Может возникнуть вопрос: а зачем плодить нежизнеспособных граждан? Зачем поощрять безответственность и инфантилизм?
Ибо только очень невнимательные или не очень честные люди считают, что инфантилизм распространяется в обществе стихийно, сам по себе, без малейших усилий с чьей бы то ни было стороны. Если стихийно, то наши города не были бы наводнены идиотскими и непристойными молодежно-подростковыми журналами, газетами, книгами. Не работали бы на отупление юношества целые телеканалы. В школах бы не сокращали часы, отведенные на изучение литературы, а из программы не выбрасывали бы произведения, развивающие душу, заменяя их прямо противоположными.
Содержание
- Зачем государству растить инфантилов?
- Конечно, одна из очевидных задач государства, насквозь пропитанного интересами бизнеса, – воспитание идеальных потребителей
- Однако коммерческий расчет – это лишь первый и совсем не главный слой. Куда важнее задача сокращения численности населения
- Целенаправленное разрушение традиционных человеческих уз происходит уже довольно давно
- А посмотрите, с какой настойчивостью взрослых дядей и теть втягивают в разнообразные игры!
Инфантилизация ТВ: Каждому взрослому – вечное детство
Зачем государству растить инфантилов?
Ведь сколько нам ни твердят о коммерческих интересах, выгоде, прибыли, которым якобы теперь подчинено все на свете, мы-то с вами еще не окончательно впали в детство и понимаем, что дело не в коммерции (уж во всяком случае не в ней одной!), а в определенной направленности государственной политики. Да и коммерциализация жизни – это тоже государственная политика.
Конечно, одна из очевидных задач государства, насквозь пропитанного интересами бизнеса, – воспитание идеальных потребителей
И тут инфантилы нужны позарез. Кто хочет того, другого, третьего и всего сразу, не умея задуматься, нужно ли ему это в действительности? Кто падок на все новое, яркое, вкусное? Кому быстро надоедает купленная игрушка, которая еще вчера казалась пределом мечтаний? Кто легковерен, у кого не развито критическое мышление? В ком еще так много физиологии, что он не в состоянии обуздать свои потребности и с ним бессмысленно говорить об аскетизме? С кем можно затеять игру в «две покупки, третья бесплатно», или в «дисконтную карту для постоянных покупателей», или «в стопроцентные скидки только сегодня и только для вас»? – Конечно, с ребенком. Но с таким, у которого взрослые аппетиты и взрослая возможность распоряжаться средствами.
Однако коммерческий расчет – это лишь первый и совсем не главный слой. Куда важнее задача сокращения численности населения
И тут нет никакого противоречия. Идеологи общества потребления очень боятся, что потребителей станет слишком много, ведь ресурсы Земли ограничены, и на всех может не хватить. Поэтому с начала 60-х годов XX века в мире была взята на вооружение политика скрытого геноцида, этакое неомальтузианство (Мальтузианство – буржуазная теория; получила название по имени Т.Р. Мальтуса (1766–1834), английского экономиста. Мальтус утверждал, что безработица и бедственное положение трудящихся при капитализме – результат «абсолютного избытка людей», действия «естественного закона народонаселения». В ХХ веке неомальтузианцы (Г. Бутуль, Н. Чемберлен, У. Фогт и др.) пытались доказать, что именно высокие темпы роста населения в развивающихся странах приводят к «мировому кризису», единственный выход из которого, по их мнению, – сокращение рождаемости. – Ред.).
Людей, с одной стороны, стали всячески ориентировать на малодетность, а с другой – создавали условия для «выбраковки» населения, чтобы человек слабовольный, или попавший в тяжелые жизненные обстоятельства, или не находящий выхода из внутренних противоречий, якобы по собственному желанию разрушал свое здоровье и умирал раньше времени. Именно поэтому с середины прошлого XX века в мире происходит последовательная либерализация законов, связанных с наркотиками, проституцией, половыми извращениями.
Именно поэтому так бурно развиваются порно- и табачно-алкогольная индустрии. Именно поэтому изобретаются новые чудодейственные лекарства с массой побочных эффектов и пищевые добавки, которые потом оказываются ядовитыми. А настойчивая пропаганда компьютерных игр, от которых портится зрение, разрушается психика, возникают сердечно-сосудистые заболевания? А массовое производство продуктов питания, содержащих канцерогены? А оголтелая пропаганда высокотравматичных видов спорта? А романтизация уголовного образа жизни и фактическое поощрение преступности, поскольку она либо совсем не наказуема, либо наказуема ничтожно по сравнению с содеянным?
Понятно, что инфантилов гораздо легче и одурачить, и заманить в ловушку. Такие люди, губя свою жизнь, не только не будут этого осознавать, но еще будут уверены, что жизнь у них лучше некуда. Ну а те, кто впишутся в новую реальность – назовем их «благоразумными инфантилами», – они, как мы показали выше, тоже нежизнеспособны. Вернее, нежизнеспособны в традиционном обществе, поскольку там сильны родственно-дружественные связи и человеку без поддержки близких выжить чрезвычайно трудно.
А вот глобалистскому – антитрадиционному – обществу, для которого и растятся инфантильные граждане, прочные человеческие связи совершенно не нужны. Ему нужны «свободные атомы», которые на самом деле будут полностью зависимы от системы социальных служб и без них уже не смогут существовать. А раз так, то они должны быть стопроцентно лояльны к глобалистскому режиму, но опять-таки подаваться это будет не как открытое принуждение, а как свободный выбор.
Целенаправленное разрушение традиционных человеческих уз происходит уже довольно давно
Ведь глобалистский проект родился не сегодня и не вчера. Кардинальный перелом, конечно, произошел в XX веке, когда сторонники этих идей стали создавать в разных странах условия для разрушения крестьянских общин и большой многопоколенной семьи.
Какое-то время, правда, казалось, что развитие человеческой цивилизации идет по двум противоположным направлениям: капиталистическому и социалистическому. Но к концу столетия обнаружилось, что обе социально-экономические модели исчерпали себя, и сейчас речь идет о некоем едином «постиндустриальном» обществе – обществе, для которого отчуждение людей друг от друга постепенно становится нормой.
Особенно ярко это проявлено в так называемых развитых странах Запада, хотя элементы нового жизненного уклада есть в любой, даже самой отсталой, с точки зрения глобалистов, стране. Фактически все самое важное в жизни человека происходит вне дома и вне семьи. Рожают «цивилизованные люди» в медицинских учреждениях. Умирают, как правило, тоже. Да и в промежутке между этими двумя эпохальными событиями, в основном, находятся не в семье: ясли, детский сад, школа, институт, служба, дом престарелых… Невозможно забыть, с какой гордостью немцы, с которыми мы общались в Германии, демонстрировали нам эти старческие приюты всех мастей и уровней. Дома престарелых были на каждом шагу: для богатых, для средних, для бедных. А ведь у большинства стариков имелись родственники, которые вполне могли их содержать и за ними присматривать!
– Не в этом дело, – объясняли нам немецкие знакомые. – Главное, чтобы человек был свободен! Наши родители в этих домах чувствуют себя свободными, независимыми. И мы тоже ничем не связаны. Так лучше для всех…
Но и в те редкие часы, когда современная семья собирается дома, люди почти не общаются, уткнувшись в телевизор. Во многих семьях чуть ли не в каждой комнате стоит по «ящику», чтобы не возникало ссор: пусть один член семьи спокойно смотрит футбол, а другой наслаждается сентиментальным сериалом или пикантным ток-шоу.
Скольких родителей уже удалось убедить в том, что они ровным счетом ничего не смыслят в собственных детях, не умеют их ни воспитывать, ни даже любить и должны руководствоваться исключительно советами специалистов! Мы видим это и на своих психологических занятиях.
В начале 1990-х годов многие родители вообще не понимали, зачем им психологи, и обращались за помощью только в случае действительно серьезных поведенческих отклонений. Теперь же хотят получить советы на все случаи жизни. Ребенок спать днем не любит – на прием к психологу. Бабушке грубит – без специалиста не разобраться. Ссорится с младшим братом: «Подскажите, что делать, ребенок неуправляем!». Нам, наверное, радоваться бы надо прибавлению клиентов, но вообще-то радостного тут мало: подобные тенденции свидетельствуют о том, что уровень безответственности в обществе сильно повысился.
А посмотрите, с какой настойчивостью взрослых дядей и теть втягивают в разнообразные игры!
Телевикторины, телеконкурсы, телесоревнования. «Слабое звено» и «Последний герой». Передачи, в которые вкладываются безумные деньги. Бесконечное количество компьютерных игр. Придешь иногда к кому-нибудь на работу и видишь: несколько здоровых, солидных мужчин так сосредоточенно вглядываются в экран и нажимают на кнопки, как будто от их следующего хода зависит судьба человечества. А гружённые продовольственными пакетами матери семейства, которые, дорвавшись до места в городском транспорте, тут же достают кроссворд или используют игровые возможности сотового телефона?
Оппозиционеры левого толка скажут, что это старый проверенный способ отвлечения людей от классовой борьбы. Да, без сомнения. Но параллельно это еще и действенный способ инфантилизации взрослых, создание общества великовозрастных обалдуев, которые, даже если узнают, что мать при смерти или ребенок попал под машину, не сдвинутся с места, пока не пройдут очередной «уровень» компьютерной игры.
По материалам книги И.Я. Медведевой, Т.Л. Шишовой «Безобразия в образовании”
Почему сегодня инфантильных мужчин и женщин становится все больше? Что становится причиной побега в детство? Как общество потребления с его культом молодости и жизни в удовольствие влияет на человека? На эти и другие вопросы «РГ» ответили певец Валерий Сюткин, стилист и телеведущий Владислав Лисовец, директор проектов фонда «Общественное мнение», доктор социологических наук Лариса Паутова и советник директора Российского института стратегических исследований Игорь Белобородов.
Я еще не готов!
Удалось ли зафиксировать явление повальной инфантилизации мужчин и женщин в России?
Лариса Паутова: Лет пять назад мы проводили исследование, пытаясь понять, является ли характерным синдром Питера Пэна. Мы не смогли зафиксировать это явление как тренд. Это очень локальная, скорее мегаполисная история, где кидалтов на самом деле становится больше.
Игорь Белобородов: Я не считаю, что инфантилизм — это продукт городской культуры. Явление давно перебралось и в сельскую местность. Повальная постподростковость — это не персональный выбор итальянцев или японцев (у которых происходит то же самое), это глубокая деформация, кризис и уже в запущенной стадии. С одной стороны, кидалт — это результат неудачной семейной жизни его родителей, с другой — результат культивации потребительских ценностей. В конкуренции потребностей семья занимает далеко не первое место, уступая карьере, привлекательному досугу. Семья отодвигается на периферию. Это продукт нашей системы, выстроенной на антисемейных началах. Сегодня даже кумиры молодых людей сплошь и рядом с подростковыми завихрениями.
Лариса Паутова: Инфантильные мужчины и женщины, не желающие осваивать взрослые правила и живущие только для себя, — это старая история. Она была и будет. У меня был дальний родственник, у которого родилась внучка, а он говорил: какая внучка, я еще не готов стать отцом! Неготовность к жизни была всегда. Но в советское время жениться заставляла система, сейчас этот момент ослаб, может, поэтому «взрослых детей» стало больше.
Валерий Сюткин: Я думаю, что великовозрастных мальчиков-девочек становится больше еще и потому, что они видят, например, как папа без конца трудится. Значит, не бросит, подбросит на новомодный гаджет или вечеринку в клубе. Но время «нирваны» пройдет. А хороший пример папы останется. И «ребенок» в конце концов сам начнет работать и постепенно превратится в независимую взрослую личность.
Валерий, а вашим детям знакомо время «нирваны»?
Валерий Сюткин: Не очень. Самая младшая сейчас заканчивает первое образование. Как сказал мой гуру Михаил Жванецкий: «Образованные люди легче переносят богатство окружающих». Соль образования в том, чтобы понять: в жизни главное — работать и не тратить времени на ненужное. У нашего поколения не было возможности безграничного выбора, и это, возможно, больше закаляло и приучало нас к труду. Трудягами я восхищаюсь всегда.
По некоторым данным, восемь из десяти молодых итальянцев в возрасте до 30 лет живут с родителями. 80 процентов совершеннолетних поляков поступают так же. В Великобритании около 10 миллионов граждан требуют материальную поддержку у родителей. В Греции проживание 30-летних молодых людей с родителями считается нормой. В России совместное проживание — весьма распространенное явление. Это ли не один из признаков повального инфантилизма?
Лариса Паутова: Сравнивать нас с Италией не совсем корректно. Там долгое время развестись было сложно. Сейчас вроде бы полегче, но синдром страха перед браком остался. Поляки к нам ближе, но я не уверена, что причина в инфантильности. Может быть, это такая экономическая модель большой семьи. Мы проводили исследование, результаты которого подтверждают, что большинство молодых россиян в возрасте до 25 лет получают финансовую поддержку родителей. Даже на Западе молодежи сейчас стало сложно зарабатывать по причине растущей явной и скрытой безработицы и ползучего экономического кризиса. Притязания у молодежи стали выше, а жизнь дороже.
Игорь Белобородов: Совместное сосуществование в нашей стране прежде всего продиктовано сильным дефицитом жилья. И даже в полных семьях дети, воспитанные в духе самостоятельности и ответственности, вынуждены проживать с родителями, потому что им некуда податься. Когда рождается первый, а особенно второй ребенок, положение семьи действительно осложняется материально, зарплата мужа не всегда позволяет содержать семью. Поэтому дети «кооперируются» с родителями.
Синдром Емели
Давайте уточним, взрослый человек — это кто?
Лариса Паутова: Если в психологии взросление — это прежде всего умение анализировать ситуацию, принимать решения, брать на себя ответственность с точки зрения личности, то в социологии взросление — это освоение новых социальных ролей и статусов: работник, супруг, родитель. Что-то осваивается раньше, что-то позже. Например, в советской истории многие подростки рано осваивали роль работника. Вспомните истории вроде «мой дед работал в 12 лет, мой батя в 15 лет уже у станка стоял». Отчасти это связано прежде всего с традиционным хозяйством, отчасти — с войной. В этом смысле, конечно, современные дети инфантильны. Их прабабушки и прадедушки в их возрасте были намного «старше» их. Но если сравнивать с поколением послевоенным, то я не могу сказать, что современная молодежь абсолютно инфантильна. В этом плане социологи отмечают скорее тенденцию к раннему взрослению. Они раньше вступают в половую жизнь, раньше начинают пить алкоголь, раньше начинают подражать взрослым — взять, к примеру, детские конкурсы красоты. Даже паспорт сегодня в получают в 14 лет. Некоторые социологи отмечают, что взросление сейчас происходит между 16-18 годами. В современном мире в 21 ты уже глубоко взрослый. Да и работать начинают рано. Мы в студенчестве подрабатывали, но не все. В основном учились. Мои студенты-третьекурсники все работают full-time. Они раньше стали путешествовать, брать кредиты. Не могу сказать, что стали рано жениться, но у некоторых к 30-35 годам уже по двое, а то и по трое детей.
Действительно, средний возраст вступления россиян в брак — 23 года. Но, возможно, именно таких рано повзрослевших сегодня обвиняют в несоответствии своему возрастному статусу? Ведь у них даже увлечения детские. Согласитесь, весьма непривычно видеть 25-летнего юношу, гоняющего радиоуправляемую машинку.
Лариса Паутова: Увлечение — это как раз тот ключевой момент, который заставляет меня думать, что это не инфантильность, а индивидуализация. Это может быть интерпретировано не как возврат в детство, а как желание проявить себя. Желание быть непохожими на других, тенденция на индивидуализацию пошатнули старые правила. Традиционная сетка, по которой мы их пытаемся оценить, уже не подходит. И поэтому только шесть процентов наших сограждан воспринимают такие увлечения с осуждением.
Предположим, что вы правы. Но как быть с тем, на что обращают внимание современные психологи: неспособность принимать решения, отказ от ответственности? Взять хотя бы самый простой пример из жизни современного семейства: молодой папа, беззаботно зависший в Интернете, пока мама мечется между детьми, кастрюлями и работой.
Валерий Сюткин: На мой взгляд, огромный поток информации — это еще одна из причин инфантилизма. Для некоторых избыток информации и есть счастливая жизнь. Это своего рода бегство от того, что у тебя не получается. Лучше сесть за компьютер и уйти в виртуальный мир. Элементарный страх перед ответственными делами.
Лариса Паутова: Мне кажется, этот страх вызывает слишком динамичная жизнь. Слишком много надо работать, стремиться к успеху. Возникает такой синдром Емели: я не успеваю, не хочу, устал от информации. Я вообще не хочу жить серьезно, не хочу быть «белым воротничком». Отсюда кидалты в смешных футболках с подростковыми увлечениями, с желанием не быть похожими на средний класс, но быть яркими райскими птичками на фоне серой Москвы. Этакими кузнечиками. У меня есть такие знакомые, для них образ взрослого ребенка — всего лишь индивидуализация. Это творческие люди — маркетологи, режиссеры, клипмейкеры, дизайнеры, программисты. Они так самовыражаются. В современном обществе у многих есть желание выразить самого себя и не жить по правилам. Не создавать семью, уехать куда-то. Повести себя не так, как принято. Этакий протест в современном, карнавальном постмодернистском духе.
Интересно, как бы вы назвали это молодое поколение, насквозь пропитанное постмодерном?
Валерий Сюткин: Поколением ленивых созерцателей. Я ваш вопрос примерил на себя. Я в молодости не участвовал в таком беспечном, ленивом созерцании, не сидел на месте. Да и детей своих, уверен, нужно подталкивать, если не летят. Не баловать. Потому что нет более трудного испытания для человека, чем обеспеченная жизнь с детства. Помощь родителей может стать как хорошим трамплином для развития, так и поводом стать трутнем.
Влад, состояние вечной молодости наверняка как-то отразилось и на моде?
Владислав Лисовец: Безусловно. Как подсознательное желание выглядеть моложе, свободнее. Подросток не напрягается, не наряжается, не старит себя одеждой, брендами, ему легко и удобно. Сейчас в тренде неопрятность, легкость, смешение стилей — так одеваются подростки. Они смело «миксуют» одежду. Это абсолютный тренд и в мировой моде: когда вы как будто бы носите пальто своего старшего брата, а туфли родители вам не купили, поэтому вы в кроссовках. Получается очень интересный «свободный образ», который смело могут носить и 35-летние, он подходит и мужчинам, и женщинам. Это направление несет легкость и простоту. Этого не хватало советским людям во взгляде на моду, и они продолжают жить в жестких рамках. Люди боятся экспериментировать, сочетать одежду из разных стилей. Те родители, которые считают, что их 26-летний ребенок одет несолидно, относятся как раз к тем, кто ограничен псевдоправилами из далеко не самого удачного периода нашей истории. И они, грозя пальцем, не дают человеку развивать свой собственный вкус.
Жизнь в удовольствие
Вероятно, первое поколение пролонгированной молодости появилось в 90-х, когда вдруг были разрушены традиционные представления о взрослой жизни: появилось платное высшее образование, возможность дольше положенного учиться, выстраивать карьеру, отложив семейные заботы на потом, и просто «жить для себя».
Игорь Белобородов: Установка «подольше пожить для себя» засасывает. Был такой миф — не надо спешить жениться, надо нагуляться. Но «нагулявшийся» человек никогда не станет прекрасным семьянином, верным мужем и достойным отцом, он будет менять женщин как перчатки. Отсрочка момента женитьбы-замужества говорит о том, что семейный образ жизни постепенно уходит с исторической сцены. Обществу с сильной семьей свойственны ранние браки.
Владислав Лисовец: Тут есть очень тонкий момент. Мы живем в мире больших соблазнов, и каждый человек понимает, что его жизнь единственная. Все стали очень продвинутыми благодаря Интернету и большому потоку информации. В моем окружении все женщины рожают не раньше 30, и это правильно. Они уже получили удовольствие от юности и идут на это осознанно. В глубинке рожают раньше из-за скуки, оттого, что больше заняться нечем. В больших городах люди стараются сначала принести пользу обществу. И когда понимают, что ребенок, который у них появится, будет жить в достатке, хватит денег на няню, на хороший детский сад, заводят малыша. Для семьи нужно профессионально состояться.
Валерий Сюткин: К тому же если ты напряженно учишься и работаешь, то, естественно, не спешишь заводить семью и рожать детей. Раньше если с девушкой знакомишься, значит, сразу знакомишься и с ее родителями, и это подразумевает дальнейшие серьезные шаги. Ты просто не войдешь во взрослую жизнь, если не женишься. Не было условий для досуга, не было гостиниц, где можно было вместе провести время. Поэтому если нашел пару, нужно расписываться. Сейчас молодежь живет в основном гражданским браком.
И как вы к этому относитесь?
Валерий Сюткин: Легко. Мне кажется, что как раз то поколение, кому сейчас 50 и старше, слишком рано производило на свет детей. Хотя все индивидуально. Нельзя создавать общие правила.
Игорь Белобородов: Увы, семья сегодня рассматривается как помеха, но на самом деле она является стимулом. В советском прошлом было большое количество студенческих семей. И не было среди них снижения успеваемости, карьерных ограничений, скорее наоборот! Сегодня это звено из жизненной цепочки куда-то совершенно необоснованно ушло.
А вопрос надо поставить так: если ты хочешь реализоваться, то для тебя важно вступить в брак, чтобы иметь прочный тыл, родить детей. На этом фоне у тебя больше смысла что-то делать. Иначе можно дойти до очень больших высот, а потом окажется, что все это было зря. Ситуация, когда баснословное состояние оставляют домашним животным, только на первый взгляд смешная.
Чем «лечить» взрослых подростков?
Валерий Сюткин: Нормальными человеческими радостями. Как в анекдоте: «Как оттащить мальчика-подростка от компьютера?» — «Девочки, карты, вино». Чаще надо посещать светские мероприятия, гулять, заниматься спортом. А то сейчас в ресторане сидит «электронное поколение»: и взрослые, и дети тыкают в телефоны, нет живого общения между людьми.
Существует ли достойная альтернатива современной традиционной семье?
Игорь Белобородов: Какие бы концепты альтернативных семей ни предлагали, они не являются полноценной альтернативой. Если во Франции, Италии, Испании, Японии люди не вступают в брак или вступают очень поздно и останавливаются на одном ребенке, население пополняется за счет миграции. Семья с одним ребенком — это в общем-то, тоже форма безответственности, потому что если человек ограничивает себя в детях, то его потребности сдвинуты в сторону несемейной реализации себя. Мы очень часто рассуждаем о том, насколько хорошо использовать экологически чистые стройматериалы, приобретать натуральные продукты. Этот же подход применим и к семье. Мне нравится выражение одного священника: «От детей предохраняются, как от бандитов». И речь не идет о десяти или двенадцати детях. У нас предохраняются от второго ребенка. А в последнее время — и от первого.
Папа, подари мне куклу
Сегодня игрушечная индустрия избытком товаров сводит с ума не только детей, но и взрослых. Выбор огромный, любое желание осуществимо. Детские игры и игрушки отличаются в общем-то только ценой и внешним видом. Например, одно из самых любимых девчачьих занятий — игра в куклы — стало настоящим увлечением взрослых женщин. На своих новоиспеченных «дочек» и «сыночков» повзрослевшие девочки готовы тратить бешеные деньги. Реборны (совершенные копии настоящих новорожденных и младенцев) стоят от 15 тысяч. Восточные шарнирные куклы с подвижными суставами не отстают в цене: от 35 тысяч и выше. Куклы можно не только делать своими руками, но и общаться на форумах, регулярно выкладывая «фоточки», хвастаться нарядами и «умениями» своих «дочек» и «сыночков». В общем, жить настоящей кукольной жизнью.
Пять фраз инфанта
- Хочу купить!
- Какой ребенок, я еще не готов(а)!
- Я больше не буду!
- Давай пока просто поживем вместе?
- Мама, что мне делать?