29 июня 2020 в 14:44
Ольга Нехлебова / HEALTH.TUT.BY
В День медработника соцсети облетел флешмоб #мызналикудашли: врачи и медсестры рассказывали не только о трудностях своей работы, но и о том, за что ее любят. Кто-то признавался, что подумывал уйти из профессии, но не смог: не видит себя без медицины. Кто-то все же кардинально сменил сферу деятельности. HEALTH.TUT.BY поговорил с такими бывшими медиками и узнал, что для них стало последней каплей и нашли ли они себя в новом деле.
- Ольга НехлебоваЖурналист HEALTH.TUT.BY
Содержание
«В определенный момент задаешься вопросом: «Неужели это нужно только тебе?»»
Детские игрушки от Анны Левкович покупают в 80 странах. Шесть лет назад она открыла свою мастерскую Sun&Co — из них четыре года вела ее параллельно с работой врачом.
Ее общий медицинский стаж — больше 13 лет. Помнит, что еще до школы определилась с профессией. Отец-медик пытался отговорить, но своей мечте Анна не изменила: сначала выучилась на фельдшера-лаборанта, а потом, параллельно работая по первой специальности, получила высшее образование и стала врачом-рентгенологом.
Фото: из личного архива
— Желание помогать людям со временем никуда не делось. Это заложено где-то глубоко, на подкорке. Тем не менее любому медицинскому работнику хочется знать: то, что он делает, важно и нужно. На энтузиазме можно продержаться очень долго, но когда отсутствуют внешние мотиваторы, становится эмоционально тяжело работать. В определенный момент задаешься вопросом: «Неужели это нужно только тебе?» Медицина — это симбиотические отношения медика и пациента, и они успешны тогда, когда хорошо и одним, и вторым. У нас сейчас эти отношения часто паразитарны.
В декрете Анна сделала своими руками первую игрушку для сына — о зарабатывании денег или бизнесе тогда и речи не было. Когда вышла на работу, решила параллельно развивать свой проект.
— Немного подпортил ситуацию вопрос о защищенности женщин как кадрового ресурса здравоохранения. Если доктор или медсестра в декрете больше года, то стаж прерывается. Я не успела сдать на категорию до декрета, и надо было набирать годы работы заново. Две ставки на стаж не влияют, это как само собой разумеющееся. Когда я набрала стаж заново, категория оказалась мне уже не нужна.
Анна подчеркивает: ее никто не заставлял уходить, но никто и не удерживал. Жаль было расставаться с коллегами и руководством: отношения сложились хорошие, — но этого не всегда достаточно.
Фото: из личного архива
— Можно было сочетать свой проект (как возможность зарабатывать деньги) и работу врача (как хобби) и дальше, но в определенный момент я сделала выбор. Ключевое — перестала видеть перспективы развития в профессии, перестала хотеть развиваться в ней дальше. А я слишком уважаю специальность, чтобы позволить себе такое отношение. Материальный фактор не был ключевым, хотя работа низкооплачиваемая — это факт. Чтобы заработать, об одной ставке не может быть и речи. А когда работы гораздо больше — ты еще и эмоционально выгораешь.
Первое время Sun&Co Анна занималась одна, после у нее появились помощницы. На второй год работы она открыла собственную мастерскую. И если вначале было 10−12 заказов в месяц, то сейчас такое число могут оставить за день (и это уже не только игрушки). Хоть бизнес кажется далеким от медицины, в нем чувствуется рука доктора. Так, при производстве учитывают физиологические особенности развития детей, а пуговицы, которые используются для глазок животных, видны на рентгене. Делаются все игрушки вручную, производство одной занимает 4−9 рабочих часов, стоят они от 60 до 99 рублей.
— У меня хорошая медицинская база, но в бизнесе это все не пригодилось (за исключением упорства). Все навыки и матчасть пришлось нарабатывать заново. Это, конечно, не сложнее топографической анатомии, но тоже требует усилий. В первую очередь поднимала сферы, в которых вообще не разбиралась, — маркетинг, финансы.
У Анны по-прежнему не всегда нормированный рабочий день, но главным плюсом смены работы она называет ночной сон и выходные дома. Признается: медицины порой не хватает.
— Готовы были бы вернуться?
— От тюрьмы и от сумы лучше не зарекаться, — шутит Анна. — У меня очень хорошее образование, а за последние несколько тысяч лет анатомия человека не очень изменилась. Измениться могут технологии, но это легко наверстать.
Ушел в отпуск, но в медицину не вернулся — выбрал IT
Александр Ольшевский 6 лет работает в IT: начинал тестировщиком, сейчас автоматизатор. Путь в профессию был не самый прямой — через медицинский вуз и несколько лет работы хирургом и онкологом.
Фото: из личного архива
Саша признается, что мотивы для выбора медицинского вуза были простыми: хорошо справлялся с химией. Родители видели в сыне юриста, но он настоял на своем — и шесть лет отучился в БГМУ. Попал по распределению в поликлинику в Марьину Горку.
— Сразу работал хирургом, а потом — онкологом, — рассказывает Саша. — Это было не самое легкое время и с точки зрения отношения к тебе как к специалисту, и с финансовой стороны. В какой-то момент стало так тошно, что я захотел уволиться. Полюбовно разойтись не удалось, так как перед поликлиникой у меня была обязанность отработать: уже после распределения я ходил на переподготовку по специальности и должен был возместить это еще годом отработки. Я готов был на компромисс, но мы его не нашли.
Тогда Саша ушел в отпуск — и больше на работу не вернулся. Через два месяца его уволили по статье.
— Отметки в трудовой не боялся: был пример, когда человека уволили из поликлиники за пьянство, но это никак не помешало ему устроиться по специальности в другую. Так что нельзя сказать, что увольнение по статье — это в медицине клеймо.
За несколько месяцев до увольнения Саша стал думать, куда себя применить. Однозначно знал, что хочет уехать из Марьиной Горки, но в то же время понимал, что работа по специальности в Минске вряд ли удовлетворит потребности семьи с учетом съема квартиры — к тому времени у Саши уже были жена и ребенок.
— Нельзя сказать, что было какое-то одно событие, которое заставило меня уйти. Останавливало понятие призвания: тут я врач, имею какой-то вес, а кем я буду в другом мире? Но на противоположной чаше весов было благополучие, которое проявляется и в банальных вещах. Ты заходишь в кафе и выбираешь блюдо, отталкиваясь от цены. Думаешь, как бы не потратить здесь слишком большой процент своей зарплаты. Я понял, что чем-то одним надо пожертвовать.
Податься в IT посоветовали знакомые, но устроиться было не так просто. Саша прошел курсы, но в нескольких компаниях ему отказали. Месяцы курсов, а потом и стажировки были неоплачиваемыми. На адаптацию в профессии ушло не меньше года: надо было подтянуть и технические вопросы, и английский.
— Трудно оказалось привыкнуть и психологически: совсем другая система. Первое, что поразило, — офисы: после Марьиной Горки это было что-то космическое — нормальное рабочее место, нормальные туалеты, здоровое окружение и много всяких корпоративных плюшек. Но самое главное — тобой интересовались, всегда спрашивали, какие проблемы, справляешься ли ты. В отличие от медицины, в IT людей реально заботит то, в состоянии ли ты справиться с объемом работы, который тебе дали.
Первое время зарплата была примерно такой же, как на полторы ставки в поликлинике: на жилье и содержание семьи кое-как хватало. Спустя несколько лет доход вырос приблизительно в пять раз. Но медицинское образование и несколько лет работы врачом Саша не хотел бы вычеркнуть из жизни: все-таки сейчас у него более широкий кругозор, а навыки могут пригодиться — и рану зашить, и капельницу поставить.
— Конкретно в больницу я вернуться, наверное, не готов. Думаю о будущем и понимаю, что и нынешняя работа может через 10 лет стать ненужной. Не исключено, что еще раз придется сменить профессию.
«Зарплата на полставки чуть больше 300 рублей»
Анастасия Шабан уволилась из минской поликлиники в период пандемии коронавируса. Говорит, что COVID-19 в этом сыграл не последнюю роль: когда ребенок не ходил в садик, муж приболел, а на работе из-за эпидситуации не было пациентов, специалист хотела взять за свой счет — не отпустили. В этот момент она задала себе вопрос: «Зачем ходить на работу, где тебя не уважают?»
Фото: из личного архива
Работать акушером-гинекологом Настя начала семь лет назад. Она потомственный медик, родители в медицине до сих пор, и их убеждения часто удерживали ее в профессии.
— Какой-то детской мечты стать врачом не было: медики — это диагноз, я видела это на примере семьи. Но когда надо было делать выбор, это оказался самый подходящий вариант. Учеба давалась легко, но особенно нравилось заниматься творчеством, я была главной на факультете по студенческой самодеятельности. Родители даже спрашивали: «Ты поступала в театральный или медицинский?»
Интернатуру после вуза Настя прошла в поликлинике, а еще — в столичном роддоме. Работать в родильном зале ей очень понравилось, но совмещать с поликлиникой было сложно: к тому времени она уже познакомилась с будущим мужем, и на суточные дежурства не хватало времени.
— Первое, с чем столкнулась, — работа на приеме без медсестры. Потом постоянно бросали с участка на участок, за последние полгода четыре раза пересаживали. Из-за этого невозможно общаться с пациентками — особенно с беременными женщинами, которых хочется регулярно наблюдать. Складывалось ощущение: все делается так, чтобы тебе было максимально некомфортно.
Отдушиной для Насти стала флористика: семь лет назад она попробовала оформить свадьбу сестры — гости очень хвалили. Так в свободное от работы время акушер-гинеколог увлеклась цветами. Обучилась по роликам на YouTube, остальные навыки, шутит девушка, дала ей природа.
— Меня настолько угнетала поликлиника, что надо было себя как-то реанимировать. Букеты приносили удовольствие мыслью «я делаю то, что людям нравится». Хотя и в поликлинике я чувствовала свою нужность: общение с пациентами мне нравилось. Поэтому, когда уходила, казалась себе немного предателем из-за того, что оставляю их без моего внимания.
В материальном плане, говорит Настя, всегда знала, что медицину не назовешь высокооплачиваемой сферой. Но если бы было нормальное отношение, она бы работала для души: финансовое положение семьи и заработок мужа позволяют.
— Когда я пришла работать, зарплата была около 650 долларов — мне хватало. Потом начались вопросы с курсом — и это уже была гораздо меньшая сумма в долларовом эквиваленте. Последний год, так как я была после декрета на полставки, — чуть больше 300 рублей. В обычный, не коронавирусный год, когда есть свадьбы, на цветах можно за выходные больше заработать.
Сейчас на цветы спрос небольшой, но Настя не переживает: еще есть много сфер, где она хочет себя попробовать. Одна из них — сексология: она думает о возможностях консультаций с учетом ее медицинского образования.
— Пока хочу поработать на себя — без начальства, никому не отчитываясь. Слышать фразы типа «вы в рабстве» тоже нет никакого желания. Если и вернусь в госструктуру, то только ради пациентов и в случае, если что-то в системе коренным образом изменится.
Здравствуйте, дорогие сообщники.
Меня зовут Полина, мне 24 года, я родилась и живу в Москве. Перед началом небольшая ремарка: свой пост я разделю на две части: первую вы можете прочитать уже сейчас, а вторую — в конце лета.
Наверное, вы удивитесь, но я никогда не хотела быть врачом. Помню, как рассказывала маме классе в 5м, что хочу быть учительницей, да еще младших классов, даже помню, как мама, услышав это, хваталась за сердце и молчала…
Я училась в школе с углубленным изучением языков, в частности того же английского, а потом и французского. И именно языки я усиленно учила, у нас был английский театр, мы ездили в Англию, Германию выступать. До 9 класса мы с мамой были уверены, что я пойду в инъяз, но потом я перешла к другому преподавателю английского, а в октябре моего 9 класса мама, забирая меня домой на машине, фактически решила мою судьбу. Она вдруг начала говорить о том, что есть курсы по химии, русскому и биологии для поступления в 10ый медицинский класс в другой школе. Я была растеряна и просто молчала. Тогда она спросила в лоб, хочу ли я быть врачом — и я расплакалась. Немного помолчав, мама спросила, боюсь ли я крови. Я ответила «Нет», и мы поехали на курсы. Вот так один нелепый вопрос решил всё.
Тут стоит отметить, что несмотря на всю хорошесть моей языковой школы химия у нас была нулевая, нам не объясняли даже расположение электронов вокруг атомов и я практически ничего не понимала. И мама записала меня в РХТУ им. Менделеева на курсы химии, с которых я приезжала с благостным выражением лица, практически ничего не понимая. Но однажды после допроса с пристрастием я во всём созналась и мама, которая много лет была заведующей лаборатории неорганической химии в РУДН, за меня взялась.
Он думал по-другому и решал не только проблему короткого времени на презентации, но и сумел создать среду, способствующую продвижению своей продукции. Лучший способ следить за тем, чтобы не вызвать врача, чтобы узнать, назначает ли он лекарства, которые вы представляете. Существует множество творческих способов сделать это.
Одним из таких способов является обнаружение в вашем последнем посещении того, что представляет собой техническая книга, которую врач хотел бы получить в лаборатории. Это тот дар, который напрямую не связан с лабораторией, и который очень полезен для врача, потому что он добавляет знания. Используйте это как возможность создать хорошие отношения, делая следующие последующие визиты простыми и приятными для вас. Будьте осторожны: не заставляйте врача чувствовать давление с вопросом, как «Доктор, сколько пациентов прописали наши лекарства в этом месяце?».
Я и мама
По ночам мы читали толстую книгу «Начала химии» Кузьменко, разбираясь вместе в молекулярных массах, электронах, типах реакций, видах химических соединений. Моя дела пошли гораздо лучше и вскоре в РХТУ я была среди первых, но вот курсы в школе меня подкашивали. С русским мне никогда не было трудно, с биологией тоже — надо было только учить, к тому же в своей языковой школе мы проходили похожие темы, а химия была адом. Её вела преподавательница (с инициалами МВД), которая не объясняла НИ-ЧЕ-ГО и, легко высмеивала твое невежество и/или глупость, не считаясь с твоими чувствами и очень долго я не высовывалась, сидя на задних рядах. Мама моя — большая молодец — вдруг начала разбираться в решении задач и объясняла их мне, пока я не усваивала тему. Однажды дома мы решали задачу на сложную химическую реакцию с гидрофосфатами, пирофосфатами, фосфатами и бог еще знает, чем. И я никак не могла понять, почему там получается так, а не эдак. На самом деле, мне уже не хотелось даже думать, когда мама принесла банку, налила в нее воду, шампунь, насыпала сахар (каждый ингредиент соответствовал элементу химического уравнения), но и это не помогло, тогда мама в сердцах вылила мне на голову содержимое банки и, пока я отмывала эту жижу с голову, пришло долгожданное озарение:)
На химии я теперь сидела на 2 ряду и ходила часто к доске. Свои школьные контрольные, итоговые контрольные, тесты, лабораторные работы я решала обычно за 10 минут себе, остальные 3 варианта еще минут за 25, а остаток времени ребята переписывали все друг у друга, а на перемене шли передавать параллельным классам. Не подумайте, я не хвастаюсь, просто хочется показать, насколько вдруг я резко продвинулась вперед с абсолютного нуля. Экзамены я сдала на 4-5-4 и поступила в 10ый медкласс. Классной руководительницей у нас была та самая МВД, которая оказалась очень крутой:)
10ый класс пролетел быстро, в новой школе, с новыми друзьями, с новыми во многом замечательными учителями и — с дополнительными занятиями по химии, физике и биологии с преподавателями из РГМУ, куда мы все собирались поступать после школы. Преподаватели были не слишком удачными, а каждые полгода мы сдавали настоящую сессию на разных кафедрах, перед которой надо было получить зачеты по всем школьным предметам и курсам, и в которой было по 3 экзамена: сочинение, биология, химия.
А потом мы перешли в 11ый класс, который сейчас мне вспоминается как настоящий ад, потому что несмотря на имевшиеся преимущества у медклассников во время поступления (а именно досрочные экзамены в мае до основного потока на тех же условиях), надо было брать репетиторов по русскому-химии-биологии и заниматься, хотя это гарантий тоже не давало: конкурс на место огромный (до 7 человек на лечебной факультете, чуть меньше на педиатрии, и совсем маленький на других факультетах), везде блат. И это абсолютная правда.
Лучше спросить «Доктор, у вас была возможность в этом месяце назначить наш продукт?». Никогда не обращайтесь к врачу по поводу рецепта, говоря, например: «Вы до сих пор не предписывали наш продукт», давая вам представление о том, что существует лабораторный мониторинг активности врача, даже если в лаборатории действительно есть данные, собранные из аптеки в этом отношении.
11-месячный британский мальчик, который страдает редкой болезнью, которая вызывает судороги и повреждение головного мозга, оставляя его неспособным двигать руками и ногами, есть или даже дышать самостоятельно. Хотя болезнь Чарли мало изучена, из-за своей редкости большинство врачей предсказывают, что это приведет к ее смерти. И врачи, которые заботятся о ребенке, решили, что больше не нужно их лечить, и они хотят, чтобы он был отключен от механического респиратора.
Перед занятием по химии где-то в Солнцево
Я уходила из дома в 7 утра, а приезжала обычно к полуночи. 4 раза в неделю репетиторы по 3-4 часа (в том числе на выходных) + преподаватели из института в школе + задания обычных учителей. Я писала конспекты со бешеной скоростью и зубрила их, сдавала и непонятно как всё успевала. Снова 2 сессии и ужасающее ощущение приближающейся катастрофы вступительных. Незадолго до лета отменили льготы для медклассников и мы стали как все и расчитывать можно было только на себя. До медали в школе мне не хватило пересдачи одной четверки, но мне не хотелось распыляться.
Крис Гард и Конни Йейтс, родители Чарли, не согласны. Ваши судороги обычно контролируются медикаментами, и любая боль или дискомфорт, которые он может испытывать от искусственного дыхания или от собственной болезни, могут контролироваться лекарствами, включая глубокий шелк.
Понятно, что это привело к тому, что люди здравомыслящего человека дали сильные мнения по различным сторонам этого сложного дела. Это потому, что нравственные вопросы он затрагивает некоторые из самых фундаментальных ценностей культуры. На первый план встал вопрос: кто квалифицирован — на самом деле имеет право принимать решения для такого человека, как Чарли, который не может общаться? И что дает этим лицам, принимающим решения, заменяет власть решать, стоит ли жизнь Чарли?
Последний звонок и выпускной
Было очень страшно: не сдать, не поступить, расстроить маму после стольких сил, вложенных в это дело… Я думала, что не написала химию, потому что у меня не выходило целое число в ключевой задаче, за которую давали половину баллов, я вышла с экзамена, плача, и следующие полчаса до дома были самыми ужасными в моей жизни. Дома я перерешала и поняла, что вместо 1,9888 в ответах должно было получиться 2,0 и успокоилась. Мне поставили 5. Если бы у меня была медаль — на этом бы все закончилось, а так впереди было сочинение и биология. На сочинении я выбрала тему по «Мёртвым душам», похожую я писала совсем недавно и помнила текст почти дословно со всеми цитатами и запятыми. Я расстроилась, получив 4, хотя знала что 5 ставят далеко не всем и скорее по договоренностям. На экзамен по биологии я пришла в 8 утра, и до 15.15 сидела в душной аудитории, ожидая своей очереди. Когда я наконец взяла билет, мне было уже все равно, что поставят. Поставили 5, и я вышла, пошатываясь, считая баллы. 14 из 15. Проходной был 12.
Сейчас, оглядываясь на то лето, я понимаю, что никогда в жизни не смогла бы это повторить, но дело было сделано — я стала студенткой лечебного факультета 2го медицинского университета и впереди было 6 лет учебы и еще специализация.
Сама учеба давалась тяжело: с первых дней началась анатомия. С первых дней нам выдали настоящие кости, а наш преподаватель ставил двойки направо и налево, если не получалось ответить на его вопросы, а меня он просил проводить вместо него занятия, что было очень интересным опытом. Однажды он выдал мне череп, с которым я ехала в метро, изучая каждое отверстие и каждый бугорок. Потом его уволили, и он выдал мне на память пакет, в котором лежала бедреная кость, бедреная кость карлика, ключица и коробочка с шейными позвонками младенца.
На анатомии с тем самым преподавателем. У меня в руках тазовая кость (настоящая)
И этот ответ имеет своего рода интуитивное обращение. Члены команды полностью понимают медицинские факты этого дела и обладают большой авторитетностью и социальной достоверностью в западной культуре: на самом деле исследования показывают, что американцы доверяют, что члены медицинских наук действуют в интересах общества, а не религиозных лидеров, выборных должностных лиц или лидеров бизнес.
Но важно отметить, что даже когда болезнь или состояние хорошо изучены, врачи часто совершают глубокие ошибки. Доктора Чарли говорят, что они гораздо более уверены в своем случае, но тезис Эспопинана о том, что мы просто мало знаем об этой невероятно редкой болезни, важен.
Уже на 1м курсе мы работали с трупами. Помню, мы всё ждали, а их не привозили, но однажды мы увидели в чужом зале что-то, завернутое в мешок, и с криками «Ура, трупы привезли!» всей группой ломанулись к себе в зал. Я не скрипела зубами, не падала в обморок (хотя были и такие, которые падали с завидным постоянством), меня не тошнило и не рвало, я не думала о том, что когда-то «это» было человеком — такие мысли просто нельзя допускать, когда учишься. И препарировать мне нравилось всегда, кроме моментов, когда из-за формалина невозможно было подойти к трупу ближе, чем на 2 метра.
На анатомии с другим преподавателем (царствие ему небесное). В углу фотографии виден кусочек трупа
Все вертелось очень быстро: коллоквиумы-тесты-зачеты-экзамены-автома ты, я училась на отлично (красный диплом), по-другому не могла и не хотела. Но на каждый экзамен (особенно на 5-6 курсах) я шла, зная, сколько людей заплатили за «5» и «4», и что на остальных может не хватить. Зато теперь я точно знаю, к кому не пойду лечиться:)
На самом деле нас «заставляли» учиться и сдавать все-все только на первых 3х курсах: требовали выучить наизусть цикл Кребса или уметь написать огромные формулы всех витаминов по памяти. До сих пор не понимаю, зачем. Потом, когда пошли клинические дисциплины (такие как ЛОР, терапия, хирургия, онкология), которые мы проходили в больницах, началась «халява», хочешь — учишь, не хочешь — никто учить и заставлять не будет. А начиная со 2 курса каждое лето мы в течение одного месяца проходили практикув больницах и поликлиниках: санитарскую, медсестринскую, субординаторскую, врачебную (поликлиническую). После них я умела перестилать десяток кроватей за 15 минут, мыть начисто полы, колоть уколы и ставить капельницы, выносить утки и реабилитировать бабушек, потому что любую практику, если можно было выбирать, я проходила в отделении «Травматологии и ортопедии». Если вы спросите — почему — я не отвечу. Это было секундное вдохновение, которое не отпускало долгие годы.
Получается, что работать с людьми мы начали на 3-ем курсе, когда научились их опрашивать, осматривать, прослушивать, проступивать, прощупывать, когда написали первую историю болезни. Страшно не было, но именно тогда, заходя в палату в белом халате я начинала чувствовать себя немного врачом. На последнем курсе во время поликлинической терапии, когда мы должны были ходить на вызовы в качестве терапевтов, у меня началась настоящая паника, поскольку я выбрала себе хирургическую специальность и в памяти держала очень мало лекарств, а в диагнозе и своих рекомендациях я должна была быть уверена на 99,9%. Отвертеться не было возможности, но уже зайдя в первую квартиру к простудившемуся мужчине я поняла, что мандраж проходит и возвращается трезвость мысли, как на экзамене. А одна пациентка даже спрашивала мою фамилию, чтобы и дальше вызывать именно меня.
А самым сложным циклом за все время я считаю психиатрию, которая кардинально отличается подходом к пациенту, заболеванию и лечению. В психиатрической больнице сначала казалось, что вокруг нормальные люди, потом становилось смешно, когда тебе говорили, что какой-то экстрасенс Громов сидит в переносице и вкладывает в голову мысли, а потом становилось страшно.
Если вспомнить, как я попала в медкласс, может быть интересно, осталась ли я довольна выбором профессии. Я ни разу не пожалела, ни разу не хотела бросить, наоборот, с каждый годом все больше понимала, что это — мое призвание, помогать людям, хоть наши врачи получают мало, уважают их иногда и того меньше, а оборудование в больницах в большинстве своем убого и не дает развивать науку и практику. Только на 6м курсе, когда я нос к носу столкнулась с неорганизованностью нашего деканата по вопросу постдипломного образования, бюрократией, нервотрепкой и 8-часовым сидением в институте, чтобы увидеть списки зачисленных, я захотела всё бросить, потому что достало, когда тебя не принимают за человека. Но, пересилив себя, я закончила учебу, получила свой красный диплом и поступила в ординатуру по желанной специальности, которую я закончу летом и буду тогда уже не просто врачом, а специалистом.
Продолжение следует.
PS В своем журнале я много пишу про свою работу, иногда выкладываю фотографии не для слабонервных. А совсем недавно решила публиковать посты из серии «Популярная травматология», поэтому если вдруг вам будет интересно — добро пожаловать.
Предположим для обсуждения, что мы знаем, что врачи в деле Чарли все правильно определили в своем диагнозе и прогнозе. Какая моральная информация — это о том, что нужно делать в случае с Чарли, — выводится из его выводов? Ничто моральное не приходит из простых медицинских фактов. Суждения вышеуказанного типа еще не сделаны. Действительно ли врачи, даже с отличным знанием науки, лучше всего их выполнять?
Врачи редко имеют серьезную подготовку в области электроники. Даже если у них есть это, почему моральная точка зрения одного врача — или даже группы врачей — более ценится, чем все в этом случае? Социальное положение врачей как привилегированных людей должно скептически относиться к их моральным взглядам, особенно если у нас есть моральное предпочтение ценить потребности наиболее уязвимых.
Я ухожу из медицины. Осознание этого факта три месяца назад поразило меня больше, чем родных и знакомых. Было чему удивляться. Молодой перспективный врач, учёная степень, иностранные публикации, хорошая работа, отличные карьерные возможности. Жизнь успешна? Тогда почему набирало обороты осознание того, что это не моё место? А что тогда моё? Ответа на этот вопрос у меня ещё не было. Но понимание того, что дорога, которой я шла столько лет, гордо неся знамя уверенности в правильности выбранного пути и верности мечте, внезапно привела в тупик.
Исследования показали, например, что врачи часто классифицируют качество жизни своих пациентов с инвалидностью хуже, чем сами пациенты. Было установлено, что это также относится к больным или инвалидам-подросткам и их семьям, которые оценивают качество своей жизни лучше, чем медицинские работники, и люди, живущие с амиотрофическим боковым склерозом.
И когда врачи пытаются классифицировать качество жизни своих разных пациентов, у них часто бывают разные реакции, а это означает, что в их оценках не так много научных или последовательных, хотя их мнение и личный опыт имеют влияние. Другими словами, когда мы рассматриваем проблемы, с которыми сталкиваются очень уязвимые люди, такие как Чарли Гард, мы должны помнить, что моральные оценки врачей исходят от людей, которые не всегда понимают опыт инвалидов и склонны недооценивать качество жизни людей инвалидов.
– Наша дочь будет врачом! – эта фраза, произносимая с неизменной гордостью, сопровождала меня всю сознательную жизнь. Я даже не помню, чтобы в детстве хотела быть кем-то другим. Ну, хотя бы учителем, если не космонавтом. Откуда взялась эта мечта у ребёнка – неизвестно. Это при том, что ни одного близкого живого примера я тогда перед глазами не видела. Но умело подхваченное и одобренное родственниками робкое желание быть врачом, пока выражающееся в играх в больницу с зайцами и медведями, быстро крепло и оформлялось во взрослое намерение поступать в медицинский вуз.
Большинство людей, вероятно, согласятся с тем, что родители должны иметь широкую широту, когда речь заходит о создании морального значения для себя и для их семей. Их видение хорошего, которое используется для определения того, как они будут формироваться и воспитывать своих детей. Значения, используемые для формирования людей, которых эти дети станут, конечно, являются ценностями родителей.
Та же самая широта должна быть дана, когда речь идет о сложных случаях, таких как Чарли. Значения родителей должны использоваться для принятия решения, особенно если они не требуют использования ресурсов сообщества. Нет оснований для произвольного принятия морального суждения врача — и многих причин обратного.
Этому помогала и неутолимая жажда чтения. Так уж вышло, что богатая домашняя коллекция классиков Булгакова, Чехова, Вересаева, Конан Дойля тоже вносила лепту в создание образа мудрого, доброго, внимательного и всегда готового помочь врача.
Что ж, романтический образ героя в белом халате сформирован, а значит можно покорять заветную вершину. Переезд из провинции, поступление в медицинскую академию, осознание своей взрослости и важности среди сверстников, выбравших более простые, как мне казалось, специальности. Это окрыляло и создавало иллюзию успеха. Я в белом халате, что ещё нужно для счастья?
Знать преимущества и недостатки медицины. Несмотря на безопасность, статус и оплату профессии, быть врачом непросто. Когда вы начинаете с проблем, с которыми вы столкнулись с самого начала вашего путешествия, ваш самый переполненный. Возникает вопрос о карьере, которая требует крайней преданности, возникает вопрос: стоит ли делать медицину?
Для тех, кто думает о вступлении в медицинскую школу, но все же есть сомнения, в этом тексте будут рассмотрены преимущества и недостатки изучения медицины. Поймите, что такое колледж, что такое деятельность профессионала и знаете, действительно ли эта профессия подходит вам.
Хотелось бы написать, что 10 лет учёбы в медицинском пролетели как один миг, но не буду. Это не так. Каждый год был по-своему сложен и одновременно интересен. Познание внутреннего мира человека оказалось не таким поэтичным и лёгким. Бесконечные зубрежки нового материала, непролазные дебри латыни, названия черепно-мозговых нервов, которыми кажется можно вызвать дьявола. Но неизменным бонусом шли самые лучшие друзья, самые весёлые вечеринки. И ох уж этот чёрный юмор, которым мы шокировали обычных людей из других вузов. Да-да, налёт исключительности присутствовал всегда. Не зря каждый студент медицинского считает своим долгом продефилировать в белом халате по улице. А уж открыть атлас по анатомии на самых интересных картинках в общественном транспорте – вообще классика студенчества.
Для медицинских работников это один из ключевых факторов в выборе профессии. Несмотря на трудности и проблемы, с течением времени священный шаг в оказании помощи другим с их профессиональной деятельностью — это то, что вас больше всего трогает. «Исцеляйте, когда это возможно, облегчайте, когда это необходимо, консоль всегда» — это его девиз.
И когда можно ответить взаимностью на свои знания, благодарность других — это очень большой и ценный эмоциональный возврат. Отношения, сложившиеся с людьми, сплетенные вдоль их пути облигации, дают возможности для развития не только профессионального, но прежде всего личного. Кроме того, у врача есть возможность работать с людьми и пациентами, создавая важные связи для их развития, а не только профессиональные, но личные также предлагают исключение из этого.
Ещё одним подарком судьбы во время учёбы был на удивление лёгкий и быстрый выбор специальности. Замечали, как влюблённый в своё дело человек озаряет светом всё вокруг? Мне повезло. На 3 курсе я встретила сразу двух кардиологов от Бога, глубоко преданных своему делу и болеющих за каждого пациента. Выбор был определён. В последующие годы шаг за шагом шло изучение нелёгкой, но вдохновляющей перспективами профессии врача-кардиолога. Всё-таки болезни сердца – лидирующая причина смертности в мире, и я буду причастна к их изучению и лечению. Что там было про налёт исключительности? Я с головой погружалась в науку. Не пропускала ни одной новой книжки и конференции. Тогда я поняла смысл фразы – счастье познания. Это было оно.
Зарплата и возможности трудоустройства. . Компенсация является одной из основных сильных сторон в профессии. Помимо зарплаты, рынок труда для врачей всегда теплый. Возможности варьируются от региона к региону, с более высокими возможностями и более высокой заработной платой в городах с большим спросом, а также в столицах.
Как врач, можно действовать на нескольких фронтах, таких как больничный менеджер, хирург, врач, исследователь и преподаватель. Профессионал может даже взять на себя более чем одну роль, если он того пожелает. Кроме того, вы также можете определить поле действий, которое лучше всего подходит для фокусировки и развития карьеры. Существует более 40 областей, связанных с работой с беременными женщинами, детьми, женщинами, пожилыми людьми и т.д.
Подходил к концу финальный восьмой год обучения. Но остановиться в изучении нового я уже не могла. Неисчислимое количество белых пятен на небосклоне медицинской науки манили, как манит очередная загадка хорошего детектива. Внутреннее преодоление, вызов самой себе, исследование неизвестных пока глубин – очередные ступеньки личностного роста. Моё очередное везение – вдохновляющий мудрый руководитель. В итоге – интересная тема, открывающая возможности раннего выявления самых смертельных болезней в мире. Огромное желание узнать её глубже, недюжинная сила воли и усидчивость – и вот, через 2 года досрочное торжественное присуждение ученой степени кандидата наук.
На протяжении всей вашей карьеры у вашего врача все равно будет возможность настроить расписание. Несмотря на чрезвычайные ситуации и необходимость постоянно оставаться в курсе, профессионал может выбрать часы посвящения своей работе в определенные дни недели. Таким образом, вы можете примирить более одного места работы, например, в офисе и больницах.
Недостатки при создании медицины
Первая задача одного из них широко известна и боится: экзамен на вступление в колледж. Будучи наиболее конкурентоспособным, в некоторых учреждениях доля достигает более 100 участников на вакансию. Здесь остается сказать, что для преодоления этого препятствия необходимо много подготовки и изучения.
Учёная степень открывает многие двери. Однако в медицине имя заслуживается не только теоретическими трудами. Годы практики в самых разных условиях. Круглосуточные дежурства в отделениях неотложной кардиологии научили мгновенно принимать решения, бессонные ночи воспринимать обыденно, а отчаянье и нечеловеческую усталость побеждать чашкой кофе. Кардиологические консультации самых тяжелых онкологических пациентов научили не отводить взгляд, когда умирающий человек задаёт вопрос: «Доктор, а моё сердце это выдержит?” Сказать, что я этому привыкла? Нет, не могу. История каждого пациента проживалась и зачастую оплакивалась, как своя. И с этим вызовом медицины я так и не смогла справиться. Если продолжать работать, цинизм, как вторая кожа, не заставляет себя долго ждать. Но интуиция подсказывала, это не мой путь. Отказавшись от карьерного роста и привлекательной должности, ушла в поисках других мест и нового опыта, пока ещё в медицине.
Продолжительность составляет около шести лет. Занятия проводятся в полный рабочий день, очень сложно примирить работу с учебой. В дополнение к шести годам регулярной аттестации, необходимо, чтобы студент оставался на два года, в учреждениях, включенных и аккредитованных Национальной медицинской комиссией.
Также возможно, что студент выбирает школу-интернат, которая является своего рода интернатурой в больницах самого университета или у которых есть соглашение с ним. Школа-интернат может проходить во время окончания школы, но она не заменяет место жительства, которое должно быть сделано после завершения учебы.
Нравилось ли мне быть врачом? Да, очень! Видеть результаты работы в улучшении самочувствия своих пациентов, благодарность на лицах – это ли не главное? Но ещё я испытывала острую потребность в знаниях и новом опыте. Наука по-прежнему привлекала и создавала новые ориентиры впереди.
В поисках этих маяков я пришла в обычное кардиологическое отделение обычной городской больницы. Прекрасный коллектив, интересные клинические случаи, слава доктора Хауса маячит на горизонте. Внимание каждому пациенту, подробный сбор анамнеза, тщательная дифференциальная диагностика, самое правильное и нужное лечение – и вот они, плоды успеха. Это я искала в работе. И нет, волчанка встречается не так часто, как о ней говорят.
Нагрузка на курс отражает нагрузку после окончания учебы. Полный рабочий день и с большим объемом работы и учебы, свободное время студента-медика проходит, посвящая себя учебе в колледже. После тренировки начало карьеры требует разделения времени между непрерывностью учебы и работой. Если ввод ученика на рынок труда будет производиться в отделениях неотложной помощи, все равно будут изменения. Рабочая нагрузка высока и может быть уменьшена и согласована на протяжении всей карьеры, с приобретением опыта и высшими должностями.
Этот момент не является исключительным фактором медицинской карьеры, но это, несомненно, одна из профессий, которые больше всего требуют отречения от досуга и дружелюбия с членами семьи. Таким образом, с течением времени самой большой проблемой будет знать, как сочетать трудовые обязанности с личными обязательствами.
Внезапным открытием стала лопнувшая, как воздушный шар, иллюзия: главное, чем живёт больница – жизнь и здоровье пациентов. Перед этим всё остальное отступает на второй, третий и десятый план. Так думала и представляла себе я. Возможно, сейчас развенчаю чьи-то мифы, но подобные сериалы с нашей реальностью не имеют ничего общего. Разочаровываться всегда больно и неприятно. Понимать, что твоё представление о помощи пациентам не совпадает с принятыми стандартами и порядками. Больница – это огромный безучастный механизм, в бюрократических жерновах которого в пыль перемалывается искреннее желание помогать, спасать, улучшать. Приоритеты – в правильности оформления документации, не всегда логичной и за пределами здравого смысла. Не выйти за рамки бюджета, назначить препараты, у которых истекает срок годности, выполнить план по количеству госпитализаций – вот ежедневные трудовые подвиги героев в белых халатах. Когда уж тут заниматься наукой? Какое-то время я пыталась этому отчаянно сопротивляться. Но такая борьба оказалась не физиологичной. На выходе – психосоматика и потраченное впустую время и нервные клетки. Пытаться встроиться в систему, предварительно сломав свои убеждения и став удобной для кого-то, но для себя – нет, так тоже не могу.
Я ни в коем случае не обобщаю принцип устройства всех больниц. Мой опыт – лишь опыт отдельно взятого человека, хоть и примерившего на себя халаты нескольких больниц одного города.
В итоге я выбрала третий, самый простой и одновременно сложный путь – выйти из системы, которая не совпадает с моими убеждениями. Перестать быть винтиком в сложном механизме, собранном из нечеловеческих правил, стандартов и идей. Выйти, оставив там приятных мне, но выбравших другой путь людей.
Достижение мечты принесло свои плоды. Я познала и радость научных открытий, и горький вкус разочарований. Самый бесценный опыт научил меня главному – слушать себя и доверять внутреннему маяку.
А что с мечтами? Мечтать – полезно и нужно. Их исполнение – двигатель нашего развития. Вот только достигнув цели, не забыть спросить себя, то ли это, к чему я стремилась? Это приносит мне счастье и удовлетворение? Если нет, возможно, стоит – нет, не изменять мечте, а скорректировать её в соответствии с внутренним компасом.
Моя мечта – помогать людям – осталась со мной. Но я решила отправиться в самостоятельное плавание к единственно верному для меня маяку в медицине – развитию науки. Так что прощаться с белым халатом рано. Может об этом я и не мечтала в детстве. И пока не совсем понятны сроки и способы достижения цели. Но я там плавала и знаю, что не утону. Возможно, я старомодна, но верю, что даже маленькие достижения одного человека рано или поздно обязательно будут полезны миру и людям. Главное – оставаться целостным. Быть в гармонии с собой. А если окружающие не разделяют твоих взглядов и принципов – это не повод предавать себя. Это повод поменять окружение.
Переутомление возникает в результате чрезмерных регулярных нагрузок, это состояние можно назвать «трудовой невроз». Чаще всего встречается у мужчин 35-45 лет. Это состояние грозит вам, если работа занимает более 10 часов в день, если мысли о ней не покидают и за пределами офиса. В зоне риска люди, совмещающие несколько работ, имеющие ненормированный график, работающие поздно вечером, давно не бывшие в отпуске. Режим, при котором сутки деятельности чередуются с несколькими выходными, тоже не полезен для здоровья.
Систематические переработки, хроническая усталость способны привести к серьезным последствиям для здоровья. Переутомление влияет и на результаты деятельности: усталость понижает интерес к работе, все тяжелее дается решение производственных задач, возрастает недовольство условиями службы, появляется зацикленность на недоделках и недостатках. Начинают преобладать отрицательные эмоции: от повышенной раздражительности до безразличия, апатии.
Проявления переутомления могут быть разными: нарушения сна, головные и мышечные боли, сердцебиение, слабость, подавленность, плохая сопротивляемость инфекциям. Переутомление сначала затрагивает нервную систему, а следом начинают страдать и другие органы и системы организма, могут появиться проблемы в пищеварительной (гастриты, язвы) и сердечно-сосудистой (гипертония, инфаркты) системах.
Последние десятилетия инфаркт все чаще встречается у мужчин среднего и даже молодого возраста. Случаи инфарктов в 30-40 лет – уже не редкость, а довольно распространенное явление. И чаще всего это не врожденные нарушения, а приобретенные из-за недобросовестного отношения к своему здоровью.
Если не задумываться о своем здоровье, то карьера может оборваться на взлете по причинам, совсем не связанным с профессиональной деятельностью. Различного рода интоксикации чаще всего поражают людей, страдающих переутомлением. Протекают они у этих людей в более тяжелой форме и часто заканчиваются летальным исходом. Врачи считают сердечно-сосудистые заболевания «болезнями износа», развивающимися на фоне переутомлений и неврозов. Проблемы, связанные с хронической усталостью и перегрузкой, невозможно решить только визитами к врачам и приемом таблеток. Необходимо корректировать образ жизни, отношение к работе и к себе. Иногда для эффективного решения этих проблем необходима помощь не только невролога или терапевта, но и психотерапевта.
Не»Кароши»й человек
Термин «Кароши», который можно перевести как «смерть от переутомления на работе», пришел к нам из Японии. Сегодня его употребляют и в России для обозначения смерти от чрезмерных нагрузок на работе. В Японии проводили медицинские исследования, которые показали, что 80 часов переработки в месяц дополнительно к основному восьмичасовому графику могут в течение полугода привести к смерти от нарушений в организме, связанных с переутомлением — к «кароши».
В Петербурге не ведется статистика заболеваний, связанных с переутомлением на работе. Можно только отследить общие тенденции: возрастает количество приобретенных заболеваний у трудоспособных мужчин и женщин связанных с нарушением режима труд-отдых. Чаще с хроническим переутомлением сталкиваются сотрудники, работа которых предполагает большую ответственность, невозможность уйти домой, пока работа не закончена, неполный отпуск, работу в выходные, частые командировки. Также опасна для здоровья работа, связанная с постоянным общением с людьми, с конфликтными ситуациями. Если вы думаете о работе вечером, перед сном, в выходные, во время отпуска, это первый «звоночек», что для сохранения психического и физического здоровья в жизни нужно что-то менять.
В зависимости от характера труда переутомление можно разделить на физическое и умственное. Первое возникает в результате тяжелой работы, связанной с постоянным напряжением тех или иных мышечных групп. При умственном переутомлении истощаются клетки мозга от постоянной чрезмерной нагрузки. Умственное переутомление сложнее поддается лечению, так как физически оно начинает проявляться, когда процесс уже заходит далеко. В большинстве случаев умственное переутомление сопровождается нарушением сна. Возраст тоже влияет на работоспособность. Установлено, что в 18-20 лет у человека наблюдается самая высокая интенсивность интеллектуальных и логических процессов. К 30 годам она снижается на 4%, к 40 — на 13%, к 50 — на 20%, а в возрасте 60 лет — на 25%.
Как расслабиться
При легкой, но однообразной физической деятельности утомление возникает и развивается значительно быстрее, чем при разнообразном труде. К тому же, оно имеет, как правило, локальный характер. Устают в основном отдельные работающие органы, обычно руки, спина, зрение или слух. Самая лучшая поза для отдыха, как ни странно, не лежа на диване или сидя в кресле. Физиологи считают, что эффективнее всего мы отдыхаем, сидя на полу, поджав под себя ноги «по-турецки». Эта поза снимает напряжение (и нервное, и мышечное), что позволяет мозгу в это время функционировать без особых усилий. Кроме того, такая поза улучшает работу всех органов нижней половины тела.
Отдыхать от работы нужно регулярно: 5-10 минут несколько раз в течение дня, часовой обеденный перерыв, несколько часов полного переключения на другую деятельность вечером, полноценный сон. В течение рабочего дня нашей нервной системе нужно примерно 5 минут отдыха через каждый час. Длительность от часа до полутора – наиболее комфортный для человека интервал непрерывной работы. Если не отвлекаться от работы более полутора-двух часов, эффективность деятельности резко снижается. Во время этой пятиминутки нужно переключиться, встать из-за рабочего места, хорошо, если есть возможность выйти на улицу.
Что делать, если вы сосредоточенно работали несколько часов и чувствуете умственную усталость? Пятая чашка кофе вряд ли поможет, лучше присесть, закрыть глаза, расслабить мышцы, успокоить дыхание. Представьте приятную для вас картину — природу, место предыдущего отдыха, море. 10-15 минут такого отдыха достаточно, чтобы восстановиться. Считается, что именно короткий, но регулярный отдых – наиболее продуктивный.
Ученые подсчитали: чтобы отдохнуть после часа напряженной работы, обычно достаточно 5-10 минут. Если напряженно работать три часа подряд без перерывов, то для восстановления сил понадобится уже целый час. От того, как прошла ночь, зависит, насколько отдохнет мозг, и какой будет работоспособность на следующий день, организму требуется не менее 8 часов сна. Затем – как минимум один выходной в неделю. И, разумеется, нельзя забывать про отпуск. Для здоровья важно, чтобы он продолжался не менее 3–4 недель в году. Можно использовать эти недели подряд, но лучше разбивать отпуск на две части и делать паузу в работе каждое полугодие.
При первых признаках переутомления важно:
-
Пересмотреть режим дня и найти дополнительное время для отдыха.
-
Бороться с вредными привычками. При переутомлении сердечно-сосудистая система и так страдает, негуманно добивать ее сигаретами и алкоголем. Если не получается бросить курить, хотя бы резко ограничьте количество выкуриваемых сигарет.
-
Проводить больше времени на воздухе. Даже 20-ти минутная ежедневная прогулка принесет пользу.
-
Ложиться спать в одно и то же время, не позднее 23 часов, это важно для профилактики бессонницы.
-
Пить больше воды. Каждое утро желательно выпивать стакан воды с медом и лимонным соком.
-
Для снятия напряжения после офисной работы хорошо помогает обычный массаж.
-
Потреблять больше пищи, содержащей кальций и фосфор. Особенно это относится к людям умственного труда.
Здравствуйте, дорогие сообщники.
Меня зовут Полина, мне 24 года, я родилась и живу в Москве. Перед началом небольшая ремарка: свой пост я разделю на две части: первую вы можете прочитать уже сейчас, а вторую — в конце лета.
Наверное, вы удивитесь, но я никогда не хотела быть врачом. Помню, как рассказывала маме классе в 5м, что хочу быть учительницей, да еще младших классов, даже помню, как мама, услышав это, хваталась за сердце и молчала…
Я училась в школе с углубленным изучением языков, в частности того же английского, а потом и французского. И именно языки я усиленно учила, у нас был английский театр, мы ездили в Англию, Германию выступать. До 9 класса мы с мамой были уверены, что я пойду в инъяз, но потом я перешла к другому преподавателю английского, а в октябре моего 9 класса мама, забирая меня домой на машине, фактически решила мою судьбу. Она вдруг начала говорить о том, что есть курсы по химии, русскому и биологии для поступления в 10ый медицинский класс в другой школе. Я была растеряна и просто молчала. Тогда она спросила в лоб, хочу ли я быть врачом – и я расплакалась. Немного помолчав, мама спросила, боюсь ли я крови. Я ответила «Нет», и мы поехали на курсы. Вот так один нелепый вопрос решил всё.
Тут стоит отметить, что несмотря на всю хорошесть моей языковой школы химия у нас была нулевая, нам не объясняли даже расположение электронов вокруг атомов и я практически ничего не понимала. И мама записала меня в РХТУ им. Менделеева на курсы химии, с которых я приезжала с благостным выражением лица, практически ничего не понимая. Но однажды после допроса с пристрастием я во всём созналась и мама, которая много лет была заведующей лаборатории неорганической химии в РУДН, за меня взялась.
Я и мамаПо ночам мы читали толстую книгу «Начала химии» Кузьменко, разбираясь вместе в молекулярных массах, электронах, типах реакций, видах химических соединений. Моя дела пошли гораздо лучше и вскоре в РХТУ я была среди первых, но вот курсы в школе меня подкашивали. С русским мне никогда не было трудно, с биологией тоже – надо было только учить, к тому же в своей языковой школе мы проходили похожие темы, а химия была адом. Её вела преподавательница (с инициалами МВД), которая не объясняла НИ-ЧЕ-ГО и, легко высмеивала твое невежество и/или глупость, не считаясь с твоими чувствами и очень долго я не высовывалась, сидя на задних рядах. Мама моя – большая молодец – вдруг начала разбираться в решении задач и объясняла их мне, пока я не усваивала тему. Однажды дома мы решали задачу на сложную химическую реакцию с гидрофосфатами, пирофосфатами, фосфатами и бог еще знает, чем. И я никак не могла понять, почему там получается так, а не эдак. На самом деле, мне уже не хотелось даже думать, когда мама принесла банку, налила в нее воду, шампунь, насыпала сахар (каждый ингредиент соответствовал элементу химического уравнения), но и это не помогло, тогда мама в сердцах вылила мне на голову содержимое банки и, пока я отмывала эту жижу с голову, пришло долгожданное озарение 🙂
На химии я теперь сидела на 2 ряду и ходила часто к доске. Свои школьные контрольные, итоговые контрольные, тесты, лабораторные работы я решала обычно за 10 минут себе, остальные 3 варианта еще минут за 25, а остаток времени ребята переписывали все друг у друга, а на перемене шли передавать параллельным классам. Не подумайте, я не хвастаюсь, просто хочется показать, насколько вдруг я резко продвинулась вперед с абсолютного нуля. Экзамены я сдала на 4-5-4 и поступила в 10ый медкласс. Классной руководительницей у нас была та самая МВД, которая оказалась очень крутой 🙂
10ый класс пролетел быстро, в новой школе, с новыми друзьями, с новыми во многом замечательными учителями и – с дополнительными занятиями по химии, физике и биологии с преподавателями из РГМУ, куда мы все собирались поступать после школы. Преподаватели были не слишком удачными, а каждые полгода мы сдавали настоящую сессию на разных кафедрах, перед которой надо было получить зачеты по всем школьным предметам и курсам, и в которой было по 3 экзамена: сочинение, биология, химия.
А потом мы перешли в 11ый класс, который сейчас мне вспоминается как настоящий ад, потому что несмотря на имевшиеся преимущества у медклассников во время поступления ( а именно досрочные экзамены в мае до основного потока на тех же условиях), надо было брать репетиторов по русскому-химии-биологии и заниматься, хотя это гарантий тоже не давало: конкурс на место огромный (до 7 человек на лечебной факультете, чуть меньше на педиатрии, и совсем маленький на других факультетах), везде блат. И это абсолютная правда. Перед занятием по химии где-то в СолнцевоЯ уходила из дома в 7 утра, а приезжала обычно к полуночи. 4 раза в неделю репетиторы по 3-4 часа (в том числе на выходных) + преподаватели из института в школе + задания обычных учителей. Я писала конспекты со бешеной скоростью и зубрила их, сдавала и непонятно как всё успевала. Снова 2 сессии и ужасающее ощущение приближающейся катастрофы вступительных. Незадолго до лета отменили льготы для медклассников и мы стали как все и расчитывать можно было только на себя. До медали в школе мне не хватило пересдачи одной четверки, но мне не хотелось распыляться. Последний звонок и выпускной
Было очень страшно: не сдать, не поступить, расстроить маму после стольких сил, вложенных в это дело… Я думала, что не написала химию, потому что у меня не выходило целое число в ключевой задаче, за которую давали половину баллов, я вышла с экзамена, плача, и следующие полчаса до дома были самыми ужасными в моей жизни. Дома я перерешала и поняла, что вместо 1,9888 в ответах должно было получиться 2,0 и успокоилась. Мне поставили 5. Если бы у меня была медаль – на этом бы все закончилось, а так впереди было сочинение и биология. На сочинении я выбрала тему по «Мёртвым душам», похожую я писала совсем недавно и помнила текст почти дословно со всеми цитатами и запятыми. Я расстроилась, получив 4, хотя знала что 5 ставят далеко не всем и скорее по договоренностям. На экзамен по биологии я пришла в 8 утра, и до 15.15 сидела в душной аудитории, ожидая своей очереди. Когда я наконец взяла билет, мне было уже все равно, что поставят. Поставили 5, и я вышла, пошатываясь, считая баллы. 14 из 15. Проходной был 12.
Сейчас, оглядываясь на то лето, я понимаю, что никогда в жизни не смогла бы это повторить, но дело было сделано – я стала студенткой лечебного факультета 2го медицинского университета и впереди было 6 лет учебы и еще специализация.
Сама учеба давалась тяжело: с первых дней началась анатомия. С первых дней нам выдали настоящие кости, а наш преподаватель ставил двойки направо и налево, если не получалось ответить на его вопросы, а меня он просил проводить вместо него занятия, что было очень интересным опытом. Однажды он выдал мне череп, с которым я ехала в метро, изучая каждое отверстие и каждый бугорок. Потом его уволили, и он выдал мне на память пакет, в котором лежала бедреная кость, бедреная кость карлика, ключица и коробочка с шейными позвонками младенца. На анатомии с тем самым преподавателем. У меня в руках тазовая кость (настоящая)
Уже на 1м курсе мы работали с трупами. Помню, мы всё ждали, а их не привозили, но однажды мы увидели в чужом зале что-то, завернутое в мешок, и с криками «Ура, трупы привезли!» всей группой ломанулись к себе в зал. Я не скрипела зубами, не падала в обморок (хотя были и такие, которые падали с завидным постоянством), меня не тошнило и не рвало, я не думала о том, что когда-то «это» было человеком – такие мысли просто нельзя допускать, когда учишься. И препарировать мне нравилось всегда, кроме моментов, когда из-за формалина невозможно было подойти к трупу ближе, чем на 2 метра. На анатомии с другим преподавателем (царствие ему небесное). В углу фотографии виден кусочек трупа
Все вертелось очень быстро: коллоквиумы-тесты-зачеты-экзамены-автоматы, я училась на отлично (красный диплом), по-другому не могла и не хотела. Но на каждый экзамен (особенно на 5-6 курсах) я шла, зная, сколько людей заплатили за «5» и «4», и что на остальных может не хватить. Зато теперь я точно знаю, к кому не пойду лечиться 🙂
На самом деле нас «заставляли» учиться и сдавать все-все только на первых 3х курсах: требовали выучить наизусть цикл Кребса или уметь написать огромные формулы всех витаминов по памяти. До сих пор не понимаю, зачем. Потом, когда пошли клинические дисциплины (такие как ЛОР, терапия, хирургия, онкология), которые мы проходили в больницах, началась «халява», хочешь – учишь, не хочешь – никто учить и заставлять не будет. А начиная со 2 курса каждое лето мы в течение одного месяца проходили практикув больницах и поликлиниках: санитарскую, медсестринскую, субординаторскую, врачебную (поликлиническую). После них я умела перестилать десяток кроватей за 15 минут, мыть начисто полы, колоть уколы и ставить капельницы, выносить утки и реабилитировать бабушек, потому что любую практику, если можно было выбирать, я проходила в отделении «Травматологии и ортопедии». Если вы спросите – почему – я не отвечу. Это было секундное вдохновение, которое не отпускало долгие годы.
Получается, что работать с людьми мы начали на 3-ем курсе, когда научились их опрашивать, осматривать, прослушивать, проступивать, прощупывать, когда написали первую историю болезни. Страшно не было, но именно тогда, заходя в палату в белом халате я начинала чувствовать себя немного врачом. На последнем курсе во время поликлинической терапии, когда мы должны были ходить на вызовы в качестве терапевтов, у меня началась настоящая паника, поскольку я выбрала себе хирургическую специальность и в памяти держала очень мало лекарств, а в диагнозе и своих рекомендациях я должна была быть уверена на 99,9%. Отвертеться не было возможности, но уже зайдя в первую квартиру к простудившемуся мужчине я поняла, что мандраж проходит и возвращается трезвость мысли, как на экзамене. А одна пациентка даже спрашивала мою фамилию, чтобы и дальше вызывать именно меня. Посреди 6 курса на клинической фармакологии
А самым сложным циклом за все время я считаю психиатрию, которая кардинально отличается подходом к пациенту, заболеванию и лечению. В психиатрической больнице сначала казалось, что вокруг нормальные люди, потом становилось смешно, когда тебе говорили, что какой-то экстрасенс Громов сидит в переносице и вкладывает в голову мысли, а потом становилось страшно.
Если вспомнить, как я попала в медкласс, может быть интересно, осталась ли я довольна выбором профессии. Я ни разу не пожалела, ни разу не хотела бросить, наоборот, с каждый годом все больше понимала, что это – мое призвание, помогать людям, хоть наши врачи получают мало, уважают их иногда и того меньше, а оборудование в больницах в большинстве своем убого и не дает развивать науку и практику. Только на 6м курсе, когда я нос к носу столкнулась с неорганизованностью нашего деканата по вопросу постдипломного образования, бюрократией, нервотрепкой и 8-часовым сидением в институте, чтобы увидеть списки зачисленных, я захотела всё бросить, потому что достало, когда тебя не принимают за человека. Но, пересилив себя, я закончила учебу, получила свой красный диплом и поступила в ординатуру по желанной специальности, которую я закончу летом и буду тогда уже не просто врачом, а специалистом.
Продолжение следует.
PS В своем журнале я много пишу про свою работу, иногда выкладываю фотографии не для слабонервных. А совсем недавно решила публиковать посты из серии «Популярная травматология», поэтому если вдруг вам будет интересно — добро пожаловать.Tags: Россия, врач