Рубрика: Политическая история
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА 1812 г., освободительная война против агрессии французского императора Наполеона I. Военные действия российской армии против наполеоновских войск в 1813–1814 и 1815 гг. в Западной Европе в исторической литературе получили название «заграничных походов».
Воинские контингенты германских княжеств, находившихся под властью Наполеона I, а также Пруссии и Австрии, входили в состав вторгнувшейся в Россию наполеоновской армии. Немало немцев находилось и в рядах российской армии. Большей частью это были российские подданные во втором и третьем поколении: немцы прибалтийских губерний, потомки немецких офицеров, приехавших в Россию по приглашению Петра I. Были также уроженцы Германии, покинувшие родину с намерением продолжить борьбу за освобождение своих стран от наполеоновского господства. В 1811 г. российский посол в Берлине Х.А. Ливен доносил в Санкт-Петербург о желании многих прусских офицеров «поступить на службу в нашу армию в случае войны с Францией». Накануне войны в российскую армию перешел ряд патриотически настроенных офицеров, среди которых находился известный впоследствии военный теоретик К. фон Клаузевиц. По свидетельству немецкого публициста Э.-М. Арндта, «беглецами» были «по большей части пруссаки, люди храбрые и честные». Выходцами из Германии были 40 представителей высшего генералитета российской армии. Успешному привлечению немцев на российскую военную службу способствовали также родственные связи династии Романовых. В чинах генералов российской армии служили 9 августейших особ (принцев и герцогов) из германских царствующих домов. В числе высших офицерских чинов российской армии служили 7 подданных Саксонии, 6 подданных Пруссии, 5 подданных Вюртемберга, 3 – Гессен-Дармштадтского княжества, а также других германских государств. Представители некоторых германских дворянских родов (Мантейфели, Дризены, Витгенштейны, Фоки, Левенштерны, Патоны, Энгельманы), были офицерами российской армии уже во втором поколении. Большая часть остальных находилась на российской службе с юношеских лет. Накануне и во время Отечественной войны и заграничных походов 1813–1814 гг. на видные посты в российской армии были привлечены выходцы из германских земель К. Фуль, Л. Вольцоген, Ф. Тетенборн, И. Тилеман, П. Вюртембергский, В. Дернберг, Л. Вальмоден-Гимборн (не считая уже несших службу родственников царя).
В самих германских государствах за предвоенный период российскими разведчиками была создана сеть информаторов. Самый большой контингент добровольных агентов находился в Пруссии (руководитель – бывший министр полиции Пруссии Юстас Грунер). Незадолго до начала войны он ушел в отставку, переехал в Австрию и оттуда поддерживал контакты с немецкими патриотами (донесения Грунера писались особыми невидимыми чернилами и переправлялись в Россию через специальный пункт связи на австрийско-русской границе). Только в августе 1812 г. французы установили местонахождение Грунера и добились его ареста. Однако информация в Россию продолжала поступать от других немецких офицеров, не связанных с Грунером.
В кампаниях 1812–1814 гг. в рядах российской армии удельный вес немцев среди офицерского корпуса составлял 7–9%. Среди высшего командного состава и в штабах 129 из 550 боевых генералов (23%) были немецкого происхождения. По данным формулярных списков, в рядах генералитета российской армии в 1812 г. находилось 72 выходца из остзейского дворянства: 46 чел. из Лифляндской губ. (в т. ч. из Дерптского округа, в то время входившего в ее состав), 17 – из Эстляндской и 9 из Курляндской губерний. 17 генералов, носивших немецкие фамилии, в формулярных списках значились происходившими «из дворян», «из военных дворян», «из российских дворян», «из вольноопределяющихся», «из чиновников» (с указанием чина отца) или числились в дворянском сословии определенных губерний, – как правило, это были потомки немецких офицеров, служивших в России со времен Петра I. Офицеры российской армии немецкого происхождения имели, по сравнению с русскими дворянами, более высокий образовательный уровень, они также стремились к продвижению по служебной лестнице, поскольку для большинства из них (включая остзейских дворян) служба была единственным или основным источником существования.
Немцы (как российские подданные, так и иностранцы), занимали многие руководящие посты в армейских структурах. Подготовкой армии к войне руководил генерал М.Б. Барклай де Толли (военный министр в 1810–1812). По его инициативе в 1812 г. русская разведка получила юридический статус, среди штатных сотрудников разведки также было немало немцев: в 1810–1812 гг. поручик П.Х. Граббе вел работу в Баварии, майор В.А. Прендель – в Саксонии, Р.Е. Ренни – в Пруссии. Сотрудниками «Особенной канцелярии военного министра» (главный орган российской разведки) были А.И. Барклай де Толли и А.Л. Майер. В рядах российской контрразведки во время кампании 1812 г. служили капитан К.Ф. Ланг, капитан В.А. Коцебу, ротмистр К.О. Эрдберг, майор Е.А. Бистром, майор И.Г. Вульферт, подполковник Е.Г. Кемпен, полковник К.П. Щиц, братья Карл и Константин Карловичи Гирсы, барон П.Ф. Розен (с сентября 1812 руководитель контрразведки). Полученная разведкой информация легла в основу российской стратегии войны, рассчитанной на многолетнюю борьбу с Наполеоном I: ввиду двукратного численного превосходства войск противника стратегический план предусматривал уклонение от генеральных сражений, отход российских армий в глубь территории и затягивание боевых действий до момента равенства сил. Этот план в первый период войны осуществил назначенный на пост главнокомандующего 1-й Западной армией М.Б. Барклай де Толли. Тех же позиций придерживался перешедший из прусской армии на русскую службу генерал К. Фуль, однако его идея сооружения укрепленного лагеря при р. Дрисса была подвергнута жесткой критике в штабе российской армии и в ходе боевых действий отвергнута. Свои проекты борьбы с наполеоновской армией предлагали К.Ф. Толь, Л.И. Вольцоген, Рюль фон Лилиенштерн, К.Ф. Кнезебек, Г. Штейн, И.Б. Барклай де Толли, Ф.А. Довре, Е.Ф. Канкрин, А. Вюртембергский, Ф.В. Дризен, В.И. Крон, И.И. Дибич и др.
Офицеры немецкого происхождения участвовали в создании Русско-германского легиона (из пленных и добровольцев). В конце кампании 1812 г. «русские немцы» подписали с пруссаками Таурогенскую конвенцию, в результате которой был нейтрализован целый прусский корпус. Резкий подъем антинаполеоновского движения в Германии после вступления российских войск на территории Западной Европы во многом был вызван деятельностью немецких родственников династии Романовых и «германцев», служивших в российской армии.
Заметную роль немцы играли в системе русской контрпропаганды. По инициативе прибывшего в Россию Г. Штейна (бывший глава прусского правительства) был налажен выпуск (тиражом до 10 тыс. экземпляров) обращений к немецкому народу. Одновременно в России был создан «Немецкий комитет», который занимался организацией немецких патриотических сил, а также всеми видами пропаганды в Германии и среди немецкоязычных контингентов наполеоновской армии. Для написания политических памфлетов в Санкт-Петербург приглашен немецкий поэт и публицист Э.-М. Арндт. «Русский немец» Н.И. Греч с 1812 г. издавал популярный журнал «Сын Отечества». Еще до начала военных действий при Главной квартире российской армии, по инициативе профессоров Дерптского университета Ф.Э. Рамбаха и А.С. Кайсарова, была создана походная типография, выпускавшая во время войны массовым тиражом листовки на немецком языке, тексты которых составляли немецкие офицеры П.А. Габбе и Э. Пфуль (последний именовался в России Гельсдорфом, по названию родового имения, поскольку настоящая фамилия была схожа с фамилией его непопулярного земляка генерала К. Фуля). Из-под пера Гельсдорфа вышли в свет агитационные документы, имевшие широкое распространение среди немецких войск и населения. В Риге, специально для пропаганды против прусского вспомогательного корпуса, действовавшего на северном участке театра военных действий, издавалась газета на немецком языке. Первоначально ею руководил профессор Рамбах, а затем его сменил немецкий публицист Г. Меркель, прославившийся еще с 1807 г. антинаполеоновскими выступлениями в печати. Статьи и выступления Меркеля пользовались большой популярностью среди прусских солдат и офицеров наполеоновской армии.
Участвовали немцы и в организации партизанской войны. Командиром действовавшего в районе Смоленска первого армейского партизанского отряда, стал гессенский барон Ф.Ф. Винцингероде. После выступления основных сил противника из Москвы Винцингероде попытался вступить в переговоры с французским маршалом Э.А. Мортье, чтобы предотвратить взрыв Кремля. Отдельными партизанскими отрядами в тылу французской армии успешно командовали подполковники барон Дибич, В.И. Прендель, полковник А.Х. Бенкендорф (впоследствии первый комендант освобожденной от французов Москвы). Человеком-легендой называли современники капитана артиллерии А.С. Фигнера: во время вступления наполеоновской армии в Москву он вместе с семью помощниками организовал серию взрывов складов боеприпасов и доставил ценную информацию о войсках противника. Неоднократно пробираясь в занятую французами Москву, Фигнер предпринял даже попытку проникнуть в Кремль и убить Наполеона I.
Принятие на службу иностранцев (как правило, из государств-союзников Франции, воевавших с Россией) имело особый политический смысл: Россия оставалась одной из немногих стран, которые могли дать прибежище антинаполеоновским элементам, кроме того, российское правительство стремилось привлекать специалистов высокого класса, использовать их знания и опыт в войне с Наполеоном: «…отказаться в крайних случаях от совета и участия иностранцев было бы то же, что по внушению патриотизма не давать больному хины, потому что она растет не в России» (Н.И. Греч). В некоторых случаях во время боевых действий на территории России иностранцы, из-за незнания русского языка, использовались только в качестве советников или штабных сотрудников (но таких были единицы). Кроме того, находясь в чужой стране, они были связанны, как правило, лишь с российским императором, поэтому чутко следили за настроениями в армии и среди российского генералитета и могли пресечь негативные для царя тенденции. В 1812 г. эту роль выполняли герцоги А. Вюртембергский и П. Гольштейн-Ольденбургский. В своих спорах российские генералы часто апеллировали к ним как к близким родственникам монарха и, под предлогом нарушения воли и интересов императора, требовали их вмешательства в дела главнокомандующих. В условиях многомесячного отступления под натиском противника наличие в российской армии большого числа иностранцев или лиц с «нерусскими» фамилиями вызвало всплеск антинемецких настроений как в армии, так и в обществе.
Уже на начальном этапе войны в офицерской и генеральской среде российской армии возникла неформальная группировка, т.н. «русская» партия. Поскольку среди служивших в российской армии иностранцев преобладали лица немецкого происхождения, именно немцы стали главной мишенью для критики. Раздражение у армейского генералитета вызывала императорская Главная квартира и конъюнктурное поведение чинов царской свиты: «…Вся главная квартира немцами наполнена так, что русскому невозможно жить и толку никакого нет…» (письмо генерала П.И. Багратиона A.А. Аракчееву от 29 июля 1812). Ропот в армии и распространение слухов об измене несколько сдерживались присутствием в войсках Александра I. Однако император был вынужден под нажимом критиков «немецкого засилья» жертвовать некоторыми фигурами. Первым опале подвергся генерал К. Фуль, автор раскритикованного «Дрисского проекта»: «Армия, – писал в своих мемуарах генерал B.И. Левенштерн, – жестоко обвиняла генерала Пфуля, даже было произнесено слово «измена”». После отъезда императора в Москву вину за продолжавшееся отступление российской армии стали возлагать на главнокомандующего 1-й Западной армии М.Б. Барклая де Толли и его немецкое окружение. После соединения армий под Смоленском, главнокомандующий 2-й Западной армии П.И. Багратион заявил о своем добровольном подчинении Барклаю де Толли, однако «русская» партия предприняла энергичные действия с целью смещения последнего. Положение особенно усугубилось после сдачи Смоленска: не только в офицерской среде, но и солдаты открыто роптали, называя Барклая де Толли «немцем и изменником». Несмотря на то, что во время пребывания под Смоленском в российской армии произошел всплеск шпиономании (направленный в первую очередь против иностранцев в штабах), массовых гонений против «немцев» не последовало. Из армии были высланы 4 флигель-адъютанта, 40 офицеров-поляков, а также руководитель разведки 2-й армии французский эмигрант подполковник маркиз Мориц де Лезер. Подозрения в шпионской деятельности выдвигались против ряда французов на русской службе, а также против баронов Л.И. Вольцогена и В.И. Левенштерна.
Борьба мнений в генеральской среде по поводу способа действий перешла из «национальной» сферы и переросла в столкновение личностей и группировок. Еще до оставления Смоленска в Санкт-Петербурге при решении вопроса о назначении единого главнокомандующего выдвигалось шесть кандидатов: П.И. Багратион, Д.С. Дохтуров, А.П. Тормасов, М.И. Голенищев-Кутузов, П.А. Пален, Л.Л. Беннигсен. Двое последних считались «немцами», но это обстоятельство не повлияло на ход обсуждения и принятие решения. После назначения единым главнокомандующим М.И. Кутузова национальный аспект полностью потерял актуальность. Так, например, после Бородинского сражения и отступления российской армии к Москве на военном совете в д. Фили (1 сентября) из десяти участников совета – трое считались «немцами» (М.Б. Барклай де Толли, начальник Главного штаба Л.Л. Беннигсен, генерал-квартирмейстер К.Ф. Толь). Самый молодой из них – 35-летний эстляндский барон Толь, в силу малого чина, не играл заметной роли в совещании. Зато двое других стали главными действующими лицами и вели основной спор, отстаивая противоположные точки зрения. Главнокомандующий 1-й Западной армии Барклай раскритиковал невыгодную позицию на Воробьевых горах и первым предложил оставить столицу ради сохранения армии. Против его аргументов резко возражал Беннигсен, считавший сдачу древней столицы без боя кощунством, которое будет иметь необратимые политические последствия. М.И. Кутузов, принял доводы «немца» Барклая де Толли, отдав нелегкий приказ об оставлении Москвы.
Во второй период кампании 1812 г. в генеральских спорах раздражающим фактором для Кутузова долгое время оставался лишь начальник Главного штаба Л.Л. Беннигсен, но не из-за «немецкого» происхождения, а потому что он был единственным из высшего командного состава российской армии, кто обжаловал действия главнокомандующего в письмах к императору. Сначала, с помощью ближайшего окружения (П.П. Коновницын, К.Ф. Толь), начальник Главного штаба был лишен возможности управлять войсками, а затем выслан из армии. После катастрофы, постигшей армию Наполеона I на р. Березина, боевые действия в декабре 1812 г. были перенесены в Восточную Пруссию и Герцогство Варшавское. В феврале 1813 г. к силам коалиции (Великобритания, Россия, Швеция) присоединилась Пруссия, а в конце июля того же года – Австрия.
В начале 1813 г. российские войска, продвигаясь по трем направлениям, переправились через Вислу, а затем, в феврале, через Одер и в марте того же года заняли Берлин. В кампании 1813 г. широко применялась тактика рейдов в тыл противника силами небольших кавалерийских отрядов. Среди командиров партизанских отрядов геройски сражались офицеры российской армии Ф. Тетенборн, И. Тилеман (в 1812 командовал саксонской кирасирской дивизией в армии Наполеона), В. Дернберг, В.А. Прендель, В.И. Левенштерн, Бенкендорф, Фигнер и др.
После смерти 16 (28) апреля 1813 г. в Бунцлау главнокомандующего русско-прусскими войсками Кутузова, его место занял П.Х. Витгенштейн, а позднее, после неудачных сражений под Люценом и Бауценом, – М.Б. Барклай де Толли. Главнокомандующим Польской армии назначен Беннигсен, крупными корпусами в Богемской, Силезской и Северной армиях союзников командовали А. Вюртембергский, Е. Вюртембергский, П.Х. Витгенштейн, Ф.В. Остен-Сакен, Л. Вальмоден-Гимборн, Ф.Ф. Винцингероде и др. В системе управления войсками важные штабные должности занимали И.И. Дибич и К.Ф. Толь.
После победы в Кульмском сражении августа 1813) инициатива перешла в руки союзников. В решающей «битве народов» под Лейпцигом 4–7 (16–19) октября 1813 г. против 350-тысячной армии Наполеона I союзники выставили 555 тыс. чел., из них 225 тыс. составляли русские войска. Из двенадцати генералов российских армий, погибших в этом сражении, пятеро носили немецкие фамилии (И.В. Мантейфель, И.Б. Ребрен, Ф.А. Линдфорс, Я.И. Гине, В.И. Гарпе).
После капитуляции Парижа 19 (31) марта 1814 г. и отречения Наполеона I, комендантом столицы Франции от русской стороны был назначен генерал Ф.В. Остен-Сакен.
Содержание
- Литература
- Глава 4 Мифы о Бородинском сражении
- Кто победил в Бородинском сражении
- Потери
- Потери США
- Потери мирного населения и общие потери населения Германии во Второй мировой войне
- Глава 9 Германские САУ в сражении под Курском и Харьковом
- В ЦУСИМСКОМ СРАЖЕНИИ
- Кирасиры Ее Величества в Бородинском бою
- Лейб-гвардии конная артиллерия в Бородинском сражении
- Bf.109 в сражении за Бильбао
- Летописный рассказ о сражении на Неве. Из Синодального списка первой Новгородской летописи старшего извода
- Потери гражданского населения и общие потери населения СССР
- ПОТЕРИ ПРОТИВНИКА В БОРИЛОВСКОМ БРОНЕТАНКОВОМ СРАЖЕНИИ
- Память Отечественной войны 1812 года
Литература
Безотосный В.
Потери в Бородинском сражении
В российской литературе одно время была широко распространена следующая цифра наполеоновских потерь – 58 478 человек. А вот численность потерь русской армии в Бородинском сражении многократно пересматривалась историками.
Например, генерал Л.Л. Беннигсен дает нам следующие данные:
«У нас выбыло из строя свыше 30 000 человек».
Генерал А.П. Ермолов в своих «Записках» пишет:
«Сражение сие есть жесточайшее из всех в последние войны происходивших; ему уподобляется одно Ваграмское (бывшее в 1809 году между французами и австрийцами): оно стоило нам более 20 генералов, до 1800 убитых и раненых штаб– и обер-офицеров и до 36 тысяч нижних чинов».
А вот генерал-квартирмейстер К.Ф. Толь утверждает, что потеря с нашей стороны убитыми и ранеными составила всего 25 000 человек плюс 13 генералов и примерно 800 штаб– и обер-офицеров.
Встречаются и другие цифры. Например, цифра «45 тысяч» выбита на Главном монументе Бородинского поля, возведенном в 1839 году, а также указана на стене галереи воинской славы храма Христа Спасителя. Называются также цифры 42 500 человек, 39 300 человек и т. д.
Сразу же поставим все точки над «i»: наполеоновская армия в Бородинском сражении потеряла явно не 58 478 человек.
Разброс данных тут тоже немал. Например, во французской историографии наиболее распространенное число – это 30 000 человек. Оно основано на подсчетах французского офицера Деннье, служившего инспектором смотров при главном штабе Наполеона (он определил общие потери наполеоновской армии за три дня сражения при Бородине так: 49 генералов, 37 полковников и 28 000 нижних чинов, из них – 6550 убитых и 21 450 раненых). Таким образом, часто приводимая в литературе цифра 30 000 была получена округлением данных Пьера-Поля Деннье.
Участники сражения с наполеоновской стороны, так или иначе имевшие доступ к данным о потерях, называли следующие цифры: главный хирург Великой армии Жан-Доминик Ларрей – 22 000 человек, граф Роман Солтык – 18 000 человек и т. д. Сам Наполеон в пропагандистских целях писал о потерях в 8000–10 000 человек.
Конечно же, эти цифры слишком сильно занижены.
С другой стороны, тот же генерал Филипп-Поль де Сегюр определил потери Наполеона в Бородинском сражении в 40 000 солдат и офицеров. Но эта цифра, похоже, несколько завышена.
При этом, без всякого сомнения, пытаться проверить эти данные очень сложно, практически невозможно.
А существуют ли вообще убедительные способы просчитать потери армии? Этим вопросом задается историк В.Н. Земцов, и он дает на него следующий ответ: таких способов два. Первый из них – это сопоставление ведомостей состава армии до сражения и после сражения, второй – это подсчет на основе поименных списков убитых и раненых офицеров.
Соответственно В.Н. Земцов и проводит эти операции, внося в них необходимые, по его мнению, коррективы.
Получается, что на утро 27 августа (8 сентября) в строю у Наполеона гипотетически могло быть 97 275 человек. Поэтому общие потери Великой армии в боях при Шевардино и Бородино могли составить 32 000–34 000 человек.
Однако, как утверждает историк, данный способ подсчета имеет явные недостатки. Он пишет:
«Помимо того что мы вынуждены были оперировать рядом округленных цифр, мы не в состоянии учесть тех, кто, будучи легко ранен или контужен во время сражения, к 20 сентября уже встал в строй!»
Второй способ основан на пропорции между потерями офицерского и солдатского состава, которая составляет от 1:17 до 1:20. Исходя из того, что в Бородинском сражении наполеоновская армия потеряла 49 генералов и 1928 офицеров, усредненные общие потери могли бы составить 38 500 человек.
Приводя эти данные, В.Н. Земцов отмечает:
«Однако следует помнить, что немалое число бойцов, несмотря на раны, продолжало оставаться в строю, в том числе надеясь на награждение. В то же время не меньшее количество солдат было рассеяно, находясь вне своих частей, и только постепенно, 8 сентября, а нередко и позже, смогло к ним присоединиться».
На наш взгляд, более близка к действительности следующая оценка: около 35 000 человек убитых, раненых и пропавших без вести.
Фабер дю Фор. Бородинское поле после сражения
А как оценивали потери русских участники сражения с наполеоновской стороны?
Например, генерал Жан-Луи Шарье написал потом так:
«Русская армия совершенно деморализована <…> В битве 7 сентября она потеряла более 50 тыс. человек».
Наполеон сразу после сражения написал своей жене Марии-Луизе, что русские потери оцениваются в 30 000 человек. А вот позднее, во многом в пропагандистских целях, он написал австрийскому императору Францу о потерях врага в 40 000–50 000 человек. С этого, собственно, цифра русских потерь в 50 000 человек и вошла в мемуарную литературу.
На наш взгляд, наиболее близка к действительности следующая оценка русских потерь: около 45 000 человек убитых, раненых и пропавших без вести.
Таким образом, потери русской армии были больше, чем потери наполеоновской армии.
Об этом же говорят и видные современные историки. Например, Дэвид Чандлер приводит следующие цифры: согласно его данным, русские потеряли по меньшей мере 44 000 человек, а Великая армия – не менее 30 000 человек. Анри Лашук оценивает потери обеих сторон в Бородинском сражении несколько иначе: общие потери русских превышали 46 000 человек, у Наполеона общий урон составил 35 000 человек. При этом, «как и в большинстве сражений этой кампании, обороняющаяся сторона потеряла больше атакующей».
На этот факт обращают внимание многие. В самом деле, как можно говорить о пирровой победе Наполеона, если его армия, будучи наступающей стороной, потеряла людей меньше, чем русская армия, оборонявшаяся на позициях, усиленных полевыми укреплениями…
Никто не спорит: русские солдаты и офицеры проявили чудеса доблести и самоотверженности. Но это не смогло изменить результатов противостояния двух армий: как отмечает участник сражения Н.Н. Муравьев, иные русские полки «совершенно исчезли», а «во многих полках оставалось едва 100 или 150 человек, которыми начальствовали прапорщики».
С другой стороны, сражение недаром получило название «битва генералов»: с французской стороны погибло 12 генералов, было ранено и контужено 38 генералов и один маршал. Таким образом, общее число потерь среди генералитета составило 50 человек. С русской стороны потери среди генералитета составили 26 человек (были убиты генералы А.И. Кутайсов и А.А. Тучков 4-й; смертельно ранены – П.И. Багратион и Н.А. Тучков 1-й, ранены и контужены еще 22 генерала, в том числе А.П. Ермолов, П.Г. Лихачев, М.С. Воронцов, П.П. Коновницын, Д.П. Неверовский, А.И. Остерман-Толстой и Э.Ф. Сен-При).
Мост через реку Колочь у Бородина. Художник Х. Фабер дю Фор
Потери русских были больше, но при этом не стоит забывать о том, что отметил сразу же после сражения адъютант Барклая де Толли В.И. Левенштерн:
«Хотя потери, понесенные нами людьми и лошадьми, были огромны, но их можно было пополнить, тогда как потери французской армии были непоправимы; особенно пагубна для Наполеона, как это показали последствия, была дезорганизация его кавалерии».
И все же факт остается фактом: в Бородинском сражении потери русских были значительно больше, и в этих огромных потерях сыграли роль прежде всего далекие от безупречности стратегия и тактика М.И. Кутузова.
Французский генерал Пеле, бывший в 1812 году полковником, в своих «Записках» четко указывает на это. Он пишет:
«Потере сражения способствовали дурные распоряжения Кутузова».
Он же не может скрыть своего возмущения:
«Он осмелился объявить себя победителем: он объявил о мнимой победе не только жителям Москвы и царю <…> но и главнокомандующим другими русскими армиями, введенным его депешами в заблуждение. Александр приказал служить молебен: он назначил своей армии большие награды, а побежденного генерала произвел в фельдмаршалы, которых в России бывает очень немного».
Немаловажную роль в том, что русские потери оказались больше наполеоновских, сыграла и высокая эффективность действий французской артиллерии.
Историк В.Н. Земцов отмечает:
«Дело было не только в ее техническом состоянии <…> а в несравненно лучшей организации на поле боя».
Для сравнения: наполеоновская армия израсходовала во время сражения, по разным данным, от 60 000 до 90 000 снарядов, а русская – только 20 000.
Кроме того, как пишет В.Н. Земцов, «солдаты Великой армии более эффективно, чем русские, использовали и ружейный огонь, в том числе прицельный».
В целом русские солдаты были обучены ведению стрелкового огня значительно слабее французов. Нередко вместо стрельбы они предпочитали использовать холодное оружие (вспомним «странное» наставление А.В. Суворова: «Пуля – дура, штык – молодец»).
Кроме того, нужно отметить и худшее качество русского вооружения: ружей, сабель и т. д. Например, французские ружья быстрее приводились в порядок, все их части, в том числе замки, были взаимозаменяемы. О русских ружьях сказать подобное нельзя. Кроме того, в русских пушках лафеты опирались на деревянные оси, а во французских – на металлические.
Плюс в русской армии было большое количество неопытных новобранцев и т. д. и т. п.
Следующая глава >>
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Читать книгу целиком на Litres.ru
Глава 4 Мифы о Бородинском сражении
Глава 4 Мифы о Бородинском сражении «Отличная» позиция у села Бородино Ф.Н. Глинка в своих «Письмах русского офицера» рассказывает:»Как нетрудно понравиться солдату! Должно показать только ему, что заботишься о судьбе его, что вникаешь в его состояние, что требуешь от
Кто победил в Бородинском сражении
Кто победил в Бородинском сражении «Недаром помнит вся Россия про день Бородина…» Эти известные по школьной программе слова М.Ю. Лермонтова звучат в его произведении «Бородино» бравурно и утвердительно.О победе русских при Бородине много писали и до Лермонтова, и после
Потери
Потери Потери США «Аризона» — два бомбовых попадания, потоплена, в настоящее время — мемориальное кладбище на дне Перл-Харбора.»Калифорния» — три торпедных попадания, одно бомбовое, потоплена, позже поднята.»Мэриленд» — два бомбовых попадания, поврежден, восстановлен
Потери США
Потери США «Аризона» — два бомбовых попадания, потоплена, в настоящее время — мемориальное кладбище на дне Перл-Харбора.»Калифорния» — три торпедных попадания, одно бомбовое, потоплена, позже поднята.»Мэриленд» — два бомбовых попадания, поврежден, восстановлен и
Потери мирного населения и общие потери населения Германии во Второй мировой войне
Потери мирного населения и общие потери населения Германии во Второй мировой войне Большую трудность представляет собой определение потерь мирного немецкого населения. Например, число погибших в результате бомбардировки Дрездена союзной авиацией в феврале 1945 года
Глава 9 Германские САУ в сражении под Курском и Харьковом
Глава 9 Германские САУ в сражении под Курском и Харьковом Рассказ о Курской битве будет неполным без взгляда «с той стороны». Поэтому стоит рассказать о действиях главной ударной силы германской артиллерии – САУ и реактивных минометов.Рассказ о САУ я начну со штурмовых
В ЦУСИМСКОМ СРАЖЕНИИ
В ЦУСИМСКОМ СРАЖЕНИИ Русско-японская война на море началась в ночь на 27 января (9 февраля) 1904 г. атакой японских миноносцев на русские корабли, стоявшие на открытом рейде Порт-Артура. Эскадренные броненосцы «Цесаревич» и «Ретвизан», крейсер «Пал-лада» получили тяжелые
Кирасиры Ее Величества в Бородинском бою
Кирасиры Ее Величества в Бородинском бою Выписка из рапорта командира 1-й бригады 1-й кирасирской дивизии ген. Н.М. Бороздина генералу Барклаю де Толли.В сражении сего августа под дер. Горки, по болезни дивизионного командира, известно Вашему Высокопревосходительству, что
Лейб-гвардии конная артиллерия в Бородинском сражении
Лейб-гвардии конная артиллерия в Бородинском сражении 5 марта 1812 г. лб. — гв. конная артиллерия в составе двух восьмиорудийных батарей под командой полк. Козена выступила в поход. 1-й батареей командовал кап. Захаров, 2-й — кап. Ралль 2-й.По прибытии на театр военных действий
Bf.109 в сражении за Бильбао
Bf.109 в сражении за Бильбао Не достигнув своей стратегической цели — захватить Мадрид, националисты решили сосредоточить свои усилия на захвате контролируемой республиканцами северной части страны в районе Бильбао.В этом же районе были сосредоточены и основные силы
Летописный рассказ о сражении на Неве. Из Синодального списка первой Новгородской летописи старшего извода
Летописный рассказ о сражении на Неве. Из Синодального списка первой Новгородской летописи старшего извода В л?то 6748 (1240). Придоша Св?и в сил? велиц?, и Мурмане, и Сумъ, и ?мь в кораблихъ множьство много зел?; Св?и съ княземь и съ пискупы своими; и сташа в Нев? устье Ижеры, хотяче
Потери гражданского населения и общие потери населения СССР
Потери гражданского населения и общие потери населения СССР Относительно потерь советского гражданского населения в 1941–1945 годах сколько-нибудь надежная статистика отсутствует. Их можно определить лишь оценочным путем, установив сначала общие безвозвратные потери
ПОТЕРИ ПРОТИВНИКА В БОРИЛОВСКОМ БРОНЕТАНКОВОМ СРАЖЕНИИ
ПОТЕРИ ПРОТИВНИКА В БОРИЛОВСКОМ БРОНЕТАНКОВОМ СРАЖЕНИИ Группировка противника перед наступлением насчитывала в своем составе 60 510 человек. В Федеральном военном архиве Германии мне не удалось обнаружить ежедекадных отчетов потерь немецких соединений, участвовавших в
200 лет назад началось изгнание войск Наполеона из России. 19 октября сам завоеватель оставил Первопрестольную столицу нашей Родины. 22 октября произошло знаменитое сражение у Малоярославца, после которого Наполеон был вынужден начать своё гибельное для его армии отступление по Смоленской дороге. Предлагаем читателю окончание очерков писателя и историка Александра Сегеня про 1812 год.
В декабре 1812 года через Неман из России в Европу вернулись 18 тысяч жалких, оборванных и обмороженных людей, которых уже трудно было назвать солдатами. В русском плену оказалось 130 тысяч, а 350 тысяч европейцев из двенадцати стран навеки остались лежать на бескрайних и прекрасных российских просторах.
Свершилось! Враг изгнан. В день светлого Христова Рождества вышел манифест государя об изгнании неприятеля из пределов Отечества. Тем радостнее звучали рождественские проповеди, читаемые во дни избавления от бедствия, которое еще недавно казалось непреодолимым.
«Если же кто с волхвами притек в сокровенный Вифлеем от шумного Иерусалима: да не возвратится тот ко Ироду похвалиться своим обретением; да не соделается тайна Царя славы оружием миродержителя тьмы века сего», — взывал архимандрит Филарет (Дроздов) к народу православному, вновь обретшему веру и посему победившему.
Святителю Филарету суждено было стать первым, кто дерзнул осмыслить значение великих и потрясающих событий. В самом начале 1813 года президент Российской академии художеств Алексей Николаевич Оленин обратился к нему с просьбой написать рассуждение о том, почему России удалось сокрушить несокрушимую мышцу Наполеона. Оленин потерял на войне своего 19-летнего сына Николая, прапорщика лейб-гвардии Семеновского полка, погибшего в Бородинском сражении. В письме к Филарету он писал: «Кому же, если не служителю святого алтаря, приличествует доказать происшествиями нынешней войны, что неимоверные подвиги народа русского начало и основание свое имеют в беспредельной вере к Богу, в верности к царю и в любви к Отечеству». Архимандрит Филарет откликнулся на просьбу Оленина и написал трактат «Рассуждение о нравственных причинах неимоверных успехов наших в настоящей войне».
«Дано кровопролитнейшее из всех известных в наши времена сражение, в котором чем более победа колебалась между превосходством сил и совершенством искусства, между дерзостию и неустрашимостию, между отчаянием и мужеством, между алчностью грабежа и любовью к Отечеству, тем торжественнее увенчана правая сторона», — писал Филарет в своем «Рассуждении».
Обращаясь к Наполеону, он предупреждал его о каре Господней: «Ты не наступил на сердце России, но преткнувшись, оперся на грудь ея, и вскоре будешь отражен и низвержен. Россия не будет унижена, но вознесется к славе доселе невиданной. Война, расположенная по чертежу коварства и злобы, достигла своего предела: начинается брань Господня».
Говоря об участи государств, он подчеркивал, что она «определяется вечным законом истины, который положен на основание их бытия и который, по мере их утверждения на нем или уклонения от него, изрекает на них суд, приводимый потом в исполнение под всеобъемлющим судоблюстительством Провидения». И далее: «Оставив Бога, оно (государство) может быть оставлено самому себе, по закону долготерпения или в ожидании его исправления, или в орудие наказания для других, или до исполнения меры его беззаконий; но вскоре поражается правосудием как возмутительная область Божией державы».
Так были заложены нравственные христианские основы осмысления «грозы двенадцатого года». Войны, которая, по Божиему Промыслу, закончилась к Рождеству Христову, празднику явления в мир Спасителя. А полное уничтожение Наполеона произойдет к Пасхе 1814 года!
Отечественная война 1812 года стала воистину войной Православной Руси против безбожной Европы. Сразу после вторжения Наполеона началось возрождение религиозных чувств во всем народе России, от мала до велика, от беднейшего крестьянина до самого государя императора. В июле московский епископ Августин (Виноградский) составил молитву о спасении от «супостатов», разосланную по всем епархиям. Митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Амвросий (Подобедов) своими речами вдохновлял паству и ополченцев на победу. Успел прозвучать и голос наилюбимейшего в народе митрополита Платона (Левшина), которому суждено будет уйти в лучший мир именно в 1812 году: «Дерзайте, стойте и зрите спасение!»
Огромное значение в полках действующей русской армии придавали чудотворным иконам. Особенно — Казанской. А в канун Бородинского сражения все наши солдаты и офицеры с чистым сердцем участвовали в молебне перед Смоленской иконой Богоматери. «Матушку несут! Заступницу! — писал в романе «Война и мир» Лев Николаевич Толстой. — За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных».
А сама Бородинская битва произошла в день Владимирской иконы Богородицы. Французы издалека в подзорные трубы с удивлением наблюдали за тем, что происходит в рядах русских. Для них поклонение иконе выглядело диким. Они издевательски посмеивались над «русским невежеством».
Святейший Синод организовал сбор средств от приходов и монастырей на нужды армии. От одной лишь Троице-Сергиевой лавры поступило 70 тысяч рублей ассигнациями, 2500 рублей серебром и свыше пяти пудов серебра в слитках и посуде. А всего Святейший Синод собрал около 1 миллиона рублей ассигнациями, более 27 тысяч рублей серебром, 556 рублей золотом и более 3000 рублей медью. Кроме того, поступали золотые слитки, золотые и серебряные изделия, иностранные монеты.
Священство Русской Православной Церкви не ограничивалось сбором средств, но и лично участвовало в военных действиях. При действующей армии находилось около 200 священников, они исповедовали и причащали, отпевали погибших, утешали раненых, вдохновляли на бой, утверждая в своей пастве православное чувство: «С нами Бог! Разумейте, языцы!»
Они, эти воины Христовы, облаченные в священнические одежды, и сами являли примеры героизма. Иные из них погибли. Иные стали героями. Иерей Василий Васильковский в 1810 году был назначен священником 19-го егерского полка, вместе с которым и встретил «грозу двенадцатого года». В бою под Витебском он шел впереди солдат и был ранен в лицо и в ногу, а затем контужен пулей, попавшей в наперсный кипарисовый крест! Далее был его подвиг в сражении под Малоярославцем. Генерал Дохтуров докладывал о его поведении: «Священник Васильковский в этом бою все время находился с крестом в руке впереди полка и своими наставлениями и примером мужества поощрял воинов крепко стоять за веру, царя и Отечество и мужественно поражать врагов, причем сам был ранен в голову». А затем по личному ходатайству Кутузова государь повелел наградить мужественного батюшку за неустрашимость и ревностную службу орденом святого Георгия 4-й степени. Доселе ни один священник не был удостоен этой награды! В дальнейшем отец Василий дошел вместе со своим полком до Франции и уже там скончался от полученных ран.
В Бородинской битве прославился своим подвигом отец Василий Андрианов. Совершив молебствие, он находился среди своей паствы — солдат и офицеров Литовского полка, стоя на фланге с крестом в руке и ободряя воинов. Не кланялся пулям, но склонялся над ранеными, причащал их, приободрял.
Не менее храбро вел себя протоиерей лейб-гвардии конно-егерского полка Феодор Раевский. Он пребывал со своим полком неотлучно с 1812 по 1814 год, участвовал во всех походах и сражениях, верхом на лошади, с крестом в руке и дароносицей на груди, ободрял воинов, благословляя на храброе исполнение своего долга. На Бородинском поле погиб священник Черниговского драгунского полка Забуженков.
Нельзя не упомянуть и другие имена священников, которые храбро находились под пулями и снарядами среди окормляемых ими солдат и офицеров. Это протоиереи: Апшеронского полка — отец Онисим Боровик, Днепровского полка — отец Василий Полянский, лейб-гвардии егерского полка — отец Василий Моисеев, Екатеринославского кирасирского полка — отец Алексий Карышев, лейб-гвардии Измайловского полка — отец Симеон Александров, лейб-гвардии конного полка — отец Стефан Гордиевский, Фанагорийского гусарского полка — отец Иосиф Цитович, 1-го отдельного корпуса — отец Прокопий Овчинников; священники: Гродненского гусарского полка — отец Симеон Вартминский, лейб-гвардии Измайловского полка — отец Антип Гаврилов, лейб-гвардии Павловского полка — отец Захария Москевич, Саратовского мушкетерского полка — отец Алексий Любавский, Таврического драгунского полка — отец Стефан Матвиченко… И многие другие, для которых оружием стал крест, а местом проповеди — поле брани.
Протоиерей московской церкви 40 мучеников Севастийских священник Петр Вельяминов-Святославский пострадал за веру и Церковь Православную во время пребывания французов в Москве. Враги требовали от него ключей от храма, чтобы можно было там спрятаться вместе с лошадьми, то есть осквернить храм. Отец Петр наотрез отказал. Его стали пытать и замучили до смерти. Этот герой войны с Наполеоном похоронен с южной стороны Екатерининского храма в Новоспасском монастыре. Его сын Александр Петрович в 1821 году закончил Московскую духовную семинарию, и Консистория определила его к святителю Филарету (Дроздову), которому он прослужил верой и правдой целых 35 лет.
Главной целью явившихся к нам европейцев был грабеж. Всюду они рыскали в поисках поживы. Когда искали сокровищ в московском Богоявленском монастыре, стали пытать монастырского казначея иеромонаха Аарона и замучили до смерти.
Наполеоновские солдаты не пожалели древнюю христианскую обитель — Новоспасский монастырь: они осквернили храмы обители. Наместник монастыря престарелый отец Никодим был подвергнут пыткам и лишь чудом остался жив. Спасо-Преображенский собор французы хотели превратить в конюшню, но не успели это сделать. А чуть позже Москву охватил великий пожар, нанесший невосполнимый ущерб Новоспасскому монастырю. Разграблению подверглись Донской, Заиконоспасский и Данилов монастыри. Монахи Данилова, правда, успели до вступления вражеских войск в Москву вывезти ризницу в Вологду, а казну — в Троице-Сергиеву лавру.
Издевательски относясь к святыням Русской Православной Церкви, оскверняя их, французы, немцы, поляки сами рыли себе яму, вызывая жгучую ненависть в нашем народе. Вдоволь насмотревшись на этих цивилизованных варваров, русские зачастую не могли даже относиться к ним как к людям, видя в них антихристово племя.
В Успенском соборе Московского Кремля захватчики установили весы для взвешивания награбленного ими, а записи о взвешиваниях оставляли прямо на стенах и колоннах храма. Согласно надписи, оставшейся на одной из колонн, враг забрал 325 пудов серебра и 18 пудов золота, не считая драгоценных камней. Золотые и серебряные оклады гробниц, драгоценные кресты, лампады, подсвечники — все сгребали в одну кучу. Отвлекаясь от темы мы обновили ]]>прайс лист]]> . Кроме улученного вида мы добавили еще больше информации об оборудовании. Учет переплавленного металла записывался на иконостасе. Храмы осквернялись не только использованием их в качестве казарм и конюшен, но и даже в качестве скотобоен.
«Путешествие» Наполеона в Россию несло горе, смерть и разрушение. После «носителей свободы, равенства и братства» оставались развалины и пепелища. Пострадала и Церковь. Многие храмы погибли бесследно, особенно в сгоревшей Москве. Уходя, пришельцы пытались взорвать самые прекрасные здания. Намеревались уничтожить Кремль, но кремлевские здания выдержали, колокольня Ивана Великого выстояла, хотя и дала глубокую трещину, выстоял и Успенский собор.
В Новодевичьем монастыре французы взорвали храм Усекновения главы Иоанна Предтечи, собирались взорвать и весь монастырь, провели к нему канавы, заполненные порохом, но монахиням удалось предотвратить беду.
Спрашивается: с кем пришел воевать Наполеон на русскую землю? Сам он утверждал, что необходимо лишь ослабить слишком сильное влияние России в Европе, но цели были куда шире — покарать русских за то, что, упорствуя, сохраняют православную веру.
В Москве в 1812 году действовало 237 храмов, все они были разграблены, из священных гробниц выбрасывались святые мощи. Уходя из Москвы, Бонапарт увозил награбленное на 40 тысячах повозок! Многое из того, что прибрали к рукам грабители с большой европейской дороги, удалось отбить за время преследования тающей «великой армии», но многое и бесследно утекло в Европу.
Когда началось движение наполеоновских войск к западным границам Российской империи, все большую мощь набирало партизанское движение, которое, надо отметить, получило не просто благословение русских батюшек, но и во многих местах было ими организовано, вдохновлено. Отступающих европейцев били, что называется, в хвост и в гриву. Измученные ужасами московского пожара, измотанные, истрепанные, они с каждым днем являли собой все более жалкий вид. Вспомним, сколько их, горящих жаждой славы и наживы, с веселыми глазами хищников, вторглось в пределы Отечества нашего — более 600 тысяч. А из Москвы до Смоленска дошло уже лишь 50 тысяч. В Смоленске бегущие прочь супостаты вынуждены были оставить большую часть артиллерии и обозов. Дух Наполеона был сломлен, оставалось лишь как можно быстрее улепетнуть из страны, которую император Франции намеревался растоптать.
Он уполз из России, унося жалкие остатки еще недавно «великой армии», а русский народ-победитель мог вздохнуть свободно и вместе с Рождеством Христовым отметить изгнание антихриста из пределов Отечества нашего!
Память Отечественной войны 1812 года
Огромное количество участников войны и изгнания Наполеона было представлено к наградам Российской империи. Кто-то получил высшие знаки отличий, даже ордена святого Георгия 1-й степени, кто-то просто медаль, но каждый был горд, что внес свою лепту в общую победу, и эта лепта была оценена.
Не осталась без внимания и Русская Православная Церковь. 14 августа 1814 года вышел манифест императора Александра «Об учреждении бронзовых крестов для духовенства», в котором говорилось: «В ознаменование тех взаимных чувствований, на любви, благодарности и благополучии основанных, которые Мы днесь вкушаем, и в сохранение памяти беспримерного единодушия и ревности, увенчанных от руки Всевышнего толь знаменитыми происшествиями, возжелали Мы учредить и постановить следующее. Священнейшее духовенство Наше, призывавшее пред алтарем Всевышнего теплыми молитвами своими благословение Божие на всероссийское оружие и воинство и примерами благочестия ободрявшее народ к единодушию и твердости, в знак благоговения к вере и любви к Отечеству да носит на персях своих, начиная от верховного пастыря включительно до священника, нарочно учреждаемый для сего крест с подписью 1812 года».
В ознаменование того, что враг был изгнан к Рождеству Христову, уже 25 декабря 1812 года император принял решение возвести огромный Рождественский храм-памятник в Москве «в сохранение вечной памяти того беспримерного усердия, верности и любви к Отечеству, каким в сии трудные времена превознес себя народ русский»; и другой храм-памятник в Петербурге, но уже во имя святого Исаакия Далматского, ибо в день памяти этого святого родились Александр Невский и Петр Первый — два гения и героя русской истории, которые непревзойденно громили неприятеля.
Строительство храма Христа Спасителя в Москве затянулось на несколько десятилетий. В середине XIX века им руководил митрополит Московский и Коломенский Филарет (Дроздов), один из столпов Русской Православной Церкви. Он лично продумывал сюжеты для внутренних росписей и наружных горельефов, коими было украшено бессмертное творение архитектора Константина Андреевича Тона.
Когда к власти в России пришли безбожники, духовно более близкие Наполеону, нежели героям 1812 года, сей величественный храм был уничтожен. Его восстановление на прежнем месте и в прежнем виде осуществилось уже в эпоху великого патриаршества незабвенного Алексия II, Патриарха Московского и всея Руси. Человека, в роду которого были и те, кто защищал Отечество наше во время «грозы двенадцатого года», как, например, генерал Федор Васильевич Ридигер, который под командованием Витгенштейна не пускал французов к Петербургу и лично взял в плен французского генерала Сен-Жермена.
Ныне храм Рождества Христова, более известный как храм Христа Спасителя, снова плывет над Москвой, являя собой грозное предупреждением всем врагам Отечества нашего, что если они вновь сунутся к нам, то «есть место им в полях России среди нечуждых им гробов». А интерьеры собора расписаны важнейшими упоминаниями о событиях той великой и священной войны.
Другой выдающийся памятник войне 1812 года — Спасо-Бородинская обитель, воздвигнутая на Бородинском поле стараниями вдовы генерала Тучкова при духовном окормительстве святителя Филарета (Дроздова). Судьба Маргариты Михайловны Тучковой по сей день потрясает нас, далеких потомков людей 1812 года.
Сколько восторженных криков, сколько слез умиления вызвали в русском обществе жены декабристов, отправившиеся вместе со своими мужьями в Сибирь. Но почему же такого же восторга не вызывали жены многих русских военных, не желавшие расставаться со своими мужьями и уходившие вместе с ними на театр военных действий? А ведь в отличие от жен декабристов, имевших и в Сибири весьма сносные условия существования, жены военных делили со своими сужеными все тяготы и опасности войны, нередко — голод, холод, лишения; видели, как погибали солдаты и офицеры, как страдали раненые.
Маргарита Тучкова сопровождала мужа во многих походах, начиная с 1807 года. Это был настоящий подвиг во имя любви. Изнеженная аристократка научилась варить походную кашу, ухаживать за лошадьми. Мало того, полюбила все это. Потому что умение жить в походных условиях давало ей уверенность, что муж не заставит ее вернуться домой. Когда-то она могла упасть в обморок даже не при виде крови, а лишь при произнесении слова «кровь». Теперь она научилась ухаживать за ранеными, и если надо, могла быстро зашить рваную рану или даже извлечь пулю.
Генерал Тучков геройски погиб на Бородинском поле. Маргарита Михайловна тщетно искала его тело среди других тел. Все свои ювелирные украшения она продала. Заложила и тульское имение. В 1817 году военный министр генерал Петр Петрович Коновницын сообщил ей, где именно в последний раз видели Тучкова. На этом месте, возле средней Багратионовой флеши, Маргарита возвела поминальную часовню, а вскоре стала строить и храм-памятник Спаса на крови, и это стало первой постройкой на Бородинском поле. Государь Александр выделил под это дело 10 тысяч рублей. В 1820 году храм Спаса Нерукотворного на Бородинском поле освятил Московский архиепископ Августин (Виноградский).
Созданное Тучковой на Бородинском поле благочестивое женское общество с благословения митрополита получило статус Спасского женского богоугодного общежительного заведения. Святитель Филарет составил его «Правила», в них он утверждал, что «особенная обязанность пребывающих в сем общежитии — приносить молитвы за православных вождей и воинов, которые в сих местах за веру государя и Отечество на брани живот свой положили в лето 1812-е». Под его руководством основанная Маргаритой Тучковой — монахиней Меланией — Спасо-Бородинская община на Бородинском поле превратилась в Спасо-Бородинский женский монастырь. Вдовы героев не только войны 1812 года, но и других войн приходили сюда, становились послушницами, находили утешение и приют. И ныне сия обитель открыта как для паломников, так и для тех, кто хочет приобщиться к монашеской жизни, войти в сонм сестер. Стоит монастырь на месте главного сражения Отечественной войны 1812 года.
Так переплелись в одном восхитительном творении героизм русских солдат и офицеров, женская верность и вера в Христа, давшего людям надежду на грядущее светлое воскресение их душ.
200 лет прошло с той поры, как наш народ, воспрянув духом, воскресив в себе христианские идеалы, совершил беспримерный подвиг и сокрушил Наполеона, пред коим дрожало все человечество, в ком видели антихриста и кто сам не особо-то стремился развеять таковое о себе впечатление.
200 лет не меркнет слава о героях Отечественной войны 1812 года и о русских православных священниках и архиереях, которые вдохновляли тех героев на битву с врагами России и Христа. Да пребудет слава сия во веки веков!
Александр Сегень
Опубликовано на сайте ]]>Православие.ру ]]>
205 лет назад остатки «Великой армии» Наполеона окончательно покинули Россию, перейдя Неман. Поражение французского императора в русской кампании было сокрушительным. Об основных событиях войны с французами и их стратегических ошибках рассказывает «Газета.Ru».
24 июня 1812 года войска Наполеона без предупреждения вторглись в пределы России. Численность «Великой армии» составляла более 600 тыс. человек, кроме французов в ней состояли солдаты из уже покоренных Наполеоном стран. Русских солдат, отправленных на защиту родины, было почти в три раза меньше.
Официальной причиной войны стало нарушение условий Тильзитского мира Россией и Францией.
Тильзитский мир — договор, заключенный в 1807 году между Александром I и Наполеоном после Войны четвертой коалиции 1806–1807 годов. Россия в войне помогала Пруссии, на которую напала Франция.
Согласно условиям договора, Россия должна была признать все завоевания Наполеона, соблюдать определенные правила в торговле с другими странами, не препятствовать установлению господства Франции над Ионическими островами в Греции. Также Россия и Франция обязывались помогать друг другу в случае войны.
Несмотря на запрет на торговлю с Великобританией, главным врагом Франции, Россия все же принимала в своих портах британские суда под нейтральными флагами.
22 июня 1812 года Наполеон обратился с воззванием к войскам, в котором обвинил Россию в нарушении Тильзитского соглашения и назвал нападение на Россию второй польской войной.
Наполеон собирался захватить Россию за три года, постепенно овладевая разными ее регионами, но отступление русских войск вглубь страны сорвало его план, вынудив двигаться за ними. Несмотря на численное превосходство армии Наполеона, российские солдаты относительно успешно громили дивизию за дивизией. Помогали уничтожать врагов и партизанские отряды, формировавшиеся из крестьян.
Бородинское сражение стало одной из самых кровопролитных однодневных битв в истории. Ни одна из сторон не добилась желаемого — Наполеон не сумел разгромить российскую армию, а Кутузов — защитить Москву. Однако именно отсутствие решающей победы Наполеона предопределило конечное поражение французской армии.
14 сентября, когда войска Наполеона вошли в Москву, она была охвачена пожаром. Неизвестно, устроили ли его партизаны, был ли это организованный поджог или огонь вспыхнул из-за неосторожных действий французских оккупантов.
Огонь распространялся так быстро, что прибывший в Кремль Наполеон практически на следующее утро был вынужден спасаться бегством.
На протяжении четырех суток не было предпринято совершенно никаких попыток по ликвидации пожара, пока, наконец, 18 сентября он сам не потух, оставив нетронутой лишь небольшую часть города. Сгорело более 2/3 всех жилых зданий, множество церквей, торговых лавок. До 20 тысяч жителей были ранены.
Больше месяца Наполеон находился в Москве. Пока русская армия пополняла запасы фуража и обновляла снаряжение, солдаты Наполеона подвергались нападениям партизан. Наконец Наполеон отдал приказ покинуть разоренный город.
Вернувшийся в Москву граф Александр Бенкендорф вспоминал: «10 октября 1812 года мы вступили в древнюю столицу, которая еще вся дымилась. Едва могли мы проложить себе дорогу через трупы людей и животных. Развалины и пепел загромождали все улицы. Одни только разграбленные и совершенно почерневшие от дыму церкви служили печальными путеводными точками среди этого необъятного опустошения.
Заблудившиеся французы бродили по Москве и делались жертвами толпы крестьян, которые со всех сторон стекались в несчастный город».
Французы покинули Москву в надежде застать Кутузова, находившегося в селе Тарутино в 80 км от Москвы, врасплох и взять Калугу, но партизаны обнаружили приближение войск. Русские солдаты встретили французов во всеоружии.
18 октября состоялся Тарутинский бой. На этот раз численное преимущество было на стороне русской армии, и хотя разгромить французов не удалось из-за недочетов в планировании атак и нечеткого исполнения намеченного плана войсками, победа все же была одержана. Кроме того, русской армии удалось захватить более 30 французских пушек.
«Сражение могло кончиться несравненно с большею для нас выгодою, но вообще мало было связи в действии войск, — считал генерал Алексей Ермолов. — Можно было не допустить неприятеля соединить рассеянную по частям его пехоту, обойти и стать на пути его отступлению, ибо между лагерем его и лесом было немалое пространство».
Тем не менее, успех укрепил дух русской армии, придав сил для контрнаступления.
Наполеон повернул на Смоленск в надежде перезимовать там. Русские войска преследовали вражескую армию.
К ноябрю отступление французской армии уже больше напоминало беспорядочное бегство.
Теперь Наполеон ставил единственной своей целью спасение солдат. Однако и этого ему сделать не удалось.
В конце ноября войска оказались у реки Березины. Русских солдат было в полтора раза больше, чем французских — около 60 тысяч против 40 тысяч. Ожесточенные бои, продлившиеся несколько дней, привели к гибели половины французов, потери составили более 30 тысяч.
Последняя точка в войне была поставлена 26 декабря 1812 года. Солдаты разгромленной «Великой армии» перешли реку Неман, оставив пределы России. Как писал Кутузов, война «окончилась за полным истреблением неприятеля».
Выжившие солдаты вместе с французскими дивизиями, действовавшими на других направлениях, прибыли в Вильнюс, где было, как свидетельствуют исторические документы, «достаточно муки и мяса, чтобы прокормить 100 тыс. солдат в течение 40 дней».
Однако отсутствие организации распределения пищи и истощение во время длительного отступления привели к хаосу. За период отступления более 20 тыс. солдат погибли от переохлаждения, голода и болезней.
Сначала их останки сжигали, но из-за зловония и количества погибших было решено хоронить в братских могилах. В 2017 году ученые провели изотопный анализ останков 78 солдат, обнаруженных в одной из братских могил, и выяснили, что часть из них питалась злаками вроде кукурузы и проса. Это позволяет предположить, что часть погибших солдат была родом из Польши или Италии, где в останках людей того же временного периода были обнаружены аналогичные уровни изотопов. Остальные же употребляли пшеницу или ячмень и, очевидно, были родом из Северной Европы.
Кроме того, они потребляли разное количество животного белка. Часть погибших, получавшая ограниченное его количество, вероятно была обычными солдатами-призывниками. Другие же, включая трех женщин, употребляли значительное количество животного белка. Как предполагают авторы исследования, это могли быть высокопоставленные офицеры и члены их семей.
Исследователи отмечают удивительно широкий разброс соотношений изотопов, обнаруженных в останках.
По их словам, это служит «показателем вариаций рациона, связанных с этнической и социальной принадлежностью».
С Наполеоном в Париж вернулось лишь около 9000 солдат. На вопрос «В каком положении находится армия?» он ответил: «Армии больше нет». За все время из 600-тысячной армии смогли выжить, спасшись бегством, лишь около 30 тысяч человек. В 1813-1814 годах русская армия, сотрудничая с войсками Швеции, Австрии, Пруссии, освободила от господства Наполеона и европейские страны. В результате Наполеон лишился престола, а Франция вернулась к границам 1793 года.