Мама (англ. Mama), настоящее имя Молинген (англ. Målingen) — один из центральных персонажей Death Stranding, специалист по прикладной физике, создавшая аппаратное обеспечение для «Кьюпид». Имеет сестру-близнеца Локни, которая написала для «Кьюпид» программное обеспечение.
Мама никогда не покидает стен своей лаборатории, поскольку её мертворождённая дочь-Тварь физически привязана к этому месту. Из лаборатории она отслеживает работу курьерского подразделения «Бриджеса» и объясняет Сэму различные технические детали, связанные с возведением построек.
Маме посвящена пятая глава.
Содержание
Биография Править
Экспедиция «Бриджес-1» и дальнейшая работа на организацию Править
После физической смерти Править
Игровой процесс Править
В пятой главе Мама добавит в ПХК второго уровня схему троса, а в браслет Сэма — лезвие, изготовленное с использованием его крови. Теперь Сэм сможет перерезать пуповины Тварей и отправлять их обратно в мир мёртвых.
В этой же главе Сэму нужно будет доставить Маму из её лаборатории в Горный узел (заказ №46 — «Доставка Мамы: Горный узел»). Как только Сэм выйдет из лаборатории, появится Хиггс и натравит на него крупную Тварь, после чего игроку нужно будет или одолеть её, или убежать.
По дороге в Горный узел Мама будет рассказывать Сэму о своей жизни.
- «Сэм? Сэм, слышишь? Больницу, в которой я была, разрушил мост. У меня до сих пор кошмары. Я всё ещё слышу треск, и потом как всё рушится. С тех пор я до смерти боюсь мостов. И да, я знаю, как это звучит в связи с нашим работодателем. Темноты я тоже боюсь. Больше не сплю. Не могу»
- «Эй, Сэм. Ты помнишь, как родился? Лично я помню, как была в утробе… Я была не одна. Я слышала, как бьётся сердце матери. И Локни тоже. Мы были сиамскими близнецами. Единым целым — ещё до рождения. Но потом нас попытались разделить. Операция прошла успешно. Но мы остались едины. Мы слышали мысли друг друга, без слов. Моя радость была её радостью. Её боль — моей болью. И расстояние между нами не имело значения. Кто-то назовёт это телепатией. Разделённые телесно, единые духом. У нас был собственный Берег. Наш общий Берег. Можно сказать, «личная хиральная сеть». С помощью «Кьюпидов» мы построим сеть, которая даст всем то, что есть у меня и Локни. Я видела всё это, перед тем как пришла в «Бриджес». Сеть, которая объединит всех, какими бы разными они ни были. Которая сделает нас единым целым. Она не для того, чтобы управлять людьми. А для того, чтобы объединить их, чтобы они могли делиться всем. Я знала, что она изменит мир. С помощью Амелии мы разработали дизайн «Кьюпидов». Но после нападения и родов всё изменилось. Впервые в моей жизни Локни не была со мной. Но теперь я не одна. Я снова чувствую её. Она рядом. Спасибо, Сэм. Я снова едина. Мы вместе, сестрёнка. Вместе»
Если игрок нажмёт на тачпад и заставит Сэма крикнуть что-нибудь, Мама попросит его вести себя тише. Если Сэм оставит её и отойдёт на определённое расстояние, она окликнет его. На территории Тварей она напомнит Сэму резать пуповины Тварей лезвием в браслете.
Мама и Сэм в Кратерной купальне
С Мамой можно искупаться в горячем источнике. Во время купания она будет петь, а если петь начнёт Сэм, она подхватит. Если Сэм зайдёт с Мамой в личное помещение, она там не появится, но обратно он выйдет уже с ней за спиной.
В седьмой главе («Клиффорд») Сэм должен будет отнести тело Мамы в лабораторию Хартмэна (заказ №55 — «Доставка трупа: лаборатория Хартмэна»).
Если Сэм найдёт карту памяти со сведениями о мотоцикле, то Мама через голографическую связь в терминале поблагодарит Сэма за эти данные. После пятой главы это будет делать Локни.
Для построек доступны две голограммы с Мамой — «Мама: любящая» и «Мама: связь».
Интервью с Мамой Править
- Хиральная сеть I
- Хиральная сеть II
- Дроны и сингулярность
- Исповедь Молинген и Локни (записано после её воссоединения с Локни)
В новой программе Одесского кинофестиваля — Конкурсе европейского документального кино — принимал участие фильм молодой российской документалистки Зоси Родкевич. Жюри в лице кинематографистов Рады Шешич (Нидерланды), Геннадия Кофмана (Украина) и учителя Зоси Марины Разбежкиной (Россия) наградило «Золотым Дюком» французский фильм «В Калифорнии» Шарля Редона, а работа «Мой друг Борис Немцов» (Россия / Эстония, 2016) получила «Особое упоминание». Ранее Зосю Родкевич признали лучшим режиссером документального кино на Краковском кинофестивале.
На ОМКФ состоялась украинская премьера фильма «Мой друг Борис Немцов» — с полным залом. Продюсер картины Мария Гаврилова сообщила «Детектору медиа», что на фестивале ей удалось договориться о кинопрокате в Украине. Скорее всего, украинский зритель сможет увидеть фильм уже этой осенью.
Планируется и мировой прокат. Несколько позже создатели собираются выложить картину в интернет, а пока на youtube-канале проекта «Реальность» можно посмотреть отдельные интересные эпизоды, не вошедшие в фильм.
Продюсер фильма «Мой друг Борис Немцов» Мария Гаврилова
Зося Родкевич — выпускница мастерской документального кино и театра Марины Разбежкиной и Михаила Угарова. В 2010 году она сняла 47-минутный фильм «Временные дети» о приемной семье, а в 2012-м стала одним из восьми авторов картины «Зима, уходи!», в котором рассказывалось о протестном движении в России.
Родкевич также участвовала в проекте «Срок» документалистов Павла Костомарова, Александра Расторгуева и журналиста Алексея Пивоварова. Для него она готовила видеосюжеты о лидерах оппозиции, которые публиковались в социальных сетях и некоторых СМИ. Именно за этим руководители «Срока» отправили ее снимать Бориса Немцова в 2012 году.
«Мне было 22. Я работала в новостях. Задание — снимать Бориса Немцова — восприняла как вызов: старый самовлюблённый буржуй, ну что в нём интересного? Ему было 53. Он уже был и аспирантом-физиком, и вице-премьером, и «наследником Бориса Ельцина». А оказался классным, добрым и искренним. И мы подружились. А потом его убили», — таким титром — белым по черному — начинается фильм Родкевич.
На пресс-конференции Зося рассказала, что сам Борис хотел бы видеть фильм другим — из-за этого у них возникали трения. «Он хотел, чтобы это был фильм с закадровым текстом, с объяснением для молодежи, кто такой Борис Ефимович Немцов. Такое, понятное дело, я бы не делала. Я думала сделать картину о том, как люди используют друг друга в разных целях — не обязательно политических, а и человеческих. Даже черновик наметала», — рассказала Зося.
Но убийство оппозиционного политика у стен Кремля 27 февраля 2015 года внесло свои коррективы. Получился фильм-портрет — о ярком, живом и очень оптимистичном человеке.
Продюсер фильма «Мой друг Борис Немцов» Мария Гаврилова, режиссер Зося Родкевич и модератор ОМКФ, кинокритик Лукьян Галкин
Мария и Зося также рассказали, что, к собственному удивлению, получили прокатное удостоверение на показы в России. Причем это случилось 27 февраля — ровно через год после убийства Немцова.
«Мы добивались этого долго. Фильм смотрели все, вплоть до министров. Несмотря на то, что у нас есть удостоверение, многие кинотеатры в России не захотели показывать фильм. Я думаю, потому что они опасались каких-то последствий. Это обидно, особенно что касается городов, где люди хотели организовать какие-то показы, но не получилось. К сожалению, у нас работает принцип «как бы чё не вышло”», — рассказывает продюсер Мария Гаврилова.
И все же фильм показали в Москве, Санкт-Петербурге, Перми, Екатеринбурге и других городах.
«Фильм по-разному воспринимали в разных уголках России — это было своего рода исследование публики. Например, в Тюмени, где есть крупные нефтяные производства, на показ в маленьком зале киноклуба пришли буквально пять человек, и они не понимали, зачем всё это. Там нет ничего альтернативного», — говорит Зося.
Однако, по ее словам, московские коллеги очень высоко оценили фильм. На показах в Сахаровском центре залы были переполнены.
«Люди висели на потолке, а после фильма не было никаких обсуждений — никто не мог говорить. Был невероятный эмоциональный накал. Тогда я подумала, что что бы ни происходило дальше, даже если мы сейчас выйдем и на улице будет стоять кордон милиции, это того стоит. А на «АртДокФесте” у нас была угроза срыва: милиция приезжала и искала бомбы», — поделилась режиссер.
Зося Родкевич также рассказала, что хотела снимать Майдан, но родители отобрали у нее паспорт. Протесты в России она теперь называет «застойным озером с гнильцой, у которого есть подземные источники». Ей они уже неинтересны.
«Я жалею, что не взяла камеру с собой в Одессу. Пошла бы снимать, наверное, какие-то стереотипные вещи, так как мало времени: теток на пляже с полотенцами и грудями, «Привоз”. Мне нравится, что здесь люди очень разговорчивые», — говорит режиссер.
О сложностях в работе над фильмом «Мой друг Борис Немцов» и планах Зося отдельно рассказала «Детектору медиа».
– Зося, в начале фильма говорится о том, что это было редакционное задание. В чем оно состояло? Почему вам нужно было следовать за Борисом Немцовым?
– У нас довольно необычная редакция. Александр Расторгуев и Павел Костомаров — режиссеры-документалисты, а не журналисты. Здесь была задача совместить журналистский момент, какой-то информационный повод, осветить событие, но при этом почувствовать жизнь, которая вокруг. В том числе и в людях, и в Немцове. Нам никогда не говорили как-то определенно снимать, с Сашей как главным редактором можно было посоветоваться, спросить определенные вещи. Но поскольку у него работали талантливые люди и очень много студентов Разбежкиной, он доверяет режиссерскому чутью. Мы, и я в том числе, сами на себя ориентировались, когда работали.
– Но какой была цель? Снять документальный фильм?
– Нет, Немцова изначально снимали для проекта «Срок» и для одноименного полнометражного фильма. На тот момент это был проект Lenta.doc, но они не очень любили Немцова и часто не брали наши ролики о нем, хотя они были хорошие.
– В фильме говорится, что вы в это же время занимались новостями. Где?
– Под словом «новости» я подразумеваю именно проекты «Срок», Lenta.doc, «Реальность». Это новости, но без закадрового текста и корреспондента в кадре. Тем не менее, мы выезжали на новостные события, чтобы их снимать. В том числе и Немцов провоцировал какие-то политические события, новости и прочее.
– Как и когда произошел переломный момент, после которого вы перестали собирать информацию для проекта «Срок» и решили делать свой фильм?
– Свой фильм я решила делать только после того, как всё сняла. Я посмотрела фильм «Срок», в который не вошел Немцов, потому что там были другие очень яркие персонажи. И решила делать свой фильм. Я уже больше ничего не копила, у меня и так была почти сотня часов записи. Я примерно понимала тогда, что я хочу.
– Это было еще до убийства?
– Да. Потом я добавила кадры с похорон и Марша памяти. Вообще-то, у меня есть материал и с ночи убийства, эти кровавые лужи на мосту. Я даже пыталась все это вставить в монтаж изначально, но потом отсекла.
– Вы сразу туда поехали?
– Это снимала не я. В ту ночь я была под Питером на даче. Без интернета. Там даже мобильный плохо ловил, и вот в какой-то момент мне стали приходить сообщения со словами «Немцов застрелен»… Я сначала не поверила в это, подумала, что было покушение. Ведь он не самый опасный человек на свете, чтоб его убивать. Мне пришли десятки сообщений. Я сообщила своей компании, но они как-то даже не поняли, что случилось. Я пошла в лес и несколько часов там рыдала. Когда вернулась, мы включили радио и слушали всю ночь версии убийства. Я попросила поехать снимать своих друзей из «Реальности»: ночью там была Беата Бубенец, на следующий день Андрей Киселев. Я успела приехать к похоронам.
– Сколько людей в итоге работало над фильмом? Сколько в нем ваших съемок?
– 80 % материала — это мои съемки. Также там использован материал, снятый Пашей Костомаровым, и это сразу видно. В основном, это монологи — расчетливая камера. Заметно другое отношение между тем, кто снимает, и Немцовым. Еще некоторые кадры сняты моими друзьями-кинематографистами и активистами.
– Как из сотни часов вы выбирали то, что вошло в финальную версию? Должно быть, было очень тяжело.
– Вначале я выбрала три часа, показала их Марине Разбежкиной, которая для меня единственный авторитет. Потом Саша Расторгуев помогал мне с редактурой, окончательную версию мы собирали вместе с ними.
Монтировать я не люблю, это для меня сложно. Мой монтаж коллеги называют сюрреалистичным, говорят, что его сложно смотреть. Постпродакшн делали мои друзья: звук, цветокоррекцию, которую я считаю очень талантливой. Все это — бесплатно. А потом, когда фильм был готов, подключилась довольно большая продюсерская группа.
Мне, конечно, жаль кучу невошедших в фильм эпизодов…
– Из фильма очень заметно, что у вас сложились теплые отношения с Борисом Немцовым. Это видно даже из первых сцен. Вы же в хронологическом порядке подавали материал?
– Не всегда. Но первая сцена — это первая сцена.
– А сцена, где вы в Кремле разговариваете о религии?
– Это тоже из первой поездки, которая длилась 24 часа. За это время мы и притерлись друг к другу.
– Я этого не знала. Но заметила, что разговор о вере в вашем фильме звучит на 7-й минуте. Как вам удалось так близко подобраться к этому человеку?
– У меня изначально было предвзятое отношение к Борису Немцову. Я не хотела его снимать и с ним общаться. Была уверена, что никакой дружбы уж точно не получится. Что у меня реально общего с этим человеком? И вот эта первая ночь в поезде, когда мы болтали обо всем и выяснили, что родились в один день… Уже буквально через пару дней мы стали друзьями. Я тоже очень открытый человек. Мне стало интересно его снимать, я увидела, что камера его любит, что жизнь подкидывает какие-то эпизоды.
– Уже тогда, через несколько дней, у вас исчезло это предубеждение на его счет?
– Я просто поняла, что в моей голове существует какой-то миф о Немцове, который во многом не совпадает с реальностью. Это был открытый, искренний человек, но я бы не назвала его очень сложным. Меня в Борисе Немцове больше интересовали человеческие качества, но политическая тема никуда не делась. Я надеюсь, нам удалось это всё совместить.
Что качается близости, то я думаю, что мне это удалось отчасти благодаря Разбежкиной. Она научила нас так снимать, быть близкими к герою. Если ты хочешь сделать кино о ком-то, то должен его потрогать, дойти до самых запретных и закрытых зон у этого человека. А у Немцова их практически не было. Меня смущали в нем скорее не закрытость, а какие-то блоки наработанного за столько лет в политике текста, истории, которые одними и теми же словами, междометиями и шутками обозначаются. У меня миллион такого материала было. Если это отбрасывать и докапываться до настоящих человеческих качеств, это и в герое находит отзыв. Тогда он понимает, что ты его друг, просто с камерой.
– Это, наверное, самый лучший вариант.
– Но это также и режиссерская работа — когда ты ищешь подход к герою. С кем-то, наоборот, надо находиться в остром состоянии, провоцировать человека на реакцию, действия, проявление себя. С кем-то надо кокетничать. Очень разные пути взаимодействия бывают. Но в этом случае мне показалось, что раз у нас чисто по-человечески возникает дружба, то можно в таком стиле и снимать. И он, конечно, подыгрывал мне в этом плане.
– Действительно ли вы стали друзьями и каково это — быть другом Бориса Немцова?
– Да, мы действительно стали друзьями. Дружба не такая простая вещь — её надо поддерживать в беде и в радости. С Немцовым мне дружить было легко и весело. Через меня он, кажется, стремился познать недоступный ему мир юных панков, он почему-то считал, что анархисты его любят. Но гораздо более серьёзное испытание — это знать, что твоего друга убили. И не просто какие-то бандиты. И понимать, что заказчиков никогда не обнародуют и не накажут.
– В фильме есть моменты, когда Борис просит вас не снимать, но вы продолжаете. Почему?
– Я сознательно выбирала эти моменты, потому что мне казалось, что такое взаимодействие тоже важно. И потом, понятно, когда человек говорит тебе не снимать, просто кокетничая. Марина Александровна Разбежкина нам говорила, что это такая форма вежливости, вроде как три раза отказаться от ужина. А потом герой тебе вслед говорит: «Ну что же ты ушла, почему ты не снимаешь?»
Конечно, были ситуации, когда я чувствовала, что не стоит снимать — например, мне было просто неинтересно или случалась какая-то конфиденциальная история, которую неприлично выносить на всеобщее обозрение. Но те вещи, от которых он меня отгоняет в кадре, — это несерьезно. Если мне хотелось снять, как его гримируют — я это делала. Он тогда просто стеснялся, что его кисточкой мажут. Но понятное дело, в таком случае ты не уйдешь и продолжишь снимать, потому что это пригодится и это классно.
– В чем для вас как для режиссера была главная сложность в работе над фильмом-портретом? В чем сильные и слабые стороны этого жанра, как вы считаете?
– Мне кажется, что жанр документального портрета — один из самых простых по конструкции. Тебе просто надо быть внимательным, чутким и непредвзятым. Снимать, не оценивая своего героя. Быть искренне заинтересованным в нём настоящем.
Минус именно моего фильма, мне кажется, в том, что, кроме самого Немцова, я практически ничего и не показываю. У меня мало пространства, «воздуха», перипетий, драматургических всплесков. Думаю, что каждый режиссер снимает портреты по-своему, и нет универсального метода, одного для всех.
– О ком еще вы хотели бы снять фильм, за кем так следовать с камерой?
– На данный момент я хочу снять кино про чеченского воспевателя джихада барда Тимура Муцураева, но понимаю, что предпродакшн такого фильма именно для меня дело очень непростое.
– Зося, назовите, пожалуйста, пять документальных фильмов, которые вы советуете посмотреть нашим читателям.
– «Беловы» Косаковского, «Счастье» Дворцевой, «Киногамма» Зига, «Эхо темной империи» Херцога и «Акт убийства» Оппенхаймера.
Фото – ОМКФ
Биография Инны Макаровой
Инна Владимировна Макарова – советская актриса, запомнившаяся зрителям по ролям в фильмах «Девчата», «Молодая гвардия» (одна из первых работ молодой артистки), «Дорогой мой человек» и многих других. Первая жена Сергея Бондарчука, мама Натальи Бондарчук.
Детство
В город Тайга еще в конце девятнадцатого века царские власти сослали группу поляков за участие в восстании. Среди них был и мужчина по имени Иоганн (Иван) Михайлович. Он встретил в Сибири переселенку из-под Бронниц. Пара поженилась, и у них родилась дочка Анна Герман – это будущая мама Инны. Инна Макарова — легендарная советская актриса Анна Ивановна стала супругой Владимира Степановича Макарова. Почти сразу же после рождения дочки семья переехала в Новосибирск. Здесь родители работали в местном ТЮЗе. Мама Инны заведовала литчастью, а папа был диктором.
Инна Макарова рано лишилась отца – мужчине не было и тридцати пяти. Анна Ивановна перешла работать в сибирский театр под названием «Красный факел».
Инна Макарова с раннего детства начала показывать свои артистические способности. Первые выступления состоялись в шестилетнем возрасте – на крыльце дедушкиного дома. Но осознание того, что хочет стать актрисой пришло к Инне в школе. В четвертом классе девочка записала в драматический кружок. И старт карьере был положен бессловесной ролью поповны в сказке «О попе и работнике его Балде».
Великая Отечественная война началась, когда Инне было пятнадцать лет. Вместе с драмкружком девочка ездила в госпитали и выступала перед ранеными солдатами. Тогда Макарова уже точно знала, что станет артисткой. Инна Макарова в молодости
Образование
В 1943 году ВГИК, который был эвакуирован в Алма-Ату, начал набирать студентов на свой факультет. Инна как раз окончила десять классов и вместе с подружкой решила попробовать удачу.
В Алма-Ате Инна была за месяц до экзаменов. Приемная комиссия начала проводить предварительное прослушивание, поскольку желающих попасть в вуз было немало. Экзамен у Инны Макаровой принимали Борис Владимирович Бибиков и Григорий Львович Рошаль, а так же Ольга Ивановна Пыжова. Девушку приняли.
После вступительных испытаний Инна поехала домой за вещами, а вот учиться поехала уже в Москву. Здесь юная актриса попала на курс Тамары Макаровой и Сергея Герасимова. Инна Макарова на видео После первого курса половина студентов отсеялись. Из пятидесяти продолжила учебу только половина. А вот окончили вуз всего тринадцать человек, среди них, Глеб Романов, Сергей Бондарчук, Клара Лучко, Евгений Моргунов, Людмила Шагалова и, конечно, Инна Макарова.
Молодая гвардия
Фильм «Молодая гвардия» начали создавать почти сразу же после выхода романа Александра Фадеева. Режиссер Сергей Герасимов к съемкам решил привлечь молодых актеров ВГИКа. Инна в то время была третьекурсницей и уже успешно выходила на сцену в роли Настасьи Филипповны в «Идиоте» и в главной роли «Кармен». К тому же, Макарова была одной из любимейших студентов Герасимова.
Девушка была внимательной, темпераментной и с актерской реакцией. В результате молодая актриса и была определена на роль Любови Шевцовой. Александр Фадеев выбор Герасимова поддержал. На самом деле роль Шевцовой оказалась очень близка по духу Инне. Поэтому роль была сыграна естественно. Облик Любки навсегда соединился с Инной в сознании зрителей. В 1949 году Инну Макарову удостоили за работу Сталинской премией первой степени.
Знакомство с Бондарчуком
Во время работы над «Молодой гвардией» Инна Макарова встретила своего будущего супруга. Сергей Бондарчук как раз только вернулся с фронта и пошел учиться на третий курс ВГИКа. По признаниям Инны, Сергей показался тогда ей почти пожилым, несмотря на то, что разница в возрасте у них была всего шесть лет.
Во время съемок Бондарчук начал ухаживать за Макаровой. Она отвечала ему взаимностью, но выходить замуж не соглашалась. Просто не хотела. Она боялась развода и предложила просто пожить. К тому же, у девушки тогда не было паспорта, его заменяло временное удостоверение. Бондарчук показался ей почти пожилым Свадьбу сыграли уже после того, как у пары родилась дочка Наталья. Она, кстати, стала позже известной актрисой и режиссером. Зрителям хорошо известны ее работы «Солярис», «Красное и черное» и «Звезда пленительного счастья».
Расцвет карьеры
ВГИК Инна Макарова окончила в 1948 году. В театральной среде она была нарасхват, но актриса предпочла театр-студию киноактера. В это время «Молодая гвардия» и Любка Шевцова сделала из Инны всенародную любимицу.
В драме «Сельский врач» Инне досталась роль выпускницы мединститута Татьяны, которая приехала по распределению доказывать свою профпригодность в село Горячие Ключи. Далее последовали роли в драме «Возвращение Василия Бортникова» Всеволода Пудовкина и картине «Дело Румянцева» Иосифа Хейфица.
Но настоящей звездой Инна стала после мелодрамы «Высота» режиссера Александра Зархи. В ленте актриса сыграла главную роль. Макаровская Катя стала незаурядной личностью с ярким характером. Героиня пыталась победить вульгарность, вырасти из сорванца, отказаться от бутылки и сигареты, то есть «перековаться». И ей предстояло встретить свою любовь в лице простого монтажника Николая, которого сыграл Николай Рыбников. Инна Макарова читает письма Чехова и Книппер Картину «Высота» приняли советские зрители с восторгом. А композиция «Не кочегары мы, не плотники» стала настоящим хитом 50-х годов прошлого столетия. Оценили картину и за границей. На десятом Международном кинофестивале в Карловых Варах в 1957 году лента получила премию «Хрустальный глобус».
После «Высоты» Макарова опять снялась у Иофифа Хейфица. На этот раз последовала роль геолога Вари в мелодраме «Дорогой мой человек». Сценарий для картины писал Юрий Герман специально под Макарову и Баталова.
А перед отъездом на съемочную площадку Инна Макарова рассталась с мужем. Вместе они были десять лет. Причем инициатива разойтись исходила от самой актрисы. Она постоянно была в разъездах и дома не бывала по несколько месяцев. В это время, признается Инна, дамочки навостряли уши. Актрису даже вызывали в ЦК и интересовались семейной жизнью. Инна заявляла, что жить с мужем не собирается.
Талант крепчал, а артистическое мастерство росло с годами. Инне по плечу были сложные драматические характеры и мудрый юмор. В 60-е года прошлого века Макарова играла в комедии «Девчата» Юрия Чулюкина, ленте «Женитьба Бальзаминова» Константина Воинова, мелодраме «Женщины» Павла Любимова, драме «Преступление и наказание» Льва Кулиджанова и других картинах.
В 70-е годы были работы в «Русском поле» Николая Москаленко, «Еще не вечер» Николая Розанцева, киноальманахе «Пошехонская старина», а так же драме «Безответная любовь» Андрея Малюкова. Кстати, в последнем фильме Инна Макарова стала еще и соавтором сценария. На концерте Параллельно с киноработами актриса трудилась в Театре-студии киноактера, а так же проводила много встреч с советскими и иностранными зрителями. В перестроечные годы актриса стала больше внимания уделять концертной деятельности и отошла от кино.
Личная жизнь актрисы тоже наладилась. Вторым супругом Макаровой в 70-е годы стал профессор, доктор медицинских наук, директор Научно-исследовательского института фтизиопульмонологии ММА им.Сеченова, действительный член Российской Академии медицинских наук Михаил Израилевич Перельман. Они были вместе пока в 2013 году он не ушел из жизни.
Последние годы жизни и смерть
Последние годы Инна Макарова тяжело болела. Дочь, Наталья Бондарчук, не стала афишировать мамины проблемы со здоровьем, только как-то намекнула журналистам, что болезнь тяжелая: «Она все время теперь в больницах».
Инна Владимировна встретила свой последний миг в больничной палате. Актрисы не стало днем 25 марта 2020 года. Ей было 93 года.