Сериал «Молодой папа» — это драматический телесериал, созданный и режиссер Паоло Соррентино для Sky Atlantic , HBO и Canal +. Мировая премьера фильма «Молодой папа» состоялась 3 сентября 2016 года на 73-м Венецианском международном кинофестивале , где первые два эпизода были показаны вне конкурса, впервые в истории фестиваля, частью которого стал телесериал.
14 июля 2017 года молодой папа получил две номинации на 69-ю премию Creative Arts Emmy Awards, став первым итальянским сериалом, который был номинирован на премию Primetime Emmy.
Премьера: 18 ноября 2016 год
Режиссер: Паоло Соррентино
Жанр: драма
Сколько серий и сезонов: сезонов — 1; серий — 10;
Сериал «Молодой папа»: содержание серий
1 серия
Ленни Белардо становится первым американским папой и получает имя Пия XIII. Вскоре после своего избрания он вызывает потрясения в Ватикане, желая отвергнуть как публичность, так и либеральную философию своего предшественника. Сестра Мария, монахиня, воспитавшая Ленни, становится его личным секретарем и сразу же становится главным соперником могущественного кардинала Вуелло, государственного секретаря Ватикана.
2 серия
Ленни шокирует мир своим первым обращением, в котором он требует, чтобы католики во всем мире посвящали свое тело и душу Богу, независимо от последствий. Сестра Мария и кардинал Вуелло борются за контроль над Ленни, который признает, что его консервативные религиозные взгляды стекают из решения его родителей поместить его в католический приют, чтобы они могли вести гедонистический образ жизни.
3 серия
Ленни планирует возродить консервативное христианство, несмотря на усилия Спенсера и Вуелло. Ленни заставляет Воелло показать, что либеральные силы в Коллегии кардиналов заблокировали избрание консервативного Спенсера Папой, что привело к соглашению между двумя мужчинами использовать Ленни в качестве марионетки. Когда Ленни угрожает отлучить Вуелло, либеральный кардинал вынужден поклясться в верности ему.
4 серия
Ленни лишает спокойной жизни свое окружение: он отчитывает монахиню прямо на похоронах, порывает связи со Спенсером, грозит изгнать из Ватикана всех гомосексуалистов. В это время Войелло пытается обрести рычаг влияния на Папу, вводя в его общество молодых женщин — жену гвардейца и начальницу отдела маркетинга Ватикана.
5 серия
Ленни на корню пресекает попытки Эстер переспать с ним, и планы Войелло устроить сексуальный скандал рушатся. Когда в Ватикан прибывает папская тиара, Ленни должен выступить с посланием к кардиналам, и подготовка оказывается изнурительной. В знаменательный день ему снова удается повергнуть в шок всех слушателей в зале.
6 серия
Почти год спустя Ленни впервые встречается с премьер-министром Италии и выдвигает новые требования от имени церкви. Как политик отреагирует на этот шаг и кто победит в борьбе за власть над людьми? Следующим приказом Папы становится жесткий отбор священников. В это время молодой студент семинарии пытается добиться встречи с Ленни.
7 серия
Вуелло и Дюссольер отчаянно пытаются заставить Ленни увидеть катастрофу, которую он спровоцирует, маргинализируя Церковь. Сестра Мария ищет поддержки Войелло, чтобы спасти Церковь, глубоко впечатляя его. Ленни шокирован и взволнован перспективой воссоединения со своими родителями после получения подарка, свидетельствующего о том, что они хотят его видеть, но он выставляет их за подделку. Кардиналы заключили сделку со Спенсером, который близко к сердцу встречается с Ленни, который соглашается уйти в отставку. Оскорбленный чувством вины, Дуссольер возвращается в Гондурас, но его убивает наркобарон, который чувствовал себя неуважительно, потому что Дуссольер занимался любовью со своей женой.
8 серия
Ленни молится за душу Дюссольера, пока сестра Мэри плачет горькими слезами. София советует папе посетить сестру Антонию, широко известную миссионерку в Африке, и он на удивление соглашается. По пути пресса разочарована тем, что Ленни не появился, и журналист задает острый вопрос, который указывает Воуэлло, что Куртвелл может шантажировать Понтифика. В Африке Папа с подозрением относится к исповедуемому благочестию сестры Антонии и ее поддержке диктатора страны. После неудавшегося признания африканскому священнику, который не понимает по-английски, священник передает Ленни записку, в которой обвиняет сестру Антонию в контроле и управлении водоснабжением. Теперь, зная о местной несправедливости, Ленни произносит вдохновляющую речь среди населения страны о войне и мире, с заостренными предупреждениями своему диктатору и сестре Антонии. Когда папа покидает окружение, Антония умирает после того, как пьет из своего личного водопровода.
9 серия
В Нью-Йорке кардинал Гутьеррес убежден в вине Куртвелла и отчаянно пытается убедить своих бывших жертв дать показания, но безуспешно. Тем временем, когда Спенсер умирает в Ватикане, Ленни соглашается рассказать о чуде, которое он совершил, будучи подростком, и успешно просил Бога спасти мать друга от верной смерти. Вернувшись в Нью-Йорк, Гутьеррес прибегает к сомнительной тактике, вовлекая Куртвелл в компрометирующую ситуацию. В отчаянии Куртвелл публикует свои шантажные материалы о Ленни, любовные письма к молодой женщине. Самоуверенность Куртвелла доказывает его гибель, поскольку Ленни никогда не отправлял письма. Однако они настолько красивы, что после публикации они становятся мгновенной сенсацией. Гутьеррес бесцеремонно связывает Куртвелла с Ватиканом.
10 серия
Новый прилив веры у Ленни ведет к решительным действиям и большим переменам в окружении. Задумавшись о своем будущем, он соглашается провести Рождество в Гватемале, но в последний момент меняет решение. Чем закончится этот праздник для католиков во всем мире? Сможет ли Пий XIII удивить верующих и кардиналов еще раз?
Социология культуры
И.О. Шевченко
ОБРАЗ ОТЦА В СОВРЕМЕННОМ РОССИЙСКОМ КИНО: СРАВНИТЕЛЬНЫЙ СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
Рассматривается репрезентация образа отца в современных российских кинофильмах. Выявлено, что образ отца в кино имеет в большей степени положительную окраску и во многом совпадает с качествами «хорошего отца». Это как общечеловеческие качества (доброта, искренность, честность, открытость), так и характеристики, касающиеся только отцов: ответственность по отношению к семье и детям, готовность сделать все для поддержания домашнего уюта и т. д. Но практически все фильмы рисуют в мрачных тонах семейную жизнь в целом.
Ключевые слова: отец, отцовство, образ отца, кинофильмы.
Образ отца складывается под влиянием примера собственного отца, распространенных социокультурных стереотипов, представления отцовства в кинофильмах, рекламе и СМИ. Если человек проживал в семье без отца, то социокультурные стереотипы, средства массовой информации, кино могут стать самым доступным источником для формирования образа отца и родительского поведения. Любую социальную проблему можно рассмотреть в кино, и отцовство не является исключением. Фильм сообщает зрителю определенную информацию, передает чувства и настроения, создает стереотипы. Человек обдумывает просмотренный фильм, обсуждает его с друзьями и знакомыми, фильм оказывает на него определенное влияние. В произведениях искусства, каким является кино, отражается реальность, но через призму восприятия сценариста, режиссера и других создателей фильма. Рассмотрев представления россиян о современных отцах и отцовстве, сравнив идеальный и реальный образы российского отца и мнения жителей нашей страны о собственных отцах1, мы задались вопросами: как
© Шевченко И.О., 2015
репрезентируется образ отца в российских фильмах, отличается ли он от общественных представлений и стереотипов?
Для ответа на эти вопросы на Интернет-портале «Кинопоиск. ру», согласно рейтингам зрителей и кинокритиков, было отобрано 10 фильмов2, в сюжете которых тем или иным образом речь идет об отцах и детях3. В целом образы, отраженные в каждом фильме, не похожи один на другой, но, выделив определенные индикаторы, мы обнаружили сходные черты и некоторые закономерности.
Для начала рассмотрим распределение обязанностей между супругами. По результатам опроса, 50 % ответили, что в современном мире обязанности должны распределяться поровну. В фильмах такая картина: 5 из 10 фильмов представляют зрителям четкое разделение обязанностей между мужчиной и женщиной (например, фильм «Простые вещи», по сюжету которого отец является хирургом клинической больницы, а мать — домохозяйка). В пяти фильмах по сюжетной линии нет матери, поэтому сложно сказать, как бы распределялись обязанности при ее наличии, хотя в фильме «Взрослая дочь» обязанности поделены между дочерью и отцом так же, как распределялись бы между мужем и женой. Получается, что отражение этой темы в кино частично совпадает с представлениями россиян. Со стереотипами обнаруживается полное совпадение («мужчина — это в первую очередь добытчик и кормилец, именно он должен приносить в дом деньги»).
Относительно непосредственных обязанностей мужчины как отца респонденты указали, что отец совместно с ребенком должен обсуждать важные проблемы в его жизни, заниматься спортом, работать над чем-либо, гулять с ним и устраивать совместные развлекательные мероприятия. Кроме того, отец должен полностью содержать своего ребенка. Эти представления совпадают с образом, который прослеживается в кино. В 7 фильмах из 10 между отцом и ребенком установлены очень теплые, дружеские, доверительные отношения. Характерный пример представляет собой фильм «Елена», в котором отец в разумных пределах потакает всем желаниям своей дочери безотказно и искренне.
Рассмотрим качества «хорошего отца». По мнению респондентов, идеальный отец должен быть ответственным, умным, понимающим и заботливым. В 7 фильмах из 10 отец изображен именно таким. В фильмах отцы уделяют детям достаточно большое количество времени, заботятся о них, стараются решать их проблемы. Конечно, в кино имеются и сцены непонимания двух поколений, ссор и споров, но это жизненные реалии, которые встречаются повсеместно. Что же касается стереотипов в представлениях об обя-
занностях отца в отношении своего ребенка и качествах «хорошего отца», то здесь бытует мнение о том, что отец должен нести полную ответственность за свое чадо и бескорыстно заботиться о нем, а также быть умным, добрым и понимающим. Можно сказать, что отражение данных индикаторов в кино совпадает как с представлениями россиян об отцовстве, так и со стереотипами.
В ответе на вопрос о том, согласны ли респонденты с высказыванием, что в серьезных вопросах воспитания, образования, нравственности, общего развития и пр. слово отца должно быть решающим, мнения россиян разделились поровну. Отражение этого вопроса прослеживается не во всех фильмах, но в целом можно сказать, что мнение сценаристов не совпадает с мнением респондентов. В пяти фильмах из 10 показаны семьи с обоими родителями и в них четко прослеживается: последнее слово должно быть за главой семейства. В оставшихся пяти фильмах решающее слово априори принадлежит отцу, так как он остается единственным взрослым человеком в семье. При сравнении данных показателей с бытующими стереотипами наблюдается совпадение с отражением данной проблемы в кино, но расхождение с мнением респондентов. Согласно стереотипам мужчина является главой семьи, это означает, что, несмотря на то что в семье равноправие, что вопросы, которые поднимаются на «семейном совете», обсуждают все, именно за отцом остается принятие важнейших решений, именно он должен следить за дисциплиной.
Опрос россиян показал, что хороший муж обычно бывает хорошим отцом, с этим высказыванием согласились 56 %. В российском кино все не так. Из пяти фильмов, в которых представлена семейная жизнь с обоими супругами, только в двух фильмах «качество» отношений мужчины со своей женой соответствует «качеству» отношений отца и ребенка. В трех фильмах из пяти мужчина намного успешнее играет роль отца, нежели мужа. Проще говоря, хороший отец, но плохой муж. При этом делается акцент на том, что если мужчина является плохим мужем и его взаимоотношения с женой достаточно напряженные, то это совсем не означает, что он является плохим папой и не выполняет обязанностей отца по отношению к ребенку.
Респонденты дали ответы на вопрос о том, какова основная задача отца в жизни ребенка: предоставить ему надлежащее воспитание, защиту и любовь, подготовить к взрослой жизни, передать модель мужского поведения. Конечно, анализ этого в кино субъективен, но можно выделить 3 фильма из 10, в которых образы отцов фактически полностью соответствуют всем вышеперечисленным
критериям: это «Елена», в котором, несмотря на тяжелые, сложные и жестокие отношения с женой, отец души не чает в своем ребенке; «Папа», где ребенок — это то, ради чего живет главный герой, несмотря на то что отец довольно груб со своим сыном и строг по отношению к нему; «Отец и сын», в котором отец не представляет жизни без своего сына, безгранично любит и оберегает его.
Любопытным является сравнение мнения россиян о современных отцах с изображением образа отца в современных российских кинофильмах. Согласно результатам опроса, наблюдается некое противоречие. С одной стороны, задавая вопрос респондентам о том, какими качествами обладают современные отцы, мы получили достаточно негативные ответы: они не участвуют в воспитании детей, бесхозяйственные, безразличные и отстраненные по отношению к ребенку. С другой стороны, описывая своих собственных отцов, респонденты называли такие качества, как ответственный, решительный, хозяйственный, добрый, заботливый и понимающий. На наш взгляд, противоречие вызвано стереотипами, бытующими в современном обществе, о том, что в мире все больше материнских семей, а отцы совершенно не участвуют в жизни детей; в полной же семье обязанности по воспитанию отцом перекладываются на мать. В российском кинематографе образ отца в целом рассматривается положительно. Бесспорно, отношения «отец-ребенок» не лишены ссор и недопонимания, но в фильмах мы видим отцов, которые достаточно активно участвуют в воспитании ребенка, материально поддерживают своих детей, стараются найти золотую середину между строгостью и весельем, направляют и обучают, мы можем наблюдать это в 7 фильмах из 10.
Обратим внимание на личностные характеристики персонажей. Обобщая полученные данные, можно сказать, что отцы представлены в фильмах как добрые, открытые, искренние и неконфликтные люди, чьи отношения с окружающими людьми обычно приветливые и доброжелательные. При этом в отцах иногда не наблюдается должной строгости и жесткости, можно сказать, что у них отсутствует «мужское», «волевой компонент». Но существуют и фильмы, в которых отцы представлены крайне негативно («Возвращение»).
Интересен факт, что мы видим в кино светлый, положительный образ отца, но почти все фильмы рисуют в мрачных тонах семейную жизнь в целом. И это говорит о многом: во-первых, об отношении наших современников к семейной жизни в целом (личная свобода и карьера важнее, а семья этому мешает), а во-вторых, это, скорее всего, характеризует личный опыт создателей фильмов. Возмож-
но, данное наблюдение связано с тем, что большинство кинофильмов — это драмы и мелодрамы.
На основе данных, полученных при опросе, анализе эссе и фильмов, представляется возможным выделить несколько моделей отцовства. 1. Безразличный отец. Здесь определяются два характерных подтипа: 1) отец податливый: мужчинам этого типа проще позволить ребенку делать все, что ему захочется — лишь бы папу не отрывали от его дел. Он избегает конфликтов с ребенком, чтобы не заострять внимания и не разбираться в них. Такие отцы уделяют мало внимания своему ребенку, все свободное время посвящая своим любимым занятиям; 2) отец-снабженец — роль отца ограничена материальными функциями, хотя каждый папа может поделиться с ребенком не только содержимым кошелька. Сколько бы занятой папа не откупался от ребенка подарками, в глубине души он не удовлетворен, раздражен и испытывает чувство вины за то, что подменяет подлинное внимание игрушками. Но такие типы встречаются, в том числе, потому, что многим отцам приходится работать сверхурочно, чтобы обеспечить свою семью всем необходимым. 2. Авторитарный отец — отцы этого типа не могут пройти мимо малейшего нарушения порядка. Они требуют к себе беспрекословного внимания и налагают наказания за каждую провинность с требованиями объяснений; не скупятся на замечания и не устают указывать своему ребенку на его недостатки. Авторитарный отец, как правило, оказывается и авторитарным супругом. Такой отец читает ребенку длинные нотации, выбирает книги, которые надо читать, вид спорта, которым надо заниматься, и кружки, которые надо посещать. 3. Идеальный отец — принимает ребенка таким, какой он есть, и помогает ему утвердить свою личность. Он может служить ему примером как в жизни, так в выборе профессии и т. д. Такой отец должен быть нежным, любящим и во всем знать меру. Хвалить там, где нужно, и порицать, не перегибая палку. Он должен заниматься с ребенком, воспитывать его и помогать познавать мир. Для сына отец должен быть образцом мужественности, чтобы научить его отваге и показать ему достойный пример настоящего мужчины. Для дочери отец также важен, так как для девочек отцы — идеалы будущих мужей. 4. Добрый отец — отцы такого типа никогда не сердятся, души не чают в своем ребенке. Окружающее их не заботит, все внимание — любимому чаду. Таких отцов любят, но они часто лишены авторитета, не являются для ребенка примером наставника и покровителя. Необходимо отметить, что в любом папе в большей или меньшей степени присутствует каждая из моделей, их существование в чистом виде маловероятно.
Итак, на первый взгляд, можно предположить, что формирование негативного образа современных отцов может быть связано с негативным изображением их в СМИ, в искусстве, особенно в кино. Ведь кино, как считают многие, — это зеркало общественной жизни. Но при анализе российских фильмов было выявлено, что образ отца в кино имеет в большей степени положительную окраску и во многом совпадает с качествами «хорошего отца». Это как общечеловеческие качества (доброта, искренность, честность, открытость), так и характеристики, касающиеся только отцов: ответственность по отношению к семье и детям, готовность сделать все для поддержания домашнего уюта и т. д. Но этот положительный образ сценаристы и режиссеры рисуют на фоне мрачных, темных тонов, которыми окрашены семейные отношения, что создает неприятное впечатление. Возможно, это объясняется тем, что авторы произведений стараются указать на негативные общественные настроения применительно к семье. Стоит сказать, что репрезентация образа отца в кино может быть основана исключительно на личном опыте и представлениях режиссера и сценариста, т. е. являться субъективным отражением реальности.
Примечания
В истории Святого Престола было не так уж мало молодых пап. Лет сорока пяти (Урбан II, Григорий III, Климент V), тридцати пяти (Фабиан, Сергий, Стефан, Григорий ХI, Бонифаций IХ), двадцати (Иоанн VIII, Иоанн ХI, Иоанн ХIII, Григорий V). Самыми юными папами числятся Иоанн ХII и Бенедикт IХ – оба в разные века предавались ужасному разврату, считались дьявольским отродьем, их проклинали прихожане, в связи с чем в поздний Ренессанс, когда жизнь более или менее наладилась, святые отцы и стали хроническими пенсионерами.
Длилась «наладка» на протяжении полутора тысяч лет, история папства по сей день таинственна и поучительна, ведь это единственный выборный институт, сохранившийся на протяжении всей новой эры (какие бы клановые, идеологические и геополитические игры тем временем ни велись).
«Молодой папа»
Молодые папы пришлись в основном на эпоху былого миграционного взрыва, то есть Великого переселения народов. Сегодня такое сопоставление довольно актуально, и представить себе актуализацию папской курии в условиях нынешней миграционной неразберихи, причем пришедшей в Европу с иными религиозными убеждениями, было бы очень здоровой логикой. Сама первоначальная фантазия Паоло Соррентино про омоложение Престола вовсе не является спекулятивной. К тому же кто, как не молодой успешный режиссер со склонностью к декоративному восприятию жизни («Великая красота» и пр.), способен обосновать вечную визуальную роскошь католицизма? Но что же он сделал в десяти сериях первого сезона (второй уже заявлен)? Что он сказал о единственном человеке на свете, который при жизни признается непогрешимым и уж спустя две с лишним тысячи лет новой эры (формально время действия вымышлено) должен как-то соответствовать предназначению, о чем знают все, включая некрещеных?
БЕЗ ПОНЯТИЯ
К сожалению, лишь поначалу виден замах на эпическое высказывание о современном католицизме. В первый день папства после весьма провокационного сна понтифик (Джуд Лоу) сразу устраивает праздник непослушания. За завтраком требует вишневой колы (он американец) и официального обращения вместо дружеского (самоутверждается). Смолит одну за другой, не подчиняясь госсекретарю (в Ватикане запрет на курение). Много думает (ему сорок семь лет), оказывается сиротой (в личные секретари взял свою воспитательницу сестру Мэри (Дайан Китон). На исповеди утверждает, что безгрешен, а вечером признается, что «непримирим, раздражителен, злопамятен» и еще в Бога не верит (контрастным оперным освещением в этот момент ему придано сходство с Мефистофелем). И после такого экспонированного хулиганства действительно ждешь от папы результативных размышлений, неких незаемных «духовных скреп», планов, реформ: ведь с самого начала понятно, что весь сюжет будет состоять именно и только в иллюстрации названия – «Молодой папа».
Во 2-й и 3-й сериях напряжение нарастает, но что делать, когда их десять? На шесть эпизодов его еще с грехом пополам натянули (Соррентино – режиссер, который идеально подходит для сериалов, для «убийства времени»), вот только чем? Да, Ленни Белардо (имя папы в миру) – уникум интроверсии. Он вообще не желает показываться народу (для чего по-хорошему и существуют понтифики), протестует против тарелок и календарей со своим изображением, произносит первую проповедь так, чтобы никто из публики его не видел, и это вполне логично. Далее этот радикальный консерватор путает – из принципа – гомосексуальность и педофилию, отрицая их как факт, требует фактического отлучения от церкви за аборты, грозит «революцией», и она как бы происходит. Но народ лишь отворачивается от церкви, ее доходы падают, и создаются секты. И все это дано походя, скороговоркой, а значительно более подробно показано, как папа мелочно выясняет детали своего избрания, хамит сестре Мэри, меряет обувь со стразами или без них, чтобы еще больше самоутвердиться, как выходит с другом вечером погулять в спортивном костюме (тоже человек), как он занимается фитнесом, развешивает белье, как его раздражают немытые ноги и запах изо рта, как он плавает в бассейне, играет со стенкой в пинг-понг, а главное – страдает по родителям, в детстве сдавшим его в приют. На этом факте все и застревает.
К финалу фильма про Пия ХIII (все Пии в истории папства были жуткими консерваторами), американца сорока семи лет, быстро взобравшегося наверх только потому, что «всегда хорошо получалось записывать», становится известно, что помимо «злопамятства и раздражительности» он наконец-то переживает взросление, осознав цену секса как ничтожную, перестает переживать отсутствие «папы и мамы» как величайшее горе, найдя их не в биологических родителях – бросивших его когда-то хиппи, – а в Мэри и своем бывшем покровителе кардинале Спенсере (Джеймс Кромвелл). Переживает, что хоть кто-то способен его уважать, падая в обморок; переживает смерть друга, будто все предыдущие сорок семь лет никогда со смертью не сталкивался; переживает свою способность с детства творить чудеса (спас мать одноклассника, вымолил сына для бездетной семьи, вымолил наказание для подлой и циничной, богомерзкой католической монахини). Становится «все чудесатее и чудесатее», но какое же «пришествие» и какую же революцию духа может свершить настолько инфантильный (о чем ему трижды в трех сериях говорят), самонадеянный (чудо – решение всех проблем) и бездушный (отправил на Аляску прелата с полиартритом) горе-интроверт? Правильно, никакой.
«Молодой папа»
В кульминационной 6-й серии папа вне очереди возвел в сан кардинала своего личного друга, гомосексуального алкоголика, а уже в 7-й, без отбивки, собирается отрекаться – из-за того, что один из юных гомосексуалов, собиравшийся стать священником, после «революционных» распоряжений взял и покончил с собой. Непредвиденно, да? Не предупреждали, не подумал, виноват-исправлюсь? А если еще в 3-й серии папа, в который раз обхамив исповедника, тут же каялся в своих покоях: «Неправда, что я озаряю сам себя, неправда, что я всемогущ… Что я скажу кардиналам? Господи, диктуй мне», нельзя больше не замечать, что этот тип крайне непоследователен и лжив. Нельзя не задуматься, что же скрывается за хитрой улыбкой милого Джуда Лоу, и не заподозрить обмана. Особенно когда весь итог «революции» в том, что к концу сериала вдруг опубликованы любовные письма, которые будущий Пий много лет писал в стол своей единственной несостоявшейся любовнице. Народу они понравились, и он скопом вернулся в католические соборы. Вовсе не из-за плана, которого не было, не из-за реформ, которых тоже нет. Мало того: в финале обнаруживается страшное – речь наконец-то «открывшего личико» мирянам, «повзрослевшего» к пятидесяти годам Ленни абсолютно пуста.
Провокационный сон во вступлении был пронизан иронией: «Игра – единственный верный способ ощутить гармонию с жизнью. А мы забыли о мастурбации, об использовании контрацептивов, об абортах, об однополых браках, забыли разрешить священникам любить друг друга и разрешить не жить, если жизнь нам опостылела. Мы забыли, что можем вступать в половые отношения не только ради деторождения и не чувствовать за это стыда. Разводиться, позволить монахиням служить обедню, заводить детей всеми способами, открытыми наукой… Короче говоря, дети мои, мы не только забыли, как играть, но позабыли, как радоваться. Есть лишь один путь, ведущий к радости, и имя ему – свобода». В конце 10-й серии, когда про сериал все уже ясно и темп потерян, старейший кардинал Кальтаниссетта (Тони Берторелли) более десяти раз, как попугай, внушает папе: «Вам есть что сказать, и вы это скажете, вы это скажете, вы скажете»… А затем еще десять минут папа предается банальному пафосу с торжественным перечислением общеизвестных риторических вопросов (типа: быть или не быть, петь или не петь, курить или не курить) и единственным, нам всем не менее известным односложным ответом: «Улыбайтесь, господа, улыбайтесь». Всё.
«Молодой папа»
В этот момент настигает озарение относительно увиденного в целом. Не было не только планов и реформ: и размышления, и характер воображаемого Пия ХIII – чистая имитация. Конец тождествен началу, будучи слабым его подобием, после чего понтифик еще и свалился с инфарктом (открытый финал), и значит, не станет преувеличением вывод о том, что «мальчика-то и не было», никакого папы, ничего. Только симпатичный артист с подвижной мимикой, марионетка в руках Соррентино, который однажды ночью в свои сорок шесть наконец догадался, что «мы все умрем», и начал фантазировать. Это медицинский факт, что вокруг мужского пятидесятилетия существует рискованный «период первого инфаркта» (примерно как у женщин климакс), и от страха легко и о душе подумать, и папой римским себя представить. Режиссер вот представил и страхи реализовал, но дела ему не было ни до католицизма, ни до истории папства, ни до любых иных общечеловеческих проблем, кроме собственного «сиротства» (одиночества) перед лицом возможной смерти. От жалости к себе не позаботился даже о каком-либо цельном образе (сюжете), найдя выход в старой верной подмене понятий по схеме «короля делает свита» и составив весь сериал из ряда коротких сценок (скетчей), как в эстрадном ревю.
ПО ПОНЯТИЯМ
Да, Соррентино «не соответствует предназначению», папы из него не вышло. Но значит ли это фактическое отсутствие героя и сюжета, что сериал так уж не удался? Даже если он не имеет никакой экзистенциальной обеспеченности (как это было у Пазолини, Скорсезе, Кавани в их столкновениях с католицизмом), обязательна ли цельность впечатлений для достижения успеха? Почему бы ревю в духе «Лидо» вновь не стать полноценной версией развлечения, когда на ТВ и реалити-шоу наскучили, а в соцсетях научились острить и про сегодняшних покойников? Если публика ни на чем уже не способна сосредоточиться, а режиссер не только прекрасно помнит первый кадр «Сладкой жизни» со статуей Христа, подвешенной к вертолету, но и умело владеет всем арсеналом режиссерских приемов, подсмотренных у Феллини? Чего ему сейчас стыдиться? Почему тот, кому решительно нечего сказать, не может просто развлечь?
Заведомо не принимая всерьез «Молодого папу», в нем почти до самого конца получается обнаружить не так уж мало привлекательных моментов. Во-первых, его стоит рассмотреть, и не только Ватикан с вертолета, но и то, в какой кровати спит понтифик, где прелаты трапезничают, как монашки стирают, а кенгуру, присланный из Австралии, бегает по садам, в которых ночью папе являются голые девушки из группы Femen и обзывают ублюдком. Стоит также заметить, что Спенсер не только самый умный, но и самый высокий (199 см) кардинал, столетнего Кальтаниссетту играет актер, которому нет и семидесяти, а испанец Гутьеррес (Хавьер Камара) напоминает одновременно и Павла, и Петра с полотна Эль Греко. В Сети даже появилось подробное описание сериальной заставки, когда папа на титрах проходит по галерее классической религиозной живописи – от Перуджино до Караваджо. Во-вторых, его приятно слушать, и не только из-за приличного образования большинства действующих лиц: Пий ХIII ориентируется на Бродского, Сэлинджера и Бэнкси, кардинал Войелло (Сильвио Орландо) – на Марселя Пруста. Не только из-за накала интеллекта в связи с абортами, когда спорщики жонглируют цитатами из Писания, св. Альфонса, св. Иоанна Павла II, папы Григория ХIV, Фомы Аквинского.
Дело в том, что ревю успешно работает лишь при наличии остроумия по любой теме, что является его целью. Подлинный смысл разрозненных высказываний Соррентино – что все кардиналы курят и постоянно острят, давая публике возможность воспринимать ту или иную репризу в согласии с собственными ассоциациями:
– Я больше так не могу, Ленни. Я хочу домой, в Гондурас.
– Вашими методами мы станем столь же надежными, как Северная Корея.
– Психоаналитики – единственная профессия, которая позволяет не работать и получать за это деньги. И мы позволяем этим деньгам ускользать от нас.
Скетч за скетчем расширяется восприятие не наместника божьего на Земле, а потенциала легких жанров. В беседах с исландским премьер-министром, итальянским премьер-министром, привидениями бывших пап, в молчании с православным патриархом под «Калинку-малинку» смешно многое между строк. И дар остроумия поровну распределен среди всех действующих лиц. В Африке в игру «Папы» вступает кардинал Войелло:
– Принц Абади – хороший человек. Щедр к нам и делает все возможное, чтобы прекратить насилие. Но без международной поддержки это не выйдет.
– Матушка Антония, я был бы осторожнее в выражениях. ООН осуждает Абади как свирепого палача и диктатора. Вот почему у вас нет международной поддержки.
– Ваше высокопреосвященство, я живу здесь уже много лет. Принц Абади – хороший человек.
– Организация объединенных наций тоже не вчера приехала.
Для удобства реприз персонажи типажно формализованы: кардинал-умник, кардинал-интриган, кардинал-старик, кардинал-негр и т.д. Но ревю также не считает себя обязанным блюсти единство действия, поэтому не стоит и пытаться найти хоть какую-то определенную интонацию в сериале. Чисто карикатурные выходки интригана Войелло соседствуют с весьма драматическими похождениями порочного кардинала Дюссолье (Скотт Шеперд), мелодрамами бездетной Эстер (Людивин Санье) и пасторальными флэшбэками про детей и родителей. Все это зачастую совершенно не вяжется одно с другим, пока не привыкнешь и не махнешь рукой. Для привлечения внимания Соррентино часто пользуется параллельным, перекрестным и даже дистанционным монтажом. Если о пародиях на себя любимого со стороны враждебного кардинала Озолинса (Владимир Бибик) Пий ХIII узнает мимоходом во 2-й серии, реакция последует лишь в 3-й: Озолинс отправится на Аляску. Мало того, Соррентино вообще спокойно отвлекается от папы, целые серии посвящая его своеобразным «ипостасям» – Дюссолье, натворившему дел и погибшему, Гутьерресу, отправленному в Америку расследовать педофилию епископа Кёртвелла (Гай Бойд), – или антиподам – лжепророку Петтоле (Франко Пинелли).
«Молодой папа»
Как и в любом ревю, кому-то из публики больше понравится слащавый скетч про блаженную Хуану Фернандес, кому-то – групповой секс в Гондурасе, кому-то – целование папской ноги стариками-прелатами, кому-то – анекдот, как папа уронил новорожденного ребенка, потому что не умеет их держать. Но в результате у верующих не возникнет отторжения от сатиры (ее там нет), у атеистов – отторжения от догм (их там тоже нет), и единственные, кто может, в принципе, скривиться от «сериальщины», – это агностики. Ведь вся «длина» «Молодого папы» базируется, к сожалению, на заведомой логической ошибке: «Я не обязан доказывать существование Бога. Это вы мне попробуйте докажите, что его нет. А если не можете, значит, есть». Инвектива недоучитывает не только кота атеиста Шрёдингера, но и бритву францисканского монаха Уильяма Оккама. Зачем множить сущности без крайней на то необходимости? Почему только «да» или «нет»? Где равноправное «не знаю»? Ревю основано на сознательном недопущении позиции «не знаю» на протяжении целых десяти часов.
Но и агностики, впрочем, со временем привыкнут. Им тоже видно, что за три года съемок проделана «большая несерьезная работа».
Наталия Смирнова-Гриневич
Сериал «Молодой папа», неторопливо повествующий про бытие вновь избранного римского Папы Пия XIII (в миру Ленни Белардо), откровенно выходит за границы предложенного формата, никак не помещается в скромную рамку телевизора, требует для себя очень качественного воспроизведения и активного зрительского внимания.
Новый многосерийный фильм Паоло Соррентино бьет рекорд по важнейшим показателям качественного кино. Прежде всего, сериал объединяет профессионалов самого высокого уровня. Сам Соррентино, как режиссер и сценарист, в течение двух последних десятилетий многократно отмечен самыми высокими премиями и наградами Венецианского, Каннского, Берлинского кинофестивалей, является номинантом Оскара.
Со времен «Великой красоты» и «Молодости» с ним бессменно работает оператор Лука Бигацци, обладающий изысканным вкусом и партнерским чутьем. Лаконичные выразительные саундтреки создает талантливый композитор и музыкант Леле Марчителли, получивший высшую премию Золотого глобуса в 2013 году за музыку к «Великой красоте». Лучшие актерские силы привлечены к проекту.
Джуд Лоу в считанные дни показа превратился в кумира многомиллионной кино аудитории. Остроумная и непредсказуемая Дайан Китон, сыграв в «Молодом папе» роль высокопоставленной монахини, ближайшей помощницы и сподвижницы никогда в реальности не существующего Пия XIII, навсегда изменила представления публики о возрастных ограничениях для женщины и актрисы. Сильвио Орландо, блестяще сыграл профессионального придворного интригана Анджело Войелло — кардинала и государственного секретаря Святого престола. Однако не делягой и карьеристом остался Войелло в сердцах зрителей.
Все грехи мы ему отпустили за те мгновения, когда умел хитроумный кардинал быть трогательным, заботливым, наивным и даже немного влюбленным в очаровательную сестру Мэри. Красавице Сесиль де Франс досталась роль расчетливой и циничной главы пресс-службы Ватикана Софии. Но в памяти остались не столько ее меркантильные проекты, сколько искренний задор и тонкий юмор соучастницы «шалостей» Папы.
Джеймс Кромвелл в роли кардинала Майкла Спенсера, наставника Белардо, грезившего о папстве, показал нам оборотную сторону мужчины-победителя. Тони Берторелли, в роли старейшего и мудрейшего кардинала Калтаниссетты с профилем тициановского Папы с жутковатой улыбкой Френсиса Бэкона, кажется сошедшим с тех самых полотен, мимо которых проносится комета молодого Папы.
Скотт Шеперд так достоверно сыграл роль рыжеволосого легкомысленного Эндрю — друга детства Ленни Белардо по сиротскому приюту, что мы снисходительны не только к его загулам и пьянствам, но готовы не замечать намерение кардинала Дюсоле — миссионера, епископа из Гондураса, предать своего друга Бернардо. Ведь «заслан» он к Папе для того только, чтобы выведать информацию о готовящейся речи на конклаве и для лоббирования интересов консервативного папского окружения.
Доброго и душевного алкоголика Монсеньора Гутьерреса играет импозантный испанец — актер и сценарист Хавьер Камара. Парадоксально, но этот закомплексованный персонаж выглядит самым надежным в нынешнем окружении папы. В какой-то момент даже отвратительный прелюбодей архиепископ Куртвел, отправленный Папой на Аляску, вызывает искреннее сочувствие. Его играет популярный американский актер, мастер ролей второго плана Гай Бойд.
Еще два десятка известных и малоизвестных актеров, которые исполняют роли второго плана, блестяще «выносят на себе» сложнейшие эпизоды, навсегда врезаются в память уникальностью облика и характеров. Все вместе они создают торжественную монументальную фигуру, приличествующую моменту. А по отдельности — карикатурны и забавны. Как будто памятные «Похороны в Орнане» Оноре Домье решили отменить ввиду несогласия покойника с обстоятельствами смерти.
Кто знает, может быть именно такое парадоксальное соотношение гармоничного целого с его несуразными частями и послужило причиной интереса фаворита кинофестивального сообщества к «развлекательному» формату телесериала? Ясно одно, не поступившись ни единым режиссерским принципом, свою новую работу Соррентино сделал специально для телевизора. Именитый автор легко получил благословение и бюджет от трех теле гигантов — британского Sky Atlantic, французского Canal+ и американского HBO.
Новый сериал, вовсе не похожий на традиционную мыльную оперу с бесконечно разворачивающейся сюжетной линией, все же находит баланс между коммерцией и искусством, привлекает хорошо образованных зрителей, интересен людям разных возрастов и конфессий. Обращаясь к противоречивым темам «Молодой папа» не превращается в политическую или религиозную сатиру, фильм полон самоиронии и оттого легок для восприятия. Многочисленные метафоры и иносказания не слишком затуманивают смысл, и мораль «басни» отчетливо проступает сквозь эстетский флер, философский запал и высокий литературный слог всех без исключения героев.
Стало общим местом сравнивать Соррентино с Феллини, приводя в качестве аргументов многочисленные цитаты и омажи мастеру и учителю. Но дело, конечно, не в посылках «с неба», напоминающих кадры «Сладкой жизни» со статуей Христа, подвешенной к вертолету.
Открыто следуя за Феллини, Соррентино наслаждается мелочами и бытовыми подробностями, но не трепетно, а скорее бесстрастно перебирает детали, чтобы не столько сложить картину в целое, сколько разложить ее на составляющие и выявить подноготную. Так же как и Феллини, мастер внимательно вглядывается в лица и пытается постичь характеры своих героев. Но видит в них не космос души, а черные дыры подсознания. И если у Феллини персонажи сами источают свет и тьму, красоту и безобразие, любовь и равнодушие, то у Соррентино эти категории равноправно присутствуют в мире наряду с героями и их переживаниями.
У Феллини пейзажи становятся отражением состояния героев, они наполнены эмоциями, которые переливаются через край переживаний. У Соррентино — тоже прекрасные пейзажи, роскошные артефакты и просто красивые люди заполняют кинопространство. Только все эти предметы и явления равнозначны и равновелики. Фигуры выступают из фона и через какое-то время растворяются в нем, иногда навсегда. Каждый герой и даже предмет – включая самого папу Пия XIII, статуэтку Венеры Виллендорфской или разгуливающего по садам Ватикана кенгуру, лишены полноценной собственной истории. Каждый персонаж готов поведать отрывок или даже обрывок своей или чужой биографии.
Целой истории просто не существует, прошлое – это море фрагментов. Потому Вы можете до бесконечности расшифровывать содержание мелькающих шедевров живописи, скульптуры и архитектуры, трактовать футбольные или политические аллюзии. Лабиринт достоверных и вымышленных деталей будет все дальше уводить Вас от истины.
Мы никогда не узнаем, чем закончился сердечный приступ Ленни, как никогда до конца не выясним, действительно ли что-то подобное происходило в Ватикане, правдой или чистым вымыслом являются истории про влиятельную монахиню, хитроумного секретаря, кардинала гомосексуалиста, раскаявшуюся красавицу-грешницу и так далее, и так далее.Зато мы узнаем палитру и гармонию шедевров Ренессанса, будем хвататься за знакомые формы и сюжеты как за спасительную соломинку в надежде соединить в собственном сознании осколки прекрасной мозаики, щедро рассыпанной перед нами авторами сериала.
В достраивании и домысливании разваливающихся на составные части образов и событий, нам поможет стилистика нарочитой театральности, предложенная Соррентино. Кстати говоря, такой сценический язык разительно отличается от трогательного романтического комедианства Феллини.
И все-таки, на мой взгляд, не стиль, не сюжеты и даже не художественные приемы Феллини стали двигателями постмодернистского кино Соррентино. Современный режиссер принял в дар от мэтра три главные идеи, три кита, на которых стоят все его фильмы. Это идеи Красоты, Молодости и жизненной Правды, которые спасут если не мир, то кино точно спасут и выведут на новые орбиты. Красота как оптическая система, через которую вглядывается автор вместе со зрителем в суть вещей.
Молодость как заряд жизненной силы и движущий мотив всего сущего. Это практически перефразированное «либидо» Фрейда, как главный инструмент адаптации и развития. И Правда не в смысле исторической достоверности и копирования действительности, а в плане реалистичности деталей, точного и непредвзятого анализа чувств, мотивов и поступков героев.
Своеобразная трактовка режиссером этих коренных понятий, их особое сосуществование в новой киноэпопее погружают в проблематику эпохи posthuman про будущее человечества. Почему-то из нашего сегодняшнего дня грядущее выглядит устрашающе бездушным, с потерянными границами «я», неконтролируемыми атаками субличностей, невозможностью преодоления детских страхов и комплексов, социальной детерминированностью личности.
Актуальные вопросы задают создатели киноэпопеи себе и своим зрителям: способен ли атакуемый внешними и внутренними демонами субъект по-прежнему ощущать себя «венцом творения»? Чем заменить изжившую себя идею антропоцентризма? И, наконец, жизнеспособна ли эсхатологическая идея о конце света, искуплении и загробной жизни, о судьбе Вселенной и её переходе в качественно новое состояние? А где граница между земным существованием и потусторонним, между жизнью и искусством? Что есть искусство, наконец?! И что там у него внутри? Что с обратной стороны холста или экрана?
О том, как рассказывает Соррентино историю про воцарение нового Папы в Ватикане, становится понятно с первых кадров фильма. Режиссер раз и навсегда задает свой тон, провозглашает язык нарочитых жестов, кордебалетно выверенных массовок, замедленного движения камеры, ритмичных проходов героев, приторной красоты фона, из которой выплывают торжественные фигуры людей, животных и предметов. Чего стоит знаменитая титровая заставка – проход Ленни Белардо – Джуда Лоу вдоль галереи тщательно подобранных полотен старых мастеров, рассказывающих душераздирающие истории о вере и безверии, о борьбе за власть, о любви и предательстве.
Каждое полотно дышит гармонией и соразмерностью, но если мы составим себе труд приблизиться и заглянуть внутрь представленной истории, мы ужаснемся открывшимся картинам кровавых бойнь, безвинных жертв, неуемных страстей и трагических расплат. Через все эти тернии предстоит пройти герою сериала.
Однако уже в заставке режиссер намекает: новоявленный Папа не прошествует, а пронесется по сказочному Ватикану как комета. Пройти живому человеку сквозь этот строй лжи и коварства, не потеряв свою молодость, красоту, здоровье, простодушие и искренность, невозможно. Вообще обычному человеку здесь не место. Только Простак, Шут, Иванушка-Дурачок – как хотите назовите, способен протоптать новую дорожку там, где старые уже давно заросли, и к добру привести никак не могут.
Так бывает со сказочными героями. Так бывает и с обычными людьми, которые на пути своего взросления, мужания, инициации вдруг осознают, что привычные установки на сочувствие, эмпатию или доверие уже не работают, а новые убеждения еще не сложились, или психика противится их принять. Образуется пустота в душе, сопровождающаяся нравственным вакуумом.Тогда со дна подсознания вылезают химеры природных импульсов, неосознаваемых ранее желаний и влечений.
Парадоксальность ситуации заключается в том, что в этот сложный момент обескураженная личность не затормаживается в своем движении во времени и пространстве, не останавливается в недоумении и растерянности, а получив новый толчок психической энергии, следует дальше в ускоренном темпе, обуреваемая новыми идеями и страстями. Это путь Иванушки-дурачка, который все делает невпопад, зато искренне и с юным задором.
Обществу, застывшему в позе показного величия, подобные пассионарии нужны как воздух. Только прорвавшийся сквозь тернии и интриги зов природы может открыть благословенный путь. Отсюда такая яростная надежда всех присутствующих на чудо, на всемогущую силу веры. Ленни, как кур во щи попавший в кресло римского папы, старается поверить в собственную звезду ничуть не менее истово, чем в бога. Тем временем режиссер пытается отрезвить зрителя, и откровенной сатирой, иронией пробует увести с дороги слепой веры.
Автор недвусмысленно заявляет: папа Пий XIII – шут гороховый! Вспомните хотя бы «вынос тела папы», увенчанного золотой тиарой в византийском вкусе на встречу с кардиналами, выбор нарядов, туфель для целования и так далее. Папа курит в сакральных местах, держит в руке голую грудь прекрасной Эстер, вместе с другом детства гуляет по ночному городу в спортивном костюме, фантазирует на тему жесткого секса, обменивается философскими суждениями с проституткой и так далее. Все это не для того, чтобы развенчать молодого «реформатора». А для того только, чтобы напомнить лишний раз нам с вами – святость героя имеет оборотную сторону!
Красота композиций кадра, прекрасные лица и фигуры в стиле Высокого Возрождения, изыски подиумных костюмов – вся эта манящая Красота является зрителю отнюдь не для наслаждения. Соррентино вещает нам не про торжество гармонии, а про ее разложение.
Расчленение объекта – важная тема искусства 20 века. Вспомните, сколько духовной мощи вкладывали абстрактные импрессионисты в символические жесты уничтожения картины, с каким жаром Барнет Ньюман вспарывал свои полотна в середине прошлого века, и как совсем по-другому – отстраненно, холодно и несколько пародийно Лучио Фонтана выстраивал свои дырявые, с аккуратными надрезами композиции про «конец бога», «ожидание» и космос.
Какое пространство иллюзорно? Какое тело прекрасно? Может быть молодое? Вторая после Красоты приманка Соррентино – Молодость. Молодость древних картин, когда мимо них танцующей походкой проходит новоиспеченный Папа, снимающий пафос происходящего одним лишь задорным подмигиванием. Молодость и свежесть взгляда на вечные истины самого режиссера, жонглирующего двусмысленностями и представляющего нам в эксцентричной манере своих высокопоставленных персонажей.
Молодость героя, не чурающегося спортивных занятий и чувственного массажа. Знающие люди свидетельствуют: ради водных процедур в прекрасной ванной комнате, Соррентино отошел от правды воспроизведения покоев понтифика. Беззастенчиво обнажающийся папа настолько прекрасен, что мы начинаем сомневаться в необходимости целибата.
Молодость как символ близящегося заката — тема, уже исследованная ранее Соррентино в одноименном фильме, завоевавшем Оскара. Не первый раз размышляет режиссер о возможностях соотнесения нынешнего нашего тела, сиюминутных ощущений с воспоминаниями, прекрасными картинами прошлого. Но молодость – это не только статное здоровое тело, это – беззащитность и глупость, нуждающиеся в покровительстве опыта и старости ничуть не меньше, чем Ленни нуждается в любви выдуманных своих родителей-хиппи.
Младенцы как символ витальности – жизнестойкости и осознания собственной индивидуальности, появляются в первых кадрах фильма. Но груда расползающихся новорожденных так сильно напоминает события Варфоломеевской ночи, что сразу возникает опасение за судьбу героя. Не случайно, одна из картин знаменитой заставки –»Варфоломеевская ночь» Франсуа Дюбуа ( 1572 г.).
Мы предчувствуем печальный финал: обманутая молодость, брошенные дети, распростертые тела младенцев, фигура выбирающегося на волю мужчины в белоснежной сутане – все эти символы и метафоры предвещают не только скорое взросление героя, но и неминуемую расплату. Похоже, рано или поздно бремя ответственности станет невыносимым, а молодость – неуместной.
Юность борется со своими страхами и желаниями, а череда стариков стоит в очереди за вожделенной порцией утра жизни. Действительно, что как не страстная жажда молодости со всеми присущими ей привилегиями движет согбенными телами кардиналов, лихо манипулирующими чужими судьбами и плохо справляющимися с собственными недугами?
Кардинал Кертвел протягивает свои неумолимо трясущиеся руки к молодым мальчикам, престарелая сестра Антония совращает юных монахинь в многострадальных деревнях «Добра», проницательная сестра Мэри расслабляется у баскетбольной корзинки, алкоголик Гутьерос пытается залить свое одиночество вином, а рыжеволосый красавец Эндрю беззастенчиво пользует чужих жен. Властолюбивый Спенсер видит себя на вершине папской власти, а старик Калтаниссетта кажется счастлив тем минутам, когда может подышать как молодой без респиратора. Парадоксально, но власть, деньги, успех – все меркнет перед скромным желанием прикоснуться к ближнему.
Апофеозом темы жажды душевного и телесного контакта становится сцена с умирающей Роуз (Жан Хоаг) — подругой отца Бернардо, летающей в сюрреалистических своих видениях на собственной кровати. Придавленная болезнью и непомерной полнотой к собственной кровати, Роуз получает от Бернардо благословение на операцию. Его теплое участие и внимание производят чудо. У больной словно вырастают крылья, и она взмывает вместе со своим ложем с девятого этажа в воздух при помощи специального крана через выломанную в стене дома дыру.
Это грандиозное зрелище собирает многочисленную публику, провожающую прекрасную Роуз может быть в последний путь. И отец Бернардо — среди них, ждет внизу у специальной платформы, куда собираются переложить Роуз. Бернардо посылает сигналы участия и поддержки. Но торжественность мероприятия нарушается внезапным испугом больной женщины, видимо бренное тело физически не выдерживает подобных кульбитов фантазии. Кровать возвращают на место. Праздник не состоялся. Все имеет свою оборотную сторону. Режиссер очередной раз погружает нас в мир метафор и иносказаний, чтобы рассказать историю про взросление, духовный кризис и трансформацию личности.
Воспоминания то и дело накатывают на Ленни Бернардо. Многочисленные флешбэки старательно разрезают полотно сюжета. А сюрреалистическая подоплека выдает парадоксальность происходящего. Но авторы сериала не дают нам возможности утонуть в «сюрре», уйти в миры абстрактной утопии. Вымысел облекается в реалистические формы, многочисленные приметы быта приближают нас к принятию любых поворотов сюжета и рациональному пониманию происходящего.
Реалистическое видение, правдивость деталей – третья обманка Соррентино. Достоверность — пожалуй, главный козырь создателей «Молодого папы». По крайней мере, именно на правдоподобие декораций и костюмов была потрачена львиная доля бюджета в 45 мл долларов. Масштабы реконструкций римских архитектурных памятников не укладываются ни в какие пространные описания. Но для чего такие траты и усилия? Для чего такая невероятная дотошность в воссоздании не только архитектурных сооружений, но фресок Гирландайо, Микеланджело и других гениев Возрождения?
Можно предположить, что Сикстинская капелла, базилика Сан-Марко, папская библиотека и другие шедевры были тщательно воссозданы именно потому, что католическая церковь запретила их снимать. Об этом неоднократно рассказывалось в анонсах и многочисленных предпоказных интервью. Про что эта история? Может быть про то, что не всё гладко в «датском королевстве» и неминуемо явится некто, готовый вывернуть наизнанку устои и каноны, игнорируя высшие повеления и запреты? Или искусство в данном случае демонстрирует свои почти безграничные возможности, а Соррентино решает сложную задачу contemporary art – выйти за пределы искусства, выяснить, где его границы?
Собственно говоря, исторический авангард с начала 20 века именно этим и занимается — пытается внедрить искусство в жизнь, преодолеть тонкую грань правды и вымысла, и таким образом повлиять на реальность, попытаться в ней поучаствовать. Что может и что не может искусство? Может, например, создавать новые материи, которые так похожи на оригинал, что вводят зрителя в заблуждение относительно истинности природы вещей. Этим самоотверженно занималась команда талантливых декораторов под руководством Лауры Казалини.
Роскошные интерьеры, фрески и даже садовые ландшафты были возведены заново в кротчайшие сроки. Иллюзия подлинности происходящего такова, что вспоминаются не кадры киноленты, а живые картины садов, дворцов и фонтанов. Не случайно предприимчивые туристические агенства уже предлагают экскурсии по местам съемок фильма. «Главное — погрузить аудиторию в заслуживающее доверие пространство, избегая ошибок, сохраняя реальность и правдоподобие», — говорит художник фильма Людовика Феррарио.
Конечно, Правдивость Соррентино также мистифицирована как Красота и Молодость. Во-первых, множество деталей предусмотрительно изменено, во-вторых, создается намеренная путаница правды и вымысла. Достоверность манеры Соррентино – отнюдь не распахнутая дверь в мир тривиальных историй, это — приманка, ловушка, силки, красное ядовитое яблочко для любопытствующего зрителя, готового вплотную приблизиться к миру демонов представленных героев. Но чтобы опыт непосредственного общения с пороками и соблазнами не оказался слишком травматичным, киноповествование пришлось завернуть в красивый фантик.
Иезуитство Соррентино заключается в том, что все слабости персонажей, теневые стороны их личностей, просто неприглядные поступки он погружает в практически стерильный сосуд прекрасных интерьеров и пленеров, достаточно условно соотнесенных с историей вечного города. Делает это Соррентино также рационально и бесстрастно как великий мистификатор Демиэн Херст, когда помещает препарированные туши телят и акул в совершенно прозрачные и абсолютно непроницаемые аквариумы, наполненные безупречным формальдегидом.
Проводником стерильной эстетики гиперреализма, сдобренной легкостью и юмором нео поп-арта стал талантливый британский актер театра и кино Джуд Лоу.
Разбивая личность на множество ипостасей, высвечивая разные грани характера, он выдает необыкновенно широкий спектр чистых, словно препарированных эмоций. Если, например, изображается грусть, то она никак не смешивается с печалью или горем. Если сомнение – оно не переходит в удивление или растерянность. Это очень сложная техника. Но безукоризненное владение мастерством имитации непосредственных реакций необходимо режиссеру для того, чтобы показать нам не плоскость, а кристалл, рассмотреть который с одного ракурса просто невозможно. Нужны особые усилия для того, чтобы постичь единство фигуры.
Техника демонстрации определенных состояний души и тела – не новое явление в мировом театре. Маски с типическими выражениями лиц носили актеры древнегреческого театра, комедия дель арте фиксировала характеры. Мимы и клоуны всех времен подражали природным проявлением человека, выпячивали отдельные черты. Но никогда ранее актерам не приходилось работать с такой широкой палитрой «чистых», практически лабораторно выведенных красок без полутонов и наложений.
Такой широчайший спектр выраженных эмоций, незамутненных рефлексией, процессом осознавания или попыткой подражать природе, потребовало искусство постмодерна, разлагающего мир на составные части, уничтожившего связь с прошлым, поменявшее замысел на случай, семантику на риторику, трансцендентное на имманентное, определенность на неопределенность, метафизику на иронию, а присутствие в мире на отсутствие в нем.
Последний раритет, мимо которого шествует Джуд Лоу вместе с титрами и кометой, вовсе и не картина, а скульптура современного автора — итальянского художника Маурицио Каттелана, созданная в 1999 году. Автор назвал свою гиперреалистическую композицию Девятый час, напоминая о моменте гибели Христа на кресте. Изобразил Каттелан папу римского Иоанна Павла II в момент сражения неведомым метеоритом. Сам художник не склонен трактовать концептуальное значение своей работы, зато публика и критика приписывает композиции самые разные смыслы: это и антиклериканская тема, и иллюстрация эпохи постгуманизма, и китчевый образ поп-арта, и своеобразная трактовка апокрифов Иоанна Павла II и т.д.
Но если непредвзято взглянуть на скульптуру, мы увидим, что час расплаты действительно пробил, и художник без тени издевки или злорадства фиксирует момент мученичества. Это даже не аллегория. Это символ абсурда. Восковая фигура, достойная просторов музея мадам Тюссо с сюжетом заголовка желтой прессы: «На папу римского упал метеорит». Вальяжная проходка молодого Папы завершается образом отсутствия смысла. Нет смысла, как нет и справедливости. Ленни Бернардо, лихо цитирующий в фильме Бродского, мог бы здесь припомнить и Пушкина: » …нет правды на земле. Но правды нет — и выше». Есть только сила искусства, способная расчленять и детализировать даже тщательно оберегаемые социумом святилища. Есть провокационное искусство Соррентино, готовое слыть красивым, молодым и правдивым ради того только, чтобы бесцеремонно вторгаться в реальную жизнь, в потаенные мечты, странные фантазии и тщетные надежды своего зрителя.