Святитель Иннокентий (Борисов), архиепископ Херсонский и Таврический
«Господи упование мое от юности моея.
В Тебе утвердился от утробы, от чрева матере моея.
Ты ecи мой покровитель: о Тебе пение мое выну»
(Пс. 70, 5–6).
Святой Давид находился некогда в одном из злополучных состояний. Лютые враги окружили его, как пчелы сот; стрелы бедствий проникли до души его; он сделался предметом поношения для всех знаемых; силы его истощились; Сам Господь, благодеявший Давиду, удалился от него, состояние ужасное!
Но праведник не изнемогает! Не находя утешения в настоящем, он обращается к прошедшему; приводит себе на память многоразличные события, с ним случившиеся; проходит мыслию все возрасты своей жизни; восходит к ее началу; ищет Господа» от него удалившегося, по всем следам бытия своего.
И вот мрак рассеивается! Промысл, не зримый в настоящем, открывается в прошедшем; верующий страдалец видит, что Господь не раз подвергал его великим и лютым бедам, но всегда спасал от них, что чем горче бывала чаша искушений, тем большею всегда вознаграждалась сладостию.
Естественная вера научает нас, что Промысл управляет жизнью каждого человека; а Евангелие уверяет, что без воли Отца Небесного не может упасть с главы нашей ни одного волоса (Лк 12, 7). Но много ли людей, кои, быв принуждены, подобно Давиду, обратиться к прошедшей жизни своей, подобно ему, могли бы находить в ней утешительные следы Промысла, им благодеявшего? Напротив, между христианами есть немалое число даже таких, для коих собственная жизнь служит источником сомнений о Провидении. Почему же не находят многие в своей жизни Промысла Божия, когда Он, по неложному учению веры и разума, управляет жизнью каждого?
Предмет сей стоит, как сами видите, самого внимательного исследования: ибо, не умея находить в своей жизни следов Промысла, мы чрез сие самое лишаем себя величайшего утешения среди страданий, и произвольно подвергаемся унынию, а иногда и отчаянию. Итак, посвятим настоящие минуты на размышление о путях Промысла Божия в жизни человеческой.
Особенно непостижимы пути Промысла о роде человеческом
Пути Божии вообще таинственны: ибо отстоят от путей наших, как небо от земли (Ис. 55, 9): но особенно непостижимы пути Промысла о роде человеческом. Поскольку человек создан свободным, предназначен действовать сам по себе, то Творец Премудрый, чтоб не нарушить сего преимущества, управляет судьбою нашею невидимо и неприметно. С нами в сем отношении происходит то же, что с малыми детьми, от которых воспитатели скрывают иногда свое присутствие, дабы дать им полную свободу действовать по своей воле.
Свойство нашей жизни весьма много благоприятствует такой сокровенности Промысла. Ибо что есть жизнь наша? Это непрестанно развивающийся свиток, наполненный множеством письмен, коего одна часть всегда сокрыта. Мы часто не в состоянии понимать хорошо смысла букв, нами же начертанных; тем менее способны замечать те, так сказать, поправки кои делаются в ней невидимою рукою Промысла. Что есть жизнь наша? Это непрестанно увеличивающаяся ткань, в состав коей входит бесчисленное множество разнородных нитей, коей поверхность видна всякому, а основание – никому. Для нас трудно определить, каким образом сии нити, при всей их разнородности, сочетаются в один состав; тем труднее указать, как невидимый перст всемирного Художника производит в сей ткани новые изображения и виды. Что есть жизнь наша? Это совокупность бесчисленных и разнородных явлений, кои, подобно одушевленным теням, движутся вокруг нашего сознания, поражают чувства, занимают воображение, питают рассудок, радуют или печалят сердце и вскоре исчезают, оставляя слабый след в памяти. Все мы зрители и участники сего зрелища; но еще ни один мудрец не открыл, как оно происходит.
При таковой таинственности собственной нашей жизни чего необходимо требуется от тех, кои желают видеть в своей жизни следы Промысла? Требуется, во-первых, постоянного и строгого внимания к своей жизни и Промыслу Божию, во-вторых, – верного и чистого взгляда на жизнь и на Промысл. Это главные и необходимые условия: ибо и тот, кто мало смотрит, и тот, кто худо смотрит, равно – или ничего не видят, или видят весьма мало, или превратно. Сии-то необходимые условия чаще всего и остаются без исполнения.
В самом деле, сколько людей, кои совершенно невнимательны к своей жизни! Подобно беспечным плавателям, они довольны, что корабль их жизни плывет по бурному потоку времен, не принимая труда знать, как он переменяет свое направление, какими пользуется ветрами, в какие должен заходить пристани, – не угрожает ли ему опасность, нет ли где повреждения. Можно было бы подумать, что сии люди во всем положились на Промысл, как плаватели полагаются на опытного кормчего, и оттого так беспечны. Нет, они нимало не думают о Боге, не думают даже и о самих себе: механическое исполнение известных дел, увеселения, связи, игры – вот их занятие! Пример, привычка, пристрастие, своенравие – вот их правила! Знание понаслышке некоторых истин веры, присутствие, по случаю или необходимости, при совершении небольшого числа священных обрядов – вот их религия! Судите сами, можно ли ожидать, чтобы такие люди находили в своей жизни следы Промысла? <…>
Свт. Иннокентий (Борисов), архиеп. Херсонский и Таврический. 1857 г. Литография (РГБ) В некоторых людях примечается великая внимательность к своей жизни, но зато недостает внимания к Промыслу. Для таких людей размышление о собственной жизни служит любимым предметом занятия; они не оставляют без внимания ни одного случая; вникают в начала и последствия всех перемен, с ними происходящих; из всего извлекают правила для своего поведения; знают искусство жить во всех его тайнах; могут рассказать и изъяснить историю свою от самого младенчества: это их совершенства! Но вот и недостатки: они никогда не рассматривали этой истории в отношении к Промыслу Божию и удивились бы, услышав, что без Него столь же мало можно изъяснить жизнь каждого человека, как и бытие мира. По мнению сих людей, все происходящее с ними есть или плод их благоразумия, или игра страстей, или дело внезапности и случая; признание невозможности изъяснить что-либо сими причинами для них кажется постыдною слабостию ума. Судите сами, можно ли ожидать, чтобы и сии люди, недоверчивые и боящиеся Промысла, находили его в своей жизни? <…>
«Но есть, – скажет кто-либо, – люди весьма внимательные, кои со всем усердием детей желали бы видеть и лобызать отеческую десницу Промысла; однако же лишены сего счастья». Действительно, есть такие люди; но в отношении к ним существуют и другие причины: можно сказать утвердительно, что в таких людях недостает благовременного, верного и чистого взгляда на Провидение.
И, во-первых, когда большею частью обращаются к путям Промысла и ищут в них утешение? Когда поражены каким-либо бедствием, когда ни в ком и ни в чем на земле не находят отрады, когда ум смущен, чувства помрачены, сердце подавлено скорбью. То есть те минуты, в которые нередко забывают самих себя, которые почитаются неспособными к размышлению о вещах обыкновенных, те самые минуты избирают для размышления о путях Промысла! Справедливо, что во время скорби для нас нужнее, нежели когда-либо, утешительная уверенность в Провидении; но столько же несомненно и то, что мы тогда бываем менее всего способны идти по следам Провидения. Много ли Давидов, кои, находясь среди огня искушений, сохранили бы всю веру, могли бы оставаться спокойными созерцателями отеческой любви Божией и тогда, когда она скрывается под видом гнева и правды? Святое искусство сие есть плод долговременной опытности; мы не имеем его и между тем отваживаемся на то, что возможно и полезно для одних опытных.
Заблаговременно должно приучить себя находить утешение в Промысле
Нет! Заблаговременно должно приучить себя находить утешение в Промысле. Когда ум светел, чувства легки, сердце мирно, тогда надобно размышлять о своей жизни и научаться из нее судьбам правды Божией. Таковые минуты, большею частью, следуют за усердною молитвою: посему молитва должна служить, так сказать, приступом к сим размышлениям. Кто приобретет в сем святом деле навык, тот, подобно Давиду, не падает и среди искушений. А без сего, во время бедствий, лучше искать утешения от других, нежели полагаться на собственное размышление о Боге и Его Промысле.
Каким еще желают видеть действие Промысла в своей жизни? Обыкновенно более или менее чудесным: все естественное, простое, всеобщее, предварительно исключают из круга сих действий. Как будто бы область Провидения небесного состояла из одних чудес и чрезвычайностей! … Что за нужда, каким образом оказана нам помощь: послан ли с неба Ангел или благотворительный человек? Довольно, если мы спасены. Израильтяне, умиравшие от жажды, ужели бы не должны были благодарить Бога, если бы Он, не изводя из камня воду, указал им оную среди камней? В птицах небесных, в лилиях полевых – все естественно, однако же Спаситель представляет их разительным примером отеческого попечения Божия о тварях и человеке (Мф. 6, 26,28).
Подобно оным израильским старцам (Исх. 24, 10), будем довольны, если нам дано будет увидеть в приключениях нашей жизни хотя малые следы Бога, нам благодеющего, а беседовать с Ним лицом к лицу предоставим – Моисеям и Давидам. Господь и так сотворил для всех нас много чудес: извлек нас из ничтожества, искупил кровию Сына Своего, освятил Духом Святым, – и за сии чудеса мы еще ничем не заплатили. Одно только чудо, коего мы должны ожидать в жизни от Господа и коего Он ожидает, может быть, от нас, – это исправление нашего сердца, обновление нашей жизни, духовное воскресение. Вот сего чуда, если не найдет кто в своей жизни, – то горе ему, горе!
Засеявши сами тернами путь к блаженству, мы не должны роптать
В каких еще приключениях наиболее ищут следов Промысла? В счастливых или несчастных? Но что и спрашивать? Несчастия вообще представляют чем-то мрачным и ужасным, о чем всего лучше не говорить и не мыслить. Много – если почитают их действиями правосудия Божия, наказующего наши неправды; а чтобы они могли составлять дар любви Божией, – это не приходит и на ум. Правда, что Отцу Небесному, Который есть самая Благость, всего приличнее было бы открывать Промысл Свой одними благодеяниями. Но что делать, когда мы все поражены лютым недугом? Милосердый Врач, по самой любви Своей, употребляет горькие вещества. Что делать, когда мы своевольны, стремимся часто на собственную погибель? Мудрый Пестун, по самому усердию к нашему благу, запинает стопы безрассудных детей, дабы не пали в бездну. Посмотрим на вселенную: в ней не только солнце, луна и звезды поведают славу Божию; но и голод и холод, и огнь и дух бури (Пс. 148, 8), по замечанию св. Давида, прославляют имя Божие. То же и в нашей жизни: что нам кажется тяжким, прискорбным, то самое может быть прямым действием Промысла Божия о нас, орудием славы Его в нас и нашего благоденствия. … Прошло то время, когда мы все были созданы на одни радости, введены для обитания в рай сладости: засеявши сами тернами путь к блаженству, мы не должны роптать, если Промысл ведет нас сим путем; слава Ему и благо нам, если, по крайней мере, мы не совращаемся с него. Пусть стопы наши обливаются кровию: это путь нашего Спасителя, он ведет к небесному отечеству. Сердце наше столько огрубело, что на нем не иначе может быть снова начертан закон истины и правды, как среди бурь и громов (Исх. 19, 16–18). Будем внимательны к сим грозным гласам, и мы, подобно древним израильтянам, уразумеем в них глас Господа Бога нашего, Бога отцов наших, наказующего нас вмале, дабы помиловать милостию великою; увидим, что несчастные случаи, от коих некогда стенало сердце наше, обратились потом к величайшему благу для нас и для ближних наших, – что исполнение многих желаний, кои мы всеми силами, но без успеха, старались привести в действие, было бы для нас злом, и повлекло бы за собою пагубные следствия, – что то самое, о чем мы молились, чего просили, над чем трудились напрасно, содержало в себе для нас гибель, а то, от чего мы отвращались, на что смотрели, как на вред и наказание, было истинным благословением, оказавшимся в перемене нашего образа мыслей, в исправлении нашего поведения, увидим, и возблагоговеем пред Промыслом, нам благодеявшим!
Промысл вечен и свят; и во всех своих судьбах о нас имеет в виду не столько блаженство временное, сколько вечное
Каким еще недостаткам подвергаются ищущие в свой жизни следов Промысла? Большею частью ограничивают действия его одними собою, а в себе – временными выгодами, телесною жизнью. Какая нужда, что известное бедствие наше было весьма поучительно для других, и некоторые, воспользовавшись вашим опытом, обратились на путь правый? Если мы сами не ощутили от него значительной пользы, то сего достаточно уже, чтобы в нем не усматривать Промысла. Какое дело, что некоторые горестные случаи были для души нашей истинным врачевством, раздрали пред очами нашими завесу, за которою скрывалась наша душевная погибель, возвратили нам добродетель, давно потерянную? Если от них расстроилось наше внешнее состояние; если урок, ими преподанный, сопряжен с ущербом нашего здоровья или чести, то случаи сии не от Бога, они постигли нас без Промысла. Таковы правила суждения у нашего самолюбия, у нашего невнимания ко благу ближних и к собственному благу души нашей! Ужели и Промысл Божий должен сообразоваться с ними? … Нет, довольно того, что мы все ограничиваем собою, не смотрим на нужды и пользу других, хотели бы себя поставить средоточием и концом всего рода человеческого и всех событий в мире: любовь Божия выше всех нас, и потому объемлет собою всех братий наших, чрез бедствия одного научает других, счастьем некоторых назидает всех, дабы таким образом снова соединить всех нас, кои непрестанно разрываем союз единства. Довольно того, что мы сами печемся более о теле, нежели о душе, прилепляемся без ума к временному и не помышляем о вечном. Промысл вечен и свят; и потому во всех своих судьбах о нас имеет в виду не столько блаженство временное, сколько вечное, не столько благоденствие по телу, сколько благосостояние по духу. Пусть поражается ваш внешний человек, пусть страдает плоть хотя бы так, как она страдала у Иова: если дух возмогает, если внутренний, «потаенный сердца человек» (1 Пет. 3, 4) и растет; то мы – благоденствуем. Вот образ суждения о нас Промысла! Как бы многое, если не всё, представилось нам в жизни нашей совершенно иным, если бы мы постоянно прилагали к ней сей святой образ суждения! Сколько бы раз, рассматривая жизнь нашу, мы принуждены были сказать самим себе: «Так этому надлежало быть, ибо мы созданы не для земли, а для неба!»
При столь многих причинах, препятствующих нам видеть в своей жизни следы Промысла Божия, удивительно ли, что многие не видят его? Не видят, ибо не знают хорошо своей жизни, не внимательны к самим себе; не видят, ибо останавливаются на поверхности событий, не проникают до основания их, где сокрыта рука Промысла; не видят, ибо хотят видеть тогда, когда взор помрачен, не так, где должно, не в том виде, в каком Промысл являет себя; не видят, наконец, ибо суждением о путях Промысла управляют самолюбие и страсти. Освободим себя, от сих недостатков, будем в суждении о путях Божиих неуклонно следовать правилам противоположным; и мы вскоре опытно узнаем, что Господь «не далек от каждого из нас» (Деян. 17, 27).
Так ли знаем Отца, что сомневаемся в Его попечениях о детях?
И как Ему быть далеким? Разве Он не вездесущ? Разве премудрость и всемогущество Его могут где-либо оставаться без действия? Только языческие боги были праздными зрителями судьбы человеческой: наш Отец Небесный непрестанно делает (Ин. 5, 17). Только Ваалы и Веельфегоры могли спать: наш Промыслитель «не воздремлет, ниже уснет храняй Израиля»! (Пс. 120, 4). Как Ему быть далеким от нас? Разве не Он наш Творец? Не Он наш Отец? Так ли мы помним Творца, что забываем Того, Которым «живем, движемся и существуем» (Деян. 17, 28)? Так ли знаем Отца, что сомневаемся в Его попечениях о детях? Земные отцы, как человеки, зли суще, не дают однако же чадам вместо хлеба камени (Лк. 11, 11): Отец ли Небесный сделает сие, – Тот, Который из камени может воздвигнуть Себе чад (Мф. 3, 9)? Как Ему быть далеким от нас, столько благ! Чего не дал Он нам в залог Своего попечения о нас? Земли? – человек сначала еще поставлен царем ее. Неба? – оно давно обещано в наследие верным чадам. Ангелов? – они служат нашему спасению. … Нужно ли, чтобы для уверения нас сошел Он Сам с неба, жил с нами, даже умер за нас? И это сделано! Сын Божий сходил с неба, обитал между человеками и из любви к нам положил за всех нас душу Свою. После сего кто может сомневаться в попечении о себе Промысла?
Господь Сам не замедлит явить следы Своего отеческого Промысла тем из вас, кои, не смежая очей своих сомнениями, будут всегда готовы лобызать с благоговением мудрую десницу Его, как бы она ни обнаруживала своего присутствия, явно или тайно, сообразно ожиданию или против оного, дарами любви и милости или лишением и ударами вразумляющими. Аминь.
Сейчас многие стремятся обвенчаться. Кто-то не мыслит брака без христианского Таинства, кто-то надеется получить что-то вроде «гарантии», чувствуя, что совместная жизнь и гражданская регистрация отношений еще ничего «не гарантируют», кто-то следует традиции или моде. Есть и те, кто приступает к Таинству после постигших семью тяжелых испытаний. В таких случаях решение венчаться обычно более обдуманное и сокровенное — хотя бы с одной стороны.
Однажды я случайно оказалась свидетельницей Венчания в Казанском соборе Санкт-Петербурга. Я зашла в храм приложиться к древней чудотворной Казанской иконе Божией Матери.
Шло Венчание. Мужчина и женщина лет сорока, оба в неяркой одежде, стояли перед священником, в стороне расположились родственники. Казалось бы, обстановка была самой скромной, но такая торжественная радость тихим сиянием праздника исходила от брачующихся, что когда луч солнца, упавший из окна алтаря, осенил их головы, этот образ запомнился мне на долгие годы.
Многие спрашивают со скепсисом: «Неужели достаточно венчаться, чтобы брак состоялся в своем самом высшем понимании?» Если оперировать математическими терминами — необходимо, но недостаточно. Само по себе Таинство Брака — это лишь наше моление пред Господом, упование и надежда. Если молодые продолжают рука об руку идти «тесным путем» духовного роста, то постепенно создается то, что называется «домашней церковью». И все необходимое дается им по заповеди Господней: Истинно также говорю вам, что если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного, ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них (Мф. 18, 19-20).
Но ведь бывает и иначе: после Венчания люди начинают нарушать заповеди, жить распущенно совершенно мирской жизнью — и тогда Таинство не может «преодолеть» того, что они сами творят со своей жизнью. Более того, они оскверняют Таинство Брака, поэтому могут ли ожидать помощи Божией на этом пути? Ведь они отталкивают от себя Господа, хотя милость Его бесконечна, и Он может послать благодать и таким заблудшим душам, если они опомнятся и обратятся к Нему. Если же Венчание было только «для галочки» или «для страховки»…
Дочь моей знакомой долго не хотела выходить замуж, видя, как распадаются браки, одним из примеров был и развод ее собственных родителей. Наконец, она решилась на замужество и обвенчалась при заключении брака.
Первые пять лет ее семейная жизнь была счастливой, родилась дочь, отношения с мужем складывались прекрасные. В церковь, правда, они ходили редко, хотя девочку крестили — опять-таки для «страховки». Но вот встал вопрос о втором ребенке, и молодая женщина без особых колебаний сделала аборт — это было так «не вовремя»: семья еще не встала на ноги, намечалась престижная работа, жилье было тесным. Муж, человек неверующий, ее не останавливал.
Через некоторое время у него появилась другая женщина. После ряда мучительных лет он ушел к ней, хотя большого счастья и в новой семье у него нет. Дочь подруги осталась одна с ребенком и теперь не верит никаким бракам — ни венчанным, ни иным. История достаточно банальная, только при чем тут Венчание? Ведь совершение Таинства над брачующимися предполагает некоторые обязательства пред Господом и дает надежду, что Брак состоится при их исполнении. Многие же из венчающихся рассматривают только одно условие — невозможность развода при венчанном Браке и иногда таким образом стремятся «закрепить отношения».
В чем же состоит Таинство Брака? Это не просто когда нарядные жених и невеста с роскошными свечами стоят перед священником, а шаферы держат над их головами венцы и хор исполняет положенные песнопения. О содержании этого Таинства в большой степени рассказывает сам чин Венчания: молитвы, которые приносятся ко Господу, и священнодействия, которые совершаются в Церкви.
К Таинству принято готовиться в течение нескольких дней, перед Венчанием жених и невеста должны исповедоваться и причаститься святых Тайн. Как прекрасно, когда к Таинству приступают молодые люди, ничем не осквернившие себя, готовившиеся к нему с юности, сохранившие себя в чистоте! Однако, даже если это не получилось, Таинство очищает человека от прежних грехов.
Венчанию обычно предшествует обручение, которое может быть как соединено с ним, так и совершаться за несколько месяцев (лет) до него (в старину обычно так и было, чтобы молодые люди могли проверить свои чувства). Жених и невеста, священник и все присутствующие молятся о том, чтобы Господь послал тем, кто собирается венчаться, взаимную любовь, Свое благословение и помощь, а также единомыслие и твердую веру.
Митрополит Антоний Сурожский пишет: «Конечно, первое, что приходит на ум верующему, это: «Дай нам, Господи, крепкую веру в Тебя, и тогда все будет хорошо…» Это правда; но есть еще другая сторона в этом. Не может быть истинных, подлинных взаимных отношений, если нет между мужем и женой, между невестой и женихом взаимной веры, то есть, с одной стороны, настоящего доверия, с другой стороны — верности. Это очень важно, и это раскрывается очень ясно дальше в службе, когда читается молитва, где упоминается блудный сын. Он ушел из отчего дома, прожил блудную, некрасивую жизнь, раскаялся под давлением обстоятельств и вернулся домой… отец не спрашивает ни о чем; ему достаточно того, что сын вернулся домой. Он его не спрашивает, кается ли тот, жалеет ли, стыдится ли своего прошлого, не спрашивает его, готов ли он измениться; ему достаточно, что сын вернулся, для того, чтобы верить в него до конца.
И вот, мы просим Господа о такой вере, о таком доверии, просим, чтобы оно сохранилось на всю жизнь между мужем и женой. Чтобы, если будет что-нибудь между ними: ссора, непонимание, даже неверность, и один из них вернется и скажет: «Я пришла к тебе, я к тебе пришел», тот, который остался верен, раскрыл бы объятия и сказал: «Наконец! Я так тебя ждала, я так тебя ждал…» И если виновный скажет: «Можешь ты меня простить?» — чтобы тот его только обнял, поцеловал и даже не упомянул о прошлом. Тут нужна вера, такая вера, которая может родиться только из любви зрячей, любви созерцательной, любви проникновенной, которая способна видеть всю красоту человека даже в тот момент, когда эта красота затмилась или когда что-либо в этой красоте померкло».
Священник возглашает: «Благословен Бог наш…» Казалось бы, привычные многим из нас слова, с которых часто начинается служба в храме. Однако митрополит Антоний видит в этом особую глубину: «Как не благословить Бога за то, что в мире, где все является рознью, напряжением, взаимным отрицанием, часто враждой, непониманием, два человека друг друга полюбили, друг во друге увидели взаимно вечную красоту и решили превзойти, превозмочь все, что может их разделять, решили стать едиными, одной личностью в двух лицах?! Как не благодарить Бога за то, что на земле совершается такое чудо, которое таинственно говорит нам о том, что рознь уже пришла к концу и единство осуществлено?!»
В самом деле, многое людей в мире разъединяет: малейшее непонимание, несогласие, шероховатость — и этого бывает достаточно, чтобы люди отпрянули друг от друга, показались друг другу совершенно чужими, иногда даже начали ненавидеть друг друга. И только любовь преодолевает эту рознь людей, их враждебность и непонимание, только она стирает границы между людьми.
Затем Церковь возносит ряд молитв: о мире всего мира, о храме, где совершается богослужение, о спасении жениха и невесты и другие. Эти молитвы, многие из которых присутствуют в каждом богослужении, здесь приобретают дополнительный смысл: «Слово вера означает еще и верность: чтобы они остались верными друг другу в настоящей дружбе. Молится Церковь о том, чтобы им была дана в результате этого непорочная жизнь, честный Брак. И еще мы благодарим Бога, Который в мире, где все раздроблено, привел в единство, в союз неразрушимой любви этих двоих людей».
В одной из первых молитв чина обручения священник упоминает Исаака и Ревекку В Ветхом Завете (см. Быт. 24) описано, как Авраам послал слугу на свою давно покинутую родину, чтобы разыскать невесту для Исаака. Он знал, что является хранителем Завета с Господом и потому не желал женить сына ни на одной из тех девушек, с которыми ему было проще или выгоднее встретиться на чужбине, придавал этому Браку особое значение: невеста сына должна была быть угодна Богу, служить воплощением Его замысла, поэтому ее не страшно и нетрудно искать далеко, выделить среди множества прекрасных, достойных девушек, потому что она — одна. Разве не об этом мечтает каждая женщина, каждый молодой человек? А между тем случается подобное так редко… Вот о чем возносятся молитвы чина обручения.
По словам митрополита Антония, в этот момент мы молимся о том, чтобы в данном случае и жених, и невеста были друг для друга богоизбранными, чтобы помимо того, что они друг другу нравятся, что у них одинаковые вкусы, им нравится внешность друг друга, их роднит положение в мире, в обществе — чтобы что-то более глубокое было в основе их встречи. Бог как бы говорит: «Вот твоя невеста, вот твой жених. Я тебе даю этого человека во веки вечные как предмет твоей любви и тебя ему как предмет его любви…»
Священник вручает жениху и невесте кольца, и те обмениваются ими три раза. Такое троекратное действие подтверждает их уверенность в своих замыслах, обдуманную готовность.
Почему кольца? В древности не было иного способа конкретному человеку заявить свою волю, кроме как передать кому-то перстень с личной печатью. Тем самым человек подтверждал, что он полностью доверяет тому, кому отдает перстень. И в чине Венчания этот момент символизирует единство душ, тела, имущества, веры супругов. Перстень на руку надевает отец блудному сыну, подтверждая полное доверие и неизменную любовь к нему (см. Лк. 15,22).
Митрополит Антоний Сурожский так трактует это священнодействие: «Когда супруги обмениваются кольцами, они именно обещают друг другу, что если когда-нибудь что-либо случится между ними, если когда-нибудь будет ссора или даже неверность со стороны одного по отношению к другому, измена, обман, неправда, — и если он вновь вернется, то ему ничего не будет поставлено в упрек. Потому что он вернется и скажет: «Вот, я пришел (я пришла); можешь ли ты меня принять, или твое сердце охладело, или любовь ко мне умерла?» И ответ будет: «Конечно, приди, конечно, я тебя люблю, как любил раньше! Моя любовь когда-то была ликующей радостью; когда ты ушел (ты ушла), моя любовь стала жгучей болью, ожиданием, тоской, — а теперь моя любовь стала вновь ликующей радостью, более светлой, более глубокой, более торжествующей и более уверенной, чем она была до того, как ты ушел (ушла)…» Поэтому, обмениваясь кольцами, супруги дают друг другу обещание и верности, и взаимного доверия — доверия, которое идет гораздо дальше всякой измены и всякой ссоры; и это так прекрасно».
В самом начале Венчания упоминаются «любовь в союзе мира» и «целомудрие». Это и те необходимые «компоненты», на которых зиждется любовь в Браке, и то, что будущим супругам предстоит стяжать как главные христианские добродетели.
По слову апостола Павла, совершенная любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает (1 Кор. 13,4-8).
Разве не такого чувства ищут люди, вступающие в Брак? Мы не можем быть уверенными, что это великое чудо, эта духовная драгоценность будут им даны непременно, мы можем только надеяться. Это зависит от них самих и от Божией воли.
Молитвы чина Венчания возносятся к Богу и о других дарах, сопровождающих Брак:
«Сам ныне Владыко, ниспосли руку Твою от святаго жилища Твоего, и сочетай (то есть соедини) раба Твоего сего (имя), и рабу Твою сию (имя), сопрязи (соедини) я (их) в единомудрии, венчай я (их) в плоть едину, даруй има (им) плод чрева (то есть детей), благочадия восприятие».
Затем на головы молодых возлагают венцы — золоченые или серебряные «короны», в которых они выглядят как монархи некоего суверенного государства, каковым теперь и будет их семья. В этом есть глубокий смысл.
«В Древней Руси в день своего Венчания невеста и жених назывались князь и княгиня, — объясняет митрополит Антоний Сурожский, — почему? Потому, что в древнем обществе, пока человек не был женат или замужем, он являлся членом своей семьи и был во всем подвластен старшему в семье: отцу ли, деду ли. Только когда человек женился, он делался хозяином своей жизни. Древнее государство состояло как бы из союза суверенных, то есть независимых друг от друга семей. Они были свободны выбирать свою судьбу. Все вопросы решались в согласии, во взаимном понимании, но каждая семья имела свой голос и свои права. И вот в день, когда совершается Венчание, устанавливается, с точки зрения государственной, в понимании древних, новая единица, суверенная, свободная, полноправная — происходит в полном смысле Венчание на царство.
Но есть еще и другое значение в этих венцах. Как бы люди друг друга ни любили, они живут в семье, полной проблем, задач, трудностей, иногда опасностей, иногда горя. И вот есть слово в Священном Писании: Претерпевший же до конца спасется (Мф. 24, 13). Жизнь требует терпения, стойкости; осуществление любви, осуществление единства, осуществление своего свободного царственного стояния в обществе — все это требует мужества, а порой и подвига.
Мы молимся о том, чтобы пришло время, когда, выдержав испытание жизни во всей ее сложности, — а сложнее, чем осуществление совершенной любви, ничего нет, — жених и невеста венчались в вечности венцами мученичества. Мы понимаем мученичество как страдание, но слово мученичество в первую очередь означает не страдание, но свидетельство. Мученик — это тот, кто свидетельствует перед всем миром о какой-то ценности, в данном случае — о любви, о правде, об истине, о красоте, и кто ни перед чем не останавливается для того, чтобы довести это свидетельство до тех, которым оно нужно. И, конечно, это значит, что истинный свидетель готов и жизнь свою положить для того, чтобы его свидетельство дошло, чтобы оно воссияло, прогремело или тихим образом обдало теплотой, лаской, радостью и надеждой всех окружающих. И мы призываем всех новобрачных, всякого жениха и всякую невесту верить в любовь, верить друг во друга с такой силой, с такой глубиной, чтобы свидетельствовать, чего бы это ни стоило, о любви, о единстве, о том, что все может победить истинная любовь».
Увенчанные венцами брачующиеся и присутствующие на Венчании слышат далее отрывок из 5-й главы Послания святого апостола Павла к Ефесянам, который раскрывает истинный смысл совершающегося Таинства: благодаря всегда за все Бога и Отца, во имя Господа нашего Иисуса Христа, повинуясь друг другу в страхе Божием. Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потоми что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви, и Он же Спаситель тела. Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем. Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною, посредством слова; чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна. Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя. Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь, потому что мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его. Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть. Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви. Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да боится своего мужа (Еф. 5,20-33).
Этот отрывок многие даже православные люди толкуют совершенно неверно, считая, что он предписывает главенство мужу только в силу его пола, а жена обязана слепо повиноваться, да еще и слово боится вызывает многие нарекания и споры.
Вот что думает по этому поводу митрополит Антоний Сурожский:
«Муж является главой семьи не потому, что он мужчина, а потому, что он является образом Христа, и жена его и дети могут видеть в нем этот образ, то есть образ любви безграничной, любви преданной, любви самоотверженной, любви, которая готова на все, чтобы спасти, защитить, напитать, утешить, обрадовать, воспитать свою семью. Это каждый человек должен помнить. Слишком легко мужчине думать, что потому только, что он мужчина, он имеет права на свою жену, над своей женой и над своими детьми. Это неправда. Если он не образ Христа, то никто ему не обязан никаким Уважением, никаким страхом, никаким послушанием.
А жена является иконой, образом Церкви. Церковь имеет как бы два лика. Она — невеста, радующаяся о том, что она возлюблена Богом, и возлюблена такой любовью, которая явлена во Христе. Но вместе с тем (и это образ, который дает апостол Павел в одном из своих Посланий) она является невестой Агнца, то есть закланного Спасителя. Она — невеста, та, которая настолько — так глубоко, так совершенно — возлюбила своего жениха, что по незыблемой верности может все оставить, все забыть, от всего оторваться по любви к нему и последовать за ним, куда бы он ни пошел, если нужно — даже на страдания, если нужно — на крест.
Вы видите, что в этом Послании говорится не о владычестве мужа и подчиненности жены, а о такой взаимной любви, которая является жертвенной, героической любовью мужа и на которую жена может ответить такой же жертвенной любовью. Это мы должны всегда помнить, потому что слишком часто этот отрывок Священного Писания толкуют ложно: унижая жену и возвеличивая мужа, представляя его гордым властителем».
Затем читается отрывок из Евангелия, о браке в Кане Галилейской (Ин. 2, 1-11), где Христос превратил воду в вино для гостей. Этот эпизод показателен для нас: на бедной свадьбе, где у людей, так же, как и у всех нас, грешных, не хватило «добра» для настоящего празднества, Христос по просьбе Своей Матери совершил чудо — обыкновенная вода в кувшинах превратилась в прекрасное вино. Это ли не образ настоящего чуда любви, превращающего «воду» наших, порой мелких, преходящих, порой недобрых или эгоистичных чувств во что-то иное — по воле Божией? Митрополит Антоний Сурожский обращает внимание также на то, что это чудесное событие происходит по настоянию Богоматери. Пресвятая Дева, обратившись к Своему Сыну с просьбой помочь бедным людям, услышала сначала ответ: Что есть Мне и Тебе, жено (Ин. 2, 4)? — что Нам до этой свадьбы, до этого праздника, куда люди пришли, может быть, забыться, полакомиться за чужой счет, позавидовать, посплетничать, какое это имеет отношение к Нашим заботам? Но Богородица настойчиво просила Христа и велела слугам хозяина сделать то, что скажет Ее Божественный Сын — и по слову Его то, что было водой, стало вином вечного праздника… Этот эпизод напоминает нам о том, что мы можем сделать в своей жизни с «водой» человеческих отношений, если будем поступать по слову Христа и с верой молить Его, как Божия Матерь.
После чтения Евангелия возглашается короткая ектения, то есть ряд молитв, о даровании новобрачным и всем православным христианам всех благ земных и небесных.
Заканчивается ектения молитвой Господней «Отче наш», как напоминанием о том, к чему должна стремиться душа каждого христианина. Напоминанием о Царствии Божием является и обычай чина Венчания жениху и невесте выпивать вино из общей чаши — эта чаша напоминает о Чаше Причастия, об обычае жениха и невесты, а потом и верующих супругов причащаться вместе. Это чаша единой судьбы, в которой теперь ничего отдельного уже не будет.
«После чего священник их водит вокруг аналоя, — пишет митрополит Антоний, — на котором лежит Евангелие Христово. Три раза они обходят его вслед за священником. Число «три» в Ветхом Завете, как и в Новом, означает полноту времени. В постриге, как и в начале Венчания, три раза ставится вопрос: «Хочешь ли ты?..» Первый раз ты можешь быть взят врасплох, второй раз ты можешь ответить полууверенно, а в третий раз ты должен поступить с совершенной уверенностью. Так и тут — жених, и невеста три раза ведутся вокруг аналоя, на котором лежит Евангелие; а Евангелие — это, с одной стороны, слово Божие, то, что проповедано нам Христом, а с другой стороны, оно как бы икона, потому что Христос называется Божиим Словом: Он должен быть в центре того шествия, которое представляет собой человеческая жизнь.
Под руководством священника, несущего крест и обещающего победу, жених и невеста обошли аналой, на котором лежит святое Евангелие, образуя этим троекратным обхождением весь жизненный путь, в центре которого будет Бог и Его учение. Когда они стали на свои места, с них с краткой молитвой снимаются венцы. Жениху предписывается ходить в мире и совершать в правде заповеди Божий, невесте — радоваться о своем муже и жить достойно заповедям Господним».
Чин Венчания — прекрасная и исполненная глубокого смысла церковная служба; это Таинство, в котором возносятся ко Господу молитвы о самой сокровенной сущности любви, о ее совершенстве, обо всех ее возможных дарах. Нельзя сказать, что Таинство «гарантирует» человеку обретение в Браке — всех благ, о которых возносятся молитвы, — это зависит от самого человека и от воли Божией.
Как сложится жизнь супругов после Венчания, знает только Господь. Но представим себе древнего воина, который собирается на битву и запасается кольчугой, шлемом, копьем и мечом, выбирает самого лучшего коня. Конечно, такой человек может и погибнуть, а другой, хуже него снаряженный, победить в битве. Но все-таки надежды больше у первого — он лучше подготовлен к будущим испытаниям. Наверное, можно достичь любви в браке и без чина Венчания. Но очень разнообразны и могущественны в мире силы, разрушающие любовь, и Кто поможет, когда люди пытаются обойтись без Бога?
Никто не говорит, что обвенчавшиеся супруги непременно заживут благополучно, дружно, у них будет много детей и дом — полная чаша. Может быть, и им предстоят тяжелые испытания? Но венцы, которые поднял над их головами священник во время чина Венчания, будут напоминать о том, что они совершают свой путь во славу Божию, а не ради прихоти, выгоды или самообмана.
Множество детских рук почему-то было протянуто к Ваниной груди. За этими руками совсем не было видно котёнка, которого, собственно, руки и хотели погладить. Ещё за две минуты до этого котёнок пугливо сидел на дереве, а на него недобро смотрела бродячая собака. Ребята пробовали отогнать пса от малыша своими приказами, но бродячий хулиган, невесть откуда взявшийся на школьном дворе, отчего-то их не слушался.
И тогда Ваня решительно шагнул вперёд, прошёл сквозь лающее кольцо, снял котёнка с дерева и прибежал с ним к порогу школы.
Наигравшись с котёнком, 4 класс теперь перевёл взгляды на самого Ваню:
— А тебе не страшно было?
— Поначалу было…
— А потом?
— А потом я кое-что вспомнил…
— Вспомнил? Что? О чём? Кого? — наперебой загалдели друзья.
— Вспомнил, что с Богом бояться не надо.
Ребята в недоумении замолчали. Быстрее всех на новое слово отозвалась Леночка:
— Бог — это кто? Дяденька в чёрном платье и с бородой? Я его
по телевизору видела! Но тут его не было!
Все засмеялись, включая Ваню. Но затем он стал серьёзным:
— В чёрном платье и с бородой это, наверное, священник. Это
человек, который служит Богу. А Бог…
Ваня снова растерялся. А потом тихо сказал:
— Ну не смогу я это объяснить. Просто, когда я вспоминаю о Боге, мне бывает хорошо. Ну, как бывает, когда вместе с отцом что-то мастеришь. Или когда мама обнимает. Но маму-то я вижу. А Бога я не вижу. А всё равно чувствую что-то доброе…
Слова Вани скорее порождали новые вопросы, чем давали ответы… А с серьёзными вопросами школьники обращаются к учителям. А тут как раз школьная дверь приоткрылась и из неё вышел хозяин самой загадочной комнаты в школе — учитель физики. Как его зовут, четвероклассники ещё не знали. Как и не знали они, что такое «физика». Но всякие штучки, которыми блестел класс с табличкой «КАБИНЕТ ФИЗИКИ», были для них уж очень привлекательны.
Вот к нему и бросились ребята с вопросом «что такое Бог?!»
Учитель ответил по-учёному:
— Мир культуры — это мир человеческих творений. Однако и в былые века, и сегодня есть немало людей (в том числе и выдающихся учёных), которые полагают, что и сам мир природы — это тоже творение. Правда, не человеческое, а Божественное. Эти люди Творцом всего мира и человеческого рода считают Бога. Отношения человека и созданной им культуры они переносят на отношения мира и Бога. Они говорят: представьте себе модель Солнечной системы. Это как бы глобус из тонких прутиков. На прутья нанизаны шарики-планеты. В центре — светильник-Солнце. Вокруг шарика, обозначающего нашу Землю, вращается Луна. Планеты можно передвигать по прутьям и выстраивать из них разные сочетания. Могла ли такая модель возникнуть сама собой, или у неё есть автор — мастер, который её придумал и изготовил? Может, эти прутики и шарики появились постепенно? Может, шарики катались себе, катались, а потом нанизали себя на эти прутики и вот так вот закрутились? А центральный шарик решил ещё и засветиться? Но если даже для простой игрушки всё же нужен творец, то, по убеждению религиозных людей, тем более Творец необходим для создания нашего огромного сложнейшего и прекрасного мира.
Наш красивый мир сотворил Бог. Бог был всегда. Бог присутствует везде. Но увидеть Бога нашими глазами мы не можем. Наш мир существует давным-давно. Но земля и небо не всегда существовали. Я расскажу вам, как Бог создавал мир.
Бог сотворил мир за шесть дней. Но эти дни нельзя посчитать так, как мы считаем пальчики на руке. Сколько длились эти дни, мы не знаем.
Что же Бог сотворил в первый день? Вначале Бог сотворил небо и землю. 3емля состояла из бесконечного множества маленьких частичек. Из этих маленьких частичек Бог и строил мир. Вокруг была пустота и тьма над бездною. Было темно. И сказал Бог: «Да будет свет!» И стало светло. И разделил Бог свет и тьму и назвал их днём и ночью.
Что было создано во второй день? Бог сотворил воздух и назвал его небом. Им разделил Бог воды. Одни разместил над небом сверху — это облака, тучи, из которых иногда идёт дождь. Другие воды оказались под небом.
В третий день Бог собрал всю воду, которая была под небом, в одно место. Так появились сухие места, суша. Так образовалась наша планета Земля, на которой есть места суши (материки, острова, горы) и большие моря, океаны, озёра и речки. На земле выросли по велению Бога красивые цветы и деревья.
В четвёртый день Бог создал на небе светила — звёзды и планеты. Солнце и Луну. Бог премудро устроил их движение. Солнце и Луна освещают Землю по очереди. Благодаря им на смену ночи приходит день, после зимы наступает весна.
А в шестой день Бог сотворил зверей: коричневых и белых мишек, изящных оленей с ветвистыми рогами и без рогов, рыжих с чёрными полосами тигров и тоже рыжих, но с пятнышками жирафов, пушистых серых зайчиков, обезьян и всех других зверей. В тот же день Бог сотворил человека, у которого была разумная душа, которая могла понимать добро, и воля, чтобы свободно стремиться творить добро.
— Я и сам считаю, что Бог дал миру законы природы. А человеку он дал законы добра. Камни просто подчиняются законам природы. Им для этого свобода не нужна. Но если человека заставить сделать добрый поступок, станет ли такой вынужденный поступок добрым?
Вот Ваня палкой отогнал собаку. Он свободно решился на этот поступок, и его поступок стал добрым. Котёнку, которого защитила Ванина палка, тоже стало лучше. Ну а сама-то палка разве стала от этого чем-то лучше? Вот и человек, если действует несвободно, как бездумная палка в чьих-то руках, не может стать лучше.
Добро рождается только тогда, когда человек сам свободно выбрал свой поступок. Поэтому ради умножения добра человеку Бог дал ещё и свободу. Но свободный несмышлёныш может быть опасен. Поэтому к свободе полагается ещё и разум. Но если рядом с умом нет ни совести, ни любви, то может получиться просто хитрый преступник.
Поэтому людям также даны совесть, доброта, любовь. Ну а тот, кто такие дары даёт, сам, конечно, ими обладает. Итак, можно сказать, что Бог — это свободный и разумный Творец, Который создал мир и любит Своё творение. Поэтому Бога называют ещё Творцом и Любовью.
Тут подошла учительница русского языка и присоединилась к беседе:
— Честно говоря, в моей жизни Бог мне не встречался. Но я знаю, что вера в Бога всегда вдохновляла людей на создание прекрасного: храмов, икон, картин, стихов, музыки… Великий итальянский поэт Данте именно о Боге сказал, что это «любовь, что движет солнце и светила». А русский поэт Алексей Толстой писал:
И всюду звук, и всюду свет,
И всем мирам одно начало,
И ничего в природе нет,
Что бы любовью не дышало.
Хорошо, что вам интересна религиозная культура. А Ваня молодец. Человек, верящий в Бога, очень часто именно благодаря своей вере совершает светлые, добрые и отважные поступки. И если он верит в любовь и в Бога, то это придаёт ему силу и он сам становится добрее. И ещё всё, что связано с именем Бога, — продолжила учительница, — даже на письме оформляется особым образом!
Если мы говорим о богах во множественном числе (например, когда пересказываем легенды и мифы), то в этом случае пишем это слово
с маленькой буквы.
Если верующие говорят или упоминают о Боге как о Творце нашего мира — слово Бог пишется с большой буквы. Это касается и
местоимений.
Если встречается так написанная строчка: «Тогда Он сказал», то сразу понятно, что это о Боге. Или же: «человек обратился к Тому, Кто…»
— А Бог сам сказал, что его надо звать Богом? — поспешила уточнить Лена.
— Нет, это слово, созданное людьми. В русский язык оно вошло из очень древнего языка, на котором несколько тысяч лет назад говорили предки и нашего, и многих других европейских и восточных народов.
На этом древнем языке «бага» или «бхага» означало «доля», «порция», «удел», «часть».
В том числе — богатство. Затем же это слово стало обозначать Того, Кто распределяет эти дары, то есть самого Бога.
— А сейчас Бог нас видит?
Физик авторитетно подтвердил:
— Пожалуй, да.
Дети стали тревожно осматриваться…
— Так Бог за нами подглядывает!
Привыкший к точности, физик не согласился:
— Нет! Подглядывать — значит делать что-то втайне. А Бог и не скрывает от людей, что Он всегда здесь. Чтобы кому-то помочь, надо же видеть, что происходит, и быть рядом! Кроме того, подглядывают чужаки. А когда на тебя смотрит тот, кто любит тебя, и тот, кого любишь ты, — это очень хорошо!
— А откуда мы можем знать, что Бог любит нас?
— Всё, что касается любви, не объяснить одними словами. Вы, наверное, обращали внимание на то, что люди иногда, выслушав кого-либо или выполнив какое-нибудь дело, говорят: «Слава Богу!» Или, наблюдая за чьим-то недостойным поведением, восклицают в досаде: «О, Боже!» Может быть, ваша мама или бабушка, отправляя вас в школу, на тренировку или просто играть во дворе, говорит вслед: «Ну, иди с Богом!»
Задумывался ли ты о том, почему люди дают друг другу такие напутствия?
— Люди как-то умеют это ощущать. Наверно, если бы Ваня не верил и не чувствовал, что он любим и храним Богом, он бы и к собаке не решился подойти. Правда, Вань?
Ответа никто не услышал. Ваня так смутился от того, что его тайна вышла наружу, что незаметно убежал. Похоже, что и котёнка он унёс с собою.
В конце нашего урока попробуйте ответить на некоторые вопросы.
1. Почему Бога называют Творцом?
2. Как вы думаете, почему люди сравнивают любовь Бога к человеку с любовью отца к своим детям? Объясните.
3. Можно ли назвать Ваню православным человеком? Как его убеждения проявились в его поступке?
4. Попросите родителей и других взрослых рассказать вам о православии. Вместе подумайте над вопросом о том, что значит быть православным человеком.
Как открывает Бог Свою волю, объясняет архиепископ Иов (Смакоуз).
Полагаю, что надо начать ответ с маленького уточнения в отношении главного слова этого вопроса. Когда я учился в духовной семинарии, преподаватель догматического богословия старец-исповедник отец Ливерий Воронов (1914–1995) на лекциях указывал, чем отличаются современное слово «промысел» и церковно-славянский догматический термин «Промысл». Промысел – это занятие или работа человека по добыче себе пропитания. А Промысл Божий, если очень кратко, – промышление, замысел, воля Божия и забота Бога о человеке. Хотя в наши дни допустимо употребление и первого, и второго варианта: «Промысел – занятие Бога по спасению человека, у которого Бог при этом не дерзает отнять Свой ценный дар свободы»! В известном «Катехизисе» святителя Филарета определение Промысла дано пространно и академически: «Промысл Божий есть непрестанное действие всемогущества, премудрости и благости Божией, которым Бог сохраняет бытие и силы тварей, направляет их к благим целям, всякому добру вспомоществует, а возникающее чрез удаление от добра зло пресекает и обращает к добрым последствиям». В Промысле Божьем соединяются Божественная любовь и правда. Поэтому часто он сразу и непостижим для человека. Даже пророк Иона в Ветхом Завете не мог его принять со смирением и послушанием… Наверное, и в этом был Промысл Божий для нашего назидания. Самое главное в Промысле Божьем о всем человечестве и каждом человеке – это Боговоплощение и Голгофская жертва Христова, созидающие из людей новое творение, дающие им обожение и блаженное бессмертие.
Нецерковные люди благой Промысл Божий о вечном спасении конкретного человека называют судьбой. Но это не слепая случайность, как обычно думают, а суд Божий. Святитель Николай Сербский в своих «Миссионерских письмах» (Письмо 184) приводит примеры судьбы: «Кто-то собирался наутро поехать в ближайший город, но ночью настигла его смерть и перенесла в далекий Небесный град. И говорят люди: такова его судьба. Кто-то полюбил девушку, а пришлось жениться на другой, опять говорят: судьба! Кто-то укрывался в тылу, но настигла его пуля в укрытии – судьба! Только судьба прозорливая, а не слепая, от Бога Мыслителя и Промыслителя, Который всему знает причину. Тот, кто говорит «слепая судьба”, исповедует непонимание причины и смысла событий. Без милостивого и праведного Господа не происходит ничего. По словам Спасителя, «и птица малая не упадет на землю без воли Отца вашего. У вас же волосы на голове все сочтены” (Мф. 10:29–30)». Ничья судьба не случайна и не слепа, но разумна и промыслительна. Такая судьба помогает нам многократно избежать грехов, опасностей, внезапной смерти и достичь блаженного единения с Богом.
Для христианина очень важно свою волю подчинить благой воле Божьей, научиться сотрудничать с Богом в деле своего спасения. У свт. Иоанна (Максимовича) имеется сочинение по этой теме с очень красивым и ярким, запоминающимся названием «Илиотропион, или Сообразование с Божественной волей». Это длинное название состоит из двух слов: ηλιος – солнце и ανθρωπος – человек. И в переводе с греческого значит подсолнух. Солнце есть образ воли Божией; подсолнечник – образ человеческой воли. Книга уже своим названием показывает, какими должны быть соотношения между Богом и человеком. Как подсолнух всегда поворачивает свою главу к солнцу, в сторону падающих солнечных лучей, так и человек всегда должен смотреть в сторону Бога и все, что нисходит от Бога, принимать как высшее благо для себя.
Воля Божия о человеке ясно открыта в Священном Писании, в заповедях Божьих, которые каждый христианин должен знать и исполнять. Наглядный пример – прп. Антоний Великий. Он стал святым, отцом монашества после услышанных во время богослужения в храме слов Евангелия: «Если хочешь быть совершенным, иди, продай имение твоё и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на Небе, и иди вслед за Мной» (Мф. 19:21). Стараясь исполнить их как можно точнее, он отказался от родительского наследства в пользу бедных своего селения. Услышав же в следующий раз слова Господа: «Не заботься о завтрашнем дне: завтрашний день сам будет заботиться о себе; довольно для каждого дня своей заботы» (Мф. 6:34), юноша Антоний поручил сестру верным христианкам и стал подвизаться в пустыне под руководством старца. Понятно, что это путь для совершенных, особо избранных Богом… Один из оптинских старцев – прп. Иосиф – выразил эту мудрую истину в виде пословицы: «Живи не как хочется, а как Бог велит».
Бог открывает Свою волю в Церкви через добрых и святых людей, часто духоносных наставников, начальников и родителей, даже иногда при помощи чистых сердцем детей. Апостолы Христовы, как свидетельствует Книга Деяний, для уразумения воли Божией после усиленного поста и молитвы прибегали к такому средству, как жребий или соборное обсуждение возникшей проблемы или вопроса. Такое обсуждение вопроса с целью узнавания воли Божией в семье, в приходе с по-настоящему духоносными людьми, опытными друзьями и специалистами очень ценно.
Известно, что старец Паисий Святогорец в том в случае, когда желал получить от Бога извещение по какому-то вопросу, на несколько дней запирался у себя в келье, проводил время в посте, молитвах, поклонах – до тех пор, пока не получал от Бога в своем уме или сердце ясный ответ. При этом старец был против того, чтобы люди «просили извещения у Бога, если есть возможность посоветоваться с человеком»: «Бог хочет, чтобы мы так поступали от смирения. Только в том случае, если ты не можешь найти человека, чтобы спросить у него совета и получить извещение, Сам Бог становится твоим Старцем». Отец Паисий верил, что «Бог не попускает произойти злу, если из него не выйдет добра…».
Архимандрит Иоанн (Крестьянкин), Псково-Печерский старец, в своих письмах оставил нам из своего духовного опыта очень убедительные назидания: «Самое ценное – научиться себя предавать всецело воле Божией»; «…Все Им, все от Него, все к Нему (см. Рим. 11:36) – так и живем. И вот теперь к концу жизненного пути свидетельствую я, что лучшего и вернейшего пути нет, как жить по воле Божией. А волю Божию нам так ясно являют обстоятельства жизни».