Генеральный директор Государственной Третьяковской галереи.
Зельфира Трегулова родилась 13 июля 1955 года в городе Рига, Латвия. Ее мать работала звукорежиссером, а отец — кинооператором, в годы войны был фронтовым оператором, снимал Потсдамскую конференцию.
Со студенческих лет жизнь Трегуловой тесно связана с художественным творчеством. В 1977 году Зельфира окончила искусствоведческое отделение Исторического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова, а в 1981 году — аспирантуру МГУ.
В 1984 году начинается профессиональная деятельность Зельфиры Исмаиловны. Около 13-ти лет Трегулова посвятила себя работе во Всесоюзном художественно-производственном объединении Е. В. Вучетича. Была координатором и куратором международных выставок русского искусства за рубежом, в последние годы — помощником генерального директора.
В 1993-1994 годах проходила стажировку в Музее Соломона Р. Гуггенхайма в Нью-Йорке. С 1998 года по 2000 год заведовала отделом зарубежных связей и выставок в Государственном музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина. Затем была приглашенным выставочным куратором, в том числе в Музее Соломона Р. Гуггенхайма.
С 2002 года по 2013 год Трегулова Зельфира являлась генеральным директором по выставочной работе и международным связям музеев Московского Кремля. Последующие пару лет, с 14 августа 2013 года, была руководителем Государственного музейно-выставочного объединения «РОСИЗО».
Зельфира Исмаиловна 10 феврале 2015 года Трегулова возглавила один из трех ведущих музеев российской столицы — ФГБУК «Всероссийское музейное объединение — Государственная Третьяковская галерея». Это стало новым этапом в карьере музееведа.
Помимо основной деятельности, Трегулова Зельфира преподает на факультете «Арт-менеджмент и галерейный бизнес» бизнес-школы RMA в Москве. Свободно владеет английским языком, владеет французским, немецким и итальянским языками. Является членом Общественного совета при Министерстве культуры Российской Федерации.
Куратор крупных международных выставок в ведущих музеях России и мира, в том числе «Амазонки авангарда», «Художники «Бубнового валета», «Россия!», «Красноармейская студия», «Удиви меня!», «Социалистические реализмы», выставки «Казимир Малевич и русский авангард» и другие. Среди последних проектов, осуществленных под руководством Трегуловой — «Виктор Попков. 1932-1974» и «Палладио в России. От барокко до модернизма».
Зельфира Исмаиловна награждена Почетными грамотами Министерства культуры Российской Федерации, Орденом Звезды Италии степени кавалера за заслуги в проведении Года итальянской культуры и итальянского языка в России, крестом с короной ордена Заслуг pro Merito Melitensi. Лауреат премии «Честь и достоинство профессии» VII Всероссийского фестиваля «Интермузей».
Трегулова Зельфира имеет огромный опыт организации выставочной деятельности. Занималась этим и в Пушкинском музее и в музее Кремля и до этого, в Советские времена, в других учреждениях. Кандидат искусствоведения, авторитетный специалист международного масштаба. Людей такого уровня в стране единицы. Человек с подобным опытом действительно может многое «предложить Третьяковской галерее».
Содержание
- Директор Третьяковской галереи о больших планах в Казани, наследии Булата Галеева и впечатлениях от ЦСК «Смена»
- «МЫ РАССЧИТЫВАЕМ В ТАТАРСТАНЕ УДАСТСЯ РАЗВЕРНУТЬ ШИРОКУЮ КАМПАНИЮ ПО ПРОДВИЖЕНИЮ ВЫСТАВОЧНЫХ ПРОЕКТОВ»
- «ВЫСТАВКУ БУЛАТА ГАЛЕЕВА НЕОБХОДИМО СДЕЛАТЬ НЕ ТОЛЬКО ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ЕЩЕ РАЗ ПРИВЛЕЧЬ ВНИМАНИЕ К ЭТОЙ УДИВИТЕЛЬНОЙ ФИГУРЕ…»
- «В КАЗАНИ МНЕ УДАЛОСЬ ПОБЫВАТЬ В ЦЕНТРЕ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА «СМЕНА». ПОРАЗИЛА АБСОЛЮТНАЯ НЕПРОВИНЦИАЛЬНОСТЬ ТОГО, ЧТО Я УВИДЕЛА»
- «Я ВООБЩЕ СЧИТАЮ, ЧТО УСТАНОВЛЕНИЕ ГРАНИЦ — ЭТО ВЕЩЬ АБСОЛЮТНО НЕ ПОЛЕЗНАЯ»
- ОБ ОСОБЕННОСТЯХ ТАТАРСКИХ СЕМЕЙ
- Зельфира Трегулова
Директор Третьяковской галереи о больших планах в Казани, наследии Булата Галеева и впечатлениях от ЦСК «Смена»
В конце апреля в центре «Эрмитаж-Казань» планируется открытие большой выставки русcкой живописи рубежа XIX — ХХ веков. С нее стартует реализация проекта сотрудничества знаменитой Третьяковки и Татарстана, о чем в январе договорились Рустам Минниханов и Зельфира Трегулова. В эксклюзивном интервью «БИЗНЕС Online» директор одного из главных музеев страны рассказала о своих беседах с президентом РТ, тонкостях кураторства и своих национальных корнях.
«МЫ РАССЧИТЫВАЕМ В ТАТАРСТАНЕ УДАСТСЯ РАЗВЕРНУТЬ ШИРОКУЮ КАМПАНИЮ ПО ПРОДВИЖЕНИЮ ВЫСТАВОЧНЫХ ПРОЕКТОВ»
— Зельфира Исмаиловна, какой проект разработан по линии сотрудничества Третьяковской галереи и Татарстана?
— С Татарстаном мы заключили договор о долгосрочном сотрудничестве. Это сотрудничество будет взаимным: не только Третьяковская галерея в Казани, но и Казань, Татарстан будут выставляться в Москве на территории Третьяковской галереи. Все наши проекты планируются как совместные. Обдумывая возможные темы, в первую очередь мы исходили из того, что в Государственном музее изобразительных искусств Республики Татарстан хранятся абсолютно уникальные собрания русcкой живописи рубежа XIX — ХХ веков. Показалось интересным эту живопись объединить в рамках одной экспозиции, которую мы развернем в залах филиала Эрмитажа в Казанском кремле. На сегодняшний день это лучшее в Казани пространство для показа классического искусства, да и сам Казанский кремль — очень живое, посещаемое место.
Из своего собрания Третьяковская галерея на выставку русского искусства рубежа веков представит порядка 50 работ, а Государственный музей изобразительных искусств Татарстана — около 20. В каких-то случаях вещи будут объединены в серию. Например, из еврейской серии Натальи Гончаровой мы покажем «Еврейскую лавочку», которая будет висеть рядом со знаменитой картиной «Шабат» из собрания казанского музея. А «Полет Фауста и Мефистофеля» из этой же коллекции будет показан рядом со знаковой — и не только для Третьяковской галереи, но и для всего русского искусства — картиной Михаила Врубеля «Царевна-Лебедь».
— Как конкретно формулируется и на что нацелена стратегия долгосрочного сотрудничества Третьяковской галереи с Казанью?
— Нам важно сделать не просто временную экспозицию в Татарстане. Мы хотели бы, чтобы ноу-хау, которое мы выработали за последние годы, когда выставочные проекты превращаются в настоящие события, привлекающие огромное внимание зрителей и имеющие очень серьезный образовательный потенциал, удалось перенести в Казань. Не просто перенести, но и посмотреть, как это будет взаимодействовать с той ситуацией, которая сегодня складывается в Татарстане.
— А что за ситуация, на ваш взгляд, складывается в Татарстане?
— Я была в Казани пару раз за последние два-три года, и, конечно, то, как развивается город, то, как развивается республика, не может не удивлять. Нам есть чему, с одной стороны, у Казани, у Татарстана поучиться. С другой стороны, при невероятном развитии городской структуры и вообще какой-то очень интенсивной жизни города музейная история здесь пока еще не привлекает внимание людей.
Первой совместной выставкой в Казани мы бы хотели осуществить некий прорыв в отношении к музейно-выставочным проектам. Поэтому готовится не просто выставка из собрания Третьяковской галереи, которая также включит в себя работы из собрания Государственного музея Республики Татарстан. Это проект, который мы продумываем от начала до конца и в смысле содержания экспозиции, и в смысле оформления выставочного пространства. Поступим так же, как поступаем и на наших выставочных площадках: пригласим интересных архитекторов, чтобы они превратили залы, видевшие не одну экспозицию из собрания Эрмитажа, в нечто совершено отличное от того, к чему привыкли казанские зрители. Выставку сопроводим интереснейшими образовательными программами, как это делали осенью на приуроченной к 120-летию музея и знаменитой Нижегородской ярмарки выставке в Нижнем Новгороде. Лекции там читали, наверное, самые серьезные наши исследователи, начиная с заместителя директора по науке. По-моему, не было ни одного не «остепененного» лектора, некоторые даже имели степень доктора искусствознания. Хотя дело, конечно, не в только в научной степени…
— В чем еще?
— Чтобы привлечь людей, у которых пока нет привычки ходить в музеи, на выставки, на лекции, важно использовать максимум современных возможностей, действовать по гамбургскому счету. Мы очень рассчитываем, что благодаря нашему сотрудничеству в Татарстане удастся развернуть широкую кампанию по продвижению выставочных проектов. Я не боюсь слова «продвижение», потому что, приходя в музей, люди должны осознавать, как в их будни, в их повседневность добавляется какое-то иное измерение. А это невероятно важно сегодня.
«ВЫСТАВКУ БУЛАТА ГАЛЕЕВА НЕОБХОДИМО СДЕЛАТЬ НЕ ТОЛЬКО ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ЕЩЕ РАЗ ПРИВЛЕЧЬ ВНИМАНИЕ К ЭТОЙ УДИВИТЕЛЬНОЙ ФИГУРЕ…»
— Сколько проектов пока заложено в планы сотрудничества Третьяковской галереи с Казанью?
— Пока я рассказала о первом из трех проектов, которые мы бы хотели сделать в Татарстане. Второй проект — совместная выставка, посвященная совершенно удивительному человеку и художнику Булату Галееву. В советские годы он осуществил прорыв во многих сферах, но потом, к сожалению, был забыт. Вспоминают о нем именно сейчас. Мне было очень приятно, когда на выставке «Искусство Европы 1945 — 1968» в Брюсселе, а потом в Карлсруэ (сейчас эта выставка приезжает в ГМИИ им. Пушкина — прим. ред.) я увидела два его проекта, которые по праву заняли достойное место в экспозиции, представляющей художественное развитие послевоенной Европы как некое целое, без разграничения на страны западного и восточного блоков. Поразительно, насколько больше у нас было общего, нежели отличного! Возник такой феномен искусства, находящегося на грани искусства и науки, который невероятно раздвинул горизонты собственно художественного мышления.
Проблема в том, что на фоне европейских радикальных движений конца 1950-х — начала 1960-х годов отечественное искусство оттепельной эпохи многие воспринимают не так, как оно этого заслуживает. А ведь в Советском Союзе в те годы создалась ситуация, невероятно провоцирующая на самые свободные и самые радикальные художественные высказывания. Эта ситуация способствовала творчеству, в частности, таких людей, как Булат Галеев. Для меня он скорее показатель того, что происходило у нас в стране. Насколько его искусство — результат произрастания на татарстанской почве, мне сказать труднее. Но то, что он был важной частью отечественного художественного высказывания начала 1960-х годов, совершенно неоспоримо.
— Прямо-таки материализация «пророка в своем Отечестве»…
— Выставку Булата Галеева необходимо сделать не только для того, чтобы еще раз привлечь внимание к этой удивительной фигуре. Надо способствовать тому, чтобы наследие художника, которое сейчас хранится в запасниках в одном из промышленных зданий, было музеефицировано и заняло достойное место в музейной и культурной жизни Татарстана.
— Каким будет третий проект?
— Третий планируемый с Казанью проект будет основываться на том, что составляет, наверное, сердцевину собрания Третьяковской галереи — это выставка картин, которые покупал Павел Михайлович Третьяков. В первую очередь — картин его современников. Не все отдают себе в этом отчет, но Павел Михайлович Третьяков собирал современное искусство. Собирал все самое интересное, яркое из того, что создавалось его современниками. Иногда даже покупал работы, например картины Николая Ге, о которых понимал, что показать их при своей жизни в силу тогдашних социокультурных ограничений он не сможет. Нам бы хотелось, чтобы современным зрителям было интересно на это смотреть и об этом размышлять.
«В КАЗАНИ МНЕ УДАЛОСЬ ПОБЫВАТЬ В ЦЕНТРЕ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА «СМЕНА». ПОРАЗИЛА АБСОЛЮТНАЯ НЕПРОВИНЦИАЛЬНОСТЬ ТОГО, ЧТО Я УВИДЕЛА»
— В случае Павла Третьякова идея меценатских вложений в современное искусство оправдала себя. А в современном искусстве Татарстана вами были увидены какие-то горизонты?
— В Казани мне удалось побывать в центре современной культуры «Смена». Поразила абсолютная непровинциальность того, что я увидела. Во-первых, это была удачная выставка современных художников. Во-вторых, это невероятно живое место с книжным магазином, которому можно позавидовать, с современно оформленным пространством, при том что сам центр эффектно вписан в историческую застройку. Мне было приятно общение с нацеленными на результат и очень мотивированными людьми, которые там работают. Это говорит о том, что в регионах есть прекрасный потенциал. И замечательно, когда руководители регионов поддерживают такие начинания вне зависимости от своих собственных пристрастий и художественных вкусов.
В Татарстане, мне кажется, подобная политика очевидна. Могу добавить, что те две встречи с президентом Татарстана, которые у меня были на протяжении последнего года — одна, когда он принял меня в своем кабинете в Казани, а вторая, когда он был у нас на выставке «Шедевры Пинакотеки Ватикана», — были не просто очень интересными. Они заставили меня сильно подтянуться и рассматривать наш проект в Татарстане как проверку на действенность всего того, что мы предлагаем сегодня московскому зрителю.
— Правильно ли я поняла, что речь идет об инспирированной Рустамом Миннихановым системе приближения музейно-выставочной жизни Татарстана к столичному уровню?
— Сейчас ситуация в регионах такова, что об иерархии «центр — регион» нужно забыть. Регион никак нельзя воспринимать как «младшего брата», к которому ты приходишь со своими законами «старшего брата». Именно поэтому мы и хотим взаимодействовать, а не просто переносить свои идеи, свои проекты, свои концепции на казанскую почву.
«Я ВООБЩЕ СЧИТАЮ, ЧТО УСТАНОВЛЕНИЕ ГРАНИЦ — ЭТО ВЕЩЬ АБСОЛЮТНО НЕ ПОЛЕЗНАЯ»
— Вероятно, частью переносимой вами концепции станет институт кураторства. Это авторская категория, и для музейной жизни Татарстана она пока еще непривычна. Могли бы в порядке ликбеза рассказать об Аркадии Ипполитове, кураторе недавно закрывшейся в Инженерном зале корпусе Третьяковской галереи выставки «Шедевры Пинакотеки Ватикана. Беллини, Рафаэль, Караваджо» (Roma Aeterna — «Вечный Рим»)?
— Если говорить о Roma Aeterna и о кураторе этой выставки — Аркадии Ипполитове, вообще-то старшем научном сотруднике Государственного Эрмитажа, то я работаю с ним давно. Со времени, когда я была куратором и координатором российских проектов в музее Гуггенхайма в Нью-Йорке. Там Аркадий делал совершенно блистательную выставку «Роберт Мэплторп и классическое искусство: фотографии и гравюры маньеризма». До выставки из Ватикана мы с ним делали еще пару проектов. Когда я поняла, что ватиканская выставка становится реальностью, я ни минуты не сомневалась в том, что для работы надо пригласить именно его.
Выбрать из относительно небольшой коллекции Пинакотеки — всего 500 произведений — работы, которые были бы не просто шедеврами, повешенными на стены, а несли бы очень серьезное послание, мог только очень серьезный глубокий знаток итальянского искусства. Более того, человек, который смог предложить идею, которая была воспринята музеями Ватикана настолько, что они согласились отдать — и отдать почти на четыре месяца! — свои лучшие работы. Идея Roma Aeterna, т. е. «Вечный Рим», им очень импонировала. При этом я точно знаю: не все верили, что получится сделать выставку из произведений такого уровня.
Так вот, если говорить о казанских проектах, первый из них мы доверили молодому куратору Ольге Фурман, сотруднику Третьяковской галереи. Я и мои коллеги готовы признать, что на материале русской живописи рубежа ХIX — ХХ веков у нее получилась очень красивая, эстетски тонкая история, которая не заканчивается, как это можно было бы предположить, 1917 годом. На этой выставке будет показано, что происходило с некоторыми из представленных художников уже после революции, как они продолжали работать и как в сложной ситуации — до 1932 года — все продолжало развиваться достаточно неординарно.
— Любопытный кураторский ход по преодолению стандартной хронологии «до революции — после революции».
— Вы знаете, я вообще считаю, что установление границ — это вещь абсолютно не полезная. Во всех смыслах. Мне кажется, мы должны пользоваться теми преимуществами, которые нам дает наша сегодняшняя позиция, когда мы можем смотреть на ХХ век не как на период, разделенный «перегородками»: авангард, соцреализм, суровый стиль и т. д. Эти определения не дают полноты картины и выявляют некую преимущественную линию, которая, будучи выделенной (искусственно, кстати!), отрывается от невероятно интересного контекста, внутри которого она существовала. Если говорить о 1950-х, 60-х, 70-х годах, была ведь очень жесткая позиция о существовании искусства официального и неофициального: наряду с реалистической традицией существовало искусство неофициальное, нефигуративное, экспериментальное.
На самом-то деле мы сейчас видим, что они существовали не в безвоздушном пространстве и не были абсолютно оторванными друг от друга: талантливые художники, работавшие и в той, и в иной сфере, создавали невероятно значимые, сильные вещи, которые очень точно отражали свое время, при том что это выражение времени осуществлялось иногда в крайне противоположных формах. Но давайте условимся, что мы говорим именно о талантливых художниках! Потому что было огромное количество людей, получивших профессиональные навыки, но не поднявшихся над уровнем ремесленников и в сфере официального искусства, и в сфере неофициальной. Когда время все расставляет по местам, ты начинаешь понимать, кто из художников, спрятанных до поры до времени от наших глаз, действительно осуществил прорыв, а кто был достаточно вторичен.
ОБ ОСОБЕННОСТЯХ ТАТАРСКИХ СЕМЕЙ
— О встречных проектах — Казань в Москве — пока рано спрашивать или уже можно?
— В 2018 году мы готовим выставку «Сказание о граде Свияжске», посвященную уникальным иконостасам двух церквей в Свияжске, которые хранятся в том же Государственном музее изобразительных искусств Татарстана. Нам очень интересно показать их в Москве вместе с художественными памятниками из других музеев, таких как музеи Кремля, Исторический музей, музей Троице-Сергиевой лавры, которые рассказали бы об истории Свияжска как уникального художественного и культурного центра, каковым этот город был и по сей день остается в мультикультурном ландшафте Татарстана. Мне действительно очень хотелось бы, чтобы художественная жизнь Татарстана забурлила бы, как бурлит сама республика. Очень важно соответствовать тому развитию, какое сейчас наблюдается в Татарстане — достаточно посмотреть на застройку городов, новых кварталов, на набережные, на парки. В принципе, понятно, что эти концепции получили начальное развитие в Москве, но оказались очень креативно и плодотворно использованы в Татарстане.
— Креативные концепции как раз и хороши творческой применимостью в самых разных условиях. Сегодня Третьяковская галерея видится лидером в деле культурных обменов разных уровней. Продолжением выставки Roma Aeterna, например, будет встречная выставка шедевров Третьяковской галереи в Риме. Как, по-вашему, удастся выдержать взятую тональность?
— Думаю удастся. В Рим поедут работы первого порядка. Поэтому, да, будем снимать шедевры со стен Третьяковской галереи. С одной стороны, долг платежом красен. А с другой стороны, когда ты представляешь выставки в таких местах, как музеи Ватикана — наша будет проходить в крыле Карла Великого, если смотреть на Собор святого Петра, это здание слева за колоннадой Бернини, — ты понимаешь, как важно показать те произведения, которые скажут о многом человеку, совсем не знакомому с отечественной историей русского искусства. Кстати, это тоже кураторский проект, над которым работают сотрудник галереи Татьяна Юденкова, а сокуратором — Аркадий Ипполитов.
— Выездные выставочные акции всегда производственно сложны. Чтобы в Татарстане оценили, положим, грядущую гастрольную экспозицию, на которую из Третьяковской галереи приедет полсотни картин, расскажите о том, чего стоило привезти в Москву выставку из Пинакотеки Ватикана.
— Тут, наверное, надо говорить конкретно. Прежде всего выставка из 42 произведений, каждое из которых поступило из постоянной экспозиции Пинакотеки Ватикана, означает — и мои коллегия в Ватикане прямо об этом говорили, — что никогда такое количество работ не покидало стен Пинакотеки. Даже когда Ватикан организовывал большую выставку не только из Пинакотеки, но из всего ватиканского собрания в музее Метрополитен в Нью-Йорке.
Поэтому, конечно же, это были огромные страховки, соблюдение всех возможных предосторожностей, самая тщательная упаковка каждого произведения в отдельный климатический ящик, климатические фургоны, специальный контроль за погрузкой в самолет и такой же специальный контроль за разгрузкой в аэропорту прибытия. А еще это тщательнейший осмотр при распаковке на предмет сохранности произведения, это неусыпное наблюдение реставраторов за тем, как ведут себя работы, это повышенные меры безопасности, это вооруженный полицейский в зале, это сложности с продажей билетов, это ограниченный допуск в зал, потому что там не должно находиться больше определенного количества людей.
Но если говорить о том, что предшествовало — собственно, о логистике, — конечно, это была сложнейшая работа по осуществлению договоренностей о предоставлении тех или иных произведений. Должна сказать, что работать с коллегами из Ватикана было очень приятно: они очень быстро на все откликались ,и их действительно сильно увлекла та идея, которую мы им предложили. Почувствовав это, мы, конечно, старались, попросить картин по максимуму. И, в общем-то, по максимуму их и получили.
— Чтобы у наших читателей сложилось такое же — по максимуму — представление о вас, напоследок расскажите о вашей «татарскости».
— (Смеется.) Ну а кем же я могу быть еще, кроме как татаркой по национальности, если мое имя Зельфира Исмаиловна, а фамилия Трегулова? Хотя я родилась в Латвии, по-татарски не говорю. «Бабушка», «дедушка», «папа», «мама», «садись» и «спасибо» не считается. Очень много моих родственников по маминой линии живет в Киргизии. В свое время я старалась туда почаще ездить, но сейчас большая часть их детей переместилась сюда, в Москву, живет здесь.
Я очень рада, когда кто-то из моих племянников или племянниц звонит и говорит: «А вот хорошо бы всем собраться!» «Давайте, приходите!» — отвечаю. Это безумно приятно. Я думаю, это одна из особенностей татарских семей: люди очень остро ощущают свое родство, тем более если родные и близкие еще и собраться по разуму. Вот эта необходимость регулярных семейных встреч, когда собираются по 20 — 25 человек разных поколений и всем есть о чем друг с другом поговорить, меня всегда очень радует и очень согревает.
Добавить «БИЗНЕС Online» в избранное Яндекс.Новости Подписаться на нас в Яндекс.Дзен Читать полную версию
Зельфира Трегулова
Зельфира Исмаиловна Трегулова (тат. Зөлфирә Исмәгыйль кызы Трегулова). Родилась 13 июня 1955 года в Риге. Советский и российский искусствовед, организатор музейного дела, педагог. Генеральный директор Государственной Третьяковской галереи (с 10 февраля 2015 года).
Зельфира Трегулова родилась 13 июня 1955 года в Риге в семье кинематографистов.
По национальности — татарка. О себе говорила: «я ощущаю себя абсолютно русским человеком, но с бытовыми привычками татарской девушки».
Отец родом из Татарстана, кинооператор, в этом качестве прошел всю Великую Отечественную войну, снимал Потсдамскую конференцию.
Мать — Саида Хасановна Трегулова, родом из Киргизии, звукорежиссёр.
Настоящая фамилия матери — Терегулова, однако когда ей в 1938 году выдавали паспорт, то записали как Трегулову.
Родители Зельфиры познакомились во время учёбы в институте кинематографистов в Москве, а затем вместе работали на Рижской киностудии.
Семья матери пострадала от репрессий. Трегулова вспоминала рассказ своей мамы: «И при этом, когда я однажды в первом классе пришла из школы с историей про Павлика Морозова, мама мне до четырех утра рассказывала историю нашей семьи. О репрессированном деде, которого взяли в 1929 году, несмотря на то что у него было восемь детей. Про то, как бабушка моя вывезла детей в Среднюю Азию, как она ночью сидела и выламывала себе золотые зубы, чтобы их продать и как-то прокормить детей. Моя мама была младшей в семье, и именно благодаря этому она могла получить образование, поскольку в 1936 году была принята та самая сталинская Конституция, которая гарантировала образование даже детям врагов народа».
О своих родителях Зельфира Трегулова вспоминала как об интеллигентных людях, имевших идеалистические представления о жизни.
С ранних лет она приобщилась к искусству. Отец и мать часто возили дочь в Ленинград, где они посещали знаменитые музеи. В первый раз она попала в Эрмитаж в возрасте семи лет, по ее словам, «это посещение определило мою жизнь».
В 1977 году окончила искусствоведческое отделение Исторического факультета МГУ.
В 1981 году окончила аспирантуру МГУ. Специализировалась по русскому искусству конца XIX века.
Свободно владеет английским, французским, немецким, итальянским и латышским языками.
В 1984-1997 годах — куратор международных выставок русского искусства во Всесоюзном художественно-производственном объединении Е. В. Вучетича. В 1990 году работала над выставкой «Москва: сокровища и традиции», которая проводилась в сотрудничестве со Смитсоновским институтом. Она вспоминала: «Я только потом поняла, что это был мой первый кураторский проект, но хочу сказать, что эта выставка собрала 920 тыс. человек в США — в Сиэтле в рамках Игр доброй воли и в Смитсоновском институте в Вашингтоне. Меня тогда бросили, как котенка в воду, и сказали, что я должна сделать такую выставку: написать концепцию, отобрать экспонаты, договориться и так далее». Позже Зельфире доверили пост ассистента генерального директора компании.
В 1993-1994 годах проходила стажировку в Музее Соломона Р. Гуггенхайма в Нью-Йорке. О том, как попала в Музей Гуггенхайма, она рассказывала: «Всесоюзное художественно-производственное объединение им. Вучетича сделало несколько легендарных выставок в 1980–1990-х начиная с Москвы — Парижа. В 1990 году я начала работать над выставкой Великая утопия. На той выставке было 1,5 тыс. экспонатов. Это великая выставка. Для меня это был университет и возможность работать с невероятными кураторами и с великой Захой Хадид, архитектором выставки».
В Музее Гуггенхайма в Нью-Йорке она работала семь месяцев.
Была в других длительных стажировках в зарубежных музеях, например, в Метрополитен-музее.
В 1998-2000 годах — заведующая отделом зарубежных связей и выставок в ГМИИ им А. С. Пушкина. Совместно с Джоном Боултом курировала проект «Амазонки авангарда» (Музеи Гуггенхайма, Берлин, Музей Гуггенхайма, Бильбао, Музей Пегги Гуггенхайм, Венеция, Музей Соломона Р. Гуггенхайма, Нью-Йорк, Королевская академия, Лондоне).
В 2002-2013 годах — заместитель генерального директора по выставочной работе и международным связям Государственного историко-культурного музея-заповедника «Московский Кремль».
С 14 августа 2013 года — генеральный директор Государственного музейно-выставочного центра «РОСИЗО».
В 2003-2014 годах курировала проекты:
2003 — «Коммунизм: фабрика мечты», Ширн Кунстхалле, Франкфурт-на-Майне (совместно с Борисом Гройсом);
2004 — Художники «Бубнового валета», Государственный выставочный зал Монако, Монте Карло;
2005 — «Россия!» Музей Гуггенхайма, Нью-Йорк — Музей Гуггенхайма, Бильбао;
2008 — «Красноармейская студия», Москва, Фонд культуры «Екатерина»;
2009 — «Удиви меня!». К 100-летию Дягилевских балетных сезонов, Национальный художественный музей, Монте Карло (совместно с Джоном Боултом);
2011 — «Социалистические реализмы», Дворец выставок, Рим (в рамках программы Года России в Италии) (совместно с Мэтью Боуном);
2013-2014 — «Казимир Малевич и русский авангард», Музей Стеделик (Stedelijk Museum), Амстердам — Галерея Тейт Модерн (Tate Modern), Лондон — Выставочный зал искусства Федеративной Республики Германия (Bundeskunsthalle), Бонн;
2014 — Russia Palladiana. Палладио в России. От барокко до модернизма. Музей Коррер, Венеция, (совместно с Аркадием Ипполитовым).
С 10 февраля 2015 года — генеральный директор ФГБУК «Всероссийское музейное объединение — Государственная Третьяковская галерея».
На этом посту Зельфира Исмаиловна продолжает традиции основателя Третьяковки Павла Михайловича Третьякова: «Пытаемся идти по его стопам и пополнять коллекцию работами современных художников. С радостью приобретали бы произведения мастеров русского авангарда, которых нам не хватает, или художников, плохо представленных в классическом собрании галереи. К сожалению, цены на них сегодня таковы, что трудно найти мецената, готового приобрести для нас работы Кустодиева, Репина, Саврасова, Серова. Их произведения нам недавно предложили для пополнения коллекции. Изрядно поторговавшись, мы будем искать деньги на приобретение этих работ. Сам Третьяков торговался до последнего», — говорила она.
При подготовке экспозиций Государственная Третьяковская галерея под руководством Трегуловой старается глубоко погрузить посетителя в атмосферу прекрасного, с которым он соприкасается. «Мы стараемся удивить зрителя, вывести его на диалог и взаимодействие с пространством», — отмечала Зельфира Исмаиловна.
С 20 ноября 2018 года — член Совета при Президенте по культуре и искусству.
Помимо основной деятельности, Трегулова Зельфира преподает на факультете «Арт-менеджмент и галерейный бизнес» бизнес-школы RMA в Москве.
Зельфира Трегулова
Личная жизнь Зельфиры Трегуловой:
О своей семье Зельфира Трегулова рассказывать не любит.
Известно, что ее старшая дочь, также как и она, окончила искусствоведческое отделение в Московском университете, получила профессию искусствоведа. Она замужем, имеет двоих детей — сына и дочь.
Зельфира Трегулова — коллекционер, собирает картины современных художников.
Библиография Зельфиры Трегуловой:
2004 — «Амазонки авангарда»: выставка и выставки (История совместного экспонирования)
Награды и звания Зельфиры Трегуловой:
— Почетная грамота Министерства культуры Российской Федерации;
— Кавалер ордена Звезды Италии (Италия, 2 мая 2012 года);
— Командор ордена Pro Merito Melitensi (Мальтийский орден, 2012 год);
— Орден Франциска Скорины (Белоруссия, 16 августа 2018 года) — за особые заслуги в культурно-просветительской деятельности и значительные успехи в деле укрепления и развития белорусско-российских культурных связей;
— Лауреат премии «Честь и достоинство профессии» VII Всероссийского фестиваля «Интермузей» (2005 год);
— Золотая медаль имени Льва Николаева (14 ноября 2016 года) — за существенный вклад в просвещение, популяризацию достижений науки и культуры;
— Лауреат премии «РБК-2016» в номинации «Государственный человек» (6 декабря 2016 года)