Фото: Вячаслаў Барок/YouTube
Ɔ. На фоне проходящих протестов католическая церковь в Белоруссии подверглась достаточно демонстративному наказанию: Тадеушу Кондрусевичу, митрополиту Минскому и Могилевскому, запретили въезд в страну, при этом Александр Лукашенко обвинил его во вмешательстве в политику. Сейчас католические священники действительно могут участвовать в протестах, сам Кондрусевич молился у стен знаменитого теперь изолятора на улице Окрестина, и, скажем так, понятно, кого церковь поддерживает в нынешнем противостоянии. Можете ли вы объяснить, чем она руководствуется в своей позиции?
Ключевое слово здесь «противостояние» — именно так определяют события последних недель в Беларуси. Если же обратиться к социальному учению католической церкви, то можно говорить о войне, происходящей в нашей стране, так как война, согласно содержащемуся там определению, — это разрушение спокойствия. И спокойствие, которое основывается на справедливости и правде, в Беларуси действительно разрушено. Ведь начиная с 9 августа тем или другим формам задержания в стране подверглось уже больше 8000 человек, 6 человек в этом противостоянии погибли, несколько человек пропали без вести, сотни подверглись пыткам. Кто объявил эту войну? Персонально назвать виновников сложно, но они находятся в среде государственной власти. Что же касается позиции церкви, то я против того, чтобы говорить об участии церкви в протестах. Нет, церковь не протестует. Она проповедует Слово Божье и защищает человека и его достоинство. Она должна быть там, где человек. И если элементарные права человека сегодня попираются, то церковь обязана их защищать. И если люди выходят на площадь, не нарушая никаких законов, то и церковь, и священники, и епископы могут быть с ними.
Ɔ. Как, на ваш взгляд, позиция католических священников выглядит на фоне действий других религиозных конфессий в Белоруссии?
Католики сейчас ничем не отличаются от представителей других церквей и, скажем, православные и протестанты смотрят на происходящее теми же глазами. Слава Господу, в этом противостоянии добра и зла мы едины. И давайте обратим внимание, что не католический митрополит Тадеуш Кондрусевич был первым, кто не смог продолжить исполнять свои обязанности в стране после начала противостояния. Еще раньше был снят со своей кафедры православный митрополит Павел. И гражданское общество сейчас убеждено, что сняли его за продемонстрированную им позицию, в частности, за посещение в больнице пострадавших от столкновения с силовиками. Есть и другие православные иерархи, например епископ Артемий из Гродно, который открыто говорит о том, что в стране попрана правда и что все, кто участвовал в искажении правды во время выборов, должны принести покаяние. Об этом же говорят и католики, и протестанты. Мы здесь едины.
Ɔ. БПЦ, насколько я знаю, не стала делать официальных заявлений по поводу запрета Кондрусевичу на въезд в страну.
Да, действительно, не стала. Более того, пресс-секретарь БПЦ протоиерей Сергий Лепин специально сообщил, что таких заявлений от имени церкви не последует. Однако лично от себя выразил сочувствие и попросил отнестись к этому решению с пониманием. Однако в поддержку католиков в этой ситуации высказалось много православных мирян, были и слова поддержки от отдельных священников. Так что и здесь видно, что никто не хочет пользоваться решением властей для каких-то собственных интриг. Если такие расчеты и были, то они не оправдались.
Постараться утвердить правду
Ɔ. Вы называете состояние, в котором находится страна, внутренней войной. Однако чего больше желает церковь: чтобы война закончилась как можно быстрее или чтобы она завершилась торжеством тех, кому церковь сочувствует? Все же условия «гражданского мира» могут быть разными, при этом продолжение противостояния чревато своими опасностями.
Разумеется, церковь желает того, чтобы противостояние закончилось как можно быстрее и наступил мир. Но мир в обществе возможен тогда, когда люди чувствуют справедливость и правду. Если же справедливости не будет, то о мире говорить сложно. Надо понимать природу этого противостояния — это не обычные споры оппозиции и власти. И даже не то, что называют борьбой России и Запада. Мы подошли к некоему Рубикону — такое случается и в жизни людей. Становится понятно: для того, чтобы оставаться людьми, надо немедленно все менять — в себе, в стране, в обществе. А иначе мы потеряем главное, что есть в людях, — их достоинство. Так что остается два выхода. Возможно, власть восторжествует, и тогда обществу придется просто приспосабливаться к мрачным реалиям, к насилию, которое выплеснулось на улицы и стало частью повседневности. Тогда все как-то успокоится, но это нельзя будет назвать миром. Это будет просто процесс деградации общества. Либо надо рискнуть и постараться добиться утверждения правды. Тут тоже нет никаких гарантий, но есть надежда. В Беларуси выросло новое поколение. Они не хотят приспосабливаться ко лжи. Это касается и молодых священников разных конфессий. На проповедях они говорят не так, как это было принято 30 лет назад. Они стремятся открыто защитить человеческое достоинство. И католическая церковь не может это не поддерживать.
Ɔ. Добиваться желаемого можно разными путями. Сейчас белорусское общество действует мирно. Но мирный путь предполагает какую-то готовность власти к диалогу. Сейчас от властей общество получает лишь удары дубинками и задержания. А если диалога не происходит, то переход к языку силы очень вероятен — на насилие захотят ответить насилием. Не боитесь ли вы, что выбор для общества встанет между насилием и отчаянием?
Как священник я тоже задаю этот вопрос. Я говорил, общество перешло определенный Рубикон. Возвращение к состоянию до 9 августа просто невозможно. Выбор здесь: либо победа гражданского общества, либо деградация. Если людям придется разойтись с улиц, не добившись победы, это будет тотальный разгром нашего общества. К тому же против него уже выпустили государственного зверя, который уже отведал крови, и посадить его после этого на цепь будет невозможно. Он продолжит мстить. Я думаю, что в этом случае начнутся репрессии, сопоставимые по масштабу с тем, что мы переживали в XX столетии. Вы, конечно, можете сказать, что представить такое невозможно. А возможно ли было еще несколько недель назад представить то, что происходит сейчас в нашей стране? Как все-таки выйти из конфликта мирным путем, я не знаю. Как священник я молюсь. Насилие всегда зло. Но даже католическая церковь допускает, что в определенных ситуациях приходится применять и это средство. В Катехизисе нашей церкви говорится о том, что силу и даже оружие можно применять, если исчерпаны все ненасильственные способы восстановить мир. И Христос, проповедовавший мир, взял бич против торговцев в храме.
Ɔ. Этот бич был все-таки взят в Святыне храма. Совершенно особенном месте.
Да, это действительно важно. Христос обрушил бич на тех, кто осквернил храм, где поклонялись Господу. Но что сегодня происходит в Беларуси — у нас вроде бы есть относительная религиозная свобода. Храмы открыты, никто не борется с иконами. Однако последние недели на улицах страны оскверняли самую главную икону — образ Божий, который есть в каждом человеке и который растаптывается вместе с растаптыванием человеческого достоинства. Христианин не может смотреть на это спокойно из дверей безопасных храмов.
Сторонники оппозиции во время акции «Цепь покаяния» в урочище Куропаты, 21 августа 2020 года Фото: Валерий Шарифулин/ТАСС
Если правда прозвучит, все станет на свои места
Ɔ. Сейчас представители католической и других церквей обращаются с призывом покаяться к тем, кто совершал насилие против граждан или повинен в искажении правды при подсчете результатов выборов. Но может ли покаяние быть таким универсальным средством, особенно для тех, кто, возможно, далек от религиозной жизни?
Думаю, что покаяние — очень важный процесс, без которого невозможно думать о том, что произошло в стране и как выходить из нынешней ситуации. Об этом говорят не только от имени церкви. Гражданское общество тоже задумывается над этим. Я считаю, что насилие, творившееся в изоляторе на Окрестина, стало возможным в том числе и потому, что мы не принесли покаяние за тяжелые деяния, совершенные в XX веке коммунистическим режимом. Так насилие прошлого, в котором общество не раскаялось, делает возможным новые притеснения и унижения. Несколько недель назад люди решили выразить это общее чувство в особой акции «Цепь покаяния», выстроившись цепочкой от мест массового захоронения жертв сталинского террора в Куропатах до изолятора на Окрестина. Как я уже говорил, покаяние не стоит воспринимать лишь в богословском смысле, когда человек признает перед Господом совершенные им грехи и сокрушается об этом. Все-таки, если исходить из библейского понимания, то покаяние — это отправной путь в изменении мышления человека, который должен научиться думать иначе, чем прежде. А может, просто научиться думать. В конце концов, мне сложно говорить, что люди, отдающие приказы об избиениях и издевательствах над гражданами, думают — в привычном понимании этого слова.
Ɔ. Но можно ли властно и требовательно принуждать кого-то к покаянию? Все-таки это внутреннее переживание. Если этого требуют люди, осознающие свою гражданскую силу, тем более призывают каяться публично, то не закончится ли это каким-то ритуальным произнесением слов — когда те, от кого ждут покаяния, просто подчинятся силе?
Не думаю, что этого нужно бояться. Все-таки покаяние сейчас требует прежде всего раскрытия правды. Должна прозвучать правда о том, как стало возможным творившееся на Окрестина. Кто это допустил? Ну, а если правда прозвучит, все станет на свои места. Нам надо будет только решить, что делать с этой правдой. Часто в связи с покаянием надо думать и о прощении. Некоторые считают, что лозунг «Не забудем — не простим» не стоит произносить христианину. Что ж, не прощать действительно плохо. Возможен вопрос и о том, как быть, если мы простим повинных, а они не раскаются в содеянном и лишь произнесут нужные слова. Но простить — это значит не держать в себе ситуацию, не желать отмщения. Но это не значит, что виновные должны быть освобождены от ответственности перед лицом справедливости и закона. Это разные вещи. Мне отрадно, что, как ни сложно понять силовика, выполняющего преступный приказ, в белорусском обществе нет ненависти к этим людям и желания отомстить любой ценой. Постоянно звучит лишь один призыв: «Давайте изменимся».
Ɔ. Представляете ли вы себе тем не менее возможность диалога, в которой на одной стороне будут представители церкви, а на другой — люди, связанные с властью?
В нынешней ситуации слишком много неопределенности, и это не дает возможности прогнозировать, каким может быть подобный диалог. Это испытание для всех нас. Думаю, большинство людей, связанных с властью, чиновники разного уровня тоже не понимают, что будет дальше. Как будет устроена жизнь после всего, что произошло. Противостояние сейчас идет не только на минских площадях, оно проходит и через сердца людей. Внутренняя борьба происходит и в сердце чиновника, и силовика, так же как и в сердцах священников. Так что и диалог будет зависеть как от конкретных священников, так и от конкретных представителей власти. Слова господина Лукашенко о том, что католическая церковь вмешивается в политику, по-видимому, предвещают усиление разных форм давления на церковь. Что ж, не мы первые, на кого такое давление оказывается. Мы будем делать то, что нам следует делать. Все понимают: если поддержать беззаконие, это тебя от беззакония не защитит. Так что лучше думать о том, насколько мы верны своему призванию.
Беседовал Станислав Кувалдин
Католиками не рождаются. Стать христианином-католиком — это всегда сознательное решение: либо личное, либо родителей, которые принимают его от лица и ради блага своего ребенка. И это решение в конечном итоге заключается не о том, чтобы стать членом какой-то организации или получить определенный статус, а в том, чтобы стать учеником Иисуса Христа, распятого и воскресшего, и присутствующего сегодня в Своей Церкви.
Если вы хотите больше узнать о вере и жизни католиков – не стесняйтесь прийти на службу в храм, знакомиться с людьми, и спрашивать о том, что вас интересует. Помните, что ваши вопросы (если они, конечно, задаются не во время богослужения) — это не досадная помеха для священников, монахинь и прихожан, но возможность свидетельствовать о своей вере. При этом помните, что не все прихожане (тем более не все, кто пишет об этом в интернете) правильно осведомлены о том, что нужно для того, чтобы принять крещение в Католической Церкви или вступить в полное общение с ней. Поэтому в конечном итоге следует обратиться к настоятелю прихода или к тому, кто уполномочен заниматься вопросами катехизации.
Католиком нельзя стать, просто решив для себя быть им, купив «католический крест», молитвенник, и посещая иногда, пусть даже часто, католический храм. Стать католиком — это всегда определенный и достаточно долгий путь вхождения в конкретную общину, который проходит не только сам кандидат, но вместе с ним и принимающая его община.
Существует три группы людей, которым нужно пройти такой путь вхождения в общину Церкви.
Первая группа — это люди, которые никогда не были крещены. Тем, кто достиг возраста 14 лет, Церковь предлагает путь христианского посвящения взрослых, который в своей полной форме длится около полутора лет и включает в себя несколько стадий: прекатехуменат продолжительностью четыре месяца; катехуменат — 12 месяцев; период очищения и просвещения — шесть недель; совершение Таинств христианского посвящения: Крещения, Миропомазания и Евхаристии как Первого Причастия; мистагогия — семь недель. Всего — 65 встреч.
Этот достаточно долгий путь посвящения восходит к первым векам истории Церкви и имеет целью, конечно, не столько интеллектуальное знакомство с учением Церкви (что можно было бы сделать и читая книги), но переживание и углубление личной встречи с воскресшим Христом, вхождение в опыт христианской общины, христианской молитвы, чтения Священного Писания и христианской жизни как служения ближнему, освобождение от иллюзий, связанных с незрелым восприятием Церкви. Это также время серьёзного и глубокого исследования — и изменения! — своей жизни, чтобы она соответствовала той вере, которую кандидат к Крещению намерен исповедовать.
Вершиной (но не завершением) этого пути является принятие таинств христианского посвящения — Крещения, Миропомазания и Евхаристии — в святую ночь Пасхи.
Вторая группа — это те, кто уже был крещен в другой христианской Церкви или церковной общине, и, следовательно, в силу своего Крещения уже пребывает в общении, хотя и неполном, с Католической Церковью. Важно знать, что если крещение уже состоялось, оно не может быть повторено, за исключением тех редких случаев, когда есть веские основания сомневаться в его действительности. Католическая Церковь безусловно признаёт таинства восточных Церквей, и, в частности, Русской Православной Церкви, а также Крещение, совершаемое большинством протестантских и евангельских деноминаций. Тем, кто уже крещен, адресована программа принятия в полное общение с Католической Церковью, которая рассчитана на один пастырский год (с сентября по июнь) и включает в себя 30 занятий. Завершением этого пути становится торжественное исповедание веры, совершаемое во время Обряда принятия в полное общения с Церковью, после чего можно будет приступить к первому Святому Причастию в Католической Церкви.
Важно понимать, что спрашивая о католичестве или даже начиная процесс христианского посвящения в Католической Церкви, вы еще не принимаете на себя никаких обязательств. У вас будет столько времени, сколько вы сочтете нужным, чтобы принять свободное и взвешенное решение, и вы в любой момент можете сказать «нет” или «не сейчас”. В таком случае мы будем рады тому, что вы получили возможность больше узнать о вере и жизни Католической Церкви.
Наконец, есть те, кто уже был крещен в Католической Церкви, обычно в раннем детстве, но после Крещения не получил религиозного воспитания и практики христианской жизни (в частности, не принял таинство Миропомазания, и никогда не приступал к таинствам Евхаристии и Покаяния). Благодаря Крещению они уже принадлежат Церкви и являются детьми Божиими, но зачастую не сознают этого и не понимают самых простых истин веры. Необходимо время, чтобы вера, обретенная ими в крещении, возросла, окрепла и глубже укоренилась благодаря соответствующей подготовке. Программа их воцерковления в основном соответствует той, которая предлагается для катехуменов или готовящихся к принятию в полное общение, и по решению настоятеля прихода и катехизаторов они могут присоединиться к той или другой группе.
Познание веры и утверждение в ней продолжается всю жизнь. Все верующие — от новообращенного до Папы Римского — призваны к тому, чтобы через изучение Писания и Предания Церкви и воплощение в своей жизни того, чему они учат, возрастать в познании того, что значит быть католиком.