«…Слабые… выдумывают религию,
бездеятельную и проповедующую смирение перед насилием,
перед волей божьей.
Это скрытая трусость, бегство от дела».
Герберт Уэллс «Война миров»
Два месяца назад, 8 июля, Россия шумно и помпезно отметила так называемый День Семьи, который правильнее назвать Днем лицемерия, продажности и шантажа — ибо именно таковыми были на самом деле причисленные Православной церковью к рангу святых Петр и Феврония Муромские — официальный символ «чистоты, согласия, верности и любви», жизнь которых, как традиционно пишут в газетах, «стала гимном любви и супружеской верности».
Сегодня, завершая тему, я расскажу вам голую правду жизни о том, что на самом деле представлял собой этот «гимн» и эти люди, а так же какими были истинные обстоятельства,
которые связали вместе эту сладкую парочку.
Прошу меня простить, что делаю это с такой большой задержкой — к сожалению, я не могу уделять блогу столько времени, сколько мне бы хотелось, а, кроме того, постоянно случаются события, мимо которых я пройти не могу, значительно более важные на мой взгляд, чем анекдотические истории «о житие» очередной порции русских православных святых.
Итак, 13 июля я очень подробно рассказал вам о первоисточнике своих сведений — авторе книги «Повести о Петре и Февронии Муромских» Ермолае-Еразме и о том, по каким причинам следует считать этот источник абсолютно достоверным. Иначе вы мне просто не поверите — как можно было в здравом уме не только причислить эту «сладкую парочку» к лику святых, но и считать их апологетами русских семейных традиций.
Поэтому, если вы намерены продолжить чтение этой публикации, я прошу вас предварительно прочитать об авторе этого источника и обстоятельствах, при которых она, книга, появилась на свет.
Заметки на полях
После прочтения первой части темы один из читателей написал мне в комментариях, «Невзорова не переплюнешь! Он давно на этой теме оттоптался». Я заинтересовался этим вопросом. Не то, чтобы для меня это было принципиально, просто стало любопытно, кто же все-таки «оттоптался на этой теме» раньше.
Насколько я смог выяснить, Невзоров «оттоптался» на этой теме три года назад — в июле 2012-го. Я это сделал в «МК» равно на год раньше. Так что выходит, что это Александр Глебович «топчется» на моей поляне, а не я на его. :))
Итак, переходим к сути вопроса.
Интересующий нас Петр был муромским князем. И все бы хорошо, но, простите за тавтологию, напала на него напасть — «появились на теле его многие язвы, и охватила его тяжкая болезнь». (Здесь и далее курсивом выделены цитаты из первоисточника.)
Причины возникновения данной болезни автор объясняет весьма романтически.
Дело было так. В честном бою князь снес башку «неприязненному змею», летающему к жене его старшего брата «на блуд», в которого вселился не кто иной, как сам Дьявол своей собственной сатанинской персоной! (Ну и фантазия у автора, однако! И её буйство еще не раз проявит себя.) Старший брат Петра — Павел, — по его собственному признанию «не мог придумать, как умертвить злосчестного Змея», окучивающего его любимую супружницу, пока та (среди пылких ласк, надо полагать) не выведала хитростью от расслабленного жаркими утехами Дьявола-змея, что смерть его может воспоследовать «от Петрова плеча, от Агрикова меча».
То ли Дьявол попался какой-то совершенно недалекий, то ли жена оказалась с самым сношабельным экстерьером на всей планете, что в стороны других миллионов дамочек, населяющих Землю, охальник и смотреть не захотел — но, как бы там ни было, выбрал он именно ту тетку, брат мужа которой был единственным, кто мог поразить его змеиное обличье. Да еще и признался ей в этом! Любит, однако, Князь тьмы нервы себе пощекотать…
Но надо знать русичей! Раздобыл князь Петр необходимый для изведения нечести инвентарь — означенный «Агриков меч», который — вот совпадение, оказался тут же неподалеку — за городом… где бы вы думали?.. в женском монастыре! Завалялся случайно «в нише между двумя глиняными плитами» (т.е. в лучших традициях рояль оказался в кустах) и засел в засаду.
Ну, в итоге, понятное дело, выследил Нечистивого и, естественно, порешил.
Вот такая романтическая история…
Только что-то мне кажется, что либо Дьявол сам все это подстроил — и меч подложил, и жену Павла надоумил, чтобы только отвязаться от этой потаскухи — надоела она, полагаю я, пресытившемуся ее телесами Черту, простите за тавтологию, до чертиков, но не отставала от него никак, вот он и смоделировал трагическую кончину своего змеиного носителя. А как говорят на Руси, на нет и суда нет.
Есть у меня и еще одна версия, которая кажется мне более достоверной. Думаю я, однако, вероятнее, что автор просто накушался галлюциногенного отвару мухоморов из ближайшего лесу.
Но это, как говорится в литературных кругах, завязка. Дальше повествование менее романтично, но куда более ближе к голой правде жизни.
Дело в том, что победа благородного князя над Иродом не была «чистой» и в переносном смысле, и в прямом. Расставаясь с жизнью, Змей, как сказано в первоисточнике, «стал извиваться, и издох, обагрив блаженного князя Петра кровью своею. Петр же от неприязненной той крови покрылся струпьями и язвами, и заболел он тяжкой болезнью».
Князь, естественно, озадачился поиском подходящего доктора. «И пытался он у многих врачей во владениях своих найти исцеление, и ни от одного не мог его получить». Местные терапевты и дерматологи помочь ему ничем не смогли, и князь устремил свой страждущий взор в иные земли.
Наконец, сыскалась одна юная, но не по годам мудрая девица в Рязанской земле, дочь лесоруба, которая, вроде бы обещалась избавить его от этой напасти. «Благоверный же князь Петр повелел: «Везите меня туда, где эта девица», ибо сам он не мог сидеть на коне из-за великой своей болезни. «Пусть вылечит и получит богатую награду».
Девица же, не будь дурой, поставила условие: «Я вылечу, но награды от него не возьму. Если я не стану супругой ему, то не подобает мне и лечить его».
Князь же Петр «с пренебрежением отнесся к словам ее» и, надо полагать, подумал: «Ну ни фига себе раскатала губы девчонка! Как это можно – князю дочь лесоруба взять себе в жены!» (Понятно же, что категория не та.) И послал к ней, молвив: «Скажите ей – пусть лечит так. Если вылечит, награжу по-княжески. А не то — разговор с ослушницами у князей короткий».
Видя, что на испуг князя не взять (уж перед самим Нечестивым в зменином обличье устоял, а тут какая-то лесная девка!) и что если настаивать на своем, можно и головы запросто лишиться, хитрая девица изготовила снадобье, но отмерила столько, чтобы на все тело князя его чуть-чуть не хватило.
«Князь Петр помазал язвы и струпы свои. А один струп остался непомазанным. И уже не чувствовал никакой болезни. Князь Петр поехал в вотчину свою, город Муром, выздоровевшим.
Но от того струпа пошли новые струпья по всему телу. И снова покрылся он весь струпьями и язвами, как и в первый раз. И опять возвратился князь к девушке, со стыдом прося исцеления».
Но упертая девица, никак не желая упускать своего шанса из халупы дровосека перескочить в княжеские покои, заявила страдающему от болезни князю: «Станешь мне супругом — исцелишься». Поморщился князь от такой наглости, но делать нечего — не век же в струпьях ходить…
Дал князь слово. И сдержал его. «Таким-то вот образом стала Феврония княгиней», — завершает свою историю летописец.
От себя добавим: не тогда ли родилась русская поговорка «Из грязи — в князи»?..
Иными словами, совершенно очевидно, что даже в мыслях не имел князь Петр жениться на дочке лесоруба. Никаких чувств к оной, кроме «небрежения» и изумления от ее зашкаливающей наглости не испытывал. Не привлекала она его ни с какой стороны — ни душой (а кого может привлечь такая пакостная душенка?!), ни видом своего полового экстерьера — видимо, кожа да кости. Не особенно разгуляешься на оклад престарелого папы-лесоруба.
Более того, Петр открытым текстом ей втолковывал, что, мол, какая такая любовь-морковь, гражданочка, ты вообще в своем уме?! Всяк сверчок знай свой шесток! Но девица, чуя богатую добычу вцепилась в князя аки весенний голодный клещ (обычная бабская технология) и, пользуясь его бедственным положением добилась-таки своего — скромного «женского счастья».
Итак, с одной стороны — аферистка, шантажистка, алчная стяжательница, а с другой стороны — слабовольный продажный князь, который ввел в княжесткие палаты, представил родным и близким ненавистную ему холопку — дочь лесоруба, — в качестве любимой(!) и законной жены — основательницы будущего княжеского потомства.
Случись это в наше время — загремела бы Феврония под фанфары за шантаж высокопоставленного лица… А так стала примером для христиан, как и ее муж, заплативший браком за снадобье от струпьев. Теперь оба — «образец супружеской любви и верности»…
К слову, другое «высшее лицо» — Бог, взирая на это бесчинство, видимо, настолько был этим безобразием рассержен, что лишил «пример всех христиан» естественного женского счастья и предназначения — детишек «сладкой парочке» не дал, пресек на корню род, основанный на лицемерии, продажности, стяжательстве и лжи. Петр и Феврония померли бездетными.
Помирали они тоже, как женились и жили — со вкусом.
Когда князь Петр почувствовал, что пришло время вручить Создателю свою душу, не захотел он предстать перед Ним в одиночестве и единолично отвечать за то, что продался подлой шантажистке за банку мази. Потащил с собой свою любезную подругу. Чтобы, стало быть, было на кого грех переложить — она, мол, змея подколодная, во всем виновата!
Стал звать её: «Помираю, мол! Скушно мне одному завершать свой жизненный путь — приходи, рядышком пристраивайся, вместе Богу души отдадим!»
Но, как говорит житие будущих святых, «в те времена преподобная и блаженная Феврония, названная по монашеству Ефросиньей», занималась фрилансом — «вышивала своими руками для церкви воздух (тонкое покрывало), на котором были изображены лики святых. Она же ответила супругу своему: «Подожди, мол, когда дошью я свою работу».
Хотя, ясен пень, что это для нее было только предлогом. Кому охота за здорово живешь помирать?! В княжеские хоромы подколодной змеёй пролезать — это одно, а добровольно за компанию на кладбище отправляться, хотя и для особо важных персон — совсем другой коленкор. Дураков нету.
Преподобный же и блаженный князь Петр, названный по принятию монашества Давидом, не будь дурак, опять послал за спутницей жизни: «Хочет уже душа моя отойти от тела, но жду только тебя, чтобы вместе умереть».
Феврония-Ефвросинья вторично отказала ему, сославшись на выполение срочного заказа, видимо, подумав: «Вот привязался, козел старый, как банный лист к ж***, не терпится ему меня на тот свет затащить!..» — и медлила, надеясь, что возлюбленный князь без нее отдаст Богу душу.
Но упертый старик ни за что не хотел помирать в одиночестве, и, раздражаясь все больше нежеланием женушки отойти в мир иной вместе с ним, послал за ней в третий раз.
Ну, делать нечего — видит, что не отстанет же, гад, пока и её с собой в сырую землю не утащит… Воткнула иголку в ткань. Легла. «И, помолившись, предали они святые свои души в руки Божии июня в 25-й день».
Далее начинается натуральный ужастик. Это настолько за гранью мыслимого, что я, опасаясь, что вы мне просто не поверите, отказываюсь передавать содержание своими словами и цитирую первоисточник:
«После их смерти хотели люди положить блаженного князя Петра внутрь города у соборной церкви пречистой Богородицы, Февронию же — вне города в женском монастыре у церкви Воздвижения честного креста, говоря, что в монашеском образе нельзя положить святых в одном гробе.
И сделали им отдельные гробы, и положили в них тела: святого Петра, названного Давидом, положили в отдельный гроб и поставили его в церкви святой Богородицы в городе до утра, тело же святой Февронии, названной Ефросиньей, положили в отдельный гроб и поставили вне города в церкви Воздвижения честного и животворящего креста.
Общий же гроб, который они повелели сами себе вытесать в одном камне, стоял пустой в том же храме соборной пречистой церкви, что внутри города.
Утром, проснувшись, люди нашли их отдельные гробы, в которых их положили, пустыми. Святые же их тела нашли внутри города в соборной церкви пречистой Богородицы в едином гробу, в который они сами себе велели сделать.
Неразумные люди, как при жизни их мятущиеся, так и после честного их преставления, опять переложили их тела в отдельные гробы и снова разнесли. И вновь наутро оказались святые в едином гробу.
И после этого уже не смели прикасаться к их святым телам и положили их в едином гробу, в котором они сами велели, у соборной церкви Рождества пресвятой Богородицы внутри города, что дал Бог на просвещение и спасение городу тому, и те, кто с верою приходят к раке их мощей, неоскудное исцеление принимают.
Мы же, по силе нашей, сложим им хвалу».
Видимо, нашему писателю принесли новую порцию мухоморов.
Как бы то ни было факт остается фактом — возвели означенных Петра и Февронию в ранг хранителей семейных устоев, в символ «чистоты, верности и любви», и «гимн любви и супружеской верности», не за их жизнь (понятно, что не за что — сошлись как два базарных торгаша — одна травками торговала, а другой княжеским титулом, — ничего путного в жизни не совершили, даже детей на нажили), а именно вот за это периодическое сползание из своих гробов в один. Как представлю себе… Брр-р-р…
Так что вот вам личный пример «основателей» семейных устоев:
Женщина, войдя в детородный период, должна себе выбрать жертву из социально-финансовой категории значительно выше себя, нащупать слабое место жертвы и соответствующие к нему ходы. Сейчас это проще, чем в средние века — можно личную почту взломать, кейлоггер на компьютер подсунуть, жучок на айофон, кухарку подкупить — и будешь в курсе всех обстоятельств тайной жизни потенциального «спутника жизни».
Набрав компромата, начинаешь мужика шантажировать по полной программе, однако отсиживаться при этом желательно в рязанских лесах, поскольку не ровен час, на часть своего капитала, на который баба хищно раззявила свой ротик, наймет он молодца из доверенных и тот тебя где найдет, там и закопает.
Жить следует в свое удовольствие. Детей пусть другие рожают — да ну их, спиногрызов, от них же только одни беды! К тому же того и гляди, пронюхают, как папа с мамой сошлись, да и выкинут за порог. А то и подсыпят чего-нибудь — пойдешь струпьями по всему белому телу!
А придет время одному завершить свой жизненный путь (обычно первыми отдают душу мужики, ибо «слабые» бабы живут гораздо дольше; но бывает по всякому) — вцепиться аки клещ, в супружника, и утащить его в мир иной за собой в тот же день и час!
Померев же, непременно надлежит под покровом темноты выползти из своих гробов и по-пластунски добраться до общей двухместной домовины. А поскольку детишек вы не нажили, труды и здоровья пожалели, то закопают вас посторонние вам люди. Ну, кто мимо будет идти.
Вот такой, по мнению Петра, Февронии и Православной церкви должна быть истиная русская семья!
И если вы не последуете примеру хитрожопой блаженной Февронии, то не семья у вас, а так… курам на смех… посмешище одно. Не по-русски вы как-то живете, не по православному… Стыд и срам на вас смотреть.
Дополнение:
По версии, высказанной diksio, князь Петр Муромский банально страдал от сифилиса — видимо, в его достаточно запущенной форме, который, кроме всего прочего, передается и через кровь.
И она кажется мне весьма правдоподобной. Это преположение вполне объясняет и множественные изъязвления на теле князя, при которых он даже не мог передвигаться самостоятельно, что особо отмечает автор «Повести…», и трудности с лечением, и агрессивную уверенность дочки лесоруба, что страдающий от столь серезного недуга мужчина рано или поздно пойдет на попятную, и отсутствие у пары детей.
Но поскольку сей товарищ, номинирующийся на роль православного святого, уж никак не мог быть явлен христианскому миру как носитель «нехорошей болезни» (святого-сифилитика история еще не знала), по согласованию с митрополитом Макарием и была выдвинута легенда о честном бое князя со «змеем поганым» — весьма соответствующая духу того времени.
Небесные покровители семьи: Правда и мифы о святых Петре и Февронии
С 2008 года день благоверных князей Петра и Февронии Муромских отмечается как официальный всероссийский праздник — День семьи, любви и верности. Веками в начале июля к мощам этих святых в Муром стекались тысячи паломников, а теперь этот праздник также получил и светское значение. Тем не менее вокруг этих угодников Божиих накопилось немало мифов, которые сегодня активно используются в антицерковной критике.
О подлинном облике святых Петра и Февронии, а также о том, почему именно они были избраны Русской Православной Церковью в качестве Небесных покровителей христианской семьи, Царьград побеседовал с автором посвященного им исследования, вышедшего в серии «ЖЗЛ», доктором исторических наук, профессором исторического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова Дмитрием Володихиным.
Святая правда: Петр и Феврония — семейный камертон
***
Царьград: Для начала хотелось бы понять, кто же такие житийные благоверные князья Петр и Феврония. Действительно ли это муромский князь Давыд Юрьевич и его супруга Ефросиния?
Профессор Дмитрий Володихин: Бесспорно то, что Петр и Феврония Муромские — это не какая-нибудь байка, не легенда, а реальные исторические персонажи. Но насчет того, кто это, в исторической науке идет дискуссия. Некоторые считают, что благоверный князь Петр — муромский князь Давыд Юрьевич. Другие уверены, что он — один из князей XIV века, правивших в Муроме, связанный родством с семейством дворян Овцыных. Третьи думают, что он — один из выдающихся князей этой земли XII века Ростислав Ярославич. То есть, иными словами, мы не знаем точно, с кем из князей Муромского дома Рюриковичей соотносить князя Петра, канонизированного Церковью. Но нет никаких оснований сомневаться в том, что это историческое лицо.
Ц.: Таким образом, если мы знаем жизнеописание князя Муромского, князя Давыда Юрьевича, его супруги и других людей, с которыми соотносится житийный князь Петр, то нет никаких оснований утверждать, как это сегодня часто делается, что у святых Петра и Февронии не было детей?
Профессор Володихин: И тут все достаточно четко. В житийной повести о святых Петре и Февронии, составленной в XVI веке, скорее всего, Ермолаем-Еразмом, монашествующим московским книжником, нигде не сказано, что у них не было детей. Святые Петр и Феврония приняли иноческий постриг незадолго до кончины. А все время от заключения брака и до пострига они были мужем и женой. Не сказано, что они принимали какие-то обеты воздержания.
И если мы соотносим их с теми историческими персонажами, которых я перечислил, то у Давыда Юрьевича дети были, у Ростислава Ярославича дети были. И только в одном случае — у князя XIV века — детей не было. И то мы это знаем не вполне достоверно. Поэтому, если относиться к источникам корректно, то более вероятно, что все-таки у них было потомство.
Князь Петр побеждает змея. Фото: pravoslavie.ru
Ц.: Пройдемся немножко по Житийной повести о святых Петре и Февронии. Критики часто издеваются, мол, что это за змий, против которого сражался князь Петр, от отравленной крови которого князь заболел, а в итоге был исцелен благоверной Февронией? Как Вы, историк, но при этом воцерковленный православный человек, относитесь именно к этой детали Жития?
Профессор Володихин: Конечно же, здесь речь идет не о каком-нибудь древнем ящере или ожившем птеродактиле. Житийная повесть о святых Петре и Февронии, составленная в XVI веке, носит признаки постоянного использования христианской символики. И под змеем здесь выступает порождение преисподней, возможно, даже сам падший ангел, который соблазняет героев и ведет их по неистинному пути. А брань, которую они ведут с ним, не есть действительный поединок мечника с зубами дракона, но брань христианина, который пользуется мечом словесным, с соблазнами, исходящими от сатаны и его прислужников.
Ц.: Другой объект критики — это сама история знакомства и брака святых. Почему-то считается, что та часть их житийной повести, где сама Феврония как бы принуждает князя Петра на себе жениться, противоречит христианскому восприятию брака. Как здесь быть?
Петр возвращается к Февронии, вновь просит об исцелении и дает слово, что возьмет ее в жены. Фото: pravoslavie.ru
Профессор Володихин: И здесь нет никаких противоречий. У христианина есть два пути: брак и монашество. Никто не говорит, что Петр и Феврония изначально замышляли монашество. А для мужчины и женщины в таком случае остается путь брака. И если кто-то его избегает, как это было изначально с князем Петром, то это неправильно. Более того, существует даже правило Трулльского собора, в котором сказано, что здоровый мужчина или женщина, избегающие брака, но при этом не принимающие монашества, осуждаются Церковью. Все это просто-напросто путь к разврату. Поэтому попытки князя Петра этого брака избежать просто получили в ответ вразумление от самого Господа, шедшее через Февронию. Он на ней женился, и брак его очистил: от дурных помыслов и от неверного пути в этой жизни.
Ц.: Достаточно интересный момент с описанным в Житийной повести боярским бунтом, учиненным против князя Петра. Что это? Некая экстраполяция XVI века, связанная со сложными отношениями царя Иоанна Васильевича Грозного с боярами?
Профессор Володихин: Скорее всего, да. Но учтите, Ермолай-Еразм был книжник, и ему были открыты хронографы, которые повествуют о судьбе русских князей и византийских императоров. Поэтому, помимо того, что происходило перед его взором в этой реальности, он имел еще огромное количество исторических примеров. И в составленной Житийной повести он показал, что всегда существует опасность из-за греха гордыни впасть в мятеж, восстать против своего государя; Господь все равно смирит и приведет восставших к правильному положению вещей, но через боль и потери.
Ц.: Тем не менее есть и святые Димитрий Донской с Ефросиньей Московской, и другие благочестивые пары, которых тоже можно было бы избрать в качестве Небесных покровителей семьи, брака и супружеской верности. Но почему, на Ваш взгляд, Церковь выбрала именно Петра и Февронию?
Возвращение Петра и Февронии в Муром. Фото: pravoslavie.ru
Профессор Володихин: Почитание этой святой четы сложилось издревле, даже не в XVI веке, а гораздо раньше. И эта историческая традиция почитания благоверных князей Петра и Февронии как покровителей семьи есть не изобретение нашего времени, а уходит корнями в русское Средневековье. Просто позднее Церковь и христианское сообщество России воспользовались тем, что уже есть, ничего не придумывая, ничего от себя не добавляя.
Ц.: В чем же вообще суть их жития, в том числе того же жизнеописания, которое вы достаточно подробно привели в своей книге, вышедшей в серии «ЖЗЛ»? В первую очередь для современных людей XXI века, к сожалению, зачастую невоцерковленных?
Профессор Володихин: Суть очень проста. Христианину дается аванс. А окончательная желанная награда — спасение души. Аванс — это Крещение. Между Крещением и смертью жизнь может длиться долгие десятилетия, быть тяжелой, опасной, нагружать огромным количеством соблазнов, в ней чередуются грехопадения и восстания от греха. Автор повести говорит с читателями: вам как христианам обязательно выпадут испытания, и они затронут вашу семью.
Хранители семей: Память благоверного князя Петра и княгини Февронии Муромских
Посмотрите на святых Петра и Февронию. Как они испытывались, как страшно они испытывались! Их изгнали, но тем не менее они не разрушили брака перед лицом Бога. Их унижали, их хулили, но они не отступились от того, что является их христианским долгом. Учитесь у них, претерпевая тяготы и лишения, борясь с соблазнами, все равно оставаться добрыми христианами, все равно строить свою жизнь на основе веры, а не на основе мимотекущих сегодняшних интересов.
Ц.: В 2008 году официально на государственном уровне был установлен День семьи, любви и верности, приуроченный как раз ко дню благоверных Петра и Февронии. Уже, наверное, сотни скульптурных изображений этих святых есть в разных городах. На Ваш взгляд, насколько важно установление этого праздника на государственном уровне?
Профессор Володихин: Хороший праздник. И в большинстве своем неплохие памятники, а в паре случаев — даже талантливые. Знаете, пусть лучше наши города украшаются символами супружеской любви и верности, чем какой-нибудь ерундой вроде бесчисленных и вызывающих сейчас только смех памятников Владимиру Ильичу. Поэтому я, безусловно, без единой оговорки положительно отношусь и к этому празднику, и к этим памятникам.