ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ И АРХЕОЛОГИЯ
УДК 94 (470)”09/11
Майоров Анатолий Александрович
кандидат исторических наук, доцент Орловский государственный институт искусств и культуры
ДРЕВНИЕ ВЯТИЧИ И ИХ ОСОБОЕ МЕСТО СРЕДИ ВОСТОЧНОСЛАВЯНСКИХ ПЛЕМЕН IX-XI ВВ.
Среди восточнославянских племен в эпоху Древнерусского государства наиболее заметные отличия от своих соседей сохраняли вятичи. Вятичи создали племенной союз и в IX-XI вв. упорно сопротивлялись попыткам киевских князей подчинить их себе.
Вятичи населяли верхнеокский регион и контролировали пересечение важных торговых путей, связывавших Европу и страны Востока. В VII-VIII вв. данная система коммуникаций приобрела новое содержание: из региональной она преобразовалась в общеевропейскую, а затем — в трансконтинентальную.
Выгодное географическое положение земли вятичей обеспечило наличие материальной базы для создания вятич-ского племенного союза, ставшего частью хазарской военной системы контроля транспортных транзитных потоков.
Во второй половине Х в. киевские князья предприняли ряд попыток подчинить себе вятичей и поставить под свой контроль проходившие через их земли торговые пути. В 981-982 гг. Владимир Святославич совершил два военных похода на вятичей, оказавших ему упорное сопротивление. Враждебное отношение к центральной власти единой Древней Руси вятичи сохраняли на протяжении всего времени ее существования. Владимир Мономах в своем «Поучении» называл переход через земли вятичей опасным военным мероприятием.
Можно утверждать, что период самостоятельного существования отдельного вятичского племенного княжения продолжался до конца XI в., то есть до начала периода раздробленности прежней Киевской державы. Этот факт свидетельствует о том, что вятичи в X-XI вв. не входили в полной мере в состав Древнерусского государства, сохраняя, как минимум, высокую степень автономии, сопоставимую с независимостью.
Ключевые слова: восточные славяне, вятичи, верховской (верхнеокский) регион, политическая история.
Часть восточноевропейской равнины, на которой в IX в. возникло Древнерусское государство, была заселена восточнославянскими племенами, имевшими заметные отличия в своем политическом, социальном и экономическом развитии. Традиционный термин «племя» в отношении восточных славян рубежа I—II тысячелетий н.э. не вполне точно отражает масштаб и величину этнической группы. Более корректным представляется использование понятия надпле-менного объединения (славинии).
Между племенами весьма часто складывались союзнические отношения, во многом объяснившие их последующее объединение в составе единого государства. По всей видимости, оказавшись в пределах единого государства, славянские племена не утратили своей самобытности. Более того, некоторые из них долго и упорно сопротивлялись интеграции. Одной из таких этнических групп было восточнославянское племенное объединения вятичей.
Русская историческая наука XVIII-XIX вв. относительно мало внимания уделяла истории возникновения и бытования древнеславянского племени вятичей. Некоторый интерес вызывали вопросы происхождения вятичей, определения их племенных границ, описания усобиц, к которым вятичи имели отношение.
Первым из отечественных исследователей четко обозначил границы территорий, контролируемых вятичами Н.П. Барсов. Он ограничил земли вятичей водоразделом рек Ока и Десна на западе, рекой Сосной и верховьями Дона на юго-
востоке, а также притоком Оки — рекой Осетр на востоке. Южной границей он определил окский приток реку Зуша. Такие ориентиры земель вятичей впоследствии были приняты академиками
А.А. Шахматовым и М.К. Любавским, внесшими свои собственные географические коррективы: они иначе провели южные границы рассматриваемых земель — по среднему Днепру и междуречью Оки и Сейма соответственно. В советское время к вятичской проблематике обращались академики Б.Д. Греков и Б.А. Рыбаков; последний описывал Вятичское племенное княжение как вполне сформировавшееся и имевшее все признаки ранней государственности.
Из ученых археологов больше других для изучения вятичских земель сделал А.В. Арциховский, введший в научный оборот обширную информацию о свидетельствах материальной культуры данного племени. В 1960-е — 1980-е гг. на рассматриваемой территории работала Верхнеокская экспедиция Института археологии АН СССР под руководством Т.Н. Никольской, монография которой стала важным рубежом в изучении истории Верховской историко-географической провинции.
До нашего времени дошло весьма небольшое количество письменных источников, упоминающих вятичей. Наиболее полная характеристика их обычаев и образа жизни приведена в «Повести временных лет». Приведем весь интересующий нас текст, помещенный в Лаврентьевской летописи: «И Вятичи и Северы один обычай имяху живя-ху в лесе якоже всякий зверь. Ядуще все нечисто
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова № 6, 2015
© Майоров А.А., 2015
Древние вятичи и их особое место среди восточнославянских племен IX-XI вв.
срамословье в них пред отьци и пред снохами. браци не бываху в них, и игрища меж селы, схожахуся на игрища на плясанье и на вся бесовь-ская игрища, и тут умыкаху жены собе. С неюже кто съвещашеся, имяху же по две и по три жены. аще кто умряше, творяху трызно над ним. И по семь творяху кладу велику и возложахуть и накладу мертвеца сожьжаху. И посемь собравше кости, вло-жаху в судину малу, и поставяху на столпе на путех еже творять Вятичи и ныне. Си же творяху обычая Кривичи, прочий погани, не ведуще закона Божия, но творяще сами собе закон» .
Летописное свидетельство послужило причиной негативных оценок жизни вятичского народа, данных рядом историков в прошлом. Большинство исследователей до начала XX в. в своих суждениях опирались на приведенный выше отрывок летописи для характеристики вятичей как племени весьма неразвитого.
Изменения в языке и забвение вопроса о безусловной пристрастности летописца в отношении язычников сыграли в этом немаловажную роль. Монах-летописец в первую очередь был христианином, чьей обязанностью была борьба с «погаными» (язычниками), а уж потом хроникером. Абсолютно все действия язычников, губящих «бесовскими игрищами» свои души, были, по мнению такого монаха, глубоко ошибочны, неверны и преступны. Даже убийство и насилие было менее тяжким грехом, чем следование языческим обычаям. Православие еще не окончательно укоренилось на Руси, его сторонники вели борьбу с противниками нового религиозного культа, придерживавшимися прежнего языческого мировоззрения. Актуальной и насущной целью деятельности христианской церкви на Руси было полное искоренение всех элементов и особенностей жизни и быта, которые могли бы напоминать о языческих обрядах и традициях.
Современный анализ «Повести временных лет» демонстрирует, что вятичи и радимичи для летописца были, вследствие своей непринадлежности к христианству, «иными», явно не принадлежащими к сообществу «своих». Примерно как половцы — знакомые, но «другие» . В то же время необходимо подчеркнуть, что ту грань, где эти народности начинали бы относить к «чужим», враждебным и подлежащим уничтожению, летописец в своей работе не перешел, хотя и приблизился вплотную.
В летописном тексте присутствует ряд несоответствий. Вызывает сомнение утверждение о том, что северы живут в лесу, как звери. Наличие в северской земле городов-крепостей давно подтверждено, а потому причисление к лесовикам северов, обитателей степи и лесостепи, сразу же снижает степень достоверности сообщения.
Анализ сообщения показывает, что вятичи вели типичный для славян-язычников образ жизни, не слишком выделяясь своими обычаями из числа
других славянских этносов. Информация об обычаях вятичей и северян может быть датирована временем между 988 г., когда Владимир «нача ста-вити городы по Десне, и по Оустрьи. по Трубешеви и по Суле, и по Стугне» на традиционно северских землях и периодом соперничества князей Ярослава и Мстислава Владимировичей, когда северское ополчение помогло последнему одержать победу в битве при Листвене в 1024 г., поскольку в более позднее время северы утратили субъектность и вряд ли могли открыто следовать языческим обычаям.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
Главное отличие вятичей от их ближайших соседей состояло в максимально долгом сохранении независимого положения от воли киевских князей. Важным условием для понимания вятичской истории является анализ транспортно-логистических особенностей территории их расселения. Основным фактором, повлиявшим на формирование вятичского племенного княжения, было, по всей видимости, прохождение по их земле нескольких важных трансконтинентальных торговых путей, связывавших Европу и Азию.
Исследователи выделяют два основных хазарско-европейских торговых маршрута. Первый -трансконтинентальный волжско-балтийский — связывал центральную и западную Азию с северной Европой и был одним из важнейших источников серебра для европейских стран. На его сторонах размещались две важнейшие военно-торговые группировки Восточной Европы — варяжская и хазарская. Центральная часть контролировалась булгарами. Хазарский каганат, державший под контролем рынки мехов в бассейне Верхней Волги, также сумел установить контроль над активизировавшимися на рубеже VIII и IX вв. перевозками арабского серебра в Восточную и Северную Европу. Такой контроль со стороны Хазарского каганата осуществлялся потому, что в его владениях оказались основные речные торговые пути. Судя по находкам кладов куфических монет, главной магистралью был Дон, путь с которого далее вел к Оке. Жившие в верховьях Оки и подвластные хазарам вятичи уже в IX в. аккумулировали значительную часть серебра за «услуги по транзиту» .
Второй маршрут шел по Дону, через земли алан и донских славян, затем переходил на Верхнюю Оку в землю вятичей при посредстве волока. С Верхней Оки путь продолжался через земли северян по Сейму и Десне, а затем выходил в Верхнее Поднепровье к радимичам. Сопоставление гидрографических особенностей окско-донского междуречья с результатами археологических изысканий позволяет достаточно надежно определить маршруты по рекам Дон и Упа. Дальше торговые маршруты продолжались на запад и север. Часть их уходила на запад, в верховья реки Оки, с последующим выходом на реку Десну. Другое ответвле-
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова «S> № 6, 2015
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ И АРХЕОЛОГИЯ
ние пути шло на север, к устью реки Москвы. Оба направления маркируются более чем двадцатью обнаруженными кладами IX в. .
Таким образом, вятичский племенной союз имел прочную материальную базу для своего существования, которой являлось наличие оживленных торговых маршрутов. Через землю вятичей проходило несколько важных торговых путей. Вятичи использовали выгоды своего географического положения и употребляли разные способы эксплуатации торгового потока: самостоятельную торговлю, охрану, обслуживание или грабеж торговцев. Вятичи, по всей видимости, занимались преимущественно охраной, что не исключало и ситуативное применение других упомянутых ранее способов.
Территория расселения вятичей была местом транзита товаров на пути с берегов Балтийского моря на Волгу. В VII-VIII вв. балтийская система коммуникаций приобрела новое содержание: из региональной она преобразовалась в общеевропейскую, а затем — в трансконтинентальную. Резкий рост значения Балтики был обусловлен радикальными переменами, происходившими в Средиземноморье, где арабские завоеватели перекрыли традиционные пути, связывавшие его с Востоком .
Значительную долю товаров, перемещавшихся по торговым путям Восточной Европы, составляли славянские меха, мед и воск, хазарские скот и рыба. В то же время основу товарооборота составляло движение восточного монетного серебра на запад, прежде осуществлявшееся через Средиземноморье. Прочие товары представляли собой лишь дополнительную возможность заработать, своеобразный «приработок».
Наиболее богатым на информативные находки вятичским центром докиевской поры является Супрутское городище, расположенное на правом притоке Оки реке Упе. Результаты раскопок характеризуют существовавший там город как региональный торгово-ремесленный и военный центр. Совершенно нетипичный набор найденных украшений в сочетании с давностью и древностью датировок позволяет утверждать, что это городище стало местом зарождения многих вятичских племенных материальных традиций. Речь, в первую очередь, идет о височных кольцах, самые ранние образцы которых, причем характерные для разных восточнославянских народностей, были найдены именно там.
Находки показывают, что Супрутское городище было важнейшим торговым центром, где осуществлялась торговля не только с местными славянами, но и с купцами, специально пребывавшими сюда издалека. Особый интерес вызывают находки предметов конской сбруи, вооружения и деталей поясов, подтверждающие наличие хорошо вооруженной конной дружины, в состав которой входила большая часть мужчин .
Такие черты необычны для славянского поселения того периода, когда славяне были известны как, в первую очередь, пешие воины в отличие от конных степняков и передвигавшихся на ладьях викингов. Имеющаяся информация позволяет охарактеризовать Супрутское городище как своеобразное служилое поселение, само существование которого позволяет считать утверждение о вятич-ской службе по охране донско-окского торгового пути весьма обоснованным.
Первое событие непосредственно вятичской истории, упомянутое в летописях, относится к походу князя Олега на Византийскую империю и датируется 907 г. В том году киевский князь Олег организовал совместный походе 14 племен на Константинополь. В числе участников похода среди прочих (варягов, словен, чуди, кривичей, мери, северян и др.) упоминаются и вятичи. Часть войска отправилась по реке, часть — по суше на конях . По нашему мнению, вятичи могли входить в конную часть объединенного войска. Как известно, летописи не содержат описания конной части похода. Тем не менее, очевидно, первичное взаимодействие с Киевской Русью у вятичей прошло успешно, несмотря на сохранявшиеся в тот период тесные связи с Хазарским каганатом.
Следующим достоверным эпизодом вятичской истории следует считать разгром Супрутского городища и вятичских селищ в его окрестностях в результате набега варяжского войска. Об этом говорит огромное количество наконечников стрел, имеющих явно северное происхождение, следы нескольких штурмов и финального пожара, многочисленные и не до конца ограбленные останки защитников крепости, женщин и детей . Найденные монеты определяют время пожара периодом не ранее первого десятилетия X в.
Вероятнее всего, разгром был осуществлен восточной норманно-русской группировкой, которая была нацелена на волжско-каспийский торговый маршрут. Восточные источники постоянно упоминают набеги «русов», по своим обычаям абсолютно похожих на хорошо известных «варягов». По всей видимости, они относились к «некиевской» норманской группировке, базировавшейся на севере Восточно-Европейской равнины и пытавшейся контролировать волжский торговый путь. Называя группировку «русов» норманнской, автор не делает акцент на этнической принадлежности ее членов, а отмечает следование норманско-варяжской традиции торгово-грабительских походов.
В 912 г. либо в 913 г. русы совершили грандиозный набег на прикаспийские города. По договоренности с властями Хазарского каганата русы были пропущены по Волге на Каспий и обратно за половину добычи. Но на обратном пути жители Ха-зарии попытались силой отобрать у русов всю добычу. Каган через посланников предупредил русов
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова jij- № 6, 2015
Древние вятичи и их особое место среди восточнославянских племен IX-XI вв.
об угрозе, но, тем не менее, они понесли большие потери .
Разумно предположить, что разгром Супрута был осуществлен в качестве ответных мер участников каспийского похода. Их основной целью были не традиционный грабеж и угон населения в рабство, а стремление отомстить хотя бы союзникам своих обидчиков. Разгром был полный, населенный пункт был разрушен и сожжен дотла. Характер поселений последующего периода резко отличается от описанного ранее. Новые населенные пункты становятся похожими на типичные славянские поселения и четко определяются как относящиеся к роменской археологической культуре.
Несмотря на позитивный характер прежних взаимоотношений вятичей с «русью» киевско-новгородской, ход исторического развития вел к столкновению их интересов. В 964 г. князь Святослав совершил свой первый поход на вятичей, который, по всей видимости, закончился неудачно. Летописное сообщение о «разбирательстве» с вятичами четко соседствует с его знаменитым выражением «Иду на вы», так что предположение о том, что «на вы» означает «на вятичей», приобретает весомое летописное подтверждение: «Посылаше къ странамъ глаголя: хочу на вы идти. И идет на Оку реку и на Волгу, и налезе Вятичи, и рече Вятичам: кому дань даете? Они же реша козаром по щеля-гу, и от рала даем» . Основным побудительным мотивом для активности киевских князей была, несомненно, попытка овладеть значимыми и доходными торговыми путями, проходившими по руслам рек. В 966 г. Святослав вновь двинулся на вятичей. Летопись свидетельствует: «Вятичи победил Святослав и дань на них возложил» .
Деятельность Святослава повлекла за собой гибель многочисленных поселений родственных вятичам донских славян. Отдаленные последствия походов оказались для Киева негативны: через территорию разгромленного Святославом Хазарского каганата на славянские земли хлынул поток разных кочевых народов, первыми из которых стали печенеги. С падением каганата также значительно сократился мощный поток восточного серебра, ради контроля за которым и были начаты военные действия.
Политику покорения неподконтрольных киевским князьям торговых путей и славянских народностей продолжил Владимир Святославович. Два похода Владимира в 981 г. и в 982 г. против вятичей показали крайнюю степень заинтересованности киевлян в овладении окским торговым путем и высокую степень вятичского упорства в нежелании подчинятся киевской власти. Как указывает Ипатьевская летопись, в 981 г. Владимир «вятичи победил и возложил на них дань от плуга яко же отец его имал». На следующий год, по свидетельству летописи, Владимир вновь пошел на вятичей и вновь одержал победу .
Вятичи оказали упорное сопротивление, что подтверждается скорым проведением повторного похода. Можно полагать, что до тех пор, пока шедший через земли вятичей торговый маршрут работал, наложенная на них хазарами дань была посильной. Доходы от контроля торговых путей позволяли вятичам и уплачивать дань, и сохранять прибыльность своего предприятия. После разрушения торгового маршрута Святославом и его потомками величина обязательных платежей стала невыгодной и могла быть сочтена вятичами чрезмерной.
Результаты киевских походов середины и конца X в., целью которых было приведение к покорности киевским князьям вятичей и восточных северов, также ударили и по донским славянам. Анализ информационного массива, имеющегося в распоряжении исследователей, позволяет считать бассейн Верхнего Дона частью единого вятичско-донского культурно-этнического пространства. Значительная часть донского славянского населения после этих походов осталась на месте, смешавшись с переселенцами, направленными в эти места киевлянами. Часть же, по имеющимся данным, снялась с обжитого места и переселилась. Ряд признаков указывает на их последующее размещение в бассейне Средней Оки и даже тогдашней Волжской Булгарии .
Одним из реальных фактов вятичской истории можно считать прием в конце X в. множества беженцев и переселенцев из разгромленного русскими князьями восточно-северского региона. Примерно в 400 км к северу от их прежней родины была сформирована общность потомков северских беженцев, сохранивших свои обычаи и привычки . Представляется вполне возможным, что удивительно высокая для тех времен плотность населения отдельных вятичских территорий была вызвана размещением на них северских беженцев с территории Посеймья, разгромленного киевскими князьями. Об этом говорят многочисленные находки предметов материальной культуры, более характерных для Посеймья, обнаруженные во время археологических исследований.
Следующее заметное упоминание вятичей связано с Владимиром Мономахом. В своем «Поучении» он упоминает, что ходил к Ростову «сквозь вятичи», подчеркивая, что не побоялся пойти былинной прямоезжей дорогой, опасной для князей и их дружин . Такое летописное свидетельство показывает отношение киевской власти к вятичам. Становится очевидным, что поход через их земли даже в конце XI в. представлял собой серьезное военное мероприятие. Можно предположить, что вятичские земли находились под собственным управлением и прямо не подчинялись киевскому «сюзерену».
Применительно к концу XI в. летописи отмечают сохранение стремления киевских князей сило-
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова «Sr № 6, 2015
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ И АРХЕОЛОГИЯ
выми методами подчинить себе территорию вятичей. Летописец подтверждает в 1092-1093 гг. два военных похода «в Вятичи» . По всей видимости, он имел в виду борьбу великого князя с отдельной вятичской управленческой структурой, не связанной с киевским княжеским руководством. Документы свидетельствуют, что в первом из упомянутых походов был ранен или убит вятичский князь или военного вождь Ходота, а во главе вя-тичских вооруженных сил стал его сын-наследник.
В случае гибели вождя обычного племенного ополчения, его место должен был занять лучший вятичский воин либо полководец, не очень по возрасту и умениям от прежнего полевого командира отличавшийся. Место же было занято сыном Ходоты, что указывает на наследование места и должности, что означает наличие, как минимум, наследственной вятичской аристократии, а как максимум — не связанной с Рюриковичами княжеской династии.
У вятичей, если следовать тексту сообщения, имелся отдельный, независимый от Киева столичный город Корьдно. Текст умалчивает, был ли взят киевлянами вятичский столичный город Корьдно либо дело ограничилось военной демонстрацией из-за нехватки сил. Представляется вероятным, что взятие столицы противника должно было получить отражение в летописи.
Таким образом, опираясь на процитированные летописные сообщения, можно утверждать, что период самостоятельного существования отдельного вятичского племенного княжения продолжался, как минимум, до конца XI в., то есть до фактического начала периода раздроблённости прежней Киевской державы. Этот факт приводит к выводу о том, что вятичи в X-XI вв. не были окончательно включены в состав Древнерусского государства и продолжали отстаивать вою самостоятельность, косвенным подтверждением чего является летописное невключение вятичей в число славянских племен Руси .
Библиографический список
4. Енуков В.В. Славяне до Рюриковичей. -Курск: Учитель, 2005. — 352 с.
8. Николаева И.В. Семантика «своих» и «чужих» в Повести временных лет: автореф. дис. … канд. культурологии. — М., 2003. — 22 с.
9. Никольская Т.Н. Земля вятичей. К истории населения бассейна верхней и средней Оки в IX-XIII вв. — М.: Наука,1981. — 296 с.
11. Петрухин В.Я. Путь «из варяг в греки»: летописная реконструкция и трансконтинентальные магистрали // Древнейшие государства Восточной Европы. 2009: Трансконтинентальные и локальные пути как социокультурный феномен. — М.: Индрик, 2010. — С. 58-65.
12. Полное собрание русских летописей. Т. 1. Вып. 1. Лаврентьевская летопись. — Л.: АН СССР, 1926. — 540 с.
13. Полное собрание русских летописей. Т. 2. Ипатьевская летопись. — М.: Изд-во АН СССР, 1962. — 574 с.
14. Пясецкий Г.М. Забытая история Орла. -Орел: Изд-во Орловской государственной телерадиокомпании, 1993. — 252 с.
15. Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII веков. — М.: Наука, 1982. — 599 c.
Оказывается, московское презрительное «понаехали тут» по отношению ко всем «не коренным» не выдерживает никакой научной критики. Потому как столичная земля издавна была прибежищем мигрантов. Даже восточнославянские племена вятичей, из которых в основном и вербовалось в Средневековье население древней Москвы, сами были «не местными» (кстати, пришли они из Центральной Европы). Такова точка зрения антропологов, буквально по косточкам собирающих историю освоения столичного региона.
Изучать летописных вятичей, освоивших земли между Волгой и Окой и территорию, на которой зародилась Москва, антропологи начали еще в середине ХIХ века (с тех пор в столичном регионе исследовали больше 70 групп вятичских курганов, относящихся к ХI-ХIII векам).
Вопрос, откуда пришли и с кем смешались эти племена, долго оставался загадкой. В советские времена считалось, что славяне вообще ниоткуда не приходили: где жили прежде, там живут и поныне. Тех, кто настаивал на политически вредной миграционной версии, власти поправляли.
Но когда пришло время нормального — без поправок на политику — изучения прошлого, выяснилось, что это древнее, или, как его называют, «курганное», население представляло собой «помесь» местных финно-угорских племен и пришедших с запада мигрантов-славян. Последние, приобретя несомненное сходство с аборигенами, необъяснимым образом сумели сохранить славянскую культуру и язык (подробно об этом — в интервью с антропологом академиком Татьяной Алексеевой).
Как выглядело это новое «метисное» население, сегодня можно даже увидеть — последователи Михаила Герасимова, известного всему миру автора метода восстановления лица по черепу, работающие сегодня в организованной еще при жизни учителя лаборатории антропологической реконструкции Института этнологии и антропологии РАН, создали графические и скульптурные портреты древних обитателей нынешнего Подмосковья, живших на территории сел Волково, Потапово и Шишмарево, любимого нынешней элитой подмосковного города Звенигорода и в некоторых других местах.
Нынешние антропологи знают о вятичах немало. Треть из них умирала в детском возрасте, хотя для тех времен это не удивительно. Продолжительность жизни у мужчин — впрочем, как и в других славянских племенах — почти не превышала 40 лет. Но женщины жили еще меньше, что может свидетельствовать об их более низком статусе и «уровне жизни». Впрочем, скорее всего большинство женщин умирали при родах. В принципе антропологи могли бы даже определить — по специальным зарубкам, остающимся на тазовых костях, — сколько детей рожала за свою недолгую жизнь среднестатистическая вятчанка. Но такой возможности они не имеют — в коллекциях московских вятичей, которые хранятся сегодня в НИИ и музее антропологии МГУ, тазовых костей практически нет. Еще не так давно собирались по преимуществу краниологические серии, то есть коллекции черепов.
О чем можно судить безошибочно, так это о состоянии зубов наших далеких предков, страдавших, как и мы сегодня, прежде всего от кариеса. Хуже всего зубы были у вятичей, живших в верхнем течении Москвы-реки и ее притока Истры, а также в нижнем течении Москвы-реки и бассейне реки Пахры.
Если говорить о заболеваниях, оставляющих следы на черепе и костях, то, по словам Александры Бужиловой, ведущего научного сотрудника Института археологии РАН, специалиста по палеопатологиям (то есть болезням древних людей), ничем особенным среди других славянских племен вятичи не выделялись. Страдали, но не больше других, от поражения суставов и позвоночника (начиная от остеохондрозов и заканчивая деформирующим артрозом). От доброкачественных опухолей в своде черепа и от воспаления надкостницы. От травм. Кстати, особенно «травматичной» оказалась зона среднего течения Москвы-реки, возможно, территория самых частых военных столкновений.
А, к примеру, по дырочкам на верхнем своде глазниц, которые достаточно часто встречаются в коллекциях московских вятичей (для этой аномалии есть свой медицинский термин — cribra оrbitalia), можно заключить, что средневековое население преследовала анемия, вызванная дефицитом железа, магния и цинка. Отчего это происходило — от недоедания, частых инфекционных заболеваний или стресса, — сказать трудно. Вопросов вообще остается немало.
Не исключено, что на некоторые еще удастся ответить — вятичи оставили после себя несколько тысяч курганных групп, и многие из них еще не исследованы. Если, конечно, ученых не опередят «черные археологи» — сегодня они методично «исследуют» курганы: выходят на захоронения и выворачивают кости. По сведениям Николая Макарова, директора Института археологии РАН, из 11 курганных групп в районе Одинцова часть потревожена грабительскими ямами-колодцами (добычу сбывают на московском рынке «Вернисаж в Измайлове»). От «черных археологов» пострадал и курганный могильник Семивраги-1 в Домодедовском районе Московской области: из 32 насыпей Х-ХIII вв. сегодня сохранились лишь 12.
Еще летописец Нестор недолюбливал народ, поселившийся на Москве-реке
О древних вятичах немало рассказали славянские летописи. К примеру, известно, что в IХ-Х веках они платили дань Хазарскому каганату. Что Илья Муромец переезжал из Мурома в Киев прямиком через территорию вятичей, и это засчитали ему как настоящий подвиг. Летописцы, к сожалению, молчат о том, откуда и когда пришли эти славянские племена в центральный район Русской равнины, что заставило их переселиться на берега Москвы-реки, Оки и их притоков. Зато нравы этого племени описаны ими подробно и нелицеприятно. Киевский монах — летописец Нестор сообщал, что вятичи — грубое племя, «яко звери, ядуще все нечисто». Да и русский мат, если верить ему, пошел гулять по Руси с легкой руки вятичей. Они этим славились — по свидетельству летописца, срамословье было у них пред отцами и снохами, браков не было, жен умыкали на плясаньях и бесовских игрищах, а некоторые имели по две и по три жены.
Впрочем, возможно, что Нестор был пристрастен к вятичам: слишком уж независимым — в том числе и от киевских князей — стремился быть лесной народ, положивший начало древнему населению Москвы.
Академик РАН, антрополог Татьяна Алексеева:
«Есть версия, что у древнего населения Москвы былапримесь негроидной крови»
Как антропологи составляют историю заселения территории, на которой зародилась Москва, в интервью обозревателю «Известий» Наталье Давыдовой рассказала Татьяна Алексеева, академик РАН, антрополог, главный научный сотрудник НИИ и Музея антропологии МГУ.
вопрос: Даже когда господствовала теория, что восточно-славянские племена не расселились по Восточно-Европейской равнине в эпоху раннего Средневековья, а жили здесь и прежде (теория автохтонии), вы придерживались мнения, что восточные славяне, в том числе племя вятичей, на территории которых впоследствии и образовалась Москва, — мигранты.
ответ: Да, и пришли они с запада. В этом нет никакого сомнения. Судя по археологическим данным, переселение началось в VI веке. Только антропологических материалов того времени не сохранилось, потому что умерших по языческому обряду сжигали. Но начиная с IХ века антропологи уже имеют вещественные подтверждения — черепа и скелеты, и можем представить картину этого движения с запада на восток. Одним из первых территорию, с которой пришли восточные славяне, обрисовал по археологическим материалам чешский историк и археолог Любомир Нидерле. Прародиной восточных славян была Центральная Европа.
в: В 1950-е годы вы участвовали в беспрецедентной по масштабам первой русской антропологической экспедиции Института этнографии РАН, изучавшей современное русское население — потомков и кривичей, и словен новгородских, и вятичей… Живых людей, а не древние коллекции, тоже необходимо изучать для того, чтобы прояснить вопрос о происхождении восточных славян?
о: Конечно. Руководитель нашей экспедиции Виктор Валерьянович Бунак тоже придерживался теории миграционизма. И именно ему в те времена, когда было еще много сторонников автохтонии, удалось отстоять проект изучения современного русского народа, четко связанный с колонизационными потоками. Мы исследовали тогда 17 тысяч человек из 117 районов, каждого третьего из них сфотографировали. С помощью этих фотопортретов уже в 1990-е годы методом аппликационной съемки были сделаны обобщенные портреты великоруссов из разных регионов России. Причем у жителей столичного региона они оказались самыми нечеткими и размытыми. Потому что современное подмосковное население оказалось самым разнообразным по своему физическому облику. Кстати, и от мигрантов-вятичей в нем осталось не так уж много.
в: Тогда, в 1950-е, вы утвердились в том, что восточные славяне были не коренным, а пришлым населением?
о: Конечно. Сильное сходство с исходным антропологическим славянским типом сохранили разве что современные поляки, то есть западные славяне. А что касается восточно-славянских племен, двигавшихся на север, юг и восток из центральной Европы, то они смешались с местным населением — финно-уграми и балтами. Я проанализировала каждую восточно-славянскую группу по ряду очень важных расово-диагностических признаков. Выяснилось, что антропологический тип меняется при движении с запада на восток: по мере продвижения на восток в славянском населении проявляется все больше черт, присущих финно-угорскому населению, и все меньше — западно-европейскому. Когда я впервые увидела краниологические серии, то есть коллекции черепов вятичей, мне сразу бросилось в глаза, что они в сущности не отличаются от финно-угорского населения, скажем, из древнемордовских могильников. По антропологическим признакам — это одно и то же население. И все-таки это уже славяне. Потому что их погребальный обряд, их женские украшения, которые в основном и являются для ученых этническими определителями, — вятичские, а не финно-угорские.
в: Курганы Московской области ученые начали активно раскапывать полтора века тому назад. Но, похоже, сегодня интерес к ним упал?
о: Нет, курганы продолжают изучаться. Увы, часть из них распахана, но многие сохранились. Например, в Косине. Или неподалеку от подмосковной резиденции московского мэра — там тоже сохранились типичные курганные группы вятичей, невысокие, поросшие лесом. Что же касается серьезных исследовательских работ, то НИИ и музей антропологии МГУ предлагали московской мэрии осуществить проект «Древние москвичи», изучить, как складывалось население древней Москвы. Но интереса к нашей идее мы не обнаружили. Думаю, до Юрия Лужкова наш проект вообще не дошел.
в: У антропологов имеется материал, позволяющий судить о населении города времен его основания?
о: Москву как город мы можем изучать в основном по материалам ХVII — начала ХVIII вв. О более раннем периоде судить очень сложно — нет достаточных по численности антропологических коллекций того времени. Так что для антропологов Москвы как средневекового города, можно сказать, не существует. В отличие от древнего населения региона, на территории которого она образовалась.
в: Кого же в таком случае вы предлагали изучать в качестве древнего населения города?
о: Москвичей ХVI-ХVIII веков. Чтобы можно было понять, какой была история заселения города. Об этом, правда, можно судить и по онамастике, то есть данных о фамилиях, которые имеют жесткую приуроченность к географическим территориям. Такие исследования мы уже провели: по хранящимся в бывшей Ленинке старым книгам подсчитали, каков удельный вес разных фамилий у населения Москвы, и выяснили, откуда эти фамилии пришли.
в: И что рассказала онамастика?
о: Что основу древнего населения Москвы составляли потомки вятичей, пришедших из Подмосковья. Значительный процент населения — переселенцы из Рязани, то есть те же вятичи. Довольно весомая часть — приезжие из Новгорода, где обитали уже не вятичи, а словене новгородские. Небольшую часть московского населения составляли бывшие жители Смоленска, это уже кривичи. Кстати, если судить по фамилиям, Москву недолюбливали жители соперничавшего с ней древнего Владимиро-Суздальского государства — выходцев оттуда в городе почти не было. Все эти выводы можно проверить на антропологических материалах ХVI-ХVIII вв. Их у нас достаточно.
В рамках проекта «Древние москвичи» мы предлагали изучить не только имеющиеся коллекции, но еще и материалы из захоронений при церковных приходах Москвы ХVIII века. В те времена жители разных улиц были «приписаны» к своим приходским кладбищам. Так что можно было бы узнать, как различалось население разных улиц. Этой темой занималась Татьяна Ивановна Трофимова. Первые результаты оказались чрезвычайно интересны. К примеру, Остоженка дала невероятно грацильный антропологический материал.
в: Грацильный — значит мелкий?
о: Да. Вообще-то вятичи — довольно мелкое население, и костяки у них хрупкие. Но жители Остоженки — просто малюсенькие. Было бы очень интересно разобраться, откуда шло ее заселение.
в: Последователями Михаила Герасимова сделаны антропологические реконструкции — пластические и графические — представителей разных восточно-славянских племен: полян, северян, кривичей, словен новгородских, вятичей. Если судить по ним, у вятичей из московских курганов, из которых в большой степени и сформировалось изначальное население Москвы, менее выступающий, чем у других славянских племен, нос. А также более узкое и плоское лицо.
о: Так и есть. Антропологически они очень похожи на мордву-эрзю, относящуюся к финно-угорской группе народов, в которую входят также венгры, финны, эстонцы, марийцы, удмурты… Кроме того, на некоторых графических портретах видно, как выступает верхняя губа (это хорошо просматривается и на черепе). С чего бы вдруг у вятичей проявился этот зубной прогнатизм, который обычно возникает на территориях, где проходило смешение людей разного антропологического облика? Некоторые исследователи считают, что это — явный показатель проникновения на земли вятичей на очень ранних стадиях их заселения какой-то негроидной крови.
в: Вот так поворот! А подобного рода загадки антропологам по силам разгадать?
о: Не все, но многие. Теперь, когда появились и с каждым годом совершенствуются новые методы исследования, мы можем, например, по уровню минерализации скелета и микроэлементному составу волос и ногтей древнего населения предположить, каким был в прошлом биохимический состав среды обитания. Исследуя древнюю ДНК, попытаться проследить пути миграции. Кстати, в своем московском проекте мы предлагали в том числе исследовать и ДНК древнего московского населения. Чтобы понять, кто есть кто и откуда. Результат мог оказаться очень интересным. К тому же у нас есть совместная с генетиками лаборатория, где проводятся подобные исследования. Другое дело, что это безумно дорого.
АПОСТОЛ И ПРОПОВЕДНИК ВЯТИЧЕЙ В ЗЕМЛЕ РУССКОЙ
СВЯЩЕННОМУЧЕНИК КУКША
Имя преподобного Кукши, инока Киевско-Печерского монастыря, проповедовавшего христианскую веру язычникам-вятичам и принявшего от них мученическую смерть в начале ХII века, едва ли что-то говорит большинству наших современников. Это кажется особенно странным, потому, что вятичей считают своими ближайшими предками жители многих областей Центральной России. А значит, священномученик Кукша «апостол вятичей» должен
был бы почитаться одним из главных просветителей и крестителей нашего Отечества.А между тем, в Древней Руси, не в пример нам,о его подвиге знали и помнили. Имя преподобного Кукши было широко известно на Руси: «о котором всем известно» — так писали о нем. Спустя много лет, после его мученической гибели, епископ Владимиро-Суздальский Симон (1214-1226), один из авторов Патерика Киево-Печерского монастыря, повествует о нем:» Как добровольно можно умолчать об этом блаженном черноризце…, о котором всем известно, как он бесов прогнал, и вятичей крестил, и дождь с неба свел, и озеро иссушил, и много других чудес сотворил, и после многих мучений убит был с учеником своим». Об этом святом угоднике и пойдет наш рассказ.
Киевский Печерский монастырь, с которым была связана часть жизни преподобного священномученника Кукши, ведет свою историю с 40-х годов, XI века, когда русский инок Антоний, постриженик одного из греческих афонских монастырей, по повелению Божией Матери, вернулся на Русь, обосновался на крутом, поросшем лесом берегу Днепра, в окрестностях стольного града Киева, близ княжеского села Берестовое Преподобный Антоний остался на всю жизнь «пустынножителем», не признавшим общежительской жизни монахов и их общения с миром, он отказался стать игуменом и остался до конца жизни только примером подвижничества и благочестия, не принимая участия в устройстве монастыря. Основателем Киево-Печерской Лавры и прообразом для русских монахов является преподобный Феодосий. В 1057 году он был избран игуменом монастыря и до своей кончины управлял им с величайшей мудростью и усердием. Скончался преподобный Феодосий в 1075 году. Примерно в это время родился в землях вятичей мальчик, названный Кукшей.Кто такие были вятичи? «А радимичи, вятичи и северяне имели общий обычай: жили в лесу,как и все звери, ели все нечистое и срамословили при отцах, и при снохах, и браков у них не бывало, но устраивались игрища между селами, и сходились на эти игрища, на пляски,и на всякие бесовские песни, и здесь умыкали себе жен по сговору с ними, имели же подве и по три жены». Вятичи – одно из славянских племен, очень замкнутое, загадочное и очень воинственно настроенное. Народное собрание племени избирало себе вождя, который командовал войском во время походов и войн. Он назывался старинным славянским именем – князь. Постепенно влясть у князя усиливалась и становилась наследственной.
Вятичи, жившие среди огромных лесных массивов, строили бревенчатые избы, схожие с современными. Земли, на которых они жили, славились своими богатствами, обилием зверя, птицы и рыбы. Поэтому вытичи вели полу-охотническую, полу-земледельческую жизнь. Мелкие деревни по 5-10 дворов по мере истощения пашен переносились на другое место, где выжигался лес и 5-6 лет земля давала хороший урожай, пока не истощалась; тогда надо было снова переходить на новые участки леса и все начинать снова. Орудия труда – соха, рало или суковатка, мотыга, топор. Выращивались, в основном: озимая пшеница, рожь, яровая пшеница, ячмень, овес, полба, просо, гречиха, горох, лен, конопля, репа,капуста, лук, чеснок, редька, свекла.Вятичи занимались также разведением крупного и мелкого рогатого скота, домашней птицы, синей, лошадей, собак, кур, гусей, уток,домашних лебедей, журавлей, голубей. Корма заготавливали косами. Большое значение в жизни вятичей имела охота на лося, зайца, медведя, кабана, косулю, бобра. На охоте использовались лук и стрелы, рогатины, ловчие ямы,силки, западни, сети, петли, различные «ловища» и «перевесища», а также ловчие соколы и ястребы.
Большим подспорьем был – сбор меда диких пчел, рыболовство: ловили белую рыбу во множестве, водились раки, занимались собирательством грибов, ягод, орехов, а также гнали смолу, деготь, заготавливали ивовое и дубовое корье, бересту и лыко, из которой плели лапти, делали короба, кузова и т.д. Широко были развиты прядения и ткачество. Вятичи вели оживленную торговлю с арабским миром по рекам Оке и Волге, а такде по Дону и далее по Кампийскому морю. Среди местных городищ того времени были не только сельские селения, но и городища «городского» типа.Под командованием вятических кнезей находилось многочисленное войско, в первых рядах стояли признанные силачи и храбрецы, дерзко подставляюшие стрелам свои голые груди. Всю одежду их составляли холщовые штаны,туго перетянутые ремнями и заправленные в сапоги, а оружие – широкие топоры – секиры, такие тяжелые, что сражались ими двумя руками. Страшными были удары этих боевых секир, они рассекали даже крепкие доспехи и раскалывали шлемы как глиняные горшки. Воины-копьеносцы с большими щитами составляли вторую линию бойцов, за ними толпились лучники и метатели дротиков – молодые воины. Посредниками между божеством и человеком были старшие в роде и главы семейств. Места, где приносились жертвы, считались священными, и жертвенные камни составляли предмет особого почитания. По верованию вятичей, душа человека по смерти оставалась здесь же, на земле, она не лишена была потребности в пище и питье, поэтому у изголовья покойника ставили воду, мед и т.п. В брачных и других пиршествах приглашали принять участие в веселье и души умерших родственников,на их долю выбрасывали блины в окно. Этого же обычая держались и прочие поганые, «не ведущие закона Божия, но сами себе творящие закон».
«И когда, кто умирал среди них, творили тризну великую, и затем складывали громаду дров,клали мертвеца и сжигали, и затем, собрав кости, складывали в сосуд и ставили на распутии на столпе, и в курганы ссыпали». Если в Киевской Руси главным богом был – Перун – бог грозового неба, то у вятичей – Стрибог (Старый бог), который создал вселенную, землю, всех богов, людей, растительный и животный мир; Ярило – бог солнца, который ездит по небу на чудесной колеснице, запряженный четверкой белых златогривых коней с золотыми крыльями. Каждый год отмечался праздник Купалы – бога земных плодов, когда солнце дает наибольшую силу растениям. Вятичи верили, что в ночь Купалы деревья переходят с места на место и разговаривают между собой шумом ветвей, и кто имеет при себе папоротник, тот может понимать язык каждого творения. У молодежи почитался Лель – бог любви, богиня Лада – покровительница брака и семьи. Кроме того вятичи поклонялись силам природы и почитали – лешего, водяного, русалок,домового. Таковы были быт, нравы и религия вятичей, которые мало чем отличались от других восточнославянских племен. В Тульской,Брянской, Орловской, Калужской, Московской,Рязанской областях остались курганы рассказывающие о жизни вытичей.Крестив в 988 году Русь Владимир не стал крестить вятичей, не хотел крестить инородную Русь силой и принуждением. Профессор Е.Е.Голубинский поясняет: » Вятичи с Радимичами не были инородцы в собственном смысле,но они были столь строптивы, что с ними надлежало обходиться еще более осторожно, чем с настоящими инородцами…». Вятичи дольше,чем другие восточные славяне оставались приверженцами языческой религии.
Опорными пунктами были города-крепости: Серенск, Мосальск, Козельск, Лопасня, Лобынск, Мценск,Ростиславль и другие, которые насчитывали от 1 до 3 тысч жителей. Княжеским центром,столицей вятического союза племен, был город Корьдно, где находится до сих пор не известно.В «Повести временных лет» она упоминается в походах Владимира Мономаха на вятитчей: «А в Вятическую землю ходили подряд две зимы на Ходоту и на сына его, и к Корьдну».
По некоторым исследованиям Орловской области предпологают, что сыном князя Ходоты был Кукша. Мономах, разбивший вятичей, убил непокорных и князя Ходоту, а сына его взял живым в плен. И чтобы лишить этого князя наследственной власти, а вятичей – предвадителя,князь Владимир отвозит его в Киев, обращает в хрестианскую веру и постригает в монахи. Таким образом можно редположить, что святой Кукша был сыном грозного Ходоты. Об Ходоте есть единственное упоминание в «Поучении детям» Владимира Мономаха в Лаврентьевской летописи от 1096 года. Этот поход на вятичей был в 1082–1083 годах. Если предание о том, что Кукша был саном Ходоты верно,что Кукша мог попасть в плен 15-17 лет, а в Лавру в 1085 в возрасте 17–20 лет, а по приезде в Киев Владимир обращает его в христианство и постригает в монахи. Тогда получается,что родился он около 1063–1070 годах, а кончина его последовала в 44–50 лет.Но есть и вторая версия, согласно которой вятич – Кукша сам пришел в моностырь из среды вятичей – переселенцев. «Лучшие мужи» из вятической земли были переселены с семьями князем Владимиром Святославовичем в города-крепости для защиты рубежей Руси от ее злейших врагов печенегов. Об этом говорится в «Повести временных лет». И сказал Владимир: «Нехорошо, что мало городов около Киева». И стал ставить города по Десне, и по Остру, и по Трубежу, и по Суле, и по Стугне. И стал набирать мужей от славян, и от кривичей, и от гуди, и от вятичей, и ими населил города, так как была война с печенегами».
Преподобный Кукша вполне мог принадлежать к потомкам из таких семей.
И тогда в том,что Кукша, будучи вятичем, оказался в Киево-Печерском монастыре, нет ничего необыкновенного. Многие полагают, что имя Кукша происходит от названия птицы Кукша, которая обитала в местах, где жили вятичи, где проповедовал Кукша. В предании также есть и второе имя Кукши – Иоанн, оно не закрепилось в святцах, осталось первое – Кукша. Когда он был назван Иоанном? В крещении или иночестве? Языческое имя прочно закрепилось за ним, что сохранилось в истории и языке насельников Киево-Печерской Лавры. Пимен возгласил посреди церкви Печерской:»Брат наш Кукша в этот день убит». Многие знаменитые отцы,епископы XI-XII веках были иноками Печерского монастыря,наставниками, собеседниками и сподвижниками преподобного Кукши – святой Леонтий, епископ Ростовский, принявший мученическую кончину от язычников, святые Исаня, Николай и Ефрем – епископы Переяславские, святые Никита и Нифонт Новгородские, инок Нестор Летописец,преподобный Александр, врачеватель Алипий,книжник Григорий и др. Вместе они молились,вместе они трудились на ниве Божией, неся Благую Весть в самые отдаленные уголки Русской земли, в области, населенные язычниками. О духовной атмосфере, царящей в обители, и об отношениях между братией Нестор Летописец писал:»Дивно-умилительное и сладостно-радостное зрелище представляла из себя братия святой Печерской обители; воистину дивно и глубоко-поучительно наблюдать их жизнь! Господь собралв обители Матери Своей таких черноризцев,которые сияли великими добродетелями в Русской земле, Как светила небесные – одни из них подвизались во всеношных молитвенных бдениях и коленопреклонениях, другие лишали себя пищи на несколько дней, иные вкушали только хлеб с водой, другие питались только зеленью с овощами – и все они между собой пребывали в единении и взаимной любви. Младшие всегда были покорны старшим, не смея даже говорить в присутствии их, разве только с глубокой почтительностью и покорностью.
Старшие всегда были проникнуты снисходительною любовью к младшим, вникая в их жизнь, уча, наставляя и утешая их, как своих возлюбленных чад. Если кто из братии впадал в согрешение, все относились к нему с братским участием и сочувствием,и даже епитимию, налагаемую церковную на согрешившего, многие разделяли между собою.Когда кто из братии отходил временно из обители, вся остальная братия печалилась от этой разлуки, посылая за ним, призывая его возвратится скорее в монастырь. При возвращении же ушедшего в монастырь все радостно его встречали и ходатайствовали за него перед игуменом. Такова была взаимная любовь среди той братии, которая и после смерти сияет, как неугасающие светила, многоразличными чудесами». Вот в какой рассадник добродетелей и дивный духовный луч попал Кукша! Это описание для нас интересно тем, что Кукша был в монастыре в одно время с Нестором Летописцем. Нестор принимал участие в открытии мощей преподобного Феодосия в 1091 году и сам описал это. Кукша мог быть участником и свидетелем этого обретения мощей, и когда Нестор писал главный свой труд – Летопись (окончил в 1112 году) рядом с ним мог находиться наш Кукша! Более того, преподобный Нестор скончался в 1114 году, почти одновременно с Кукшей.
По предположениям Кукша был в обители около 15 лет. За это время он стал не только мантийным монахом, но и был рукоположен во священника. И то, что Кукша имел священнический сан, требовавший известной степени образования в то время доступного весьма немногим – это говорит о высоком доверии к нему со стороны Печерской обители и церковной иерархии. Кто благословил преподобного Кукшу на нелегкое дело проповеди Христа среди язычников? Он не мог пойти без благословения. В работе Шерапов указывает: «Выступил на дело апостольского служения среди язычествующих вятичей друг Черниговского архипастыря Феоктиста, священноинок Кукша». До вступления на Черниговскую кафедру Феоктист подвизался в Киево-Печерском монастыре. Здесь он принял иночество при преподобном Феодосии и по его кончине был одним из начальных учителей монахов. Он был в числе великих старцев: в 1103 году святой Феоктист был игуменом Киево-Печерского монастыря. Возможно, что Феоктист будучи игуменом и благословил Кукшу на его труды. Некоторые источники называют Феоктиста и Кукшу друзьями. Их дружба возникла, когда они еще были простыми иноками: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты!».Решимость взять на себя трудное дело благовестия в краю глубокого идолоопоклонства,многое говорит о характере святого. Ревностный проповедник, был человек мужественный,а то, что он имел ученика, характеризует его,как учителя и заботливого отца. Из летописи известно, что святой Кукша отправился на проповедь к вятичам по реке Десне, значит это было судоходное время и первая Евангельская проповедь святого Кукши началась в пределах Брянска. Дальнейший путь пролегал через Путивль, Севск, Серенск, Лобынск и Москву. Поднявшись по реке Десне, проповедники вступили в страну вятичей верховья Оки с притоками: Жиздрой, Угрой, наиболее подготовительными к проповеди христианства.
Сюда христианство проникло еще прежде Кукши, поэтому в этих местах Кукша и не столкнулся с открытым сопротивлением со стороны местного населения. Деятельность «апостола вытичей» развернулась на территории Калужской, Брянской, Орловской, Московской областей, то есть в самом центре России, а потому с полным основанием святой Кукша может быть назван одним из главных просветителей и крестителей нашего отечества. В Киевском Патерике описываются конкретные дела святого Кукши:
Бесы прогонял:
«Случаи исцеления бесноватых людей, избавления домов и других мест от власти демонов,результат проповеднических трудов Кукши,который своей проповедью, обращением неверных ко Христу и построением в их земле христианских храмов сокрушил и привел в запустение языческие кумиры, прекратил где-то идолослужение, низверг какие-то изваяния языческих богов «бесов», идолов. Хотя и не все, а лишь некоторые вятичи были просвещены, но как ночной мрак постепенно слабеет и рассеивается в виду появляющегося дневного света, так и царство сатаны падает и рушится перед всесильным крестом Спасителя, когда он прочно бывает водружен в сердце верующих.
«Дождь с небес сведе…»
Чудесное сведение дождя необходимо понимать в связи с голодными годами в земле вятичей или с долговременною засухою, грозившей уничтожить все плоды жатвы и лишить жителей материального благосостояния. При таких обстоятельствах, истощив тщетные мольбы к своим богам, вятичи могли обратиться к проповеднику новой религии с просьбой умолить своего Бога об избавлении их от едствия.
«…озеро изсуши…»
Весть о чудесном низведении христианским проповедником дождя с неба быстрораспространилось между вятичами и многих из них привела ко Христу. Как сведение дождя, так и иссушение озера последовало в виду многих свидетелей,которые уверовали в истинного Бога. У вятичей вода была в числе наиболее почитаемых ими стихий. Воду они обожествляли, все озера и реки,по суеверному представлению наполнены были низшими божествами, носившими название «водяных». Можно предположить, что иссушенное святым Кукшей озеро имело для вятичей религиозным характер. Возможно, на его берегах проходили какие-то языческие обряды, ритуалы,игрища. Тогда само его наличие было противно христианскому сердцу святого. Иссушить такое
озеро значило поколебать веру язычников, заставить их усомниться в силе своих богов. Промысел Божий не допустил бы этого чуда, если бы не соединились высшие цели вразумения и обращения язычников.Возможно, озлобленные язычники, желая погубить проповедника новой, враждебной им веры, ввергли его в озеро и собрались торжествовать над ним и его учением свою победу. При таких обстоятельствах иссушение озера было величайшим посрамлением язычников,причем в месте, которое они обожали. Не потому ли ожесточились вятичи и решили убить его? Иссушение такого озера равнялось прекращению нечестия в целой стране и могло обеспечить успех христианизации вятичей. Ивот не было ли это чудо последним подвигом святого Кукши на земле, снискавшим ему мученический венец славы?
«…Инна различна удивительная знамения последоваше ему…»
Чудеса которыми сопровождалась проповедь святого Кукши в земле вятичей, восполняли его славу и возбуждали удивление современников.Здесь была и личная заслуга проповедника: Господь не одарил бы его силою чудотворения, если бы он не стяжал пламенной вероы а Бога и не достиг высокого нравственного совершенства. Чудеса были допущеныпромыслом не столько для прославления самого Угодника Божия, сколько для враумления и обращения язычников.
«Осененный благодатью свыше» – говорит о святом Кукше в «Словаре Историческом Святых, православных в Российской Церкви» – он творил многие чудеса, и «изумленные чудесной его силою язычники начали принимать учение святого проповедника и крестителя. В исторической литературе большенство версий, что местные жрецы по ненависти своей решили убить Кукшу, и не просто предать смерти, но мученнической казни. Дмитрий Ростовский пишет: «наконец, по наущению языческого жреца, он был предан мучениям, после чего ему отсекли голову, а вместе с ним и его ученику Никону». Жрицы были не только вдохновителями этой расправы, но и сами исполнителями: «озлобленные за сокрушение их кумиров, жрецы вятичей подвергли преподобного Кукшу различным истязаниям и потом отсекли ему голову…» языческие жрецы в этих мучениях вымещали на нем свою злобу за сокрушение своих идолов, за первых и многочисленных христиан, чтооставили язычество после проповеди Кукши. В Патериках указывается: «многих верою просветил», «многих из них просветил святой крещением и обратил от неверия ко Христу», «и просветил многих верою».Некоторые современные иследователи называют место гибели Кукши окресности города Серенска на реке Серене, притоке реки Жиздра (Мещовский район Калужской области). «Народное предание указывает место, где был убит преподобный Кукша – это берег реки Серены,возле города Серенска, где некогда простирался дремучий Серенский лес».
О том, что преподобный Кукша погиб около Серенска, писали А.Н, Насонов, Т.Н. Никольская, Н.Г. Недоши
вина, В.В, Седов, О.М. Рапов. Самое главное, что пишет Орловский священик И. Чистюхин,что придания об убиении Кукши и его ученикав Серенске так и осталось приданием, никакого увекочечения там так и не произошло.В г. Калуге в храме Георгия Победоносца сохранилась старинное изображение преподобного Кукши за верхом, в нижнем предле.В 2009 году по благословлению Митрополита Калужского и Боровского Климента,впервые организован Духовно-просветительский центр в честь священномученника Кукши с храмом этому угодоуклоннику Божием вблизи Серенска (6км),музейным комплексом, купелью, в перспективе по воле Божией детским приютом, воскресной школой,монашеской общинной и т.д. И в этом строительстве, в ямле вятичей, очень помогает преподобный Кукша, как и ранее своей любовью. Строительство центра очень неоходимо, так как он будет служить средством для создания храма души христианской, предназначенной для обитания Духа Святого. Очень нужна любая помощь в строительстве, приезжайте и вы ощутите помошь угодника Божиего Кукши в своих делах и духовных подвигах.
Мощи св. Кукши находятся в Киеве, в Антониевых пещерах, частица мощей святого
имеется и в Покровском храме Свято-Успенского мужского монастыря г.Новомосковска.
КУКША (ИОАНН)
конец XI — начало XII вв.
Монах Печерского монастыря, миссионер. Священномученик.
Память 28 сентября (11 октября н.ст.) и 27 августа (9 сентября н.ст.).
Преподобный Кукша — просветитель вятичей
1. Печерская обитель
Имя преподобного Кукши (или Купши), инока Киевского Печерского монастыря, проповедовавшего христианскую веру среди язычников-вятичей и принявшего от них мученическую смерть в начале XII века, едва ли говорит что-то большинству современных читателей. Это кажется особенно странным, потому что вятичи, как известно, — самое восточное из всех восточнославянских племен и именно их обычно считают своими ближайшими предками жители многих областей Центральной России. А значит, преподобномученик Кукша, «апостол вятичей» (как иногда именуется он в церковной литературе), должен был бы почитаться одним из главных просветителей и крестителей нашего Отечества.
А между тем в древней Руси, не в пример нам, о его подвиге знали и помнили. Спустя много лет после его мученической гибели епископ Владимиро-Суздальский Симон (1214-1226), один из авторов Патерика Киевского Печерского монастыря (сборника рассказов о житии и подвигах печерских монахов), так писал о нем в своем послании к печерскому же постриженнику Поликарпу: «Как добровольно можно умолчать об этом блаженном черноризце… о котором всем известно, как он бесов прогнал, и вятичей крестил, и дождь с неба свел, и озеро иссушил, и много других чудес сотворил, и после многих мучений убит был с учеником своим»(1). Рассказывая о других печерских старцах, епископ Симон ссылался обычно на какие-то литературные источники: например, на Житие основателя Киево-Печерского монастыря преподобного Антония или на так называемую Печерскую летопись (оба памятника, к сожалению, не дошли до нашего времени). В рассказе же о Кукше ограничился словами: «…его же вси сведають» — то есть ясно дал понять, что известность преподобного выходила далеко за рамки Печерской обители и достигала пределов его епархии — Владимиро-Суздальской Руси.
Киевский Печерский монастырь, с которым, очевидно, была связана большая часть жизни преподобного Кукши, ведет свою историю с 40-х годов XI века, когда русский инок Антоний, постриженник одного из греческих афонских монастырей, вернувшись на Русь, обосновался на крутом, поросшем лесом берегу Днепра, в окрестностях стольного града Киева, близ княжеского села Берестовое. По преданию, пещерку, в которой поселился Антоний, «ископал» будущий киевский митрополит Иларион, ближайший сподвижник князя Ярослава Мудрого, тогда еще священник берестовской церкви Святых Апостолов. Со временем к Антонию начали приходить братия, и так возник монастырь, получивший название Печерского. При первых игуменах — Варлааме, великом подвижнике Феодосии и его преемнике Стефане — монастырь постепенно вышел на поверхность; киевский князь Изяслав Ярославич даровал ему землю на берестовской горе, а затем была построена церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы, получившая название «Великой».
С самого своего возникновения монастырь сильно отличался от других тогдашних русских монастырей — и более строгими порядками, и исключительными подвигами братии. Рассказы о первых печерских подвижниках наполнены описаниями их борьбы с искушениями плоти. Монахи годами жили в пещерах, на хлебе с водой, облачались во власяницы, сносили лютую стужу, живыми закапывали себя в землю… В этот, начальный период развития русского христианства нащупывались различные пути к пониманию истинной сущности нового учения. Путь обретения спасения и вечной жизни, предложенный Антонием, — через физическое страдание и внешнее самоотречение — был тяжек, почти неосуществим, но он поразил воображение русских людей и поднял авторитет монастыря на недосягаемую высоту. Уже при игумене Феодосии в монастырь из Константинополя был привезен Студийский монастырский устав, который стал соблюдаться здесь очень строго и затем постепенно распространился на другие русские обители. «Оттого почтен монастырь Печерский старше прочих», — писал по этому поводу киевский летописец(2). Важно отметить и другое. Печерский монастырь возник совершенно независимо от княжеской власти, что было совсем не обычно для того времени, когда большинство русских обителей основывалось князьями. «Многие ведь монастыри от князей, и от бояр, и от богатства поставлены, — процитируем вновь летописца, — но не суть таковы, какие поставлены слезами, пощением, молитвой, бдением. Антоний ведь не имел ни злата, ни сребра, но добился всего слезами и пощением»(3). Все это очень скоро позволило печерским игуменам претендовать на нравственное руководство русским обществом и принесло монастырю славу первого истинно православного на Руси.
Уже со второй половины XI века монастырь становится настоящим рассадником святости и поставщиком епископских кадров для молодой Русской Церкви. Так, постриженниками Печерского монастыря были святой Леонтий, епископ Ростовский, принявший мученическую смерть от язычников, вероятно, в 70-е годы XI века; его преемник на ростовской кафедре святитель Исаия; епископы Переяславские Николай и Ефрем; святые Никита и Нифонт Новгородские и многие другие. Епископ Владимиро-Суздальский Симон (также постриженник Печерского монастыря) полагал, что к 20-м годам XIII века таковых иерархов-печерян насчитывалось уже около пятидесяти человек.
Исключительную роль сыграл Печерский монастырь и в развитии русской культуры, особенно книжной. Здесь создавались первые редакции древнейшей из дошедших до нашего времени русских летописей — «Повести временных лет», один из авторов которой прямо называл себя «худым и недостойным рабом» (то есть учеником) преподобного Феодосия. Творил здесь и знаменитый Нестор, считающийся (может быть, и не вполне справедливо) автором русской летописи, но достоверно известный как автор двух других выдающихся произведений древнерусской литературы — «Чтения о житии и о погублении блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба» и «Жития преподобного отца нашего Феодосия, игумена Печерского». В Печерском монастыре жил и первый известный нам по имени русский иконописец — преподобный Алипий (Алимпий), ученик греческих мастеров, приехавших в Киев из Константинополя для росписи «Великой» Печерской церкви; и «безмездный лечец» Агапит, прославившийся своим искусством врачевателя и излечивший от тяжелой болезни, среди прочих, князя Владимира Всеволодовича Мономаха; и книжник Григорий, владелец хорошо известной в Киеве библиотеки; и не менее знаменитый князь-инок Святослав-Никола Давыдович, прозванный Святошей, который первым из русских князей отрекся от мира, предпочтя земной власти вечную молитву в стенах обители; и многие другие подвижники, прославившиеся в Киеве и по всей Русской земле своим даром чудотворения…
«Иконник» Алипий и Нестор-Летописец, Агапит-«лечец» и Никола-Святоша, а также многие другие знаменитые печерские старцы были, по-видимому, современниками и, более того, собеседниками и сподвижниками преподобного Кукши. Одни и те же молитвы возносились ими к Богу в «Великой» Печерской церкви; одни и те же идеи, витавшие в русском христианском обществе, давали им пищу для размышления и духовного подвига. Едва ли не самой актуальной для образованных русских людей в XI -XII веках становилась идея особой избранности Руси, «в последние времена» пришедшей к Богу. Лишь недавно крестившаяся Русь, подобно «работникам одиннадцатого часа» из знаменитой евангельской притчи о виноградаре, нанимавшем работников в свой виноградник и расплатившемся с ними поровну, «начав с последних до первых» (Мф. 20: 1-16), претендовала на то же воздаяние, что и народы, ранее пришедшие к христианству. Более того, буквально принимая евангельскую заповедь: «Будут последние первыми, и первые последними» (Мф. 20: 16), русские книжники не сомневались в том, что Господь, вспомнив о них и приблизив их к Себе именно «в последние времена» (а о приближении конца света в то время говорили и думали во всем христианском мире), проявил тем самым особую заботу о Своей русской пастве. «…Но вот благоволил небесный Владыка… в последние дни милость проявить к ним и не дал им до конца погибнуть в прелести идольской», — восклицал, имея в виду всех русских людей, диакон Нестор в своем «Чтении о Борисе и Глебе»(4). Распространение христианской веры «от края и до края» Русской земли казалось подлинным торжеством воплощения Божественного замысла, достойным завершением всей мировой истории, последним значимым событием, которое должно было — в соответствие с христианским учением о конце света — непосредственно предшествовать Второму пришествию Спасителя и Страшному Суду(5). И можно полагать, что именно эта идея, а вместе с ней и глубокое осознание своей личной ответственности перед Богом за судьбы мира влекли православных миссионеров в области, населенные язычниками, в самые отдаленные уголки Русской земли.
К началу XII века язычество еще оставалось религией значительного числа жителей древней Руси, особенно сельского населения. Не только в глухих уголках Ростовской или Муромской земель, но и в южной, более развитой экономически и политически части Русского государства сохранялись настоящие заповедники почти нетронутого язычества. Археологи обнаруживают следы языческих святилищ, просуществовавших до самого монголо-татарского нашествия: на них совершались языческие обряды и приносились жертвоприношения, и княжеская власть, кажется, не предпринимала никаких усилий для того, чтобы их уничтожить(6). Из показаний письменных источников мы также знаем о том, что и в XI, и в XII веках, и позднее жители сел и даже городов Руси, наряду с посещением храмов, совершали языческие тризны и молились старым божествам. В течение долгого времени княжеская власть, что называется, сквозь пальцы смотрела на сохранение языческих пережитков, особенно если речь шла о неславянском, финно-угорском населении — чуди, мери, муроме и других обитателях окраин Древнерусского государства. Как раз в конце XI — XII веке в «Чудском конце» Ростова (населенном мерянами) проповедовал преподобный Авраамий, будущий основатель Ростовского Богоявленского монастыря; именно ему, а не представителям княжеской администрации, пришлось уничтожать изваяние языческого бога Велеса, которому открыто поклонялись местные жители. Приблизительно в то же время с язычеством в Муроме столкнулся князь Константин Муромский, причтенный впоследствии к лику святых. В 70-е годы XI века среди мерян (финно-угорского населения Северо-Востока Руси) проповедовал святитель Леонтий, епископ Ростовский, а после его смерти — святитель Исаия. Во второй половине XII столетия или, может быть, несколько позже в глухие вологодские леса ушел из Киева постриженник одной из киевских обителей преподобный Герасим, основатель вологодского Троицкого монастыря. Русские иноки достигали с проповедью Слова Божия и Половецкой Степи, и мусульманской Волжской Болгарии. Но, пожалуй, наиболее выдающимся из русских проповедников-миссионеров домонгольской поры следует признать преподобного Кукшу — просветителя вятичей.
2. Кукша или Купша?
К сожалению, краткое Слово епископа Симона из Киево-Печерского патерика является по существу единственным источником наших сведений о святом: более никакими данными о нем мы не располагаем. А потому даже самые общие, самые приблизительные контуры его биографии могут быть очерчены лишь сугубо гипотетически.
Так, нам неизвестно точное время жизни преподобного Кукши. В старой справочной и церковной литературе его смерть, как правило, датируется временем около 1215 или 1217 года(7). Но это, по-видимому, тот редкий случай, когда церковная традиция не удревняла, а омолаживала то или иное событие своей истории (значительно чаще случалось наоборот). Автор Слова о Кукше и ряда других сказаний Печерского патерика епископ Симон покинул монастырь прежде 1206 года, когда стал игуменом Рождественского монастыря во Владимире, — но он нигде не дает знать, что повествует о своем современнике, жившем в обители одновременно с ним; напротив, в его сказаниях речь идет о «прежде просиявших» иноках; по его собственным словам, он рассказал Поликарпу «малое из того многого», что сам слышал, еще пребывая «в том божественном и святом монастыре Печерском». Слово о Кукше и скончавшемся одновременно с ним иноке Пимене Постнике расположено между другими рассказами Симона, которые, похоже, выстроены в хронологическом порядке: так, перед Словом о Кукше и Пимене читаются Слова о преподобном Евстратии Постнике (принявшем мученическую смерть от иудея-работорговца в городе Херсонесе в Крыму в 1097 году) и Никоне Сухом (попавшем в плен к половцам одновременно с Евстратием, но скончавшемся значительно позднее); за Словом о Кукше следуют Слова об Афанасии Затворнике (время его жизни неизвестно) и преподобном Святоше, князе Черниговском, принявшем пострижение в Печерском монастыре в 1107 году и скончавшемся после 1141 года. Следовательно, жизнь и подвиги инока Кукши должны прийтись, по крайней мере, на первую половину XII века.
В Киево-Печерском патерике можно найти и другие датирующие признаки, позволяющие несколько уточнить время жизни преподобного. Из сочинения Симона нам известно, что в тот самый день, в который погибли преподобный Кукша и его ученик, в Печерском монастыре скончался еще один старец, блаженный Пимен, прозванный Постником: перед самой своей смертью, стоя посреди церкви, он во всеуслышание воскликнул: «Брат наш Кукша ныне на рассвете убит!». «И сказавши это, умер в одно время с теми двумя святыми», — рассказывает Симон. Пимен же Постник — лицо более известное, нежели Кукша; он был современником многих печерских подвижников, о которых также рассказывается в Киево-Печерском патерике. В конце 70-х годов XI века Пимен, очевидно, уже пользовался значительным авторитетом в обители и был далеко не молодым человеком: его имя упоминается в рассказе об изгнании бесов из знаменитого печерского затворника Никиты, будущего епископа Новгородского и чтимого русского святого, причем следует здесь сразу же за именами тогдашнего игумена Печерского монастыря Никона Великого и его преемника Иоанна и ранее имен других знаменитых подвижников — будущего ростовского епископа Исаии, Григория Чудотворца, будущего печерского игумена, а затем епископа Черниговского Феоктиста и других(8). Даже если Пимен прожил долгую жизнь и преставился в глубокой старости, едва ли его кончина, а значит, и кончина Кукши могла случиться позднее первой половины, а скорее даже первой четверти XII века(9).
(В нашем распоряжении имеется еще один источник, на основании которого с некоторой долей вероятности можно предположить, что преподобный Кукша жил в Киеве в самом начале XII века и был современником киевского князя Владимира Всеволодовича Мономаха; но об этом ниже.)
Разумеется, ничего не знаем мы и о том, откуда пришел Кукша в Печерский монастырь, кем был до пострижения и сколько времени провел в обители до того, как отправился в свой последний, крестный путь. Историки высказывают предположение, согласно которому преподобный сам был родом из вятичей, чем якобы и может быть объяснено его горячее желание просветить светом христианской веры своих единоплеменников(10). В принципе это не исключено. Мы знаем, что в Печерском монастыре принимали пострижение выходцы из разных городов и областей Руси, в том числе и отдаленных от Киева, таких, например, как Курск (откуда пришел в Киев преподобный Феодосий) или Торопец (его уроженцем был преподобный Исаакий Затворник). Известно также, что еще в конце X века значительное число «лучших мужей» из Вятичской земли были переселены с семьями князем Владимиром Святославичем в города-крепости, построенные им по рекам Десне, Остру, Суле, Стугне и другим для защиты южных рубежей Руси от ее злейших врагов печенегов. Преподобный Кукша вполне мог принадлежать к потомкам одного из таких семейств, а если так, то это обстоятельство, несомненно, должно было способствовать успеху его проповеди среди вятичей(11). Но это, повторимся, не более чем предположение, увы, ничем не подтверждаемое.
Некоторый свет на происхождение Кукши могло бы, наверное, пролить его имя — очень необычное для инока. Однако с именем преподобного все обстоит также очень непросто.
Прежде всего, надо сказать, что имя Кукша — явно языческое, а не христианское. Употребление языческих имен — явление довольно распространенное в древней Руси. В первые столетия после Крещения и вплоть до XIV-XV веков, а то и позднее, здесь были в ходу, как правило, два имени, причем крестильное (то есть даваемое при крещении) употреблялось в быту значительно реже, чем исконно славянское, языческое. Даже лица духовного звания нередко называли себя языческими именами или прозвищами — таковы, например, новгородский «поп Упырь Лихой», переписавший в 1047 году книгу Толковых пророчеств для новгородского князя Владимира Ярославича, «поп пономарь» Кохан или «поп, глаголемый Лотыш, с Городища» (оба жили в XIII веке и известны по припискам к рукописям) или тверской диакон Дудко, упоминаемый в летописном рассказе о восстании в Твери в 1327 году (число примеров можно значительно умножить). Но среди иноков Печерского монастыря языческое имя Кукши следует признать исключением. (Во всяком случае, в Печерском патерике мы встречаем еще только одного подвижника, именуемого славянским, а не христианским именем, — это знаменитый князь-инок Святоша-Никола. Прозвище Святоша — очевидно, сокращение от княжеского имени Святослав, приобретшее к тому же дополнительный и вполне определенный смысл. Но и Святошу автор Патерика именует не одним только славянским именем, как Кукшу, но и христианским — хотя, кажется, крестильным, а не монашеским, — Николай.) Полагают, что имя Кукша происходит от названия птицы: кукша, или ронжа (Cractes infaustus), представитель семейства вороновых, распространена по всему северу Евразии; по крайней мере, до конца XIX века она обитала и в тех областях Центральной России, в которых жили вятичи и где, следовательно, проповедовал святой(12). Но все дело в том, что, как выясняется, имя вятичского миссионера нам в точности не известно. Большинство списков Киево-Печерского патерика, а также церковная традиция с уверенностью называют его Кукшей. Но в Арсеньевской, наиболее ранней редакции памятника, в том числе и в древнейшем Берсеневском списке, датируемом 1406 годом, имя преподобного названо иначе — Купша (причем трижды в одном и том же написании, что исключает возможность случайной описки)(13). А имя Купша может быть и сокращением церковного имени Киприан (в русском произношении Куприян).