Тропарь, глас 4-й:
Днесь светло красуется славнейший град Москва, яко зарю солнечную восприимши, Владычице, чудотворную Твою икону, к нейже ныне мы, притекающе и молящеся, Тебе взываем сице: о, пречудная Владычице Богородице, молися из Тебе воплощенному Христу Богу нашему, да избавит град сей и вся грады и страны христианския невредимы от всех навет вражиих и спасет души наша, яко Милосерд.
Кондак, глас 8-й:
Взбранной Воеводе победительная, яко избавльшеся от злых пришествием Твоего честнаго образа, Владычице Богородице, светло сотворяем празднество сретения Твоего и обычно зовем Ти: радуйся, Невесто Неневестная.
Молитва:
К кому возопием, Владычице? К кому прибегнем в горести нашей, аще не к Тебе, Царице Небесная? Кто плач наш и воздыхание приимет, аще не Ты, Пренепорочная, надеждо христиан и прибежище нам грешным? Кто в паче Тебе, в милости? Приклони ухо Твое к нам, Владычице, Мати Бога нашего, и не презри требующих Твоея помощи: услыши стенание наше, подкрепи нас грешных, вразуми и научи, Царице Небесная, и не отступи от нас, раб Твоих, Владычице, за роптание наше, но буди нам Мати и Заступница, и вручи нас милостивому покрову Сына Твоего. Устрой о нас, како угодно будет святей Твоей воли, и приведи нас грешных к тихой и безмятежной жизни, да плачем о гресех наших, да возрадуемся же с Тобою всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Единственным памятником киевской древности в Софии Киевской является Корсунский бронзовый крест, с изображением Богородицы, чтимой под именем Купятицкой Божией Матери. Даже предания отказываются назвать что-либо на русском юге памятником древнейшей иконописи и настойчиво указывают то на Москву и Владимир, то на Рязань, Смоленск и Нижний Новгород, куда перенесены были образа: Спаса Нерукотворного Образа в 1352 г. в Нижний Новгород или Одигитрии в Суздаль в 1381 г., или в Рязанский Богословский монастырь икону Иоанна Богослова в 1237 г. и в храм Архангела Михаила – его византийский образ. Лишь позднее мы увидим, что все же связи русского юга с греческою Корсунью и Кафою уже с конца XIV в. и в течение всего XV столетия обусловили собой возрождение характерного южного мастерства, которое получило название Корсунского.
Древний Киев, благодаря бесчисленным нашествиям, начавшимся с XI в. и закончившимся общим запустением Киевской Руси, сохранил от своей древнейшей иконописи так мало, что составить себе представление о древней киевской иконописи по фактическому материалу, т. е. по памятникам, не представляется возможным. Чудотворная икона Успения Богоматери в Киево-Печерской лавре, подвешенная наверху к иконостасу и почти не доступная рассмотрению, на основании предания относится к 1073 г.; по внешнему виду продолговатой низкой дощечки, на которой она написана, икона имеет форму древней миниатюры, написанной ранее обычной композиции Успения (в «Праздниках»), и напоминает мозаичное изображение Успения в алтаре римской церкви св. Марии Маджиоре XIII в., но, кажется, грубо переписана. Икона Игоревской Богоматери, в той же лавре, в приделе, относимая, по преданию, к князю Игорю Ольговичу, не может быть ранее конца XIV в. Точно так же отнесен к XV в. и тоже нуждается в расчистке. Таков весь материал по древней киевской иконописи.
Считаются иконами греческого письма: Владимирская Божия Матерь и образ Николая Чудотворца, сохраняемый на хорах Киевской Софии, должен быть Божия Матерь в Успенском соборе в Москве (будто бы принесена между 1144–1155 гг.) – на деле конец XIV в.; Успения Божией Матери в Киево-Печерской лавре (1073 г.); Одигитрия в Смоленском соборе (1046 г.) – на деле XIV в.; Тихвинская Божия Матерь (XII в.) – на деле конец XIV в.; Знамения в Новгороде XII в.; Николая Чудотворца в Новгородском Дворищенском соборе (1103 г.) – на деле XIV в.; Николая Чудотворца в соборе Зарайска, принесенная в 1224 г. (неизвестного времени). Наиболее вероятна древность Боголюбской иконы Божией Матери (хранимой в Боголюбовом монастыре близ Владимира), но пока нельзя сказать (т.к. икона прикрыта массивной ризой и под ней слюдяным покровом), относится ли она к XI–XII вв., хотя возможно, что именно эта икона считалась некогда памятью Юрия Долгорукого и Андрея Боголюбского.
В Киево-Печерском патерике приводятся сведения об Алипии, первом русском иконописце, обучившемся иконописи у пришлых греков и скончавшемся иеромонахом лавры около 1114 г. Много рассказывается о трудолюбии Алипия, еще более о его сердечном незлобии, смирении, чистоте, постничестве, и эти, по-видимому, подлинные исторические черты в сознании отдаленной эпохи сделали из иконописца чудотворца: он очистил от проказы киевского горожанина, Ангелы написали для Алипия 5 икон Деисуса, ему заказанных, но им не исполненных, т. к. 2 монаха утаили от него и заказ и деньги, и также Ангел вместо болящего Алипия, написал за него икону Успения. При всем обилии легенд мы не имеем ни одной иконы, которую могли бы принять если не за оригинальное произведение самого Алипия, то хотя бы за отдаленный список с его работ.
Икона Свенской Богоматери представляет Божию Матерь, по типу Печерской иконы, с Младенцем, благословляющим перед Собою, и святыми Антонием и Феодосием в предстоянии. Предание сообщает, что икона эта переслана были из Киева в Брянск и чудесно явилась князю Роману Михайловичу в 1288 г. Так как помимо нее имеется несколько икон типа Печерской чудотворной, которая была исполнена чудесной мозаикой в Киеве по Патерику, то всякое заключение о принадлежности иконы Алипию, хотя и в виде списка, совершенно исключается.
Мы точно ничего не знаем о работах Алипия, а затем и дальше слышим в летописях только о призыве греков иконников для исполнения стенных росписей как в Киев, так и в Суздальскую область, и даже в отдаленный Новгород. Эти постоянные вызовы и приходы в XII и XIII вв. свидетельствуют об очевидном факте, что иконопись в течение долгого времени не могла настолько обосноваться в России, чтобы образовались свои мастерские, и началось преемство мастеров. С другой стороны, нельзя отрицать наличие в Киевской Руси высокой культуры, допускавшей существование там таких утонченных художеств, как мастерства перегородчатой эмали, финифти и ценины, ювелирного искусства и т.п., чему непреложным свидетельством являются сохранившиеся произведения искусства. Ввиду этого факта отсутствие киевских памятников иконописи объясняется, конечно, запустением южной России со времени монголов, в то же время не только Новгород, но даже и разоренная татарами Суздальская область смогли сохранить у себя древнейшие памятники.
Для первых исследователей иконописи Д. А. Ровинского, Ф. И. Буслаева и Г. Д. Филимонова ее история ограничивалась XVII в. и все предыдущие ее периоды, включая новгородский, казались лишь продолжением греческой иконописи, т. е. византийского искусства. С того времени ученые круги успели ознакомиться с новгородской иконописью и оценить ее художественные достоинства; появилось даже некоторое пренебрежение к суздальской иконописи. Но именно суздальская иконопись (как вышедшая из киевской) была и всегда пребывала в России главной русской школой иконописи, что после Киева именно она приняла в XII–XIII вв. греческое наследство, и в ней наиболее оно развилось (правда, с конца или 2-й половины XIV в.), и эта школа с конца XIV в. и по наше время, была главенствующей в разных ветвях и школах иконописи, исключая Новгород, Псков и Тверь, и поставщицей крупных талантов: Андрея Рублева, Дионисия и Феодосия, Прокопия Чирина и Симона Ушакова. Суздальская иконопись всегда славилась тонким знанием иконного рисунка и владением красками, иначе говоря, – руководила вкусом и опытом.
Реальное основание древнейшей суздальской иконописи было положено, как везде, росписями церквей и устройством в них иконостасов, после чего в городах и монастырях оставались или устраивались вновь мастерские, и приезжие мастера продолжали работать Деисусы, праздники, чины и т. д. Правда, все это началось несколько позже Новгорода и вначале было слабо и нуждалось в поддержке князей и духовенства, но, по разным причинам, было и пышнее новгородской иконы и, главное, выше по художественному вкусу.
Важно отметить существование особого и сильного художественного стиля, господствовавшего на широком пространстве срединной Европы от Галича и Волыни – через Киев и Суздальскую область – до Поволжья и Великих Болгар, в силу поднявшейся на север торговли с Востоком.
От Галицко-Волынского летописца под 1259 г. известно, что Галицкий князь Даниил, так богато и художественно украшавший церкви, им построенные в Холме, во имя Иоанна Златоуста, Космы и Дамиана, Божией Матери, соединил у себя мастеров «из немцев» и из татар. Но по иконному украшению ограничивался исключительно греческими образцами. После Даниила Галицкого особенной любовью к храмостроительству отличался князь Владимир Василькович Волынский (1287 г.); описав его тяжкую болезнь, сведшую его в могилу и побудившую его раздать все имущество церквам, монастырям и бедным. Из икон упоминаются только местные Спаса и Богородицы, окованные золотом или писанные «на золоте», т.е. на золотом фоне, или даже прямо «иконы кованые», т.е. покрытые чеканными ризами, подобно Петру и Павлу в Новгородской Софии. Главная черта новгородской иконописи и тесно с нею связанной псковской заключается в ее крайней обособленности и характерности: новгородскую икону узнают легко и сразу, и тем легче и скорее, чем она проще и «кустарнее». Даже появившиеся в этой иконописи влияния и произведения, бравшиеся ею за образец, тотчас переделывались на свой лад и в рисунке, и в красках. Но при переходе к суздальской иконописи, эта черта Новгорода дает возможность легко отличать в древней русской иконописи все, что не есть новгородское, или прямо заключать, что все это будут памятники суздальской иконописи, ибо – больше нечему и быть в XIV и XV вв.
Только в Суздальской иконописи мы найдем почти греческий рисунок, по его осмысленной правильности, и итальянскую экспрессию. В самом деле, именно Суздальская область находилась в теснейших сношениях с Волынью и Галичем, а затем с Буковиной и Молдавией, и как только начали возводиться суздальские храмы, так тотчас нашлись для них образцы, и, следовательно, свои местные и близкие мастерские. Известные рельефы соборов Владимира, Юрьева-Польского и других суздальских храмов и соборов делятся на 2 образца: западно-романские, весьма малочисленные и однообразные, и многочисленные греко-восточные.
Конечно, наиболее характерным памятником Суздаля является Боголюбская икона Божией Матери в Боголюбовом монастыре близ Владимира. Боголюбская икона, большого, почти монументального размера, назначалась, конечно, для собора, а не для монастыря, т.к. около него и был дворец Андрея Боголюбского и переход из него в храм. Икона эта византийского характера, темного и в то же время красноватого охренья, с типичной греческой описью глаз, носа и губ, но, вероятно, русской работы/
Не менее значительным памятником этой эпохи является икона св. Бориса и Глеба. Новгородский архиепископ Антоний, совершивший паломническое хождение в Царьград около 1200 г., рассказывает, что в Святой Софии у алтаря, на правой стороне, поблизости от того места, где царей поставляли в Византии на царство и где, по преданию, Богородица молилась Сыну Своему за род христианский, в его время была «поставлена икона велика святых Бориса и Глеба; в ту имеют писцы». Под великой иконой паломник, видимо, имел в виду те большие местные иконы, которые в Святой Софии по разным ее частям были поставлены на поклонение по особым или праздничным дням. Это известие тем более значительно, что оно упоминает икону русских святых, не только поставленную в Святой Софии для поклонения, но еще и сообщает, что она находилась возле иконописной мастерской, которую завели особо при Святой Софии. По свидетельству древних источников, настенный образ князей-мучеников был написан впервые на стенах церкви, сооруженной для положения их мощей.
Эта икона Бориса и Глеба, будучи подлинным произведением суздальской иконописи, есть список древнейшей иконы времени архиепископа Антония. В настоящее время неизвестно, останется ли эта икона пока единственной копией или ей предназначено быть именно первым обнаруженным списком своеобразного памятника русско-византийского иконного стиля. В то же время, в силу многих простых соображений, эта икона не может происходить из Киева, где подобные памятники иконописи на дереве были истреблены татарскими погромами и, главное, веками наступившего на юге варварства, и если оригинал может происходить только из Суздальской земли, то списки могли быть вывезены и в Новгород.
Икона содержит в своих орнаментальных украшениях такие исключительно суздальские детали (переработку греческих звериных типов), что ее нельзя считать первичным или непосредственным списком с византийской иконы, тем более, что мудрено было и везти такого размера икону из самого Константинополя. Возможно, что оригинал был исполнен в Суздале по княжескому заказу, между прочим, и для Святой Софии Цареградской и был принят там как «моление» и вклад.
К XIII еще веку и не к новгородской, но к суздальской иконописи должен быть отнесен древнейший образ Иоанна Златоуста в собрании И. С. Остроухова. Образ этот находился в полном чине Деисуса какого-либо суздальского храма, но невысок и даже, как приходилось по размерам стройных зданий XII–XIII вв. Общий рисунок образа чисто греческий, но с некоторыми неправильностями рисунка или, вернее сказать, преувеличениями списка с характерного оригинала.
Предание гласит, что святитель Алексий, митрополит Московский, принес из Византии самолично икону Нерукотворного Образа, находившуюся над Царскими вратами в Спасо-Андрониковом монастыре в Москве, но видевшие этот драгоценный памятник древности не найдут в нем даже и греческой доски, не только греческого письма: это чисто русский образ, моленный, и является списком с югославянского Нерукотворного Образа именно конца XIV в. Многие особенности типа Спасителя зависят от того, что Нерукотворный Образ в древности не находился в родстве с образом Спаса Вседержителя и долго держался грековосточных оригиналов.
Икона Архангела Михаила (Русский музей). Архангел изображен по грудь в большом Деисусе с тонким мерилом в руке. Икона отличается замечательным рисунком самого овала лица Архангела. В иконе осталось от византийского образца только облачение Архангела в темно-зеленую нижнюю одежду с коричнево-пурпурным оплечьем и красную мантию. Черные крылья Архангела покрыты золотыми оживками, а золоченый нимб сделан выпуклым, что также указывает на греческий или югославянский, балканский оригинал.
Выдающимся произведением древнейшей русско-византийской иконописи является икона Николая Чудотворца, в Смоленском соборе Новодевичьего монастыря в Москве, на левом заднем столпе собора, бывшая ранее местной. Видимый под глухой металлической ризой лик Святителя темного охренья и, помимо того, крайне потемнел от многих переписок и олифленья, но даже по рисунку выдает свою древность. Она явно еще русско-византийской работы и не имеет никаких признаков новгородского письма, а, напротив того, написана в чисто греческой манере и, очевидно, является ранним списком греческой иконы на Руси.
Таким образом, мы можем признать за русской иконописью конца XIV в. своеобразную характерность, жизненное разнообразие в выборе образцов и самостоятельную их переработку. Почва для появления талантов возделывалась определенно в Суздальской области.
Открытие, удивившее даже специалистов. Третьяковская галерея обнародовала данные последних исследований Владимирской иконы Божией матери. Шедевр мирового значения, уникальная икона, по преданию написанная апостолом Лукой, хранит немало секретов. Напомним, икона двусторонняя: образ Богоматери с младенцем – на лицевой стороне. Это изображение относят к XII веку. На обороте – Престол и орудия Страстей, написанные примерно на два века позже. Но в результате исследований выяснилось, что под изображением страстей Господних скрыт лик неизвестного святого. Рассказывают «Новости культуры».
В Третьяковской галерее просят не называть эту новость сенсацией. Если уж и употреблять сильное слово, говорят здесь, так это чудо. Владимирская икона Божией Матери из своей более, чем 800-летней истории в храме святителя Николая при Третьяковской галерее провела последние 15 лет. Сотрудник отдела древнерусского искусства Валентина Уханова все эти годы является ее хранителем. Она знает каждый сантиметр этой иконы. Но даже для нее стала полной неожиданностью новость о том, что, одна из самых изученных в мире икон с обратной стороны в древности выглядела совсем не так.
«Мы сначала даже не могли в это поверить, – признается Валентина Уханова. – Когда Дмитрий Николаевич сказал, что, получается, что совсем другое изображение было, я говорю, этого быть не может».
Два года назад при строжайшем соблюдении тайны реставратор Владимир Суховерков исследовал Владимирскую икону при помощи метода послойной рентгенографии. Это позволило заглянуть внутрь, но, главное, чего не удавалось раньше – разложить полученные изображения на переднюю и заднюю стороны иконы. Планировалось, что метод позволит обнаружить следы более ранней живописи с изображением престола и страстей Христовых. Эту сторону Владимирской датируют XV веком. Но рентген показал совсем другое. С обратной стороны обнаружились следы от гвоздей, которыми в древности крепился оклад. Расположение следов точно повторяет контуры …человека.
«Вот такая организация гвоздей в такой круг, мы понимаем, что это, скорее всего, был нимб, – поясняет Дмитрий Суховерков. – Вот этот овал читается как лик. Мы видим изображение человека».
Теперь исследователям предстоит ответить на более трудный вопрос – чей лик скрывает Владимирская икона под слоями краски. Впервые прикоснуться к тайне иконы удалось накануне больших исторических перемен, через год после революции реставраторы под руководством Александра Анисимова с благословения патриарха Тихона приступила к открытию иконы.
«Оклад был снят до начала реставрации, – рассказывает Валентина Уханова. – Был составлен акт, и по этому акту довольно драматического содержания, потому что памятник был, выражаясь современным языком, в аварийном состоянии, и комиссия незамедлительно приступила к укреплению».
Именно после реставрации XVIII года икона приобрела современный вид. До этого она была под многочисленными слоями поновлений, самое последнее из которых было сделано перед коронацией Николая Второго в 1894-м году. Анисимову удалось добраться до самого первого – Византийского слоя – начала XII века. Правда, от того времени сохранились только лики Младенца и Божией Матери. И только сегодня техника позволила увидеть и то, что не сохранилось, но было когда-то изображено на иконе.
«Очень похоже на то, что это изображение омофора, это детали одежды святителей, епископов. И на этом основании, что мы увидели вот такие-то детали, мы сделали предположение вполне обоснованное, что это было изображение святителя», – говорит Дмитрий Суховерков.
Версий, кто бы это мог быть, несколько, но основная – одна: Святитель Николай Чудотворец. Ученые говорят, что это всего лишь предположение. Исследования принесли неожиданный результат, который еще предстоит осмыслить. И затевались они не ради любопытства.
«Ради истины. Ради того, чтобы та великая история этого древнего памятника, чтобы мы лучшее ее узнали. Вот когда мы узнаем историю этого древнего памятника более точно, мы понимаем и себя, и мы понимаем историю нашей страны, нашего народа», – говорит главный хранитель музейных предметов Государственной Третьяковской галереи Татьяна Городкова.
Теперь предстоит ответить на целый ряд вопросов. И, возможно, отчасти переписать историю древнерусского искусства. До сих пор непонятно, кем и когда был написан лик святителя? Почему позднее – кстати, когда именно, тоже вопрос, написали совершенно новый сюжет – страстей? И, наконец, кто же все-таки был изображен в древности на самой известной русской иконе, которая не раз спасала Россию?
Новости культуры
Владимирская икона Божией Матери. Икона не позд. XII в., Константинополь (?). Московский Никольский храм в Толмачах при ГТГ
Владимирская икона Божией Матери, одна из самых почитаемых икон Пресвятой Богородицы, по преданию, была написана Евангелистом Лукой.
Празднование 21 мая, 23 июня, 26 августа
По желанию благочестивых современников апостол изобразил кистью на доске лик Богоматери с Младенцем на руках. Когда иконописец принес эту и две другие иконы Богородице, Она повторила пророческие слова, сказанные праведной Елизавете: «Отныне ублажат Мя вси роди», – присовокупив, – «…благодать Родшагося от Мене и Моя да будет со святыми иконами».
Владимирская икона Божией Матери писана, как гласит предание, на доске того стола, за которым в юности Спасителя трапезовали Иисус Христос, Дева Мария и Иосиф Обручник. Она единственная икона в России, которая дошла до наших дней в первозданности. Это не список, не копия, а подлинная святыня, прошедшая сквозь два тысячелетия.
На правой руке Божией Матери сидящий, прильнувший к ней Младенец. Богомладенец тесно прижался щекой к лицу Пресвятой Богородицы и обнимает ее за шею. Из-под покрова на голове Богородицы (мафория, или омофора) видна Его ручка. Левая ножка Спасителя чуть согнута и видна ступня (говорят «пяточка»), по которой и узнают Владимирскую икону. Левая рука на уровне груди чуть касается одеяния Спасителя. Образ Богоматери почти лишен движения: голова наклонена к Младенцу, руками Она поддерживает Иисуса Христа. Головы Богоматери и Младенца обращены друг к другу.
До 450 г. икона пребывала в Иерусалиме, до XII века – в Царьграде (Константинополе), а далее ее судьба связана с Россией. Цареградский патриарх отправил святыню в Киев Юрию Владимировичу Долгорукому. Это было свидетельством признания утвердившегося на Руси христианства. Икону поставили у Днепра, в женском монастыре, в прежних владениях равноапостольной княгини Ольги – Вышгороде, который с 1155 года стал уделом князя Андрея Юрьевича Долгорукого. И был в том великий промысел Господа. Князь Андрей, как гласит летопись, был преданным почитателем Богородицы. При нем же и свершилось чудо: однажды икона оказалась повисшей в воздухе посреди храма именно в то время, когда князь собирался ехать на север, в землю Суздальскую, где хотел независимо от Киева основать новые свои владения. Чудо с иконою он растолковал как ниспосланное свыше одобрение плана и знак обязательного участия в нем святого образа. По дороге князь постоянно служил пред иконою молебны. Во Владимире свершилось еще одно чудо – когда отряд князя собрался ехать дальше на север и покинул город, отъехав верст десять, лошади стали. Не помогли ни понукания, ни кнут. Лошадей заменили. Но и новая упряжка стояла, будто вкопанная в землю. Князь Андрей растолковал это чудо, как волю Богоматери – остаться в городе Владимире и заложить собор для святыни. На ее оклад, согласно преданию, князь отдал больше 30 гривен золота, кроме серебра, драгоценных камней и жемчуга. Великолепный храм был сооружен лишь за два года, в 1160 году его освятили, а на икону Богородицы возложили великолепную ризу с драгоценностями. С той поры стали на Руси называть эту икону Владимирской.
Чудный образ Богоматери принадлежал к тому типу икон, которые назывались «Елеус», а на Руси это слово перевели как «Умиление». И закрепилось за подобным типом композиции название Богоматерь «Умиление». Эта икона стала национальной святыней земли русской. Икона помогла русским одолеть волжских болгар. В сражение повел воинов князь Андрей Боголюбский (1164 г.) со словами: «Всяк уповай на Тя, Владычице, не погибнет». И русские победили. Свершилось знамение – сошедший с иконы и Креста Господня чудный свет озарил всю местность. Это божественное озарение видел греческий император Мануил, воевавший с сарацинами в совершенно ином месте – за тысячу верст. И он разбил врага, после чего Андрей Боголюбский и греческий император договорились праздновать 1 августа, утвердив празднику название – «Происхождение Честных Древ Животворящего Креста Господня».
Летопись вещает нам, что по Владимирской земле прокатилась большая смута. Бояре убили князя Андрея Боголюбского, во Владимире начались грабежи и разбой. Племянники князя Ярополк и Мстислав, присвоившие власть и богатства, решили отдать великую святыню рязанскому князю Глебу. Владимирцы прогнали новоявленных властителей со своей земли, те побросали оружие и позорно бежали. Икона вернулась в свой храм. В 1185 году Владимирский собор сгорел, но икона уцелела. В 1237 году городу Владимиру учинил страшное разорение хан Батый. Летопись повествует об убийствах стариков, детей и женщин, святотатстве орды – степные басурманы въезжали в храмы на лошадях и крушили иконы. Даже после такого разбоя икона Богоматери уцелела.
Наступил 1380 год. Димитрий Донской собрал войско и одержал знаменательную победу над Мамаем, а Владимирская икона Богоматери была божественной вдохновительницей победы. С этого события начинается новый период в жизни святыни.
В 1395 году, когда Тамерлан, разорив Рязань, направился к Москве, уничтожая и опустошая все вокруг, решено было перенести в Москву Владимирскую икону. Московский митрополит Киприан с духовенством, княжеская семья и народ встретили икону за городом, на Кучковом поле, и торжественно перенесли в Успенский собор Кремля (это событие празднуется 26 августа). Тамерлан, простояв с войском две недели на одном месте, внезапно устрашился, повернул на юг и вышел из московских пределов: «Бежал гонимый силою Пресвятой Девы».
Икону во Владимир так и не вернули, оставили в Москве. С тех пор неоднократно великая святыня – Владимирская икона – спасала российскую столицу от бед и вражеских нашествий. В 1451 году к Москве подошло войско ногайского хана с царевичем Мазовшей. Татары подожгли московские посады, но город так и не был захвачен. Святитель Иона во время пожара совершал крестные ходы по стенам города. Воины и ополченцы бились с неприятелем до ночи. Малочисленное войско великого князя в это время находилось слишком далеко, чтобы помочь осаждаемым. На следующее утро, как повествуют летописцы, врагов у стен Москвы не оказалось. Они услышали необычайный шум, решив, что это идет великий князь с огромным войском, и отступили. Сам же князь после ухода татар плакал перед заступницей – иконой Владимирской.
Третье заступничество Богоматери за Русь было в 1480 году. Это было хрестоматийное «великое стояние на Угре». Иван III отказался платить дань орде, и на Русь были посланы полки хана Ахмата. Встреча с русскими войсками произошла на берегу реки Угры. Войска стояли на разных берегах и ждали повода для атаки. В передних рядах русского войска держали икону Владимирской Богоматери.
Происходили стычки, даже небольшие сражения, но войска так и не двигались друг на друга. Наше войско отошло от реки, давая возможность ордынским полкам начать переправу. Но отошли и ордынские войска. Русские воины остановились. А татары отступление продолжили и вдруг помчались без оглядки. Бросая оружие, теряя обозы, – свершилась нежданная победа Заступницы над бесчисленною ордою… В честь этого события празднование иконе совершается 23 июня.
Пред прославленным образом приносили присягу на верность России, пред ним молились, выступая в военные походы, пред ним совершали избрание всероссийских митрополитов, а впоследствии и патриархов.
В последний раз икона покидала Москву в 1812 году — на несколько месяцев ее перенесли во Владимир и Муром, но вскоре она снова вернулась в Успенский собор. Знаменательно, что победа при Бородине была одержана именно 26 августа, в день празднования иконы Богоматери Владимирской. С тех пор икона уже не покидала стен Успенского собора вплоть до передачи ее в собрание Государственной Третьяковской галереи в 1928 году.
В последние столетия присутствия Владимирской в Успенском соборе она находилась в алтаре храма, ее выносили только в честь значительных событий, таких, как коронация императора. В иконостасе храма ее место занимал список «в меру и подобие», который и сейчас можно увидеть в Успенском соборе.
15 декабря 1999 г. Владимирская икона Божией Матери была окончательно передана Государственной Третьяковской галереей в находящийся при ней храм святителя Николая в Толмачах, с тех пор она постоянно находится в экспозиции храма-музея. Для сохранения иконы в храме были созданы особые условия — изготовлен специальный киот, защищающий святыню от внешних воздействий, в помещении храма поддерживается ровный климат, способствующий защите находящихся в нем святынь. За состоянием иконы следят сотрудники музея.
Тропарь
Днесь светло красуется славнейший град Москва, / яко зарю солнечную восприимши, Владычице, / чудотворную Твою икону, / к нейже ныне мы притекающе и молящеся. Тебе взываем сице: / о, пречудная Владычице Богородице! / Молися из Тебе воплощенному Христу Богу нашему, / да избавит град сей / и вся грады и страны христианския невредимы от всех навет вражиих, / и спасет души наша, яко Милосерд.