Мэтью О’Райли, заслуженный медицинский работник, фельдшер скорой помощи, не раз в своей практике сталкивался с безнадежными ситуациями. Когда умирающий, которого уже не спасти, спрашивает, умирает ли он, может ли тут быть правильный ответ? Надо ли лицемерно ответить «нет», для его – а в большей степени собственного – иллюзорного спокойствия или следует сказать правду? О том, как эта дилемма разрешилась для него, Мэтью О’Райли рассказал аудитории TED. Мы приводим собственный перевод его монолога.
В последние семь лет я работал фельдшером скорой в округе Саффолк, штат Нью-Йорк. Мы первыми прибывали на место происшествия в самых разных случаях, начиная от ДТП и заканчивая ураганом Сэнди.
Если вы похожи на большинство, вы боитесь смерти. Кто-то чувствует ее приближение, а кто-то нет. Есть даже малоизвестный медицинский термин – «предчувствие смерти». Практически это симптом. Как медицинский работник я должен уметь трактовать его, как и любой другой, поэтому, когда пациент с инфарктом смотрит мне в глаза и говорит «сегодня я умру», нужно учесть это, оценивая его состояние.
видео
За время работы я не раз оказывался в ситуации, что человеку остается жить несколько минут, а я ничего не могу сделать для него. И тут возникает дилемма: сказать ли умирающему, что он умирает, или солгать? Поначалу я лгал. Боялся. Боялся, что, если скажу правду, человек умрет в страхе, отчаянно цепляясь за последние минуты, боялся, что это только умножит его страдания.
Но все изменил один случай. Пять лет назад я приехал на место аварии с участием мотоцикла. Мотоциклист получил травмы, несовместимые с жизнью, я видел, что уже ничем не смогу помочь. Как и сотни других людей на краю гибели, он спросил: «Я умираю?» И тут я отступил от обычной схемы лжи во спасение и решил сказать как есть – что да, он умирает, а мы бессильны воспрепятствовать этому. Его реакция меня поразила. Он откинулся назад, его лицо выражало смирение, принятие неизбежного. Не было ужаса. Был покой.
И тогда я понял – нет, не мое это дело – лгать во спасение, лгать, чтобы успокоить. С тех самых пор людям в их последние минуты я говорил правду.
У всех была примерно одна реакция: успокоение и принятие. Вариантов всего три.
Первый поразителен: вне зависимости от религиозного и культурного бэкграунда умирающему нужно прощение. Не важно, называет ли он это грехом или просто сожалеет о чем-то, чувство вины универсально. Однажды я занимался пожилым джентльменом – его доставили с обширным инфарктом. Готовясь к тому, что у него вот-вот произойдет остановка сердца, я заговорил с ним о том, что должно случиться. Но он уже все понимал – по моему голосу, мимике. Когда я приблизил дефибриллятор к его груди, он посмотрел на меня и сказал: «Я жалею, что проводил так мало времени с детьми и внуками, что тратил время на себя, был эгоистом». Перед лицом смерти ему хотелось одного – прощения.
Второе – память.
Людям хочется, чтобы их помнили, если не близкие, то пусть хоть фельдшер, случайный прохожий, да все равно кто. Это дает иллюзию бессмертия, утоляет его, бессмертия, жажду. Сколько раз я слышал этот вопрос: «Ты будешь помнить меня?»
И последнее, самое, наверное, сильное: умирая, человек хочет верить, чтобы его жизнь имела смысл, что она не потрачена впустую, на ерунду. Очень давно это было, я только начинал работать на скорой. Автомобильная авария, женщина заблокирована в раскуроченном автомобиле, в него на большой скорости врезался другой. Состояние критическое. Пока пожарные пытались извлечь ее из машины, я подобрался так близко, как было возможно, чтобы начать оказывать помощь. Она сказала: «Я могла бы сделать в жизни гораздо больше». Не чувствовала, что оставляет какой-то след на Земле. А ведь из дальнейшего разговора я узнал, что в свое время она усыновила двоих детей, и в том году они должны были поступать в медицинский колледж. Благодаря этой женщине два человека получили шанс на лучшее будущее, и вот теперь они выучатся на врачей и будут спасать жизни других. Потребовалось 45 минут, чтобы вытащить ее из машины, но она умерла раньше.
Я тоже верил фильмам: последние минуты – это сплошной ужас, паника, страх. Но опытным путем пришел к тому, что чаще всего правду о грядущей смерти люди принимают совсем иначе. И что именно то, что казалось незначительным, какие-то мелочи, незаметные поступки позволяют встретить это известие спокойно.
Клёво, да? А ведь действительно так. Все события жизни говорят об этом. Меняется климат, выжимает соки постоянно падающий кризис, движется время на часах жизни.
Это я опять же про успех, про результат. Как говорится, «детей учим, сами забываем». Лето-зима, день-ночь, вдох-выдох.
Я живу рядом с парком «Дубки». Сейчас осень и с дубов падают жёлуди. Стучат по крыше машины, попадают по голове. Завершается цикл. Дубы готовятся пережить зиму.
День ощутимо стал короче. Ветер холоднее. Люди — закутаннее.
Но что удивительно, никто не стоит с плакатами у Думы или где ещё, «Верните нам лето!» Как то привычно и очевидно. То, на что мы не можем повлиять? Или то, что принимается как безусловно свершающееся?
Думы рождаются в голове у каждого думающего человека. Думы у думающего. Пустота у бездумного. И тем не менее каждому вопреки всему хочется вечного роста. Чтобы пришёл на биржу, купил акции и вечный рост. Правда, продавать нельзя. Выходить в кэш. Хотя, если купить привилегированные акции, то дивиденды (правильно, не перепутал?) при постоянном росте постоянны.
Пассивный доход. Многолетнее растение. Один раз посадил и много-много лет собираешь урожай. Ничего не делаешь. Получаешь и тратишь. «Куришь бамбук». Или, на что купились миллионы, «Ты лежишь, а денежки идут!» Во всех нас живёт своя версия Лёни Голубкова.
Купи квартиру и сдавай. Инвестируй в бизнес и получай. Никак не могу разобраться, что же это за вирус такой. Хочу получать и получать, ничего при этом не делая, не озабачиваясь конкретикой.
Как приспособиться к жизни. Циклы в циклах в циклах… Земля вращается, Солнце вращается, Галактика вращается… Циклы! Значит, это модель Мира. Жизнь — это движение, движение — это цикл. При этом можно умирать, а можно не умирать. Второе мне больше нравится. Хотя при умирании можно преобразиться. Только вот что там, за смертью. Помните, анекдот, «один близнец перед рождением спрашивает у другого — А знаешь, жизнь там есть? — не знаю, оттуда ещё никто не возвращался!» Может, именно страх выхода в неведомую жизнь, которая и есть жизнь, рождение, и есть причина постоянного страха будущего, беспокойства за будущее?
Да, знаем. Прошлого уже нет, будущего ещё нет, а настоящее, это такой бесконечно малый отрезок времени, которого, по существу, тоже нет. Это математический миф. Абсолютная сфера, катящаяся по абсолютно твёрдой поверхности, имеет точку контакта, равную «0», хотя эта точка есть. Равная НУЛЮ. И вот в нём то мы и живём. То есть осознаём и переосознаём себя бесконечное количество раз каждую бесконечно малую единицу времени. (Написал эту логику и понял, что это именно то, что я не осознавал раньше в модели мира Г.П.Грабового).
Ну и? Делать то что? «Так мы до мышей дотрахаемся!»
Тогда где же здесь циклы? Когда постоянный Нуль? Выше. Немного выше. Там, где собственно и живёт Жизнь.
Считается, что на пути человека есть два события, который он не определяет: рождение и смерть. «Оттуда ещё никто не возвращался». Но как то утекло ежедневно повторяющееся событие, которое тоже от человека не зависит: Пробуждение ото сна. Засыпая, никто не знает, проснётся ли. Именно поэтому нам и говорят ведающие люди, «помни о смерти».
Но в контексте нашего разговора, это исследование жизни через смерть, через преображение. Цикл жизни даёт нам преображение, переход в другое состояние, в другое качество. Чтобы родиться, надо умереть. Можно метафорически. А можно и физически. Умереть прошлым, а родиться будущим. Не нулём, а именно будущим, длящимся во времени состоянием. Через неуловимую точку настоящего проходит что-то, но я, Саша Дворяшин, остаюсь. Меняюсь, но остаюсь. Мир остаётся. Меняется, но остаётся. Жизнь остаётся. Меняется, но остаётся.
Сейчас трудные времена. Кали-Юга какая-то, в самом то деле. Железный век просто. Обжимает со всех сторон. Правда, у полковников МВД находится месячная пенсия всей России. Что подтверждает ситуацию. Радикальная ситуация требует радикальных действий. О чём и говорим.
Гусеница. Живёт, ест, растёт. Строит домик, берёт ипотеку. Живёт дальше. Спит, спит… Умирает. Нет гусеницы. Есть взломавшая корку домика и взлетевшая в жизнь красивая бабочка. Символ богатства и процветания во многих странах.
Поздравьте меня, я скоро умру! Оставляю в этом цикле заскорузлое, переработанное, шлак и корку. То, тело прошлого, которое было в этой жизни. Я чувствую приход нового тела. Бабочки. Концентрация фактов и событий нарастает. Темп ускоряется. Маразм крепчает. «Так дальше жить нельзя!»
Пришла мысль. Что ж это я забыл то? Пострижение в схиму или инициация в масоны. Через смерть. Через реально происходящее отпевание. И рождение, новое имя. Рекомендация жить в другом городе. Отсечение прошлого, смерть гусеницы. Бабочка.
Поздравьте меня! Я скоро умру!