Содержание
«РУССКИЕ СТЯЖАЛИ СЛАВУ БЫТЬ НЕПОБЕЖДЕННЫМИ»
После сражения под Смоленском отступление русской армии продолжилось. Это вызвало открытое недовольство в стране. Под давлением общественного мнения, Александр I назначил М.И. Кутузова главнокомандующим русской армией. В задачу Кутузова входило не только остановить дальнейшее продвижение Наполеона, но и изгнать его из российских пределов. Он также придерживался тактики отступления, однако армия и вся страна ждали от него решающего сражения. Поэтому он отдал приказ искать позицию для генеральной битвы, которая была найдена у с. Бородино, в 124 километрах от Москвы.
Русская армия подошла к селу Бородино 22 августа, где по предложению полковника К.Ф. Толя была выбрана плоская позиция протяженностью до 8 км. С левого фланга Бородинское поле прикрывал труднопроходимый Утицкий лес, а на правом, проходившем по берегу р. Колочи, были воздвигнуты Масловские флеши — земляные стреловидные укрепления. В центре позиции также были выстроены укрепления, получившие разные названия: Центральной, Курганной высоты, или батареи Раевского. На левом фланге были возведены Семеновские (Багратионовы) флеши. Впереди всей позиции, с левого фланга, у деревни Шевардино, также начал строиться редут, который должен был играть роль передового укрепления. Однако подошедшая армия Наполеона после ожесточенного боя 24 августа сумела им овладеть.
Расположение русских войск. Правый фланг занимали боевые порядки 1-й Западной армии генерала М.Б. Барклая-де-Толли, на левом фланге стояли части 2-й Западной армии под командованием П.И. Багратиона, а Старую Смоленскую дорогу у деревни Утица прикрывал 3-й пехотный корпус генерал-лейтенанта Н.А. Тучкова. Русские войска занимали оборонительное положение и были развернуты в форме буквы «Г». Такое положение объяснялось тем, что русское командование стремилось контролировать ведущие к Москве Старую и Новую Смоленские дороги, тем более что возникло серьезное опасение обходного движения противника справа. Вот почему на этом направлении оказалась значительная часть корпусов 1-й армии. Наполеон же решил нанести свой главный удар по левому флангу русской армии, для чего ночью 26 августа (7 сентября) 1812 г. перевел основные силы через р. Колочу, оставив для прикрытия собственного левого фланга лишь несколько кавалерийских и пехотных частей.
Начало сражения. Сражение началось в пять часов утра атакой частей корпуса вице-короля Италии Э. Богарне на позицию лейб-гвардии Егерского полка у с. Бородина. Французы овладели этим пунктом, но это был их отвлекающий маневр. Свой главный удар Наполеон обрушил против армии Багратиона. Корпуса маршалов Л.Н. Даву, М. Нея, И. Мюрата и генерала А. Жюно несколько раз атаковали Семеновские флеши. Части 2-й армии героически сражались против превосходящего по численности противника. Французы неоднократно врывались на флеши, но всякий раз после контратаки оставляли их. Лишь к девяти часам наполеоновские армии окончательно овладели укреплениями русского левого фланга, а попытавшийся в это время организовать очередную контратаку Багратион был смертельно ранен. «Душа как будто отлетела от всего левого фланга после гибели этого человека», — говорят нам свидетели. Ярое бешенство, жажда мести овладели теми солдатами, которые были непосредственно в его окружении. Когда генерала уже уносили, кирасир Адрианов, прислуживавший ему во время битвы (подававший зрительную трубу и пр.), подбежал к носилкам и сказал: «Ваше сиятельство, вас везут лечить, во мне уже нет вам надобности!» Затем, передают очевидцы, «Адрианов в виду тысяч пустился, как стрела, мгновенно врезался в ряды неприятелей и, поразив многих, пал мертвым».
Борьба за батарею Раевского. После захвата флешей основная борьба развернулась за центр русской позиции — батарею Раевского, которая в 9 и 11 часов утра подверглась двум сильным атакам противника. Во время второй атаки войскам Э. Богарне удалось овладеть высотой, но вскоре французы были выбиты оттуда в результате успешной контратаки нескольких русских батальонов, возглавляемых генерал-майором А.П. Ермоловым.
В полдень Кутузов направил казаков генерала от кавалерии М.И. Платова и кавалерийский корпус генерал-адъютанта Ф.П. Уварова в тыл левого фланга Наполеона. Рейд русской конницы позволил отвлечь внимание Наполеона и на несколько часов задержал новый штурм французами ослабленного русского центра. Воспользовавшись передышкой, Барклай-де-Толли перегруппировал силы и выставил на переднюю линию свежие войска. Лишь в два часа дня наполеоновские части предприняли третью попытку овладеть батареей Раевского. Действия наполеоновской пехоты и конницы привели к успеху, вскоре французы окончательно захватили и это укрепление. В плен к ним попал руководивший обороной раненый генерал-майор П.Г. Лихачев. Русские войска отошли, но прорвать новый фронт их обороны противник так и не смог, несмотря на все усилия двух кавалерийских корпусов.
Итоги сражения. Французы смогли достичь тактических успехов на всех основных направлениях — русские армии были вынуждены оставить первоначальные позиции и отступить примерно на 1 км. Но прорвать оборону русских войск наполеоновским частям так и не удалось. Поредевшие русские полки стояли насмерть, готовые отразить новые атаки. Наполеон же, несмотря на настоятельные просьбы своих маршалов, так и не рискнул бросить для завершающего удара свой последний резерв — двадцатитысячную Старую гвардию. Интенсивная артиллерийская перестрелка велась до самого вечера, а потом французские части были отведены на исходные рубежи. Победить русскую армию не удалось. Вот, что писал отечественный историк Е.В. Тарле: «Чувство победы решительно никем не ощущалось. Маршалы разговаривали между собой и были недовольны. Мюрат говорил, что он не узнавал весь день императора, Ней говорил, что император забыл свое ремесло. С обеих сторон до вечера гремела артиллерия и продолжалось кровопролитие, но русские не думали не только бежать, но и отступать. Уже сильно темнело. Пошел мелкий дождь. «Что русские?» — спросил Наполеон. — «Стоят на месте, ваше величество». — «Усильте огонь, им, значит, еще хочется, — распорядился император. — Дайте им еще!»
Угрюмый, ни с кем не разговаривая, сопровождаемый свитой и генералами, не смевшими прерывать его молчания, Наполеон объезжал вечером поле битвы, глядя воспаленными глазами на бесконечные груды трупов. Император еще не знал вечером, что русские потеряли из своих 112 тысяч не 30 тысяч, а около 58 тысяч человек; он не знал еще и того, что и сам он потерял больше 50 тысяч из 130 тысяч, которые привел к Бородинскому полю. Но что у него убито и тяжко ранено 47 (не 43, как пишут иногда, а 47) лучших его генералов, это он узнал уже вечером. Французские и русские трупы так густо устилали землю, что императорская лошадь должна была искать места, куда бы опустить копыто меж горами тел людей и лошадей. Стоны и вопли раненых неслись со всех концов поля. Русские раненые поразили свиту: «Они не испускали ни одного стона, — пишет один из свиты, граф Сегюр, — может быть, вдали от своих они меньше рассчитывали на милосердие. Но истинно то, что они казались более твердыми в перенесении боли, чем французы».
В литературе встречаются самые разноречивые факты о потерях сторон, спорным является до сих пор и вопрос о победителе. В этой связи необходимо отметить, что ни один из противников не решил поставленных перед собой задач: Наполеон не сумел разгромить русскую армию, Кутузов — защитить Москву. Однако огромные усилия, предпринятые французской армией, оказались, в конце концов, бесплодными. Бородино принесло Наполеону горькое разочарование — исход этой битвы нисколько не напоминал ни Аустерлиц, ни Иену, ни Фридланд. Обескровленная французская армия была не в силах преследовать противника. Русская же армия, воюя на своей территории, за короткий срок смогла восстановить численность своих рядов. Поэтому в оценке этого сражения точнее всего был сам Наполеон, сказав: «Из всех моих сражений самое ужасное то, которое я дал под Москвой. Французы в нем показали себя достойными одержать победу. А русские стяжали славу быть непобежденными».
РЕСКРИПТ АЛЕКСАНДРА I
«Михаил Илларионович! Настоящее положение военных обстоятельств наших действующих армий хотя и предшествуемо было начальными успехами, но последствия оных не открывают мне той быстрой деятельности, с каковою бы надлежало действовать на поражение неприятеля.
Соображая сии последствия и извлекая истинные тому причины, нахожу нужным назначение над всеми действующими армиями одного общего главнокомандующего, которого избрание, сверх воинских дарований, основывалось бы и на самом старшинстве.
Известные достоинства ваши, любовь к отечеству и неоднократные опыты отличных подвигов приобретают вам истинное право на сию мою доверенность.
Избирая вас для сего важного дела, я прошу всемогущего Бога, да благословит деяния ваши к славе российского оружия и да оправдаются тем счастливые надежды, которые отечество на вас возлагает».
ДОНЕСЕНИЕ КУТУЗОВА
«Баталия 26-го числа бывшая, была самая кровопролитнейшая из всех тех, которые в новейших временах известны. Место баталии нами одержано совершенно, и неприятель ретировался тогда в ту позицию, в которую пришел нас атаковать; но чрезвычайная потеря, и с нашей стороны сделанная, особливо тем, что переранены самые нужные генералы, принудила меня отступить по Московской дороге. Сего дня нахожусь я в деревне Наре и должен отступить еще навстречу к войскам, идущим ко мне из Москвы на подкрепление. Пленные сказывают, что неприятельская потеря очень велика и что общее мнение во французской армии, что они потеряли ранеными и убитыми 40000 человек. Кроме дивизионного генерала Бонами, который взят в плен, есть другие убитые. Между прочим Давуст ранен. Арьергардные дела происходят ежедневно. Теперь, узнал я, что корпус вице-короля Италианского находится около Рузы, и для того отряд генерал-адъютаната Винценгероде пошел к Звенигороду, дабы закрыть по той дороге Москву».
ИЗ МЕМУАРОВ КОЛЕНКУРА
«Еще никогда мы не теряли в одном сражении столько генералов и офицеров… Пленных было мало. Русские проявляли большую отвагу; укрепления и территория, которые они вынуждены были уступить нам, эвакуировались в порядке. Их ряды не приходили в расстройство… они храбро встречали смерть и лишь медленно уступали нашим отважным атакам. Еще не было случая, чтобы неприятельские позиции подверглись таким яростным и таким планомерным атакам и чтобы их отстаивали с таким упорством. Император много раз повторял, что он не может понять, каким образом редуты и позиции, которые были захвачены с такой отвагой и которые мы так упорно защищали, дали нам лишь небольшое число пленных… Эти успехи без пленных, без трофеев не удовлетворяли его…»
ИЗ РАПОРТА ГЕНЕРАЛА РАЕВСКОГО
«Неприятель, устроив в глазах наших всю свою армию, так сказать, в одну колонну, шел прямо на фронт наш; подойдя же к оному, сильные колонны отделились с левого его фланга, пошли прямо на редут и, несмотря на сильный картечный огонь моих орудий, без выстрела головы оных перелезли через бруствер. В тоже самое время с правого моего фланга генерал-майор Паскевич с полками атаковал штыками в левый фланг неприятеля, за редутом находящегося. Генерал-майор Васильчиков то же самое учинил на их правый фланг, а генерал-майор Ермолов, взяв батальон егерей полков, приведенных полковником Вуичем, ударил в штыки прямо на редут, где истребив всех, в нем находящихся, взял генерала, ведущего колонны в плен. Генерал-майоры Васильчиков и Паскевич опрокинули в мгновенье ока неприятельские колонны и гнали оные до кустарников столь сильно, что едва ли кто из них спасся. Более действием моего корпуса описать остается мне в двух словах, что по истреблении неприятеля, возвратясь опять в свои места, держался в оных до тех пор против повторных атак неприятеля, пока убитыми и ранеными приведен был в совершенное ничтожество и уже редут мой занял г. генерал-майор Лихачев. Вашему Превосходительству самому известно, что генерал-майор Васильчиков собрал рассеянные остатки 12-й и 27-й дивизий и с Литовским гвардейским полком удерживал до вечера важную высоту, на левой конечности всей нашей линии находящуюся…»
ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЕ СООБЩЕНИЕ ОБ ОСТАВЛЕНИИ МОСКВЫ
«С крайнею и сокрушающею сердце каждого сына Отечества печалию сим возещается, что неприятель сентября 3-е число вступил в Москву. Но да не унывает народ российский. Напротив, да поклянется всяк и каждый воскипеть новым духом мужества, твердости и несомненной надежды, что всякое наносимое нам врагами зло и вред оборотятся напоследок на главу их. Неприятель занял Москву не от того, что преодолел силы наши или бы ослабил их. Главнокомандующий по совету с первенствующими генералами нашел за полезное и нужное уступить на время необходимости, дабы с надежнейшими и лучшими потом способами превратить кратковременное торжество неприятеля в неизбежную ему погибель. Сколь ни болезненно всякому русскому слышать, что первопрестольный град Москва вмещает в себе врагов отечества своего; но она вмещает их в себе пустая, обнаженная от всех сокровищ и жителей. Гордый завоеватель надеялся, вошед в нее, сделаться повелителем всего Российского царства и предписать ему такой мир, какой благорассудит; но он обманется в надежде своей и не найдет в столице сей не только способов господствовать, ниже способов существовать. Собранные и отчасу больше скопляющиеся силы наши окрест Москвы не престанут преграждать ему все пути и посылаемые от него для продовольствия отряды ежедневно истреблялись, доколе не увидит он, что надежда его на поражение умов взятием Москвы была тщетная и что поневоле должен он будет отворять себе путь из ней силою оружия…»
Какой-то быстрый государственный ум подал внезапную мысль: собрать на бородинских позициях возможно большее количество ветеранов, принимавших участие в приснопамятном сражении, а также просто древних старожилов, которые имели случай видеть Наполеона.
А.И. Куприн.
«Тень Наполеона»
Двое из Ялуторовска
С фотографии — даже по нынешним меркам отличного качества! — смотрит на нас 117-летний Павел Яковлевич Толстогузов. Участник Отечественной войны 1812 года, житель города Ялуторовска. Рядом с ним — 80-летняя супруга. Оба в предвкушении волнующего и, может быть, главного события в их жизни. Главу семьи пригласили в Москву, на Бородинское поле, на празднование столетней годовщины победы над Наполеоном…
Соревнование губернаторов
Российская империя решила отметить историческое событие с беспрецедентным размахом. Накануне по всей стране начались поиски участников давней войны, призванных украсить торжества. Как ни странно, их нашлось довольно много — к августу 1912 года было выявлено 25 здравствующих очевидцев нашествия Наполеона на Россию, в том числе 14 участников боевых действий. По архивным документам и газетным публикациям 1912 года современному исследователю удалось установить фамилии большинства из этих людей:
1] отставной фельдфебель Аким Винтонюк, 122 года, проживал в городе Кишиневе Бессарабской губернии («участвовал, по его словам, в Отечественной войне и в обороне Севастополя»);
2] хорунжий Бурнос, 113 лет, проживал в Кубанской области;
3] солдат Кореневский, 116 лет, проживал в Витебской губернии;
4] крестьянин Этте, 120 лет, проживал в Лифляндской губернии, («ополченец Отечественной войны»);
5] крестьянин Волонцевич, 115 лет, проживал в Гродненской губернии;
6] крестьянин Воробьев, 104 года, проживал в Могилевской губернии;
7] крестьянин Гордей Громов, 110 лет, проживал в селе Красном Поколюбеческой волости Гомельского уезда Могилевской губернии («очевидец следования французских войск через село Красное»);
8] крестьянин Жерношенков, 111 лет, проживал в Могилевской губернии;
9] крестьянин Жеррилов, 110 лет, проживал в Могилевской губернии;
10] крестьянин Степан Жук, 110 лет, проживал в деревне Шавельки Дриссенского уезда Витебской губернии («после сражения при Кульбове, по уходу оттуда войск, он собирал на поле сражения пули»);
11] крестьянин Ефим Кобылин, 109 лет, проживал в селе Рогозино Ключковской волости Барнаульского уезда Томской губернии;
12] мещанин Петр Лаптев, 118 лет, проживал в деревне Милях Свенцянской волости Свенцянского уезда Виленской губернии («очевидец следования Наполеона и его армии через Свенцяны»);
13] крестьянин Монарский, 108 лет, проживал в Витебской губернии («очевидец сражения под Классисеном»);
14] крестьянин Новиков, 119 лет, проживал в Смоленской губернии;
15] еврей Овручин, 111 лет, проживал в Могилевской губернии;
16] крестьянин Максим Пятаченков, 120 лет, проживал в слободе Загуменщина (около города Кирсанова) Ирской волости Кирсановского уезда Тамбовской губернии («очевидец пребывания французских солдат в городе Кирсанове»);
17] мещанин Сердюков, 119 лет, проживал в городе Екатеринославе;
18] «кандидат на классную должность» Степанов, 115 лет, проживал в Симбирской губернии;
19] крестьянка Мария Желтякова, 110 лет, проживала в деревне Подберезная Рождественской волости Бронницкого уезда Московской губернии;
20] крестьянка Евгения Жерносенкова, 115 лет, проживала в поселке Ириновка Вылевской волости Гомельского уезда («очевидица событий Отечественной войны; отец, по ея заявлению, участвовал в военных действиях»).
Поиски, как часто бывает в России, приобрели характер соревнования — каждый губернатор хотел предъявить царю «своего» ветерана. Больше всех преуспела Бессарабия, где отыскался фельдфебель-малоросс Аким Войтинюк.
Его и еще четверых долгожителей ко дню торжеств доставили на Бородинское поле. Это событие имело такой резонанс, что ветеранов запечатлели не только на фотографиях, но даже в кино.
Народ-победитель
Утверждали, что Войтинюку (его еще называли Винтонюк, Вентанюк, Бентенюк) то ли 122 года, то ли целых 133, что он участвовал в Бородинском сражении и получил медаль, но после она куда-то подевалась вместе с метрикой. Поэтому о подвигах Акима судили только с его слов — говорил он бойко и вообще выглядел куда моложе своих лет. Об этом можно судить по кадрам хроники, снятой французской фирмой «Пате», — на них он и еще один ветеран беседуют с Николаем II. Московский губернатор Джунковский вспоминал: «Аким Бентенюк… был самым разговорчивым, он рассказывал про свое участие в бою, как он был ранен, и даже указывал на кустик, за которым его «шарахнуло». Когда он это рассказывал Государю, тот не мог сдержать улыбки». Вечером царь записал в дневник: «Подумай только, говорить с человеком, который все помнит и рассказывает великие подробности боя!»
Сохранилось и фото (см. выше), на котором великие князья Иоанн и Гавриил Константиновичи беседуют с ветеранами. Слева направо сидят Аким Войтинюк, Петр Лаптев, Степан Жук, Гордей Громов и Максим Пяточенков. Строго говоря, ветераном из них был только Войтинюк — остальные попали на праздник как очевидцы событий. Правда, Лаптев утверждал, что тоже сражался с французами, но поскольку ему было тогда 12 лет, юного участника войны предпочли записать в свидетели. Тот же казус случился со 110-летним Жуком — он, правда, ничего не утверждал, в ветераны его записал журнал «Огонек». В торжествах участвовала и 107-летняя крестьянка Мария Желтякова, рассказавшая, что видела в Москве самого французского императора.
Откликом на эти фантазии стал фельетон А. Куприна «Тень Наполеона», где описан «замечательный старик», делившийся впечатлениями о встрече: «Какой он был, Наполеон-тот? А вот какой он был: ростом вот с эту березу, а бородища — по самые колени и страх какая густая, а в руках у него был топор огромнейший… Одно слово — ампиратырь!»
Впрочем, большинство из приглашенных ничего героического о себе не сообщали: Максим Пяточенков всего лишь видел на родной Тамбовщине пленных французских солдат, Гордей Громов был свидетелем прохода французской колонны через его село Красное. Да никто и не ждал от них героических рассказов. К ветеранам относились бережно: дали хорошее жилье, собственные экипажи, позволили сидеть в присутствии императора, «в уважение к преклонным летам». Джунковский вспоминал: «Это всех очень тронуло, старики сидели, а государь и великие князья стояли. Каждый из стариков вставал, когда государь непосредственно к нему обращался». Среди блестящих господ и модных дам эти старцы в серых армяках, с длинными белыми бородами и посохами в негнущихся руках выглядели так чужеродно, что к ним невольно обращались все взгляды — они словно воплощали тот народ, который и победил Наполеона, даже если сами старики были к этой победе непричастны…
Поезд Ялуторовск — Москва
Автор одной из опубликованных в 1912 году статей, Владимир Белинский, анализируя социальный состав старожилов, писал: «Бросается в глаза то, что все эти люди неинтеллигентные и необразованные — по преимуществу крестьяне, и что дворян среди них вовсе нет (тот факт прискорбный для нашего дворянства, не сумевшего сберечь ни богатств, ни даже здоровья)».1
Еще двух реальных участников Отечественной войны — 116-летнего солдата Кореневского из Витебской губернии и 120-летнего латыша Этте, который будто бы служил в ополчении, в силу разных причин не смогли отправить в Москву. Прочих с окончанием торжеств развезли по местам жительства и, как водится, забыли. Правда, по приказу царя выписали повышенные пенсии — например, Аким Войтинюк получил целых 300 рублей. Что со стариками стало дальше, неизвестно: вряд ли кто-то из них пережил смутные годы войн и революций.
А что же Павел Яковлевич Толстогузов*? Готовя его в дальнюю дорогу, местные власти сообщили в столицу: старик «сравнительно бодрый», хотя «глуховат и плохо видит», но «отличается ясной памятью». Как раз в этот год в Ялуторовск прибыл из Тюмени первый поезд и заработало северное крыло Транссиба. Казалось, ветерана ждет не очень утомительное и заслуженное путешествие. Но не случилось.
P.S. Павел Яковлевич умер накануне поездки — то ли от старости, то ли от волнения. Остались от него и ровесников-бородинцев только эти фотографии, запечатлевшие их минуту славы. Единственную за всю их долгую жизнь.
*UPD Авторы «Родины» обратились к архивным документам, и развенчали этот исторический миф
1. Бочков Е.А. «Придать юбилею Отечественной войны значение всенародного торжества»: деятельность высших и центральных органов власти и управления Российской империи по организации праздничных мероприятий, посвященных 100-летию Отечественной войны 1812 г. // Новейшая история России. 2012. N 3(5). С. 11 — 12.
Не могу сказать, что Эта картина чем – то особенным выделяется из большого ряда подобных ей батальных канртин эпохи конца 18 и начала 19 веков. Освещение в картине весьма условное, студийное. Происходящему накартине событию явно не хватает диномики. Живопись традиционно темна, и вяловата. И, поэтому, хотя Эта картина и посвящена эпохальному событию в жизни Европы и даже всего Мира, все-таки назвать ее шедевром как-то язык не поворачивается. Отчетливо заметно, что художнику начала 19 века сильно не хватает пленерной школы, которой Хорошо владели многие живописцы второй половины 19 века. Вспомним как хороший, например пленерные картины Семирадского. Многие из них просто великолепны. Кстати, немного о Семирадском. К великому сожалению любителей живописи альбомы с репродукциями его картина издаются у нас крайне редко. Правда, у Семирадского довольно часто смысловое содержание его картин ЛЕГКО вытесняется простой визуальной достоверностью. Семирадский поляк, и вполне Возможно, что не Слишком активная прпаганда его творчества у нас связана с не очень прстыми отнгшениями между Россией и Польшей.
Конец Бородинского сражения — Василий Васильевич Верещагин. 1899-1900. Холст, масло. 165 x 229 см
Эпическое полотно «Конец Бородинского сражения» Василия Верещагина, написанное около 1899-1900 годов, является частью известной серии картин, носящей обобщенное название «1812-й год». Цикл состоит из двадцати полностью завершенных полотен, а также огромного количества этюдов, набросков и зарисовок.
Богатый жизненный опыт и знание о военных реалиях не понаслышке заставили Верещагина отказаться от устоявшихся канонов написания исторических батальных сцен. Его картины удивляли современников отсутствием парадного лоска и жесткой, откровенной натуралистичностью. Чтобы создать реалистичное, живое полотно художник-баталист кропотливо изучал исторические документы, литературные источники и военные карты, касающиеся Отечественной войны 1812 года. Верещагин, приступая к работе, стремился, в первую очередь, выразить собственное отношение к войне, личный взгляд на события прошедших лет.
Всю жизнь мастера волновали масштабные, глубокие проблемы. В войне Верещагин видел огромное мировое зло и всеми силами пытался выразить внутреннюю боль, гнев и возмущение, которые были связаны с твердым убеждением художника о безнравственности властителей и полководцев, ответственных за гибель 80 тысяч солдат в ходе Бородинского боя.
Историческая картина «Конец Бородинского сражения» представляет собой трагический итог битвы при Бородино. На переднем плане изображены воины наполеоновской армии, исступленно прославляющие своего императора, стоя на насыпи захваченного редута. Страшным контрастом предстает центральный план картины – ров перед укреплением буквально завален человеческими телами. Кровавое месиво из обломков оружия, обмундирования, рук, ног, лиц, искаженных страданием и смертельной мукой – это безумная, горькая и бессмысленно высокая цена за амбиции и честолюбие французского авантюриста-завоевателя.