На «Калечину-Малечину» Евгении Некрасовой сразу же хочется навесить какой-нибудь ярлык.
Например, сказать, что это проза для детей, что называется, старшего школьного возраста. Главной героине Кате 10 лет, у нее проблемы с одноклассниками и все очень непросто дома. Так получается, что единственным ее другом становится та самая Калечина-Малечина из названия книжки – кикимора. Кикиморы считаются переродившимися душами детей-самоубийц. Проблемы школьников, присыпанные сверху фантастикой – чем не сюжет для детской книжки?
Или предположим, это книжка о странном ребенке. В самом деле: и друзей у нее нет, и по школьным предметам она не успевает, и на труде ни одной поделки выполнить не может, да еще колтуны в волосах. А говорит еще как непривычно: вместо детей у нее «невыросшие», вместо взрослых – «выросшие», сама про себя приговаривает: «Катя катится-колошматится».
«Дверь выдохнула, и коридор сразу наполнился шумом. Кричала мама, а не папа, как обычно. Катя осторожно вышла в коридор. Папа улыбался и даладничал. Мама стащила с себя дубленку, папин шарф и бросила на комод. Папа не разделся, а только покачнулся и проплыл прямо в куртке в комнату, не посмотрев на Катю. Мама быстро зацепила ее взглядом и последовала за ним».
Можно сказать и так: книжка вычурная какая-то. Вон, фольклорных элементов сколько, нечисти понасовали. Говорят как! Совсем язык исковеркали. А песню, что за песню поет кикимора? «Калечина-Малечина, сколько часов до вечера»! Так это же Ремизов, сказочник и символист, чего тут ждать от автора, который им вдохновляется.
Есть еще и другой момент: страшное слово «пиар». Книгу никому не известной писательницы продвигает самый мощный издатель современной российской прозы. В «Фейсбуке» регистрируют пользователя по имени Калечина-Малечина, и она начинает добавляться ко всем в друзья. В «Телеграме» появляется набор стикеров от иллюстратора книжки, Олеси Гонсеровской. Как вообще спрятаться от этой «Калечины»!
В общем, книга не так однозначна, как может показаться на первый взгляд: одним ярлыком не обойтись. Добавлю, что тут ко всему прочему фигурирует ненадежная рассказчица, и сюжет можно перевернуть с ног на голову. Текст представляет собой сказ, так что есть в нем какая-то магия – особенно в сочетании со стихами Ремизова. Прочитаешь книжку с утра, и ходишь до вечера, повторяешь: «У Калечины одна — деревянная нога / У Малечины одна — деревянная рука / У Калечины-Малечины один глаз — маленький, да удаленький». Да и сама Калечина страшно обаятельная:
«Оно (Созданьице – Е.В.) походило на помесь старушки и трёхлетнего ребёнка и носило что-то вроде платка на голове и что-то вроде платья с нацепленными на него предметами. Ноги у созданьица были в виде куриной когтистой лапы, а руки — вроде человечьих — старушечьих с длинными извилистыми ногтями. Морда у созданьица получалась совершенно неясная — будто набор кожных тряпочек. Нос ее был кручен спиралью, человечьи глаза желтели и обрамлялись длинными рыжими пучками ресниц».
А если попытаться замаскировать ее под ребенка – и вовсе обаяшка на курьих ножках.
Судя по отзывам, «Калечину-Малечину» прочли уже многие. И большинство этих отзывов безрадостные. Говорят, что страшно, неприятно, говорят, что книга напоминает о школьных травмах. Такая реакция только явственнее свидетельствует о том, что «Калечина» задела какой-то важный нерв. И волнение это не сможет остановить даже хэппи-энд.
Только не очень понятно, зачем книгу объемом в 280 страниц крупным кеглем называть «романом». «Повестью» было бы как-то честнее.
Я слышала, что в доме из-за бардака и старого хлама может завестись кикимора, есть такой домашний вид, дальний родственник болотной. Она принимает его за свою нору или гнездо и поддерживает в нем порядок на свой лад. В квартире вечно что-то ломается, путается, пропадает, чистота держится несколько минут, а потом вещи снова раскиданы по всему дому. На что это похоже? На комнату в детском саду? Теперь я знаю, это потому, что кикиморы — это бывшие дети, которые оказались в этом мире никому не нужны.
Катя живет с папой и мамой на одиннадцатом этаже и ходит в третий класс. У Кати длинные волосы, они доставляют ей много боли, а ее маме много хлопот, из них получается неказистая косичка, много петухов и колтунов. Катя и сама к своим десяти годам превратилась в колтун из проблем и страха. Она настолько запуталась в своей жизни, что однажды кикимора приняла ее уже за свою — обращение почти произошло.
Катя растет на ощупь. Взрослеет в полной глухоте мира к ней, который всё про нее уже для себя решил. Любые её слова для выросших и громоздящихся над ней людей, когда Кате удается преодолеть оторопь и сказать их в попытке оправдаться и что-то объяснить, имеют для них эффект пузырьков изо рта рыбы. Её дни похожи на бесконечный тягостный сон про школу, издевательства и скандалы из-за оценок, где есть только одна радость — побыть дома в одиночестве. Но блаженные часы утекают, а потом тяжелой поступью приходит душный вечер с уставшей мамой, сердитым отцом и мысленным заговором «Катя катится-колошматится», который Катя повторяет про себя, пока плохое не кончится. Ее вечера сотканы из этой мысли, за ней она прячется от саднящей боли от ударов и криков, давно ставших неразборчивым шумом, который надо пережить, как вражескую бомбежку.
Сейчас много нонфикшена о том, как правильно общаться с детьми, но только художественная литература может так ярко и образно показать все оттенки тьмы, в которой живет одинокий ребенок. В своё время Диккенс сделал для бедных больше, чем Парламент. И я верю, что современная русская проза, написанная женщинами, может сделать этот мир более чутким и антиэгостичным, хотя бы по отношению к собственным детям, черт возьми. Евгения Некрасова говорит, что после выступлений к ней иногда подходят учителя с разговорами, как не надо преподавать. А значит это работает!
Школа до сих пор снится мне в кошмарных снах, как будто я не написала какую-то важную контрольную по математике и теперь снова сижу над пустым листком и понимаю, что мне никогда, никогда, никогда не выбраться из-за этой проклятой парты. Сейчас в школу ходит уже моя дочка, а я не перестаю удивляться некоторым школьным законам и правилам, которые работают на унижение человека и подавление его индивидуальности (Ты почему опять пришла в школу в кроссовках? Ты же девочка, ты должна носить балетки!).
Появление таких книг дает надежду, что этот мир и дальше будет бороться за чистоту человеческих отношений, в которых есть своя хрупкая экология. И один из ее законов заключается в том, что взрослые должны заслужить уважение, как и доверие, детей, а не считать, что могут получить его даром по праву возраста. Потому что нельзя мальчика, который сорвал цветы с уличных кустов для девочки, выводить к доске, перед всем классом снимать с него штаны и бить его же ремнем от школьных брюк по голым ногам. (Мы были тогда во втором классе. Я запомнила это навсегда). Потому что нельзя проводить в третьем классе День святого Валентина, а потом на уроке отбирать у девочек, которые получили много валентинок, те, что не подписаны, и заставлять мальчиков дарить их тем девочкам, у которых нет ни одной. Это унизительно для всех. Потому что нельзя вызывать ребенка к доске и высмеивать его перед всем классом за ошибки. Как это было с Катей в книге, как это было со мной, как это было еще с миллионом детей, которые сейчас уже выросли, но до сих пор по ночам видят кошмары про школу.
Чем больше будет таких книг, тем меньше будет кикимор.
В новом романе «Калечина-Малечина», как и во всей прозе Евгении Некрасовой, соединяются магический реализм, фольклор и эксперимент, чувствуется влияние Гоголя, Ремизова, Платонова, Петрушевской.
Девочка Катя живёт с родителями в маленьком городе на 11 этаже обычного панельного дома. В Катином мире из заводской трубы появляется остроносая змея, пятна на потолке превращаются в человеческие фигуры, а столбики цифр складываются в стихи. Но миру вокруг Катя не нужна: «невыросшие» дразнят, а у «выросших» нет на нее сил и времени. И Катя находит для себя выход. Но тут вмешивается Кикимора, живущая за плитой на кухне… Вместе они отправляются в опасное путешествие, и невольно превосходят по жестокости тех, кто калечил их.
«Калечина-Малечина» — это роман об отчаянии и непонимании, о поиске сочувствия и милосердии, о том, что монстром стать легко — если тебя никто не любит.
Героиня «Калечины-Малечины» — это и русский Холден Колфилд, и такой маленький, ещё непьющий Веничка. Но у Холдена был его нон-конформизм, а у Венички — женщина на перроне в Петушках и ангелы небесные. А у Кати — никого! А потом — Кикимора.
Евгения Некрасова