Содержание
- Ровесник Никольского храма
- Хроники Бутырки
- Средство против выгорания
- Что такое тюрьма
- Перевод в Бутырку
- Виновен?
- Особенности службы в тюрьме
- Заповеди и «понятия»
- Служба в тюрьме и на свободе
- История Покровского храма и Бутырского тюремного замка
- Прот. Константин Кобелев: «Я попросил Бога меня убить»
- Протоиерей Константин Кобелев: об особенностях тюремного служения
- Иерей Константин Кобелев — МАТУШКА
- За Правду!
Ровесник Никольского храма
На фото протииерей Константин Кобелев с прихожанами. Фото: Пелагия Замятина
Отец Константин Кобелев родился в один год с освящением храма святителя Николая Мирликийского в Бирюлеве, и недавно он отметил 30-летие своего служения на юге столицы. Причем в год собственного 60-летия.
— Сплошные юбилеи. Вот, и медалью святого патриарха Тихона наградили, — говорит отец Константин. — Но юбилеи юбилеями, а дел-то — вагон и маленькая тележка. Знаете, как говорили прежде?
Дела и, правда, одолевают. В редкие дни отцу Константину удается поспать больше пяти часов. Ждут заключенные в Бутырской тюрьме, где батюшка — старший священник в Покровском храме. Ждут инвалиды в психоневрологическом диспансере, да и просто прихожане. Исповедь затягивается чуть не до полуночи, и лишь глубоко за полночь возвращается отец Константин домой. Тут бы прямиком в объятия Морфея. Но как устоять перед кушаньями матушки Натальи, с которой отец Константин прошел рука об руку 40 лет? Эти годы пролетели как миг, а кулинарными талантами своей супруги он все так же восхищается: «Всякий раз удивляет меня матушка. А уж украинский борщ как она готовит!» …
Ни свет ни заря — снова в путь. Откуда силы берутся? Бог в помощь!
СЕМЕЙНОЕ ДРЕВО
Род свой отец Константин знает годов за двести. Предки по отцовской линии перебрались из старинной Вятки, где губернаторствовал литератор-сатирик Салтыков-Щедрин, на малоосвоенный еще в ту пору заповедный Алтай. По линии матери — предки из Херсонской губернии, простые крестьяне. Дед отца Константина стал крестником государя Николая Александровича. А потому к святому царю-страстотерпцу батюшка относится с особым почитанием.
— Личность последнего императора недооценена, а ведь при нем Россия достигла наивысшего своего развития, — говорит отец Константин. — СанктПетербург был подлинной европейской столицей.
Промышленность развивалась бурно. Люди стали жить значительно лучше. Думаю, и нынешний храм был освящен в 1957 году, во времена хрущевских гонений на церковь, по молитвам царя-страстотерпца.
Ибо в ту пору храмы и монастыри только уничтожали. А тут такое чудо. Да еще и в Москве.
А незадолго до чуда в Бирюлеве случилось и еще одно немаловажное событие. В очереди за билетами в Большой театр познакомились молодые студенты Тимирязевской академии Юрий и Елена. Приглянулись друг другу не на шутку — так что связали жизни свои более чем на полвека. Родилась новая семья. Тоже, согласитесь, чудо.
ТЫ ДОЛЖЕН ЖИТЬ
— Это был последний рейс Ту-104. В 1979 году. Москва — Одесса. У самолета через несколько секунд после взлета загорелся двигатель. При возвращение в аэропорт лайнер рухнул на землю, сколько людей погибло. А я — студент пятого курса биофака МГУ — в фюзеляже оказался без сознания. Когда очнулся — слышу, явственно так слышу, голос: «Ты должен жить». Выбрался наружу как-то, выжил, как видите, и спустя год стал священником. Вначале в храме Илии Обыденного, где служил отец Александр Егоров — знаменитый московский батюшка, ну а потом в Бирюлеве.
— А как вы стали священником в Бутырке?
— Я пришел туда после отца Глеба Каледы — не только тюремного священника, но и блистательного ученого, который заходил в камеры смертников (тогда смертная казнь в России еще была не отменена. — «ЮГ»). И вот в прошлом году наконец был окончательно восстановлен наш Покровский храм. Служить в нем литургию — это ни с чем не сравнимое чувство. Кроме того, в минувшем году у нас прошло и венчание Максима Хохлова и Анны Глушковой. Это узник, имя которого облетело всю страну и прозвучало даже в Кремле, на Совете по культуре у президента. Сам глава государства обещал ознакомиться повнимательнее с делом этого молодого человека, пришедшего к глубокой вере именно во время своего пребывания в тюрьме.
МИНУТЫ ДОСУГА
— Игры со словами люблю, анаграммы складывать. Монеты собираю. И театр люблю, как и мои родители.
Недавно вот видел в Рязани «Машеньку» по Набокову. И на спектакле «Ехай!» Н. Садур в театре «Ведогонь» побывал — замечательно. И она сама чудный человек, вместе со своей дочкой Катей. Редко встречаются сейчас такие люди. Ну, а дети отца Константина и матушки Натальи, что служит в свободное от домашних забот время библиотекарем, уже выросли. Старший, Дионисий, — маститый программист, дочь Надежда — учительница, а младший, Сергей, — историк, руководит музеем Бутырского храма. И только племя совсем младое — внуки с внучками — пока лишь «планирует житье». И время для них еще более милостиво.
ДОСЬЕ
Протоиерей Константин Кобелев — один из самых известных московских священников. Не только «главный тюремный батюшка» России, но и настоятель церкви преподобного Серафима Саровского в ПНИ-16, а также священник Никольского храма в Бирюлеве. Родился и живет в Москве. Женат. Трижды отец и уже четырежды дедушка.
КАЛЕНДАРЬ ПОСТА
■ Великий пост в 2018 году — с 19 февраля по 7 апреля. Ему предшествует Прощеное воскресенье — 18 февраля в храмах проходит особый чин прощения.
■ Первая неделя посвящена Торжеству православия. С 19 по 22 февраля вечером в храме читают покаянный канон Андрея Критского.
■ Вторая неделя поста посвящена памяти святого Григория Паламы.
■ Третья неделя — крестопоклонная, в храмах выносят из алтаря крест.
■ Четвертая неделя посвящена памяти преподобного Иоанна Лествичника.
■ Пятая неделя — памяти святой Марии Египетской.
■ Шестая неделя посвящена чуду воскрешения Христом Лазаря. Заканчивается Вербным воскресеньем 1 апреля.
■ Седьмая — Страстная неделя. В четверг причащаются в память о Тайной вечере. Красят яйца, пекут куличи. В пятницу в память о распятии Христа в храмах проходит чин выноса и погребения плащаницы (в нее было обернуто снятое с креста тело Спасителя).
В субботу в храмах освещают яйца и куличи. Ночью 8 апреля наступает Пасха — празднование Воскрешения Христа на третий день после смерти.
Храм Покрова Пресвятой Богородицы в Бутырской тюрьмеСтраницаРусская Православная Церковь, Московская епархия (городская), Центральное викариатство, Иверское благочиние
Контактная информация
webmaster@st-nikolas.ru http://butyrka.stnikolas.ru http://vk.com/prisonhelp http://www.facebook.com/pokrovbutyrka http://twitter.com/pokrovbutyrka http://www.youtube.com/user/helpprison Адрес: Москва, ул.Новослободская, 45
- Статус:действующий
- Язык богослужений:церковнославянский
- Настоятель:Старший священник протоиерей Константин Кобелев
- Престольные праздники:
- Покрова Пресвятой Богородицы — Октябрь 14
- Святыни:Чтимая икона Божией Матери «Неупиваемая Чаша», иконы Новомучеников и Исповедников Церкви Русской
- Деятельность:тюремное служение
- Краткая историческая справка:Церковь Покрова Пресвятой Богородицы при Бутырском тюремном замке была построена в 1782 году по проекту архитектора М.Ф. Казакова. Квадратная в плане церковь стояла в центре тюремного двора. К каждому фасаду храма из стоящих напротив корпусов вели переходы, по которым заключенные независимыми друг от друга группами попадали в церковь на богослужение. Судя по планировке церкви и внутри они молились изолировано, что связано, видимо, со спецификой тюрьмы. Кроме того, переходы из северного и западного корпусов, отделялись от двух других переходов дополнительной стеной, которая делила внутренний двор тюрьмы на изолированные зоны. За время своего существования церковь неоднократно перестраивалась. Сведения о первой перестройки относятся к 1852 году, когда церковь была «обновлена». Последующие ремонты были произведены в 1884,1888,1899 годах. В 1909 году к храму была пристроена звонница, спроектированная инженером В.В. Воейковым. Закрыта церковь была в 1922 году. Сохранилась опись церковного имущества того времени и акт передачи утвари в отдел по делам Музеев Главнауки. В последующие годы храм был приспособлен под больницу, в связи с чем окружающие центральную световую ротонду стены были надстроены на два этажа, снесен купол церкви и выломаны все своды, перебиты оконные проемы, устроены междуэтажные перекрытия, выложены новые стены. В результате этого церковь полностью утратила свой вид первоначальный вид и превратилась в ничем не привлекательную постройку кубической формы. В 2004 году, в связи с передачей некоторых помещений церкви общине верующих, в них был проведен текущий ремонт, в ходе которого появилась возможность выполнить архитектурные обмеры памятника и провести некоторые натурные исследования. Касались они, прежде всего, фиксации мест со следами с рубленных первоначальных стен, пилястр и сводов, а также поздних переделок. В настоящее время междуэтажные перекрытия внутри храма демонтированы, над храмом установлена главка купола с крестом, установлен новый иконостас (требуются средства для завершения работ)
Хроники Бутырки
Протоиерей Константин Кобелев — клирик храма святителя Николая Мирликийского в Бирюлеве и старший священник храма Покрова Пресвятой Богородицы при Бутырской тюрьме. В 1990-е годы он хорошо знал протоиерея Глеба Каледу — знаменитого ученого и основоположника тюремного служения в Москве после распада Советского Союза. Тогда отец Константин в Бутырку так и не попал — в 1994 году отец Глеб умер, а батюшка долгие годы был в стороне от тюремного служения, хотя рассказы легендарного пастыря вызвали сильное желание увидеть все своими глазами. Ситуация кардинально изменилась в 2003 году: неожиданно отца Константина назначили служить в СИЗО № 3 на Красной Пресне, а затем и в Бутырку. Мы попросили его рассказать о том, что он видел, чему поражался, чему радовался за годы своего служения.
Средство против выгорания
Отправился я как-то утром на службу в Бутырку. Самочувствие неважное, вокруг проблемы, настроение никудышное. Иду и думаю: к моему состоянию только разговоров с заключенными не хватает. Впрочем, сегодня же еще один священник обещал прийти! Хорошо бы он исповедь у них принял, а я спокойно в алтаре помолюсь. Но батюшка тот, увидев меня, говорит: «Отец Константин, вы не хотите поисповедовать?» Ну я всё же старший священник, отказаться неудобно. И вот ко мне подходит узник, осужденный по 105-й статье — убийство. И начинает рассказывать свою историю… Потом следующий: та же статья… И все такие же тяжелые. Но вот служба закончена, можно домой. Иду к проходной и вдруг — нахлынула волна радости, можно даже сказать, ликования. Я опешил — настолько сильное чувство. Начинаю размышлять, что же стало причиной этого контраста: каким я шел сюда и каким возвращаюсь? Получается, все оттого, что я увидел: разговоры с этими людьми не прошли зря. Они пришли потухшими, а ушли светящимися… Этот свет передался и мне.
После этого случая я убежден: тюремное служение — очень сильное средство против священнического выгорания.
Что такое тюрьма
Бутырский следственный изолятор № 2 города Москвы — Бутырка. Здание построено в 1879 году.
Фото Станислава Козловского/Wikimedia Commons/CC BY-SA 3.0
Помню, как первый раз оказался в тюрьме — страха не было, я шел вместе со знакомым священником, который меня морально подготовил и рассказал, как все устроено. Но первая служба в тюрьме мне запомнилась навсегда: батюшка пошел исповедовать, а я остался служить в алтаре. Все-таки исповедовать узников — не то же самое, что исповедовать на приходе, и на меня сразу не стали возлагать такую обязанность. Когда я оказался в алтаре один, как раз начали читать часы перед литургией. На них повторяют 40 раз молитву «Господи, помилуй». Служили мы в бывшей камере с зарешеченными окнами. Я стою возле этого окна, смотрю через решетку на волю и слышу эти «Господи, помилуй». Только тут до меня стал доходить смысл этих слов. Я почувствовал себя осужденным, который отчаянно просит о помиловании. Думал: Господи, выйти бы только отсюда! Не могу сказать, кто читал молитву — узник или человек со свободы, но делал он это не спеша и каждое слово проникало в сознание. Так я почувствовал, что такое тюрьма.
Перевод в Бутырку
Отец Константин исповедует заключенных. Те, кто пока не готов к таинству, могут просто поговорить со священником
В 2005 году меня назначили старшим священником в Бутырку. Тюремный храм Покрова Божией Матери был закрыт, и большая его часть была отведена под нужды СИЗО. Предстояло много работы, с которой один бы я точно не справился. Тюрьма выделяла рабочих. Важно — работали сами узники. Они с радостью помогали, проявляли инициативу. Даже те, кто изначально были неверующими, приходили помогать и воцерковлялись. Как писал в своей книге отец Глеб Каледа: «Храм — это воля в заключении». Кто ходит на службу, кто не ходит — любого из них попросишь что-нибудь сделать для церкви — сразу соглашаются, идут навстречу. На территории тюрьмы есть свои мастерские: столярные, кузнечные и так далее. Они многое делали для храма.
Бывали даже сюрпризы: на Пасху мне подарили «алтарный комбайн». Я такого больше нигде не видел — это стойка, в которой хранится все, что нужно для службы. Там есть место для свечей, кадила, угля, ладана и всего остального. Все это собрано в единый комплекс. Он до сих пор у меня стоит — всем гостям показываю.
Помню, один из узников попросил меня принести журнал с фотографиями храмов. Я принес. Так он срисовал оттуда купола, вырезал миниатюрные детали из медной фольги и сложил из них верхушки хоругвей. На каждый купол у него уходил месяц.
Колокольный звон в тюрьме — важная часть церковной жизни узников. Те, кто не смог попасть в храм, услышав звон, могут помолиться в камере
Конечно, одними силами сидельцев мы не обходились и нанимали профессиональных строителей, которые руководили процессом.
Один из осужденных был у меня алтарником. Можно сказать, старшим по храму. При нем как раз ломали потолки, штукатурили стены. Все ждали момента, когда будем вешать паникадило — целое событие для нас. А у него как раз подошло время писать прошение на УДО (условно-досрочное освобождение. — Ред.), и он отказывается: «Как я могу сейчас выйти, мы же еще паникадило не повесили?!» Так и отсидел «до звонка».
Бутырский храм небольшой, физически не может вместить много людей, поэтому остальные вынуждены ждать своей очереди. В этой ситуации особенно важен колокольный звон. Узники, которые не смогли попасть на службу, слышат колокольный звон и могут помолиться сами. К нам приезжал звонарь из Храма Христа Спасителя Игорь Тулисов, который обучил одного из узников звону. А тот — уже следующего, и так по очереди. Теперь, когда человек собирается выйти на свободу, он ищет себе замену и обучает нового звонаря. Такая вот у нас преемственность.
Виновен?
Многие заключенные говорят, что сидят ни за что. Бывают очень необычные случаи: человек совершил одно преступление, а отбывает наказание за другое — то, которое не совершал. Такие люди меня несколько раз спрашивали, как им с этим быть. Причем заставить донести на себя я не могу, да и по закону человек свидетельствовать против себя не обязан. Такому узнику я говорю: «Пусть тебя сейчас и осудили несправедливо, но воспринимай это как расплату за свои прошлые грехи».
Узники, у которых большие сроки, могут просто озвереть — не в том смысле, что они могут кого-то убить. Просто они перестают следить за собой, мыться, выходить на прогулки — опускаются и живут как в берлоге. Фактически сходят с ума. Частая история, когда люди не проживают и семи лет в заключении с таким образом жизни. А вот с верующими людьми совершенно противоположная ситуация: даже в заключении жизнь для них не заканчивается и имеет смысл. Сотрудники сами видят, что узники после воцерковления меняются, у них нет такого количества нарушений, рецидивов, которые обычны для тюрьмы. Они видят результат. Видят, что вера действительно помогает.
Особенности службы в тюрьме
Отец Константин общается с узником во время обхода по камерам тюрьмы
Богослужения в тюрьме во многом отличаются от тех, которые свободно совершаются в храме на воле. Например, заключенные лишены ночной Пасхальной или Рождественской службы. У каждого тюремного священника есть основные приходы и ночные службы — естественно, мы служим там. И всё равно, к сожалению, люди часто приезжают только под конец богослужения для освящения куличей и стоят за дверями церкви. А в тюрьме праздничная литургия невозможна, и когда мы приезжаем на следующий день, администрация в состоянии пропустить в храм максимум человек семьдесят. Конечно, это ограничение. И поскольку у человека возможность причаститься появляется один-два раза в год, никто из священников не спрашивает: постился, не постился, читал каноны узник или нет — естественно, мы причащаем. В этом случае аскетическая практика на воле может быть даже строже, чем в тюрьме. Поэтому мы смотрим не на то, съел человек накануне котлету или нет, а на его внутреннее состояние. Иначе в тюрьме нельзя. И этим сильно отличается наша приходская жизнь на свободе от служения за высоким забором.
У заключенных особое отношение к новомученикам — многие из них знают, что эти святые сидели в стенах Бутырки. Когда мы устраиваемк ход в тюрьме, узники торжественно несут иконы новомучеников — таким образом, практически все наши прихожане участвуют в торжественной процессии. Мы часто рассуждаем о новомучениках абстрактно, а для заключенных это люди, которые могли сидеть в той же камере.
Заповеди и «понятия»
2 августа 2017 года в тюремном храме прошла первая крещальная Литургия. Узники читают молитву «Символ веры», которая написана на большом щите
На самом деле преступный мир находится не только где-то там за решеткой, но и внутри нашего общества. Это люди, которых запросто можно встретить на улице — не все они сидят в тюрьме. У них есть своя иерархия, правила — так называемые «понятия» — и прочее. Естественно, тюремный священник с этим сталкивается, намного чаще, чем кто-либо другой. Например, стою я как-то недалеко от своего приходского храма, не в Бутырке. Подходит человек и начинает меня подначивать, чуть ли не задираться. Потом вроде бы успокоился, мы разговорились. А когда он узнал, что меня зовут Константин, прямо опешил: «Отец Константин? Так вы тот самый отец Константин из Бутырки?!» — «Да». — «Батюшка, вы бы сразу сказали. Не признал, простите. Я — смотрящий. Вы, если что, обращайтесь!» Смотрящий — человек, который следит за соблюдением правил уголовного мира. Обратите внимание, что к Церкви такие люди относятся уважительно, но при этом очевидно, что в ее жизни они не участвуют.
Даже в криминальной среде люди понимают, что если не будет вообще никаких рамок, ценностей и границ поведения, то наступит хаос, в котором все погибнут. Они это называют «беспредел» — слово, которое, увы, проникло и в нашу речь. И за подобными вещами следят очень жестко. В результате возникают свои собственные «понятия»: нельзя похабно говорить о матери и тому подобные. При этом от священника они не требуют соблюдения каких-то «понятий» и принимают в расчет, что я служитель Церкви.
В тюремном храме есть своя библиотека — узники могут брать с собой любые понравившиеся книги
Когда узник начинает воцерковляться, то возникают определенные противоречия между системой «понятий» и христианским поведением. Например, часть людей из преступной среды принципиально не работает — это символ отказа от сотрудничества с системой, и он считается частью «понятий». Выйдя из тюрьмы, такие люди иногда попадают в Дом трудолюбия «Ной», часть насельников которого — бывшие заключенные, которые решили начать новую жизнь. Для некоторых новичков работа — серьезный порог, через который трудно переступить. Потому что «понятия», которые получил человек в тюрьме, этому противоречат. Здесь очень помогают люди, которые сами прошли через заключение.
В этом Доме трудолюбия есть бывший узник, известный «авторитет» в своей среде. Он говорит новичку: «Пойдем на работу». Тот говорит: «Я не могу» и произносит волшебное слово «западло» — тоже часть их жаргона. А старший на его глазах берет лопату и начинает копать: «А мне — нет». И для того это шок и переворот в сознании. Но благодаря помощи человека, который стал на путь исправления, такие перевороты проходят намного проще. Внутренние законы уголовников — действительно жесткая система.
Отец Константин причащает узников через окошко в двери камеры. Попасть в тюремный храм могут не все — желающих много, а привести на службу сотрудники тюрьмы могут только ограниченное количество людей. Когда есть необходимость, священник сам приходит к заключенным, исповедует и причащает
Отношение в тюрьме к духовным лицам особое: среди самих заключенных — категорическое неприятие тех, кто может кинуться на священника или просто как-то обидеть. При этом люди все равно разные, в том числе бывают очень опасные преступники. Тем не менее лично я страха никогда не испытывал. Иногда мне охрана прямо говорит, что сейчас на исповедь они приведут опасного человека, который неизвестно как может себя повести. Они его приводят, и ты видишь перед собой человека, который стоит на коленях, рыдает и кается. Тогда я прошу у охраны: «Снимите с него наручники, пусть человек хотя бы перекрестится». Страха в этот момент нет.
Служба в тюрьме и на свободе
Крещальная литургия, 2 августа 2017 г.
Краски в тюремном служении яркие, там нет полутонов. Очень сильное впечатление производит тюремная исповедь. На приходе видишь, что часть людей, даже если они пытаются исповедоваться, искренне считают себя безгрешными. В тюрьме такого нет вообще — каждый кается по-настоящему. Иногда даже волнуются настолько, что забывают, что хотели сказать. Но я понимаю, что человек искренне переживает свой грех и стремится ко Христу. При этом литургия в тюрьме и на воле ничем не различаются: и там и там люди молятся, исповедуются и участвуют в таинствах. Мы стремимся донести до узников красоту нашего служения Богу.
История Покровского храма и Бутырского тюремного замка
Статья подготовлена старшим священником Покровского храма СИЗО-2 г. Москвы протоиереем Константином Кобелевым.
Бутырский тюремный замок
ФКУ СИЗО № 2 УФСИН России по г. Москве ― в прошлом Бутырская тюрьма, возник в XVII в. как острог. 22 февраля 1771 года по указу императрицы Екатерины Второй на месте острога по проекту архитектора М.Ф. Казакова был построен Губернский тюремный замок. По замыслу автора, он должен был представлять собой вытянутый шестиугольный (в плане) ансамбль, с круглыми зубчатыми башнями на 4-х углах, соединённых между собой высокими кирпичными стенами.
Бутырский замок имеет 4 башни: «Пугачевская» (до 1775 г. ― Южная), «Полицейская», «Северная», «Часовая».
В центре крестообразно расположенных тюремных корпусов была воздвигнута для богослужений специальная тюремная церковь со звонницей. Отличительной особенностью тюремной церкви, посвященной Покрову Богородицы, было специальное устройство на 2-м этаже вместительных балконов, соединенных с коридорами 4-х тюремных корпусов. На эти балконы выводили арестантов из камер корпусов, чтобы они могли присутствовать при богослужении.
В конце 1774 г. царскими войсками была подавлена крестьянская война под предводительством Емельяна Пугачева. Восставших беглых крестьян и бунтовщиков доставляли в Бутырский тюремный замок под усиленной охраной, закованных в кандалы и цепи. Режим содержания в замке был крайне жестоким.
Пребывание в Москве Пугачева оставило заметный отпечаток на Бутырской тюрьме, в которой одна из башен и поныне называется «Пугачевской».
Пугачев был доставлен в Москву в клетке, а на Монетном дворе закован в цепи. Клетка эта, в которой его и допрашивали, долгое время хранилась в Бутырской тюрьме. Перед казнью, в подвале Южной, ныне «Пугачевской» башни, Пугачев был прикован к стене в январе 1775 года. Московский тюремный замок («Бутырка» ― от Бутырской слободы) долго наводил на людей страх быть закованным в нем в кандалы.
История царской тюрьмы тесно связана с историей орудий отягощения тюремного заключения ― рогаток, колодок, кандалов, наручников, стульев, цепей, оков и хомутов. Заключенные заковывались за малейшую провинность. Рогатки представляли собой особый металлический ошейник, на наружной поверхности которого было от 3-х до 6-ти острых металлических штырей, не позволявших арестанту лежать. Цепи были 3-х видов: надеваемые на руки и на ноги отдельно; на руки, на ноги и на шею вместе; на ноги и шею с прикреплением к стене.
«Стулья» изготовлялись из дубового чурбака весом 20-25 кг и оковывались стальными обручами, прикреплялись ошейниками к шее и поддерживались руками. Узник был вынужден носить его с собой даже в туалет или баню. Применялись «стулья» для предотвращения побегов и отягощения содержания заключенных.
По проекту М.Ф. Казакова реконструированный Губернский тюремный замок представлял собой каре с большими внутренними помещениями со сводчатыми потолками, затем производились достройки тюремных башен, по двум противоположным сторонам были возведены стреловидные здания, соединенные переходами с основным квадратным корпусом. Затем, в связи с изменением назначения зданий и введением тюремного режима производились внутренние перепланировки в сторону увеличения или уменьшения площади отдельных камерных помещений, возводились кирпичные перегородки.
Губернский тюремный замок в 1878 г. был перестроен и в начале ХХ в. расширен, в результате имелась возможность разместить в нем 2,5 тысячи человек. В 1879 г. было завершено строительство Главного тюремного корпуса Бутырской тюрьмы. Парадным подъездом в конце XIX в. стал вход с северо-западной стороны между фланкирующими башнями. Корпуса хозяйственного и тюремного назначения с северо-западной стороны надстраиваются третьим этажом. Ликвидируются входы между фланкирующими башнями. Главным входом стали служить ворота у Пугачевской башни. После разгрома полчищ Наполеона русскими войсками в 1812 г. военные преступники, мародеры и насильники прошли через Московскую Центральную пересыльную тюрьму. Через нее прошли также сотни участников польского восстания 1863 г. В последующие годы менялось назначение сооружения и в дореволюционной Москве устоялось название Центральной пересыльной тюрьмы ― Бутырская тюрьма.
В 1889 г. вышедшая в свет «Новая нормальная табель продовольствования арестантов» упорядочила питание заключенных, введя нормы для выходных и будних дней.
Л.Н. Толстой, работая над романом «Воскресение», в январе 1899 г. посещал надзирателя Бутырской тюрьмы И.М. Виноградова и расспрашивал о подробностях тюремного быта. В апреле 1899 г. он приезжал в пересыльную тюрьму, чтобы пройти с арестантами путь до Николаевского (ныне Ленинградского) вокзала, а затем изобразил этот путь в романе.
После поражения революции 1905-1907 гг. в Бутырской тюрьме было создано каторжное отделение с особо жестоким режимом, применялась смертная казнь.
Московская центральная политическая тюрьма, получившая такое название в конце XIX в., видела в своих стенах немало знаменитых людей: 1904-1905 гг. ― Н.Э Бауман, 1905 г. ― Н.П. Шмидт, 1910 г. ― К.Е. Ворошилов, 1910-1917 гг. ― Ф.Э. Дзержинский, а также многие участники декабрьского восстания 1905 г.
В 1906 г. Бутырская тюрьма стала называться «Временным каторжным централом». Правила «О временном каторжном централе» вместе с тайными циркулярами вводили совершенно новый чрезвычайно суровый режим, была даже введена «порка». Результат нового режима сказался немедленно: широко развились болезни и началась эпидемия самоубийств. В течение 1909-1910 гг. было совершено 50 самоубийств. Только в 1910-1911 гг. умирало по 400-500 заключенных и каторжан ежегодно от чрезвычайно сурового режима (главным образом от чахотки). С апреля 1907 г. началась упорная борьба против нового тюремного режима, которая не увенчалась успехом.
В 1908 г. при начальнике тюрьмы Кудрякове и заведующим каторгой Дружинине Бутырская тюрьма превратилась в ад: порка стала обычным повседневным явлением. Был введен новый институт ― штрафная камера. Ужесточение режима сопровождалось беспорядками заключенных.
В мае 1908 г. в Москве появился знаменитый американский фокусник Гарри Гудини. В рекламных целях он заключил пари о том, что сможет сбежать из любой московской тюрьмы. В Бутырской тюрьме был проведен эксперимент: тщательно обыскав, Гудини заковали в цепи и заперли в специальном окованном, железном ящике. Через 28 минут покрытый потом, Гудини появился перед изумленными хозяевами.
1 октября 1911 г. была произведена закладка здания женского отделения Московской тюремной больницы. В этот же день произведена закладка зданий конторы, комнаты свиданий и службы при Московской тюремной больнице. В 1913 г. было заложено строительство военно-обмундировальной мастерской, в которой работало от 700-800 заключенных.
После октябрьской революции 1917 г. были отменены цепи, кандалы, было разрешено подходить к окнам, разрешены передачи и свидания. Бутырская церковь была ликвидирована, церковная литература и молитвенники изъяты. В здании бывшей церкви были организованы скобяная мастерская и кузница по ремонту телег и хозинвентаря. Была организована большая библиотека, разрешено устраивать концерты самодеятельности и профессиональных артистов. Так, в 1920 г. в тюрьме выступал с концертом Ф.И. Шаляпин.
C 1918 по 1956 г. Бутырская тюрьма последовательно находилась в подчинении 8 различных ведомств: с 1918 г. ― ВЧК, с 1934 г. ― ГУКГБ НКВД, с 1949 г. ― МВД, с 1953 г. ― МГБ, с 1954 г. ― УМВД Московской области, с 1956 г. ― УВД (ГУВД) исполкома Моссовета.
В ходе последней, третьей по счету реконструкции (1965-1974) были оборудованы помещения преимущественно хозяйственного назначения: газораспределительный пункт, котельная, склад и пр. Кроме того, над верхними этажами трех сторон основного здания были сооружены из кирпичной кладки прогулочные дворы. В основном здании на первом этаже были устроены пищеблок с варочным цехом и паровыми котлами, банно-прачечный комплекс для санитарной обработки заключенных, стирки белья и обработки одежды и постельных принадлежностей в паровых дезинфекционных камерах, на втором этаже размещены, в связи с нехваткой площадей, станки столярной мастерской и т.п.
В 1983 г. женщины-заключенные были переведены в отдельное пятиэтажное здание ― отдельный женский корпус. В июне 1996 г. все женщины-заключенные из других СИЗО г. Москвы переведены в СИЗО-6 (женский изолятор). Следует отметить, что большая часть перечисленных переоборудований, перестроек и т.п., производилась собственными силами без, соответствующим образом, подготовленной технической документации, поэтому во многих случаях они не соответствуют строительным нормам и правилам.
С учетом работы следственного изолятора на протяжении десятилетий в условиях постоянного перелимита, размещения в общих камерах по 40-50 и более человек, наличия в них мест общего пользования, стирки и сушки заключенными в камерах белья в результате постоянного переувлажнения стен и отсутствия принудительной вентиляции прочность сооружения значительно снизилась, появилась возможность разрушения стен изнутри здания без значительных усилий. Оштукатуривание фасада зданий с внешней стороны привело к нарушению прочности посадки кирпичей, осыпанию их вместе со штукатуркой.
Следует отметить, что несмотря на то, что здание изолятора находится под охраной государства как архитектурный памятник под названием «Бутырский замок», капитально-восстановительные или реставрационные работы зданий за годы советской власти не производились. Начиная с 2001 г., проводятся ремонтные работы на всей территории Бутырской тюрьмы. Режимные корпуса уже полностью отремонтированы, на очереди корпус психиатрической больницы.
ФКУ СИЗО № 2 УФСИН России по г. Москве расположен по адресу: ул. Новослободская, д. 45, на расстоянии 4 км от центра. В настоящее время «Бутырская тюрьма» находится под охраной государства как памятник архитектуры за № 531.
Храм Покрова Пресвятой Богородицы в Бутырском тюремном замке
Храм Покрова Пресвятой Богородицы — одно из самых старинных зданий Бутырского тюремного замка, построенного в 1782 г. по проекту архитектора Матвея Казакова. После революции 1917 г. храм был закрыт и реконструирован: купол снесен, а внутреннее пространство разделено на три этажа, на которых были утроены пересыльные камеры.
В годы репрессий в Бутырской тюрьме были в заключении многие выдающиеся люди России: государственные деятели, ученые, конструкторы, люди, пострадавшие за веру. Среди них ― будущие Святейшие Патриархи Сергий и Пимен, митрополит Николай (Ярушевич), протопресвитер Николай Колчицкий. Здесь совершили свой подвиг более 230 новомучеников и исповедников нашей Церкви, ныне причисленные к лику святых.
Богослужения в Покровском храме возобновились в 1992 г. Протоиерей Глеб Каледа начал совершать Божественную литургию на третьем этаже переделанного здания храма. С этого времени началась работа над проектом возрождения храма. Начиная с 2005 г., богослужения стали совершаться на первом этаже. С 2010 г. началось активное восстановление внутреннего убранства храма, которое завершилось в 2017 г. Благодаря наличию подсобных помещений служба во время проведения строительных работ не прекращалась. Был переустроен алтарь, сломаны три перекрытия, установлен купол и крест. Для 70 новомучеников были написаны иконы, которые стали основой для будущих фресок храма. Храмовая роспись представляет собой развернутую карту мест, связанных с Бутырскими новомучениками: Бутово, Казахстан, Соловки.
В настоящее время следственный изолятор окормляют девять священников. Трижды в неделю совершается Божественная литургия, на которую выводят подследственных из камер. Два раза в месяц совершается Литургия для осужденных отряда хозяйственного обслуживания. В изоляторе развито волонтерское движение. Начиная с 2005 г., миряне активно помогают священникам. Благодаря проводимой ими работе 85% подследственных, приводимых в храм на богослужение, исповедуются и причащаются. Помощь волонтеров неоценима при регулярных обходах священником камер. Общее количество причастников, при таких обходах, составляет более 1000 человек в год. Звонари Храма Христа Спасителя обучили осужденных колокольному звону, и теперь это мастерство передается от звонаря к звонарю. В пасхальные дни проводится фестиваль колокольного звона, на праздники Благовещения и в годовщину начала Великой Отечественной войны выпускаются голуби. Проводится работа с ветеранами уголовно-исполнительной системы. Они активно участвуют в подготовке шествия «Бессмертного полка», совершаемого 9 мая в храмовом дворе. Вместе с иконами новомучеников, заставших войну, проносятся фотографии участников войны.
С 2007 г. по воскресным дням собирается евангельский кружок. Священники ходатайствуют об условно-досрочном освобождении хорошо зарекомендовавших себя заключенных, участвовавших в жизни храма, посещают заседания суда.
В храме находятся святыни: ковчег с частицами мощей святого апостола Петра и святителя Николая Мирликийского, список с чудотворной иконы Богородицы «Неупиваемая Чаша».
С 2014 г. храм в Бутырской тюрьме является центром проведения Недели молитвы о заключенных. В настоящее время это начинание распространилось практически на всю Россию. В стенах Бутырского храма совершаются соборные богослужения тюремных священников, приезжающих в Москву со всей России. Проводятся встречи с представителями мусульман, на которых происходит обмен опытом взаимодействия православных священнослужителей с тюремными имамами города Москвы.
Храм посещают многочисленные делегации, в том числе и из ближнего и дальнего зарубежья.
Московская городская епархия
Прот. Константин Кобелев: «Я попросил Бога меня убить»
Отец Константин служит в Бутырском изоляторе, исповедует и причащает преступников. К вере он пришел, когда одним из немногих выжил в авиакатастрофе, а священником его уговорила стать одна «старушка» — княгиня Трубецкая. Об этом и о многом другом в нашем сюжете из серии «Слова и лица».
Справка: Священник Константин Кобелев родился в Москве в 1957 г. Закончил биофак МГУ. В 1979 году попал в авиакатастрофу. Трагедии предшествовал тяжелый эмоциональный и духовный период в жизни и отец Константин даже записал в дневнике тогда: «Провидение, если ты есть, убей меня». После катастрофы сомнений в бытии Бога не осталось, и начались поиски того, какой Он. В Церковь пришел благодаря крестному Анатолию Гармаеву (сейчас протоиерей). В середине 80-х, будучи алтарником в храме Илии Обыденного, познакомился с отцом Глебом Каледой. Закончил Московскую духовную семинарию. В 1991 г. рукоположен в сан диакона, в 1998 г. – в сан пресвитера. Сейчас является клириком храма святителя Николая Мирликийского в Бирюлеве и старшим священником в храме Покрова Пресвятой Богородицы в бутырском изоляторе, возрожденном в начале 90-х отцом Глебом Каледой.
– Ваш любимый литературный образ разбойника?
– Что-то я задумался. Не знаю… Как-то в последнее время не доводилось читать художественную литературу, больше жизненную. У меня любимые разбойники — те, которые у меня. И, к сожалению, повинны иногда в смерти людей и других каких-то вещах. Но люди, которые действительно раскаялись и видно, что они живут уже иначе. И самое главное – увидели смысл жизни в том, чтобы молиться за других людей.
– Вы выжили в авиакатастрофе, как это на вас повлияло?
– Я это воспринимал как свой собственный посыл. По моей мысли, по моему желанию, вопросу к Богу случилась эта катастрофа. И поэтому для меня это… Через меня половина народу погибла, 50 человек. Все это очень не просто. Я понимаю, что у каждого человека своя судьба и я не мог повлиять на судьбу других людей. Тем не менее, когда это произошло, ощущение было очень сильное. Главное, что я задал вопрос, даже обратился к Богу, чтобы он меня убил. Я сказал, если ты есть, Провидение, убей меня. И я услышал ответ, всем своим существом услышал голос: «Живи!» И я понял, что Бог есть. Как апостол Павел, которому явился Бог на пути в Дамаск. Тут уже и возражать нечего.
– Вы боитесь летать на самолетах?
– Уже нет. Первое время после аварии я боялся. А после этого мы с моим духовным отцом летали на Святую землю в Иерусалим. И рядом был мой духовный отец и как-то все легко прошло.
– Как возникло решение стать священником?
– Это постепенно меня одна старушка уговорила, княгиня Трубецкая. Она все говорила: «Вам надо быть священником». А я сам недавно пришел к Богу, я говорю, мне нельзя. Потом она говорит в следующий раз: «Я узнавала, можно». И вот так постепенно дело пошло.
– Кто такой благочестивый разбойник?
– Очень интересный момент. Именно тот, который в Евангелии, что-то было в этом человеке, была какая-то тайна. На эту тему даже есть различные легенды. Что он в свое время защитил Матерь Божью, когда они бежали в Египет. Так это было или нет, неизвестно, но тем не менее что-то в нем было. Не просто так он… Я верю в то, что может случиться в одночасье перерождение человека, но основы этого закладываются в течение жизни.
– Сейчас сносят памятники Ленину. Как вы к этому относитесь?
– Хотя это вроде и история, но чересчур уж много этих памятников. Без них как-то свободнее дышится. Потому что это такое насаждение культа определенного человека, имевшего при этом такую негативную настроенность ко многим вещам. Они все-таки оскверняют нашу землю.
– Какие способы передачи записок в тюрьме вы знаете?
– Самый интересный способ был такой. Когда установили уже видеонаблюдение, увидели, что заключенный становится на середину камеры и начинает танцевать. И говорит: «Почтарь, почтарь». И никак не могли понять, в чем дело. Оказывается, они приручили крысу, и когда заключенный начинал выбивать чечетку, прибегала тренированная крыса, которая несла на спине рюкзачок с записками.
– Можно ли поставить знак равенства между Освенцимом, Бухенвальдом и нашими лагерями 37-го года?
– Да, конечно. Очень близко. Весь этот фашизм, он был с двух сторон. Но разница все-таки есть, из-за особенностей русского народа. Т.е. идеи человеконенавистнические, они может были едины, т.е. замысел сатаны он был один, но все-таки наша русская земля его преобразила. Смогли мы победить и в конечном итоге обуздать, и не дать развиться такому… Разница именно в массовости владения народом: идеи борьбы с врагами, выискивание инакомыслящих. Хотя бывали, конечно, и у нас, но как исключение, отдельные доносчики. Все-таки народ в целом просто боялся и где-то сочувствовал.
– Есть ли грех, который не карается законом, но, по вашему мнению, заслуживающий наказания?
– Мне как-то чаще бывает легче оправдать преступника, которого наказали по уголовному кодексу и сказать, что это не грех по совести. А вот обратное… Наверное есть тоже. По определению, конечно, есть и то и другое, но мне чаще приходится с этим сталкиваться – оправдывать людей а не обвинять. Ну элементарная вещь – человек выплатил зарплату своим рабочим. При этом он что-то нарушил, какие-то финансовые инструкции, не с той статьи перевел. Но задача его была деньги людям дать, а он за это сидит в тюрьме. Ну как так может быть?!
– А вот если бы покаялся Чикатило, вы бы тоже к нему ходили в камеру, сочувствовали, исповедовали?
– Ну это же не наше дело: убивать или не убивать. Если человеку оставили жизнь, то он сидит, отбывает пожизненное заключение. Что ему делать? Чем заниматься? Тех людей не вернешь, убитых им людей не вернешь, ничего не сделаешь. Но если человек в жизни загладит свои злые дела добрыми – в этом и смысл.
– Как вы относитесь, когда в искусстве тема Бога затрагивается по касательной – как в фильме «Сталкер», например?
– Тогда это было что-то совершенно фантастическое. Как будто за этим текстом, за этими кадрами что-то мистическое просматривалось, какие-то параллели возникали. Даже с христианскими какими-то вещами. Так тогда воспринималось. А сейчас уже есть более прямые вещи. Тогда нам казалось, что вот здесь есть что-то, вот тут вот. Покупали газеты в то время. Если в какой-то газете каким-то словом упоминается о крещении Руси, или еще что-то, эти газеты хранили годами: вот наконец-то чего-то написали. Т.е. мы тогда везде старались видеть какие-то ростки пробивающегося возрождения.
– Есть ли универсальное правило жизни для христианина?
– Конечно, очень простое правило. Надо полагаться на волю Божью, искать ее в первую очередь. Это самое главное. Почитай молитву Отче Наш: да будет воля Твоя. Вот искать эту волю Божью и не унывать при любых обстоятельствах.
Протоиерей Константин Кобелев: об особенностях тюремного служения
Священник Константин Кобелев уже более 12-ти лет несёт послушание по духовному окормлению осуждённых Бутырского СИЗО.
В беседе с журналистом “Ленты.ру” Сергеем Лютых он рассказал много интересного о жизни людей в заключении, месте Бога в этой жизни, книгах, которые они читают и помощи Церкви в изменении их душ и образа жизни.
Представляем вашему вниманию его интервью:
“”Лента.ру”: Так ли нужны священники в тюрьме?
Отец Константин Кобелев: Когда начал служить в тюрьме, казалось, что заключенным неважно, куда ходить, лишь бы выйти из камеры. Сидят в четырех стенах месяцами, а тут, пожалуйста, православный храм, служба, проповедь. Но однажды во время обхода я увидел, как арестантов выводили на прогулку. И вот из большой камеры на 20 человек на свежий воздух выходят единицы. А в храм, охотно идут все, ждут, когда придет очередь. Значит, все-таки дело не только в том, чтобы куда-то выйти.
Как относятся заключенные к людям в рясе? Доверяют?
В 2003-м мы только начинали регулярные богослужения в 3-м СИЗО. Люди относились к нам настороженно. «Что это у вас такое? Какая-то акция? Потом вас опять не будет?», — читалось в глазах заключенных. Но со временем это ушло.
В Бутырке, что хорошо, есть звонница. Перед каждой службой — колокольный звон, который слышно почти во всех камерах. И это важно. Это воодушевляет людей. Заставляет подумать о Боге, что в тюрьме особенно важно. Мы стараемся помогать заключенным не только духовно, но и как-то еще. Кому-то нужны очки, другому — теплые вещи для этапирования зимой в колонию.
Где в тюрьме находится церковь?
В корпусе тюремной больницы, со всех сторон окружен больничными камерами. Это хорошо. Чтобы попасть в другие корпуса нам нужно специально договариваться, а здесь мы можем бывать хоть каждый день. Порой человек ломается, просто не выдерживает тюремного содержания, и организм дает сбои. Такому особенно важна духовная поддержка. Его чаще следует исповедовать и причащать.
Много ли заключенных посещают храм? Не все же православные.
За год церковную службу посещают порядка полутора тысяч заключенных. Пишут заявление, и их приводят. В порядке очереди. Многим приходится очень долго ждать. Иногда до полугода. Из тех, кто приходит в храм, три четверти причащаются, что значительно больше, чем в обычном приходском храме.
Как к вам относятся мусульмане? У них есть возможность общаться со своим духовенством?
Раньше в тюрьме не было мечети и синагоги. В нашу церковь приходили все, вне зависимости от вероисповедания. Не было другого места, где помолиться. Интересно, что даже мусульмане ощущали здесь некое присутствие Бога.
Вообще, у меня на глазах происходило развитие религиозного сознания последователей пророка Мухаммеда. Со временем они начали как-то противопоставлять себя христианам. Препятствовать обрядам. К примеру, во время нашего обхода камер на праздники, когда мы спрашивали о нуждах заключенных, мусульмане демонстративно проводили намаз.
Демонстративно?
Дело в том, что этот мусульманский ритуал проводится в определенное время. А если мы в течение двух часов ходим по камерам и везде намаз, то получается, что это уже демонстративные действия. А еще, когда мы проводили крестный ход, кричали «Аллах акбар!».
В отсутствие мусульманских священников заключенные объединялись вокруг авторитетных сокамерников, которые, не имея глубоких знаний, принимались что-то там религиозное, по-своему, закручивать. Но с появлением мечетей и имамов эти выскочки утратили свой авторитет. Произошел переход на новый этап, и протесты утихли.
Каково отношение к религиозной жизни у верующих заключенных?
Встречаются две позиции. Первая такая: «Я ходил в храм регулярно. Потом жизнь закрутила, перестал. Забыл о Боге и его заповедях. В результате попал сюда».
Вторая: «На свободе заходил порой в церковь, чтобы свечку поставить. Не больше. А оказавшись здесь, почувствовал необходимость приобщиться».
Исповедуются, каются?
Да. Причем на исповеди в тюрьме люди чаще осознают себя грешными, чем на свободе. На воле, бывает, слышишь, что «жена заставила сходить». Спрашиваешь о том, в чем желает покаяться, а в ответ: «Мне, в общем-то, не в чем». В СИЗО такие слова редко услышишь.
Случается, что человек на исповеди рассказывает больше, чем на допросе?
Прежде такое было редко, а теперь случается. И довольно часто. Вплоть до того, что человеку вменяют незначительное преступление, к которому он даже и не причастен, но на нем есть убийство, совершенное еще давно, в юности. Он об этом рассказывает, кается. Чтобы донести на этого человека и речи не может быть, но что ответить грешнику? Тогда уже советуешь не отпираться и принять то наказание, что грозит сейчас.
Религиозная жизнь предполагает множество обрядов. Ваши прихожане попадают в храм раз в полгода. Разве этого достаточно для полноценного воцерковления?
Арест, тюрьма — крутая перемена в жизни человека. Колоссальный удар. Это заставляет многих пересмотреть свое мировоззрение. И здесь большое значение имеет наличие православной общины в камере.
Помню, когда служил в Краснопресненской тюрьме (раньше она была пересыльной, а потом приобрела статус обычного СИЗО), мне пожаловались, что заключенным запрещают хранить религиозную литературу. А, согласно распорядку, каждому из них разрешено иметь по десять книг. Оказалось, что в камере на двадцать человек было уже больше 200 разных изданий. И они хотели еще. Такая у людей была тягой к духовному просвещению.
Но может ли книга заменить священника?
Однажды в эту самую камеру подсадили мусульманина. Его звали Илиас. Через некоторое время я его крестил как Илью. Я его долго расспрашивал. Нужно ли тебе это? Как к твоему решению отнесутся родственники? Но он был уверен и действовал осознано.
Прозелитизм прямо какой-то…
Причина, как мне кажется, была в том, что он попал не в «хату» (камера на воровском жаргоне), а в общину людей, старающихся перестроить свои сломанные жизни по евангельским принципам. В меру сил, конечно.
А христиане в ислам переходят?
Бывает, что православный попадает в камеру к мусульманам. Ему там сложно. Однако случаев перехода в ислам на моем веку еще не было.
Что читают православные в тюрьме?
Люди тут, конечно, разного интеллектуального уровня, но порой они читают такие серьезные духовные книги, до которых даже у нас, священников, руки не доходят. Читаем в основном современных авторов, чтобы подготовится к проповеди и так далее. А в тюрьме в ходу аскетические труды древних отцов Церкви, пустынников. Книги берут при посещении храма. Там стоит книжный шкаф, который мы постоянно пополняем.
Отправляясь в колонии, они забирают литературу с собой?
Да. Получается, что Москва снабжает духовной литературой весь наш российский, так сказать, «архипелаг Гулаг». В своих проповедях к заключенным я частенько говорю, что мы вас посылаем, как апостолов. Если в той колонии, куда вас отправят, нет храма — стройте его. Есть переоборудованная камера — добивайтесь строительства отдельного здания. Создавайте полноценные общины.
Поддерживаете ли вы связь с теми, кто ушел по этапу?
Сложилась хорошая традиция переписки между прихожанами столичных храмов и заключенными в колониях. Этим занимаются многие. Есть и специальные центры переписки.
Вначале просто отвечают на какие-то вопросы осужденных, а потом уже предлагают дистанционное обучение: присылают задания и так далее… Из некоторых заключенных в будущем выходят насельники монастырей.
С осужденными пожизненно переписываетесь?
В храме святителя Николая в Бирюлеве служит диакон Кирилл Марковский. Он переписывается с пожизненно осужденными, выезжает к ним в особые колонии, где те содержатся.
Многие из отбывающих пожизненный срок обретают смысл жизни в вере. И эта вера приносит плоды — когда в своих письмах заключенные заговаривают о нуждах других людей, даже находящихся на свободе.
Из регионов часто приходят сообщения о побоях и жестоком обращении с заключенными в колониях. А как обстоят дела в московских СИЗО?
Еще десять лет назад приходилось слышать от сотрудников ФСИН: «О ком вы просите, батюшка, кому вы помогаете?» Царило мнение, что если человек сидит, даже под следствием, то он виноват. Сейчас ситуация изменилась. Уже лет пять назад сами надзиратели стали мне рассказывать о случаях, когда невиновные люди попадали за решетку.
Видите в этом заслугу церкви?
Думаю, что позитивные изменения происходят в том числе и под влиянием богослужений. Ведь сотрудники присутствуют на каждой литургии и волей-неволей приобщаются к этому соборному делу. Хотя, конечно, стену между надзирателем и заключенным, выстроенную под влиянием старых воровских законов, разрушить не просто.
Молятся ли ваши прихожане за своих жертв?
Мы проводили экспериментальные недели молитв и молились о жертвах преступлений. Это очень важно. Есть преступник, и есть потерпевший. Первый в тюрьме попал в храм, покаялся, и у него в душе воцарился мир. А его жертва в плену собственных переживаний, одержима жаждой мести, сжигающей изнутри. Человек находится в настоящем аду. Еще неизвестно, кто из них в тюрьме, а кто на свободе.
Стремятся ли преступники к примирению с потерпевшими?
На Западе практикуют такие вещи, когда преступник и его жертва связываются друг с другом, примиряются. У нас это пока практически невозможно. Мы пытались провести аккуратно такие эксперименты. Не получалось. Уровень взаимной ненависти слишком высок.
Надо возлюбить врагов, конечно, но к этому следует идти поэтапно. Нельзя от ненависти сразу перейти к любви. Первым делом человек должен ощутить безразличие. Миновать эту нулевую точку.
Жертве тяжело примириться из-за пережитых страданий. А что мешает преступникам?
Многие заключенные осознают свою виновность в содеянном, но ненавидят тех, кто их отправил за решетку. Человек чувствуют себя оскорбленным, мучается. Приходит в храм, хочет причаститься, но видно, что объят злобой. Что здесь можно сказать? «Отдай своих обидчиков в руки Божьи, пускай Он их накажет».
Требовать любви мы не можем, но отречься от обидчика и самой обиды — вполне. С такой установкой люди меняются, чувствуют облегчение, освобождение. Если у человека рана, она должна зажить, а ковыряясь в больном месте, можно до гангрены дело довести. Забыть надо с двух сторон: и потерпевшему, и осужденному.
Каково отношение к преступникам у тех прихожан, которые собирают для них деньги, пишут им?
Обывательская ненависть к преступникам зачастую связана со страхом стать одним из них. Христианское же отношение к криминалу давно известно. Мы должны ненавидеть грех, не оправдывать его, бороться, но бессмысленно обращать весь свой гнев на самого человека. Нужно помнить, что все мы грешные. При этом, конечно, есть отъявленные злодеи, для которых тюрьма — дом родной.
С такими тоже общаетесь?
Совсем опасных преступников в храм не выводят. Но мы все равно идем к ним во время обходов. Среди них есть те, кто принципиально не принимает помощи от прихожан: «Это что старушки ваши? Я их ненавижу!» Недавно встретился такой, но это какой-то серийный маньяк.
Может, и не ходить к таким? Больше времени уделять тем, кто не безнадежен.
Существует порочный круг «око за око». Злоба одного рождает злобу другого. Изменить это можно только любовью. Если взять общество в целом, то отъявленных бандитов в нем не так много. И тюрьма — это место их средоточия, некая обитель зла. Я убежден, что именно в местах лишения свободы требуется проводить мощную миссионерскую деятельность. Здесь происходит наиболее эффективное, целевое приложение добра.
Как относятся к священникам хранители блатных традиций?
Воровские законы во многом сформировались во времена массовых репрессий 30-х. Тогда среди заключенных было много священников и верующих. Так называемые «понятия» впитали в себя некоторые евангельские принципы, правда, в причудливой форме. Существует конкретный запрет на матерную ругань, а человека, нецензурно поминающего чью-то маму, могут даже зарезать после нескольких предупреждений.
Но в общении со священниками представители этой субкультуры не используют блатного жаргона. Разговаривают скромно, не демонстрируя своего авторитета, пренебрежения к закону: «Да, вот я, батюшка уже третий раз согрешил…»
Где три, там и четыре. Может, ваша работа — попытка вычерпать море ложкой?
Реабилитация осужденных — большая проблема. От качества этой работы зависит и количество рецидивов. До сих пор многие люди, после больших тюремных сроков, буквально стремятся обратно за решетку.
Почему?
Человек привыкает к жизни в отряде, в общине. А на воле он остается один. Поэтому следует развивать появившиеся сейчас небольшие реабилитационные центры, в которых освободившиеся заключенные могут жить и трудится вместе. Легче исправляется человек, у которого есть семья. Труднее тому, кто на свободе находится среди «дружков» — тех, кому преступная жизнь все еще по душе.
Родственники заключенных к вам приходят?
Да, и мы прилагаем максимум усилий, чтобы поддержать их. Вот и на праздничном концерте в храме Христа Спасителя были семьи людей, отбывающих наказание в изоляторах. Я видел, как заботилась о детях осужденных ветеран городского управления ФСИН. Это очень интересное и важное начинание, которое нужно поддержать.
Кто решил устроить столь необычный праздник?
Еще год назад эта идея возникла у епископа Иринарха, возглавляющего нашу тюремную миссию. Мы заручились поддержкой патриарха Кирилла, а средства, миллион рублей, собрали прихожане московских храмов в день милосердия к заключенным. Еще благотворители некоторые подключились.
Какова была атмосфера? Не возникало какой-то неловкости или напряжения?
Ребят, конечно, старались как-то занять, чтобы они преодолели стеснение. Но так ведь происходит на любых торжествах, где собираются незнакомые люди. Никаких барьеров между детьми на празднике не ощущалось. Одни со смехом гонялись друг за дружкой возле большой елки, где для них устроили разные конкурсы. Другие занимались на мастер-классах по рукоделию.
Никто не акцентировал внимание детей заключенных на том, что в зале сидят и те, кто сторожит их родителей. Хотя те, кто постарше, прекрасно это понимали, как и то, что не тюремщики виновны в их бедах”.
Иерей Константин Кобелев — МАТУШКА
Летом 2010 года на 89-м году жизни отошла ко Господу насельница Зачатьевского ставропигиального женского монастыря монахиня Георгия, в мiру Лидия Владимировна Каледа
Была она дочерью священномученика протоиерея Владимира Амбарцумова, женой известного московского протоиерея Глеба Каледы, духовного писателя, доктора геолого-минералогических наук и тюремного священника. Матушка была наделена литературным даром и оставила нам безценные воспоминания о сложнейшем периоде в жизни Русской Православной Церкви, о гонениях на православное священство и вере во Христа, которая побеждает всё.
У матушки Лидии было 6 детей, 17 внуков, 21 правнук. Среди её детей игумения монастыря, двое настоятелей московских храмов, матушка (супруга священника), геолог, врач. Глубоко символично то, что один из её сыновей, отец Кирилл Каледа является сейчас настоятелем храма священномученников и исповедников Российских в Бутове, где в ноябре 1937 года был расстрелян его дед.
Долгие годы был знаком с матушкой Лидией иерей Константин Кобелев, клирик храма Святителя Николая в Бирюлёве, старший священник храма Покрова Пресвятой Богородицы при Бутырской тюрьме. Своими воспоминаниями он делится с читателями «Русского Дома»
Мы познакомились почти 27 лет назад благодаря нашему общему духовному отцу — протоиерею Александру Егорову, который служил в храме пророка Божия Илии, что в Обыденском переулке. Я был у него алтарником. Туда ходил Глеб Александрович Каледа. Он был духовным чадом священномученника, протоиерея Владимира Амбарцумова. С его дочерью Лидией они были знакомы с юности и очень дружили. Но о браке поначалу не думали. Об этом матушка прекрасно рассказала в своих воспоминаниях. Глеб Александрович, геолог по образованию, в 1972 году был тайно рукоположен во пресвитера митрополитом Иоанном (Вендландом), тоже известным учёным-геологом. С тех пор по воскресным дням отец Глеб совершал Евхаристию в своей домовой церкви в честь Всех русских святых. Матушка сама сшила ему облачения. Поначалу о священстве отца они сказали только старшим детям.
Уже несколько лет Глеб Александрович был священником, но скромно стоял в храме в обычной одежде и отличался от нас, алтарников, тем, что открывал завесу у Царских врат перед пением «Верую» (нам этого делать не позволялось). Отец Александр причащал его из лжицы как мiрянина, но в алтаре.
Тайну своего священства в те смутные годы отец Александр хранил очень бережно. И я, хотя и был его ближайшим помощником, ничего не знал до 1990 года, когда отец Глеб вышел на открытое служение Церкви. Современным молодым людям это трудно понять, ведь, казалось, что явного гонения на церковь уже не было. Но это только казалось. Мы боялись обнаружить свою веру, соблюдали конспирацию. После богослужения уходили из храма по одному. Предосторожности сделались ещё строже, когда к старосте храма пришли люди в штатском и стали интересоваться: почему к вам ходит столько молодёжи? В Ильинский храм отец Глеб приходил на раннюю Литургию в праздники, выпадающие на рабочие дни. Ходила к нам и его семья. Познакомился я с матушкой Лидией, её сыновьями и дочерью Марией, ставшей у нас помощницей старосты и затем старшей сестрой в сестричестве по возрождению Зачатьевского монастыря. Прошли годы, и сейчас она игумения этого монастыря и носит имя Иулиания, так же, как и первоначальница обители — сестра святителя Московского Алексия.
Нередко бывал я в их гостеприимном доме. Матушка умела создать атмосферу любви, доброжелательности и при этом научить почитанию родителей, особенно отца.
Вскоре отец Глеб принял нелёгкое решение служить в Бутырской тюрьме, посвятить свою жизнь окормлению осуждённых. В то время росло число приходящих в церковь людей. Не хватало новых храмов и пастырей. Нагрузка на столичных священников, и без того немалая, ещё более возросла. Трудно было понять, как в этих условиях можно добровольно возложить на себя столь непосильное бремя, как тюремное служение. Этого не могли вместить даже некоторые священники.
Но всегда понимала отца Глеба его супруга, помощница, единомышленница и сомолитвенница — матушка Лидия. Но даже матушка не бывала в те годы в Бутырке и не знала, как тяжело там служить.
Мы с вниманием слушали сдержанные рассказы отца Глеба. И у меня возникло тайное желание побывать в Бутырской тюрьме. Но как его осуществить? Отец Глеб сам находил себе помощников, а я ему тогда о своём стремлении не говорил. Забегая вперёд, скажу, что привлечение меня в число тюремного духовенства я рассматриваю как чудо. Как величие Божиего смотрения, ведающего тайные движения нашего сердца.
Но вот отец Глеб тяжело заболел. Перед последней операцией мы с отцом Александром Егоровым посетили его в больнице, и память об этой встрече долгие годы согревает моё сердце. Глубокий след в моей душе оставило отпевание его в Высокопетровском монастыре, оно было первым священническим отпеванием, в котором мне довелось участвовать.
После кончины старшего друга моё сердце обратилось к его вдове. Господь приоткрыл мне величие этой, полностью преданной Богу и своему супругу, души. Общаться с матушкой Лидией было всегда интересно. Она с любовью и радостью меня принимала, слушала рассказы о моих родственниках, никогда меня не осуждала, даже когда я был далёким от веры неофитом.
В то время мы росли, почти ничего не зная о Боге. Даже моя мать не была крещена. А ведь её родной дядя, Феодосий Богач, был ректором Измаильской семинарии. После Брестского мира он остался со своим приходом за границей и до конца своих дней был священником в русском православном храме в Бухаресте. Время его священнического служения составило 74 года, 11 месяцев и 21 день, он упокоился в 1986 году. Но я, к сожалению, так и не и не повидал его. Вероятно, благодаря молитвам этого родственника мы с мамой и стали верующими. И ещё благодаря молитвам матушек. Моя крестная мать, Елена Владимировна Апушкина, была духовной дочерью отца Алексия Мечева, а затем его сына, сщмч. протоиерея Сергия Мечева, хранительницей рукописных и устных воспоминаний о них, неутомимой свидетельницей их веры и любви к Богу. Точно такой же дух был и у матушки Лидии, впоследствии монахини Георгии.
Мне довелось встретить этих двух выдающихся женщин, всю жизнь проживших с Богом, безропотно перенёсших множество страданий, когда я ещё только начинал ходить в храм. Со своим огромным духовным опытом и образованностью они могли бы относиться к нам, неофитам, снисходительно и безразлично. Но матушка Лидия и матушка Елена принимали нас с добротой и любовью, совершенно естественно, без всякого высокомерия, гордости, без какой-либо дистанции. Как это важно для новоначальных!
Я не чувствовал своей ущербности, неопытности, знал, что в случае необходимости они могут многое подсказать, деликатно сделать замечание.
Сейчас много говорят о значении миссионерства, так вот матушка Лидия и матушка Елена были самыми успешными православными миссионерами. В чём заключалась причина их успеха? В умении любить, принимать человека полностью, искренне, всей душой.
У матушки Лидии была полная естественность в общении с людьми, и эта естественность особенно подкупала. Находиться рядом с ней было очень радостно. Поэтому около неё всегда было много молодёжи. Темы наших бесед были разнообразны. Она всегда искренне делилась проблемами своей большой семьи. Каждая мать радуется успехам своих детей, но в её радости напрочь отсутствовали гордость и хвастовство. Слушая матушку, я начинал радоваться за нашу Церковь, за то, что Господь дал возможность так успешно послужить Православию и матушкиным детям, и моим друзьям. Не было в душе никакой зависти, только благодарение Богу!
Особыми темами наших бесед были строительство храмов на Бутовском полигоне, написание икон упокоившемуся там сонму наших новых святых, в числе которых был и её отец — священномученик, протоиерей Владимир Амбарцумов.
После моего призвания к служению узникам, совершившегося, по моему крепкому убеждению, молитвами отца Глеба, наше общение перешло на совершенно новый уровень. Матушка Лидия рассказывала о переписке с крестниками отца Глеба в Бутырской тюрьме, связь с которыми сохраняла до самой своей кончины.
Она писала им письма, помнила дни рождения и поздравляла всех. Посылала в узилище посылки, порой приобретала и крупные вещи, необходимые для налаживания быта в камере. Нужно сказать, что покровительствовала матушка и бывшим смертникам. Отец Глеб в своё время ходатайствовал о сохранении им жизни, и теперь они отбывают пожизненное заключение. Отец Глеб был горячим противником смертной казни, говорил, что по приговору расстреливали не тех людей, которые до этого совершали тяжкие преступления, и даже не тех, которые пытались защищаться на суде… Речь шла не о судебной ошибке. Расстреливали преступника с той же фамилией, той же статьёй, но духовно совершенно перерождённого, раскаявшегося, пришедшего к Богу, познавшего тяжесть содеянного им греха!
После смерти мужа матушка Лидия, не задумываясь, пошла к оступившимся и страждущим, стала для них второй матерью. И это ещё более сблизило нас.
В 2006 году мне удалось включить её в список лиц, приглашённых на престольный праздник в храм Покрова Пресвятой Богородицы, который открывал в Бутырской тюрьме её муж, священник Глеб Каледа. Во время богослужения матушка Лидия находилась как раз у той ниши, где размещены иконы наших новомучеников, среди которых был и лик её отца. С тех пор она всегда незримо присутствовала на наших службах.
В последние годы жизни матушка приняла постриг с именем Георгия и жила в Зачатьевском монастыре со своей дочерью, игуменией Иулианией. Её окружала глубокая и искренняя любовь всех: монахинь и мiрян. После кончины матушки я по-прежнему поддерживаю близкие отношения с её детьми. Но заменить её не может никто.
Когда матушка преставилась ко Господу, я подумал: «А ведь её там давно уже ждали отец, брат, муж, сын. И приняли с великой радостью». Нам, конечно, её не хватает, но мысль эта утешает и уменьшает горечь разлуки. Верую я и в то, что в Царстве Небесном матушка Лидия молитвенно нас не оставит.
Иерей Константин КОБЕЛЕВ
За Правду!
Иерей Роман Банников https://vk.com/id174728307 украл у нас на приходе около 40 икон из Свято-Никольского храма (Брянская обл., два км от Украины), при чём около 10 икон он снял с иконостаса, остальные из запастника. Прихожане обратились в Епархию к правящему епископу, в Прокуратуру,в ФСБ и в Патриархию к патриарху. Есть док-ва, есть фотографии иконостаса до кражи, есть полная опись всех икон до кражи! Но, наш местный благочинный Димитрий Снегирев, который является биологическим отцом этого вора Романа Банникова (взял фамилию жены), так вот этому Снегиреву удалось (это пока так) убедить секретаря патриарха митрополита Савву, который на основе рапорта благочинного Снегирева официально (!) прислал нам ответ из Патриархии, что иконы на реставрации (ложь) и что не было и нет описи икон и имущества Свято-Никольского храма (ложь). Нам эти жидовствующие попы не оставили выбора и мы просто создали свою группу на сайте одноклассники https://ok.ru/novyropsk и начали создавать разоблачающие ролики против этих лжецов: https://www.youtube.com/watch?v=IWoZug13tXo&t=12s Ниже этого поста есть письмо-ответ с ложью прописанной официально от митрополита Саввы, прописанной чёрным по белому, что описи икон нет, вот так грубо воры в рясах пытаются скрыть проделанное ими дело по краже на 40 старинных икон 300 -х летней и 500-летней давности. Это около 40 000 000 (сорока миллионов рублей). Я уже не говорю о том, что в начале этой истории жителям нашего села угрожали бандиты, чтобы мы никуда не обращались. Их угрозы мы тоже публиковали в нашей группе. Местные попы, а не коммунисты и демократы украли наши иконы, а остальные мы,жители села, просто не даём разворовать. А мы ещё к патриарху за помощью обратились? Это при том что он в Сирии делает тоже самое! Вывозит иконы в тихую. Но, это скрыть невозможно. То, что для одних людей является святыней, для других средством обогащения. В Сирии тоже есть иконы с шестьюзначными цифрами… Для преступников и сами жизни людей не являются чем то ценным, что говорить об иконах. После Банникова прислали на замену не меньшего вора Бережного, который первым делом хотел изъять церковную кассу, но жители ему ничего не дали и на оставшиеся 200 000 (двести тысяч) отремонтировали как могли Свято-Никольскую Церковь (1732 года постройки). Но, даже за это нам из Патриархии грозили штрафами, так как мы отремонтировали памятник федерального значения, который формально охраняет государство с Путиным во главе. Это недавно я снимал на праздник Торжества Православия в нашем селе Новый Ропск https://www.youtube.com/watch?v=Gbd_cRSyl0M
Это прошлым летом: https://ok.ru/video/499622808194 Пора народу брать власть в свои руки! Пока нас игнорируют, но справедливое возмущение людей рано или поздно выльется в кровавую революцию и тогда наверняка нас заметят: