Сегодня, 22 марта, на парламентские слушания в Госдуме вынесена концепция законопроекта «О культуре», которая предлагает вывести произведения искусства из-под действия статьи 148 УК РФ «Нарушение права на свободу совести и вероисповеданий» (оскорбление чувств верующих).
Как пишет «Интерфакс», по проекту «содержание литературных и музыкальных произведений, театральных постановок, произведений изобразительного искусства, визуальных искусств, экспозиции и выставок музеев, произведений киноискусства, демонстрируемых в киноклубах и синематеках, не подлежит квалификации как «публичные действия», предусмотренные частью 1 статьи 148 Уголовного кодекса РФ».
Часть 1 статьи 148 УК РФ («Публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих»). Она предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок до одного года и штрафа до 300 тысяч рублей.
Статья была введена в Уголовный кодекс России около 5 лет назад после акции панк-рок-группы Pussy Riot в храме Христа Спасителя в 2012 году. В данный момент по данной статье осуждено большое количество людей по всей стране. Чаще всего эти уголовные дела имели большой общественный резонанс.
Кроме того, из-за оскорбления чувств верующих возникало множество скандалов в сфере культуры. Например, в Новосибирске православные добились снятия с показа постановки оперы «Тангейзер» из-за того, что в спектакле Иисус Христос появляется в эротическом контексте. Из-за скандала директор Новосибирского театра оперы и балета Борис Мездрич был вынужден покинуть свой пост.
Также верующие жаловались на оскорбление своих чувств из-за выхода на экраны фильма режиссера Алексея Учителя «Матильда» о взаимоотношениях будущего императора Николая II и балерины Матильды Кшесинской. Радикальная православная общественность использовала разнообразные методы борьбы с картиной Учителя: от молебнов и стояний до поджогов автомобилей адвоката Учителя и забрасывания «коктейлями Молотова» его студии в Петербурге. Более того, в Екатеринбурге один из активистов, Денис Мурашов, въехал на автомобиле УАЗ в ККТ «Космос» и поджег его в знак протеста против выхода картины.
Концепция проекта закона «О культуре» была подготовлена рабочей группой, утвержденной распоряжением администрации президента РФ в марте 2018 года. Она широко обсуждалась с культурным сообществом, творческим союзами, профессиональными ассоциациями и специалистами по экономике культуры.
ПЯТИГОРСК, 22 августа. /ТАСС/. Статья Уголовного кодекса об оскорблении чувств верующих почти не применяется в РФ и является «практически мертвой». Об этом сообщил в четверг председатель Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ) Михаил Федотов.
«Если вы посмотрите судебную статистику, то вы увидите, что эта статья практически не применяется. До знаменитого дела Pussy Riot было, по-моему, всего два случая его применения. При том что другие статьи применяются десятки тысяч раз. Она практически мертвая, эта статья <…>, дел таких очень мало», — сказал он на встрече с участниками Северо-Кавказского молодежного форума «Машук» в Пятигорске (Ставропольский край).
Федотов отметил, что закон защищает как чувства верующих, так и чувства атеистов. «Оскорбление чувств верующих и оскорбление чувств неверующих с юридической точки зрения неразличимы <…> Оскорбление всегда будет только в том случае, если есть прямой умысел — я хотел его оскорбить. А так можно оскорбиться на что угодно, любую книгу откройте, и можно оскорбляться постоянно», — отметил председатель СПЧ.
В июне 2013 года были приняты поправки в законодательство об ужесточении ответственности «за оскорбление чувств верующих», в том числе устанавливающие уголовную ответственность в виде лишения свободы за «публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих» (ст. 148 УК РФ). В 2014 году по статье был вынесен первый приговор: 24-летний житель Ижевска, который опубликовал в интернете оскорбительную для мусульман картинку, получил в наказание 200 часов обязательных работ.
Фото сайта bashkortostan.er.ru
Нынешний состав ч. 1 и 2 ст. 148 УК, известных как «статья о защите религиозных чувств верующих», появился в 2013 году после непривычно долгой для нашего законотворчества дискуссии. Началась она после «дела Pussy Riot», когда стало ясно, что юридическая квалификация их дела никуда не годится. Статью будто конструировали задним числом под этот эпизод. Очевидные с самого начала дефекты законопроекта вызвали необычно сильное сопротивление, затянули его принятие и позволили убрать хотя бы некоторые его пороки. Но сделать нормальную статью Уголовного кодекса не получилось все равно – вышел гибрид хулиганства по мотиву религиозной вражды (элемент из ст. 213) и унижения достоинства верующих (элемент из ст. 282) – и правоприменение оказалось далее не лучше. Критикуют его уже не только секуляристы, но и некоторые религиозные деятели.
Защитники статьи обычно говорят, что подобные и даже более суровые нормы есть в кодексах ряда европейских стран. Это верно, но верно и то, что в Европе эти нормы в последние десятилетия отмирают на глазах. Так что, если уж ссылаться на Европу, непонятно, почему мы должны идти против течения. Лучше посмотреть на более содержательные аргументы сторонников криминализации «оскорбления религиозных чувств».
Важный аргумент, используемый, кстати, не только в России: лучше криминализовать действия тех, кто провоцирует погромы со стороны оскорбленных верующих, чем потом иметь дело с погромами. Обычно на это отвечали, что не стоит выставлять верующих легко манипулируемыми идиотами, но это слабый ответ – увы, легко манипулируемых идиотов хватает в любой группе населения. Поэтому общество может пойти на криминализацию каких-то действий, не столь ужасных самих по себе, из соображений поддержания общественного порядка. Но общество также должно очень серьезно соотнести риски, связанные с угрозой последнему, и ущерб основным свободам человека, а речь идет именно о них. Возможно, общества, находящиеся в ситуации реальной угрозы, например, межрелигиозных столкновений, могут сделать (и часто делают) выбор в пользу безопасности. Но современная Россия очень далека от такого рода угроз. У нас есть религиозно мотивированные террористы, но не было ни разу беспорядков, устроенных именно возмущенными верующими или атеистами; у нас есть (и раньше было гораздо больше) насильственные преступления на почве этнической вражды, но таких же преступлений на почве вражды религиозной были всегда единичные случаи. И потому в нашем случае нет существенных оснований дополнительно ограничивать основные свободы ради безопасности. Тем более что ограничений такого рода у нас и так более чем достаточно.
Иногда приходится слышать, что религиозные чувства гораздо важнее, чем иные чувства. Или даже так – для верующих людей сакральные предметы дороже жизни. Конечно, для кого-то это так и есть. Но закон не может подстроиться под все эмоциональные особенности тех или иных групп граждан, а речь идет все-таки не о большом проценте людей, верящих в Бога, а о малой их части, кому именно такие эмоциональные особенности присущи. Конечно, либеральное общество идет навстречу тем или иным меньшинствам, но ведь не на уровне Уголовного кодекса, то есть не ценой жесткого ограничения прав других.
На этапе принятия того законопроекта звучал также аргумент, что новая норма защитит религиозные меньшинства от диффамации и просто от грубых выпадов. Судя по наблюдениям центра «Сова», повышения толерантности в отношении религиозных меньшинств мы с тех пор не увидели. А уж если посмотреть на практику правоприменения по ч. 1 и 2 ст. 148 УК, то случаи, которые можно было бы расценивать именно как защиту меньшинств, найти не так просто. Можно, конечно, считать меньшинством людей религиозных как таковых, но этот аргумент увел бы нас в настолько запутанную дискуссию, что к ней уж точно не стоит применять столь грубый инструмент, как Уголовный кодекс.
Наконец, сторонники обсуждаемой нормы могут признавать, что некоторые приговоры по ней совсем неуместны или просто нелепы, но настаивают, что надо же как-то защищаться от тех, кто не просто репостит картинки, а совершает какие-то более существенные и криминальные, по сути, действия, именно направленные против религии или верующих. Такие преступления на самом деле редки, но случаются. Представим, что некая антиправославная группа вторглась в храм не с целью сплясать, что является разве что мелким хулиганством, а с намерением порушить иконостас и исписать его оскорбительными надписями. Эти действия вполне соответствуют составу ст. 148, и они явно криминальны, по крайней мере в глазах подавляющего большинства граждан. Но для наказания в этом случае вовсе не нужна отдельная статья УК, такие действия вполне описываются старыми составами о вандализме, хулиганстве или нанесении ущерба имуществу. Важно также, что это преступление при наличии необходимых доказательств может быть квалифицировано как совершенное по мотиву религиозной вражды, и это отягчающее обстоятельство применимо к любым преступлениям (см. п. «е» ч. 1 ст. 63 УК).
Итак, статья о «чувствах верующих» была придумана, чтобы заткнуть замеченную дыру в уголовном законе. Но дыры этой, по сути, нет: для инцидентов типа акции Pussy Riot все равно нужны другие, не уголовные, меры реагирования, а для действительно криминальных действий инструменты в УК есть и так.
И тут нельзя не сказать, что у нового состава УК была и идеологическая составляющая. О ней много написано, и она, очевидно, все еще важна. Но каковы бы ни были планы властей по использованию идеологических аргументов, что бы ни думать о содержании самих этих аргументов, стоит сказать, что конкретный инструмент в виде обновленной ст. 148 УК работает из рук вон плохо, порождая анекдотические – хотя не для самих обвиняемых – дела. Да и вообще защищать идеологические позиции с применением УК – это крайняя мера, признак слабости, прибегать к ней не стоит.
Прокуратура края информирует, что в соответствии с частью 2 статьи 14 Федерального закона от 26 сентября 1997 года № 125-ФЗ «О свободе совести и религиозных объединениях» основаниями для ликвидации религиозной организации и запрета на деятельность религиозной организации или религиозной группы в судебном порядке являются: v нарушение общественной безопасности и общественного порядка; действия, направленные на осуществление экстремистской деятельности; v принуждение к разрушению семьи; «• посягательство на личность, права и свободы граждан; ^нанесение установленного в соответствии с законом ущерба нравственности, здоровью граждан, в том числе использованием в связи с их религиозной деятельностью наркотических и психотропных средств, гипноза, совершением развратных и иных противоправных действий;
— склонение к самоубийству или к отказу по религиозным мотивам от оказания медицинской помощи лицам, находящимся в опасном для жизни и здоровья состоянии;
— воспрепятствование получению обязательного образования;
— принуждение членов и последователей религиозного объединения и иных лиц к отчуждению принадлежащего им имущества в пользу религиозного объединения;
— воспрепятствование угрозой причинения вреда жизни, здоровью, имуществу, если есть опасность реального ее исполнения, или применения насильственного воздействия, другими противоправными действиями выходу гражданина из религиозного объединения;
— побуждение граждан к отказу от исполнения установленных законом гражданских обязанностей и совершению иных противоправных действий;
— неоднократное непредставление религиозной организацией в федеральный орган государственной регистрации или его территориальный орган в установленный срок отчета, предусмотренного пунктом2 статьи 25.1 настоящего Федерального закона, при наличии в деятельности религиозной организации других нарушений законодательства Российской Федерации.
В соответствии с частью 3 статьи 14 названного Закона вносить в суд представление о ликвидации религиозной организации либо о запрете деятельности религиозной организации или религиозной группы вправе органы прокуратуры Российской Федерации, федеральный орган государственной регистрации и его территориальные органы (территориальные управления Министерства юстиции), а также органы местного самоуправления.