Многие стороны жизни требуют от человека умения трудиться. Например, общение с другими людьми — это уже труд. Как приучить ребенка к труду? Об этом мы беседуем со старшим духовником Московской епархии протоиереем Валерианом Кречетовым.
Протоиерей Валериан Кречетов. Фото: Юрий Любцов / Photorow.Ru
— Отец Валериан, наверное, мы не ошибемся, сказав, что труд в жизни каждого человека и в жизни общества в целом имеет определяющее значение. От того, как человек относится к труду, как он умеет трудиться, во многом зависит его судьба. О важности трудового воспитания написано много философских, психологических и педагогических работ. Скажите, пожалуйста, взаимосвязаны ли труд обычный, земной, и труд духовный?
— Начнем с того, что Господь — Творец мира и человека. Больше того, человек создан по Его образу и по подобию. Господь взял персть от земли, сотворил человека и вдунул в него душу живую, дух жизни. Человек был сотворен сразу взрослым, и тело его было совершенно. Так как в основе видимого мира было положено земное, плоть, то возрастание души человека не могло происходить без телесного труда. «И взял Господь Бог человека, которого создал, и поселил его в саду Эдемском, чтобы возделывать его и хранить его» (Быт. 2: 15). Так что труд человеческий был заповедан как необходимое условие для жизни человека на земле.
Собственно, этим человечество и занимается на протяжении всей истории своего существования. Растения, приносящие плоды, которые были рассеяны повсюду, человеку хочется собрать в одном месте: он делает посевы, грядки. Поскольку Господь Сам творил видимый мир от простого к сложному, то и человеку, сотворенному по Своему подобию, Он дал возможность творчества: например, из диких яблонь человек научился культивировать самые разнообразные садовые сорта.
И вот еще один важный момент. Бог есть любовь, и Он хочет, чтобы Его любовь распространялась на творение, чтобы все сотворенные существа могли воспринимать ее. Поэтому в основе всей человеческой жизни лежит любовь. В раю была только любовь — смерти не было. А свойство любви таково, что без проявления себя, без деятельности она не может существовать, без этого она погибает. Вот почему любовь и дела любви всегда связаны, вот почему мы говорим: «Свидетельство любви — дела». А дела — это труд, поэтому совершенствование, возрастание без труда невозможно. И именно поэтому труд был заповедан даже безгрешным первозданным людям.
Другое дело, что преступление человеком заповеди воздержания обусловило кардинальные изменения во всем. Труд после грехопадения стал некоторым наказанием, земля стала взращивать волчцы и тернии. Теперь нужно было полоть сорняки, бороться с вредителями — в раю ничего этого не было.
Мы подошли к труду духовному — к молитве. В раю человеку была дана заповедь воздержания для того, чтобы он укреплял свою волю в добре. Человек преступил, нарушил эту заповедь, и воля его склонилась к злу. Поэтому с тех пор, как напоминание человеку о его непослушании Творцу, труд стал тяготой, которая, однако, при духовном к нему отношении облегчается: бремя становится легким. Почему молящиеся люди в труде не ропщут, не раздражаются? Труд молитвой облегчается. Почему сейчас для многих труд стал чуть ли не непосильным бременем? Потому что их духовное состояние плачевно.
— Получается, что всякий труд может быть творческим и всегда имеет духовную составляющую, и нет труда бесполезного, бессмысленного?
— Любой труд должен быть творческим, потому что человек создан по образу Творца. Примеры святых показывают, что физический труд — необходимый элемент жизни, а точнее низшая ступень, подводящая к духовному, возводящая на высшие ступени. Потому святые иногда песок таскали, камни перекладывали, заставляя тело подчиняться душе. И, конечно, пост телесный — воздержание плоти, помогает духовному, они переплетаются. Как тело и душа переплетены непостижимым образом, так телесное и духовное соединены между собой: совершается телесное — что-то происходит с душой, и наоборот. Немощствует тело — немощствует и душа; немощствует душа — сохнет тело.
Труд — необходимое условие духовного возрастания, без которого человек не может жить — мышцы атрофируются, а душа мертвеет.
— Вы сказали, что Адам был создан в совершенном теле, а младенец рождается в слабом? С какого возраста надо приучать его к труду?
— Дело в том, что труд начинается уже с рождения человека. У новорожденного появляется потребность в еде, грудное вскармливание для него труд, он потеет, трудится. При этом у младенца вырабатывается терпение, особенно если его не кормят беспорядочно, если есть режим. Правда, у нас теперь чуть ребенок пикнет, к нему бросаются и исполняют все его прихоти.
Сама жизнь свидетельствует: очень редко нужно спешить исполнять желание ребенка, даже грудного. Я не имею в виду, когда он болеет и поэтому надрывается, плачет. Но он часто проявляет характер, вполне понимая, что вот сейчас крякнул, вякнул — тут же прибегут, тут же принесут. Ну, так он и кричит, пока не дадут желаемое. Я часто вижу семьи, где ребенок, как повелитель, вокруг которого все пляшут. Такая избалованность и есть отсутствие труда родителей по воспитанию к воздержанию.
— Получается, что младенец уже в своем младенчестве начинает духовно трудиться?
— Первая заповедь, которая человеку была дана, заповедь труда — возделывать рай и хранить его. Вторая заповедь духовная — пост, воздержание: хочется телу, а душа говорит: нет, нельзя этого. Адаму, сотворенному телесно взрослым, первой была дана телесная заповедь, а затем и духовная. Младенцу, рожденному в немощном теле, — сначала духовное, а затем телесное! Он хочет — а ему не дают, это труд терпения, воздержания! Родителям, конечно, нужно следить за тем, чтобы у младенца не было надрыва, но важно знать, что ребенок начинает раздражаться очень рано.
Будем помнить, что один из первых и последних моментов духовного труда — это сдерживание гнева, раздражения. И младенец, и взрослый, и даже старый могут раздражаться: гнев — самое любимое дьявольское оружие. Если можно раздражить младенца и старика, то взрослого тем более. Чуть что — раздражение. Потому и пеленание детей приучает детей к неполной свободе, к неполной вольности. Физический труд начинается с того момента, когда ребенок начинает что-то соображать и двигаться: пирамидки собирать, игрушки за собой убирать — это очень серьезный труд.
— А у нас теперь почти повсеместно принято не пеленать детей. Может быть, с этого начинается своеволие?
— Не то, чтобы с этого, но в этом кроется один из серьезных элементов детской своевольности. Вообще причин много всяких, но самое главное — это состояние родителей и личный пример. Мы знаем, когда Адам и Ева вышли обиженные, что их изгнали из рая, у них родился Каин, но потом, когда они осознали свое грехопадение — у них родился Авель, первый мученик!
— Многие подростки сегодня не хотят учиться, не могут учиться, не могут заставить себя трудиться.
— Когда не хотят и не могут — это как раз паралич воли, поэтому трудолюбие нужно воспитывать, к нему нужно ребенка приучать. С младенчества нужно давать задания, которые воспитывают, например: «Вот уберешь игрушки — тогда получишь, а нет, значит, не получишь!» Приучать к тому, чтобы с трудом, заслуженно он получал то, что ему нравится, то, что ему нужно.
— Как быть, если уже пропустили момент, если ребенок уже ленив?
— Ну, голод не тетка! В основном-то, ему всегда чего-то хочется. Принцип тот же — вот сделаешь дело — и получишь. Как мы росли? У нас всегда было какое-то задание: вот прополешь грядку — побегаешь. А так просто — никаких игр. Должна быть последовательность в воспитании.
— Батюшка, расскажите, как вас в детстве приучали к труду.
— У нас было задание, например, по огороду. Надо было сначала вскопать, потом посадить, потом окучить, потом прополоть. Обязанности были распределены: это твое, а это твое. И правило такое было установлено: сначала сделать дело по дому, по хозяйству. Никуда без этого. И никакого другого разговора не было. Надо полить огород — так и поливали. Я, например, даже и не задумывался: нужно, значит нужно. Вот теперь, оглядываясь назад, вспоминаю и удивляюсь: до реки было метров сто, и когда пятьдесят раз сбегаешь с коромыслом туда и обратно — я помножил — получалось десять километров, из них пять — с полными ведрами! Ничего себе!
Конечно, такое трудовое воспитание современной молодежи и не снилось, наверное. Я помню, что и другие в то время так же жили, никого не нежили. У моего свояка с четырех лет по дому трудились, а с десяти лет — на поле.
Но вот сейчас в городах с их многоэтажками картина печальная: трудно воспитывать трудом — огорода нет, надо что-то придумывать. На самом деле деревенским в этом смысле было легче.
Да и школа мало помогает семье, из школы изгоняется труд, хотя это один из важнейших элементов духовного развития человека, без него человек деградирует как личность.
— Уже давно в родительской практике появилась такая «воспитательная мера» — платить детям за выполнение домашней работы и за оценки в школе…
— Не-е-ет! Этого нельзя делать! Ни в коем случае! Ни в коем! Деньги до сознательного возраста не должны участвовать в воспитании. В отношении детей в семье не может быть вообще разговора о денежных вознаграждениях: дети должны понимать, что они с ног до головы обязаны своим родителям, домашняя работа и учеба — их обязанность. У нас к несчастью, и родители-то не всегда понимают свои обязанности. Нужно внушать ребенку понятие долга.
— Стало быть, карманные деньги — это плохо?
— По-моему, очень вредно. Это ни к чему. У нас их не было. Да их и у родителей наших почти не было, и мы боялись истратить родительские деньги…
— А если поработать в каникулы, заработать?
— Да, это, конечно, труд. Но дело все в том, куда ребенок эти деньги понесет и на что использует. Очень важно, чтобы человек понимал, как использовать деньги. Пока он не понимает этого, по-настоящему ему нельзя давать деньги в руки. Вот вспомнилось мне, что в молодости я ездил на целину, а на заработанные деньги купил костюм, в котором венчался.
— Батюшка, а как правильно распределять обязанности в семье?
— Ну, по-настоящему, главным должен быть отец. Молитва «Отче наш», говорит, что главный у нас отец. Он — как бы законодательный утверждающий орган в семье, правда не всегда бывает дома при детях. Он зарабатывает, обеспечивает пропитание. А контролирующая, исполнительная роль остается за матерью: она с детьми. А уж когда она не справляется, ребенок выходит из послушания, привлекается отец, который должен строго наказывать. Об этом в Ветхом завете прямо сказано.
— Отец Валериан, вы часто сталкиваетесь с семейными проблемами. В чем, по-вашему, заключается основная ошибка родителей, бабушек, дедушек?
— Основная ошибка… Дело в том, что ошибки сплошные, мало правильного. Только Господь и поправляет своим Промыслом. Главное, что у нас, к несчастью, утеряно традиционное понимание роли отца и матери. Вот мы говорим: кто должен, что должен? Слово отца всегда было законом, за матерью — контроль и исполнение. Родители должны свои обязанности знать, а у нас, как правило, стараются знать свои права. Беда современных людей в том, что все, как говорится, «права качают». Обязанностей почти никто не знает, даже когда на работу устраиваются, спрашивают, в первую очередь, о зарплате, а не о самой работе. Я часто наблюдаю, как люди на работе говорят: «А этого я не должен!» Куда какую ложку положить и куда веник поставить заранее не распишешь. Получается, государство, в котором множество инструкций и законов на каждый шаг — это государство, в котором народ развращен.
Во всех фирмах круг обязанностей жестко прописывается. А человек сам должен видеть то, что необходимо делать! И в семье так.
И ребенка нужно научить самостоятельно, без подсказки, делать необходимое. Как этому научить? Как родители поступают, так и он поступает — дети копируют родителей. Какие родители — такие и результаты.
— Можно ли исправить ленивого?
— С Божией помощью, думаю, можно! Но нельзя сказать, что всегда. Тут присутствует главный фактор — сам человек. Как говорится, Господь помогает, но насильно не спасает. Тут должен быть совместный труд отца, матери, родных и нельзя допускать разногласий, потому что лень искусно ищет слабое место.
— Случается, что некоторые родители придерживаются мнения, что не особенно и нужно учиться, главное, чтобы он в храм ходил…
— Учение необходимо для всех: не считай себя умным, век живи и век учись. Конечно, ребенок должен стать хорошим человеком, но и учиться он должен. Если он хороший, то он не посчитает себя самодостаточным, самым умным, а если это не так, то он уже не умный человек.
Хорошо ходить в церковь, молиться. Но плохая учеба в школе как раз часто вредит самому главному, потому что, по большому счету, ребенок, который не хочет учиться, и в духовной области ничего не может достигнуть. Да, он приходит в церковь, стоит, вроде молится. Но это состояние еще далеко от настоящей молитвы. Сказано: труднее всего Богу молится. Учеба и молитва друг другу не только не помеха, но и подспорье. Другое дело, что человеку может не даваться ученье, но не учиться — это лень. А лень в числе смертных грехов.
— Как научить ребенка духовно трудиться?
— Это надо во всех случаях и всякий раз разъяснять. Вот мои дети были маленькими. Как-то прихожу — они все в кроватках лежат, игрушки валяются, маме некогда. Я говорю: «Вот видите, вы сейчас лежите, игрушки валяются, а ведь вы за них недавно так дрались. Оказывается, все лишь для того, чтобы отнять. Чтобы отнять — нужна сила, а чтобы отдать — нужно смирение, нужна сила воли — а это выше». Они запомнили.
Другой раз двое схватились за игрушку, я говорю: «Ну, у кого смирение?» — игрушка между ними и упала, вспомнили! Дети все прекрасно понимают. А как-то раз один у другого отнимает, третий подходит: «Отдай, — говорит, — ему она не нужна, ему просто нужно ее отнять у тебя!» Тот отпустил. Вот это и есть духовный труд.
— Что нужно сделать родителям, чтобы ребенок понял необходимость духовного труда и смог воспроизвести опыт самостоятельного духовного делания?
— Родители должны приложить все усилия, чтобы как-то показать, рассказать, разъяснить, как жить и как трудиться, а все остальное делает Господь. И нужно усердно молиться за своих детей, тогда Господь создает обстоятельства, через которые ребенок начинает понимать, что и как.
Я с детства вырос в Церкви и вроде бы привык к молитве. Но вот я поступаю в институт, а мой брат мне говорит: «Вот к такому-то преподавателю математику не ходи сдавать — не поступишь». Я готовился: математика профилирующая. Прихожу на экзамен, сажусь, готовлюсь по билету. А подготовлен я был неплохо, думаю: сейчас сдам. А тут приходит как раз тот самый человек, к которому лучше не попадать. Он смотрит на меня и говорит: «Ну, идите отвечать».
Поначалу все шло неплохо, а потом просит построить отрезок функции. Сижу и ничего не соображаю! Кто-то рядом тоже «сыпется», я прошу: «Разрешите подумать». Он: «Пожалуйста, пожалуйста!» А что тут думать, когда в голове ничего нет? Вот тут я взмолился! И Господь послал мне решение. Я получил у этого преподавателя пятерку и на ней въехал в институт, потому что у этого преподавателя получить «отлично» было сверх всякого. Я понял, что нужно молиться. Да, на своем опыте я убедился в этом.
— Как научить ребенка молиться?
— Это, по-моему, самое сложное. Во-первых, самому нужно молиться. Я многих людей знал, которые в старости, вспоминая своих родителей, говорили: «Открою глаза — а папа или мама стоят, молятся!» Я тоже всегда вспоминаю, как молилась моя мама.
В семье, я бы так сказал, должна быть молитвенно-трудовая атмосфера, и главное, во всем нужен личный пример, а в молитве особенно, ребенок потом поймет!
— К сожалению, подростки начинают реже ходить в храм. Что можно сделать, чтобы они не избегали посещения храма?
— Общего рецепта нет. Правда, во всех случаях нужно стараться слегка удерживать ребенка рядом с храмом. Сколько ты удержишь, это вопрос… Не надо забывать, что мы живем в духовном мире, он совершенно реально существует и действует на каждого, враг воюет, старается детей с родителями столкнуть, нужно видеть действие другой силы. Иногда ребенок не то чтобы не хочет в храме быть, его просто подзуживают, выталкивают. Иногда надо просто поддержать: устал — посиди. Иногда отвлечь ребенка от сосредоточенности на своем усталом состоянии. Помнится мне, как я был духовником в одной паломнической поездке. Мы плыли на пароходе, была качка, всех укачало, побежали за таблетками. Тут я что-то интересное стал рассказывать, и, пока рассказывал, уже забыли про качку. Рассказать быть может о понятии «второе дыхание», которое есть у спортсменов: вот уже падаешь, уже нет сил — ничего подобного, не упадешь, дотянешь… Так и тут.
Но когда появляется «не хочу» — нужно понуждать.
— Можно ли трудиться духовно, не будучи церковным человеком? Часто приходится слышать: «Главное, что в душе, что внутри самого себя» или «Бог у меня в душе».
— Трудиться-то можно, только какой результат будет? Такой пример из жизни есть: одного ругают, а тот спокойно выслушивает. Кто-то удивился: такой молодой, а достиг такого состояния, и спросил у него, как он этого достиг. А тот отвечает: «Да кто они такие, чтобы на них обращать внимание?» Спрашивающий ужаснулся такому состоянию. Спрашивает другого, которого ругают, и тот тоже спокоен: «Почему ты спокоен, когда они тебя так ненавидят?» А тот отвечает: «Да ведь они меня тренируют!»
Видите, и здесь, и там есть какой-то духовный труд, только последний нашел правильный выход из положения, а первый — таблетку, и у него нет ничего общего с любовью, одно только презрение и пренебрежение к людям. В духовной области без духовного руководства и наставления очень легко заблудиться и ошибиться и можно прийти не в то состояние, хотя внешне все покажется нормальным. Так, например, внешнее спокойствие в йоге отличается от спокойствия в христианстве: там человек стремится погасить желание, сделать себя бесчувственным, а в христианстве наоборот, очистить чувства при сохранении полноты жизни.
А потом, все-таки, уж простите, сказано же: теория без практики мертва, а практика без теории слепа — это относится и к вашему вопросу. Достичь чего-то существенного даже в области внешнего труда без учителей, наставников наивно, а в области духовной, по-моему, невозможно: как осенние листья сыплются те, у кого нет духовного руководства. Весь опыт духовной жизни — в сокровищнице Церкви! И не только это. Самое главное: нужна благодать, ведь можно все это понимать, но не иметь возможности справиться с самим собой. А благодать дается через молитву, через таинства — исповедь, причастие. Справиться в духовном мире без Церкви, все равно что воевать одному.
— Связан ли сегодняшний кризис с отношением современного человека к труду?
— Кризис — это суд системы. Кроме того, экономический кризис — это производная от духовного кризиса. В сущности, получается, что безработица, сокращение учебных заведений — это результат того, что никто не хочет ни трудиться, ни учиться: «да даст тебе Господь по сердцу твоему». Бог попускает это, чтобы люди смогли оценить по-настоящему труд и учение. Не будешь учиться, не будешь трудиться — жизнь станет каторгой. Чем ближе человек к Богу, тем труд для него радостнее, а чем дальше, тем невыносимее.
Труд имеет принципиальное значение для социальной жизни человека. Ведь большая часть человеческой жизни тратится на труд. А потому это естественно, что правильное воззрение на него и его осуществление особенно интересует христианина.
Однако чтобы правильно взглянуть на труд и понять особую важность христианского представления о нем, необходимо совершить краткий экскурс в дохристианскую историю мира. В частности, необходимо взглянуть, как смотрели на труд в языческом мире и как в ветхозаветном, который готовил явление Церкви Христовой.
Языческий мир, в котором распространилось христианство, в целом не был положительно настроен по отношению к труду. В древнегреческом языке синонимом труда было страдание. Так подчеркивается его болезненный и принудительный характер. А потому считалось, что труд подходит лишь для рабов, а не для свободных граждан. И как слова, и как понятия работа и рабство непосредственно связаны друг с другом. Работа полагается рабам. Работа же является и основным признаком рабства. Аналогичная связь и между понятиями πόνος (труд, мучение, страдание – прим. пер.) и μόχθος (тяжелый труд, страдание, мука – прим. пер.) и соответствующими определениями πονηρός (дурной, скверный, бесчестный – прим. пер.) и μοχθηρός (жалкий, негодный, порочный – прим. пер.). Πόνος (страдание) это прежде всего труд. Да и μόχθος это труд или тяжелый труд. Человек, занятый трудом, и, особенно тяжелым физическим трудом, это «πονηρός» и «μοχθηρός» (т.е. дурной, жалкий, порочный – прим. пер.). Эти определения до сих пор имеют отрицательный смысл (в новогреч. яз. – прим. пер.). Даже так называемые «демиурги» (ремесленники, мастеровые – прим. пер.), то есть те, кто работали на дем, а не на себя, не пользовались в древнегреческом обществе особенным почетом.
И то положительное восприятие, которое, как видим, культивируется в демократической Греции, равно, как и отдельные голоса, осуждавшие лень и восхвалявшие труд, были не в силах изменить общее отрицательное к нему отношение. Труд связывается с принуждением. Свободные и власть имущие заставляют рабов и неимущих трудиться ради удовлетворения своих потребностей и реализации своих стремлений.
Подобные воззрения на труд бытовали и в римском мире. За исключением земледелия и военного искусства, необходимых для римлян, всякий ручной труд считался уделом рабов. «Купцы и наемники принципиально не допускались к управлению государством. Достойными свободного человека считались лишь те профессии, которые не ставили в качестве цели зарабатывание денег. Достойными уважения считались врачи, архитекторы и учителя, которые получали не жалование, а вознаграждение».
В отличие от языческого мира, Ветхий Завет смотрит на труд положительно. Сам Бог является Творцом мира. Одна из заповедей Десятисловия рекомендует труд и одновременно устанавливает один день в неделю в качестве выходного. Часто в Ветхом Завете восхваляется труд и порицается леность. Трудом человек подражает Богу и участвует в его творчестве. Конечно, труд связан со страданием. Но тяжелый труд появляется после отступничества от Бога. Труд в раю сладости после грехопадения превращается в изнуряющую борьбу за выживание.
Как послание любви, Евангелие поставляет труд в перспективу любви. Забота Бога о человека – это постоянный труд. Отец мой доныне делает (букв. трудится – прим. пер.), —говорит Христос, — и я делаю. Христос даже работает плотником. И к христианам обращен призыв работать «не ради пищи тленной, но пищи, пребывающей в жизнь вечную». Таким образом, труд поставляется в зависимость от цели существования человека, которой является его совершенствование в любви по образу Бога любви. Гневно осуждая фессалоникийских бездельников, которые не работали, но наблюдали за другими, Апостол Павел пишет: Кто не работает, тот да не ест. Сам он, как нам известно, по профессии был изготовителем палаток и обслуживал не только свои потребности, но и потребности своих спутников: «Нуждам моим и бывших при мне послужили руки мои сии». Он особо увещевает христиан трудиться честно своими руками, чтобы быть в состоянии помочь нуждающимся. Точно такой же дух мы обнаруживаем и в послеапостольских христианских общинах.
Как это и было естественно, языческое общество с трудом могло принять христианскую точку зрения. Известный философ и противник христианства Цельс в конце второго века иронизировал над проповедниками христианства, за то что те обращаются к простым людям и ремесленникам. Да и вообще языческая интеллигенция презирала труд и ремесленников. Христиане же напротив, почитали не только труд и трудящихся, но и презираемых рабов, называя их братьями.
Конечно, не человек существует ради труда, но труд ради человека. Адам, пишет Афанасий Великий, был создан не для того, чтобы трудиться, но, в первую очередь, для того, чтобы быть человеком, а потом уже он получил заповедь трудиться. Так труд, не будучи причиной существования человека, составляет основную функцию его жизни и способствует почтительному к нему отношению. Леность есть повод для греха. Как для любого человека ежедневно необходима пища, так ему необходим и посильный труд.
Ценность труда подчеркивало и монашество. Показательно, что необходимым трудиться с самого начала считали христианские отшельники, а затем и монахи в скитах и общежительных монастырях. В то время, как на Востоке труд оставался подчиненным аскезе и молитве, на Западе он постепенно был помещен подле молитвы и выдвинулся, благодаря принципу «ora et labora» (молись и трудись).
Важность труда предполагает и необходимость соответствующим образом позаботиться о его выборе и осуществлении. Сам труд, выбор профессии требует размышления и подготовки. Кроме того, трудовая деятельность влечет за собой ответственность по отношению к Богу и людям. «Плотские» труды приобретают духовное содержание. Это касается не только монахов, но и всех верующих. Ведь нет какой-то особой монашеской нравственности. Христос проповедал Евангелие всем людям. И некогда, отвечая на частный вопрос учеников, добавил: «А что вам говорю, говорю всем». Однако нельзя не принимать в расчет того, что христианская позиция в отношении смысла и цели труда была сформулирована в основном на основании монашеского образа жизни, который представляет для Православия идеальное общество.
По замечанию Василия Великого, труд не должен быть направлен на стяжание богатства, но на упражнение в любви. Кто может трудиться, должен помогать нуждающимся. Кто же не хочет трудиться, не достоин даже и пропитания. Целью труда должно быть не наше эго, но ближний. Труд не должен быть удовлетворением личных потребностей, но исполнением заповеди о любви: удовлетворение потребностей нуждающихся: «Целью же каждого в труде должно быть служение нуждающимся, а не своим собственным потребностям». Тот, кто заботится о самом себе, взращивает себялюбие. Тот, кто заботится об исполнении заповеди о любви, являет свой христолюбивый и братолюбивый настрой. Итак, когда человек трудится для ближнего, то он, с одной стороны, избегает страсти себялюбия, а с другой, откликается на заповедь о братолюбии, которую благословил дать Христос, говоря: «так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне».
Эгоизм и братолюбие составляют два различных полюса, которые соответственно и определяют все поведение человека. Эгоизм заставляет человека избирать для себя в качестве цели жизни и поведения собственное эго. Альтруизм открывает человека его ближнему. Эгоист не в состоянии полюбить. Альтруист это человек любви. Эгоизм и альтруизм не ограничиваются отдельными моментами или проявлениями со стороны человека, но ими пропитана вся его жизнь. А потому особое значением имеет тот факт, каким из этих двух полюсов будет руководствоваться человек.
Каждому естественно любить самого себя. А потому эгоизм или себялюбие считается само собой разумеющимся. Однако эгоизм приводит к противоречию по отношению к ближнему. Так он сталкивается с альтруизмом. Как и с другой стороны, альтруизм отодвигает на задний план личную выгоду. Так он сталкивается с эгоизмом. А поскольку человеку трудно отодвинуть свою выгоду на задний план, он обычно приносит альтруизм в жертву на алтарь эгоизма.
В частности, в сфере труда эгоизм проявляется в стремлении к личной выгоде. Выгода является основным мотивом. Без нее на человека нападает лень. В Церкви желание выгоды не осуждается, но переносится на другой уровень. На уровень, установленный Христом: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут». Сокровище для неба собирается не на небе, а на земле. И труд ради него связан с ежедневным трудом или профессиональной деятельностью человека. Вед труд охватывает значительную часть человеческой жизни. И дух, которым руководствуется человек в процессе труда, является выражением и отпечатком всей его личности.
Когда человек ограничивается временным, когда весь его интерес сосредоточен на удовлетворении чувств, а цель – личная выгода, тогда, естественно, что и труд он подчиняет необходимости удовлетворения своих действительных или воображаемых потребностей. В отношениях с ближним господствует утилитарный подход. Он считается полезным в той степени, в какой удовлетворяет наши корыстные интересы. Ближний уже не воспринимается таким, как он есть. Намного более он не является целью труда. И так христианское учение представляется утопическим.
Кто ставит целью труда – обслуживание других? Кто отодвигает на задний план свои потребности, чтобы удовлетворить нужды ближнего? Только в монастырях или благотворительных учреждениях могут найтись такие люди. В сфере же наших ежедневных отношений эти люди, скорее всего, не существуют. Но они и есть настоящие христиане. Честно зарабатывать на хлеб является элементарным долгом человека. В независимости от того, что в наши дни и это скоро превратиться в редкую добродетель. Но для того, кто желает совершенства, есть более высокая цель: «Стремящемуся к совершенству необходимо трудиться денно и нощно, чтобы иметь, что уделить тому, кто испытывает нужду».
Но что же происходит с таким человеком? Разве он не любит самого себя, а только других? Разве он не трудится ради самого себя, а лишь для других? Разве он не удовлетворяет свои нужды, а только потребности других? Святитель Иоанн Златоуст говорит: «Посему не ищи своего, дабы тебе найти свое; ибо кто ищет своего, тот не находит своего. Поэтому и Павел говорит: никтоже своего си да ищет, но еже ближнего. Польза каждого заключается в пользе ближнего, и польза ближнего в его пользе».
Трудящийся для ближнего, трудится подлинно для самого себя. Помогающий ближнему, помогает поистине самому себе. Действительно любящий ближнего, любит в действительности самого себя. Подлинная любовь к себе самим, эгоизм в хорошем смысле, проходит через любовь к ближнему. Когда некто живет, преодолевая собственную биологическую индивидуальность, такой живет истинно. И только когда он находит свою пользу в пользе ближнего, тогда только он и обретает свою подлинную пользу.
Наивная интерпретация христианского учения может привести к мнению, что христианство безразлично по отношению к социальной справедливости или даже, что оно призывает своих последователей становиться жертвами эксплуатации. Такое мнение может иметь опору в примерах из жизни святых Церкви. Потому что святые мужественно претерпевали несправедливость по отношению к себе. И принимали эту несправедливость из любви, которая умеет быть снисходительной к ближнему. Но они никогда не терпели несправедливость по отношению к ближнему. Они не оставались безучастными к притеснениям и эксплуатации других и особенно бедных и слабых. А вели они себя так, потому что помимо снисходительности, проистекающей из любви, они обладали мужеством, исходившим тоже от любви. Когда молчат и не вступаются за обиженного, то показывают трусость. Но когда тот, кого обижают, терпит, то выказывает снисхождение.
Критика отцами Церкви социальной несправедливости и эксплуатации бедных обращена ко всем. Воры и жулики, как говорит святитель Василий Великий, то не только те, кто крадут кошельки и снимают с людей одежду, но и те, кто, занимая военные, муниципальные и государственные должности, тайно или явно злоупотребляют ими. И святитель Григорий Палама, резко критикуя несправедливость и эксплуатацию, замечает: «Мы докатились до того, что не занимаемся ничем иным, как подкупаем друг друга и вредим тем, кто ниже нас…Власть имущие, мы все больше увеличиваем гнет слабых, взыскивая более тяжелые налоги с трудящихся. Кто из воинов довольствуется своим жалованием? Кто из начальствующих не положил глаз на хищения? Те, кто кормят собак и питают свиней, как дикие вепри и кровожадные псы, пожирают средства беззащитных. Потому-то бедные и возвышают глас их против всех вас, власть имущих, против вас, кто им последует, против вас, кто ополчается, против вас, которых те обслуживают, потому что не могут они терпеть жестокое и бесчеловечное к себе отношение сборщиков налогов и постоянные насилие и обиды, проистекающие от вас, сильнейших их».
Отцы Церкви обличали и резко с дерзновением критиковали социальную несправедливость и эксплуатацию, сами в то же время мужественно претерпевая наносимые им обиды. Они возлюбили других, а потому продолжают оставаться живыми. А мир в это время обычно прячется в эгоизме, как в крепости, и ограничивает себя в корыстных интересах, потому что не имеет смелости полюбить. А любовь это смелость. Это смелость, которая делает человека достойным и цельным. Это смелость, несущая рай в общество. Но эта смелость не может существовать подвешенной в воздухе. Ей необходима точка опоры. И эта опора – вера. Святые Церкви имели смелость любить и предлагали вселенной драгоценные плоды любви, потому что уверовали в Бога, по любви ставшего человеком, для того, чтобы приблизиться к каждому человеку под видом ближнего.
Для того чтобы полюбить Бога, нужно полюбить ближнего. Любя ближнего, человек исполняет заповедь о любви к Богу. Любовь побеждает эгоизм и уничтожает корысть, потому что отстраняет смерть и открывает полноту жизни: «Мы знаем, что мы перешли из смерти в жизнь, потому что любим братьев; не любящий брата пребывает в смерти». Альтруизм есть участие в воскресение. А отсутствие его есть преддверие смерти.
Конечно, нельзя в одно мгновение перейти от эгоизма к альтруизму. Но можно сориентировать свою жизнь и цели в этом направлении. Ведь естественный эгоизм человека представляет собой основную меру для развития альтруизма. Заповедь любви призывает человека возлюбить ближнего «как самого себя». Нельзя возлюбить ближнего, если до этого не полюбил себя. Но нужно полюбить себя правильно, чтобы возлюбить правильно и ближнего. Нужно трудиться, чтобы правильно удовлетворять свои потребности, чтобы удовлетворять правильно и потребности других.
Но помимо этой любви есть и любовь, которая заставляет забыть собственное эго ради ближнего. Есть любовь, которая простирается до жертвы по образу Христа и святых. Руководствуясь такой любовью, целью труда становится ближний. Не сбрасываются со счетов и факты повседневной жизни. Также не остаются без внимания и препятствия и трудности верующих, живущих в миру. Но истина любви представляется во всей своей цельности, чтобы каждый по силам и по произволению узнал о ней и откликнулся на нее. Выступает вершина. Не потому, что все могут взойти на нее, но потому что все могут на нее ориентироваться.
Этим библейским и отеческим духом запечатлена вся греческая православная традиция. Несмотря на мелочности и разногласия, слабости и неустроенность, греческий дух питал уважение к бескорыстию. В этом можно убедиться из греческой истории. Его видно в греческом чувстве собственного достоинства. Сохраняется оно и в православном общежительном монастыре. Но с другой стороны, дух эгоизма и эгоцентризма немало повлиял на частную и общественную жизнь. Этот дух, который был узаконен на Западе после эпохи Возрождения и господствовал в современном мире, склонен превратить общества в суммы отдельных разобщенных людей.
Как заметил один из великих теоретиков новейшей западной экономики, «мы ожидаем получить свой обед не в силу доброты мясника, пивовара или хлебопека, но в силу их заинтересованности в собственной выгоде. Мы не взываем к их человечности, но к их эгоизму. Также мы никогда не говорим им о наших потребностях, но об их собственных интересах» (Адам Смит). Однако все мы знаем, насколько это важно, когда, помимо выгоды, у людей, с которыми мы ведем дело, присутствует и доброта. Когда мы можем взывать не только к их эгоизму, но и к их человечности. Когда мы можем говорить с ними не только об их выгоде, но и о наших потребностях.
Наше время отличается от времени Нового Завета и великих Отцов. Структура экономической и общественной жизни, средства и способы производства и потребления подверглись радикальным изменениями. Кроме того, Отцы высказывали свою позицию о смысле и цели труда, имея в виду, прежде всего, монашеский образ жизни. А это означает, что нельзя безрассудно переносить из той эпохи в нашу методы и схемы общественной и экономической жизни. Но вместе с тем и, помимо того, есть еще и дух, который направляет общественную жизнь и пронизывает труд и его социальную цель: это дух любви и бескорыстия. И этот дух сегодня не менее необходим и не менее актуален.
Труд – 1) сознательная, целесообразная деятельность, направленная на улучшение условий жизни, физическое или духовное самосовершенствование; 2) какая-либо деятельность, работа вообще; 3) усилие, направленное на достижение определенного (желаемого, предполагаемого, искомого, требуемого, заданного) результата; 4) итог, последствие, результат какой-либо работы.
Труд служит средством пропитания и материального обеспечения, милостыни, реализации творческих способностей человека, лекарством от лени и уныния, воспитателем в добродетелях.
Трудолю́бие – добродетель, любовь к труду, желание старательно и добросовестно трудиться во благо себе и ближнему.
«Возлюби труд: он, в соединении с постом, молитвой и бдением, освободит тебя от всех скверн. Телесный труд доставляет сердцу чистоту; чистота сердца служит причиной того, что душа приносит плод», — говорил преподобный Антоний Великий.
Святитель Феофан Затворник писал, что нужно каждое дело воспринимать, как данное Богом, тогда уйдут суетливость, многозаботливость и нерадение о делах домашних и общественных.
Благословение Божье на труд было дано прародителям ещё до того, как они согрешили: тогда, когда они пребывали в состоянии счастья и жили в Раю.
Одним из первых трудовых заданий, порученных Богом Адаму, было дать имена всем животным (Быт.2:19); другим заданием было хранить и возделывать сад (Быт.2:15).
Кроме того, уже тогда Бог поставил перед человеком и более важную, можно сказать, стратегическую цель. Реализация этой масштабной задачи подразумевала необходимость усилий со стороны представителей множества поколений. Она касалась осуществления хозяйственной деятельности людей на земле, преображения царства природы: «плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле» (Быт.1:28).
Разумеется, призывая первозданного человеку к труду, Бог не имел в виду лишить его радости свободного творчества. Замыслом Божьим предполагалось, что труд, к которому был призван человек, будет ему в радость. Но главное, предусматривалось, что труд будет способствовать раскрытию творческого потенциала людей, служить средством для лучшего раскрытия в них черт образа Божьего.
Тяжким бременем труд стал для человека лишь тогда, когда тот, преступив Божью заповедь, отступил от Создателя и был изгнан из Рая. До грехопадения человек мог вдоволь пользоваться и наслаждаться плодами Райских растений. После же изгнания стал вынужден добывать себе пропитание ежедневным скорбным трудом, «в поте лица» (Быт.3:17-19).
Помимо того, что приобщившись ко злу, человек был поставлен в зависимость от обременительного труда ради обеспечения текущих жизненных нужд, труд стал необходимым условием и для борьбы с грехом.
Если первозданный Адам, для того, чтобы жить вне греха, не имел необходимости ни в борьбе со страстями, ни в борьбе с греховными помыслами, то все его потомки (исключение — Господь Иисус Христос) были обусловлены такой зависимостью.
В настоящее время труд тоже может быть в радость. Важно, чтобы он был направлен не на зло, но на добро.
Святые Отцы о труде:
Что ни делаешь, имей Бога перед очами твоими (прп. авва Исаия).
Не держи в сердце своем злобы ни на кого, иначе труды твои будут тщетны и суетны (прп. авва Исаия).
Некоторый человек имел двух рабов и послал их на поле жать пшеницу, приказав каждому сжать в один день по семи некоторых участков земли. Один из них употребил все свои силы на то, чтобы исполнить повеление господина его, однако же не мог вполне совершить сего дела: ибо оно превышало силы его, а другой предался праздности. Кто, говорил он сам с собою, в состоянии совершить такое дело в один день? И так пренебрегая повелением господина, хотя он тревожился и беспокоился сим, однако же провел весь день без дела, то предаваясь сну, то зевая, то вертясь на все стороны, как вертится дверь на своих крючьях. Когда же наступил вечер, они возвратились к господину. Он, узнав о труде прилежного слуги, похвалил его, хотя дело и не вполне им было совершено; другого же, как беспечного и ленивого презрителя, приказал жестоко наказать и выгнать из дома своего. Так и мы во всяком деле и скорбном подвиге не должны лениться, а трудиться рачительно по мере сил наших; и Бог, без сомнения, дарует нам наследие со святыми Своими (прп. авва Исаия).
Кто прибегает к Богу и просит Его помощи при всяком труде, тот найдет в нем покой (прп. авва Исаия).
Труд по Богу бывает помощником добродетели; праздность есть матерь пороков (прп. авва Исаия).
Телесные труды суть орудия добродетелей и спасительны для души (прп. Антоний Великий).
Кто в силах, тот должен работать и делиться с имеющими нужду. Ибо кто не хочет работать, тот не признается достойным и есть (свт. Василий Великий).
Хотя бы поручаемые тебе службы казались низкими, бойся злоупотребления, допуская превозношение и презрение, потому что за тобою надзирает Бог (свт. Василий Великий).
Не должно в праздности есть хлеб тому, кто способен работать, а занявшийся исполнением чего-либо во славу Христову должен принуждать себя к ревности в деле, по мере сил (свт. Василий Великий).
Приятна тебе праздность, но горек конец ее. Изнемогаешь работая, но возвеселишься впоследствии (прп. Ефрем Сирин).
Не бойся труда и не говори: «Не изнемочь бы мне», а представляй лучше в уме, что все святые страданиями благоугождали Богу (прп. Ефрем Сирин).
Всякое… дерево познается по своим плодам, и трудолюбивый человек виден с молодых его лет (прп. Ефрем Сирин).
Кто ненавидит труд, тот будет человеком негодным (прп. Ефрем Сирин).
Вот признак христианства: сколько ни потрудишься, сколько ни совершишь праведных дел, оставаться в той мысли, будто бы ничего тобою не сделано; постясь, говорить: «я не постился»; молясь: «не молился»; пребывая в молитве: «не пребывал, полагаю только начало подвигам и трудам». Хотя бы и праведен был ты перед Богом, должен говорить: «я не праведник, не тружусь, а каждый день начинаю только». Но должно также христианину всякий день иметь упование, радость и чаяние будущего Царства и избавления, и говорить: «если не избавлен я сегодня, буду избавлен на утро». Насаждающий у себя виноградник, прежде нежели приступить к труду, имеет в себе радость и надежду, и когда вина еще нет, живо представляет в уме точило, вычисляет доходы, и в таких мыслях принимается за труд; надежда и ожидание заставляют его трудиться усердно, и делает он пока большие издержки в доме. А подобным образом домостроитель и земледелец сперва расточают много своей собственности, в надежде на будущую прибыль. Так и здесь, если не будет у человека перед очами радости и надежды, что приимет избавление и жизнь, то не возможет стерпеть скорбей и принять на себя бремя и шествие тесным путем. А сопровождающие его надежда и радость делают, что он трудится, терпит скорби, и принимает на себя бремя, и идет тесным путем (прп. Макарий Египетский).
Не будем охуждать труд, не будем пренебрегать работою; потому что от них мы получаем, еще прежде Царствия Небесного, величайшую награду — сопровождающее их удовольствие… но что еще важнее удовольствия — самое цветущее здоровье (свт. Иоанн Златоуст).
…Бог наложил на человека груд не в наказание и мучение, но для вразумления и научения его (свт. Иоанн Златоуст).
Хотя наказанием и мучением кажутся слова: в поте лица твоего снеси хлеб твой (Быт. 3, 19), но на самом деле они — некоторое внушение, и вразумление, и врачевство против ран, происшедших от греха (свт. Иоанн Златоуст).
Что узда для коня, то работа для нашей природы (свт. Иоанн Златоуст).
Для того нам и даны руки, чтобы мы и себе помогали, и увечным по телу доставляли, по возможности, все необходимое из нашего имущества… (свт. Иоанн Златоуст).
…Через занятие работой мы и дурные помыслы легко исторгнем из души, и будем помогать нуждающимся, и не станем беспокоить двери других, и исполним закон Христов, который говорит: блаженнее есть паче даяти, нежели приимати (Деян. 20, 35) (свт. Иоанн Златоуст).
…Не о трудности только дела помышляй… но прежде всего рассуждай с самим собою о том, какой можешь ты удостоиться чести, и мысль об этой чести сделает для тебя легким тяжкое и трудное (свт. Иоанн Златоуст).
…Жизнь наша сопряжена с трудами, так как без трудов мы обыкновенно развращаемся. Природа наша не может бездействовать, а иначе легко преклоняется ко злу (свт. Иоанн Златоуст).
В поте лица добывается вещественный хлеб: при усиленном труде, душевном и телесном, насевается хлеб небесный, доставляющий Вечную Жизнь в сердце человеческое… (свт. Игнатий Брянчанинов).
Надо прежде труды и поты подъять, потом уже начнут показываться плоды. Но условие неотложное — не жалеть себя (свт. Феофан Вышенский).
Труд с терпением без саможаления все преодолевает… (свт. Феофан Вышенский).
Ни одного еще человека не было, который бы без трудов, тревог и смущений крутых достиг Царствия Божия (свт. Феофан Вышенский).
Бог любит тружеников, только бы они смиренны были и о себе много не думали (свт. Феофан Вышенский).