Герой незабвенного классического произведения Чарльза Диккенса Рождественская песнь в прозе Боб Крэтчит надеялся провести Рождество с семьей. «‘Если только это вполне удобно, сэр’, – просил он своего начальника, мистера Скруджа.
‘Это совсем неудобно, – сказал Скрудж, – и недобросовестно. Но если я удержу с вас за это полкроны, вы ведь будете считать себя обиженным, не так ли?..
Однако, – продолжал Скрудж, – вам не приходит в голову, что я могу считать себя обиженным, когда плачу вам жалованье даром?’
Клерк заметил, что это бывает один раз в году.
‘Довольно слабое оправдание для того, чтобы каждый год двадцать пятого декабря запускать руку в мой карман’, – сказал Скрудж”1.
Для Скруджа, как и для любого эгоистичного, или «плотского”, человека, жертва не бывает удобной.
Плотский человек склонен думать лишь о самом себе – не только ставить себя на первое место, но и практически никогда не ставить никого на второе место, включая Бога. Для плотского человека жертва не есть что-то естественное. Он обуян неуемной жаждой иметь еще больше. Ему необходимо все время как бы «опережать” свой доход, так что понятие «достаточно” становится для него вечной иллюзией, как это было и с мистером Скруджем.
Поскольку плотский человек стремится собрать или потребить все сразу, Господь поступил мудро, повелев древним Израильтянам жертвовать, причем не последними и не худшими животными, но первенцами, не остатками урожая, но первыми плодами (см. Второзаконие 26:2; Мосия 2:3; Моисей 5:5). Истинная жертва от начала была отличительным знаком верных.
Среди тех, кто не жертвует, есть две крайности: богатый скопидом, который просто не отдаст, либо бедняк, нищий, считающий, что он не в состоянии отдавать. Но как можно попросить того, кто голодает, есть еще меньше? Существует ли та черта бедности, за которой не требуется жертва, или есть ли семья настолько нищая, чтобы она могла не платить десятину?
Господь часто обучает нас с помощью экстремальных ситуаций, чтобы проиллюстрировать тот или иной закон. История о вдове из Сарепты – пример крайней бедности, помогающий представить учение о том, что милосердие не может нарушить жертвы – как оно не может нарушить и правосудия. По сути, вернее измерять жертву не тем, что человек отдает в жертву, а тем, чем человек жертвует, отдавая (см. от Марка 12:43). Вера познается не тогда, когда хранилище полно еды, а когда в нем пусто. В такие разоблачающие моменты кризис не созидает характер – он обнажает его. Кризис – это проверка.
Вдова из Сарепты жила во дни Пророка Илии, по слову которого Господь навел на землю засуху на три с половиной года (см. от Луки 4:25). Голод становился настолько тяжелым, что многие уже находились на грани смерти. В таких обстоятельствах мы и застаем эту вдову.
Господь говорит Илии: «Встань и пойди в Сарепту… Я повелел там женщине вдове кормить тебя” (3-я Царств 17:9). Интересно, что Илия не получает повеления пойти в Сарепту до тех пор, пока вдова и ее сын не оказываются на грани смерти. Именно в этот крайне тяжелый момент – перед угрозой голодной смерти – будет испытана ее вера.
Придя в город, он видит, что она собирает дрова.
«И подозвал он ее, и сказал: дай мне немного воды в сосуде напиться.
И пошла она, чтобы взять; а он закричал вслед ей и сказал: возьми для меня и кусок хлеба в руки свои.
Она же сказала: жив Господь, Бог твой! У меня ничего нет печеного, а только есть горсть муки в кадке и немного масла в кувшине; и вот, я наберу полена два дров, и пойду, приготовлю это для себя и для сына моего; съедим это, и умрем” (стихи 10–12).
Разумеется, горсть муки – это очень мало, ее хватило бы, пожалуй, лишь на одну порцию. И в этом свете ответ Илии просто обескураживает. Послушайте: «И сказал ей Илия: не бойся, пойди, сделай, что ты сказала; но прежде из этого сделай небольшой опреснок для меня” (стих 13, курсив мой. – Л. Г. Р.).
Разве это не звучит эгоистично – просить не просто последний кусок, но, может быть, и единственный кусок? Разве наши родители не учили нас уступать другим людям, не учили, что джентльмен должен уступать даме, тем более голодающей вдове? Выбор за ней: поесть ли самой или пожертвовать последней едой и приблизить тем самым свою смерть. Может быть, она и пожертвовала бы своей пищей, но могла ли она пожертвовать едой, предназначенной для ее голодного сына?
Илия понимал учение о том, что благословения приходят после испытания нашей веры (см. Ефер 12:6; У. и З. 132:5). Он не был эгоистом. Как слуга Господа, Илия был здесь затем, чтобы давать, а не брать. Вернемся к повествованию:
«Но прежде из этого сделай небольшой опреснок для меня, и принеси мне; а для себя и для своего сына сделаешь после.
Ибо так говорит Господь, Бог Израилев: мука в кадке не истощится, и масло в кувшине не убудет до того дня, когда Господь даст дождь на землю.
И пошла она и сделала так, как сказал Илия; и кормилась она, и он, и дом ее несколько времени.
Одна из причин, по которой Господь иллюстрирует учения на примере самых крайних обстоятельств, состоит в том, чтобы лишить нас оправданий. Если Господь ожидает даже от беднейшей вдовы, что она отдаст свою лепту, то что уж говорить о других людях, которым кажется, что жертвовать – это неудобно или нелегко?
Епископы и миссионеры должны решительно и с верой обучать бедных платить десятину. Такой настрой, как «они не могут себе этого позволить”, следует заменить на убеждение «они не могут позволить себе не делать этого”.
Первое, что должен сделать епископ, чтобы помочь нуждающимся, – это попросить их исправно платить десятину. Подобно той вдове, если бедная семья сталкивается с выбором – заплатить десятину или поесть, они должны заплатить десятину. Епископ может помогать им с едой и другими основными потребностями, пока они не станут материально независимыми.
В октябре 1998 года ураган «Митч” принес разрушения во многие районы Центральной Америки. Президент Гордон Б. Хинкли очень переживал за пострадавших от этого бедствия, многие из которых лишились всего – еды, одежды и всех пожитков. Он посетил Святых в городах Сан-Педро-де-Сула и Тегусигальпа в Гондурасе, а также город Манагуа в Никарагуа. И, подобно словам Пророка Илии, исполненным любви к голодающей вдове, современный Пророк обратился с аналогичным призывом к жителям каждого из этих городов: жертвовать и повиноваться закону десятины.
Как же можно просить таких бедняков о жертве? Президент Хинкли знал, что поставки продовольствия и одежды, которые они получили, помогут им пережить кризис, но его забота и любовь к ним простирались гораздо дальше. Сколь бы ни важна была гуманитарная помощь, он знал, что самая главная поддержка приходит от Бога, а не от человека. Пророк хотел помочь им раскрыть отверстия Небесные, как это было обещано Господом в Книге Малахии (см. Малахия 3:10; Мосия 2:24).
Президент Хинкли объяснил им: если они будут платить свою десятину у них на столе всегда будет еда, они всегда будут одеты, и у них всегда будет крыша над головой.
Когда вы накрываете на стол, гораздо легче поставить лишнюю тарелку в начале еды, чем искать еду для того, кто пришел, когда еда уже роздана и все уже съедено. Подобным же образом разве не легче отдавать Господу первые плоды урожая, чем надеяться на то, что у вас наберется для Него достаточно «остатков”? Разве Он, будучи устроителем нашего пира, не должен быть почетным гостем, которому первому подают еду?
Моя любящая мама, Эвелин Роббинс, учила меня закону десятины, когда мне было четыре года. Она дала мне пустую упаковку из-под лейкопластыря – жестяную банку с защелкивающейся крышкой. Она учила меня хранить в ней мои монетки для уплаты десятины и относить их епископу. Я буду вечно благодарен ей за эту банку для лейкопластыря и за благословения от уплаты десятины.
В Рождественской песне в прозе мистер Скрудж изменил свою жизнь – он стал совершенно другим человеком. Так же и Евангелие – это «Евангелие покаяния”. Если Дух увещевает нас более полно соблюдать закон жертвования в нашей жизни, давайте начнем осуществлять это сегодня же.
Я очень благодарен за Спасителя, Который был совершенным примером послушания через жертву – Который отдал «Себя в жертву за грехи” и стал, как сказал Легий, «первенцем Божьим” (2 Нефий 2:7, 9; курсив мой – Л. Г. Р.). Я приношу свидетельство о Нем и об этих Его учениях, во имя Иисуса Христа, аминь.
Новозаветное учение о пожертвовании и налоге
В приводимых евангелистами словах Иисуса Христа о налогах, уплачиваемых властителям земным, о церковном налоге и о добровольных пожертвованиях содержится в сжатом виде все новозаветное учение по данному вопросу.
Налог, установленный земной властью, должен уплачиваться без ропота и сомнений, даже если эта власть воспринимается как чуждая. Ученики фарисеев, искушая Спасителя, спросили Его, позволительно ли иудею «давать» подать римскому императору. «Но Иисус, видя лукавство их, сказал: что искушаете меня, лицемеры? Покажите Мне монету, которою платится подать. Они принесли Ему динарий. И говорит им: чье это изображение и надпись? Говорят Ему: кесаревы. Тогда говорит им: итак отдавайте кесарево кесарю, а божие Богу» 1. Церковнославянский текст точнее передает суть ответа Спасителя: «воздадите кесарева кесареви», т.е. отдайте долг императору римскому, который, хоть и является язычником и завоевателем, взял на себя обязанности (как берет их любая власть) обеспечения безопасности, порядка, суда и пр. По словам св. Иоанна Златоуста: «Платить дань не значит давать, но отдавать должное; в подтверждение этого Он указывает на изображение и надпись… И людям надобно воздавать должное, и Богу – то, чем мы в отношении к нему обязаны» 2. Св. апостол Павел более пространно излагает в своем послании к римлянам мысль Спасителя: «Всякая душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от Бога… Начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое… Для сего вы и подати платите; ибо они Божии служители, сим самым постоянно занятые. Итак отдавайте всякому должное: кому подать, подать; кому оброк, оброк; кому страх, страх; кому честь, честь» 3. О том же пишет св. ап. Петр в своем Первом Соборном послании, подытоживая сказанное лаконичным наставлением: «Всех почитайте, братство любите, Бога бойтесь, царя чтите» 4.
Краткими, но исчерпывающими являются поучения Спасителя относительно церковного налога. Один из его видов – десятина. Фарисеи видели праведность в точнейшем соблюдении предписаний закона и тщательно и скрупулезно отделяли и отдавали десятую часть со всех своих доходов. При этом они нарушали гораздо более важные заповеди, первая из которых – заповедь о любви. По словам Христа, отдавать десятину нужно, но этого явно недостаточно для праведности: «Но горе вам, фарисеям, что даете десятину с мяты, руты и всяких овощей, и нерадите о суде и любви Божией: сие надлежало делать и того не оставлять» 5.
Очень важный смысл, относительно уплаты налогов вообще и церковного налога в частности имеют Его слова, сказанные св. ап. Петру после вопроса собирателей церковного налога: «Учитель ваш не даст ли дидрахмы?» 6. Церковный налог в полсикля (две драхмы), который платили ежегодно достигшие 20 лет израильские мужчины, был установлен после вавилонского плена. Средства эти шли на поддержание богослужения в храме. Нет достоверных сведений, был ли этот налог обязательным или он носил добровольный характер 7. Если он был добровольным, смысл слов Спасителя еще более усиливается. «Как тебе кажется, Симон? Цари земные с кого берут пошлины или подати? С сынов ли своих, или с посторонних? Петр сказал Ему: с посторонних. Иисус сказал ему: итак сыны свободны; но чтобы нам не соблазнить их, пойди на море, брось уду и первую рыбу, которая попадется, возьми; и, открыв у ней рот, найдешь статир; возьми его и отдай им за Меня и за себя» 8. Иисус Христос, как Сын Божий, мог не платить церковный налог. Но Он дает ученикам прекрасный урок послушания. Отказ заплатить к тому же мог соблазнить сборщиков, которые в Нем видели лишь пророка или учителя и, вполне вероятно, объяснили бы этот отказ сребролюбием или неуважением к храму. По словам св. Иоанна Златоуста, «показав наперед, что Он не подлежит подати, потом дает ее; первое делает для того, чтобы не соблазнились ученики; последнее – чтобы не соблазнились сборщики податей. Дает пошлину не как обязанный к тому, но из снисхождения к их слабости» 9. Следует обратить внимание и на то, каким образом были добыты деньги для уплаты налога. В контексте нашего вопроса важно то, что Спаситель повелел Петру потрудиться для того, чтобы добыть статир. Подать не была уплачена, таким образом, из хранившихся у учеников денег, т.е. из пожертвований. Тем самым ветхозаветное правило, согласно которому пожертвования не должны использоваться для уплаты податей, не было нарушено.
Общий смысл новозаветного учения о добровольных пожертвованиях заключается в том, что они должны делаться по внутреннему расположению, а их относительный к возможностям жертвователя размер определяется степенью христианского совершенства. В Новом Завете есть слова о ценности даже небольшой жертвы ради Христа: «И кто напоит одного из малых сих только чашею холодной воды, во имя ученика, истинно говорю вам, не потеряет награды своей» 10. Тем более это касается тех, кто пожертвовал всем, что имел ради Христа. «И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную» 11. Спаситель говорит здесь о втором и третьем даре из великой триады даров: даре человека Богу в ответ на первоначальные духовные и материальные блага и саму жизнь, дарованные ему Богом и о венчающих этот обмен дарах будущего века. Способность жертвовать является важным критерием христианского совершенства. Отвечая богатому юноше на вопрос о том, чего недостает ему для совершенства, Он предложил ему раздать имение бедным, пожертвовав тем самым блага материальные ради благ будущего века. Юноша огорчился, поняв, что это ему пока не под силу 12.
Ценность добровольных пожертвований определяется не абсолютным, а относительным их размером, богатый и бедный имеют в этом отношении равные возможности, несмотря на различие их состояния. В этом смысл слов Спасителя, сказанных Им ученикам по поводу двух лепт, положенных бедной вдовой в сокровищницу храма: «Истинно говорю вам, что эта бедная вдова положила больше всех, клавших в сокровищницу, ибо все клали от избытка своего, а она от скудости своей положила все, что имела, все пропитание свое» 13.
Налоги и пожертвования в практике христианских общин
Апостольская община во время пребывания в ней Иисуса Христа, постоянно проповедуя Евангелие в различных местах Палестины, удовлетворяла свои скромные потребности в пище, одежде и жилище за счет пожертвований народа в натуральной и денежной форме (согласно повествованиям евангелистов, казначеем этой общины был Иуда Искариот 14). Избыток сверх самого необходимого раздавался нищим 15. В период между Воскресением Христовым и Пятидесятницей апостолы на некоторое время вернулись к своим обычным занятиям 15. В первохристианской общине Иерусалима, основанной апостолами после Пятидесятницы, практиковались лишь добровольные пожертвования. Ее члены первоначально жертвовали все свое имущество, точнее, объявляли его общим и предоставляли право распоряжаться им апостолам 17. Нужды в церковном налоге не было. Ветхозаветные жертвоприношения потеряли смысл после принесения Спасителем себя в жертву за грехи мира. Вместо них приносилась бескровная евхаристическая Жертва.
Состояние, при котором члены общины отказывались от частной собственности, считая свое имущество непосредственно Господним, продлилось, однако, недолго. Быстрый рост числа последователей учения Христова привел к тому, что в ней стали появляться люди, для которых планка оказалась поднятой слишком высоко. История Анании и Сапфиры 18 показывает, что некоторые члены первохристианской общины семейную собственность ставили на первое место. По этой причине в христианской практике последующих веков воспроизведение имущественных отношений, подобных отношениям в общине апостольской, осуществлялось лишь в общежительных монастырях, в которых, наряду с обетами послушания и нестяжания (отказа от частной собственности) постригаемые в монахи давали и обет безбрачия. Вероятнее всего, семейная собственность стала причиной того, что в других христианских общинах, а впоследствии и в самой общине Иерусалимской не практиковался отказ от частной собственности, а выделялась собственность церковная, церковное имущество. Подобно тому как не всем дано вынести состояние безбрачия, не всем дано и отказаться от семейной собственности. Тем более что для этого требуется решение как минимум двух человек.
В этой связи примечателен опыт блаж. Августина, который еще до своего обращения сделал попытку обобществить имущество членов общины, включающей узкий круг лиц, всего около десяти человек. Блаж. Августин и его друзья (один из них Романиан, особенно ратовавший за эту идею, был очень состоятельным человеком) решили сделать складчину из всего их имущества и назначать на год двух экономов из своего числа для распоряжения этим имуществом, с тем чтобы остальные были бы свободны от этих проблем. Плану не суждено было осуществиться. Как пишет блаж. Августин: » А потом стало нам приходить в голову, допустят ли это женушки, которыми одни из нас обзавелись, а я хотел обзавестись. После этого весь план наш, так хорошо разработанный, рассыпался прахом и был отброшен» 19. Много лет спустя ставший епископом блаж. Августин все-таки отказался от частной собственности и своим примером подвиг на это своих клириков, не имевших, по западно-христианским традициям, семей. Ими была создана монашеская община в миру. Вступающие в общину не обобщали свое имущество, а предварительно раздавали его бедным. Блаж. Августин пишет об этом так: «Я не привнес (с собою) ничего, кроме той одежды, которую всегда носил … Я начал собирать братьев, разделяющих со мной мой добрый замысел, подобных мне, ничего не имеющих, как и я ничего не имел, и подражающих мне: для того, чтобы точно так же как я продал свой скудный скарб и раздал бедным, одинаково поступили и те, которые хотели быть со мной, чтобы жить сообща» 20. То, что задумывали блаж. Августин и его друзья в молодые годы, И.Зейпель называет коммунистическим экспериментом. У них, правда, хватило мудрости не начинать его. В пору же епископства он стал главою общины, приближенной по своему строю к первохристианской общине Иерусалима.
Церковное имущество христианских общин первых веков, судя по источникам тех лет, формировалось благодаря добровольным пожертвованиям членов и внешних жертвователей. Есть также свидетельства о существовании некоего добровольного налога, вводимого, вероятно, когда несколько ослабевал первый жертвенный порыв составивших общину христиан. Св. ап. Павлом для галатийских христиан была установлена традиция сберегать в первый день недели посильные суммы из своих доходов для последующих пожертвований 21. По свидетельству св. великомученика Иустина, пожертвования, размер которых определяли сами жертвователи, собирались во время богослужений и поступали в распоряжение епископа. Этот же автор пишет о том, на что расходовались собранные средства: «Состоятельные и желающие каждый дают по собственному желанию; собранное сохраняется у предстоятеля, а он помогает сиротам и вдовам, также нуждающимся вследствие болезни или другой причины, узникам и проезжающим чужестранцам, и вообще печется о всех, кто терпит нужду» 22. О добровольном налоге и расходах церковного бюджета сообщает Тертуллиан: «Мы составляем одно целое по общности религии, божественности дисциплины и узам надежды… Председательствуют избранные старейшины, которые заслужили эту честь не деньгами, а добрым свидетельством; ибо ничто Божие не продается за деньги. Если даже есть род кассы, то она образуется не из платы как бы за продажу религии; а каждый вносит свою скромную лепту в известный день месяца или когда хочет, если только хочет и может; ибо никто не принуждается к этому, а участвует добровольно. Это как бы вклады благочестия. Ибо из них расходуется не на пиршества, попойки и бесполезное обжорство, а на содержание и погребение бедных, на мальчиков и девочек, оставшихся без состояния и родителей, на старцев, не могущих уже выйти из дому, на потерпевших кораблекрушение, а также тех, кто находится в рудниках, на островах или под стражей за веру Божию и пользуется пропитанием как исповедник ее» 23.
Имущественный треугольник: церковное имущество–жертвователи (налогоплательщики)–государственная собственность
В первые три века христианства в эпоху гонений многократно проводилась конфискация церковной собственности в пользу императорской казны. Миланский эдикт 313 года положил начало новому этапу взаимоотношений Церкви и государства. Направление потока материальных средств сменилось. Вскоре после эдикта церковная собственность, в том числе недвижимость, конфискованная ранее или проданная частным лицам, была возвращена христианам безвозмездно с компенсацией последним за счет государства 24. С этих пор государства христианских народов стали способствовать сбору церковных налогов, а порой становились в этом деле посредником. Во втором случае церковный налог становился обязательным и мало чем отличался от налогов государственных. Христианский Восток в большей степени тяготел к централизованной десятине (термин Я. Н. Щапова), христианский Запад – к десятине частной, узаконенной указом императора Карла Великого в 779 году. При этом как на Востоке, так и на Западе в Средние века важнейшим источником дохода была натуральная рента с земельных наделов монастырей и епископских кафедр.
На протяжении русской истории церковные доходы формировались из различных источников. Во все времена одним из них, а в период гонений (1918–1990 гг.) фактически единственным, их источником были добровольные пожертвования. В иные периоды на первый план выходили другие способы получения церковных доходов. Российский исследователь архимандрит Иероним (Тестин) по преобладавшим способам получения церковных доходов и типу имущественных отношений Церкви со светской властью выделяет в истории Русской Церкви шесть периодов: период централизованной десятины (988–1238 гг.); период натуральной ренты и льгот (1239–1503 гг.); период феодальной ренты и ограничений (1504–1700 гг.); период бюджетного финансирования (1701–1917 гг.); период самофинансирования (1918–1990 гг.); современный период возрождения и поиска (с 1991 г.). Преобладающие способы получения церковных доходов во многом отражали религиозно-нравственное состояние русского общества и верховной власти. Отношения государства и Церкви эволюционировали от сотрудничества при общем бюджете к разделению источников доходов с последующим ограничением церковных имуществ. Затем были предприняты попытки встроить Церковь в государственную машину при бюджетном финансировании, а с утерей монархической государственности начались жестокие гонения на Церковь с лишением ее всех источников дохода, исключая, конечно, добровольные пожертвования, запретить которые государство было не в силах. В контексте нашего вопроса особенно интересны первый, четвертый и шестой периоды, в которые источниками пополнения церковного имущества в основном были церковные и государственные налоги.
В период централизованной десятины церковный налог собирался княжеской властью, поступал в княжескую казну, а лишь затем передавался Церкви. Точнее, из собираемой князем дани и других поступлений делались отчисления епископской кафедре. Княжеская власть доверяла Церкви выполнение важных функций – торгового контроля, социальной защиты и частично суда, а также некоторых других функций. Со временем право собирать десятину получили сами епископы, что было формой централизованного церковного налога. В этот период постепенно увеличивались церковные имения, дававшие натуральную ренту, ставшую основным источником церковных доходов к концу XIII века.
С начала XVIII века начался новый период отношений между Церковью и государством в России. Действия верховной власти выявили намерение подчинить Церковь государству, сделать ее частью государственной машины, своеобразным духовным ведомством. Не последнее место в попытках огосударствления Церкви занимало экономическое подчинение, выражавшееся в лишении ее собственных источников доходов и превращение в зависимый от государства социальный институт.
Превращение церкви в «духовное ведомство» значительно облегчило задачу богоборцам, отделившим Церковь от государства без предоставления ей каких-либо источников дохода помимо добровольных пожертвований верующих. Более того, приходы были обложены налогом (тем самым облагались налогом добровольные пожертвования), церковное недвижимое имущество подвергалось разрушению, а движимое – периодическим конфискациям.
Основным источником церковных доходов в современный период в России и в других восточноевропейских странах наряду с добровольными пожертвованиями стал косвенный добровольный церковный налог. Десятина в современной практике Русской Православной Церкви отсутствует (в отличие, например, от большинства протестантских деноминаций), поскольку она была бы, по-видимому, слишком тяжким бременем для народа, выздоравливающего после десятилетий атеистической пропаганды. Косвенный добровольный церковный налог проявляется в форме рекомендуемых размеров пожертвований за требы, свечи и пр. Многими новоначальными христианами рекомендуемый размер пожертвований воспринимается как своеобразная плата за «духовные услуги». В этом главный недостаток косвенного добровольного церковного налога. В то же время в современных условиях он является своеобразной золотой серединой между церковной десятиной – слишком тяжкого бремени для большинства современных православных христиан – и церковной кружкой, через которую проходит слишком малый в сравнении с элементарными нуждами Церкви поток средств.
Сложность состоит также и в том, что современные церковные организации в России и в других по преимуществу православных странах все активнее занимаются производством товаров (печатных изданий, церковной утвари, продуктов питания и др.) и оказанием услуг (питание, гостиничные услуги и др.). Доходы от продажи товаров и оказания услуг составляют все возрастающую долю церковных доходов. Зачастую косвенный добровольный церковный налог включается и в цену таких товаров и услуг, что усложняет ситуацию.
В «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви» проведено различие между пожертвованиями и предпринимательским доходом. Пожертвования отнесены к особой форме социально-экономических отношений, отличающейся от всех видов предпринимательской выручки от продажи товаров и услуг. В «Основах» отмечается 25, что пожертвования осуществляются верующими людьми Богу, а не священнику; этот добровольный акт совершается верующими в религиозных целях; жертва призвана поддерживать не только служителей Церкви, но и весь народ Божий; жертва, посвященная Богу, неприкосновенна, что подкреплено традицией, соблюдаемой уже несколько тысячелетий. Поэтому на пожертвования «не должны автоматически распространяться законы, регулирующие финансы и экономику государства, в частности, государственное налогообложение» 26. Более того, «любые посягательства на пожертвования верующих являются преступлением перед людьми и Богом». В отличие от пожертвований, предпринимательский доход, являющийся вынужденной формой церковных доходов, «может быть облагаем налогами» 27. Слово «может» употреблено здесь не случайно. Государство может и не облагать церковный бизнес налогами, избрав такой способ компенсации за ущерб, нанесенный посредством конфискаций и налогообложения пожертвований в XX в.
Церковное предпринимательство отстоит от пожертвований в церковную кружку еще дальше по сравнению с косвенным добровольным церковным налогом, здесь роль дара умаляется, а роль рыночного обмена возрастает. В этой связи важен поиск новых источников церковных доходов, адекватных современной экономической жизни, религиозному состоянию современных людей и одновременно приближенных к дару. Интерес представляет опыт некоторых европейских стран, в которых гражданам предлагается добровольно отчислять небольшую часть (гораздо меньшую десятины) своих трудовых или иных доходов в пользу избранной ими религиозной деноминации. При этом они имеют полное право не делать никаких отчислений подобного характера.
Источники формирования церковных доходов являются индикатором духовного здоровья общества и показателем его неоднородности. На одном полюсе здесь – добровольная жертва членов первохристианской общины Иерусалима, которые «ничего из имения своего не называли своим, но все у них было общее». На другом полюсе – доходы от предпринимательской деятельности. Где-то посередине находится церковный налог. Государство в истории христианских народов занимало различные позиции: от посредника в сборе церковного налога до разорителя церковного имущества. В целом же направление движения общества к преобладанию дара или продажи в отношениях между людьми с точки зрения христианской экономии свидетельствует о возрастании или деградации этой общности людей.
Десятинная свинья , группа в фарфоре Дерби , ок. 1770
Десятина ( / т aɪ ð / , от старого английского : teogoþa «десятого») является одной десятой частью чего — то, выплачиваемой в качестве вклада в религиозную организацию или обязательный налог на правительство. Сегодня десятина обычно является добровольной и выплачивается наличными или чеками , тогда как исторически десятина требовалась и выплачивалась натурой , например, сельскохозяйственной продукцией. После разделения церкви и государства , церковный налог связан с налоговой системой, вместо этого используется во многих странах , чтобы поддержать свою национальную церковь.
Многие христианские деноминации считают, что Иисус учил, что десятина должна производиться в сочетании с глубокой заботой о «справедливости, милосердии и верности» (ср. Матфея 23:23). Десятине учили на советах ранних христианских церквей , включая Совет Туров в 567 году , а также Третий Маконский собор в 585 году. Десятина остается важной доктриной во многих христианских конфессиях , таких как конгрегационалистские церкви , методистские церкви и церковь седьмого дня. Адвентистская церковь . Некоторые христианские церкви, например, в методистской традиции, учат концепции складской десятины, которая подчеркивает, что десятина должна быть приоритетной и отдана поместной церкви , прежде чем можно будет делать пожертвования апостолам или благотворительным организациям.
Пожертвования Церкви сверх того, что причитается в виде десятины, называются приношениями .
Традиционный еврейский закон и практика включают в себя различные формы десятины с древних времен. Ортодоксальные евреи обычно практикуют маасер кесафим ( отдавая 10% своего дохода на благотворительность ). В современном Израиле некоторые религиозные евреи продолжают следовать законам земледельческой десятины, например маасер ришон , терумат маасер и маасер шени .
жизнь и многие многие другие на него в столбами все мужики веры все кто приобретал в царстве божье приобретал и умножалось василий они все должны были проходить через ээ послушание это смерти через давание своей души и теперь давайте подумаем а что у тебя у меня что у меня есть то что хочет бога тебя сейчас ведь не обязательно только ээ вот для кого-то это жертва времени да для кого-то это жертва это самое вот такой самый большой галя в своей жизни возможно сейчас да бог хочет чтобы ты отдал душу чтобы ты отдал все самое дорогое ценное самое возможность чтобы отбирает страх тебя что делал в этом тебя под контролем он хочет чтобы ты вырвался и сказал нет я не боюсь и до самой смерти даже если умрут даже если что-то мой бог мой бог и до конца я любимому поклоняться одному и вы знаете такому человеку ээ и сайт пятьдесят третьей глава десятый стих по говорит я танки мучать между великими и сильными будем делить добычу за то что он предал душу свою на связь поговори также и сделам помните которые говорили что земле я у них нету так подождите купите даже еврей это духовный прообраз аа и помазание силы и любви огнях богу и жажда и все что обеспечивает тебе цвет на пути ты должен покупать и не медведь когда был приходит и говорит я хочу этого сына своего самого любимого иордании его
У Церкви всегда брали. Брали без конца, без отдачи, без особой заботы о самой Церкви. Самое время кое-что дать ей! В конце концов, Церковь наших дней обеспечивает более эффективное пользование собственностью, чем кто бы то ни было.
История церковной десятины на Руси восходит к временам Владимира Святого, великого князя киевского. При Владимире Святом страна приняла крещение от византийцев. Большинство историков считают, что Крещение произошло в интервале между 987 и 992 годами. Историческая традиция называет 988 год, и это весьма вероятная дата. От нее очень многое зависит в истории Русской церкви. Процесс массовой христианизации страны, начавшийся при Владимире Святом, главные свои вехи отсчитывает от нее. Крещение Руси — не только принятие веры, но и принятие Церкви, поскольку вне ее жизнь христианина немыслима, спасение души невозможно. А принятие Церкви означает еще и множество политических, культурных, экономических преобразований.
Христианство предполагает постоянное участие верующих в богослужениях. А чтобы богослужения могли происходить, требуется многое. Прежде всего, здание храма, церковные книги, иконы и утварь, необходимая для священнодействий иерея. Кроме того, священнические одежды, хлеб и вино. Наконец, жилище для попа, дьякона, их семей, а также все потребное для того, чтобы они могли нормально существовать. Иными словами, принятие Церкви означает не только начало забот о «высоком», но и большие хлопоты о повседневном. О том, что в терминах нашего дня относится к «материальному обеспечению».
Так вот, до Владимира Святого в Киеве уже существовали христианские храмы — например, знаменитая Ильинская церковь. Но они предназначались для относительно небольшого круга людей. Христианство начало понемногу проникать на Русь еще во второй половине IX века. С тех пор в Киеве перебывало огромное количество купцов-христиан, Христову веру принимали члены великокняжеской семьи, отдельные дружинники. Много ли требовалось для слабой и немноголюдной церковной сферы того времени? Но когда князь Владимир задумал весь народ обратить в христианство, настало время позаботиться о нуждах Церкви в совсем иных масштабах.
Прежде всего, должны были появиться новые большие храмы. Первым и самым известным из них стала соборная церковь Успения Божией матери в Киеве. Ее начали возводить вскоре после крещения киевлян в Днепре. На средства князя Владимира строилось роскошное здание, отделанное мрамором и яшмой, украшенное богатыми мозаиками. Размерами оно намного превосходило маленькую Ильинскую церковь. Окончание работ летопись относит к 996 году. Возможно, это произошло несколько позднее.
Но, в любом случае, можно твердо говорить лишь о том, что новый храм появился в Киеве в середине — второй половине 990-х годов. «Иконы, сосуды и кресты» для него доставили из Херсонеса, от византийцев. Далее «Повесть временных лет» сообщает: после завершения работ князь Владимир зашел под своды собора и долго молился Христу; затем он сказал: «Даю церкви сей святой Богородицы от имения моего и от градов моих десятую часть». Потом правитель дал грамоту («написал клятву»), официально утверждавшую этот источник церковных доходов, и велел созвать людей на пышное празднование. Отсюда и неофициальное название собора, утвердившееся в народе: Десятинная церковь. До наших дней она, к сожалению, не дошла, погибла в огне монголо-татарского нашествия 1240 года. Лишь фундамент ее показывают ныне туристам киевские экскурсоводы.
Первым настоятелем Десятинной церкви стал Анастас Корсунянин — доверенное лицо великого князя. Для него и для всего прочего храмового причта были возведены особые палаты рядом с собором. Другим источником средств, необходимых Русской Церкви, стали так называемые «церковные суды». Сначала князь Владимир Святой, а затем его потомки в полном согласии с византийским законодательством утвердили право Церкви рассуживать дела по очень широкому кругу вопросов. Сюда входила не только семейная сфера, но и, например, обязанность следить за тем, чтобы никто не испортил на торгу весы, гири, меры длины и объема. За все это Церкви — на самом законном основании! — полагались отчисления в виде пошлин.
Но, конечно, главным ресурсом существования Церкви на Руси оставалась выдаваемая князем «десятая часть» от его «жита», «стад», «торгов» и иных доходов. Подобное положение вещей оказалось страшно неудобным и для князя, и для самой Церкви. Правитель иногда не мог, а порой и просто не хотел как следует обеспечить Церковь, а церковный организм попадал в жестокую экономическую зависимость от государя. Зато юным приходским общинам Руси такой механизм взимания десятины был исключительно выгоден. В Западной Европе на протяжении VI-VIII столетий церковная десятина превратилась в обременительный налог, обязательный для всех прихожан. Это вызывало ярость и ненависть к священству. В эпоху Реформации такая десятина, наряду с индульгенциями, симонией и иными «сосудами скверны», сыграла роль страшной бреши в позициях католичества. У нас, на Руси, весьма долго десятину платил только князь. Для времен двоеверия, борьбы с мятежами волхвов и прочими прелестями языческой старины такой порядок обеспечения Церкви был весьма полезным. Он лишал почвы настроения недовольства в обществе, настороженно относившемся к новой вере, он избавлял от лишних конфликтов.
Помимо киевского, церковную десятину платили князья и других земель. Недостаток исторических источников лишает возможности точно определить, где, когда и в каких объемах получала Церковь средства. Информация на сей счет обрывочна, фрагментарна. Но кое-какие сведения до наших дней все-таки дошли. Например, точно известно: святой благоверный князь Андрей Боголюбский, государь владимиро-суздальский, выдавал десятину по правилам Владимира Святого, да еще и жаловал Церкви земли.
Эпоху монголо-татарского нашествия и долгой политической раздробленности церковная десятина не пережила. Причина проста. Древняя, домонгольская Русь, богатела торговлей, а еще того более — пошлинами с купеческого транзита. Она купалась в привозном серебре. Русь эпохи владимирской, тверской и раннемосковской по сравнению с нею — нищенка. Она не контролировала крупные торговые артерии, она регулярно подвергалась разорению от татарских набегов, наконец, она платила дань-«выход» ордынским ханам. И главным ее богатством сделалась земля. Притом земля далеко не столь плодородная, как тучные пашни Русского Юга, а северная скудная землица, расположенная в полосе рискованного земледелия… Ни сам князь — все равно какой: ростовский, тверской, рязанский, московский и т. п., ни его подданные не могли уделить из своих доходов сколько-нибудь значительную часть на Церковь. Что оставалось? Дать Церкви земельные угодья и позволить самой позаботиться о себе, поставив в своих владениях крепкое хозяйство.
И вот архиерейские дома, соборные храмы, а особенно иноческие обители стали получать обширные имения с селами, соляными варницами, рыболовецкими промыслами. Иной монастырь владел колоссальной областью. Притом распорядиться земельными владениями монашеская обитель сплошь и рядом могла гораздо лучше, нежели светский вотчинник. По своей грамотности, по обладанию книжными сокровищами духовенство (прежде всего черное) стояло выше всех прочих слоев русского общества. Оно развивало инженерную мысль, ставило смелые экономические эксперименты, осваивало доселе непроходимые дебри. Конечно, некоторым храмам и монастырям выплачивалась «руга» — постоянное денежное обеспечение от монарха, знатной семьи или же богатых горожан. Но все-таки земля обеспечивала достаток священников и епископов гораздо надежнее. От нее приходили деньги на благотворительность, покупку богослужебных предметов, строительство, да просто на жизнь попам и дьяконам.
Впоследствии государство спохватилось: не слишком ли много получила Церковь? Не слишком ли она богато живет? В течение большей части XVI, XVII и XVIII веков светская власть целенаправленно ограничивала церковное землевладение, а потом принялась отбирать церковное имущество в свою пользу. Особенно тяжелые формы этот процесс принял в XVIII веке. Петербургские императоры жадно тянулись к богатствам Церкви, гнали монашеский и священнический чин на службу, в армию, к плугу… Закончилось это секуляризацией церковных земель, прошедшей между 1764 и 1788 годами. Вместо отобранных владений вся Церковь снизу доверху оказалась посаженной на государственное жалование. Время от времени его выплачивали скверно, иногда совсем не выплачивали. Множество монастырей оказалось «за штатом», иначе говоря, им не платили ни копейки, отдав на милость местных жителей. В Российской империи Церковь жила бедно. Ну а советская власть, забрав то, что еще у Церкви сохранилось, приучала ее к нищете, расстрелам и страданиям.
И вот теперь, через два десятилетия после того, как советская власть ушла в историю, остро стоит вопрос: на какие деньги жить огромному церковному телу? Не ввести ли в той или иной форме церковную десятину? На что-то требуется строить новые храмы и ремонтировать старые, выплачивать содержание священникам, обеспечивать православные учебные заведения и покрывать еще тысячи повседневных нужд. Конечно, в стране немало добровольных жертвователей, включая богатых коммерсантов. Пять лет назад известный писатель Михаил Елизаров, получив крупную литературную премию, даже пообещал со сцены как добрый христиан дать Церкви «десятину» от этих денег.
Но на одни пожертвования Церковь могла существовать разве только в раннехристианские времена, когда ее загоняли в подполье. Что ж теперь — разойтись по пещерам? Спрятаться в канализацию, в катакомбы? Молиться в квартирах и сараях? И — ни семинарий, ни академий, ни православных изданий, ни сколько-нибудь массовых богослужений… Выйдет секта, а не Церковь! Голос ее будет едва слышен в обществе.
Если же государство вновь, как при Владимире Святом, официально введет десятину на прокормление Церкви, то ничего доброго из этого не выйдет. Правительство станет собирать нечто вроде «налога на вероисповедание», каковой существует в некоторых странах Европы. Но, во-первых, у Церкви сейчас нет, да и вряд ли когда-нибудь появятся механизмы, с помощью которых она могла бы контролировать отправку всех полученных от налогоплательщиков средств именно на церковные нужды, а не туда, куда их повернет хитроумный чиновник. Во-вторых, крайне пагубно было бы Церкви вновь попадать в полную экономическую зависимость от государства, как это случилось в Синодальный период.
Однако есть как минимум два пути, на которых может произойти частичное возрождение церковной десятины. Во-первых, десятину может платить актив приходских общин — в обмен на право получать полный отчет о расходе этих денег и влиять на то, как они будут израсходованы. Во-вторых, полезно и правильно добиваться от государства передачи нового и нового имущества во владение или хотя оперативное пользование Церкви.
На протяжении трех с лишним веков сменявшие друг друга правительства в основном рассчитывали взять у Церкви что-либо, пожалованное ей прежде или приобретенное на деньги верующих. И брали. Брали без конца, без отдачи, без особой заботы о самой Церкви. Самое время кое-что дать ей! В конце концов, Церковь наших дней обеспечивает более эффективное пользование собственностью, чем кто бы то ни было. Где Церковь — там обрабатывается земля, идет строительство, дымят заводики. Там сады, огороды, цветники, мастерские, пекарни, типографии. А отойти от церковных владений на двадцать шагов — и властно вступит в свои права заметная разруха… Где Церковь — там труд, порядок, чистота. Не о нефтяных же и газовых скважинах, в конце концов, идет речь, а о запущенных землях, о кое-каком производстве, о домах, понемногу разрушающихся без пригляда! Церкви нужна помощь. И от каждого христианина, и от державства нашего.
Дмитрий Володихин, историк, писатель