Чулпан Хаматова – один из учредителей благотворительного фонда «Подари жизнь!»Фото: Людмила СТРИЖНОВА-ВЫСОТСКАЯ
Народная артистка России Чулпан Хаматова известна многим не только своими звездными ролями в театре и кино. Мама троих детей помогает ребятишкам с тяжелыми заболеваниями. Чулпан – один из учредителей благотворительного фонда «Подари жизнь!» Она и сама организовывает сборы денег в помощь нуждающимся малышам, и участвует в благотворительных акциях других организаций. В преддверие 10-летнего юбилея фонда Чулпан выступит сегодня, 23 ноября на сцене Иркутского академического драматического театра им. Н.П.Охлопкова. А мы вспомним добрые дела знаменитой актрисы.
ТОП-1. В свой день рождения собрала 750 000 рублей для больных малышей
В свой день рождения собрала 750 000 рублей для больных малышей. Фото: Департамент информационной политики Свердловского губернатора
Трехэтажный торт, море цветов и несколько сотен гостей за пышными столами. Так многие звезды празднуют свои дни Рождения. Но с Чулпан Хаматовой – другая история. Знаменитая актриса скромно отметила сорокаоднолетние. Она организовала благотворительный спектакль в Екатеринбургском ТЮЗе, и за один вечер собрала 750 000 рублей на лечение больных ребятишек.
— Я бы вообще отменила подарки, особенно корпоративные, — говорит Чулпан Хаматова, — Какие-то чашки, наклейки, календарики копятся у тебя дома. Лучше эти деньги потратить в помощь кому угодно – детям, взрослым.
Все средства собранные на спектакле пошли в копилку благотворительного фонда «Подари жизнь!» На эти деньги будут лечить детей в Свердловском центре детской онкологии и гематологии ОДКБ №1. Кстати, на следующий день после празднования знаменитая актриса вместе с губернатором Евгением Куйвашевым отправилась в центр и обсудила лечение малышей с врачами.
ТОП–2. Села на велосипед, чтобы помочь ветеранам театра
Села на велосипед, чтобы помочь ветеранам театра. Егор Алеев/ТАССФото: Юлия ПЫХАЛОВА
Прокатились с ветерком по Бульварному кольцу. Чтобы помочь ветеранам театра Чулпан Хаматова села за руль велосипеда. Вместе с Сергеем Безруковым, Марией Мироновой, Дмитрием Певцовым она крутила педали. Таким необычным способом актеры решили отметить День Москвы. 11 сентября в столице прошел Театральный благотворительный велозаезд «ТеатРалли» по Бульварному кольцу. Место выбрали не случайно: здесь располагается множество театров. Участие в мероприятии для актеров было платное. Деньги от взноса отдали ветеранам театральной сцены и артистам балета, которые оказались в трудном положении.
ТОП-3 Ради здоровья малышей вылила на себя ведро воды.
Несколько лет назад по миру гуляла необычная акция. Помните, знаменитости выкладывали в социальные сети видео, как они окатывают себя холодной водой? После этого звезды переводили круглые суммы денег в благотворительные фонды и называли следующего кандидата «водных процедур». Так вот Федор Бондарчук вместе со съемочной группой фильма «Призрак» облился водой и бросил вызов Чулпан Хаматовой. Актриса к акции тщательно подготовилась. Она экстравагантно появилась в центре Москвы в ластах и маске для подводного плавания. Прямо последи дороги на глазах у изумленной публике сняла маску и заявила «Федя, я принимаю вызов. Я очень тебе за это благодарна, что ты решил поддержать фонд «Подари жизнь». Это может сделать любой, перечислив любую сумму на короткий номер 6162. А я объявляю вызов своим друзьям — Диме Быкову, Дине Корзун и Евгению Миронову». А после этого опрокинула на себя ведро ледяной воды. Кстати, деньги тогда пошли в поддержку российского фонда «Подари жизнь!»
ТОП-4. Сыграла в гольф и собрала деньги на лечение.
Сыграла в гольф и собрала деньги на лечение.Фото: Алексей БУЛАТОВ
В хрупких руках клюшка со свистом бьет по маленькому мячику. Чулпан Хаматова с азартом играет в гольф. Но не ради удовольствия. А чтобы собрать деньги для благотворительного фонда «Подари жизнь!» В подмосковном Нахабине прошел Кубок Президента России по гольфу. Основная его цель – благотворительность. За несколько часов на лечение детей с тяжелыми заболеваниями знаменитости собрали один миллион рублей. Кстати, гольфом Чулпан не ограничилась. Активная артистка посадила памятное деревце на Аллее Кубка президента.
ТОП-5. Чтобы купить медицинское оборудование отдала свою Государственную премию.
Чтобы купить медицинское оборудование отдала свою Государственную премию.Фото: Анатолий ЖДАНОВ
Получить Государственную премию из рук Президента почетная награда. В прошлом году вместе с композитором Александрой Пахмутовой, режиссером Александром Сокуровым престижной премии удостоилась и Чулпан Хаматова. Сразу после вручения знаменитая актриса передала в благотворительный фонд «Подари жизнь!» все 5 миллионов рублей.
— Для меня эта премия — еще одна прекрасная возможность помочь детям с онкологическими заболеваниями — подопечным фонда «Подари жизнь», — цитирует фонд народную артистку. — Без всяких сомнений, эти 5 миллионов рублей я жертвую в фонд на покупку специального медицинского оборудования в Центр детской гематологии им. Дмитрия Рогачева, благодаря которому дети смогут проходить качественный курс реабилитации после сложного и тяжелого лечения.
Кстати, 26 ноября благотворительный фонд «Подари жизнь!» празднует 10-летний юбилей. На своей страничке в одной из социальных сетей Чулпан Хаматова опубликовала обращение к россиянам. Актриса попросила соотечественников принять участие в флешмобе «Безумное чаепитие».
— Что нужно сделать — 26 ноября надо просто собраться с друзьями, коллегами — с кем угодно и где угодно — на чашку чая со вкусностями. – пишет Чулпан, — Предупредите гостей заранее, что чаепитие благотворительное и лучший подарок на наш юбилей — помощь детям.
Знаки признательности гостей за угощение, Чулпан советует сложить в шляпу, и отправить в виде смс-пожертвования в фонд по номеру 6162. В тексте нужно цифрой указать сумму пожертвования. А еще актриса советует завести кампанию на сайте — friends.podari-zhizn.ru, и сделать нуждающимся детям безналичный подарок.
Друзья мои , в эту субботу, 26 ноября 10 лет отмечает наш фонд @podarizhizn. Мы по этому поводу устраиваем благотворительный флешмоб Безумное чаепитие , и я приглашаю всех вас присоединиться . Что нужно сделать — 26 ноября надо просто собраться с друзьями, коллегами — с кем угодно и где угодно — на чашку чая со вкусностями. Предупредите гостей заранее, что чаепитие благотворительное и лучший подарок на наш юбилей — помощь детям. Знаки признательности гостей за угощение можно сложить в шляпу, отправить в виде смс-пожертвования в фонд на наш номер 6162 (в тексте указать только сумму пожервтвоания цифрой), или лучше всего завести свою кампанию на сайте — friends.podari-zhizn.ru , там вообще можно сделать подарок безналичным. Это самый простой , приятный и вкусный способ помочь детям и самый важный подарок на день рождения фонда . А уж на десятилетие самое время присоединиться к торжествам ! Собирайтесь 26 ноября, в эту субботу! Приглашайте друзей, и делитесь фотографиями ваших безумных чаепитий с хэштегом: #безумноечаепитие #подарижизнь #друзьяподарижизнь
– Как вы считаете, почему в России многие сомневаются в надежности и прозрачности благотворительных организаций?
– Россия – такая страна, что в ней всегда есть какое-то не доверительное отношение ко всему. Мы привыкли не доверять и во всем сомневаться. В том числе в честности и прозрачности благотворительных фондов. С этим нужно бороться, потому что доверие – это главная составляющая успеха для любого человека или компании. Тем более для благотворительных организаций, которые помогают людям помогать.
– Как бороться с этим повсеместным недоверием?
– Меня родители с детства учили, что, если хочешь научить кого-то чему-то правильному и хорошему, нужно начать с себя и на личном примере показывать.
Иначе, если вы не помогаете другим, ваша жизнь не особо отличается от аскетичного образа жизни Ленина.
– Вы занялись благотворительностью, чтобы подавать пример?
– Я занимаюсь благотворительностью по одной причине: не понимаю, как можно этого не делать. На самом деле, честно признаюсь, я человек завистливый. И когда я вижу, что кто-то делает что-то хорошее, и это приносит пользу, и все радуются, я сразу думаю: «А почему это не я на его месте?» Многие мои коллеги и друзья – Хабенский, Водянова, Брежнева – занимаются благотворительностью. И я хотел быть в их числе. Так все счастливо сложилось, что практически в тот же момент, когда я стал задумываться, как же мне это сделать, сразу рядом оказались мои товарищи, с которыми вместе был создан фонд «Друзья».
Мне позвонили тогда Дима Ямпольский и Гор Нахапетян, которые уже давно занимаются благотворительностью и разбираются в работе фондов, рассказали о своей идее и предложили запустить «Друзей» вместе. И, как писал Аверченко: «Все завертелось».
**– Задача фонда — это помочь благотворительным организациям наладить работу изнутри? **
– Это достаточно сухо звучит, но ровно так. Хаос хорош только на рейве, но не в благотворительности. Поэтому организации должны четко представлять, как будут расходовать средства, когда и где смогут получить пожертвования, с кем нужно сотрудничать и как помочь как можно большему числу нуждающихся в этом людей.
Структурно фонд «Друзья» – это «фонд фондов», агрегатор возможностей, знаний, ресурсов и опыта. Мы не занимаемся прямой адресной помощью, не являемся посредником между донорами и фондами, не оказываем помощь фондам пожизненно, а помогаем им стать устойчивыми и самостоятельными.
Помогать – это очень важно и совсем не просто. Здесь нужен рациональный подход, потому что сотрудник благотворительной организации – это такая же профессия, как банковский аналитик или хирург, которая требует определенных компетенций и знаний, чтобы не было рейва и хаоса, когда деньги то есть, то нет.
Хаос хорош только на рейве, но не в благотворительности.
Мы находим талантливых управленцев, маркетологов, пиарщиков, финансистов и приводим их в благотворительные организации, которым нужна помощь в оптимизации работы. Мы также помогаем ребятам из других фондов понять, как можно привлекать пожертвования и как их разделить так, чтобы передать деньги большему числу людей. Самый простой пример: можно накормить голодающего человека один раз черной икрой, а можно в течение года кормить его хлебом на ту же сумму. А еще лучше сделать так, чтобы хлеба было столько же, но при этом еще и немножечко икры по выходным. Конечно, мы все хотим, чтобы все ели икру каждый день – хотя она приедается – и запивали ее игристым. Но думаю, что важнее регулярная помощь, чем масштабная, но разовая.
– Как вы решаете, каким фондам помочь?
– У нас есть экспертный совет, который рассматривает все заявки, обращения и предложения. Мы никогда не принимаем решения без их согласия, даже если к нам обращаются наши друзья.
**– Какую роль играют знаменитости в благотворительности? **
– Если у фонда есть знаменитый человек, который находится в попечительском совете, то он уже привлекает достаточно много внимания и внушает доверие. Сегодня разговаривали с учредителями, и ребята говорят: «Мы хотели пригласить одну известную актрису, она бы замечательно вписалась в наш попечительский совет, но ее уже увели». Я говорю: «Послушайте, это чудо, что мы не успеваем человеку предложить заняться благотворительностью, потому что он уже занят».
Как только Филипп Киркоров надел джинсы со стразами, я сразу же купил себе такие же. И так работает со всеми сферами жизни. У каждой знаменитости есть свои фанаты и поклонники, которые подражают кумиру и равняются на него. И это должно происходить не только в вопросах стиля, увлечений и образа жизни. Люди должны видеть, что их любимый музыкант или актер жертвует деньги какому-то фонду. И их доверие к этой благотворительной организации тоже будет расти. И они возьмут и отдадут свои 100 рублей этому фонду.
– 100 рублей могут что-то изменить?
– Это основная проблема благотворительности в России – люди не верят, что могут что-то изменить. Да, нужно отдать 10 рублей или 100 рублей, когда есть такая возможность. И стараться делать это регулярно. Можно, кстати, помогать и без денег – вы можете пойти в больницы, хосписы, детские дома, где нужны волонтеры. Таких программ много. Например, онлайн-платформа ProCharity, с помощью которой вы сможете помочь фондам своими профессиональными навыками – разработать маркетинговую стратегию, создать сайт или сделать промовидео. Важно понимать, что и ваша жизнь будет лучше, если вы будете чувствовать свою ответственность за других. Дело даже не в том, что вы испытаете прилив счастья, когда поможете кому-то. Я понимаю, что это так не работает. Но важно чувствовать себя неудобно, когда вы не помогаете. Это очень понятная и естественная форма существования.
Жизнь в России станет лучше именно в тот момент, когда мы почувствуем ответственность друг за друга и начнем помогать.
**– Что нужнее сейчас фондам в России – большие пожертвования или маленькие, но регулярные донаты? **
– В России пока тяжело собирать большие суммы, как это делают в США. Но с каждым годом благотворительных аукционов все больше. Я веду несколько из них, знаю многих филантропов, кто помогает фондам регулярно, но и вижу новых людей, которые тоже чувствуют свою ответственность, хотят прийти и поучаствовать, собрать деньги. У нас есть ежегодная акция – Charity battle Friends-Fun-Rock’N’Roll, где встречаются непрофессиональные музыканты, которые вообще-то по жизни занимаются совсем другими вещами. Например, в баттле участвовали Марк Гарбер (GHP Group), Иван Стрешинский (USM Advisors), Олег Сысуев (Альфа-Банк), Владимир Аветисян («Роснано»). Во время выступлений за них голосуют – то есть начисляют денежные средства, которые идут на реализацию программ фонда.
Другой пример – Андрей Кириленко проводит свой день рождения всегда одинаково. Он собирает весь год артефакты по всему миру и продает их на аукционе. Все эти деньги он тратит на благотворительность.
И тем не менее, мне кажется, если вся страна будет тратить два рубля в год на благотворительность, то это будет лучше и правильнее, чем один человек будет тратить 20 миллионов в год, пока все остальные будут говорить: «Я же бедный, у меня же нет денег» или «Ну ладно, у него есть на это деньги, пусть вот он и занимается». Я уверен, что каждый из нас может найти способ помочь и позаботиться о ком-то еще. И я очень надеюсь, что мы продолжим идти к тому, что благотворительности не только будут доверять, но и не смогут без нее жить.
Вероятно, вам будет интересно посмотреть:
Фото: Тимофей Колесников
Часто проверяете почту? Пусть там будет что-то интересное от нас.
Знаменитая актриса плачет на подлете к родному городу, отказывается от предложения Путина стать детским омбудсменом и не видит смысла в ЕГЭ
На этой неделе ГСО РТ и Александр Сладковский сделали настоящий подарок меломанам — казанскую премьеру оратории Артюра Онеггера «Жанна д’Арк на костре» с участием Чулпан Хаматовой. В интервью «БИЗНЕС Online» звезда театра и кино, а также известный благотворитель, рассказала о своем чувстве родины, влиянии татарского воспитания, бессмысленности разговоров с журналистами и будущем сериала по роману «Зулейха открывает глаза».
«Вот меня спрашивают о добре и зле, сегодня я думаю так, а завтра даже не могу отвечать за свои слова, потому что жизнь вывернула куда-то в другую сторону»Фото: «БИЗНЕС Online»
«В ТОМ КОЛИЧЕСТВЕ БОЛТОВНИ, В КОТОРОМ ЖИВУ Я И ЖИВУТ ВООБЩЕ ВСЕ ЛЮДИ, СЛОВО ОБЕСЦЕНИВАЕТСЯ»
— Чулпан, в одном из разговоров с журналистами вы сказали, что не любите давать интервью. Это нормально и вполне понятно. Но заинтересовала, что называется, мотивировочная часть. Вы сказали, что такие беседы не интересны ни вам, ни интервьюеру, ни даже читателям. Действительно считаете, что интервью — это просто некий социальный ритуал, в котором вы вынуждены участвовать в силу статуса, и через этот формат невозможно донести до аудитории важную информацию, заявить какие-то позиции?
— Отчасти, безусловно, это так. Потому что глубокие интервью, интервью с журналистом, в котором ты видишь заинтересованность, который может тебя расположить, когда в процессе интервью сама начинаешь отвечать себе на свои вопросы, — это достаточно большая редкость. В том количестве болтовни, в котором живу я и живут вообще все люди, слово обесценивается…
Вот меня спрашивают о добре и зле, сегодня я думаю так, а завтра даже не могу отвечать за свои слова, потому что жизнь вывернула куда-то в другую сторону. Поэтому, наверное, из серии таких подробных исследований это имеет место. А в жанре современной журналистики, мне кажется, это просто трата всеобщего времени. Моего, вашего и потом уже читателя, который, счастье будет, если он узнает что-то новое и ему это как-то поможет, но, мне кажется, это очень редко происходит.
— Но ведь о вашем теперь уже знаменитом благотворительном фонде «Подари жизнь» люди узнали в том числе и благодаря тому, что вы об этом часто говорили с телеэкранов и на страницах газет.
— Если говорить о деятельности фонда — пожалуйста, можно бесконечно. Почему — это даже не обсуждаемая причина.
— Собственно, как с соучредителем фонда с вами чаще всего и общается пресса в последние годы. Вас, большую актрису, не обижает, что очередной журналист, скорее всего, будет говорить о благотворительности, а не, скажем, о новой премьере в «Гоголь-центре» «Мандельштам. Век-волкодав» или проекте с ГСО РТ — оратории «Жанна д’Арк на костре»?
— Если вы будете задавать интересные вопросы, глубокие, я с удовольствием порассуждаю о новой премьере. Но в основном они поверхностные, скучные, неинтересные, а часто и унизительные для меня как для актрисы и вообще для всей команды, которая работает над тем или иным проектом. Потому что для журналиста зачастую интервью имеет смысл только в поверхностном разделе новостей. Если уж говорить о том, что делают режиссеры, артисты, дирижеры, тогда будьте в теме. Если вы не в теме, то давайте не будем тратить время. У меня такая позиция.
«БЫЛА БЫ МОЯ ВОЛЯ, Я БЫ С УТРА ДО НОЧИ ТОЛЬКО ТАК С ОРКЕСТРОМ И ЧИТАЛА…»
— Насколько ваша нынешняя работа с оркестром Александра Сладковского отличается от прошлогодних лирических сцен «Евгения Онегина» Пушкина-Чайковского?
— Этот проект намного сложнее, чем «Евгений Онегин», потому что это музыкальная оратория, то есть это специально написанная Онеггером музыка для оркестра, хора, оперных солистов и драматических актеров. Жанр, в котором работают драматические актеры, называется мелодекламирование.
— А насколько вам близка сама героиня?
— Мне было лет 12, я жила в Казани и совершенно бредила Жанной д’Арк. Все, что можно было прочитать в нашей Ленинской библиотеке, я прочитала. И когда поступала в Московскую академию театрального искусства, после экзаменов свободное время проводила в московской библиотеке. Так как не было интернета, я искала там интересные материалы.
У меня была карта всех походов, я знала, где она родилась, куда она потом пошла, где она встретилась с королем и так далее, и так далее, дойдя до Руана. Целая географическая карта, огромная. Две тетрадки с перерисованным всем, что было в книгах, что было на колпаке, в котором ее сжигали, эти белые лилии — герб, когда она получила приставку д’Арк. Это моя казанская молодость (улыбается).
— И как результаты вашего собственного исследования соотносятся с каноническим образом Орлеанской девы?
— Они настолько разные, столько разных предположений и легенд. Мы даже хотели в «Современнике» делать спектакль про Жанну д’Арк в своем видении, но что-то у нас не сложилось. Во Франции ходила легенда, что люди ждали, когда появится дева, которая спасет Францию. Можно на все это посмотреть как на подставную историю: отчаявшаяся французская власть пыталась таким образом создать некий миф, не предупредив бедную девочку, вовлекая в эту историю и пожертвовав ею в итоге…
— Но не хотелось бы верить в эту версию?
— Не знаю. Она тоже достаточно убедительная и имеет место быть. Такая французская Зоя Космодемьянская… В ее чистоте и в ее порыве никто не сомневается. Но ведь мы можем предположить, что этой чистотой кто-то мог удобно воспользоваться.
— Вы интересовались историей постановок «Жанны д’Арк на костре»?
— Да, я прочитала все, что есть, посмотрела.
— В разное время в постановках этого произведения участвовали Ида Рубинштейн, Ингрид Бергман. Марион Котийяр. Не страшно ли вам было участвовать в проекте?
— Так как все-таки это формат музыкально-литературной композиции, то он подразумевает предельную актерскую скромность, потому что мы работаем с музыкантами и в первую очередь это, конечно же, для любителей музыки. Поэтому я как актриса должна встроиться в партитуру. Поэтому у меня нет здесь никакого испуга. Тема во мне глубоко, я за нее отвечаю.
— А это не болезненно — так подавлять свое актерского эго? Вспоминаю того же «Евгения Онегина» в исполнении ГСО РТ и Чулпан Хаматову, которая на краешке сцены ГБКЗ имени Сайдашева читает Пушкина…
— …Это самое любимое, что может быть. Была бы моя воля, я бы с утра до ночи только так с оркестром и читала. Я очень это люблю.
«МЕНЯ ОЧЕНЬ СВЯЗЫВАЕТ С КАЗАНЬЮ ФОНД ИМЕНИ АНЖЕЛЫ ВАВИЛОВОЙ»
— Благодаря репетициям с оркестром Сладковского вы выбрались на несколько дней в родную Казань, которую всегда называете любимым городом детства. А она сохранилась, Казань вашего детства?
— Нет. Я долго страдала по этому поводу, но сейчас уже понимаю, что, наверное, так везде. Очень сложно и дорого сохранить город в том виде, в котором мне бы хотелось его видеть. Чтобы я гуляла по тем же улицам, по которым гуляла в детстве, учитывая, что родилась и выросла в центре, и очень любила прогуливать школу, гуляя именно по старому городу.
Но время идет, и я перестала по этому поводу расстраиваться. Потому что здесь живу не я, здесь живут другие люди, и уже для следующих поколений этот город будет каким-то другим, но все-таки прекрасным. Его любят, это чувствуется. Его любит власть, его любят горожане, мои коллеги, которые приезжают сюда из Москвы и говорят, какой у меня красивый город. Это не город моего детства, но это мой город, и я совершенно успокоилась и примирилась с этим знанием, что дети, которые растут сейчас в Казани, растут в красивом городе. Да, он без булыжных мостовых, без домов в стиле модерн, но он красивый.
— А есть какие-то любимые места в городе, которые вы и мы все потеряли?
— Например, дорога, которая строилась к Универсиаде. Это те места, которые я потеряла. Или подъем к Шамовской больнице, к театральному училищу, Лядской садик — это все сейчас выглядит по-другому. Но, повторюсь, я не хочу ворчать по этому поводу. Это есть в моей памяти и навсегда там останется.
— Что сейчас вас связывает с Казанью кроме родных и близких? Может, крупные татарстанские компании помогают вашему фонду? Или есть какие-то идеи творческих проектов? Например, летом во время больших гастролей «Современника» у вас была встреча с мэром Казани Ильсуром Метшиным.
— Меня очень связывает с Казанью фонд имени Анжелы Вавиловой. Когда мне начинают из разных фондов по всей стране ныть и жаловаться, что у них нет медийных лиц и поэтому у них там ничего нет… Я все время привожу в пример Владимира Владимировича Вавилова, который своей неуемной энергией, верой, здоровьем, временем создал уникальный фонд, достойный, потрясающий, замечательный и прекрасно работающий.
Фото: «БИЗНЕС Online»
Меня, конечно, связывает с городом Вадим Валентинович Кешнер, мой учитель в казанском театральном училище. Несколько подруг детства. И, конечно, театральные проекты. Наконец-то, впервые почти за 20 лет, сколько я уже работаю в этом театре, я приехала в Казань с «Современником». Я очень счастлива и очень этому рада. И к тому же, к этому времени «созрел» мой младший брат, который во время казанских гастролей играл главную роль (Шамиль Хаматов играл Чацкого в спектакле «Горе от ума» Римаса Туминаса — прим, ред.). Мы вдвоем приехали на родину, это страшно приятно. И этих гастролей не случилось бы, если бы не поддержка мэрии и лично мэра.
Есть еще один проект, но я не знаю, состоится он или нет. Телеканал «Россия» купил права на экранизацию романа Гузель Яхиной «Зулейха открывает глаза». Как выяснилось, мы с Гузель учились в одной школе №4. Она на несколько лет младше. Это, конечно, было изумительным открытием. И если этот проект состоится, то город предложил свою помощь в проведении съемок в Казани.
— Вы будете играть главную роль в этом сериале?
— Буду ли я играть главную роль… Это тонкая материя. Выбирать будет режиссер.
— Но вы не участвуете в этом проекте, скажем, как продюсер?
— Нет.
— И при этом являетесь одним из его вдохновителей?
— Может быть, в какой-то степени. Генеральный директор канала «Россия-1» Антон Златопольский сказал, что пока все достаточно медленно движется, потому что для них это важный проект, они не хотят его делать абы как. Поэтому им нужны хороший режиссер, хороший оператор, хороший сценарий. Сейчас пишется сценарий, и он должен быть достоин романа.
«Наконец-то, впервые почти за 20 лет, сколько я уже работаю в этом театре, я приехала в Казань с «Современником». И этих гастролей не случилось бы, если бы не поддержка мэрии и лично мэра»Фото: «БИЗНЕС Online»
«ТЫ НИКУДА НЕ ДЕНЕШЬ НИ КРОВЬ, НИ ВОСПИТАНИЕ»
— Весной вы вместе с Гузель Яхиной участвовали в питерских «Открытых диалогах», тогда еще в библиотеке имени Маяковского. И тогда ведущего, да и вас тоже, удивили слова Яхиной о том, что именно в Татарстане «Зулейху» многие приняли в штыки, причем именно местная национально ориентированная творческая интеллигенция. И в чем-то главная героиня романа и ее судьба, очень условно, конечно, не с такой степенью жесткости и лишений, но похожа на вашу судьбу. В том смысле, что из патриархальной семьи человек выходит куда-то в новый мир, в новое измерение, где татарское уже присутствует минимально. И это подается как достижение, как жизненный успех. Многим здесь не нравится такая трактовка.
— Очень жаль, если это так…
Потому что ты никуда не денешь ни кровь, ни воспитание. Никуда не денешь. Как бы ты ни пытался жить в другом городе, в другой стране, в других языках даже. В молодости ты этого не слышишь, а потом со временем очень начинаешь это чувствовать, начинаешь по этому тосковать. Потому что в этом было какое-то такое ощущение бесконечности. В твоей бабушке, которая пьет чай. У меня в семье не говорили по-татарски и не было культуры татарской, очень редко слушал дедушка татарскую музыку. Но при этом все равно сквозь кожу проникали какие-то детали и нюансы, какая-то такая инородность, которую я потом стала чувствовать, уже переехав в Москву.
Для меня было непонятно, как это люди вместе не завтракают. Или как приходят родственники, а все вместе не садятся за стол. Я долго не могла это проанализировать и понять, что это просто другая культура. Как можно выйти из-за стола, когда тут сидят твои старшие: бабушка, дедушка, тетя, дядя. Как можно просто встать и уйти разговаривать с кем-то по телефону. Я понимала, что мне дискомфортно, но долго не могла вычленить, с чем это связано. На самом деле это связано с понятием тех фундаментов, которые были здесь у меня в семье, при том что она совершенно, казалось бы, абсолютно нормальная, среднестатистическая семья инженеров в Советском Союзе.
— А сейчас в вашей повседневной московской жизни часто приходится вспоминать, что вы татарка и из Казани? Может, столичные бизнесмены просят вас познакомить с Рустамом Миннихановым?
— Меня не просят, потому что знают, что бесполезно. Я думаю, что они просто боятся реакции, которая может последовать. Это очевидно, и все об этом знают. Были такие попытки в самом начале работы фонда, когда, якобы помогая детям, пытались делать свои дела. С нашим фондом это невозможно. Либо вы детям помогаете, либо свои дела делаете.
Хотя я живу в Москве и люблю уже Москву, и трепетно к ней отношусь… Я за это время прожила и в ней, и в Берлине, и немножко в Лондоне, и даже там я всегда помнила, что родилась в Казани. Тем более у меня творческая профессия, я все время ныряю в разные времена. То в сегодняшнем времени, то я репетирую сцену, которая произошла 50 лет назад, то 200. Я все время в каких-то разных пространствах нахожусь. Если репетирую спектакль про Нью-Йорк, значит, 80 процентов моего сознания, даже если нахожусь дома, оно все равно где в Нью-Йорке, где-то в 1960-х. Да, у меня есть ощущение родины, безусловно. Я умираю, когда проезжаю Волгу. Я сейчас летела в Казань вечерним рейсом, и самолет как-то так завернул, что вдалеке показалась Волга. И я заплакала, и я не знаю почему. Просто увидела в иллюминатор кусок Волги. Я не знаю, почему плачу, когда проезжаю на поезде после Зеленодольска, через мост над Волгой. Наверное, потому что это моя родина, мое детство и, наверное, потому что это я. Казань — такое красивое название.
— Казань в культурной жизни России присутствует?
— Сладковский, оркестр. Казанский ТЮЗ когда-то получил «Золотую маску». Не могу назвать что-то еще, может быть, я не слежу, конечно… Наверняка много и других культурных, спортивных достижений…
— В последнее время здесь благодаря фонду «Живой город» развивается лабораторная жизнь — в Казани, в Свияжске. Ваш коллега по Театру наций Роман Должанский тут частый гость. Из режисеров здесь работали Роман Феодори, у которого вы играли в «Укрощении строптивой», а также Дмитрий Волкострелов…
— Да? Здорово. Просто я помню тот нонсенс, который произошел с фестивалем современного искусства «Территория», когда мы хотели сделать этот фестиваль в Казани. И нам это не очень удалось… Потому что достаточно консервативно было настроено казанское интеллигентное общество. И нас во всем обвинили и даже наговорили лишнего и про меня, и про остальных… Но никто не обиделся, потому что мы привыкли к такой реакции на современное искусство.
«ТЫ МОЖЕШЬ БЫТЬ СКОЛЬКО УГОДНО ПРАВ, ГРЫЗТЬ БАТАРЕЮ, НО ЕСЛИ ТЫ НЕ СМОГ УБЕДИТЬ РЕЖИССЕРА…»
— И сейчас, кажется, вы решили себя попробовать и в качестве театростроителя? Галина Борисовна Волчек назначила вас заместителем худрука «Современника».
— Я, честно говоря, не читала ее интервью и была удивлена, что Галина Борисовна вообще его дала.
«Современник» сейчас находится в тяжелой ситуации. Потому что мы лишились дома, два года не могли начать ремонт. Я никого не хочу в этом обвинять, это и кризис сказался, и то, что рубль упал. Это сложная ситуация, спасибо Москве за то, что нас безвозмездно пустили во Дворец на Яузе. Но все равно это не Чистые пруды, это другая площадка, она далека от центра, и туда нужно уговаривать прийти зрителя. В общем, проблематичная ситуация. Мы делаем ремонт параллельно. Я просто подумала: если у театра такая сложная ситуация, может быть, я смогу быть полезной.
Наш фонд «Подари жизнь» вместе с врачами принимал непосредственное участие в создании центра имени Димы Рогачева в Москве. Мы помогали врачам продвигать эту стройку, стучались во все двери, у нас получилось, и в итоге государство построило клинику, а фонд оснастил ее самым современным оборудованием. Сейчас наш фонд строит пансионат для детей, которые проходят амбулаторное лечение, чтобы стационарные места в московских клиниках освобождались для других детей из регионов. Мы вместе с фондом «Вера» строим детский хоспис, частично вместе с фондом «Линия жизни». Я подумала, раз такая сложная ситуация в нашем театре, может быть, мои наработки и знания будут полезны.
— То есть это не означает, что вы решили попробовать себя в качестве одного из руководителей знаменитого театра, определять репертуарную политику и так далее?
— Это означает, что моя совесть не смогла смириться с тем, что театр находится в сложной ситуации, а я все время делаю вид, что моя хата с краю, я ничего не знаю, до свидания. Я просто не имела на это никакого права.
— Ваш театральный дом — это по-прежнему «Современник»? Вы ведь много играете в Театре наций, теперь и в «Гоголь-центре»?
— У меня нет такого понятия, как «театральный дом» вообще. «Современник» — это родина, куда я пришла, будучи еще совсем молодой актрисой. Театр, который рискнул, поверив в меня, театр, который подарил мне шикарные роли
Я очень люблю Театр наций, очень люблю Женю Миронова. Там совершенно другая ситуация, там, к счастью, нет труппы. Я считаю это здоровой, полезной для всех артистов ситуацией, когда ты, понимая, что каким-то образом начинаешь простаивать в своем театре, можешь всегда поддерживать себя в форме и иметь возможность работать с новыми режиссерами, чьи видения не всегда совпадают с видением Галины Борисовны. Но мне хочется пробовать и рисковать. Я считаю, что это очень полезная, здоровая для любого артиста ситуация, когда он бросает себя в разные жанры, в разные театры, в разные эксперименты…
— Легко переключаться от традиционной по форме постановки «Двое на качелях» до экспериментального спектакля «Мандельштам» Антона Адасинского?
— Да. Потому что за счет того, что я все-таки стараюсь себя ломать постоянно, у меня не было проблем ни с Антоном, ни с ребятами из «Гоголь-центра». Мы сразу нашли общий язык. Может быть, у Антона были со мной проблемы (смеется). Ему пришлось открывать какие-то другие двери, которые, может быть, никогда в жизни он не открывал.
— Актерские неудачи у вас еще случаются?
— Конечно. Я считаю, что они обязаны быть. Любые неудачи, да, конечно, они тяжело переживаются, но они все равно и есть движение. Как только все становится хорошо, тебя хвалят и облизывают, вот тут-то и начинается профессиональная смерть.
— Обычно это ваша вина, проблема в режиссере, в отношениях режиссера и актеров, проблемах в актерском ансамбле?
— Конечно, хотелось бы ответить, что да это проблема режиссера. Но на самом деле так не бывает. Это совокупность всех вин, всех виноватых в целом. Если ты не можешь убедить режиссера, значит, тебе не хватает твоих убедительных выражений и доказательств. Ты считаешь, что это так, но тебя не слышат. Ты можешь быть сколько угодно прав, грызть батарею, но если ты не смог убедить режиссера, значит, ты не смог этого сделать. Если ты не сходишься с партнером, ты не можешь постоянно валить на него, это тоже твоя вина в какой-то степени.
— Смотрел фильм «Инородное тело» Кшиштофа Занусси, выдающийся мастер. Но я так не понял, что же там делала Чулпан Хаматова. Такая шаблонная роль, просто режиссеру нужна была актриса из России, чтобы сыграть русскую героиню. Вы согласны?
— Вообще в западное кино вас часто приглашают не как Чулпан Хаматову, а как российскую актрису, к примеру, владеющую немецким языком?
— Часто. Я очень часто иду на это, соглашаюсь для того, чтобы посмотреть, как работает западная группа, чтобы поработать на иностранном языке, потому что он забывается, когда ты долго на нем не работаешь. Поэтому да, я иногда понимаю, что это не про творчество, это про поддержание какой-то языковой формы, интереса. Я люблю смотреть, что появилось нового в кинотехнике, и просто посмотреть, чем дышат и живут польские или немецкие артисты, например.
«МОЖЕТ БЫТЬ, ДЛЯ БОРЬБЫ С КОРРУПЦИЕЙ ЕГЭ — ЭТО ХОРОШО, НО ДЛЯ ОБРАЗОВАНИЯ МОИХ ДЕТЕЙ ТОЧНО ПЛОХО»
— Правда ли, что президент России лично предлагал стать вам детским омбудсменом?
— Да, правда.
— Вы сразу поняли, что это не ваше, или долго думали перед тем, как отказать Владимиру Путину?
— Я долго думала, я очень серьезно к этому отнеслась. Но поняла, что не могу поднять эту штангу. Мне было стыдно это признать. Я привыкла делать сильный замах, не глядя, какой получится удар. Но в этом случае поняла, что слишком большая ответственность, и я не подниму этот вес.
— То есть это был даже не вопрос отсутствия времени, а вопрос эмоциональной оценки?
— Я была абсолютно готова бросить профессию и окунуться в это с головой, попробовать…
— Просто кажется, что более подходящей кандидатуры на эту роль сложно найти, а ведь авторитет этого важного института, к сожалению, очень низок в обществе.
— 10 дней я не спала, встречалась с очень многими людьми, очень серьезно анализировала… Наверное, это сильнейший удар по моему самолюбию, но я должна была признаться сама себе в первую очередь, что не смогу делать это хорошо.
— Но вы согласны, что ребенок в России недостаточно защищен?
— Как любой другой гражданин, конечно.
— В одном интервью вы сказали, что если бы стали президентом, то первым делом занялись бы реформой образования. С чего бы начали? Вы год назад говорили, что, например, «Евгения Онегина» рано еще изучать в школе.
— На мой взгляд, это рано. Когда я проходила «Евгения Онегина» в школе, у меня была гениальная учительница по литературе Рэма Вениаминовна Вайсенберг, которая свернула мне голову на всю последующую жизнь любовью к литературе… Она вскрывала стихотворения. Она находила красоту в поэзии. Она вообще показала нам, что такое поэзия. Не просто сюжет романа «Евгений Онегин», где кто-то кого-то когда-то любил, а потом обидел. Она показала, что значит в литературе слово, каким оно может быть вкусным и может звучать как музыка.
Без образования нет страны, без образованных людей нет страны. Без людей, которые умеют сами думать, сами принимать решение, сами мыслить.
— Как я понимаю, вы противница ЕГЭ?
— Может быть, ЕГЭ и не так страшно. Но у меня один знакомый мальчик сдавал ЕГЭ по литературе в этом году. Я отвечала на вопросы вместе с ним. Ну это не имеет к литературе никакого отношения. Это такая зубрежка. Старшая дочь в девятом классе. Весь девятый класс посвящен непонятно чему. Так же как 11-й класс будет посвящен подготовке к ЕГЭ. То есть два года своей жизни мой ребенок потеряет на что? На зубрежку?
Я училась в совершенно другом формате. У меня в школе был гениальный учитель по математике Васильев Александр Николаевич, который говорил: «Вы зачем формулы учите наизусть, вы что, с ума сошли? Не смейте учить формулы наизусть, всем шпаргалки. Вы должны эту формулу доказать, если понадобится. Но учить наизусть — это такая пошлость». Видимо я совершенно иначе понимаю образование
— Есть простое объяснение тому, зачем нужен ЕГЭ: он снижает уровень коррупции при поступлении в вузы, которая в какой-то момент приобрела колоссальный масштаб.
— Наверное, да. Я не в теме и не имею права это обсуждать. Может быть, для борьбы с коррупцией это хорошо, но для образования моих детей точно плохо.
Фото: ©Михаил Климентьев, РИА «Новости»
«ОГЛЯДЫВАЕМСЯ ЛИ МЫ НА КАКУЮ-НИБУДЬ КОМИССИЮ ИЛИ НА ОБИЖЕННОГО ЗРИТЕЛЯ? НЕТ. ПРИХОДЯТ ЛИ ПИСЬМА И ПРОВЕРКИ? ДА»
— Возвращаясь к теме искусства, как бы вы оценили перспективы российского театра и кино? Многие рисуют мрачные картины, что скоро в театрах можно будет ставить только истории — реальные или вымышленные — про 28 панфиловцев. Дескать, даже если у Кирилла Серебренникова есть «Гоголь-центр», а у Андрей Могучего — БДТ, они испытывают колоссальное противодействие, им очень тяжело. Вы испытываете это на себе?
— Нет.
— Совсем?
— Оглядываемся ли мы на какую-нибудь комиссию или на обиженного зрителя? Нет. Приходят ли письма и проверки? Да. И я эти письма читала, от обиженных граждан.
— По поводу каких спектаклей?
— По поводу спектакля «Анархия» у нас в «Современнике». Волосы встают дыбом, конечно. Потому что в каждом письме настойчиво звучит просьба наказать виновных. Жалко времени и сил людей, которые вынуждены на эти письма отвечать вместо того, чтобы заниматься проблемами театра.
— К тому же «Гоголь-центру» со стороны «неравнодушных граждан» приковано пристальное внимание…
— В «Гоголь-центре» прекрасная труппа. Отличные, думающие молодые артисты, просто фантастические. Не вот эта сериальная пена, с которой приходится сталкиваться, или люди, пришедшие откуда-то из соцсетей играть главные роли в театр просто лишь потому, что их узнают зрители.
— Один казанский режиссер любит возмущаться: как это Кирилл Серебренников стал педагогом в театральном вузе, если не имеет даже режиссерского образования.
— (Смеется.) Я считаю, что многие студенты, которые учились у Серебренникова, стали отличными артистами. Это мой субьективный взгляд. Я наслаждалась репетициями с ними, их профессионализмом, готовностью, желанием, неравнодушием, искренностью.
— Тем не менее наша культурная элита в последнее время категорически разделилась на две группы: условных «ватников» и «пятую колонну». Многие обсуждают интервью, которое Дмитрий Быков взял у Андрея Кончаловского, как раз из этой серии.
— Я никогда не буду драться из-за вещей, которых я не понимаю. И это разделение я тоже не понимаю. Тем более когда оно проходит в едином срезе общества. Я от Димы Быкова тоже получила сильно в свое время и громко.
— За то, что появились в предвыборном ролике Владимира Путина?
— И за это тоже. Дима несколько раз по мне прошелся катком. Но это никогда не помешает мне уважать Дмитрия Быкова как человека и уважать его точку зрения. Счастье, что все люди разные. Проблема и того и другого лагеря в том, что ни тот ни другой лагерь не могут принимать людей такими, какие они есть, с их взглядами. Он другой — надо это просто принять.
— Это особенность именно нашей, в том числе, культурной элиты, не готовой принимать человека с другими взглядами?
— Мне кажется, да. По крайней мере я на Западе этого не замечала никогда. Там кровные враги могут спокойно шутить друг с другом, пожимать руки. Все время там присутствует уважение, да, это другой человек, другие взгляды, но почему бы ему не иметь их?
Благодарим за содействие в организации интервью пресс-службу Государственного симфонического оркестра РТ
Чулпан Хаматова — народная артистка Российской Федерации.
За роли в спектаклях «Дневник Анны Франк», «Три товарища» и «Мамапапасынсобака» театра «Современник» Чулпан Хаматова удостоена Государственной премии Российской Федерации в 2004 году.
В 2006 году была награждена премией ТЭФИ за роль Лары в фильме «Доктор Живаго».
В 2007 году получила премию «Золотой Орел» за лучшую женскую роль второго плана в фильме «Многоточие».
В 2009 году стала лауреатом премии «Хрустальная Турандот» за лучшую женскую роль в спектакле «Рассказы Шукшина» Театра наций.
В 2011 году стала лауреатом двух премий: «Известность», учрежденной газетой «Известия», «Своя колея», учрежденной фондом Владимира Высоцкого.
По результатам опроса, проведенного интернет-ресурсом Mail.ru Group, была признана лучшей актрисой кино 2010 года.
В 2014 году награждена премией ТЭФИ в категории «Актриса телевизионного фильма» за роль в фильме «Пепел».
Соучредитель благотворительного фонда «Подари жизнь»