Содержание
- Дети блокадного Ленинграда (воспоминания разных людей)
- Письмо детям блокадного Ленинграда
- Мы все умрем! Отчего мы умираем чаще всего?! Большой список причин.
- Фейерверки
- Цунами
- Падение астероида
- Нападение собаки
- Землетрясение
- Укус ядовитого животного
- Удар молнии
- Торнадо
- Смертная казнь
- Авиакатастрофа
- Утопление
- Удар током
- Авария на велосипеде
- Природные катаклизмы
- Пожар
- Огнестрельное ранение
- Падение
- Самоубийство
- Автокатастрофа
- Случайная травма
- Инсульт
- Рак
- Болезни сердца
- Предел Хейфлика
- Блокадные письма Ленинграда
- Письма блокадников
- Жертвы блокады Ленинграда
Дети блокадного Ленинграда (воспоминания разных людей)
«К началу войны мне не исполнилось еще и 7 лет. В октябре 1941-го после бомбежки и ранения мама водила меня на перевязку в поликлинике на Красной улице.
Всю дорогу она наставляла меня, что надо не плакать, когда медсестра будет снимать, а точнее отдирать старую повязку: „Стыдно плакать. Всем трудно, тяжело, больно, не только тебе, сожми кулачки и молчи“.
«… Горожане быстро съели все свои запасы в домах. Варили похлебку из плиток столярного клея… В городе исчезли все коши и собаки… Родные уходили на работу, а я оставалась одна в пустой квартире и лежала на кровати. Уходя, взрослые оставляли мне кружку с водой и маленький кусочек хлеба. Иногда за ним приходили крысы, я называла их «кисками»
«.»Мы не знали другой жизни, не помнили ее. Казалось, что это и есть нормальная жизнь – сирена, холод, бомбежки, крысы, темнота по вечерам… Однако я с ужасом думаю, что должны были чувствовать мама и папа, видя, как их дети медленно движутся к голодной смерти. Их мужеству, их силе духа я могу только позавидовать.»
«Однажды в октябре мама взяла меня с собой в булочную за хлебом… Я вдруг увидела муляж булки в витрине и закричала, что хочу ее. Очередь стала объяснять мне, что это не настоящая „булка“ и есть ее нельзя, можно сломать зубы. Но я уже ничего не слышала, не понимала, я видела булку и хотела ее. Я начала вырываться, бросаться к витрине, со мной началась истерика…»
«Школы закрывались одна за другой, потому что учеников становилось все меньше. А ходили в школу в основном из-за того, что там давали тарелку супа. Помню переклички перед занятиями, на каждой из которых звучало — умер, умер, умер…»
«Мама призналась, что не могла смотреть в наши ввалившиеся глаза, и приглушив совесть, выловила однажды в подвале такого же голодного кота. И чтоб никто не видел, – тут же его и освежевала. Я помню, что еще долгие годы после войны мама приносила домой несчастных бездомных кошек, раненых собак, разных бесхвостых пернатых, которых мы вылечивали и выкармливали.»
У мамы пропало молоко, и Верочку нечем было кормить. Она умерла от голода в августе 1942 года (ей был всего 1 год и 3 месяца). Для нас это было первое тяжелое испытание. Я помню: мама лежала на кровати, у нее распухли ноги, а тельце Верочки лежало на табуретке, на глазки мама положила ей пятаки».
«С каждым днем есть хотелось все сильнее. В организме накапливался голод. Вот и сегодня, я пишу эти строчки, а мне так хочется есть, как будто я давно не ела. Это ощущение голода всегда преследует меня. От голода люди становились дистрофиками или опухали. Я опухла и мне это было забавно, я хлопала себя по щекам, выпуская воздух, хвастаясь, какая я пухлая».
«Из всей нашей густонаселенной коммуналки в блокаду нас осталось трое – я, мама и соседка, образованнейшая, интеллигентнейшая Варвара Ивановна. Когда наступили самые тяжелые времена, у нее от голода помутился рассудок. Каждый вечер она караулила мою маму с работы на общей кухне. „Зиночка, – спрашивала она ее, – наверное, мясо у ребеночка вкусное, а косточки сладенькие?“.
«Умирали люди прямо на ходу. Вез саночки — и упал. Появилось отупение, присутствие смерти рядом ощущалось. Я ночью просыпалась и щупала – живая мама или нет».
«… Мама оказалась в больнице. В итоге мы с братом остались в квартире одни. В какой-то из дней пришел отец и отвел нас в детский дом, который находился около училища Фрунзе. Я помню, как папа шел, держась за стены домов, и вел двоих полуживых детей, надеясь, что, может быть, чужие люди их спасут».
«Однажды на обед нам подали суп, а на второе котлету с гарниром. Вдруг сидящая рядом со мной девочка Нина упала в обморок. Ее привели в чувство, и она снова потеряла сознание. Когда мы ее спросили, что происходит, она ответила, что не может спокойно есть котлеты из мяса своего брата…… Оказалось, что в Ленинграде во время блокады ее мать зарубила сына и наделала котлет. При этом мать пригрозила Нине, что если она не будет есть котлеты, то ее постигнет та же участь.»
«Ко мне вышла сестра, посадила меня на скамейку и сказала, что мама недавно умерла. …Мне сообщили, что все трупы они увозят в Московский район на кирпичный завод и там сжигают. …Деревянный забор почти полностью разобрали на дрова, поэтому подойти к печам можно было довольно близко. Рабочие укладывали покойников на транспортер, включали машины, и трупы падали в печь. Создавалось впечатление, что они шевелят руками и ногами и таким образом противятся сжиганию. Я простояла в остолбенении несколько минут и пошла домой. Такое у меня было прощание с мамой».
«Первым умер от голода мой родной брат Леня — ему было 3 года. Мама на саночках отвезла его на кладбище, захоронила в снегу. Через неделю пошла на кладбище, но там валялись лишь его останки – все мягкие места были вырезаны. Его съели».
«Трупы лежали в комнате — не было сил их вынести. Они не разлагались. В комнате были промерзшие насквозь стены, замерзшая вода в кружках и ни крупинки хлеба. Только трупы и мы с мамой».
«Однажды наша соседка по квартире предложила моей маме мясные котлеты, но мама ее выпроводила и захлопнула дверь. Я была в неописуемом ужасе — как можно было отказаться от котлет при таком голоде. Но мама мне объяснила, что они сделаны из человеческого мяса, потому что больше негде в такое голодное время достать фарш».
«Дед сказал отцу, уходившему на фронт: „Ну что, Аркадий, выбирай – Лев или Таточка. Таточке одиннадцать месяцев, Льву шесть лет. Кто из них будет жить?“. Вот так был поставлен вопрос. И Таточку отправили в детский дом, где она через месяц умерла. Был январь 1942-го, самый трудный месяц года. Плохо было очень – страшные морозы, ни света, ни воды…»
«Однажды один из ребят рассказал другу свою заветную мечту — это бочка с супом. Мама услышала и отвела его на кухню, попросив повариху придумать что-нибудь. Повариха разрыдалась и сказала маме: „Не води сюда больше никого… еды совсем не осталось. В кастрюле одна вода“.От голода умерли многие дети в нашем саду — из 35 нас осталось только 11».
«Работникам детских учреждений пришло специальное распоряжение: „Отвлекать детей от разговоров и рассказов о пище“. Но, как ни старались это делать, не получалось. Шести- и семилетние детишки, как только просыпались, начинали перечислять, что им варила мама, и как было вкусно».
«Недалеко, на Обводном канале, была барахолка, и мама послала меня туда поменять пачку „Беломора“ на хлеб. Помню, как женщина там ходила и просила за бриллиантовое ожерелье буханку хлеба».
«Зима 1942 года была очень холодная. Иногда набирала снег и оттаивала его, но за водой ходила на Неву. Идти далеко, скользко, донесу до дома, а по лестнице никак не забраться, она вся во льду, вот я и падаю… и воды опять нет, вхожу в квартиру с пустым ведром, Так было не раз. Соседка, глядя на меня, сказала своей свекрови: „эта скоро тоже загнется, можно будет поживиться“
.»Помню февраль 1942 года, когда первый раз на карточки прибавили хлеба. В 7 часов утра открыли магазин и объявили о прибавке хлеба. Люди так плакали, что мне казалось, дрожали колонны. С тех пор прошел уже 71 год, а я не могу войти в помещение этого магазина».
«А потом весна. Из подтаявших сугробов торчат ноги мертвецов, город замерз в нечистотах. Мы выходили на очистительные работы. Лом трудно поднимать, трудно скалывать лед. Но мы чистили дворы и улицы, и весной город засиял чистотой».
«Когда в пионерский лагерь, где я оказался, приходила почта, это было великое событие. И мне пришло долгожданное письмо. Я открываю его и замираю. Пишет не мама, а моя тетя: „…Ты уже большой мальчик, и ты должен знать. Мамы и бабушки больше нет. Они умерли от голода в Ленинграде…“. Внутри все похолодело. Я никого не вижу и ничего не слышу, только слезы льются рекой из широко раскрытых глаз».
«Работала я в войну в семье одна. Получала по 250 граммов хлеба. Мама и старшая сестра со своей маленькой дочерью лишь по 125 граммов. Я худела, мама худела, племянница худела, а сестра пухла. Я в 17 лет весила немногим более 30 кг. Утром встанем, я каждому отрежу по полосочке хлеба, припасу по маленькому кусочку на обед, остальное — в комод… Снаряд весил 23-24 килограмма. А я маленькая, худенькая, бывало, чтобы снаряд поднять, сначала укладывала его на живот, потом вставала на цыпочки, на фрезерный станок ставила, потом заверну, проработаю, потом опять на живот и обратно. Норма за смену была 240 снарядов».
Боря Капранов, 16 лет: «Выживу ли я в этом аду?»
До войны жил в Колпино вместе с матерью, отцом, двумя братьями и дедушкой. В сентябре 1941-го семья эвакуировалась в Ленинград. Боря, выпускник восьмого класса, служил в противопожарном полку, недолго проучился в военно-морском училище. В марте 1942-го братья Бори (Леня и Валя) с матерью покинули Ленинград. Дедушка умер от голода в январе, отец, воевавший в Колпино в МПВО, – в госпитале в марте. Сам Борис, не дождавшись эвакуации, ушел с группой комсомольцев в феврале 1942-го по Дороге жизни и погиб.
Борис погиб на Дороге жизни, пытаясь выбраться из Ленинграда. Фото: Детская книга войны. Дневники 1941-1945
20 ноября 1941-го: Чем ты был, Ленинград? На улицах веселье и радость. Мало кто шел с печальным лицом. Все, что хочешь, можно было достать. Вывески «горячие котлеты», «пирожки, квас, фрукты», «кондитерские изделия» – заходи и бери, только и дело было в деньгах. Прямо не улица, а малина. И чем ты стал, Ленинград? По улицам ходят люди печальные, раздраженные. Едва волочат ноги. Худые. Посмотришь на разрушенные дома, на выбитые стекла – и сердце разрывается. Прочитаешь вывеску и думаешь: «Это было, а увидим ли опять такую жизнь?». Ленинград был городом веселья и радости, а стал городом печали и горя. Раньше каждый хотел в Ленинград – не прописывали. Теперь каждый хочет из Ленинграда – не пускают.
13 декабря: Проснулся в 6-м часу и больше уже не мог заснуть. Почти все не спали. Начали рассказывать свои сны. И, оказалось, что все были схожие, так как все видели во сне хлеб или другую пищу. <…> Теперь мы едва переставляем ноги. <…> Все мы ходим, как привидения.
15 декабря: Люди пухнут и умирают. Но голодают не все. У продавщиц хлеба всегда остается килограмма два-три в день, и они здорово наживаются. Накупили всего и денег накопили тысячи. Объедаются и военные чины, милиция, работники военкоматов и другие, которые могут взять в специальных магазинах все, что надо. И едят они так, как мы ели до войны. Хорошо живут повара, зав. столовыми, официанты. <…> Половина в Ленинграде голодает, а половина объедается.
1 января 1942-го: Сегодня наступил новый год. Что он нам несет – тайна, покрытая мраком. <…> В столовой ничего, кроме жидкого плохого супа из дуранды, нет. А этот суп хуже воды, но голод не тетка, и мы тратим талоны на такую бурду. В комнате только и слышно, что об еде. Люди все жалуются и плачут. Что-то с нами будет? Выживу ли я в этом аду?
Лера Игошева, 14 лет: «Ели, редко глядя друг другу в глаза»
Осталась в блокадном городе с мамой и папой. Отец погиб голодной смертью. Лера вместе с мамой выбралась из Ленинграда в 1942 году по Дороге жизни.
В дневнике Лера пишет слова «Мама» и «Папа» только с большой буквы. Фото: Детская книга войны. Дневники 1941-1945
15 октября 1941-го: Вот уже много дней, как я думаю о Фимке. Думаю, когда ложусь спать. Лежа с закрытыми глазами, я представляю его себе, вижу снова школу, вспоминаю различные случаи. Глупая, какая я глупая. Я думаю, где он сейчас, что с ним? Мне он уже несколько раз приснился, и все в таких снах, что в действительности ничего такого не может быть…
29 ноября: Я буквально влюбилась в свою Маму. <…> Она представилась мне совсем в другом свете, чем-то вроде идеала – она и красива, и женственна, и так работоспособна. Дома она приберет все, помоет, как простая хозяйка, а потом оденется лучше и идет на работу, как прекрасная дама. <…> Совсем иное отношение у меня к Папе. <…> Невольно о Папе складывается неприятное впечатление эгоиста. Да, он очень большой эгоист во всем. Он отказывается от дежурства, хочет все как-то получше, от меня же требует беспрекословного повиновения и, в то же время, любви и простоты.
29 ноября: Голод – одно из страшных физических страданий. Как и другие физические страдания, его нельзя передать полностью на словах или в письме: его надо испытать. Это страшное чувство: хочется есть. Хочется есть что-нибудь – хлеб, картошку, дуранду, мясо, сахар, шоколад – лишь бы есть, лишь бы побольше. Остальные чувства и мысли притупляются, думаешь о еде, о прошлой еде, о будущих счастливых временах. В будущем ставишь себе первую проблему насытиться.
29 ноября: Папа принес кошку – да, живую кошку принес в портфеле домой. Раньше у него был разговор, обычно полушутливый, что, возможно, придется есть кошек, но дальше шутки не шло. Я обмерла. Папа сказал, что очень хочет есть, а потому принес для себя, и чтоб я не волновалась. Я не могла выдержать непреодолимое чувство отвращения, гадливость наполняла меня, я расплакалась и уехала к Маме. Вернулись мы вдвоем. Понемногу я успокоилась. Действительно, ведь все это лишь предрассудки. <…> Папа его освежевал – мясо я видела, вполне приличное и красивое, и мы… съели кошку. Это было вкусно, совсем без привкуса, жирно, питательно, но ели мы, скрывая от других, ели, редко глядя друг другу в глаза.
28 февраля 1942-го: Сегодня мне исполнилось 15 лет. <…> 18-го умер Папа. О, как просто все это случилось. Болела Мама, Папа жил на Почтамте, был в стационаре и немножко подправился, потом вдруг заболел поносом, ничего не ел, стал чахнуть и… около часа дня 18-го умер там же, на Почтамте. Я провела у него предпоследнюю ночь, Мамочка – последнюю. <…> 22-го мы его похоронили. Правда, без гробика, но мы себя так плохо с Мамочкой чувствовали, а ведь так трудно, помощи никакой. Милый Папочка, прости, что мы тебя зашили в одеяло и так похоронили.
Миша Тихомиров, 15 лет: «Весеннее – недоступно»
Жил в Ленинграде с сестрой Ниной, которая была младше его на год, и родителями. Мать и отец работали школьными учителями. Миша собирал в блокадном городе микроскоп и вел дневник с 8 декабря 1941-го по 17 мая 1942, не пропустив ни одного дня. Вел до самой своей смерти: 18 мая он погиб от снаряда, который упал на трамвайную остановку.
Записи брата сохранила его младшая сестра Нина. Миша назвал ее Нинель. Фото: Детская книга войны. Дневники 1941-1945
10 декабря 1941-го: Клея по городу нет. При случае запасем еще. Пока он идет у нас замечательно с разными острыми приправами.
21 декабря: День рождения прошел вчера великолепно. Я получил замечательный коллективный подарок: альбом для рисования и великолепно изданную книгу «Античное и новое искусство» с замечательными репродукциями творений великих мастеров. Потом начался обед, состоявший из двух тарелок густого супа с капустой, каши из разваренных бобов сои с лапшой (кажется, никогда не ел такой вкусной!), кофе. К кофе было выдано по кусочку вареной почки, тресковых консервов, хлеба, меда. Из всего этого каждый состряпал десяток миниатюрных бутербродов и с наслаждением, медленно, съел. Кроме того, ко сну мама выдала по нескольку конфет. Организм почувствовал сытость!
9 января 1942-го: Сняты кони барона Клодта с моста через Фонтанку, рядом рассажен сверху донизу бомбой дом. Люди по городу ходят как тени, большинство еле волочит ноги; на «больших дорогах» к кладбищам масса гробов и трупов без гробов, трупы, просто лежащие на улицах, – не редкость. Они обычно без шапок и обуви… Трудно будет выдержать этот месяц, но надо крепиться и надеяться.
3 февраля: Имеются слухи о людоедстве: случаи нападения на женщин и детей, еда трупов. Слухи из разных источников, поэтому, я полагаю, это можно принять как факт.
1 марта: Вечером мама получила мясо (это последняя февральская выдача); поели его сырым, с маленькими кусочками хлеба – замечательно вкусно, чувствуешь себя волком.
21 марта: В последнее время участились обстрелы города, бьют по разным районам. Жители же совсем спокойны: то ли привычка, то ли перенесли неизмеримо больше.
20 апреля: Влияет, конечно, на настроение прекрасная погода, грачи, ломающие для своих гнезд ветки с деревьев у церкви, бабочка (кажется, траурница – большая и черная) – первая! – пролетевшая сейчас по улице. На первый взгляд все это весеннее, веселое, но война и блокада – два слова, объясняющие все. Весеннее – недоступно.
17 мая: Поминутно вспоминается былое, которое повторялось бы и сейчас, не будь проклятой войны. И понятно: трава уже большая, скоро будут листья (на кустиках уже есть), а погода!.. <…> Опять хочется удрать подальше из героического постылого и надоевшего Ленинграда.
Юра Рябинкин, 16 лет: «Кем я стал?»
Переживал блокаду с мамой и младшей сестрой, восьмилетней Ирой. Тренировался игре в шахматы и мечтал стать моряком. В последний раз сестра видела Юру в январе 1942-го, во время эвакуации. Что стало с мальчиком, точно неизвестно. Предположительно, его, обессиленного, подобрали и отправили в госпиталь, где он умер. Мама довезла Ирину до Вологды и погибла на вокзале у нее на глазах.
В последний раз родные видели Юру во время эвакуации. Фото: Блокадная книга
29 июня 1941-го: Ребята вылепили из песка рожу Гитлера и стали бить ее лопатами. Я тоже присоединился к ним.
1 и 2 октября: Мне 16 лет, а здоровье у меня, как у шестидесятилетнего старика (страдает плевритом. – Прим. ред.). Эх, поскорее бы смерть пришла. Как бы так получилось, чтобы мама не была этим сильно удручена. <…> Одна мечта у меня была с самого раннего детства: стать моряком. И вот эта мечта превращается в труху. Так для чего же я жил? Если не буду в военно-морской спецшколе, пойду в ополчение или еще куда, чтобы хоть не бесполезно умирать. Умру, так родину защищая.
Приходит мама с Ирой, голодные, замерзшие, усталые… Еле волокут ноги. Еды дома нет, дров для плиты нет… И ругань, уговоры, что вот внизу кто живет, достали крупу и мясо, а я не мог. И в магазинах мясо было, а я не достал его. И мама разводит руками, делает наивным лицо и говорит, как стонет: «Ну, а я тоже занята, работаю. Мне не достать». И опять мне в очередь, и безрезультатно. Я понимаю, что я один могу достать еду, возвратить к жизни всех нас троих. Но у меня не хватает сил, энергии на это. О, если бы у меня были валенки! Но у меня их нет… <…>
Я сижу и плачу… Мне ведь только 16 лет! Сволочи, кто накликал всю эту войну… <…>
Сегодня вечером после тревоги сходил в магазин, что на Сенной. В рукопашной схватке в огромной тесноте, такой тесноте, что кричали, стонали, рыдали взрослые люди, удалось ценой невероятных физических усилий протискаться, пробиться без очереди в магазин и получить 190 граммов сливочного масла и 500 граммов колбасы из конины с соей.
28 ноября: Сегодня буду на коленях умолять маму отдать мне Ирину карточку на хлеб. Буду валяться на полу, а если она и тут откажет… Тогда мне уж не будет с чего волочить ноги. <…> Сегодня придет мама, отнимет у меня хлебную Ирину карточку – ну ладно, пожертвую ее для Иры, пусть хоть она останется жива… <…> Какой я эгоист! Я очерствел, я… Кем я стал! Разве я похож на того, каким был 3 месяца назад?.. Позавчера лазал ложкой в кастрюлю Анфисы Николаевны, я украдкой таскал из спрятанных запасов на декаду масло и капусту, с жадностью смотрел, как мама делит кусочек конфетки <…>, поднимаю ругань из-за каждого кусочка, крошки съестного… Кем я стал?
Таня Вассоевич, 13 лет: «Как, оказывается, все просто»
Осталась в кольце блокады с мамой и старшим братом, 15-летним Володей. Отец, когда началась война, был в геологической экспедиции. И брат, и мама Тани умерли от истощения. Похороны девочка организовала сама. В своем дневнике она нарисовала план Лютеранского кладбища, где их похоронила. Страницы с картой склеены, а информация о датах смерти и похорон записана шифром.
Таня с братом и родителями. Фото: Военный дневник Тани Вассоевич. 22 Июня 1941 – 1 Июня 1945
22 июня 1941-го: В 12 часов дня объявили, что началась война. По радио выступал т. Молотов с речью. Мама плакала. Я улыбалась.
27 марта 1942-го: 23 января 1942-го в шесть часов 28 минут вечера умер Вова. Похоронили 29 января. 17 февраля в 11 часов 45 минут умерла мамуля. Похоронили 24 февраля. 27 февраля я была у мамы на могилке. <…> Страницы склеены, чтоб никто не видел самого сокровенного. На похоронах были тетя Люся, Гросс-мама, я и Толя Таквелин – Вовин лучший друг и одноклассник. Толя плакал, это растрогало меня больше всего. <…> Маму хоронили я и Люся. Вова и мама похоронены в настоящих гробах, которые я покупала на Среднем проспекте у 2-ой линии за хлеб. <…> Мама на похороны Вовы не ходила: у нее уже не было сил. <…>
Свои заметки Таня сопровождала необычно яркими картинками. Фото: Военный дневник Тани Вассоевич. 22 Июня 1941 – 1 Июня 1945
Мороз. Яркое солнце. Я иду в детскую больницу на 3-й линии. Взять свидетельство о смерти. Я в Вовиной шубе. <…> Гл. врач находит картотеку Владимира Вассоевича и крупными буквами поперек выводит «УМЕР». <…>
7 ноября: Узнала, что Сережа умер. Я так его любила и люблю. Это ужасно. Умер родной брат Вова и двоюродный Сережа. Больше никого нет.
Прежде радостной записи о Победе в дневнике Тани появилась карта кладбища с могилами брата и мамы. Фото: Военный дневник Тани Вассоевич. 22 Июня 1941 – 1 Июня 1945
9 мая 1945-го: Вот день, которого миллионы людей ждали почти четыре года. А ждала ли я его? Да, я повторяла за всеми: «Скорей бы кончилась война!». Конечно, я хотела, чтобы она кончилась, но было что-то другое. Может, я немного боялась этого дня; я считала, что встретить его я должна как-то серьезно, что к этому времени должно что-нибудь произойти. <…> У меня не было радостного веселья, у меня была какая-то строгая радость. Я танцевала и пела, но мне, пожалуй, больше хотелось сказать людям что-нибудь такое, чтобы они стали бы сразу смелыми, честными, добросовестными и трудолюбивыми.
Когда слово «умер» исчезает. История Тани Савичевой
Дневник Тани Савичевой – символ блокады и, по легенде, один из обвинительных документов на Нюрнбергском процессе – написан синим карандашом в телефонной книжке. 11-летняя Таня взяла ее, наполовину заполненную чертежами, у сестры Нины. В дневнике девять записей. Шесть из них – даты смерти членов Таниной семьи. Постепенно слово «умер» исчезает: остаются одни имена и даты (подробности)
В финском «котле у Порлампи»: Дневник бойца Свистунова
Книга счетоводная. Под нею приписано «Дневник». Две отцовские тетради петербурженка Елена Пожарская хранит всю свою жизнь. В них – как отец, Валерий Павлович Свистунов, отступал с войсками из-под Выборга, как оказался в блокадном Ленинграде и как гнал немцев до самого Берлина. «Комсомолка» публикует фрагменты «финской» части дневника (подробности)
Письмо детям блокадного Ленинграда
Здравствуй, ребята блокадного Ленинграда!
Пишет тебе девочка двенадцати лет из Москвы. Прошло более семидесяти лет с тех пор, как русский народ освободил Ленинград и одержал победу над фашистами, но мы не перестаём помнить ваш великий подвиг. Ведь вы подарили возможность жить в свободной стране новому поколению. К сожалению, обстановка в мире остаётся непростой, но о я верю, что она улучшится.
Я знаю, что вы очень голодали. Была бы моя воля, я бы взяла столько еды, чтобы накормить каждого человека. Но, к сожалению, я этого сделать не могу. Сейчас почти все могут пойти в магазин и купить, столько еды, сколько он хочет. Но остались такие люди, которым негде жить, нечего кушать. А есть дети, которые небрежно и кощунственно относятся к самому святому – «хлебу насущному», играют с ним, выбрасывают на помойку. Наверное, родители не воспитывают их правильно, они не вспоминают страницы истории и забывают о тех встречах с ветеранами, которые проводятся в нашей легендарной школе, забывают рассказы учителей о страшных годах блокады Ленинграда.
После блокады город переконструировали. Ленинград поменял своё название, теперь – это Санкт- Петербург. Говорят, что в Питере очень красиво. Я ни разу там не была, но я и моя семья хотим туда съездить и поклониться тем, кому мы обязаны жизнью.
Благодаря Вам, сейчас я учусь в шестом классе. Занимаюсь тхэквондо — это корейский вид боевого искусства. Я хочу быть ловкой и сильной, чтобы в случае опасности защищать родину. У нас, современных детей, счастливое детство, и всё это благодаря вашей победе!
Лебедева Елизавета . 6 «Б» ГБОУ ШКОЛА №484 имени дважды
Героя Советского Союза В. И. Попкова
Мы все умрем! Отчего мы умираем чаще всего?! Большой список причин.
Жизнь и смерть неразрывно следуют друг за другом. Ежедневно в мире погибает порядка 160 тысяч человек. Смерть каждого человека — это большое горе для его близких и родственников. Но смерть многих тысяч человек — это уже статистика. Причины гибели людей тщательно фиксируются, и благодаря этому мы можем оценить риски, которые нас ожидают.
Редакция Ситифокс познакомит тебя с 25 различными причинами смерти и расскажет, какая вероятность погибнуть именно так. Прием в подборке присутствуют как самые массовые причины смерти, так и очень редкие, например какова вероятность погибнуть от падения астероида.
Фейерверки
Каждый с детства знает, что спички детям не игрушка. А с фейерверками опасно играться даже взрослым. Особенно велик риск получить травмы от неаккуратного обращения с пиротехникой в новогоднюю ночь. Это и понятно, ведь салюты к этому празднику закупают едва ли не все, а к моменту запуска многие уже пребывают в нетрезвом состоянии. Тем не менее, шанс получить смертельную травму не так и велик. По статистике от фейерверка умирает один человек из 615 488 погибших.
Цунами
Периодически новостные ленты всех стран мира взрываются сообщениями от последствий страшного цунами. И хотя эта стихия несет с собой страшные разрушения, и уносит жизни сотен человека, но, к счастью, это явление довольно редкое. К тому же от него могут пострадать лишь проживающие на побережье. Так что шанс умереть от гигантской волны равен одному из пятисот тысяч.
Падение астероида
Как ни странно, но по расчетам ученых вероятность смерти от падения астероида примерно равна вероятности гибели в волнах цунами. Просто в данном случае в расчет брались не только реальные случаи гибели от метеоритов, но и оценивался шанс падения крупного астероида на Землю, при котором погибнет едва ли не все население планеты. Так что шанс умереть от падения подарка из космоса равен 1 из 500 тысяч.
Нападение собаки
Случаи нападения собак на людей случаются довольно часто. Но согласно данным статистики редко какая псина способна загрызть человека до смерти. Шанс на такой исход равен 1 из 147 717.
Землетрясение
Как и в случае с цунами, многое зависит от места проживание человека. Живущим вдалеке от гор погибнуть от землетрясения практически нереально. Тем не менее, шансы погибнуть из-за сдвигов земной коры заметно выше, нежели вероятность умереть от цунами. Это связано с большей плотностью населения в горных регионах, нежели на побережье. Поэтому риск умереть от землетрясения равен 1 из 131 890.
Укус ядовитого животного
При словосочетании «ядовитое животное» наше воображение первым делом представляет какую-нибудь змею. Но гораздо большую опасность несут ядовитые насекомые, которые также являются животными. Суммарный шанс умереть от ядовитого укуса равен 1 из 100 тысяч.
Удар молнии
В наших широтах едва ли не большую опасность из природных стихий представляет гроза. Согласно статистике, во всём ежегодно молнией поражается около четверти миллиона людей. К счастью, к гибели приводят далеко не все удары природным электрическим разрядом. Риск умереть от удара молнией оценивается как 1 из 83 930.
Торнадо
Тем не менее, во всем мире больше людей гибнет от торнадо, а не от молнии. Для нас эти катаклизмы не особо страшны. А вот в США или Индии они несут существенную угрозу населению. Поэтому вероятность погибнуть от торнадо для среднестатистического жителя земли выше. Она оценивается как один шанс из 60 тысяч.
Смертная казнь
Конечно же, законопослушные граждане могут не боятся быть казненными за особо тяжкие преступление. Но если брать всё население планеты в целом, то шанс умереть от высшей меры наказание не так уж и мал. Риск закончить свою жизнь таким образом составляет 1 из 58 618.
Авиакатастрофа
Авиаперевозки считаются самым безопасным видом транспорта. Тем не менее, шанс умереть в авиакатастрофе гораздо выше, чем погибнуть от землетрясения или от удара молнией. Вероятность умереть при крушении лайнера составляет 1 из 20 тысяч.
Утопление
Пляжный сезон ежегодно уносит жизни многих людей. Летние сводки пестрят новостями о несчастных случаях на воде. Шанс умереть от утопления расценивается как 1 из 8 942.
Удар током
При обращении с электроприборами нужно всегда проявлять бдительность. Ведь удар током — вещь очень опасная. Риск умереть из-за поражения электрическим током равен 1 из 5 000.
Авария на велосипеде
Как ни странно, но езда на велосипеде представляет большую опасность, чем авиационный перелет. Риск получить смертельные травмы, просто упав со своего педального коня, невелик. Но, к сожалению, существует множество случаев наезда автомобилей на велосипедиста, а при такой аварии смертность очень высока. Общая вероятность умереть из-за катания на велосипеде составляет 1 и 4 717.
Природные катаклизмы
Если оценить риск гибели от любого природного катаклизма, будь то наводнение, землетрясение или удар молнией, то шанс умереть из-за разгулявшейся стихии равен 1 из 3 357.
Пожар
Огонь тоже можно отнести к природной стихии. Но пожары, в основном, это дело рук человеческих. Вероятность сгореть или задохнуться от дыма равна 1 из 1 116.
Огнестрельное ранение
К сожалению, в отчете не указали, брались ли во внимание военные потери, или же статисты ограничились лишь вероятностью получить пулю во время криминальных разборок. Судя по довольно большому риску погибнуть от огнестрельного оружия, военные потери всё же учли. Шанс умереть от огнестрельного ранения оценили как 1 из 325.
Падение
Молодым людям это может показаться странным, но от обычного падения умирает очень много человек. Наибольшую угрозу это несет пожилым людям, которые уже не способны вовремя сгруппироваться. Вероятность умереть таким способом оценивается в 1 случай из 246.
Самоубийство
К сожалению, многие люди расстаются с жизнью добровольно. Согласно статистическим данным каждые сорок секунд в мире совершается одно самоубийство. Риск покончить жизнь суицидом составляет 1 из 121.
Автокатастрофа
За удобство передвижения приходится платить. Жертвами автокатастроф становятся миллионы людей. Вероятность закончить жизнь таким образом составляет один процент, или же 1 из 100.
Случайная травма
От несчастного случая никто не застрахован. Из-за таких бытовых травм калечатся и гибнет множество людей. Риск умереть от такой травмы равен 1 из 36.
Инсульт
Если выделить самые опасные медицинские заболевания, то одним из самых страшных окажется инсульт. Риск умереть от кровоизлияния в мозг составляет 1 из 23.
Рак
Онкология — это бич современного общества. Риск умереть от рака по данным исследования составляет 1 из 7.
Болезни сердца
Тем не менее, самым страшными заболеваниями являются сердечные. Кардиологи предупреждают, что каждый пятый умерший погиб из-за проблем с главной мышцей нашего организма
Предел Хейфлика
Под мудреным термином «предел Хейфлика» имеется ввиду смерть от обычной старости. Наш организм неизбежно изнашивается, и, в любом случае, рано или поздно каждый из нас умрет. И даже если избежать смерти во всех предыдущих перечисленных случаях, то всё равно мы умрем с вероятностью 100 %.
Блокадные письма Ленинграда
НАША ИСТОРИЯ
75 лет назад, 27 января 1943 года, была прорвана блокада Ленинграда. Самая продолжительная и страшная осада города за всю историю человечества. Почти 900 дней боли и страдания, мужества и самоотверженности
Все эти дни жители продолжали удерживать оборону. На заводах из подручных средств собирали оружие, танки. Работали все – даже дети.
Самым страшным во время блокады был голод. Ведь человек ко всему привыкает – даже к непрерывной бомбежке и постоянному страху.
Письма блокадников
Отдавая дань памяти ленинградцам, на страницах газеты мы публикуем выдержки из писем, в которых отражается весь страх тех долгих, невыносимо голодных дней, месяцев, лет…
Писем из блокадного Ленинграда сохранилось немало. Люди писали своим родным. Одни надеялись скоро увидеться, другие пытались поддержать близких.
«…каждый день снится один и тот же сон: прихожу в булочную и покупаю свежий мягкий тяжелый батон…»
«…на ул. Надеждинской сбросили бомбу. В дом. Отломилась половина дома… Наверно, много жертв…»
«В городе очень много пожаров, по несколько раз в день. И все горят большие дома. Горит, и ничего не поделаешь! Воды нет…»
«Заходила к одной знакомой. И она угощала меня новым кулинарным изобретением – желе из кожаных ремней. Рецепт изготовление таков: вывариваются ремни из свиной кожи и приготовляется нечто вроде холодца».
«…Фашисты слишком близко стоят у нашего города. Они рвутся к нам, чтобы залить наши улицы кровью мирных жителей Ленинграда. Но этому не бывать! Красная армия, рабочие Ленинграда и мы все решили бороться до полного разгрома фашистов. Враг получит свою смерть у ворот Ленинграда! И вот тогда мы снова будем кушать досыта».
Во время блокады начали вести дневники и дети. Кто-то сумел продолжить их после войны. А кому-то не суждено было дописать…
«…папа сегодня не принес дрожжевого супу. И нам пришлось варить суп из капусты и воды. Хорошо, что я оставила хлеба на вечер, а то бы не почувствовала никакой сытости…»
«…встали, а чай кипятить не из чего… Я пошел в сад и набрал ведро снегу… вскипятили чай. Не особенно вкусно, с грязью… За хлебом громаднейшие очереди. Достал хлебу: одно тесто… Мать целый день лежит…»
«…сегодня за корпусом нашего дома были спущены две фугасные бомбы. Нас в подвале изрядно тряхнуло… я боюсь, когда взрывают…»
«Сегодня утром узнали о смерти моего дедушки. Умер в 2 часа дня 2 февраля. Вот голодная смерть коснулась и наших родных… В мирное время я бы плакал весь день. Но эта война так приучила к смерти и потерям, что не плачется…»
«Дорогой папа! Я теперь не учусь в школе, а работаю на заводе… Я все время хочу есть, и мама тоже все время хочет есть. Потому что хлеба теперь дают мало, мяса вовсе почти нет и масла не бывает. Дорогой папа, бей фашистов!»
«Не видать бы мне тебя никогда, Ленинград. На улице все также падают люди от голода. Что-то с нами будет? Выживу ли я в этом аду?»
27 января 1944 года считается окончательным днем блокады. Дату не принято считать праздничной. Лучше сказать, что это напоминание о тех страданиях, которые испытали на себе ленинградцы.
Жертвы блокады Ленинграда
За время блокады в Ленинграде было разрушено 3 174 здания, повреждено 7 143 постройки. В заблокированном городе остались 2 254 тысячи ленинградцев и гостей. Из них – 400 тыс. детей. Кроме того, в пригороде Ленинграда (который тоже оказался в кольце блокады) находилось еще 343 тысячи человек.
В день рабочим выдавалось до 250 граммов хлеба, в котором почти не было муки – только отруби, мякина, целлюлоза. Служащие, иждивенцы и дети получали по 125 г в сутки. Голод и болезни унесли жизни 640 тыс. человек. Во время боев погибло 235 тыс. человек. К окончанию блокады в городе оставалось 500 тысяч жителей – в 5 раз меньше, чем в начале осады.
Наталья НЕДЕЛЬКО
№9 — Музыка»Салярис»
— Неделя первая блокады,
Бои за Гатчину идут.
Горят Бадаевские склады
На низком невском берегу.
— Мука сгорает. Над районом
Дым поднимается высок –
Красивым пламенем зелёным
Пылает сахарный песок. — Вскипая, вспыхивает масло,
Фонтан, выбрасывая вверх.
Три дня над городом не гаснул
Печальный этот фейерверк.
— И мы догадывались смутно,
Горячим воздухом дыша,
Что в том огне ежеминутно
Сгорает чья-нибудь душа. — Не понимали, обречённо
Вдыхая сладкий аромат,
Что вслед за дымом этим чёрным
И наши души улетят.
№ 10 — На фоне музыки, у окна женщина читает письмо:
6.06 1943г.
Мой мальчик, Пашенька, я давно хотела написать тебе РАДОСТНОЕ письмо. Смерть папы, бабушки, Валечки. Казалось, ничего в жизни не обрадует меня, кроме встречи с тобой.
А сегодня был день чудес, радостных, нежданных. Я была на праздновании дня рождения Пушкина! Музей был закрыт с начала войны…
И вдруг получаю розовенький листочек – приглашение в музей. Пришло восемь человек из близлежащих домов. С какой пронзающей душу верой Вишневский сказал: «Голод уйдет! Поверьте: мы победим!» На бюсте Пушкина был венок, настоящий, из живых цветов. Знаешь, сынок, нас было 8 человек. Всего. Но мы были в центре Вечности… и Бессмертия. Жизнь будет! Есть в мире места, неприкасаемые, хранимые свыше! Я, Павлик, поверила сегодня, что у нас будет ЖИЗНЬ. И ты вернёшься, сынок! Я это ЗНАЮ, ЗНАЮ, ЗНАЮ!!!
Только не узнаешь ты нашей квартиры. Сожгли всё, что горело, даже паркет. А вот твою комнату не тронули. Там всё так, как было. Мы с твоей Лёлей ( чудесная девочка) часто сидим у тебя в комнате… С ТОБОЙ! Один свет на двоих — твоё возвращение. Без неё, моего Ангела Хранителя, я эту зиму не пережила бы.
У каждого ленинградца есть сумочка, с самым ценным, с которым, не расстаются. А знаешь, что у Лёли в сумочке, кроме документов и карточек? Не догадаешься!!! — Узелок со свадебным платьем и туфельками, которые ты ей купил 20 июня 41года! Голодала, а на хлеб не поменяла. Видишь, сынок, получилось!!! у меня РАДОСТНОЕ письмо.
Целую тебя, мой ненаглядный мальчик, кровиночка моя, надежда, жизнь моя! Береги себя, сынок! Твоя мама.
— Вера Алексеевна Вечерская умерла на следующий день. О её смерти Павлик узнал через полгода. РАДОСТНОЕ письмо матери хранил всю войну в кармане гимнастёрки вместе с фотографией Лели. Будем жить, будем!
№ 11 — Пантомимический этюд на фоне «Письма к Богу»
№ 12 — Простор голубонебный,
Томительная светь,
И знает ломтик хлебный,
Жить – или умереть.
Глаза бы не глядели
Как, сложенные в ряд,
Мальчишечки в шинелях
Поленницей лежат.
И тихие солдаты
Перед мостом стоят,
Как будто кандидаты
В другой – нездешний – ад
№ 13 — На сцену выходит юноша в шинели, на фоне песни «Утомленное солнце» — запись с пластинки:
№ 14 — «Здравствуй, Наденька! Вчера получил целую пачку писем. Они как-то поступают нерегулярно. Но не беда. Лишь бы поступали, и я мог знать, как вы живете. А это для меня самое главное. Надя! Меня очень беспокоит твое и детей будущее. Пока я жив, ты будешь более или менее обеспечена. Ну, а если меня не будет, что ты будешь делать с детками? Подумай, дорогая, об этом и устрой свою жизнь».
№ 15 – Метроном — Им не суждено было встретиться. Война разлучила их навсегда. В 1945 году Надежда с детьми вернулась в родной Ленинград, в ту самую комнату на набережной Мойки, в которой пережили страшные месяцы блокады. Чтобы поднять детей, Надежде приходилось много работать. Одновременно на трех работах. Первая — на ткацкой фабрике. Вторая — она помогала восстанавливать разрушенные бомбежками дома, крыла крыши. Третья — нанималась убирать в квартирах. Надежда, как и обещала мужу, воспитала детей, а еще внуков и правнуков. Борис так и остался ее единственной любовью. Мысленно она всегда была с ним.
№ 16 — На фоне музыки «Утро» Эдуарда Артемьева звучат стихи:
Постучись кулачком — я открою.
Я тебе открывала всегда.
Я теперь за высокой горою,
За пустыней, за ветром и зноем,
Но тебя не предам никогда.
Твоего я не слышала стона,
Хлеба ты у меня не просил.
Принеси же мне ветку клена,
Или просто травинок зеленых,
Как ты прошлой весной приносил.
Принеси же мне горсточку чистой,
Вашей невской студеной воды,
И с головки твоей золотистой
Я кровавые смою следы.
(1942, Ташкент — Анна Ахматова)
№ 17 — Звучит сирена и пулеметные выстрелы на фоне тревожной музыки монолог:
№ 18 — И вот как-то раз пришла врач, я лежала, и все лежали, потому что мы уже потеряли всякие ощущения от такой жизни. Двери в квартире были открыты настежь, входил, кто хотел. Врач на меня так накричала, сказала, что по квартире мы должны ходить. Ух как она меня ругала! Это все-таки был хороший очень доктор. В последнее время она мне говорила: «Что я могу? Разве только подписать акт о смерти». Ко мне приходили из ЖАКТа, проверяли, жива ли Лора. Это потому, что в то время бывало, когда люди умирали, оставшиеся пользовались их карточками.
Наступила весна, пригрело солнышко, мы пошли гулять. Мне врач сказала: ходите, ходите, ходите, укрепляйте ноги. Ноги очень болели — после лежания долгого и после цинги. Я решила, что мы посидим на солнышке, погреемся и пойдем обратно, все-таки еще на четвертый этаж надо поднять ее. Пусть она и весила всего ничего, но и я весила в то время сорок два килограмма. Вы сами понимаете, что это тоже уже вес одних костей. Мне было трудно поднимать ее. И соседки сказали, слава богу, мол, зиму вы пережили благодаря тому, что старшая девочка умерла, а вы пользовались ее карточкой. Они не поверили, что она жива. Не узнали…
№ 19 — Музыка Эдуарда Артемьева «Утро»:
Саночки, саночки… лёд, лёд…
Кто-то осядет, а кто-то идет.
Окна-глазницы пустые глядят …
Только живи, Ленинград!
Холодно. Медленно. Надо шагать.
Ждут драгоценные – 125…
И метронома – тревожный набат.
Только живи, Ленинград!
По человечку, но вместе – народ,
Страх нависает, но вера – ведёт,
И одинаковы – боль их и взгляд…
Только живи, Ленинград!
Город, накрытый чужим колпаком.
Воздуха! Воздуха… С каждым глотком,
В сетке сжимается неба квадрат…
Только живи, Ленинград!
Саночки, саночки… лёд, лёд.
Свист тишину надо мной разорвет.
Карточки стисну. Вдох. Выдох. Снаряд.
Только живи…
все девочки: «Там, где кони по трупам шагают,
Где всю землю окрасила кровь
Пусть тебе помогает, от пуль сберегает
Моя молодая любовь»
№ 20 — Звучит серена, выстрелы.
№ 21 — Девочка падает, закрыв голову обеими руками.
Эдуард Артемьев музыка из к/ф «Утомленные солнцем 2».
Как бы я хотела иметь любимого, чтоб в это грозное время мы дали бы друг другу
клятву, что если останемся живы, через несколько лет, соединим наши жизни навсегда!!!
№ 22 – Этюд.
№ 23 — Столько лет прошло, но ничто не забыто — эти родившиеся в Ленинграде слова звучат как уверенность, как надежда, просьба.
— Да, не забыто — разве может человек такое забыть, даже если бы и хотел? Все это помнят еще живущие блокадники.
Все — Мы, сегодняшние молодые, — имеем ли мы право не стараться узнать обо всем,
что вынесли, пережили, перестрадали, сделали и ради нас они, ленинградцы?!
Все: Никто не забыт и ничто не забыто!!!
№ 24 — Звучит Марш Э. Артемьева девушка «превращается» в старушку. Все удаляются, сопровождая главную героиню.
«Только вчера послала тебе, мой мальчик, письмо. А сегодня вечером пишу снова. Знаешь, Пашенька, я давно хотела написать тебе РАДОСТНОЕ письмо. Думала, что так и не смогу. Смерть папы, бабушки, Валечки. Казалось, ничего в жизни не обрадует меня, кроме встречи с тобой.
А сегодня был день чудес, радостных, нежданных.
Поверишь, я была на праздновании дня рождения Пушкина! Музей был закрыт с начала войны… И вдруг получаю розовенький листочек — приглашение в музей!
Пришло восемь человек из близлежащих домов. Выступали Вс. Вишневский,
В. Имбер и Николай Тихонов.
С какой пронзающей душу верой Вишневский сказал: «Голод уйдет! Поверьте: мы победим!»
В. Имбер читала «Памяти Пушкина». На бюсте Пушкина был венок, настоящий, из живых цветов.
А я вспоминала, как малышом ты потерялся в музее и я с трудом отыскала тебя у этого самого бюста. Ты тогда сказал:
«Я с каменным дядей гулял!» Помнишь!?
Знаешь, сынок, нас было 8 человек. Всего. Но мы были в центре Вечности… и Бессмертия.
Жизнь будет! Она бесконечна.
Дом Пушкина не пострадал. Бомба упала в Мойку и не взорвалась!
Есть в мире места, неприкасаемые, хранимые Свыше!
Я, Пашенька, пока не очень хорошо хожу (только не волнуйся – ничего серьезного), а из дома Пушкина пошла (первый раз) на Стрелку.
Силы появились!
А день какой сегодня чудесный! Солнце! Нежная зелень деревьев! Ах, какое чудо!!! Ты не представляешь, Румянцевский садик разбили на квадратики… под огороды! А на набережной разрыхлили газон для ЦВЕТОВ!
Милый, меня так взволновал запах парной земли…
Я целыми пригоршнями подносила ее к лицу и до головокружения вдыхала ее запах — запах жизни! Господи, скоро я увижу ЦВЕТЫ! Павлик! Какие у нас ЛЮДИ!
Город, в котором сажают в блокаду цветы, победить нельзя!
Вернулась домой. Зашла Зинаида Васильевна. Рассказала, что весь персонал их детского дома собрался, чтобы посмотреть драку двух мальчуганов. Представляешь, они ДРАЛИСЬ! Женщины плакали от счастья.
Дети молча лежали, только с трудом начали вставать.
И вдруг….ДЕРУТСЯ! И не из-за еды!
А свои мальчишеские отношения выясняют. Ожил маленький народ! Победа! Еще какая победа!
Вечером у меня стала кружиться голова. Тетя Дуся (бывшая лифтерша — помнишь её?) говорит:
«От слабости, Лексевна, поди, долго не протянешь».
— А я ей : «От радости!»
— Не поняла, посмотрела, словно я умом тронулась.
А я, Павлик, поверила сегодня, что у нас будет ЖИЗНЬ.
И ты вернешься, сынок! Я это ЗНАЮ, ЗНАЮ, ЗНАЮ!
Только не узнаешь ты нашей квартиры. Сожгли все, что горело, даже паркет. Ничего — наживем!
А вот твою комнату не тронули. Там все так, как было. Даже листочек из блокнота и карандашик, оставленный тобой на письменном столе.
Мы с твоей Лелей (чудесная девочка) часто сидим у тебя в комнате…
С ТОБОЙ! Твоя Леля давно мне дочь.
У меня — никого.
У нее — тоже.
Один свет на двоих — твое возвращение. Без нее, моего Ангела Хранителя, я эту зиму не пережила бы. Теперь-то точно доживу и внуков поняньчу.
Не выдавай меня, сынок, Леля рассердится. Но в такой особый счастливый день проболтаюсь.
У каждого ленинградца есть сумочка, баульчик с самым ценным, с которым не расстаются.
А знаешь, что у Лели в сумочке, кроме документов и карточек?
Не догадаешься!!!
Узелок со свадебным платьем и туфельками, которые ты ей купил 20 июня 41 года!
Голодала, а на хлеб не поменяла. Знает, девочка, что наденет свой свадебный наряд! Волшебная наша девочка!
Видишь, сынок, получилось!!!! у меня РАДОСТНОЕ письмо.
Будем жить, Павлик, уже втроем. И внуки у меня будут. Красивые и добрые, как ты и Леля!
Целую тебя, мой ненаглядный мальчик, кровиночка моя, надежда, жизнь моя! Береги себя, сынок!
Мне кажется, что прожитый сегодня СЧАСТЛИВЫЙ день — Божье знамение.
Твоя мама
6 июня 1943 г. »
*********************************
Вера Алексеевна Вечерская умерла
8 июня 1943 года.
О ее смерти Павлик узнал через полгода. РАДОСТНОЕ письмо матери хранил всю войну в кармане гимнастерки вместе с ф
отографией Лели.
Фронтовые друзья не однажды просили прочитать это последнее РАДОСТНОЕ материнское письмо.
И обязательно кто-то вслед за Верой Алексеевной повторял:
«Будем жить, будем!»
Павлик вернулся. Они с Лелей поженились.
У них самих есть уже и внуки, и правнуки.
И еще… Кроме обычных праздников, в их семье есть праздник РАДОСТНОГО дня, «дня чудес радостных и нежданных».
Маршрут их праздничной прогулки тот, которым в предпоследний день жизни шла Вера Алексеевна.
1 Февраля 2019 Радостное материнское письмо из блокадного Ленинграда.
«6.06. 1943 г.
Только вчера послала тебе, мой мальчик, письмо. А сегодня вечером пишу снова. Знаешь, Пашенька, я давно хотела написать тебе РАДОСТНОЕ письмо. Думала, что так и не смогу. Смерть папы, бабушки, Валечки. Казалось, ничего в жизни не обрадует меня, кроме встречи с тобой.
А сегодня был день чудес, радостных ,нежданных.
Поверишь, я была на праздновании дня рождения Пушкина! Музей был закрыт с начала войны… И вдруг получаю розовенький листочек — приглашение в музей!
Пришло восемь человек из близлежащих домов. Выступали Вс.Вишневский, В. Инбер и Николай Тихонов. С какой пронзающей душу верой Вишневский сказал: «Голод уйдет! Поверьте: мы победим! Вера Инбер читала «Памяти Пушкина». На бюсте Пушкина был венок, настоящий, из живых цветов. А я вспоминала, как малышом ты потерялся в музее и я с трудом отыскала тебя у этого самого бюста. Ты тогда сказал: «Я с каменным дядей гулял!» Помнишь! Знаешь, сынок, нас было 8 человек. Всего. Но мы были в центре Вечности…и Бессмертия. Жизнь будет! Она бесконечна.
Дом Пушкина не пострадал. Бомба упала в Мойку и не взорвалась! Есть в мире места, неприкасаемые, хранимые свыше!
Я, Пашенька, пока не очень хорошо хожу (только не волнуйся — ничего серьезного), а из дома Пушкина пошла (первый раз) на Стрелку. Силы появились! А день какой сегодня чудесный! Солнце! Нежная зелень деревьев! Ах, какое чудо! Ты не представляешь, Румянцевский садик разбили на квадратики …под огороды! А на набережной разрыхлили газон для ЦВЕТОВ!
Милый, меня так взволновал запах парной земли… Я целыми пригоршнями подносила ее к лицу и до головокружения вдыхала ее запах — запах жизни!
Господи, скоро я увижу ЦВЕТЫ! Павлик! Какие у нас ЛЮДИ! Город, в котором сажают в блокаду цветы, победить нельзя!
Вернулась домой. Зашла Зинаида Васильевна. Рассказала, что весь персонал их детского дома собрался, чтобы посмотреть драку двух мальчуганов. Представляешь, они ДРАЛИСЬ! Женщины плакали от счастья. Дети молча лежали, только с трудом начали вставать. И вдруг….ДЕРУТСЯ! И не из-за еды! А свои мальчишеские отношения выясняют. Ожил маленький народ! Победа! Еще какая победа!
Вечером у меня стала кружиться голова. Тетя Дуся (бывшая лифтерша — помнишь ее?) говорит: «От слабости, Лексевна, поди, долго не протянешь» — А я ей: «От радости!» — Не поняла, посмотрела, словно я умом тронулась.
А я, Павлик, поверила сегодня, что у нас будет ЖИЗНЬ. И ты вернешься, сынок! Я это ЗНАЮ, ЗНАЮ, ЗНАЮ!
Только не узнаешь ты нашей квартиры. Сожгли все, что горело, даже паркет. Ничего — наживем! А вот твою комнату не тронули. Там все так, как было. Даже листочек из блокнота и карандашик, оставленный тобой на письменном столе.
Мы с твоей Лелей (чудесная девочка) часто сидим у тебя в комнате… С ТОБОЙ! Твоя Леля давно мне дочь. У меня — никого. У нее — тоже. Один свет на двоих — твое возвращение. Без нее, моего Ангела Хранителя, я эту зиму не пережила бы Теперь-то точно доживу и внуков поняньчу..
Не выдавай меня, сынок, — Леля рассердится. Но в такой особый счастливый день проболтаюсь. У каждого ленинградца есть сумочка, баульчик с самым ценным, с которым не расстаются. А знаешь, что у Лели в сумочке, кроме документов и карточек? Не догадаешься! — Узелок со свадебным платьем и туфельками, которые ты ей купил 20 июня 41 года! Голодала, а на хлеб не поменяла. Знает, девочка, что наденет свой свадебный наряд! Волшебная наша девочка!
Видишь, сынок, получилось! у меня РАДОСТНОЕ письмо.
Будем жить, Павлик, уже втроем. И внуки у меня будут. Красивые и добрые, как ты и Леля!
Целую тебя, мой ненаглядный мальчик, кровиночка моя, надежда, жизнь моя! Береги себя, сынок!
Мне кажется, что прожитый сегодня СЧАСТЛИВЫЙ день — Божье знамение.
Твоя мама.»
Вера Алексеевна Вечерская умерла 8 июня 1943 года. О ее смерти Павлик узнал через полгода. РАДОСТНОЕ письмо матери хранил всю войну в кармане гимнастерки вместе с фотографией Лели. Фронтовые друзья неоднажды просили прочитать это последнее РАДОСТНОЕ материнское письмо. И обязательно кто-то вслед за Верой Алексеевной повторял: «Будем жить, будем!» Павлик вернулся. Они с Лелей поженились. У них самих есть уже и внуки, и правнуки. И еще… Кроме обычных праздников, в их семье есть праздник РАДОСТНОГО дня, «дня чудес радостных и нежданных».
(Послесловие Рубен Арутюнов)