Маршал Жуков — сплошные звезды,
нога на ногу в кресле сидел.
Только глянет — станет морозно,
хоть давненько он не у дел.
Я спросил его о Ленинграде,
понимаю, мол, почему
победил Ленинград в блокаде,
но не взяли как — не пойму.
Головы крутым поворотом
мне ответили голос и взгляд:
— Там ведь я командовал фронтом,
как могли они город взять?
И замолк. И такая штука,
как подумаешь, нечем крыть:
это ведь не кто-нибудь — Жуков.
Подбородок его не забыть.
*****
Наш легендарный полководец Жуков
Был на войне — как воздух и вода!
Дружил на ты с военною наукой,
Не проиграл баталий никогда!
Война всегда — серьезнейшая штука,
Не каждый полководец в ней — колосс!
«А что же скажет нам товарищ Жуков?» —
Был неизменным Сталина вопрос!
Георгий Константинович сам лично
Был в курсе непростых военных дел,
Стратегией и тактикой отлично,
Как, впрочем, ситуацией владел!
Где маршал Жуков, там — успех, победа,
Коварный враг разбит и сокрушен —
Участники войны — отцы и деды,
Об этом знали очень хорошо!
Наш легендарный полководец Жуков
Был на войне — как воздух и вода!
Дружил на ты с военною наукой,
Не проиграл баталий никогда!
Тюрин Георгий
*****
Великий русский полководец,
Сильнейший духом человек:
Таким он в памяти народной
Навек останется, навек!
Не очернят святое имя
Его различной клеветой
И разной писаниной лживый!
Георгий Жуков — наш герой!
Отстаньте от него, подонки,
И прекратите клевету!
Ведь своего вы не добьётесь!
Твореньям вашим быть в аду!
Великий полководец русский,
Крепчайший духом человек
Георгий Константиныч Жуков
Живым останется навек!
Андрюшкин Игорь
*****
Знавала Русь богатырей немало,
Жестоких битв, раздоров, пепелищ,
В защиту Родины святая рать вставала.
За счастье мирных дней и за тепло жилищ.
Жуков призван был самой судьбою
Продолжить ратный подвиг дедов и отцов.
Сражался смело он, идя путём героя
Победоносной воинской стезёй.
От храброго солдата до седого маршала
Шлейф мифов окружал его, и доблестная слава овевала.
Побед героя нам не счесть,
На веки память сохранит
Стратега воинскую честь!
Клепикова Людмила
*****
На нашем фронте самым старшим
Был сын калужского села,
Неулыбающийся маршал,
Чья слава грозною была.
Всех полководцев был он строже,
Пред ним дрожал заклятый враг.
И мы его боялись тоже,
Теперь признаюсь — было так.
Всегда на главном направленье
Он появлялся в трудный час.
От обороны в наступленье
Он вел войска и верил в нас.
Известно всем, какие бури
Мы одолели в те года.
Над картой маршал брови хмурил,
Не улыбаясь никогда.
Но этот самый маршал грозный
Был наш товарищ, друг большой,
Не из гранита, не из бронзы,
С широкой русскою душой.
В Берлине дымном после боя,
С победой поздравляя нас,
Явился маршал перед строем
И улыбнулся в первый раз.
Долматовский Евгений
*****
Мы сотнями раз испытали,
Наш друг боевой и отец,
Что там, где окажешься с нами,
Противнику будет конец.
Где Жуков — там верят и знают,
Что сгинуть им зря не дадут:
Победа их путь увенчает,
Геройскую честь обретут!
И сам ты, с натурой героя,
Умелый и зоркий орёл,
Отмечен самою Судьбою,
Нетленную славу обрел.
Как деды когда-то желали,
Мы просим тебя и сейчас:
Чтоб верно успех обретали,
Почаще проведывай нас!
Мусин Владимир
*****
Он был суров и твёрд,как кремень,
О нём ходила грозная молва,
Он, как отрезал, говорил со всеми,
Бросал, как гири, веские слова.
Когда железом враг звенел упрямо
И оборону нашу прорывал,
Он необученных бойцов швырял горстями,
Он их телами дыры затыкал.
Со Сталиным он намертво боролся,
Нелепые приказы отвергал,
Ни разу в правоте своей не прокололся,
Куда был послан, там он побеждал.
Он воевал числом, но всё ж с уменьем,
Ради победы жизни не щадя,
Его, как к горлу штык, веленье
Было острей, чем рысий взгляд вождя.
Его назвали маршалом Победы,
К его Берлин свалился сапогам,
Потом, как черви, подточили беды
На радость зубы скалящим врагам.
Не мог простить генералиссимус усатый
Такого превосходства над собой,
И, местью кровожадною объятый,
С глаз долой его отправил на покой
В Рай попал победный маршал Жуков,
Хуже смерти для него покой,
Хуже ржавчины дырявит душу скука,
Тогда живёшь, когда идёшь на бой.
Он отыскал кремлёвского сатрапа
И выплюнул всё то, что думает о нём,
В ответ несутся звуки яростного храпа
Расплющенного в нить земным ядром:
— Я к вам приду Антихристом библейским,
Я шкуру с вас живых сдеру,
Я уничтожу всех врагов злодейских,
Жить буду вечно, не умру.
О своём о прошлом Жуков тужит,
Вспоминает часто о войне,
С братством ветеранов крепко дружит
И тоскует о своей стране.
Малигон Валерий
*****
Откуда он, Победы нашей,
Советской Родины — Герой,
Взращенный на солдатской каше,
С нелегкой бурною судьбой?
Он встал из глубины народной,
Вобрав в себя его черты —
И крепость тела, дух свободный,
И сгусток русской красоты.
Восток, Москва и Ленинград,
Начало мастерства и воли,
Кавказ, Воронеж, Сталинград,
Еще пуды армейской соли.
А дальше следует Дуга.
Что Огненной зовут в народе,
За Вислой — Одер, стан врага,
Салют Победе и Свободе!
Оставил он навечно нам
Безмерную любовь к Отчизне,
Большую ненависть к врагам,
Великое стремленье к жизни.
Кто был всегда его судьей,
Кто дал уверенность и силу,
Тяжелой, страшною порой,
Что многих в землю уносила?
Народ страны непокоренной,
Познавший голод, смерть и ад,
Большою кровью обагренный,
Прошедший сквозь войну — солдат.
Они всегда и всюду вместе,
Их разлучить никак нельзя,
Прожили сто и встретят двести,
Георгий Жуков и друзья.
Они всегда и всюду рядом,
Большой повенчаны войной,
Облитые свинцовым градом,
Солдат и Маршал боевой.
Ильин Г.
*****
Так бывало не раз:
к сожаленью, под поздними звездами,
Государев указ,
Как людские признания — поздние.
Но всему свой черед.
Не чета ни наградам, ни званиям —
благодарный народ
присягает в народном признании.
Наречет не спеша,
Навсегда, в преклонении внуковом.
И воскреснет душа:
Богу — богово.
Жукову — жуково.
Где б ни тлела беда,
Где бы слабость сомненья ни сеяла —
Он везде и всегда
Маршал долга и маршал спасения.
Был он крут и жесток.
Чем платил он за это — неведомо.
Но сраженья итог
завершался обычно победою.
И, почуяв предел,
наделенный суровою волею,
он солдат не жалел.
И себя не жалел он тем более.
Нет расплаты иной.
Нет военных полей утешения.
Только высшей ценой
Платят войнам за выигрыш сражения.
Жуков жив среди всех
в нашей горькой и гордой обители.
Отпускается грех —
Побежденным и победителям.
*****
Листая памяти страницы
Я вижу всё как наяву:
Фашисты перешли границу
И ввергли наш народ в войну.
Мы жили все тогда в печали
Делили горе пополам.
И похоронки получали,
Что с фронта приходили к нам.
Войска с боями отступали,
Враг продвигался вглубь страны.
А мы тогда ещё не знали
Какой финал будет войны.
Страна жила в сплошной разрухе,
Накал борьбы всё нарастал.
А фриц в смертельной заварухе
Победный марш уже играл.
И в этом трудном положеньи
Верховный шлёт фронтам приказ:
Шлю Жукова вам в подкрепенье,
Он передаст вам мой наказ.
Он будет управлять войсками,
Его приказы выполнять!
И не робеть перед врагами,
Не отступать, — а наступать!
Он Жукову желал удачи
В нелёгких боевых делах,
Чтоб жил победой, не иначе,
Оставив фрица на бобах.
Сам Жуков был железной воли
Взращен семьёю трудовой.
Скорняжничал, трудился в поле,
Сражался в Первой мировой.
Начал он унтер — офицером
Великий путь свой боевой.
Солдатам был во всём примером,
Учил их смело вступать в бой.
Водил в атаку эскадроны, —
Он в кавалерии служил.
Брал штурмом все врага препоны,
На фронте жизни не щадил.
Контужен, много раз был ранен,
Но подлечившись — снова в строй.
Отвагою всегда был славен,
Решительный и волевой.
За мужество в борьбе с врагами,
За службу честную свою,
Был награждён царём Крестами,
И опыт приобрёл в бою.
Как тактик отличился Жуков
В борьбе с японскою ордой.
Не перечислить вражьих трупов,
Что принесла война с собой.
Был подготовлен план сраженья,
Продумал все детали он.
Повёл войска без промедленья
На штурм за речку Халхин — Гол.
И враг монголов был повержен.
Стал безопасней жить народ,
А Жуков оправдав надежды
Был снова устремлён вперёд.
Его вновь ждали испытанья,
Опять в беде была страна.
Народ переживал страданья,
Велась священная война.
И в трудный час войны священной
Он,полководец легендарный,
Всё делал так, чтоб непременно,
Был уничтожен враг коварный.
Готовил планы он сражений
Давал задачи для фронтов,
Удары главных направлений
Определял, чтоб бить врагов.
Так было в битве под Москвою,
Где враг разбить пытался нас.
Но Жуков был готовым к бою,
Россию — матушку он спас.
Познав в деталях обстановку,
И силы все собрав в кулак,
Ударил по врагу он ловко
Огнём стремительных атак.
Не дал опомниться он фрицам
И в шею гнал с русской земли.
Бежали фрицы от столицы,
Туда,откуда к ней пришли.
Немало огненных сражений
Он подготовил и провёл.
Он,настоящий русский гений,
Умом в Суворова пошёл.
Он среди славных полководцев,
Своих соратников, друзей,
Надменных вражьих барбаросцев,
В военном деле был мудрей.
Дошёл с боями до Берлина
И над Рейхстагом флаг поднял.
Такого встретить исполина
В Берлине, враг не ожидал.
Берлин в то время был весь белым,
А от снарядов воздух чист.
И Жуков всё, что мог, он сделал, —
— Капитулировал фашист.
С войной покончила Отчизна,
Ушли солдаты на покой,
А Жуков за разгром фашизма
Овеян славой мировой.
Вся грудь его была в наградах
Блестели звёзды, ордена…
И мы гордились, были рады,
Героя славила страна.
И маршал был увековечен
В названьях улиц, городов…,
Планетой в космосе отмечен,
За вклад большой в разгром врагов.
И этот подвиг благородный
Река забвенья не сотрёт,
Он будет в памяти народной
Покуда род людской живёт.
Бамбуркин Алексей
*****
На даче Жукова — цветы.
Замки — на ведомстве военном.
Сомкнулись мокрые кусты,
Стальная сетка: непременно,
Царапать, жалить и колоть,
Настороже, во всеоружье! —
Испытывая дух и плоть,
Привязанность солдата к службе.
На карауле — тишина.
Скользит по проволоке солнце.
Привиты роза и война
К почётной ссылке полководца.
Герой. На службу не роптал.
Отец уральской обороне!
А он — без памяти — устал,
Как будто тут — и похоронен…
Сорвать агатовый цветок,
Развеять стойкий запах смерти,
Остановить, прервать отток
Времён, людей, событий, тверди!
Раскаты ротного «Ура!»,
Живые волны не стихают:
Айда, ребята, за Урал,
Где к майской площади стекают
Полки. Потешные полки.
Не будет нас — границ не станет…
Иные тронет лепестки
Шипами раненная память.
Мошников Олег
*****
Еще христианства не знала земля,
Но войны гремели за мир очага,
Его защищали мужчины-бойцы,
Общины — надежда, сыны и отцы.
То — лучшие духом, отвагой, умом,
И, бывшие честью, в кругу родовом.
Их гибель печалью народа была,
А память, как гордость, в былинах жила.
Война, как гиена, над жертвой рычит,
И речкой кровавой по людям бежит.
А, поднявший войны, маньяк и злодей
Всех дальше окажется в смерти своей.
Россию спасали Отчизны сердца,
Как Жуков, рожденный под знаком Стрельца,
Он новый Суворов в плеяде вождей,
Стратег и учитель врагов, и друзей.
Не Жуков войну для себя выбирал.
Он враг её сути, и жизнь обожал.
В нем ненависть грозна для пришлых врагов,
Он — честь и защита заветов отцов.
Россия, Европа — этапы пути,
Такие он должен с войсками пройти,
Чтоб войны и битвы стереть без следа,
А страх бы народа исчез навсегда.
Почета и Славы достоин любой,
За подвиг украшен звездой золотой,
А Жуков, как воин, как маршал-герой,
Четырежды выбран такою звездой.
Георгий-защитник просторов земли,
С ним знамя Победы и символ борьбы,
Он Богом дарован для блага людей,
В нем сила живая, сильнее смертей.
Василенко М.
*****
Своим служением народу,
Он заслужил любовь страны.
Ему я посвящаю оду,
Стратегу, гению войны!
Он рос в семье крестьянской,
Трудиться с детства привыкал.
Был интерес к судьбе солдатской,
И много книг всегда читал.
О полководцах той России,
Он с восхищеньем говорил
Суворова победы восхищали,
Героизм солдата покорил.
Пришел на службу по призыву,
Он унтер-офицером стал.
Служил Отечеству ретиво,
Как бить врага он изучал.
В первой мировой сражался,
Он честь свою не уронил.
За что крестами награждался,
И там талант свой проявил.
После войны служил Советам,
Он командиром красным стал.
И не стремился к эполетам,
А мирный труд оберегал.
Бил самураев у Хасана,
Восток в те дни тревожно жил.
Страна свои границы защищала,
Звезду Героя Жуков заслужил.
Война в Европе полыхала,
Несла угрозу для страны.
Тяжелым испытаньем стала,
Для генералов той поры.
Нам навязали битву века,
Враг рвался яростно к Москве.
Характер закалялся человека,
За пядь земли сражались все.
Под Ельней их остановили,
И навязали жесткий бой.
В контрнаступлении побили,
Солдат сражался, как герой.
Они Гвардейцами все стали,
Верховный подписал приказ.
Заслуженно тогда их награждали,
Врага остановили в этот раз.
Разбили немцев под Москвою,
Не сдали город на Неве.
Гордились Волгою-рекою,
А Сталинградом уж — вдвойне!
Под Курском планы их сломали,
В Орле победу закрепив.
К Днепру врага они погнали,
«Восточный вал» путь преградил.
Брать Киев сходу — это жертвы,
Широкий Днепр преградой был.
Откинул маршал все прожекты,
И план обхода предложил.
Провел он скрытно переправу,
Атаку начал с трёх сторон.
Пошли солдаты по сигналу,
И Киев был освобождён!
Звезда вторая засияла,
На полководческой груди.
Страна героев награждала,
Их ждали битвы впереди.
Сражения он вёл по карте,
План наступлений составлял.
И штурм Берлина, «на закате»,
Во всех деталях представлял.
Бои велись уже в Берлине,
За каждый дом дрались тогда.
Победы знамя на Рейхстаге,
Солдаты водрузили навсегда!
Победы Акт им был подписан,
Восьмого мая — Рейха нет!
Рейхстаг солдатами расписан,
Урок врагу на много лет!
Парад Победы принял Жуков,
На белом выехал коне.
«Ура!» — гремело среди салютов,
Его встречали дружно все!
Года прошли, а споры остаются,
Об истинных героях для страны.
Поколения, надеюсь, разберутся,
И будут чтить Героев той войны.
Мохонько Борис
*****
На смерть Жукова
Вижу колонны замерших внуков,
гроб на лафете, лошади круп.
Ветер сюда не доносит мне звуков
русских военных плачущих труб.
Вижу в регалии убранный труп:
в смерть уезжает пламенный Жуков.
Воин, пред коим многие пали
стены, хоть меч был вражьих тупей,
блеском маневра о Ганнибале
напоминавший средь волжских степей.
Кончивший дни свои глухо, в опале
как Велизарий или Помпей.
Сколько он пролил крови солдатской
в землю чужую! Что ж, горевал?
Вспомнил ли их, умирающий в штатской
белой кровати? Полный провал.
Что он ответит, встретившись в адской
области с ними? «Я воевал».
К правому делу Жуков десницы
больше уже не приложит в бою.
Спи! У истории русской страницы
хватит для тех, кто в пехотном строю
смело входили в чужие столицы,
но возвращались в страхе в свою.
Маршал! поглотит алчная Лета
эти слова и твои прахоря.
Все же, прими их — жалкая лепта
родину спасшему, вслух говоря.
Бей, барабан, и, военная флейта,
громко свисти на манер снегиря.
Иосиф Бродский
*****
Он много сделал для страны,
Он был ее отцом и братом,
Порой жесток, порою мягок,
Но как отец, всегда был рядом!
Бойцы в тяжелый бой рвались,
Приказ Его не обсуждался!
И только четко выполнялся,
А Он — почти не ошибался.
За Ним страна огнем объята —
Деревни, села, города…
Земля горела и страдала,
В сердцах вздыхала и мечтала,
Когда же кончится война,
Когда израненную душу,
Оставит ненавистный враг,
И навсегда покинет нас!
Он был всегда, где всех сложнее,
Где в нашей армии провал…
Но принял важное решенье —
Войска рванулись в бой тот час!
Прорвав «скупую» оборону,
Солдаты с криками «Ура»,
Вперед рвались на амбразуру,
Им ненавистного врага!
А между строк кровавый ангел,
Висел над каждым из бойцов
С трудом их души охраняя,
Просил еще идти вперед!
Одним помог, другие пали
В жестокой беспощадной мгле,
Живые стойко продолжали
Вести борьбу в родной стране!
И снова где-то враг поднялся,
Пытаясь проскочить вперед,
И снова Генерал собрался
Идти туда, где страшный бой.
Вокруг земля гудела жутко, —
Но вдруг в испуге замерла…
И грянула тут канонада наша —
«Катюши» страху навели тогда!
Был сильный бой, назад ни шагу,
Таков приказ, и Родина звала —
Еще родные, потерпите —
Должна же кончиться война!
Ее шаги слышны у госграницы,
Но надо до конца разбить врага,
И перейти с триумфом всю границу,
Освободив Европу от врага!
А между строк кровавый ангел
Висел над каждым из бойцов,
С трудом их души охраняя,
Просил еще идти вперед!
Одним помог, другие пали
В жестокой беспощадной мгле,
Живые стойко продолжали
Вести борьбу в чужой стране!
Огонь войны вновь продолжался,
Нет передышки у бойцов,
А Генерал со сном сражался,
Склонясь над картою своей.
И вновь решенье принял верно —
Идут фронта на смертный бой,
Который будет из последних,
Но самый важный и большой!
Войска на подступах к Берлину,
Идут уже на улицах бои,
За каждый дом, за каждый метр,
Совсем измученной земли!
Бойцы штурмуют здание Рейхстага,
В тяжелой схватке победив врага,
И водружают флаг Советский,
Над всей Германией врага!
Он много сделал для Победы!
Помог бойцам в тяжелый час
Поверить в то, что неповержен
Советский с мужеством солдат!
Так будем помнить, то, что было,
И не тревожить души тех,
Кто с необъятной страшной силой
Отчизну отстоял для всех!
А между строк кровавый ангел
Стал растворяться в сизой мгле,
Ему на смену светлый ангел
Спустился, охраняя всех…
Обрезкова Светлана
На склоне лет Георгий Жуков часто вспоминал мгновения своего триумфа. Фото РИА Новости
24 мая 1945 года на приеме в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца в честь командующих войсками Красной армии в присутствии членов Политбюро, народных комиссаров, маршалов Советского Союза, героев войны, выдающихся деятелей социалистического строительства, науки и искусства Председатель Совета народных комиссаров СССР, Председатель Государственного комитета обороны СССР, Народный комиссар обороны СССР, Верховный Главнокомандующий ВС СССР Маршал Советского Союза Иосиф Сталин произнес свой знаменитый тост «За русский народ». В тот же день, совещаясь с военачальниками, Сталин задал риторический вопрос: «Не следует ли нам в ознаменование победы над фашистской Германией провести в Москве Парад Победы и пригласить наиболее отличившихся героев – солдат, сержантов, старшин, офицеров и генералов?»
Ровно через месяц – 24 июня 1945 года – в Москве состоялся Парад Победы.
Знамя Победы, водруженное 1 мая 1945 года над Рейхстагом, было доставлено в Москву. По брусчатке Красной площади под гром 1300 труб грохот 100 барабанов прошагали 10 тыс. бойцов со всех 10 фронтов Великой Отечественной войны. Каждый из 10 фронтов представлял один сводный полк – по 1000 лучших солдат, сержантов и офицеров. Во главе сводных полков – командующий фронтом и все командующие армиями фронта, за ними – знаменосцы со знаменами отличившихся в боях полков, бригад, дивизий и корпусов.
За 10 сводными полками фронтов маршировали сводные полки Войска Польского, Наркомата обороны СССР, Военно-морского флота, Военно-воздушных сил, Московского гарнизона, парадные коробки военных академий и училищ, суворовцев и нахимовцев; пошли танки, артиллерия, гвардейские минометы, мотопехота, десантники, саперы, связисты, кавалеристы.
Кульминацией парада стал марш особого батальона с опущенными вражескими знаменами. У Мавзолея Ленина батальон энергичным рывком повернул вправо, и 200 германских знамен и штандартов были брошены к подножью мавзолея. (Бросать знамена поверженного врага предложил Сталину историк академик Евгений Тарле: так римские воины бросали штандарты поверженного врага к ногам триумфатора.)
Величайший военный парад в истории принимал Маршал Советского Союза Георгий Жуков верхом на белом коне. Командовал парадом Маршал Советского Союза Константин Рокоссовский верхом на вороном коне. На трибуне мавзолея скромно стоял маршал Сталин.
Существует легенда, что 65-летний Сталин хотел лично принимать парад верхом на коне, несмотря на то что он, сын сапожника и недоучившийся семинарист, никогда не учился верховой езде. На тренировке в манеже за неделю до парада Сталин уселся на коня и пришпорил его. Конь встал на дыбы. Сталин не удержался в седле, упал и ушиб плечо. «Пусть парад принимает Жуков, – проворчал он, вставая на ноги. – Он же кавалерист».
Рассказ о желании Сталина принимать Парад Победы и его падении с коня содержится в 22-й главе книги Жукова «Воспоминания и размышления»: «Точно не помню, кажется, 18–19 июня меня вызвал к себе на дачу Верховный. Он спросил, не разучился ли я ездить на коне.
– Нет, не разучился, да и сейчас продолжаю упражняться в езде.
– Вот что, – сказал И. В. Сталин, – вам придется принимать Парад Победы. Командовать парадом будет Рокоссовский. Я ответил:
– Спасибо за такую честь, но не лучше ли парад принимать вам? Вы Верховный Главнокомандующий, по праву и обязанности парад следует принимать вам. И. В. Сталин сказал:
– Я уже стар принимать парады. Принимайте вы, вы помоложе. Прощаясь, он заметил, как мне показалось, не без намека:
– Советую принимать парад на белом коне, которого вам покажет Буденный…
На другой день я поехал на Центральный аэродром посмотреть, как идет тренировка к параду. Там встретил сына Сталина Василия. Он отозвал меня в сторону и рассказал любопытную историю:
– Говорю вам под большим секретом. Отец сам готовился принимать Парад Победы. Но случился казус. Третьего дня во время езды от неумелого употребления шпор конь понес отца по манежу. Отец, ухватившись за гриву, пытался удержаться в седле, но не сумел и упал. При падении ушиб себе плечо и голову, а когда встал – плюнул и сказал: «Пусть принимает парад Жуков, он старый кавалерист».
– А на какой лошади отец тренировался? – спросил я Василия.
– На белом арабском коне, на котором он рекомендовал вам принимать парад. Только прошу об этом никому не говорить, – снова повторил Василий.
И я до сих пор никому не говорил. Однако прошло уже много лет, и думаю, что теперь об этом случае можно рассказать».
22 июня 1945 года в газетах был опубликован приказ Верховного Главнокомандующего: «В ознаменование победы над Германией в Великой Отечественной войне назначаю 24 июня 1945 года в Москве на Красной площади парад войск действующей армии, Военно-морского флота и Московского гарнизона – Парад Победы.
Парад Победы принять моему заместителю Маршалу Советского Союза Г.К. Жукову, командовать парадом Маршалу Советского Союза К.К. Рокоссовскому.
Верховный Главнокомандующий Маршал Советского Союза И. Сталин».
Полковник Игорь Бобылев, который отвечал за подбор лошадей для московских парадов, в книге «Всадники с Красной площади» отмечал, что Жуков и Рокоссовский приступили к тренировкам в манеже уже в конце мая 1945 года, а Сталин в манеже ни разу не был.
Но Сталин мог бы принимать парад не верхом, а в открытом автомобиле, как это делали его союзники Черчилль и Рузвельт или их общий враг Гитлер.
Ведь принимать Парад Победы – это не только право Верховного Главнокомандующего, но и его прямая обязанность. Но он наблюдал за ним с трибуны Мавзолея.
В 1968 году вышла в свет книга генерала армии Сергея Штеменко «Генеральный штаб в годы войны». Штеменко утверждал, что 24 мая 1945 года Сталин принял решение проводить Парад Победы и назначил его дату – 24 июня, а также утвердил командующим парадом – Жукова, а принимающим парад – Рокоссовского. (В книге Жукова сказано, что только 18–19 июня, то есть за неделю до Парада Победы, ему было сказано о командовании парадом.) Штеменко писал, что выработанный ритуал Парада Победы пытались доложить Верховному, но он и слушать не стал: «Это дело военных. Решайте сами».
Итак, Парад Победы принимал заместитель Верховного Главнокомандующего, первый заместитель Наркома обороны, командующий Первым Белорусским фронтом Маршал Советского Союза Г.К. Жуков на великолепном белом жеребце по кличке Кумир.
Почему Сталин уступил это почетное право Жукову?
Принято утверждать, что народ и армия любили Жукова, и Сталин не мог с этим не считаться. Жуков был таким великим полководцем, что Сталин признавал его превосходство и был ему благодарен за Победу. Мудрый и великодушный Сталин уступил лавры триумфатора покорителю Берлина Жукову.
На самом же деле Сталин был жесток и ревнив к чужой славе. За триумф на Параде Победы Сталин отплатил Жукову сполна.
Уже в 1946 году Жуков попал в немилость к Великому вождю всех народов. Причиной опалы Жукова было нежелание Сталина делиться славой даже с ближайшими своими военачальниками. Оказался в застенке командующий ВВС Главный маршал авиации Александр Новиков, из которого выбивали показания на Жукова. Попал под неправедный «суд чести», был разжалован и понижен в должности нарком ВМФ адмирал флота Николай Кузнецов. Был снят со своего поста командующий артиллерией Красной Армии Главный маршал артиллерии Николай Воронов.
В 1946–1948 годах по личному указанию Сталина было сфабриковано «генеральское дело». В августе 1950 года по ложному обвинению «в организации заговорщической группы для борьбы с Советской властью» были расстреляны маршал Г.И. Кулик, генералы В.Н. Гордов и Ф.Т. Рыбальченко.
По «трофейному делу» проходили 38 генералов, среди них К.Ф. Телегин, В.В. Крюков, В.Г. Терентьев и Л.Ф. Минюк. Военачальники получили от 10 до 25 лет лагерей. Следствием «трофейного дела» было снятие в 1946 году маршала Жукова с должностей замминистра Вооруженных сил и Главкома сухопутных войск СССР.
Приказ Министра Вооруженных Сил СССР Генералиссимуса Советского Союза И.В. Сталина № 009 от 9 июня 1946 года гласил: «Совет Министров СССР постановлением от 3 июня с.г. утвердил предложение Высшего Военного Совета от 1 июня об освобождении Маршала Советского Союза Жукова от должности главнокомандующего сухопутными войсками и этим же постановлением освободил маршала Жукова от обязанностей заместителя министра вооруженных сил.
Обстоятельства дела сводятся к следующему.
Бывший командующий военно-воздушными силами Новиков направил недавно в правительство заявление на маршала Жукова, в котором сообщал о фактах недостойного и вредного поведения со стороны маршала Жукова по отношению к правительству и Верховному Главнокомандованию.
Высший Военный Совет на своем заседании 1 июня с.г. рассмотрел указанное заявление Новикова и установил, что маршал Жуков, несмотря на созданное ему правительством и Верховным Главнокомандованием высокое положение, считал себя обиженным, выражал недовольство решениями правительства и враждебно отзывался о нем среди подчиненных лиц.
Маршал Жуков, утеряв всякую скромность и будучи увлечен чувством личной амбиции, считал, что его заслуги недостаточно оценены, приписывая при этом себе в разговорах с подчиненными разработку и проведение всех основных операций Великой Отечественной войны.
Более того, маршал Жуков, будучи сам озлоблен, пытался группировать вокруг себя недовольных, провалившихся и отстраненных от работы начальников и брал их под свою защиту, противопоставляя себя тем самым правительству и Верховному Главнокомандованию.
Будучи назначен главнокомандующим сухопутными войсками, маршал Жуков продолжал высказывать свое несогласие с решениями правительства в кругу близких ему людей, а некоторые мероприятия правительства, направленные на укрепление боеспособности сухопутных войск, расценивал не с точки зрения интересов обороны Родины, а как мероприятия, направленные на ущемление его, Жукова, личности.
Вопреки изложенным выше заявлениям маршала Жукова, на заседании Высшего Военного Совета было установлено, что все планы всех без исключения значительных операций Отечественной войны, равно как и планы их обеспечения, обсуждались и принимались на совместных заседаниях Государственного Комитета Обороны и членов Ставки в присутствии соответствующих командующих фронтами и главных сотрудников Генштаба, причем нередко привлекались к делу начальники родов войск.
Было установлено далее, что к плану ликвидации сталинградской группы немецких войск и проведению этого плана, которые приписывает себе маршал Жуков, он не имел отношения: как известно, план ликвидации немецких войск был выработан и сама ликвидация была начата зимой 1942 года, когда маршал Жуков находился на другом фронте, вдали от Сталинграда.
Было установлено дальше, что маршал Жуков не имел также отношения к плану ликвидации крымской группы немецких войск, равно как и проведению этого плана, хотя он и приписывает их себе в разговорах с подчиненными. Было установлено далее, что ликвидация корсунь-шевченковской группы немецких войск была спланирована и проведена не маршалом Жуковым, как он заявлял об этом, а маршалом Коневым, а Киев был освобожден не ударом с юга с букринского плацдарма, как предлагал Жуков, а ударом с севера, ибо Ставка считала букринский плацдарм непригодным для такой большой операции.
Было, наконец, установлено, что, признавая заслуги маршала Жукова при взятии Берлина, нельзя отрицать, как это делает маршал Жуков, что без удара с юга войск маршала Конева и удара с севера войск маршала Рокоссовского Берлин не был бы окружен и взят в тот срок, в какой он был взят. Под конец маршал Жуков заявил на заседании Высшего Военного Совета, что он действительно допустил серьезные ошибки, что у него появилось зазнайство, что он, конечно, не может оставаться на посту главкома сухопутных войск и что он постарается ликвидировать свои ошибки на другом месте работы.
Высший Военный Совет, рассмотрев вопрос о поведении маршала Жукова, единодушно признал это поведение вредным и несовместимым с занимаемым им положением и, исходя из этого, решил просить Совет Министров Союза ССР об освобождении маршала Жукова от должности главнокомандующего сухопутными войсками.
Совет Министров Союза ССР на основании изложенного принял указанное выше решение об освобождении маршала Жукова от занимаемых им постов и назначил его командующим войсками Одесского военного округа».
Операция МГБ против Жукова имела условное обозначение «Узел». Подслушивающими устройствами были снабжены и квартира, и дача маршала. МГБ собирало компромат и на Жукова, и на десятки и сотни людей, в той или иной мере связанных по работе с ним. Жуков признавал, что в 1947 году он каждый день ждал ареста.
Вот рассказ генерал-лейтенанта Константина Телегина, который прошел с Жуковым почти всю войну: «Я был арестован без предъявления ордера и доставлен в Москву, во внутреннюю тюрьму МГБ. Здесь с меня содрали мою одежду, часы и пр., одели в рваное, вонючее солдатское обмундирование, вырвали золотые коронки вместе с зубами… Оскорбляли и издевались, следователи и руководство МГБ требовали от меня показаний о «заговоре», якобы возглавлявшемся Жуковым Г.К., Серовым И.А. и мною, дав понять, что они тоже арестованы… у меня были вырваны куски мяса (свидетельства этому у меня на теле)… меня били головой о стену… сидеть я не мог, в течение полугода я мог только стоять на коленях у стены, прислонившись к ней головой… Я даже забыл, что у меня есть семья, забыл имена детей и жены».
20 января 1948 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О т. Жукове Г.К., Маршале Советского Союза»:
«ЦК ВКП(б), заслушав сообщение комиссии в составе тт. Жданова, Булганина, Кузнецова, Суслова и Шкирятова, выделенной для рассмотрения поступивших в ЦК материалов о недостойном поведении командующего Одесским военным округом Жукова Г.К., установил следующее.
Тов. Жуков в бытность главнокомом группы советских оккупационных войск в Германии допустил поступки, позорящие высокое звание члена ВКП(б) и честь командира Советской Армии. Будучи полностью обеспечен со стороны государства всем необходимым, тов. Жуков злоупотреблял своим служебным положением, встал на путь мародерства, занявшись присвоением и вывозом из Германии для личных нужд большого количества различных ценностей.
В этих целях т. Жуков, давши волю безудержной тяге к стяжательству, использовал своих подчиненных, которые, угодничая перед ним, шли на явные преступления, забирали картины и другие ценные вещи во дворцах и особняках, взломали сейф в ювелирном магазине в г. Лодзи, изъяв находящиеся в нем ценности, и т.д. В итоге всего этого Жуковым было присвоено до 70 ценных золотых предметов (кулоны и кольца с драгоценными камнями, часы, серьги с бриллиантами, браслеты, броши и т. д.), до 740 предметов столового серебра и серебряной посуды и сверх того еще до 30 килограммов разных серебряных изделий, до 50 дорогостоящих ковров и гобеленов, более 600 картин, представляющих большую художественную ценность, около 3700 метров шелка, шерсти, парчи, бархата и др. тканей, свыше 320 шкурок ценных мехов и т.д. Будучи вызван в комиссию для дачи объяснений, т. Жуков вел себя неподобающим для члена партии и командира Советской Армии образом, в объяснениях был неискренним и пытался всячески скрыть и замазать факты своего антипартийного поведения.
Указанные выше поступки и поведение Жукова на комиссии характеризуют его как человека, опустившегося в политическом и моральном отношении.
Учитывая все изложенное, ЦК ВКП(б) постановляет:
1. Признавая, что т. Жуков Г.К. за свои поступки заслуживает исключения из рядов партии и предания суду, сделать т. Жукову последнее предупреждение, предоставив ему в последний раз возможность исправиться и стать честным членом партии, достойным командирского звания.
2. Освободить т. Жукова с поста командующего Одесским военным округом, назначив его командующим одним из меньших округов.
3. Обязать т. Жукова немедленно сдать в госфонд все незаконно присвоенные им драгоценности и вещи».
Несмотря на то что Жуков в письме секретарю ЦК ВКП(б) Андрею Жданову доказывал, что значительная часть трофейного имущества ему была подарена, а другая – приобретена на маршальскую зарплату (адъютант Жукова даже сохранил товарные чеки), его обвиняли в стяжательстве. К этому прибавилось обвинение в «бонапартизме». Основанием служила картина художника Василия Яковлева, изображавшего Жукова в Берлине на белом коне на фоне Бранденбургских ворот, конь маршала Победы попирает копытами нацистские знамена с орлами и свастикой. Эту картину художник написал в 1946 году.
Однако арестовать Жукова Сталин не посмел не только из-за его популярности в армии, но и вследствие осложнения международного положения. Холодная война в любой момент могла перерасти в горячую — тогда вновь понадобился бы Жуков.
Дочь Сталина Светлана Иосифовна отмечала, что после войны ее отец неоднократно заявлял о своем намерении «уйти на покой». Адмирал флота Советского Союза Николай Кузнецов вспоминал, что после Парада Победы в комнате у кремлевской стены собрались члены Политбюро и маршалы, которым Сталин объявил о своем намерении уйти в отставку. Однако все присутствующие принялись уговаривать товарища Сталина не уходить.
Чтобы «убедить» вождя остаться у власти, через два дня после Парада Победы, 26 июня 1945 года, был подписан Указ Президиума Верховного Совета СССР о введении высшего воинского звания – Генералиссимус Советского Союза. На следующий день этого звания был удостоен Сталин. Тут же ему присвоили звание Героя Советского Союза и наградили вторым орденом «Победа».
В то же время Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 декабря 1947 года выходной в День Победы был отменен. С 1 января 1948 года отменялись выплаты и льготы орденоносцам. Вместо Дня Победы нерабочим стал Новый год. Инициатива отмены праздника исходила от Сталина, которому не давала покоя популярность Жукова, олицетворявшего собой Победу.
20 лет после 1945 года Парада Победы не было. Лишь в юбилейном 1965 году, уже при Леониде Брежневе, День Победы снова стал праздничным днем. Второй после 1945 года военный парад в честь Дня Победы состоялся на Красной площади 9 мая 1965 года. В качестве гостя на параде присутствовал маршал Жуков.
Официальное решение провести такой парад было принято в конце мая 1945-го на заседании «первых лиц» в Кремле. Сама идея исходила от Сталина: полтора месяца спустя после разгрома гитлеровской Германии устроить на Красной площади помпезное шествие армии-победительницы.
Конечно, главным действующим лицом этой «супер-акции» должен был стать военачальник, принимающий парад. Роль триумфатора наши кремлевские большевики дружно предлагали исполнить самому Иосифу Виссарионовичу, но тот отказался, пояснив ситуацию: «Традиция к нас в России такая: на коне на Красную площадь выезжать, а я уже стар в седле скакать. Есть у нас два маршала-кавалериста – Жуков и Рокосcовский. Вот пускай один командует парадом, а другой парад принимает!»
И еще одно указание дал «хозяин»: чтобы гарцевал Жуков перед парадными «коробками» сводных батальонов непременно на белом коне.
Откуда взялась подобная прихоть? Видимо Сталин отлично знал, что русские полководцы-победители – Румянцев, Суворов, Кутузов,.. – в особо торжественных случаях выезжали к войскам именно на белых лошадях, тем самым символизируя славу русского оружия.
«Главные военные лошади Советского Союза» содержались в те годы при манеже Министерства обороны в Хамовниках. Здесь холили-лелеяли Слединга и Софиста – любимцев маршала Буденного; в денниках стояли красавец Символ для Ворошилова, Полюс – для маршала Рокоссовского… Среди прочих «VIP-скакунов» находились и две лошади Георгия Константиновича – Мелекуш и Ода. Но ни один из этих коней не годился Жукову на роль «персонального транспортного средства» во время торжественной церемонии 24 июня: масть не та, не белая. В итоге конь, которому в июне 1945-го доверили столь ответственную «парадную» роль, на самом деле был чужаком в элитной кремлевской конюшне.
Как вспоминал позднее полковник Иван Бобылев, служивший тогда в манеже Минобороны, в один из майских дней 1945 года к ним в Хамовники приехал Начальник Генштаба Советской армии генерал Антонов и попросил показать ему имеющихся в наличии белых лошадей. Увы, ассортимент оказался весьма скромным: только пара жеребцов – Цветок и Целебес. Но оба они были «мелковаты» ростом для представительной фигуры маршала. Ради пущей парадности требовалась лошадь покрупнее. «Ищите другого коня, – резюмировал Антонов. – Даю вам четыре, максимум пять дней на решение этой задачи!»
Сотрудники армейского манежа обшарили буквально все «лошадиные организации» столицы – конный завод, Центральный ипподром, конно-спортивные школы… Однако нигде подходящего четвероногого красавца не встречалось. Наконец повезло, в конюшне кавалерийского полка госбезопасности, расквартированного неподалеку от Хорошевского шоссе, обнаружился жеребец Кумир, который по всем статьям подходил для предстоящих торжеств на Красной площади.
Распорядились срочно привезти этого «постороннего» скакуна в Хамовнический манеж, и едва Кумир оказался там, на «смотрины» уже приехали все тот же генерал Антонов и «первый кавалерист Страны Советов» маршал Буденный. Высокое начальство осталось довольно и дало «добро» на участие Кумира в ответственной церемонии.
Жукову Кумир тоже понравился. В течение нескольких недель Георгий Константинович регулярно приезжал в манеж на тренировки. (Очевидцы вспоминают, что во время маршальских упражнений в громадном помещении царила полнейшая тишина: все прекрасно знали крутой характер прославленного полководца.) Старая кавалерийская закваска, сохранившаяся еще с дореволюционных времен, помогла Жукову легко управляться с лошадью, так что на параде объезд маршалом частей, построенных на Красной и Манежной площадях, прошел без сучка, без задоринки.
Однако «упертые» историки все-таки нашли серьезный изъян в действиях Жукова на том знаменательном параде. Он, оказывается, нарушил (впрочем – по воле организаторов парадной акции!) сразу две древние традиции. Чтобы появиться из Кремля на Красной площади с последним ударом курантов, Георгий Константинович проехал через ворота Спасской башни верхом и в фуражке, а по законам наших предков через это «намоленное» место из уважения к нему следовало идти только пешком и с непокрытой головой.
Перед парадной церемонией тренировался не только Жуков – тренировались маршировать тысячи воинов, включенных в сводные батальоны от всех фронтов действующей армии и частей Московского гарнизона.
Сам сценарий Парада Победы был продуман очень тщательно. В первоначальном варианте предполагалось, что открывать его должен парадный расчет со Знаменем Победы – тем самым, «официально признанным» «знаменем №5», которое подняли над Рейхстагом бойцы 756-го стрелкового полка. 19 июня реликвию привезли в Москву из Берлина на специальном самолете. По Красной площади знамя должны были нести его «водрузители» – капитан Неустроев с сержантами Егоровым и Кантарией. Однако, лишь только увидев этих героев на репетиции, Жуков дал «отбой», поскольку увиденное ему не понравилось: Неустроев заметно хромал после ранения, а оба сержанта выглядели сильно изможденными. В итоге было решено провезти знамя по Красной площади на специально оборудованном грузовике.
Но в эти «сценические задумки» вмешался зарядивший с самого утра 24 июня дождь. Из-за него полотнище обвисло, мокрая ткань обмоталась вокруг древка, и зрители, собравшиеся на Красной площади, «главный флаг» практически не разглядели.
Зато заключительный аккорд парада «плачущая» природа испортить не смогла. Он был был срежиссирован очень удачно: штандарты разбитой Германской армии бросали к подножию главной большевистской святыни. Для выполнения этого «действа» пришлось обучить две сотни солдат-знаменосцев сложным приемам перестроений, принятым еще у легионеров древнего Рима.
По воспоминаниям ветерана-фронтовика Ивана Назарова, их привезли в столицу почти за три недели до парада. Строевые упражнения на плацу продолжались по 6 – 7 часов в день. А генеральная репетиция проходила на поле Центрального аэродрома, где был построен даже специальный макет, имитирующий мавзолей Ленина, перед которым требовалось в конце марша повергать нацистские стяги. Вроде все прошло нормально, однако уже в конце один из инспектирующих генералов вдруг высказал недовольство: «Что это вы знамена фашистские складываете перед мавзолеем? Их не складывать, а швырять надо!!» – После этого пришлось парадным расчетам маршировать по новой.
Чтобы обеспечить столь внушительную (200 штук) кучу вражеских знамен и штандартов на помосте у Мавзолея, эти «артефакты» собирали по всей Германии года специальные команды, сформированные из сотрудников армейских «спец-органов». Исследователи выяснили, что многие из поверженных на Красной площади немецких штандартов были старого образца, и их взяли из полковых музеев и цейхгаузов. Любопытный «штрих»: некоторые очевидцы Парада Победы утверждают, что последним на площадку перед мавзолеем было брошено знамя Русской освободительной армии генерала-изменника Власова – тот самый дореволюционный триколор, который ныне является государственным символом России.
И еще один примечательный рассказ, услышанный от ветеранов. После окончания торжественной церемонии специально сколоченный помост, на который бросали вражеские знамена, а также белые перчатки всех солдат, несших эти штандарты, были сожжены. Такая вот символическая «санитарная» акция избавления от фашистской «заразы»!
Справка «МК»: В Параде Победы 24 июня 1945 года принимали участие 67 войсковых частей, представлявших все 10 воевавших фронтов Советской Армии, сводные полки Военно-Морского флота и Наркомата обороны, слушатели военных академий и курсанты суворовских училищ. Отдельной колонной прошли представители Войска Польского.
Всего в парадных расчетах по Красной площади промаршировало около 12 тысяч человек, кавалерийская бригада и более 1850 единиц вооружения и военной техники – танки, «катюши», артиллерия, бронетранспортеры… Парад продолжался свыше двух часов. А мог бы длиться и еще дольше: из-за дождя авиационную часть, которую усиленно репетировали лучшие советские асы, пришлось отменить.
Александр Добровольский