© Вера Сальницкая 03 Июл 2020, 09:52
Меня зовут Татьяна, мне 56 лет, я из Новосибирска. Моего сына зовут Женя, ему 38, и он гей.
Мое поколение воспитано при советской власти, тогда гомосексуальных людей якобы не существовало. В те годы таких людей клеймили. Считали неполноценными и психически ненормальными. Несмотря на это, в годы моей молодости среди моих подруг была одна девушка, склонная к гомосексуальности. Никто из наших общих знакомых за это ее не осуждал. Однако я не принимала ее выбора. Просто нейтрально относилась к ее наклонностям. В то время я не пыталась понимать таких людей. С информацией о том, что люди могут быть разные, никогда не сталкивалась, никогда и нигде об этом не читала.
Первым гомосексуальным мужчиной, с которым я столкнулась, был мой сын. Это было двадцать лет назад, когда ему было восемнадцать.
Содержание
Беспроблемный ребенок
До этого мы не так много с сыном разговаривали — некогда было.
Его детство и подростковый возраст пришлись на 90-е годы. Тогда мы жили в маленьком городе в Новосибирской области. Мы с мужем зарабатывали деньги. Все силы тратили на то, чтобы обеспечить детей теплым домом, одеждой, дать образование. Приходили с работы и падали спать. Воспитания не было совсем никакого. Я только знала, что мой сын читает много книг. В десять-тринадцать лет он перечитал все произведения Джека Лондона и Александра Дюма. Он вообще часто читал классику, изучал английский язык, американский вариант и классический. Я знала, что он учится в лицее на «четыре» и «пять», все свои задачи жизненные решает сам. Он всегда помогал по дому. Этого мне было достаточно. Да-да, это был не ребенок, а подарок. Причем и подраться мог: не боялся заступиться за себя, если его пытались обидеть.
Однако с девочками не дружил, а меня это даже не настораживало. Наоборот, я считала: «Ура, никаких проблем с любовью. Сын не влюбчивый. Никаких ранних браков». Я же говорю, он был беспроблемный настолько, что я даже его классную руководительницу в школе в лицо не знала: не было необходимости ходить на родительские собрания.
А Женя, оказывается, с детства думал, что я не готова его полностью воспринять. Он сейчас говорит: «Мама, я боялся тебе сказать, что я гей. Я боялся, что вы откажетесь от меня».
Узнала я об этом, когда он уехал учиться в другой город и жил у моей сестры. Он ей признался, а у нее информация эта прошла не через сердце, а через рассудок. Она спокойно это восприняла, и сын знал, что она составит со мной разговор об этом так, как нужно. Сестра мне позвонила и рассказала.
Для меня это, естественно, был стресс. Я переживала, как сына воспримет общество. Что будут говорить люди обо мне из-за сына. Я так сильно переживала, что рассказала мужу об этом. Для сына мой муж — отчим, он появился в семье, когда Жене исполнилось три года. Он заменил ему отца, воспитывал его и растил, всегда относился к нему по-хорошему. На удивление, муж спокойно принял ориентацию ребенка — без вопросов, без скандалов. Сказал: «Ну, гей, и что из этого?». Он у меня настоящий, сильный мужчина, занимался профессиональным спортом по молодости. Видимо, это и помогло ему справиться со стрессом достойно. Я же была в шоке.
Я была полностью безграмотна в этом вопросе, поначалу думала, что с ребенком происходит нечто такое, из-за чего его нужно закрыть в больницу, раз он неполноценный, больной на всю голову и физически, как я тогда думала. Такое у меня было отношение — что это просто больной человек. И я начала думать, что же мне делать с больным ребенком. Вылечить его? Понимала, что это невозможно.
Так как я не понимала разницы между транссексуалами* и геями, иногда спрашивала сына: «Может, тебе пол сменить?» Я не могла воспринимать его как полноценную личность. А он отвечал: «Ты не понимаешь, я не транссексуал. Я чисто гей, я таким родился. Просто скрывал долгое время». В тот момент я искренне считала, что это противоречит природе. У меня даже были мысли, чтобы мой ребенок просто не жил. Представляете? Я была готова убить его — вот так я его не воспринимала. Для меня это было позором. Я плакала, плакала и плакала. Если кто-нибудь что-то у меня спрашивал, я рыдала, как психически неуравновешенная.
Принятие сына и той ситуации, в которой мне нужно будет постоянно жить, заняло где-то полтора года. Чтобы полностью понять, что происходит, я начала читать литературу и разговаривать со своим ребенком. Это мне помогло. Но еще очень помогло то, что я — мать. Материнский инстинкт во мне очень сильный. Любовь к своему ребенку — высшая сила в любой ситуации.
*Термин «транссексуал» считается некорректным, корректно говорить — трансгендерный человек, трансгендерный мужчина или трансгендерная женщина. Трансгендерность — состояние, при котором гендерная идентичность и/или гендерная презентация человека не соответствует культурным и социальным ожиданиям, связанным с полом, приписанным при рождении. Термин используется для обозначения широкого спектра гендерных идентичностей.
Не важно, гей или нет
Спустя год сын заработал денег и уехал в Москву, работать фотомоделью.
На Новый год приехал из Москвы домой. Внешне сильно изменился. Стал более ухоженным и стильно одетым. В нашем провинциальном городке сильно выделялся из толпы. Муж вел себя как ни в чем не бывало, а меня это какое-то время немного напрягало.
Сын тогда пожаловался на плохое самочувствие. Стал терять сознание. Мы обследовали его, и выяснилось, что у него рядом с гипофизом выросла опухоль. То есть я получила шок от одной новости, а потом — стресс от его болезни. Пришлось принимать все это вместе.
Сначала врачи говорили, что опухоль злокачественная, но материнское слово — самое сильное, как слово Бога. В день, когда сыну делали операцию в Новосибирске, я пошла в Вознесенский собор и сказала Богу, что не готова потерять своего ребенка. Сын мне нужен, и я готова принять его (любым). Угроза для его жизни была важнее того, что он — гей. Его надо было спасать. После собора пошла в больницу. Ход операции показал, что опухоль доброкачественная, и нейрохирург сказал: «Твой сын будет жить». А сперва ему не давали даже трех лет жизни. Чудо произошло.
Понемногу приходило понимание, что жизнь такая, какая есть: мы рождаемся разными. Я стала смотреть на всю ситуацию с другой точки зрения. Поняла, что мы не можем запретить рождаться гомосексуальным людям. Если они появляются в этом мире, значит, это для того, чтобы мы были лучше и терпимее к людям, отличающимся от нас. Природу не изменить, ее можно только принимать или не принимать. В природе нет ничего случайного, всему есть причина.
Сейчас, когда в соцсетях начинаются какие-то насмешки над такими людьми, во мне срабатывает не только материнский инстинкт, но и глубокое понимание, что в этом мире все гармонично. Я всегда говорю: «Геи не рождаются друг от друга. Это мы их рожаем — гетеросексуальные родители. С чего вы решили, что в вашей семье не родятся такие дети? Вы что, боги, что можете этот мир сами программировать?»
Сыну тоже было тяжело. К тому же он потерял работу. Из-за болезни и операции карьера фотомодели встала на паузу, а потом ей стала мешать депрессия. Он застрял в небольшом сибирском городке. Вместе с карьерой пришлось расстаться и с мечтой уехать из России жить в Европу или США. Он думал, что у него нет будущего, нет возможности найти свою вторую половину. К слову, для него иметь любимого человека и создать с ним семью всегда было основной целью жизни. Таковой она остается и по сей день. Сломленный физически и психически, меньше года спустя после операции он предпринял попытку суицида.
Я хотела ему помочь, и мы обратились к психоаналитику. Первое, что помогает справиться, — семья, любовь и понимание близких. Ну, и препараты ему давали, но недолго. Мы все его поддерживали: папа-мама, тети-дяди, мои друзья — все были за него. Я покупала ему книги о смысле жизни, о мироздании — Блаватскую, Рериха, Коэльо, и он их читал. Мое первое образование — медицинский техникум. Однако желая лучше понять своего сына, я поступила в университет и получила высшее психологическое образование. Могу работать с детьми с отклонениями в психике. Ближе к 50 годам получила еще одно высшее — медицинское.
Со временем он нашел себе парня, с которым долгое время встречался. Я, как и мой муж, адекватно восприняли этот факт. Я радовалась, что у него появился близкий человек. Кроме того, он обзавелся кругом знакомых (ЛГБТ), и ему стало легче.
К слову, никто из его и моего близкого окружения не проявлял к нему негатива. Мой сын — очень душевный и добрый человек, красивый душой и внешне. Такого, как он, просто невозможно ненавидеть. Причем он общался с людьми разного пола и сексуальной ориентации. Иногда приводил к нам в гости своих друзей-геев. Мы с мужем не акцентировали внимание на их сексуальной ориентации. С каждым было о чем поговорить.
Такая же семья
Я не скрывала от друзей и близких, что мой сын — другой человек.
Я говорила тем, кто моего сына не воспринимает: до свиданья. Я перестала стесняться ходить с ним рядом. Он всегда следил за своим внешним видом. Выглядел ухоженным и привлекательным для парня, из-за чего нам вслед иногда кричали непристойности. Люди безграмотные со всех сторон. Как свиньи, которые живут в своей грязи, и им кажется, что эта грязь — самая лучшая. И они за этой лужей грязи не видят мир. Обид не было. Я знала, что эти люди уже завтра пожалеют о своих глупых словах, уже завтра в их семьях появятся такие же, как мой сын, дети и внуки.
Женя настолько разумный, что я за него никогда не волновалась — в том плане, что он знает, как и с кем себя вести. Он тщательно выбирает свой круг знакомых. Не держит рядом с собой дегенератов и двуличных людей. Все его знакомые — такие же, как и он: открытые, порядочные, искренние. Настоящие. Без масок. В начале нулевых на него напали рядом с обычным клубом, в котором он отдыхал со знакомой. За сына заступились, в том числе — незнакомые люди. Парни и девчонки. Никто не встал на сторону гомофоба. Короче, геи победили!
Вся его личная жизнь проходит на моих глазах, и я вместе с ним радуюсь, когда он находит кого-то, и переживаю в случае неудач. По молодости у него были отношения на протяжении семи лет, но тот человек был женат. Сына тяготила невозможность иметь с ним полноценные отношения, и он решил расстаться с ним, несмотря на сильные чувства. После тех отношений несколько лет он безуспешно пытался обрести семью, но получил лишь душевную боль от того, что им пользовались или пытались пользоваться сугубо для секса. И когда он понял, что не может осуществить свою мечту, закрылся от контактов, чтобы не травмировать себя очередным разочарованием. Потому до недавнего времени у него не было никаких отношений. Понимаете, он хочет жить в семье, а не просто встречаться. Ему нужна семья, как у всех людей.
Два с половиной года назад мы с сыном переехали в Новосибирск, и живем вместе в своей квартире. Я устроилась на работу по одной из полученных мной специальностей. Занята в сфере медицины. В свободное время езжу к дочери, чтобы провести время со своей любимой внучкой. Муж остался в родном для нас городе. У Жени здесь больше возможностей. Тут он чувствует себя более комфортно, в том числе в плане личной жизни. Обрел нескольких друзей. Спокойно знакомит меня со своими приятелями-геями, я к ним отношусь по-дружески. Его лучший друг живет с ВИЧ.
Иная вера
В последний год он стал приглядываться к людям, пытаться найти вторую половину.
Однако крайне сложно найти в 38 лет достойного партнера для жизни. Даже гетеросексуалу, и уж тем более гею. В декабре Женя расстался с любимым человеком, с которым был пять месяцев. Даже жили вместе. К сожалению, его выбор оказался крайне неудачным. Тот человек был лживым и лицемерным. Женя сильно пострадал в этих отношениях. Лучший друг его предупреждал, что надо расстаться с таким партнером, но сын сильно любил. Страдал, терпел и закрывал глаза, он вообще такой — однолюб. А еще романтик. Если любит, то всем сердцем, до последней капли отдает себя, готов принести себя в жертву ради любви.
Сын говорил, что знаки судьбы привели их друг к другу. Для него тот человек оказался самой сильной и трагической любовью в жизни. После того как партнер порвал с ним, сын сказал: «Вот увидишь, Леша пошел против судьбы, и на нем это крайне негативно отразится в ближайшее время». Я не знаю, совпадение это или нет, но у Алексея где-то через месяц угнали автомобиль, и так его и не нашли. Сын верит в судьбу и высшие силы. Это не вера в Бога, а что-то иное. Какая-то его своя собственная вера. Его слова: «Иногда Судьба руководит нами. Есть то, что выше нас. Если идти против ее воли — ничем хорошим это не кончится. Я живу так, как мне подсказывают интуиция, чувства и знаки». Его вера не противоречит христианству, она также основана на человечности и человеколюбии. Просто она иная.
Сама я не религиозная, но верю в Бога. В церковь больше не хожу. Для меня это просто помещение, где собрана какая-то энергия. Она бывает в хороших иконах, в огне свечей, но я приспособилась дома: научилась зажигать огонь в своем сердце и напрямую общаться с Богом. То, что говорят в церкви, — это совсем не то, о чем говорил Христос. Он говорил, что все братья и всех нужно любить. А развратом можно заниматься и будучи гетеросексуалом, и уж каким развратом гетеросексуальные люди занимаются, я просто в шоке.
Весь мир живет по другую сторону, а мы живем согласно тем социальным условиям, в которые нас поставило государство. Да, эти условия нам не нравятся. Но сегодня я не могу открыто говорить, что я мама гея, хотя мне очень хотелось бы. Я ответственна за второго своего ребенка, которому это может навредить. Когда поменяется сознание людей и отношение государства к своим гражданам, я не знаю. Наверное, когда обычные люди выйдут на митинги и начнут поддерживать ЛГБТ-людей, тогда, возможно, сменится и политика. Но пока общество не готово.
Как может выглядеть Женина семья? Раз нет возможности вступить в официальный брак, то, я думаю, они просто будут жить вместе. Молча, никому особо не открывая свои отношения. Когда-нибудь наше общество, я надеюсь, дозреет до принятия. Если государство так же будет внедрять в сознание людей, что это нормально, как внедряет идеи про спорт, то и общество это примет, начнет нормально относиться к этим людям. Это же граждане вашей страны, как можно отказываться от них?
Но, знаете, если будет возможность переехать в другую страну, отказываться от этого никто не будет. Жизнь одна. И в этом обществе, которое за любую мелочь готово растоптать человека, жить невозможно.
Все истории проекта «Мы принимаем» можно прочитать по
Текст: Маргарита Логинова
Фото: Вера Сальницкая
Редактура: Анастасия Сечина, Михаил Данилович
В основе стереотипа — упрощение. Вместо изучения проблемы во всей её многогранности — это может быть так, а может быть и иначе — вы имеете только одно утверждение: вот что это такое!
Чинуа Ачебе
Очень мудро сказал о стереотипах этот довольно известный в узкий кругах американо-нигерийский литературный критик и писатель. Стереотипы окружают нас в течение всей жизни, они повсюду, словно проложенные кем-то рельсы, ехать по которым удобно, но свернуть не всегда получается.
В общих случаях в психологии под стереотипом подразумевают устоявшее отношение к какому-либо предмету или явлению, которое выработалось на основе сравения их с внутренними идеалами, зачастую под влиянием оценки общества или какой-либо его части. Стереотипы слагают картину мира человека и пусть не все, но львиная доля их является предрассудками. Обижаемся, когда Россию представляют страной вечного холода с пьяными медведями, ходящими по улицам Москвы, на которых установлены ядерные боеголовки. Но несмотря на это мы упорно продолжаем верить в то, что все блондинки — не слишком одарённые умом создания(когда как IQ Шэрон Стоун составляет 154), американцы — тупые(а в 2010 году среди лауреатов Нобелевской премии их было 276 — по сравнению с двадцать одним представителем России), бедный человек не может разбогатеть честным трудом(первый долларовый миллиардер Джон Рокфеллер родился в семье лесоруба с шестью детьми), а все геи носят розовые футболки, чулки в сеточку и говорят писклявым голосом.
Иногда это доходит до смешного — так, например, на одном из интернет-ресурсов женщина в течение нескольких часов пыталась продать ботфорты сорок третьего размера, объясняя свой странный выбор целевой аудитории тем, что «ну вам же надо, носите! по телевизору видела!».
Именно этому — развенчиванию мифов и предрассудков о представителях ЛГБТ-сообщества — и будет посвящена сегодняшняя тема. Начинаем ломать стереотипы!
Стереотип #1: Гомосексуальность — это психическая патология
В странах и обществах с сильным влиянием религии или бывших авторитарных режимах под действием священных текстов или недавно отменённых законов, уголовно преследующих ЛГБТ, сложилось устойчивое мнение о том, что гомосексуальность — это психическое расстройство, болезнь, которую необходимо лечить.
На самом деле гомосексуальность не является заболеванием, и на конгрессе Всемирной Организации Здравоохранения в 1990 году была исключена из Междуанродной класификации Болезней, где больше не упоминалась начиная с 10-ой редакции, которая была в 1997-ом году принята и в России.
Основными критериями психического заболевания являются обратные составляющим психического здоровья. Гомосексуальность не проходит по критериям психического заболевания, следовательно, является менее распространённым вариантом нормы, таким же, как отрицательный резус-фактор, рыжие волосы или леворукость.
В противоположность этому социофобия, которая не так давно считалась всего лишь чрезмерной застенчивостью, является психическим расстройством и включена в их перечень.
Стереотип#2: Геи и педофилы — одно и то же, геи совращают детей
Данное мнение широко распространено на всём постсоветском пространстве и, очевидно, сформировалось под влиянием так называемой культуры зоны. В 90-ые и последующие годы общество бывших государств Советского Союза во многом жило по тюремным понятиям, где одним из уничижительных обозначений петуха в тюремной иерархии было «педераст», что созвучно с педофилией и тождественно по смыслу: педераст в переводе с греческого — любитель мальчиков. Здесь происходит грандиозная путаница и подмена понятий: почти все петухи в местах лишения свободы являются людьми гетеросексуальной ориентации, при этом большинство гомосексуалов не относится к педофилам.
К сожалению, данное заблуждение настолько укоренилось в общественном сознании, что им орудуют в своих речах и официальные лица государства. Взять хотя бы одно из интервью Павла Астахова:
Педофилия в очень многих случаях напрямую связана с гомосексуализмом — любовь к мужскому полу и к мальчикам находится в одной социальной плоскости. Естественно, такие исследования нигде не публикуются, их сложно найти — тоже самое педофильское лобби мешает их доступности для широкого круга читателей. А, напротив, навязывает нам гей-парады и мнение, что необходимо снижать возрастной уровень, когда человек может официально вступать в половые отношения с людьми старше себя, снижать возрастной уровень для законного заключения брака и так далее.
Однако научные данные говорят о том, что хотя подавляющая часть педофилов — мужчины(94%), и значительная часть жертв -мальчики(15-30%), подавляющее большинство педофилов, которые совершали нападения на мальчиков, считали себя гетеросексуалами и состояли в гетеросексуальных отношениях. В 37 случаях из 50 мальчик был жертвой мужчины, состоявшего в связях с его родственницей, в 3 случаях насилие было совершено женщиной, в пяти — обоими родителями, в трёх — неродственниками. Только в одном случае насильник был гомосексуалом, то есть процентное соотношение геев среди педофилов составляло примерно 2%, что примерно сходится с процентным соотншением людей гомосексуальной и гетеросексуальной ориентации вообще.
68% жертв педофилов становятся жертвами сексуального насилия в семье, 40% растлителей относятся к одному социальному кругу с семьёй жертвы, иными словами, это друзья, коллеги или партнёры родственников. Более 70% мужчин-растлителей считают себя гетеросексуалами и состоят в гетеросексуальныхх отношениях, 10% процентов называют себя бисексуалами, и лишь 6-8% по данным Дженни являются гомосексуальными.
Большинство педофилов также женаты, живут со взрослым партнёром, разведены или являются вдовцами.
Стереотип#3: Если сегодня состоится гей-прайд, то завтра на улицу выйдут зоофилы, некрофилы и педофилы.
Во-первых, гомосексуальность, в отличие от следующих за ней в заголовке пункта разновидностей сексуальных предпочтений, исключена из числа перверсий в 1990 году.
Во-вторых, существуют определённые тонкости в области права. Гомосексуалы, как и гетеросексуалы, вступают в отношения с дееспособными лицами с обоюдного согласия на добровольных началах, когда как ребёнок не является дееспособным и не может выразить сознательного согласия. Животные помимо этого вовсе не относятся к субъектам права, насчёт трупов я вообще промолчу: думаю, здесь всё ясно.
Стереотип#4: Российской культуре чужды целующиеся мужчины
Рискну опровергнуть и это хотя бы подборкой таких содержательных фото:
Стереотип#5: Геи — мужчины, которые не смогли построить отношений с женщинами
Аналогичное заблуждение справедливо и для лесбиянок в глазах мужчин. Якобы из-за несостоятельности, неумения общаться или боязни женщин/мужчин представители ЛГБТ начинают пробовать строить свои отношения со своим же полом — так, по мнению придерживающихся этой версии людей, проще, понятнее и не так страшно. Не нашли себе настоящего мужика/любящую женщину — вот как объясняют существоание геев и лесбяинок некоторые гетеросексуалы.
Об этом же говорят и некоторые политические деятели(если Владимира Вольфовича вообще можно к таковым отнести). правда, почему-то называют совершенно противоположные причины.
«В США отлично позаботились о самочувствии женщин. На работе в американском офисе мужчина не имеет права посмотреть (на женщину) раздевающим взглядом. Вы только служащие. Все отлично», — заявил он в интервью телеканалу «Россия» 8 октября.
«Никаких домогательств, никаких намеков женщине. Но к чему это привело? Стала резко расти однополая ориентация американских мужчин. Если в среднем (гомосексуалистов) 5% везде, включая мусульманские страны, в Америке до 20% уже подымается»
Владимир Жириновский
Примечательно, что исламист Гейдар Джемаль, желая представить гомосексуальность как некую патологию, говорит о «причине», диаметрально противоположной той, которую высказывает Жириновский, но парадоксальным образом приводящей к тому же гомосексуальному эффекту.
Так, по мысли Джемаля, мужчины становятся геями из-за того, что слишком часто смотрят на женщин и теряют к ним сексуальное влечение, а не из-за того, что смотрят на них слишком редко, как утверждает Жириновский
На этом же ложном утверждении базируется одно из таких страшных явлений, как «кореллирующее или исправительное изнасилование». Под этим термином подразумеваются изнасилование женщин-лесбиянок мужчинами с целью наказания и/или смены ориентации на гетеросексуальную. Наиболее широкое распространение это явление получило в ЮАР, где задокументировано огромное количество случаев насилия над женщинами-лесбиянками.
Наибольшую огласку получило зверское изнасилование и убийство открытой лесбиянки, игрока женской национальной сборной ЮАР по футболу и активистки в защиту прав движения ЛГБТ. Она была жестоко избита и изнасилована группой лиц, после чего ей было нанесено 25 ножевых ранений в область груди, лица, паха, живота и ног.
Для коррелирующих изнасилований характерна особая жестокость, они часто носят групповой характер и нередко бывают сопряжены с нанесением жертве тяжких телесных повреждений вплоть до убийства.
Помимо этого, подобные случа характерны для Уганды, Сальвадора, Бразилии, Ямайки, Зимбабве, Гондураса. В России и странах СНГ подобная статистка не ведётся, но вероятно, что имеющиеся преступления не классифицируются полицией как относящиеся к сексуальной ориентации жертвы.
На самом деле, гомосексуальность — это предпочтение представителей своего пола в качестве объекта любовынх отношений, то есть изменению это врождённое качество человека не принадлежит.
Стереотип#6: Геи повинны в распространении заболеваний, передающихся половым путём.
Несмотря на то, что впервые ВИЧ был обнаружен у мужчин-гомосексуалов, употребляющих героин наркоманов, гаитян и больных гемофилией, и получил первоначальное название «вирус четырёх G», современные исследования показывают, что большая часть больных ВИЧ-инфекцией заражаются из-за передачи вируса через многократное использование одноразового шприца, при этом 87% всех больных СПИДом людей — гетеросексуалы.
Стереотип#7: Геи одеваются в яркие и вызывающие наряды
Основания для такого стереотипа зачастую дают средства массовой информации, зачастую представляющие представителей ЛГБТ-сообщества как неких абсурдно наряженных в платья бородатых мужчин или же, напротив, феминных и жеманных молодых людей.
Однако многочисленные примеры, на которые так любят ссылаться гомофобы, вообще беспочвенны: тот же Сергей Зверев, постоянно мелькающий на телеэкранах, является 100% гетеросексуалом, равно как и дефилирующий в парике и женском вечернем туалете на подиуме Андрей Пежич. С другой стороны, открытые гомосексуалы и любящая пара Стефано Габбана и Доменико Дольче предпочитают классический стиль и никогда не появлялись на публике в вызывающих нарядах.
Поэтому предпочтения в одежде не могут рассматриваться в качестве индикатора сексуальной ориентации: модник в пуловере с меховыми оборками может быть гетеросексуалом, когда как ничем непримечтальный молодой человек в свитере с оленями окажется геем.
Стереотип#8: Демонстрация гомосексуального образа жизни может привести к увеличению числа ЛГБТ
Абсолютная чушь. Доказано, что процент гомосексуального населения в среднем по всем странам составляет около 3-7% и постоянен.
Будь это не так, то супертолерантные Тель-Авив или Сан-Франциско, считающиеся Меккой ЛГБТ-сообщества, давно бы стали гомосексуальными, однако этого не просиходит, и процент предпочитающих представителей своего пола там остаётся на том же уровне, что и в каком-нибудь племени индейцев в басейне Ориноко.
К тому же, всю абсурдность заявлений о пропаганде гомосексуализма демонстрируют недавно полученные в Великобритании данные. В Соединённом Королевстве в 1992 году, когда там существовал закон о запрете гей-пропаганды, насчиталось 6,1% гомосексуалов, а в 2010 тот же опрос выявил 6,7% гомосексуальных граждан.
Стереотип#9: Геи повинны в демографическом кризисе
Число геев и лесбиянок в каждой стране, как уже было сказано выше, постоянно и составляет от 3 до 7%. Поэтому утверждать и с пеной у рта доказывать то, что этот ничтожный процент влияет на демографию по меньшей мере неумно. Около 15% гетеросексуальных пар бесплодны или испытывают трудности с зачатием, не говоря уже о повальном алкоголизме, отвратительной социальной политике государства, мизерных зарплатах работников медицины и кризисе российской деревни — главных виновников снижения уровня рождаемости.
Посмотрим на цифры. В Исландии, где премьер — Йоханна Сигурдардоттир — открытая лесбиянка, воспитывающая со своей женой троих детей, на одну женщину в среднем приходитс 2,7 ребёнка, доля курящих составляет 26%, потребление спиртного — 6 литров на человека в год, а смертность в ДТП — 0, 05 на тысячу человек. Для сравнения — Архангельская область, где уже несколько лет действует закон о запрете пропаганды гомосексуализма: число детей на одну женщину составляет 1,26, доля курящих — 56%, потребление алкоголя — 16 литров на человека, а смертность от ДТП — 0,16 на тысячу человек.
Господа гомофобы сейчас заявят о том, что я смешиваю пустое с порожним, и гомосексуализм и социальная обстановка в стране никак не взаимосвязаны, а я тут реламирую президента-лесбиянку. Я отталкиваюсь от обратного: в государстве с нормальным уровнем обеспечения населения благами и грамотной социальной политикой ориентация главы не имеет значения.
Стереотип#10: Содом и Гоморра погибли из-за геев
Один из тех ярких примеров, к которым так любят обращаться представители РПЦ. Города, если они вобще существовали, были уничтожены из-за того, что жители его не соблюдали элементарных законов гостеприимства и там напрочь отсутствовали праведники.
Когда ангелы пришли в дом Лота, толпа разгневанных жителей Содома и Гоморры стали требовать у него выдать им чужаков, для того, чтобы «познать» их. Данное слово встречается в Библии около 40 раз, но лишь в 3-4 случаях имеет сексуальный подтекст.
Иными словами, беснующиеся горожане хотели просто учинить расправу над посланниками божьми, а вовсе не предаться с ними прелюбодеянию(иначе зачем тогда Лот стал предлагать им своих дочерей-девственниц?). Если бы бунтующие пришли не за головами ангелов, а за их, пардон, нижерасположенными органами, то библейский праведник без тени сомнения пожертвовал бы собой — потому что по предписанию ветхозаветных пророков нарушать законы гостеприимства и позорить гостей было категорически запрещено.
Это, кстати, тот самый Лот, который затем в пещере пьяным предавался инцесту с собственными же дочерьми, так что неизвестно, были ли праведники в этой истории вообще?
Кстати, термин «содомия» в разные имена и в разных культурах имел совершенно разный смысл и значения: под него подпадали и внебрачный секс, и нетрадиционные позы, и сношения с животными, и анархия.
Или Фамусов в своей реплике «А! Бунт! Ну так и жду Содома!» говорил об ЛГБТ-сообществе?
истории 13:16, 19 июня 2019
Больше половины россиян, по данным социологов, с осуждением относятся к представителям ЛГБТ. При этом большинство опрошенных заявляют, что если узнают о гомосексуальности нового знакомого, отнесутся к этому факту равнодушно. Официальная российская политика направлена на дискриминацию ЛГБТ — «пропаганда нетрадиционных ценностей» запрещена на законодательном уровне. «Медуза» поговорила об отношении к гомосексуалам в России с теми из них, кто живет или долгое время жил в российских деревнях, поселках и маленьких городках.
«Теперь боятся вообще все»
Илья Жданов, 42 года, Республика Карелия
Я всю жизнь прожил в Беломорске (город с населением меньше 10 тысяч человек в Карелии — прим. «Медузы»). Вообще Карелия — красивая туристическая республика, но наш город за глаза называют выгребной ямой. Я уже немолод и еще застал советские времена, поэтому могу уверенно сказать, что с каждым годом город все больше умирает. Здесь закрылось почти все, что вообще может закрыться. Здесь некуда выйти в субботний вечер. В целом это город, каких тысячи в нашей стране. Маленький городок, где даже всех дворняжек знают поименно. Здесь люди не живут, а существуют. Большинству ничего не интересно. Никому нет дела ни до чего.
Я очень рано осознал, кто я, в 11 лет. В школе меня всегда окружала толпа подружек и несколько парней. Помню, как одна из подруг, которая знала о том, кто я, рассказала мне о советской статье за мужеложство, а я со смехом отвечал, что меня она не коснется, так как ребенка никто судить не будет.
Реклама
С сексом проблем никогда не было, несмотря на размеры города. Мне было 12 лет, моему первому молодому человеку — 16. Мы жили в одном дворе. Сначала играли, потом решили попробовать, потом заходили все дальше и дальше. Мы встречались с ним четыре года.
Я не скрывал ничего от друзей. Никаких проблем не было. Мне один из друзей говорил: «Илюх, мне все равно, кто ты. Главное, что ты парень клевый». Я всегда говорю геям, что во многом все зависит именно от этого. Есть геи, а есть педовки. Если ты ходишь по улицам как размалеванная шлюха, то и отношение к тебе будет соответствующим. Если ты представляешь из себя что-то по жизни, то большинство людей уже не смотрят на ориентацию.
Родителям я все рассказал по пьяни лет в 17. Но долго к этому готовился. Когда я осознал, кто я, то понял, что мне нужно верховодить в семье, чтобы они нормально восприняли мое признание. То, что геи готовят родителей, широко известно. Например, подростки по всему миру перед каминг-аутом показывают родителям фильм «Молитвы за Бобби» — после этого те действительно лучше понимают ребенка, который решил открыться. У моих тоже был первый шок и непонимание, но в итоге все хорошо. Мама приняла меня. Сказала: «Ты — хороший сын. Остальное мне неважно». Отчим — капитан дальнего плавания — тоже отнесся нормально. В целом они стараются не лезть в мою личную жизнь.
Что нужно знать о сексуальной ориентации
- Стыдные вопросы о гомосексуальности Что нужно знать о сексуальной ориентации и откуда берется гомофобия?
Несмотря на это, очень долго я был закрытым геем. Но в 2006 году случилась трагедия с молодым человеком, с которым я встречался 12 лет — еще со школы. Тогда я работал в библиотеке и поехал на библиотечный форум в Белгород. Я выиграл его, но все время форума был без связи, а когда приехал на поезде в Беломорск, мне сказали, что мой Миша разбился на машине. Похороны прошли без меня, так как моя мама не знала, насколько серьезные были у нас отношения, и сказала моим подругам, что форум и карьера для меня важнее, чем похороны.
Узнав все это, я пришел домой и выпил полбутылки водки. Я не знал, как жить, и ушел в запой. Я курил дома, квартира загорелась. Я видел огонь и мог бы выйти из квартиры, но не стал. Лег и уснул. Наверно, Богу было угодно, чтобы я выжил. Меня вытащили пожарные. Мой брат, который работает в пожарной охране, потом сказал мне, что они ехали забирать труп, а я оказался живым.
Я получил травмы при пожаре. Мне ампутировали часть правой руки, я получил ожог 20 процентов кожи. Провел четыре месяца в больнице, было 12 пересадок и так далее. Я стал человеком с ограниченными возможностями. Как сейчас помню, мне 29 лет, я сижу в квартире и думаю: мало было того, что я православный и гей, теперь я еще и человек с ограниченными возможностями. Но я познакомился с Юрой Максимовым, и он вытащил меня — уговаривал жить дальше. В итоге я послушал его. Началась вторая жизнь. Мне стало плевать на отношение окружающих.
Я ударился в ЛГБТ-активизм — читал лекции, выступал на форумах ЛГБТ-христиан. Я — православный, и у меня никогда не было проблем с Богом. Но я знаю геев, на которых очень влияет церковь и они в итоге считают, что делают что-то плохое и греховное. А у меня отношение к религии очень философское. А в церковь я хожу, только чтобы полюбоваться архитектурой.
Параллельно я стал открываться и в Беломорске. Сначала все было нормально — я работал в библиотеке заведующим отдела информационных технологий, у меня был прекрасный директор, который меня везде продвигал. Я побеждал на конкурсах библиотекарей, был публичной известной личностью в городе. С 2011 по 2015 год состоял в местном отделении «Единой России» — там знали, что я гей, но закрывали глаза. Мне было хорошо в Беломорске, и я никуда не уезжал. Предпочел синицу в руках, а не журавля в небе.
Потом все стало ухудшаться. Пять лет я плотно занимался ЛГБТ-активизмом, но в итоге у меня произошло выгорание. Возможно, потому, что мои темы были не очень популярны — я двигал тему ЛГБТ-людей с ограниченными возможностями. Но ничего не менялось. Сложно, когда постоянно ездишь по форумам и каждый раз понимаешь, что из инвалидов ты опять один и ничего не меняется.
На работе тоже все пошло не так. У нас сменился директор, и однажды, когда я готовился к очередному ЛГБТ-форуму, оставил на работе папку со своими лекциями, подписанную «Форум Питер». На следующей неделе мы сдавали годовые планы, где в том числе были указаны конференции и другие мероприятия для библиотекарей. Директор мне вернула план, подписав: «Я не обязана оплачивать ваши поездки на ЛГБТ-форумы». То есть она прочитала мои личные документы. Я подал на нее в суд, хотя она говорила: «Ты не посмеешь, ты же гей». У многих есть стереотип, что гей побоится отстаивать свои права. Но это не про меня — в итоге она выплатила мне компенсацию.
Ситуация становится все хуже с каждым годом параллельно выходу всех этих дебильных законов и так далее. Хотя в Карелии народ всегда был довольно толерантным и европеизированным — мы находимся недалеко от Финляндии. Здесь было лучше, чем в той же Центральной России. У нас не было таких ужасов, о которых рассказывали мои друзья из других регионов.
Но теперь все изменилось, и я сам боюсь лишний раз афишировать, что я гей. Сейчас на улице мне могут сказать: «***** гнойный». Несколько раз меня избивали. Последний раз — этой зимой я сидел в ресторане, вышел покурить. На улице стояли малолетки, которые узнали меня и начали оскорблять. Меня побили, я лежал в больнице. Их нашли. Одного, кажется, отправили в колонию.
Теперь боятся вообще все. Например, у меня есть друг в Беломорске. Ему 18 лет, он гей и участвует в травести-шоу. Ему пришлось уехать в Петрозаводск, потому что в Беломорске его избивали и травили. Он не мог из квартиры выйти. В городской группе во «ВКонтакте» «Подслушано Беломорск» выставляли его фотографии и проводили опросы, под которыми были комментарии в духе, что геев нужно убивать. Стало реально страшно.
Но уезжать я пока не хочу. У меня возраст уже не тот, чтобы срываться. Да и мне снова нравится моя работа — я старший администратор в отеле для туристов. Мне поступают предложения из других городов, но что будет, если мы все разъедемся? Кто-то же должен жить в этих городах.
Хотя честно признаюсь, что сейчас я уже не до конца понимаю, почему до сих пор живу в Беломорске. Особенно почему не переехал в свое время в Нидерланды — у меня был там жених. Я проводил у него почти все выходные, мне очень нравилась страна, но в итоге все-таки вернулся. Потом у меня появился жених из Беломорска, но, естественно, мы скрывали часть отношений.
Встречались мы так: я снимаю квартиру на ночь, еду туда на одном такси, а Женя — на другом. Когда шли в магазин вдвоем, был постоянный страх коснуться его руки или обнять. Потом приходим на квартиру и молчим — думаем, как все это задолбало. Сильно бьет по нервам и опускаются руки, когда идешь по улице и видишь пару гетеросексуалов, которые обнимаются-целуются. Думаешь: «Я тоже так хочу. Почему я не могу так же?» Это убивает. У меня из-за такого постоянного напряжения были проблемы со сном, депрессивные состояния.
В 2016 году, после почти трех лет отношений, мы с Женей уехали из Беломорска. Дело в том, что мы с ним участвовали в выставке известного фотографа Юли Малыгиной — как семейная пара. С этими фото она объездила весь мир, потом кто-то из Беломорска выложил их на фейсбук — и началось. В нас все тыкали пальцем, по улице невозможно было пройти. В итоге Женю это окончательно достало. Мы переехали в Петрозаводск, где народ не такой дремучий. Прожили там вместе три месяца, а потом расстались по личным причинам. Я вернулся в родной город.
Сейчас я единственный открытый гей в Беломорске. И единственный из города, кто сидит в тематических группах для знакомств под своим именем. Остальные используют фейки, потому что реально боятся. Многие едут знакомиться в Петербург, потому что там безопаснее. И это правда. В маленьких городах не работают правозащитные и ЛГБТ-организации. Здесь люди не знают, кто вообще мы такие. Что мы такие же люди.
В целом я бы сказал, что сейчас быть геем в России — это подвиг. Очень тяжело, когда власть сверху пропагандирует нетерпимость.
Сергей Безгодов / .com
«Мама сказала, что гомосексуальность — психическое отклонение»
Леся, 18 лет, Астраханская область
Мое село не маленькое и не большое — две тысячи человек. Село как село — школа, магазин, почта, и все. Сейчас сдала ЕГЭ, планирую поступать на переводчика в Казань, а параллельно подрабатываю официанткой в кафе. До Астрахани от нас добираться примерно полтора часа. В последнее время стало сложнее — сломался автомобильный мост, поэтому теперь приходится плавать на пароме.
В целом мне нравится в селе. Чистый воздух, добрые люди. В школе никто никого не обижает, нет субкультуры АУЕ. Из минусов — не так много развлечений. Например, кинотеатра нет. Иногда под открытым небом показывают старые российские фильмы, и на этом все. Летом развлечение вообще одно — огород.
Моя семья не хочет уезжать из села. Бабушка — пенсионерка, мама — проводница на железной дороге. Из одноклассников — у нас один 11-й класс в поселке, в нем учатся восемь человек — большинство тоже хочет остаться. Не хотят уезжать далеко от семьи. Да и село в последнее время становится лучше. За последние полгода у нас открыли сразу три довольно хорошие детские площадки, построили новый клуб. Видимо, новый губернатор (врио Игорь Бабушкин — прим. «Медузы») действительно хороший.
Повального алкоголизма тоже нет. Да, пьющие люди есть везде, но от наших алкашей даже польза есть — летом они нанимаются и работают на огородах других жителей.
У меня все началось лет в 12. Сначала потянуло на девочек, а лет в 14 — на мальчиков. У меня не было переживаний, я просто приняла это. Раньше я не рассказывала никому, но теперь предупреждаю всех, с кем начинаю часто общаться. Много раз уже было, когда люди переставали со мной общаться из-за ориентации. Некоторые говорили даже, что я их развращаю. Говорили гадости в лицо и за спиной. Сама я не очень понимаю такое отношение.
У меня было много девушек и только один парень. С ним мы встречаемся уже три года. Он до сих пор говорит, что начал встречаться со мной только потому, что по поселку ходят слухи, что я лесбиянка. Он решил это исправить.
Семье я ничего не говорю. Я знаю, что бабушка и мама консервативных взглядов. Они религиозны. Боюсь, меня выгонят из дома, если я скажу. Один раз я решила поговорить с мамой об этом. Начала издалека, а она сказала, что если бы у нее родился сын гей, она бы отдала его в детдом. Больше я с ней об этом не говорила. Она просто не принимает гомосексуальность. Думает и говорит, что это психическое отклонение. Я не буду переубеждать ее. Зачем портить нервы? Мне нормально в этой ситуации — некоторые вещи ей лучше не знать.
Друзей я, наоборот, часто переубеждаю. Привожу научные факты: например, что у животных тоже встречаются гомосексуальные пары. Это работает. Большинство начинает нормально относиться к геям. Я в целом думаю, что скоро толерантность в России выйдет на новый уровень. Я вижу, что дети и подростки гораздо более терпимы, чем их родители. Через несколько лет все будет лучше. Не будет открытой ненависти. Но вот гей-браки вряд ли скоро легализуют.
Я сама вижу, как меняется отношение к ЛГБТ. И тоже хочу бороться за права. Я же могу не говорить открыто о том, кто я такая, но поддерживать ЛГБТ. Например, участвовать в несогласованных гей-парадах. У меня уже был такой опыт. Несколько лет назад мы с моей девушкой прошли по Астрахани с флагом ЛГБТ в руках. Люди снимали нас, оборачивались, но ничего особенного не говорили. Спрашивали: «Это то, о чем мы думаем?» Мы говорили, что да, они хмыкали и уходили. Думаю, что если бы мы сделали что-то подобное в моем поселке, нас бы просто избили.
«Самые толерантные обычно уезжают»
Андрей (имя героя изменено по его просьбе), 46 лет
В 20 лет переехал из родного города в Москву. По той же причине, что и все: это большой богатый город. Было круто. Я работал администратором в отеле, жил в самом центре. Общался с людьми со всего мира. Это были очень свободные годы — помню, как прямо по центру Москвы проходили небольшие гей-парады и на них никто не нападал. Сейчас сложно поверить, что это вообще было.
В Москве я познакомился с иностранцем, влюбился, и мы уехали. Поженились и жили в Европе. Это был идеальный мир с настоящей демократией, исполнением законов и так далее. Было хорошо — мы путешествовали и посетили больше 40 стран, у меня был свой бизнес по организации туров в Россию. Но мы развелись, я вернулся в Россию. Это был уже не идеальный мир, но и в нем есть свои плюсы. Например, по-настоящему подружиться с человеком здесь легче, чем в Европе.
В Москву я не вернулся. Поехал в другой город (герой просил не указывать его ради безопасности — прим. «Медузы»), так как хотелось чего-то нового. Снова работал в туризме — администратором хостела, гидом. В какой-то момент захотел заняться физическим трудом, чтобы понять, что это такое. Устроился грузчиком, помогал людям переезжать. На этой работе у меня появился друг. Он не гей, но мы сдружились, а потом начали вместе снимать жилье, чтобы было дешевле.
У моего друга трудная судьба — проблемы с родителями и так далее. Поэтому по закону ему положено жилье, но ему его никто не предоставил. Я вписался в эту историю, мы начали бороться, и чуть больше трех лет назад он получил социальное жилье в аренду. В поселке на пару тысяч человек в часе езды от города, в центре которого мы раньше жили. Друг любезно предложил мне жить вместе с ним. Я согласился. Теперь мы живем вместе как друзья.
В таком варианте нет ничего трудного, так как я никого не ищу. Но соседи в поселке прямо спрашивали нас: «Вы ****** ?» Мы ответили, что нет. Конечно, кто-то что-то подозревает, но они ведь ошибаются. Свою ориентацию я не афиширую. Могут быть сложности, а плюсов никаких.
В маленьком городе или поселке гею не получится затеряться. Все тебя знают. Да и думаю, что само отношение к геям хуже. Все-таки все самые толерантные и открытые люди обычно уезжают в большие города. Ну и вообще странно ждать иного, когда везде пропагандируется, что это что-то ненормальное. Думаю, при этой власти ничего другого и не будет.
В остальном в поселке совсем не так плохо, как может показаться. Да, денег здесь немного, но очень много красивых мест, у нас из окна открывается вид на лес. Я влюбился в эти места. Изучаю их историю, думаю написать путеводитель о них. Здесь спокойно.
Да, когда-то я жил в Европе и был предпринимателем. Теперь живу в российском поселке и работаю на самой обычной работе. Но я ценю то, что есть. Конечно, у меня есть амбиции стать писателем. Пожить в столице мира Нью-Йорке. Но мне и тут хорошо. Это важный опыт.
Сергей Безгодов / .com
«Сначала говорили, что мы сестры»
Татьяна, 42 года, Московская область
Я — коренная москвичка. Построила неплохую карьеру — я экономист, занимаюсь налогами. Была шесть лет замужем, родила от мужа двоих детей. Но потом муж начал пить, заниматься рукоприкладством, и мы развелись.
И вот мне исполнилось 30. К тому моменту я уже в разводе, получаю второе образование по психологии и думаю, что, наверно, нужно что-то строить и в личной жизни. Но с мужчинами как-то не складывается, и я вспоминаю, что в подростковом возрасте у меня были сильные чувства к девушке. Как таковых отношений при этом у нас не было. Я подумала — почему бы снова не попробовать?
Мне нужен был человек, с которым у меня будет духовная связь — совершенно без разницы, мужчина или женщина. Я зашла на сайт знакомств и увидела анкету девушки Виктории, которая писала, что ищет человека, не важно — мужчину или женщину. Наши желания и позиции абсолютно совпали. При этом она к тому моменту тоже уже побывала замужем и родила ребенка. Мы находились на одной волне.
Мы познакомились. Я приехала к ней, а утром сказала, что чувствую — она мой человек. Она удивилась и как-то не очень-то ответила мне. Продолжала встречаться параллельно с другими людьми. Прошло около полугода, и я сказала, что мне больше не нужны такие отношения. Вика пришла ко мне и извинилась. С тех пор мы вместе.
Около года мы встречались в Москве. В выходные постоянно были вместе. А потом решили уехать из города. Мы хотели жить вместе, но без переезда это было проблематично. Все-таки у нас трое детей, а купить в Москве большую квартиру для пятерых человек довольно сложно. В итоге мы сдали свои квартиры в аренду, купили участок земли в деревне в 100 километрах от Москвы и построили дом, где жили вместе с детьми.
Но самым сложным было не организовать переезд, а объяснить все родственникам. Я сказала напрямую, и моя мама отреагировала очень резко. У нас были очень сложные отношения — она считала, что у нас с Викой какие-то противоестественные отношения. В прошлом году мама умерла, она так и не приняла нас. Моя бабушка тоже — она пыталась даже пожить с нами, но говорила, что ей неприятно даже, когда мы просто улыбаемся друг другу. Бабушка тоже скончалась.
С отцом я перестала общаться, как и со многими другими родственниками. Я сделала выбор в пользу Вики. Кстати, ее мама отреагировала спокойнее. Вика ей напрямую не говорила, и она просто делает вид, что ни о чем не догадывается.
Одновременно с друзьями никаких проблем не возникло. Многие сильно удивились моему решению, но никаких конфликтов не было. Все просто сказали — ну интересно, как у вас все будет.
Еще один интересный момент был с бывшим мужем. Мы с ним не поддерживаем близких отношений, но общаемся. После нашего развода выяснилось, что он — гей. Его даже один раз избили за это.
Если люди со стороны сильно удивлялись, то я о своем статусе вообще не думала. Наоборот, я стала будто свободной от каких-то оков. Мне стало все равно на общественное мнение. При этом Вика, например, переживала все сложнее. Не могла взять меня за руку в общественном месте. А для меня это был определенный вызов — да, я такая, и что дальше?
Вот уже 10 лет мы живем в своем доме в натуральной деревне в Московской области. Здесь живет всего несколько десятков человек, а зимой вообще практически никого нет. У нас большой дом и участок. Абсолютная свобода — соседей нет ни сверху, ни сбоку. В этом смысле возвращаться в Москву я точно не хочу — это настоящий человейник. А здесь в наше пространство вхож только тот, кто нам интересен.
В целом в последние годы я по своей деревне и близлежащим поселкам вижу, что сюда перебирается довольно много людей из города. Например, врачи переезжают работать в сельские больницы. Люди ищут душевный покой — они устали от постоянной погони за чем-то в Москве.
Из минусов — я только недавно начала работать удаленно, а до этого 10 лет каждый день ездила на работу в Москву по 2,5 часа в одну сторону. Было сложно, но работать в деревне или близлежащих поселках невозможно. Есть люди, которые работают прямо здесь, но зарплаты небольшие — 30–40 тысяч рублей считаются хорошей суммой. То, что здесь нельзя нормально зарабатывать, — самый большой минус. Единственный магазин в деревне, сложности с содержанием дома и отсутствие газа — на втором плане.
С точки зрения отношения к ЛГБТ я не заметила сильных отличий по сравнению с Москвой. Нет какого-то особенно плохого отношения, но так чтобы люди прямо жили вместе — мы одни такие. Мы не выставляем отношения напоказ, не ходим за руки, но и не скрываем. Сначала, когда только переехали в деревню, мы говорили, что сестры. А потом люди нас узнали получше, и кому-то мы сказали, кто-то догадался сам. В целом если спрашивают, то мы не отрицаем. У детей в школе тоже спрашивали, но ничего нехорошего не было. Хотя, наверное, мужской паре было бы сложнее.
Думаю, у людей просто есть стереотип, что ЛГБТ — это что-то плохое, но когда дело доходит до личного общения, то люди понимают, что все нормально. Сейчас мне кажется, что в Москве было бы даже тяжелее. Там люди больше пересекаются и все было бы больше заметно. Давления было бы больше.
Три года назад мы зарегистрировали брак в Дании. В день заключения брака мы шли в мэрию и нас поздравляли посторонние люди. Все улыбались, никто не тыкал пальцем. Нам даже дарили подарки. Помню, как рядом с нами остановилась машина четы пенсионеров под 80 лет. Они были так рады за нас, но сказали, что им нечего нам подарить. И дали пакетик с ирисками. Мы до сих пор храним его.
Думаю, такого отношения в России не будет никогда. Это напрягает. Например, мы на улице в деревне до сих пор не показываем свои отношения. Зачем возбуждать людей? Это как скелет в шкафу. Все знают, но делают вид, что не замечают. Это такая психологическая защита.
Мне больше важно отношение к ЛГБТ в юридической сфере. Например, у нас нет прав на совместное имущество, то есть Вика не является моим наследником. Или она не сможет попасть ко мне в реанимацию, если что-то случится. То есть по факту она мой самый близкий человек, а по закону — никто. У нас нет никаких прав в отношении друг друга.
Но самое страшное, что могло бы быть, — если бы в России начали массово забирать детей из ЛГБТ-семей. Это была бы большая проблема, хотя у нас все трое детей уже выросли и уехали жить в Москву. В остальном — ну пусть наша Госдума тешит свое самолюбие. От всех этих законов есть даже положительный эффект — геям легче получить политическое убежище в Европе или США.
Быть ЛГБТ в России — трудно. Нужно иметь собственную волю и ничего не бояться. Если бояться, то будет казаться, что все очень плохо. Да, это тяжело, но справиться можно, хотя у нас и нет той свободы, что есть в Европе. И пока у нас та власть, которая есть, все будет продолжаться по-прежнему. Будет плохо еще очень долго.
Сергей Безгодов / .com
«Позор для семьи»
Анна, 19 лет, Киров. До 18 лет жила в поселках Костромской области
До семи лет я жила в селе с населением примерно 200 человек. Первый класс отучилась в самой обычной сельской школе — деревянный дом, два этажа, в классе нас было всего шесть человек. Потом мы переехали в соседний поселок, где живет уже несколько тысяч человек. Там тихо и нет машин, но не думаю, что в такой жизни есть что-то хорошее. Жители все друг о друге знают, сходить абсолютно некуда — в качестве развлечения дети и подростки просто гуляют по дорогам, наматывают километры по поселку.
В поселок мы переехали потому, что мой отец работал там в колонии — был кем-то вроде надзирателя. До переезда ему приходилось каждый день ездить из села на работу по семь-восемь километров, что не совсем удобно. Мама в селе работала воспитателем в интернате, а после переезда устроилась в отдел кадров в ту же колонию, где работал отец. Сейчас папа уже на пенсии, он ушел с работы из-за болезни.
В детстве я постоянно играла в футбол и бегала с парнями, пока девочки занимались чем-то другим — даже не знаю чем. Но постепенно ситуация стала меняться. К седьмому-восьмому классу я стала изгоем. Меня стали притеснять в школе. Дело в том, что я одевалась как мальчик и меня из-за этого дразнили, хотя вроде бы таких стереотипов уже не должно было быть у людей. Мне придумали кличку — «Ваня», «Вано», «Иван». Никто не объяснял, что им не нравится. Просто дразнили — это же были дети.
Из школы такое отношение перешло на улицу. Я практически перестала выходить из дома — смотрела сериалы, читала книги. Гуляла только с лучшей подругой. Я просто не могла найти общий язык с другими детьми.
В восьмом классе я перешла в другую школу, и стало получше. Там было принято ходить в форме, и проблема ушла — хотя я все равно ходила в брюках, а не в юбке. Примерно в это же время, в 15 лет, я поняла свою ориентацию. В новой школе у меня появились чувства к одной из одноклассниц. До этого у меня была попытка встречаться с мальчиком, но ничего хорошего не вышло. Думаю, я попробовала это только потому, что так положено.
Когда я все поняла, начала больше узнавать об ЛГБТ через интернет. Никому не говорила, переживала все сама. Было трудно. Самое тяжелое — мне было интересно все по этой теме, а приходилось сидеть и делать домашнюю работу.
Где-то через полгода я рассказала все своей подруге из класса. Мы с ней хорошо общались, и она вполне нормально отреагировала. Ее отношение ко мне никак не изменилось. Через пару месяцев я призналась в своих чувствах однокласснице, которая мне нравилась. Было очень страшно, но я решилась. Мы шли вместе из школы домой. Я боялась это произнести вслух, поэтому набрала на телефоне СМС и показала ей экран. Она ничего не сказала, только ускорила шаг. После этого она перестала со мной общаться, игнорировала меня. Делала вид, что ничего этого не было. Уже потом, летом после 11-го класса, мы погуляли с ней и поговорили об этом. Поспорили на бутылку виски Jack Danielʼs, что я найду девушку до того, как мне исполнится 20 лет. Я выиграла спор.
С девушками я начала встречаться только в Кирове, куда переехала учиться после 11-го класса. В поселке когда-то было училище, но его давно закрыли, так что вариантов особо не было — оттуда все уезжают. В школе мне всегда нравилась математика, но я плохо сдала экзамены и сейчас учусь в вузе на агронома.
Киров — большой город, и здесь все лучше, чем в поселке. Здесь я не сижу постоянно дома, как это было в поселке. Много людей, с которыми можно познакомиться и поговорить. Я не знала других ЛГБТ-людей в поселке, а здесь они как-то сами сразу нашлись. С девушками я знакомилась через специальные группы для ЛГБТ во «ВКонтакте» или через общих знакомых. Сейчас у меня есть девушка — мы встречаемся больше месяца.
Я не скрываю свои отношения от друзей или в университете. Все воспринимают это нормально. Я ничего не рассказывала родителям, но они узнали все сами. Дело в том, что сейчас мы живем вместе — они тоже переехали в Киров. Этой зимой мама прибиралась дома и нашла фотографии меня с моей девушкой.
Родители начали на меня кричать. Говорили, что это ненормально. Просили не рассказывать никому. Не афишировать перед соседями. Говорили, чтобы я побыстрее выходила замуж.
Они до сих пор надеются, что это пройдет. И если отец сейчас уже относится нормально, то мама до сих пор общается со мной намного хуже, чем раньше. В основном она со мной или не разговаривает, или оскорбляет. Просто из-за моей ориентации. Иногда бывают моменты, когда она добрая, но редко. Приходится терпеть, съехать от них у меня нет возможности.
Родители относятся негативно к моей ориентации, потому что это якобы позор для семьи. Они хотят продолжения рода, хотя это вполне возможно и в гомосексуальных семьях. Думаю, они просто мало об этом знают, так как никогда с этим не сталкивались. Я пытаюсь все им объяснить как могу, но не получается. Думаю, когда-нибудь все нормализуется. Наверное, когда я перееду от них и они будут знать о моей жизни только с моих слов.
Реклама
При этом в Кирове отношение к ЛГБТ более-менее нормальное. Можно даже пройтись за руку со своей девушкой или поцеловать — всем будет все равно. Если кто-то спрашивает о моей ориентации, я тоже не скрываю. В поселке все это было бы невозможно. Если бы я осталась там, отношения было бы невозможно завести — просто не получится найти человека. Если там кто-то и есть , то тщательно это скрывает. Приходится скрывать, потому что там люди очень отрицательно относятся к этому. Мне кажется, что в целом чем меньше населенный пункт, тем хуже относятся к ЛГБТ. Люди просто меньше знают об этом и больше боятся. Правда, непонятно — чего именно.
В этой сфере в России еще работать и работать. Но надежда есть. Я вижу, что люди моего поколения относятся к ЛГБТ проще и лучше. Мне кажется, это именно поколенческая разница. У моих родителей другое воспитание, другая культура. Многое еще осталось от СССР.
Записал Павел Мерзликин
В СМИ периодически всплывают заголовки про преследования и избиения людей с гомосексуальной ориентацией. И тут ваши дочь или сын, украдкой, рассказывает, что, кажется, влюбились в человека своего пола. Как и о чем стоит поговорить с ребенком, чтобы не травмировать его и обеспечить безопасность в обществе, «Від себе» рассказала психологиня ГО «Точка опоры ЮА» Марина Диденко.
Доверие
Чаще всего первое осознание своей сексуальной ориентации приходит с 12 до 18 лет – в зависимости от развития человека, страны проживания, культуры и других факторов. Бывает, что в подростковом возрасте человек уже точно ощущает и знает о своей сексуальной ориентации, для этого необязательно иметь сексуальный опыт. Ребенок ориентируется на свои чувства, влечение. Но дети не всегда могут отличить чувство влюбленности, сексуального влечения от теплой, близкой дружбы, не всегда видят эту грань.
Если ребенок рассказал родителям о чувствах, которые он испытывает к человеку своего пола, это говорит о высокой степени доверия. И родителям не нужно обесценивать эти чувства, говорить: «да что ты можешь знать, ты маленький», «это пройдет, не рассказывай ерунды» или «ты не пробовал и не знаешь, что ты себе придумал».
Страхи
Ребенку страшно, потому что он и так переживает очень много внутренних конфликтов: что отличается от большей части своего окружения, чувствует себя «другим». Ведь социум действует нормативно. Он говорит: «Мальчику надо встречаться, целоваться, ходить за ручку с девочкой». И наоборот. У мальчишек часто взрослые спрашивают: «А у тебя есть девочка? Встречаешься уже с кем-нибудь?». А ребенок понимает, что ему не нравятся девочки – ему почему-то нравятся мальчики. И подросток живет с ощущением того, что он «не такой», «неправильный».
unsplash Warren Wong
Ребенок нуждается в поддержке. Эта поддержка заключается в создании безопасного пространства, где он сможет разобраться в своих ощущениях и понять, кто ему в действительности нравится – мальчики или девочки, или же и те, и другие. И здесь очень важно не давить на ребенка, иначе он может закрыться и говорить родителям только то, что они хотят услышать, а не то, что чувствует на самом деле.
Поддержка и помощь
Иногда родители теряются и начинают искать специалистов, чтобы «вылечить» ребенка от болезни, которой не существует – нельзя корректировать сексуальную ориентацию. Эта ситуация создает еще больший стресс, который может привести к серьезным психическим последствиям: тревожным расстройствам, депрессии, суициду на фоне депрессии.
Поэтому очень важно ребенка поддержать, дать ему качественную литературу для информирования. Дети за информацией, как правило, обращаются к поисковой системе Google, где много неправдивой, противоречивой и спекулятивной информации. То, что они там прочитают, их может испугать.
unsplash Isi Parente
Если вы не разбираетесь в этой теме, и со сбором литературы возникла проблема, важно найти специалиста, который сможет адекватно проинформировать ребенка по теме. Но специалист должен понимать, о чем говорит, подавать нейтральную, толерантную информацию, а не говорить ребенку, что гомосексуальность – это плохо. Почему это важно? Дети иногда путаются в понятиях, не могут понять, кого на самом деле любят, разобраться в чувствах. Этап становления сексуальной ориентации длится от подросткового возраста до 24 лет минимум, а у некоторых людей – и всю жизнь. Потому у ребенка есть время подумать и принять решение. Важно дать ребенку время и разрешение чувствовать разный спектр эмоций, чтобы снять напряжение.
Очень важный момент – поговорить с ребенком о безопасности в школе и социуме. Подростки не всегда понимают последствия своих действий – психологически, эта способность у них только формируется. Например, ребенок хочет рассказать о своей ориентации друзьям или одноклассникам, чтобы получить поддержку, и это закономерное желание. Но нужно объяснить, что друг или подруга могут этого не понять, рассказать другим людям. Исследование «Точки опоры ЮА» показало, что в Украине 88% опрошенных ЛГБТ-учеников и учениц стали жертвами словесной травли в школе из-за своей сексуальной ориентации. Также 53% опрошенных – в течение учебного года подвергались физическим издевательствам, почти 14% испытывали физические нападения. Кроме того, около 73% школьников указали, что учителя и работники школы используют гомофобные высказывания в отношении учащихся.
Healthline
Даже если кажется, что ваш ребенок имеет полное взаимопонимание с ребятами, и с этой темой в компании все хорошо, у друзей и одноклассников еще есть родители. С их стороны может быть очень агрессивная реакция, против ребенка, в большинстве случаев, начинается сильный буллинг, и приходится менять школу, окружение. Поэтому задача взрослого – не ругать, не запугивать, а предупредить, к чему это может привести. Стоит также проговорить с ребенком, кому он может рассказать в семье, а кому – не стоит, учитывая мнение ребенка и жизненные обстоятельства.
Если решили заниматься со специалистом, то важно, чтобы он был толерантным и компетентным, понимал, о чем говорит, и был внутренне готов работать с темой гомосексуальности. Тогда он не будет клонить ребенка в какую-то сторону.
Так что самое главное, что требуется от родителей – помочь ребенку разобраться в себе, позаботиться о безопасности в семье, в среде и о чувстве принятия и поддержки, если решили обратиться за профессиональной консультацией.