В последнее время, когда по телевизору стали рассказывать, что зарплаты вокруг растут, у нас почему-то совсем не стало денег и мой муж ради дополнительного заработка устроился работать таксистом. Однажды приходит домой и говорит: «Почему православные такие злые?». Человек от Церкви далекий, он подвозил какую-то немолодую женщину с дочерью. Они ехали на кладбище — девять дней назад у них кто-то умер. Женщина разговаривала грубо, хотя в машине все время читала молитвы.
И тут я задумалась, что ответить мужу. Ведь по сути-то он прав. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин 13:35). Значит, не узнают нас. Ни женщина в такси, ни я сама не стали для конкретного человека убедительным свидетельством о Нем.
И все же что-то в словах мужа меня резануло. Да, мы, видимо, ученики еще начальной школы. Но ученики. И если что-то в нас смущает окружающих, это не значит, что нас учат плохому. Просто мы плохо или пока еще мало по времени учимся. А поэтому не всегда правильно (а иногда и жестоко) делать поспешные выводы и ставить крест — на учениках и уж тем более на самой Школе. Вопрос «почему все такие злые?» должен оставаться и для верующих, и для неверующих вопросом, а не превращаться в приговор.
Экзюпери говорил, что ненависть сложена из тех же камней, из которых можно было сложить любовь. Люди обращаются к православной вере, в надежде, что Бог поможет из внутренних камней, обид и бед, сложить что-нибудь хорошее. Это трудная работа, не всегда заметная незнакомцам. Вдохновляющим примером для меня служит моя мама. Она вместе с моей бабушкой живет в другом городе. Когда-то у мамы получилось начать свое дело. Тогда она объявила, что не будет помогать мне с детьми, она –»женщина, а не домохозяйка и не нянька». Она не обязана стоять у плиты и менять подгузники. Вот когда внуки подрастут и станут самостоятельными, тогда пусть и приезжают в гости.
Но бизнес развалился и несколько лет у нее совсем не было денег. Это ее ужасно расстраивало, и досада и раздражение извергались на окружающих, как лава из вулкана. И тогда же она стала ходить в церковь, единственное место, где можно было абсолютно бесплатно получить утешение. С тех пор образ тещи, которая утром и вечером с молитвословом в руках кладет поклоны и при этом постоянно срывается на всех окружающих, во многом определяет отношение моего мужа к православным.
Но я знала свою маму любящей и доброй и верила, что кризис пройдет. Человек меняется медленно, особенно трудно бывает заметить изменения в том, на кого мы уже повесили ярлык. Дружеская и умиротворяющая атмосфера православного прихода, десятилетний путь молитв и постов, пройденный в постоянной борьбе с собой, изменили мою маму. Теперь она с удовольствием переехала бы к нам, чтоб помогать с детьми, но бабушка стала часто болеть и уже ей необходимы забота и уход.
Мама член местной православной общины. Она нашла друзей среди прихожан своего храма и больше ни на кого не злится. Но понадобилось десять лет регулярного участия в богослужениях, поездок по святым местам и общения с другими верующими, чтоб успокоить её мятежную душу.
Недавно мой шестилетний сын, купаясь в ванной, заметил, что не снял крестик.
— Я теперь всегда буду его носить, — сказал он. — Крестик на грешнике создает защитное поле от зла.
Какое-то время он молчал, видимо вспоминая, что ничего не читал в этот день и забыл постелить постель, хотя я несколько раз просила его об этом. Он спросил:
— А крестик на грешнике — это странно?
Нет, думаю, это нормально. Я и сама не являюсь христианским идеалом, мне нужно чаще поднимать голову от домашних дел, чтоб увидеть небо. Посты и молитвы оставлю без комментариев, похвастаться мне особо нечем. Мой крестик тоже висит не на святом теле. Это только в компьютерной игре найденный бонус действует мгновенно, а в реальной жизни дорога к смирению занимает десятилетия.
Как объяснить людям, за десять минут несколько раз умершим и воскресшим в виртуальной реальности, что десять лет — не такой огромный срок, каким кажется от экрана монитора?
Крестик не волшебный артефакт, который прибавляет баллы к здоровью и мгновенно улучшает настроение. А жизнь — не компьютерная игра, она гораздо сложнее и длиннее. За один вечер из пирамиды обид и грехов не сложишь любовь и чистоту, сколько молитв не прочитай. И крестик на шее означает только, что ты просишь Бога помочь тебе и готов принять Его помощь.
Жизнь длиннее, чем думают современные люди. А кроме нее еще есть Вечность, в которой человека может спасти только Бог.
Я часто злюсь. На близких, когда меня не понимают. На людей в метро, которые стоят на моем пути и мешают мне спешить. Я сильно сержусь, читая новости. Я зол на зиму, что она длится бесконечно долго. Я злюсь на самого себя, что лениво пишу эти строки, все время заглядывая вместо этого в ЖЖ. Я злюсь, наконец, на то, что злюсь. Что это – грех? Болезнь? Аномалия?
Злость не всегда зло
Начну с одной истории, которая сильно повлияла на мои представления о злости. Много лет назад я был педагогом и отдыхающим в одном летнем семейном лагере и там тихо возненавидел одну женщину, учительницу младших классов. Ее авторитарное обращение с детьми нарушало мое чувство гармонии. Она всех воспитывала и строила, она шумела, хуже того — она и мне делала замечания. Как я мог понять, она меня считала лентяем, в ответ я ленился демонстративно. Я садился от нее подальше. Если она оказывалась рядом за столом, у меня портился аппетит. Я был бы счастлив, если б она навсегда исчезла.
И вот — там были общие собрания, где можно было об этом сказать. Однажды вечером я, не без страха, рассказал о своих чувствах группе взрослых, где присутствовала и моя мучительница. За мной заговорили и другие: выяснилось, что не одного меня она так раздражала. И тут наступил поворотный момент: эта женщина заплакала. И кое-что во мне перевернулось, причем за секунды. Я увидел ее совершенно новыми — более мягкими — глазами. До того я чувствовал себя несчастной жертвой, а ее кошмарным тираном. А тут даже ее ненавистное лицо поменялось в моем восприятии — причем навсегда – и стало человечным и красивым. Нет, мои старые реакции не исчезли, и мы с ней не стали друзьями. Но потом я ее встречал с интересом, дышал в ее присутствии легче и уже не думал: вот бы ее не было совсем.
Конечно, это не рецепт, как себя вести. Говорить правду просто ради того, чтобы говорить правду, — опасно. Тем не менее, для меня это был важный урок конструктивной агрессии: если бы я не выразил свою злость и продолжал молчать, я бы и сегодня вспоминал о женщине с ненавистью и презрением и не открыл бы нечто важное о себе самом.
Дар злости
Согласно некоторым теориям развития, младенец может открыть свое Я, отдельное от мамы, только с помощью агрессии. Если это верно, значит, сила, рождающая злость, строит рамки личности – и иногда защищает их от посягательств с помощью твердо сказанного «нет», как некоторые животные с помощью агрессии защищают свою территорию. Что еще удивительнее, злость – очень этическое чувство: это нормальная реакция на несправедливость (разумеется, тут сразу нужно добавить: на «несправедливость как я ее понимаю», — тысячи раз убеждаясь в том, что другие понимают ее совсем не так, но это другой вопрос). Это вполне можно наблюдать уже у малышей в песочнице. Злость говорит мне, что в жизни что-то неправильно, и подталкивает это исправить.
Еще одно филологическое замечание: слово «агрессия» происходит от латинского aggredior — подойти к кому-то, чтобы напасть, поговорить, посоветоваться, что-то начать. Значит, тут есть не только желание разрушить, но и активность, инициатива, стремление вступить в контакт.
Так что злость — нравится нам это или нет — неотделима от жизни. Без нее человек был бы пассивным и апатичным растением, готовым со всеми соглашаться, равнодушным к несправедливости, избегающим столкновения с другими. Если бы в иных случаях – когда на моих глазах творят мерзости – я бы не чувствовал злости, я просто не был бы человеком. Раньше я думал, что лучше бы злости совсем не было, но теперь уже не могу так думать: это было бы потерей чего-то крайне важного.
Преподобный Иоанн Лествичник говорит: «Бог не есть творец зла; потому заблуждаются те, которые говорят, что некоторые из страстей естественны душе, не разумея того, что мы сами свои природные свойства к добру превратили в страсти… по естеству есть в нас и гнев, но на древнего оного змия, а мы употребляем оный против ближнего…»
Осторожно, злоупотребления
Обычно слово «агрессия» ассоциируется с такими вещами, как разбитые окна, капли крови на асфальте, оскорбления, драки, убийства, месть, войны. И это понятно: такие и многие другие ужасные вещи есть выражение тех же самых чувств. Агрессивные эмоции неприятны и требуют «разрядки». Поэтому можно от них избавиться, создав себе врага и напав на него. Что еще хуже: разрядиться удобнее на том, кто в разных смыслах слабее тебя – и тут всегда страдают самые незащищенные. Кроме того, «этическая» эмоция злости, реакция на несправедливость, настойчиво требует нравственного оправдания, чувства собственной правоты. Так, при коллективных злодеяниях во все времена палачи считали себя праведными жертвами, которые «не могли иначе» защищать справедливость. Это нам всем слишком хорошо известно: из истории, из новостей, по нашему собственному опыту палача и жертвы.
Да, как любой дар, включая любовь, «дар злости» опасен, он легко извращается и порождает всяческое зло. Но где начинается зло? Чтобы в этом разобраться, для начала стоит отделить переживания от поведения. Чувства агрессии (гнев, раздражение, злость…) я не могу контролировать напрямую. Зато я, как правило, могу выбирать выражения своей злости: я могу их сдерживать, могу мгновенно выпустить наружу или могу остановиться и подумать, что с ними делать. Именно в этой точке совершается этический выбор, именно тут злость может стать злом и грехом – а может и не стать.
Коль скоро злые чувства неизбежны, на практике для нас важен только один вопрос: что мы с ними делаем? Может быть, достаточно их просто сдерживать? Этому всех учат в детстве, и умение контролировать агрессивные импульсы совершенно необходимо, чтобы жить с людьми, не попасть в тюрьму и не разрушать все вокруг. Однако при длительном подавлении таких сильных чувств человек тоже разрушает – самого себя. Справедливо сказано, что депрессия — это агрессия, направленная на себя.
Быть может, существует третий путь: искать для этих неприятных чувств конструктивное применение — преодолевать препятствия, смелее общаться, перестраивать внешний мир, когда это возможно?
В поисках хорошего гнева
Итак, злость – важный индикатор, красный сигнал. Он говорит: что-то не так в мире или во мне самом. И это мощный двигатель: поскольку жить со злостью крайне неприятно, она заставляет что-то делать, зовет к борьбе и подвигам. Но что именно делать – на этот вопрос злость не дает ответа.
Прежде всего, нужно честно относиться к своим чувствам. Не стоит улыбаться и говорить себе: «Я полон мира и любви», — если ты сердишься. Привычка себя обманывать даром не проходит. И проклинать себя за то, что злишься, не стоит.
Разумеется, следует говорить «стоп!» желанию немедленно выпустить пары. Именно в этой паузе может осуществляться моя свобода и ответственность. Тут требуется ум и, что еще важнее, любовь. Да, парадокс состоит в том, что хорошо выражать агрессию можно только тому, кого ты любишь, только тогда, когда агрессию уравновешивают забота о другом или сострадание. В той истории из летнего лагеря был важен контекст: присутствующие понимали, что я говорю о своей ненависти не чтобы унизить и сокрушить врага, а чтобы общая жизнь стала лучше. Это понимают люди в браке, в общинах, в психологических группах, где есть прочные связи и потому можно выражать ненависть, зная: в следующий момент мы не разбежимся, хлопая дверями. Тогда я говорю другому: «Я хочу жить рядом с тобой лучше, и именно поэтому мне придется сказать, что я ненавижу такие-то и сякие-то вещи. Я не могу жить с камнем за пазухой». Это рискованно – но отношений без риска не бывает. Совсем иная ситуация, если я злюсь на незнакомца в метро; почти в ста процентах случаев лучшее, что можно сделать, это сдержать проявления агрессии и промолчать. Но с близкими и ближними это не так. Тут можно ненавидеть, не разрушая, и потом объясняться, прощать и получать прощение и жить дальше.
И злость часто зовет нас стоять за справедливость: говорить о том, о чем все молчат, исправлять неправду, быть вместе с жертвами. Даже если я мало что могу сделать и сомневаюсь в чистоте моих мотивов. В конечном итоге за злостью стоит интуитивное убеждение в том, что мир (включая меня самого) может и должен быть лучше.
Михаил ЗАВАЛОВ
Версия для печати
Тэги: Личность Общество Конфликты Социология