Содержание
- Как Иван Грозный боролся с церковным стяжательством
- Русская церковь в период правления Ивана Грозного
- Русская Православная Церковь и Иван Грозный в период Избранной Рады. статья по истории по теме
- Русский царь Ирод или христианин на престоле?
- Был ли царь Иван Грозный местночтимым святым
- Русская Православная Церквь отказалась канонизировать Распутина и Ивана Грозного
Как Иван Грозный боролся с церковным стяжательством
Недавно памятник Ивану Грозному появился в Александрове, на очереди – Астрахань.
Фото со страницы музея-заповедника «Александровская слобода» в «ВКонтакте»
В Астрахани 20 января завершится опрос общественности по поводу установки в городе памятника русскому царю Ивану IV Грозному. Готовность частично профинансировать возведение монумента высказал бизнесмен Константин Малафеев, заместитель главы Всемирного русского народного собора, работающего под эгидой Московского патриархата. Впрочем, в Русской церкви отношение к Ивану Грозному далеко не однозначное. Царь не во всем жаловал духовенство. Взять хотя бы такой эпизод истории: 15 января 1580 года самодержец подписал так называемый «Приговор», согласно которому церковное землевладение отныне стало полностью подконтрольно государству.
Текст документа был сформулирован в ходе Земского собора (собрание представителей всех слоев населения) и продолжил политику Ивана по поддержке дворянства и ограничению роста церковных земель, которую он начал еще на Стоглавом соборе 1551 года. Тогда царь запретил церкви принимать новые земли и поместья в дар без своего разрешения, духовенству возбранялось давать деньги в долг, а за нарушение запрета на бесконтрольную передачу или продажу земель церкви они конфисковывались в пользу государства без какой-либо компенсации. Однако властителю этого показалось недостаточным.
В «Приговоре» за церковью, с одной стороны, закреплялось все то, что находилось в ее собственности к моменту принятия документа, с другой – уже с 15 января 1580 года монастыри не могли не только приобретать новые земли, но и составлять закладные на вотчины. «А от сего дни вперед, з генваря пятого на десять дня вотчинником вотчин своих по душам не давати, а давати за них в манастыри денги, которое село чего судит», – гласил текст. Если такие случаи становились известны, то наказание было одно – конфискация этих земель, считавшихся «незаконно полученными». Хотя церковники очень скоро нашли, как избежать суровой кары – закон не лишал права землевладельцев завещать свои наделы церкви. Земельное имущество поступало в распоряжение государства и использовалось для раздачи воинским чинам, а монастыри получали за это хорошее денежное возмещение из казны. Но это не касалось княжеских вотчин – их судьба в каждом отдельном случае определялась царем.
Отдельным положением был вынесен и вопрос о наделении церкви землей. Согласно «Приговору», отныне это становилось возможным лишь в случае непригодности церковной земли для ведения хозяйства или в случае ее отсутствия при учреждении, например, нового монастыря. Земли давались царем по челобитью со стороны заинтересованного духовенства, но вопрос о предоставлении наделов должен был решаться как Боярской думой, так и Освященным собором – собранием высших иерархов.
Историки полагают, что «Приговор» имел целью вернуть царю поддержку дворянства, разоренного войной и внутренней политикой Ивана III. При этом историк-славист Борис Флоря назвал документ «демагогическим трюком». Во многом поэтому, по мнению специалиста, ни одно из уложений Собора на практике так и не было применено. По утверждению археографа и профессора Московского государственного университета Сергея Веселовского, земельные вклады в монастыри продолжали поступать, в том числе и от князей. В том, что «Приговор» так и остался лишь на бумаге, по его мнению, виноват был государственный аппарат, «расшатанный опричниной и войной». Да и сам Иван Грозный к моменту Собора уже был тяжело болен, а после подписания текста прожил всего четыре года, а потому не успел в полной мере провести задуманную им церковно-земельную реформу.
Впрочем, в июле 1584 года, уже после кончины Ивана IV, «Приговор» об ограничении церковного землевладения 1580 года был практически полностью подтвержден на очередном Земском соборе, возглавил который младший сын Грозного царь Федор Иоаннович. Правда, в некоторых случаях поправки, внесенные в текст соборного уложения, существенно изменили смысл первоначальных норм. Так, в соответствии с «Приговором» 1580 года государство выкупало завещанные вотчинником земли у монастырей и передавало роду вотчинника независимо от дальности родства. Тогда как редакция 1584 года ограничила круг наследников лишь ближайшими родственниками.
«Царь Иван Грозный в последние годы своей жизни, окружив себя опричниной, творил дела беззаконные. Стремясь укрепить свою собственную личную власть, он расправлялся со всеми, кого подозревал в некой оппозиции. Море крови было пролито на Руси» – так говорил в 2009 году патриарх Московский и всея Руси Кирилл. А уже в 2016 году глава РПЦ поддержал установку царю первого в истории памятника. Сейчас в стране уже три памятника Грозному. Второй после долгих передряг появился в начале декабре 2019 года в городе Александровe Владимирской области. Третий, при участии митрополита Чебоксарского и Чувашского Варнавы (Кедрова), был открыт в Чебоксарах 26 декабря. Появится ли четвертый монумент царю-«беззаконнику» – покажет время. Согласно результатам опроса фонда «Общественное мнение», проведенного в 2016 году, более 70% россиян положительно оценивают роль Ивана Грозного в истории, а 65% одобрили бы установку памятника ему в своем родном городе.
Русская церковь в период правления Ивана Грозного
Духовно-нравственный облик Ивана Грозного
Детство молодого Иван IV было ужасно. Отца он не знал — Василий III умер, когда Иоанну было около трех лет. На его детство пришлись годы боярской смуты. Юный государь рос в обстановке непрекращающихся заговоров, интриг и убийств, случавшихся даже в царских палатах. Его воспитанием никто не занимался – более того – постоянно обижали и унижали. Позднее Иван IV вспоминал: «Было в это время мне 8 лет; и так поданные наши достигли осуществления своих желаний – получили царство без правителя, о нас, государях своих, никакой заботы сердечной не проявили, сами же ринулись к богатству и славе и перессорились друг с другом при этом. И чего только они не натворили! …Дворы, и села, и имущество наших дядей взяли и водворились в них. И сокровища матери нашей перенесли в Большую казну, при этом неистово пиная ногами и, тыкая палками, а остальное разделили… Нас же с единородным братом моим, святопочившим в Боге Георгием, начали воспитывать, как чужеземцев или последних бедняков. Тогда натерпелись мы лишений, и в одежде, и в пище».
Вот нравственная атмосфера детства и юности Ивана Грозного, выросшего на и постоянных убийствах враждующих боярских партий. Иван не отличался большим умом, но обладал в высшей степени страстным характером: впечатлительностью и нервностью. Уже в те годы в его характере формируются непривлекательные черты: пугливость и скрытность, мнительность и трусливость, недоверчивость и жестокость.
Курбский писал о том, что ребенком Иван развлекался, мучая животных. Жестокость в нем отчасти была заложена генетически: и Елена, и Василий отличались тяжелым нравом. Но склонность к жестокости еще более развилась в Иване после тяжелых впечатлений детства.
Во время дворцового переворота 1543 года Иван Грозный (в 13 лет) совершил свое первое убийство: он отдал своим псарям князя Андрея Шуйского на растерзание, после которого ближайшее окружение Шуйского было отправлено в ссылку.
«С ужасом бояре поняли, что пока они ссорились и дрались у престола, на Руси вырос новый государь, обещавший стать не меньшим самодержцем, чем его дед и отец. …Былые наглость и властолюбие вчерашних хозяев страны мигом улетучились, и они, как и во времена Иоанна III и Василия III, вновь стали по-холопьему пресмыкаться перед тем, кого еще вчера унижали и травили» — пишет В. И. Петрушко.
Отрицательные качества Ивана IV отразились на его благочестии, которое у него, безусловно было, только, как все страстные люди, он постоянно метался. Начиная с 1542 года он предпринимал длинные паломничества по монастырям: в Кирило-Белозерский, а также в Новгород и в Псково-Печерский. Эти благочестивые периоды постоянно перемежались периодами пьянства, охоты и разгула — полного срыва во все тяжкие.
Историки свидетельствуют, что эти дурные наклонности Ивана начинают развивать пришедшие с 1543 года к власти Глинские. Иван набирает «шайку» из знатных молодых людей и гоняет с ней верхом по московским улицам, давя мирных жителей, в том числе детей.
Единственным, кто положительно влиял на формирование личности будущего Грозного, был митрополит Макарий, которому до поры до времени все же удавалось частично обуздывать патологические наклонности Ивана.
До венчания на царство и миропомазания у Ивана на совести уже шесть убийств. 1544 — 1546 годы — смертные казни князя Кубенского и двоих Воронцовых по ложному доносу и двоих товарищей юношеских игр Ивана — под влиянием минутного гнева: казнены молодой князь Трубецкой и Федор Иванович Оболенский-Телепнев.
Эта неустойчивая психика юного царя потом развилась в манию преследования. В этом плане последовавшая борьба с боярами стала своеобразной идеей фикс, хотя к ней были и другие – чисто политические причины.
Правление Иоанна IV можно разделить на два этапа. Первый – светлый этап с 1547 по 1560 был связан с надеждами царя на то, что бороться с боярами возможно, опираясь на народ, его веру в царя: Иван решительно изгнал из своего окружения тех, кто был связан с позорным правлением бояр-временщиков, приступил к мерам, направленным на водворение порядка в государстве. Безусловно, не обошлось без казней и репрессий, но это, по мнению историков, были вынужденные меры: «пока что Иоанн творит только необходимую жестокость – придет время, и тотальный опричный террор станет тем средством, благодаря которому уверовавший в Божественный характер своей автократии Иоанн сделает всеобщий страх основой своей безраздельной власти над Россией».
Проводить эту политику царю помогал составленный им совет – «Избранная рада», в число которых помимо митрополита Макария, вошли Благовещенский протопоп Сильвестр, окольничий Адашев, князь Курбский и ряд других деятелей
Именно в этом совете принимались важнейшие для жизни страны решения, задумывалась программа реформ. Центральной фигурой в Раде был Благовещенский протопоп Сильвестр, переведенный Макарием в Москву из Новгорода и ставший царским духовником. Протопоп имел на молодого царя колоссальное влияние. Сильвестр постоянно напоминал Иоанну о той громадной ответственности, которую он несет перед Богом за вверенное ему царство.
В то же время начинается борьба Захарьиных – родственников царицы Анастасии с избранной Радой (которая правда, еще не доходит до физического устранения противников), причем Грозный в курсе всех этих интриг. После смерти Анастасии в 1560 году Сильвестра обвиняют в чародействе и ссылают на Соловки.
Макарьевские соборы 1547 и 1549 годов. Подготовка и проведение Стоглавого собора 1551 года
Венчание на царство имело прежде всего значение государственно-политическое, чтобы показать всему народу, что борьба партий закончилась и что теперь есть царь и можно к нему обращаться. Поэтому царь участвует во всех трех соборах: 1547 года, 1549 года и 1551 года — Стоглавом соборе.
Эти соборы происходят почти через 100 лет после фактической автокефалии Русской Православной Церкви. Притом эта автокефалия в ту пору еще не была признана восточными патриархатами — каноническое и литургическое общение было прервано. Таким образом, макарьевские соборы имели целью теперь уже не канонически, а на практике доказать правомерность своей самостоятельности, найдя небесные подтверждения своему бытию посредством канонизации новых святых.
Кроме того, соборы 1547 года и 1549 года имели важнейшее политическое значение в области формирования единого русского государства и становлении национальной Православной Церкви посредством создания общерусских святынь.
Историк П. Н. Милюков отмечал, что еще во времена Киевской Руси жители каждой местности любили иметь у себя свою особенную, специально им принадлежащую святыню: свои иконы и своих местных угодников, под покровительством которых находился тот или другой край. Естественно, что такие местные святые чтились лишь в пределах своего края, а другие области их не признавали.
Объединение земель требовало и изменения взглядов на местные святыни. Собирая уделы, московские князья перевозили важнейшие из этих святынь в новую столицу. Таким образом появились в Успенском соборе икона Спаса из Новгорода, икона Благовещения из Устюга, икона Божьей Матери Одигитрия из Смоленска и другие. Цель собирания этих святынь в Москве не в том, чтобы лишать покоренные области местных святынь, привлечь к себе их благосклонность, а в том, чтобы привлечь все местные святыни во всеобщую известность и таким образом создать «единую сокровищницу национального благочестия». На решение этой задачи была направлена работа двух соборов в период правления Ивана Грозного по канонизации русских святых. На первом соборе 1547 года было канонизировано 22 святых угодника, в том числе святитель Иона Московский, при котором была провозглашена автокефалия 100 лет назад. 13 человек для всероссийского почитания и 8 местночтимых.
На втором соборе 1549 года было прославлено еще 14 угодников. Итого, за 3 года в Русской Православной Церкви было канонизировано столько святых, сколько не было канонизировано за пять предыдущих веков ее существования, таким образом доказывая свою благодатность и право на существование.
Оставалась масса других вопросов, которые настоятельно требовали своего разрешения: никакими репрессивными мерами (например, против жидовствующих) инакомыслие и ереси преодолены не были. Требовались меры по поднятию духовного просвещения и улучшению нравственного состояния духовенства, о котором ранее заявляла оппозиция в лице Вассиана Патрикеева и тех же жидовствующих.
В первую половину царствования царь Иван IV искренне ревновал о благе Церкви: именно от него исходила инициатива созыва Стоглавого собора в 1551 году для устранения означенных церковных нестроений. На соборе царь выступил как властный поборник веры и церковных уставов. Собор был открыт речью царя, в которой тот указывал на необходимость издать такое же уложение по делам церковным, какое им ранее было издано по делам светским. Царь обещал епископам быть «сослужебным им поборником веры и церковных уставов». Он сам указал предметы соборных рассуждений, формулированные им в 37 вопросах, на рассмотрение которых им было предложено еще 32 вопроса. Эти вопросы касались всех сторон церковной жизни: и мирян, монастырской дисциплины, церковного управления и прочих областей.
Собор утвердил необходимость выверения богослужебных книг и реабилитирует Максима Грека, благословив его труды; вводит иконописный канон.
На Соборе вновь был поднят вопрос о церковном землевладении, что произошло не без участия нестяжательски настроенных Сильвестра и Адашева. Однако им дали отповедь Макарий и другие иосифляне. Но несмотря на противостояние иосифлян попыткам секуляризации, Иоанну все же по окончании соборных заседаний удалось провести ряд постановлений, частично ограничивавших дальнейший рост церковного землевладения.
Кроме того, монастырям и архиерейским домам вменялось в обязанность заводить школы, то это имело определенную статью расхода.
Собор ввел подсудность духовенства только духовной власти, что привело к выделению духовенства в отдельное сословие, для которого существует определенные обязанности и права. Соборным решением полагалось разделять епархии на более мелкие церковно-административные единицы и для наблюдения за благочестием духовенства назначаются «поповские старосты», подотчетные во всем епархиальному архиерею. Духовенству вменяелось в обязанность следить за благочестием мирян: не допускать неблагопристойных плясок и песен.
К сожалению, в ряде случаев решения Собора имели негативное значение для дальнейшей церковной жизни Руси, послужив основой для будущего старообрядческого раскола в XVII веке. Например: постановления об обязательности сугубой Аллилуии и двуперстного перстосложения, о недопущении брадобрития и ряд других. Собор не только провозгласил эти второстепенные обрядовые моменты абсолютно значимыми, но и анафематствовал всех, кто их не приемлет. Таким образом, многое из определенного Стоглавом легло впоследствии в основу идеологии русского старообрядчества.
«Опричнина» как государственное и как церковное явление
С 1564 года начинается второй – темный этап правления Ивана Грозного, связанный с учреждением так называемой «опричнины», существовавшей с 1565 по 1572 годы.
«Опричнина» — структура, созданная Иваном Грозным по принципу рыцарско-монашеской организации для своей безопасности. До этого, в XII-XIII веке, опричниной назывались владения дружин великих князей, то есть владения «опричь», не в пределах повсеместной юрисдикции. В XIV-XV веке это были владения великих княгинь. Иван Грозный назвал таковыми владения «опричь» всего государственного управления и любой государственной юрисдикции. В них входило более двадцати городов и отдельные улицы (слободы) в Москве. Понятие «опричнина» имеет значение «вне», «кроме», отсюда — другое название сформированной Грозным организации: «орден кромешников», то есть орден, который «кроме, как все государство». В исторической литературе распространено мнение, будто Иван Грозный набрал туда всяких «безродных», чтобы бороться с боярами — это марксистско-ленинское понимание полностью не соответствует действительности, так как это был орден, в который входили входили боярские и дворянские дети, только не старшие, а третьи и четвертые сыновья.
Опричнина состояла из трех групп: первая, которая и являлась собственно орденом насчитывала триста-пятьсот человек, которые жили в Александровской слободе и вели чисто монашескую жизнь. Вторая часть (ближняя тысяча) находилась в Москве и близлежащих городах. И еще шесть тысяч опричников были распределены по двадцати городам. Причем вторая и третья группы исполняли лишь роль внешней структуры управления «царским уделом» для обеспечения функционирования внутренней структуры — собственно «ордена кромешников».
Орден имел свою орденскую амуницию, свою символику, свой орденский храм в Александровой слободе, своего гроссмейстера, в роли которого выступал царь, и даже свою печать. Бывшие дипломатические агенты Ивана IV И. Таубе и Э. Крузе прямо указывали, что «этот орден (выделено мной – С. Х.) предназначался для совершения особенных злодеяний». Устав опричнины во многом соответствовал орденской практике Западной Европы того времени, переживавшей период возникновения разнообразных рыцарских, монашеских и придворных орденов (и находил подтверждение в заявлении Г. Шлитте (1547 год) о намерении московского царя организовать в России свой рыцарский орден).
Правда, орден этот был довольно странным. Историки, рассматривая его «устав» единодушно отмечали его ярко выраженный антицерковный характер.
Находясь в Александровой слободе, Иван IV, по словам очевидцев «был игуменом, кн Афанасий Вяземский келарем, Малюта Скуратов пономарем; и они вместе с другими распределяли (по-видимому, «делили». — А. Н.) службы монастырской жизни. В колокола звонил он сам вместе с обоими сыновьями и пономарем (т.е. Малютой. — А. Н.). Рано утром в 4 часа должны все братья быть в церкви; все неявившиеся, за исключением тех, кто не явился вследствие телесной слабости, не щадятся, все равно высокого ли они или низкого состояния, и приговариваются к 8 дням епитемии. В этом собрании поет он сам со своими братьями и подчиненными попами с четырех до семи. Когда пробивает 8 часов, идет он снова в церковь, и каждый должен тотчас же появиться. Там он снова занимается пением, пока не пробьет 10. К этому времени уже бывает готова трапеза, и все братья садятся за стол. Он же, как игумен, сам остается стоять, пока те едят. Каждый брат должен приносить кружки, сосуды и блюда к столу, и каждому подается еда и питье, очень дорогое и состоящее из вина и меда, и что не сможет съесть и выпить, он должен унести в сосудах и блюдах и раздать нищим, и как большей частью случалось, это приносилось домой.
Когда трапеза закончена, идет сам игумен к столу. После того, как он кончает еду, редко пропускает он день, чтобы не пойти в застенок, в котором постоянно находятся много сот людей; их заставляет он в своем присутствии пытать или даже мучить до смерти безо всякой причины, вид чего вызывает в нем, согласно его природе, особенную радость и веселость. И есть свидетельство, что никогда не выглядит он более веселым и не беседует более весело, чем тогда, когда он присутствует при мучениях и пытках до 8 часов . И после этого каждый из братьев должен явиться в столовую или трапезную, как они называют, на вечернюю молитву, продолжающуюся до 9 . После этого идет он ко сну в спальню. <…> Что касается до светских дел, смертоубийств и других тиранств и вообще всего его управления, то отдает он приказания в церкви. Для совершения всех этих злодейств он не пользуется ни палачами, ни их слугами, а только святыми братьями. Все, что приходит ему в голову, одного убить, другого сжечь, приказывает он в церкви <…>. Все братья, и он прежде всего, должны иметь длинные черные монашеские посохи с острыми наконечниками, которыми можно сбить крестьянина с ног, а также и длинные ножи под верхней одеждой, длиною в один локоть, даже еще длиннее, для того, чтобы, когда вздумается убить кого-либо, не нужно было бы посылать за палачами и мечами, но иметь все приготовленным для мучительства и казней…».
В большинстве случаев на основании этого и множества прочих свидетельств Грозного обвиняют в атеизме и сознательном глумлении над православными обрядами, однако, стоит выделить мнение А. Никитина, который обращая внимание на глубокую обрядовую педантичность в орденском распорядке жизни царя, сравнивает его с «инквизиционными застенками Европы, в которых ханжество соединено было с изуверством».
Однозначных выводов о целях, преследуемых создателем «ордена кромешников», а равно и о том, в результате чего орден возник и почему был упразднен сделать невозможно. Но так как в отличие от Москвы, в Александровой слободе никогда не прекращались мучения и казни, смысл и главное — количество которых не объяснимы даже с позиции умопомешательства царя, то единственным средневековым аналогом, помимо исторически спорных зверств инквизиции, являются ордены сатанистов.
«Для XVI века в этом не было ничего необычного, — пишет Никитин, — тогда как все орденские атрибуты, знаки, а главное — действия, сопряженные с массовыми и мучительными человеческими жертвоприношениями, делают подобное предположение в высшей степени вероятным. Более того, такое предположение хорошо согласуется с сообщениями о подчеркнутой набожности Ивана IV, со стремлением к мелочной обрядовости, его гипертрофированном суеверии, постоянном страхе и подозрительности. Стоит напомнить, что «уклонение в сатанизм» человека средневековья не только не предполагало у него какого-либо «атеизма» или наличия «антиклерикальных настроений», но, наоборот, требовало глубокой веры в силу обрядности и наличие Бога Небесного. Последняя, в свою очередь, порождала веру в его могущественного антипода и «супротивника», «князя мира сего», к которому человек и обращался за помощью».
Приведенная версия, хоть и не имеет однозначного исторического подтверждения (впрочем, как и все прочие – так как летописание в этот период практически прекратилось и любая теория за отсутствием фактов есть не более чем домысел), тем не менее проливает свет на сущность формируемых институтом опричнины церковно-государственных отношений и наиболее органично объясняет причины того ущерба, который понесла Русская Православная Церковь за означенный период.
В 1572 году опричнина была отменена. Впрочем, некоторые исследователи полагают, что изменено было лишь название, а опричнина под именем «государева двора» продолжала существовать и далее. Другие историки считают, что Иван IV попытался вернуться к опричным порядкам в 1575 году, когда вновь получил во владение «удел», а остальной территорией поставил управлять крещеного татарского хана Симеона Бекбулатовича, который назывался «великим князем всея Руси», в отличие от просто «князя московского» (не пробыв и года на престоле, хан был сведен с великого княжения).
В результате деятельности опричнины в 1569-1571 годах начался голод, массовое бегство крестьян и горожан на окраины. Население Москвы сократилось втрое, многие земли в центре страны были заброшены.
Митрополиты во вторую половину правления Ивана Грозного 1564-1584 годы
Несмотря на, казалось бы, продолжающееся благочестие Ивана, его отношения с Макарием Московским становятся все холоднее и формальнее. Свою паранойю по отношению к боярам царь распространил и на духовенство. Особенно его раздражали печалования за опальных.
В сентябре 1563 года Макарий просит отпустить его с кафедры на покой в Пафнутьев-Боровский монастырь, но царь ему отказывает. В ноябре того же года он повторяет эту просьбу. Наконец, 31 декабря, митрополит Макарий преставляется ко Господу.
После смерти митрополита Макария митрополитом Московским стал бывший духовник царя Афанасий. Но он надоедает Ивану с печалованием за опальных. Год спустя Афанасий уходит на покой в Чудов монастырь. Следующий за ним — святитель казанский Герман – человек святой жизни.
Перед этим Иван Грозный удалился в Александровскую слободу (вотчина царя), то его условием для возвращения было, чтобы митрополиты, епископы и духовенство не надоедали ему со своими печалованиями. Но первое, что начинает Герман — говорит о покаянии. С этими «приставаниями», как это именуется в окружении Ивана, мириться не хотят — на него начинаются ложные доносы. Германа отпускают снова в Казань, но там он умирает через две-три недели от изнеможения и бессилия что-либо изменить.
После того, как не стало митрополита Германа, избрали в 1565 году соловецкого игумена Филиппа Колычева. При том мысль о нем подал сам Иван. Правда, Колычевых — знатный придворный боярский род — он давно знал.
Филипп ставит условием занятия московской кафедры уничтожение опричнины. Начинается диалог в ходе которого Филипп и царь приходят к компромиссу: Филипп занимает кафедру, не добившись отмены опричнины, но Иван IV восстановив право печалования.
Филиппа поставили 25 июля 1566 года. На некоторое время Иван затих, но неизменно на увещания, уговоры и обличения митрополита Филиппа Грозный отвечает так: «Молчи, отче. Молчи, повторяю тебе. И только благословляй нас по нашему изволению».
Филипп все-таки продолжает быть на кафедре и даже в Кремле до 31 марта 1568 года. В этот день Иван впервые не получил от него благословения на службе в Успенском соборе. В это же время уже существовал в Александровской слободе шутовской монастырь, где служат опричники, переряженные в монахов. В этом ряженом обличии Грозный заявился на службу – это переполнило чашу терпения митрополита и тот объявляет, что «он не узнает царя», участвующего в делах богопротивных: «Убойся суда Божия, – сказал он, – мы здесь приносим Богу бескровную жертву, а за алтарем льется кровь неповинная. Я пришлец на земли и готов пострадать за Истину. Где же моя вера, если я умолкну?». После этого обличения Филипп оставляет Кремль, но не кафедру, и переезжает в Чудов монастырь (он тоже в Кремле).
Разгневанный царь инспирирует суд над митрополитом, обвинив того в чародействе. Председательствовал на процессе новгородский архиепископ Пимен, судьи были либо запуганы, либо подкуплены. Устраивается следствие: на Соловках ищут против Филиппа компромат. Игумену Паисию, ученику Филиппа, обещали епископский сан, тот поддался и свидетельствовал против своего учителя. Митрополит Филипп был лишен сана по есть основания считать, что царь добивался смертной казни святителя, но под давлением священноначалия сожжение было заменено ссылкой в Тверской Отроч монастырь. По словам историка Р. Г. Скрынникова, «…суд над митрополитом нанес сильнейший удар по престижу и влиянию Церкви».
По его свержении, царь выдвигает на митрополичью кафедру людей пассивных, предпочитавших не вмешиваться в дела государства. «Князь Курбский называет всех русских святителей страшного времени «потаковниками» и восклицает: «Где Илия, возревновавый ο Навуфеевой крови? Где Елисей, посрамивший царя израилева?»
В 1570 году поверив слухам об измене Новгорода, царь организовал на него военный поход, в ходе которого город был полностью разграблен. Новый митрополит Кирилл никак не проявил себя при погроме Новгорода, в котором «трудновосполнимый урон понес священнический и иноческий чин: игумены, иеромонахи, иеродиаконы и старцы были поставлены на правеж и забиты, священников и диаконов секли на площади. Архиепископский двор, дом святой Софии, многие монастыри и церкви были разграблены и поруганы. В царскую казну перешли огромные денежные средства».
По дороге царя в новгородский поход в тверском Отрочем монастыре Малютой Скуратовым был задушен митрополит Филипп. Досталось и осудившему Филиппа епископу новгородскому Пимену: его провезли по городу на белой кобыле в одежде шута, с бубном и волынкой, потом он был лишен сана и заточен в Веневский монастырь. Его преемника Леонида, по приказанию Грозного, зашили в медвежьи шкуры и затравили собаками. Максиму Греку за его смелые суждения о деспотизме московского князя, о подчиненности Русской Церкви светской власти и о повреждении церковного благочиния пришлось терпеть тягостное заточение.
По смерти митрополита Кирилла в 1572 году собрался собор епископов для поставления нового митрополита. На этом соборе царь Иоанн Грозный произнес смиренную речь с просьбой о разрешение ему четвертого брака. Предпочитая не вмешиваться, собор разрешил ему жениться в четвертый раз и лишь наложил на него трехлетнюю епитимию, которую царь вскоре нарушил, а в последствии еще три раза женился уже без всякого церковного благословения. Именно в период правления митрополита Антония было созвано два собора в 1573 и 1580 годов, на которых были еще сильнее урезаны имущественные права Церкви.
В начале 1581 г. митрополит Антоний скончался. На его место в том же году был поставлен бывший игумен новгородского Варлаамо-Хутынского монастыря Дионисий.
Русская Православная Церковь и Иван Грозный в период Избранной Рады. статья по истории по теме
РПЦ И ИВАН ГРОЗНЫЙ В ПЕРИОД ИЗБРАННОЙ РАДЫ
К 1549 г. вокруг царя сложился кружок из близких людей, в который вошли митрополит Макарий, протопоп Сильвестр, князь А. Курбский, а также дьяки и подьячие, которые пользовались большим влиянием в Боярской думе и признавали необходимость проведения реформ. А. Курбский назвал эту ближнюю думу «Избранной радой». Во главе Рады стоял молодой дворянин А.Ф. Адашев. Избранная рада просуществовала 10 лет. Под её руководством в России была осуществлена и реформа церкви.
«Макарий — блестящий администратор, благотворно влиявший на молодого царя. Митрополит Макарий начинает всячески поддерживать Ивана Грозного. Венчание на царство имело, прежде всего, значение государственно-политическое, принятый титул «боговенчанного царя» окончательно закреплял за главой русского государства прерогативы верховного попечения об интересах церкви». Царь участвует во всех трех соборах: 1547 года, 1549 года и 1551 года — Стоглавом соборе.
Деятельность земских соборов стала важным формированием сословно-представительной монархии. Земские соборы собирались нерегулярно, по мере необходимости, и на них решались важнейшие государственные вопросы: внешней политики, финансов. Первые земские соборы связаны с церковными соборами. «Первый собор 1547 года открывается в праздник Сретения и ставит перед собой главную задачу: рассмотрение подвига, служения и святости, святых Русской Церкви. До этого в Русской Церкви канонизация совпадала, как правило, с обретением мощей и чаще всего это была инициатива местного архиерея». Впервые Русская Православная Церковь осмысляет себя, свою прошедшую историю, свои достижения. На соборе примирения 1549 года произошло примирение царя с боярами. Процесс усиления государственной власти неизбежно вновь выдвигал вопрос о положении церкви в государстве. Царская власть, источники доходов которой были немногочисленными, а расходы велики, с завистью смотрела на богатства церквей и монастырей. «На совещании молодого царя с митрополитом Макарием в сентябре 1550 г. была достигнута договоренность: монастырям запрещалось основывать новые слободы в городе, а в старых слободах ставить новые дворы. Посадские люди, бежавшие от тягла в монастырские слободы, кроме того, «выводились» назад. Это было продиктовано потребностями государственной казны». Однако такие компромиссные меры не удовлетворили государственную власть.
В январе-феврале 1551 г, был собран церковный собор, на котором были зачитаны царские вопросы, составленные Сильвестром и проникнутые нестяжательским духом. Ответы на них составили сто глав приговора собора, получившего название Стоглавого. «Собор провозгласил неприкосновенность церковных имуществ и исключительную подсудность духовных лиц церковному суду. По требованию церковных иерархов правительство отменило жалованные грамоты, устанавливающие подсудность духовных лиц царю. Вместе с тем члены Стоглавого собора пошли навстречу правительству в ряде вопросов — запрещение монастырям основывать новые слободы в городах и т. д». Части правительственной программы, направленные на укрепление положения Церкви, не встретили возражений членов Стоглавого собора и были проведены в жизнь. «Решениями Стоглавого собора была осуществлена унификация церковных обрядов и пошлин на всей территории России, проведена регламентация норм внутрицерковной жизни с целью повышения образовательного и нравственного уровня духовенства и правильного исполнения им своих обязанностей — одно из постановлений предусматривало создание училищ для подготовки священников, был установлен контроль церковных властей над деятельностью книжных писцов и иконописцев и т. д». Стоглав запретил из монастырской казны давать деньги в «рост» и хлеб в «насп», т.е. — под проценты, чем лишил монастыри постоянного дохода. Церковь сохраняла свои владения и после 1551 г. Вместе с тем, были проведены преобразования во внутренней жизни церкви. Самым спорным стал на Стоглавом соборе давнишний уже вопрос о монастырских землевладениях. Дело закончилось компромиссом: было решено «…вернуть в казну прежние земли, приобретенные церковью в период боярского правления, а впредь приобретать земли только с царского позволения. Это решение позволило церкви сохранить достаточно большие земельные владения, но их дальнейшее увеличение было поставлено под контроль светской власти».
Отношения между светской и духовной властью в последующие десятилетия, хотя и не всегда были ровными, но в целом складывались на основе сотрудничества и поиска взаимовыгодных решений. Итак, на протяжении XVI вв. в жизни Русской православной церкви произошли значительные изменения. Она стала автокефальной; ее внешние границы и сферы влияния сузились до границ государства Московского; окреп ее союз с государством, став одним из определяющих факторов московской политики. Таким образом, Русская православная церковь приобрела национально-государственный характер.
ЦЕРКОВЬ И ГОСУДАРСТВО В ПЕРИОД ОПРИЧНИНЫ
Не все преобразования Избранной рады удалось осуществить. В 1560 году правительственный кружок Сильвестра и Адашева был устранен от власти, а сами его деятели оказались в опале. «Этот разрыв царя с советниками только подвел черту под давними разногласиями и взаимными неудовольствиями. Острота момента и общая неразвитость форм государственного аппарата, а также особенности характера царя, привели к установлению опричнины».
Опричнина – наиболее драматичный и трагический период правления Ивана Грозного. За семь лет существования опричнины правительство Ивана Грозного добилось выполнения основных стоявших перед ним задач по укреплению централизованного аппарата власти: «было сломлено открытое сопротивление боярской аристократии, создано опричное войско, началась организация новых центральных учреждений». Сильный удар нанесен был и по обособленности русской церкви, окончательное включение которой в централизованный аппарат власти после столкновения Ивана Грозного с митрополитом Филиппом было делом времени.
«Ближайшим преемникам митрополита Макария пришлось занимать московскую кафедру в тяжелое время окончательного утверждения Грозным царем своего полного абсолютизма, причем всякая сила, стоявшая на пути к этой цели, неминуемо обрекалась на уничтожение. Исторические традиции не позволяли митрополитам совершенно устраняться от политики, наоборот, обязывали участвовать в ней хотя бы нравственно; отсюда возможность коллизий». Группа служилых людей, участников Земского собора 1566 года, демонстративно обратилась к Грозному с просьбой прекратить насилия опричников. Ответом явились разные кары — от смертной казни до наказания кнутом. Это выступление было последним открытым протестом враждебной правительству Ивана IV части феодалов.
Именно в период опричнины идёт вереница митрополитов. Церковные иерархи не поддерживали опричную политику. Однако факт низложения митрополитов и других церковников еще не свидетельствует об ослаблении позиции церкви в целом. «Вызванный в Москву и обласканный царской милостью, Филипп сначала отказался от принятия предложенного ему сана, но, будучи, понуждаем царем и собором, откровенно поставил со своей стороны условием отмену опричнины. Филипп дал на это свое согласие, после чего и был поставлен в митрополита 25 июля 1566».
В марте 1568 г. митрополит обратился к Ивану Васильевичу в Успенском соборе с открытым обличением в несправедливых жестокостях. Немедленно был созван собор — позорнейший из всех, какие только были на протяжении всей русской церковной истории и, восставший против опричнины митрополит Филипп был низложен. «При митрополите Антонии по приказу царя собирались два собора в 1573 и 1580 гг., на которых, согласно с желанием светской власти, были решительно ограничены имущественно владельческие права церкви. На них по требованию Ивана были ограничены имущественные права Церкви: землю можно было завещать или дарить монастырю или храму только с особого разрешения царя в каждом отдельном случае».
Финансовые нужды государства были таковы, что митрополит Дионисий должен был поступиться на соборе 1581 г. многими льготами церковного землевладения. «Правительственная политика ограничения податных, судебных других привилегий монастырей не была последовательной: период широкой выдачи жалованных грамот с тарханными привилегиями сменялись периодами сокращения иммунитета. Попытки отмены тарханов делались в середине XVI века, но к их извиванию привели лишь постановлением соборов 1580 и особенно 1584 гг.». Помимо казней, опал и ссылок в отношении людей духовного звания, государь беззастенчиво вмешивался в церковную жизнь, вертя ею по своему произволу. Фактически он низвел митрополичью власть до уровня приказного администрирования. Однако русская церковь в политическом смысле представляла собой силу, превосходящую значение великокняжеской власти, потому что эта последняя не могла удерживать под своим влиянием все части раздробленной Руси, тогда как единая русская митрополия стягивала их в одно целое.
Церковь сыграла первостепенную роль в историческом осмыслении и теоретическом обосновании нового статуса Московского государства как православного царства. Особое место во взаимоотношениях государства и церкви занимает эпоха святителя митрополита Макария, организатора венчания на царство Ивана Грозного и Стоглавого Собора 1551г. Середина XVI века — это время интенсивной соборной деятельности Русской Церкви. Взаимоотношения церкви и государства, несмотря на готовность церковной иерархии признать московского государя верховным вершителем в духовных вопросах, были достаточно сложными и противоречивыми. В XVI веке остро встал вопрос о церковном землевладении.
Митрополит Макарий поддерживал реформы, проводившиеся в первые годы правления Ивана Грозного. Но в период опричнины взаимоотношение между правительством и церкви становятся сложными. Террор, необоснованная агрессия, направленная на служителей церкви. Именно в эти годы заметна роль митрополита Филиппа. Сильный удар нанесен был и по обособленности русской церкви. Был установлен контроль царской власти над движением церковных земельных фондов, хотя сами по себе владения остались в руках у церкви. Правительственная политика ограничения податных, судебных других привилегий монастырей не была последовательной: период широкой выдачи жалованных грамот с тарханными привилегиями сменялись периодами сокращения иммунитета. Попытки отмены тарханов делались в середине XVI века, но к их извиванию привели лишь постановлением соборов 1580 и особенно 1584 годов.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
Богородская О.Е., Будник Г.А. История русской православной церкви. — Иваново, 1998. – С. 23 – 29.
Зимин А.А. Опричнина Ивана Грозного. М., 1964;
Зимин А.А. Россия на рубеже XV-XVI столетий (Очерки социально-политической истории). М., 1982. С. 218-219.
Каштанов С.М. К изучению опричнины Ивана Грозного // История СССР. 1963. № 2. С. 116-117;
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта
Богородская О.Е., Будник Г.А. История русской православной церкви. – Иваново.-1998. – С. 24.
Зимин А.А. Россия на рубеже XV-XVI столетий (Очерки социально-политической истории). -М.- 1982.-С. 218.
Зимин А.А. Опричнина Ивана Грозного. -М.- 1964.-С.154.
Каштанов С.М. К изучению опричнины Ивана Грозного // История СССР. -1963. -№ 2.- С. 115.?
Русский царь Ирод или христианин на престоле?
Царь умел в налаженных бытовых формах совмещать зверство с церковной набожностью, оскверняя самую идею православного царства. Кадр из фильма «Иван Грозный». 1945
Несмотря на бурные обсуждения целесообразности установки памятника царю Ивану Грозному в Орле, монумент был торжественно открыт рядом с православным собором. Памятник самодержцу освящен схиархимандритом Илией (Ноздриным), духовником патриарха Кирилла. Ноздрин в своей речи на торжественной церемонии назвал самодержца собирателем русских земель и защитником православия от посягательств врагов России.
Ранее установку памятника в Орле одобрил сам глава РПЦ, утверждал губернатор Орловской области Вадим Потомский, активный сторонник увековечивания памяти царя – основателя Орла. Патриарх Кирилл в приватном разговоре с губернатором назвал Грозного «мощным государственником». «Мы должны перейти эту эпоху, этот период нашего общественного развития и закрыть тему войн вокруг исторических персоналий и вообще исторических периодов, _ сказал патриарх 25 октября на встрече с участниками международного фестиваля «Вера и слово». _ Если посмотреть не только на наши памятники, но и на то, что за границей, – кровавым королям стоят памятники! Люди же знают историю, но никому в голову не придет: давайте спилим, потому что он столько людей загубил».
Некоторые вспомнили при этом слова главы РПЦ, сказанные им в апреле 2011 года, кстати, в присутствии своего духовника, о том, что канонизированный московский митрополит Филипп (Колычев) был «умерщвлен потому, что отказался благословить Иоанна Грозного после его очередного кровавого набега на свой народ, на мирных людей». Однако при этом забывают, как Кирилл особо подчеркивал в той речи: «Святитель Филипп не выражал политической позиции. Он не был сторонником тех, кто мечтал о низвержении Иоанна Грозного, и он не благословил царя не потому, что стремился тем самым ослабить его авторитет». Далее патриарх заявил о том, что современные страдания людей и духовное падение «несопоставимы» с временами Ивана Грозного. Таким образом, мы видим, что в позиции РПЦ сочетается признание «государственничества» царя, легитимности его тирании, но при этом РПЦ подчеркивает, что светская власть должна иметь ограничитель в виде религиозной институции. Единственное, что Церковь однозначно отрицает – это притязания некоторых радикально-державнических кругов к канонизации царя.
Между тем в церковной традиции и в исторических сочинениях (мы нарочно не берем советских исследователей) образ царя в его отношении к Церкви, христианству и христианским ценностям весьма противоречив. В этих источниках Иван Грозный выступает как исключительно практичный властитель, использующий религию в политических целях, стремящийся все подчинить идее единоличной власти, во многом даже западник, встраивающий Московскую Русь в европейский контекст. В какие-то моменты Иван IV позволяет себе глумление над христианскими обрядами и символами, чтобы унизить критиков своей тирании. В некоторых случаях царь доходит прямо-таки до большевистских методов борьбы с Церковью.
Итак, приведем некоторые исторические и церковные свидетельства…
«Злоба царя
к духовенству»
«Если взять девять иерархов, занимавших московскую кафедру за время Василия III и Ивана IV, то мы увидим, что из них лишь трое умерли в своем сане. Остальные были лишены его насильственно или «добровольно» отреклись: один из них (святой Филипп) оставил не только кафедру, но и самую жизнь. Отрешения продолжаются и при кротком Федоре Ивановиче, указывая на прочно установившуюся традицию» (Георгий Федотов. Святой Филипп, митрополит Московский. Далее: Федотов).
«Раздраженный изменой Курбского, замышляя небывалую расправу с боярством, царь хотел решительно и принципиально сбросить с себя религиозно-моральную узду церкви, прежде всего в лице митрополита. Такой смысл имела трагикомедия отъезда царя в Александровскую слободу, предшествовавшая учреждению опричнины. В грамоте, которую царь прислал из слободы в Москву с изложением причин своего гнева на всю «землю», на все правящие круги, духовенство стоит на первом плане: «Царь и великий князь гнев свой положил на своих богомольцев, на архиепископов, и епископов, и на архимандритов, и на игуменов, на бояр своих, и на их дьяков, и на детей боярских, и на всех приказных людей»… Охарактеризовав своеволие и своекорыстие бояр, царь продолжает: «И в чем он государь бояр своих, и всех приказных людей, также и служилых князей и детей боярских похочет и понаказати и посмотрити; и архиепископы, и епископы, и архимандриты, и игумены, сложась с бояры и с дворяны, и с дьяки, и со всеми приказными людьми, почали по них же государю и великому князю покрывати» (Федотов).
«А дальше я начал свои собственные походы и повел своих людей назад, внутрь страны, по другой дороге. За это мои люди остались верны мне. Всякий раз, когда они забирали кого-нибудь в полон, то расспрашивали честью, где – по монастырям, церквам или подворьям – можно было бы забрать денег и добра, а особенно добрых коней. Если же взятый в плен не хотел добром отвечать, то они пытали его, пока он не признавался. Так добывали они мне деньги и добро. Как-то однажды мы подошли в одном месте к церкви. Люди мои устремились внутрь и начали грабить, забирая иконы и тому подобные глупости» (Генрих фон Штаден. Записки немца-опричника о Московии. Цит. по: Федотов).
Филипп (Колычев) – хрестоматийный мученик царствования Иоанна. Василий Пукирев. Митрополит Филипп отказывается благословить царя Ивана Грозного. 1875
«В этой гражданской войне царя с земщиной наше внимание останавливается на церкви. Монастыри и храмы, по-видимому, особенно привлекали алчность опричнины – и самого царя. Секуляризации церковных имуществ, – в которой правительство могло испытывать потребность во время разорительных войн, – Грозный предпочитал прямой грабеж и разгром храмов. Вот некоторые примеры, заимствованные из того же Штадена: «Великий князь пришел в Тверь и приказал грабить все – и церкви и монастыри. – То же было и в Торжке; здесь не было пощады ни одному монастырю, ни одной церкви». Особенно ярко эта алчность к церковному имуществу, в соединении со злобой царя к духовенству, сказались во время погрома Великого Новгорода (1571), описанного в местной летописи. Еще до прихода царя опричники из «передового полка» делают все нужные приготовления: «А иные бояре и дети боярские повелением государя разъехашася по монастырям иже около Великого Новгорода, запечаташа монастырския церковные казны, а игуменов и черных попов и дьяков и соборных старцев из всех новгородских монастырей взяша с собою в Великий Новгород, числом до пятисот человек старцев и болши, и всех поставиша на правеж до государева приезда». То же было сделано и с белым городским духовенством. «Повелеша их бити на правежи от утра до вечера, а правити на них числом по 20 рублей новгородских». Аресты были произведены и среди новгородского боярства и купечества, но этих на правеж не ставили. На другой день по приезде своем в Новгород, 7 января, государь повелел всех поставленных на правеж монахов «избивать палицами на смерть, и бив их повел когождо во свой монастырь развозити и погребати». Общий грабеж и казни в Новгороде начались лишь на следующий день. Среди монахов царь ищет свои первые жертвы» (Федотов).
«Православной же вере от той опричнины было великое возмущение – кровопролитие да суд не по правде. И от этой произошедшей скорби люди возненавидели друг друга» (Житие и подвиги, а также рассказ о некоторых чудесах во святых отца нашего и исповедника Филиппа, митрополита Московского и всея России, далее: Житие).
24 февраля 1564 года «был избран в первосвятители инок Чудова монастыря Афанасий, бывший благовещенский протоиерей и духовник государев… Афанасий стал на святительское место, выслушал приветственную речь царя, дал ему благословение, и громогласно молил Всевышнего, да ниспошлет здравие и победы Иоанну. Он уже не смел, кажется, говорить о добродетели!» (Николай Карамзин. История государства Российского. Далее: Карамзин).
«Запретив духовенству покупать недвижимое имение без царского ведома, Иоанн предписал в сих дополнениях Судебника отнять у епископов и монастырей все казенные земли, села, рыбные ловли, коими они несправедливо завладели в смутные времена боярской власти. «Иноки (писал он к святителю казанскому Гурию) должны орать не землю, а сердца – сеять не хлеб, а словеса Божественные – наследовать не села, а Царство Небесное… Многие епископы наши думают о бренном стяжании более, нежели о церкви». Мысля таким образом, Иоанн смелее деда своего обогащал казну достоянием безмолвного духовенства» (Карамзин).
Иуды в клобуках
Митрополит Филипп (Колычев) «начал также говорить, обращаясь к Освященному Собору: «Для того ли мы собрались, отцы и братия, чтобы молчать? Почему боитесь правду сказать? Ваше молчание грех влагает в душу царя, а для ваших душ оно на горшую погибель. Православную веру в скорбь и смущение повергаете! Почему желаете тленной славы мира сего? Высокий сан в этом мире не избавит от муки вечной тех, кто преступает заповеди Христовы! Но наше истинное и должное назначение – заботиться о душах, о благочестии, о благоверии, о смирении всего православного христианства. На то ли взираете, что молчит царский синклит – все они связаны богатствами житейскими. Нас же Господь Бог ото всего этого освободил – да знают ваши преподобия, что для этого мы и поставлены – исполнять всякую правду! Исполнившие же этот завет – небесным венцом будут увенчаны, если душу свою положили за порученное стадо. Но если об истине умолчите, сами знаете, что в Судный день спросят у вас за все, что было вам поручено Духом Святым!» Они же стояли смиреннообразно, пособники предательства и злобы, творящие угодное царю, – Пимен Новгородский, Пафнутий Суздальский, Филофей Рязанский. А также синкелл (клирик, живущий в одной келье с епископом. – «НГР») благовещенский Евстафий – тогда святой запретил его в священнослужении, согласно правилам. Он же был духовником царя и непрестанно, тайно и явно, возводил напраслины на страстотерпца Филиппа. Прочие же не встали ни на сторону Филиппа, ни на сторону других, но поступали, как царь захочет» (Житие).
«Царь же понял, что никто не смеет противостоять ему, но все его воле повинуются и благословляют, кроме одного блаженного Филиппа, выступившего против него и говорящего ему о благочестии и убеждающего, чтобы не разделял царства. И никто не поддержал блаженного Филиппа – все совокупно уклонились, равно сделавшись непотребными, не было ни одного, делающего добро» (Житие).
«Вскоре после показаний лживых свидетелей посылает он на Соловки Суздальского владыку Пафнутия, да архимандрита Феодосия, да князя Василия Темкина, а с ними множество воинов, чтобы дознать о блаженном, каковым было его прежнее житие. Придя в Соловецкий монастырь, покушались они неправду творить: склоняли к угождению царю живущих там иноков, иных лестию и мздоимством, иных умягчая сановными почестями, чтобы те по их желанию лжесвидетельствовали против святого, других же страхом запрещения склоняли. Легкоумных же и безумных привлекли к своему замыслу. Архонт же Василий да архимандрит Феодосий неприятную вину на святого возводили. Епископ же Пафнутий не желал слышать тех, кто истину говорил о святом. Игумену же епископский сан посулил, уловив его в такое многосмрадное сообщество, сплетя совет неправедный и грешный» (Житие).
Иноверцы при царе
«Немцы Эберфельд, Кальб, Таубе, Крузе вступили к нам в службу, и хитрою лестью умели вкрасться в доверенность к Иоанну. Уверяют даже, что Эберфельд склонял его к принятию Аугсбургского исповедания, доказывая ему, словесно и письменно, чистоту онаго! По крайней мере царь дозволил лютеранам иметь церковь в Москве и взыскал важную денежную пеню с митрополита за какую-то обиду, сделанную им одному их сих иноверцев…» (Карамзин)
Возведение памятника Ивану Грозному одобрил патриарх Кирилл. Фото с сайта www.orel-region.ru
«Царь хвалил папу (Григория XIII. – «НГР») за любовь и доброжелательство; хвалил за великую мысль наступить на турков общими силами Европы; не отвергал и соединения Церквей и мира с Швециею… Позволяя италианским купцам торговать в России, иметь латинских священников и молиться Богу, как им угодно, Иоанн примолвил: «А церквей римских у нас не бывало и не будет». (Карамзин)
Кощунник на престоле
«Мы считаем нужным остановиться на той кощунственной пародии монашеского братства, которую царь создал в недрах опричнины. Двор царя – он же отборный корпус палачей в Александровской слободе – состоял из 300 человек «братии», во главе которой стоял сам царь в сане игумена, князь Вяземский – келаря, Малюта Скуратов – экклисиарха (глава Церкви. – «НГР»). Опричники носили поверх кафтанов черные плащи, а на головах шлыки, напоминая внешним видом монахов: своеобразная идея духовно-полицейского ордена! Церковные службы в слободе занимали не менее девяти часов. Игумен будил братию даже по ночам, заставляя простаивать в церкви от 12 до 3 часов утра. За обедом, довольно роскошным, царь сам читал жития святых. Приказы о казнях, вместе с подробностями пыток, отдаются нередко в церкви. Встав из-за стола, царь «не пропускает почти ни одного дня, чтобы не пойти в застенок». Зрелище пыток «доставляло ему, по самой природе, особую радость и утешение; никогда он не бывал так весел лицом и в речах, как будучи при пытках и казнях. Казнит он до колокола в восемь часов», который сзывает на вечернюю молитву. Эта строгая упорядоченность церковно-застеночного быта разрушает обычное понимание религиозности Грозного, как состояния резких колебаний между грехом и раскаянием. Не отрицая покаянных настроений царя, нельзя не видеть, что он умел в налаженных бытовых формах совмещать зверство с церковной набожностью, оскверняя самую идею православного царства» (Федотов).
«И возложили на него ветхие и разодранные иноческие одежды и изгнали его из храма. Посадили в повозку и повезли за пределы города. Иные же ругались над ним, и толкали за пределами ворот, и били метлами, и осыпали тьмами злодейственных укоризн, и как безумные в бешенстве постыдные игралища диаволу устроили. Стражи всякими видами мучений и досаждений страстотерпческую голову осыпали» (Житие; таким образом, как считают историки, по приказу царя изгнание митрополита Филиппа из московского собора в Тверской Отрочев монастырь превратили в пародию на крестный путь Христа).
Был ли царь Иван Грозный местночтимым святым
«Как человек я грешен, но как царь — свят!» — говорит в вышедшем на экраны фильме Лунгина Иван IV . Удивительно, но в Церкви и около Нее существует группа людей, действительно почитающих царя Ивана Грозного как… святого. Такими людьми многочисленные исторические свидетельства его душевного нездоровья и патологической жестокости объявляются клеветой «врагов России», а историю почитания этого человека они прослеживают вплоть до самого дня его кончины. «Нескучный сад» публикует подробный разбор подобных аргументов.
Церковь обманывают?
В октябре 2003 года газета «Вашингтон пост» стала готовить материал о царе Иоанне Грозном. 3 октября состоялась беседа директора бюро «Вашингтон пост» в Москве Сусанны Глассер «с одним из наиболее компетентных исследователей темы Л.Е. Болотиным». Последний, изучив вопрос об отношении к личности Иоанна IV в средствах массовой информации и в заявлениях православных общественных движений России за последние 12 лет, пришел к выводу, что информационно-аналитический аппарат Русской Православной Церкви не предоставляет ее Священноначалию «достоверной информации по вопросу реального церковного почитания Царя Иоанна Васильевича Грозного». «Штатные сотрудники предоставляют на Патриаршее благорассмотрение фальшивку. И потом они сами в своих выступлениях полемизируют с выдуманной ими фальшивкой. Они сочинили информационный фантом об организованных группах, партиях почитателей святости Царя Иоанна. И они «обличают» именно эти выдуманные маргинальные церковные группы и партии». А между тем, речь, по мнению господина Болотина, должна идти не о подобных группах, а о почитании «церковным народом, передовой его частью — исповедниками Православия — святости Царя Иоанна Васильевича Грозного», каковое является «органичной частью внутренней церковной жизни».
Для того, чтобы обращаться к умершему как к святому, нужны некоторые основания. Их должно быть не менее трех: праведная жизнь подвижника (или же сознательное принятие им мученической смерти за веру в Христа), признание его святости церковным народом и решение церковной власти (в древности — хотя бы игумена монастыря или епархиального архиерея, а ныне – Священного Синода) о его прославлении в лике святых, пусть даже местночтимых. По мнению почитателей Грозного, праведность его жизни не вызывает сомнений. К тому же, избыточное количество мышьяка и ртути в его останках, указывающее на хроническое отравление этими веществами, поступавшими в его организм неизвестным путем в течение многих лет, трактуется прогрозненскими публицистами как несомненный признак «мученичества» царя Иоанна. В качестве другого условия – распознавания святости Церковью – «исповедники Православия» и «передовая часть церковного народа» предлагают развязанную ими самими кампанию в защиту его почитания. Что же касается решения церковной власти, то оно, оказывается, было принято давным-давно, так как уже с первых лет после кончины царь Иван почитался Русской Православной Церковью как местночтимый святой1 .
Аргументы «за»
Вот основные аргументы сторонников этой версии:
1. По учению Православной Церкви, православный царь свят сам по себе, в силу совершенного над ним венчания на царство, священного миропомазания и особого служения в Христовой Церкви.
2. О почитании Ивана IV в лике святых также свидетельствуют его древние иконографические изображения.
3. Иван Грозный назван «святым великомучеником» в святцах Коряжемского монастыря с указанием и дня его памяти.
4. Факт его почитания отмечает знаменитый церковный историк Е. Е. Голубинский
5. Имя Ивана IV помещено в «Полном месяцеслове Востока» архиепископа Сергия (Спасского).
6. Перед 1917 г. в Синоде шла подготовка и к общецерковному прославлению царя Ивана Грозного.
Рассмотрим их по порядку.
Святость царского служения
Действительно, православные цари именовались в древности «святыми царями» и в силу своего царского служения являлись образом и подобием Христа Господа, имеющему всякую власть на небе и на земле (Мф. 28, 18). Однако Церковь не смешивала между собой святость царского служения и духовное состояние самодержца. Именование Ивана IV «святым царем» не означало признания его святым человеком. Так и в наше время каждый архиерей и даже священник именуется Церковью «святым владыкой»2 , но это относится лишь к его сану и вовсе не означает, что после смерти любой священник или иерарх становится местночтимым святым.
«Иконы» Ивана IV
Действительно, до нас дошло несколько иконографических изображений Ивана Грозного, причем на некоторых из них Царь изображен с нимбом. Это – фреска Царя Иоанна в Грановитой палате Московского Кремля (Х I Х в. по образцу XVI в.), «Моление Царя Иоанна Грозного с сыновьями Феодором и Димитрием перед иконой Владимирской Божией Матери» (XVI в.), фреска «Царь Иоанн» в Спасо-Преображенском соборе Новоспасского монастыря ( XIX в. по образцу XVII в). Кроме того, существует изображение с нимбом великого князя Василия III, отца Иоанна Грозного, на иконе св. Василия Парийского (XVI век, собрание Государственного исторического музея).
Между тем, эти изображения никак не свидетельствуют о почитании царя Ивана или великого князя Василия в лике святых. В Византии изображали с нимбом всех Императоров и Патриархов, причем многие из них со временем были отдельно прославлены Церковью, некоторые были признаны еретиками, а об иных не было сделано никаких определений церковной власти. На Руси, следуя византийской традиции, изображали с нимбами всех крещеных Великих Князей. В качестве примера можно привести фрески в Архангельском соборе Московского Кремля с изображением князей из династии Рюриковичей, а также рисунки из «Царского Титулярника» 1672 года, напечатанные в издании «Н.И.Костомаров. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей» 3 .
Изображенные с нимбом, но не прославленные Церковью патриархи, цари и князья могли относиться к разряду почитаемых усопших, но никак не святых, даже местночтимых (как мы увидим дальше, почитаемые усопшие и местночтимые святые – это далеко не одно и то же). На их изображениях сделаны надписи: «Великий князь…», «Царь Иоанн», «Благоверный князь…», «Благоверный и Христолюбивый, Богом венчанный Великий Государь и Царь…». Слово «святой» отсутствует. Иконописец руководствовался каноном и точно знал, какая надпись полагается каждому изображаемому лицу.
C вятцы Коряжемского монастыря
Действительно, существуют подлинные «Святцы Коряжемского монастыря», в которых сказано: «Июня 10 – обретение святого телеси великомученика царя Иоанна».
Несмотря на свою древность (святцы были закончены всего через 37 лет после смерти Ивана IV , в 1621 году), они не отличаются большой достоверностью. Например, киевский игумен Авраамий помещен них в пятый век по Рождестве Христовом, за пятьсот лет до крещения Руси!4
Кроме того, нет никаких доказательств того, что данная запись относится именно к царю Ивану IV. Во всяком случае, чтобы обрести «святое тело», его для начала нужно извлечь из могилы. Тело же Ивана IV после его погребения неподвижно лежало в Архангельском соборе Кремля вплоть до 1963 года, когда оно было извлечено и обследовано антропологом М. М. Герасимовым. Каких – либо следов прежнего «обретения» и перезахоронения останков Ивана IV им обнаружено не было.
Ко времени написания Коряжемских святцев Церковь знала немало святых царей и князей с именем Иоанн. Один из них — мученик Иоанн-Владимир, князь Сербский ( X век), именуемый в Сербии царем и великомучеником5 . Его нетленные мироточивые мощи, от которых совершилось множество чудес, многократно переносились, и далеко не все даты их перенесений известны. Возможно также, что в упомянутой записи говорится о сербском короле Иоанне6 ( XV – начало XVI в.), мощи которого были настолько почитаемы в Сербии, что были сожжены турками в XVIII веке.
Между тем, данной записи явно недостаточно для того, чтобы называть «святым великомучеником» царя Ивана IV.
«Факт почитания» Ивана Грозного по Голубинскому
Знаменитый церковный историк профессор Голубинский в своей работе «История канонизации святых в Русской церкви» указывает четыре категории лиц, по каким-либо причинам поименованных на Руси «святыми». Это:
1. Общерусские святые.
2. Местночтимые святые.
3. Почитаемые усопшие (последние, при определенных условиях, могут быть прославлены в лике святых).
4. Усопшие, на самом деле не почитаемые и названные святыми по ошибке.
«Царь Иоанн» помещен у Голубинского в «список усопших, на самом деле не почитаемых, но имена которых внесены в каталоги святых»7 . Под «каталогом» Евгений Евсигнеевич имел в виду все те же «святцы Коряжемского монастыря», приведенную выше строчку, которую рассматривал как некий необъяснимый курьез: «под царем Иоанном, конечно, разумеется Грозный, умерший 18 марта 1584 года. Какое разумеется обретение его тела, не знаем»8 .
При этом Голубинский пишет: «Итак на вопрос: какие святые суть канонизованные или настоящие святые, ответ есть тот, что они суть все, которые признаются за святых церковью (ибо признанный церковью и значит – канонизованный ею), не только общие или общепразднуемые, но и местные… одним словом все без изъятия святые, которым существует общее или местное признаваемое церковью празднование…» Он отмечает также, что «есть люди, которые признают святыми ненастоящих святых… некоторые даже из нарочитых агиографов приравнивают этих усопших к настоящим святым или и совсем принимают за настоящих святых. Но это совершенно неосновательно и совершенно неправильно или погрешительно!» 9
Так знаменитый церковный историк Е. Е. Голубинский «отмечает» факт церковного почитания царя Иоанна.
Что мы находим в «Полном месяцеслове Востока»
В «Полном месяцеслове Востока» архиепископа Сергия (Спасского) имя царя Иоанна не встречается ни в основном тесте, ни в заметках. Есть оно в описании все тех же «святцев Коряжемского монастыря», а так же в приложении №3 к «Заметкам»10 Длинный список имен, среди которых значится «Иван царь» (те же святцы, «июня 10 обретение телеси»), предваряется следующим авторским текстом: «Они не находятся у преосвященного Филарета Черниговского в его книге «Русские святые». Сведения об них сообщаются для исторических соображений. Имена их внесению в месяцесловы для общего употребления и календари не подлежат «…» дней празднования им не показано». Подчеркивая полноту труда преосвященного Филарета Черниговского, в котором все же нет тех имен, что даны в «приложении №3», архиепископ Сергий пишет: «Несомненно, что у Филарета в число святых внесены и такие святые, каким и местно не совершается празднования».
Разбирая в первом томе своего капитального и строго научного труда все источники, которыми он пользовался при составлении «Месяцеслова», в разделе «Рукописные святцы славянские» архиепископ Сергий так характеризует «Святцы Коряжемского монастыря»: «В сих святцах внесены в число святых и такие, которые не находятся ни в греческих, ни в славянских календарных памятниках… В основе их несомненно лежат другие, древнейшие их святцы… Общий недостаток святцев сего рода состоит в том, что в них многие памяти искажены отчасти переписчиками святцев, отчасти и потому, что сами составители пользовались искаженными славянскими источниками, так что не мало стоило трудов и времени возстановлять смысл и значение многих памятей» 11 . Далее архиепископ Сергий приводит в качестве примера несоответствий и особенностей отрывок из данного документа, где и упоминается запись о царе Иоанне. Делается это в следующем контексте: «Они (святцы – авт.) имеют довольно особенностей в сравнении с календарными памятниками, доселе известными… (следует длинная цитата из святцев с авторским объяснением несоответствий и неточностей)… Многие из означенных памятей неизвестны или в неканонизованных» 12 .
Добавим, что архиепископ Сергий, в отличие от Е. Е. Голубинского, не утверждает, что запись о царе Иоанне в названном документе относится именно к Ивану IV.
Была ли подготовка
По словам Л. Болотина, незадолго до революции 1917 года якобы шла подготовка и к общецерковному прославлению Ивана Васильевича. Будто бы в отделе рукописей ГБЛ среди документов фондов Святейшего Синода начала ХХ века хранится список подвижников благочестия, к канонизации которых готовился Синод. Там, наряду с именами блаженной Ксении Петербургской и святого праведного Иоанна Кронштадтского, святителей Игнатия Брянчанинова, Феофана Затворника и Филарета Московского, писателем А. Стрижевым было обнаружено и имя царя Иоанна Васильевича Грозного.
Мы сожалеем о том, что этот документ так и не был опубликован почитателями царя Иоанна. Однако не следует путать рассмотрение возможности канонизации с самой канонизацией. Особенно с учетом того, что праведность жизни и широкое почитание Ивана IV церковным народом, мягко говоря, вызывают сомнения.
В конце концов, каждый из нас имеет право на свое отношение к личности Ивана Грозного. Каждый из нас может относиться к нему с симпатией или антипатией, сочувственно или критически. Однако вопрос о том, был ли Иван IV причислен к лику святых, относится к области не личного отношения, а точного знания. Царь Иван Грозный никогда не был местночтимым святым. И пока мало данных за то, что он им когда-нибудь станет.
Священник Михаил Немнонов
Сергей Марнов
1 Непонятно, правда, в каком именно месте чтимый, но не будем придираться по мелочам.
2 Например, в архиерейский подворьях или при архиерейском богослужении вместо возгласа на часах «Молитвами святых отец наших…» произносится возглас «Молитвами святаго владыки нашего». А перед началом Литургии диакон обращается к священнику со словами: «Помолися о мне, владыко святый… Помяни мя, владыко святый…» Так и по освящении Даров: «Помяни мы, святый владыко, грешнаго…»
3 М. 2004. С. 256.
4 Голубинский Е.Е. «История канонизации святых русской церкви». М. 1903. С. 345.
5 Память его совершается 4 июня (22 мая по старому стилю).
6 День памяти 23 декабря (10 декабря по старому стилю).
7 Голубинский Е.Е. «История канонизации святых русской церкви». М. 1903. С. 345.
8 Там же. С. 358.
9 Там же. С. 263 – 264.
10 Архиепископ Сергий (Спасский). «Полный месяцеслов Востока». Т. III. С. 561.
11 Архиепископ Сергий (Спасский). «Полный месяцеслов Востока». Т. 1. С. 353-354. М. 1997.
12 Там же. С. 356-357.
Русская Православная Церквь отказалась канонизировать Распутина и Ивана Грозного
Москва, 4 октября 2004 г.
Для причисления к лику святых Ивана Грозного и Григория Распутина оснований нет. Об этом сообщил председатель Синодальной комиссии по канонизации святых митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в понедельник в Москве, сообщает РИА «Новости» .
«Подробно и тщательно изучив все доводы сторонников канонизации царя Ивана Грозного, комиссия пришла к выводу о том, что нет оснований ни для его прославления, ни для опровержения авторитетных общепризнанных выводов исторической науки. Подобное следует сказать и о кампании в поддержку канонизации Григория Распутина», — говорится в докладе митрополита Ювеналия. на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви.
Оценивая общие итоги пропагандистской кампании в поддержку канонизации Ивана Грозного, митрополит Ювеналий отметил, что «во-первых, сторонникам канонизации не удалось представить ни одного нового источника, опираясь на который можно было бы поставить под сомнение сложившуюся в исторической науке традицию в целом отрицательного изображения царствования и личности Ивана Грозного».
Во-вторых, не появилось исследований, которые опровергли бы такие злодеяния царя как многотысячные и чаще всего безвинные жертвы террора опричнины, гонения и убийства, в том числе и впоследствии канонизированных священнослужителейа, а также губительные последствия для страны внутренней и внешней политики второй половины его царствования. Митрополит Ювеналий напомнил и о многоженстве, из-за которого последние десять лет своей жизни Иван Грозный «был отлучен от причастия Святых Христовых Тайн». Кроме того, не удалось обнаружить и достоверных свидетельств почитания Ивана Грозного как святого в русском церковном народе.
Что касается Григория Распутина, то, согласно заключению Синодальной комиссии, «немногочисленные сочинения, приписываемые Распутину, свидетельствуют не только о богословском невежестве сибирского «старца», но и о его приверженности духовным настроениям, свойственным сектантам мистическо-харизматического толка». Остается открытым и вопрос о непосредственных связях Распутина с сектой «хлыстов».
«При этом неоднократно отмечавшиеся современниками гипнотические способности Григория Распутина, которые в конце петербургского периода своей жизни он совершенствовал под руководством профессионального гипнотизера, могут свидетельствовать не о благодатной одаренности Распутина, а о влиянии на него псевдомолитвенной, экстатической религиозности мистических сект», — сказал митрополит Ювеналий.
Он отметил также «безнравственность Распутина», которая выражалась в «безудержном пьянстве и разврате» и была неоднократно и неопровержимо засвидетельствована многочисленными и весьма авторитетными современниками (в том числе преподобномученицей Великой княгиней Елизаветой Федоровной, обер-прокурором Самариным, председателем совета министров Столыпиным).
Образы Ивана Грозного и Григория Распутина с начала 90-х годов преподносятся сторонниками их канонизации как символы особой «народной» религиозности, которая противопоставляется «официальной религиозности» Церкви. «Инициаторы этой канонизации не могут не сознавать, что само обсуждение такого прославления способно вызвать (и уже вызвало) смущение среди православных верующих, ведет к соблазну и дискредитации самой идеи канонизации святых», — отметил митрополит Ювеналий.
«Наша общая задача и ответственность не допустить расшатывания церковного корабля», — призвал глава Синодальной комиссии по канонизации святых.
Он сообщил также, что за последние четыре года (со времени прошлого Архиерейского Собора) в Собор новомучеников и исповедников Российских определениями Патриарха и Синода включены имена 478 подвижников. Таким образом, на сегодняшний день в Соборе новомучеников поименно прославлено 1588 святых.