Урок литературного чтения 2 класс УМК «Школа России»
Урок подготовила учитель начальных классов высшей категории
Лебедева Анна Александровна
МБОУ «СОШ п. Волжский» МО «Енотаевский район»
Девиз урока
- Внимательно слушай- и все услышишь.
- Внимательно смотри-и все увидишь.
- Думай- и все поймешь!
Поэзия
- Поэзия- это стихи, произведения, написанные стихами.
2. Поэзия-это красота и прелесть чего либо.
Речевая разминка
Речка голубая
Под небом голубым,
И туман растаял,
Голубой, как дым.
Будто бы кивая
Круглой головой,
Пьет сойка голубая
Из лужи голубой.
Л. Лоншакова.
ВЕЧТЮТ ЧИВОНАВИ РОДЕФ
В его родовой усадьбе в Овстуге открылся мемориальный музей.
«Тютчев очень замечателен, но…
Впрочем многие из его стихов превосходны…»
Ф.М. Достоевский
Установи соответствие
Пора Ноет
Нудит Назло
Пуще Время
Наперекор Сильнее
Установи соответствие
Пора Ноет
Нудит Назло
Пуще Время
Наперекор Сильнее
Подберите близкие по значению слова
Брег — …
Гласят — …
Гонцы — …
Молодая (весна) -…
СОЛНЫШКО
Весенняя гроза (отрывок)
Люблю грозу в начале мая,
Когда весенний, первый гром,
как бы резвяся и играя,
Грохочет в небе голубом.
Гремят раскаты молодые,
Вот дождик брызнул, пыль летит,
Повисли перлы дождевые,
И солнце нити золотит.
С горы бежит поток проворный,
В лесу не молкнет птичий гам,
И гам лесной и шум нагорный —
Все вторит весело громам.
Ф.И. Тютчев.
Еще земли печален вид…(отрывок)
Еще земли печален вид,
А воздух уж весною дышит,
И мертвый в поле стебль колышет,
И елей ветви шевелит —
Еще природа не проснулась,
Но сквозь редеющего сна
Весну послышала она
И ей невольно улыбнулась…
Ф.И Тютчев
Литературный диктант
Итоговое задание
Я читал стихотворения …
В этих стихах автор показал …
Поэт сумел передать … настроение
Эти произведения вызывают во мне …
чувства, потому что …
Мне понравились эти стихи тем, что они …
Для справок: любовь к родине, к родной природе, Ф.Тютчева, учат меня любить природу, радостное, наслаждаться необыкновенно радостным временем пробуждения природы- весной, радостные, с наступлением весны все оживает, веселое.
Спасибо за урок !
Тютчев Федор Иванович (1803 – 1873), русский поэт. В философской лирике Тютчева – мотивы трагической раздвоенности души, мятущейся между верой и безверием, приобщенностью к высшим, «божественным» сферам бытия и обреченностью на земное («дольнее») существование, одиночества в социуме и потерянности в мироздании; темы «хаоса» и «бездны», пророческих откровений, бесследности жизни, памяти и страдания. В стихах о любви – обнаженная беспощадность самоанализа (в том числе «Денисьевский цикл»). Известен лирическими произведениями. В тяготеющей к панславизму публицистике (статья «Россия и революция», 1849, «Папство и римский вопрос», 1850) устанавливает связь между развитием индивидуализма и разрушительными революционными процессами в Европе.
По мнению о. Георгия Флоровского, в русской культуре именно с 60-х годов начинается парадоксальный и очень болезненный разрыв (не разрыв только, а парадокс). В истории русского творчества вторая половина 19 века ознаменована была всего больше именно новым эстетическим подъемом и новым религиозно-философским пробуждением. Ведь это было время Достоевского и Л. Толстого, время Тютчева и Фета в лирике, и очень многих еще. Именно этими и такими именами обозначается и по ним проходит творческая магистраль русской культуры. Ф. И. Тютчев был типичным представителем своего времени.
Поэт-мыслитель, поэт-философ и поэт-художник – таковы три ипостаси Тютчева-творца, для которого, по выражению И.С.Аксакова, «жить – значит мыслить». Поэт-философ неотделим от поэта-лирика, каждая мысль – плод глубокого чувства, образы из мира души и из мира природы нераздельны и неотрывны (И. С. Тургенев). По мнению другого крупного поэта, мысль в творчестве Тютчева всегда стоит на первом месте. Иногда — это чистая мысль, иногда мысль в одеянии символов, но почти всегда мысль, касающаяся существования человека.
Мировоззрение Тютчева в значительной мере фаталистично: «Судьба, как вихрь, людей метет». Человек – игрушка в руках «внешних тайных сил». Злая жизнь понуждает поэта распрощаться с жизнью при жизни: «Прости всему, чем сердце жило». Но это не бессвязный хаос. Часто прибегая к этому образу, Тютчев пытался обнаружить сокровенные связи бытия, соединяющие разнородность. «День и ночь» – ключ к мировидению Тютчева, выражение сущности его философии. Противопоставление дня и ночи – лишь внешнее обрамление двойственности человеческого сознания. «День и ночь» – действительно положенный на стихи Фрейд, и задолго до рождения отца психоанализа. Интерес к человеческому бытию связывает Тютчева с Киркегором. Как и Киркегор, Тютчев разоблачает гордое самообожание разума, связывая с ними революционное движение, и отстаивает «личный путь» – не в смысле культа собственного «я», а в смысле служения Высшему. Как и Киркегор, Тютчев толкует об умалении откровения Божия в истории и предостерегает о тех неисчислимых опасностях, которыми чревата бездуховность. Его «я» подавлялось в нем сознанием недосягаемой высоты христианского идеала. Он нередко признавался близким о терзаниях «чувством тоски и ужаса», «состоянием внутренней тревоги», «сознанием непрочности и хрупкости всего в жизни». Его преследует страх оторванности от жизни, чувство безысходности бытия. Тютчеву свойственна «тема трагизма человеческой личности, ее отъединения от природы и коллектива». Его мировоззрение построен на контрастах: день и ночь, смерть и сон, самоубийство и любовь. Страстная любовь к жизни и постоянная внутренняя тревога, в конечном счете обусловленная трагическим восприятием реальной действительности, составляют основу мироощущения Тютчева-поэта. В этом постоянном влечении к хаосу, к роковому для человека Тютчев чувствовал свою душу «жилицею двух миров». И Тютчев не мог не задавать себе вопроса: доступно ли человеку «слиться с беспредельным»? Воззрение Тютчева специфическое – русское. В культе собственного «я» он видит угрозу, опасность, болезненное неистовство. Это означает не искоренение «я», а отказ от гордыни и насилия, которые в сознании поэта прочно связывались с европейским революционным героизмом. В целом в творчестве Тютчева сильны иррациональные и апокалиптические мотивы.
Общественно-политические взгляды Тютчева можно выразить формулой: религия, классицизм, монархизм. Вслед за Чаадаевым и накануне Бердяева Тютчев предвидел русский характер революции. Задолго до «Вех» он открестился от бунта как от последнего зла. Революция для него «ужасный вихрь, в котором погибает мир», «все рушится, все гибнет в этом общем воспламенении». Как большинство «народных» поэтов, Тютчев не скрывал своего презрения к «толпе». Поэты народные антинародны в том смысле, что, творя культуру народа, беспощадны к «бесчувственной толпе». Тютчев – не исключение. «Над этой темною толпой непробужденного народа…» – начинает он одно из лучших своих стихотворений и кончает надеждой всех христианских поэтов. В церкви он видел не только инструмент общения с Богом, но и поэзию. Есть во всем этом для человека, снабженного чутьем для подобных явлений, писал он, имея в виду богослужение, величие поэзии необычайное. Тертуллиановское отношение к религии Тютчев выразил прямой речью: «нужно или склонить колени перед безумием креста, или все отрицать». Натура впечатлительная, Тютчев остро реагировал на разрушительность европейских событий. Таковые еще сильнее укрепляли либеральные настроения этого консерватора. В письмах он признается, что Европу могла бы спасти республиканская эра, однако, как эволюционист, не приемлет насильственных методов ее установления. Кроме того, из республиканского грядущего Европы он напрочь исключает Россию, где «династический принцип имеет будущее». Франко-прусскую войну он воспринял как «великую резню народов», «публичный опыт людоедства», «оргию крови». Хотя его сердце было на стороне Пруссии, Тютчев боялся усиления Германии и провидел последствия бойни – отторжение от Франции северных провинций и опасность перехода войны в революцию. Тютчев предсказал Парижскую коммуну и осудил ее.
Политические и исторические взгляды Тютчева – это те же его философские воззрения, переведенные, а часто и не переведенные на язык политических терминов. Здесь та же основная точка зрения, которая так художественно выражена им в стихах. Это – применение в области политики и истории метафизических идей тютчевской поэзии. В России видит Тютчев-публицист гарантию осуществления того, к чему он стремится как поэт-философ: устранение хаоса из человеческих отношений.
Переплетение природных явлений и движений души – отличительная особенность лиры Тютчева, выраженная в большинстве его поэзии. Он стремится не к выявлению неповторимого своеобразия той или иной картины природы, а к передаче эмоций, возбуждаемых природой. Еще одна особенность его поэтических пейзажей – то, что В. Соловьёв называл «темный корень мирового бытия». «Прежде всего бросается в глаза, при знакомстве с поэзией Тютчева, созвучие его вдохновения с жизнью природы, – совершенное воспроизведение им физических явлений, как состояний и действий живой души», – так начинает Владимир Соловьёв свою статью «Возвышенное в поэзии Тютчева». Тютчев воспринимал природу не как созерцатель, а как философ: как фантазию-истину и живую красоту. Природе-механизму он противопоставлял природу-одушевление. Механика – только следствие высшего смысла, выразительницей которого и является поэзия. Наука расчленяет и изучает, поэзия схватывает целое. Художественному чувству непосредственно открывается в форме красоты то же совершенное содержание бытия, которое философией добывается как истина мышления, а в нравственной деятельности дает о себе знать, как безусловное требование совести и долга. Дело поэзии – постижение ее духа и смысла, выражение души мира. Убеждение в истинности поэтического воззрения на природу и вытекающая отсюда цельность творчества, гармония между мыслью и чувством, вдохновением и сознанием, составляет преимущество Тютчева даже перед таким поэтом-мыслителем, как Шиллер. Даже Гёте, тоже прославлявший душу мира и одухотворенность природы, не захватил столь глубоко темный корень мирового бытия, не чувствовал так сильно, как Тютчев, основу, на которой зиждется смысл космического процесса, судьба человеческой души и вся история человечества, писал Соловьёв: «Здесь Тютчев самый сильный в мировой литературе». И здесь же – в живописании темной основы жизни – ключ к его поэзии.
Философия любви в лирике Тютчева – еще один комментарий к его трагическому мировидению. Любовь для Тютчева всегда страсть, так как именно страсть близит нас к хаосу. Самую страсть Тютчев называет «буйной слепотой» и тем как бы отождествляет ее с ночью. Эпиграфом к любовной лирике Тютчева можно взять «Предопределение», ключевыми здесь являются «Близнецы», уравнивающие смерть и любовь, которые обе «обвораживают сердца своей неразрешимой тайной», и главное стихотворение денисьевского цикла. Конечно, Тютчев далеко не первый поэт, изобразивший тяготы и гибельность любви, но – один из немногих, кто превратил любовную лирику в единую драматическую поэму. были все основания считать, что перипетии и самый облик его героини напоминают романы Ф. М. Достоевского. Во многом первый упредил второго. Мы находим в стихах Тютчева поразительные примеры сурового и безжалостного саморазоблачения, ясного сознания своей вины перед любимой женщиной, открытого признания ее духовной красоты и силы.
Легко счесть все искусство Тютчева «явлением его личности» и искать в его биографии, биографии знаменитого острослова, тонкого мыслителя, разгадки всей его лирики, но здесь-то и встречают нас знаменитые формулы: «тайна Тютчева» и «великий незнакомец». (Таким же, впрочем, «великим незнакомцем» будет любая личность, поставленная во главу угла при разрешении вопроса об искусстве.) Легче счесть его поэзию, и по-видимому, по праву, «поэзией мысли» и, не смущаясь тем, что это «стихи» попытаться разрушить их в общепонятную философскую прозу (такие попытки очень легко удаются и почти не стоят труда); затем можно их скомпоновать в философскую систему, и в результате получится «космическое сознание Тютчева». Это тем более как будто оправданно, что и впрямь стихи Тютчева являются как бы ответами на совершенно реальные философские и политические вопросы эпохи. Но уже Ив. Аксаков протестовал против мысли против такого простого оперирования «тютчевской мыслью»: «У него не то что мыслящая поэзия, – а поэтическая мысль… От этого внешняя художественная форма не является у него надетою на мысль, как перчатка на руку, а срослась с нею, как покров кожи с телом, сотворена вместе и одновременно, одним процессом: это сама плоть мысли». Философская и политическая мысль должны быть здесь осознаны как темы, и, конечно, функция их в лирике совсем иная, нежели в прозе. Вот почему, хотя и несомненно, что они являлись значащим элементом в поэзии Тютчева, а стало быть, и незаконно отвлекать их изучение от общего литературного, необходимо учитывать их функциональную роль. Нет темы вне стиха, так же как нет образа вне лексики. Наивный подход к стиху и мысли, при котором упускалась из виду функция того и другого в лирике как особом виде искусства, привел в изучении Тютчева к тупику мистических «тайн» и «чудесных вымыслов. То же направление изучения привело к легенде об историческом «одиночестве» Тютчева. На смену «тайнам» должен встать вопрос о лирике Тютчева как явлении литературном.
Историческая перспектива оказывается в отношении Тютчева изломанной. Особый характер литературной деятельности – перерывы в печатании; длительные перерывы интереса к нему, «забвения» и идущие вслед «воскрешения». Нельзя объяснять всего непониманием публики; ведь даже Достоевский писал Майкову в 1856 году: «Скажу вам по секрету, по большому секрету: Тютчев очень замечателен; но… Впрочем, многие из его стихов превосходны». Эта мысль имела свой смысл у современников, но понятье можно, только установив характерные черты тютчевской лирики. В первой половине 19 века жестокая борьба за формы, шедшая в 18 веке, сменяется более медленной выработкой и разложением, идущими часто ощупью. Жанр в такие периоды времени надо впервые создать. Жанр рождается тогда, когда найдено нужное слияние поэтического слова с темой.
Начало литературной деятельности Тютчева представляет собой искание лирического жанра. Характерно, что Тютчев в 20-х годах обходит главенствующее течение и, как Жуковский за 20 лет до него, обращается к монументальным дидактическим формам, имеющим к тому времени архаистическую черту как жанры. Тютчев – архаист по стилистическим особенностям и языку. Этот источник жанра был характерен для ученика Раича. Раич – любопытная фигура в тогдашнем лирическом течении (в кружок Раича, бывший как бы кружком любомудров в литературном аспекте, входили: В. Одоевский, Погодин, Ознобишин, А. Муравьев, Путята и др.). Он стремится к выработке особого поэтического языка: объединению ломоносовского стиля с «итальянской поэтической школой», он «усовершенствует слог своих учеников вводом латинский грамматических форм». Требования особой «гармонии», особые метрические искания, основанные на изучении итальянской поэзии, способствуют возникновению названия особой «итальянской школы» – Раич, Туманский, Ознобишин. Приемы Тютчева выработались в этой «итальянской школе». Достаточно сравнить некоторые стихотворения Раича и Тютчева 20-х годов, чтобы убедиться в том, что тютчевские приемы были результатом долгих литературных изучений. Для Раича характерны искания другого жанра. Любопытно его отношение к дидактической (поучительной, назидательной) поэзии – той, с которой начинает Тютчев. Дидактическая (или «догматическая», как ее называет Раич) поэма неприемлема для Раича своей обширностью. Но вместе с тем его привлекает «мифология древних», дававшая пищу дидактической поэме. Раич надеется, что дидактическая поэзия испытает новый расцвет. Ссылка на философские поэмы в прозе Платона указывает еще яснее, что дело идет о философской лирике. К этому времени относится начальная работа ряда философов-поэтов: Шевырева, Хомякова, Тютчева. Это философская лирика получила совершенно особенное значение при исчерпанности лирических жанров в 20-е годы. Свежий материал для поэзии освежал ее саму. В философской лирике, разрабатывавшей новый материал, открывались новые стороны поэтического слова – «новый язык».
Первые опыты Тютчева являются попытками удержать монументальные формы «догматической поэмы» и «философского послания». Но монументальные формы 18 века разлагались уже давно. Тютчев пытается найти выход в меньших жанрах – в послании пушкинского стиля, в песне в духе Раича и, наконец, находит выход в художественной форме фрагмента. Все современные критики отмечают краткость его стихотворений: «Все эти стихотворения очень коротки, а между тем ник одному из них решительно нечего прибавить» (Некрасов); «Самые короткие стихотворения г. Тютчева почти всегда самые удачные» (Тургенев). Фрагмент как художественная форма был осознан на Западе главным образом романтиками и канонизован Гейне. Фрагмент у Тютчева становится определяющим принципом. Монументальные формы «догматической» поэмы разрушены, и в результате дан противоположный жанр «догматического фрагмента». Эта фрагментарность сказывается и в том, что стихотворения Тютчева как бы «написаны на случай». Фрагмент узаконяет как бы внелитературные моменты; «отрывок», «записка» – литературно не признаны, но зато и свободны. Строгость фрагмента была одной из причин холодности современников; они чувствовали некоторый холод «догматической» поэзии. Страхов пишет: «Конечно, есть причина, почему они (стихотворения Тютчева) не имели успеха. В них ясно, что поэт не отдается вольно своему вдохновению и своему стиху. Чудесный язык не довольно певуч и свободен».
Малая форма, сужающая поле зрения, необычайно усиляет все стилистические ее особенности, и, прежде всего, лексический колорит. Тютчев вырабатывает особый язык, изысканно архаистический. Тютчев вырабатывает особый язык, изысканно архаистический. На фоне Пушкина Тютчев был архаистом не только по своим литературным традициям, но и по языку. Его изысканная, а иногда и чрезмерно резкая архаистическая лексика и метр, обходящий «канонический»,пугали современников и ближайшие поколения. Не только в своем лирическом колорите, а и по стилю Тютчев отправляется от 18 века (преимущественно в державинском направлении). Имя Державина должно быть особо выделено в вопросе о Тютчеве. Державин – это была та монументальная форма философской лирики, от которой он отправляется. (И недаром в свое время образы Тютчева были объявлены «непонятными» некоторыми исследователями. Без 18 века, без Державина историческая перспектива по отношению к Тютчеву не может быть верной. И та громадная роль, которую играет у Тютчева образ, тоже неслучайно совпадает с напряженной образностью высокой лирики 18 века.
Найдя на Западе форму фрагмента, найдя тематический материал натурфилософии, новую литературную «мифологию», о которой писал Раич, Тютчев разложил монументальную форму 18 века. Одной из причин непонимания современников была и эта форма фрагмента, не канонизованная, почти внелитературная. Ее узаконяет и вводит в круг литературы уже Фет. Тютчев – последний этап витийственной «догматической» лирики 18 века. Его лирика приучает к монументальному стилю в малых формах.
Анализ тютчевского искусства приводит к заключению, что Тютчев является канонизатором архаической ветви русской лирики, восходящей к Ломоносову и Державину. Он звено – связывающее «витийственную» одическую лирику 18 века с лирикой символистов. Отправляясь от державинской лексики, он значительно смягчает архаические контуры торжественной и философской оды, сливая их с некоторыми элементами стиля Жуковского. При этих традициях Тютчева становится особенно интересным столкновение его искусства с искусством Гейне 20-х годов – канонизатора художественной немецкой песни. Тютчев – романтик, это положение казалось незыблемым, несмотря на путаницу, которая существует в вопросе о русском романтизме. Это положение должно быть пересмотрено. Правда, философская и политическая мысль была той прозаической подпочвой, которая питала его стих, а многие его стихотворения кажутся иллюстрациями, а иногда и полемическими речами по поводу отдельных вопросов романтизма, но – преемник Державина, воспитанник Раича и ученик Мерзлякова – Тютчев воспринимается именно на державинском фоне как наследник философской и политической оды и интимной лирики 18 века. И тогда романтический манифест «Не то, что мните вы, природа…» получает значение нового этапа оды. Равно и другой, интимный строй Тютчева оказывается стилизацией идиллической «песни» 18 века. Подобно тому как во Франции романтик Гюго возобновил старую традицию Ронсара, Тютчев, генетически восходя к немецкому романтизму, стилизует державинские формы и дает им жизнь – на фоне Пушкина.