Что делать с тем, кого невозможно заставить, нечем наказать и нереально переупрямить? Как и чем можно воздействовать на почти взрослого сына или дочь-старшеклассницу — рассказывает Ксения Букша.
Есть такой замечательный человек в Петербурге — Наташа Романова. У нее дети уже взрослые, а сама она, филолог и нейрофизиолог, работает с подростками — ведет «Школу грамотности Наташи Романовой», где по своей, лично разработанной и научно обоснованной системе учит старшеклассников безошибочному письму без применения правил. Учит не так, как в школе, а эффективно, быстро, бодро и надолго. Так вот, Наташа Романова весьма жестко отзывается о тех родителях, кто называет своих подростков «дети». Не дети они уже. Но, с другой стороны, ведь и не взрослые еще. Как же на них можно повлиять?
Содержание
Заставить и запретить
На самом деле, этот инструмент у нас все-таки есть. Только использовать его придется не добровольно, а значит, ценой могут быть испорченные на всю жизнь отношения. Поэтому применяем его, только когда совсем катастрофа. Наркотики, анорексия, разговоры о суициде, бандитизм, вовлечение в секту — схватить и оттащить от края.
Мы взрослые и мы еще можем сделать с подростком все что угодно, хоть в школу при монастыре отдать, как один мой знакомый дочь-наркоманку
Она просидела там шесть лет и вышла в двадцать, когда все ее друзья и подружки уже умерли. Не хочу того папу ни судить, ни хвалить, ни вообще как-то оценивать, и уж точно никому не желаю повода следовать его примеру — просто пытаюсь показать масштаб проблем, в которых в принципе имеет смысл действовать таким образом. А вот более мелкие аварии вроде «бросил школу», «занимается сексом до брака» — мы готовы заплатить за это отношениями с ребенком? «Целыми днями валяется с телефоном» — а за это? Скорее нет, чем да, но вдруг у него серьезная депрессия? Прежде чем орудовать железной рукой, надо еще и понять, куда тащить-то собираемся.
Кадр из фильма «Молодая кровь». Режиссер — Эмманюэль Берко, 2015 / Фото: kinopoisk.ru
Составить договор
В письменном виде. И повесить на стенку. Для родителя договор прекрасен тем, что может сделать сносным совместное проживание с экспансивным (от слова экспансия) молодым существом. У родителей и у детей имеются права и обязанности.
Родитель имеет право садиться утром на чистый унитаз. Ребенок имеет право не отвечать на СМС, но на звонки — обязан. Или наоборот
Любая вещь, брошенная за пределами комнаты, отправляется в мусорное ведро. За грязные следы на потолке — самостоятельная побелка оного. Все что угодно, главное, реалистичные для нашей семьи пункты и совместное их обсуждение. Большинство подростков уже умеют худо-бедно контролировать импульсы, а значит, будут этим пунктам следовать. Договор хорош тем, что при наступлении санкций винить плохого родителя нет смысла: все честно, фантики и шкурки из ванной должны быть убраны без звука, а у меня в комнате могут гнить хоть вечность. Важно, что договор не является попыткой добиться от подростка желаемого «курса его жизни», договор — это не мотиватор. Это всего лишь средство, позволяющее четко разделить границы. Поэтому в него не стоит вносить пункты вроде «компьютерного времени, которое составляет не более двух часов в сутки» и прочих штук, которые родителя никак лично не касаются. Договор — это разделение прав и обязанностей, территории и ресурсов.
Вручить самостоятельность
Как Ельцин союзным республикам: «столько, сколько смогут проглотить». Мы ему спокойной ночи, а он свет включает, иии… Утром будишь ее, будишь в школу, а онааа… Все, родитель устал! Подросток должен понимать, что если он действительно чувствует себя достаточно сильным, чтобы бороться с родителем, то он достаточно силен и для того, чтобы его наконец хоть в чем-то победить. Поднимаем лапки кверху: нас победили. Мы не можем уложить тебя спать, если ты не лег сам, и не можем заставить надеть шапку, если ты считаешь, что не холодно. И тянуть «приличную гимназию» ты уже можешь только сам, а если не тянешь, значит, придется из нее уйти.
Плюс в том, что мы можем долго думать, прежде чем что-то отпустить, и можем взять права обратно, если увидим, что дело идет к какому-то полному краху. Я думала, что ты справишься, но ты всю неделю ложилась в шесть утра и не училась вообще — это значит, что мне придется еще сколько-то месяцев тебя укладывать и будить. Но не разочаровываемся, а постоянно тестируем реальность — может, уже готова? Проспала во вторник и в среду, но в четверг сама собралась вовремя — ага! Получаются такие весы: тут пока мы сильнее, а тут уже она, а тут опять пока мы.
Кадр из фильма «Молодая кровь». Режиссер — Эмманюэль Берко, 2015 / Фото: kinopoisk.ru
Обсудить планы
Лет с 15-16 надо давать старшему подростку понять, какой уровень поддержки ждет его после 18-ти и где мы начнем страховать его риски. Это должно быть предельно ясно: например, «мы всегда нальем тебе тарелку супа и ты сможешь у нас жить, не более того, но на это можешь рассчитывать». Или «за свою учебу ты отвечаешь сам, мы не будем отмазывать тебя от армии, если ты не поступишь». Или «до шестого курса можешь не беспокоиться ни о чем». Или «от армии отмажем, но заставим идти на работу и вносить вклад в семейный бюджет». Это совершенно разные программы действий для нашего крошки. Человек же должен как-то планировать свое будущее! А то живешь на всем готовеньком вроде, но нечеткость какая-то, неуверенность: я уже взрослый или еще кто? А когда стану взрослый, тогда что? И когда? А коли не стану, то кто виноват? Если четко обсудить все эти вещи вместе, поговорить о конкретных планах на будущее и способах их достижения — может родиться прямая близкая мотивация. Только планы, разумеется, должны составляться вместе.
Мы не «ставим подростка в известность, что после 18 он выметается с нашей жилплощади» и не пытаемся «дать ему хорошее образование». Только вместе
Игры тестировать? Патологоанатомом? Или пока-никем-но-я-люблю-тебя-мамочка? Спасибо, я тебя тоже. Очень.
Выключаться
Ну, это все пафос и общие слова, а каждый день-то что делать? Вот не хочет барышня в магазин сходить вместо матери, у которой младенец младший болен. Что делать? На каждый день наш главный инструмент — это выключаться. Есть такие обогреватели: нагреют воздух до указанной температуры — раз, выключились, стоят как паиньки и остывают. Родителю подростка нужно тоже так уметь. Не знаешь, что делать? Ребенок нарушил все правила, яростно сопротивляется, ничего не хочет или очень хочет не то, наших сил не хватает, чтобы его убедить?
Спросим себя, не умрет ли кто, не дай Бог, если мы прямо сейчас выключимся. Если вопрос на данный момент не смертельный — смело переходим в режим «офф»
Это значит, что мы продолжаем присутствовать, но перестаем конфликтовать. Мирно пьем чай на кухне. Делаем только то, что нам сейчас хочется. Если ребенок у нас реально трудный и проблемный, это хорошая профилактика созависимости. Главная трудность — надо выключить все общие и пафосные мысли вроде «что же из него вырастет». Сейчас нас интересует не это, а спокойно прожить час.
И еще: подростку полезнее увидеть не строгого родителя, а человека, который знает, что он прав, но отказывается от борьбы. Который как бы молча говорит: «твой ход», «сам знаешь, как поступить». И, что важно, дает поступить неправильно. Дочка в тот день в магазин не пошла, чувствовала себя от этого не очень, и в следующий раз, возможно, ее даже не придется просить.
Выключившись, мы даем себе отдохнуть и даем жизни сработать за нас, вместо наших воспитательных визгов.
Кадр из фильма «Молодая кровь». Режиссер — Эмманюэль Берко, 2015 / Фото: kinopoisk.ru
Включаться
Ну если мы умеем выключаться, то и включаться тоже надо правильно. Многие из нас умеют искренне интересоваться любым собеседником — ну, такое светское умение. Чем хуже подросший ребенок?
Каждый день, при каждой встрече с подростком, настраиваем себя на доброжелательную болтовню, которая включает в себя и наши самостоятельные реплики, и выслушивание собеседника, и обратную связь. Мы выбираем интересную собеседнику тему (не про школу). Включаемся, улыбаемся, киваем, слушаем, мысленно ужасаемся, но не оцениваем и не жучим. Такой разговор эффективен всегда, даже в момент конфликтов! Отношения почти сразу переходят на другой качественный уровень, и о многих темах можно будет навсегда забыть — они будут упреждены и профилактированы на дальних подступах. А то некоторые с подростками пятью словами за день не перемолвятся, да и те «положи телефон, иди учи уроки»; о каких инструментах влияния в таких условиях можно говорить?
Удивлять
К подростковому возрасту наши сыны и дочери с нами, как правило, давно знакомы (если речь не идет о недавно взятых приемных). Объекты «мать» и «отец» изучены, их реакции привычны и предсказуемы. Например, «мой предок за оценки не ругает, а вот если я в машине срач разведу, будет всю дорогу иметь мозг». Ну вот и удивим. В понедельник: «Молодец! Если бы не ты, я бы уже свихнулся на чистоте!» — и спокойно едем. Вторник: без слов вручаем тряпку и мусорный пакет. Среда: «о нет, я не могу с таким грязнулей, ты едешь на метро, встречаемся у дома». Придумайте сами еще четыре разные реакции до воскресенья. Суть не важна, важен диапазон. Ласковая шутка, колкая ирония, вдохновенный гон, абсурдный абсурд, иногда и сарказм, а порой понемножку и умиление, как с младенцем. Подросток — это ведь своего рода младенец-взрослый, новорожденный полноправный член общества. Он рождается во взрослые и в этом своем качестве заслуживает (изредка и в меру) сдержанных ути-пусей — только осторожно. Удивлять снова и снова, быть разным человеком, а не только функцией «родитель», показывать, как интересно это — по-настоящему общаться, искать друг к другу пути, подходы, быть живыми. Может, огрызков в машине меньше и не станет, но в них ли дело? Зато у всех участников разговора разовьется этот, как его, — а, да! — эмоциональный интеллект. Который, можно считать, если есть — то это уже половина счастья.
Считается, что взять на воспитание ребенка старше 10 лет — это «высший пилотаж» для приемного родителя. Не каждый решится принять уже практически полностью сформировавшегося человека, со сложившимся характером и зачастую очень травматичным жизненным опытом. Да и сам по себе подростковый возраст — непростое время для любого человека. Помочь потенциальным мамам и папам, которых не пугают трудности, готовы в Школе приемных родителей Центра «Детство». Здесь для них предусмотрен дополнительный обучающий модуль.
РЕБЕНОК С НЕПРОСТЫМ ПРОШЛЫМ
«Причины, по которым человек решает принять в семью подростка, разнообразны, — рассказывает директор Центра «Детство» Татьяна Сапожникова. — Во-первых, на такой шаг идут кровные родственники ребят, оставшихся без попечения родителей. Но даже они нуждаются в специальной подготовке: как минимум, их нужно научить, как помочь ребенку справиться с травмой потери, как конструктивно строить отношения с детьми в пубертатный период. А порой родственникам приходится преодолевать и последствия педагогической запущенности, решать психологические, медицинские проблемы ребенка. Во-вторых, подростков берут в семьи люди, не связанные с ними кровными узами. Главный мотив такого поступка — желание помочь детям. Тут тоже нужна специальная подготовка. Грамотный приемный родитель должен быть подкован в юридических, психологических, медицинских, педагогических вопросах. Конечно, какие-то знания приходят только на практике, но необходимым азам обучают у нас в ШПР».
Подросток-сирота — это практически взрослый человек, со своим сформировавшимся взглядом на жизнь и с непростым прошлым. Случается всякое: разлука с родителями, жизнь в асоциальной среде, жестокое обращение, возврат из приемной семьи, которая не сумела справиться с ребенком, нарушение привязанности, отсутствие доверия к взрослым, вредные привычки. Список далеко не полный. Что-то из перечисленного будет присутствовать точно. Иногда — все сразу… Осложняется ситуация кризисом подросткового возраста.
Но этим детям можно и нужно помочь. Колючие подростки нуждаются в семье не меньше, чем груднички. Говорят, чтобы полностью адаптироваться к семье, ребенок должен прожить в ней дольше, чем прожил в учреждении. У подростков такой возможности нет. Их приемные родители ограничены несколькими годами до совершеннолетия подростка, чтобы за это время решить проблемы ребят, вложить в них базу, которая станет фундаментом самостоятельной жизни.
ЗНАНИЯ — СИЛА
На занятиях в ШПР Центра «Детство» будущих приемных родителей знакомят с особенностями и потребностями детей-подростков, дают необходимые мамам и папам знания и умения. Специалисты рассказывают о психологии и физиологии детей, об особенностях воспитания подростков с опытом социального сиротства, специфике их адаптации в приемной семье, о распределении ролей в семейной системе.
Занятия в ШПР направлены на то, чтобы родители не только знали как можно больше о будущих детях, но и смогли найти ресурсы для своей семьи.
«Мы делаем упор на умении устанавливать и поддерживать долговременный контакт с ребенком, на конструктивных способах общения, балансе между доверием и независимостью. Все это повышает эффективность воспитательных стратегий», — говорит начальник отдела профилактики неблагополучия в семьях опекунов и попечителей Майя Пронина.
Еще на занятиях в ШПР будущие родители знакомятся с особенностями протекания подросткового кризиса, а также причинами «трудного» поведения подростков.
НУЖНА ЛИ ПОДРОСТКУ СЕМЬЯ: ОПЫТ АНТОНИО
Отдельно стоит рассказать о семьях — участниках Пилотного проекта по имущественной поддержке приемных семей. По условиям проекта, родители должны взять на воспитание не менее пяти детей-сирот, трое из которых — подростки или инвалиды. Принять в семью нескольких подростков одновременно — очень непростая задача. Поэтому таким семьям однозначно необходима специальная подготовка.
За пять лет реализации проекта появились первые его «выпускники». Один из них — Антонио Амадио из семьи Гасановых. Бывший воспитанник ЦССВ «Берег надежды» оказался в приемной семье в 15 лет вместе с двумя своими младшими сестрами. В этом году юноше исполнилось 18. Месяц назад он начал самостоятельную жизнь в Центре социальной (постинтернатной) адаптации. Антонио заканчивает школу, поет в музыкальной группе, посещает занятия в модельном агентстве, увлекается дизайном.
«Мама рассказывала, что они искали в семью мальчика и двух девочек, и тогда им предложили познакомиться со мной и моими сестрами. У меня был, конечно, какой-то непонятный страх: я уже привык к своим воспитателям, пришли незнакомые люди — дагестанская семья, я с дагестанцами раньше лично не сталкивался. Но решил попробовать. Не жалею. Я уважаю традиции всех народов. Я считаю, что если уважаешь чужие традиции, то будут уважать и твои.
В семье нас было восемь. У родителей до нас не было других приемных детей. Остальных ребят раньше я не знал, но я очень общительный человек и быстро со всеми подружился. В этом году в семье два выпускника: я и Юра. Он на шесть дней меня старше.
С приемной семьей продолжаем общаться, не только с братьями и сестрами, но и с другими родственниками родителей. Часто приезжаю к ним в гости, привожу подарочки.
Жизнь в семье многому меня научила. Увидел изнутри, как вообще живет семья. Дядя, брат мамы, меня научил кое-чему в строительстве. Теперь разбираюсь в чертежах, замерах. Еще меня научили, как оформлять те или иные документы. Загранпаспорт вот недавно сделал. Да и вообще жизнь в семье — это новый, особый опыт. Самое мое лучшее воспоминание о приемной семье — встреча Нового года. Родители каждый раз устраивали для нас настоящий праздник».
Справочно.
Пилотный проект по имущественной поддержке семей, принявших на воспитание по договорам о приемной семье детей старшего возраста и (или) детей-инвалидов, стартовал пять лет назад. Постановление Правительства Москвы № 8-ПП принято 23 января 2014 года. С условиями проекта можно ознакомиться на официальном сайте Центра «Детство» .
Пресс-служба Департамента труда и социальной защиты населения города Москвы