Содержание
- Отречение от престола Николая II
- Как Николай II отрёкся от престола
- Отречение: мифы и реальность. О презентации новой книги П.В. Мультатули «Николай II. Отречение, которого не было»
-
Крушение монархии. Был ли акт отречения Николая II от престола правомерен?
- Нельзя категорически утверждать, что акт отречения есть следствие насилия, обмана и иных форм принуждения в отношении Николая II.
- Российская история еще не знала фактов отречения одних членов царствующего дома за других. Однако это могло считаться неправомерным в случае, если осуществлялось бы за совершеннолетнего дееспособного члена императорской фамилии.
- Для государя-страстотерпца стала очевидной невозможность «переступить через кровь» во время войны. Он не желал удерживать престол насилием, не считаясь с количеством жертв…
- Документ об отречении императора Николая II от престола
Отречение от престола Николая II
ОТРЕЧЕНИЕ НИКОЛАЯ II
23 февраля 1917 в Петрограде началась революция. Находившийся в Ставке в Могилеве Николай II вечером 27 февраля отдал приказ генералу Н.И. Иванову с надежными частями (батальоны георгиевских кавалеров из охраны Ставки) эшелонами двинуться на Петроград для наведения порядка. В помощь ему должны были быть выделены несколько полков пехоты и кавалерии с Западного и Северного фронтов. Сам царь направился в Петроград, но не прямо: через станции Дно и Бологое. Царские поезда перешли на Николаевскую (ныне — Октябрьскую) железную дорогу, но в 200 км от столицы были остановлены восставшими железнодорожниками. Вернувшись обратно, литерные поезда царя и его свиты проследовали в Псков – в штаб Северного фронта. Тем временем отряд Иванова также не был пропущен к восставшему Петрограду. Начальник штаба Ставки генерал М.В. Алексеев и командующие фронтами полки ему на помощь не послали. Тем временем Алексеев разослал всем командующим фронтами и флотами телеграммы с предложением высказаться за или против отречения царя от трона в пользу наследника при регентстве великого князя Михаила Александровича. Почти все они, кроме одного, поддержали отречение. Прибыв в Псков, царь узнал, что армия от него отвернулась.
Ночью 2 марта в Псков приехали члены Государственной думы лидер октябристов А.И. Гучков и националистов — В.В. Шульгин с проектом отречения. Но царь отказался его подписать, заявив, что не может расстаться с больным сыном. Царь сам написал текст отречения, в котором он, в нарушение Указа Павла I о престолонаследии, отказывался и за себя, и за сына в пользу брата Михаила.
Был ли это хитрый тактический ход, дававший впоследствии право объявить отречение недействительным, или нет, неизвестно. Император никак не озаглавил свое заявление и не обратился к подданным, как полагалось в самых важных случаях, или к Сенату, который по закону публиковал царские распоряжения, а буднично адресовал его: «Начальнику штаба». Некоторые историки считают, что это свидетельствовало о непонимании важности момента: «Сдал великую империю, как командование эскадроном». Представляется однако, что это вовсе не так: этим обращением бывший царь давал понять, кого он считает виновником отречения.
Шульгин, чтобы не создавалось впечатление, что отречение вырвано силой, попросил царя, уже бывшего, датировать документы 3 часами дня. Двумя часами ранее были датированы подписанные уже после отречения, т.е. незаконные, указы о назначении верховным главнокомандующим снова великого князя Николая Николаевича, а председателем Совета министров — главу «Земгора» князя Г.Е. Львова. Посредством этих документов делегаты от Думы рассчитывали создать видимость преемственности военной и гражданской власти. Наутро, 3 марта, после переговоров в членами Временного комитета Госдумы, великий князь Михаил выступил с заявлением, в котором говорилось, что он мог бы взять власть только по воле народа, выраженной Учредительным собранием, избранным на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования, а пока призвал всех граждан державы Российской подчиниться Временному правительству. По воспоминаниям Шульгина Родзянко был последним, с кем советовался великий князь перед тем, как подписать акт об отказе принять престол.
Керенский горячо жал несостоявшемуся императору руку, заявив, что расскажет всем, какой тот благородный человек. Ознакомившись с текстом акта, бывший царь записал в дневнике: «И кто только подсказал Мише такую гадость?»
300-летняя монархия Романовых (со второй половины XVIII в. — Голштейн-Готторп- Романовых) пала почти без сопротивления. В несколько дней Россия стала самой свободной страной в мире. Народ был вооружен и осознавал свою силу.
«ВО ИМЯ БЛАГА, СПОКОЙСТВИЯ И СПАСЕНИЯ ГОРЯЧО ЛЮБИМОЙ РОССИИ»
«За ранним обедом в доме Главнокомандующего, Генерал Рузский обратился ко мне и к Генералу Савичу, Главному Начальнику Снабжений армий фронта, с просьбой быть, вместе с ним, на послеобеденном докладе у Государя Императора.
— Ваши мнения, как ближайших моих сотрудников, будут очень ценными, как подкрепление к моим доводам. — Государь уже осведомлен о том, что я приеду к нему с вами…
Возражать не приходилось и около 2 1/2 часов дня мы втроем уже входили в вагон к Государю. ….
Мы все очень волновались. — Государь обратился ко мне первому.
— Ваше Императорское Величество, сказал я. — Мне хорошо известна сила Вашей любви к Родине. И я уверен, что ради нее, ради спасения династии и возможности доведения войны до благополучного конца, Вы принесете ту жертву, которую от Вас требует обстановка. Я не вижу другого выхода из положения, помимо намеченного Председателем Государственной Думы и поддерживаемого старшими начальниками Действующей армии!..
— А Вы какого мнения, обратился Государь к моему соседу Генералу Савичу, который видимо с трудом сдерживал душивший его порыв волнения.
Наступило гробовое молчание… Государь подошел к столу и несколько раз, по-видимому не отдавая себе отчета, взглянул в вагонное окно, прикрытое занавеской. — Его лицо, обыкновенно малоподвижное, непроизвольно перекосилось каким-то никогда мною раньше не наблюдавшимся движением губ в сторону. — Видно было, что в душе его зреет какое то решение, дорого ему стоящее!…
Наступившая тишина ничем не нарушалась. — Двери и окна были плотно прикрыты. — Скорее бы… скорее кончиться этому ужасному молчанию!… Резким движением Император Николай вдруг повернулся к нам и твердым голосом произнес:
— Благодарю Вас всех за доблестную и верную службу. — Надеюсь, что она будет продолжаться и при моем сыне.
Минута была глубоко-торжественная. Обняв Генерала Рузского и тепло пожав нам руки, Император медленными задерживающимися шагами прошел в свой вагон.
Мы, присутствовавшие при всей этой сцене, невольно преклонились перед той выдержкой, которая проявлена была только что отрекшимся Императором Николаем в эти тяжелые и ответственные минуты…
***
Как это часто бывает после долгого напряжения, нервы как то сразу сдали… Я как в тумане помню, что, вслед за уходом Государя, кто-то вошел к нам и о чем то начал разговор. По-видимому, это были ближайшие к Царю лица… Все были готовы говорить о чем угодно, только не о тот, что являлось самым важным и самым главным в данную минуту… Впрочем, дряхлый граф Фредерикс, кажется, пытался сформулировать свои личные ощущения!.. Говорил еще кто то… и еще кто то… их почти не слушали…
Вдруг вошел сам Государь. — Он держал в руках два телеграфных бланка, которые передал Генералу Рузскому, с просьбой об их отправке. Листки эти Главнокомандующим были переданы мне, для исполнения.
— «Нет той жертвы, которой я не принес бы во имя действительного блага и для спасения родимой матушки России. — Посему я готов отречься от Престола в пользу Моего Сына, с тем, чтобы он оставался при мне до совершеннолетия, при регентстве брата моего — Михаила Александровича». Такими словами, обращенными к Председателю Госуд. Думы, выражал Император Николай II принятое им решение. — «Во имя блага, спокойствия и спасения горячо любимой России я готов отречься от Престола в пользу моего Сына. — Прошу всех служить ему верно и нелицемерно», осведомлял он о том же своего Начальника Штаба телеграммой в Ставку. Kaкие красивые порывы, подумал я, заложены в душе этого человека, все горе и несчастье которого в том, что он был дурно окружен!
Данилов Ю. Н. Мои воспоминания об Императоре Николае II-ом и Вел. Князе Михаиле Александровиче
ИЗ ДНЕВНИКА ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ II
«2-го марта . Четверг. Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, т. к. с ним борется соц.-дем. партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в Ставку, а Алексеев всем главнокомандующим. К 2 1/2 пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из Ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с кот я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость, и обман»
МАНИФЕСТ ОБ ОТРЕЧЕНИИ
Ставка
Начальнику штаба
В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу Родину, Господу Богу угодно было ниспослать России новое тяжкое испытание. Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны. Судьба России, честь геройской нашей армии, благо народа, все будущее дорогого нашего Отечества требуют доведения войны во что бы то ни стало до победного конца. Жестокий враг напрягает последние силы, и уже близок час, когда доблестная армия наша совместно со славными нашими союзниками сможет окончательно сломить врага. В эти решительные дни в жизни России почли мы долгом совести облегчить народу нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и в согласии с Государственной думою признали мы за благо отречься от престола государства Российского и сложить с себя верховную власть. Не желая расстаться с любимым сыном нашим, мы передаем наследие наше брату нашему великому князю Михаилу Александровичу и благословляем его на вступление на престол государства Российского. Заповедуем брату нашему править делами государственными в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу. Во имя горячо любимой Родины призываем всех верных сынов Отечества к исполнению своего святого долга перед ним повиновением царю в тяжелую минуту всенародных испытаний и помочь ему вместе с представителями народа вывести государство Российское на путь победы, благоденствия и славы.
Да поможет Господь Бог России.
Подписал: Николай
г.Псков. 2 марта, 15 час. 1917 г.
Министр императорского двора генерал-адъютант граф Фредерикс.
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ АЛЕКСАНДРА МИХАЙЛОВИЧА
«Мой адъютант разбудил меня на рассвете. Он подал мне печатный лист. Это был манифест Государя об отречении. Никки отказался расстаться с Алексеем и отрекся в пользу Михаила Александровича. Я сидел в постели и перечитывал этот документ. Вероятно, Никки потерял рассудок. С каких пор Самодержец Всероссийский может отречься от данной ему Богом власти из-за мятежа в столице, вызванного недостатком хлеба? Измена Петроградского гарнизона? Но ведь в его распоряжении находилась пятнадцатимиллионная армия. — Все это, включая и его поездку в Петроград, казалось тогда в 1917 году совершенно невероятным. И продолжает мне казаться невероятным и до сих пор.
Я должен был одеться, чтобы пойти к Марии Федоровне и разбить ей сердце вестью об отречении сына. Мы заказали поезд в Ставку, так как получили тем временем известия, что Никки было дано «разрешение» вернуться в Ставку, чтобы проститься со своим штабом.
По приезде в Могилев, поезд наш поставили на «императорском пути», откуда Государь обычно отправлялся в столицу. Через минуту к станции подъехал автомобиль Никки. Он медленно прошел к платформе, поздоровался с двумя казаками конвоя, стоявшими у входа в вагон его матери, и вошел. Он быль бледен, но ничто другое в его внешности не говорило о том, что он был автором этого ужасного манифеста. Государь остался наедине с матерью в течение двух часов. Вдовствующая Императрица никогда мне потом не рассказала, о чем они говорили.
Когда меня вызвали к ним, Мария Федоровна сидела и плакала навзрыд, он же, неподвижно стоял, глядя себе под ноги и, конечно, курил. Мы обнялись. Я не знал, что ему сказать. Его спокойствие свидетельствовало о том, что он твердо верил в правильность принятого им решения, хотя и упрекал своего брата Михаила Александровича за то, что он своим отречением оставил Россию без Императора.
— Миша, не должен было этого делать, — наставительно закончил он. — Удивляюсь, кто дал ему такой странный совет».
Великий князь Александр Михайлович. Книга воспоминаний
Как Николай II отрёкся от престола
100 лет назад, 2 (15) марта 1917 года, русский император Николай II отрёкся от престола. Придворный историограф царя, генерал Дмитрий Дубенский, постоянно сопровождавший его в поездках во время войны, так прокомментировал отречение: «Сдал, как сдают эскадрон… надо было ехать не в Псков, а в гвардию, в Особую армию».
За день до этого царский поезд, не сумев проехать в сторону уже контролируемого восставшими Петрограда, прибыл в Псков. Там находился штаб армий Северного фронта под командованием генерала Николая Рузского, и царь надеялся на его защиту. Однако и тут самодержца ожидал тяжкий удар: как оказалось, Рузский был тайным противником монархии и недолюбливал Николая II лично. А начальник штаба армии генерал Алексеев организовал по телеграфу «генеральский соцопрос». На следующий день уже все командующие фронтами прислали царю телеграммы с просьбами сложить власть для спасения страны. После этого Николай II подписал Манифест об отречении от престола в пользу своего младшего брата, великого князя Михаила Александровича. Но на следующий день он также отказался от короны, заявив, что наденет ее, только если в пользу этого выскажется Учредительное собрание новой России. Одновременно в Петрограде установилось фактическое двоевластие: с одной стороны, — Временное правительство России, с другой — Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов.
Таким образом, дворцовый переворот завершился полным успехом заговорщиков-февралистов. Самодержавие пало, а вместе с ней начался развал империи. Февралисты, сами того не осознавая, открыли ящик Пандоры. Революция только начиналась. Февралисты, сокрушив самодержавие и захватив власть, рассчитывали, что при помощи Антанты (Запада) они смогут построить «новую, свободную Россию», но сильно заблуждались. Они сокрушили последнее препятствие, которое сдерживало коренные социальные противоречия, которые столетиями копились в России Романовых. Начался всеобщий обвал, цивилизационная катастрофа.
В сельской местности начинается своя крестьянская война — разгром помещичьих усадеб, поджоги, вооруженные стычки. Ещё до октября 1917 года крестьяне сожгут почти все помещичьи имения и поделят помещичьи земли. Начинается отделение не только Польши и Финляндии, но и Малой России (Малороссии-Украины). В Киеве уже 4 (17) марта было создана Украинская центральная рада, которая заговорила об автономии. 6 (19 марта) состоялась 100-тысячная демонстрация под лозунгами «Автономию Украине», «Свободная Украина в свободной России», «Да здравствует свободная Украина с гетманом во главе». По всей России подняли голову всевозможные националисты, сепаратисты. Национальные формирования (банды) появляются на Кавказе и в Прибалтике. Казаки, ранее верная опора трона, также становятся сепаратистами. Фактически возникли независимые государственные образования — Войско Донское, Кубанское войско и т. д. Кронштадт и Балтийский флот уже весной 1917 года вышли из-под контроля Временного правительства. Происходят массовые убийства офицеров в армии и на флоте, офицеры теряют контроль над вверенными им частями, армия утрачивает боеспособность к лету 1917 года и разваливается. И всё это без всякого влияния большевиков!
28 февраля (13 марта)
Восстание продолжало набирать обороты. В 08.25 генерал Хабалов отправил в Ставку телеграмму: «Число оставшихся верных долгу уменьшилось до 600 человек пехоты и до 500 чел. всадников при 13 пулеметах и 12 орудиях с 80 патронами всего. Положение до чрезвычайности трудное». В 9.00—10.00 он, отвечая на вопросы генерала Иванова, сообщил, что в его распоряжении, в здании Главного адмиралтейства, «четыре гвардейских роты, пять эскадронов и сотен, две батареи. Прочие войска перешли на сторону революционеров или остаются, по соглашению с ними нейтральными. Отдельные солдаты и шайки бродят по городу, стреляя в прохожих, обезоруживая офицеров…Все вокзалы во власти революционеров, строго ими охраняются…Все артиллерийские заведения во власти революционеров…».
Вооружённые рабочие и солдаты, наступавшие от сборного пункта у Народного дома в Александровском парке, смяли заставы у Биржевого и Тучкова мостов и открыли путь на Васильевский остров. Здесь восстали 180-й пехотный полк, Финляндский полк. К восставшим присоединились матросы 2-го Балтийского флотского экипажа и крейсера «Аврора», стоявшего на ремонте у Франко-Русского завода в районе Калинкина моста. К полудню была взята Петропавловская крепость. Гарнизон крепости перешёл на сторону восставших. Комендант крепости генерал-адъютант Никитин признал новую власть. Арестованные двумя днями ранее солдаты запасного батальона Павловского полка были освобождены. В распоряжении восставших оказалась артиллерия Петропавловской крепости. В 12.00 революционеры предъявили генералу Хабалову ультиматум: под угрозой артиллерийского обстрела орудиями Петропавловской крепости оставить Адмиралтейство. Генерал Хабалов вывел остатки правительственных войск из здания Главного Адмиралтейства и перевёл их в Зимний дворец. Вскоре Зимний дворец был занят войсками, посланными Временным комитетом и Исполкомом Петросовета. Остатки правительственных сил перешли на сторону восставших. Пал и штаб Петроградского военного округа. Генералы Хабалов, Беляев, Балк и другие были арестованы. Таким образом, в этот день в движении участвовали около 400 тыс. человек с 899 предприятий и 127 тыс. солдат и восстание завершилось полной победой мятежников.
Окончательно сформировались новые центры власти. В ночь на 28 февраля Временный комитет Государственной думы объявил, что берёт власть в свои руки, ввиду прекращения правительством Н. Д. Голицына своей деятельности. Председатель Госдумы Родзянко направил соответствующую телеграмму начальнику штаба Верховного главнокомандующего генералу Алексееву, командующим фронтами и флотами: «Временный Комитет членов Государственной думы сообщает вашему высокопревосходительству, что ввиду устранения от управления всего состава бывшего Совета Министров правительственная власть перешла в настоящее время к Временному Комитету Государственной Думы». В течение дня Временный комитет назначил генерала Л. Г. Корнилова на пост командующего войсками Петроградского округа и разослал своих комиссаров во все министерства.
Одновременно формировался второй центр власти — Петросовет. Ещё 27 февраля Исполком Петроградского совета распространил по заводам и солдатским частям листовки с призывом выбирать своих депутатов и направлять их к в Таврический дворец. Уже в 21.00 в левом крыле Таврического дворца началось первое заседание Петроградского Совета рабочих депутатов во главе с меньшевиком Н. С. Чхеидзе, заместителями которого стали трудовик А. Ф. Керенский и меньшевик М. И. Скобелев. Все трое были депутатами Госдумы и масонами.
К пяти часам утра 28 февраля императорские поезда покинули Могилёв. Поездам предстояло преодолеть около 950 верст по маршруту Могилёв — Орша — Вязьма — Лихославль — Тосно — Гатчина — Царское Село. Но они туда не прибыли. К утру 1 марта литерные поезда смогли добраться через Бологое лишь до Малой Вишеры, где они были вынуждены развернуться и отправиться обратно на Бологое, откуда лишь к вечеру 1 марта прибыли в Псков, где находился штаб Северного фронта. С отъездом Верховный главнокомандующий оказался фактически на сорок часов отрезан от своей Ставки, так как телеграфное сообщение работало с перебоями и задержками.
1 (14) марта
В сложившейся ситуации на первое место всё больше выходит настроение царского генералитета, его готовность поддержать царя и подавить восстание в столице. А также готовность самого царя бороться до конца и решиться на самые жесткие меры, вплоть до начала гражданской войны (она и так была уже неизбежна, с отделением национальных окраин, крестьянской войной и жесточайшей классовой борьбой).
Однако высший генералитет участвовал в заговоре. В Пскове находился штаб армий Северного фронта под командованием генерала Николая Рузского, и царь надеялся на его защиту. Однако и тут самодержца ожидал тяжкий удар — как оказалось, Рузский был тайным противником монархии и недолюбливал Николая II лично. При прибытии царского поезда генерал демонстративно не стал устраивать обычную церемонию встречи, явился на перрон с опозданием, посоветовав «сдаться на милость победителя».
Начальник штаба Ставки Михаил Алексеев также склонялся к тому, чтобы поддержать февралистов. Ещё до февральского восстания его соответствующим образом «обрабатывали», склоняли поддержать заговор. Историк Г. М. Катков писал: «Невозможно было избежать официальных контактов между главнокомандующими фронтов и лидерами общественных организаций, функции которых заключались в помощи армии, в уходе за ранеными и больными, во всё усложняющейся и расширяющейся организации снабжения продовольствием, одеждой, фуражом и даже оружием и боеприпасами. Лидеры общественных организаций… не замедлили воспользоваться официальными контактами, чтобы постоянно жаловаться на инертность правительственных учреждений и заострять проблемы, которые и так осложняли отношения между главнокомандующими и министерствами. Сам Гучков и его заместитель Коновалов обрабатывали Алексеева в Ставке, а Терещенко, глава киевского военно-промышленного комитета, прилагал все усилия к тому, чтобы повлиять в том же духе на Брусилова, главнокомандующего Юго-Западным фронтом». Катков отмечал, что позиция, которую занял генерал Алексеев и в этот период, и во время февральских событий, можно квалифицировать как двуличную, двойственную, неискреннюю, хотя генерал и постарался избежать прямого участия в заговоре.
По словам историка Г. М. Каткова, «вечером 28 февраля Алексеев перестал быть по отношению к царю послушным исполнителем и взял на себя роль посредника между монархом и его бунтующим парламентом. Только Родзянко, создав ложное впечатление, что Петроград находится под его полным контролем, мог вызвать в Алексееве такую перемену» (Г. М. Катков. Февральская революция).
Как утверждал незадолго до смерти в эмиграции один из наиболее активных заговорщиков, председатель Центрального военно-промышленного комитета А. И. Гучков, с февраля по август 1916 года направлявший генералу Алексееву частным образом «свои горькие наблюдения и советы» по поводу неудовлетворительной работы тыла, Алексеев «…был настолько осведомлён , что делался косвенным участником». Косвенным фактом того, что Алексеев поддерживал февралистов и переход власти либерально-буржуазному правительству, является и тот факт, что он, когда большевики взяли власть, при поддержке тогдашней политической и финансово-экономической элиты России стал одним из основателей Белого движения. Февралисты, потеряв власть в октябре 1917 года, развязали гражданскую войну, пытаясь вернуть Россию в прошлое.
В то время, когда Ставка и высшее командование должны были действовать самым решительным образом, чтобы подавить восстание, они тянули время. Если сначала Алексеев довольно точно освещал перед главнокомандующими фронтами ситуацию в столице, то с 28 февраля он стал указывать, что события в Петрограде успокоились, что войска, «примкнув к Временному правительству в полном составе, приводятся в порядок», что Временное правительство «под председательством Родзянки» говорит «о необходимости новых оснований для выбора и назначения правительства». Что переговоры приведут к общему миру и позволят избежать кровопролития, что новая власть в Петрограде исполнена доброй воли и готова с новой энергией способствовать военным усилиям. Таким образом, было сделано всё, чтобы приостановить какие бы то ни было решительные действия по вооружённому подавлению мятежа, не дать генералу Иванову сформировать ударную группировку для подавления восстания. В свою очередь лидеры февралистов, Родзянко были живо заинтересованы в том, чтобы остановить экспедиционные войска генерала Иванова, которые они считал гораздо более многочисленными и сильными, чем это на самом деле было. Временный комитет создавал иллюзию, что держит Петроград под полным контролем.
Запутали и царя. В ночь с 1 (14) на 2 (15) марта генерал Иванов получил телеграмму от Николая II, которую тот отправил после своих переговоров с командующим Северным фронтом генералом Рузским, действовавшим на основании договорённостей с председателем Государственной думы Родзянко: «Царское Село. Надеюсь, прибыли благополучно. Прошу до моего приезда и доклада мне никаких мер не предпринимать». 2 (15) марта генералу Иванову доставлена депеша от императора, отменявшая предыдущие указания о движении на Петроград. По результатам переговоров императора с главнокомандующим Северным фронтом генералом Рузским, все войска, выделенные ранее в распоряжение генерала Иванова, останавливались и возвращались обратно на фронт. Таким образом, высший генералитет в союзе с заговорщиками в столице сорвал возможность проведения немедленной боевой операции по наведению порядка в Петрограде.
В этот же день оформилось Временное правительство. На расширенном заседании Временного комитета Думы с участием Центрального комитета партии кадетов, Бюро «прогрессивного блока» депутатов Госдумы, а также представителей Петроградского Совета был согласован состав кабинета министров, о формировании которого было объявлено на следующий день. Первым председателем Временного правительства стал масон высокого уровня князь Георгий Львов, ранее известный как кадет, а потом прогрессист, депутат Госдумы и видный деятель российского земства. Предполагалось, что Временное правительство должно будет обеспечивать управление Россией до выборов в Учредительное собрание, на котором избранные на демократических выборах делегаты решат, какой будет новая форма государственного устройства страны.
Приняли и политическую программу из 8 пунктов: полная и немедленная амнистия по всем делам политическим и религиозным, включая теракты, военные восстания; демократические свободы всем гражданам; отмена всех сословных, вероисповедных и национальных ограничений; подготовку к выборам в Учредительное собрание и в органы местного самоуправления на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования; замена полиции народной милицией с выборным начальством; войска, которые приняли участие в революционном выступлении в Петрограде, оставались в столице и сохраняли оружие; солдаты получали все общественные права.
Петроградский совет формально признал власть Временного правительства (возражали только входившие в его состав большевики). Но фактически он сам издавал указы и распоряжения без согласования с Временным правительством, что увеличивало хаос и беспорядок в стране. Так, изданный 1 (14) марта так называемый «приказ №1» по Петроградскому гарнизону, который узаконивал солдатские комитеты и передавал в их распоряжение все оружие, а офицеры лишались дисциплинарной власти над солдатами. С принятием приказа был нарушен основополагающий для любой армии принцип единоначалия, в результате чего началось обвальное падение дисциплины и боеспособности, а затем и полный развал всей армии.
В современной России, где часть «элиты» и общественности» увлеченно создает миф о «хрусте французской булки» — почти идеальном устройстве «старой России» (из чего вытекает мысль о необходимости восстанавливать тогдашние порядки в РФ), принято считать, что массовые убийства офицеров начались при большевиках. Однако это неправда. Самосуды над офицерами начались во время февральского переворота. Так, когда 26 февраля мятежники захватили Арсенал, где был убит известный конструктор артиллерийских систем генерал-майор Николай Забудский.
1 (14) марта убийства приняли массовый характер. В этот день первой жертвой стал вахтенный лейтенант Геннадий Бубнов, отказавшийся менять Андреевский флаг на революционный красный на линкоре «Андрей Первозванный» — его «подняли на штыки». Когда на трап линкора поднялся сам адмирал Аркадий Небольсин, командовавший бригадой линкоров в Гельсингфорсе (современные Хельсинки), матросы застрелили и его, а потом еще пятерых офицеров. В Кронштадте также 1 (14 марта) на главной площади был заколот штыками адмирал Роберт Вирен и застрелен контр-адмирал Александр Бутаков. 4 (17) марта в Гельсингфорсе был застрелен уже командующий Балтийским флотом адмирал Адриан Непенин, который лично поддержал Временное правительство, но вел переговоры с ним втайне от выборных комитетов матросов, чем возбудил их подозрения. Также Непенину припомнили его грубый нрав и невнимательность к просьбам матросов по улучшению быта.
Стоит отметить, что Кронштадт с этого момента и того, как там наведут свой порядок большевики, стал независимой «республикой». По сути, Кронштадт представлял собой некое подобие Запорожской сечи с матросской анархистской вольницей вместо «незалежного» казачества. И окончательно Кронштадт «успокоят» только в 1921 году.
Затем были убиты комендант Свеаборгской крепости генерал-лейтенант по флоту В. Н. Протопопов, командиры 1-го и 2-го Кронштадтских флотских экипажей Н. Стронский и А. Гирс, командир линейного корабля «Император Александр II» капитан 1 ранга Н. Повалишин, командир крейсера «Аврора» капитан 1 ранга М. Никольский и многие другие морские и сухопутные офицеры. К 15 марта Балтийский флот потерял 120 офицеров. В Кронштадте, кроме того, было убито не менее 12 офицеров сухопутного гарнизона. Несколько офицеров покончили жизнь самоубийством или пропали без вести. Сотни офицеров подверглись нападению или были арестованы. К примеру, для сравнения: все флоты и флотилии России потеряли с начала Первой мировой войны 245 офицеров. Постепенно разгул насилия стал проникать и в провинцию.
Продолжение следует…
Отречение: мифы и реальность. О презентации новой книги П.В. Мультатули «Николай II. Отречение, которого не было»
Тема исторических исследований молодого талантливого учёного – личность Императора Николая II, которую П.В. Мультатули считает ключевой для понимания новейшей русской истории. В своей новой книге историк на основе архивных материалов подробно рассматривает обстоятельства «отречения» последнего русского Царя.
Как отметил в своем вступительном слове заместитель директора Института Российской истории РАН В.М Лавров, «автором был проделан интереснейший поиск в этом направлении, требовалось и творческое мышление, и мужество, чтобы пойти против общепринятых версий».
Действительно, сам факт «отречения» до сегодняшнего дня воспринимается как аксиома и является главным обвинением последнему Государю. В своей работе П.В. Мультатули, пожалуй, первый после А.И. Солженицына, проводит подробнейшее исследование февральского переворота.
Из книги мы узнаем, что не существует ни одного Манифеста об отречении Николая II. То, что сегодня выдается за «манифест» является сомнительной бумагой, напечатанной на машинке, адресованной почему-то «Начальнику Штаба».
Это тем более удивительно, что если бы существовал подлинный манифест Императора, то и Временное правительство, и большевики были бы заинтересованы в его немедленном опубликовании. Копии «отречения» вызывают много вопросов на предмет их подлинности, в приведенных свидетельствах отмечаются большие расхождения, существует по меньшей мере три варианта описания «Манифеста» об «отречении», а вот как выглядел подлинник, не знает никто, равно как кто его составлял и подписывал. Следовательно, сегодня немало оснований отрицать сам факт существования «Манифеста».
П.В. Мультатули доказывает, что отречения не было ни с фактической, ни с юридической, ни с духовной точек зрения. Сейчас, когда приоткрывается завеса секретности над событиями почти столетней давности, мы получаем возможность познакомиться с интереснейшими архивными документами и попытаться ответить на вопрос – а как было на самом деле? С искренним недоумением приходится отмечать, что та «история» нашей страны, которую нам преподавали в школе, в значительной степени являлась набором лжеутверждений, к сожалению, сформировавшим мировоззрение не одного поколения русских людей.
Несмотря на остроту темы и вопросов, поднятых в книге, «она не является сенсацией», – утверждает П.В. Мультатули. «Это отдание нашего долга перед памятью Святого Царя – страстотерпца, который был долгие десятилетия оклеветан. Мною, как исследователем, также двигало желание понять, как события тех лет повлияли на дальнейший ход истории».
Историк бережно и с любовью раскрывает перед нами образ Императора Николая II, что придает его работе особую ценность. Расхожие стереотипы о «слабости» Царя, его «безвольности», меркнут, когда осознаешь глубину трагедии, которую он пережил и величие его духовного подвига. Великий устроитель Земли Русской лишился всех своих венцов, за исключением мученического. Главное – не официальная экспертиза подписи на «Манифесте об отречении», как считают некоторые эксперты, а вывод того исследования, которое проделал Мультатули: идеал православного Царя разошелся с идеалом значительной части населения Российской Империи. «Не может православный Царь царствовать над неверноподданным народом», – отметил директор РИСИ Л.П. Решетников.
История России практически не знала примеров, когда бы заговорщики выступали против существующей власти в разгар войны. В своей книге автор указывает, что определенные западные структуры сыграли решающую роль в организации заговора против Царя, когда на пороге победы страна оказалась ввергнутой в бездну революции и гражданской войны. Запад был заинтересован в том, чтобы Россия не выиграла войну и не стала великой державой.
И если Германия принимала активнейшее участие в организации октябрьского взрыва, то Антанта как раз была заинтересована в февральских событиях.
Кто-то может не согласиться с точкой зрения, изложенной в книге. Но в любом случае, эта работа открывает широкий простор для дискуссии. Нам еще предстоит переосмыслить и роль «союзников», и роль заговорщиков. Историю катаклизмов, социальных взрывов необходимо анализировать и изучать, чтобы уметь их предотвратить.
«Мы должны стать правопреемниками не только СССР, но великого государства, Российской Империи. Признание незаконности отречения Императора Николая II означает наш ответ тем силам, которые сегодня пытаются действовать против нашей страны, тем, кто предъявляет нам территориальные претензии. И речь идет не о перекраивании исторических границ, а о возвращении исторической истины», – убежден П.В. Мультатули.
Книга выпущена издательством АСТ (Москва). Презентация прошла в Российском общественно-политическом центре. На встрече присутствовали заместитель директора Института Российской истории РАН, д.и.н. В.М. Лавров, депутат Государственной Думы Федерального Собрания РФ В.Р. Мединский, президент Фонда «Василий Великий» В.В. Бойко-Великий, главный специалист РГАСПИ, д.и.н. Л.А. Лыкова, руководитель движения «Возвращение» Ю.К. Бондаренко, директор РИСИ Л.П. Решетников и другие известные ученые и представители общественности.
Юрий Бахурин, историк.
«У всякой мифологии есть начало и конец». (Мирча Элиаде)
На сегодняшний день одним из главных специалистов по биографии Николая II и периоду его царствования считается П.В. Мультатули. Автор ряда апологетических статей и книг, этот писатель прочно занял место в одном ряду с О.А. Платоновым, Э.С. Радзинским и А.Н. Бохановым. Причем вслед за ними, особенно последним — доктором исторических наук и ведущим специалистом по истории российской буржуазии, г-н Мультатули стремится к признанию своего творчества официальной наукой. Ведь даже научно-популярное исследование является заведомо более ценным и востребованным, нежели добросовестная публицистика, а тем более произведение художественной литературы.
Сравнительно недавно г-ну Мультатули удалось достичь весьма серьезных подвижек на своем пути приобщения к научному сообществу:
В Российском общественно-политическом центре состоялась презентация книги Петра Мультатули «Николай II: Отречение, которого не было» (М., Изд. АСТ, Изд. Астрель. 2010). На мероприятии присутствовали историки, политологи, представители политических кругов, а также прессы.
Положительная реакция видных историков-профессионалов, архивистов и экспертов в области криминалистики на труд историка-любителя — явление нечастое и весьма показательное. Тем более, если этот труд носит ревизионистский характер, подвергая пересмотру ключевые фрагменты истории России. Будучи осведомленным о характере политических убеждений г-на Мультатули, априори исключающих объективный взгляд на предмет исследования, я решил ознакомиться с вышеуказанной книгой и по прочтении составить собственные выводы о ней. Их систематическому изложению и посвящена данная рецензия.
Анализ предыдущей работы П.В. Мультатули — сценария «документального» фильма-сказки «Николай II. Сорванный триумф» — вызвал разнообразные отклики в сети Интернет. «Отречение, которого не было» даже при первичном ознакомлении с текстом обнаруживает еще большее количество ошибок, неточностей и примеров обыкновенного подлога. Посему и этот разбор будет критическим, хотя начать его я счел уместным с «плюсов» книги.
П. Мультатули, известный исторический публицист и племянник царского повара на презентации собственной книги. Фото
Таковые действительно имеются; прежде всего, следует отметить высокий уровень оформления и печати — книга издана на хорошей бумаге и качественно переплетена. В ней имеется вклейка с рядом интересных фотографий, напечатанных на плотной бумаге. Текст снабжен внушительным списком использованных исторических источников и литературы, чем даже многие серьезные авторы порой пренебрегают. Правда, отсутствуют биографический и предметный указатели, что серьезно осложняет аналитическое изучение текста монографии, зато в нем приведены 1325 ссылок на перечисленные в библиографии материалы.
На этом традиционную «хвалебную» часть отзыва на книгу можно завершить, поскольку эти подстрочные сноски, которые традиционно считаются признаком научности сочинения, производят ошеломляющее впечатление. Неряшливо оформленные, куцые, содержащие ошибочные сведения ссылки в работе г-на Мультатули неизбежно формируют представление о ней в целом. Будет нелишним привести несколько примеров в подтверждение собственных слов:
Ссылка № 24. «Гиацинтов Э. Записки белого офицера.— СПб, 1992. С. 152» (С.20) — на указанной странице должно было бы находиться уличение мемуаристом великого князя в посягательстве на трон, однако на деле там содержится описание тяжелого быта русских добровольцев в Бейруте. Искомые строки Гиацинтова все же обнаруживаются в указанной книге, но там же автор признается: «К великому князю Николаю Николаевичу я всегда чувствовал большую антипатию». Мультатули благоразумно предпочел их опустить.
Ссылка № 52. «Кондзеровский П.К., генерал-лейтенант. В Ставке Верховного 1914–1917. Воспоминания Дежурного генерала при Верховном Главнокомандующем.— Париж, 1972. С. 72» (С.30)- описание диалога мемуариста с Янушкевичем, о котором пишет г-н Мультатули, в действительности находится на с. 65.
Ссылка № 53. «Шавельский Г. Указ. соч. С. » (С.31) — уважаемый читатель, впишите нужное?
Ссылка № 82а. «ГА РФ. Ф. оп. 1. д. 610. л. 1.» (С.45) — видимо, в данном фонде Госархива секретно абсолютно все, даже его номер.
Ссылка № 85. «Поливанов А.А. Девять месяцев во главе Военного министерства (13 июня 1915 г.— 13 марта 1916 г.) // Вопросы истории, 1994, № 2» (С.46) — о том, как Николай II замогильным голосом упрекал министров в нелояльности в августе 1915 г., любой желающий может прочесть в третьем, а никак не во втором номере журнала «Вопросы истории» за 1994 г.
Ссылка № 88. «Кондзеровский П.К., генерал-лейтенант. Указ. соч. С. 76» (С.48) — вместо приводимого Мультатули примера впадения А.А. Поливанова в немилость к царственной чете на данной странице перечисляются закуски, подававшиеся на завтрак императору. Г-н Мультатули явно читал мемуары Кондезровского очень невнимательно… если вообще читал.
Ссылка № 97. «Сухомлинов Владимир Александрович. Воспоминания. Мемуары.— Минск: Харвест, 2005. С. 183» (С.54) — вместо описания того, как «А.И. Гучков и А.А. Поливанов работают дружно» эта страница открывает главу о состоянии армии в 1905–1908 годах.
Ссылка № 107. «Царственные мученики в воспоминаниях верноподданных. С. » (С.58) — нам снова предлагают сыграть в игру «угадай страницу»?
Ссылка № 129. «Нива. 1916 г.» (С.70) — этот иллюстрированный литературно-художественный и научно-популярный журнал выходил еженедельно. Мультатули не уточняет ни номер выпуска, ни страницу в тексте за ненадобностью, либо потому что просто ее не знает?
Ссылка № 146. «ГА РФ. Ф. 601, оп. 1, л. 1 (перевод с английского)» (С.77) — автор позабыл указать номер дела, из-за чего ссылка стала абсурдной. Уж не на английском ли языке в государственном архиве составляются описи?
Ссылка № 650. «Курлов А.Г. Указ. соч. С.229» (С.306) Товарища министра внутренних дел и главноначальствующего отдельного корпуса жандармов звали Павлом Григорьевичем. Видимо, по мнению г-на Мультатули, буквы А и П похожи до взаимозаменяемости;
Полагаю, этого довольно, хотя продемонстрированы далеко не все примеры небрежности автора в оформлении сносок. Разумеется, существуют и издательские опечатки и небрежная работа редактора, от которых не застрахован никто, но вышеуказанный перечень — это не «досадные оплошности», это система. И она свидетельствует либо о невнимательном изучении г-ном Мультатули тех архивных материалов, опубликованных источников и литературы, с которыми он работал, либо о попытках замаскировать следы намеренных подтасовок. Что же у него в итоге получилось?
На одной из первых страниц после предисловия читаю: «Австрийский фельдмаршал Конрад писал немецкому генералу Фалькенгайну 27 декабря 1914 г…» (С.10) Что именно писал первый — в данном случае не столь важно, читатель может без труда разыскать этот фрагмент в Интернете. Показательна характерная для Мультатули волность в обращении с именамии фактами — у Конрада кроме имени была еще и фамилия Гетцендорф, чин фельдмаршала он получил лишь в ноябре 1916 г., а Фалькенгайн стал генералом лишь в январе 1915 г. Таким образом, 2 грубых ошибки лишь всего в одном предложении. Авторская подстрочная ссылка также является ошибочной — она ведет нас на с. 11 труда профессора А.И. Уткина о Первой мировой войне вместо 120-й, где нет, разумеется, вышеуказанной путаницы в чинах и именах с фамилиями.
Тут же г-н Мультатули касается вопроса «снарядного голода» и, казалось бы, справедливо указывает: «Положение с вооружением и с продовольствием в русской армии было не из лучших» (С.11). Поясню, что именно скрывается за этой обтекаемой формулировкой —
Эрцгерцог Карл и генерал-майор Конрад фон Гетцендорф, которого Мультатули досрочно «повысил» в звании. 1914 г.
Таким образом, потребности армии удовлетворялись в среднем на 15-30%. Если подобное положение вещей признается «не лучшим», то любопытно — как же, по мнению автора, должно было выглядеть худшее?
Не находит подтверждения в литературе и яркий образ сжигания русскими трофейных австрийских винтовок — доподлинно известно, что количество винтовок «Манлихер», выданных в войска за время войны, уступало лишь отечественным «трехлинейкам» российского и американского производства. Вообще сложно представить себе массовое сожжение трофейного стрелкового оружия в ситуации на начало марта 1915 г., когда, к примеру, в XII армейском корпусе насчитывалось всего 12 (!) тысяч штыков — 150 тысячам нижних чинов элементарно не хватило винтовок.
Ситуация с продовольствием так же выглядела довольно удручающе. Уже осенью 1914 г. штабс-капитан лейб-гвардии Финляндского полка Ю.Н. Аргамаков писал заведующему 2-м полевым госпиталем: «Прошу, если есть возможность, хотя бы малейшая, уступить часть вашего хлеба начальнику хоз. части 70-го запасного батальона, люди которого несколько дней не получали хлеба. Я отдал им весь запас — 60 пуд. Отсутствие хлеба грозит вызвать бунт…». В это время часть мясного пайка, вследствие транспортных затруднений, стала выдаваться солониной, поскольку ее было легче перевозить. В дальнейшем размер пайка будет уменьшаться; к маю 1915 г. в войсках Юго-Западного фронта он составлял ½ фунта мяса, ¼ фунта солонины и какой-либо пищевой продукт по цене еще четверти фунта солонины. К весне 1916 г. в счет мяса будут засчитываться даже рыба и мясные отходы.
Ещё в марте 1915 г. Ставка требовала от тыла ежедневно снабжать фронт 15000 голов крупного рогатого скота. Совет министров же счел возможным поставку лишь 5000 голов в день, предложив командованию закупать продовольствие в прифронтовой полосе. Эта мера способствовала развитию армейского произвола в прилежащих к театру военных действий районах — там стали практиковаться не закупки, а реквизиции.
Тем не менее, в начале 1915 г. на Юго-Западном фронте было предпринято крупномасштабное наступление — русские войска овладели Львовом, Перемышлем и вышли за Карпаты. Но какой ценой? Мультатули впятеро преуменьшает число выведенных из строя русских солдат и офицеров, вместо 1000000 человек сообщая о 200000 убитых и раненых (С.12). Впрочем, еще на заре своей творческой деятельности он уже жонглировал цифровыми данными о потерях русской армии в крепости Новогеоргиевск, негодуя о всего 3000 погибших, так что удивляться здесь нечему.
К слову о Новогеоргиевске — осада этой крепости стала пиком трагического «Великого Отступления» русской армии летом 1915 г. Оно было ознаменовано небывалым ростом шпиономании и насильственной эвакуацией немецких колонистов из западных губерний России. Инициаторами этих масштабных мероприятий г-н Мультатули изображает Николая Николаевича-мл. и начальника Генерального штаба генерала Янушкевича (С.14-15). Однако он предпочитает умалчивать о том, как императрица Александра Федоровна в письмах Николаю II взращивала в супруге зароненные зерна шпиономании — стремилась очернить Ставку, именовала её «предательской», рекомендовала царю не разглашать даты и маршруты поездок в Действующую Армию, иначе… «шпионы, находящиеся в Ставке сразу же сообщат немцам, и тогда их аэропланы начнут действовать».
Сам император 18 августа 1914 г. подписал Высочайший манифест о переименовании Санкт-Петербурга в Петроград — то есть выступил инициатором вздорного и дорогостоящего мероприятия, ставшего стимулом к дальнейшему росту германофобии. А 2 февраля 1915 г. он одобрил узаконение о ликвидации немецкого землевладения, по которому земельные владения колонистов (кроме надельных) упразднялись вне зависимости от вступления их или их предков в русское подданство. Следовательно, в создании пятой колонны в глубине России, как пишет Мультатули, участвовала не только Ставка, но и Николай II.
Наконец, с началом войны настроения недовольство «внутренним немцем» усилилилось среди рабочих Центральной России уже безо всякого стимула «сверху». С конца 1914 г. стачки рабочих сопровождались требованиями удалить с предприятий начальство из числа немцев или австрийцев.
По сравнению с замешанной на «квасном» патриотизме германофобией, еще более массовый характер принял антисемитизм. Роль Ставки в его расжигании и в организации интернирования евреев в прифронтовых районах представляется несомненной. Г-н Мультатули, таким образом, получает возможность справедливо попенять великому князю Николаю Николаевичу-мл. на дестабилизацию им обстановки на фронте и в тылу. Однако и здесь он не обошелся без ошибочных аргументов. Цитируемый им приказ: «В целях обеспечения войск от вредных действий еврейского населения, Главнокомандующий приказал при занятии населенных пунктов брать от еврейского населения заложников…» (С.17) — был адресован не командованию и начальникам гарнизонов, а войскам укрепленного района, крепость Новогеоргиевск, подписан 27 ноября 1914 г. начальником данного района и комендантом крепости генералом от кавалерии Н.П. Бобырем, а не великим князем Николаем Николаевичем-мл. в августе 1915 г. Остается добавить что данный документ неоднократно цитировался в научной литературе и подобная вольность г-на Мультатули в обращении с ним объяснима либо подлогом, либо отсутствием соответствующих знаний.
Русские солдаты в Перемышле, март 1915 г.
Впрочем, подчас одолевают сомнения — а читал ли сам г-н Мультатули тексты тех документов и историчейских сочинений, на которые он ссылается в своей книге? Или же его работу обеспечивал целый корпус исторических «негров», подобных безымянным «соавторам» Александра Дюма? Любой желающий, поборов недоумение, может убедиться, что профессиональную непригодность дяди царя Мультатули подтверждает цитатой из мемуаров председателя Государственной Думы М.В. Родзянко, в которой тот доказывает бездарность… начальника штаба при великом князе генерала Янушкевича (С.18-19). Как тут не вспомнить реплику персонажа дяди Мити из кинокомедии «Любовь и голуби»: «Не держат ноги. Как вата ноги. До сих пор трясутся… руки»?
Об истинных причинах отставки великого князя Николая Николаевича-мл. я писал ранее и не вижу необходимости повторяться. Г-н Мультатули же самостоятельно выдумывает и излагает ряд «военно-политических» факторов и обстоятельств смены Главковерха, движимый одной лишь установкой — изобличением заговоров. Ни единого внятного и документированного аргумента на протяжении нескольких десятков страниц весьма сумбурного текста (С.32-57) автор не приводит, ограничиваясь неясными намеками, предположениями и допущениями. Затем он цитирует нескольких мемуаристов, положительно отреагировавших на ротацию в Верховном главнокомандовании. В частности, это начальник штаба Ставки генерал М.В. Алексеев, писавший в 1915 г.: «С Государем спокойнее. Его Величество дает указания, столь соответствующие боевым стратегическим задачам… Он прекрасно знает фронт и обладает редкой памятью. С ним мы спелись» (С.58). Правда, в конце октября 1916 г. он заговорит о своем желании покинуть должность начальника штаба, говоря об императоре: «Ничего нельзя сделать, ничем нельзя помочь делу. Ну что можно сделать с этим ребенком! Пляшет над пропастью и… спокоен». Но об этом г-н Мультатули не счел нужным упоминать. Аналогичным образом он цитирует лестный отзыв генерала П.Н. Врангеля о царе, но игнорирует такие его пассажи, как:
«Последние годы царствования отшатнули от Государя сердца многих сынов Отечества. Армия, как и вся страна, отлично сознавала, что Государь действиями своими больше всего сам подрывает престол»;
«Присягнув новому государю, русские люди так же, как испокон веков, продолжали бы служить царю и родине».
«Полковник Романов» вникает в обстановку. Слева — М.С. Пустовойтенко, справа — М.В. Алексеев
Затем автор переходит к изложению событий на театре военных действий после смены командования. В своей обычной манере г-н Мультатули сперва формулирует главный вывод: «ход войны принял для России положительный оборот», а затем, на протяжении следующих страниц обосновывает его, вернее, пытается сделать это. Как и в одной из своих прошлых книг, он фокусирует внимание читателя на завершении Вильно-Молодеченской операции (С.60-61) (что это была за операция, какие части принимали в ней участии, каковы были численность войск и количество погибших/раненых/военнопленных — ровным счетом никакой информации не сообщается). При этом цитируются мемуары генерала А.И. Спиридовича о том, как Николай II, «помогая Алексееву своим спокойствием, а когда нужно было, твердым и властным словом» умудрился сыграть в успехе операции важнейшую (?) по мнению Мультатули, роль. Итог подводится фразой «Виленское сражение завершило кампанию 1915 года», хотя даже в декабре 1915 г. русским командованием было предпринято 2-хнедельное наступление в Галиции, поддержанное тысячей орудий. Однако оно не принесло успеха.
Переходя к военным действиям 1916 года, автор сообщает о взятии штурмом в «январе-феврале» османской крепости Эрзерум на Кавказском фронте (даже несведущего в военном деле читателя наверняка удивит штурм, длящийся 2 месяца — на самом деле он начался ночью 29 января, а завершился утром 3 февраля), а на следующей странице открывает неизвестный прежде город Эринджан.
Затем изложение переходит к военной промышленности России, рост которой в 1916 г. буквально «ошеломляет» г-на Мультатули, по его собственному признанию (С.62). Действительно, производительность отечественных оружейных, снарядных и патронных заводов выросла. Но автор недоговаривает, что даже несмотря на это, потребность Действующей Армии в винтовках к концу 1916 г. не была удовлетворена на 35%, а в пулеметах — и вовсе на 88%. Лишь благодаря сохранившемуся оружейному дефициту удалось изготовить достаточное количество винтовочных патронов, иначе налицо была бы и их нехватка. Нет ни слова в тексте и о том, что наблюдавшийся количественный рывок стал возможен только крайним напряжением производственных мощностей. Зато есть уполномоченный ГАУ генерал-майор С.Н. ВанЬков (видимо, весьма и весьма секретный, так как науке известна лишь фамилия генерал-майора С.Н. Ванкова) и фирма «Векерс» (С.63) (разумеется, автор подразумевал «Виккерс», но…).
Там же г-н Мультатули раскрывает читателям секрет Полишинеля: «производились заказы вооружения и за границей», ссылаясь при этом на некие «Очерки истории Ленинграда». Из них же заимствуется информация о 10-15%-ной нехватке касок в Действующей Армии; «плохо дело обстояло с касками» (С.63) — комментирует автор. В свете вышеприведенных данных о дефиците пулеметов это напоминает фарс.
Neupot-XXI прапорщика К.К. Арцеулова. К концу войны «Ньюпоры» составляли более половины истребительного парка Действующей Армии. Однако у насыщения ВВС аппаратами иностранных конструкция была одна неприятная сторона — собственного производства авиадвигателей в России практически не существовало, моторы и запчасти к ним приходилось ввозить из за границы. Почти всегда их было меньше чем самолетов, что означало невозможность своевременного ремонта вышедших из строя машин.
Следующие сведения из книги г-на Мультатули даются в сравнении с информацией, содержащейся в труде Н.Н. Головина — дабы читатель сам рассудил, который из 2-х авторов более заслуживает доверия:
Завершается этот правдивый обзор успехов русской военной промышленности сведениями о развитии железнодорожного транспорта. «Всего за 1916 год было построено железнодорожных путей 2252, и 608 находилось в строительстве» (С.63) — пишет Мультатули. Сами ли пути имеются в виду, либо некие единицы измерения их протяженности — неясно. Однако известно, что в начале 1916 г. Главное военно-техническое управление приступило к реквизиции материальной части узкоколейных железных дорог. Это мероприятие охватило практически всю империю, но полученное в результате реквизиции имущество позволяло построить лишь 127 верст узкоколейной железной дороги конной и 632 версты паровой тяги. При этом паровозный парк в том же 1916 г. сократился на 16%, а товарных вагонов — на 14%.
Обстоятельства «Брусиловского прорыва» Мультатули излагает на основе «Истории русской армии» А.А. Керсновского и этот фрагмент его книги, в общем-то, не вызывает нареканий. Правда, автор не мог обойтись без реверанса царю — он пишет: «Николай II лично вмешался в ход битвы и приказал прекратить ненужное кровопролитие» (С.67). Следом приводится цитата из письма императора супруге от 21 сентября 1916 г.: «Я велел Алексееву приказать Брусилову остановить наши безнадежные атаки…». Между тем атаки не были остановлены; император в телеграмме от 4 октября 1916 г. призывал президента Франции Пуанкаре «считаться с непрекращающейся чрезвычайной активностью, развиваемой русской армией на фронте генерала Брусилова, активностью, поддерживаемой в общих интересах союзников».
Внимания г-на Мультатули не удалось избежать и русской авиации. «В 1915 г. появилась и успешно развивалась зенитная артиллерия. Первая её батарея была сформирована в Царском Селе для защиты Императорской резиденции» (С.71) — на 8 декабря 1914 г. воздушная оборона на штатной основе уже была развернута возле российской столицы. Эта дата сегодня признана Министерством обороны РФ исходной точкой зарождения отечественных войск ПВО. На деле еще 18 октября 1914 г. офицер артиллерии Петроградского военного округа А.В. Орлов раздосадовано записал в дневнике: «Сижу почти что в камере одиночного заключения: в сл Александровке, в качестве артиллерийского офицера при противоаэропланных орудиях…». В 1915 же году сформированная и слаженная в Царском Селе автомобильная батарея для стрельбы по воздушным целям уже направилась в Действующую Армию.
Автор уделяет внимание и росту численности Действующей Армии: «Численность русской армии была не только восстановлена после тяжелых потерь 1915 года, но и многократно увеличена» (С.73). Это действительно так, но у г-на Мультатули нет ни слова об отрицательных последствиях этого количественного роста, внешне впечатляющего. А таковых было великое множество — от упадка транспорта и производства в связи с изъятием рабочих рук, что и стало фактическим началом «разрухи» 1917–1922 гг, до прихода на командные должности «эрзац-офицеров» из числа отличившихся солдат, студентов и гражданских чиновников — выпускников школ прапорщиков, что весьма способствовало разложению армии. Полученный результат — то есть насыщение действующих на фронтах частей свежими пополнениями, совершенно не соответствовал затраченным усилиям.
15 октября 1916 г. дежурный генерал Ставки П.К. Кондзеровский, коего Мультатули цитирует достаточно часто, составил справку на имя начальника штаба Ставки генерала М.В. Алексеева, из которой следовало, что армия может рассчитывать на пополнение в количестве не более чем 1400 тысяч человек, из которых половина — новобранцы призыва 1919 г. (призванные досрочно — т. е. в возрасте 16 лет), около 500 тысяч — ратники 2-го разряда и примерно 200 тысяч белобилетников. «Это совсем ничтожная цифра, с которой воевать трудно» — отреагировал на эти сведения Алексеев. К 1 ноября 1916 г. численность личного состава запасных частей составила 1830 тысяч человек, на обучение которых не хватало ни людей, ни офицеров. Людские резервы русской армии оказались, таким образом, истощены еще на рубеже 1916–1917 гг. Ситуацию накануне Февраля 1917 г. иллюстрируют воспоминания известного советского физика С.Э. Фриша: «Ходили слухи, что нас — восьмиклассников — выпустят досрочно, к Рождеству, и всех зачислят в юнкерские училища. В качестве обязательного предмета ввели военный строй <…> После уроков мы оставались еще на час или два изготовлять под руководством учителя ручного труда ящики для снарядов». Откровенно говоря, предчувствий победоносного окончания войны подобные свидетельства не навевают.
Полиция охраняет хлебную очередь. Начало 1917 года. Перебои с поставками продовольствия в города стали прямым результатом веры Николая II и Генерального штаба в неисчерпаемость людских ресурсов страны
На межсоюзнической конференции в Петрограде в феврале 1917 г. генерал от кавалерии В.И. Гурко, временно заместивший тяжело заболевшего М.В. Алексеева, озвучил удручающее положение вещей в Действующей Армии, неспособной к проведению крупномасштабного наступления до мая 1917 г. До той поры войска будут в состоянии лишь сдерживать противника второстепенными операциями.
Состояние российской экономики и аграрной сферы на третий год войны. можно охарактеризовать как удручающее. Мобилизациии в Действующую Армию лишили деревню почти половины трудоспособного мужского населения; общие посевные площади сократились на 10%, производство хлеба — почти на четверть.
Инфляция росла невиданными темпами: если в 1914 г. цены выросли на 28,7%, а в 1915 г.— на 20,2%, то в 1916 г.— на 93,5%. В следующем, 1917 г. цены подскочат и вовсе на 683,3%. При этом расценки на хлеб 9 сентября 1916 г. были заморожены на уровне ниже рыночных. При постоянно растущем спросе на хлеб его предложение резко сократилось, что и стало причиной введения в ноябре 1916 г. экстраординарной меры — продовольственной разверстки.
На фабриках и заводах средняя продолжительность рабочего во многих случаях доходила до 12–16 часов в сутки при значительном росте интенсивности труда. Это вело к росту производственного травматизма и колоссальному общему перенапряжению сил рабочих, потребление которых при этом в 1916–1917 гг. составляло около 47% довоенного уровня. Призванных в Действующую Армию мужчин на заводах и фабриках порой подменяли женщины и подростки. Например, на Коломенском заводе в конце 1915 г. насчитывалось 1159 женщин, выполнявших очень тяжелую работу у станков и верстаков. На ткацкой фабрике в г. Гусь-Хрустальный Владимирской губернии управляющий запрещал работницам перерывы для кормления грудных детей…
Эти факты, наглядно отражающие кризисное состояние экономики, сельского хозяйства и промышленности, в своих публикациях подвергает сомнению историк Б.Н. Миронов. Этот ученый известен своими апелляциями к избранному в качестве критерия уровня жизни населения понятию биостатуса, сводящемуся к динамике изменений человеческого роста и массы тела. Изучая данные статистики, отражающие эти изменения, доктор исторических наук Миронов делает парадоксальные выводы: в годы Первой мировой войны населению России жилось лучше, нежели в период Северной, русско-турецкой (1764–1768 гг.), Крымской и даже русско-японской войн. Думается, историк В.П. Булдаков заслуженно назвал подобный подход «вульгарным социологизмом», а аргументацию Миронова — «зоотехнической». Однако в рамках данной рецензии теория Миронова интересна тем, что он также предвосхитил версию событий, происходивших в Петрограде в начале Великой русской революции, высказанную г-ном Мультатули. На них автор и переключается в своем изложении…
_____________________________________________
Император Николай II Кругом измена и трусость, и обман. Цитата
1917 год стал для Российской Империи переломным. Недовольство народных масс ценами, инфляцией, повторными мобилизациями, затянувшейся войной, в которой многие уже не видели смысла, вылилось, наконец, в масштабные волнения, а затем и в революцию.
Война шла уже почти три года, экономика России была на пределе. Все это отражалось, в первую очередь, на простых людях: рабочих и крестьянах. Дальше так продолжаться не могло, терпение народа достигло критического предела. 8 марта (23 февраля по старому стилю) 1917 года в Петрограде начались забастовки и демонстрации рабочих из-за нехватки хлеба. Николай II в это время находился в Ставке, в Могилеве. 9 марта количество бастующих увеличилось и достигло 200 000 человек. Император узнал о забастовках только 10 марта, спустя два дня, но не принял эти сведения всерьез и велел пресечь беспорядки как «недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией». По поручению министра внутренних дел А.Д. Протопопова около 150 человек было арестовано, но на бастующих это никак не повлияло.
11 марта Николай II получил телеграмму председателя Государственной думы М.В. Родзянко: «В столице анархия. Правительство парализовано… На улицах происходит беспорядочная стрельба» — но не стал на нее отвечать, посчитав вздором. Не зная, как еще прекратить беспорядки, правительство приказало открыть по демонстрантам стрельбу, многие были ранены или убиты.
На следующий день, 12 марта, к демонстрантам присоединилась сначала часть Петроградского гарнизона, затем, в последующие дни, весь гарнизон. Был захвачен Арсенал — рабочие получили в руки оружие — и городские тюрьмы. По городу начались убийства полицейских и грабежи. Демонстранты требовали смены правительства. Император отправил в Петроград для усмирения восставших Георгиевский батальон во главе с генералом Н.И. Ивановым, но до Петрограда тот не добрался.
Де-юре По законам Российской Империи отречение Николая II было юридически нелегитимным, так как Император отрекся и за сына, а в законах не прописывался вариант отречения за другое лицо. Интересные факты Тем временем солдаты осадили Таврический дворец — резиденцию Государственной думы, члены которой создали Временный комитет Госдумы во главе с Родзянко на время беспорядков. В этот же день восставшими был создан Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов. Члены Госдумы требовали от Николая II пойти на уступки и немедленно провозгласить манифест о смене правительства, но он отложил решение до личного прибытия в Царское Село.
13 марта Император выехал из Ставки, но восстание рабочих железной дороги помешало планам, дорога на Царское Село была перекрыта, Николай II отправился в Псков, где размещался штаб Северного фронта. В тот же день, 13 марта, в Петрограде были свергнуты и Совет министров, возглавляемый князем Н.Д. Голицыным, и штаб Петроградского военного округа под предводительством генерала С.С. Хабалова. Власть берет в свои руки Временный комитет Госдумы.
14 марта Николай II прибывает в Псков в штаб генерала Н.В. Рузского. Генерал Рузский, начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал М.В. Алексеев, оставшийся в Ставке, и члены Временного комитета настаивают на создании ответственного правительства и ограничении самодержавной монархической власти до конституционной. В результате переговоров Николай II согласился на формирование временного правительства, создание которого было поручено Родзянко.
Но эти меры уже не могли удовлетворить восставших. Во временном комитете Государственной думы начались разногласия между октябристами и кадетами. Петроградский совет получал все большую поддержку и требовал отречения Николая II в пользу сына при регентстве Михаила Александровича, брата императора. За отречение выступили главнокомандующие всех фронтов, кроме командующего Черноморским флотом адмирала А.В. Колчака, и великий князь Николай Николаевич, считая, что в условиях продолжающейся войны с Германией это допустимая жертва и единственный шанс прекратить беспорядки.
Ночью 15 марта в Псков приехали члены Государственной думы лидер октябристов А.И. Гучков и националистов – В.В. Шульгин с проектом манифеста об отречении. Но, не желая расставаться с сыном, днем 15 марта император Николай II подписал манифест об отречении от престола в пользу своего брата Михаила, а также указ о назначении князя Г.Е. Львова председателем Временного правительства.
16 марта Михаил Александрович выступил с заявлением, что он отказывается от власти, так как может принять ее только по воле народа, выраженной Учредительным собранием, после прямого всеобщего голосования. Россия осталась без императора.
Так в результате Февральской революции пала 300-летняя монархия Романовых и Российская Империя вместе с ней. Вся власть оказалась в руках Временного правительства.
Крушение монархии. Был ли акт отречения Николая II от престола правомерен?
Подробности Категория: Цех историков Опубликовано: 29 января 2018 Просмотров: 7194
Одно из важнейших событий Великой Российской революции 1917 г. – отречение от престола императора Николая II. За 100-летний период, прошедший с февраля 1917 г., опубликовано множество воспоминаний и исследований, посвященных этой теме.
К сожалению, нередко глубокий анализ заменяли весьма категоричные оценки, основанные на эмоциональном восприятии тех давних событий. В частности, распространено мнение, что сам акт отречения не соответствовал действовавшим на момент его подписания законам Российской империи и вообще был сделан под серьезным давлением. Очевидно необходимо рассмотреть вопрос о правомерности или неправомерности самого отречения Николая II.
Нельзя категорически утверждать, что акт отречения есть следствие насилия, обмана и иных форм принуждения в отношении Николая II.
«Акт отречения, как явствует из обстановки подписания… не был свободным выражением Его воли, а посему является ничтожным и недействительным»,
– утверждали многие монархисты. Но данный тезис опровергается не только свидетельствами очевидцев (их можно приводить множество), но и собственными записями императора в дневнике (например, запись от 2 марта 1917 г).
«Утром пришел Рузский и прочел длиннейший разговор по аппарату с Родзянкой. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, так как с ним борется соц.-дем. партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в Ставку, а Алексеев – всем главнокомандующим. К 2,5 часам пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился…»
(Дневники императора Николая II. М., 1991. С. 625).
«Нет той жертвы, которой я не принес бы во имя действительного блага и для спасения России»,
– эти слова из дневниковых записей государя и его телеграмм от 2 марта 1917 г. лучше всего объясняли его отношение к принятому решению.
Факт сознательного и добровольного отказа императора от престола не вызывал сомнений и у современников. Так, например, киевское отделение монархического «Правого центра» 18 мая 1917 г. отмечало, что «акт об отречении, написанный в высшей степени богоугодными и патриотическими словами, всенародно устанавливает полное и добровольное отречение… Объявлять, что это отречение лично исторгнуто насилием, было бы в высшей степени оскорбительно прежде всего к особе монарха, кроме того, совершенно не соответствует действительности, ибо государь отрекался под давлением обстоятельств, но тем не менее совершенно добровольно».
Но наиболее ярким документом, пожалуй, является прощальное слово к армии, написанное Николаем II 8 марта 1917 г. и изданное затем в форме приказа № 371. В нем в полном осознании совершенного говорится о передаче власти от монарха к Временному правительству.
«В последний раз обращаюсь к вам, горячо любимые мною войска, – писал император Николай II. – После отречения мною за себя и за сына моего от престола Российского власть передана Временному правительству, по почину Государственной думы возникшему. Да поможет ему Бог вести Россию по пути славы и благоденствия… Кто думает теперь о мире, кто желает его, тот – изменник Отечества, его предатель… Исполняйте же ваш долг, защищайте доблестно нашу великую Родину, повинуйтесь Временному правительству, слушайтесь ваших начальников, помните, что всякое ослабление порядка службы – только на руку врагу…»
(Корево Н. Н. Наследование престола по Основным государственным законам. Справка по некоторым вопросам, касающимся престолонаследия. Париж, 1922. С. 127–128).
Примечательна и оценка известных телеграмм от командующих фронтами, повлиявших на решение государя, в воспоминаниях генерал-квартирмейстера штаба Верховного главнокомандующего Ю. Н. Данилова, очевидца событий:
«И Временным комитетом членов Государственной думы, Ставкой и главнокомандующими фронтами вопрос об отречении… трактовался во имя сохранения России и доведения ею войны до конца не в качестве насильственного акта или какого-либо революционного “действа”, а с точки зрения вполне лояльного совета или ходатайства, окончательное решение по которому должно было исходить от самого императора. Таким образом, нельзя упрекать этих лиц, как это делают некоторые партийные деятели, в какой-либо измене или предательстве. Они только честно и откровенно выразили свое мнение, что актом добровольного отречения императора Николая II от престола могло быть, по их мнению, обеспечено достижение военного успеха и дальнейшее развитие русской государственности. Если они ошиблись, то в этом едва ли их вина…»
Конечно, следуя конспирологической теории заговора против Николая II, можно предположить, что принуждение могло быть применено к государю в случае непринятия им отречения. Но добровольное решение монарха отречься от престола исключало возможность принуждения его кем-либо к такому действию.
Уместно в этой связи привести запись вдовствующей императрицы Марии Федоровны, матери Николая II, из ее «памятной книжки»:
«…4/17 марта 1917 г. В 12 часов прибыли в Ставку, в Могилев, в страшную стужу и ураган. Дорогой Ники встретил меня на станции, мы отправились вместе в его дом, где был накрыт обед вместе со всеми. Там также были Фредерикс, Сергей Михайлович, Сандро, который приехал со мной, Граббе, Кира, Долгоруков, Воейков, Н. Лейхтенбергский и доктор Федоров. После обеда бедный Ники рассказал обо всех трагических событиях, случившихся за два дня. Он открыл мне свое кровоточащее сердце, мы оба плакали. Сначала пришла телеграмма от Родзянко, в которой говорилось, что он должен взять ситуацию с Думой в свои руки, чтобы поддержать порядок и остановить революцию; затем – чтобы спасти страну – предложил образовать новое правительство и… отречься от престола в пользу своего сына (невероятно!). Но Ники, естественно, не мог расстаться со своим сыном и передал трон Мише! Все генералы телеграфировали ему и советовали то же самое, и он, наконец, сдался и подписал манифест. Ники был невероятно спокоен и величествен в этом ужасно унизительном положении. Меня как будто ударили по голове, я ничего не могу понять! Возвратилась в 4 часа, разговаривали. Хорошо бы уехать в Крым. Настоящая подлость только ради захвата власти. Мы попрощались. Он настоящий рыцарь»
(ГА РФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 42. Л. 32).
Сторонники версии незаконности отречения заявляют об отсутствии соответствующего положения в системе российского государственного законодательства. Однако отречение от престола предусматривала статья 37 свода Основных законов 1906 г.:
«При действии правил… о порядке наследия престола лицу, имеющему на оный право, предоставляется свобода отрещись от сего права в таких обстоятельствах, когда за сим не предстоит никакого затруднения в дальнейшем наследовании престола».
Статья 38 подтверждала:
«Отречение таковое, когда оно будет обнародовано и обращено в закон, признается потом уже невозвратным».
Толкование этих двух статей в дореволюционной России, в отличие от толкования русского зарубежья и части наших современников, не вызывало сомнений. В курсе государственного права известного российского правоведа профессора Н. М. Коркунова отмечалось:
«Может ли уже вступивший на престол отречься от него? Так как царствующий государь, несомненно, имеет право на престол, а закон предоставляет всем, имеющим право на престол, и право отречения, то надо отвечать на это утвердительно…»
Аналогичную оценку содержал курс государственного права, написанный не менее известным российским правоведом, профессором Казанского университета В. В. Ивановским:
«По духу нашего законодательства… лицо, раз занявшее престол, может от него отречься, лишь бы по причине этого не последовало каких-либо затруднений в дальнейшем наследовании престола».
Но в эмиграции в 1924 г. бывший приват-доцент юридического факультета Московского университета М. В. Зызыкин, придавая особый, сакральный смысл статьям о престолонаследии, отделил «отречение от права на престол», которое, по его толкованию, возможно только для представителей правящего дома до начала царствования, от права на «отречение от престола», которым уже царствующие якобы не обладают. Но подобное утверждение условно. Господствующий император не исключался из царствующего дома, вступал на престол, имея на то все законные права, которые сохранял за собой в течение всего царствования.
Теперь об отречении за наследника – цесаревича Алексея Николаевича. Здесь важна последовательность событий. Напомним, что первоначальный текст акта соответствовал варианту, предписанному Основными законами, т. е. наследник должен был вступить на престол при регентстве брата императора – Михаила Романова.
Российская история еще не знала фактов отречения одних членов царствующего дома за других. Однако это могло считаться неправомерным в случае, если осуществлялось бы за совершеннолетнего дееспособного члена императорской фамилии.
Но, во-первых, Николай II отрекался за своего сына Алексея, достигшего в феврале 1917 г. лишь 12,5 лет, а совершеннолетие наступало в 16. Сам несовершеннолетний наследник, разумеется, не мог принимать каких-либо политико-правовых актов. По оценке депутата IV Государственной думы, члена фракции октябристов Н. В. Савича,
«цесаревич Алексей Николаевич был еще ребенком, никаких решений, имеющих юридическую силу, он принимать не мог. Следовательно, не могло быть попыток заставить его отречься или отказаться занять престол».
Во-вторых, государь принял данное решение после консультаций с лейб-медиком профессором С. П. Федоровым, заявившим о неизлечимой болезни наследника (гемофилии). В связи с этим возможная кончина единственного сына до достижения им совершеннолетия стала бы тем самым «затруднением в дальнейшем наследовании престола», о котором предупреждала статья 37 Основных законов.
После состоявшегося отречения за цесаревича неразрешимых «затруднений в дальнейшем наследовании престола» акт от 2 марта 1917 г. не создавал. Теперь великий князь Михаил Александрович возглавил бы дом Романовых, а его наследники продолжили бы династию. По оценке современного историка А. Н. Каменского,
«манифест и телеграмма стали по существу законными документами тех лет и письменным указом об изменении закона о престолонаследии. Этими документами автоматически признавался и брак Михаила II с графиней Брасовой. Тем самым автоматически граф Георгий Брасов (сын Михаила Александровича – Георгий Михайлович. – В. Ц.) становился великим князем и наследником престола государства Российского».
Конечно, следует помнить о том, что на момент составления и подписания акта об отречении государь не мог знать о намерении своего младшего брата (бывшего в те дни в Петрограде) не принимать престола до решения Учредительного собрания…
Ответ дает статья 10 Основных законов, которая устанавливала приоритет государя в исполнительной власти:
«Власть управления во всем ее объеме принадлежит государю императору в пределах всего государства Российского. В управлении верховном власть его действует непосредственно (т. е. не требует согласования с какими-либо структурами. – В. Ц.); в делах же управления подчиненного определенная степень власти вверяется от него, согласно закону, подлежащим местам и лицам, действующим его именем и по его повелениям».
Особое значение имела также 11-я статья, позволяющая издавать нормативные акты единолично:
«Государь император в порядке верховного управления издает в соответствии с законами указы для устройства и приведения в действие различных частей государственного управления, а равно повеления, необходимые для исполнения законов».
Разумеется, эти единолично принятые акты не могли менять сути Основных законов.
Н. М. Коркунов отмечал, что указы и повеления, издаваемые «в порядке верховного управления», носили законодательный характер и не нарушали нормы государственного права. Акт отречения не менял системы власти, утвержденной Основными законами, сохраняя монархический строй.
Интересную психологическую оценку этому акту дал известный русский монархист В. И. Гурко:
«…Русский самодержавный царь не имеет права чем-либо ограничивать свою власть… Николай II почитал себя вправе отречься от престола, но не вправе сократить пределы своих царских полномочий…»
В акте об отречении не нарушалась и формальная сторона. Он был скреплен подписью «подлежащего министра», так как по статусу министр императорского двора генерал-адъютант граф В. Б. Фредерикс скреплял все акты, касавшиеся и «учреждения об императорской фамилии», и имевшие отношение к престолонаследию. Не меняли сути документа ни карандашная подпись государя (впоследствии защищенная лаком на одном из экземпляров), ни цвет чернил или графита.
Что касается формальной процедуры окончательной легализации – утверждения акта Правительствующим сенатом, – то с этой стороны затруднений не возникло. 5 марта 1917 г. новый министр юстиции А. Ф. Керенский передал обер-прокурору П. Б. Врасскому акт об отречении Николая II и акт о «непринятии престола» великим князем Михаилом Александровичем. Как вспоминали участники этого заседания,
«рассмотрев предложенный на его обсуждение вопрос, Правительствующий сенат определил распубликовать оба акта в “Собрании узаконений и распоряжений правительства” и сообщить об этом указами всем подчиненным Cенату должностным лицам и правительственным местам. Оба акта приняты Сенатом для хранения на вечные времена».
В условиях продолжающейся войны важнейшим делом становилась победа над врагом. Ради блага Родины, по существу, – ради этой победы отрекался от престола государь. Ради нее он призывал своих подданных, солдат и офицеров, принести новую присягу.
Формально-правовое толкование законности или незаконности отречения никак не умаляло нравственного подвига государя. Ведь участники тех далеких событий – не бездушные субъекты права, не «заложники монархической идеи», а живые люди. Что было важнее: соблюдение обетов, данных при венчании на царство, или сохранение стабильности, порядка, сохранение целостности вверенного государства, столь необходимые для победы на фронте, в чем его убеждали члены Государственной думы и командующие фронтами? Что важнее: кровавое подавление «бунта» или предотвращение, пусть и ненадолго, надвигавшейся «трагедии братоубийства»?
Для государя-страстотерпца стала очевидной невозможность «переступить через кровь» во время войны. Он не желал удерживать престол насилием, не считаясь с количеством жертв…
«В последнем православном российском монархе и членах его семьи мы видим людей, стремившихся воплотить в своей жизни заповеди Евангелия. В страданиях, перенесенных царской семьей в заточении с кротостью, терпением и смирением, в их мученической кончине в Екатеринбурге в ночь на 4/17 июля 1918 г. был явлен побеждающий свет Христовой веры, подобно тому, как он воссиял в жизни и смерти миллионов православных христиан, претерпевших гонение за Христа в ХХ веке»,
– так оценивался нравственный подвиг императора Николая II в определении Архиерейского собора Русской православной церкви о прославлении новомучеников и исповедников российских ХХ века (13–16 августа 2000 г.).
Василий Цветков,
доктор исторических наук
Документ об отречении императора Николая II от престола
15 марта 1917 года произошло отречение от российского престола императора Николая II, которое стало одним из ключевых событий Февральской революции 1917 года и истории России XX века в целом.
Предлагаем вам ознакомиться с документом об отречении императора.
2 марта 1917 года. В правом нижнем углу карандашом подпись Николая II: Николай; в левом нижнем углу черными чернилами поверх карандаша заверительная надпись рукой Владимира Борисовича Фредерикса: министр императорского двора генерал-адъютант граф Фредерикс.
15 марта 1917 г. произошло отречение Николая II от престола
«В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу Родину, Господу Богу угодно было ниспослать России новое тяжкое испытание. Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны.
Судьба России, честь геройской нашей армии, благо народа, все будущее дорогого нашего Отечества требуют доведения войны во что бы то ни стало до победного конца. Жестокий враг напрягает последние силы, и уже близок час, когда доблестная армия наша совместно со славными нашими союзниками сможет окончательно сломить врага. В эти решительные дни в жизни России почли мы долгом совести облегчить народу нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и в согласии с Государственной думою признали мы за благо отречься от престола государства Российского и сложить с себя верховную власть. Не желая расстаться с любимым сыном нашим, мы передаем наследие наше брату нашему великому князю Михаилу Александровичу и благословляем его на вступление на престол государства Российского. Заповедуем брату нашему править делами государственными в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу. Во имя горячо любимой Родины призываем всех верных сынов Отечества к исполнению своего святого долга перед ним повиновением царю в тяжелую минуту всенародных испытаний и помочь ему вместе с представителями народа вывести государство Российское на путь победы, благоденствия и славы. Да поможет Господь Бог России».