Содержание
Лучший город Земли. Экскурсия по Москве со священником Валерием Степановым
«…Оба мы меняемся в возрасте – Москва молодеет, а я старею. Молодость, ты была или не была? Кто ответит, куда ты делась?.. И только ветер в аллеях Нескучного сада заметает твои следы…»
(к\ф «Покровские ворота»).
О прекрасном городе, о любимых местах, о том, как меняется наша столица и какой она была в недавнем прошлом, мы беседуем с известным москвоведом, ведущим программы «Москва: мифы и легенды» на телеканале «Столица», священником Валерием Степановым, клириком храма святого Мартина Исповедника в Алексеевской слободе (Таганка).
Священник Валерий Степанов с Благодатным огнем.
— Отец Валерий, назовите, пожалуйста, пять своих любимых мест в Москве. Какие места Вы с неизменным удовольствием посещаете?
— Первое – это Успенский собор Московского Кремля.
Еще диаконом очень много лет назад, во время учебы, в первые свои службы я испытывал это чувство, — вот на этом месте в течение многих столетий молились мои предки.
И я в числе многих-многих поколений священнослужителей тоже стою перед этим престолом и тоже приношу Богу молитвы за себя, за людей, за страну.
Это место, которое мистически связано со всем, что происходит.
Успенский собор Московского Кремля. Фото: prrk, photosight.ru
Второе место – это храм отца Глеба Каледы в Высоко-Петровском монастыре, где происходило мое духовное возрастание. В этом монастыре, собственно, я был рукоположен во диаконы, а затем — во священники.
Высоко-Петровский монастырь. Фото: ШармAнка, photosight.ru
Первый храм, – это, как первая любовь, ты отдаешь все сердце. Потом сердце становится, как шагреневая кожа. Она сокращается, по кусочку отдирается, но храм, где ты духовно возрастал, — он становится твоей малой родиной. Поэтому с этим храмом, действительно, у меня связаны многие воспоминания, и с монастырем, и с людьми, которые пришли такие же молодые, как я. Наше общение переросло в глубокую дружбу на всю жизнь.
Третье место, как ни странно, это Перово, где, собственно, жила моя семья, где у нас была дача, на которую переселилась вся наша семья в годы революции. Мой прадедушка купил эту дачу, где жил с женой и восемью детьми. Там он и умер. Эти восемь детей друг друга поддерживали и вели по жизни.
На этой даче родился и я. На огромном пространстве жила очень большая семья. Я все хорошо помню, потому что мы жили в этом деревянном дачном доме, пока мне не исполнилось 5 лет.
Деревянное Перово. Улица Плющева, дом 15/4. Снимок сделан между 1963-1965 годами. Фото: oldmos.ru
Это была деревянная Москва. Дачные окраины с особой культурой, отчасти я ее все-таки застал. Потом она исчезла. Сейчас о ней нет даже воспоминаний. Это место, где я родился в Москве, место, связанное с историей моей семьи. Там был огромный сад, от этого сада осталось всего лишь несколько деревьев. Мы потом с папой пытались несколько деревьев из этого оставшегося сада выкопать, когда разрушили дома, чтобы они росли у нас на новой даче, чтобы хотя бы вот таким образом сохранить память о том, что было. Это такая история рода.
Сейчас на этом месте пятиэтажные дома, которые строились тогда, когда активно застраивался этот район. Но патриархальный дух, который был там, конечно, уже исчез.
Четвертое. Места детства. Это, конечно, Пушкинский музей.
Пушкинский музей. Фото: ZorGu6onoK, photosight.ru
Я очень долгое время вместе с родителями ходил по воскресеньям в лекторий, который был в Пушкинском музее. Это место, где собирались мальчики и девочки из хороших московских семей. Мы там знакомились и дружили между собой. Завязывались какие-то отношения, даже романы. Я до сих пор помню девочку с виолончелью, с которой я познакомился. Она мне сказала: «А я живу на Хорошевке». Я тогда не очень понимал, что это такое. Посмотрел по карте – Хорошевка далеко, на окраине города. Потом я понял, что это какое-то статусное московское место.
Вообще, благодаря Пушкинскому музею я с многими людьми познакомился. И познакомился, конечно, с искусством, с таким его домашним восприятием. Все было так камерно, хорошо, очень близко. Пушкинский музей во многом стал моим домом, в который ты входишь без страха, входишь, как во что-то свое. Я благодарен, как многие москвичи, Ирине Александровне Антоновой, которая до сих возглавляет музей и старается в той или иной мере эту атмосферу поддержать, которая есть в Пушкинском музее, – это вне всякого сомнения.
— Лекторий до сих пор действует?
— Этот лекторий даже разросся! Там у них вырос целый детский городок. Появились помещения, открылась изостудия, множество разных кружков. Я делал о них программу – у них просто невероятный размах, очень много сделано.
Я делал программу в течение пяти лет об истории Москвы, о церковной истории Москвы. Конечно, столице не повезло, потому что многие места были обезображены, разрушены и сохранились, собственно, музеи, музеи-квартиры и храмы. Есть места, где сохранились интерьеры, где сохранилась какая-то историческая память.
Я застал еще то время, когда храмов в Москве было мало. Около каждого храма собирались какие-то молодые люди, такая маленькая общинка. Приход на престольные праздники в каждый храм очень многое значил. Я надеюсь, что кто-то напишет воспоминание об этой Москве, церковной Москве конца 70-х – начала 80-х годов. Но позже я старался отыскать все больше мест, связанных с новейшей церковной историей, с историей исповедничества, мученичества.
Вид на набережную Мориса Тореза и Кремль с кормы речного трамвайчика. Фотография сделана в июле 1980 года. Фото: oldmos.ru
Ну, конечно, пятое место – оно особенное. Это – московский речной трамвайчик. Это традиция была у нас заведена родителями. Устраивался пикник, — мы брали бутерброды, садились на теплоход от Киевского воказал, ехали к Новоспасскому мосту, а потом обратно, ели бутерброды, а потом еще шли в кафе «Шоколадница» и ели знаменитые блинчики. Конечно, место, которое меня связывает с Москвой, – это московский речной трамвайчик.
— Традиция не прерывается. Он и сейчас курсирует.
— Он курсирует, конечно. Но у меня она прервалась. Я ее пытался воскресить со своими племянниками. Мы старались каждый год прокатиться на этом речном трамвайчике. Но, кажется, все другое, привкус другой…
— Скажите пару слов об архитектуре Москвы. Она очень сильно меняется, подвергается всяким изменениям. Многие здания просто исчезли с лица города. Человек приезжает в Москву. Какие бы здания вы рекомендовали посмотреть, — исторические московские здания?
— У меня специфическое мнение. Я думаю, что интересно смотреть конструктивизм и модерн, который еще остался. Это то, что имеет в Москве свою специфику, вне всякого сомнения. Может быть, это какие-то даже гениальные вещи, связанные с новым пониманием искусства.
Знаете, вообще считается, что авангардизм как явление был вызван исследованием русской иконы. В XIX веке открыли русскую икону. Это были черные доски, их начали расчищать, реставрировать тогдашними новыми методами, и вдруг увидели, что икона – она яркая, что там очень интересный сюжет, что это прямая и обратная перспектива. Многие специалисты считают, что это невероятно, что это толчок для развития нового искусства, которое, конечно, отходило от классики, от академической живописи, и воспринимало мир по-новому, в измененной перспективе.
В архитектуре эти же процессы происходили. Они имеют под собой, я уверен, религиозную подоплеку. Поэтому, конечно, XX век – всплеск буржуазной Москвы. Это очень интересно.
Потом, я думаю, нужно смотреть оставшиеся самые старые здания города. Это – Английский двор, который находится рядом с реконструированными палатами бояр Романовых в Китай-городе. Сейчас там филиал Музея истории Москвы. Они, собственно, времен Ивана Грозного. И это все, что осталось от столицы того времени.
Английский двор в Москве. Фото: onfoot.ru
Потом, конечно, в Москве надо смотреть нарышкинское барокко. Это храм Покрова в Филях, храм Николы Стрешнева. Все, что связано с русским пониманием западного искусства. Мне кажется, это интересно посмотреть.
Покровская церковь в Филях. Фото: Issahar, photosight.ru
Потом у нас наступает сложный период в истории, когда Петр I запретил строительство каменных зданий в Москве. В Москве было неуютно и совсем по-другому. Вообще, Москва совершенно иначе выглядела до пожара 1812 года. У нас очень мало зданий осталось этого периода. До пожара 1812 года и после пожара, когда Москву отстраивали, появился стиль московский ампир, несколько домиков сохранилось. Это тоже воспоминание о победных реляциях.
Наш москвич Чаадаев писал, что «Россия – удивительная страна, где каждая новая идея полностью вытесняет предыдущую, как-будто она растет на пустом месте». Мне нравится, что Москва все-таки эту теорию Чаадаева разрушает, потому что в Москве одно наслаивается на другое. И эти слои, эти идеи взаимодействуют между собой. Если бы, конечно, не сталинский план перестройки Москвы, вы бы увидели, как ни странно, какой гармоничный это город. Ну, что сделано, то сделано. Из песни слов не выкинешь. Это тоже явление нашей истории.
Дом на Котельнической набережной. Фото: Александр ‘Vlasshole’ Власов, photosight.ru
— Очень многим, мне, в том числе, нравится сталинская затройка, сталинские высотки.
Фото: Dimples, photosight.ru
— Вы знаете, а мне нет. Во-первых, в них неудобно жить. Я был в нескольких квартирах, они не очень удобные. Я живу в доме, построенном в начале XX века, как раз в стиле русского модерна, который переходил уже в конструктивизм. Я себя совсем по-другому в этом доме ощущаю.
Я был много раз в гостях в сталинских высотках. Знаете, какой-то неприятный привкус, так же, как и от дома Иофана, который построен на набережной. Пахнет кровью… Я понимаю, что, может быть, в градостроительном плане это было правильно, но…
В начале 30-х годов в Музее архитектуры проходила замечательная выставка, которая была посвящена планам постройки Дворца Советов. Разные проекты были представлены – западные и российские. Ночью ее посетил Сталин. Но в основе этого Дворца Советов, будущего символа Советской страны, – христианский храм, базилика. Это такая гримаса дьявола, который сам ничего не создает, а только гримасничает, пародирует то, что создает Бог…
Строительство Дворца Советов. Снимок сделан между 1938-1940 годами. Фото: oldmos.ru
— Расскажите, пожалуйста, о концерте, который состоится в Вашем храме в рамках Дня города. Что это за концерт?
— Мы проводим в рамках Дня города концерт. Впервые у нас такой фестиваль — «Сорок сороков» — об истории города. Всего шесть храмов принимают в нем участие. В каждом храме будет своя программа.
У нас попытка такая: представить зрителю традиционное исполнение народных христианских песнопений и новое их прочтение. У нас будет трио Егора Стрельникова и ансамбль «Ихтис». Это ансамбль, куда входят несколько священнослужителей, церковных людей. Они с помощью акустических инструментов перелагают, осмысливают древнюю музыку. Это возможность познакомить публику с новым христианским искусством, потому что все-таки мы не законсервированы, мы наоборот, развиваемся, переосмысливаем свою историю, сохраняем ее и творчески подаем людям.
Концерт в рамках фестиваля «Сорок сороков»:
Концерт «Христианские песни славянских народов» с участием ансамбля «Ихтис» состоится у северных ворот храма святителя Мартина Исповедника 2 сентября в 18 часов.
Фестиваль «Сорок сороков: православные храмы в жизни города» в рамках празднования Дня города проводится впервые. Главная задача фестиваля — показать, что православные храмы играют важную роль в жизни столицы и как духовные центры, и как центры культурной жизни. Очевидно, что современная христианская культура нуждается в популяризации. Христианские художники и музыканты мало известны широкой публике.
Концерт «Христианские песни славянских народов» с участием ансамбля «ИХТИС» — одно из центральных событий фестиваля.
Название ансамбля «ИХТИС» (др.-греч. Ίχθύς — рыба) происходит от древнего акронима (монограммы) имени Иисуса Христа, состоящий из начальных букв слов: Ἰησοὺς Χριστὸς Θεoὺ ῾Υιὸς Σωτήρ (Иисус Христос Божий Сын Спаситель). Часто этот акроним изображался аллегорическим образом — в виде рыбы.
«ИХТИС» — молодой коллектив, его первый концерт состоялся в январе 2012 года, однако его лидер – Адриан Гусейнов хорошо известен в России и на Балканах как исполнитель духовных гимнов и народных песен.
2 сентября вместе с ним выступают: Михаил Полторак, Иван Жежерун, диакон Олег Осадчий, Сергей Ляховецкий, Петр Сурайкин (виолончель), Иван Смирнов (гитара), Михаил Смирнов (перкуссия).
В современной музыкальной обработке будут исполнены православные народные духовные гимны и канты, рождественские песни и колядки в сопровождении акустических инструментов (виолончель, гитара, перкуссия). В репертуаре ансамбля произведения на русском, украинском, сербском, болгарском, церковно-славянском, греческом языках и на латыни.
Перед концертом со вступительным словом выступит священник Валерий Степанов, клирик храма свт. Мартина Исповедника.
Также информация .
Информационная поддержка – «Журнал Московской Патриархии».
Священник Валерий Степанов: «Не переносите на храм свои стереотипы»
Недавно по православным храмам столицы был разослан циркуляр с просьбой навести порядок в ассортименте книг, распространяющихся в церковных лавках. Но почему в храмах вообще ведётся торговля? Об этом и многом другом мы поговорили с приходским священником Валерием Степановым, иереем церкви Мартина Исповедника в Алексеевской Новой слободе. В этом храме, кстати, вы не увидите ценников: прихожане просто вносят пожертвования в обмен на то, что приобретают.
Дмитрий Писаренко, «СтоЛИЧНОСТЬ»: Отец Валерий, многие говорят: «Христос изгонял торговцев из храма, а у нас в любой церкви, даже в часовне, есть лавка, где продают книги, иконы, атрибутику. Как же так?»
Валерий Степанов: Христос изгонял торгующих из конкретного храма — Иерусалимского. Надо понимать, что он представлял собой в то время. Это был комплекс зданий, где располагалось много чего, в том числе при храме продавали животных, которых священники потом приносили в жертву. Постепенно к этим торговцам присоединились другие: сначала те, кто занимался обменом денег, потом те, кто проводил, как сказали бы сейчас, банковские операции, потом — продавцы одежды и сувениров. Таким образом, на паперти храма возник рынок. И Христос говорил, что из храма должен быть изгнан дух торговли, не свойственный этому месту, потому что этот дух никак не соответствует мыслям о Боге. Но как можно сравнивать тот Иерусалимский храм с нашими православными, где в небольших киосках продают свечки, крестики, духовную литературу, которая, наоборот, говорит нам о Боге? Тут не стоит проводить прямые аналогии.
— Но ценники-то стоят! И прейскуранты в храмах, бывает, висят: такая-то свечка — 20 рублей, такая-то — 30, записка — 50.
— Подождите, не переносите на храм свои стереотипы. Ценников у нас нет, есть рекомендованные суммы пожертвований. Никто из вас деньги не вытягивает. Наоборот, если вы придёте в храм и скажете, что у вас пустой кошелёк, вам и свечку бесплатно дадут, и записку примут. С другой стороны, мы тоже надеемся на понимание тех, кто заходит к нам. Храмы в разные времена и в самых разных странах содержались одинаково — на пожертвования. И если человек хочет получить красивый альбом или хорошо написанную икону в серебряном окладе, пусть он хотя бы её себестоимость пожертвует.
Вообще, я считаю, что в храмах должно быть только самое необходимое — Священное Писание, молитвословы, крестики, свечи. А религиозную литературу лучше покупать в специальных книжных магазинах. Там есть консультанты, которые дадут вам совет, подскажут. То же касается икон — есть магазины церковной утвари.
— И всё же существует ли какой-то документ, регламентирующий, что может находиться в церковной лавке, а что нет? Кто за этим следит?
— Документов, регламентирующих торговлю в храме, сегодня нет, но есть рекомендации. Обычно настоятель храма определяет это сам. Что касается литературы, Святейший Патриарх не раз говорил о том, что книги должны проходить экспертизу в специально созданной коллегии при Издательском совете. В распространённом циркуляре речь шла как раз об этом.
— А вообще хватает ли православной литературы просветительского характера, причём написанной понятным языком?
— Нет, хорошей современной литературы не хватает. За последние 10-15 лет состав наших прихожан претерпел значительные изменения. Пожилых людей остаётся всё меньше и меньше. Больше стало молодёжи, много студентов, интеллигенции. Это отрадно, мне с ними приятно общаться. Но очень важно говорить с ними на понятном им языке.
И только литературы здесь недостаточно, нужна миссионерская работа. Например, при нашем храме организована группа по изучению Священного Писания. И пожилые, и молодые прихожане раз в неделю собираются вечером, читают и разбирают одну главу из Евангелия: что за события описаны, что и кем было сказано, как это трактовать и понимать, какие нравственные выводы делать? Очень интересные занятия, мне они нравятся. У группы свой ведущий, есть страница в Фейсбуке. Бывало, что для отсутствующих даже организовывали трансляцию по скайпу.
Ещё одно наблюдение: в моей практике стало всё больше попадаться записок с именами, странно звучащими для нашего слуха. То есть с неправославными именами. Бывает, что люди заходят в храм, говорят: «Знаете, мы мусульмане. Можем ли мы тут у вас помолиться?» Или: «Можете ли вы помолиться за мою маму, которая болеет?» Для таких людей, попавших в православный храм, конечно, тоже нужна особая литература.
Кстати, по сложившейся традиции, за богослужением в храме неправославные имена священник поминать не должен. Но после службы он может помолиться об этих людях, об их нуждах.
— Не секрет, что многие москвичи (не мусульмане, а воспитанные в христианской традиции, относящие себя к православным) порой боятся зайти в храм. Что Церковь требует от человека, который хочет воцерковиться? К чему он должен быть готов?
— Мы требуем (а скорее всё-таки просим) от людей благоговения, внутренней культуры. Сколько раз бывало, что во время литургии, в самый важный момент богослужения, когда люди стоят на коленях и молятся, какая-нибудь барышня продирается, буквально перешагивая через верующих, к дальней иконе, чтобы поставить свечки. Поворачивается спиной к алтарю да ещё по телефону при этом говорит!
Второе — не бойтесь подходить к священнику, чтобы задать вопросы. Мы специально отводим часть своего времени на общение с теми, кто делает в храме первые шаги.
В храме, как в хорошей библиотеке, накоплен опыт десятков и сотен тысяч людей, которые в прежние годы и столетия здесь молились. Это место, где сохранён опыт наших предков. Поэтому для новичка важно приходить в храм с таким настроем, будто он пришёл сюда учиться. Ну и, конечно, мы ожидаем доверия и любви ко Христу. Просто верить в Бога, не отрицать его существования недостаточно. Апостол Иаков в своём послании пишет: «И бесы веруют, и трепещут». Понимаете? Бесы тоже веруют! Но мы-то веруем по-другому, активно веруем.
— Самой Церкви, на ваш взгляд, что нужно делать для привлечения большего числа прихожан?
— Думаю, Церкви прежде всего нужно быть правдивой. Всегда и во всём. Максимально говорить правду, свидетельствовать о ней. Не гнаться за внешним, а просто честно делать своё дело. И это главное, чем мы можем привлечь к себе людей.
Соблюдать ли христианину запрет подавать милостыню?
Год 2017, Москва. Вы вложили мелкую купюру в протянутую руку старушки — и за плечом у вас материализовался полисмен. Вам выписан штраф. Через два квартала вы видите нищего дедушку на костылях. Уже сейчас священники говорят, что нужно будет делать
Год 2017, Москва. Вы вложили мелкую купюру в протянутую руку старушки — и за плечом у вас материализовался полисмен. Вам выписан штраф. Через два квартала вы видите нищего дедушку на костылях. Уже сейчас священники говорят, что нужно будет делать.
При храме святых Косьмы и Дамиана в Шубине, где служит протоиерей Александр Борисов, кормят бездомных и помогают множеству нуждающихся. Клирик храма Мартина Исповедника иерей Валерий Степанов руководит кормлением бездомных на Курском вокзале по воскресеньям. Они комментируют инициативу ГУ МВД Москвы повысить штрафы за попрошайничество и расширить применение этой статьи административного кодекса, а также вероятность, что штрафы будут взиматься и с тех, кто подает нищим.
Протоиерей Александр Борисов уверен, что для страны с христианскими корнями такой закон выглядит странно. «Вспомним Основы социальной концепции Русской Православной Церкви: если закон противоречит Христовым заповедям, верующие имеют право на мирное гражданское неповиновение. То есть такой закон мы не будем соблюдать», – говорит священник. Могут быть определены лишь некоторые места, где не следует просить милостыню. «Надеюсь, что проект, который внесли, никогда не реализуется, но уже то, что его внесли, — повод задуматься о массе проблем, которые нужно разрешать», — добавляет священник Валерий Степанов.
Чтобы решить проблему попрошайничества, нужны не запреты, а средства реабилитации. Например, о. Александр Борисов рекомендует поддерживать и распространять успешный опыт домов трудолюбия «Ной» для бездомных. «Государство должно заботиться о социальном устройстве своих граждан, а не налагать нелепые запреты на нуждающихся», — считает отец Александр.
Отец Валерий Степанов соглашается: «У нас остатки советской юридической системы, которая видела себя как репрессивную. Цель наших органов правопорядка — карать, а не помогать. Мы не покаялись в этом и не перестроили эти отношения».
Как считает отец Валерий, беда не в «плохих» полицейских, которые придумали такой странный закон. «Это не конкретные люди плохие, это у государства нет инструментов, чтобы бороться с проблемой правильно, и поэтому оно борется привычными методами: карательными и запретительными. Но это примитивно», — сказал священник. Он сравнил российскую ситуацию с европейской, где государство не перекладывает заботу о бездомных на благотворительные организации или Церковь. Во некоторых странах также есть штрафы за попрошайничество в центре столиц, но там есть и системы реабилитации.
«Любой закон должен уважать человека как личность. Огромная беда постсоветской России — человека как личность тут не уважают. А в христианской картине мира каждый человек бесценен — бомж ли он или президент», — напомнил отец Валерий.
Люди могут просить милостыню по самым разным причинам (по поговорке «от тюрьмы и от сумы не зарекайся»: никто не может быть уверен, что не окажется на паперти). «Не всегда просто в этих причинах разобраться, но не всегда и нужно. Сказано: просящему у тебя дай (Мф. 5, 42)», — напоминает протоиерей Александр Борисов. С ним единодушен отец Валерий: профессиональные попрошайки, конечно, существуют, но и они напоминают нам о существовании по-настоящему обездоленных людей.
Конечно, милостыня — это не только 50 рублей, брошенных старушке. Легко отделаться рублями, тяжелее поучаствовать в судьбе человека, помочь ему. Отец Валерий зовет всех участвовать в разных формах благотворительности — в частности, в приходских. Множество форм такой работы — при храме св. бессребреников Косьмы и Дамиана в Шубине, где настоятелем служит отец Александр Борисов. При храме святого Мартина Исповедника также существует движение «Бедные люди. Курский вокзал».
«Помогая на вокзале, мы убедились, что давать людям деньги — неправильно. Нужно давать еду и медикаменты, покупать билеты, помогать уехать или найти работу. Давать деньги неправильно, но если кто-то стоит с протянутой рукой и сердце подсказывает, что нужно дать, — нужно дать. Каждый решает по своему сердцу», — говорит священник Валерий Степанов.
Впрочем, по ощущению отца Валерия, в Москве идея, что старушки выходят просить милостыню, потому что им нечего есть, уже звучит как надуманная. Здесь работают социальные службы, помогают приходы, масса сердобольных людей, масса благотворительных акций. Священник подчеркнул, что «бабушки накормлены» именно в Москве, а уже за МКАДом проблемы усугубляются. Конечно, ни в столице, ни в провинции старики не могут позволить себе дорогие эффективные лекарства — им их зачастую не то что не выписывают, а даже не говорят об их существовании, назначая только то, что положено бесплатно.
По наблюдениям священника Валерия Степанова, в Москве милостыню просят люди совершенно другой категории — приехавшие откуда-то в надежде поправить свою жизнь, но утратившие документы, оставшиеся без работы. «Власти решили бороться с просящими милостыню запретительными мерами, словно из-за этого люди перестанут ехать на заработки в Москву и попадать в тяжелые истории. Как сказал покойный Святейший Патриарх Алексий: «Больше храмов — меньше тюрем». Все наши благотворительные проекты — это еще и профилактика правонарушений», — сказал отец Валерий.
Святитель Иоанн Златоуст называл милостыню «лестницей, ведущей на небо» и «матерью любви». Она для него превыше молитвы и поста. «Милостыня есть превосходнейшая художница и покровительница уп¬ражняющихся в ней; ибо она любезна Богу и находится близ Него, легко испрашивая милость тем, кому хочет, только бы мы не оскорбляли ее; а она оскорбляется тогда, когда мы делаем ее из похищенного имущества; если же она чиста, то доставляет великое дерзновение возсылающим ее к Богу… Для нее беспрепятственно отверзаются врата небесные… Богу она угодна более жертвы», — можно прочитать в трудах святителя Иоанна Златоуста.
Закон о штрафах для подающих милостыню, так или иначе, пока не только не принят, но и не опубликован как законопроект. Но если он будет утвержден, он сделает каждый случай подаяния — шансом маленького исповедничества.