Содержание
Митрополит Иосиф (Чернов)
В издательстве Сретенского монастыря в новой серии «На страже веры» вышла книга «Митрополит Иосиф (Чернов)», составитель О.Л. Рожнева.
Митрополит Алма-Атинский и Казахстанский Иосиф (Чернов; 1893–1975) — выдающийся святитель Русской Православной Церкви, по жизни которого можно изучать историю XX века. Подвижник и аскет, исповедник веры, прошедший лагеря, блестящий проповедник и прозорливый старец. Великая сила любви, исходящая от владыки, еще при его жизни привлекала к нему множество людей всех возрастов и профессий.
Митрополит Иосиф (в миру — Иван Михайлович Чернов) родился 2 июня 1893 года в Белоруссии, в Могилеве.
С 1912 по 1917 год иподиакон Иван Чернов проживал в Тверском Успенском Отрочем монастыре. В феврале 1918 года он был пострижен в мантию с именем Иосиф в честь святого праотца Иосифа Прекрасного. Несколько дней спустя отец Иосиф был рукоположен во иеродиакона, в 1920 году — во иеромонаха, а в 1924 году возведен в сан игумена.
Игумен Иосиф служил в Никольском соборе Таганрога. Ему приходилось вести борьбу против обновленцев, которые захватили все городские храмы, кроме Никольского собора. В результате обновленческие храмы опустели, Никольский же собор не мог вместить всех молящихся. Это и стало причиной ареста отца Иосифа органами ГПУ в 1925 году.
В 1932 году в Ростове архимандрит Иосиф был хиротонисан во епископа Таганрогского. 3 февраля 1933 года он был назначен временно управляющим Донской и Новочеркасской епархией. Владыка Иосиф был тогда единственным православным епископом в Ростовской области, удерживающим свою паству от обновленческого соблазна.
В 1935 году епископ Иосиф был осужден на пять лет лагерей «за антисоветскую агитацию и связь с архиепископом Арсением (Смоленцом)», который явился в Таганрог после отбытия им ссылки. Для отбытия срока наказания владыка был направлен в Ухто-Ижемские лагеря Коми АССР.
Владыка Иосиф рассказывал, как они встречали Пасху в лагере. Каким-то чудом прихожане смогли передать им в заключение хлеб, вино, пасхальное яичко. Вместо престола они положили одного старенького архиерея, чтобы служить литургию на его мощах — ведь все они на тот момент были исповедниками. Разумеется, на тот момент он был жив, но когда служба закончилась, архиерей оказался мертв. Эту историю владыка рискнул даже рассказать во время проповеди с амвона, хотя в советское время это было небезопасно.
Некоторые из уголовников, сидевших вместе с владыкой, выходили из тюрьмы преображенными, верующими людьми. И впоследствии, уже на свободе, они находили владыку, списывались с ним, приезжали к нему как к большому другу и благодарили за то, что он помог им переосмыслить свою жизнь, духовно возродиться.
В декабре 1940 года владыка был освобожден из лагеря и направлен на старое место жительства, в Таганрог. Но назначения управлять Таганрогской епархией владыка Иосиф не получил, да и не мог получить, так как все церкви в городе к тому времени были закрыты. Он уехал в Азов.
После того как во время Великой Отечественной войны Таганрог был оккупирован немецкими войсками, с августа 1942 года владыка возобновил открытое служение в качестве Таганрогского епископа.
С немецкими властями у владыки возникли трудности из-за отказа выйти из подчинения Московскому Патриархату и поминать в службах вместо митрополита Сергия (Страгородского) митрополита Берлинского и Германского Серафима (Ляде).
Более того, отец Иосиф активно помогал партизанам. Сбор средств в помощь советским войскам шел и в окормляемых владыкой Иосифом областях.
Гестапо арестовало владыку. Комендант города Ростова допрашивал его и предложил владыке помогать им в области пропаганды. Пропаганда, по его мнению, была дороже золота и сильнее оружия. Но владыка отказался. В гестаповской тюрьме в Умани он находился с 6 ноября 1943 года по 12 января 1944 года, а под Рождество его приговорили к расстрелу. Владыку спасло только отступление немецких войск.
После освобождения Умани частями Красной Армии в июне 1944 года епископ Иосиф вновь был арестован. Ему предложили объяснить, почему он остался в живых, тогда как в документах, доставленных из Умани, он числится расстрелянным гестаповцами.
Владыка содержался в Москве в Бутырской тюрьме, затем был переведен в Ростов-на-Дону. В феврале сорок пятого года его приговорили к десяти годам лишения свободы.
В июне 1954 года владыка был освобожден из Карлага и этапирован в ссылку на поселение в Кокчетавскую область, Алабатинский совхоз, поселок Ак-Кудук Чкаловского района.
6 апреля 1956 года владыка Иосиф был «…освобожден от дальнейшего нахождения в ссылке на основании приказа Генерального прокурора СССР и КГБ при СМ СССР». 1 июня 1956 года он был назначен настоятелем Михайло-Архангельского храма города Кокчетава, а через месяц переведен в город Петропавловск и назначен почетным настоятелем собора святых апостолов Петра и Павла.
2 ноября 1956 года Указом Священного Синода владыка Иосиф был назначен епископом Петропавловским, викарием Алма-Атинской епархии.
18 марта 1957 года была образована самостоятельная Петропавловская епархия и владыка Иосиф поставлен управляющим ею с титулом Петропавловский и Кустанайский. 25 февраля 1958 года епископ Иосиф был возведен в сан архиепископа.
15 сентября 1960 года на заседании Священного Синода архиепископ Иосиф был назначен на Алма-Атинскую кафедру. Что же происходило в этот период в Алма-Ате? К сожалению, в городе был утрачен мир как в среде духовенства, так и среди паствы. После кончины в 1955 году митрополита Николая (Могилевского) алма-атинская паства, взращенная в послевоенные годы этим архиереем-исповедником, не могла сразу воспринять другого архиерея. К моменту назначения владыки Иосифа в Алма-Ату в городе сложилась очень сложная, мятежная, неприятная для Церкви обстановка.
Для того чтобы умирить и сохранить епархию, владыка Иосиф стал ежедневно совершать Божественную литургию или в храмах города, или в своей домашней церкви. Он понимал, что не сам человек встречает его с такой недоброжелательностью, а враг рода человеческого — диавол — старается сделать здесь свое дело. Мир в епархии был восстановлен.
Скончался владыка 4 сентября 1975 года на восемьдесят третьем году жизни.
И ныне, по смерти владыки, любовь и вера к нему в народе не утратилась, память о нем свято сохраняется в сердцах тысяч христиан. Его могилу непрестанно посещают верующие, и за гробом владыка Иосиф простирает помощь обращающимся к нему, что неоднократно засвидетельствовано его почитателями.
Митрополит Иосиф говорил: «Жизнь без Христа — случайный сон».
Говорил еще: «Потерять веру в Бога — значит потерять звание человека».
Наставлял: «Читающему Святое Евангелие Бог посылает дивное равновесие мысли и движение сердца к радости и перенесению временных земных невзгод».
Главная > Воскресные беседы > Беседы, 2012 год > Митрополит Иосиф (Чернов)
Митрополит Иосиф был одним из самых одухотворенных архиереев последнего времени. Более 20 лет он провел в лагерях и тюрьмах, при этом сохранил искреннюю доброжелательность ко всем и вся. Про него можно сказать: он к каждому человеку относился как к живому образу Божию, чем приподнимал этого человека на небывалую высоту.
Митрополит Иосиф (Чернов)
(1893 – 1975)
Чтобы пересказать прочитанную мною книгу о митрополите Иосифе «Свет радости в мире печали», нужно несколько дней. Поразителен рассказ владыки о своем детстве, удивительно его отношение к детям на протяжении всей жизни. В Караганде в 60-е годы, уже будучи митрополитом, он каждый день на забор клал кулек с конфетами для девочки-соседки. Трудно встретить в других воспоминаниях такое интересное описание детства, детских переживаний по отношению ко всему церковному, игр в церковную службу, как у митрополита Иосифа.
Митрополит Алма-Атинский и Казахстанский Иосиф (в миру — Иван Михайлович Чернов) родился 2 (15) июня 1893 года в Могилеве на Днепре. Крещен в честь Иоанна Нового Сочавского. Отец его был сыном саратовского купца-старообрядца, 17 лет служил в армии в Беларуссии. Жениться он поехал на Волгу, на свою родину. Из воспоминаний не очень понятно, какое звание носил отец. Ясно, что он не был рядовым солдатом, но и не был офицером. Скорее всего, младший унтер-офицер.
Первая его жена, Евдокия Яковлевна (мать Вани), была с Волги. Она умерла, когда Ване было три года. «Я помню, как ее хоронили: я сидел на заборе, а мимо несли гроб и пели: «Святый Боже… Святый крепкий…». У ребенка в три года еще нет страха смерти. Ваня не понимал, что лишился матери, на него произвела впечатление торжественная процессия. Вскоре отец его — уже в возрасте 40 лет — женился на молоденькой белорусской девушке, тоже с именем Евдокия. Вероятно, она была очень молодой и поначалу не могла заменить Ване родную мать. Поэтому воспитывался Ваня, как сын роты. Солдаты его воспитывали, нянчили, учили, и он переходил с рук на руки. В полку его называли Вашутка. Ваню в православие окрестил полковой священник. Поскольку он был из рода старообрядцев, как говорил сам владыка, любовь к церковному обряду была у него в крови. Первое его яркое воспоминание детства — праздник Архистратига Михаила. Это осенний праздник, но в Белоруссии, в Могилеве, в эту пору еще тепло. «И вот я в розовой шелковой рубашке, в бархатных штанишках, шляпа-бриль с розовым бантом, завороженно слежу за тем, что происходит в алтаре». И когда, после Херувимской песни, Царские врата закрылись, и священник задернулкатапетасму (владыка Иосиф так легко и естественно упоминает греческие слова, названия… Чувствуется человек еще дореволюционной закалки. Катапетасма — завеса за Царскими вратами), Ване стало интересно: что там…за ней… И он на четвереньках пополз в алтарь. Отец его подхватил, удержал, а после службы священник сказал: «Ваш сын Вашутка очень рано стремится проникнуть в алтарь». Было ему тогда четыре года. А когда исполнилось восемь лет, его первый раз повезли в Могилев, в Собор Архистратига Михаила. И в конце собора он увидел высокого человека в черной мантии. «Я увидел его и влюбился в монашество навсегда», — вспоминал владыка. С тех пор он хотел быть монахом. Приехали домой, надел материнскую юбку со складками — это мантия, на голову никелированный судок — саккос, белый утиральник — омофор, и начали играть. Вероятно, Ваня Чернов умел организовать игру. Сам с интересом играл и других детей мог заинтересовать. Потому что, когда ему было четырнадцать лет, он «окрестил» в реке всех соседских еврейских детей. И их мамаши жаловались его матери. (А он свою мачеху называл матерью). «Что твой сын наших крестит?!» А ведь время было такое неспокойное, тяжелое, начало ХХ века, еврейские погромы. А у них в Могилеве полно еврейских семей, но все спокойно, дети все вместе играют: и русские, и белорусы, и евреи. И мать отвечает: «Груничка! Фанечка! Пусть играют хоть в солдаты, хоть в попы, абы не бились!» И вот они играли в церковную службу. «Свечи у нас были, мы воровали в церкви огарки. Креста не делали, боялись. (Вероятно понимали, что играть этим нельзя) И вот я конечно же «архиерей, епископ Могилевский», осеняю всех «дикирем» и «трикирем». Осенью очень красивые митры получались из тыкв. И мы воровали у соседки тыквы и делали из них митры». И эта соседка так его сильно ругала, так ругала! «Чтоб тебя мать под куст положила!», — проклинала она мальчика. «Как же у Господа все устроено промыслительно, — вспоминал впоследствии владыка. — Она за эти тыквы приобрела молитвенника за себя и за всю свою семью, я всю жизнь ее поминаю. Вообще я за службой поминаю человек 100. Пока дьякон все прокричит, поминаю, и за Херувимской у меня время есть. Все, кому я должен, проходят передо мной чередой, и я их всех поминаю. Даже если не знаю имени. Вот, когда я из первой ссылки возвращался. Выскочил на какой-то станции что-нибудь поесть купить, а ничего нет, пусто на перроне, все закрыто. Одна женщина увидела меня — голодный лагерник, пожалела и вынесла мне краюху еще теплого хлеба и яблоко. Я и ее поминаю: «имя, Господи, веси». И всех этих еврейских детей, которых в детстве, играя, крестил, я тоже поминаю». Во время войны отец Иосиф взрослых евреев крестил, чтоб немцы не расстреляли. Спасал, таким образом, им жизнь.
Был у них такой случай на Троицу. Родители ушли, вероятно, на службу в церковь. А дети все залезли на чердак служить «свою службу». Кто постарше сам залез, а маленьких подымали в корзине, как апостола Павла. «Я, конечно, архиерей Могилевский… Осеняю народ: «Призри на виноград сей и виждь», — руки с горящими свечами поднимаю. На чердаке висели веники, сушились, еще полностью высохнуть не успели, но крайние листочки высохли. От свечей эти листики вспыхнули, и огонь пробежал по всем веникам, по чердаку. Все испугались. «Пожар!» Я «разодрал ризы своя» и стал детей «эвакуировать». На чердаке все горючее, мог бы весь дом сгореть, но все потухло. Господь их спас». И была у них одна девочка маленькая, которая всегда про них родителям все рассказывала. «Как мы ее не уговаривали, не пугали, чтоб родителям ничего не говорила, она все рассказала моей матери». Мать его так била, так била за это (еще бы, чуть дом не спалили!). Ругала и била веревкой, вымоченной в рассоле. «Чувствую, что дело плохо, решил на высоких чувствах сыграть, повернулся к иконам, руки к ним простираю, а она по рукам, по рукам! Не помогло! Ничего не спасает от веревки, пришлось руки в карманы прятать». А у него был сводный брат Алексей, который, видимо, его любил, как это обычно, младший брат любит старшего, везде за ним ходил. (Впоследствии стал советским прокурором и во время войны был расстрелян фашистами.) «И вот он стал рядом со мной и матери говорит: «Раз ты его за Бога бьешь, бей и меня, я тоже верю в Бога!» И снял штаны и к матери задом повернулся. Ну и ему тоже досталось». Еще бы, мать уже разошлась, не знала, как их вразумить. Она очень испугалась того, что могло бы случиться, — дом бы сгорел от детских игр. «А я от матери спрятался в русскую печку, в устье, встал там «мостиком», чтоб она меня не могла кочергой достать и вытащить оттуда. Уж как она ругалась, ругалась, пока отца дома не было. А когда отец пришел, мы ему ничего не сказали. Мать молчит, и я молчу».
В 14 лет Ваню отправили в Могилев к бездетному родственнику, который служил садовником у директоры гимназии Свирелина И.И. Ваня часто приходил в сад и познакомился там с хозяйским сыном — Володей Свирелиным. «Мы с ним играли в священников». Владыка очень интересно рассказывает — он рассказывает и вспоминает параллельно, что случилось с человеком в будущем. (Этот Володя впоследствии стал морским офицером и погиб — утонул вместе со всем экипажем на погибшем корабле. «И его я поминаю, и отца его, и мать его за их отношение ко мне»). «Володя полюбил меня, несмотря на то, что мы были из разных слоев общества, его родители относились ко мне очень хорошо, приглашали на елку. И подарки мне, и костюм, и хлопушку». Отец Володи, видя интерес мальчиков к церковной жизни, попросил соборного протоиерея, чтобы Володя с Ваней прислуживали в алтаре. А ведь в то время священнослужителей было достаточно. Священник только священнодействовал, а все ектении возглашал дьякон, свечу выносил свещеносец, часы читал пономарь. Чтец, пономарь, иподьякон — на каждое действие был отдельный человек. Даже благочестивый мальчик не мог легко попасть в помощники к батюшке, просто по своему желанию. Это им было как награда. «Но благодаря директору гимназии нам сшили стихарики, и мы выходили перед священником со свечами. Это было очень красиво — два мальчика в стихариках несут свечи». Но поскольку они все-таки мальчишки, в храме со свечами чинно выходили, а в саду, на улице бегали босиком. «И вот какой-то осенний праздник, мы выходим со свечами, а я босиком. Служит протоиерей о. Стефан. Ну, во-первых, много обуви не было, дети все лето ходили босиком, сапоги были одни, да тут и забегались, я забыл обуться. А ноги в цыпках, царапинах. Совершенно неприглядный вид. И священник, когда это увидел, чуть не подавился. Еле дождался, когда Царские врата закроют: «Вытряхнуть Ваньку из стихаря, из алтаря». Меня за шиворот вытряхнули из стихаря». На этом его служение закончилось. Интересно, что много лет спустя, уже архиереем владыка приезжал в Могилев и встречался с о. Стефаном, и тот вспомнил этот случай: «Как же я архиерея из стихаря вытряхнул!» — и очень обтекаемо в приветственном слове сказал: «Позвольте Вам напомнить некоторые моменты Вашего детства».
А в монастырь Ване все-таки очень хотелось, но его отправили к бездетным родственникам матери. Те держали винный завод и гробовую лавку. Ваня даже спал в гробу. «Мальчик то, мальчик се… Молится, в церковь ходит, значит, ему можно доверять». И ему доверяли и ключи, и деньги, и присматривать за рабочими, и разливать вино. Сначала ему даже нравилось. Но ведь хочется в монастырь! Надоело ему вино разливать. Наступил 1910 год. А в этом году переносили мощи Ефросиньи Полоцкой из Москвы в Полоцк крестным ходом. И святая Ефросинья ему приснилась и сказала: «Иди в монастырь!» После этого он уже больше не мог разливать вино. Он попросил рекомендацию у директора гимназии Свирелина. И он написал: «Ваня Чернов — родственник моего сотрудника» «Вот какие люди были, деликатно, так написал». А ведь садовник — слуга, а не сотрудник. И вот с младшим братом Алексеем (тот, которого фашисты расстреляли) пошли в Белыничский монастырь. Это ближайший монастырь (40 км пешком). Идем и вдруг слышим, кто-то едет на тарантасе. Испугались! Вдруг разбойники! Спрятались в кустах». Оказалось, что едет настоятель монастыря.
А там, в монастыре, была чудотворная икона Божией Матери «Белыничская». У иконы очень запутанная история: монастырь за время своего существования переходил несколько раз к католикам и обратно. «Католики эту икону «прославили» — короной ее украсили, это у них называется «прославить». А во времена Екатерины в этой местности было очень много католических монастырей, а православных — мало, и царица приказала отдать монастырь православным. С тех пор Белыничский монастырь и чудотворная икона за православными. «Так вот, каждый год был крестный ход с этой иконой по Могилеву. Девочки в красивых белых платьях перед иконой бросали цветы. А мы, мальчишки, набирали корзины ландышей и ставили их в определенных местах, по ходу процессии, чтобы было что бросать. И вот, несут икону, а цветы кончились! Что делать, где цветов взять?! В городском саду побоялся нарвать – поймают, высекут. И побежал на гору за город. Нарвал всякого бурьяна: одуванчиков, лютиков, травы всякой». Позже, когда его первый раз в тюрьму забирали (ему было 30 лет, он уже был игумен, прихожане его уже очень любили), вели окруженного конвоем, а люди осыпали его белыми астрами. «И вот я тогда подумал: «Вот за тот бурьян с горы как тебя Царица Небесная прославляет!»
И вот, догоняет их тарантас, они в кустах прячутся, а там, в тарантасе, сидит настоятель монастыря архимандрит Арсений (Смоленц), а с ним рядом какой-то молоденький семинарист в подряснике. «Как я тогда этому семинаристу завидовал! Такой молодой, а уже в подряснике и с архиереем в одной тележке». Владыка Арсений нас спрашивает: «Куда идете, мальчики?». Я отвечаю: «В «намастырь!» (до определенного времени владыко был не очень грамотный мальчик). И достаю из-за пазухи рекомендательное письмо. Оно от пота все промокло, чернила потекли, но разобрать, что там про меня написано, было можно. Владыко Арсений прочитал и говорит: «Ну, посадить вас в тележку – места нет. Давайте узелки и сапоги, чтобы легче идти. Придете в монастырь, скажите сторожу, чтобы отвел вас к Домне Ивановне, чтобы она накормила». И вот мы пришли, нашли Домну Ивановну: «нас благословили накормить». Сначала, однако, надо братию накормить, а нам велела воды наносить». Домна Ивановна была матерью эконома, старушка доживала свой век в монастыре и по мере сил работала. «И вот мы поработали, потом поели, потом перемыли котлы, и уложила она нас спать под лавку на сено. И с этого момента на меня посыпалось «настоящее земное счастье». Когда шли в монастырь, Ваня молился Богородице: «Помоги мне в монастырь поступить! Я буду всех слухаться, молиться и работать». Было ему тогда 17 лет, а младшему брату лет на пять меньше. И Алеша боялся новой, неизвестной жизни и уже жалел, что ушел из дома. На следующий день, когда они встретились с владыкой Арсением, тот сразу все понял и велел Ване младшего брата домой отвести, самому благословение у родителей взять и возвращаться. «И я за один день 40 километров туда и обратно, как на крыльях, отмахал». Родители его благословили. Мачеха, конечно, плакала и говорила: «Я всегда знала, что его «хисть» (т.е. кисть) клонится к Божьей матери».
А Ваня — мальчик был очень расторопный, сообразительный, способный. «Мальчик — то, мальчик — се, мальчик — что хотите», — как говорил о себе митрополит Иосиф. Владыка Арсений это заметил, сначала поставил Ваню на кухню, потом помощником келейника, а вскорости сделал его своим келейником. Пошили Ване подрясничек. Через год владыка Арсений взял его с собой в Тверь, в Отрочь монастырь. И Тверской правящий архиерей (очень строгий был, они с владыкой Арсением сидели за столом, а Ваня им прислуживал) на просьбу владыки Арсения посвятить Ваню в иподьякона — согласился. «Видно, за меня опять Матерь Божья заступилась». Архиерей решил «довериться Ване» и на следующий день его постригли за литургией. Тверской архиерей написал ему грамоту — удостоверяющий документ о постриге.
Митрополит Иосиф вспоминал, что эта была очень дорогая ему грамота, он ее в рамочке на стене хранил. После у него были другие ставленнические грамоты (его же посвящали и во иеромонаха, и в митрополита), но эта — самая дорогая. Он говорил: «Архиерей! Что архиерей? Академию окончил — и архиерей! А ты попробуй орарь в 17 лет получить». Эта грамота пропала во время его арестов.
Интересно, что. когда этот архиерей, который его сделал иподьяконом, умер, его никак не могли облачить для погребения (когда архиереев хоронят, они должны сидеть в своем святительском кресле). Вот уже приехала похоронная процессия, а два иеромонаха никак не могут его облачить, архиерей был грузный человек, облачения никак не ложилось на теле, как должно. И «я его приподнял сзади, и все легло, как должно, только я почувствовал боль какую-то, но потом все прошло, и эта боль только иногда возвращалась, когда напрягался или долго ходил». И в лагерях на медкомиссии врач-еврей спросил, откуда у него грыжа, и, услышав ответ, сказал: «Вот какой благородный был архиерей, наградил вас болезнью, что вас теперь только на легкие работы». В результате батюшка всегда был на легких работах — на кухне, потому что очень хорошо готовил, или в прачечной стирал, что делал тоже очень хорошо.
После Твери владыка Арсений был направлен в Таганрог. Там владыка Арсений серьезно занялся образованием своего келейника, нанимал для Вани лучших учителей юга России. Ваня учился и впитывал все, как губка. Митрополит Иосиф знал несколько языков, помнил все Священное Писание наизусть. Когда владыка Арсений все тайные архиерейские молитвы в алтаре читал вслух, Ваня ему книгу держал, слушал и запоминал. Память у него была феноменальная. Он запоминал целыми кусками. Про него вспоминают, что он всю жизнь читал сразу три книги: художественную классику, техническую литературу, что-то религиозное. Владыка Арсений в свое время дал ему прочитать Карла Маркса: «Прочитай, тебе придется жить при этом строе». Позже митрополит Иосиф удивил следователя, дословно цитируя Карла Маркса. Но сам про себя он всегда говорил: «Я не книжный архиерей». И когда выбирали патриарха Пимена, Иосиф был одним из кандидатов, ему предлагали быть патриархом, то он отказался.
В 19 лет его призвали в армию. Но он выглядел очень молодо. По возрасту подходил, а по конституции не очень. Его назначили «белым» унтер-офицером, что-то вроде писаря. Потом и вовсе отпустили, чтоб призвать, «когда подрастет». Он вернулся в монастырь. Но пока служил в армии, кто-то его перед владыкой Арсением оговорил, и тот его не принимал обратно: иди, мол, куда хочешь. Пошел Ваня, голову повесил, по лестнице спустился и видит какую-ту клетушку. Его осенило: «Уйду в затвор!» — зашел и затворился там. Целый месяц просидел «в затворе». Монахи, его ровесники, которые его любили, приносили воду и еду. И вот он сидит «в затворе», а слух про «затворника» по городу идет, и дошел до губернаторского дома. А губернатор с супругой часто бывали у владыки Арсения, и Ваню как келейника помнили. Супруга губернатора спрашивает, почему Ваня «в задворе»», — она была полячкой и так выговаривала это слово. Тот сообразил, как надо отвечать властям: «Да нет, Ваня не в затворе, он у меня…помощник эконома». Так Ваня стал архиерейским экономом. И будучи архиерейским экономом, он спас владыку Арсения от смерти. Буквально. Это было в 1917 году, революционные годы, смута. В Таганроге произошло побоище между рабочими и юнкерами. Погибло 95 рабочих и 105 юнкеров. Рабочих жены разобрали, а юнкеров побросали, «как дрова». А владыка Арсений — он же архиерей для всех. Он юнкеров отпел, по-человечески с ними поступил — всех одели, крестики, белье, в гробы положили, похоронили. Жены рабочих очень были на Арсения злы, за то, что он юнкеров отпел. И ему пришлось прятаться. Где-то в монастыре, в подвале, за мешками с сеном. Архиерей ждал смерти и даже призвал священника для последней исповеди. Священник не удержался и рассказал жене, что исповедовал архиерея. Жена тоже не могла хранить в себе такую информацию и, по секрету, к обеду весь город знал, что архиерей за мешками прячется. Надо перепрятываться, а куда?! Тут Ваня говорит: «Я пойду вас выручать». И пошел в порт, к революционным матросам. Пришел, а у них там «революционное застолье»: накурено, хоть топор вешай, на столе самогон, сало, колбаса… Ваня в подряснике возник перед ними, и те от неожиданности говорят: «Это что за черт?», а он отвечает: «Я — не черт, я – Ваня, архиерейский эконом». Матросы засмеялись и сразу к нему расположились, напряжение спало. Ну, во-первых: парень не побоялся к ним прийти, во-вторых: так себя вел, балагурил, говорил уверенно, сел с ними за стол, «не зазнавался», наверное, пришлось вместе с ними поесть и выпить. Он говорить умел, и все им смог объяснить, что архиерей — он же архиерей для всех. А почему рабочих не отпел, так жены рабочих его не приглашали, не мог же он без приглашения, а у юнкеров никого нет. Чтобы проверить, правду говорит архиерейский эконом или нет, матросы привели соборного протоиерея — у того зуб на зуб не попадает от страха, но говорит он то же самое, что и Ваня: «Жены рабочих не приглашали отпевать». И тогда матросы решили, что на следующий день владыка Арсений отпоет всех на городской площади.
Вернувшись, Ваня рассказал владыке, что все улажено. А владыка Арсений уже к смерти приготовился, а тут чудесное избавление! Он подарил Ване белую митру с драгоценными камнями — подарок самого царя Николая Второго. Сказал, что «та голова, которая спасла мою голову, достойна носить эту митру». И действительно, эта митра сохранилась у митрополита Иосифа до конца его дней и его в ней хоронили.
В Таганроге жила какая-то монахиня-старица, которая предсказала Ивану архиерейство. «Как-то иду я с мешком по городу — достал что-то для архиерейского дома, а мимо проезжала эта старица в окружении молоденьких монашек, они на пролетке, как птички в лукошке, и говорит: «Смотрите — вот идет архиерей». А те зачирикали: «Что вы, матушка! Какой же это архиерей, это Ваня — эконом из архиерейского дома!» А старица им в ответ: «Молчите, дуры, это архиерей!». Еще она ему предсказала, что он умрет не своей смертью. Но тогда ему было 20 лет, до этого было еще далеко, и Ваня не очень проникся. Еще она ему предсказала, что ему будут предлагать стать патриархом, но чтоб он не соглашался.
А после того как Ваня спас жизнь владыке, Арсений его очень быстро сделал иеромонахом. Постриг его с именем Иосиф, в честь Иосифа Прекрасного, чтоб он всех кормил, как святой Иосиф. И всю последующую жизнь так и было. Владыка про себя говорил: «Я был нежадный. Мне денег было не жалко, и они у меня всегда были». Ну, это было уже потом, когда он стал митрополитом Алма-Атинским и Карагандинским. Сколько ему до этого пришлось претерпеть в нищете, голоде, холоде. И все равно он оправдывал свое имя. В лагере он пек хлеб. и у него получалось сэкономить немного муки. А он знал, что у одной женщины — вольнонаемной — трое детей и муж погиб на фронте. Эту муку он ей отдавал. Женщина по-человечески оценила этот поступок и стала на него смотреть, как на мужчину. «И пришлось мне, как Иосифу Прекрасному, бежать от нее с такого хорошего места!»
Когда немцы захватили город, владыка был там правящий архиерей. Это уже после первой ссылки было. А у немцев был свой взгляд на РПЦ, как она должна освящать войну, оккупацию и все, что касалось нового режима. Владыку Иосифа регулярно вызывали в комендатуру, уговаривали, угрожали, но так ничего и не добились. И даже в воспоминаниях какого-то нашего известного советского писателя упоминается «Таганрогский развеселый архиерей», который при немцах вел себя «очень достойно». Отступая из города, немцы всех расстреливали. И владыку Иосифа тоже забрали. Он вспоминает, как по ночам, когда людей уводили на расстрел, он слышал, как их вызывали, потом звуки выстрелов. Он читал по ним отходные молитвы. И все ждал, что его тоже вызовут и расстреляют. Но таганрогские верующие его спасли, собрали деньги и подкупили охрану. Владыку Иосифа заперли в какой-то комнате, заставленной мебелью. Была зима, окон не было, а на нем одна ряса. Холод был ужасный. Владыка вспоминает, что раньше к Севастийским мученикам относился недоверчиво, настороженно, что ли: как это можно в ледяном холоде всю ночь простоять? Не то, чтобы не верил, но как-то не мог этого прочувствовать. Когда он в этом ужасе ледяном оказался, он взмолился мученикам Севастийский о помощи. Они ему помогли. Он три дня просидел без еды и без воды в ужасном холоде. Очень хотелось пить. В коридоре капала вода. Был момент, когда чудесным образом дверь открылась, он вышел, напился, вернулся, и дверь опять закрылась на замок. Когда советские войска пришли, его опять посадили. Не могли понять, почему всех расстреляли, а его нет. Заподозрили в сотрудничестве с оккупантами.
Уже во времена Хрущева его сослали после лагерей в Караганду. Запретили служить. Он был старый, больной человек, без средств к существованию и не имеющий места, где главу преклонить. Его боялись принять к себе в дом русские люди. В результате приютил казах-вдовец, у которого умерла жена и осталось четверо маленьких детей. Его поселили в землянке, отгородили угол занавеской. И митрополит Иосиф был детям за няньку. Дети его называли ата — дедушка. Он нянчился, кормил их, пел колыбельные песни. И всем помог выйти в люди. Старший, Сапаргали, благодаря ему выучился на врача. Став митрополитом, батюшка всегда деньги высылал, пока тот учился. Митрополит Иосиф наставлял: учись, в плохие компании не ввязывайся, тебе надо выучиться, ведь нет у тебя ни отца, ни матери. Он всем помогал, кто был рядом. Вокруг него жили неверующие люди. Но митрополит ко всем относился очень хорошо. Соседская девочка каждое утро на заборе находила кулек конфет. Батюшка ее жалел, она была сирота. Одному казахскому парню он дал денег на мотоцикл, тот все никак не мог накопить, в конце концов митрополит ему большую часть денег добавил. Деньги у него были: прихожане приносили, и он одной рукой брал, а другой тут же раздавал. Вел очень простую жизнь. У него (у митрополита!) из помощников были только шофер и женщина, помогающая по хозяйству. Он все делал сам. Сам открывал калитку приходящим, его даже иногда за дворника архиерейского принимали. Он, наверное, немного юродствовал. «Самый бедный у нас митрополит, какой-то ненормальный» — так говорили о нем в совете по делам религий. Когда к нему приезжали семинаристы на лето, он за ними ухаживал, кормил, заботился, они жили, как у любимого дедушки. Это потом до них дошло, что они у митрополита, как у дедушки, на каникулах жили. Его келейник вспоминал: «Я думал, что келейник у митрополита — это тот, за кем митрополит ухаживает. Он меня будил, готовил завтрак, на работу провожал, вечером встречал, опять кормил, чуть ли не спать укладывал».
Когда его назначили на Алма-Атинскую кафедру, это было хрущевское время. Государство не только в открытую вмешивалось в жизнь церкви, но и закулисные интриги плелись. Провокации всякие, чтобы стравить верующих между собой, чтобы не ходили в храм, — тогда храм можно закрыть, раз люди не ходят. Когда он приехал, в Алма-Ате была как раз такая смута организована. Одни хотели одного митрополита, другие — другого, и не пускали митрополита Иосифа в кафедральный собор. Митрополит Иосиф все очень мирно разрешил: «Ну не пускают нас в соборный храм, будем служить в другой церкви, будет у нас другой храм кафедральный», — и верующие одумались, ведь баламутов немного. Возмущающие не одумались и пришли добиваться своего. Ведь раньше церковный совет мог командовать батюшкой: «Мы тебе зарплату платим, так что кадилом маши, а проповедовать не смей. А если не понравится, мы тебя заменим». И вот, когда баламуты к нему пришли, он в это время рыбу чистил и вышел к ним с окровавленными руками и с ножом в руке. Что-то сказал из Священного Писания, потряс окровавленными руками с ножом — они испугались и больше не вернулись.
После полета человека в космос было велено сказать в проповеди, что Гагарин летал в космос и никакого Бога там не видел. Митрополит Иосиф так и сказал: «Гагарин летал, Бога не видал, а Бог его видел — и благословил!»
Он управлял своей епархией на редкость мирно, не пользуясь для решения проблем своей митрополичьей властью. Однажды в епархии была какая-то распря между двумя священниками, и мирным путем никак нельзя было решить вопрос, а если оставить дело так, то склоки будут продолжаться. Но митрополит Иосиф волевого решения не принимал. Не отстранял виноватого священника, полагался на волю Божию. Он начал молиться святому, имя которого носил виноватый священник. В результате этот священник приехал с претензией к Иосифу: «Раз не делаете по-моему, тогда вот мое заявление об уходе». И Иосиф его сразу подписал. Тот не ожидал, может, думал, что его будут уговаривать, и будет все, как он хочет. Но, таким образом, дело разрешилось само собой. Виноватый сам ушел, не пришлось его прогонять.
Умер митрополит Иосиф от перитонита осенью 1975 года. На Успение Пресвятой Богородицы он служил, потом поел рыбки, и косточка проткнула кишечник. Как и предсказала монахиня в Таганроге — умер от ножа. У него была келейница — пожилая женщина-врач, которая следила за его здоровьем. Она, когда митрополит заболел, настояла на госпитализации, хотя владыка не хотел, видно, боялся ножа. Его три раза резали, пока нашли причину. Сначала- аппендицит — не там, потом печень — опять не там, потом кишечник — рыбья косточка проткнула кишечник, и случился перитонит.
Владыка оставил по себе светлую память. Его провожали белыми розами. Всю жизнь — за тот бурьян с горы для Пресвятой Богородицы — она ему посылала белые цветы. Ему всегда несли цветы, и в саду около его дома в Алма-Ате росло много цветов.
После его смерти сразу же произошел чудесный случай. На могиле митрополита Иосифа сперва поставили деревянный крест. А нужно бы для митрополита мраморный. Но в советское время очень трудно было достать мрамор. Мраморный крест на могилу митрополита Иосифа поставил человек, рассказавший, что его сын выпал из окна и чудесным образом остался жив. Он связывал это с заступничеством митрополита Иосифа.
Еще интересный случай. В начале 70-х в Казахстане случилось стихийное бедствие: селевые потоки в горах угрожали городу. Реально готовились к самому худшему. Была опасность затопления города грязевыми потоками. Председатель совета по делам религий попросил митрополита договориться там, указав пальцем наверх. Когда уже не к кому бежать, даже закоренелые атеисты обращаются к Богу. Митрополит сказал: «Пока я здесь, с городом ничего не случится. Надо молиться». И действительно, чудесным образом селевые потоки до города не дошли, все рассосалось.
Значение слова алма-атинский
Примеры употребления слова алма-атинский в литературе.
О, если Алма-Ата и Алмалык — одно и то же, то об алма-атинском средневековье можно писать исторические романы.
Странно, но факт: римские орлы в своем стремительном полете долетели до предгорья Алатау, и смежили свои крылья под алма-атинскими тополями.
Дикун, которая не без основания считала всю работу алма-атинского банкомата собственным рукотворным чудом.
Старейший кадровый работник Алма-Атинского домостроительного комбината М.
Чуть поодаль, за елкой, под белой крахмальной скатертью — сервированный стол, заставленный салатами, закусками, но Рушану прежде всего бросились в глаза две высокие вазы: одна с крупными золотистыми мандаринами, другая с красным алма-атинским апортом, — с тех пор у него Новый год ассоциируется с запахом яблок.
Хочу высказать ряд пожеланий и соображений, исходя из позиции, которую сейчас занял, а именно: если соглашение о Содружестве — реальность и процесс выходит уже на алма-атинскую стадию, то задача всех, и в том числе моя как Президента, насколько возможно помочь формулированию такого соглашения, которое будет содействовать жизнеспособности нового образования — Содружества Независимых Государств.
К призыву в армию комсомолец Иван Русанов работал в колхозе села Кизил-Жулдуз Аланульского району Алма-атинской области, где родился в 1925 году.
Из рук в руки, из рук в руки — вот и дошла медяшка до алма-атинских огородов.
Уже через полгода в тюрьме благодаря Учителю, державшемуся накоротке с лагерным руководством, он изготовил диплом выпускника лесотехнического института — опять же Алма-Атинского — ближайшему родственнику начальника колонии.
Михаил Павлович трудился в Семипалатинске, где возглавлял УВД, затем работал начальником Алма-Атинской специальной средней школы милиции, воспитанники которой крепко усвоили наказ своего наставника — друга и командира Михаила Павловича Васютина: если любишь свое дело, будь предан ему до конца.
Ну тут варианты есть, и даже на выбор, — воодушевился гость, — вам подойдут районы с компактным проживанием узбекского населения, а такие оазисы есть в Южном Казахстане, Чимкентской, Джамбульской и даже Алма-Атинской областях, на всей территории Таджикистана, включая и столицу Душанбе, есть такие места и в Киргизии, особенно в Ошской области, есть поселения в Туркмении, особенно их много вблизи Хорезма и Чарджоу.
Источник: библиотека Максима Мошкова
ИОСИФ (БАЛАБАНОВ)
Митрополит Курганский и Шадринский Иосиф (Балабанов)
Иосиф (Балабанов) (род. 1954), митрополит Симбирский и Новоспасский, глава Симбирской митрополии, священноархимандрит Чимеевского Казанского монастыря
В миру Балабанов Игорь Анатольевич, родился 31 января 1954 года в подмосковном городе Кашира в семье Анатолия Ильича (+ 2001) и Надежды Петровны (+ 1999) Балабановых.
Крещён в младенческом возрасте. С раннего детства посещал Флоро-Лаврский храм Каширы и участвовал в пении чтении на клиросе. По окончании 10 классов средней школы проходил срочную службу в армии, где так же не скрывал своих религиозных убеждений.
В 1975 году, по окончании армейской службы, поступил в Московскую духовную семинарию. За прекрасную успеваемость из первого класса был переведён в третий, в 1978 году окончил семинарию по первому разряду и был принят в Московскую духовную академию.
5 марта 1979 года был пострижен в монашество с наречением имени Иосиф, в честь святого Иосифа Прекрасного, митрополитом Крутицким и Коломенским Ювеналием, в Крестовой церкви в Московского Новодевичьего монастыря.
9 марта 1979 года рукоположен во иеродиакона в Успенском храме Новодевичьего монастыря митрополитом Крутицким и Коломенским Ювеналием. 26 июля 1979 года назначен штатным диаконом в Успенский храм Новодевичьего монастыря определением патриарха Московского и всея Руси Пимена.
23 апреля 1981 года рукоположен во иеромонаха митрополитом Крутицким и Коломенским Ювеналием в Успенском храме Новодевичьего монастыря.
30 сентября 1982 года назначен в Ильинский храм города Серпухова Московской области.
13 июля 1983 года назначен благочинным церквей Серпуховского округа. Эту должность он занимал до своего отъезда в Ярославль в феврале 1999 года. Открытие новых храмов и монастырей, их реставрация, подготовка священнослужителей, возрождение традиционных форм церковного служения, развитие религиозной жизни во всем ее многообразии были постоянной заботой благочинного.
Архиепископ Биробиджанский и Кульдурский Иосиф (Балабанов)
19 марта 1984 года назначен настоятелем Ильинского храма города Серпухова Московской области.
22 ноября 1987 года возведён в сан архимандрита.
6-12 июня 1990 года принимал участие в работе Поместного Собора Русской Православной Церкви.
В 1990-1993 годах являлся депутатом Серпуховского городского совета.
28 февраля 1991 года назначен настоятелем Высоцкого мужского монастыря в Серпухове с правом совершения богослужений с жезлом. За несколько лет находившийся в руинах монастырь обрёл свою прежнюю красоту и величие. Многочисленные святыни стали привлекать в монастырь большое число паломников. По инициативе настоятеля монастыря было возобновлено пришедшее в полное забвение почитание чудотворной иконы Божией Матери «Неупиваемая Чаша».
В 1993 году избран членом Епархиального совета.
28 декабря 1998 года постановлением Священного Синода определено быть епископом Угличским, викарием Ярославской епархии.
30 января 1999 года в Богоявленском кафедральном соборе в Москве состоялось наречение, а 31 января в том же соборе за Божественной литургией — архиерейская хиротония, которую возглавил патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Ему сослужили: митрополиты Крутицкий и Коломенский Ювеналий, Волоколамский и Юрьевский Питирим; архиепископы Солнечногорский Сергий, Волгоградский и Камышинский Герман, Можайский Григорий, Ярославский и Ростовский Михей; епископы Бронницкий Тихон, Орехово-Зуевский Алексий, Красногорский Савва.
7 октября 2002 года переведён на новообразованную Биробиджанскую и Кульдурскую кафедру.
3 февраля 2013 года возведен в сан архиепископа патриархом Московским и всея Руси Кириллом (Гундяевым) .
Епископ Иосиф (Балабанов)
5 мая 2015 года переведён на Курганскую кафедру и назначен главой новообразованной Курганской митрополии .
24 мая 2015 года возведён в сан митрополита патриархом Московским и всея Руси Кириллом .
22 октября 2015 года утвержден священноархимандритом Чимеевского Казанского монастыря .
30 августа 2019 года был переведён на Симбирскую кафедру, главой Симбирской митрополии .
Награды
Церковные
- патриаршая грамота (к празднику Пасхи Христовой 1980)
- наградной наперсный крест (7 апреля 1982)
- орден Русской Православной Церкви прп. Сергия Радонежского 2-й степени (25 сентября 1995)
- совершение Божественной Литургии с отверстыми Царскими вратами до Херувимской (28 марта 1996)
Светские
- медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени (2005)
- орден Дружбы (2009)
Использованные материалы
- Биография на официальном сайте Русской Православной Церкви:
- Биография на сайте Русское Православие:
В неделю 35-ю по Пятидесятнице Предстоятель Русской Церкви совершил Литургию в Храме Христа Спасителя, официальный сайт Русской Православной Церкви, 3 февраля 2013 года:
Журнал № 10, заседания Священного Синода Русской Православной Церкви от 5 мая 2015 года, официальный сайт Русской Православной Церкви,
В день памяти святых равноапостольных Мефодия и Кирилла Предстоятель Русской Церкви совершил Литургию в Храме Христа Спасителя в Москве, официальный сайт Русской Православной Церкви,
«Журнал № 84», журналы заседания Священного Синода от 22 октября 2015 года, официальный сайт Русской Православной Церкви, —
«ЖУРНАЛ № 99», ЖУРНАЛЫ заседания Священного Синода от 30 августа 2019 года, официальный сайт Русской Православной Церкви, 30 августа 2019,
Митрополит Ювеналий совершил освящение кафедрального собора в Биробиджане, официальный сайт Русской Православной Церкви, 21 сентября 2005 года:
Родился 31 января 1954 г. в старинном подмосковном городе Кашира. Отец, Анатолий Ильич, скончался 27 декабря 2001 г., мать, Надежда Петровна, скончалась 12 мая 1999 г. Крещен в младенческом возрасте.
С раннего детства посещал Флоро-Лаврский храм г. Каширы и участвовал в пении чтении на клиросе. Это были годы мощного давления атеистического государства на Церковь и верующих, и ему пришлось многое перенести из-за твердости своих убеждений. По окончании 10 классов средней школы он проходил срочную службу в армии, где так же не скрывал своих религиозных убеждений.
В 1975 г., по окончании армейской службы, поступил в Московскую духовную семинарию. За прекрасную успеваемость из первого класса был переведен в третий, в 1978 г. окончил семинарию по первому разряду и был принят в Московскую духовную академию.
5 марта 1979 г. в Крестовой церкви во имя святого благоверного князя Даниила Московского в резиденции митрополита Крутицкого и Коломенского в Московском Новодевичьем монастыре митрополитом Ювеналием был пострижен в монашество с наречением имени Иосиф, в честь святого праведного праотца Иосифа Прекрасного. 9 марта 1979 г. в Успенском храме Новодевичьего монастыря митрополит Ювеналий рукоположил монаха Иосифа во иеродиакона.
26 июля 1979 г. определением Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Пимена назначен штатным диаконом в Успенский храм Новодевичьего монастыря, а к празднику Пасхи Христовой 1980 г. был награжден Патриаршей грамотой. 23 апреля 1981 г. в Великий Четверг в Успенском храме Новодевичьего монастыря митрополит Ювеналий пострижен во иеромонаха. 7 апреля 1982 г. в праздник Благовещения награжден наперсным крестом.
30 сентября 1982 г. митрополит Ювеналий принял решение о назначении иеромонаха Иосифа в Ильинский храм г. Серпухова Московской области. 13 июля 1983 г. иеромонах Иосиф назначен благочинным церквей Серпуховского округа. Эту должность он занимал до своего отъезда в Ярославль в феврале 1999 г. Открытие новых храмов и монастырей, их реставрация, подготовка священнослужителей, возрождение традиционных форм церковного служения, развитие религиозной жизни во всем ее многообразии были постоянной заботой благочинного.
19 марта 1984 г. иеромонах Иосиф стал настоятелем Ильинского храма г. Серпухова. 22 ноября 1987 г. возведен в сан архимандрита.
6-12 июня 1990 г. принимал участие в работе Поместного Собора Русской Православной Церкви. В 1990-1993 гг. являлся депутатом Серпуховского городского совета.
28 февраля 1991 г. Святейший Патриарх Алексий и Священный Синод назначают архимандрита Иосифа настоятелем Высоцкого мужского монастыря г. Серпухова с правом совершения богослужений с жезлом. За несколько лет находившийся в руинах монастырь обрел свою прежнюю красоту и величие. Многочисленные святыни стали привлекать в монастырь большое число паломников. По инициативе настоятеля монастыря было возобновлено почитание чудотворной иконы Божией Матери «Неупиваемая Чаша».
В 1993 г. архимандрит Иосиф избран членом Епархиального совета.
25 сентября 1995 г. во время своего Первосвятительского визита в Высоцкий монастырь Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II наградил архимандрита Иосифа орденом преподобного Сергия Радонежского II степени, а 28 марта 1996 г. удостоил права совершения Божественной литургии с отверстыми Царскими вратами до Херувимской песни.
Постановлением Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II и Священного Синода от 28 декабря 1998 г. архимандриту Иосифу определено быть епископом Угличским, викарием Ярославской епархии. Архиерейская хиротония состоялась 31 января 1999 г. в Богоявленском Патриаршем соборе г. Москвы. С февраля 1999 г. владыка нес свое архиерейское служение в Ярославле.
Постановлением Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II и Священного Синода от 7 октября 2002 г. образована православная епархия в Еврейской Автономной области. Епископом Биробиджанским и Кульдурским назначен Преосвященный епископ Иосиф.
Советуем почитать
Мое детство пришлось на послевоенные годы и начало «хрущевской оттепели». Мама была врачом, работала в детском приемнике, учреждении для беспризорных детей, которых в те годы было немало — печальное эхо войны… Детприемник стоял напротив Никольского собора — одного из двух храмов, открытых в те годы в Алма-Ате. Вместе с мамой прием детей вела медсестра Мария, она-то и водила меня в собор всякий раз, когда я к ним приходил. До сих пор очень хорошо помню одну проповедь того времени, произнесенную настоятелем собора архимандритом Исаакием (Виноградовым). Он говорил о виноградной лозе, сухой ветке, которую отсекают и вметают в огонь, если она не приносит плода. На меня, десятилетнего ребенка, этот образ произвел сильнейшее впечатление: стало страшно при мысли, что однажды я могу вдруг оказаться вне Церкви и стать ни на что не годным человеком. Это воспоминание и теперь остается очень ярким, хотя прошло уже пятьдесят лет.
В Никольском соборе я видел образованнейших людей нашего города: ученых, академиков, музыкантов… Среди них был, например, астроном, академик Гавриил Тихов, основатель астроботаники. Жизнь, которую я наблюдал в храме, совсем не соответствовала тому мрачному образу Церкви, который нам рисовали в школе. Перед глазами был и пример замечательного пастыря — архимандрита Исаакия, сильного, харизматичного человека, который окормлял большинство наших прихожан из интеллигенции. Эти первые впечатления заложили фундамент моей церковной жизни.
В храм я ходил тайком: собираясь в школу, выходил из дома пораньше, якобы на дежурство, специально делал крюк, чтобы меня не заметили, и бежал в собор. Мое стремление к духовной жизни не находило одобрения в семье. Родители выросли в атеистическое время. Верующими были только бабушки, но и они испугались, когда выяснилось, что их внук давно уже ходит в храм. В семье решили принять меры и однажды на Пасху меня закрыли дома. Наша квартира находилась на высоте полутора этажей от земли, я выставил окна и выпрыгнул, чуть не сломав себе ноги. В храме я пробыл всю ночь, наутро вернулся домой. Однако забраться назад через окно мне не удалось, и пришлось стучаться в дверь… Дома разразился грандиозный скандал. Родные поняли, что мое «увлечение церковью» очень серьезно. Они боялись за мое будущее, и подключили к решению этой проблемы моего дядю, занимавшего высокий пост в Комитете Госбезопасности Казахской ССР. Все вместе родные стали оказывать на меня жуткое давление. Я не знал, как мне быть и что делать. В этот трудный момент мне помог совет удивительного человека, митрополита Иосифа (Чернова), возглавлявшего тогда Алма-Атинскую кафедру. Он прекрасно понял ситуацию и порекомендовал некоторое время действительно не ходить в храм, пока все не уляжется.
С системой госбезопасности Владыка был знаком не понаслышке. Свою верность Церкви он засвидетельствовал двадцатью годами, проведенными в лагерях и ссылках. Митрополит Иосиф был человеком мудрым, просвещенным и, несмотря на все пережитое, с замечательным чувством юмора.
Однажды, в канун Пасхи, подойдя к собору, я увидел кордоны милиции: храм был оцеплен, молодежь и людей с детьми на Пасхальную службу не пропускали. Тогда я пошел домой к митрополиту Иосифу: «Владыка, что делать?». Он подумал, посмотрел на мою праздничную одежду и сказал своему водителю: «Захар Иваныч, брось какую-нибудь рогожку похуже в автомобиль». Захар Иванович понял Владыку и постелил мне в багажник отличное одеяло. Автомобиль — старый «ЗИМ», или «черный лебедь», как называл его Митрополит, еле-еле двигался. В его багажнике я и въехал внутрь церковной ограды. Захар Иванович был человеком опытным, остановился у самой алтарной стены, так, что багажник оказался около служебного входа. Машину стали, как будто разгружать, я незаметно вылез и прошел в храм.
На Поместном соборе
На Поместном соборе
В гости к митрополиту Иосифу я приходил по предварительному звонку. Звонил из автомата, который принимал пятнадцатикопеечные монеты. Всякий раз Владыка давал мне стопку таких монет, завернутых в бумагу, как в сберкассе: «Это тебе на звонки». Владыка прекрасно понимал, что Церкви необходимо молодое пополнение, и много времени уделял молодежи. Так и лично для меня митрополит Иосиф очень многое сделал, он серьезно восполнял мое образование. Владыка давал мне читать книги тех авторов, которые в школьной программе даже не упоминались. Я уходил от него, например, с томом Иоанна Златоуста и томом Джона Голсуорси, собрание сочинений которого он получал по подписке в приложении к журналу «Огонек». Также, благодаря митрополиту Иосифу, я прочел всего Проспера Мериме и многих других зарубежных авторов. Владыка любил классическую музыку, и в только что открывшемся магазине «Мелодия» я покупал для него пластинки. Это было моим «послушанием»: ходить в магазин, просматривать новинки, рассказывать Владыке, а он уже решал, что необходимо приобрести. Таким же образом я покупал для него книги.
Слушая музыку или читая книгу, Владыка имел обыкновение записывать на полях, или на конвертах пластинок свои мысли. Так, на обложке девятой симфонии Бетховена записаны его размышления о взаимоотношениях человека и власти. (Эта пластинка, а также многие книги с пометками митрополита Иосифа по сей день хранятся у меня.) Его познания в области литературы и музыки были неимоверно обширны, и эти познания он применял в общении с людьми. С одной стороны, Владыка был в курсе интеллектуальной жизни своих современников, с другой — на примерах художественной литературы он блестяще умел показать, что в основе европейской культуры лежит христианство. Он апеллировал не только к традиционным религиозным мыслителям, но и к таким в общепринятом понимании атеистам, как Анатоль Франс. Митрополит Иосиф блестяще говорил проповеди, соединяя богословие и светские науки, он, как магнит, притягивал к себе людей.
Митрополит Иосиф не благословил меня поступать в семинарию сразу после окончания средней школы. Он посоветовал, чтобы я сначала получил высшее светское образование. Мне было крайне трудно принять его совет, но пришлось смириться и поступить на романское отделение Института иностранных языков в Алма-Ате. Я долго думал, почему Владыка дал такое благословение? Возможно, он исходил из своего личного опыта. Ведь митрополит Иосиф, будучи образованнейшим человеком, не имел университетского диплома и порой об этом сожалел. Но может быть, он предвидел путь моего дальнейшего служения Церкви, где высшее светское образование и знание языков очень мне пригодилось.
Когда я учился в институте, митрополит Иосиф помогал мне готовиться к экзамену по научному атеизму, который был для меня самым ужасным предметом. Владыка давал мне мудрые советы: «Не надо погрешать против истины. Когда отвечаешь, предвари свой ответ словами: «в учебнике сказано, что…». Преподаватель же не спросит твое личное мнения о своем предмете». Или, к примеру, я не понимал, что такое секты, кто такие адвентисты, и Владыка рассказывал мне о них. В итоге на экзамене по научному атеизму я получил пятерку. Правда, потом, когда я поступил в семинарию, задним числом пошли проверки, узнали, кто в институте преподавал научный атеизм, какие были оценки… и из-за меня этот преподаватель лишился работы.
Владыка обладал тонким внутренним зрением. Он ни разу в жизни не выезжал за рубеж, однако, когда мне предстояло в первый раз ехать служить за границу (я был уже сотрудником Отдела внешних церковных сношений), он дал мне очень дельный совет. В те годы я носил длинные волосы, ходил в подряснике — все как полагается. На это митрополит Иосиф заметил: «Европа требует иных правил, и им нужно подчиняться. Внешний вид не должен доминировать, бросаться в глаза. Внешне ты должен соответствовать установленным там нормам, тогда сможешь хорошо послужить. Такова церковная необходимость». И он оказался прав! Как я впоследствии понял, какие-то вещи Владыка знал из литературы, иное чувствовал интуитивно. Но он рассуждал так реалистично, будто сам прожил в Европе несколько лет.
То же касается и его замечаний относительно нашей семьи. Я очень переживал, что в вопросах веры и будущего церковного служения не нахожу поддержки со стороны своих близких. На что митрополит Иосиф сказал: «Не волнуйся, учись спокойно. Мама, когда состарится, это примет. А дядя и тетя тебя вообще поддержат». А ведь он в глаза не видел моей семьи, знал о ней лишь по моим рассказам! Но Владыка оказался прав. Дядя и тетя, у которых я жил, спокойно приняли мое решение — быть священником и бесконечно тепло ко мне относились. Хотя дяде пришлось из-за меня пострадать — как я говорил, он занимал высокий пост в КГБ, и его понизили во всех должностях. И примирение с мамой тоже совершилось, хоть и не так скоро.
И еще пример. О своем отце я практически ничего не знал. Мне говорили о нем разное, много нехорошего. Но прав оказался лишь митрополит Иосиф, который, не будучи с ним знаком, как-то заметил: «Твой отец — очень порядочный человек, благородного происхождения». Через много лет у меня появилась возможность встречаться с отцом, и я понял, что он действительно исключительно порядочен. А перед самой смертью отец признался, что родом мы из курских мелкопоместных дворян… Такое «совпадение» меня поразило.
У митрополита Иосифа был огромный пес — черный ньюфаундленд по имени Джерри. Владыка обращался к нему исключительно на «вы», например: «Джерри, идите на место!». Многие считают, что держать в доме животных для священнослужителя недопустимо. Я по молодости тоже так думал и однажды спросил об этом у Владыки, на что мгновенно получил исчерпывающий ответ: «Блажен муж, иже и скоты милует». Владыка говорил, что Джерри — это его валерьянка. Теперь, анализируя события тех лет, я понимаю, что эта преданная собака помогала ему снимать стрессы. Митрополиту Иосифу приходилось постоянно иметь дело с уполномоченными по делам религии, и не с одним, а с шестнадцатью — такое число областей входило в состав Казахстанской епархии. В этих условиях он работал в течение многих лет, а ведь это бесконечно тяжело.
Владыка скончался в 1975 году. По его просьбе отпевание шло по чину святительского погребения, составленному митрополитом Мануилом (Лемешевским). В книге, которая содержала это чинопоследование, владыка Иосиф написал: «Собственность архиепископа Алма-Атинского Иосифа. Подарок от митрополита Мануила — автора этого трогательного чина. По этому чину прошу меня отпеть, и эта книга останется кафедре. Архиепископ Иосиф. Конец 1965 года. Алма-Ата».
Митрополит Иосиф принадлежал к числу тех Святителей, которые, невзирая на гонения, оставались верными Русской Православной Церкви, не уходили ни в какие расколы. Он шел тем же путем, который избрал для себя Святейший Патриарх Тихон и сотни других исповедников, сполна претерпевших от безбожной власти, но не предавших Христа. Он умел радоваться, очень любил цветы, которые называл «остатками рая на земле». Благодарные прихожане всегда ему их дарили, а Владыка украшал этими цветами алтарь. А теперь живые цветы украшают его надгробие. И людей, которые их приносят, с годами становится все больше.
Архимандрит Иосиф (Пустоутов), Отдел Внешних Церковных Связей Московской Патриархии, настоятель православных приходов в Ахене и Трире (Германия), благочинный Западного округа Берлинско-Германской епархии Русской Православной Церкви Московского Патриархата.
Вам привет из Москвы
Первый — это митр. Новгородский Лев; второй — епископ Илиан.
***
Chekisms: A KGB Antholgy compiled and introduced by Vasiliy Mitrokhin. 436 pages with photos. Published in London.
Текст на русском:
Василий Никитич Митрохин (3 марта 1922, д. Юрасово, Рязанская губерния — 23 января 2004, Лондон) — бывший сотрудник архивного отдела Первого главного управления КГБ СССР, впоследствии — перебежчик. В 1972 году Митрохин был направлен на работу в архив Первого главного управления КГБ СССР, где проработал большую часть своей службы в КГБ. Митрохин утверждает, что в 1972—1984 годы руководил передачей архивов госбезопасности с Лубянки в новую штаб-квартиру КГБ в Ясенево. В то же время бумажные дела микрофильмировали. В эти же годы, на протяжении 12 лет вплоть до своей отставки, Митрохин тайно их конспектировал, выделяя особо важное, копировать или фотографировать их он не мог
Вообще в церковной части его архива очень много знакомых имен.
Например, в службе протокола ОВЦС конца 80х годов я помню Ивана Чиженка.
Его официальная биография тут http://hramnovokosino.ru/%D0%BF%D0%BE%D1%87%D0%B5%D1%82%D0%BD%D1%8B%D0%B9-%D0%BD%D0%B0%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%8F%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C
Тоже официально, но по другому ведомству о нем писали иначе:
Несколько раз упоминается агент «Михайлов».
Есть рассказ про архимандрита Иосифа (Пустоутова):
«»Есауленко» — Пустоутов Александр Петрович, 1944. г.р. с высшим светским и церковным образованием, иеромонах. Мать его – врач. Агент КГБ, завербован в 1970 году. Был в командировках в Нидерландах, ФРГ, Италии, Франции. С 1976 года постоянный представитель Московской патриархии РПЦ при штаб-квартире Христианской мирной конференции в Праге. В целях повышения авторитета агента в кругах ХМК и религиозной общественности резидентура устраивала приглашение ему на приемы в посольстве, у советского посла в ЧССР. «Есауленко» на связи у сотрудника резидентуры Александрова. Александров – Медведев Евгений Васильевич, прикрыт должностью секретаря посольства в Праге».
Есть опечатки: Фонгенков вместо Фонченков.
В общем, как пелось в одной советской песне:
Мне не думать об этом нельзя,
И не помнить об этом не вправе я:
Это наша с тобою земля,
Это наша с тобой биография.