Главная ложь о христианстве и о вере — это утверждение, что они ограничивают свободу. Наоборот, они человека освобождают.
Протоиерей Иоанн Мейендорф «Православие и современный мир»
Человек всегда свободен. Свобода дана ему вместе с самосознанием и вместе с ним составляет существо духа и норму человечности. Погасите самосознание и свободу — вы погасите дух, и человек стал не человек.
Святитель Феофан Затворник «Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться»
Догмат о свободе воли
Библейский догмат о свободе воли лежит в самом основании христианской философии истории. Человек рассматривается как творец своей собственной судьбы и истории в целом… Основа свободной воли человека — его разум, еще одно проявление образа Божьего. Только свободный разум в состоянии сделать выбор между добром и злом. О росте свободы по мере приобщения к высшему знанию, Истине, говорится в Евангелии: «Вы познаете Истину, и Истина сделает вас свободным»… Свобода называется Св. Отцами Церкви одним из важнейших черт образа Божия в человеке… Человек выбрал Бога и выбирает Его всю свою жизнь, каждый день, отрекаясь от зла, борясь со страстями.
Об этой свободе говорил Христос как о свободе от греха. Это абсолютная свобода для человека, потому что ничто внешнее не может помешать ему реализовывать данную свободу. Его могут посадить в тюрьму, послать на войну, он может пережить горе в личной жизни и т.д., но все это — хотя и с трудом — преодолимо внутри духовного опыта. Только смерть человека прервет его духовное возрастание на земле и переведет в совершенно другой план бытия. Духовная свобода возвращает человеку самого себя, свою природу, потому что грех и страсть — это искажение богоданной доброй природы.
Творец наделил человека даром свободы, над которой не властна никакая необходимость. Задача человека состоит лишь в том, чтобы, свободно устремившись к Творцу, суметь «уловить», или, как говорил преподобный Серафим Саровский, «стяжать» благодать, посылаемую ему, стать прозрачным, чтобы воспринять в себя Божественные энергии и соединиться с ними. Однако этот акт онтологической трансформации человека, этот процесс обожения, происходящий соединением Божественных и человеческих энергий, характеризуется полным отсутствием всякой необходимости, всякого детерминизма. Это — актуальное царство свободы. Ибо благодать лишь побуждает, но не понуждает волю — напротив: она пробуждает свободу, возбуждает и оживляет произволение.
Личность в православии
Духовная свобода возвращает человеку самого себя, свою природу, потому что грех и страсть — это искажение богоданной доброй природы… В понимании православия личность — это человек, обретший, в той или иной степени, эту свободу во Христе. Степень эта может быть разной у разных людей. Эта свобода — есть Сам Христос, Его Жизнь, к Которой приобщается христианин.
Все притчи Христа о Царствии Небесном — об этой свободе. Она есть та жемчужина, найдя и желая приобрести которую, купец идет и от радости продает, все что имел. Здесь говорится о человеке, нашедшем путь этой свободы и с радостью отказывающемся от всего своего «греховного богатства». Также эта свобода — зерно горчичное, которое, когда его сажают, является маленьким и незаметным, а когда вырастет — то превращается в огромное дерево, в ветвях которого укрываются птицы небесные. Здесь говорится о духовном опыте человека жизни во Христе, обретения Христовой свободы. Сначала это какой-то небольшая часть жизни человека, но, по мере его духовного роста, вся душа человека становится Христовой, превращается в прекрасное духовное древо, в котором укрываются и поют птицы — способности человека, другие люди.
Святые отцы говорят, — и это очень важно, — что образ Божий заключается в свободе, потому что Бог есть свобода, Он есть Творец, Который не подвергается влиянию никаких внешних условий и не имеет Себе подобного. В этом же — образ Божий в человеке. Человек, в отличие от животных, есть существо, способное творить. А в Боге он соучаствует в безграничности Его творчества.
Человек подобен Богу, а значит, он свободное существо. Он не хочет быть свободным, он противится свободе, он бежит от нее, но это его природа; он может ее исказить, унизить, но именно свобода делает его богоподобным. А раз свобода, значит, никакого принуждения, значит, никакого насильственного явления, которое заставило бы людей отступить в страхе и бессилии.
Бог есть свобода
Мы можем добровольно принимать или отвергать Бога. Бог это свобода. Он Себя не навязывает нам и общается с нами на расстоянии двух свобод: Своей свободы и нашей свободы… Однако мы можем только свидетельствовать о своей вере, а каждый человек может добровольно что-то принимать и что-то отвергать. Никакого навязывания! Потому что Бог это свобода. Дух это свобода. Духовность это свобода…
Человек создан Богом, поэтому является существом, находящимся в постоянной сыновней зависимости от Него. И эта зависимость не рабская, не гнетущая, а радостная, потому что Бог общается с нами на расстоянии двух свобод: Его и нашей. Он не принуждает нас любить Его. Он только призывает нас к Себе. А откликнемся мы на Его зов или нет дело нашей внутренней свободы.
Если откликнемся, начинается наша жизнь вдвоем с Богом, лучшая жизнь. Ее можно увидеть уже в этой жизни, когда мы друг с другом общаемся в полноте, в любви. В момент такого нашего общения вечная жизнь уже присутствует. Потому что вечная жизнь это любовь…
Истинный христианин исполняет волю Божью не как раб, исполняющий чужое веление, а как сын Божий по усыновлению, и ясно сознает, что воля Божья есть, в сущности, его собственное, сокровенное желание. И, действительно, творя волю Божью, он только и обретает свободу и становится самим собой. Но это возможно лишь при тесном единении с Иисусом Христом, так как только в Нем человеческое естество нераздельно и неслиянно соединилось с естеством Божественным.
Духовное рабство
Свобода воли является тем свойством, утрата которого приводит к полной деградации личности. Но пока самосознание сохраняется, над этой свободой не властен никто: ни другой человек, ни общество, ни законы, ни какая угодно власть, ни демоны, ни ангелы, ни Сам Бог. Макарий Египетский (IV в.) говорил: «А ты создан по образу и подобию Божию, потому что как Бог свободен и творит, что хочет … так свободен и ты… Поэтому природа наша удобоприемлема и для добра, и для зла, и для благодати Божией, и для сопротивной силы…» (Макарий Египетский. Духовные беседы…). Классический афоризм отцов Церкви: «Бог не может спасти нас без нас», — прекрасно выражает христианское понимание смысла и значения этой свободы…
Апостол Павел говорит: «Где Дух Господень, там свобода» (2 Кор. 3:17). Он называет человека, достигшего духовной свободы, «новым» (Еф. 4:24), подчеркивая этим обновленность его ума, сердца, воли и тела. Напротив, живущего греховно называет «ветхим» (Еф. 4:22), «рабом» (Рим. 6:6, 17), как не имеющим силы следовать тому, о чем ему говорят и вера, и разум, и совесть, и о чем он хорошо знает, что оно несомненно является для него благом. Это состояние духовного рабства как антитезу истинной свободе апостол Павел описывает в следующих ярких словах: «Ибо не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю… Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю… в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного» (Рим. 7:15, 19, 23).
Свобода, любовь и страх Божий
Основополагающим христианским критерием в оценке свобод является страх любви, боящейся причинить какой-либо моральный, психический, физический или иной вред человеку (обществу, государству). Он является верным стражем и правильного отношения к вещам, к природе, ко всякого рода деятельности. Прп. Варсануфий Великий говорил: «Хороша свобода, соединенная со страхом Божиим» (Прпп. Варсануфий Великий и Иоанн. Руководство к духовной жизни в ответах). Вот та христианская максима, в свете которой могут правильно пониматься все свободы, права и обязанности человека, в том числе и религиозные свободы.
Свобода же, не «ограниченная» любовью страха Божия, ставшая над любовью, убийственна для человека. Она приводит к самым отрицательным последствиям, прежде всего, к духовной и нравственной деградации общества, к идейному анархизму, материализму, антикультуре и т.д. Там, где во главу угла поставлена свобода без любви, не может быть подлинной свободы личности, ибо всякий, делающий грех, есть раб греха (Ин. 8:34). И рабство духа является самым тяжелым для человека, причиняющим ему наибольшие страдания… Не потому ли апостол Павел писал: «Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но не все назидает» (1 Кор. 10:23)?
Потеря свободы
Понимание необходимости духовной свободы и ее первичности для человека, фактически, утрачено человечеством. Апостол Петр, обличая проповедников внешней свободы, «забывших» о свободе внутренней, писал: «Ибо, произнося надутое пустословие, они уловляют в плотские похоти и разврат тех, которые едва отстали от находящихся в заблуждении. Обещают им свободу, будучи сами рабы тления; ибо, кто кем побежден, тот тому и раб» (2 Пет. 2:18-19). Та же мысль и у апостола Павла в его послании к Галатам: «К свободе призваны вы, братия, только бы свобода ваша не была поводом к плоти, но любовью служите друг другу… Я говорю: поступайте по духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти, ибо плоть желает противного духу, а дух — противного плоти» (Гал. 5:13, 16-17)…
Потому такая свобода легко продается за элементарный комфорт. Один из современных писателей справедливо сказал о нашем времени: «Повсюду в мире умирает свобода — политическая, экономическая и личная… Без свободы жить легче. Все больше людей охотно отдают свою свободу в обмен на удобную и спокойную жизнь. Не нужно принимать какие-либо решения. Меньше ответственности» (Калиновский П. Переход).
И этот отказ от свободы вполне закономерен: страсти, получая свободу и изнутри порабощая человека, делают его сластолюбивым, эгоистичным и, тем самым, все более способным продать первородное достоинство своей личности за чечевичную похлебку скоропреходящих удобств и прихотей. Картины подобных сделок сейчас можно видеть во всех сферах жизни. Откровение апостола Иоанна богослова совершенно определенно предвозвещает всеобщее добровольное рабство всемирному обманщику и тирану за обещание земного рая: «И поклонятся ему все живущие на земле, которых имена не написаны в книге жизни» (Отк. 13:8).
Закономерный путь, по которому ведет человека страсть, — это постепенная потеря внутренней свободы. Вершина внутренней свободы состоит в полноте духовной жизни, где все силы человека и внутреннего, и внешнего подчиняются любви к Богу и ближнему, когда все служит этому. Но начало внутренней свободы — это когда человек может определенным образом чему-то в себе и вне себя сказать: «Да», а чему-то сказать: «Нет», и стоять на этой позиции сделанного выбора. Когда страсть овладевает человеком, то она уже эти «да» и «нет» говорит за человека. Это, конечно, большая утрата. Если человек утратил внутреннюю свободу, то он становится неспособным поделиться свободой и достоинством с другой личностью. Тогда он хочет этой личностью завладеть, а это в принципе никогда невозможно.
Свобода и грехопадение
Изначальная свобода предполагает и возможность падения, которое свв. Отцы определяют как бунт против Бога, а значит, своего рода самоубийство, поскольку преступление, направленное против Бога, неизбежно наносит удар по самому человеку. Вследствие греха Адам лишился общения с Богом, его природа, однажды повредившись, утратила те свойства, которыми она обладала благодаря богообщению, в первую очередь свободу и бессмертие.
Адам сделался рабом низших начал собственного естества (страстей), вместо того чтобы властвовать над ними посредством разума, который связывал его с Богом. Если первоначальное существование человека предполагало свободное общение с Богом через высшие элементы человеческого состава, в особенности разум, то грехопадение повлекло за собой рабство сатане через страсти, ставшее неизбежным вследствие поврежденности человеческого естества, отпавшего от Бога.
Человеческий род обладает поврежденной природой, так как он происходит от Адама, но каждая человеческая ипостась, как адамова, так и любого из его потомков, сохраняет всю ответственность за свои действия; она не разделяет адамовой вины, но «подражает» ей; даже в своем падшем состоянии человек сохраняет свободу, которая, как было сказано, есть существенная черта образа Божия в человеке. Грех лишь помрачил этот образ и ограничил свободу.
Почему Господь не вернул человека в положение Адама до грехопадения? Во-первых, потому что такое действие было бы внешним, насильственным, а мы знаем, что Господь уважает свободу существ, сотворенных Им разумными и свободными. Господь никогда не насилует свободу человека, но хочет, чтобы человек поступал всегда по соображениям внутренним, разумно и свободно, а не в силу каких-то внешних принуждающих обстоятельств. Во-вторых, сколько мы можем судить как из внешнего мира, так и из Откровения, Бог никогда не отменяет Своих решений, никогда не делает их «яко не бывшими». Творческое Слово исходит из уст Божиих — и становится так, во веки веков. И если в ту же область бытия впоследствии вносится Словом Божиим нечто новое, то оно не отменяет того, что уже есть, но творчески сочетается с ним.
Свобода и зло
Возможность выбирать между добром и злом только зародыш свободы. Легкость, с которой мы склоняемся ко злу, говорит о том, что мы находимся в рабстве. Выбирая зло, мы теряем свободу. Мы не стремимся ко злу как таковому и все время желаем хорошего. Но, принимая кажущееся добро за действительное, поступая по своему ложному разумению, мы делаем то, что на самом деле не хотим. Это и говорит о том, что мы не свободны. Совершенство духовной свободы в полной неспособности выбрать зло. Если мы всегда хотим настоящего добра, если не только стремимся к нему, но и достигаем его, то мы свободны, ибо делаем то, что хотим, а каждый акт нашей воли находит свое полное завершение.
Мы свободны не тогда, когда выбираем попеременно то добро, то зло, а когда совершенно любим и принимаем настоящее добро и столь же совершенно ненавидим и отвергаем зло, когда мы делаем только доброе, получая от этого радость, и отметаем малейшую возможность совершить то, что заставляет нас унывать и обманывать самих себя. Поистине свободен лишь тот, кто до конца отрекся от зла и больше его никогда не захочет.
В Боге нет и тени зла, поэтому Он бесконечно свободен. В сущности, Он и есть свобода. Божья воля безупречна, наша же не надежна и временами разрушительна для самой себя. Но если мы полностью доверимся Богу, Он соединит нас с Собой, изменит нас и вдохнет Свою любовь в наши души. Истинное освобождение возможно только по дару свыше, через приобщение к присущей Богу свободе, к Его любви. Вся наша безразличная к добру и злу так называемая природная свобода не более чем задаток, ожидание благодати, воли Божьей и Его не от мирной любви. Истинная свобода в умении всегда, неотступно и безошибочно выбирать настоящее добро.
Как можно быть свободным всегда
Чаще всего о «свободе» говорят как о свободе в политическом смысле, свободе от тирании и угнетения со стороны других людей. Библия начинает рассказ о свободе на этом, наиболее простом, уровне. Бог Библии — это освободитель, причем освободитель в прямом и буквальном смысле. Десять Заповедей начинаются с торжественного провозглашения: Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства (Исх 20:2). Бог выводит Свой народ из рабства — вполне буквального рабства, в котором евреи пребывали в Египте, — сломив упорство угнетателей грозными чудесами и знамениями.
Невозможно переоценить влияние, которое история Исхода оказала на формирование сознания христианского мира. Некоторые вещи, которые сейчас кажутся нам само собой разумеющимися, выглядели довольно странно в добиблейском мире. Бог, который становится на сторону рабов, на сторону угнетенных, на сторону бессильных, против сильных мира сего, — это было для современников странной, непонятной и даже возмутительной новостью. Боги язычников символизировали силу, могущество, победу, они были ближе к господствующим, царствующим слоям человеческого общества — и дальше всего от угнетенных и рабов.
Но Бог Закона и Пророков раз за разом оборачивается против сильных и славных и выступает на стороне бессильных и безвестных. Вот пост, который Я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма, и угнетенных отпусти на свободу, и расторгни всякое ярмо (Ис 58:6).
Не случайно восприятие свободы как универсальной ценности сложилось именно в христианском мире; и даже те, кто восставал и против Церкви, и против веры в Бога вообще, думая, что обретут этим бóльшую свободу, сознательно или нет апеллировали к библейским образам.
Свобода без Бога
Библейские пророки обрушивались на неправедных властителей — в том числе религиозных — от имени Бога; и многие движения, выступавшие против угнетения, носили отчетливо религиозный характер, будь то аболиционисты, выступающие за отмену рабства чернокожих, или движение за гражданские права в США в 1960-е годы, которое возглавлялось баптистским служителем Мартином Лютером Кингом.
Но в европейской истории сложилось и другое понимание свободы — свободы, не только оторванной от своих библейских оснований, но и прямо восстающей против веры в Бога. Впервые это движение заявило о себе во Франции конца XVIII века, где ряд известных мыслителей стали воспринимать Церковь как опору королевской власти и источник угнетения — угнетения, от которого надо было избавиться ради того, чтобы построить новую жизнь на началах разума, свободы и братства. Большая часть этих мыслителей придерживалась некой размытой и адогматичной религиозности, веры в Бога, которую надлежало «очистить» от церковных «суеверий»; но в том же движении появились и «чистые» атеисты, такие, как барон Поль Гольбах, яростно восстававшие против любой веры, библейской — особенно.
«Заря свободы», воссиявшая над Францией в годы Великой французской революции, сначала вызвала взрыв восторга у мыслящей европейской публики, но потом известия, приходящие из Парижа, начали становиться все более и более мрачными: царство разума и свободы обернулось царством крови и террора. Начиная с «сентябрьской резни», когда толпа расправилась с тысячами людей в Париже и других городах, сочтя их «контрреволюционерами», и продолжая «адскими колоннами» генерала Тюрро, осуществившими то, что потом было названо «франко-французским геноцидом» в Вандее, революция повернулась своей другой стороной.
Как писал в своих «Размышлениях о революции во Франции» британский мыслитель Эдмунд Берк, «Что такое свобода без мудрости и добродетели? Это величайшее из всех возможных зол; это безрассудство, порок и безумие, не поддающиеся обузданию».
С тех пор мир пережил еще ряд кровавых революций, и одна из самых страшных произошла у нас в стране. Провозглашались лозунги свободы, равенства, братства, обещалась свобода от угнетения, люди воодушевлялись мечтами о дивном новом мире, но почему-то все это кончалось резней и установлением такой тирании, что по сравнению с ней низвергнутый революцией режим оказывался образцом свободы.
От «сентябрьской резни» в конце XVIII века до камбоджийских «полей смерти» в конце века ХХ обещание свободы оборачивалось большой кровью. Почему? Приведем еще одно высказывание Эдмунда Берка: «Значение свободы для каждого отдельного человека состоит в том, что он может поступать так, как ему нравится: мы должны понять, что ему нравится, прежде чем пришлем поздравления, которые в скором времени могут обернуться соболезнованиями».
Свобода от внешних стеснений, если ее обретает человек, лишенный внутренних принципов, оборачивается бедой. «Должен ли я поздравлять убийцу или разбойника с большой дороги, разбившего оковы тюрьмы, — писал Берк, — с обретением им своих естественных прав? Это походило бы на эпизод освобождения преступников, осужденных на галеры, героическим философом — Рыцарем Печального Образа».
Поэтому свобода, о которой говорит Библия, это нечто гораздо большее, чем просто свобода от угнетения со стороны других людей.
Выбор есть всегда
В древнем мире разбойники, нападавшие на всех, кто путешествовал по дорогам, были постоянной проблемой. Власти не могли наладить патрулирование или справиться с задачей как-то иначе; поэтому они пытались компенсировать свое бессилие повышенной суровостью — захваченных разбойников предавали особенно мучительной смерти, что, как предполагалось, должно было отрезвляюще подействовать на остальных. Мы можем представить себе разбойника, который, как бы мы сказали, гуляет на свободе — он должен опасаться властей, но, с другой стороны, никто ему не господин, он не вынужден тяжело вкалывать на какого-нибудь хозяина, он может направляться куда хочет. И вот этого человека поймали, связали и бросили в темницу. Сохраняет ли он свободу? Очевидно, нет. Толстые каменные стены, железные решетки и суровая стража стоят между ним и вольным воздухом. Наконец, его приговорили и, по обычаю того времени, распяли — так, что он не может даже рукой пошевелить и вынужден терпеть невыносимую муку. Свободен ли этот человек? Сам вопрос может показаться издевательским. Но это вполне осмысленный вопрос, и на него существует точный ответ. Человек, который не может пошевелиться, тем не менее свободен принять самое важное решение в своей жизни. Мы читаем об этом человеке в Евангелии от Луки: Один из повешенных злодеев злословил Его и говорил: если Ты Христос, спаси Себя и нас. Другой же, напротив, унимал его и говорил: или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же? И мы справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал. И сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое! И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю (Лк23:39-43).
Существует свобода, которую ничто не может у нас отнять — в любых обстоятельствах у нас есть выбор. Узник может озлобиться или покаяться; человек, прикованный к инвалидному креслу, может исполниться горечи, обиды и ненависти ко всему миру, а может обратиться к Богу и стать источником поддержки и утешения для окружающих его здоровых людей. Обстоятельства ставят нас перед выбором, но не они определяют, что мы выберем. Это всегда определяем мы сами. Кажется, свобода выбора — это самоочевидный, непосредственно переживаемый нами опыт; тем не менее все мы склонны ее отрицать.
Это не я!
Третья глава Книги Бытия содержит удивительно глубокий и точный рассказ о грехе — первом грехе, но вместе с тем грехе вообще. Не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть? — спрашивает Бог у Адама. Кажется, можно дать только два ответа «да, я ел» или «нет, я не ел». Но Адам сказал:Жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел (Быт 3:11,12). В том, что Адам нарушил заповедь, виновата жена — и, косвенно, Бог, который ему эту жену подсунул.
Адам совершил сознательный выбор — съел запретный плод. Но он говорит, что это выбор не его, что он определен кем-то или чем-то другим — женой, змеем, Богом, только не им, бедным Адамом.
С тех пор, как был записан этот рассказ, прошло очень много времени, но отношение людей к своей жизни остается тем же: мы склонны утверждать, что наши поступки определяются кем-то другим. Мы приходим в ярость потому, что другие люди нас злят; грешим потому, что другие люди вводят нас в соблазн; ненавидим ближнего своего потому, что он такой мерзавец, что мы не можем его не ненавидеть.
Наши поступки вынуждены окружающими нас обстоятельствами — погодой, страной, в которой мы живем, генами, чем угодно еще — исключая наше личное произволение. Мы не виноваты — виноват кто-то другой, или, возможно, — это всех устраивает — мать-природа.
Почему мы так жаждем сложить с себя ответственность? Ведь это чудовищно глупо и разрушительно с чисто земной, практической точки зрения. Отказываясь признавать свои поступки полностью своими, мы утрачиваем контроль над своей жизнью.
Кто оказывается автором книги нашей жизни, если не мы сами? Другие люди, обстоятельства, наши собственные внутренние импульсы, которые мы даже не пытаемся контролировать. На капитанском мостике нашей жизни оказывается всякий прохожий, наш руль поворачивает всякий случайный порыв ветра, всякая чайка, присевшая на него передохнуть.
Что будет с нашей жизнью? Ничего хорошего. В лучшем случае она будет просто пустой и жалкой — мы ничего не достигнем и ничего не обретем. В худшем — мы просто разобьемся о рифы алкоголизма, наркомании или закончим наши дни в тюрьме. В самом деле, что объединяет людей, потерпевших жизненное крушение? Их вера в то, что их жизнь и их поступки определяются кем-то другим. Они запили, потому что окружающие относятся к ним по-свински; бросили семью, потому что домашние «никогда их не понимали»; совершили преступление, потому, что их довели или вынудили. Даже для того, чтобы на чисто мирском, посюстороннем уровне привести свою жизнь в порядок, надо признать, что мы свободны в том смысле, что сами принимаем решения и сами несем за них ответственность.
Иногда люди прибегают к более изощренному способу отрицать реальность выбора и ответственности: они придерживаются философии, которая вообще объявляет свободную волю иллюзией. Атеистическая философия материализма предполагает, что в мире нет ничего, кроме материи, движущейся по неизменным законам, а то, что мы воспринимаем как акты мышления или свободного выбора, — результат невероятно сложных, но чисто материальных процессов. Ваш выбор читать эту статью обусловлен электрохимическими процессами в коре вашего головного мозга, эти процессы — предыдущим состоянием системы, входными сигналами и неизменными законами природы. У вас не больше свободы выбора, чем у любого другого природного процесса. Вам кажется, что вы совершаете свободный выбор, но, с точки зрения материалистов, это иллюзия.
Но в чем причина такого нелепого поведения? От чего такого страшного люди пытаются спастись, прибегая к столь пагубной лжи?
Советская пропаганда, используя результаты опытов проф. И. Павлова на собаках по изучению условных рефлексов, «доказывала», что душа животного (и человека) — всего лишь сложная нервная деятельность
О том, что мы не можем не знать
Люди могут отрицать и реальность объективного закона, и реальность нашего свободного выбора; но это — такое шило, которого в мешке не утаишь. В действительности мы все глубоко верим в то и другое, и это видно из нашей склонности осуждать других людей. Как пишет святой апостол Павел,итак, неизвинителен ты, всякий человек, судящий , ибо тем же судом, каким судишь другого, осуждаешь себя, потому что, судя , делаешь то же (Рим 2:1).
Ведь для того, чтобы человеческие поступки составляли предмет вины или заслуги, необходимы два условия: во-первых, люди должны совершать их свободно; во-вторых, мы должны оценивать их с точки зрения какого-то закона, какого-то критерия добра и зла. Природный процесс — например, пищеварение — не является предметом нравственной оценки. Мы не ругаем человека за больной желудок и не хвалим за здоровый. Виновным человека могут делать только его свободные решения. Порицая кого-то, мы тем самым уже признаем, что он совершил свободный выбор, и этот выбор неправилен. В его воле было нарушать нравственный закон или соблюсти его, и он его нарушил; именно это делает его виновным и достойным осуждения.
Но чтобы закон делал его виновным, это должен быть объективный закон, который мы все обязаны соблюдать, независимо от того, признаем мы его или нет. Упрекая кого-то в аморальности, мы тем самым утверждаем реальность такой вещи, как мораль, которой другой человек обязан был придерживаться. Но, говорит Апостол, раз такой закон существует (и мы сами признаем это в отношении других людей), то он существует и в отношении нас самих. Нас самих могут потребовать — и потребуют — к ответу за его нарушение.
За законом стоит Законодатель и Судия, которому нам надлежит дать отчет. Перспектива возможного осуждения пугает нас — как Адама. И — как Адам — мы пытаемся смягчить наш страх, перекладывая вину на других или придумывая себе сложные системы самооправданий.
Подпись арестованного священника Павла Троицкого при аресте 29 октября 1937 года и в ту же ночь после допроса
Признание того, что мы сами — авторы своих поступков, ставит нас перед неприятным фактом: мы совершили в своей жизни много дурного, и нам нечего сказать в свою защиту.
Если Сын освободит вас…
Человек изначально сотворен свободным — и злоупотребил своей свободной волей, чтобы сделаться весьма испорченным. Христос приходит, чтобы спасти нас от этой порчи. Но почему для этого понадобилась Голгофа? Почему Бог не может просто взять и отменить последствия наших грехов? Потому, что Бог наделяет нас реальной свободой выбора — с реальными последствиями. Наш выбор нельзя просто взять и отменить — это означало бы, что Его дар свободы с самого начала был недействительным. Бог поступает по другому — Он нисходит к нам и становится Человеком в лице Иисуса Христа, чтобы умереть за наши грехи. Как Он сам сказал на Тайной Вечере — и как с тех пор повторяет Церковь за каждой Литургией — сие есть Кровь Моя нового завета, за многих изливаемая во оставление грехов (Мф 26:28). Это прощение грехов обретает каждый, кто прибегает к Нему с покаянием и верой; но свобода, которую приносит Христос, это не только свобода от вины за грехи.
Представьте себе наркомана, который совершил преступление, пытаясь добыть денег на очередную дозу — если только освободить его от осуждения, не излечив его порока, через короткое время он преступит закон опять. Так и грешный человек нуждается не только в прощении, но и глубокой внутренней перемене, которая освободит его от тяги ко греху. Поэтому Апостолы говорят о свободе в более глубоком смысле — свободе от греха, свободе для праведности, свободе соответствовать подлинному благу и предназначению человека.
В отсутствие внешних стеснений человек может делать то, что он хочет — но чего он хочет? Алкоголик остро хочет напиться; в то же время в глубине души он хочет избавиться от своего порока и жить трезвой и здоровой жизнью. Блудник хочет легкой, ни к чему не обязывающей связи — но в то же время в сердце своем он тоскует по настоящей, преданной любви. Мы одновременно хотим разных вещей, и часто наши собственные желания сковывают нас гораздо сильнее, чем тюрьмы и цепи.
Неспособность жить так, как мы должны — и так, как мы в минуты просветления хотим — составляет то горькое рабство, о котором Господь говорит: всякий, делающий грех, есть раб греха (Ин 8:34). Гневливый человек не свободен сохранять спокойствие; блудник не свободен сохранять верность; алчный человек не распоряжается деньгами, но терпит, что деньги распоряжаются им. Так любой грех говорит о том, что наша человеческая природа ущербна, недостаточна, больна.
И Христос приносит нам новую жизнь, которая постепенно меняет нас изнутри; молитва, личная и церковная, наставления священников, участие в Таинствах, чтение слова Божия — те средства, которые Бог дает нам для духовного роста. Этот процесс обретения подлинной свободы не будет ни легким, ни гладким — Бог имеет дело не с пластилином, а со свободными личностями, которые продолжают падать и ошибаться — но, если мы последуем за Ним, Христос приведет нас к той вечной и блаженной жизни, для которой Он нас создал.
А если я скажу «нет»?
Евангелие есть книга надежды: самый потерянный грешник, человек, по общему мнению, безнадежно пропащий, может обратиться ко Христу и обрести спасение. Но что, если я откажусь? Как часто приходится слышать выраженное прямо или подразумеваемое требование: «я не собираюсь веровать и каяться, но вы мне пообещайте, что со мной будет все в порядке». Но это фактически означает, что мы должны отрицать за людьми их свободный выбор и уверять их, что их втащат в рай без их согласия. Мы этого не можем — это была бы просто неправда. Бог делает абсолютно всё, что можно, для спасения каждого человека — и Крест Христов напоминает об этом. Но человек может сказать «нет» — и отказаться от предложенного ему дара. Он может отказаться войти в дверь, куда его настойчиво приглашают, — и остаться за дверью.
Иногда говорят, что Бог слишком благ, чтобы оставить кого-либо за дверью — и это, конечно, правда. Бог примет и самого последнего грешника, но даже Бог ничего не может сделать с теми, кто отказывается быть принятым. Он хочет, чтобы мы оставались до конца свободными. Это только наш выбор. И наша ответственность — говорим мы да или нет, отзываемся на зов или отказываемся прийти.
Дверь Его дома открыта; ничто и никто не может помешать нам войти — как тому благоразумному разбойнику. Но никто не может сделать это за нас.
Сегодня очень актуальна тема свободы. Многие задаются этим вопросом. С точки зрения философии, свобода — это возможность выбора человеком вариантов своих действий, которые не будут зависеть от различных факторов (социально-родовых, коммуникативных и т. д. ). В юридическом поле она трактуется примерно как «возможность человека вести себя так, чтобы это не вредило государству или другим людям». Есть ещё один взгляд на эту проблему — религиозное вероучение. Рассмотрим это понятие с христианской точки зрения.
Оглавление:
- Свобода в христианстве
- Определение понятия
- Духовная свобода
- Церковь о современном мире
- Свобода и любовь в понятиях Церкви
Содержание
Свобода в христианстве
Попробуем разобраться, что даёт человеку свобода, и её значение в христианском воззрении, в котором (впрочем, как и в других религиях) понятие трактуется очень непросто.
Скорее всего, Вам пригодится информация о том, как носить красную нить из Иерусалима.
Определение понятия
Вопрос определения этого понятия — один из самых важных в государственном устройстве и науке. Поднимается он и церковью. В целом, можно выделить три основных направления:
- простое, обыденное;
- социальное;
- духовное.
Первые два вида подразумевают под собой право выбора действий в нашей повседневной жизни. Они относительно несложны. То есть не зависеть ни от кого ни физически, ни морально. Именно это обеспечивается законом. Несмотря на то, что законодательства большинства стран часто построены по-разному, на сегодняшний день не существует ни одного государства, где законодательно не обеспечена физическая и моральная независимость.
Духовная свобода
Государством понятие духовной свободы не рассматривается. Однако для религии духовность превыше всего. По мнению Церкви, человек, разум которого абстрагирован от материального, свободен. При этом физически он может быть закован в кандалы. Апостол Павел писал, что только правильная жизнь, в отказе от земных страстей, приобщает человека к Богу. А тот человек, который зависим от своих желаний и материальных вещей, — раб.
Когда христианство говорит про господство над страстями, подразумевается, в первую очередь, людская гордость. Именно она не позволяет отказаться от земных соблазнов и обрести духовную свободу. Физическая независимость при этом тоже является довольно важным фактором, но не главенствующим. Во многие времена проходили гонения на христиан. Это происходило как в Средневековье, так и в более позднее время. Церковь утверждает, что именно свободный дух помог христианам выдержать гонения и даже распространить религию. То есть при несвободном теле, когда они были закованы цепями, они были духовно выше страданий тела. Это и позволило пережить гонения.
Церковь о современном мире
Сегодня святые отцы говорят, что в современном мире получило распространение понятие «ложной свободы». Что волю для себя могут требовать силы зла, а не только добро. Здесь пример указывает на современное общество. Стремление добиться свободы может привести не только к процветанию, но и к деградации общества. Протест против устоявшихся принципов и традиций — именно это происходит сегодня в мире. С одной стороны, это, несомненно, положительное стремление к независимости. С другой, такое стремление зачастую приводит не к добру, а к злу, ведь избирается путь не созидания, а разрушения.
Демократия сегодня вроде бы обеспечивает человеку физическую независимость. Но, так или иначе, не все люди имеют равные права, и с этим не поспоришь. В любом случае, у главы государства прав много больше нежели у простого гражданина. Но президента ведь тоже выбирают для себя люди. Они сознательно выбирают себе главу, ведь им удобнее, чтобы ими повелевали. В таком случае меньше ответственности, меньше забот. Не нужно ни к чему стремиться.
Однако в этом контексте стоит отметить, что и религиозные образования не являются равными в своих правах. То же христианство, несомненно, в силу своей распространённости, будет иметь больше прав, чем небольшая секта. Поэтому религиозная свобода — это сегодня также довольно спорный вопрос.
Свобода и любовь в понятиях Церкви
Христианство любой вопрос рассматривает с одной позиции: Бог есть любовь. Что главное в нашем бытие — чувство любви ко всему сущему. Человек становится свободнее, когда он приближается к всеобъемлющей любви, и наоборот. Что свобода может быть только в Боге. Любви к Богу.
Церковь использует этот критерий для разделения стремлений к воле в контексте современного мира. Если путь, по которому человек желает пойти, ведёт его к любви — он верный. Если направление не ведёт к любви — оно ложное. По понятиям христианства, любовь разрушают страсти:
- сребролюбие;
- славолюбие;
- сластолюбие.
Там, где присутствует тяга к славе, деньгам, наслаждениям — там любви быть не может.
По мнению Церкви, материальное не имеет большого значения. Обращение к христианской жизни (следование заповедям, отказ от материальных соблазнов и т. д. ) может помочь обрести духовную, главную, свободу.