Операционные комнаты часто бывают холодными. Часто пациент спрашивает: «Почему здесь так холодно?» И ответ, почти всегда: «Это помогает снизить риск заражения …»
Проблема в том, что это полностью ложно. На самом деле, операционные комнаты в холодном состоянии на самом деле увеличивают риск заражения! Почему это так? Когда температура тела пациента остывает, риск заражения повышается.
Температура тела и инфекции
Оказывается, одним из важнейших факторов предотвращения инфекции является адекватность кровотока и снабжение тканей кислородом. В холодных условиях кровеносные сосуды вашей кожи сжимаются (поэтому ваша кожа бледнеет в холодную погоду). Ваше тело сужает кровеносные сосуды в холодных условиях, чтобы не тратить тепло — этот процесс называется themoregulation .
Вторым фактором является то, что ваша иммунная система фактически ослаблена переохлаждением. Поэтому поддержание нормальной температуры тела во время операции поможет вашему организму бороться с инфекцией.
Так почему так холодно в операционной?
Настоящая причина, по которой операционные залы остаются такими прохладными, — это для удобства персонала операционной, особенно хирурга. При длительном ношении стерильного халата, особенно при нахождении под теплом или при освещении, ваш хирург может сильно нагреваться. Комнату часто держат в прохладе, чтобы хирургу и персоналу было комфортнее.
Что ты можешь сделать?
- Попросите, чтобы в комнате была разумная температура.
- Сообщите персоналу, когда вам холодно, и попросите теплые одеяла.
- Специальные согревающие устройства могут использоваться, чтобы согревать вас во время операции, не нагревая всю комнату. Спросите своего анестезиолога об использовании такого устройства.
Многие люди, в том числе некоторые сотрудники операционной, с удивлением узнают эти факты, так как многие думали, что холодные комнаты предотвращают заражение. Однако, поскольку становится все более понятным, что температура является важным фактором, используемым для предотвращения инфекции, эта проблема решается. В настоящее время большинство операционных процедур требуют определенных шагов, таких как использование нагревательных приборов, для любой хирургической процедуры в течение определенного периода времени.
Как уже упоминалось, лучшее, что вы можете сделать, это попросить согреться. Несмотря на то, что хирурги и другие сотрудники OR хотят чувствовать себя комфортно, их приоритетом является ваш комфорт, и если они знают, что вам холодно, они обязательно предпримут вышеупомянутые шаги, чтобы обеспечить вам комфорт.
Светлана Андреева (фамилия и имя изменены по ее просьбе. — Ред.) работала в реанимациях двух федеральных больниц и одной городской. Говорит, что больше пяти лет там трудиться не рекомендуют — из-за тяжелой работы начинаешь черстветь к пациентам. Но она пока уходить не собирается. По ее словам, реанимация — это сердце больницы, и, как это не парадоксально звучит, там постоянно кипит жизнь.
Пациент повесился на ремне
Работать в реанимации я решила еще на последнем курсе медицинского колледжа. Конечно, знала, что там тяжело, большая текучка, не все выдерживают нагрузку. Но от этого было еще интереснее.
В первые дни работы очень боялась. Представляла, что меня ожидает — постоянные смерти, больные, лежащие в коридорах, потому что нет мест в палатах, пациенты с пролежнями до костей. Я была к этому готова. Но одно дело, знать, а другое — увидеть воочию. Первое, что меня поразило в реанимации — это отношение врачей к пациентам. Некоторые, например, называли между собой больных «кАличами» (то есть калеками) . Пациент лежит в сознании, а врач такой: «Ой, еще один «кАлич” приехал».
Большая проблема отделения реанимации — это нехватка медицинского персонала.
Например, одна реанимационная сестра по внутреннему распорядку больницы должна наблюдать за тремя пациентами, только один из которых может быть «тяжелым» (то есть, например, на искусственной вентиляции легких). Когда я работала в городской больнице, на одну медсестру приходилось минимум десять пациентов. Из них трое могли быть в тяжелом состоянии. В этом случае невозможно каждому уделить должное внимание. Например, пациенты, которые лежали без сознания, «ходили под себя». Потому что медсестры не успевали поставить им мочевые катетеры. Бывало, больной в сознании просил судно, но некому было его подать.
Из-за нехватки медперсонала в отделении случались и более жуткие истории. Однажды у нас был пациент — молодой парень 26 лет. Он лежал на койке возле поста медсестры, так как других мест не было. Ночью сестра уснула. А утром обнаружила, что парень повесился на ремне. Конечно, она должна была дежурить, но из-за огромного количества больных просто выбилась из сил. И не досмотрела.
Никто не хочет работать
Из-за нехватки мест больные нередко лежат прямо в коридорах. Чаще всего там размещают пациентов, которые не требуют особого внимания. Если человеку необходим суточный мониторинг — например, постоянное измерение давления или искусственная вентиляция легких, он будет лежать в палате. Еще в коридорах размещают психически нестабильных больных — тех, кто опасен для себя и окружающих. В этом случае мы их связываем специальными медицинскими вязками, потому что они непредсказуемы. Могли накинуться на медперсонал, схватить скальпель или выпрыгнуть из окна. А беспрерывно следить за ними некому.
Когда в больнице были проверки, пациентов, по возможности, выписывали или старались не брать. Лишь бы не размещать в коридорах, потому что это запрещено. Ну а что делать? Допустим, построят другую больницу или расширят отделение. А кто туда пойдет работать? У нас нехватка персонала.
Больного без сознания положено переворачивать каждые два-три часа, чтобы на теле не появлялись пролежни. Но чисто физически одной девочке-медсестре 23–25 лет, да даже двум, бывает не под силу повернуть пациента и один раз. Помню, привезли однажды больного на каталке после операции. Его надо переложить на кровать. А мужчина весит под 140 килограммов. Ну и как с ним справиться? И таких больных могло быть по десять человек в день. Чтобы укладывать их на кровать, переворачивать, нужны специальные подъемные конструкции. Но в больнице их не было. В итоге за пару лет я заработала себе три грыжи позвоночника.
Медсестрам должны помогать санитары. Но их тоже катастрофически не хватает. После того как правительство повысило врачам и медперсоналу зарплаты, в некоторых больницах всех младших сестер и санитаров под шумок перевели в уборщицы. То есть, по факту, они остаются медработниками, но получают в два раза меньше, чем должны. Например, младшая сестра в среднем зарабатывает 16 тысяч рублей, а на ставке уборщицы она получает восемь. Кто захочет за такие деньги работать? Никто.
Пять перчаток на сутки
Был у меня случай в отделении реанимации городской больницы. Моей пациентке стало плохо, она посинела. Подозрение было на тромбоэмболию легочной артерии (внезапная закупорка артерии, которая снабжает легкие кровью. — Ред.). Ей не могли помочь, она умерла, так как не было необходимого лечения. То есть оно существует, но очень дорогостоящее, это сложная операция, которая проводится под рентгеном — через бедренную артерию вводится катетер до тромба и препарат, который его растворяет. Но такой технологии в нашей больнице нет.
Да и вообще, о каких дорогостоящих методиках можно говорить, если на суточное дежурство нам — медсестрам — выдавали всего пять пар стерильных перчаток. В реанимации ты к каждому пациенту подходишь не меньше ста раз. И при каждом контакте с новым больным ты должна менять перчатки. А у меня пять пар на сутки и минимум десять пациентов.
Забыли полотенце в ране
Еще одна проблема — неквалифицированные врачи, которые встречаются в наших больницах. К нам приезжали специалисты из других стран и говорили, например, так: «Мы делаем торакальную операцию на опухоль легких один-два раза в месяц». По медицинским показаниям эти операции проводятся в очень редких случаях. Но у нас их делали на любой онкологической стадии и чуть ли не каждый день, потому что большинство врачей писали диссертации на эту тему. Давали надежду пациенту, оперировали, а в итоге он умирал. Я бы, конечно, не хотела попасть на операционный стол к некоторым врачам, с которыми работала.
Были случаи, когда во время операции внутри пациента забывали вату или перевязочный материал. Сейчас за этим стараются строго следить: в конце операции сестра обязательно пересчитывает весь материал (стерильные бинты, салфетки, тампоны, вата. — Ред.). И только после этого хирург зашивает рану. Но все равно случаются истории.
Допустим, у пациента во время операции массивное кровотечение. В таком случае на рану кладут стерильное полотенце, но оно все затекает кровью так, что его становится уже не видно, от кишок не отличить. Поэтому бывало, рану зашивали вместе с этим полотенцем. Естественно, в реанимации уже после операции у пациента поднималась температура, и начиналось воспаление. Его снова везли к хирургу на операционный стол, чтобы разобраться, что случилось. И там уже обнаруживали проблему.
За это виновного человека могут лишить зарплаты, уволить. Но за пределы отделения эту историю вряд ли вынесут. По крайней мере, родственникам никто не скажет, что этот конкретный врач виноват.
«Мне зомби мерещатся»
У нас очень трудно с врачебной этикой и психологической поддержкой. Иногда врачи и медсестры не знают, как пациента поддержать, не говоря уже о родственниках.
В самом начале работы в городской больнице у меня был пациент с черепно-мозговой травмой. Парень, 23 года. Он был в сознании, но из-за полученных травм у него периодически случались галлюцинации. Однажды я к нему зашла в палату, а он говорит: «Девушка, здесь есть кто-то кроме нас с вами?». Я отрицательно качаю головой и спрашиваю: «Что случилось?» Он отвечает: «Мне зомби мерещатся». Я осталась с ним на некоторое время, подержала за руку. Вроде успокоился. Но так удается далеко не всегда. Поэтому, если пустить родственников в реанимацию, они, конечно, могли бы очень помочь медперсоналу. В первую очередь, в уходе за пациентом — переодеть, помыть, перевернуть. Да и психологически поддержать своего близкого. Доброе слово тоже лечит.
Есть и еще один важный момент. В реанимацию попадают с тяжелыми травмами, заболеваниями. Иногда родственникам надо дать возможность попрощаться с близкими.
У меня был случай. Пришла мамочка к ребенку в больницу. Ей до этого говорили, что малыш точно умрет, у него врожденная аномалия мозга, эта болезнь не совместима с жизнью. Она была настолько измучена этой трагической историей, видимо, на грани отчаяния. И вот за два дня до того, как ребенок скончался, она подошла ко мне на пост и как-то совершенно хладнокровно спросила: «Когда он уже умрет?». В тот день врач ее не пустил в реанимацию, решил, что в состоянии психологического шока она могла бы навредить ребенку. А через два дня малыш умер.
Безусловно, далеко не все родственники готовы увидеть своего близкого в плачевном состоянии. Может начаться истерика, паника. Человек может даже рядом лечь. Об этом говорят противники пропуска родных в реанимацию.
Но лично я считаю, что, если бы наши отделения стали более открытыми, удалось бы немного улучшить внутренний распорядок. Возможно, родственники могли бы повлиять на те ситуации, в которых мы — медперсонал — бессильны. На все наши претензии — будь то больные в коридорах или пять перчаток на сутки, начальство может дать короткий ответ: «Что-то не нравится — пиши заявление на увольнение».
Серафима Таран
Читайте «МК в Питере» на Google News
Можно ли навещать родных в реанимации?
В клиниках Евросоюза и США родные уже давно свободно посещают членов своих семей, находящихся в реанимационных палатах. В России, Украине это право также закреплено в нормативных актах. В Беларуси пока нет единого подхода и документа. Законом посещения не запрещены. Но среди медиков бытовало и до сих пор бытует мнение, что родственники в реанимации будут только мешать, писать жалобы и заносить дополнительные инфекции.
— Это старый советский подход, от которого нужно уходить, — считает Александр Дзядзько, главный внештатный анестезиолог-реаниматолог Минздрава. — Посещение родственниками пациентов в отделениях реанимации — обязательный компонент ухода и лечения в большинстве стран мира. Во-первых, это положительно влияет на самого пациента: людям в тяжелом состоянии необходимо видеть родные лица и ощущать поддержку семьи. После операции, на фоне боли и дискомфорта, пациент оказывается в непривычной, пугающей обстановке, где круглосуточно горит свет, шумит оборудование, вокруг незнакомые люди в белых халатах и т.д. В этой обстановке у пациента, особенно пожилого, нередко наступает срыв адаптации, он теряет ориентацию во времени, пространстве, что проявляется в виде психоза (делирия). И врачам, помимо основного лечения, нужно еще принимать дополнительные меры по предупреждению неконтролируемого поведения пациента и его последствий.
Во-вторых, посетители в реанимации — это стимул для более качественного оказания помощи, своего рода дополнительный контроль.
В-третьих, родственники — еще один ресурс для помощи медперсоналу в уходе и ранней реабилитации пациентов. Они могут помочь помыть, покормить подопечного, что вполне естественно. Некоторые медики возражают, мол, «родственники начнут писать жалобы, что их заставляют кормить и убирать за больным, хотя это функция медперсонала», и т.д. Этого можно избежать, если объяснить родным, что поднять человека на ноги — наше общее дело, и кто, как не родственники, должны быть заинтересованы в его быстрейшем выздоровлении.
Доводы о том, что посетители принесут какие-то микробы, несостоятельны, это миф. Основная наша проблема — внутрибольничные инфекции, а не внешние. Поэтому считается, что необязательно упаковывать посетителей в халаты, достаточно бахил, чтобы просто не заносилась уличная грязь. Использование одного и того же халата, который по очереди надевают посетители разных пациентов, с точки зрения больничной гигиены, более опасно.
Пускать родных в отделения реанимации нужно еще и для того, чтобы люди видели состояние пациента и его динамику, какую помощь и усилия прикладывают для его спасения. Важно, чтобы родственники понимали: не все в нашей власти, состояние может ухудшаться по объективным причинам, а не потому, что мы недосматриваем пациента или его «залечиваем». Таким образом, открытость реанимаций поможет избежать непонимания, конфликтов и жалоб.
На данный момент в Минздраве подготовлено письмо для стационаров о порядке допуска посетителей к пациентам в отделениях реанимации. Мы считаем, что этот документ должен регламентировать общие правила, а конкретные условия прописываться на местах с учетом специфики отделений, — подытоживает Александр Дзядзько.
Чем родные могут помочь в уходе?
Реанимационные палаты в Беларуси в большинстве своем — это не одиночные комнаты, а палаты на 2−6 человек, в которых вместе находятся и женщины, и мужчины. По штатному расписанию в большинстве этих отделений на 6 человек приходится один врач и одна медсестра на 3 пациентов. У медсестер много функций: они выполняют назначения врача (инъекции, прием лекарств), кормят пациентов, транспортируют их на рентген, выполняют все процедуры по медицинскому уходу.
— Обязательно дважды в день мы умываем пациентов и проводим гигиену интимных мест. Медсестры также полностью моют подопечных, поворачивают и передвигают, чтобы не было пролежней, кормят, помогают восстанавливать утраченные навыки на стадии реабилитации. И помощь родных здесь очень пригодилась бы. Это не освободило бы нас от нагрузки, просто пациенту было бы комфортнее, — объясняетЕкатерина Снецкая, старшая медсестра отделения анестезиологии и реанимации № 5 Минского научно-практического центра хирургии, трансплантологии и гематологии. — В целом, когда человек видит вокруг родных, он чувствует себя защищенным и успокаивается.
— Кроме того, пациентам необходимо общение. Медсестрам некогда поговорить с каждым, и мы чужие люди. А когда человек общается с родными, у него активизируются воспоминания, улучшается настроение. Когда родственники, например, подбадривают: «Папа, давай, мы тебя ждем, скоро на рыбалку», — это хорошо мотивирует на скорейшее выздоровление, — добавляет медсестра отделения Надежда Голубкова.
— По нашим наблюдениям, если родные часто навещают пациента в реанимации и помогают, он восстанавливается быстрее, это факт, — говорят медсестры.
Нужна ли спецодежда для посещения?
Как правило, посетителей отделений реанимации просят надеть бахилы и одноразовые халаты. Это культура посещения стационара. Сегодня в крупных больницах предусмотрены киоски, где можно их приобрести. В некоторых стационарах халаты выдают для каждого посетителя.
— Но в целом, по современным представлениям, это не нужно, — говорит Александр Дзядзько. — Посетитель может пройти к пациенту в «своей» одежде, если она не загрязнена.
Можно ли приносить в реанимацию еду из дома?
— В отделениях реанимации не предусмотрено хранение продуктов в холодильнике, поэтому можно приносить еду только для разового потребления, — рассказывает Ольга Светлицкая, реаниматолог городской клинической больницы скорой медицинской помощи Минска (ГК БСМП). — Перечень продуктов нужно обсуждать с лечащим доктором. Мы обычно просим приносить питьевую негазированную воду, морсы, маленькие 200-граммовые пачки сока, протертый в блендере суп, бульон из свежей курицы. Из молочных продуктов могут быть йогурты с бифидо- и лактобактериями, и лучше из серии детского питания, потому что это качественные, «нежные» продукты, которые легче усваиваются в тяжелых состояниях. В реанимациях большинство пациентов малоподвижны, не могут присесть, им необходимы поильники. Либо можно принести обычные пластиковые трубочки с изогнутым концом.
Что необходимо из средств гигиены?
В отделениях реанимации точно пригодятся гигиенические салфетки, памперсы, одноразовые клеенки. Туалеты для пациентов здесь не предусмотрены (за исключением редких отделений после реконструкции). Поэтому пациенты ходят в судно или подгузники. Памперсы в основном нужны для защиты от каловых масс, так как для отвода жидкости людям обычно ставят мочевые катетеры, через которые моча выходит в специальный мешок.
— Врачам важно знать количество мочи (диурез), чтобы контролировать состояние пациента, поэтому мы используем катетеры. Как только человеку становится лучше и он может самостоятельно контролировать функцию мочевого пузыря, мы их вынимаем, — поясняет Ольга Светлицкая.
Также нужен шампунь, расческа, поскольку в реанимации пациентам моют голову. Для мужчин просят бритву (бритвенный станок).
Можно ли принести свою одежду?
В реанимационных отделениях пациенты лежат либо без одежды, либо в специально скроенных сорочках с завязками или кнопками на плечах, чтобы в экстренных ситуациях у врачей был свободный доступ ко всем участкам тела, особенно в области груди и шеи.
Все вещи пациента, в том числе нательное белье, сдаются на хранение, и к ним нет доступа до его перевода в плановое отделение или выписки.
Фотография используется в качестве иллюстрации. Фото: Дарья Бурякина, TUT.BY
— В реанимациях, предназначенных для оказания экстренной помощи пациентам в критических состояниях (ожоговая, хирургическая, нейрохирургическая и др.), приносить свое белье не разрешат. Оно и не нужно. Пациенты, как правило, без сознания, на их теле укреплены датчики различной аппаратуры. В реанимациях терапевтической направленности (например, пост интенсивной терапии в инфарктном отделении, где пациенты в сознании) могут быть послабления. Но когда человек выходит на стадию реабилитации, мы во всех отделениях разрешаем приносить ему нижнее белье (майки и трусы), каждый день оно должно быть свежим, — объясняет Ольга Светлицкая.
Можно ли в реанимации пользоваться гаджетами?
Этот вопрос не урегулирован, и каждая больница решает его по-своему.
— В нашем отделении мы не разрешаем иметь телефоны под боком. Пациенты бывают разные и лишний предмет в руках может представлять опасность. Кроме того, это может мешать другим пациентам, — поясняет Ольга Светлицкая. — Если возникает необходимость позвонить, врачи никогда не откажут и сделают такой звонок родственникам. Также в отделениях реанимации есть обычный стационарный телефон, по которому родные могут узнавать о состоянии пациента, беседовать с лечащим врачом. Все индивидуально. К примеру, у нас уже около месяца лежит молодой человек с тяжелой пневмонией. Можно понять его эмоциональное состояние от длительного пребывания в отделении, страх от пережитого. Мы разрешили ему планшет с наушниками, чтобы он мог смотреть кино и отвлекаться.
Когда могут отказать в посещении?
Заведующий отделением или лечащий врач вправе ограничить посещение пациентов в реанимации, если родственники болеют инфекционными заболеваниями, если они нетрезвы. Также могут ограничить посещение детям до 14 лет.
— Это делается для защиты психики ребенка. Не все дети легко воспримут, например, маму в тяжелом состоянии, с торчащими из тела проводами и трубками, — поясняет Ольга Светлицкая. — Вопрос посещения несовершеннолетними мы решаем индивидуально, в зависимости от клинической ситуации и перспектив пациента.
— Также врач может не пустить посетителя, если сам пациент против. Кого видеть — определяет именно пациент, если он в сознании, адекватен и дееспособен, — дополняет Александр Дзядзько. — За границей часто это оговаривают до операции. Конечно, в случае экстренной ситуации, когда заранее эти условия не оговариваются, решение, кого пропустить к пациенту, а кому отказать, принимают индивидуально.
Можно ли родителю лежать в реанимации с ребенком?
— Взрослые, как правило, не могут находиться в детских реанимациях с ребенком круглосуточно, так принято во всем мире, — говорит Оксана Свирская, главный внештатный детский анестезиолог-реаниматолог Минздрава, заведующая отделением анестезиологии и реанимации (с палатами для новорожденных детей) РНПЦ «Мать и дитя». — Родителям разрешается только активно посещать детей. Но в Беларуси есть клиники, где в отделениях реанимации уже созданы условия для совместного пребывания. Например, в городской детской инфекционной клинической больнице (ГДИКБ).
— В нашем отделении дети находятся в изолированных боксах (отдельных комнатах), чтобы не распространять инфекцию. И без помощи взрослого здесь не обойтись, — поясняет Максим Очеретний, заведующий отделением анестезиологии и реанимации № 2 ГДИКБ. — Медсестра не может круглосуточно находиться с ребенком, так как на нее приходится три пациента. Поэтому и было принято решение госпитализировать ребенка вместе с родителем. Так и детям спокойно, и маме. Она рядом, видит, какую помощь оказывают ее ребенку врачи и медсестры, у нее не возникает сомнений и вопросов по лечению. Это очень хорошая практика.
Также родители могут быть с детьми в реанимации для ожоговых пациентов ГК БСМП.
— В нашем отделении мы не просто приветствуем — мы настоятельно просим родителей находиться с детьми круглосуточно. Когда мама рядом с ребенком, он активен, лучше ест, ему меньше нужно седативных лекарственных средств, — говорит заведующая отделением Лариса Золотухина.
Можно ли посещать недоношенных детей?
— Если ребенок рождается намного раньше положенного срока, он разлучается с матерью, так как должен находиться в специальных условиях — инкубаторах, подключенный к системе жизнеобеспечения, — поясняетОксана Свирская. — Но мама и папа могут посещать таких деток. У нас это принято очень давно. Почему это важно? Для матери разрыв с ребенком — большой стресс, часто она может испытывать чувство вины за преждевременные роды и слабое здоровье малыша. Поэтому она должна видеть его, ощущать себя состоявшейся матерью. Конечно, вид младенца в различных проводах, на искусственной вентиляции легких может пугать, но мы просим мам не плакать, объясняем, что они должны излучать только положительную энергетику, настраивать своего малыша на выздоровление. Родители должны знать, что происходит с их чадом, понимать динамику его состояния. Как раз во время посещения малыша мы рассказываем им, для чего вся эта аппаратура, отвечаем на любые их вопросы по здоровью ребенка. Родители могут погладить его, поговорить с ним. Многие вяжут для них шапочки, варежки, пинетки. Мы также просим обязательно назвать малыша, чтобы наши врачи и медицинские сестры обращались к нему по имени.
А вот кормить грудью при посещениях невозможно, поскольку наши маленькие пациенты не могут сами сосать, питаются через желудочный зонд, и у нас пока нет технических возможностей для использования сцеженного материнского молока. Но мы советуем мамам сцеживаться и сохранять молоко. Многие замораживают его для будущего кормления.
— В нашей реанимации родители могут навещать детей с 13.00 до 14.00. Если кто-то не может в это время, поскольку много иногородних, все решается индивидуально с лечащим врачом. Когда угроза для жизни ребенка ликвидируется, его вместе с мамой переводят в плановое отделение, где они уже находятся вместе до выписки, — рассказала Оксана Свирская.
Оплачивается ли питание и больничный, если взрослый лежит с ребенком?
По закону, родитель ребенка до 3 лет обеспечивается питанием за счет бюджета. Если ребенок старше, родные уже питаются в больнице за свой счет. Как правило, для этого предусмотрены буфеты.
Если ребенок в возрасте до 5 лет, больничный родителю выдадут на весь период стационарного лечения. Если ему от 5 до 14 лет или ребенок-инвалид в возрасте до 18 лет, больничный также могут выдать на весь период, но для этого уже нужно заключение лечащего врача и заведующего отделением, что ребенок нуждается в дополнительном уходе.
Плановые отделения: что можно приносить туда?
В отличие от реанимаций, в обычных отделениях больниц родные могут посещать членов своей семьи свободно. Время посещений вывешено в холле больницы, на сайте стационаров. Также в таких отделениях есть холодильники, где можно хранить принесенные из дома продукты. Ассортимент продуктовых передач должен соответствовать разрешенному врачом списку. Разрешается хранить небольшое количество продуктов, при этом пакет нужно подписывать (ФИО, палата, дата получения передачи) и следить за сроком годности продуктов. Если он истек, их выбросят.
Могут ли пациенты покидать плановые отделения? Например, съездить домой?
Правила внутреннего распорядка это не разрешают.