ВОСПОМИНАНИЯ
И
ДНЕВНИКИ
1824—1836 ВОСПОМИНАНИЯ
Державина видел я только однажды в жизни, но никогда того не забуду. Это было в 1815 году, на публичном экзамене в Лицее. Как узнали мы, что Державин будет к нам, все мы взволновались. Дельвиг вышел на лестницу, чтоб дождаться его и поцеловать ему руку, руку, написавшую «Водопад». Державин приехал. Он вошел в сени, и Дельвиг услышал, как он спросил у швейцара: «Где, братец, здесь нужник?» Этот прозаический вопрос разочаровал Дельвига, который отменил свое намерение и возвратился в залу. Дельвиг это рассказывал мне с удивительным простодушием и веселостию. Державин был очень стар. Он был в мундире и в плисовых сапогах. Экзамен наш очень его утомил. Он сидел, подперши голову рукою. Лицо его было бессмысленно, глаза мутны, губы отвислы; портрет его (где представлен он в колпаке и халате) очень похож. Он дремал до тех пор, пока не начался экзамен в русской словесности. Тут он оживился, глаза заблистали; он преобразился весь. Разумеется, читаны были его стихи, разбирались его стихи, поминутно хвалили его стихи. Он слушал с живостию необыкновенной. Наконец вызвали меня. Я прочел мои «Воспоминания в Царском Селе», стоя в двух шагах от Державина. Я не в силах описать состояния души моей: когда дошел я до стиха, где упоминаю имя Державина, голос мой отроческий зазвенел, а сердце забилось
275
И.А. Поплавская
ЦАРСКОСЕЛЬСКИЙ ЛИЦЕЙ:
ДВЕ МОДЕЛИ КУЛЬТУРНОГО СТРОИТЕЛЬСТВА
Рассматриваются две культурные модели функционирования Царскосельского лицея: виртуальная (предполагаемая) и эвентуальная (вероятностная). Основу каждой модели составляют новые парадигмы формирующейся русской культуры, новая концепция личности и их реализация в конкретной исторической ситуации. На пересечении этих двух моделей формируются ведущие тенденции в русской культуре 1810-х гг В реальной культурной ситуации в это время формируются символический тип культуры и жизнеповедения лицеистов (С.Д. Комовский), синтагматический (А Д. Илличевский) и игровой (А.С. Пушкин). При этом игровая модель жизнеповедения и творчества Пушкина-лицеиста оказывается глубоко плодотворной и определяющей в русской культуре 1810-1820-х гг.
В истории Царскосельского лицея (1811-1817) несомненный интерес представляет взаимодействие двух культурных моделей этого учебного заведения: виртуальной, предполагаемой, и эвентуальной, вероятностной. На пересечении этих двух моделей, в продуктивном и перспективном диалоге между ними формируются ведущие тенденции в русской культуре 1810-х гг.
Основу виртуального текста составляет «Высочайше утвержденное постановление о Лицее», подготовленное при непосредственном участии М.М. Сперанского и опубликованное 12 августа 1810 г. . В этом документе обозначены новые парадигмы формирующейся русской культуры, здесь же утверждается и новая концепция личности. Совершенно особое место, которое отводилось Лицею в системе народного образования, уравненность в правах с российскими университетами, покровительство императорской семьи позволяют воспринимать его как прообраз, модель учебного заведения нового типа. В основе этой модели лежит понятие дома как новой культурно-философской реалии. Образ Лицея как коллективного дома, дома-семьи, как союза единомышленников, союза воспитанников и наставников постоянно варьируется и углубляется в этом документе. В этой связи принципиальное значение имеет положение об единых критериях отбора учеников и наставников Лицея. «Лицей составляется из отличнейших воспитанников, равно и наставников и других чиновников, знаниями и нравст-венностию своею общее доверие заслуживающих» . О доме в пространственно-бытовом контексте говорится и во введении к этому документу: «…директор и надзиратели необходимо должны иметь жительство в доме Лицея» . Как факты общественной и культурной жизни России рассматриваются, согласно постановлению, и ежегодные лицейские конференции, сведения о которых должны публиковаться в ведомостях обеих столиц.
В этом же документе обозначены и важнейшие черты формирующейся новой личности. Это должна быть личность с развитым гуманистическим сознанием, нацеленная на активное жизнестроительство и самостро-ительство. Она непременно должна обладать высокими профессиональными навыками, внутренней целостностью, ей свойственно чувство гражданского призвания — избранности, чувство гражданского мессианизма. В становлении новой личности выделяются два этапа: начальный и окончательный, которые призваны обеспечить ее интеллектуально-нравственное единство, ее волевую, умственную и эмоциональную активность. «Главное правило доброй методы или способа учения
состоит в том, чтоб не затемнять ум детей пространными изречениями, но возбуждать собственное его действие» . В постановлении говорится и о ведущих принципах обучения в Лицее. Один из них можно определить как персонально-типологический, он предполагает изучение избранных мест из лучших писателей с их подробным анализом, а также знакомство с жизнью великих людей с объяснением отличительных черт характера каждого из них.
Другой важнейший принцип заключается в системном подходе в изучении явлений культуры, предполагающем активное использование всех смежных учебных дисциплин: истории, словесности, эстетики, языковых курсов и нравственных (философских) наук. В формировании нового человеческого типа особая роль отводится и лицейской библиотеке, о которой подробно говорится в X главе постановления .
Своеобразие историко-культурной ситуации 1810-х гг. видится в том, что в это время происходит смена культурной парадигмы. Образ книги как основной культурно-мифологический символ русской жизни рубежа ХУШ-Х1Х вв. постепенно вытесняется образом дома. При этом продуктивность модели лицейского дома видится в том, что она затрагивает не только систему государственного образования и воспитания, но и сами основы культурного мышления 10-х гг. XIX в. В этой связи несомненный интерес представляют лицейские воспоминания И.И. Пущина. «Лицей и был так устроен, — пишет он, — что по возможности были соединены все удобства домашнего быта с требованиями общественного учебного заведения» . Отсюда образ лицейского дома, понимаемый как единение в культуре, как основа интимно-вселенского чувства новой личности, оказывается принципиально значимым.
В реальной же культурной ситуации 1810-х гг. существовали и взаимодействовали несколько моделей художественного творчества и жизнеповедения. Одна из них носит ярко выраженный символический характер и наиболее полно представлена в лицейском творчестве С.Д. Комовского (1798-1880). Сохранился дневник Комовского, который он вел в период с марта по апрель 1815 г. Все повествование в нем организовано вокруг проблемы становления «внутреннего человека» и мотива ожидаемого преображения души. Коммуникативные отношения, связывающие героя с внешним миром, можно было бы определить как отношения символической рефлексии. Поэтому далеко не случайно записи в дневнике начинаются со знакового события -дня причащения автора — и заканчиваются описанием страстной недели и ожидаемого воскресения Спасите-
ля. Сюжетное движение в тексте рождается от взаимодействия и пересечения двух линий: сакральной и бытовой, жизнеописания Христа и жизнеописания автора. При этом внутреннее преображение героя можно представить как непрерывный путь его нравственного совершенствования и восхождения к Христу. И важными этапами на этом пути оказываются самосознание автора-героя, лицейские друзья и, наконец, учителя и наставники. «Чем более я в себя вхожу, чем более проникаю я в глубину сердца моего и рассматриваю многочисленные изгибы его, тем более открываю в себе различных погрешностей, которых без Твоей, Всевышний! помощи, я не могу сам исправить. Один только верный, искренний друг, друг добродетельный <…> может умягчить сердце, исправить худые склонности и совершенно преобразовать человека. <…> Сегодня (23 марта 1815 г. — И.П.) была панихида по директоре Василье Федоровиче Малиновском, который скончался прошедшего 1814 года в этот день. <.. .> Дай, Боже, чтоб и мне, приобщась пречистых Тайн Твоих, такою спокойною и безмятежною смертию окончить житие на бурном сим свете» .
В дневнике Комовского актуализируется евангельский сюжет о страданиях и грядущем воскресении Христа, который составит затем основу метасюжета русского классического романа . Многократное обращение автора к искупительному подвигу Христа и данная на этом фоне история его внутренних прозрений и заблуждений создают перспективу саморазвивающей-ся жизни, понимаемой как восхождение от части к целому, от жизненного текста к «идеальному» метатексту. В символическом типе мышления происходит, по мнению Р. Барта, явная активизация означаемого, извлеченного прежде всего из внутреннего мира, чем и обусловлены значительный интерес авторов к интроспективным текстам (дневник, исповедь) . Наконец, личностное поведение Комовского-лицеиста, который, по отзывам воспитателей, отличался чувствительностью и одновременно назойливостью, насмешливостью, хорошо согласуется с его автопортретом-характеристикой, представленной в дневнике. Некая идеальная ориентация в бытовом поведении Комовского проявлялась в его наклонности морализировать и наставлять товарищей, за что и получил он прозвища «смола», «лиса», «фискал». Показательно, что спустя много лет после окончания Лицея И.В. Малиновский в письме Ко-мовскому от ноября 1872 г. отмечает: «Ты у меня первый по нравственно-христианскому направлению из нас 4-х (речь идет об оставшихся к этому времени в живых, кроме автора и адресата письма, Корфе и Горчакове. — И.П.), Богом хранимых» .
Другой тип культурного кода, весьма продуктивный в творчестве лицеистов, это синтагматический (синтаксический) тип. Этот тип художественного мышления отчетливо представлен в сохранившейся переписке А.Д. Илличевского (1798-1837) со своим другом П.Н. Фуссом, которая охватывает период с февраля 1812 г. по март 1816 г. В это время Фусс был учеником Петербургской гимназии, в которой до поступления в Лицей обучался также и Илличевский. Открывается переписка стихотворным посланием Илличевско-
го «За добрый твой привет, за лестное желанье…». В нем уже намечены основные особенности данного культурного кода. Это актуальность, синхронность тематики, наличие двух хронотопических центров: Царское Село, Лицей, с одной стороны, и Петербург, гимназия -с другой, которые образуют своего рода культурную оппозицию. Оппозиционность как важнейший принцип этого культурного типа раскрывается в дальнейшем через противопоставление-взаимодействие поэтического и прозаического текстов, а также русского, французского и немецкого языков. Мотивы разлуки и ожидаемой встречи, впервые намеченные в этом стихотворном письме, затем все более актуализируют в переписке категорию времени. И не случайно характерную особенность этого типа культуры составляет, по словам Ю.М. Лотмана, «включенность во временное развитие. Система строится как изменяющаяся по мере присоединения к ней новых звеньев» .
Ведущее настроение этих писем можно было бы обозначить как настроение эмоциональной рефлексии, при котором предметность, материальность означаемого не играет существенной роли. В этом плане показательны следующие фрагменты, содержащие высказывания автора об этой переписке: «Сердце говорило, рука писала»; «Это плод или испарение восторга, как ты сам называешь их», «Обыкновенно, наладившись твоей мысленной беседой, я вхожу в такой жар, что рад писать к тебе целый лист» .
Одна из особенностей этого кода культуры видится в том, что единство мира осмысляется здесь через единство составляющих их частей В этом смысле двусторонняя переписка, в которой субъект речи и объект высказывания постоянно меняются местами, создает иллюзию непрерывного текста, изначально стремящегося к саморазвитию, к самоорганизации во времени. Заслуживает внимания и тот факт, что одной из ведущих тем переписки становится переводческая деятельность Илличевского, Кюхельбекера, Фусса. В этой связи сам термин «перевод» приобретает более широкое значение и воспринимается как универсальная эстетическая категория, переводящая эпистолярный текст на уровень жизнетекста и наоборот.
Сближение же семантического и синтаксического типов культуры началось уже в лицейском творчестве Пушкина, и достигалось оно во многом через игровое освоение быта и литературных традиций. Говоря об игровых мотивах в творчестве Пушкина-лицеиста, необходимо прежде всего отметить игровой характер самого литературного быта в эту эпоху. Отсюда продуктивной оказывается такая модель творчества, при которой, по словам современного исследователя, «быт предваряет литературу, гипотетически «проигрывает», предвосхищает будущие состояния литературной культуры» . Например, знаменитая история с гоголь-моголем, случившаяся 5 сентября 1814 г., позднее, как известно, была обыграна Пушкиным в стихотворении «Воспоминание» («Помнишь ли, мой брат, по чаше…»), обращенном к Пущину, в журнале «Лицейский мудрец» (№ 3, 1815) и, наконец, в «Записках о Пушкине» Пущина. В плане соотношения быта и литературы особенно значимыми оказываются лицейские послания, а также письма Пушкина этого пе-
риода к Вяземскому и В.Л. Пушкину, написанные в традициях «арзамасской» игры.
В лицейском творчестве Пушкина ведущим игровым мотивом является мотив сокрытия своей личности, своего облика, «тайны» имени, который восходит, по определению Й. Хейзинги, к священной древней игре о тайной, сокровенной сущности мира, которая открывается лишь посвященным . В лицейских стихотворениях «я» лирического героя часто определяется маской, ролевой игрой. Взаимоотношение лица и маски выступает как один из моментов конструирования собственной личности, личности биографической и литературной, как способ самопостроения и самопознания «я» через соотношение с другим «я», с разными поэтическими традициями и жизненными образами. В послании «К Наталье»:
Я желал бы Филимоном
<.. .> Взяв Анюты нежну руку,
.Изъяснять любовну муку,
Говорить: она моя
Здесь происходит, как известно, обыгрывание имен персонажей из комической оперы Аблесимова «Мельник-колдун, обманщик и сват». Или в послании «К сестре»:
… И, как певец Людмилы,
<.. > Несу тебе на злато (Чернец я небогатый),
В подарок пук стихов
,
как одна из возможных ролевых проекций образа героя. Или знаменитое: «Ах, отчего я не табак», как одна из возможных проекций образа героя.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
Важно отметить, что игра литературными образами-масками в поэтическом творчестве в бытовом плане соотносится с реальными прозвищами лицеистов, отражающими особенности их личностного поведения, их своего рода характерные роли в обыденной лицейской жизни. Напомним некоторые из них: Горчаков -Франт; Данзас — Медведь; Малиновский — Казак; Пушкин — Француз, Егоза; Ржевский — Дитя, Кис; Яковлев — Паяц.
Одним из сюжетов, в рамках которого реализуется этот игровой мотив, является сюжет сновидения. Сон выступает здесь как иная реальность, как ситуация встречи внутреннего «я» и другого «я», что создает возможность для формирования психологической традиции в лирике. Это поэма «Монах», отрывок «Сон», стихотворение «Сновидение».
Недавно, обольщен прелестным сновиденьем,
В венце сияющем, царем я зрел себя;
(Сновидение, 1817). Мечталось, я любил тебя -И сердце билось наслажденьем
Сходные функции выполняют в лицейском творчестве поэта мотив воображения и поэтической мечты, мотив преображения. Так, показателен классический сюжет преображения, превращения лебедя в Зевса в кантате «Леда».
Мотив «тайны» личности внутренне связан с мотивом поэтической загадки, с обыгрыванием имени неназван-
ного писателя через его соотнесенность с другими литературными именами, с мифологическими образами, через ассоциации, аллюзии, рифмованные клише. Так, в стихотворении «Городок» автор говорит о Вольтере: Соперник Эврипида,
Эраты нежный друг,
Арьоста, Тасса внук -Скажу ль?., отец Кандиды -Он все; везде велик Единственный старик!
Другим игровым мотивом является атональный мотив, мотив испытания, состязания в поэтическом искусстве, восходящий к древнейшему культурному обряду инициации. Этот мотив изначально объединяет быт и литературу, акцентирует внимание на театральной, игровой природе лицейского быта и одновременно поэтического творчества лицеистов Пушкина, Дельвига, Илличевского. Мотив поэтического состязания связан с творческими заданиями на определенные литературные темы, также он не отделим от практики коллективного сочинительства лицейских песен, от совместной работы над выпуском рукописных журналов. С другой стороны, этот мотив является ведущим в посланиях Пушкина, адресованных Батюшкову, Жуковскому, Дельвигу, Кошанскому. В диалоге с поэтическими системами друзей-поэтов оформляется эстетика «своего» в творчестве, рождается продуктивная авторефлексия. Так, в послании «Батюшкову» (1815) в заключительных строчках поэт акцентирует:
Бреду своим путем:
Будь всякий при своем
,
при этом последняя фраза является широко известной в арзамасском кругу цитатой из послания Жуковского «К Батюшкову» (1812). Отметим также, что этот мотив по-своему оформляет и «арзамасский» текст, «арзамасскую» поэтику в творчестве Пушкина-лицеиста.
Третий продуктивный мотив — мотив творческой игры по избранному образцу. Одним из таких образцов является для Пушкина личность и творчество Лабрюй-ера. По замечанию Вольперт, «Характеры Лабрюйера вдохновляли на прочтение их в игровом ключе» . Эта игра по выбранному образцу воспринималась как один из способов усвоения психологической традиции в русской литературе и подразумевала как творческое поведение человека в обыденной жизни, так и художественное переосмысление самого образца. Запись в дневнике Пушкина от 17 декабря 1815 г. «Вчера провел я вечер с Иконниковым…» представляет собой такой вариант игры-обучения. Подробный анализ портрета лицейского гувернера Иконникова в этом аспекте дается в книге Л.И. Вольперт «Пушкин в роли Пушкина. Творческая игра по моделям французской литературы» .
Выделенные нами игровые мотивы в значительной мере формируют систему отношений «я» — «другой» — «свое» в лицейском творчестве поэта, позволяют несколько по-иному взглянуть на проблему автора-героя-читателя, на динамику бытового, поведенческого текста и текста литературного, художественного. Так образ автора заостряет
проблему соотношения родового, коллективного и инди- по-своему синтезированы, переосмыслены в создаваемом
видуального, личностного начала, отражает переходный в это время лицейском мифе.
характер лицейского творчества как движения от тради- В диалоге виртуального и эвентуального текстов в
ционалистского к индивидуально-авторскому типу худо- русской культуре 1810-х гг. отчетливо обозначаются
жественного мышления, как движения к семантико-син- важнейшие ее тенденции и направления. Выделенные
таксическому типу культуры. Игровые мотивы актуализи- типы культурного кода образуют ценностно-смысло-руют проблему соотношения серьезного, сакрального и иг- вое ядро русской литературы, определяют ее типоло-
рового в лицейском творчестве, проблему героического, гию, в дальнейшем намечают основные этапы и про-
пафосного героя и героя комического. Эта проблемы были блемы ее эволюции.
ЛИТЕРАТУРА
1. Полное собрание законов Российской империи, с 1649 года. Т. XXXI. 1810-1811. СПб., 1830. №24325 от августа 12.
2. Пущин И.И. Записки о Пушкине. Письма. М., 1988. С. 39.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
3. Грот К.Я. Пушкинский Лицей (1811-1817). Бумаги I курса, собранные академиком Я.К. Гротом. СПб., 1998.
5. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1994. С. 252.
6. Лотман Ю.М. Статьи по типологии культуры. Вып. 1. Тарту, 1970. С. 25.
7. Исупов К.Г. Игра в литературном творчестве и произведении: Автореф. дис. … канд. филол. наук. Донецк, 1975. С. 6.
8. Хейзинга Й. Ыошо 1идеш. В тени завтрашнего дня. М., 1992. С. 153.
9. Пушкин А.С. Стихотворения лицейских лет. 1813-1817. СПб., 1994.
10. Вольперт Л.И. Пушкин в роли Пушкина. Творческая игра по моделям французской литературы. Пушкин и Стендаль. М., 1998.
Статья представлена кафедрой русской и зарубежной литературы филологического факультета Томского государственного университета, поступила в научные редакции «Филология» и «Философия» 15 января 2003 г.
Царскосельский лицей может по праву гордиться своим первым выпуском. Он оказал огромное влияние на становление Пушкина как поэта и гражданина России. Этому способствовали не только талантливые педагоги, но и сами лицеисты, в числе которых были одаренные, умные, ответственные молодые люди. Пушкин посвятил немало добрых, а порою и шутливых строк своим друзьям – однокашникам.
Содержание
Иван Пущин
«Мой первый друг, мой друг бесценный» – это, конечно же, Иван Иванович Пущин. Он был на год старше Пушкина. Познакомились они 12 августа 1811 года во время поступления в лицей. Во время учебы их комнаты находились рядом. Дружба, завязавшаяся между молодыми людьми в лицее, сохранялась на протяжении всей жизни.
По окончании лицея Иван Пущин решил стать военным и поступил в Конную артиллерию. Здесь он познакомился с членами тайных обществ и вступил в одно из них. Он был активным участником «Священной артели», в которую входили братья Муравьевы, Иван Бурцов, из товарищей по лицею – Владимир Вальховский, Вильгельм Кюхельбеккер (Кюхля).
Возникшие разногласия с Великим князем Михаилом Павловичем вынудили Пущина оставить военной службу в январе 1823 года. Он перешел служить в Петербургскую уголовную палату.
11 января 1825 года Иван Пущин первым из друзей и близких посетил Михайловское, где в это время жил Пушкин, чтобы морально поддержать друга, сосланного за вольнодумство. Иван Иванович привез ему комедию Грибоедова «Горе от ума» и рассказал о существовании тайных обществ. Но он ничего не сказал о готовящемся покушении на жизнь самодержца.
Иван Пущин всегда был в центе событий, связанных с подготовкой и проведением декабрьского восстания, за что и был сослан в Сибирь, в Читинский острог.
Мой первый друг, мой друг бесценный!
И я судьбу благословил,
Когда мой двор уединенный,
Печальным снегом занесенный,
Твой колокольчик огласил.
Молю святое провиденье:
Да голос мой душе твоей
Дарует то же утешенье,
Да озарит он заточенье
Лучом лицейских ясных дней!
Это стихотворение Пушкин посвятил своему другу, когда узнал о печальной судьбе своего товарища по лицею. Получив это стихотворение в ссылке, Иван Пущин в своем дневнике записал: «Отрадою отозвался во мне голос Пушкина».
Александр Сергеевич даже пытался ходатайствовать перед Николаем I о смягчении наказания Пущину, но получил отказ.
Дельвиг
Антон Антонович Дельвиг был ленив, учился неохотно, за что был порицаем учителями и попадал в пушкинские эпиграммы. Но в нем рано проснулся интерес к литературному творчеству. По окончании лицея он был направлен в Министерство внутренних дел, где и прослужил до конца своих дней. Но это совсем не мешало ему заниматься литературной и издательской деятельностью.
Дельвигу Пушкин посвятил не одно стихотворное послание.
В одних журналах нас ругали,
Упреки те же слышим мы:
Мы любим слишком, да, в бокале
Топить разгульные умы.
Лицейскую дружбу Пушкин и Дельвиг пронесли до конца их недолгой жизни. Он был одним из трех друзей Пушкина, посетивших его в ссылке. Есть сведения, что Пушкин и Дельвиг встречались на Кавказе. Дельвиг умер рано, в 32 года.
«Смерть Дельвига нагоняет на меня тоску. Помимо прекрасного таланта, то была отлично устроенная голова и душа незаурядного закала. Он был лучшим из нас. Наши ряды начинают редеть», — написал Пушкин Плетневу, узнав о смерти друга.
Кюхля
Так лицеисты прозвали долговязого, худощавого Вильгельма Кюхельбекера. На первых курсах товарищи по лицею были безжалостны к нелепому, глуховатому Кюхле. Пушкин тоже не щадил его, донимал эпиграммами и шутками, на которые был большой мастер.
За ужином объелся я,
А Яков запер дверь оплошно
Так было мне, мои друзья,
И кюхельбекерно и тошно.
Эта эпиграмма стоила Пушкину дуэли, которая закончилась благополучно для обоих. Позволив Кюхельбекеру выстрелить, Пушкин отказался стрелять под предлогом, что пистолет забился снегом. Потом друзья помирились.
Несмотря на насмешки, в глубине души все любили этого странного длинного паренька. Несмотря на свою неуклюжесть, он был способным к учебе, талантливым поэтом.
В своем посвящении на день Лицея Пушкин посвятил несколько строк и Кюхельбекеру:
Служенье муз не терпит суеты;
Прекрасное должно быть величаво:
Но юность нам советует лукаво,
И шумные нас радуют мечты…
Опомнимся — но поздно! и уныло
Глядим назад, следов не видя там.
Скажи, Вильгельм, не то ль и с нами было,
Мой брат родной по музе, по судьбам?
Вильгельм Кюхельбекер с отличием окончил лицей в чине титулярного советника. Его, как и Пушкина, зачислили в коллегию иностранных дел.
Кюхельбекер тоже присутствовал на Сенатской площади во время декабрьского восстания, и даже пытался стрелять в генералов, однако его пистолет дал осечку.
Вильгельм Кюхельбекер пережил Пушкина всего на 7 лет. Он умер в Тобольске от чахотки в 1846 году.
Иван Малиновский
Еще один из близких друзей Александра по лицею. Дружбу к Ивану поэт пронес через всю жизнь, а после роковой дуэли с Дантесом говорил: «Отчего нет около меня Пущина и Малиновского. Мне было бы легче умирать».
Иван отличался большой вспыльчивостью и получил прозвище «Казак». Он был сыном первого директора лицея, который умер в 1814 году. На похоронах присутствовали пять лицеистов, в том числе Пушкин. После окончания лицея Малиновский стал военным, дослужился до полковника и в 1825 году вышел в отставку. В 1834 году он женился на сестре Пущина.