Психолог фонда «Измени одну жизнь»Елена Мачинская — о любви к приемным детям
Одна из самых распространенных причин обращения к психологу — чувства замещающих родителей к приемному ребенку. Часто речь идет о том, что нет любви. Является ли она обязательным атрибутом отношений, или можно как-то обойтись без нее?
Это письмо мне прислала одна приемная мама. Она попросила выложить его в моем аккаунте в соцсети, так как у меня в подписчиках много тематических специалистов и опытных приемных родителей. Вот это письмо:
«Добрый день. У нас есть приемная девочка, Лера, ей сейчас 15 лет. Есть еще кровные дети: сыну 16, а дочке – 14. Погодки все получились.
Леру мы взяли 7 лет назад. Она дочка моей покойной подруги Гали. Лера меня всегда раздражала, даже когда была жива Галя. Галя умерла от онкологии. Перед смертью она попросила меня забрать Леру, и я не смогла отказать.
Я до сих пор не могу полюбить Леру. Я радуюсь своим детям, мне хочется проводить с ними время. Я понимаю, что дело не в Лере, она обычный подросток. Не простая, но и не «ужас ужасный». Проблема во мне, я это понимаю. В девочке меня все раздражает, даже то, что я с легкостью прощаю своим детям. Могу сорваться, накричать, упрекаю ее.
Мне кажется, что Лера это понимает, ей сложно жить с нами, ощущать себя лишней, ненужной. И меня это гложет, но выбраться из этого состояния я не могу. Я постоянно виню себя, ругаю, что изначально согласилась ее взять: она могла бы попасть в другую, нормальную семью, где ее полюбят. Ведь не зря говорят, что сердцу не прикажешь.
Мой муж хорошо к ней относится, а меня бесит и выводит ее присутствие. Что мне делать? Может быть, среди вас были такие люди, кто справился с этим и нашел силы полюбить ребенка?»
Надо отметить, что эта семья живет в деревне, возможности получить очную помощь опытного психолога или психотерапевта у приемной мамы нет.
Читать также — Как получить консультацию психолога фонда «Измени одну жизнь»
Итак, что делать, если нет любви? Как помочь себе самостоятельно в таких условиях? Мы получили много комментариев, в том числе от известного и всеми любимого психолога Людмилы Петрановской, которая написала:
«Я бы посоветовала отказаться от задачи «полюбить». Сердцу не прикажешь. Она не дочь, у нее была своя мама, может ей этой любви и не надо. Вместо этого работать над тем, чтобы были уважение, справедливость и забота. Не на чувства опираться, а на ценности. Спрашивать у девочки, как ей живется, без чувства вины, просто для понимания положения дел. Принять тот факт, что это — ребенок под опекой, воспитанница. А если будут возникать теплые моменты близости и взаимной симпатии, считать их бонусом».
Мы поделимся и другими советами — интересными цитатами специалистов и опытных приемных родителей о том, как выстроить отношения в приемной семье.
Эльвира Халиуллина: «Иногда кажется странным любить чужого ребенка, позволять ему обнимать тебя, слюнявить, называть мамой. Кажется, что он нарушает твои границы. В этом сложно себе признаться, но в этом нет ничего ужасного. Его манеры, особенности кажутся непонятными, чуждыми (в отличие от родных детей, которые вам близки на интуитивном уровне), их сложно принять, они раздражают.
В первую очередь, не нужно себя корить и заставлять любить, это невозможно, но дать себе право не любить, позволять себя не обнимать, если не хочется, иначе это еще больше отталкивает, ощущение, что тебя используют помимо твоего желания»
Яна Смирная: «Любить — разве это обязательно? Можно уважать, симпатизировать, заботиться, общаться. А любить — это невстроенная опция. Когда мама поймет, что любить не обязана, станет легче».
«Нужно попробовать отстраниться от ребенка и посмотреть на него со стороны как на личность. Попробовать отнестись с уважением и признанием как к отдельной личности, с которой не обязаны сложиться «родственные мимими-отношения», но вполне могут быть уважительные, с личными границами, честные, дружественные и поддерживающие.
Можно быть как наставник, как это сейчас принято в детских домах. Девочка большая уже, она оценит. Это уберет, в первую очередь, раздражение, конфликты. А за этим со временем потянутся и теплые отношения, и ощущение «как же ты мне дорога, как я тебя люблю!»
Наталья Ефремова: «Лучше все бы сказать Лере: «Знаешь, я часто ругаюсь на тебя, сержусь, потому что думаю, что плохая замена тебе твоей мамы, я огорчаюсь из-за этого, а злость выливается на тебя.
У тебя была такая чудесная мама, и я никогда не смогу заменить тебе ее. Прости меня, пожалуйста».
Тут бы и поплакали вместе, и ребенку был бы сигнал, что да, вроде как отношения не блеск, но его вины нет, кровная мама была хорошая, приемная мать «подкачала», но она осознает это и просит прощения».
Сергей Нидолов: «Думаю, в рабочих коллективах все сталкивались с ситуацией «душа не лежит», и как решали? Звали арбитра или договаривались. Так и тут нужно договориться. Для начала прекратить видеть в ней ребенка и терзать себе душу, параллельно портя жизнь близким. Мол, девочка, любви нет, но тыл и поддержку я тебе обеспечу.
Сесть, все искренне изложить как в этом письме, и перевести все в материальную плоскость: «Что делать с жильем? Куда поступать? Кем работать? А самое забавное, что когда разговоры перейдут из плоскости отношений, всякой там материнской любви и т.д. в приземленную материальную плоскость, тут и возникнет понимание, уважение и любовь».
Наталья Тупякова, мама трех приемных и одного кровного ребенка: «Просто заботиться и все, выполнять элементарное, делать то, что по силам, убеждать себя, что это правильно и лучше, чем ничего.
Самоедство очень лишает сил, сейчас, наоборот, силы нужно беречь и внимательно прислушиваться к себе, искать внутренний комфорт, а не пытаться сделать «чтобы все по правилам», когда маме хорошо, то даже то малое, что она дает, идет во благо».
Айгуль Гореева: «Маме надо научиться любить себя. Принимать себя с такими неидеальными эмоциями. Ребенку в доме и тепле в тысячу раз лучше, чем без оного. Это счастье, что вы есть у нее, а не детский дом».
Галина Прямкова: «Мама пусть телефон в руки берет, любой онлайн-курс: «Как полюбить себя» и там разбирает свои эмоции. Ей нужно вычислить и максимально себя освободить от «тараканов», чтобы жить стало лучше и приятнее в том, в чем есть. При чем тут «любовь» к девочке? Ребенка можно и не любить, но относиться с иными теплыми чувствами».
Айгуль Гореева: «Надо проработать раздражение самой. Разобрать по косточкам. Почему раздражение? Завышенные ожидания? Это не третий личный ребенок, а ребенок подруги. И он может быть любым».
Виктория Кузнецова, многодетная приемная мама: «Я перестала ждать от него, что он будет отличником, приняла, что он больной ребенок, добрый. Иногда я думаю, что моя работа — воспитывать чужого ребенка. Короче так. Но любви нет, увы. И я перестала ждать ее».
Ольга Золотарева: «Мне кажется, посыл «полюбить в обязательном порядке» — неправильный в данном случае. Есть долг перед подругой. Он не накладывает никаких внутренних обязательств, кроме как позаботиться о ребенке.
Не нужно пытаться заменить мать, так как это невозможно, но нужно дать ребенку домашнее тепло и заботу, чтобы он не ощущал себя никому не нужным после смерти матери».
Виктория Кузнецова: «У меня та же история. Но только у меня это чувство предвзятости то затухает, то опять. Я ищу положительные моменты и ими живу. Вот, например, сейчас приемный сын делает завтрак для остальных детей, я рада. Убрал в коровнике сегодня — тоже молодец».
Дейна Эванс, приемная мама двух подростков: «Возьмите стикеры и напишите что-то позитивное про ребенка на каждом. 15-30 штук. «Я вижу, как ты стараешься с учебой», «Ты так хорошо стала мыть посуду», «У тебя хорошее чувство юмора», «Мне нравится, когда ты улыбаешься».
Вот что сможете придумать позитивного, то и пишите. Пишите все за раз, и каждый день по одной наклеивайте на зеркало или другое место, где она может их увидеть. Делайте это в течение месяца. К концу месяца у нее и у вас отношения улучшатся».
Ольга Золотарева: «Женщина, видимо, очень любила свою подругу, раз пошла на такую жертву. В данной ситуации их обеих может объединить память об ушедшем человеке, вместе поехать на кладбище, сказать девочке: «Ты такая же красавица выросла, как твоя мама» (пусть, возможно, это даже будет преувеличением). Можно даже поплакать вместе, обнявшись. Возникнет подлинные близость и понимание».
Ольга Золотарева: «Можно попробовать включить сочувствие к ребенку и посмотреть на ситуацию его глазами. Резкий переворот в жизни, в результате которого потеря близкого человека, принудительная смена обстановки, чужие, хоть и знакомые люди, кровные дети, которые привыкли жить в полной семье, с их стороны наверняка был негатив. Закрыть глаза и прокрутить у себя в голове это кино с собой в главной роли, и злость уйдет».
Вадим Епритский: «Маме нужно разобраться в себе, она и сама говорит о том, что дело не в ребенке, а в ней, она много осознает, нужен психолог, и она сама все структурирует и найдет триггеры, которые в ней самой рождают эту неприязнь. Терапия может быть онлайн или по телефону».
* * *
Мы получили еще немало и других ценных советов и комментарием, а также историй из жизни, привести их все невозможно в рамках статьи. В целом, практически все специалисты и опытные приемные родители сходятся во мнении, что любить — совсем не обязательно, достаточно быть справедливым, честным и ответственным родителем для ребенка, потерявшего семью.
Я много лет работаю психологом в фонде «Измени одну жизнь», и обращения на тему «я не люблю приемного ребенка», на самом деле, не такая уж редкость. Пожалуй, каждая четвертая консультация так или иначе затрагивает эту тему.
Родители ощущают вину, их мучает совесть: «Может быть, без меня ребенку было бы лучше», и своими мыслями и сомнениями все больше накручивают себя, загоняя в угол. Усталость, раздражение растут и копятся. В итоге, весь негатив рано или поздно выливается на «виновника»: крики, придирки, упреки. Начинают раздражать даже мелочи, которые обычно легко переносятся, если рядом ребенок «любимый»: не так стоит, не так говорит, не такой запах, голос – виноват во всем. Словно вина ребенка, что его не могут полюбить.
Поговорив с психологом, такие родители испытывают большое облегчение. Они начинают понимать, что в своих чувствах не одиноки, что так бывает, и что их не будут за это ругать или упрекать.
Они учатся принимать свои чувства, и часто, хоть и не всегда, это становится первым шагом не только к принятию собственных чувств, но и самого ребенка: «Я не чувствую вины, не выедаю себя, моя нервная система в порядке. А когда мне хорошо, вроде и ребенок не такой уж и …»
Реактивное расстройство привязанности встречается у детей, чья эмоциональная связь с родителями нарушена. В рамках первой конференции фонда «Арифметика добра», посвящённой этому расстройству, соучредитель Института привязанности Новой Англии Кеннет Фрокох рассказал, что это за заболевание и к чему приводит пренебрежение потребностями детей.
Формирование привязанности у ребёнка начинается ещё в утробе, когда ему передаются эмоциональные и физические сообщения матери. Первые три года закладывают основу для всех будущих отношений. Привязанность со стороны ребёнка появляется в тот момент, когда он пытается донести до родителя информацию о какой-то потребности или о том, что он чувствует дискомфорт. Когда родитель её удовлетворяет, ребёнок успокаивается, а привязанность развивается или усиливается.
Содержание
Почему может возникнуть реактивное расстройство привязанности (РРП)?
Когда родитель или опекун не реагирует на просьбы ребёнка, появляется риск развития посттравматического стрессового расстройства, которое может перерасти в реактивное расстройство привязанности.
Чаще всего РРП возникает, когда дети подвергаются жестокому обращению со стороны взрослых или ими очевидно пренебрегают, то есть когда ребёнок не может установить с родителями эмоциональную связь. Если эта связь не формируется, ребёнок попадает в группу риска.
Когда его потребности постоянно игнорируют, он не может развить в себе чувство любви и безопасности, необходимое для формирования доверия. Вместо этого у него складывается негативная модель мира, последствия которой могут быть очень серьёзными для социального, эмоционального и физического развития.
Ребёнок узнаёт, что взрослым, которые должны заботиться о нём, нельзя доверять, и в результате он начинает защищаться от окружающего мира
Дети с РРП часто имеют «аллергическую» реакцию на близость, которая необходима в нормальной семейной обстановке. Они воспринимают её как опасную и болезненную. Но привязанность нужна ребёнку как средство выживания: это основной инструмент, с помощью которого он учится доверять. У ребёнка появляется совесть, он учится ладить с другими и развивает положительную самооценку.
Какие дети находятся в группе риска?
Большая часть факторов относится к концепции эпигенетической травмы: травматические убеждения могут передаваться из поколение в поколение и создавать высокий потенциал для развития РРП.
Среди других: психические заболевания, травмы или употребление наркотиков, неадекватный уход со стороны биологической матери, плохие условия содержания. А ещё высокому риску развития РРП подвержены дети с медицинскими трудностями, которые часто лежат в больнице и редко видят своих опекунов.
Что касается приёмных детей, то здесь ситуация сильно зависит от культуры, так что однозначно на этот вопрос ответить трудно. Однако все усыновленные дети подвержены риску развития привязанности, поскольку они пережили травму — разлуку со своей биологической матерью.
Ранние симптомы реактивного расстройства привязанности
Симптомы РРП проявляются в разное время в зависимости от того, на какой стадии развития находится ребёнок. Основные из них:
- трудности с питанием;
- неспособность набрать вес;
- странные модели питания (например, смачивать, пачкать или копить пищу);
- отстранённое и невосприимчивое поведение;
- неспособность доверить опекуну физическое или эмоциональное благополучие;
- поиск ласки и утешения у незнакомцев;
- антисоциальное поведение (например, ложь, воровство, манипуляции, жестокость или агрессия);
- отсутствие эмпатии;
- отсутствие физической привязанности и близости;
- плохой зрительный контакт;
- проблемы с обучением, саморегулированием и самоконтролем.
Есть ли разница между усыновлёнными детьми с РРП и теми, кто живёт в биологических семьях?
Разница небольшая. Оба воспринимают своих родителей как эмоционально небезопасных. Возможно, в приёмной семье ребёнку даже проще вылечиться, потому что приёмные родители не участвуют непосредственно в травматических воспоминаниях ребёнка.
В биологических же семьях ребёнок обвиняет в своей боли близких. Бывают ситуации, когда болезнь распространяется на всю семью — все её члены начинают чувствовать опасность.
В биологических семьях часто больше триггеров, которые запускают или усиливают травматическую реакцию. Например, ими могут быть звуки или запахи, значимые места или семейные ритуалы. И хотя уровень проблемы и в биологических, и в приёмных семьях одинаков, во время клинического лечения должны учитываться различия обеих ситуаций.
Когда пора волноваться и обращаться к специалисту?
Если у вас есть хотя бы малейшие опасения по поводу состояния привязанности у вашего ребёнка, обращаться самое время. Часто пользу приносит даже простой разговор по телефону. Важно помнить, что звонок специалисту не означает, что у вас непременно есть проблема. Иногда это просто вопросы, на которые могут ответить за пару минут. Большинство специалистов открыты для таких разговоров и могут отличить вашу потребность в каких-то новых знаниях от потребности в лечении.
Для детей с РПП оно сложное, но часто бывает очень успешным. Клинические вмешательства направлены на то, чтобы помочь ребёнку изменить его систему убеждений, одновременно помогая почувствовать себя безопасно рядом с родителями.
Нужны ли детям с РРП специальные школы?
Дети с РРП спокойно могут ходить в обычную школу. Некоторые отлично учатся даже без дополнительных вмешательств. Важно во время учёбы не использовать методы, которые заставят ребёнка почувствовать стыд: не должно быть, к примеру, отмены привилегий или ультиматумов. Это точно не то, что сможет замотивировать ребёнка с расстройством привязанности. Он должен научиться достигать целей, опираясь на свои сильные стороны.
В апреле 2019 года фонд «Арифметика добра» провёл конференцию «Реактивное расстройство привязанности и трудное поведение». На ней выступили соучредитель некоммерческой организации Lost Sparrows, создатель и директор отделения по уходу за травмами Стейси Ганьон, соучредитель Института привязанности Новой Англии Кеннет Фрокох и соучредитель Института травм и исцеления Новой Англии, магистр, педагог Кристина Пильтцекер.
Всего в мероприятии приняли участие свыше 400 человек из десяти российских городов.
Реактивное расстройство/нарушение привязанности (англ. reactive attachment disorder — RAD) – это серьезное психологическое расстройство. Оно развивается у тех детей, которые в раннем детстве подвергались заброшенности, жесткому обращению или каким-то другим негативным воздействиям со стороны родителей или других взрослых. В частности, реактивное расстройство привязанности может быть вызвано одним или сочетанием следующих факторов:
-
Преждевременные роды.
-
Внутриутробное отравление алкоголем и\или наркотиками (если биомать употребляла их во время беременности).
-
Беременность, которая была крайне нежеланна для биоматери.
-
Послеродовая депрессия у биоматери.
-
Ранняя разлука с биоматерью.
-
Эмоциональная отрешенность биоматери из-за психических расстройств, алкогольной или наркозависимости.
-
Жестокое обращение или крайняя запущенность в первые годы жизни ребенка.
-
Крайняя педагогическая некомпетентность биородителей (например, если биомать была слишком молода и не интересовалась воспитанием ребенка).
-
Частая смена («калейдоскоп») взрослых, ухаживающих за ребенком (например, частая смена воспитателей или нянь в доме ребенка, либо переводы из группы в группу внутри одного учреждения, либо перевод из одного учреждения в другое).
-
Госпитализация ребенка, даже на относительно недолгий (с т.з. взрослых) срок.
-
Не диагностированная и поэтому не излеченная острая боль или хроническая болезнь (например, особо сильные колики или ушная инфекция у младенцев).
-
Серьезная травма.
-
Болезненные и\или обширные медицинские процедуры.
Нарушение привязанности может развиться даже в самые первые месяцы жизни, когда ребенок вроде бы не осознает себя. Дело в том, что если уже в грудном возрасте ребенок подвергается заброшенности или жесткому обращению, его организм вырабатывает постоянно повышенное количество гормонов стресса. В итоге урок о том, что мир — это страшное и жестокое место, закрепляется в мозгу младенца на биохимическом уровне. (Кстати, именно по этой причине таким детям не помогают традиционные методы воспитания и\или классическая терапия, которые основаны на способности ребенка вступать со взрослыми во взаимоотношения, основанные на уважении и доверии, о чем подробнее будет рассказано в разделе «Как восстановить привязанность»).
Если вернуться к схеме формирования привязанности из предыдущего раздела, то его нарушенный вариант выглядит так:
Сравнив этот цикл с нормальным, можно заметить, что «сбой» происходит на этапе реакции родителя на плач ребенка. Допустим, мать ребенка страдает алкоголизмом и поэтому каждый раз, когда ребенок плачет от голода, она либо не реагирует (если сильно пьяна), либо реагирует каждый раз по-разному (или кричит и бьёт ребенка, или просто выходит из комнаты). Бывает и так, что хотя за ребенком ухаживает сразу несколько взрослых по очереди (как в случае нянечек в роддоме или воспитательниц в доме ребенка), ни один из них не прислушивается к ребенку и не заинтересован в его благополучии, поэтому на его плач реакция либо непоследовательная, либо никакая вообще. И в том, и в другом примере базовые потребности ребенка не будут удовлетворены. Даже хуже того: в ответ на призыв о помощи вместо утешения ребенок часто получает не просто безразличие, а удар.
Естественно, что ребенок укрепляется во мнении, что мир — это очень опасное, полное боли и одиночества, что никто из взрослых не может и не хочет защитить его, что никому нельзя доверять. Ребенок стремится к полному контролю происходящего, потому для него контроль — это синоним самой жизни. Вместо доверия и привязанности к взрослым он чувствует гнев — и этот гнев так велик, что вытесняется в подсознание.
Конечно, не всегда нарушение привязанности носит столь радикальный характер. Расстройство привязанности может быть как сильно выраженным, так и легким и сравнительно просто корректируемым. Специалисты выделяют четыре типа нарушенной привязанности:
-
При пренебрежении либо гиперопеки со стороны родителей обычно развивается негативная (невротическая) привязанность. Такой ребенок постоянно «цепляется» за родителей, ищет «негативного» внимания, провоцируя родителей на наказания и стараясь раздражить их.
-
Если родители были непоследовательны и истеричны: то ласкали, то взрывались и били ребенка — каждый раз бурно и без объективных причин, лишая тем самым ребенка возможности понять их поведение и приспособиться к нему (типично для алко- и наркозависимых родителей), у ребенка может развиться т.н. амбивалентная привязанность. В этом случае ребенок постоянно демонстрирует двойственное отношение к близкому взрослому: «привязанность-отвержение», то ластится, то грубит и избегает. При этом перепады в обращении являются частыми, полутона и компромиссы отсутствуют, а сам ребенок не может объяснить своего поведения и явно страдает от него.
-
Если имел место болезненный разрыв отношений с близким взрослым, и ребенок «застрял» в состоянии горя; либо если разрыв воспринимается ребенком как «предательство», а взрослые — как «злоупотребляющие» детским доверием и своей силой, то ребенок может проявить т.н. избегающую привязанность. Ребенок с этим типом нарушенной привязанности угрюм, замкнут, не допускает доверительных отношений со взрослыми и детьми, хотя может любить животных. Основной мотив — «никому нельзя доверять».
-
У детей, подвергавшихся систематическому жестокому обращению и насилию, и никогда не имевших опыта привязанности, развивается т.н. дезорганизованная привязанность. Дело в том, что жизнь научила таких детей выживать, нарушая все правила и границы человеческих отношений, отказываясь от привязанности в пользу силы: им не надо, чтобы их любили, они предпочитают, чтобы их боялись. Это особенно тяжелый тип нарушения привязанности с т.з. возможной коррекции.
Разбираемся, чем грозит для ребенка лишение надежной привязанности со значимым взрослым.
Наш постоянный автор Диана Машкова, писатель, журналист, руководитель направления «Просвещение» фонда «Арифметика добра», мама 4 детей, 3 из которых приемные, уже рассказывала нам и о правильной иерархии в приемной семье, и об этапах адаптации приемного ребенка в семье, и об отношениях с кровными родственниками приемного ребенка. В новой статье Диана объясняет, насколько важно сохранять привязанность и чем чревато ее нарушение.
У большого количества современных взрослых людей — ученые называют цифру 45% — в детстве не сложилось надежной привязанности с родителями. К сожалению, это не просто факт из их прошлого. Это то, что влияет на человека всю жизнь: сказывается на здоровье, отношениях с другими людьми, жизнестойкости, уверенности в себе и многих других вопросах.
Люди, лишенные «надежной привязанности» в первые годы жизни, часто неосознанно воспроизводят нарушенную модель и в собственной семье, со своими детьми, передавая сбитый код отношений из поколения в поколение. Можно ли разорвать этот порочный круг?
Привязанность
Что же такое привязанность? Если обратиться к определению — это взаимный процесс образования эмоциональных связей между людьми, которые сохраняются неопределенное время, даже если люди разделены.
Для взрослых это полезная вещь, объединяющая между собой самых близких. Для детей — витальная потребность и жизненно важная необходимость.
Для младенца мать или человек, который постоянно ее заменяет, — это естественный источник пищи, тепла, безопасности, утешения, радости и других эмоций. Малыш не в состоянии ни накормить себя, ни успокоить, ни увлечь. Поэтому в одиночестве останавливается развитие ребенка, включается подсознательная установка: «я никому не нужен», которая является одной из причин высокой младенческой смертности в учреждениях для сирот.
Привязанность не дается ребенку по факту рождения, она возникает постепенно, в ежедневном взаимодействии взрослого и ребенка.
Младенец испытывает естественную потребность — голод, жажду, дискомфорт, удовлетворить которую самостоятельно не может, и поэтому кричит. На зов приходит значимый взрослый — кормит, поит, меняет пеленки, а вместе с этим ласково приговаривает, целует и прижимает к себе. Из этого здорового круга отношений — потребность, зов, приход взрослого, вовлеченное удовлетворение потребности — рождается основополагающий для развития базис.
Он учится доверять взрослому, который надежен и небезразличен, а через доверие к близкому человеку рождается доверие к другим людям и ко всему миру. Рождается надежное будущее.
Прекрасной основной для понимания сути и механизмов привязанности может стать книга классика психологии развития выдающегося английского ученого Джона Боулби. Она так и называется «Привязанность».
Еще более легкий способ ознакомиться с основами — это прочесть книгу известного отечественного психолога Людмилы Петрановской «Тайная опора. Привязанность в жизни ребенка».
Главное — осознать, что здоровая привязанность закладывает в ребенке способность любить, понимать собственные чувства и чувства других людей, контролировать свои эмоциональные вспышки, учиться и получать знания, логически мыслить, испытывать самоуважение и строить отношения с другими людьми. Она оберегает от многих психосоматических заболеваний и снижает риски возможных задержек в развитии.
В этом неоспоримая ценность надежной привязанности в жизни ребенка.
Нарушения привязанности
«Начиная со времен Второй мировой войны и далее, – пишет всемирно известный психолог и терапевт Нильс Питер Рюгаард в своей книге «Дети с нарушением привязанности”, — с ускорением в 1960-е годы, мы предприняли самый масштабный социальный эксперимент, который когда-либо проводился в западном мире: матери детей младшего и дошкольного возраста пошли работать вне дома, отлучившись от своих малышей… Условия обучения тому, как становиться человеком посредством отношений в период раннего детства, были перевернуты с ног на голову. На сегодняшний день мы, вероятно, являемся единственным видом млекопитающих, у которого мать и младенец не остаются неразлучными в течение, по крайней мере, первых двух-трех лет с момента рождения».
В роддомах новорожденных начинают отделять от матерей сразу после появления на свет, якобы давая роженице время для восстановления, а на самом деле травмируя обоих и порождая у женщин тревожность, неуверенность и чувство вины.
В Советском Союзе малышей отдают в ясли с четырех месяцев, а иногда и раньше, отрывая от матерей вопреки жизненно важным потребностям в грудном вскармливании, ласке, тактильном контакте и любви. Появляются детские сады — пятидневки, которые позволяют родителям работать, устраивать личную жизнь и зарабатывать деньги, а детей обрекают на тяжелые переживания утраты и боли разлуки.
Депривация, неизбежный и вечный спутник сирот в государственных учреждениях, внезапно захватывает и семейных детей.
Родителям запрещают брать младенцев на руки, чтобы «не привыкали», предписывают кормить их по часам, а не по требованию, не позволяют матерям находиться с маленькими детьми в больницах и прочих «оздоровительных» учреждениях.
Многие из нас, сегодняшних взрослых, стали жертвами этих необдуманных действий. Именно в них причина тех самых 45% людей с ненадежной привязанностью.
Последствия нарушения привязанности
Нарушение привязанности может проявлять себя по-разному. Многое зависит от индивидуальных особенностей ребенка — его психологической структуры, темперамента, жизнестойкости. То, что довольно легко переносится одними детьми, оказывается глубокой травмой для других.
В книге известного психотерапевта Брюса Перри «Мальчик, которого растили как собаку» рассказывается история подростка-насильника, асоциального типа, жестокие преступления которого ужасают даже специалистов. Но больше всех — его собственных родителей, которые не понимают, что происходит с их младшим сыном.
Старший ребенок вырос прекрасным парнем, а младший оказался преступником, хотя обоих воспитали одни и те же родители.
Как такое могло случиться? Постепенно, в ходе работы с семьей, психотерапевт добирается до сути — оказывается, у младшего сына в младенчестве развилось тяжелое нарушение привязанности.
Семья сразу после его рождения переехала в новый район, где у мамы не было ни родственников, ни друзей, никакой поддержки. Из-за небольшой умственной отсталости она не справлялась сразу с двумя детьми, к тому же младший оказался крайне беспокойным и вызывал раздражение женщины. Она кормила его утром, пеленала и оставляла в кроватке на весь день, а сама уходила со старшим сыном гулять. Возвращалась только к вечеру, когда муж приходил с работы.
Так мальчик и рос — в семье, но без матери, которую некому было заменить. И все дальнейшие нарушения взяли старт в том периоде жизни, о котором он даже не помнил.
Окажись на месте этого парня менее чувствительный ребенок, он мог бы выйти из ситуации иначе, мог добрать любви близких взрослых в старшем возрасте. Но именно для этого ребенка пренебрежение нуждами имело фатальные последствия.
Не существует общих для всех схем «события — последствие». Есть уникальный набор нарушений и травм, который ведет к непредсказуемым результатам.
У одного ребенка может проявиться агрессия, у другого депрессия, у третьего психосоматическое заболевание, у четвертого склонность к суициду, у пятого нелюдимость, у шестого предельно низкая самооценка, у седьмого отсутствие эмпатии и так далее. А у кого-то — все сразу. Этого невозможно предугадать.
Поэтому для сравнения просто приведу еще один реальный пример.
Сания Испергенова с рождения и до 18 лет воспитывалась в детском доме. В ее книге «Я – Сания. История сироты», изданной при поддержке благотворительного фонда «Арифметика добра», прослеживается влияние депривации и нарушения привязанности на весь путь становления человека.
Девушка рассказывает о расстройствах здоровья (энурез на нервной почве, множественные пневмонии и бронхиты в детстве), о жутком страхе перед людьми, о сенсорной депривации, о депривации социальной, о неумении строить близкие отношения, об отсутствии эмпатии и многом другом.
«Тактильный контакт оказался для меня самым сложным, — делится она с читателями. — Я долго привыкала к каждому мимолетному касанию, входила в отношения, словно в холодную воду. Продвигалась вперед маленькими, едва заметными шажками.
После жизни без матери, без семьи трудно было научиться объятиям, поцелуям, прикосновениям — все это казалось слишком сложной наукой».
Отсутствие внимания и заботы в детстве мешало и формированию эмоционального интеллекта.
«Тогда мне и в голову не приходило, — рассказывает Сания, — что внутри взрослого человека бурлят собственные эмоции. Кто и когда говорил с нами о чувствах? Кто учил распознавать радость или грусть, веселье или отчаяние, удовольствие или боль? Не было ничего. Я не могла назвать собственных переживаний и, как слепая, не обращала внимания на чувства других. Окружающие люди никогда не казались мне расстроенными или, наоборот, счастливыми. Испуганными или, наоборот, спокойными. Мне, откровенно говоря, было на них на всех наплевать. Годы невнимания к моим собственным чувствам вернулись в подростковом возрасте бумерангом безразличия».
История Сании — яркий пример серьезного расстройства привязанности. И все же он жизнеутверждающий: Сания доказывает читателям, что человек способен изменить свое будущее. Главное, не опускать руки, желать перемен и искать в жизни опору.
Что делать при нарушении привязанности
Что помогает справиться с последствиями нарушения привязанности?
Конечно, первый шаг — это обнаружить проблему и ее осознать. Не списывать все трудности отношений с ребенком на детские капризы, «дурную» наследственность или плохой характер, а попробовать разобраться в сути происходящего.
Часто первыми людьми, которые видят нарушения, становятся сами родители. В случае с детьми-сиротами — приемные родители.
И тогда основной задачей оказывается построение с ребенком доверительных и теплых отношений. Любой ценой. Именно на это — не на учебу, кружки или спорт — должны быть направлены все усилия в семье. Только на построение привязанности.
Специалисты, работающие со случаями такого расстройства, подтверждают: старания родителей первичны, а усилия психологов и психотерапевтов для успеха — вторичны. Доверительные отношения со значимым взрослым — как раз и есть тот фундамент, на котором строится вся жизнь ребенка: происходит его развитие, раскрываются таланты, формируется физическое и психическое здоровье.
Важно сделать все возможное и невозможное для того, чтобы у каждого ребенка был свой надежный и любящий взрослый.
«Спасти может только сознательный, зрелый человек, которому «не все равно”, — утверждает Сания. — Я своими глазами видела, как меняются дети, когда у них появляются близкие люди. Хотя бы наставники. Еще лучше — приемные родители. Многих это вытянуло буквально со дна. Как и меня. Не будь Эсланды Борисовны, я бы пропала».
Получается, можно корректировать последствия нарушений привязанности и в подростковом возрасте, и даже будучи взрослыми людьми.
Если осознать, что это необходимо, и быть готовыми к кропотливой работе.
Описанные в научной и публицистической литературе результаты труда психологов и психотерапевтов, вкупе с усилиями самого человека и его ближнего круга над построением близких отношений, доказывают возможность перемен к лучшему в большинстве случаев.
Реальные истории детей, подопечных фонда «Арифметика добра» и многих других благотворительных организаций, также подтверждают это. Главное — не опускать руки и быть готовыми прилагать большие усилия в построении доверительных отношений с близкими людьми. Ради самого будущего.