«Наступила минута бросить все родное…» Дневник полкового священника
О. Митрофан Сребрянский служил на Дальнем Востоке в годы Русско-японской войны в 51-м Драгунском Черниговском полку Ее Императорского высочества Великой Княгини Елисаветы Феодоровны.
11 июня 1904 года
Отец Митрофан Сребрянский
5.30 утра, пора на вокзал; играет полковая музыка: «Всадники, други, в поход собирайтесь…» Итак, наступила минута бросить все родное, что так любил, для чего тратил силы: семью, жену, родителей, родных, духовных детей, церковь, школу, дом, библиотеку… Ох, Боже мой, как тяжело!.. Больно в сердце отозвался призыв бросить все и всех и идти в путь далекий на войну!..
Да, если бы не крепкая вера в святые принципы: «Вера, царь и дорогая Родина», то трудно было бы справиться с собою. Но сознание, что мы идем защищать эту «душу» русской жизни и ради этого жертвуем всем, одушевляет, и мы справляемся с собою, бодримся… Приехали на вокзал… масса народу всех званий и состояний… Господи, сколько любви, сколько искреннего сочувствия!.. У всех на глазах слезы, на устах молитвы и добрые пожелания!..
Вот пробиваются сквозь толпу два священника, о. Соболев и Гедеоновский, о. диакон Институтский и дорогие мои Ив. Ал. и Ев. Ген. с певчими. Начался пред вагоном напутственный молебен. Все кругом плачут, слезы душат и меня. О, незабвенные минуты этой прощальной молитвы! Вот где познается, как глубоко западает утешение религии; молились все действительно от души!
Да благословит Господь устроителей молебна!..
Подошел о. Аркадий Оболенский с причтом; о. Григорий говорил прочувствованное слово о святости предпринимаемого нами подвига, о необходимости бодриться, даже радоваться, что удостоились такого жребия. Кончилась молитва. Я с родными в вагоне; жена держит мою руку и смотрит в глаза мои с такой скорбью, что становятся вполне понятны слова святого Симеона Богоматери: «Тебе же Самой душу пройдет оружие!» Да, еще не сразила никого из нас японская пуля, а оружие уже прошло души наши. Оля, отец и мать плачут; дети, мои милые сиротки и Пясковские, держатся за мою рясу; и глаза всех на мне… Ох, тяжело, креплюсь, но чувствую: еще момент – и стон вырвется из груди моей и я дико, неистово разрыдаюсь…
Милая Оля, ей самой тяжело, а она меня утешает: как хорошо, что мы христиане. А в окно вагона смотрят не менее скорбные лица духовных детей – орловцев, беспрестанно входят в купе получить прощальное благословение, подают просфоры, подарки… И сколько любви и внимания в этих дарах: вот развертываю коробку – очищенные уже орехи сами как бы говорят: «Не портите зубы, мы уже покололи»; вот яблоки, апельсины, вино, консервы, нитки, иголки, шнурки; а вот и рогулечка костяная, чтобы батюшка в дороге занимался рукоделием, не скучал; книги; благослови, Господи, эту любовь Своею любовью!..
Под окном беспрерывно поют певчие: «Тебе Бога хвалим», «Под Твою милость прибегаем, Богородице», величание святому Митрофанию, «Аллилуйя» и др. Входит офицер и передает просьбу директора Орловского корпуса благословить кадетов, с радостью исполняю; я так любил всегда и кадетов, и их наставников; как отрадно было молиться с ними 8 ноября; да благословит Господь и их искренне религиозного отца — директора; с пути мысленно благословляю и его, и корпус. Простился с г-ном губернатором, с провожающими и снова в вагоне с родными… не верится, что вот сейчас все эти милые лица скроются с глаз надолго-надолго!..
Третий звонок, трубач подает сигнал ехать… сразу сердце упало. Еще раз прижал к груди своей жену и родных, но… сердце не камень, сколько ни крепись: все рыдают. Можно ли найти человека, который бы в эту минуту сдержал себя? Мне кажется, нет; по крайней мере, чего боялся я, то и случилось – разрыдался дико, страшно, казалось, вся душа выйти хочет куда-то, а пред глазами жена, почти упавшая на руки близких, родители, родные, народ… все рыдает. Господи, не дай переживать еще такие страшные моменты: кажется, не перенести.
Поезд пошел, я уже без удержу плачу на груди моего дорогого доктора Ник. Як. Пясковского, который провожает меня до Тулы. Вдруг взор мой упал на ясно видимую из вагона полковую церковь, и снова слезы и рыдания вырвались из груди моей… моя родная церковь, школа, дом… ведь каждый камень я знаю в них, а сколько пережито там сладких моментов религиозного восторга, общения молитвенного!.. Трудно не рыдать; все пережитое на том святом участке земли за семь лет при этом последнем взгляде пронеслось и вспомнилось в мгновение, и… естественно, я рыдал. Много значит участие в горе человека, особенно родного, друга; это испытал я на себе. Дорогой Коля всю дорогу до Тулы старался развлечь меня, хоть немного забыть столь внезапно наступившее одиночество, и, могу сказать по совести, его участие много облегчило мне горечь разлуки…
Вот и родная Отрада. Яков выехал встретить меня на Степенном… Благословил я из окна вагона столь памятную и любезную мне рощу, Малыгину аллею, мой садик. Как я любил там гулять, размышлять, копаться, читать… прощайте, милые места, когда-то увижусь с вами? Мценск, и снова незабвенные лица духовных детей – Бойкины, Александрова и другие встречают меня; идем в вокзал; буфетчик, приняв благословение, подарил мне к чаю банку чудного меда… Слезы, благословение, молитвы, пожелания и здесь; Орел как будто еще не кончился, дорогой Орел. На станции Бастыево пришли проводить меня гг. Проташинские, ехали с нами одну станцию. Она (Евгения В. Проташинская) подарила мне ложку, прося ею есть и вспоминать ее.
Все родное проехали, на станциях никто уже не встречает; сидим в вагоне и беседуем о жгучем для нас недавнем прошлом и будущих трудах. Что-то будет? Что? Воля Божия, без которой и волос не падает с головы человека. Дай же, Господи, смириться под Твою крепкую, мудрую и любящую руку! Подъезжаем к Туле, встречает комендант г-н Пороховников – чудный человек, ведет нас осматривать привокзальную новую церковь-школу… Я просто поражен: масса света, прекрасный иконостас из серого мрамора, а живопись монахинь-сестер Дивеевского монастыря выше всех похвал…
Подали телеграмму от Ивана, извещает, что Оля после молебна и слова о. Аркадия Оболенского успокоилась; о, дай Боже. Спасибо дорогому Ивану, теперь и я поеду далее покойнее. Переехали на Тулу Сызрано-Вяземскую, сели в вагоны; простился с моим утешителем – Колей (доктором) и снова со слезами поехал на Ряжск, где стоянка два часа и обед. Устроились с Михаилом Матвеевичем по-домашнему.
Окончился навеки памятный день 11 июня; слава Господу, помогшему перенести его; дай, Боже, силы дождаться счастливого дня возвращения!
ПРИМЕЧАНИЯ
О. Митрофан Сребрянский, автор писем, бездетен, но у него на воспитании три племянницы-сироты. — Здесь и далее примечания издания 1906 г .
Супруга о, Митрофана.
Доктор, свояк о. Митрофана.
О. Митрофан в свободные минуты занимался рукоделием.
И церковь, и школа, и дом устроены почитателями о. Митрофана.
Станция в двадцати четырех верстах от г. Орла, где о. Митрофан ежегодно гостил на даче.
Кучер помещицы Краш., почитательницы о. Митрофана.
Иван Арc. Рождественский, инспектор Ломжинской мужской гимназии, свояк о. Митрофана.
Делопроизводитель Черниговского драгунского полка
Как вести молитвенный дневник
- Приложите старания к тому, чтобы писать в дневнике каждый день. Наш Творец заслуживает вашего полного внимания и отношений. Единственный путь строить отношения – регулярно принимать в них участие.
- Периодически (ежемесячно или поквартально) возвращайтесь и перечитывайте свой дневник. Не забудьте записать все полученные на молитвы ответы.
- Если вы не можете придумать, что написать, постарайтесь регулярно, ежедневно молиться
- Не повторяйте помногу одни и те же слова, лишь ради того, чтобы продлить время молитвы — «Рука Божья не сократилась, чтобы спасать, и ухо его не сократилось, чтобы слышать» (Исайя 59:1). Верьте в то, что Бог знает все и слушает молитвы и следуйте заповеди Христа:
«А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны. не уподобляйтесь им, ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него.» (Матфея 6:7-8) - Если кто-то из членов вашей семьи обнаружит ваш дневник (а вы не хотите, чтобы они узнали все ваши секреты), вежливо попросите их не читать и не рассказывать о дневнике другим людям. Скажите, что он для вас много значит, что вы будете признательны, если это останется между вами и Богом.
- Не забывайте прятать его. Не скрывайте ничего, когда пишете, как бы ни смущали вас некоторые вещи. Бог готов услышать все, что вы хотите Ему сказать. Просто не давайте его читать людям. Это личное, и то, что происходит между вами и Богом, никого больше не касается.
- Пусть часть ваших молитв будет посвящена поклонению и не забывайте прославлять Бога тем, как вы живете.
- Молитесь от всего сердца и не отказывайтесь от успеха в жизни, твердо стойте в своей вере. Храните надежду и никогда не сдавайтесь.
- Если у вас приступ писательского ступора, вы можете просто переписать цитату из Священного Писания и позднее, если этот текст вас вдохновляет, поразмышлять над ним.