IПравить
— Эй, ты, фигура! — крикнул толстый белотелый господин, завидев в тумане высокого и тощего человека с жиденькой бородкой и с большим медным крестом на груди. — Поддай пару!
— Я, ваше высокородие, не банщик, я цирульник-с. Не мое дело пар поддавать. Не прикажете ли кровососные баночки поставить?
Толстый господин погладил себя по багровым бедрам, подумал и сказал:
— Банки? Пожалуй, поставь. Спешить мне некуда.
Цирульник сбегал в предбанник за инструментом, и через какие-нибудь пять минут на груди и спине толстого господина уже темнели десять банок.
— Я вас помню, ваше благородие, — начал цирульник, ставя одиннадцатую банку. — Вы у нас в прошлую субботу изволили мыться, и тогда же еще я вам мозоли срезывал. Я цирульник Михайло… Помните-с? Тогда же вы еще изволили меня насчет невест расспрашивать.
— Ага… Так что же?
— Ничего-с… Говею я теперь и грех мне осуждать, ваше благородие, но не могу не выразить вам по совести. Пущай меня бог простит за осуждения мои, но невеста нынче пошла всё непутящая, несмысленная… Прежняя невеста желала выйтить за человека, который солидный, строгий, с капиталом, который всё обсудить может, религию помнит, а нынешняя льстится на образованность. Подавай ей образованного, а господина чиновника или кого из купечества и не показывай — осмеет! Образованность разная бывает… Иной образованный, конечно, до высокого чина дослужится, а другой весь век в писцах просидит, похоронить не на что. Мало ли их нынче таких? К нам сюда ходит один… образованный. Из телеграфистов… Всё превзошел, депеши выдумывать может, а без мыла моется. Смотреть жалко!
— Беден, да честен! — донесся с верхней полки хриплый бас. — Такими людьми гордиться нужно. Образованность, соединенная с бедностью, свидетельствует о высоких качествах души. Невежа!
Михайло искоса поглядел на верхнюю полку… Там сидел и бил себя по животу веником тощий человек с костистыми выступами на всем теле и состоящий, как казалось, из одних только кожи да ребер. Лица его не было видно, потому что всё оно было покрыто свесившимися вниз длинными волосами. Видны были только два глаза, полные злобы и презрения, устремленные на Михайлу.
— Из энтих… из длинноволосых! — мигнул глазом Михайло. — С идеями… Страсть сколько развелось нынче такого народу! Не переловишь всех… Ишь, патлы распустил, шкилет! Всякий христианский разговор ему противен, всё равно, как нечистому ладан. За образованность вступился! Таких вот и любит нынешняя невеста. Именно вот таких, ваше высокородие! Нешто не противно? Осенью зовет меня к себе одна священникова дочка. — «Найди, говорит, мне, Мишель», — меня в домах Мишелем зовут, потому, я дам завиваю, — «найди, говорит, мне, Мишель, жениха, чтоб был из писателей». А у меня, на ее счастье, был такой… Ходил он в трактир к Порфирию Емельянычу и всё стращал в газетах пропечатать. Подойдет к нему человек за водку деньги спрашивать, а он сейчас по уху… «Как? С меня деньги? Да знаешь ты, кто я такой? Да знаешь ты, что я могу в газетах пропечатать, что ты душу загубил?» Плюгавый такой, оборванный. Прельстил я его поповскими деньгами, показал барышнин портрет и сводил. Костюмчик ему напрокат достал… Не понравился барышне! «Меланхолии, говорит, в лице мало». И сама не знает, какого ей лешего нужно!
— Это клевета на печать! — послышался хриплый бас с той же полки. — Дрянь!
— Это я-то дрянь? Гм!.. Счастье ваше, господин, что я в эту неделю говею, а то бы я вам за «дрянь» сказал бы слово… Вы, стало быть, тоже из писателей?
— Я хотя и не писатель, но не смей говорить о том, чего не понимаешь. Писатели были в России многие и пользу принесшие. Они просветили землю, и за это самое мы должны относиться к ним не с поруганием, а с честью. Говорю я о писателях как светских, так равно и духовных.
— Духовные особы не станут такими делами заниматься.
— Тебе, невеже, не понять. Димитрий Ростовский, Иннокентий Херсонский, Филарет Московский и прочие другие святители церкви своими творениями достаточно способствовали просвещению.
Михайло покосился на своего противника, покрутил головой и крякнул.
— Ну, уж это вы что-то тово, сударь… — пробормотал он, почесав затылок. — Что-то умственное… Недаром на вас и волосья такие. Недаром! Мы всё это очень хорошо понимаем и сейчас вам покажем, какой вы человек есть. Пущай, ваше благородие, баночки на вас постоят, а я сейчас… Схожу только.
Михайло, подтягивая на ходу свои мокрые брюки и громко шлепая босыми ногами, вышел в предбанник.
— Сейчас выйдет из бани длинноволосый, — обратился он к малому, стоявшему за конторкой и продававшему мыло, — так ты, тово… погляди за ним. Народ смущает… С идеями… За Назаром Захарычем сбегать бы…
— Ты скажи мальчикам.
— Сейчас выйдет сюда длинноволосый, — зашептал Михайло, обращаясь к мальчикам, стоявшим около одежи. — Народ смущает. Поглядите за ним да сбегайте к хозяйке, чтоб за Назаром Захарычем послали — протокол составить. Слова разные произносит… С идеями…
— Какой же это длинноволосый? — встревожились мальчики. — Тут никто из таких не раздевался. Всех раздевалось шестеро. Тут вот два татара, тут господин раздевшись, тут из купцов двое, тут дьякон… а больше и никого… Ты, знать, отца дьякона за длинноволосого принял?
— Выдумываете, черти! Знаю, что говорю!
Михайло посмотрел на одежу дьякона, потрогал рукой ряску и пожал плечами… По лицу его разлилось крайнее недоумение.
— А какой он из себе?
— Худенький такой, белобрысенький… Бородка чуть-чуть… Всё кашляет.
— Гм!.. — пробормотал Михайло. — Гм!.. Это я, значит, духовную особу облаял… Комиссия отца Денисия! Вот грех-то! Вот грех! А ведь я говею, братцы! Как я теперь исповедаться буду, ежели я духовное лицо обидел? Господи, прости меня, грешного! Пойду прощения просить…
Михайло почесал затылок и, состроив печальное лицо, отправился в баню. Отца дьякона на верхней полке уже не было. Он стоял внизу у кранов и, сильно раскорячив ноги, наливал себе в шайку воды.
— Отец дьякон! — обратился к нему Михайло плачущим голосом. — Простите меня, Христа ради, окаянного!
— За что такое?
Михайло глубоко вздохнул и поклонился дьякону в ноги.
— За то, что я подумал, что у вас в голове есть идеи!
IIПравить
— Удивляюсь я, как это ваша дочь, при всей своей красоте и невинном поведении, не вышла до сих пор замуж! — сказал Никодим Егорыч Потычкин, полезая на верхнюю полку.
Никодим Егорыч был гол, как и всякий голый человек, но на его лысой голове была фуражка. Боясь прилива к голове и апоплексического удара, он всегда парился в фуражке. Его собеседник Макар Тарасыч Пешкин, маленький старичок с тонкими синими ножками, в ответ на его вопрос пожал плечами и сказал:
— А потому она не вышла, что характером меня бог обидел. Смирен я и кроток очень, Никодим Егорыч, а нынче кротостью ничего не возьмешь. Жених нынче лютый — с ним и обходиться нужно сообразно.
— То есть, как же лютый? С какой это вы точки?
— Балованный жених… С ним как надо? Строгость нужна, Никодим Егорыч. Стесняться с ним не следовает, Никодим Егорыч. К мировому, по мордасам, за городовым послать — вот как надо! Негодный народ. Пустяковый народ.
Приятели легли рядом на верхней полке и заработали вениками.
— Пустяковый… — продолжал Макар Тарасыч. — Натерпелся я от их, каналиев. Будь я характером посолиднее, моя Даша давно бы уже была замужем и деток рожала. Да-с… Старых девок теперь, в женском поле, сударь мой, ежели по чистой совести, половина на половину, пятьдесят процентов. И заметьте, Никодим Егорыч, каждая из этих самых девок в молодых годах женихов имела. А почему, спрашивается, не вышла? По какой причине? А потому, что удержать его, жениха-то, родители не смогли, дали ему отвертеться.
— Это верно-с.
— Мужчина нынче балованный, глупый, вольнодумствующий. Любит он всё это на шерамыжку да с выгодой. Задаром он тебе и шагу не ступит. Ты ему удовольствие, а он с тебя же деньги требует. Ну, и женится тоже не без мыслей. Женюсь, мол, так деньгу зашибу. Это бы еще ничего, куда ни шло — ешь, лопай, бери мои деньги, только женись на моем дите, сделай такую милость, но бывает, что и с деньгами наплачешься, натерпишься горя-гореванского. Иной сватается-сватается, а как дойдет до самой точки, до венца, то и назад оглобли, к другой идет свататься. Женихом хорошо быть, одно удовольствие. Его и накормят, и напоят, и денег взаймы дадут — чем не жизнь? Ну, и строит из себя жениха до старости лет, покуда смерть — и жениться ему не нужно. И уж лысина во всю голову, и седой весь, и колени гнутся, а он всё жених. А то бывают, которые не женятся по глупости… Глупый человек сам не знает, что ему надобно, ну и перебирает: то ему нехорошо, другое неладно. Ходит-ходит, сватается-сватается, а потом вдруг ни с того ни с сего: «Не могу, говорит, и не желаю». Да вот хоть взять, к примеру, господина Катавасова, первого Дашиного жениха. Учитель гимназии, титулярный тоже советник… Науки все выучил, по-французски, по-немецки… математик, а на поверку вышел болван, глупый человек — и больше ничего. Вы спите, Никодим Егорыч?
— Нет, зачем же-с? Это я закрыл глаза от удовольствия…
— Ну, вот… Начал он около моей Даши ходить. А надо вам заметить, Даше тогда и двадцати годочков еще не было. Такая была девица, что просто всем на удивление. Финик! Полнота, формалистика в теле и прочее. Статский советник Цицеронов-Гравианский — по духовному ведомству служит — на коленях ползал, чтоб к нему в гувернантки пошла — не захотела! Начал Катавасов ходить к нам. Ходит каждый день и до полночи сидит, всё с ней про разные науки там и физики… Книжки ей носит, музыку ее слушает… Всё больше на книжки напирает. Даша-то моя сама ученая, книги ей вовсе не надобны, баловство одно только, а он — то прочти, другое прочти; надоел до смерти. Полюбил ее, вижу. И она, заметно, ничего. «Не нравится, говорит, он мне за то, что он, папаша, не военный». Не военный, а все-таки ничего. Чин есть, благородный, сытый, трезвый — чего же тут еще? Посватался. Благословили.. Про приданое не спросил даже. Молчок… Словно он не человек, а дух бесплотный, и без приданого может. Назначили и день, когда венчать. И что же вы думаете? А? За три дня до свадьбы приходит ко мне в лавку этот самый Катавасов. Глаза красные, личность бледная, словно с перепугу, весь дрожит. Что угодно-с? — «Извините, говорит, Макар Тарасыч, но я жениться на Дарье Макаровне не могу. Я, говорит, ошибся. Я, говорит, взирая на ее цветущую молодость и наивность, думал найти в ней почву, так сказать, свежесть, говорит, душевную, а она уже успела приобрести склонности, говорит. Она наклонна, говорит, к мишуре, не знает труда, с молоком матери всосала…» И не помню, что она там всосала… Говорит, а сам плачет. А я? Я, сударь мой, побранился только, отпустил его. И к мировому не сходил и начальству его не жаловался, по городу не срамил. Пойди я к мировому, так, небось, испугался бы срама, женился бы. Начальство, небось, не поглядело бы, что она там всосала. Коли смутил девку, так и женись. Купец вон Клякин, — слышали? — даром что мужик, а поди-кася какую штуку того… У него жених тоже упорствовать стал, в приданом заметил что-то как будто не то, так он, Клякин-то, завел его в кладовую, заперся, вынул, знаете ли, из кармана большой револьвер с пулями, как следует заряженный, и говорит: «Побожись, говорит, перед образом, что женишься, а то, говорит, убью сию минуту, подлец этакой. Сию минуту!» Побожился и женился молодчик. Вот видите. А я бы так не способен. И драться даже не того… Увидал мою Дашу консисторский чиновник, хохол Брюзденко. Тоже из духовного ведомства. Увидал и влюбился. Ходит за ней красный как рак, бормочет разные слова, и изо рта у него жар пышет. Днем у нас сидит, а ночью под окнами ходит. И Даша его полюбила. Глаза его хохлацкие ей понравились. В них, говорит, огонь и черная ночь. Ходил-ходил хохол и посватался. Даша, можно сказать, в восторге и восхищении, дала свое согласие. — «Я, говорит, папаша, понимаю, это не военный, но всё же из духовного ведомства, а это всё равно, что интендантство, и поэтому я его очень люблю». Девица, а тоже поди разбирает нынче: интендантство! Осмотрел хохол приданое, поторговался со мной и только носом покрутил — на всё согласен, свадьбу бы только поскорей; но в тот самый день, как обручать, поглядел на гостей да как схватит себя за голову. «Батюшки, говорит, сколько у них родни! Не согласен! Не могу! Не желаю!» И пошел и пошел… Я уж и так и этак… Да ты, говорю, ваше высокородие, с ума сошел, что ли? Ведь больше чести, ежели родни много! Не соглашается! Взял шапку да и был таков.
Был и такой случай. Посватал мою Дашу лесничий Аляляев. Полюбил ее за ум и поведение… Ну и Даша его полюбила. Характер его положительный ей нравился. Человек он, действительно, хороший, благородный. Посватался и всё, этак, обстоятельно. Приданое всё до тонкостей осмотрел, все сундуки перерыл, Матрену поругал за то, что та салопа от моли не уберегла. И мне реестрик своего имущества доставил. Благородный человек, грех про него что худое сказать. Нравился он мне, признаться, до чрезвычайности. Торговался он со мной два месяца. Я ему восемь тысяч даю, а он просит восемь с половиной. Торговались-торговались; бывало, сядем чай пить, выпьем по пятнадцати стаканов, и всё торгуемся. Я ему двести накинул — не хочет! Так и разошлись из-за трехсот рублей. Уходил, бедный, и плакал… Уж больно любил Дашу! Ругаю теперь себя, грешный человек, истинно ругаю. Было б мне отдать ему триста или же попугать, на весь город посрамить, или завести бы в темную комнатку да по мордасам. Прогадал я, вижу теперь, что прогадал, дурака сломал. Ничего не поделаешь, Никодим Егорыч: характер у меня тихий!
— Смирны очень. Это верно-с. Ну, я пойду, пора… Голова тяжела стала…
Никодим Егорыч в последний раз ударил себя веником и спустился вниз. Макар Тарасыч вздохнул и еще усерднее замахал веником.
Наступает новый 2012 год от рождества Христова. Таким образом, со дня рождения сына Божьего прошло более двух тысяч лет. И если появление Иисуса Христа было волей высших сил, то исчисление времени от даты его рождения — дело человеческого разума.
Введение летоисчисления от Рождества Христова связывают с именем скифа, монаха Дионисия Малого проживавшего в Риме (ок. 475—550). Прозвище Малый (Exiguus) было связано не с ростом, а выражало его смиренное самоуничижение перед другими великими носителями того же имени.
Дионисий прекрасно владел как латынью, так и греческим языком, что позволило ему играть важную роль в контактах восточной и западной церковных традиций. По поручению папы римского Иоанна I в 525 году он составлял пасхальные таблицы. Отказавшись от тогдашнего летосчисления, начинавшегося от первого года правления жестокого гонителя христиан римского императора Диоклетиана, он предложил новую систему счёта годов. При этом Дионисий Малый исходил из того, что Иисусу, когда он начинал свою проповедническую деятельность, было около 30 лет (по Евангелию от Луки), что распят он был в канун иудейской пасхи при императоре Тиберии. Используя уже существовавшую методику исчислений дат Пасхи (с учётом солнечного и лунного календарей), он установил, что воскресение Иисуса приходится на 25 марта 31 года от его рождения. В VIII—IX вв. летосчисление, введённое Дионисием Малым, широко распространилось в странах Западной Европы и вместе с его пасхальными таблицами использовалось в Средневековье католической церковью.
Дионисию принадлежал также ряд трактатов об исчислении времени празднования Пасхи, что немало способствовало урегулированию древнего спора. Труд скифа, монаха Дионисия не только аккумулировал все лучшие достижения предыдущих хронологов и пасхалистов, но и привел расчеты Пасхи в стройную и логическую систему. После его разработок можно было рассчитывать день Пасхи, не заглядывая в предыдущие пасхальные таблицы. Пасхалия Дионисия вот уже более чем 1500 лет принята во всех Поместных Православных Церквах.
Параллельно он осуществил синхронизацию римской и христианской истории, установив, что Христос родился через 754 года после основания Рима. И если для церкви важным итогом трудов Дионисия Малого стала возможность точного исчисления Пасхи, то для жителей Старого и Нового Света — это водораздел исторических эпох, ибо именно его вычисления положили начало системе отсчета времени «от Рождества Христова», которой мы пользуемся и по сей день.
Юго-осетинская газета «Республика»
1 декабря 2017 года, на 66 году жизни, после тяжелой и продолжительной болезни отошел ко Господу благочинный Богоявленского округа, настоятель храмов святителя Николая Мирликийского в Покровском и Патриаршего подворья святого благоверного князя Александра Невского при б. Покровской богадельне архимандрит Дионисий (Шишигин).
Отпевание состоится 3 декабря в храме святителя Николая в Покровском. Начало Божественной литургии в 8.00, отпевания ― в 10.00.
***
Архимандрит Дионисий (Шишигин Владимир Викторович) родился 5 августа 1952 г. в Москве. Обучаясь в средней школе, со своей покойной родительницей часто посещал храм свв. первоверховных апостолов Петра и Павла в Лефортове, повзрослев ― храмы Антиохийского Представительства при Московском Патриаршем Престоле. Это во многом сформировало мировоззрение покойного пастыря, и после окончания средней школы он стал обучаться в Московской духовной семинарии, а затем в духовной академии, окончив ее со степенью кандидата богословия за написание диссертации на тему: «Опыт научно-справочного аппарата к изданию «Алексий, Патриарх Московский и всея Руси. Слова, речи, послания, обращения, статьи (т. 1-4. М., Московская Патриархия, 1948-1963)».
Обучаясь в стенах духовных школ, был определен для несения иподиаконского послушания при Святейшем Патриархе Московском и всея Руси Пимене (+03.05.1990), став его многолетним книгодержцем.
В 1973 г. Святейшим Патриархом Пименом в Богоявленском кафедральном соборе был поставлен в иподиакона, а в 1974 г., в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, рукоположен в сан диакона.
В 1989 г. Высокопреосвященнейшим архиепископом Зарайским Алексием (Кутеповым, ныне митрополит Тульский и Ефремовский) рукоположен в сан пресвитера с возведением в сан протоиерея.
Являясь личным референтом Святейшего Патриарха Пимена в 1990 г. обратился к нему с прошением: «Желая дать обеты самоотречения, смирения и послушания, я с горячей сыновней преданностью припадаю к Вашим святительским стопам и испрашиваю благословения на пострижение меня в мантию. Памятуя, что «многи мысли в сердце человека, совет же Господень во век пребывает» (Притч. 19:21), я полностью предаюсь Вашему Первосвятительскому обо мне изволению». На что получил Первосвятительское благословение, и 17 апреля 1990 г. в крестовом храме Владимирской иконы Божией Матери в Московской Патриархии архиепископом Зарайским Алексием был пострижен в монашество с наречением имени в честь преподобного Дионисия Радонежского, и 18 апреля того же года Святейшим Патриархом Пименом возведен в сан архимандрита.
В 1974-2009 гг. нес различные административные послушания в Московской Патриархии, при Святейших Патриархах Пимене и Алексии II. Являлся также настоятелем восстанавливающихся храмов: с 1992 г. ― свт. Николая Мирликийского в Покровском, с 1998 г. ― святого благоверного князя Александра Невского, Патриаршего подворья при б. Покровской богадельне; в 1993-2006 гг. ― Иерусалимской иконы Божией Матери, Патриаршего подворья за Покровской заставой; в 1998-2016 гг. ― Покрова Пресвятой Богородицы в Рубцове. С 1996 г. до настоящего времени был благочинным Богоявленского церковного округа г. Москвы. Также с 2001 по 2010 гг. являлся членом Комиссии по церковному имуществу и землевладениям и с 1997 по 2016 гг. возглавлял епархиальную Ревизионную комиссию.
Постановлением Священного Синода от 27 мая 2009 г. (журнал № 42) был введен в новый состав Комиссии по делам старообрядных приходов и по взаимодействию со старообрядчеством при Отделе внешних церковных связей.
За 43 года своего священнослужения покойный пастырь удостаивался богослужебных и многих церковных наград нашей: св. равноап. князя Владимира III ст., прп. Сергия II и III ст., св. блгв. кн. Даниила II и III ст., прп. Серафима Саровского II ст., свт. Макария II ст., благословенных Патриарших грамот, а также орденов братских Поместных Церквей: Александрийской ― св. ап. и евангелиста Марка II ст.; Антиохийской ― апп. Петра и Павла II ст.; Иерусалимской ― св. Гроба Господня II ст.
Труды о. Дионисия были также отмечены наградами: государственными ― медаль в память 850-летия Москвы, орден Дружбы (2000 г.), а также ведомственными и общественными.
С 1972 г. неоднократно публиковались его статьи в «Журнале Московской Патриархии», в 2010 г. в «Московском журнале» и на портале «Православие и мир».
Научным трудом всей его жизни было написание книги о Святейшем Патриархе Московском и всея Руси Пимене ― «»Былое пролетает…» Патриарх Пимен и его время», за что в 2011 г. он был удостоен премии памяти митрополита Макария (Булгакова).
О. Дионисий был человеком рассудительным, но несколько эмоциональным, что не мешало ему быть авторитетом для многих собратий клира и снискать уважение прихожан.
Святейший Патриарх Алексий II (+05.12.2008) и ныне здравствующий Святейший Патриарх Кирилл, направляя приветствия в дни памятных дат жизни о. архимандрита, неизменно отмечали его преданность Святой Церкви, стойкость, усердие и пастырское душепопечение не только о прихожанах, но и о многих согражданах, и, конечно, деятельное участие в восстановление порушенных в годы лихолетья храмов.
Имея долгие годы хроническое заболевание, к которому в последние годы добавилась тяжелая болезнь, батюшка не ослабевал духом и продолжал с усердием осуществлять свои административные и богослужебные обязанности до последних своих дней. Так завершился жизненный путь одного из усердных тружеников клира г. Москвы, благочинного церковного округа архимандрита Дионисия.
Центральное викариатство
Интервью с иереем Дионисием Идавайном, клириком храма св. прав. Иоанна Кронштадтского и настоятелем прихода в Шверине.
Многие православные священники имеют не только духовное, но и светское образование— это помогает им лучше понимать людей и разбираться в их проблемах.
Священник прихода храма Св. праведного Иоанна Кронштадтского в Гамбурге отец Дионисий Идавайн имеет сразу два высших юридических образования — одно получил еще на Родине, в Таллине, второе — в Германии. У него большая семья — супруга и четверо детей в возрасте от года до одиннадцати лет. Но он все-таки предпочел перспективе адвокатской карьеры нелегкое священническое служение.
Священник Дионисий Идавайн
О жизненном выборе
— Отец Дионисий, что сыграло роль в Вашем жизненном выборе? Что для Вас было самым радостным, а что — самым трудным ?
— Эстония — страна протестантской веры. Но те немногие православные храмы, монастыри, что действовали там при советской власти и никогда не закрывались, они есть и сегодня. Вера там не была гонимой, это важно. Я происхожу из «морской» семьи, где все так или иначе, имели отношению к морю, мой отец, мой брат — моряки. Родители были верующими, я тоже принял крещение в 11 лет.
Постепенно пришел к церковному служению, от самых азов — вначале был алтарником, потом иподиаконом. Здесь, в Германии, полтора года служил иподиаконом, но не ожидал священства, даже не помышлял об этом. Это произошло по воле Божией и по благословению Владыки Феофана на обучение в московской духовной семинарии. Мою учебу поддерживал и содействовал процессу обучения отец Сергий Бабурин, за что я ему искренне благодарен. Мое становление, как церковнослужителя началось со времен образования прихода в Гамбурге при отце Борисе Устименко, благочинном северных земель.
Выше радости, чем служить литургию, я не знаю. При этом все и всегда происходит сейчас, в настоящем времени. Это великое чудо. Божией милостью и благодатью я служу в нашем прекрасном храме. Особая радость — люди, особенно те, кто был с нами в самом начале истории нашего прихода, несколько человек, и я всегда очень рад их видеть. А временные трудности, которые мы вместе с приходом постоянно преодолевали — то было нечем топить, то нечем аренду за временное помещение платить — они уже в прошлом, но они вызвали особое чувство ответственности за приход у тех, кто был в начале этого нелегкого пути.
О толерантности
— Как Вы считаете, толерантность, о которой сегодня столько говорится, и терпение — это одно и то же? Ведь толерантность можно расценить и как равнодушие и попустительство, что в принципе несовместимо с Православием?
— Вот Вы сами и ответили на этот вопрос. Конечно, вседозволенность совершенно недопустима. Есть необходимое терпение к обстоятельствам, об этом говорят церковные правила. И в Евангелии Господь нам указывает на это. Терпеть, пока твоя совесть тебе не подскажет, до каких пределов это возможно. Если потребуется, то попытаться сказать человеку правду наедине, тихо. Послушает он вас — хорошо. А если нет — взять кого-то в свидетели. Но если и уж это не поможет, то не надо общаться с человеком до тех пор, пока он не поймет, что заблуждался.
О вере «в душе»
— Что делать, когда ребенок вырос и перестал посещать церковь? Когда подросток говорит: «Да, я в глубине души верю в Бога, но я не религиозен». Как со взрослыми детьми правильно разговаривать, не принуждая к приходу в храм и не рискуя им этим надоесть?
— Ребенок до семи лет не исповедуется перед причастием, а потом становится отроком и уже должен это делать, если хочет причаститься Святых Христовых Тайн. Примерно до 12 лет ребенок с нами, а позже считается взрослым. Контакт с родителями в будущем всецело будет зависеть от того, какие базовые ценности им удалось с малых лет передать ребенку. Дети, подростки очень чутки к правде и лжи. Когда родители говорят одно, а сами этого не делают, тут хоть говори, хоть не говори, хоть что угодно твори — ребенок все равно увидит истинную подоплеку.
И если убеждать детей прощать своих обидчиков, а самим подавать личный пример агрессии к ближним и дальним — то, конечно, ничего у таких лицемерных родителей не получится.
У подростков всегда есть обостренное чувство справедливости, это период бунтарства, конфликт «базы» и видимого мира.
В определенный момент молодой человек или девушка могут и отдалиться от родных, от веры. Господь ждет. Пусть человек сам придет к Нему. Пускай через слезы, несчастья, потери, через какое-то напряжение в своей жизни, но он придет сам, сознательно. И если в тяжелый момент жизни человек вдруг почувствовал поддержку Божию — он уже в храме. Ведь в такие моменты Господь обязательно приходит на помощь надеющемуся на Него. Утешение лежит на дне страдания.
Тому пример — духовный опыт преподобного отца Иоанна Крестьянкина. Когда его спросили, какой момент его жизни ему более всего дорог, он отвечал, что это было время заключения в тюрьме. Где его пытали, мучили, где переломали ему все пальцы. Потому что там в минуты особых скорбей и душевных переживаний он чувствовал поддержку Божию, Его присутствие рядом с собой.
В момент несчастий люди становятся особенно восприимчивы. Вот апостол Матфей, ведь он был сборщиком налогов в пользу оккупационной власти, по сути, порочным человеком, ведущим греховный образ жизни до Христа. Господь ему ничего не проповедовал, а просто пришел к Матфею домой и сел с ним вместе есть. В душе у Матфея произошел переворот, потому что до этого дня он еще никогда в жизни не чувствовал нормального отношения к себе — к нему относились либо равнодушно, либо завистливо, либо подобострастно, или что-то от него хотели. И вдруг Матфей почувствовал — он не один! И тогда началось его перерождение.
Мир вокруг постоянно нас пытается заглушить тихий голос Божий. Если современного человека попробовать надолго закрыть в комнате без ТВ, музыки и фонового шума, он, наверное, выпрыгнет в окно с высокого этажа. А побыть в тишине, с молитвой так важно для души.
Наш храм
О родных на Родине
— Отец Дионисий, у многих эмигрантов на Родине остаются родные люди. Нередко они обижаются на то, что им уделяют мало внимания. Как тут быть?
— Такова наша жизнь. Иногда родителям нужно посмотреть и в обратную сторону, как бы поставить мысленно себя на их, а их на свое место. Родители похожи на ракетоносители, которые должны вывести человека как можно дальше на орбиту. А потом этот носитель в атмосфере постепенно сгорает. Но это великая жертва, сделать так, чтобы твоему ребенку было хорошо. Дети ведь тоже должны, в свою очередь, не забывать и почитать родителей.
Можно и живя по соседству или в одном городе, подолгу не видеться и не общаться с родителями, а можно и на расстоянии им помогать, любить их, уважать и всячески поддерживать. Мы можем соединяться с нашими близкими в молитвах. Но ни одно человеческое слово не может утешить так, как может это Бог Утешитель. Тогда душа человека начинает трепетать и успокаивается.
О церковных таинствах
— Насколько важны церковные таинства, обряды в жизни обычного человека?
— Мы в нашей жизни на земле не видим духовный мир, он закрыт от нас. Мы видим только мир физический, материальный, да и тот далеко не весь и не на сто процентов. Поэтому нам, таким несовершенным, иногда нужны как бы своеобразные духовные костыли в виде церковных канонов, направленных на утешение.
Дух животворит и дополняет то, чего нам, грешным, не хватает. Весь православный церковный чин, будь это крещение, венчание, соборование, отпевание или погребение, имеет глубокое значение. Нельзя сказать точно, в какой момент совершается таинство, поэтому все его моменты важны. И даже если я ничего не почувствую в момент совершения таинства, это не значит, что ничего не произошло. Главное, чтобы человек сам этого хотел, нашего желания достаточно. И нам нужно делать для Господа, для живого общения с Ним, все, что только возможно.
Беседовала Ольга Вильман