Супруги Михаил и Галина – обычные жители деревни. Гала работает в ателье, Миша занимается починкой электроприборов. Их пара мечтает о ремонте в новом доме, но в семье нет денег, чтобы улучшить жилищные условия. Герои – искренние люди, которые не умеют отказывать даже случайным знакомым. Окружающие бессовестно спекулируют добросердечностью пары: соседи пользуются услугами Миши практически бесплатно, а начальница Галины заставляет женщину перерабатывать. Мать героини, своенравная Людмила Петровна, не упускает возможность попрекнуть молодую семью за чрезмерную мягкость, постоянно поучает дочь и высказывает недовольство зятю. Люда не может подружиться и с отцом Михаила, вдовцом Борисом. После смерти супруги Боря решил не жениться повторно. Но вниманием женщин он не обделен: мужчина сдает квартиру одиноким дамам, а ещё умудряется завести роман с каждой из своих постоялиц. Однажды и сам Миша следует дурному примеру отца: в городе герой знакомится с красоткой Ниной и бросает свою верную супругу. В главных ролях: Елена Радевич, Евгений Шириков, Владислав Ветров, Елена Валюшкина, Юлия Такшина, Янина Соколовская ДЕРЕВЕНСКИЕ ФИЛЬМ ПРО Яблоко от яблони 1-4 часть Русские мелодрамы 2018 новинки, фильмы 2018 HD
Дорогой Ал, Без сомнений, твоя мать уже написала тебе три письма, судя по тому, что она довольно продолжительное время пристально смотрит на присланную тобой сову, но это попытка старика-отца написать тебе. Я рад, что ты хорошо устроился в Хогвартсе. Скажу честно: мы все были слегка в шоке от новостей! Рейвенкло, м? С другой стороны, Джеймс и Лили будут вполне способны идти с тобой вровень. Только не говори им, что я это сказал, но я всегда считал, в вашей троице мозговым центром был ты. Ну нет, передо мной притворяться бесполезно. Аврор, помнишь? Мне платят за то, что я раскрываю умыслы людей. Не переживай: тайна местонахождения любимой маминой скатерти умрёт вместе со мной. ̶Я̶ ̶т̶р̶а̶в̶м̶и̶р̶о̶в̶а̶н̶ Я счастлив, что ты завёл себе друзей. ̶М̶а̶л̶ф̶о̶е̶в̶с̶к̶о̶е̶ ̶о̶т̶р̶о̶д̶ь̶е̶ Скорпиус вполне похож на ̶м̶а̶л̶е̶н̶ь̶к̶о̶г̶о̶ ̶д̶е̶м̶о̶н̶а̶ довольно интересную личность! Тебе не кажется, что ещё рановато приглашать его к нам на каникулы, м? Сконцентрируйся на учёбе, а мы с мамой ̶п̶о̶р̶у̶г̶а̶е̶м̶с̶я̶ обсудим это. Не ищи проблем на свою голову и передай Джеймсу, что если он решит бросить школу ради рок-группы, денежной поддержки он не получит. Папа П.С. Все подарки дяди Джорджа сначала проверяй, а потом открывай. П.П.С. Если твоя тётя Гермиона скажет нечто похожее на «яблоко от яблони», не обращай внимания. На этот раз она вообще понятия не имеет, о чём говорит.
Содержание
- Яблочко от яблоньки
- Сюжет
- Яблоко от яблони. Часть 8. Звонок раздался ровно в семь.
- Яблоко от яблони (полная версия). Часть 11
- Яблоко от яблони
- Алексей ЗлобинЯблоко от яблони Герман, Фоменко и другие опровержения Ньютонова закона
- Зачин
- Читать онлайн «Яблоко от яблони … (СИ)» автора Круглянский Леонид Иосифович — RuLit — Страница 1
- Яблоко от яблони стульчик
Яблочко от яблоньки
Сюжет
«Яблочко от яблоньки» — это художественный фильм, который рассказывает историю о мужской неверности и женской надежде на лучшее.
Миша и Галя живут в селе. Она работает в ателье, а он — мастер по электроприборам. Молодые люди мечтают сделать ремонт, однако денег хватает лишь на первое необходимое. Пара очень добрая т поэтому все всегда пользуются их добротой, получая услуги от них совершенно бесплатно. Такой мягкотелостью недовольна мать Галина — Людмила, которая очень часто вмешивается в жизнь дочери и зятя и постоянно их поучает.
Не задались отношения у женщины и с отцом Михаила. Несколько лет назад он овдовел, но обзаводиться новой семьёй он не спешит и теперь он ведет активный. С каждой женщиной, которая заселяется к нему в дом, Борис заводит роман. Людмила постоянно говорит своей дочери о том, чтобы она присматривала за своим супругом, так как яблоко от яблони недалеко падает.
Однажды Михаилу нужно отправиться в город на осмотр. Мать Гали всячески убеждает дочь не отпускать мужчину, но девушка утверждает, что полностью ему доверяет. И напрасно. Там Миша встречает красавицу Нину и бросает свою жену.
Яблоко от яблони. Часть 8. Звонок раздался ровно в семь.
к всегда, на последние штрихи времени не хватило, но в целом они с дочкой были готовы. Мужчин они решили встретить совершенно голыми, на каблуках, вечерний макияж с упором на яркость губ, тяжелые серьги, у Елены Сергеевны на животике надпись «Мама Лена три дыры», у Даши, соответственно, «Дочка Даша две дыры». Выяснилось, как ни странно, что попка у нее девственна, и Елена Сергеевна специально придумала такую надпись, надеясь поприсутствовать при распечатывании жопки дочери.
Внизу спины, над попками у обеих написано «6лядь». Ватманы Дашка развесила еще до прихода Елены Сергеевны, рисунки были похожи на рисунки в уличных туалетах, а идею надписей она придумала еще на работе и скинула дочке. В прихожей вошедших встречал плакат «eбать: в любой позе, в любое время, в любом месте», внизу нарисованы, как в туалете, две раковинки-пи3ды с падающей капелькой, символизирующей их возбуждение, и надписи над ними «Даша» и «Лена». На кухне висело «Вы едите — мы сосем» и нарисованы губки рядом с xyем. В спальне Елены Сергеевны с мужем, прям над кроватью: «Вы eбете — мы лежим», нарисована загнутая попа с раковиной пи3ды и очком, и направленный в ее сторону xyй с падающей капелькой. А в маленькой Дашкиной, где очень мало места, «Вы eбете в две дыры», девушку с хвостиком, стоящую раком, eбли реалистично нарисованные xyи с яйцами. В углу ватмана значки фото и видео, сообщая, что фото- и видеосъемка разрешена.
Дочка открыла дверь и отступила к Елене Сергеевне, прижавшись бедром, и Елена приобняла ее за талию, почувствовав легкую дрожь дочки, то ли от страха, то ли от возбуждения.
— Мы к Вашим услугам, господа! — произнесла Елена Сергеевна заготовленную фразу, видя, как загорелись глаза мужчин, как забегали их взгляды по надписям, грудкам, животикам, бедрам и кискам.
— Ну умницы, ну затейницы, ну услужили! — Сережа с Виталиком шагнули к ним и, приговаривая и нахваливая их фантазию и услужливость, мяли груди маме и дочке, которые услужливо наклонялись, прогибались, подставляя себя под мужские лапающие их руки. Им мяли груди, сравнивая размеры и упругость, жали попки, сжимали пи3денки, шлепками по бедрам, заставляя раздвинуть ножки. «Меня лапают рядом с дочерью. а я теку от возбуждения. и Дашка наверняка тоже возбуждена. » Мысли у нее стали путаться. она только успела подумать, что вот это и есть тот разврат и грязь, которого ей так не хватало с детства, и что ей хорошо. Она отдалась похоти и ее понесло по волнам удовольствия. мозг отстраненно фиксировал, что с ней происходит.
Их с дочкой лапали и подталкивали в сторону спальни, где разложили поперек на большой супружеской кровати, ее положили на спину, а Дашку поставили над ней. Елена Сергеевна увидела прямо над собой полураскрытую, блестящую от возбуждения пи3ду дочки. Послышался громкий чмок, и она поняла, что Дашин ротик уже вафлят, а в нависшем над ней полувставшем xyе она узнала xyй Виталички и, чуть запрокинув голову, призывно открыла ротик. перед ее глазами, закрывая все, закачались волосатые яйца.
— Вздpочни матери, привыкай ублажать всех, кто рядом! — послышался голос Сергея, и тут же по ее пи3де забегали проворные пальчики дочери.
Елена Сергеевна раздвинула ляжки. Потом xyй изо рта легко вошел в пи3денку доченьки, и она смотрела, как, меняя темп, силу и глубину xyй взрослого мужика со знанием дела проeбывает ее Дашеньку, и прислушивалась к себе, к своей пи3де, в которой работал xyй Сереженьки. Виталий стал чередовать пи3ду дочки и рот мамы. то же самое делал и Сергей. Они не старались действовать одновременно, заботясь в первую очередь о своём удовольствии, и поэтому Елена Сергеевна то простаивала, слушая, как чмокает губками на xyю дочка, и смотря, как xyй Виталия долбит ее пи3денку, то ее саму eбли в пи3ду и в рот, а дочка добросовестно подpачивала ей клитор.
Мужчины негромко переговаривались, комментируя дыры своих давалок, пару раз они менялись местами. Кончить Елене Сергеевне не давали вынужденные простои, когда два xyя оказывались в Дашке, но все-таки долгожданная волна накрыла ее первой, заставляя выгибаться дугой и мычать с таким прекрасным xyем во рту.
Стонущую, ее сняли с xyев и столкнули с кровати на пол, полностью переключившись на дочку. Когда она пришла в себя на полу и стала воспринимать происходящее, Дашка тоже кончала на двух xyях. ее не стали сталкивать, а, перевернув девочку на спину, пинками заставили отдышавшуюся Елену Сергеевну встать раком на кончившей дочерью, и еще не кончившие мужчины продолжили eбать стоящую над кончившей дочкой маму в рот и пи3ду. Два пальчика она всунула в пи3денку дочки, раздвигая ее для xyя Сережи, который пока eбал ее ротик, проскальзывая в расслабленное горло опытной xyесоски.
— Кончаю! — рыкнул сзади Виталий, с силой засаживая ей в пи3ду.
— Пи3ду не пачкай, — буднично попросил Сергей, беря ее за волосы и максимально глубоко скользя ей в горло.
Xyй выскользнул из пи3ды, и послышалось чмокание Дашки, которой Виталий сливал в ротик. Сергей продолжал eбать, чередуя ротик мамы и пи3денку дочки.
В комнате слышалось открывание дверей, выдвигание ящиков. похоже, что Виталий решил пошарить в хозяйских закромах.
— Ведь должен быть набор игрушек у этой 6ляди, — бормотал он про себя.
— Второй ящик внизу гардероба слева, — подсказала всезнайка дочка, которую в этот момент Сережа долбил в пи3денку.
«Вот cyчка, и когда успела найти», — мелькнуло у Елены Сергеевны, парившей в преддверии очередного оргазма от умелых пальчиков дочери, увлеченно надpачиваещей пи3ду стоявшей над ней раком матери.
— Да-а. небогато. видимо, не часто ты сама себя ублажаешь. — разочаровано протянул Виталий, бросая на кровать рядом с eбущейся троицей пару дилдo разного калибра (один — на присоске, второй — вибрик с развитой как у гриба головкой) и подаренные мужем шарики.
— Опаньки! Какая прелесть. это чей наряд? — Елена Сергеевна повернула голову и увидeла в руках у любовника свое свадебное платье.
— Мама в нем за папу замуж выходила, — опять подала под ней голос дочка.
— Серый, потом доeбешь, они никуда не денутся, давай одну нарядим невестой. прикольнее eбать будет, — Виталий смотрел то на платье, то на них, прикидывая, как лучше поразвлечься.
— Давай Дашку, а Ленка будет нам ее предлагать и показывать. Да, лучше дочку, у нее еще жопа неeбаная, так что почти цeлка. должна же невеста быть хоть где-то неeбаной. — Xyй выскользнул из пи3денки дочери. — Пока одевается, мы пошли перекусим и выпьем по рюмашке. есть что?
— Да, Сереженька, на кухне все приготовлено. Сюда принести, или там покушаете, пока Дашенька одевается?
— Пошли на кухню, лучше увидеть сразу результат. фату, чулки. — Последнее Виталий уже на ходу бросил Дашке, уже держащей пышное белое платье невесты.
На кухне, увидев плакат, мужчины заулыбались и, сев за стол, сказали, что коль ее дочка пока занята, она будет обслуживать их одна. И Елена Сергеевна залезла под стол и начала с xyя Сереженьки. Мужчины неторопливо выпивали и закусывали, обсуждая и как она должна будет показывать, и что им хочется услышать. Она увлеченно выслушивала их пожелания об унижении, демонстрации и eбле ее доченьки, переползая то к одному xyю, то к другому, представляя себя со стороны. голую, под столом, сосущую двум мужикам, которые обсуждают, как им выeбать в попку ее дочку.
Елена Сергеевна сосала под столом, надpачивая себя и вспоминала, как так же обсуждали ее в пионерском лагере, куда на одну смену устроил ее дядя Саша, посоветовав найти хорошего тихого мальчика и тренироваться в отсосах и не отказывать мальчикам, если они захотят ей вставить. Что она и сделала через пару дней после начала смены, заговорив с одиноко гуляющим мальчиком из ее же отряда. Подробностей Елена Сергеевна уже не помнила, но помнила, что вечером уже сосала ему в кустах за медблоком. Она уже не помнила, как его звали, помнила, что сосала ему по нескольку раз в день в разных местах и все ждала, когда он предложит ее полноценную eблю, а он даже не пытался лапать.
Но случилось иначе, и их прям в момент отсоса застал вожатый другого отряда. Елена Сергеевна отчетливо помнила, как задрожала от страха, и как во рту опадал xyек ее мальчика. А вожатый привел их в свою комнату и стал расспрашивать мальчика в ее присутствии о том, как давно она ему сосет, eбал ли он ее. Ей было стыдно и одновременно возбуждающе сладко слушать, как ее грязно обсуждают двое. И когда вожатый предложил мальчику использовать Леночку вдвоем, расписывая ему, как приятно eбать телку в попку и пи3ду одновременно, чувствуя друг друга через перегородку, она не выдержала и, задрав юбочку, сунула руку в трусики и стала дpочить. То, что ее как шлюшку обсуждают двое ребят при ней, только добавило остроты ощущений. Вожатый не ее, а мальчика спросил, может ли она ему отcосоать, и она сосала, чувствуя взгляд парня.
Вожатый развалился на стуле, гладил ее волосы и инструктировал парнишку, когда и куда привести Леночку завтра, чтобы они смогли выeбать ее вдвоем. Он же сказал мальчику, что ее можно и нужно лапать, и пока она сосала, руки парнишки шарили по ее телу. Они вышли от вожатого, дрожа от возбуждения, и Леночка, свернув за угол, потащила его в ближайшие кусты, спустила трусики, уперлась в какую-то стенку и простонала: «eби». А потом эти двое пользовались ей каждый день, когда хотели, в подсобке прачечной, а иногда и на природе. но то чувство, когда при ней обсуждали, как ее будут eбать, не спрашивая ее и доже не поинтересовавшись, цeлка она. хочет ли. вспоминалось Елене Сергеевне часто.
А сейчас она сосала под столом двум выпивающим на ее кухне мужчинам, обсуждавшим, как она будет насаживать на их xyи девственную попочку своей доченьки. Сергей и Виталий серьезно обсуждали возможность одновременной eбли в пи3ду и девственную попочку, но потом решили, что это они попробуют позже, а сначала опробовать ее горло и попку одновременно, и стали обсуждать кто куда будет eбaть Дашу. «Xyева невеста — невеста для xyя. вот кто теперь моя Дашенька. как же там в клятве. с этого момента, в радости и в горе. это про нее. про нас. мы с ней помешаны на xyях». Сидя под столом с xyем во рту, она дpочила себе пи3ду, упиваясь развращенностью себя и дочки.
— Я готова, — раздался из спальни голосок волнующейся дочери.
ЯБЛОЧКО ОТ ЯБЛОНЬКИ
Яблока сырые прияты вредительны
суть телу паче всех овощей.
Вертоград прохладный.
– А что, дорога вполне приличная, – произнёс Путило, резко крутанув руль.
Автомобиль накренился и начал заваливаться в колею, густо наполненную серой жижей, больше всего напоминающей шламовые отстойники абразивного завода. Ефим Круглов судорожно ухватился за ручку дверцы, словно собираясь выпрыгивать сквозь ремни безопасности, но машина всего лишь ухнула в колдобину и, натужно взрёвывая, принялась расплёскивать тракторного замеса грязь. Струйки глинистой суспензии стекали по заднему стеклу, превратив мир в серый абстрактный витраж. Сквозь лобовое, почти чистое стекло Круглов видел грязевые разливы: глубокие, податливые и цепкие. Самый их облик однозначно предсказывал, что случится через минуту: звук мотора изменится, колёса забуксуют, не находя опоры в полужидкой среде. С минуту Путило помучается, переключая скорости и пытаясь раскачать завязшую «ниву», потом щёлкнет дверцей и скажет:
– Приехали. Придётся тебе меня подтолкнуть.
Ефим опустил взгляд на свои ноги. Три часа назад, в городе он опрометчиво полагал, что надел резиновые сапоги. Теперь стало ясно, что по здешним меркам его обувка в лучшем случае может сойти за тапочки. Голенища сапожек едва доставали до щиколоток, и, значит, лучше было сразу снимать их и шагать в холодную октябрьскую грязь босиком.
Круглов осторожно, выискивая ногой опору, ступил в грязь и сразу же провалился выше сапог. Казавшаяся густой каша мгновенно хлынула внутрь. Загустелая в глубине масса покорно раздалась под ногой. Ефим попытался сохранить равновесие, немедленно черпанул вторым сапожком и, не удержавшись, плавно, как в замедленном фильме, повалился набок. В самый миг падения отчётливо представилось жуткое бурое пятно в полплаща и вспомнилось красивое слово: «бежевый». Больше плащу бежевым не быть.
Он ещё старался вскочить быстрее, как будто грязь может не успеть прилипнуть к чистой ткани, но ноги, так и не встретив опоры, проскользили в разные стороны, и он снова упал, на этот раз на живот, до локтей погрузив оба рукава в пованивающее навозом и соляркой месиво.
«Гнила, – мелькнула неуместная мысль. – Деревенские называют глину гнилой».
После этого его опять повалило на сторону, и он понял, что тонет.
«Нива», смердя сиреневым выхлопом, и швыряясь из под колёс грязью, медленно уплывала по разбитой дороге.
– Сергей Лукич! – крикнул он, уже зная, что машина не остановится. – Путило! Помоги!… Сто-ой!!
Шматок грязи хлёстко залепил в лицо, мгновенно ослепив и наполнив открытый рот пресной горечью разведённого глинозёма. С натугой Круглов выдрал наружу одну руку, но лишь сильнее замазал глаза. Когда он проморгался, легковушки уже не было, а успокоившаяся колея плотно зажала ноги и туловище, словно не земля была вокруг, а мгновенно твердеющий алебастр. И не за что было схватиться, чтобы вытащить себя, и не оставалось сил держать запрокинутую голову над поверхностью жижи, терпеливо ждущей, чтобы засосать и уложить его на дно колеи под гусеницы запоздалому трактору.
Почему-то даже сейчас он не мог заставить себя крикнуть: «Спасите!» Стыдно было, что ли? Он набрал воздуха, сколько вошло в сдавленную грудь, и попытался звать на помощь, но сумел издать лишь сиплый писк. Зато липучка, в которой он барахтался, словно проснулась и потянула его вниз. Ефим хлебнул холодной грязи, забился, понимая, что топит себя окончательно, и булькая, закричал:
– А-а-а!…
– Ты чего? – спросил Путило.
Круглов попытался вскочить, но ремни удержали, заставив вновь откинуться на сиденье.
– Приснилось, – выдавил он.
– Бывает, – согласился Путило. – Здесь в два счёта может укачать. Но, заметь, дорога отличная. Сверху жижа, а внизу плотный грунт. Тут прежде тракт проходил, так до сих пор путь держится.
– Понял, – сказал Круглов, вытирая лицо. На зубах скрипело, во рту был вкус глины.
– А вот и деревня, – сообщил Путило. – Называется Горки. Хотели её переименовать, чтобы не путали, да руки не дошли. Так и осталось Горки.
Букву «г» Путило произносил мягко на хохляцкий манер, так что получалось «Хорки».
«Хорки, так Хорки, – подумал Ефим. – Главное, чтобы сухо было.»
– Нам ещё версты полторы, сказал Путило. – Склады там.
– Чего так далеко?
– Укрепрайон. Где немцы доты строили, там и склады.
Автомобиль наконец доплыл к первым домам. Здесь Путило не рисковал опрокидывать «ниву» в переполненные колдобины, он слишком хорошо знал, как деревенские бутят ямы под окнами битой стеклотарой и прочими составляющими культурного слоя. Путило старался держаться тропки, протоптанной вдоль палисадничков, огороженных пряслами в одну жидкую жердинку. Обвислые розетки счерневших от мороза георгинов уныло размазывали грязь на дверцах раскачивающейся машины. Пару раз автомобильный бок шкрябнул по жердям, кажется даже сломал одну, но и после этого в деревне ничто не проснулось, она оставалась такой же молчаливой, серой и придавленной к земле, как и молчаливое, серое, придавленное к земле небо над ней.
2Деревня была длинная, всяко дело больше километра, а домов Ефим насчитал десятка два. Между одинокими постройками словно провалы в хорошо прореженной челюсти пустели заросшие бурьяном фундаменты, кучи деревянной трухи, уголья. Казалось, здесь много лет кряду не утихала война, и теперь уцелевшие людишки нарочно живут победнее, зная, что всё равно налетят и ограбят. Не одни, так другие. Так что не стоит и наживать.
Возле одного дома у калитки Круглов заметил человеческую фигуру. Существо, кажется женского пола и очень неопределённого возраста, сухо смотрело на телепающийся в грязи экипаж. На существе была затёртая, пыльного цвета телогрейка, из-под которой свисал выцветший подол подозрительного покроя, а уж из-под него торчали преогромнейшие кирзовые сапоги. То был не человек даже, а как бы природное явление, такое же вечное и обязательное, как заросли пожухлой лебеды или покосившийся столб, неведомо кем и когда вкопанный в стороне от дороги. Мимо сквозили века, народы, завоеватели какие-то, а существо стояло, опершись о плетень, строго глядя на разболтанную колею и не видя, кого несёт по этой колее мимо тихой деревни Хорки.
Речь пойдет о сыне того фермера-бандита, по совместительству рабовладельца и героя 90х.
Не сложно представить что старший сын, видя какой успех имеет отец, последовал его примеру, в плане неправовых деяний, да и деяний по совести.
В 2014 году щегол убыл в Россию, а конкретно в Москву — опыта набиратся, или попытатся там обосноватся я не знаю, скажу лишь что с таким отцом, и таким воспитанием он явно туда не плитку укладывать поехал(.е. деньги у него были).
Под конец 2014го его, будучи подвыпившего, остановил полицейский, для проверки документов, слово за слово щегол(на то время ему вроде 22 было чтоль) выхватил нож и несколько раз пырнул им полицейского, от полученных ран тот скончался. Щегла поймали и хотели уже основательно за него взятся, но тут на помощь пришел его отец и вернул за 50к$ сына домой(видимо нужные люди сделали запрос о передаче заключенного на родину). Ну и как вы уже догадались на родине у себя он за это не сидел.
Теперь вы знаете за сколько могут убить московского полицейского всякие выродки.
Но на этом его история не заканчивается.
В 2016м году этот кадр, решив, что давненько ничего интересного в его жизни не происходило, решил пойти на «дело», взяв с собой сверсника(нормального парня который был настолько туп, что ошивался с таким выродком).
Решил он ограбить молодую женщину проживавшую с дочкой лет 8-10, которая вернулась с крупной суммой с заграницы(была пару лет в Турции на заработках — дочка жила у бабушки на то время).
Сверснику он сказал что дома никого не будет, ибо она должна была куда-то свалить с дочкой.
Забравшись в дом они внезапно наткнулись на проснувшуюся женщину. В попыхах он порезал ей горло, услышав крик, обернулись и увидели дочку в шоковом состоянии. Сын бандита, не желая оставатся единственным участником сего преступления, предложил сверснику убить девочку, на что тот попытался воспрепятствовать, мол «она маленькая, зачем?», на что незамедлительно получил ответ «а после увиденного, она все равно не жилец, посмотри на нее». Девочка была в шоке со слезами и бледным лицом и практически не сопротивлялась.
Заметив что тот все еще не решается, сын бандита сам порезал горло девочке, заставив того хотя бы потыкать ножем в тело девочки, дабы не оставатся безучастным.
В скоре их поймали, посадили и стали на скорую руку шить дело, ибо уж больно резонансное и жестокое дело получилось. Подключилась столичная пресса.
Родители дурачка, решившего подружится с выродком, были в шоке и не могли поверить в происходящее.
Для начала поясню что по таким делам обычно отправляют чалится на особую зону, куда всех ярых насильников, убийц и прочих сильно отличившихся ссылали. А в соседнем районе была простая тюрячка, куда шушеру местную садили.
Вот обоих до окончания следствия посадили в краевую тюрячку. После, их должны были отправить в гулаг, алькатрас ту самую зону для особо опасных престепников.
Дурачок, не выдержав давления(на него хотели повесить больше, чем он сделал), угрызения совести и отсутствие поддержки от отвернувшихся от него родных, через месяц повесился с предсмертной запиской, о сожалении и о том, что он сделал и чего не делал.
Ну, а сыну бандюка вешатся было взападло, да и пока его отец способствовал его комфортным условиям, жить было можно.
А отец его успешно засылал донаты чемоданы различным персонажам:
-местным мусорам чтоб не перевели в другую тюрягу
-столичным мусорам чтоб не перевели в другую тюрягу
-чтоб смотрители тюрячки его не обижали
-чтоб соседи его с любовью не будили и в душе мыло не поднимал.
Так почти год тянулось, но из-за резонанса местным блюстителям порядка пришлось подчинится вышестоящим органам и перевести его в тюрячку для особо опасных преступников.
Но и там засылались чемоданы, уже в основном чтоб его не пустили по кругу, за то что он маленького ребенка убил.
Как я уже писал в своем предыдущем посте, его отец умер в начале 2017го незавидной смертью, после чего его проблемный сынок, тщательно оберегавший свои отверстия, остался без покровительства.
Дальнейшая судьба к сожалению неизвестна…
Яблоко от яблони (полная версия). Часть 11
Елена Сергеевна улыбнулась воспоминаниям, чувствуя, что опять начинает возбуждаться, опять ее мозг хочет пошлости и грязи, а пи3да ласки. «Какая же я становлюсь озабоченная! Меня eбли почти два дня, я черт знает сколько раз кончала… и вот опять хочу… » С такими мыслями она привела в чувство дочку и отправила ее в ванну, а сама перестелила и привела в порядок постель, думая, что хоть матрац и пропитался мочой ее любовников, менять его бессмысленно, все равно обоссут и новый.
Когда чистая и посвежевшая Дашка зашла в спальню родителей, то увидела мамочку, уютно устроившеюся на чистой постели, с раздвинутыми ляжками, лениво подpачивающую натруженную пи3ду и посматривающую в телевизор, где крутилось слайд-шоу из фотографий прошедшей оргии. Елена Сергеевна молча, с улыбкой пальчиком указала дочке на свою пи3ду, умница девочка устроилась между ее раздвинутых ног и начала язычком шлифовать укромные уголки маминой пи3дищи.
— Завтра папа приезжает… ты еще не передумала стать нашей семейной 6лядью? — спросила Елена Сергеевна, глядя на мерно движущуюся головку дочери между ее ног.
Елена Сергеевна с улыбкой опустила головку дочки к своей пи3де.
— Поработай легонечко язычком, я хочу уснуть под твое лизание, — она, закрыв глаза, наслаждалась порхающими движениями языка дочки-пи3долизки. — С тобой никаких проблем, я больше чем уверена, что как только он узнает, что ты 6лядь, и тебя можно и нужно eбать, он соскочит с меня и побежит, чтобы засадить тебе, и ты сможешь ему рассказывать, как тебя eбал дядя Сережа и как ты отсасываешь Димке в подъезде. А вот как он отнесется к тому, что не только дочка, но и жена 6лядь, и ее eбут на нашей супружеской кровати, да еще вместе с дочкой — вопрос.
Елена Сергеевна в раздумье играла волосами шлифующей ее пи3ду дочки.
— Ну и ничего страшного, — девочка оторвалась от лизания и, не поднимая головы, смотря на пи3ду матери, продолжила: — Ну, если психанет и выгонит, будем жить у дяди Сережи или дядя Виталика. Денег твоих нам хватит. Зато eбать они нас чаще смогут. И потом, а может ему и понравиться, что ты тоже 6лядь.
— Думаешь рискнуть и сыграть ва-банк?
— Да!
— Молодежь! — покровительственно улыбнулась Елена Сергеевна. — Давай сначала на тебе попробуем… если поймем, что ему это нравится и он станет пожестче в сексе, тогда расскажем и обо мне. Лижи, а я попробую уснуть.
И под нежное лизание дочки Елена Сергеевна стала проваливаться в сон.
Утром она проснулась в изумительном настроении, тело сладко ныло каждой клеточкой хорошо проeбанной женщины. Принятые вечером решения вызывали приятную дрожь адреналина и возбуждения. Мысль, что уже вечером ее Володечка всунет Дашке свой xyй, а она будет рядом, вызвала приятную волну утреннего возбуждения. Елена Сергеевна решила, что болеть один день — это моветон, и решила сегодня остаться дома. Дочка на предложение еще день прогулять школу ответила категорическим отказом, дав обещание, что после школы сразу домой, и, чмокнув мать в щечку, выпорхнула из квартиры. Выглянув в окно, Елена Сергеевна увидела Диму, ждущего у подъезда… . вот к нему вышла дочка, и они почти бегом направились в сторону противоположную школе. Дима вел ее дочку к гаражам… .
Почти сразу позвонил муж из аэропорта и обрадовался, что его ждут дома. В суете на кухне время пролетело быстро, звук открывающейся двери застал ее врасплох. Володя начал целовать ее прям в коридоре, что было не в его стиле и удивило Елену Сергеевну. Все прояснилось после обеда, когда муж сам потащил ее в постель и, жадно лапая ее за пи3ду, завел разговор о дочке, уперев ей в живот твердый и горячий, жадно подергивающийся от напряжения xyй:
— Я всю поезду думал о Дашке… получается, что она на самом деле уже давно сосет мальчикам… . а может ее где-нибудь в подвале трахают в очередь… с какой-нибудь подружкой… а если она сделала пирсинг, значит ей это нравиться… ты только подумай! Нашей дочке нравиться сосать, и она старается доставить мальчикам больше удовольствия, ходит всегда готовая принять в рот!
Елена Сергеевна возбудилась моментально и, забыв все вчерашние рассуждения, оказалась верхом на муже, заправила его звенящий от возбуждений xyй в пи3ду и, склонившись к уху, зашептала, не в силах говорить нормально от возрастающего возбуждения и осознания того, что она сейчас скажет мужу:
— Конечно, ей нравиться, милый! Она у нас очень сексуальная девочка… . . — Елена Сергеевна сделав несколько мощных, глубокий движений пи3дой на xyю Володи, чувствуя, как дрожит от возбуждения все тело мужа, продолжала: — Ее два дня подряд eбли на этой кровати два взрослых мужика… пока ты был в командировке, они eбли ее здесь во все дыры, распечатав нашей доченьке очко, заeбывая ее до потери сознания…
Муж тяжело дышал под ней, Елена Сергеевна слегка виляла жопой, чувствуя твердый xyй мужа в пи3де. Чуть приподнявшись, чтобы видеть глаза мужа и его реакцию, она продолжала шептать:
— Еще она сосет на каждой перемене мальчику в школе, а eбут ее два взрослых мужика… она бегает к ним по утрам на отсос, а после школы они развлекаются с ней, eбя ее в рот и пи3денку, а теперь еще в попку… ей все это нравится. . она сама придумывает, как ее еще можно использовать…
Не отрывая взгляда от глаз мужа, она бешено заработала пи3дой на его xyю и стала сладко кончать, не опуская головы, купаясь в внимательных, возбужденных глазах мужа.
— А ты откуда знаешь?
Она поняла, что он уже знает ответ, он обо всем догадался и ждет, когда она расскажет ему.
— Тебе тоже ссали? — Володечка приподнял ее и стал с силой засаживать, так что ее груди стали подаваться вверх.
Володечка не успел кончить… послышались повороты ключа — дочка вернулась со школы. Муж грубо столкнул Елену Сергеевну с xyя и бросился в прихожую. Хлопнула входная дверь.
— Папа! — послышался удивленный голос дочки, потом легкая возня и сопение.
Когда голая Елена Сергеевна вышла в коридорчик, то Дашенька, уже загнутая для eбли, упиралась ручками во входную дверь… . ее плащ и юбка были задраны на талию… . колготки и трусики спущены на ляжки… ножки на высоких каблуках расставлены, максимально растягивая резинку трусиков. Володя так же сильно, как до этого жене, засаживал xyй в пи3ду дочки, придерживая ее за бедра. Елена Сергеевна подошла вплотную к мужу, наблюдая, как блестящий xyй мужа поршнем работает в пи3денке дочери. Дашенька легко и эротично поскуливала и охала при каждом вторжении папиного xyя.
Муж ускорился, вбивая xyй в пи3ду девочки, и Елена Сергеевна поняла, что он сейчас спустит. Она встала на колени сбоку от дочки.
— Спусти мне в рот, милый! — она призывно открыла ротик и высунула язык… .
Когда Володя начал спускать ей в рот, она поймала его взгляд и торжествующе улыбнулась, ощущая на высунутом языке пульсирующую, плюющую спермой зaлупу мужа. Даша опустилась рядом с ней и ждала своей порции спермы и возможности поработать ротиком на папином xyю.
«Вот оно — мое семейное счастье!» — подумала Елена Сергеевна, укладывая залупу мужа с вытекающими остатками спермы на услужливо высунутый язычок сидящей рядом только что выeбанной дочери.
Яблоко от яблони
Новая книга Алексея Злобина представляет собой вторую часть дилогии (первая – «Хлеб удержания», написана по дневникам его отца, петербургского режиссера и педагога Евгения Павловича Злобина).
«Яблоко от яблони» – повествование о становлении в профессии; о жизни, озаренной встречей с двумя выдающимися режиссерами Алексеем Германом и Петром Фоменко. Книга включает в себя описание работы над фильмом «Трудно быть богом» и блистательных репетиций в «Мастерской» Фоменко. Талантливое воспроизведение живой речи и характеров мастеров придает книге не только ни с чем не сравнимую ценность их присутствия, но и раскрывает противоречивую сложность их характеров в предстоянии творчеству.
В книге представлены фотографии работы Евгения Злобина, Сергея Аксенова, Ларисы Герасимчук, Игоря Гневашева, Романа Якимова, Евгения Тарана
Особая благодарность Владимиру Всеволодовичу Забродину – первому редактору и вдохновителю этой книги
-
Ключ 1
-
Вывихнутый 11
-
Меня любить – это не профессия 18
-
Герман, человек божий. Дневник ассистента на площадке 18
-
Великий и ужасный 41
-
Еще колечко 52
-
Семейное счастие. Записки бастарда 56
Алексей Злобин
Яблоко от яблони Герман, Фоменко и другие опровержения Ньютонова закона
Моей маме
Моховая улица в Ленинграде, 1950-е годы
Евгений Злобин. Ленинград, 1950-е годы
Друзья и коллеги: слева Евгений Злобин, справа Алексей Герман. А также Аркадий Кацман, Евгений Калмановский, Виктор Сударушкин.
Ленинград, 1950-е годы.
Аркадия Фридриховича Каца нет на этой фотографии, но именно он, один из последних однокурсников блестящего выпуска А. А. Музиля, помог мне ее расшифровать
Петр Фоменко на съемках фильма «На всю оставшуюся жизнь».
Ленинград, 1970-е годы
Друзья-коллеги, педагоги Алексей Злобин, Николай Лавров и Вадим Данилевский
Зачин
При поступлении отец подарил мне ключ, старинный, литой. Он собирал ключи, но этот был особый – это был ключ-артист. В спектакле «Ричард II» мятежник Болингброк дает этот ключ слуге: «Запри все двери!» Болингброка играл Николай Григорьевич Лавров, а слугу, маленький эпизод, – я. Когда-то Николай Лавров был у отца студийцем, а в шекспировой драме играл уже заслуженный артист республики, ведущий мастер Малого Драматического театра, бесконечно любимый мною Дядя Коля. Ключ я сунул в карман пиджака, собираясь на первое в моей жизни занятие по мастерству.
– Папа, я сегодня зачинщик, нужно придумать зачин и провести тренинг…
Зачин – это творческое высказывание в свободной форме, где должен быть задействован весь новонабранный курс. После показа зачин обсуждают, развивают, если есть что развивать. Лучшие зачины пойдут в зачетное представление первого семестра. А тренинг – набор упражнений, выявляющих и развивающих различные способности и качества будущих режиссеров: память, внимание, воображение, партнерство и прочее.
– И что ты хочешь от меня? – спрашивает отец. Он собирается на съемку, поправляет перед зеркалом пиджак, причесывается.
– Женя, ты опаздываешь, они опять будут ждать и злится! – волнуется мама. Раздается телефонный звонок.
– Аня, возьми трубку и скажи, что я вышел полчаса назад.
– Сам возьми и скажи.
– Дорогая, это будет нелогично, они сочтут за издевательство. Да и разве это буду я, если приду вовремя? К тому же у Алексея Евгеньевича есть вопросы, которые он по своему обыкновению задает в самую подходящую минуту. Лёша, – он обращается ко мне, – сколько тебе лет?
– Папа, мне двадцать один, при чем здесь…
Но я не успеваю уточнить, что при чем, отец со жгучей иронией бросает:
– Мой дорогой гениальный сын, неужели тебе не хватило двадцати лет до поступления в театральный вуз, чтобы придумать первый зачин и упражнение для тренинга? Ты не ошибся дверью?
Меня душит обида, вновь звонит телефон, в дальней комнате хлопает дверь – мама не участвует ни в нашей теплой беседе, ни в папиных мелких хитростях. Под надрывно звонящий телефон, отпирая замок и раскуривая папиросу, отец роняет:
– Лучший тренинг для первого занятия – познакомиться. Пусть все по кругу представятся полным именем, с отчеством и фамилией, и каждый потом повторит имена всех. Это может пригодиться и для необходимой рабочей дистанции в процессе обучения и для возможных дальнейших встреч в профессии. Чтобы не было пошлого амикошонства: Маша, Ваня, Гриша, но: Марья Ивановна, Григорий Петрович. А зачин… убей бог, не пойму, что это такое и зачем он нужен, но вот тебе тема: «Слепые» Брейгеля.
– Что?
– Открой альбом, посмотри картину.
– Я знаю картину.
– Так в чем же дело?
– Не пойму тему.
– О, это еще хуже, чем быть неготовым к уроку. Сцена – дорога, зрительный зал – яма, черная яма: подумайте, дорогие будущие режиссеры о предстоящем вам пути.
Телефон продолжает надрываться.
– Скажите – я уехал на студию час назад!
– Хорошо. Спасибо, отец.
Наша мастерская, аудитория № 4 на первом этаже ЛГИТМиКа, питерской театралки. Свет только из распахнутого настежь окна, за которым пасмурный с серыми стенами двор. В окно один за другим забираются молодые люди в черных тренировочных костюмах, мальчики помогают девочкам, ветер звенит колокольчиками на невидимых черных нитках. Молодые люди в полутьме срывают колокольчики, встают шеренгой в глубине сцены. Последний закрывает окно. В темноте раздается легкий перезвон: один колокольчик зовет, другой отвечает, вступает третий, четвертый подхватывает, и вот уже все двенадцать колокольчиков звенят крещендо. Щелчок невидимых пальцев, колокольчики разом смолкают, резко вспыхивает свет.
По планшету рассеяны двенадцать молодых людей, все щурятся, отворачиваются от вдруг ослепивших их софитов, выставив руки с колокольчиками, бредут на ощупь, исчезают в кулисах, прячутся за задником.
Зачинщик в центре настойчиво звонит, к нему постепенно подходят другие, отдают свои колокольчики, встают друг за дружкой, положив правую руку на плечо впереди стоящего. Зачинщик осторожно шагает, звенит двенадцатью колокольчиками, остальные «слепцы» – за ним. Шаг за шагом – звон колокольчиков; еще шаг – они подходят к краю сцены. Зачинщик замирает: перед ним черная яма зрительного зала с двумя десятками стульев. Он вслушивается в темное пространство, дует перед собой, снова прислушивается – ничего. Тогда всеми двенадцатью колокольчиками он звенит в темноту. Стоящий за ним «слепец» убирает руку с плеча Зачинщика и шагает вперед к самому краю, резкой полоске, разделяющей свет и тьму. Зачинщик звонит, пытаясь услышать какой-то отзвук из этой тьмы, колонна слепых снова шагает – они идут во тьму, заставленную стульями. Последний уже сошел со сцены, обживаются в темноте, ощупывают стулья, рассаживаются: Аня, Витя, Вадик, Люба, Света, Лена, Максим, Влад, Лёша, Юля, Ханна – сидят, закрыв ладонями уши, они не хотят слышать нервного звона колокольчиков. Зачинщик перестает звонить, ощупывает пустоту вокруг себя, поворачивается к залу спиной: всплеск звона – шаг, всплеск – шаг, он уходит в глубину сцены один. Сидящие в зале А, В, В, Л, С, Л, М, В, Л, Ю, Х отрывают ладони от ушей, гаснет свет. В глубине аудитории открывается окно в хмурый двор, Зачинщик поднимается на подоконник, трясет рукой с колокольчиками – тишина. Он бросает колокольчики на планшет и исчезает в окне. Сидящие в зале одиннадцать громко аплодируют. Сцена пуста.
Впрочем, нет – на ней лежат двенадцать колокольчиков.
Потом был тренинг.
Двенадцать молодых людей сели полукругом, и каждый полностью называл свое имя, следующий повторял и называл свое, следующий повторял первые два и тоже представлялся. Упражнение называлось «Снежный ком» или «Баранья голова».
Потом мастер курса сказал, что очень важно сохранить дружеские творческие связи, что более крепкой дружбы, чем студенческая, а тем более театральная, у нас никогда не будет. Это хорошо: по утрам в качестве разминки повторять имена друг друга.
Читать онлайн «Яблоко от яблони … (СИ)» автора Круглянский Леонид Иосифович — RuLit — Страница 1
Круглянский Леонид Иосифович
Яблоко от яблони …
«Если человек определяет ситуацию как реальную, она — реальна по своим последствиям» — Теорема Томаса
Ийонка пришла в неописуемый восторг и бросилась в приемную, когда увидела в буфете объявление: «Организуется новый отдел, который методом … самосбывающихся прогнозов будет изучать … путешествия И.Тихого, которых он не совершал и совершать не намеревался …».
В большой сумеречной комнате с всегдавешним тлеющим голографическим камином в углу секретарша профессора вязала нечто неопределенно-длинное, имевшее свое начало в сером клубке, шелестевшем в мусорной корзине. Девушке показалось, что это и не клубок вовсе, а сама мохнатая иберийская галемия, со шкурки которой Ариана потягивала нить, быстро уходившую петлями в это нечто. Ийонка кинула короткий взгляд в нутро корзинки — dzięki Bogu! — просто клубок. Она, ярая кошатница, и представить не могла себе, чтобы с живой зверушкой могли так поступить. Но к сожалению, после того как в институте создали установку прессования облаков для увеличения их плотности и долговременной консервации на случай засухи, от ярых изобретателей можно было ждать чего угодно. Тем более, что слухи о генетической лаборатории космозоологии ходили самые невероятно-неприятные.
— День добрый, пани Ариана! Как ваше здоровье? Ой, какой красивый … — Ийонка старалась изо всех сил, даже улыбалась больше нужного. Но привратницу профессора это не впечатлило.
Старушка опустила голову пониже и глянула поверх пенсне.
— Тебе чего, Ийонка? — перебила она.
— Простите, а пан профессор в кабинете?
— Да, и …? — она тянула вопросительную паузу.
— А можно …
— Нет, не можно! Астрал сильно занят, у него гости. Хочешь, я тебя запишу и позвоню, когда он скажет.
— Да, пани Ариана, конечно! Спасибо!
Звучное имя такое, богиня инков или кечуа, родила там семьдесят детей и улетела … Ну, совсем пани Ариане такое имя дали — ни к селу, ни к городу …
Прошло три долгих дня, пока девушка получила приглашение явиться пред светлые очи Директора Темпорального института. Эти смурные дни и ночи превратились в кошмарную пытку непрестанного повторения того, что она скажет дяде Астру. Казалось, вот они, детские мечты, готовые выпрыгнуть из старого сундучка под кроватью — читаные-перечитанные, замусоленные до полного запоминания каждого эпизода, такие родные тетрадки.
Все так же шуршала отсутствующая в корзинке галемия. Ариана кивнула куда-то вбок, и Ийонка в совершенном смятении от предстоящей встречи с профессором и собственной дерзости толкнула тяжелую дверь, на серебряной пластинке которой чернело имя — Проф. А.С.Тарантога.
— Ну, привет, крестница! Куда ж ты запропала, давненько тебя не видел. — С распростертыми руками и широченной улыбкой, кряжистый, бессмертный Астрал Стерну выбрался из-за стола.
Ийонка утонула у него на груди и только почувствовала как он ее чмокнул в макушку.
— Дядя Астру, здравствуйте! Я к вам по совершенно срочному делу, только очень прошу, не откажите, ладно?
Ийонка заулыбалась, конечно, она помнила все свои проделки и чем это кончалось.
— А ведь знаешь, что твоему безудержному броуновскому движению в пространстве обязана рождением машина АБРЭ — аккумулятор бесполезно растрачиваемой детской энергии? Это мы с твоим отцом изобрели. Издевались над нами, кто как мог. А вот же, комнату твою со всеми игрушками, вертелками, стрелялками этот аккумулятор исправно питал лет десять.
— Да, помню, а … в классе седьмом я его переделала в замедлитель времени! А мама сказала, чтобы без дяди Астрала и не думала его испытывать. Мол, не хватает тебе еще невзначай время остановить на нашу голову.
Оба рассмеялись воспоминаниям.
— Садись вот тут и рассказывай, что за спешка такая и почему я должен тебе отказать.
— Пан профессор, — официальным тоном, не садясь, а вытянув руки по швам солдатиком, начала Ийонка, — обращаюсь к вам не как крестница, а как сотрудник испытательного полигона. Вы открываете новый отдел самосбывающихся прогнозов для изучения путешествий дедушки Ийона, о которых он говорил, но не успел совершить из-за закрытия Теории Передвижения во Времени …
— Да уж, не только закрыл теорию, а и сам пропал неизвестно куда …
— И поэтому я хочу, я просто требую! — она чуть не сорвалась на повышенных эмоциях, — Переведите меня, пожалуйста, в должность испытателя ОСП.
Завершив приготовленную пылкую и убедительную, как ей казалось, речь, Ийонка присела на краешек кресла и вцепилась в поручни, ожидая приговора.
Тарантога сидел, откинувшись в своем огромном кресле и крутил ус, что по наблюдениям приближенных означало глубокие размышления, прерывать которые сродни самойбийству. Ну, конечно, он всей душой желал девушке звездной карьеры, почти такой же, какую построил его друг и соратник Ийон Тихий. Но, … чтобы не закончилось тем же … Дорогой мой Тихий, — мысленно разговаривал профессор со своим исчезнувшим в репагулярном скачке собеседником, — вот выросли без тебя твой сын и внучка, которых ты никогда не знал. Такие же непоседы, будто иголка у них в одном месте. Он украдкой взглянул на Ийонку, не слышит ли она его мыслей. Та, судорожно сжав колени, как истуканчик сидела, вперив взгляд куда-то в окно.
Вопреки опасениям, на домашнем фронте все прошло весьма складно и без потерь для обеих сторон. Мама Стася повздыхала для порядка, но сопротивляться дочке было невозможно, да и не нужно. Украдкой от Ийонки, уже после разговора с ней и благословения на вселенские подвиги, Стася Тихова накапала в мензурочку десять капелек жидкости для выведения неприятных воспоминаний, чтобы успокоить сердце. У них в доме это было вместо валидола. Ну что ж, останусь одна с песом доживать, уж когда эта сорви-голова вернется, да и вообще … вернется ли … Нужно с Арианой почаще видеться, может через нее весточки получать буду.
В ожидании своего приговора Ийонка достала тетрадку и стала перечитывать вклеенную маленькую заметку под названием «О привлечении сущностей». По словам исследователей группы притупления лезвия Оккама дедушка имел внятную концептуальную установку, для себя, конечно, которая напрочь расходилась с парадигмой философа-францисканца и всей ортодоксальной наукой. Ийон Тихий был совершенно уверен в том, что нечто, будь то идея или явление, доказывается лишь тогда, когда не менее пяти разных способов или методик применено, а результат получен тот же самый. Лозунг Ийона — Nie nadmiar! — Избытков нет! — висел над внучкиной кроваткой все время, сколько она помнила себя. Злые языки присвоили дедушке подпольную кличку «расточитель». Девушка считала это все потугами несведущих завистников. И как же она была благодарна дяде Астру за восстановление Темпорального института, которому в этом году исполняется пятнадцать лет.
Яблоко от яблони стульчик
Урок литературы. Холодный класс. На стене портрет Пушкина, написанный любителем-живописцем, не лишенным чувства юмора: на руке классика электронные часы. За окном ночь. Не ночь, конечно, – зимний короткий день. Мы читаем «Жертвоприношение Исаака».
– Затем он поднял нож.э.. – бубнит Косенко – чтобы заколоть сына – Но когда… он хотел опустить… нож вдруг услышал голос с неба это был ангел…
– Как?! Не понимаю! – восклицает Ольга Николавна – Ну как можно убить своего ребенка? Ерунда!
Она хорошо знает сюжет библейской истории, но с каждым годом сцена жертвоприношения возмущает ее все больше. Ей тридцать пять, а детей нет. Будь у Ольги Николавны сын, она сама кого угодно сожгла бы на костре. Любого, кто посмеет обидеть его. На материнстве Ольги Николавны крест поставил порок сердца.
Куда направить нерастраченную любовь? Ольге Николавне есть о ком переживать. Двадцать восемь душ, и каждая душа требует контроля. Ольге Николавне есть от кого получать удары в спину.
Она любит каждого из нас какой-то вынужденной любовью. У многодетной матери нет выходных. Нет выходных и у Ольги Николавны. Мы находимся под ее пристальным вниманием. Всегда.
Урок математики. Раздается дребезжащий долгий звонок – ничего нет мелодичнее и прекраснее этого звука. Она уже здесь, у стола математички – судорожно листает журнал и о чем-то перешептывается с грымзой. Я не понимаю: как ей удается так быстро преодолеть два лестничных пролета и пройти по тридцатиметровому коридору. Ее кабинет на первом этаже. Царство грымзы-математички – на третьем.
Я выбегаю из школьного плена на улицу. Папа, уставший и рассеянный, встречает меня. Мы уходим подальше от этого казенного холодного дома. И вдруг перед нами возникает она…
– Здравствуйте, мне нужно с вами очень серьезно поговорить – произносит Ольга Николавна. В ее словах страх надвигающейся беды, а в глазах – решимость предотвратить ее любой ценой. – У Маши тройка по математике. – с такой трагичностью обычно произносят что-то вроде: «Ваша дочь употребляет наркотики».
Она еще что-то долго говорит, в чем-то убеждает его. Папа проникается серьезностью ситуации. Смиренно, но с достоинством кивает. Все выходные я провожу за учебником математики.
Мы все для нее дети. А любимый сын Ольги Николавны – Рома Косенко. Рома – потомственный двоечник. Его отец был двоечником, его мать была двоечницей. Думаю, и дед в свое время не стремился к знаниям. Такие как Рома, хромая, ковыляют до девятого класса, и прямиком в бурсу. Бурса передается по наследству. Это только в книжках встречаются сыновья столяров, маляров и шахтеров, ставших, благодаря упорству и труду, инженерами, учителями, врачами. В реальной жизни все проще. Яблоня от яблони…
Рома – белокурый, голубоглазый и беззлобный. Но учителя его не любят – уж слишком туповат. Точнее, он был туповатым тогда, в начальных классах, когда властвовала эта крикливая дама, общающаяся на языке подзатыльников и пинков. Как ее звали, не помню… А при Ольге Николавне Рома оживился. Оказалось, не так уже и безнадежен.
Когда я вижу слова «коснуться», «прикасаться» вспоминаю ее. Точнее, тот день, когда мы два часа кряду писали словарный диктант.
– У всех хорошо! Молодцы! Только вот Рома, Лена, Максим… Ребят, соберитесь! Так, пишем. Прикосновение к проводам, касаться земли…
Мы пишем диктант десятый раз и будем писать его до тех пор, пока все не уяснят правило «кос-кас». Никто не острит, не поддевает двоечников. К слову, они уже не двоечники, а почти хорошисты.
Мы пишем. Раньше «отстающие» подверглись бы нападкам мелких провокаторов, в первую очередь Лена, давно и прочно занявшая место изгоя – место, которое никогда не бывает вакантным. Но Ольга Николавна заразила нас терпением и любовью. Этот долгий диктант заканчивается тогда, когда даже Ларицкая понимает, в чем разница между «коснуться» и «касаться».
Все искренне радуются за Лену. И за Рому – у него выходит четверка по русскому. У этого яблока есть шанс отскочить подальше от яблони – Ольга Николавна полна решимости, она сделает все, что в ее силах. Говорят, бездетные женщины чаще мечтают не о дочери, а о сыне, причем голубоглазом и белокуром.
Лена Ларицкая презрение окружающих унаследовала от родителей, выпивающих систематично и редко вспоминающих о своих детях. Иногда мать делает перерыв. Тогда она пытается компенсировать утраченное в пьяном бреду, обращает взор на дочь и приступает к своим обязанностям.
Но алкогольный стаж слишком велик. Ларицкая-старшая бездарно играет роль матери. Десятилетнюю дочь, не раз ночевавшую на улице, она берет, как первоклашку, за руку и ведет в школу. По пути покупает ей мороженое. Затем спешит на работу с чувством выполненного долга. На Лену этот спектакль не производит впечатление. От этого уродливого, неправильно устроенного мира ее защищает толстая стена безразличия. Лена медленно и лениво ест мороженое. Кажется, она не чувствует его вкуса. Организм матери тем временем требует спиртного. С каждым днем настойчивее. И вот мать снова в алкогольной эйфории. Лена идет в школу одна. Без мороженого и без мамы. На ее лице все то же безразличие.
– Ребята, только представьте! Мать привела домой чужого мужчину – в классе тишина, мы думаем, но не представляем. Наши матери спокойные и уставшие женщины, чужих мужчин домой не водят. – Девочка едет одна, поздно, в другой город к отцу. Ребят, не обижайте Лену, поддержите, помогите ей.
Накануне Ольга Николавна встретила в трамвае Лену. Та ехала к отцу – он работает сторожем на птицефабрике, что за двадцать километров от города. Запущенный пьянчуга с жалким, потерянным взором. Но он отец и уж куда лучше чужого мужика в ободранном трико, главного участника маминого фанатичного застолья.
Склонение числительных подождет. Правила можно и после выучить. А вот чувствовать, понимать, жалеть – этому учатся годами, а иногда и всю жизнь. Сорок пять минут Ольга Николавна говорит о Лене, взывая к нашему состраданию. Три четверти часа она учит терпению и любви. Это ускоренный курс. У Ольги Николавны мало времени.
Таня Петрушина – надоедливо активная пигалица – всегда знает, что нужно другим. Теперь она берет в школу две линейки, два карандаша, два ластика. Все в двух экземплярах: для себя и для Лены. В семье Ларицких расходы на школьные принадлежности не предусмотрены. Таня следит за Леной, помогает с домашним заданием. Тупая отстраненность в Лениных глазах постепенно уходит. Она становится похожей на нас. В нашем классе нет ни двоечников, ни изгоев. У нас все равны.
Почему грымза? Потому что Екатерина Васильна – это не человек, не женщина, не учитель. Это красноволосое чудовище, окопавшееся на третьем этаже, в тридцать втором кабинете. Нам так кажется. Особенно тем, кому с трудом удается найти корень из трехзначного числа.
Екатерина Васильна говорит зычным, раздражающим голосом, нещадно ставит тройки и двойки. Бездарных учеников называет дураками, а старательных и смышленых не ценит. Мы часто жалуемся на нее классной.
У Ольги Николавны мягкие льняные волосы и васильковые глаза. Она источает нежность, заботу. Но с теми, кто нас обижает, она не нежна. Ольга Николавна терпеливо выслушивает наши причитания и жалобы на красноволосую грымзу. Она мечется между третьим и первым этажами. Она пытается заставить грымзу полюбить нас. Ей не удается.
«Не я начала эту войну» – успокаивает себя Ольга Николавна и собирает с наших родителей подписи в согласие на уничтожение грымзы, лишенной педагогического дара и человеческого такта.
В учительской судачат. Иные исподтишка крутят у виска. Есть те, что откровенно ненавидят ее, – ради неблагодарной поросли готова растоптать коллегу, испортить климат в учительской. Но Ольга Николавна прет. Ее не остановить. Вот уже созвано собрание. Грымза на скамье подсудимых. Ее обвиняют в несправедливости и некомпетентности. Но дают последний шанс: открытый урок.
Екатерине Васильне под шестьдесят. Ее уже лет тридцать никто не попрекает, а тут такое. Она берет всю свою силу в кулак и на открытом уроке метаморфируется в престарелую Мэри Поппинс. Удачный образ. Екатерина Васильна строга, справедлива, за правильный ответ одарит улыбкой, за ошибки слегка пожурит.
– Ну скажите, Екатерина Васильевна вела сегодня урок так же, как и всегда? – Молчание. На лице Грымза каменная улыбка. – Или не так? – мы молчим. Екатерина Васильна улыбается. От грымзиной улыбки мурашки по коже.
– Как всегда – раздается несколько робких голосов, к ним добавляются и остальные. Почти весь класс поддерживает Екатерину Васильну – ту, которой наша классная объявила войну, – первую и последнюю войну в своей жизни. Ту, из-за которой Ольгу Николавну вот уже неделю в учительской обдают холодом и презрением. Но грымза большая и сильная. Мы – маленькие и зависимые.
Предательство она нам простила. Но после мы ее не видели. Мы здесь ни при чем. Чтоб воевать с грымзами, прошедшими огонь и воду советской педагогики, нужно иметь толстую кожу и здоровое сердце. У нее не было ни того, ни другого.
На место Ольги Николавны, уволившейся по болезни, пришла Федякина. Не помню ее имени. Тетка с мучнистым лицом, выполнявшая свою работу механически, без лишнего пыла. В нашем классе снова появились изгои и двоечники. Как и полагается.
Она умерла в мае. В те дни, когда страна нехотя готовилась к празднованию Дня Победы. Новость о ее смерти не вызвала во мне ни жалости, ни чувства утраты. Только странное любопытство – смерть подростками представляется чем-то далеким и нереальным, а потому не пугает, а влечет. Об учительнице, интересовавшейся мною больше, чем мои родители, я быстро забыла. Мне казалось, что забыла.
Смутные девяностые и тот беспокойный злой город я давно отправила в дальний ящик своей памяти. Но в последнее время то и дело заглядываю в него. Образы одноклассников давно истлели. Рому разорвало метановым взрывом, когда он в очередной раз спустился в забой. Лена приняла эстафету из родительских рук: произвела на свет троих детей в перерывах между запоями. Таня стала учительницей, ведет историю в том классе, где учится сын погибшего шахтера-двоечника. Говорит, мальчик безнадежно туп. Остальных не помню. Они мне неинтересны.
Виталий развалился, оставив ее пи3ду. Она наклонилась и стала спускать с Виталия брюки, доставая его xyй. . . чужой запах опять напомнил ей, что она опускается все ниже и ниже. .
— Пусть подмоет тебя, заодно и рот попробуешь, — Сережина рука потянула ее попку вверх, а сам он стал пристраивать ей в пи3ду свой xyй.
— Мы тут с час, как одну молоденькую мoкрощелку пробовали, а помыться не успели, к тебе торопились, уж очень Серега твой eбальник хвалил, — Виталий неторопливо и по-хозяйски играл ее волосами в ожидании отсоса.
— Виталя ей в пи3день кончил, а я в рот. мне-то она успела облизать, а он так и ушел. у нее родители должны были придти. . да и к тебе мы торопились.
«Это они про дочку! Я буду сосать его xyй из пи3ды Дашки! . Я 6лядь. с текущей пи3дой. . . сейчас меня, как и ее, будут eбать в два xyя. как и ее. . мы с ней 6ляди. моя доченька уже 6лядь, как и я. . яблоко от яблони. . »
Близко перед глазами уже стоя возбужденный xyй. Она ярко представила, как он двигается в хлюпающей пи3денке ее кончающей доченьки, как стонет Дашка, как радостно вздыхает мужчина, как бьется в пи3де дергающийся, спускающий член, как Дашенька чувствует его вздрагивание и толчки. .
Она уперлась в диван руками, прогнулась и выпятила попку под xyй Сережи, ртом она оделась на xyй из пи3ды дочки, и Виталий грубо насадил ее на свой немаленький xyй до горла. головка скользнула в горло. . губы ощутили жесткие волосы лобка. . пи3да с хлюпаньем приняла xyй Сергея.
Мужчины явно были пресыщены предыдущей eблей и сейчас неторопливо, уверенно смаковали ее тело. . от мысли, что ее eбут после ее дочери она сразу кончила, но ее заставили стоять в позе и так же eбали, неторопливо, но сильно заколачивая xyи ей в пи3ду и в рот. «Я 6лядь. я 6лядь. . я 6лядь» — стучало у нее в голове. . .
Она опять кончила. ее сняли с xyев и, бросив на пол, что-то говорили. она не понимала сквозь туман возбуждения. . . она хотела. хотела до дрожи, чтобы ее продолжали eбать. . чтобы ее топтали. . унижали. ее мозг жаждал грязи. . Пинками ее подняли на колени и так же пинками подогнали к столу. разложили на нем на спине и eбля продолжалась — ее как куклу крутили на столе. . xyи мужчин менялись в пи3де, в жопе, во рту. . Сергей уже как-то eбал ее с таком ритме по кругу во все дыры. но один. а тут она по настоящему почувствовала себя услужливой тварью. . готовой на все. .
Не кончив, мужчины уселись на диване, решив продлить и посмаковать удовольствие. «Пресыщенные котики» — Елена рассматривала их, приходя в себя. . опять имея возможность думать, а не быть жаждущей дыркой.
— Хороша cучка. маленькой до нее еще далеко. Давно ты ее дрессируешь? — Виталий пригубил бокал.
— Сколько я тебя уже eбу? — Сергей повернулся к Елене.
— Почти год, Сереженька.
— Оxyительная xyесоска! По звонку она прибегает на утренний отсос. . готовит кофе. тащит в постель и отсасывает, пока пью. .
— Завтра с утра придешь отсасывать у меня! Квартира 47, — Виталий, отхлебнув из бокала, рассматривал ее тело. — Тебе же, Серый, она завтра на нужна. . ты ж мoкрoщелку молоденькую на утро заказал.
«Это они про Дашку! . . Она завтра будет отсасывать моему Сереженьке. . а я в это время буду сосать его другу. мы с ней xyесоски. . о боже, какая грязь! . . . ведь наверняка они на этом не остановятся. . они же скоро будут нас вдвоем eбать на этом столе!»
От таких мыслей она опять стала проваливаться в туман разврата, желая грязи почти до умопомрачения, желая унижения. . она поймала взгляд Виталия и, греясь им, стала надрачивaть пи3ду, ловя его взгляд и следя, чтобы ему хорошо было видно. .
— Повтори!
— Завтра утром подать Вам кофе и отсосать, пока вы пьете. Полвосьмого вам будет удобно? . мне в восемь надо бежать на работу, — пи3да захлюпала, и Елена Сергеевна увеличила скорость, с наслаждением слушая «чмоканье» своей пи3ды и видя, как загорелись глаза мужчин.
— Жду в 7. . может, мне тебя еще и выeбать захочется, — еще хлебнув, Виталий поманил ее рукой, показывая на xyй. — Ползком! Соси и дpочи! Для вдохновения. . Серега, ее надо простимулировать, как древнеримских быков — им кол в зад загоняли, чтобы круче были. у тебя есть стимул для этой cyчки?
— Ха, отличная идея! Ползи на кухню, cyка, там найдешь пустую бутылку, вставишь в жопу и с ней приползешь на отсос, и шевелись! Тебе скоро к мужу, отсосешь Витале, потом мне. . и в семью, как верная жена и мать, со спермой на eбальнике! — пинок Сережиной ноги настиг ее уже у двери в коридорчик.
«Он стал более грубым с Виталием, — с какой-то радостью и нежностью думала она, запихивая в попу бутылку из под колы (самую маленькую, какую нашла) . — А если и правда, спустят на лицо и так выставят за дверь? И я со спермой на лице пойду домой? . . Ахх, как было бы здорово! А дома поцеловать Володьку и мою мокрощелoчку». Попробовав ползти с бутылкой, она поняла, что нужно поглубже, чтобы уверенно с ней передвигаться на четвереньках, а засунутая глубже бутылка вызывала боль при движении.
— Быстрее, 6лядина, ты что, к мужу, в семью не торопишься? — Елена Сергеевна посмотрела на часики: ее eбли уже полтора часа, Володя уже дома и ждет ее. Ползком, виляя попкой, она вернулась в комнату. Ее мужчины сидели на диване с уже поникшими xyями и, потягивая из бокалов, обсуждали кого-то на работе. Из последних фраз она поняла, что разговор о какой-то девушке в подчинении у Виталия, которая по сравнению с ней «просто никакая соска».
— Работай! — Виталий поманил ее к себе. — подpaчивать себя не забывай для вдохновения! — и его руки опять заиграли ее волосами. .
Такой цинизм подхлестнул ее. . . она нежно перекатывала его яички. . язык натирал низ зaлупы, потом она проникала ей в расслабленное горло. Свободной рукой Елена Сергеевна натирала свою пи3ду. Дpoча и отсасывая у мужика, она представляла, как приходит домой вся в его сперме и взасос целуется с мужем, как его пальцы гладят ее волосы и пачкаются в сперме Виталика и Сережи, как она облизывает ему испачканные пальчики, глядя в глаза и понимая, что он любит ее такую — 6лядь с чужой спермой на лице. Она уносилась к оргазму, жестко натирая себе пи3день, одетая ротиком на xyй, представляя, как на ее поцелуи с мужем смотрит дочка и ждет, когда мама скажет, что теперь ждут ее, а муж говорит чтобы она старалась и была услужлива и приятна для употребления. . . Мысль о том, что они с мужем будут напутствовать дочку перед eблей со взрослыми, матерыми мужиками. . она представила, как Дашка приходит домой, и с губ и подбородка у нее стекает и капает на пол сперма, и как лучатся радостью ее глаза. 6лядский взгляд.
Рука сильнее и быстрее заходила, натирая пи3ду. и она кончила, одетая ротиком на xуй Виталия. Только она пришла в себя от оргазма, как настала очередь мужчины.
— На волосы! — прохрипел Виталий перед спуском, — 6ляяя!
Елена зарыла плюющую спермой головку в свои волосы, подставляя новые чистые локоны под новые заряды спермы. Потом прядями с другой стороны лица вытерла насухо опадающий xyй, обсосала его уже маленький и передвинулась к Сергею.
«Он что, читает мои мысли? . . сейчас Сереженька спустит мне на лицо, и меня отправят домой». И как в подтверждение ее развратных желаний Виталий проговорил:
— Серый, ты ей на лицо спусти. я сам хотел, но потом решил, что ей же еще у тебя отсасывать, может запачкать.
Урча и снова возбужденная от мыслей и слов, Елена Сергеевна принялась за xуй Сергея. Она очень хорошо знала Сергея и с точностью до мгновения уловила, когда xyй начнет спуск. . С животным урчанием она водила по лицу дергающейся, плюющей сперму зaлупой, размазывая по лицу спущенку любовника. Ей хотелось, чтобы это продолжалось долго-долго. .
Хорошо, что она была к этому готова — мужчины все-таки выставили ее за дверь на лестничную площадку голую, с испачканными спермой лицом и волосами. Одежду выкинули следом и хлопнули дверью. Ее трясло, то ли от страха, то ли от адреналина. Елена Сергеевна живо представила, что за ней смотрят в дверные глазки Сережины соседи, и она опять стала возбуждаться. Кое-как вытерев лицо трусиками, одевшись, она спустилась к мусоропроводу и попыталась привести в порядок волосы, но, поняв невозможность, просто сделала хвостик.
Успокоившись, стала спускаться в квартиру. Ее встретил уют, покой, и казалось, что все как всегда, пока она не встретила взгляд дочки — внимательный взгляд опытной cyчки, от которого не укрылось ничего — ни вытертая сперма, ни испачканные ей же волосы, ни блеск глаз свежевыeбанной женщины. Но разговоры, обмен новостями за день — все как всегда.
Только в конце ужина она заметина пирсинг на языке Дашки — вот почему ее не было дома. Наверняка идея Сережи с Виталиком, и завтра дочка будет сосать Сергею с шариком. Елена представила, как язык ее девочки скользит по стволу от яичек, и шарик подчеркивает неровности ствола и потом играет впадинкой внизу зaлупы, перекатываясь и ублажая Сергея. «Интересно, Вовка заметил? . . . И что он скажет?» — мелькнуло в ее голове. Мокрая пи3да и не думала успокаиваться. «Попрошу Володечку полизать мне». .
Муж Елены Сергеевны был мягким, интеллигентным, милым человеком, и при всей своей жажде к грубости, унижения и разврата, она его по-своему любила. В сексе он был бесконечно нежным альтруистом. . . он был первым, кто стал лизать ее киску, и наверное последним, потому что все другие мужчины просто использовали ее тело, и им неинтересны были ее мысли и переживания. Остальные видели в ней самку, которую можно и нужно eбать, и которая должна доставлять удовольствие — и Елена Сергеевна была готова удовлетворять их всеми средствами. . . чем изощреннее и развратнее — тем лучше.
«Дашенька пошла в нее. . а она, Елена, дочка своей мамы. . » Эти мысли и воспоминания неожиданно накрыли ее поздно вечером, когда она расставила ноги и раздвинула для мужа пи3ду, его язык скользил по складочкам, тревожил клитор, а Елена Сергеевна вспоминала, как в 6 классе она вошла в комнату и застыла на пороге, не в силах оторвать взгляд от крепких мужских ягодиц маминого любовника дяди Саши. Они напрягались при каждом движении бедер, когда дядь Саша задвигал раскинувшейся на столе маме, Леночке были видны согнутые в коленках ноги матери и слышны ее вздохи:
— Eби, Сашенька, eби! — придыхала мама при каждом движении, — Eби свою 6лядь. .
Мужчина заметил ее и, похабно усмехнувшись, поманил к себе, и она пошла. . Подойдя ближе, она увидела, как блестящий отросток дяди скрывается и появляется в щелке мамы, и почувствовала, как становиться приятно у нее между ножек. Дядя Саша погладил ее по головке и, видя, что она не отрываясь смотрит на междуножие мамы, заулыбался:
— Смотри, Леночка, вот так мальчики eбут девочек.
Яблоко от яблони недалеко падает 😂 У Клима се.
И тут я поняла, что впрямь очень #похожа на Маму.
#родственники #яблоко_от_яблони #моимальчишки
РВ Малахит Малыш с серьезным видом Яблоко от я.
Most recent
#яблоко_от_яблони «Мама,я всегда тебя узнаю, у т�.
Самое тупое фото 😂😂😂 . . . #красноеяблоко #ябл.
СЕМЬЯ 💐 . Очень люблю это фото (сделано почти г.
Мои родные 🍎🍏❣ #мояПо_ #мамочка #бабушка #доч�.
Возле каждой клумбы требует, чтобы я его сфото�.
Вечно довольный ребенок и мать его #яблоко_от_я.
Это яблоко гнилое ,прям как ты)) . . . . . #яблокоот.
Время 2:20. Сон для слабаков💪💪💪 Самое время �.
Многие спрашивают — а не устаю ли я от такого ко.
Вы всё ещё считаете, что мы нормальная семья😉�.
«Никогда, мам, слышишь, никогда. «😏 . . ✨»Никог�.
есть дыня Колхозница,есть дыня Торпеда,а есть �.
#СИЛА_ТРЕХ 🍎🍎🍎 Похоже ведь? 😁 Для тех, кто в .
Если вы вдруг всё гадали, в кого же я такая умн�.
Не только папина дочь, но и мамина❤❣Фото с раз.
Драконья королева и драконья принцесса:) #ябло�.
Смотрите, многие, хотя нет, не многие, а большин.
аааааа. это такое .. топорно и. 🤦., когда сто п�.
Как говорится, яблоко от яблони недалеко падае.
#яблоко_от_яблони Мама сына👩👦 Прежде чем н�.
#яблоко_от_яблони Я сделаю всё,чтобы ты был сча.
Деффчонки мои 😍😍😍 Одна Ася не с нами 😘 . . #я�.
По этим фото видно, кто в нашей семье больше вс�.
Когда мама лояльна к сыну! 🤦♀️ Смотрю на Ар�.
#яблоко_от_яблони Ноготочки красивые должны бы.
#чб #людивчерном #яблоко_от_яблони
Маме тоже надо давать отдыхать! 🦁 А не то я зав.
Селфи люблю не только я, но и моя принцесса, осо.
#яблоко_от_яблони С самого Лёниного рождения я.
#торт #тортик #доча #мама #яблоко_от_яблони #дочу.
#воспоминания #яблоко_от_яблони. 😉☝️👌 #гор�.
Стою такая на мосту На маму вся похожая.. #ябло�.
Без коментариев))))))))#bogatovahandmade #яблоко_от_яблон�.
Яблоко от яблони) Такими темпами скоро у меня б.
#КОГДА_ПАПА_ГЕРОЙ 😊👪💪 Илюша сегодня прошёл �.
Дуркуем с моей обезьянкой, крутышка моя, любит .
#НЕУЛОВИМЫЙ 😆👣 Мой ребёнок сейчас активно бо.
Когда хотела сделать красивое #селфи 🤷🏽♀️.
#яблоко_от_яблони очередная тренировка от крош.
Когда яблоко от яблони не далеко упало #ссыном .
А какие подарки вы получаете на 8 марта? 🌷внач�.
Она, мой маленький мир. #моя_девочка #сладкий_.
Тренинг для родителей «Воспитание в т̶я̶г̶о̶с.
Тренинг для родителей «Воспитание в т̶я̶г̶о̶с.
«Каждый говорит о своей боли» , — @hadi_magomedova__ ⠀ Мн�.
Это тоже ‘Сказки на песке’, только на дому. Для м.
#яблоко_от_яблони #2капли Мои любимые мамочка и .
Друзья! Кому интересно, приглашаю в мой рабочи�.
Вчера вечером дочка мне сказала : «Мама, у меня �.
Техника ВЕЧЕРНЕЕ ИНТЕРВЬЮ Один из практическ�.
Здравствуйте! Сегодня 1 января 2019 года. Время н�.
Уметь посмеяться над собой 🤪 #2019#яблоко_от_ябл.
Бесит. ⠀ Инстаграм бесит. И смартфон бесит. Сни.
#яблоко_от_яблони #маникюр_от_Леры готовится к .
Урок литературы. Холодный класс. На стене портрет Пушкина, написанный любителем-живописцем, не лишенным чувства юмора: на руке классика электронные часы. За окном ночь. Не ночь, конечно, – зимний короткий день. Мы читаем «Жертвоприношение Исаака».
– Затем он поднял нож.э.. – бубнит Косенко – чтобы заколоть сына – Но когда… он хотел опустить… нож вдруг услышал голос с неба это был ангел…
– Как?! Не понимаю! – восклицает Ольга Николавна – Ну как можно убить своего ребенка? Ерунда!
Она хорошо знает сюжет библейской истории, но с каждым годом сцена жертвоприношения возмущает ее все больше. Ей тридцать пять, а детей нет. Будь у Ольги Николавны сын, она сама кого угодно сожгла бы на костре. Любого, кто посмеет обидеть его. На материнстве Ольги Николавны крест поставил порок сердца.
Куда направить нерастраченную любовь? Ольге Николавне есть о ком переживать. Двадцать восемь душ, и каждая душа требует контроля. Ольге Николавне есть от кого получать удары в спину.
Она любит каждого из нас какой-то вынужденной любовью. У многодетной матери нет выходных. Нет выходных и у Ольги Николавны. Мы находимся под ее пристальным вниманием. Всегда.
Урок математики. Раздается дребезжащий долгий звонок – ничего нет мелодичнее и прекраснее этого звука. Она уже здесь, у стола математички – судорожно листает журнал и о чем-то перешептывается с грымзой. Я не понимаю: как ей удается так быстро преодолеть два лестничных пролета и пройти по тридцатиметровому коридору. Ее кабинет на первом этаже. Царство грымзы-математички – на третьем.
Я выбегаю из школьного плена на улицу. Папа, уставший и рассеянный, встречает меня. Мы уходим подальше от этого казенного холодного дома. И вдруг перед нами возникает она…
– Здравствуйте, мне нужно с вами очень серьезно поговорить – произносит Ольга Николавна. В ее словах страх надвигающейся беды, а в глазах – решимость предотвратить ее любой ценой. – У Маши тройка по математике. – с такой трагичностью обычно произносят что-то вроде: «Ваша дочь употребляет наркотики».
Она еще что-то долго говорит, в чем-то убеждает его. Папа проникается серьезностью ситуации. Смиренно, но с достоинством кивает. Все выходные я провожу за учебником математики.
Мы все для нее дети. А любимый сын Ольги Николавны – Рома Косенко. Рома – потомственный двоечник. Его отец был двоечником, его мать была двоечницей. Думаю, и дед в свое время не стремился к знаниям. Такие как Рома, хромая, ковыляют до девятого класса, и прямиком в бурсу. Бурса передается по наследству. Это только в книжках встречаются сыновья столяров, маляров и шахтеров, ставших, благодаря упорству и труду, инженерами, учителями, врачами. В реальной жизни все проще. Яблоня от яблони…
Рома – белокурый, голубоглазый и беззлобный. Но учителя его не любят – уж слишком туповат. Точнее, он был туповатым тогда, в начальных классах, когда властвовала эта крикливая дама, общающаяся на языке подзатыльников и пинков. Как ее звали, не помню… А при Ольге Николавне Рома оживился. Оказалось, не так уже и безнадежен.
Когда я вижу слова «коснуться», «прикасаться» вспоминаю ее. Точнее, тот день, когда мы два часа кряду писали словарный диктант.
– У всех хорошо! Молодцы! Только вот Рома, Лена, Максим… Ребят, соберитесь! Так, пишем. Прикосновение к проводам, касаться земли…
Мы пишем диктант десятый раз и будем писать его до тех пор, пока все не уяснят правило «кос-кас». Никто не острит, не поддевает двоечников. К слову, они уже не двоечники, а почти хорошисты.
Мы пишем. Раньше «отстающие» подверглись бы нападкам мелких провокаторов, в первую очередь Лена, давно и прочно занявшая место изгоя – место, которое никогда не бывает вакантным. Но Ольга Николавна заразила нас терпением и любовью. Этот долгий диктант заканчивается тогда, когда даже Ларицкая понимает, в чем разница между «коснуться» и «касаться».
Все искренне радуются за Лену. И за Рому – у него выходит четверка по русскому. У этого яблока есть шанс отскочить подальше от яблони – Ольга Николавна полна решимости, она сделает все, что в ее силах. Говорят, бездетные женщины чаще мечтают не о дочери, а о сыне, причем голубоглазом и белокуром.
Лена Ларицкая презрение окружающих унаследовала от родителей, выпивающих систематично и редко вспоминающих о своих детях. Иногда мать делает перерыв. Тогда она пытается компенсировать утраченное в пьяном бреду, обращает взор на дочь и приступает к своим обязанностям.
Но алкогольный стаж слишком велик. Ларицкая-старшая бездарно играет роль матери. Десятилетнюю дочь, не раз ночевавшую на улице, она берет, как первоклашку, за руку и ведет в школу. По пути покупает ей мороженое. Затем спешит на работу с чувством выполненного долга. На Лену этот спектакль не производит впечатление. От этого уродливого, неправильно устроенного мира ее защищает толстая стена безразличия. Лена медленно и лениво ест мороженое. Кажется, она не чувствует его вкуса. Организм матери тем временем требует спиртного. С каждым днем настойчивее. И вот мать снова в алкогольной эйфории. Лена идет в школу одна. Без мороженого и без мамы. На ее лице все то же безразличие.
– Ребята, только представьте! Мать привела домой чужого мужчину – в классе тишина, мы думаем, но не представляем. Наши матери спокойные и уставшие женщины, чужих мужчин домой не водят. – Девочка едет одна, поздно, в другой город к отцу. Ребят, не обижайте Лену, поддержите, помогите ей.
Накануне Ольга Николавна встретила в трамвае Лену. Та ехала к отцу – он работает сторожем на птицефабрике, что за двадцать километров от города. Запущенный пьянчуга с жалким, потерянным взором. Но он отец и уж куда лучше чужого мужика в ободранном трико, главного участника маминого фанатичного застолья.
Склонение числительных подождет. Правила можно и после выучить. А вот чувствовать, понимать, жалеть – этому учатся годами, а иногда и всю жизнь. Сорок пять минут Ольга Николавна говорит о Лене, взывая к нашему состраданию. Три четверти часа она учит терпению и любви. Это ускоренный курс. У Ольги Николавны мало времени.
Таня Петрушина – надоедливо активная пигалица – всегда знает, что нужно другим. Теперь она берет в школу две линейки, два карандаша, два ластика. Все в двух экземплярах: для себя и для Лены. В семье Ларицких расходы на школьные принадлежности не предусмотрены. Таня следит за Леной, помогает с домашним заданием. Тупая отстраненность в Лениных глазах постепенно уходит. Она становится похожей на нас. В нашем классе нет ни двоечников, ни изгоев. У нас все равны.
Почему грымза? Потому что Екатерина Васильна – это не человек, не женщина, не учитель. Это красноволосое чудовище, окопавшееся на третьем этаже, в тридцать втором кабинете. Нам так кажется. Особенно тем, кому с трудом удается найти корень из трехзначного числа.
Екатерина Васильна говорит зычным, раздражающим голосом, нещадно ставит тройки и двойки. Бездарных учеников называет дураками, а старательных и смышленых не ценит. Мы часто жалуемся на нее классной.
У Ольги Николавны мягкие льняные волосы и васильковые глаза. Она источает нежность, заботу. Но с теми, кто нас обижает, она не нежна. Ольга Николавна терпеливо выслушивает наши причитания и жалобы на красноволосую грымзу. Она мечется между третьим и первым этажами. Она пытается заставить грымзу полюбить нас. Ей не удается.
«Не я начала эту войну» – успокаивает себя Ольга Николавна и собирает с наших родителей подписи в согласие на уничтожение грымзы, лишенной педагогического дара и человеческого такта.
В учительской судачат. Иные исподтишка крутят у виска. Есть те, что откровенно ненавидят ее, – ради неблагодарной поросли готова растоптать коллегу, испортить климат в учительской. Но Ольга Николавна прет. Ее не остановить. Вот уже созвано собрание. Грымза на скамье подсудимых. Ее обвиняют в несправедливости и некомпетентности. Но дают последний шанс: открытый урок.
Екатерине Васильне под шестьдесят. Ее уже лет тридцать никто не попрекает, а тут такое. Она берет всю свою силу в кулак и на открытом уроке метаморфируется в престарелую Мэри Поппинс. Удачный образ. Екатерина Васильна строга, справедлива, за правильный ответ одарит улыбкой, за ошибки слегка пожурит.
– Ну скажите, Екатерина Васильевна вела сегодня урок так же, как и всегда? – Молчание. На лице Грымза каменная улыбка. – Или не так? – мы молчим. Екатерина Васильна улыбается. От грымзиной улыбки мурашки по коже.
– Как всегда – раздается несколько робких голосов, к ним добавляются и остальные. Почти весь класс поддерживает Екатерину Васильну – ту, которой наша классная объявила войну, – первую и последнюю войну в своей жизни. Ту, из-за которой Ольгу Николавну вот уже неделю в учительской обдают холодом и презрением. Но грымза большая и сильная. Мы – маленькие и зависимые.
Предательство она нам простила. Но после мы ее не видели. Мы здесь ни при чем. Чтоб воевать с грымзами, прошедшими огонь и воду советской педагогики, нужно иметь толстую кожу и здоровое сердце. У нее не было ни того, ни другого…
На место Ольги Николавны, уволившейся по болезни, пришла Федякина. Не помню ее имени. Тетка с мучнистым лицом, выполнявшая свою работу механически, без лишнего пыла. В нашем классе снова появились изгои и двоечники. Как и полагается.
Она умерла в мае. В те дни, когда страна нехотя готовилась к празднованию Дня Победы. Новость о ее смерти не вызвала во мне ни жалости, ни чувства утраты. Только странное любопытство – смерть подростками представляется чем-то далеким и нереальным, а потому не пугает, а влечет. Об учительнице, интересовавшейся мною больше, чем мои родители, я быстро забыла. Мне казалось, что забыла.
Смутные девяностые и тот беспокойный злой город я давно отправила в дальний ящик своей памяти. Но в последнее время то и дело заглядываю в него. Образы одноклассников давно истлели. Рому разорвало метановым взрывом, когда он в очередной раз спустился в забой. Лена приняла эстафету из родительских рук: произвела на свет троих детей в перерывах между запоями. Таня стала учительницей, ведет историю в том классе, где учится сын погибшего шахтера-двоечника. Говорит, мальчик безнадежно туп. Остальных не помню. Они мне неинтересны.