С.Ю. Долгополый
МЕЖДУНАРОДНЫЕ КОНФЛИКТЫ XXI СТОЛЕТИЯ: КАКИМИ ОНИ БУДУТ?
THE INTERNATIONAL CONFLICTS OF THE 21st CENTURY: WHAT WILL THEY BE?
В статье рассматриваются некоторые особенности современных международных конфликтов, характеризующие их специфику. Делается прогноз относительно того, какие черты они будут иметь в обозримом будущем.
Ключевые слова: международные конфликты, войны, прогнозирование, будущее, XXI столетие.
Key words: international conflicts, wars, forecasting, future, the 21st century.
Международные конфликты занимают важное место в исследованиях на стыке политологии и конфликтологии, поскольку оказывают значительное влияние на проходящие в мире политические процессы. За всю историю существования государств, человечество стало свидетелем многих тысяч различных межгосударственных конфликтов, ведь международные отношения -это во многом постоянная борьба между их субъектами за доминирование на международной арене, чего чаще всего невозможно достичь без поражения другой стороны. Эта борьба принимает различные формы — будь то войны или скрытая конфронтация, и, на наш взгляд, нет никаких оснований и предпосылок к тому, чтобы это изменилось в обозримом будущем.
Исследованиями международных конфликтов занимаются многие отечественные ученые, например, Д.М. Фельдман, В.А. Кременюк, А.В. Манойло, О.Г. Канторович и др. При этом справедливо отмечается, что «процессы интернационализации и глобализации, весьма рельефно обнаруживающиеся в современном мире, не исключают ни противоборства, ни конфликтов, вызванных стремлением к доминированию на международной сцене или к установлению мирового порядка, выгодного одним участникам международных отношений и неприемлемого для других» .
Однако за последние десятилетия наблюдаются кардинальные изменения во многих сферах жизни человеческого общества, поменялась и спе-
цифика международных конфликтов. Ставя нашей целью прогнозирование того, как будут выглядеть международные конфликты в обозримом будущем, полагаем, что в первую очередь следует обратить внимание на новые черты, которые стали присущи им в начале XXI столетия. На наш взгляд, рассматривая специфику современных международных конфликтов, следует особо обратить внимание на следующие аспекты.
1. Основные причины конфликтов не изменились. В первую очередь, это по-прежнему борьба за ресурсы (в широком смысле слова), геополитические и демографические факторы, конфликты интересов субъектов международных отношений, этнические и территориальные проблемы. Однако в XXI столетии по сравнению с XX в. более существенную роль стали играть религиозные противоречия. Одновременно с этим значительно уменьшилось, или даже практически исчезло, влияние идеологических факторов, в значительной степени обусловливавших противостоянии великих держав ранее (этому посвящена, например, книга С. Хантингтона «Столкновение цивилизаций и преобразование мирового порядка»). Обращаясь к истории, можно сказать, что во влиянии религии на международные отношения нет ничего нового, оно было сильно и раньше; но с прогрессом европейской цивилизации роль религии в политике постепенно заменялась идеологиями, на смену которым, в свою очередь, пришла real politics. Однако различные регионы миры находятся на разном уровне развития, и для многих религиозный фактор сохраняет свою высокую значимость. Колониальная политика европейских держав, на наш взгляд оказывала сдерживающее влияние на религиозные конфликты в таких регионах. Вместе с тем, вторая половина XX в. охарактеризовалась распадом колониальных империй, в результате чего появилось множество новых субъектов международных отношений (причем как раз в проблемных регионах). Кроме того, Европа, которая была очагом двух мировых войн и еще многих конфликтов, стала жить относительно мирно. Таким образом, конфликты в бывших колониях, которые раньше относились к внутренним, теперь становятся международными; и их доля на фоне таких процессов как евроинтеграция всё возрастает. Религия же выполняет для них роль своеобразной «идеологии», которая является мотивирующим фактором конфликтного поведения; например, при конфликте между суннитскими и шиитскими странами или для различных террористических организаций.
2. После распада ряда крупных государств — колониальных империй, СССР, Югославии, как никогда остро встала проблема национального самоопределения, которое подавлялось некогда сильной властью. Всё это вылилось в целый ряд сепаратистских движений и попыток создания новых, неза-
висимых государств. Эта проблема является важным фактором международных отношений, поскольку непризнанные страны стремятся получить поддержку мирового сообщества, и во внутренний конфликт практически всегда вмешиваются другие государства с различными целями (например, Балканский кризис, война между Арменией и Азербайджаном, российско-грузинская война и т.п.). Кроме того, конфликты этнического характера протекают более тяжело и кровопролитно, поскольку этническое самоутверждение лежит в основе более серьезного и долговременного разделения на «своих» и «чужих» в сознании масс и элит. В связи с этим в XXI столетии всё более актуальным становится вопрос о соотношении права наций на самоопределение и принципа сохранения территориальной целостности государства, и, как следствие, всё больше конфликтов протекают именно на этой почве.
3. Изменение формы проявления конфликта в зависимости от места его протекания — если раньше он часто выливался в войны между государствами, наиболее кровопролитными из которых были войны XX в., то в XXI столетии межгосударственных войн стало существенно меньше. Однако это верно только для относительно стабильного Запада, в то время как в «третьем мире» войн меньше не становится (хотя они главным образом внутренние, этнические или гражданские). Так, в 2011 г. было зафиксировано самое большое число войн после 1945 г. — 20, при этом 17 из них не выходили за пределы одного государства, и лишь 3 были межгосударственными, причем проходили все они в Африке, на Ближнем и Среднем Востоке . В западном же мире основной формой международной борьбы стали информационные и психологические войны, что обусловлено развитием постиндустриального общества и его повсеместной информатизацией, в котором роль информации трудно переоценить. В связи с этим, на наш взгляд, одним из главных ресурсов борьбы становятся СМИ и «мировое общественное мнение», которое может оправдать практически любое действие.
4. Понижение роли и возможностей ООН в решении международных конфликтов. Полагаем, это связано в первую очередь с тем, что США и их союзники, проводя политику силового вмешательства в дела других стран, ослабляют возможности всего международного сообщества по решению конфликтов, беря исключительно на себя эту функцию и действуя в собственных интересах. В то же время, например, Совет Безопасности ООН из-за принципиального противостояния России и Китая с США по ряду вопросов очень часто не может выработать консенсус, что делает его недееспособным во многих кризисных ситуациях (как в случае с Сирией). Хотя стоит отметить, что возможности ООН, в силу ряда причин, были ограничены с момента соз-
дания этого органа, но в биполярном мире многие региональные конфликты как эскалировались, так и сдерживались соперничающими сверхдержавами. За последние же годы мы могли наблюдать вторжение в суверенные государства в обход мандата ООН и под флагом НАТО. Подобное, полагаем, свидетельствует об ослаблении роли международного сообщества и усилении роли региональных военно-политических блоков в разрешении (или эскалации) конфликтов.
5. Уменьшение роли государств и наднациональных органов (хотя вряд ли это верно для всех случаев) за счет появления в международных конфликтах новых акторов — ТНК, международных неправительственных организаций. Первые имеют собственные экономические и политические интересы, которые часто отстаиваются государствами вследствие лоббистской деятельности корпораций; вторые же (например, Greenpeace или Freedom House), наравне со СМИ, становятся инструментом борьбы. Кроме того, важным актором международных отношений становятся террористические структуры (также своего рода международные неправительственные организации), угроза от которых (реальная или мнимая) влияет на внешнюю политику ведущих игроков.
6. Отсутствие реальной подконтрольности ряда территорий формально занимающими их государствами, причем не в результате сепаратизма или оккупации, а в случае, если государственные институты оказываются неспособными выполнять свои базовые функции. Наиболее яркими примерами этого служат, пожалуй, Сомали и Афганистан, при этом число таких государств, полагаем, будет расти ввиду сепаратистских тенденций в Африке. На месте таких failed states появляются самоуправляемые территории, вне юрисдикции традиционных субъектов международных отношений. Эти территории, управляемые различными кланами и группировками, в т.ч. террористическими, становятся сильнейшими очагами напряженности, что может негативно сказаться на стабильности всего региона. Помимо этого, урегулирование конфликтов на подобных территориях осложняется тем, что возникает проблема целесообразности отношений с официальным руководством таких стран, при невозможности вести переговоры (официальные) с реальными их лидерами.
7. Уменьшение значимости территории как таковой в международных конфликтах. Если ранее контроль над большой территорией и ее ресурсами был обязательным условием мощи государства, необходимость расширения «жизненного пространства» одной из распространенных причин войн, то в конце XX — начале XXI вв. значительно более важным стало доминирование
в сфере инноваций, информационном пространстве, привлекательность для ТНК, инвестиций, человеческого капитала и т.п. Хотя проблема обеспечения сырьем экономики не теряет своей актуальности, но в конечном итоге она не связана с контролем территории и даже с наличием на ней дружественного политического режима, поскольку сырьевые экспортеры зависят от своих покупателей и рынка больше, чем страны-потребители сырья с диверсифицированной экономикой. Например, США смогут удерживать мировое лидерство до тех пор, пока будут доминировать в мировой финансовой системе и доллар будет мировой валютой; а Япония является одним из крупнейших производителей высокотехнологичных товаров, хотя и имеет во много раз меньшую территорию, чем Россия, занимающая при этом сравнительно низкую долю в мировом ВВП.
Подводя итог вышесказанному, нужно отметить, что дать какой-либо конкретный прогноз относительно облика будущих международных конфликтов, полагаем, невозможно. Могли ли, например, граждане России в конце 2013 г. предположить, что всего через пару месяцев Крым снова станет частью нашей страны? В современном мире существует огромное количество конфликтогенных ситуаций, международных конфликтов — как протекающих, так и «замороженных», каждый из которых имеет уникальную специфику, что делает возможным прогнозирование лишь для каждого отдельного случая при его детальном изучении. Однако вполне возможно высказать несколько общих соображений, исходя из выделенных выше особенностей и тенденций современных конфликтов.
Международные отношения достаточно консервативны, и они меняются медленнее, чем, например, внутренняя политика государств и общество. Пока продолжают использоваться принципы Вестфальской системы, государства так же, как и сейчас, будут отстаивать свои национальные интересы, соответствующие тем, которые имеются в наши дни или были 100 лет назад. Однако, поскольку меняются предпочитаемые формы проявления конфликта, можно ожидать, что вооруженное противостояние между ведущими странами как способ разрешения противоречий уйдет в историю. Этому есть ряд причин. Во-первых, война между равными по силе государствами будет крайне дорогим занятием (как из-за удорожания современного вооружения, так и из-за его разрушительной мощи). Во-вторых, гипотетическая победа не возместит издержки, поскольку будет уничтожен значительный экономический и человеческий потенциал, что лишь ослабит участников войны и даст преимущество другим. Поэтому, например, при условии рационального поведения элит, вероятность повторения войны между Индией и Пакистаном достаточно
мала, при всей сложности отношений этих стран. Основной формой проявления международного конфликта между развитыми странами, полагаем, станут (да и по сути уже стали) информационные войны (в том числе хакерские атаки на объекты инфраструктуры и идеологическое влияние на массовое сознание через СМИ), экономическая и технологическая гонка. Таким образом, значительно изменится форма, но не содержание (причины и цели) международных конфликтов.
Вместе с этим, полагаем, среди слаборазвитых государств, по мере увеличения населения и развития их экономики, будет обостряться борьба за обладание природными ресурсами, особенно водными и энергетическими. Это может привести к новым межгосударственным вооруженным конфликтам на территории, в первую очередь, Африки. Кроме того, весьма вероятны вооруженные конфликты между государствами с несопоставимыми военными и экономическими потенциалами, которые не имеют необходимости в конфронтации с равными противниками, но могут соревноваться за контроль над «третьим миром». Речь идет в первую очередь о США, курс которых на гегемонию, провозглашенный еще в Доктрине Монро, стал всё более очевидно проявляться после распада СССР. Особое внимание следует уделить не только Африке, но и обширным «ничейным» территориям в Арктике и Антарктиде. На данный момент это единственные оставшиеся резервы невозобнов-ляемых ресурсов на нашей планете, что в перспективе вызовет ожесточенные споры за их использование. Кроме того, не следует забывать о космическом пространстве, контроль над которым будет решающим преимуществом в будущих военных конфликтах; также неизбежно встанет вопрос о юрисдикции и ресурсах планет ближнего космоса.
Ученые отмечают, что в настоящий момент в геополитике происходят два противоположных по своей сути процесса. С одной стороны, интернационализация, универсализации и глобализация, в результате чего происходит размывание культурных и цивилизационных особенностей при одновременном формировании общих для большинства стран и народов земного шара, экономических и политических институтов, что также сопровождается относительным ослаблением национальных государств, усилением негосударственных акторов, и уменьшением роли насилия в международных отношениях. С другой же стороны, в качестве ответа на глобализацию — фрагментация и локализация, возрождение национальных, этнических, местнических привер-женностей внутри стран, регионов, цивилизаций; усиление национализма, межэтнической напряженности и конфликтов. Всё это подчеркивает сложность и неоднозначность мира отношений между людьми, и сложность про-
гнозирования проходящих в нем процессов. Всегда есть вероятность случайности, что доминирующими будут отнюдь не рациональные факторы и интересы, что ситуация пойдет по сценарию, который никем не предвиделся. В какой мере верны прогнозы исследователей и представленные здесь рассуждения, покажет только время. Остается лишь надеяться, что наше будущее будет лучше, чем настоящее.
Литература
1. Фельдман Д.М. Международные отношения и конфликты будущего столетия // Космополис. Альманах. — М.: Полис, 1999. — С. 139.
Коротко об авторе
Долгополый Сергей Юрьевич — студент Юридического факультета Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского. Электронная почта: sergey.dolgopoly@yandex.ru
Конфликтология / nota bene
Правильная ссылка на статью: Ныгусие Кассае В.М. — Этнические конфликты и проблемы их разрешения в Африке в начале XXI века // Конфликтология / nota bene. – 2016. – № 3. – С. 183 — 189. DOI: 10.7256/2454-0617.2016.3.21948 URL: https://nbpublish.com/library_read_article.php?id=21948
| Ныгусие Кассае Вольде Микаэль доктор исторических наук профессор, кафедра политического анализа и управления, Российский университет дружбы народов 117198, Россия, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, 10 а Nygusie Kassae Vol’de Mikael’ Doctor of History Nigusie Cassaye Wolde Mikael, political analysis and administration department, People’s Friendship University of Russia 117198, Russia, Moscow, Miklukho-Maklaya St., 10 a
|
 |
10.7256/2454-0617.2016.3.21948
Дата направления статьи в редакцию:
08-02-2017
Дата публикации:
22-03-2017
Аннотация.
Предметом исследования являются социокультурные («этнические») и конфессиональные (религиозные) конфликты на африканском континенте. Особое внимание уделено рассмотрению позитивного и негативного опыта разрешения конфликтных ситуаций в странах с федеративным устройством государственности. Рассмотрены специфические особенности федеративного устройства Эфиопии и Нигерии. В этом контексте анализируются различные механизмы разрешения межэтнических и межконфессиональных противостояний на африканском континенте, в частности, федерализация как способ оптимизации отношений культурно-отличительных групп населения. Методологическая основа исследования – исторический материализм и принцип историзма. Использование метода исторической реконструкции позволило обосновать заключение о том, что многочисленные «межэтнические» и «межконфессиональные» конфликты на Черном континенте обусловлены обострением проблем, экономического, а также социального и политического неравенства различных слоев и групп населения африканских стран. Обоснован вывод о том, что внедрение в практику государственного строительства различных моделей «этнического федерализма» на африканском континенте не позволило смягчить противостояние различных социокультурных, лингвистических и конфессиональных общностей. Напротив, выделение субъектов федеративного государства по «этническому» принципу только обострило противоречия между различными группами населения: конфликты происходят как на горизонтальном («этнос-этнос»), так и на вертикальном («этнос-центр») уровнях.
Ключевые слова: этнос, этничность, конфессия, население, этническая сегментация, межэтнический конфликт, этнический федерализм, Эфиопия, Африка, сравнительный федерализм
The subject of the study are social and cultural (ethnic) and confessional (religious) conflicts on the African continent. Particular attention is paid to the study of positive and negative experiences of conflict resolution in the countries with federalism as a form of government structure. The author examines the particular traits of Ethiopian and Nigerian federalism. In this context, the author analyzes various mechanisms for ethnic and religious conflict resolution on the African continent — federalization in particular, as a way for optimizing culturally different population groups.
Methodological basis of research is historical materialism and historicism principle. The method of historical reconstruction allowed to justify the conclusion that numerous ethnic and religious conflicts on the continent are caused by the aggravation of economic and social problems, as well as political inequality of various social layers and groups of the African population.
The conclusion is that implementing different models of «ethnic federalism» on the African continent did not result in the softening of confrontations between various social and cultural, linguistic and religious communities. On the contrary, the «ethnic» basis of federal subject formation only sharpened the contradictions between the various population groups: conflicts occur either on a horizontal (ethnos vs ethnos) or vertical (ethnos vs center) levels.
confession, population, ethnic segmentation, ethnic conflict, populationethnic federalism, Ethiopia, Africa, comparative federalism, ethnicity, ethnos
Проблема социально-экономической стратификации и этнической сегментации африканского общества в течение нескольких десятилетий является одной из наиболее актуальных тем для исследователей, представляющих различные сферы науки (история, этнография, политология, социология, философия и др.)
Одной из причин столь пристального внимания к данному вопросу является сложность политических процессов и отношений африканского общества.
В Африке 54 государства, включая девять непризнанных, но провозгласивших себя независимыми. К концу первого десятилетия XXI века население Африки составляло более 1 млрд. человек, в 2025 г. ожидается его увеличение ещё на 355 млн.
В настоящее время на континенте насчитывается несколько сот больших и малых этнических групп и племен, говорящих более чем на одной тысяче языков. И, как и в настоящее время, в прошлые года между ними мира не было, и межэтнические конфликты, а также межплеменные стычки за ресурсы (вода и пастбище), особенно между кочевниками, скотоводами и крестьянами-земледельцами, происходили часто. Сегодня на африканском континенте проживает около 107 этносов с численностью населения более 1 млн. человек. Наиболее крупными являются: арабоязычные народы в северной, северо-восточной и восточной Африке, хауса в Нигерии, Нигере, Бенине, Судане, Того, Гане, Буркине-Фасо, йоруба в Нигерии, Бенине, Того, фульбе в Гвинее, Камеруне, Нигерии, Сенегале, Центральноафриканской республике, Буркине-Фасо, Бенине, Мали, Нигере, Гамбии, Гвинее-Бисау, Гане, Чаде, Сьерра-Леоне, Мавритании, Судане, игбо в Нигерии, оромо в Эфиопии, Кении, амхара в Эфиопии .
Среди африканских языков, носителями которых являются более 10 млн. человек, можно выделить: амхарский в Эфиопии, ибо и йоруба в Нигерии, малагасийский на Мадагаскаре, оромо в Эфиопии и Кении, суахили в Танзании, Кении и Демократической Республике Конго, суданский в Судане, фула в странах южной Сахары, фульбе в Гвинее, хауса в Нигерии, шона в Зимбабве .
Что касается конфессионального состава населения Африки, здесь исповедуются основные мировые религии: христианство и ислам. Согласно официальным данным, христиане составляют 40% и мусульмане 45% населения. Необходимо отметить, что в Африке очень распространены местные верования и разнообразные представления, относящиеся к фетишизму, анимизму, тотемизму, культу предков и культу вождей. О количестве их последователей нет данных. То, что при официальных опросах (например, во время совершения исповеди или хаджа) многие причисляют себя к христианству или исламу, не означает, что они отреклись от местных традиционных верований.
Моноэтнических государств в Африке почти нет. (Условно только Мадагаскар , Лесото, Ботсвана считаются моноэтническими). Поэтому этническая стратификация (неравномерное распределение этносов по территории страны, неравные возможности доступа к экономическим ресурсам и социальным благам) является одной из наиболее актуальных проблем стран Африки.
Некоторые исследователи полагают, что нынешние проблемы африканского общества насаждались европейскими колонизаторами , разделившими Африку на несколько территориальных образований в конце XIX в., которые спустя 70 лет, в 1960-е годы XX в., трансформировались в государства. Но нельзя полностью согласиться с таким выводом. То, что при формировании будущих независимых «территорий» колонизаторы чаще всего не считались с историческим расселением африканских этносов, племён, народностей и устанавливали границы без учета традиционных этнических, экономических, политических и культурных факторов, определявших многообразные (включая миграционные) связи племен — это факт. Но предположение, что колонизаторы, покидая Африку, надеялись разжечь этноконфессиональную рознь с целью продолжения своего господства, достаточно спорное.
На наш взгляд, колонизаторы не могли действовать иначе, кроме как произвольно устанавливать политические границы в целях раздела сфер влияния. Это было обусловлено, прежде всего, следующими обстоятельствами: во-первых, при подписании Берлинского соглашения 1885 г. европейцы не ставили перед собой задачу сохранения этнических границ в Африке; во-вторых, они действовали при практически полном отсутствии информации об этническом составе объекта их притязаний. В-третьих, колониалисты несколько уменьшили вражду между африканскими этносами, так как не допустили прирост межплеменных стычек в конфликты.
Процесс перехода от территориальных образований к государственности в Африке отличался от европейских, азиатских и американских тем, что он навязывался внешним миром, из метрополий, и не был естественным внутренним процессом, совершался в условиях диффузии самоидентичности населения континента. Государства создавались при отсутствии таких важных составляющих элементов, как общая история, общая культура, общий язык, естественные границы .
Кроме того, сам процесс шёл очень быстро, африканские чиновники не были готовы управлять многонациональными образованиями. И, наконец, политические деятели Африки не имели опыта разрешения проблем путём достижения компромиссов. В итоге в Африке образовались хрупкие, несовершенные, чуждые местным социумам политические системы, которые оказались не в состоянии справиться с требованиями этнических групп, отстаивающих свои интересы.
Эксперты ООН считают, что в большинстве стран Африки угроза межэтнических межконфессиональных конфликтов сохранилась . Более того, она усиливается по мере неизбежного роста национального самосознания и появления политической элиты этнических групп. Существующие в настоящее время конфликты в Африке можно разделить на этноконфессиональные, межэтнические, территориальные, межклановые. По мнению Н.Д. Косухина, значительную роль в отношениях между этносами играют живучие этнические предрассудки и стереотипы, сохранение многих традиционных структур, в том числе этнической стратификации, распространение в массовом сознании этнических предубеждений. Понятие «мы – они» существует не по признаку принадлежности к государству, а по признаку принадлежности к племени, к этнической группе с тенденцией к этноцентризму. Во многих африканских государствах нет общей истории, кроме колониального прошлого, длившегося с 1800 по1970 гг. (У многих африканских народов письменность, главный инструмент выражения культуры, отсутствует.)
Говоря об актуальных проблемах Африки А. М. Васильев и А. А. Потапов пишут, что «… этнические или конфессиональные убеждения и стереотипы как новые, так и архаические, социально-этническая или религиозная психология стали основными факторами в развитии конфликтов или в их провоцировании. Борьба за власть, территорию и ресурсы сопровождается опасениями за свою безопасность, за судьбу своего этноса или конфессиональной группы, за самоидентификацию… Демократические принципы сожительства различных этносов и конфессий закреплены во многих конституциях и законодательных актах, но на деле они игнорируются» .
Даже в таком государстве как Эфиопия, где веками шла этногенетическая миксация (взаимодействие нескольких несвязанных родством этносов, в результате которых возникает новый этнос), не сформировалась этнополитическая общность общегосударственного масштаба. Этносы, проживающие веками вместе, не сливались в один народ. Многочисленные этносы, такие как оромо, амхара, тыграй, не ассимилировались, а мелкие, как фалаша, аргоба, харари, нуэр и др., не растворились в составе крупного этноса.
Среди причин обострения межэтнических конфликтов выделяются: ограниченность доступа к ресурсам (в том числе властным), требования их перераспределения; тенденции к возрождению собственного языка, культуры, конфессии, как это произошло у оромо в Эфиопии; появление этноэлиты, которая требует самоопределения вплоть до отделения (например, туареги Мали); различие в темпах количественного роста или демографические ситуации; внешний фактор (территориальные притязания соседнего государства) .
К моменту получения независимости в 1960 г. многие африканские общественные и партийные лидеры, деятели культуры понимали, что этнические конфликты могут стать причиной кровавых разборок. При создании ОАЕ в 1963 г. в Хартию этой организации был включён принцип территориальной целостности стран членов ОАЕ, и поэтому она не могла стать инструментом для разрешения межэтнических межрелигиозных конфликтов.
Если до начала XXI в. наиболее глубоко были вовлечены в конфликты страны Тропической Африки, то некогда процветавшие и относительно мирные страны Северной Африки стали жертвами революции «Арабская Весна», которая плавно перешла в этнорелигиозную конфронтацию. Во многих странах Африки, в больших или малых, богатых ресурсами или бедных, существует угроза межэтнических конфликтов. Они усиливаются по мере роста этнического самосознания, усиления позиции этнической элиты и экономического кризиса.
В условиях экономического кризиса, перехода к другой формации в людях воспитывается фанатическая преданность своей группе, доходящая до полного отрицания прав других групп. Политики используют любые методы для сплочения населения, оправдываются любые действия, в том числе применение самых жестоких мер и методов по отношению к своим противникам. Негативные стереотипы и образ врага искусственно поддерживаются участниками конфликтов и закрепляются в сознании населения. Более того, негативное восприятие другого этноса или другой конфессиональной группы порой намеренно культивируется правящими кругами для того, чтобы стимулировать продолжение войны и отвлечь основную часть населения от социально-экономических трудностей.
Колониализм пытался блокировать выход на поверхность этнических интересов, вовлечение этноса в политику. Различные этносы, проживавшие на одной территории, устанавливали отношения по вертикали (этнос-колониалист), а не по горизонтали (этнос-этнос). Поэтому этническая иерархия имела место лишь по отношению к центральной власти (колонизатору). Но в 1960-е годы начались разногласия, которые привели к серьёзным конфликтам, и даже геноциду, как это было в Руанде в 1994 г. или в Судане вплоть до настоящего времени.
Можно ли разрешить этнический конфликт? Есть ли пути выхода из состояния экономического и социально-политического неравенства? Единого ответа нет, так как их возникновению содействует множество факторов, среди которых социально-структурное изменение живущих в одном государстве этносов; источники их неравенства (когда меньшинство становится большинством и становится главным потребителем основных благ; когда меньшинство проживает на богатой ресурсами территории, а большинство стоит у власти; когда меньшинство является вершителем судьбы большинства). Типичным примером является Эфиопия. Пришедшие к власти после свержения режима Менгисту Хайле Марияма партизанские группировки официально признали этнический фактор в качестве основного принципа организации политической системы в Эфиопии. «Этничность стала государственной доктриной, что привело к политизации этничности и этнизации политики» . В соответствии с новой системой «этнического федерализма» Эфиопия разделена на 9 регионов по этническому принципу. Однако проведенные административные границы вызывают недовольство некоторых народов, например, населения Оромо, которое входит в разные административные регионы. (При анализе социально-экономической структуры и этнической сегментации африканского общества, нельзя не обратить внимание на влияние такого фактора как миграция .)
При создании того или иного штата власти ориентировались на этническое большинство населения. В тех штатах (преимущественно на юге и западе), где представлено много этносов, выделяются отдельные зоны для наиболее многочисленных народов: камбата, гураге, каффичо, волайта, дорзе и других. Формально каждый штат имеет свое законодательство, обучение в школах ведется на местных языках, в парламенте страны народы Эфиопии имеют своих представителей.
По убеждению правительственных чиновников, подобная система способствует свободе самоопределения каждого народа и каждой конфессиональной группы. В системе «этнического федерализма», введенного в Эфиопии в 1994 г., в качестве принципа территориально-политического устройства сформулировано право выхода из состава федерации. Но данное право сформулировано не как право штатов, а как право национальностей.
На сегодняшний день в Эфиопии действуют несколько десятков политических организаций, ведущих борьбу за освобождение того или другого этноса. Наиболее мощными и организованными по-прежнему являются «Фронт освобождения Оромо» и «Фронт освобождения Западного Сомали». Эти две группировки получили признание некоторых международных организаций, например, ОННН (Организация наций и народов, не имеющих представительства, или Организация непредставленных наций и народов (ОННН) – Unrepresented Nations and Peoples Organization (UNPO)). Эта международная неправительственная организация основана в 1991 г., секретариат располагается в Гааге. В своих официальных документах она признает, что «коренные народы, меньшинства, непризнанные и оккупированные территории», обладают правом на защиту их «человеческих и культурных прав», сохранение окружающей среды, а также поиск ненасильственных путей разрешения конфликтов, в которые вовлечены эти «народы и территории».
Членов ОННН объединяет то, что они не имеют «собственных государств» и, соответственно, лишены представительства на крупнейших международных форумах, таких как Организация объединенных наций. Эти обстоятельства, по мнению участников ОННН, мешают им выходить на мировую арену, а именно это они считают необходимым для отстаивания своих интересов. Ибо решить проблемы «своего народа/своей нации» или «своей территории» на уровне и внутри уже существующего государства выступающие от имени соответствующих «наций и народов» и территорий члены ОННН не видят возможным.
Таким образом, данная организация объединяет представителей отдельных групп, недовольных системами государственного устройства, политическими режимами, социальной и культурной политикой в своих странах. В ОННН действуют силы, в том числе националистические и сепаратистские, желающие быть услышанными на уровне «международного сообщества» и претендующие на то, чтобы на мировой сцене «занять нишу» рядом с ООН, «заполнив разрыв» между «непредставленными» и «представленными» народами. В документах ОННН Оромо обозначены как «непризнанная территория» и представлены «Фронтом освобождения Оромо», а Сомали — «Национальным фронтом освобождения Огадена».
Начиная с 1980-х г. XX в. народы во всем мире стремятся к созданию национальных государств. Этот процесс успешно завершился в странах Западной и Восточной Европы . В Африке после достижения в 2011 г. Южным Суданом самостоятельности, ещё более активизировались борцы за права народа на самоопределение. Если народы Восточной Европы, которые жили в «едином государстве» более чем полувека, посчитали, что наилучшим способом развития является жизнь в отдельности, но в мире и согласии , то и для Африки этот путь, возможно, является более подходящим . Однако сколько времени понадобится народам Африки для того, чтобы «созреть» для этого решения?
Начало создания национальных государств в Африке чревато тем, что может спровоцировать общеафриканский конфликт. Но для того, чтобы трансформировать ныне существующие политические системы стран Африки, необходимы достаточно сильные государства. Как известно, государственная власть в большинстве африканских стран очень слаба, для того, чтобы удерживать этнические общины под крышей единого государственного строя.
В 60–70-е годы XX столетия, когда на континенте преобладали авторитарные режимы, ориентированные на СССР или США любые возникавшие сепаратистские движения, подавлялись исключительно силой и принуждением. Но история показала, что силовыми подходами не всегда удается сохранить государственность. Установление военно-диктаторских режимов в Африке обостряло внутренние социальные, в том числе межэтнические, конфессиональные и этнополитические конфликты, которые часто выливались в полномасштабные войны. Наглядными примерами могут служить Эфиопия и Судан, не сумевшие силой удержать сепаратистов.
Некоторые ученые полагают, что наиболее реальный путь к сосуществованию народов является демократизация государственных институтов власти, которая в свою очередь открывает доступ к ней всем этническим группам . В качестве примера называют федерализм в Эфиопии, о котором говорилось выше.
Но «Эфиопский этнический федерализм», который власти на протяжении 25 лет пытались культивировать, не способствовал созданию многонационального сильного центрального государства, а усиливал этническое самосознание, который привел к открытой конфронтации. Этому свидетельствуют антиправительственные волнения в Эфиопии, которые начались в ноябре 2015 г. Эти выступления начали жители двух крупнейших этнических регионов Оромия и Амхары, представляющих около 60 % жителей страны и недовольные притеснением со стороны этнического меньшинства – тигрийцев, представляющих лишь 6 % жителей Эфиопии, но контролирующих все основные экономические и политические рычаги в стране.
6 августа 2016 года протестное движение превратилось в масштабную силу, угрожающую свергнуть власть. В этот день сразу в 200 городах центрального региона штата Оромия, окружающего эфиопскую столицу Аддис-Абебу, жители вышли на улицы, чтобы выразить свой протест правительству. Несколькими днями позже амхарцы устроили аналогичные антиправительственные выступления в городах Гондаре и Бахир Даре, продемонстрировав солидарность с оромийцами. Представители обеих народностей, ранее конфликтовавшие друг с другом, адаптировали единые лозунги и единый протестный жест – скрещенные над головой запястья.
Для подавления августовских демонстраций эфиопским спецслужбам пришлось применить боевые патроны, что привело к многочисленным жертвам. Правозащитная организация Amnesty International тогда насчитала 97 убитых. После атаки на принадлежащие иностранцам предприятий, власти вынуждены были прибегнуть к введению общенационального режима чрезвычайного положения сроком на 6 месяцев .
В выпущенном 15 октября 2016 г., правительственном распоряжении изложен список жестких ограничений, нарушение которых грозит тюремным сроком от трех до пяти лет .
Всем политическим партиям, а также национальным и зарубежным СМИ запрещено публиковать на территории Эфиопии сообщения, угрожающие «суверенитету, безопасности и конституциональному порядку страны». Жителям не разрешено смотреть и слушать оппозиционные каналы, включая Oromia Media Network и «Спутниковое телевидение и радио Эфиопии».
Сотрудникам сил безопасности даны полномочия останавливать и обыскивать подозрительных лиц, проводить обыски домов и офисов, а также телефонов и компьютеров без судебных ордеров.
В стране запрещено устраивать митинги и собрания без специального разрешения властей. А с 6:00 вечера до 6:00 утра установлен комендантский час, в ходе которого людям запрещено заходить на территории «экономических сооружений, инфраструктурных и сельскохозяйственных проектов, заводов и правительственных зданий».
Дипломаты отныне не имеют права отъезжать далее, чем на 40 км от Аддис-Абебы. А все территории, находящиеся ближе 50 км от государственных границ Эфиопии, объявлены «красными зонами». На них нельзя проносить даже разрешенное огнестрельное оружие и легковоспламеняющиеся материалы.
Таким образом, опыт Эфиопии показывает, что этнический федерализм также не приведет к улучшению межэтнических отношений. Законодательное закрепление и передача властных полномочий местной элите, создание органов самоуправления, придание федеральному центру мультиэтнического характера, предоставление этническим группам возможности изучения в школах, использования в СМИ и делопроизводстве родных языков и т. д., оказались недостаточными шагами для решения проблем. Нерешенность социально-экономических проблем (страна по-прежнему является отсталой и нищей), проблема безработицы и др., ставят под сомнение будущее Эфиопии как федерации.
Библиография References (transliterated) Ссылка на эту статью
Просто выделите и скопируйте ссылку на эту статью в буфер обмена. Вы можете также попробовать найти похожие статьи