Архиепископ Берлинско-Германский и Великобританский Марк, настоятель монастыря преподобного Иова Почаевского (Мюнхен), – о современном монашестве и трудностях, с которыми сегодня сталкиваются иноки, об устроении духовной жизни в обителях и выборе монашеского пути, о гонениях на христиан в наши дни.
Архиепископ Берлинско-Германский и Великобританский Марк (Арндт) – Ваше Высокопреосвященство, по Вашим наблюдениям, разница между монастырями на Западе и в России сильно ощущается?
– Я всю жизнь живу за границей и не могу объективно судить о русском монашестве. Сам я принял иночество, имея пример монашеской жизни в обителях, подобных которым не могло быть при советской власти, вырос на опыте зарубежных монастырей – сербских, афонских. Но я вижу, что сегодня многое в обществе – в любом обществе – меняется, и развитие идет постоянно.
На Западе поступающие в монастыри сталкиваются с трудностями, причины которых в том, что западный человек воспитан на индивидуализме, тяге к обособленности, и потому ему трудно жить в одной келье с кем-то еще – более того, это уже почти невозможно. Поэтому зачастую я благословляю совместное проживание в келье только через определенный промежуток времени, когда человек поживет в монастыре несколько лет. По моим наблюдениям, в России иное устроение в монастырях. Общие кельи, конечно, нужное дело: люди должны общаться и должны уметь это делать. По сравнению с Западом в России монашествующие сталкиваются с иными сложностями. У нас, к примеру, проблематично дать новоначальным келью без душа. Но это везде решается по-разному. Есть монастыри, где всё устроено по-современному – в некоторых обителях Греции я это наблюдал. А есть такие, где подобное просто невозможно – и слава Богу. Потому что молодые должны учиться простоте – в общении, обиходе, уходе за собой и так далее. Бесспорно, в каждой стране всё это развивается по-своему. Любое общество имеет свои особенности и трудности, которые надо преодолевать.
Одна из самых больших проблем, которые мы переживаем на Западе, – поголовная привязанность к компьютерам, телефонам, выпуску которых нет конца и края сейчас. Эти вещи нам, монашествующим, тоже необходимы, но в монастырях использование различных технических устройств должно быть регламентировано. Понимаете, человек, у которого имеется зависимость от компьютера, не может молиться. Молитва такого человека всегда будет поверхностна. Поэтому пользование любыми современными средствами надо ограничивать по времени, по объему духовного ограничения, которое переживает человек. Когда монах занят выполнением многочисленных послушаний, ему бывает трудно оторваться от них во время богослужения или келейной молитвы. Поэтому надо особенно учить молодых людей тому, каким образом отрывать себя от ежедневных забот.
– Возможно, об этом «неудобно» говорить, но на Западе заметен некоторый упадок монашеской жизни, в частности у католиков. Как Вы могли бы прокомментировать это положение?
– Да, есть болезнь, слабость, недостатки, с которыми надо бороться и которые нужно преодолевать, но я бы не стал говорить, что это упадок. Такие моменты бывают в любом обществе, в любое время, и мы не смеем поддаваться отчаянию, пораженческому настроению. Надо трудиться, чтобы всё встало на свои места. Господь дает нам для этого огромные возможности. Вообще таких возможностей, какие мы имеем сегодня, особенно в России, в прошлом было очень мало – правильнее даже будет сказать, что это было огромной редкостью. Поэтому мы должны активно ими пользоваться. Не погружаться в пессимизм, а искать положительное в сегодняшнем дне, и на этой основе мы сможем построить нечто такое же позитивное.
Что же касается католических монастырей, то у них действительно наблюдается упадок. Это, на мой взгляд, частично связано с общим настроением западного общества, далеко отступившего от своих христианских корней, но также и с тем, что у римо-католиков нет твердой основы для духовной жизни, потому что они отступили от единства Церкви. А вне Церкви нет спасения.
– На Ваш взгляд, необходимо ли монашествующим оглядываться на устав, традиции, уклад жизни других, заграничных, обителей? Или же существует некий шаблон по устроению монашеской жизни, на который все ориентируются?
В христианской жизни не может быть никаких шаблонов! Там, где есть привычки подгонять всех под одну гребенку, христианство, как правило, умирает.
– В христианской жизни не может быть никаких шаблонов! Нельзя никого и ничего копировать – всё очень индивидуально. Сама природа, климат в Греции, к примеру, абсолютно иные, чем в России. Отсюда разные потребности и проблемы у монастырей в этих странах. Но всегда полезно ознакомиться с укладом и уставом другого монастыря, научиться чему-то полезному или уразуметь достоинства собственного устава. Нужно смотреть на положительные стороны той или иной обители или общества и достойно подражать, если в том есть необходимость. Ежели такие шаблоны, стереотипы, привычки подгонять всех под одну гребенку где-то и существуют, то там христианство, как правило, умирает.
– Владыка, в чем, по Вашему мнению, основная проблема в духовной жизни современного человека, монаха?
– Одна из главных трудностей, которые стоят перед христианами и особенно монашествующими, в том, что люди не привыкли обуздывать себя, терпеть, заставлять себя что-то делать, понуждать себя к чему-то, прежде всего – к молитве. Почему-то мы упорно и настойчиво гоняемся за грехами, а вот за добродетелью – увы! Один из древних отцов Церкви сказал, что молитву совершать труднее, чем тесать камни. Человек в наше время воспитан так, что хочет иметь всё сразу, много и дешево. У нас общество потребителей – хочется всего быстро и легко. Но так не бывает, поскольку то, что достается легко и просто, обычно не ценится. Лишь достигнув чего-то с большим трудом и напряжением, человек начинает это по-настоящему ценить. Поэтому настойчивость в молитве требует именно такого подхода, и, думается, в этом одно из главных препятствий для современного человека, который не привык добиваться чего-то терпеливо, кропотливым трудом.
Иисусова молитва современному человеку необходима! Без этой молитвы не может обходиться никто из христиан.
– А Иисусова молитва современному человеку доступна?
– Конечно. Более того, она совершенно необходима! Без этой молитвы не может обходиться никто из христиан, а монашествующие – тем паче. Только должно быть желание и настойчивость, терпение и любовь ко Христу и молитве.
Фреска в Сретенской семинарии. Фото: С. Власов / Patriarchia.ru
– На фреске в Сретенской семинарии, где изображены не только все святые, в земле Российской просиявшие, но и еще не канонизированные подвижники, присутствует портрет Феодора Достоевского наряду с Николаем Гоголем. Вы неоднократно говорили о влиянии на Вас Феодора Михайловича, отмечая, что он является одним из самых христианских авторов в русской литературе. Как Вы оцениваете роль литературы, искусства в духовном развитии человека?
– Господь пользуется разными путями, чтобы привести нас к познанию истины. Хорошая литература – одно из средств, которым Бог приводит человека к Себе, один из важнейших предметов, которые обращают ум и сердце к Богу. Христианин должен знать и читать таких писателей, как Достоевский, – это обогащает духовный опыт. Но когда человек уже врос в Церковь, то не стоит увлекаться светской литературой. Лучше регулярно читать святых отцов.
– Монашествующие могут читать художественную литературу? Полезно ли это?
– В очень ограниченной мере, так как, если человек не читал светскую литературу до поступления в монастырь, это означает, что он пришел без внешней подготовки. В целом, мне кажется, послушник может читать подобные вещи, а монаху все-таки лучше не стоит. Монах уже должен заниматься другими делами.
– Если в монастыре нет духовно опытного наставника, отсутствует возможность открывать помыслы духовнику ежедневно, как должен решаться этот вопрос? В частности, в некоторых женских обителях в силу различных обстоятельств такое бывает.
– На мой взгляд, в женском монастыре духовник должен стоять на втором месте – на первом всегда должна быть игумения, которой можно открывать помыслы каждый день. Либо настоятельница может назначить одну из старших монахинь, чтобы она принимала помыслы у сестер. В любом случае, думается, правильнее в этом вопросе будет, если женщины смогут открывать помыслы представительнице своего пола, а не мужчине. Священник, духовник дан для того, чтобы исповедовать, – все-таки это несколько иное, чем откровение помыслов. Конечно, игумения может призвать в обитель духовно опытного человека, чтобы сестры общались с ним. Но такой человек должен обладать большим тактом и подходить с осторожностью, чтобы не вмешиваться во внутренние дела монашеской общины. На Святой Земле под моей опекой находятся два больших женских монастыря. Конечно, я даю какие-то духовные советы сестрам, веду с ними беседы, но всегда подчеркиваю, что в конечном итоге обителью должна руководить игумения. К сожалению, во многих монастырях недооценивают значение настоятельницы или старшей монахини.
– Вы как-то обмолвились, что монашеский путь нужно выбирать с большой осторожностью. Что конкретно Вы имели в виду?
– Что необходимо максимально исключить свою волю и принять Божию. Другими словами, полагаться не на собственные знания и ограниченный ум, а на то, что сердце воспримет волю Божию, откроется для того, чтобы Дух Святой его орошал и дал способность различать добро и зло, что полезно, а что нет.
– В этом главными помощниками являются Таинства – Исповедь и Причастие?
– Прежде всего, да. Можно сказать, что это целая система, в которой человек должен жить и развиваться: молитва, Таинства, откровение помыслов, Исповедь и прочее. Мы должны освободиться от раздробленности, вошедшей в человеческую жизнь вследствие западного римско-католического лжеучения. Отец Иустин (Попович) когда-то сказал, что главный грех у католиков – папизм, а у протестантов – что у каждого из них свой папа – и это еще хуже. Такая обособленность и подчеркивание человеческого элемента совершенно непригодны для спасения. Это мешает духовному развитию, поскольку, когда на первом плане стоит человек, то в итоге для Бога не оказывается места. И даже если он полагает, что предает себя в волю Божию, на самом деле это далеко не так – это самообман, который всегда будет препятствием в общении с Богом.
– А как понять, что есть воля Божия? Один из отцов Церкви говорил: «Чтобы исполнить волю Божию, нужно ее знать, а это – большой труд и скорби».
До тех пор, пока человек руководствуется собственной волей и своим умом, он не способен услышать призыв Бога.
– Понимаете, самое важное в монашеской жизни и вообще в жизни христианина – послушание. До истинного, искреннего послушания человек может дойти только через смирение и кротость. Только в этом случае он будет способен прислушаться к гласу Господа, услышать волю Божию. До тех пор, пока человек руководствуется собственной волей и своим умом, он не способен услышать призыв. Замкнутая, отшельническая жизнь требует большого опыта в послушании, которое возможно именно в монастырском обществе. В монашеской традиции обычно рано не уходят в затвор или отшельничество – это дается спустя много лет общинной жизни, в течение которой человек обуздывает свою самость и приобретает навык послушания.
Монастырь Иова Почаевского в Мюнхене
– Как нужно выбирать монастырь?
– Если у человека есть стремление к монашеству, он должен прислушаться к этому призыву и сделать выбор в пользу определенного монастыря разумно. Обители бывают разные. В православном мире каждая монашеская община имеет свое лицо и особенности. Выбирать надо то, что ляжет на сердце. Одному нравится работать руками, другому по душе более созерцательная деятельность. Поэтому при выборе монастыря надо ориентироваться на индивидуальные предпочтения. Для этого и существует институт послушничества. Я, к примеру, выбирал в течение восьми лет. (Улыбается.)
– Как христиане должны реагировать на принимающий характер страшной эпидемии геноцид наших братьев и сестер во Христе в Сирии, Метохии, Косово, Сербии? Что это – активная исламизация или действия радикальных экстремистов, бандитов, которые исламом только прикрываются? Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл на одной из литургий в храме Христа Спасителя в Москве зачитал русской пастве послание Антиохийского патриарха, в котором тот с болью взывал о помощи ко всему миру, подчеркивая, что ситуация уже на такой ужасающей стадии, что помогать необходимо не просто усердной молитвой к Богу, но, прежде всего, – делом. Однако в христианском обществе преобладает убеждение, что помочь мы можем только и исключительно молитвой.
– Я не признаю выражение «помочь можно только молитвой». Что мы, христиане, можем только молиться – это неверное представление. Бесспорно, молитва – наша основа и главная сила. Однако если говорить «Мы можем только молиться» – это уведет мысль не туда. Да, мы должны молиться, но также необходимо понимать, что люди часто вынуждены в силу различных обстоятельств жизни смягчать высказывания. И если патриарх Антиохии говорит такое, то делает это, опираясь на опыт своей страны, где христиане и мусульмане всегда жили мирно. Я считаю, неверно говорить, что там сейчас действуют исключительно экстремисты. Читайте Коран и вы увидите, что всё это заложено в самой основе ислама. Экстремизм там присутствует, конечно. И другие архиереи с Востока откровенно говорят о том, что они с детства знали об этих особенностях ислама. Я часто служу в Иерусалиме. Там, например, именно в праздник Пресвятой Троицы рядом с православным храмом муэдзин кричит с мечети, что они верят в Единого Бога, у Которого нет детей, никакого Сына и Святого Духа и прочее. Совершенно не стесняясь это делается, хотя не такие уж эти люди и экстремисты. Что это? Явная, неприкрытая пропаганда против христианства! Они прекрасно знают, что делают, скандируя такие лозунги во время главного христианского праздника Пятидесятницы – дня рождения Церкви.
Ислам в корне своем античеловечен. Посмотрите на рамадан – это же убийство человека, человеческого тела. Я видел, как люди попадают в больницы, когда держат рамадан. Весь день они ничего не едят, не пьют во время страшной жары, а ночью набивают желудки пищей до потери сознания – это же просто безумие! Надо смотреть правде в глаза: всё это антигуманно, направлено против человека.
Да, были времена, когда мусульмане старались жить мирно со своими соседями, даже признавали, что мы, христиане, тоже люди. Но для многих из них это время прошло, и сейчас они показывают свое истинное лицо.
– Другими словами, когда некоторые утверждают: то, что творится сегодня в Сирии и других исконно христианских странах, исключительно политика, а не религиозная война против христианства, – это на самом деле далеко от истины? В независимости от того, как есть на самом деле, мы можем говорить о том, что христиане, которых убивают в наши дни за веру, являются мучениками?
Идет целенаправленная война против христиан. Косово было первым в этом списке стирания с лица земли христианских территорий.
– Безусловно! Идет целенаправленная война против христиан. Косово было первым в этом списке уничтожения, стирания с лица земли христианских территорий, затем Чечня. Понимаете, изначально христианскую страну просто отдали, предоставили мусульманам. Продолжаются разрушения церквей, пытки, изуверства, убийства. Косово, Чечня, Сирия, Египет…
– Следующей своей целью эти люди, экстремисты они или же исламисты, провозглашают Россию. Что нам делать – усиливать молитвы?
– Самое главное: мы должны быть настоящими христианами. А это означает наше постоянное участие в Таинствах Церкви. Ну, а если Господь даст кому-то мученический венец, значит, человек его заслужил и должен достойно принять.
Архиепископ Берлинско-Германский и Великобританский Марк (Арндт) Фото: www.eadiocese.org
«Тайные монашеские общины периода гонений на Русскую Православную Церковь и их связь с жизнью современных монашеских общин на примере Высоко-Петровского монастыря»
Начать этот доклад мне бы хотелось с небольшого воспоминания. Однажды схиархимандрит Гавриил (Бунге), современный православный богослов и патролог, посетив Высоко-Петровский монастырь и услышав рассказ о тайных монашеских общиннах обители 1920-1950-х годов и о физически и духовно протянувшейся нити от них к современным клирикам обители через матушку Игнатию – схимонахиню Игнатию (Пузик), почившую в 2004 году, сказал: «Вы обладаете бесценным сокровищем. Вы не представляете, насколько важно, что существует эта связь».
И действительно, сохранение непрерывной традиции в монашеском делании имеет существенное значение для духовной жизни в монастырях. Однако, к сожалению, говорить о сохранении непрерывной традиции от дореволюционного монашества к монашеству современному как о явлении мы можем лишь условно.
Влияние тайных общин довоенного времени (а иначе как тайными они быть в то время не могли) на современные весьма незначительно, поскольку в большинстве своем подпольные общины довоенного периода были разгромлены в конце 1920-х – начале 1930-х годов, а их члены репрессированы – в Москве, Сергиевом Посаде, Ленинграде и в некоторых других городах. Однако некоторые из них сохранялись. Общины, возглавляемые братьями Егоровыми – архимандритом (впоследствии митрополитом) Гурием († 1965) и иеромонахом Львом, игуменом Варсонофием (Верёвкиным) († 1939) в Петрограде и Петергофе, Петровскаяобщина в Москве, которая, по мнению историка Алексея Беглова, была самой крупной из тайных монашеских общин патриаршей Церкви , полумонашеская община вокруг преподобного Севастиана Карагандинского († 1966), дивеевские сестры и другие продолжали монашеское делание в тайне от власть придержащих. Однако их деятельность простиралась не далее конца 1970-х – начала 1980-х годов в связи с кончиной духовных руководителей этих общин и старших братьев и сестер.
Вот еще пример попытки сохранения духовного преемства в монашеском делании в послевоенные годы. Когда в 1942 году, после 20 лет закрытия, была открыта Глинская пустынь, туда вернулась братия, подвизавшаяся в обители до ее закрытия в 1922 году и сохранявшая монашеское делание в тайных общинах и братствах, а также в лагерях и ссылках вплоть до начала 1940-х гг. После войны в пустынь из лагерей вернулись и прославленные ныне в лике преподобных отцы Серафим (Амелин), Серафим (Романцов) и Андроник (Лукаш), но в 1961 году эта пу´стынь вновь закрывается, и братия уходит в Абхазию и в Грузию, и непосредственного преемства со следующим поколением, когда эта обитель открывается в 1990-е годы, уже нет.
Другой случай. Известно, что один из абхазских пустынников, подвизавшийся в горах 34 года, монах Меркурий (Попов) († 1996), известный как автор книг «В горах Кавказа» и «Записки монаха-исповедника», стал насельником Богородице-Рождественской Лукиановой пустыни в 1994 году, но уже через два года он отошел ко Господу. Успел ли он кому-то передать навык пустынной молитвы? И главное – было ли это востребовано братией возрожденного монастыря? Не как слушание рассказов о былом, но именно как преемство духовной традиции?
Мы можем говорить сегодня о связи современного монашества с тайными общинами периода гонений, скорее, в смысле личных контактов сдожившими до возрождения церковной жизни пострижениками того времени. Но и это, безусловно имеет высокую ценность.
Если говорить о Петровских общинах, то упомянутая уже матушка Игнатия (Пузик) общалась с сестрами нескольких монастырей, например, Ново-Тихвинского монастыря в Екатеринбурге, сестры которого к ней довольно регулярно приезжали. Но это было, скорее, личностное влияние человека, прошедшего долгий путь монашества в миру, чем передача традиции как таковой. Воспитание преемников, передача традиции от старшего поколения к молодым, требует времени, которого в большинстве случаев (если мы говорим о тайных общинах, а не о жизни таких обителей, как, например, Пюхтицы или Псково-Печерский монастырь, которые не закрывались, или о Троице-Сергиевой Лавре, которая открылась уже в 1946 году и также больше не закрывалась) у переживших гонения на Русскую Православную Церковь не оказалось.
И все же связь между монашеством гонимым и современным, безусловно, существует. Скажу несколько слов о значении наследия тайных общин Высоко-Петровского монастыря в жизни возрождающейся обители.
Петровские общины как единая монашеская семья, возглавляемая епископом Варфоломеем (Ремовым), существовали в самом центре Москвы вплоть до 1935 года под видом приходской общины сперва в стенах родной, но уже бывшей, обители, потом в расположенных неподалеку от нее храмах. Само по себе это было уникальным явлением, во многом обусловленным личностью владыки Варфоломея, духовного чада зосимовских старцев, профессора и проректора Московской Духовной академии.
Другим важным фактором духовной жизни обители стало то, что по приглашению владыки Варфоломея в Высоко-Петровский монастырь после закрытия Зосимовой пустыни пришли ученики известных старцев преподобных Алексия и Германа Зосимовских, их преемники по старческому деланию, представители зосимовской школы иночества, которые стали руководителями духовных общин обители. Именно развитие традиций зосимовского старчества в стенах московского монастыря привлекало сюда большое число прихожан, которые становились духовными чадами старцев, а некоторые принимали постриг и становились тайными монахами и монахинями.
В феврале-марте 1935 года произошли аресты – были арестованы владыка Варфоломей, некоторые клирики и прихожане, в том числе наиболее известный из старцев обители, духовный руководитель самой большой из Петровских общин – схиархимандрит Игнатий (Лебедев), ныне прославленный в Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской.
Аресты 1935 года не уничтожили окончательно петровцев, но вместо единой монашеской семьи теперь существовали отдельные малые семьи, возглавляемые оставшимися на свободе или уже вернувшимися из мест заключения духовными отцами, которые жили в разных местах Подмосковья. В самой же Москве вплоть до 1979 года продолжалась молитва в Знаменском скиту, освященного молитвой преподобномученика Игнатия и организованного им еще в 1926 году для тайных монахинь, чтобы они не были лишены опыта монашеского общежития. Этот тайный скит располагался недалеко от Трубной площади. Только после кончины старших монахинь этого скита – монахинь Евпраксии и Ксении – оставшиеся перестали собираться для общей молитвы. Воспоминания о духовной семье преподобномученика Игнатия, которую последовательно после его ареста, вплоть до 1959 года возглавляли архимандриты Никита (Курочкин), Зосима (Нилов) и Исидор (Скачков) – все представители зосимовского монашества – оставила в своих книгах матушка Игнатия . Исследователь истории монастыря Елена Балашова выяснила, что вплоть до 1978 года монахини обращались за духовным советом к ученику зосимовцев и бывшему иподиакону владыки Варфоломея протоиерею Борису Уткину (в постриге – иеромонах Пафнутий).
Сохранение аскетической традиции монашества в условиях гонений делало Высоко-Петровский монастырь тех лет воистину частицей Неба на земле, исполненным духовной радости цветущим оазисом среди безбожной, угнетающей столичной реальности.
Члены тайных монашеских общин были монахами в миру – не имея возможности жить и трудиться в монастыре, они работали в светских советских учреждениях, но именно эта работа становилась их монашеским послушанием. Вот что пишет матушка Игнатия об отношении к этой работе ее духовника: «От человека батюшка требовал не только честного, но просто даже ревностного отношения к гражданским и служебным обязанностям, вменяя их как святое послушание. И жизнь наполнялась до краев. Протекая в тех же внешних формах, она получала вдруг иное содержание, иную окраску, все делалось теперь уже во имя Бога и ради Бога – так учил батюшка…» . Для современной братии обители, расположенной в центре мегаполиса, такой опыт является весьма значимым, ведь нередко сегодняшние монастырские послушания связаны с тесным общением с миром. И важно, что это не отстраненный опыт, а жизнь твоих предшественников, как жизненный опыт почивших членов твоей семьи, который передан тебе в письмах или при личном общении, только здесь речь идет о членах нашей монашеской Петровской семьи.
Особое значение имела тогда и имеет сегодня молитва друг о друге. Верим, что возрождению обители содействует молитва тех, кто во времена гонений остался верен Богу и Церкви. Для братии же особое значение имеет почитание наших святых новомучеников, особенно молитва в дни их памяти, а также молитва о упокоении пострадавших в годы гонений братий и сестер монастыря. Здесь хочется вспомнить слова владыки Варфоломея, 130-летие со дня рождения которого было совсем недавно 16 октября этого года. Своих духовных чад он всегда благодарил за память о духовном родстве с Зосимовой пустынью. В одном из его писем читаем: «Спаси тебя Господь за панихиду по Батюшке , твоем духовном дедушке, да воистину это еще крепче роднит… Усиливайся хранить свет и добро в душе твоей…»
Сохранившиеся письма, наставления, проповеди – живое слово настоятеля и старцев Высоко-Петровского монастыря времен гонений, воспоминания матушки Игнатии и других монахинь, даже свидетельства о жизни монастыря, оставленные в протоколах допросов и других документах, «внешних» по отношению к внутренней, духовной жизни обители, являются тем наследством, которое волей и милосердием Божиим досталось нам – тем, кого Господь призвал на монашеское служение в обитель, освященную молитвой и подвигом тайных общин того времени. И нам еще предстоит научиться им пользоваться, освоить это наследие. Мы надеемся и на то, что будут найдены новые тексты и артефакты, относящиеся к истории монастыря того времени.
В монастыре уже более трех лет действует выставка «Тайные монашеские общины Высоко-Петровского монастыря в 1920-1950-е годы», основной вклад в подготовку которой внес кандидат исторических наук Алексей Львович Беглов. Паломники, посещающие монастырь и выставку, не остаются равнодушными к рассказу о том, как протекала жизнь обители в годы гонений на Церковь. Предлагаю и вашему вниманию небольшой фильм, который могут посмотреть посетители выставки.
Цит. по: Письма из заключения схиархимандрита Игнатия (Лебедева). Предисловие // Альфа и Омега. 1997. №12. С. 95.
Бытует мнение, что монастырская жизнь распланирована по часам — от службы к службе, а монахи все время проводят в молитве, им чужды веселье и жизнерадостность. Это стереотип.
В монастыре сразу ощущается атмосфера благожелательности. Удивили и сами братья — большинство из них молоды (средний возраст — примерно 40 лет), а не стары и немощны, какими многим представляются монахи. В миру их назвали бы завидными женихами — высокий рост, здоровый румянец, нет лишнего веса.
Щедрый послушник
В ожидании наместника, который был занят по хозяйству, со мной общался отец Михаил — высокий, стройный мужчина средних лет, сразу почувствовалось — интеллектуал.
Из дома я захватила пустую пластиковую бутылку, чтобы набрать в монастыре святой воды. Отец Михаил попросил сходить за ней совсем молодого послушника, добавив, что гостье нужно попробовать также монастырский творог и сметану.
— Еще меда свежего положи, — крикнул батюшка вдогонку парню.
Тот на гостинцы не поскупился, вернувшись с увесистым пакетом, который для меня был неподъемным. Послушник принес и святую воду в полуторалитровых бутылках с этикеткой, на которой указан адрес обители.
Не зачать, а сотворить
Разговор с отцом Михаилом начался с вечной темы — о семье и церковном браке, и, как следствие, продолжении рода. Не обошли и вопрос экстракорпорального оплодотворения, которое, как известно, церковь не приветствует.
— Почему, с религиозной точки зрения, нельзя делать ЭКО?
— Никто не может сказать наверняка, когда у человека появляется душа, может, это происходит в сам момент зачатия. Кстати, нельзя подходить к этому процессу механически. Супруги перед близостью с целью продолжения рода должны помолиться и отнестись к этому не как к спорту, а как к творчеству — не зачать, а сотворить, как Господь сотворил Адама и Еву.
— А если у пары не получается естественным путем зачать малыша?
— Значит, им нужно усыновить или удочерить ребенка, и тогда, такое нередко случается, Бог пошлет им собственного.
Помощникам рады
Обитатели монастыря — жаворонки. В половине седьмого начинается братский молебен, который читается только в обителях. Кроме него, по традиции Старочеркасского монастыря, братья молятся святым и читают другие молитвы — личное правило, которое монаху рекомендует его духовный отец.
Обязанности духовника исполняет 78-летний иеросхимонах Виталий. Долгое время он заведовал церковными лавками в Ростовском кафедральном соборе. Потом сильно заболел и стал схимником — это третья, последняя ступень монашества.
Заблуждение, что братья целые дни проводят за молитвой.
— Иначе мы были бы тунеядцами, — серьезно говорит исполняющий обязанности наместника отец Рафаил.
Если это не выходной и не праздничный день, после молебна монахи расходятся на различные послушания или работу. В монастыре обширный фронт работ.
В монастырские владения входит Войсковой Воскресенский собор с колокольней, храмы Донской иконы Божией Матери, Петра и Павла, Преображенская церковь, Успенский скит на острове Большом. На территории подворья в селе Васильево-Петровка монахи строят храм Александра Невского, на месте почти всегда находится иеродьякон Николай, который выполняет функции прораба. До монастырской жизни он был хорошим строителем. При этом братья сами себя кормят. При монастыре есть ферма и пасека. Натуральные продукты, которыми меня угостили монахи, были оттуда.
— Везде нужны люди, которые бы за всем этим следили. У нас остро ощущается нехватка рук, — сетует наместник.
В обители 16 монахов, три инока и пять послушников. В монастырь приходят помощники, или трудники. Обычно их около десяти или чуть более.
Ответ на молитву
В кабинете наместника много икон и памятных вещей, когда-то пожертвованных обители. Здесь же оказался и… старый патефон, органично вписавшийся в церковный интерьер.
— Английский, — уточняет отец Рафаил и ставит пластинку с песней Марка Бернеса, потом — вальс.
Батюшка поясняет, что увлекается настоящей музыкой и собирает предметы старины. Отец Рафаил, если не брать во внимание рясу, напоминает молодого преподавателя или студента семинарии.
— Учитывая вашу молодость, как вам удается управлять таким большим монастырским хозяйством, и главное, руководить в духовном плане людьми, которые намного вас старше? — задаю провокационный вопрос 28-летнему и. о. наместника.
— Когда я прошу выполнить какое-то послушание брата, который значительно старше меня, то делаю это, учитывая его возраст. Он же должен исполнить мое поручение, соблюдая устав монастыря. Мы обоюдно смиряемся: я перед его сединами, он перед моим саном.
Смирению молодой батюшка учится уже около десяти лет — с тех пор, как решил полностью посвятить себя служению Богу. Был момент, когда будущий отец Рафаил хотел создать семью.
Демид, или Диомид, Митрофанов родился и вырос в Батайске. В четыре года мальчика отдали в воскресную школу. Родители ребенка воцерковлялись вместе с сыном.
В девять лет Демид задумался об учебе в семинарии. Поступил в нее после окончания общеобразовательной школы. После обучения в Сретенской духовной семинарии служил по призыву в военно-воздушных войсках, радиолокационной роте. Часть была расположена на Валаамском архипелаге, в пяти километрах от знаменитого монастыря. В армию Демида провожала девушка — дочь священника, на которой после службы он собирался жениться.
В своих молитвах парень обращался к Господу: «Если мне суждено создать семью, то пусть это произойдет именно с ней, это та единственная, которая мне нужна».
Но разлука отдалила молодых людей друг от друга. Когда, казалось, что выбор сделан, общение с избранницей стало более редким, и в конце концов прекратилось.
После службы Демид вернулся к отцу и младшему брату, которым нужно было помогать. Пока он был в армии, в результате несчастного случая не стало мамы.
Так как чувство к девушке пропало, он окончательно принял решение, которое давно обдумывал, стать монахом.
— И не жалею. Я хотел максимально служить Богу и людям через проповедь Евангелия. Помогать им в трудных ситуациях. Монахи общаются с верующими, рассказывают им о церковных таинствах, в том числе крещении, венчании, как должны вести себя муж и жена по отношению друг к другу, чтобы в будущем им не пришлось разводиться.
— А крепок ли церковный брак? — спрашиваю священнослужителя.
— Разводы тоже случаются. Работая в ростовском епархиальном управлении, я в том числе занимался приемом прошений о расторжении брака и могу сказать, что разводится в среднем чуть более 300 пар в год. Основная причина — супружеская неверность. Нередко супруги объясняют, что хотят развестись из-за разницы характеров. Но Господь и церковь учат прощать даже за измену, тем более не может быть причиной для расставания бытовой конфликт. Как сказал апостол Павел о любви: «Она долго терпит, милосердствует, не превозносится, не раздражается, не мыслит зла, все покрывает». Если супруги будут следовать этим словам, их любовь никто и ничто не разрушит.
Прямая речь
Отец Иоанн (Иван Ефимов) священник Старо-Покровской церкви Ростова-на-Дону
— Человек уходит из обычного мира, чтобы не заразиться его грехами. Есть братья, которые пришли в монастырь 15 — 20 лет назад и с тех пор ни разу не выходили за его пределы.
Монахи совершают в монастырях духовный подвиг — борются со своими страстями, живут по божьим заповедям. Сжимая кулак до белых косточек на пальцах, так монах должен сжимать свои страсти. Сделать это можно только молитвой.
Также монахи молятся обо всех людях. Пока есть монашеская молитва, мы чувствуем себя защищенными. Господь сказал, что даже ради одного праведника он может не осудить всех, а оставить мир без наказания. По состоянию монастырей можно судить о том мире, в котором мы живем. Число монашествующих в России сегодня растет.
Притча
В древнем патерике описывается поучительная история о монахе и сапожнике. Монах спросил у духовного отца, может ли человек спастись за монастырскими стенами, обремененный семьей и заботами. Старец послал ученика в сапожную мастерскую — понаблюдать за сапожником. Монах с утра до вечера смотрел, что происходит в мастерской. К сапожнику все время приходили заказчики, он общался с женой и детьми. Вокруг человека всегда была суета. Но никогда сапожник не пребывал в злобе или отчаянии, а спокойно и мирно принимал все происходящее. Во всех ситуациях он говорил: «Слава тебе, Боже». Тогда монах понял: человек благодарит за все, что Господь ему посылает, это и есть воля божья, направленная на его спасение. Значит, мастер, как и монах, живет по божьим заповедям.