Прочтите отрывок из рассказа князя о своей жизни.
«А теперь поведаю вам, дети мои, о труде своём, как трудился я в разъездах и на охо тах с тринадцати лет…
…Олег на меня пришёл со всею половецкою землёю к Чернигову, и билась дружина моя с ними восемь дней за малый вал и не дала им войти в острог. Пожалел я христианских душ, и сёл горящих, и монастырей и сказал: «Пусть не похваляются язычники!» И отдал брату отца его стол, а сам пошёл на стол отца своего в Переяславль. И вышли мы на святого Бориса день из Чернигова и ехали сквозь полки половецкие, около ста человек, с детьми и жёнами. И облизывались на нас половцы точно волки, стоя у перевоза и на горах. Бог и святой Борис не выдали меня им на поживу, невредимы дошли мы до Переяславля.
И сидел я в Переяславле три лета и три зимы с дружиною своею, и много бед приняли мы от войны и голода. И ходили на воинов их за Римов, и Бог нам помог, перебили их, а других захватили.
И вновь Итлареву чадь перебили, и вежи их взяли, идя за Голтав.
И к Стародубу ходили на Олега, потому что он сдружился с половцами. И на Буг хо дили со Святополком на Боняка, за Рось.
И в Смоленск пошли, с Давыдом помирившись. Вновь ходили во второй раз с Вороницы.
Тогда же и торки пришли ко мне с половцамичитеевичами, и ходили мы им навстречу на Сулу.
И потом снова ходили к Ростову на зиму, и три зимы ходили к Смоленску. Из Смоленска пошёл я в Ростов».
Используя отрывок и знания по истории, выберите в приведённом списке три верных суждения. Запишите в таблицу цифры, под которыми они указаны.
К 60-ЛЕТИЮ ПОБЕДЫ
Г.Ю. Филипповский
«Поучение» князя Владимира Мономаха: хронотоп победы
В древнерусской литературе как средневековой, точнее средневеково-христианской по своим приоритетам, тема военной победы обычно связана с темой победы духовной . Эту особенность литературы Руси подметили в общетеоретическом плане Ю. М. Лотман и Б. А. Успенский в своей работе «Роль дуальных моделей в динамике русской культуры (до конца XVIII века)» . При этом оказывается, что духовная составляющая мотива победы чаще всего оказывается доминантной; это никак не умаляет в глазах повествователя и читателя качества военных побед древнерусских князей, например, Александра Невского.
«Поучение» великого князя Владимира Всеволодовича Мономаха — это одновременно в жанровом отношении автобиографический и исповедальный текст, реально-событийный и духовно-событийный по своему характеру . Это биография его походов и деяний и в то же время — исповедь его души, его «духовная» (так назвал этот текст первый его издатель граф А. И. Мусин-Пушкин в публикации 1793 года (то есть духовный завет, завещание потомкам). «Мозаичная» структура текста «Поучения», его кажущаяся эклектичность при внимательном рассмотрении оказываются хорошо сбалансированным целым , где исповедальная тональность проявляется во всех трёх основных частях текста, а также во вступлении-экспозиции . Этому же мотиву подчинена композиция «Поучения»: вступление-экспозиция открывается личным местоимением «Я» — «Азъ», и завершающая третья часть также начинается фразой с тем же личным местоимением «Азъ»:
«О, многострастный и печальный азъ!» Равно же вступление и третья часть включают рассуждения о душе: «Седя на санех, помыслих в душе своей…» и в финале текста: «Душа ми моя лучше всего света сего.» Эта исповедь души Мономаха, то есть исповедь князя-христианина, однако в каждой из частей включает эпизоды победы — князь рассуждает и о своих военных, и о своих духовных, моральных победах, победах нравственных, в том числе и над самим собой, над греховным человеческим естеством. Пространство текста «Поучения» — это пространство всей жизни князя, а также пространство его души-пространство вечности. Равно же и вторая, временная составляющая хронотопа героя (он же и автор текста духовной автобиографии-исповеди) в первой фразе текста соотносится с рождением Мономаха, его предками — дедом Ярославом, «славным благословенным», и родителями — «отцем возлюбленным и матерью моею Монома-хы», а в финале текста, третьей его части -временем христианской вечности — Божьего Суда , конца времён: «На Страшнеи как бе-суперник обличаюся». Важное значение, как неоднократно указывалось, имеет двойное употребление в тексте вступления фразы «на санех седя», то есть в конце жизни, на пороге смерти , имея в виду древнерусский обычай везти князей в последний путь на похоронных санях. Этот образ-символ сразу очерчивает время-пространство жизни князя как пути в вечность. Вместе с тем, он же содержит намёк на почтенный возраст героя-автора как возраст мудрости, что даёт ему право на Урок, естественно, прежде всего, нрав-
ственный, духовный урок, но, конечно, на основе прожитого, богатого опыта жизни.
Вторая часть текста «Поучения» как раз и включает очерк этих «опытов жизни» — перечень походов-деяний Мономаха, естественно, не в одиночестве, а вместе с дружиной, с другими князьями и воеводами, — нередко нацеленных против других князей и воевод или, по крайней мере, против интересов его соперников или недоброжелателей. Разумеется, эти походы имели военный характер и их военный итог был или успешен или неуспешен. Владимир Мономах во второй части текста своей исповеди развёртывает только один такой биографический эпизод, связанный с обороной-осадой Чернигова. Этот эпизод завершается поражением Мономаха: осаждённый, он принуждён в итоге сдать Чернигов на милость победителя князя Олега Святославича. Но зачем Мо-номаху понадобилось рассказывать о своём поражении среди множества победоносных походов (среди них самые замечательные — победы, одержанные над половцами, которые сделали его имя легендарным) ? А рассказывает Мономах этот драматический случай из своей жизни потому, что, потерпев военное поражение, он одержал, по его убеждению, нравственную, моральную победу . Обратимся к тексту «Поучения». Открывается этот небольшой, но необычайно ёмкий текстовый эпизод фразой: «И потом Олег на мя приде с Половечьскою землею к Чернигову». Принципиальным здесь оказывается сообщение о половецких наёмниках Олега Святославича и о пожарах и насилии, которое половцы по обыкновению наёмников творили над местными жителями-христианами. Мономах в «Поучении» мотивирует сдачу Чернигова желанием сохранить имение и души местных жителей-христиан: «Съжаливъся хрестья-ных душь и селъ горящих и монастырь и рехъ: «Не хвалитися поганым!» Мономах уходит из Чернигова, чтобы спасти христиан от язычников-половцев («поганых»). Моральную победу над армией
язычников Мономах соединяет с описаниями героической обороны Чернигова, высокого морального духа, как затем выясняется, горстки храбрецов, противостоящих армии половцев: «И бишася дружина моя с ними 8 днии о малу греблю и не вдадуче внити имъ въ острогъ… и вы-идохом на святаго Бориса ис Чернигова и ехахом сквозе полкы половечьские не в 100 дружине …» Оказалось, что всего 100 дружинников Мономаха успешно обороняли Чернигов против армии половцев Олега, именно поэтому: «И облизахутся на нас акы волци стояще и от перевоза и з гор». Реальное пространство после боя остаётся за неприятелем, но, тем не менее, это не поражение Мономаха, скорее он трактует итоги боевого столкновения как победу, но победу духовную, моральную, христианскую, победу жизни над смертью: «Богъ и святыи Борис не да имъ мене в користь- неврежени доидохом Переяславлю». Далее содержатся сообщения о последующих победоносных походах через 2-3 года на половцев и на Олега. Хронотоп победы в этом текстовом эпизоде соотносит его военную и духовнонравственную составляющие, безусловно и однозначно делая акцент на последней.
Но ведь и всё «Поучение» — духовно-нравственно-доминантно, что обнаруживается в отношении хронотопа победы в каждой буквально из частей текста, начиная со вступления-экспозиции. Здесь, казалось бы, совершенно неожиданно и как будто бы даже немотивированно вдруг появляется рассказ о встрече Мономаха с братьями на Волге, об ультимативном предложении пойти походом на Ростисла-вичей (то есть о военном походе), которое Мономах отвергает, ссылаясь на христианскую клятву: «Усретоша бо мя слы от братья моея на Волзе, реша: «Потьснися к нам, да выженем Ростиславича и волость ихъ отъимем, иже ли не поидеше с нами, то мы собе будем, а ты собе». И рехъ: «Аще вы ся и гневаете, не могу вы я ити, ни креста переступити». Эпизод очевидно соотнесён с событиями, описанными в
«Повести об ослеплении князя Василька Ростиславича» в составе «Повести временных лет» под 1097 год, — клятвой князей с целованием креста на съезде в Лю-бече с последующим преступлением крестной клятвы великим киевским князем Святополком Изяславичем и Давидом Игоревичем, которые заманили на пир и затем ослепили князя Василька Ростисла-вича. Мономах в «Поучении» вспоминает о предложении ему лично пойти на сделку против Ростиславичей и её ценой устранить былые разногласия со Святополком и Давидом. Речь идёт и о военном походе, и о восстановлении прежних родовых княжеских уз, нарушенных распрей и трагическими последствиями нарушенного лю-бечского крестоцелования. Но Мономах отказывается идти в военный поход с кре-стопреступниками против безвинно ими ослеплённого князя Василька, ссылаясь на мотивы нравственно-христианского характера: «не могу вы я ити, ни креста переступити». Нравственное начало для него здесь перевесило военно-политическое, княжеско-дружинное и родовое пространство, и хронотоп победы духовной, христианской (в связи с договором двухтрёхлетней давности и клятвой на кресте в Любече) оказался доминантным в ситуации актуального выбора по отношению к хронотопу победы военной, политической в пространстве и времени «здесь и сейчас». Этот выбор, как пишет сам Мономах, дался ему непросто: «И отрядив я (то есть послов — Г. Ф.), вземъ Псалтырю, в печали разгнухъ я и то ми ся выня..» Победа над собой, над кровными и военнополитическими узами, которые связывали его с братьями, далась Мономаху нелегко, тяжёлой душевной борьбой, но тем ценнее, значимее его предпочтение, его нравственный выбор. Автор «Поучения» не случайно помещает обсуждаемый текстовый эпизод во вступление-экспозицию, подчеркивая его доминантность для всего последующего текста «Поучения», показывая ведущую роль хронотопа победы на всём пространстве текста своего произве-
дения. Чуть ранее мы раскрыли, как хронотоп победы с доминантой духовнонравственной составляющей интерпретирован Мономахом во второй части текста его «Поучения», в военном эпизоде под Черниговом.
В обоих случаях: и в экспозиции, и во второй части текста — хронотоп победы с доминантной составляющей духовнонравственного характера неотделим от хронотопа автора-героя «Поучения», ибо, в сущности, это его личный принципиальный выбор. Не случайно поэтому в первой части текста «Поучения» мотив победы интерпретируется однозначно как христи-анско-нравственный, как важнейшая часть личной духовно-нравственной дисциплины героя-автора и человека-христианина вообще: «Тако же и Господь нашь показал ны есть на врагы победу, 3-ми делы добрыми избыти его и победити его: пока-яньъем, слезами и милостынею. Да то вы, дети мои, не тяжька заповедь Божья, оже теми 3-ми избыти греховъ своиъ и царствия не лишитеся». И во вступлении-экспозиции, и в первой части текста «Поучения» Мономах выступает против лености: «И не ленитися, начнетъ тако же и тружатися». Разумеется, автор говорит о труде души, о духовном усилии, что ведёт к духовной, моральной победе. Продолжая в первой части текста рассуждения о 3-х делах, ведущих к духовной победе, Владимир Мономах и здесь предостерегает против лености духовной: «А Бога деля не ленитеся, молю вы ся, не забывайте 3-х дел техъ, не суть бо тяжка». Говоря далее о ночной молитве, Мономах продолжает свой более ранний текст о духовной победе над Злом: «Не грешите ни одну же ночь, аще можете, поклонитеся до земли, али вы ся начнеть, не мочи, а трижды. А того не забывайте, не ленитеся, темъ бо ночным поклоном и пеньем человек по-бежает дьявола и что въ день согрешить, а темъ человекъ избываетъ». Хронотоп победы в рассуждениях Мономаха против лености духовной всецело соотнесён со временем и пространством христианской
Вечности, духовной победы над Злом, с духовно-нравственной дисциплиной христианина. Разумеется, как князь и военный человек, Мономах связывает рассуждения против душевной лености и с поведением князя-воина: «На войну вышедъ, не лени-теся, не зрите на воеводы. и стороже сами наряживаите, а ночь, отовсюду нарядивше, около вои тоже лязите, а рано встаните, а оружья не снимаите в себе вборзе: не разглядавше ленощами, внезапу бо человекъ погыбаеть». В ситуации душевной лености, как считает автор, «и душа погыбаеть и тело». Многочисленные высказывания Мономаха против душевной лености, тем самым, неотделимы от текстовых эпизодов духовной победы, являются по сути дела их продолжением в учительном контексте «Поучения». Не только в реальной ситуации, но и в лингвистическом контексте русской лексемы «победа» ясно читается значение преодоления.
Реальные события своей жизни, своей биографии Мономах в тексте своего «Поучения» как исповеди души превращает в духовные нравственные события, испытания не столько тела, сколько духа. В каждую из первых частей своего текста Мономах — автор включает эпизод, демонстрирующий невероятно ярко весь масштаб этого духовно-нравственного испытания, из которого Мономах не только выходит с честью, но прямо одерживает духовно-нравственную победу. Так происходит в тексте вступления-экспозиции, в первой и второй частях «Поучения», о чём шла речь выше. Но третья часть его исповеди имеет особое значение,. и не только по масштабу духовно-нравственного испытания — это послание Мономаха давнему сопернику князю Олегу Святославичу, в данном случае убийце сына Мономаха Изяслава. Мономах предъявляет убийце сына меру ответственности человека за все свои деяния на Страшном Суде: «помышляю како стати перед
страшным судьею.», приводит слова из письма сына Мстислава: «а братцю моему
Суд пришёл.» Он обращается к Олегу, как если бы они стояли на Страшном Суде: «На Страшнем при бе-суперник обли-чаюся». Мотив Божьего Суда — высшее измерение хронотопа победы в его христианско-средневековом понимании, причём, разумеется, победы духовнонравственной. Как и во второй части текста «Поучения», Мономах говорит о военном столкновении с одним и тем же князем, своим родственником — двоюродным братом Олегом Святославовичем. Но предмет письма на сей раз-непоправимый урон, нанесённый Мономаху, — убийство сына в распре, на поле битвы. Во второй части текста Мономах говорит о духовнонравственной победе, одержанной над Олегом, в третьей части — о мнимости победы, якобы одержанной Олегом, потому что настоящая победа может быть только духовно-нравственной прежде всего (а потом уже военной) . Но цену этой духовной победы может определить только Бог, как и меру ответственности каждого князя (и человека) перед Богом за свои поступки. Мономах как бы говорит Олегу: если ты христианин, то у тебя не может не быть нравственной оценки произошедшей трагедии, а следовательно, не может не последовать покаяния. Кроме того, задеты ценности не только личного плана, но и Русской Земли, а потому Мономах цитирует письмо, полученное по тому же поводу от старшего сына Мстислава: «Ладимся и смеримся, а братцю моему Судъ пришелъ. А ве ему не будеве местника, но възложиве на Бога, а станут си пред Бо-гомъ, а Русьскы земли не погубим». По сути дела Мономах ставит Олега перед ситуацией безальтернативного нравственного выбора, который равносилен нравственной победе Мономаха в бескровном поединке над телом убитого Олегом Изя-слава Владимировича.
Таким образом, во всех частях текста «Поучения» Мономах говорит о ситуациях духовно-нравственной победы на материале лично пережитых им эпизодов трагических военных коллизий. Чтобы вы-
строить текстовый хронотоп победы, Мо-номах-писатель намеренно создаёт пространственно-временную мозаику этих разновременных событий, происходивших в разных географических точках Руси. Возвращаясь в третьей части (послании к Олегу) к нравственно-христианским истокам, основам средневекового Космоса (мотив Страшного Суда), Мономах совсем не случайно соотносит этот финальный в «Поучении» текстовый фрагмент с начальным по времени (1096 год) событием в хронологии всех иных событий, упомянутых в «Поучении». Мир начал, истоков, первооснов для Мономаха — автора этого текста — это мир христианских, духовно-
нравственных первооснов. Здесь лежит доминанта хронотопа победы в тексте «Поучения» и, естественно, здесь лежит доминанта художественного и общественно-политического сознания князя Владимира Мономаха — автора выдающегося текста. Мотив и хронотоп христианской победы, которые восходят к крестному подвигу Иисуса Христа во имя спасения человека и человечества, спроецированы в тексте «Поучения» Владимира Мономаха на драматические опыты и события его жизни, заявленные в исповедальнобиографическом контексте духовно-нравственного Урока, обращённого к потомкам.
Примечания
1. См.: Филипповский Г. Ю. Тема победы в древнерусской литературе // Ярославский педагогический вестник. 2004. № 4. С. 211-217.
8. См.: Бедина Н. Н. Псалтирь и ранняя русская книжность (XI-XII в.). Архангельск, 2004. С. 76.
9. См.: Комарович В. Л. Поучение Владимира Мономаха // История русской литературы. Т. 1. Литера-
тура XI — начала XIII века. М.; Л. 1941. С. 290.
10. Бедина Н. Н. Псалтирь и ранняя русская книжность… С. 79.
11. Бедина Н. Н. Псалтирь и ранняя русская книжность… С. 80.
12. См.: Филипповский Г. Ю. Тема победы в древнерусской литературе. С. 211-217.
А.Д. Гусева, Н.Н. Рунов
Химия — фронту
(Трудовой подвиг учёных-химиков в годы Великой Отечественной войны)
Следует отметить большой вклад в направляли свои силы и энергию на вы-дело победы над врагом учёных-химиков, полнение работ, способствующих укреп-которые на протяжении всех военных лет лению обороноспособности страны. Уже
Стр. 170
Сын князя Всеволода Ярославича, был прозван Мономахом в подражание своему деду по матери – византийскому императору Константину IX Мономаху. Активный деятель княжеских съездов 1097, 1100, 1103 годов, вдохновитель походов против половцев, совершавших частые набеги на русские земли.
Стал великим князем в 1113 году, провел ряд реформ, занимался упорядочиванием законодательства. Его правление связано с последним возвышением Киева и временным прекращением княжеских усобиц. Уделял большое внимание развитию письменности, по его поручению была сделана вторая редакция «Повести временных лет».
Ему принадлежит знаменитое «Поучение», составленное из трех частей – рассказ о своей жизни в назидание детям, письмо Олегу Святославичу и заключительная молитва.
Азбука.Ru
День памяти: Неделя 2-я по Пятидесятнице, Всех святых в земле Русской просиявших
***
ЗАВЕЩАНИЕ ВЛАДИМИРА МОНОМАХА
Великий Князь Киевский Владимир Всеволодович, по прозванию Мономах, венцом которого и поныне венчаются наши великие государи, был правнук Равноапостольского Князя Владимира. Он оставил по себе прекрасное завещание, читая которое, мы как будто слышим простые и мудрые речи лучшего из древних наших государей, — этого твердого, крепкого верой в Бога, любимого народом Великого Князя древней Руси. Его завещание или поучение — это святой завет нашей старины, — это голос из тех времен, когда в Киевских пещерах подвизались святые Отцы Печерские, ныне нетленно там почивающие. 770 лет прошло с того времени, как написано это завещание, а оно и ныне имеет всю свою силу, и ныне поучительно для каждого сына русской земли. Публикуем его в сокращении в переводе на современный язык.
Великий князь Владимир Мономах
Я, грешный, нареченный во святом крещении Василий, а по русскому имени Владимир, прославляю Бога, Который сохранил меня до сего дня здравым. А вы, дети мои, или другой кто, прочитав сию грамоту, не осудите писания моего, не посмейтесь ему, а примите его к сердцу и не поленитесь исполнить, что тут написано. Первое дело — ради Бога и ради спасения души своей имейте страх Божий в сердце своем, и творите милостыню щедрой рукой: она — начало всякому добру. Вы, юноши, будьте душою чисты, непорочны, в беседе кротки, за столом скромны, при старых людях молчите, умных людей слушайте, старшим повинуйтесь, с равными себе и с младшими обходитесь с любовью; беседу ведите без лукавства, — больше вникайте в дело, не горячитесь на словах, не бранитесь, не предавайтесь безрассудному смеху; старших уважайте, с потерявшими стьщ женщинами в беседу не вступайте. О Владычице Богородице! Отыми от убогого сердца моего гордость и глупость, да не превозношусь суетой мира сего. — Научись, верующий человек, в сей суетной жизни быть тружеником благочестия; приучай, по слову Писания, язык к воздержанию, ум к смирению, очи к послушанию, все тело — к полному повиновению душе; истребляй в себе гнев, имей помыслы чистые, понуждай себя на добрые дела ради Господа. Отнимают у тебя что — не мсти; ненавидят, притесняют — терпи, хулят — моли, умерщвляй в себе грех. Спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдовицу. Когда воссияет весна постная, зацветут цветы покаяния, то очистим себя, братие, от всякой скверны плотской и душевной, взывая Светодавцу: слава Тебе, Человеколюбче! И действительно, подумайте, дети мои, как милостив к нам Человеколюбец Бог и премилостив. Мы вот люди грешные и смертные, а все же, если кто причинит нам зло, мы готовы, кажется, тут же приколоть его и отомстить; а Господь наш, Владыка живота и смерти, терпит нам грехи наши, хотя они превышают главы наши, и во всю жизнь нашу, как отец, любящий свое дитя, и наказывает, и опять привлекает нас к Себе. Он указал нам, как избавиться от врага и победить его, — тремя добрыми делами: покаянием, слезами и милостыней. И не тяжела, дети мои, сия заповедь Божия, чтобы сими тремя добродетелями избавиться от грехов и не лишиться Царства Небесного. И Бога ради не ленитесь, дети, умоляю вас, не забывайте вы этих трех добродетелей: они вовсе не так тяжки, как одинокая жизнь, монашество, строгие посты, которые иные благочестивые люди налагают на себя, — не трудное дело эти добродетели, а милость Божию получишь за них… И что есть человек, что Ты помнишь его, Господи? Велик Ты, Господи, и чудны дела Твои, — никакой разум человеческий не может поведать чудес Твоих! Велик Ты, Господи, и благословенно, и достославно имя Твое во веки по всей земле! И кто не подивится, кто не прославит славы Твоей, Твоих великих чудес и красот, на сем свете созданных! Как премудро небо устроено, как создано солнце, луна и звезды, тьма и свет, как земля на водах основана, и все это — Твоим, Господи, промышлением! И разные звери, и птицы, и рыбы, — как это прекрасно создано Тобой, Господи! Удивляемся мы и тому, как Ты от персти создал человека, как, по премудрости Твоей, разнообразны лица у людей, хотя бы и со всего света собрать их — каждый имеет свое лицо, не такое, как у других!.. Дивимся и тому, как птицы небесные летят из теплых стран, и не поселяются в одной какой-либо стране, но и сильные, и слабые разлетаются по всем землям, по Божию повелению, чтобы были полны ими и леса и поля! И все это дал Бог на пользу человеку, в пищу ему, на его утешение… Велика, Господи, милость Твоя к нам, когда все это сотворил Ты для грешного человека! И те же птицы небесные умудрены Тобой, Господи: когда ты повелишь — они поют и веселят людей, а когда запретишь — они умолкают и немеют, хотя и могли бы петь. Воистину благословен Ты, Господи, за все сии чудеса и красоты, Тобою сотворенные! И кто не славит Тебя, Господи, и не верует всем сердцем и всей душой во Отца и Сына и Святаго Духа, — тот да будет проклят! — Читая сии слова, дети мои, благодарите Бога, давшего нам милость Свою, — вот вам завет от моего скудоумия! Послушайте же меня, и если не все, то примите хотя бы половину. И если Бог смягчит ваше сердце, то плачьте о грехах ваших и скажите: Господи! Якоже блудницу, и разбойника, и мытаря помиловал еси, тако и нас грешных помилуй! И в церкви так делайте, и дома, ложась в постель. Не грешите, не забывайте никогда на ночь класть земные поклоны, а если занеможете, то хотя бы трижды поклонитесь. Не забывайте же сего, не ленитесь. Сими ночными поклонами и пением человек побеждает диавола, и что согрешит днем — ими избавляется от греха. Даже и в дороге, на коне сидя, если ни с кем не разговариваете, то, чем думать пустое, повторяйте втайне молитву: Господи помилуй, — если уж других молитв не знаете. Эта молитва легче всякой другой. А паче всего убогих не забывайте, а по силе кормите их, помогайте сироте; защищайте вдовицу и не допускайте людям сильным губить слабого человека. В разговорах о добром и худом не клянитесь именем Божиим, не творите при этом крестного знамения, — в этом нет никакой нужды. А когда придется крест целовать — присягу принимать, то целуйте только в том случае, когда можете устоять в этой присяге, и когда поцелуете крест, то смотрите, чтобы нарушением клятвы не загубить вам душ своих. — Епископов, священников и весь духовный чин, чтите и любите, с любовью принимайте от них благословение, не сторонитесь от них, и доставляйте им потребное, а они будут молиться за вас Богу. А паче всего берегитесь гордости и в сердце, и в уме; — так себе будем говорить: мы — люди смертные, сегодня мы живы, а завтра ляжем в гроб; — все, что Ты, Господи, дал нам. — не наше, а Твое; Ты поручил это нам лишь в несколько дней. И в землю кладов не зарывайте: это великий грех. — Старых почитайте как отцов, а молодых считайте за братьев. У себя дома не ленитесь, ни на кого не полагайтесь, а сами за всем смотрите, и тогда чужие люди не посмеются над вами. Пойдете на войну — не ленитесь, не теряйте много времени на еду и спанье. Берегись лжи, пьянства и блуда: во всем этом погибнет и душа, и тело. Куда пойдете, и где остановитесь, напоите, накормите бедняка. А гостя почтите, откуда бы он ни пришел: будь он простой человек, будь он знатный, или посол. Если не можете одарить его чем, то по крайней мере почтите угощением. Такие люди, переходя с места на место, по всем землям разносят о человеке хорошую или худую молву. Больного посетите, над мертвецом помолитесь, — и мы ведь все умрем, — не проходите мимо человека, не приветив его, не сказав ему доброго слова. Жен своих любите, но не давайте им власти над собой. А конец всему — страх Божий имейте выше всего. Если что забудете из сего — читайте чаще: и мне будет не стыдно, и вам будет добро. Что знаете доброго, того не забывайте, чего не знаете — учитесь. Вот мой отец, сидя дома, изучил пять чужих языков. В этом честь от всех земель. А леность — всему злу мать. Ленивый, что и знает, то забудет, а чего не знает, тому никогда не научится. Смотрите, чтобы солнце не заставало вас в постели. Так делал отец мой и все добрые старые люди. Он встречал солнце с молитвой и славил Бога с радостью: просвети очи мои, Христе Боже, — показал Ты мне, Господи, свет Твой красный. Приложи мне, Господи, лето к лету, чтоб я очистился от грехов моих и прославил Тебя, Господи. Читая грамотицу эту, потщитесь, дети, на добрые дела, славя Бога и святых Его. Смерти не бойтесь, дети: кто может вам повредить, если Бог не попустит? А если судил Бог умереть — никто не убережет тебя. Божие хранение лучше человеческого…
Источник: Троицкие листки, № 405
ЮРИЙ ДОЛГОРУКИЙ
Из энциклопедического словаря Изд.
Брокгауза и Ефрона,
т. XV, СПб., 1898.
ЕОРГИЙ (ЮРИЙ) ВЛАДИМИРОВИЧ ДОЛГОРУКИЙ — сын Мономаха, удельный кн. суздальский и вел. кн. киевский, родился около 1096 г. Как одному из младших Мономаховичей, ему досталась в удел Ростовско-Суздальская область, в которой деятельность его обращена была преимущественно на постройку и укрепление городов, основание церквей и монастырей; упоминается только об одном походе его на камских болгар (1120). Симпатии его всецело принадлежали Киевской Руси, куда он постоянно и стремился. Уже в 1132 г. он занял южный Переяславль; потеряв его, удержал за собой на юге Городок Остерский; воевал с Ольговичами; вмешивался и в новгородские дела, заставив новгородцев принять в князья сына его Ростислава (1138). В том же году киевский стол занял Всеволод Ольгович черниговский. С южными Мономаховичами он скоро примирился, но Георгий остался врагом его. Из Смоленска Георгий звал новгородцев в поход на Всеволода, но те отказали ему в помощи, вследствие чего и Георгиев сын Ростислав должен был выехать из Новгорода. Оскорблённый этим, Георгий взял у новгородцев Торжок. Через несколько времени Ростислав опять занял новгородский «стол», но скоро должен был уступить его Святополку Мстиславичу. В 1146 г. Георгий является союзником одного из Ольговичей, Святослава, против Изяслава Мстиславича; в 1147 г. приглашает Святослава к себе в Москву (упоминаемую при этом в первый раз), одаряет и угощает его; в следующем году Святослав и князья черниговские соединяются с Изяславом против Георгия. В 1149 г. Георгий вновь вооружился на Изяслава, вследствие оскорбления, причинённого последним сыну его Ростиславу. Разбитый под Переяславлем, Изяслав уехал во Владимир Волынский.
Не успев поднять на Георгия старшего дядю своего Вячеслава, он привёл венгров, богемцев и поляков. Но выступление на сцену Георгиева союзника, Владимирка галицкого, заставило союзников Изяслава хлопотать о мире. По этому миру за Изяславом утверждались Владимирская и Луцкая области и Великий Новгород со всеми данями, а Георгий уступал Киев брату Вячеславу. По удалении Изяславовых союзников Георгий не выполнял условий мира. Военные действия несколько раз то возобновлялись, то прекращались, причём Изяслав вновь обращался к помощи венгров и успех вообще был не на стороне Георгия. В 1154 г. Изяслав Мстиславич скончался и место его в Киеве, при старом Вячеславе, занял брат его, Ростислав смоленский, а Изяслав черниговский и Святослав Ольгович пристали к Георгию. Смерть Вячеслава изменила положение дел: Ростислав уступил Киев Изяславу Давидовичу, а Георгий заставил последнего очистить столицу, в которую сам въехал 20 марта 1155 г. Вскоре Георгию удалось помириться с детьми Изяслава, Мстиславом и Ярославом, а потом и с Изяславом черниговским. Но мир был непродолжителен. Мстислав выгнал своего дядю, Георгиева союзника, Владимира Мстиславича, из Владимирской области. Георгий подступил к Владимиру, но встретил упорное сопротивление и ушёл обратно. Мстислав шёл за ним и жёг селения по р. Горыни. Половцев, своих прежних союзников, начавших в это время тревожить своими набегами берега Днепра, Георгий не мог успокоить ни переговорами с их ханами, ни дарами, и вынужден был заключить с ними новый союз. К этому же времени относится эпизод с Иваном Ростиславичем Берладником (III, 542), который верно служил Георгию и которого великий князь всё-таки едва не выдал врагу его, Ярославу галицкому. В Новгороде дела приняли неблагоприятный для Георгия оборот: новгородцы разделились на две партии, из которых одна стояла за сидевшего у них Георгиева сына Мстислава, а другая желала иметь у себя Ростислава смоленского. Обе партии уже готовы были решить дело оружием; но Мстислав, узнав о прибытии в Новгород детей Ростислава, ночью бежал из города. В то же время черниговский Давидович, намереваясь отнять у Георгия Киев и ища для того союзников, примирился с смоленским князем; Мстислав Изяславич волынский также пристал к нему. Князья-союзники готовились идти к Киеву; но Георгий, после короткой болезни, умер (1157). Народ не любил его: узнав о его кончине, киевляне разграбили дворец и дом его за Днепром, а также дом сына его Василька, пограбили имущество суздальских бояр и многих из них убили. От двух жён Георгий имел 11 сыновей и двух дочерей. См. Полн. собр. р. лет. I, 120, 128, 132, 134, 135, 139-149; II, 8, 10, 12-14, 19, 25-32, 36, 38-66, 69-71, 74-81, 228, 292, 294, 296, 298-304; III, 6, 8-12, 125; IV, 4-10; V, 157-161; VII, 21, 25, 29-34, 37-56, 58-66.
Закрыть
Дмитрий Иванович Еремин
Кремлёвский холм
Часть первая. ПОСЛЫ И БЕЖАНЕ
Глава I. В ЮРЬЕВОМ ГОРОДЦЕ
Посемь бо быша усобицы многы
и нашествие поганых на Русскую
землю.
Повесть временных леточь была тёмной и тихой. Из низко нависших туч сеялся мелкий дождик. Его однотонный шум скрадывал все другие звуки, и только очень чуткое ухо смогло бы уловить в этом ровном шелесте капель глухое пофыркивание коней и плеск воды на броде через Остёр. Но никто в Городце не ждал в эту ночь ничего дурного и не прислушивался к странным шумам. Ещё засветло окончив дневные дела, скудно отужинав, поворчав на затянувшееся непогодье, городцовские люди истово помолились и улеглись в своих избах спать. Старенький Ананий, отец городцовского старосты, кузнеца Страшко, понадёжнее закрепил онучи да лапоточки на тощих ногах, плотнее запахнул худой кафтанишко — и пошёл, стуча колотушкой, в ночной дозор.
Он делал это не спеша и бестревожно: кому охота наезжать в глухое княжеское сельцо? С тех самых пор, как оно встало здесь по велению князя Владимира Мономаха, его ни разу ещё не тревожила никакая беда.
Степняки боялись сильного князя. Двенадцать раз ходил он с дружиной на половцев и двенадцать раз побеждал их в сечах. И, наверное, оттого, что был так удачлив, построил свой Городец в открытом с половецкого юга углу между Десной и Остёром без всякой защиты. Позднее он подарил сельцо младшему из своих сыновей, суздальскому князю Юрию Долгорукому, и тот, как и отец, тоже любил ночевать здесь, когда плыл к Мономаху в Киев или возвращался из Киева в свой Владимиро-Суздальский удел.
Теперь давно уже нет и Владимира Мономаха, и старшего сына его Мстислава, а в Киеве силой вокняжился Всеволод Ольгович из враждебной Мономашичам Святославовой ветви. «Однако, — раздумывал старый Ананий, идя по сельцу, погружённому в крепкий сон, и время от времени гремя колотушкой, — зря осторожный Страшко учредил ночной дозор в Городце: чего здесь людям бояться? Прежние ночи прошли спокойно, и эта ничем не хуже других. Мало ли что говорят проезжие люди про разные беды? Как было от века спокойно здесь, на Остре, так будет и впредь. Может, где и тревожно, а тут — легко…»
Пройдя по всему порядку изб, Ананий развёл возле кузницы, где когда-то работал сам, а теперь работает сын Страшко, небольшой костерок, присел под навесом на дубовый обрубок с прикреплённой к нему наковальней и задремал.
Снилось ему, будто он — совсем ещё молодой, такой же весёлый да складный, как внук Никишка. И в кузне светло, и день над кузней хорош. А возле станка, где подковывают коней, стоит великий князь Мономах, тоже ещё молодой, коренастый и густобровый. Князь теребит рыжеватый ус и молчит, а ловкий кузнец Ананий — одну за другой — набивает подковы Мономахову жеребцу. Набивает и набивает, стучит и стучит всё громче. И в то самое время, когда вскочить бы нетерпеливому князю в новенькое седло, — сон оборвался, словно кто-то толкнул Анания в грудь.