Содержание
- Босиком по небу (Крупинки) Сборник рассказов
- Владимир Николаевич Крупин БОСИКОМ ПО НЕБУ (Крупинки)
- Деточки
- Первая исповедь
- Рассказы В. Крупина на уроках литературы в православной гимназии.
- 1. Первая исповедь
- Отцовское поле
- Помогите!!!Нужен рассказ
- Book: Владимир Крупин «Отцовское поле»
- Читать онлайн «Рассказы» автора Крупин Владимир Николаевич — RuLit — Страница 1
- 3 рассказа Владимира Крупина
- Собака и хозяин
- Объявления на столбах
- Папаша Рекс
- Гончарное. Отцовское поле
- Короткие рассказы+1
- Поздняя Пасха
- по тексту В. Крупина «Объявление на столбах» (проблема прощения) (ЕГЭ по русскому)
- Пересказ рассказа М. Глинской «Хлеб». Интегрированное занятие по развитию речи в старшей группе
- Ход НОД.
- Читать онлайн «Куприн — мой отец» автора Куприна Ксения Александровна — RuLit — Страница 1
Босиком по небу (Крупинки) Сборник рассказов
Владимир Николаевич Крупин БОСИКОМ ПО НЕБУ (Крупинки)
КРУПИН Владимир Николаевич родился 7 сентября 1941 года в селе Кильмезь Кировской области. В 15-летнем возрасте закончил школу. Отслужив в ракетных войсках, поступил на литературный факультет Московского облпединститута. Работал редактором на телевидении, в книжном издательстве. В 1974 году выпустил первую книгу «Зёрна», за которую был принят в Союз писателей, после чего ушел на творческую работу. В 1989 году возглавил журнал «Москва». Спустя три года перешел на преподавательскую работу в Московские духовные школы. До распада Союза был секретарем СП СССР, в настоящее время — секретарь Правления Союза писателей России.
Автор повестей «Великорецкая купель», «Живая вода», «Во всю Ивановскую», «Ямщицкая повесть», «Слава Богу за всё», «На днях или раньше» и др. Его последние произведения тесно связаны с жизнью Церкви: «Православная азбука», «Русские святые», «Детский церковный календарь», «Освящение престола», «Ловцы человеков».
Произведения Владимира Крупина неизменно вызывают интерес у читателей. Писатель органично сочетает проблематику «светской» жизни с православной этикой. Его герои — люди ищущие, страдающие, трудно постигающие своё предназначение. Писатель убеждён, что путь к полноценному, гармоничному существованию пролегает через любовь, добро и обретение истинной веры. Каждый из героев приходит к этому своим собственным, порой весьма извилистым и причудливым путём.
Деточки
— А мы колядовать собираемся, — сообщил мне накануне Рождества соседский мальчик. — В прошлом году ходили, целую сумку набрали, и деньги даже давали.
— А что вы говорите, когда славите?
Мальчик задумался.
— Ну, в общем наряжаемся: Ромка — девчонкой, Мишка — ужастиком. Я так намазываюсь: щеки и нос красным, а глаза черным.
— Да, — согласился я, — это страшновато. Попробуй тут не положи в мешок… Мы тоже ходили в детстве. Я кое-что помню. Вы придите ко мне, что-нибудь разучим.
Мальчик умчался и мгновенно вернулся с друзьями. Они сказали, что говорят так: «Славите, славите, вы меня не знаете. Отворяйте сундучки, доставайте пятачки и конфеточки».
— А дальше? — спрашиваю.
— А дальше нам что-нибудь дадут, и мы идем дальше.
— Так зачем же вы тогда приходили, разве только за конфетами? Вы идете на Рождество, вы несете весть о рождении Сына Божьего. Вот главное в колядках. Давайте так… Вот вы говорите свои стихи и добавляйте после «конфеточек»: «Если будет и печенье, то прочтем стихотворенье». Его надо прочесть, если даже и не дадут печенье. Заучите: «В небе звездочки горят, о Христе нам говорят. У людей всех торжество — наступило Рождество». Это же радость сообщить такую весть. Вы — вестники счастья, спасения… Я раз видел вас в церкви. Как там поют? Заучили? «Слава в вышних Богу…»
Мальчики подхватили:
— На земли мир, в человецех благоволение!
— Вот. И тропарь Рождеству… Знаете наизусть?
— Это Данила знает и Георгий, они батюшке помогают. Они тоже будут ходить.
Мои новые знакомые убежали, и когда вечером раздался бодрый стук в окно, я понял, что это они. Я был готов к встрече, сходил днем за пряниками, конфетами, печеньем. Пришли не только они, а целая группа, человек десять, — со звездой, пением коляды: «Коляда, коляда, открывайте ворота». Меня осыпали горстью зерна и дружно запели: «Христос раждается, славите. Христос с Небес, срящите. Христос на земли, возноситеся». Кого только не было среди колядочников! Снегурочка с длинной мочальной косой, красавица в кокошнике, мальчик, почему-то в иностранной шляпе, другой мальчик, раскрашенный разнообразно, третий в халате со звездами… Они дружно пропели тропарь: «Рождество Твое, Христе Боже наш, возсия мирови свет разума…», а потом пошли хороводом с припевкой: «А мы просо сеяли, сеяли».
Я уж старался вознаградить такое усердие, как вдруг, болезненно охнув, повалилась на пол девчушка с косой. Все они вскрикнули, да так натурально, испуганно, что у меня сердце чуть не оборвалось. Мгновенно стал соображать, у кого из соседей есть телефон, чтобы звонить в больницу. Тут же думал: отчего ей плохо? Или уморилась от голода, или, наоборот, конфет переела…
— Доктора, доктора! — кричали дети. И только когда явился «доктор», важный мальчик с нарисованными на лице очками, я с радостью понял, что все это нарочно. Доктор важно щупал пульс, глядя на часы, разогнулся, помолчал и сокрушенно вздохнул:
— Медицина здесь бессильна.
— Знахаря, знахаря! — закричали девочки.
Пришел и знахарь в зипуне и лаптях. Стал обращаться с больной крайне небрежно: подергал за руки, за ноги. Сказал:
— Народная медицина здесь тоже бессильна.
Вслед за этим они гениально выдержали томительную паузу. Больная лежала, как мертвая.
Потом та девочка, что звала доктора, всплеснула руками:
— Ой, я знаю, знаю! Ее спасут хоровод, танцы и песни!
— И вы с нами, — сказала девочка, — ее же надо оживлять!
Конечно, как я мог не участвовать в оживлении такой красавицы с длинной косой. Мы прошли хороводом, пропели коляду. Я вспомнил давнее свое детство: «Я, малый хлопчик, принес Богу снопчик. Боже, снопчик прими, меня сохрани — и тятю, и маму, и нашу избу, и нашу деревню, и нашу судьбу».
Красавица ожила. Мы выпили лимонада, заели печеньем и пряниками. Вскоре они ушли. Но на прощание заставили спеть девочку, которая стояла в сторонке и молчала. И она, отчаянно стесняясь и тиская в руках варежки, тоненьким голоском запела:
Девочка не допела, вдруг расплакалась и выскочила за дверь.
Мальчики смущенно переминались:
— У нее длинная песня, она еще поет о розах, которые Христос раздал детям, а Себе оставил шипы от роз…
Ушли деточки. Ушли в лунную ночь, скрипя валеночками по рождественскому снегу. А лампадка красная в углу, будто звездочка, сошедшая с небес, пришла и остановилась у святых икон.
Первая исповедь
В Сережином классе у многих ребят не было отцов. То есть они были живы, но жили отдельно. Кто сидел в тюрьме, кто куда-то уехал и не оставил адреса. Сережин отец приходил раз в месяц и приносил подарки. Достанет игрушку, они сыграют в шашки, и он скоро уходит. Даже чаю не попьет. Мама и бабушка в это время сидели на кухне. В последнее время отец стал давать Сереже и деньги. Бабушка ворчала: «Ишь как ловко устроился: от сына откупается».
Но Сережа любил отца. И мама, это чувствовалось, тоже его любила, хотя никогда не просила остаться. Деньги отца от Сережи не брала. А ему на что: мороженое ему и так покупали.
— Давай деньги в церковь отнесем, — предложил Сережа. Они с мамой любили ходить в церковь.
— Давай, — сразу согласилась мама. — И тебе пора, наконец, на исповедь.
— Какие у него грехи? — вмешалась бабушка. — Куда ты его потащишь!
— А пойдем все вместе, бабушка! — сказал Сережа.
— Я век прожила и уж как-нибудь проживу, — отвечала бабушка. — Я честно работала, не воровала, вино не пила, не курила — какая мне исповедь?
Мама только вздохнула. Вечером они с Сережей прочли, кроме вечерних молитв, акафист Ангелу Хранителю, а утром встали пораньше, ничего не ели, не пили и пошли в церковь.
— А что батюшке говорить? — волновался Сережа.
— Что спросит, то и говорить. Сам же знаешь, в чем грешен. С бабушкой споришь…
— Она больше меня спорщица! — воскликнул Сережа. — Она вообще так зря ругается!
— Вот уже и осуждаешь, — заметила мама. — Даже если бабушка и не права, нельзя осуждать. Она же пожилой человек. Ты доживешь до ее лет, еще неизвестно, каким будешь.
В церкви они купили свечи и пошли в правый придел, где вскоре началась исповедь. Вначале отец Виктор читал общую молитву и строго спрашивал, лечились ли у экстрасенсов, ходили ли на проповеди приезжих гастролеров, различных сектантов… Потом вновь читал молитву, говоря время от времени: «Назовите свои имена». И Сережа вместе со всеми торопливо, чтоб успеть, говорил: «Сергей».
Впереди Сережи стояла девочка его лет, может, чуть постарше. В руках она держала листочек из тетради, на котором было крупно написано: «Мои грехи».
Конечно, подглядывать было нехорошо, но Сережа невольно прочел, успокаивая себя тем, что это как будто обмен опытом. Было написано на листке: «Ленилась идти в детский сад за братом. Ленилась мыть посуду. Ленилась учить уроки. В пятницу выпила молока».
Рассказы В. Крупина на уроках литературы в православной гимназии.
7 сентября 2018 года исполнилось 77 лет известному кировскому писателю и публицисту Владимиру Крупину. Владимир Николаевич- вице-президент Союза деятелей Славянской культуры «Золотой Витязь», сопредседатель Союза писателей России.
Читатель знает В.Н. Крупина прежде всего как автора сборника рассказов «Зерна» (1974), повестей «Живая вода» (1981), «Сороковой день» (1982), «Прости, прощай…» (1986), романа «Спасение погибших» (1989), а также повестей «Великорецкая купель» (1990), «Крестный ход» (1993),»Люби меня, как я тебя» (1998), книги «Незакатный свет» (2006) и других произведений, получивших широкую известность и признание читателей.26 мая 2011 года в Зале церковных соборов Храма Христа Спасителя Крупин бал награжден первой Патриаршей литературной премии имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. Премия учреждена для поощрения писателей, внесших существенный вклад в утверждение духовных и нравственных ценностей в жизнь современного человека, семьи и общества, создавших высокохудожественные произведения, обогатившие русскую литературу. Премия вручается не за конкретное произведение, а за общий вклад писателя в литературу и утверждение нравственных ценностей.
Писатель — особенный человек. Он гораздо тоньше воспринимает то, что ускользает от внимания других людей. А для этого нужно обладать особым – внутренним, духовным зрением и слухом. Когда говорят «зрячее сердце», «чуткая душа», имеют в виду именно такое, духовное, зрение — слух.
Крупин относится именно к таким «зрячим» писателям. В своей статье «Остановиться – оглянуться» он писал: «Русская литература всегда отдавала и отдаёт предпочтение образу жизни духовно наполненному. Она всегда знала, что жизнь – поиск этой духовности. И в этом её смысл (…) Отчёт за прожитую жизнь идёт по качествам души.»
Вспомним известную фразу А.С. Пушкина: «Духовной жаждою томим…» Разве перестали испытывать такую жажду наши дети? Слово Владимира Николаевича Крупина можно сравнить с источником, из которого можно ее утолить.
Рассказы писателя, насыщенные живым русским словом, органично входят в сознание детей всех возрастных групп.
Авторский сборник Крупина «Босиком по небу» вышел в 2009 году в издательстве «Сибирская благозвонница». Он носит подзаголовок «Книга о детях для детей и взрослых»
На небольших примерах покажем, как на уроках, посвященным этой книге, ребята откликаются на слово писателя.
В возрасте 11-12 лет активно формируется система ценностей маленького человека. Мы можем сколько угодно повторять ребенку заповеди: не лги, не укради, почитай старших. Но слова эти будут теряться в полном впечатлений и эмоций детском воображении. Другое дело, когда ребенок видит: то, что происходит с ним, происходит и с его сверстником и начинает соотносить заповеди Божьи с собственной жизнью.
Маленький Ванечка в книге Крупина чуть младше своих читателей, но жизнь его наполнена теми же волнениями, радостями, горестями, что и у ребят в классе, поэтому рассказы о нем находят живой отклик в душах пятиклассников.
Рассказ «Самокат», где герой сталкивается с пропажей любимой игрушки, прочитаем на уроке не до конца, оставим в тайне последний абзац, написанный писателем. Нас интересует, как дети разрешат ситуацию с высоты своего духовного опыта.
Ребятам предлагается написать концовку рассказа и придумать новое, собственное название. В рассказе Крупина маленький Ванечка преподаёт мальчишке, укравшему у него самокат, урок доброты: «Хочешь покататься? На, катайся!»
В своем альтруизме, который является одной из составляющих духовной жизни, дети идут «дальше» писателя. Они попросту отдают любимую игрушку в подарок провинившемуся. «Забирай самокат, мне не жалко,- пишет от лица Ванечки ученица 5-ого класса Валерия Алифанова. — У тети — улыбка, у мамы — улыбка, У Вани — улыбка, у всех-улыбки. Катались они теперь всегда вместе, в печали друг друга успокаивали, в радости друг друга подбадривали. Вот какие чудеса творит добро!»
На уроке говорим с ребятами о заповеди: «Не укради», о Ване, который смог простить своего обидчика. Конечно же, ребята сразу вспоминают молитву “Отче наш”, которую произносят каждый день: «.. и оста́ви нам до́лги наша, я́коже и мы оставля́ем должнико́м нашим..»
Ребята знакомятся со словами святого апостола Павла из его Послания к Римлянам: «Не будь побежден злом, но побеждай зло добром» (Рим.12:21), — и применяют их в отношении главного героя рассказа Крупина.
В классе звучит один из вариантов названия для рассказа: «Победитель». Спросим ребят: «Были ли в твоей жизни ситуации, когда тебе приходилось делиться чем-то дорогим? Когда ты оказывался победителем?» Слышим ответы, как дети, преодолевая свое нежелание и леность, помогают старшим, отдают друзьям свои игрушки, подбирают на улицах брошенных собак, как вместе с родителями помогают немощным и бедным людям.
И самое главное – предлагаем детям продолжить серию добрых дел. К примеру, организовать в классе сбор игрушек и канцелярских принадлежностей для одного из детских домов Кировской области. Такое предложение вызывает удивительный отклик в сердцах детей. Разве не итог духовной работы над собой тот факт, что ребенок принесет в класс и отдаст нуждающимся свою игрушку или любимую книжку. Так совершается еще один шаг в духовном воспитании ребенка, происходит становление детской души.
Вятская православная гимназия много работает над возрождением традиции семейного чтения. Для чтения с родителями пятиклассникам предлагается рассказ «Как Ваня грядки полол». Перед тем как дети будут читать рассказ, вспомним с ними пятую заповедь. Она гласит: «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе».
Говорим, что заповедь требует не только уважения, покорности и послушания по отношению к родителям, но также любви и нежности, заботы о родителях, сбережения их репутации; требует, чтобы дети были для них помощью и утешением в преклонных годах.
К рассказу ребята получают такие задания:
Пусть этот рассказ прочитает тебе папа или мама, бабушка или дедушка.
Поразмышляйте над рассказом вместе. Ответьте на вопрос: «Почему бабушка всегда говорила: «Это Ваня полол», — хотя выполняла почти всю работу сама?
Помогаешь ли ты взрослым трудиться? Приготовь рассказ на эту тему.
Как трудились твои бабушка и дедушка. Напиши рассказ.
Под пером детей рождаются удивительные строки.
«Моя прабабушка, Раиса Васильевна Леванова, была старшей из детей в семье. В начале войны мать послала её жить и трудиться в город. А было тогда бабушке двенадцать лет. Прабабушка моя терпела голод. После учебы в школе работала до ночи-шила белье для солдат. Когда она училась в девятом классе, к ним на урок пришел секретарь райкома и вручил ей медаль за честный и доблестный труд. Бабушка очень гордится этой наградой. До сих пор моя прабабушка помогает нам чем может и учит меня доводить каждое дело до конца». Саша Рыков
«Мой дед Володя часто рассказывал ,что ему пришлось работать с десяти лет, потому что семья осталась без кормильца. Ему пришлось ухаживать на конюшне за лошадьми, доить коров и ездить за шестьдесят километров в Киров торговать молоком. Десятилетний мальчик сам загружал две фляги с молоком в машину, ехал в мороз в кузове, а после возвращаться иногда в деревню на попутных машинах. Ему приходилось из-за этого пропускать уроки в школе. Я обязательно буду помогать деду во всем, заботиться о нем». Алифанова Валерия
Такие задания очень важны. Они способствуют тесному общению родителей и ребенка, передаче семейных традиций, формируют понятие Дома, помогают передавать детям определенный духовный опыт старшего поколения. Почтительным уважением к старшим, причем не только к родителям, мы воздаем долг благодарности их жизненному подвигу, их труду и заботе о нас.
В 8 классе подросток переживает формирование личности, осознание своего места в мире. На первый план выходят человеческие отношения, конфликты.
Берем для работы на уроке рассказ В.Н. Крупина «Женя Касаткин». Рассказ трагичный. О мальчике с пороком сердца, который всеми силами пытался прожить жизнь наравне со своими сверстниками. В начале обсуждения задаем самый простой вопрос: «О чем этот рассказ?» И вместе с ребятами приходим к выводу: о взаимоотношениях между людьми, об эгоизме, о том, что часто мы не ценим человека, который рядом, о дружбе.
Ребята соотносят поступки главных героев рассказа с библейскими словами из книги притчей Соломоновых:
Сложно представить себе дружбу без сочувствия своим друзьям. Друг любит во всякое время и, как брат, явится во время несчастья.(Прит 17:17)
Кто хочет иметь друзей, тот и сам должен быть дружелюбным; и бывает друг, более привязанный, нежели брат. (Прит 18:24)
Послушайте, какие отзывы рождаются в душах детей после прочтения рассказа
«Герой рассказа-мальчик с чистым,но неизлечимо больным сердце-,представляется мне хрупким, как фарфоровая кукла ,которую нельзя ронять, потому что она может разбиться. Так и Жене нельзя было многое делать из того, что естественно для ребят его возраста Но он делал это,но не потому ,что был упрям и зол на свою бролезнь ,а потому ,что очень хотел жить как все здоровые люди: ходить на речку ,есть дикий лук, бегать и смеяться с другими ребятами…» Анна Перешеина.
«Рассказ производит сильное впечатление. Плакала, когда читала строки о том, когда мама Жени сказала ребятам, пришедшим на похороны: «Поживите, милые, за моего Женечку». Часто болезнь или несчастье делают человека сильнее. Так и с Женей: он не хотел, чтобы его жалели, он хотел быть и жить как все его сверстники. Женя Касаткин обладал одним прекрасным качеством — любовью к жизни. Этому надо поучиться многим здоровым людям»… Может, и вправду говорят: «Бог забирает лучших». Дарина Четверикова
«Если Женя был другом, то звание это он получил недаром. Он в чем-то превосходил всех остальных, жить каждый день с мыслью о смерти — это большое мужество! При этом он мог дружить, гулять, веселиться, ловить рыбу и любить жизнь! Это поразительно!» Настя Коротаева
«Рассказ очень печальный. С одной стороны, Жене после смерти стало лучше, ведь он обрел Царствие небесное, а с другой — грустно, когда умирают люди. В этот момент понимаешь, что жизнь может оборваться в любой момент». Маша Кононова
«Хочется сказать автору, Владимиру Крупину, большое спасибо за рассказ. Он учит дружбе, отзывчивости, заставляет задуматься о больных людях, которые живут вместе с нами, нуждаются в нашей поддержке, понимании, заботе» Попыванова Анна
«Уважаемый Владимир Николаевич Крупин!
Мне очень нравятся Ваши рассказы. Я считаю, что рассказ про Женю Касаткина может научить людей любить друг друга.
Владимир Николаевич! Я желаю Вам успехов, чтобы каждый последующий рассказ был лучше предыдущего, чтобы Ваши рассказы учили людей добру, любви и вере». Вадим Анохин
В 10 классе на уроках русского языка в рамках подготовки к ЕГЭ при написании ребятами сочинения в части С можно использовать многие из рассказов этой замечательной книги. Ребята учатся определять проблему, комментировать её, а самое главное – опять соотносят литературное слово с Божьим и с собственной жизнью.
Возьмем, к примеру, рассказ «Первая исповедь». Он начинается такими словами: «В Сережином классе у многих ребят не было отцов. То есть они были живы, но жили отдельно…»
Ребята говорят и о проблеме распада семьи, и о влиянии исповеди на душу человека.
Они пишут о том, что Господь не благословляет вероломное отношение и предательство по отношению к супругу, ведь в глазах Божьих брак является пожизненной связью, которая не должна нарушаться действием человека.
«Сережа живет в неполной семье. Его воспитывают мама и бабушка. Отец изредка навещает мальчика, дарит подарки, дает деньги. Но для Сережи это не главное. Он любит отца и мечтает, чтобы тот жил вместе с ними. Мама предлагает сыну сходить на исповедь. Вопреки мнению бабушки: «какие у него грехи?»-Сережа идет в храм. После причастия Сережа горячо молится о возвращении отца в семью. И хотя на вопрос сына отец не дает утвердительного ответа, хочется верить, что идущая от чистого сердца детская молитва будет услышана. Я думаю, отец вернется в семью, а душа ребенка еще больше укрепится в вере». Булдакова Вероника
«Читаю рассказ В.Н. Крупина «Первая исповедь» и сама будто оказываюсь на месте этого маленького Сережи, который стоит перед алтарем храма и ждет своей первой исповеди. Вспоминаю, как я боялась рассказать батюшке о своих грехах: не слушалась родителей, врала, ленилась.. И было так стыдно! Но зато как легко стало на душе, когда батюшка укрыл мою склоненную голову епитрахилью. Как радостно было мне, когда приняла потом Святое Причастие. Первая исповедь оказалась важным этапом в моей жизни..» Аня Гаврилова
Рассказ «Красная гора» — размышления писателя о потере исторической памяти, об отношении к своей малой родине — порождает у многих желание расспросить у родителей про своих предков, воссоздать историю своей семьи. В сочинениях ребят звучат слова апостола Павла: «Если же кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного». (1-ое Послание к Тимофею 5:8)
Итак, говоря о духовном воспитании на уроках литературы и русского языка мы имеем в виду постоянную работу над своей душой, работу, которая соотносится со словами и заповедями Божьими.
Размышления над словом писателя, анализ рассказов, их интерпретация помогают учащимся познакомиться с особенностями русского, православного видения мира, понять и познать себя. Вслушаемся еще раз в детские слова, которые родились после прочтения книги В. Крупина «Босиком по небу»:
Однажды я взял чужую вещь и до сих пор глубоко раскаиваюсь…
Я думаю, надо всегда заботиться о больных людях…
Надо стремиться быть тактичным, добрым и лишенным тщеславия…
Уметь признавать свои ошибки…
Ценить жизнь и не тратить ее на ссоры и обиды…
Не надо хвастаться, быть добрее…
Нельзя игнорировать больных людей ,быть равнодушным к окружающим…
Счастье — это когда ты можешь и хочешь дружить, любить, радоваться….
Так через диалог православного писателя, учителя и ученика происходит взаимное духовное обогащение.
1. Первая исповедь
ПЕРВАЯ ИСПОВЕДЬ
Чудесное поступление в университет совпало у Евлампия с тем, что он наконец-то решился на первую в своей жизни исповедь.
Всего в нескольких автобусных остановках от его дома, на месте огромного заброшенного храма создавался тогда женский монастырь. Огородили территорию. Подремонтировали церковь. Начали отстраивать жилые и хозяйственные помещения. Храм освятили. И уже служили. Несмотря на бедную обстановку, богослужения совершались ежедневно.
Ещё в прошлом году, когда Евлампий в очередной раз смотрел по телику «Жизнь Клима Самгина», он по утрам, по дороге в «гап», ну то есть в ПТУ, проходя мимо этого места бледным ангелом, выпучивал глаза на старушек, что ни свет ни заря уже ютились вдоль ограды в ожидании заутрени. Этим выпучиванием глаз он подражал главному герою полюбившегося фильма. Так, по-самгински, удивляться в его жизни, собственно, было и нечему. Поэтому и тренировался на старушках у церкви.
И вот теперь он сам стоит в ряду тех старушек и ждёт появления «старца». Точнее, почти старца. Этим достойным «почти» окрестили старушки настоятеля данной церкви. Когда же старец появился, то молодой человек не постеснялся тотчас счесть себя достойным первым обратиться к нему с вопросом. Ведь он пришёл на исповедь. А, стало быть, по делу. А они… Он, право же, не мог тогда себе вразумительно объяснить, зачем они приходят сюда каждый день так рано и позднее всех уходят.
– Приходи на вечернюю службу, – всего лишь ответил старец.
И больше ничего не ответил. А изумлению студента, пожертвовавшего целым часом от сладкого утреннего сна ради подвига покаяния, не хватало разве что самгинских кругленьких очков.
Почти неделю он ходил на эти вечерние службы. Богослужения были длинные, по монастырскому чину. И, томясь с непривычки, Евлампий каждые пять минут порывался уйти. Но примерно каждые полчаса в храме появлялся «почти старец» и, немого постояв у каких-то потаёных дверок близ алтаря, опять куда-то пропадал. А молодой человек бессменно стоял близ притвора и всё думал о том, почему же старец к нему не подходит. И даже в субботу вечером, и всю воскресную службу, которую старец служил сам, студент простоял от звонка до звонка. И непонятно, что ему помешало тогда подойти, когда батюшка выходил к аналою с крестом и Евангелием?
Ясно, что глупость у каждого человека своя. Но у человека интеллигентного она, по-видимому, особенная. Нет! Считать себя интеллигентным человеком Евлампий тогда не дерзал. Грехи, которые он в себе осознавал, не позволяли ему считать себя интеллигентным человеком. Да, собственно, он и не знал, какие они –интеллигентные человеки. Судя по фильмам, которые он смотрел, они ходили в пиджаках, с бородкой и в пенсне. А тех, с которыми был знаком, ему трудно было представить ходящими в церковь. Они, наверное, были слишком заняты. Читали лекции в университете, писали диссертации, статьи в газеты, сочиняли стихи. Может быть, им и грешить-то было некогда. А может быть, за них нагрешили другие. Те, что из кино. А эти – исследуют теперь их интересные судьбы и рассказывают про них начинающим. Грехи же Евлампия не представляли тогда ни для кого интереса, кроме него самого. То ли дело какой-нибудь Самгин или, на худой конец, Ставрогин. Однако про Ставрогина Евлампий тогда даже не слыхивал. Кино про него ещё не показали. Да и фильм про Самгина давно уже закончился. Евлампий учился на первом курсе филологического факультета и ощущал себя по жизни первокурсником. Зубрил фонетику, английский и латынь, а по литературе не то что Достоевского, а даже Тургенева некогда было дочитать. Грехи же богов античности казались такими непонятными, что полюбить их он так и не успел.
Зато свои грехи он знал досконально. Но в том-то и дело, что интересного в них ничего не было. Поэтому и любить их было не за что. Совсем другое дело – герои Гомера, Овидия или Данте. Как вдохновенно говорил о них преподаватель по античке! И при этом какими строгими и монументальными выглядели на этом чопорном и скромном в обычной жизни профессоре его бессменные костюм, длинное пальто и портфель! Столько интересных грехов надобно было держать ему в памяти!.. Лет через десять Евлампий наблюдал другого профессора – в ярко-разноцветной одежде, с лицом аскета, созерцающего дантовский Ад. Но это уже о других грехах.
А грехи Евлампия? Такие малоинтересные, что даже батюшка не хочет подойти, чтобы их выслушать. И только эти незаметные старушки, не стесняясь, сами подходили к нему и говорили. И каждый день старец их выслушивал. Какая, должно быть, интересная у них жизнь!
Следующая седмица началась опять всё с того же. И терпеть это Евлампию было уже невыносимо. В какой-то раз после выхода старца к аналою Евлампий вдруг почувствовал, что этот раз последний. Больше он не выйдет. А завтра – не придёт Евлампий. Самгин, что сидел внутри, уже убежал. И Евлампий понимал, что бежать за ним – это бежать в пустоту. Потому что Самгина нет.
«А был ли мальчик?» – вспомнил Евлампий слова из детства.
Слова были приклеены к двери кабинета редактора газеты, куда он когда-то мальчиком впервые принёс свои детские стихи. Он не знал тогда, что это цитата. Какие-то слова, состоящие из букв, вырезанных из газетных заголовков.
«А был ли… Самгин?»
Вот батюшка. Всего в двадцати шагах. Туда надо идти. И говорить о том, что – было. Потому что это всё, что – есть. Нет книг, которых он никогда не напишет. И даже тех, которые ни за что не дочитает. И если он сейчас же не сделает этих двадцати шагов, то останется…
«Та женщина…» – внезапное воспоминание заставило его содрогнуться.
Воспоминание свежее. Сегодня при виде этого его тошнило Самгиным. Реальное «самгинское» удивление тому реальному, что ещё утром не хотелось никак понимать. Во время литургии на полу лежала женщина. Худая. Измождённая. Кто-то, похоже, из монастырских. Она валялась чуть ли не посередине храма, а матушки, не обращая на неё внимания, разве что не перешагивали через неё. Видно было, что она не была без чувств и делала это сознательно. И как-то понятно было, что происходило с ней это не от голода. И никто не подошёл к ней и не попытался её поднять.
И вот, вспомнив об этом, Евлампий вдруг ощутил себя таким же валяющимся и ненужным. И смотрит на него лишь Самгин, которого нет. И что если он не сделает этих шагов, то останется так же лежать. И что вокруг будут одни только злые матушки.
Опомнившись от мыслей, молодой человек ужаснулся. У аналоя уже никто не стоял. Старец ушёл.
Рванувшись с места, Евлампий подбежал к послушнице, дежурившей у панихидного столика.
– Скажите… Простите…
Молодая худощавая женщина в чёрном одеянии, закутанная в шерстяной платок, чуть встрепенулась. Однако спокойно, внимательно и дружелюбно посмотрела на подошедшего.
– Вы не знаете?.. А батюшка выйдет ещё исповедовать? – неуверенно спросил её Евлампий.
– Ой! Не знаю даже… А вы?.. А… Что же вы не подходили?.. Он ведь только что ушёл…
– Да я знаю…
– А вы?.. Вы давно здесь?.. Вы… ну хоть полчаса были на службе?..
– Да я… – в отчаянии взмахнул рукой молодой человек. – Я с начала службы здесь стоял…
– Да как же?.. – совершенно искренне посочувствовала матушка. – Как же вы не подошли?!.
– Да вот!.. Сам не знаю как… Может быть, как-нибудь его вызвать?
Евлампий умоляюще посмотрел на послушницу.
– Так он, скорей всего, уже ушёл…
– А куда?.. Совсем?.. Уехал?..
– Да как же!.. Вот что… Попробуйте так… Он сейчас, наверное, к трапезной пошёл. Пройдите туда. Может, там с ним поговорите…
– Спасибо! Спасибо, матушка! Спаси Господи!
Матушка указала ему на боковые двери храма и объяснила, как найти трапезную.
Евлампий ринулся туда и через минуту увидел священника, входящего в какой-то из строящихся корпусов. Ещё мгновение, и запыхавшийся парень, окликая батюшку, протиснулся вслед за ним в помещение.
Батюшка обернулся и, казалось, нисколько не удивился поведению странного парня.
– Батюшка… Простите! Вы… Вы можете меня поисповедовать? Мне тяжело. Помогите мне.
– Так что ж не подошёл сразу?
– Знаю… Верней, не знаю… Простите.
В помещении присутствовали какие-то люди. Священник пригласил Евлампия подойти ближе и вполголоса произнёс:
– Ну, кайся.
Евлампий всё и выложил как на духу.
– Да, – промолвил батюшка, выслушав краткую, но ёмкую исповедь парня, – конечно, тяжело, с такими-то грехами… Вот что. Ты приходи завтра на утреннюю службу… Сможешь?..
– Конечно!.. – почти прокричал Евлампий.
– Тише-тише… Так вот. Что ещё вспомнишь, расскажешь завтра. Это, что сейчас рассказал, можно завтра не повторять. А я над тобой прочту молитву… Хорошо?..
– Спасибо… Мне так легко стало!..
– Конечно, легко… С такими-то грехами жить и не каяться… Приходи. Приходи. А теперь – ступай. С Богом!
Старец перекрестил Евлампия и повернулся к ожидавшим его людям.
Евлампий тогда добежал до дома как на крыльях. А утром в числе первых подошёл к аналою. Выслушав исповедь, старец помолился и, благословив студента, пригласил его, когда сможет, приходить потрудиться на строительстве монастырских зданий.
Злые матушки перестали быть злыми – Самгин на время отступил. Но однажды, когда он вернётся и Евлампий снова захочет стать писателем, другой старец скажет про него:
– А! Это всё – бесы!
Отцовское поле
Из далёкого детства картина:
Под холодным, унылым дождём
Мы с отцом, как по вязкой трясине,
По размокшему полю идём.
Каждый шаг – настоящая мука.
Злюсь и слышу отцовский упрёк:
«Не зови нашу землю «грязюкой».
Это – мать наша. Помни, сынок!
Относись к ней с сыновей любовью
И тебе всё воздастся сполна.
Чем живём мы на свете с тобою,
Чем сильны – всё нам дарит она!
Дождь пройдёт. А когда будет сухо,
Ты сюда ясным утром приди,
Приложи своё чуткое ухо
К её тёплой и нежной груди.
Звук похожий на гул или рокот –
Голос тех, кто до нас здесь ходил,
Кто умыл нашу землюшку потом,
Своей кровушкой напоил…»
Я гляжу на отцовское поле,
Где мальчишкой я бегал и рос,
И сжимается сердце от боли,
И обидно и грустно до слёз.
Хлам, бутылки, консервные банки
Портят дивную эту красу
И не только грибы – и поганки
Стали редкими в здешнем лесу.
Груды тряпок, обрывки бумаги,
Где «хозяйничает» человек.
Превратились в глухие овраги
Русла нами загубленных рек.
Я гляжу на вонючие свалки,-
Боль с досадою пополам,-
Неужели вам, люди, не жалко
Край от предков доставшийся нам?
На чужой стороне жил я гостем,
Не прижился я там до конца.
Дом мой здесь, где покоятся кости
Моего дорогого отца.
Приложу я к земле своё ухо,
Чтобы вспомнить отцовский урок:
» Не зови нашу землю «грязюкой».
Это мать наша. Помни, сынок!»
2002 год. Дубна Тульская
Помогите!!!Нужен рассказ
2011-09-07 19:24:55 — Александр Сергеевич Савенко
allmediabooks.com/2011/08/23/bosikom-po-nebu-vladimir-krupin/
Босиком по небу. Владимир КрупинМне Нравится
Творчество писателя Владимира Николаевича Крупина-это явление чисто русское, национальное, корневое. Ему принадлежат слова: Иду с православными, дышу воздухом Родины, страдаю вместе с нею. О чем же рассказывается в его произведениях? О Вере, Надежде, Любви. О вечном. И именно этим его повести и рассказы привлекают вдумчивого читателя.
Книги Владимира Крупина безусловно являются носителями русского духа, а в данном случае это книга о русском детстве, наполненная ностальгическими воспоминаниями автора. Яркие зарисовки родной всем нам сельской жизни наполнены добрым юмором и ностальгическим настроением. Все это и составляет пряный аромат этой книги, который дополнен народной музыкой и звуками русской природы.
В книгу В. Н. Крупина Босиком по небу вошли новые произведения о детях для детей и взрослых.
Содержание:
Большая жизнь маленького Ванечки
Повесть
От автора
Как бы до лета дожить
День-деньской
Баня
На печке
Верба
На рыбалке
Березовые веники
Растем
Родник
Я помню
Плохо без друзей
Фамилия
Ваню ругают
Дела
Бросишь хлеб и хлеб тебя бросит
Солнце встает
Самокат
Рябина
Кум Тыква
Раз картошка! Два картошка!
Отцовское поле
Нынешний хлеб
Папино письмо
В поле
Как Ваня грядки полол
В лугах
Именины
Новая жизнь
Встреча с героем
Рассказы:
Деточки
Первая исповедь
Прошли времена, остались сроки
Амулет
Подкова
Женя Касаткин
Там, внизу
Катина буква
Река Лобань
Главное причастие
Утя
Объявления на столбах
Дедушка, я помогу тебе найти дорогу
Японский лифтер
Красная гора
Отец, я еще здесь
До чего дошли
А ты улыбайся!
Синий дым Китая
Зеркало
Ночью
Гречиха
Баня горит
Возраст любви
Ножичек
Передаю
Какое счастье!
Дыхание
Зато весной
Марина-Марин
Муська
Первое слово
О войне
Зелёнка
Умру любя
Сашка
Бочка
Фонтан в центре города
Молитва матери
Балалайка
Петушиная история
От Женьки для Жени
Босиком по-голубому небу
Бумажные цепи
Валентин Распутин. Судьба, сложенная по отеческим потребностям
Крупин Владимир
Название: Босиком по небу
Исполнитель: Сидорчик Игорь
Жанр: повесть, рассказы
Издательство: Сибирская Благозвонница, Феофания
Год издания: 2011
Качество: mp3, 160 kbps, 44 kHz, Stereo
Длительность: 07:51:32
Размер: 544.99 Mb
freebooks.net.ua/audio/hudozh/povesti/88515-krupin-vladimir-bosikom-po-nebu.html
Book: Владимир Крупин «Отцовское поле»
Look at other dictionaries:
-
Чердинцев, Василий Макарович — Чердинцев Василий Макарович Дата рождения … Википедия
-
Сакмара (Оренбургская область) — У этого термина существуют и другие значения, см. Сакмара (значения). Село Сакмара Страна РоссияРоссия … Википедия
-
аварийка — и, ж. avarie f. 1. разг. Автомобиль, потерпевший аварию. Однажды он .. обратил внимание на разбитый автомобиль во дворе пятиэтажного дома .. Каждый вечер около Жигулей копался бледнолицый человек в брезентовой робе, .. с каждым днем аварийка… … Исторический словарь галлицизмов русского языка
-
Семья — I. Семья и род вообще. II. Эволюция семьи: a) Семья зоологическая; b) Доисторическая семья; c) Основания материнского права и патриархального права; d) Патриархальная семья; e) Индивидуал., или моногамическая, семья. III. Семья и род у древних… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
-
Семья — I. Семья и род вообще. II. Эволюция семьи: a) Семья зоологическая; b) Доисторическая семья; c) Основания материнского права и патриархального права; d) Патриархальная семья; e) Индивидуал., или моногамическая, семья. III. Семья и род у древних… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
-
Рим город* — Содержание: I. Р. Современный; II. История города Р.; III. Римская история до падения западной Р. империи; IV. Римское право. I. Рим (Roma) столица Итальянского королевства, на реке Тибре, в так называемой Римской Кампанье, под 41°53 54 северной… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
-
Рим, город — Содержание: I. Р. Современный; II. История города Р.; III. Римская история до падения западной Р. империи; IV. Римское право. I. Рим (Roma) столица Итальянского королевства, на реке Тибре, в так называемой Римской Кампанье, под 41°53 54 северной… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
-
Русская литература — I.ВВЕДЕНИЕ II.РУССКАЯ УСТНАЯ ПОЭЗИЯ А.Периодизация истории устной поэзии Б.Развитие старинной устной поэзии 1.Древнейшие истоки устной поэзии. Устнопоэтическое творчество древней Руси с X до середины XVIв. 2.Устная поэзия с середины XVI до конца… … Литературная энциклопедия
-
Ангальт герцогство — герцогство, входящее в состав Германской империи, возникло в 1863 г. вследствие соединения по смерти герцога Александра Карла А. Бернбургского до сих пор самостоятельных герцогств: А. Дессау Кетенского и А. Бернбургского. Соединенное герцогство А … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
-
Ангальт, герцогство — I герцогство, входящее в состав Германской империи, возникло в 1863 г. вследствие соединения по смерти герцога Александра Карла А. Бернбургского до сих пор самостоятельных герцогств: А. Дессау Кетенского и А. Бернбургского. Соединенное герцогство … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
-
Бела III — У этого термина существуют и другие значения, см. Бела. Бела III III. Béla … Википедия
Читать онлайн «Рассказы» автора Крупин Владимир Николаевич — RuLit — Страница 1
Рассказы
Было дело под Полтавой
Первым, кого я встретил, ступив на поле Полтавской битвы, был священник. Мысль мгновенно мелькнула: как хорошо в таком святом месте первым делом получить благословение, и я рванулся к нему, привычно складывая ладони. И тут же меня отшатнуло — а вдруг он филаретовец. Но уже и батюшка делал шаг навстречу. Все-таки я спросил:
— Благословите, батюшка. А, вынужден спросить, какой вы юрисдикции?
— Той, что надо, — отвечал он, крестя меня и приветливо улыбаясь.
Надо ли говорить, что украинский раскол, начатый митрополитом Филаретом, явление не только религиозное, но и нравственное и даже политическое. Не будь его, разве б мыслимы были такие щиты с портретом изменника и надписями на них: «Мазепа — перемога украиньской державы»? А плакаты были размером, как щиты с рекламой пива.
Жовтно-блакитные знамена подавляли все остальные. На втором месте были шведские, на третьем российское трехцветие. Жупаны и папахи, длинные усы и лихие оселедцы, красные просторные шаровары, сапоги гармошкой — все раньше казалось бы каким-то костюмированным праздником.
В общем-то это и был праздник, и великий праздник — 300-летие Полтавской битвы, но сразу было понятно, что хозяева незалежной, незаможней, самостийной, щирой Украйны присвоили его полностью себе. Да еще поделились со шведами, которых тут тогда побили, а сейчас они были тут дуже желанными. Сегодняшняя Украина присвоила себе не только территории Российской империи, но и ее прошлое. Героическая битва, которая спасла Россию, сейчас от России была отторгнута. Теперь получалось, что она не в России произошла, а за границей. Дюжие парубки, конечно, были ряжеными, но были не актерами тут, а заправилами. Они тут были хозяева. Нас, российскую делегацию, не то чтобы зажимали, нет, ставили в первые ряды, но как-то постоянно давали почувствовать, что мы здесь гости. Но хлеб-соль была так хороша, так красивы дивчины в венках, лентах и монистах, что это перебарывало горечь. Гремела бравая музыка, но почему-то эстрадная, а не марш Преображенского полка, который напоминал бы о погибших здесь русских воинах.
Все теперь умные, и некому сказать, что нет уже никакого толку от перемывания истлевших царских костей, особенно Петра I. Все власти черно-белые. То есть полный злодей — это сам сатана, а прислужникам своим он даёт возможность для обольщения людей свершать еще и добрые дела. Ирод избил младенцев, но течёт доселе водопровод Ирода, тот же Мазепа и храмы строил. Взять Берию — о беспризорниках заботился. Все это к слову. Петр — явление, как и Сталин, промыслительное, и не нам, земнородным, понять их всецело. Достаточно сказать: «Бог всем судья».
Так вот, Полтавская битва — может быть, да и не может быть, а точно — главное свершение Петра. Здесь уместнее прибегнуть к цитатам из работ, вышедших в свое время к 200-летию Полтавской битвы. Победа в ней покончила с хозяином Европы Карлом XII, переменила западный взгляд на нас, русских.
Далее выписка из книги «Храм во имя Сампсония Странноприимца на поле Полтавской битвы», издание 1895 г., Полтава: «Все теперь должны были переменить свой взгляд на „варварскую Московию“, на ее царя гордые соседи стали смотреть с почтением, дорожили его дружбой и не смели оскорблять русского флага, который стал развеваться на водах Балтийских… Народ стал доверчивее относиться с своему Государю, примирился со всем, что раньше казалось ему тягостным, и уже безропотно смотрел на внутреннее преобразование, видя в нем причину недавней славы и необходимое условие будущего величия. Не забудем, наконец, и еще одного весьма важного последствия бранного дела под Полтавой. Ведь всего полвека прошло с тех пор, как Богдан Хмельницкий вырвал многострадальную Малороссию из рук Польши и присоединил ее к единоверной Москве. Значит, не успела еще Польша забыть этой потери и поджидала только удобного случая, чтобы возвратить утерянное. Проиграй мы сражение под Полтавой, тогда бы не отстоять юго-западной России своей независимости, и воротились бы к ней те страшные времена унии, когда святые места наши отдавались в аренду жидам, и храмы православные запечатывались, и имения церковные отбирались в пользу католического духовенства и прочее. Теперь же Польша не смела спорить с Петром; обессиленная еще раньше теми же шведами, она навсегда похоронила свои надежды на Малороссию… Полтавская победа принесла нам великие блага: она сразу и, даст Бог, навсегда сделала Россию могущественнейшим государством мира, государством единым и нераздельным. Недаром благодарные потомки назвали эту победу Русским Воскресением».
3 рассказа Владимира Крупина
7 сентября 2016 года исполняется 75 лет писателю Владимиру Крупину. К юбилею мы публикуем три коротких рассказа Владимира Николаевича, которые, как нам кажется, лучше всего дают представление о его творчестве.
Источник фото http://hrono.ru
Собака и хозяин
Фото DiariVeu – laveupv.com
Собачьи враги – это кошки и дворники. С ними лучше не связываться. Когда кошку загонишь в угол, и ей некуда деваться, зашипит и может глаза выцарапать. А когда залаешь на дворника, это он тебе запомнит.
Уж лучше молча идти мимо. Мимо кошек, дворника, машин, мимо огромных мусорных баков, вдоль бетонного забора, по краю просторных луж, в которых шевелятся воробьи, всё мимо и мимо. Но куда? Некуда идти. Вот и идёшь обратно мимо луж, забора, машин, мусора, кошек, дворника. И хозяина ведёшь за собой. Раньше собака думала, что хозяин всемогущ, что он с высоты своего роста далеко видит и знает, куда идти. Но он видит то же, что и собака: воробьёв, мусор, забор, лужу, кошек, дворника, с которым здоровается. И так же идёт вдоль всего этого.
Может, и ему хочется на всё это залаять, думает собака. Она поворачивает и ведёт за собой хозяина. Приходят домой. Хозяин садится на диван, собака кладёт ему на колени свою голову. «Ну что, собака?» – спрашивает хозяин.
И они долго молчат.
Объявления на столбах
Фото Lance Neilson
Кажется в Тюмени, услышал я об одном подростке. И он никак не уходил из памяти. Хотя случай самый, к несчастью нашему, обычный – его родители жили немирно друг с другом, ссорились, дело шло к разводу.
Мальчик любил родителей, и очень, до слез, страдал от их ссор. Но и это их не вразумляло. Наедине с каждым, мальчик просил их помириться, но и отец и мать говорили друг о друге плохо, а мальчика старались завлечь на свою сторону. «Ты еще не знаешь, какой он подлец», – говорила мать, а отец называл ее дурой. А вскоре, уже и при нем, они всячески обзывали друг друга, не стесняясь в выражениях.
О размене их квартиры они говорили как о деле решенном. Оба уверяли, что мальчик ни в чем не пострадает: как была у него тут отдельная комната, так и будет. С кем бы он ни жил. И что он всегда сможет ходить к любому из них. Они найдут варианты размена в своем районе, не станут обращаться в газету, а расклеят объявления сами, на близлежащих улицах.
Однажды вечером мать пришла с работы, и принесла стопку желтых листочков с напечатанными на них объявлениями о размене квартиры. Велела отцу немедленно идти и их расклеивать. И клей вручила, и кисточку.
Отец тут же надернул плащ, схватил берет и вышел.
– А ты – спать! – закричала мать на сына.
Материал по теме
Рассказы
В сентябре 2011 года исполняется 70 лет писателю Владимиру Крупину, ставшему в этом году первым обладателем вновь учрежденной Патриаршей литературной премии имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. К юбилею мы публикуем два коротких рассказа Владимира Николаевича, которые, как нам кажется, лучше всего дают представление о его творчестве.
Они жили на первом этаже. Мальчик ушел в свою комнату, открыл окно, и тихонько вылез. И как был, в одной рубашке, побежал за отцом, но не стал уговаривать его не расклеивать объявления, он понимал, что отец не послушает, а крался, прячась, сзади и следил. Замечал, на каком столбе или заборе, или на остановке отец прилеплял желтые бумажки, выжидал время, подбегал к ним и срывал. С ненавистью комкал объявления, рвал, швырял в урны, топтал ногами, как какого-то гада, или бросал в лужи книзу текстом. Чтоб никто даже и не смог прочесть объявления.
Так же незаметно вернулся в дом. Наутро затемпературил, кашлял. С ним родители сидели по очереди. Он заметил, что они перестали ругаться. Когда звонил телефон, снимали трубку, ожидая, что будут спрашивать о размене квартиры. Но нет, никто не спрашивал.
Мальчик специально не принимал лекарства, прятал их, а потом выбрасывал. Но все равно через неделю температура выровнялась, врачиха сказала, что завтра можно в школу.
Он подождал вечером, когда родители уснут, разделся до майки и трусов и открыл окно. И стоял на сквозняке. Так долго, что сквозняк и они почувствовали. Первой что-то заподозрила мама и пришла в комнату сына. Закричала отца. Мальчику стало плохо. Он рвался и кричал, что все равно будет болеть, что пусть умрет, но не надо разменивать квартиру, не надо расходиться. Его прямо било в приступе рыданий.
– Вам никто не позвонит! – кричал он. – Я все равно сорву все объявления! Зачем вы так? Зачем? Тогда зачем я у вас? Тогда вы все врали, да? Врали, что будет сестричка, что в деревню все вместе поедем, врали? Эх вы!
И вот тогда только его родители что-то поняли.
Но дальше я не знаю. Не знаю, и врать не хочу. Но то, что маленький отрок был умнее своих родителей, это точно. Ведь сходились они по любви, ведь такой умный и красивый сын не мог быть рожден не по любви. Если что-то потом и произошло у них в отношениях, это же было не смертельно. Если уж даже Сам Господь прощает грехи, то почему мы не можем прощать друг другу обиды? Особенно ради детей.
Папаша Рекс
Фото johnnyvintage
От детства до сего времени у меня было и есть очень много знакомых собак. Лучше бы и не было: так тяжело вспоминать каждую. Какую убили, какую отравили, а которая сама умерла, и так медленно умирала, так страшно и долго слабела, так преданно и виновато глядела на тебя, а ты ничем не мог помочь, уже и к ветеринарам возили, уже всё перепробовали, что хотелось одного – скорее бы отмучалась. И каждую помню.
А сейчас у меня Найда. Честно сказать, не моя, соседская, но когда приезжаю в Никольское, она от меня не отходит. Сижу за столом, поднимаю глаза – на крыльце Найда. Ей для радости даже одного моего взгляда хватает. Рыжая такая, большущая.
Зимой бегает по двору свободно, летом удел её – конура и цепь. Хозяйка очень оберегает породистую Найду от настойчивых женихов, потому что куда потом деваться со щенками, а топить жалко. Заборы у нас плотные, калитки надёжные. Но в прошлую осень к Найде как-то проник бездомный пёс. Страшно грязный, лохматый, смешной. На морде рыжие усы, белые длинные брови, уши торчат в разные стороны. Шерсть редкая, жёсткая. Я узнал, что он Рекс, когда услышал, как мальчишки на улице его подсвистывают.
Рекс на всех лает. И на меня. Даже обидно. Когда что Найде привожу, то и его не забываю. Но как он преодолел ограду? Хозяйка искала долго и, наконец, обнаружила в дальнем углу огорода, в зарослях малины подкоп. Конечно, Рекс прорыл. Она подкоп камнями завалила.
Найда притащила четырнадцать щенков. Пять из них оказались не жильцы, но и остальных надо кормить. Найда исхудала так, что стала скелетом, обтянутым рыжей кожей. Чтобы иногда хоть немного отдохнуть от деточек, запрыгивала на крышу конуры, а они возмущались внизу. Потом и они взяли эту первую в жизни высоту.
Ела Найда много. А уж сколько щенки стали есть, когда зубки прорезались, не сказать.
– Каждый день ведро им варю, – говорит соседка.
Я тоже, как мог, участвовал в их выращивании. Они молотили всё: зачерствелый хлеб, сухие макароны, просроченные консервы. Стали свободно ходить ко мне и паслись на одворице. Раз выхожу – что-то блестит. Гляжу – это старая наша кастрюля. В ней давно варили варенье, забыли на плите, оно всё сгорело. Кастрюлю не смогли отчистить, выбросили. И вот, щенки за неё взялись, выскребли её снаружи и внутри, вычистили, аж сверкает.
Стали вдруг на моём участке появляться разные отбросы: пакеты рваные, бутылки пластиковые, разный, истерзанный воронами, мусор. Я на ворон и думал.
А соседка смеётся. Объяснила:
– Да это же Рекс. Он через ваш двор бегает. Найду кормит, заботится о ней, о детях своих. От него они, сразу же видно. Бегает по помойкам, вынюхивает пакеты с едой, выбирает какой получше и тащит. Вы посмотрите, думаю, где-то и у вас подкоп сделал.
Я прошёл вдоль забора – точно, есть подкоп. Большой. И как он так сумел? И снова так хитро замаскировал, прорыл за поленницей. Да широкий такой. Чтоб и большие пакеты с едой для семейства протаскивать.
Вот каким заботливым папашей оказался бездомный Рекс.
Проектная деятельность в старшей группе детского сада
Откуда хлеб пришел?
Шмакова Светлана Ивановна
Вид проекта: информационно-творческий
Цель: Расширение знаний детей о хлебе.
Задачи:
1. Формировать знания детей:
— о процессе выращивания хлеба (кто его выращивает, и люди, каких профессий помогают хлеборобам; какие орудия и машины используются при выращивании и уборке злаков, их переработке);
— о процессе изготовления хлеба и хлебопродуктов.
2. Дать представления о том, как выращивали хлеб в старину.
3. Развивать умение называть последовательность выращивания хлеба – пахота, боронование, посев, рост, жатва, молотьба, выпечка.
4. Воспитывать бережное отношение к хлебу, уважение к людям вырастившим его.
Итоговое мероприятие — выставка детского творчества
Дата проведения 05.11.- 07.11. 2014г.
Организация проектной деятельности:
1. Обсуждение проблемной ситуации и составление плана действий.
В группу вносится связка колосков пшеницы, ржи. Дети рассматривают их. Педагог спрашивает у детей:
— знают ли они что это такое?
— знают ли они как они появились на Земле и для чего они нужны?
Детям предлагается послушать сказку о….
Педагог предлагает детям оправится в путешествие, в котором они узнают, откуда берется хлеб.
2. Практическая деятельность по реализации проекта.
2.1. Познавательно – исследовательская деятельность.
Актуализируются знания детей о злаках. С этой целью:
· рассматривание иллюстраций:
— колосьев и зерен пшеницы, ржи и овса, их сравнение (сходство и различие);
— репродукции картины И. Шишкина «Рожь», (беседа по содержанию);
— «Посев», «Рост» — цель: дать детям представление о посеве хлеба. Познакомить с орудиями труда, которые использовались в старину и используются сейчас для этой работы – сеялка. Закреплять знания детей об условиях необходимых для роста и развития растений (хлебного колоса)
-Что делает хлебороб?
— Что нужно, чтобы колоски выросли крепкими и сильными?
— картинок, фото с изображением сельскохозяйственной техники.
— Рассматривание картин
Цель: Дать детям представление о переработке зерна – помол, о том, что в зависимости от злака получается разная мука (ржаная, пшеничная). Познакомить с орудиями труда, которые использовались в старину и используются сейчас для этой работы – ступка, пестик, жернова, ветряная мельница, электрическая мельница. Формировать представление о процессе выпекания хлеба (замес теста, ингредиенты, изделия из муки).
— Рассматривание иллюстраций «Жатва», «Обмолот зерна»
Цель: Дать детям представление о сборе урожая хлеба. Познакомить с орудиями труда которые использовались в старину и используются сейчас для этой работы – серп, коса, цеп, сноп, комбайн, элеватор; с профессиями — комбайнер, хлебороб.
· модели строения колоса.
2.2. Коммуникативная деятельность.
· Проводятся беседы:
— «Откуда хлеб пришел на стол»;
· Составляются описательные рассказы о злаках:
· «Отгадывание загадок о хлебе»
Цель: Развивать умение вслушиваться в содержание загадки, выделять признаки и действия, характерные для загаданного предмета, сопоставлять их, выбирать предметы и явления, соответствующие всем пунктам описания.
· Заучиваются:
— скороговорки «Петр-пекарь пек пироги в печи»
· Проводится пальчиковая гимнастика:
— «Пекарь» — развитие мелкой моторики рук.
Сл./и «Кто больше назовет хлебобулочных изделий»
Сл/и «Закончи предложение»
Цель: Упражнять в употреблении сложноподчинённых предложений.
С/и «Пословицы о хлебе»
Цель: Побуждать детей интересоваться смыслом слова, обогащать словарь.
· Артикуляционная гимнастика «Тесто поднимается»
Цель: Развивать познавательный интерес, память. Обогащать словарный запас.
упражнение для щёк и губ: 1) нужно втянуть щёки; 2) нужно надуть щёки, а потом надувать их поочерёдно.
2.3. Чтение художественной литературы:
Выставить в художественно-речевой центр книги по теме.
· Ю.Ждановской «Нива»;
· «Легенда о том, как появился вкусный кекс или сказка о волшебном зернышке»,
цель: Формировать умение внимательно и заинтересованно слушать художественное произведение.
· произведение В. Крупина «Нынешний хлеб»
Цель: побуждать рассказывать о своем отношении к конкретному поступку литературного персонажа.
· произведение «Колосок» (украинская народная сказка)
Цель: продолжать развивать интерес к художественной литературе.
2.4. Игровая деятельность.
Дид. игры:
«Лото. Хлебобулочные изделия»,
«Разрезные картинки. Хлебобулочные изделия»,
«Что лишнее?»,
«Назови профессию и действия» (пахарь-землю пашет, комбайнер, агроном, тракторист…);
«Разложи блинчики» цель: Развивать восприятие формы, величины, упражнять детей в умении визуально определять размеры в порядке возрастания (убывания), развивать глазомер, зрительное восприятие.
«Что сначала, что потом»
Цель: Закрепить последовательность действий в процессе выращивания хлеба, развивать умение понимать причинно – следственные связи.
«Что из какой муки испекли»
Цель: Закреплять знания детей о злаковых культурах, о типах муки, хлебобулочных изделиях, которые из них делают.
«Назови профессию»
Цель: Расширять представления детей о профессиях людей, занимающихся выращиванием и производством хлеба, расширять словарь.
«Что нужно для работы хлебороба?» (приложение.)
Цель: Закреплять знания детей о сельскохозяйственной технике, орудиях труда хлебороба, развивать зрительное восприятие, внимание, память.
2.5. Трудовая деятельность.
Опыты с землей
Цель: Формировать представления о свойствах твердой и рыхлой почвы. Закреплять знания о том, что в твердую землю нельзя посадить зерно 1) рассматривание почвы – чем отличается, в каком ящике какая 2) посадка воображаемого зернышка – выкапывание лунки пальцами, палочкой 3) полив почвы – в каком ящичке зернышко быстрее напитается водой.
2.6. Продуктивная деятельность.
«Чудесный мешочек для хлеба» (ОО «Худ. Творчество», ручной труд)
Л.В. Куцакова «Конструирование и художественный труд в детском саду стр.106, №29
2.7. Двигательная активность.
П/игра: «Найди свой пряник».
Цель: Продолжать развивать двигательную активность детей, внимательность, быстроту реакции, умение ориентироваться в пространстве.
П/игра «Колосок»
Цель: Способствовать развитию координации движений, ориентировке в пространстве, развивать ловкость, быстроту
П\ игра «Каравай»
Цель: формировать умение самостоятельно организовывать подвижные игры со сверстниками, комбинировать движения, проявляя творческие способности.
Гончарное. Отцовское поле
Варнутская долина приподнята над уровнем моря. От необозримого водного простора она отделена красивейшей грядой гор. В названиях ее вершин звучит мелодия восточной музыки: Кала-Фатлар, Кильсе-Бурун, Биюк-Кольбурун, Арфен Чаир-Бурун… Селам повезло меньше. Варнутку — пришло время — переименовали в Гончарное, Кучук-Мускомию — в Резервное. Райский все-таки уголок! Вот только жизни быть такой не дано.
В начале 70-х годов сюда на жительство приехал молодой агроном Виктор Бондаренко. Тогда живы еще были люди, которые могли указать на скрытые дикой растительностью руины гончарных печей. В них обжигали глиняную посуду. Сырье для нее заготавливали неподалеку. Так что новое название селу не пришлось долго искать — Гончарное.
Виктора Бондаренко приняли на работу в совхоз «Красный Октябрь», предложив должность агронома-энтомолога. Свыше четверти века Виктор Васильевич с руководимой им службой доблестно сражался с вредителями и болезнями сельскохозяйственных культур. Но агропредприятие почило в бозе вовсе не от них. Оно прекратило свое существование в привычном для людей виде, оказавшись выброшенным на обочину рыночных преобразований. Хотя связанные с ними мероприятия все же не обошли членов коллектива «Красного Октября». В ходе их В.В. Бондаренко определили земельный пай — поле номер 266 — в 5,6 физических га. Так как с учетом кадастровой оценки он потянул на 0,67 пая, бывшему агроному-энтомологу нарезали недостающий клочок земли в другом месте.
К полю номер 266 примыкал заболоченный, заросший камышом участочек. Виктор Васильевич собирался его осушить и таким образом владеть впоследствии единым массивом, а от доли в ином месте отказаться. 20 ноября 2003 года ходатайство В.В. Бондаренко было единогласно поддержано общим собранием пайщиков села Гончарного. Но вот узаконить это решение в официальных инстанциях не удавалось. Помнится, Виктора Васильевича волновало еще растянувшееся на четыре года оформление госакта на право владения своей долей земли.
Чем закончились его мытарства? Как решали подобные и другие проблемы односельчане В. Бондаренко? С этими и другими вопросами я поехал в Гончарное. С Виктором Бондаренко мы не виделись, наверное, пару лет. Так уж случилось.
И вот подворье семьи Бондаренко на улице Дружной. На лай собак к калитке вышла хозяйка — Нина Федоровна. Она буквально ошарашила печальной новостью.
— Виктора Васильевича уже нет среди нас, — сказала Нина Федоровна. — Он ушел из жизни пять месяцев назад.
Глаза ее увлажнились. Вспомнились некоторые факты из жизни мужа. В кругу семьи Виктор Бондаренко вспоминал, что его прапрабабушка была обменяна помещиком на пса. Деда Федота Григорьевича и его отца Василия Федотовича столетие назад, в 1907 году, в период столыпинских реформ, без проволочек в 50 километрах от Бердянска наделили двадцатью десятинами земли. Дед Федот вернулся с фронта Первой мировой инвалидом с Георгиевским крестом. Воевал и отец, Василий Федотович Бондаренко. Его ратные подвиги в период Великой Отечественной были отмечены орденом Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги».
Мощный, ветвистый род Бондаренко дал стране и пионера освоения космоса, и заместителя министра электрификации, и строителя, и сталевара… Но больше в их роду было земледельцев. Этот путь определил для себя и Виктор Бондаренко.
В новейший период отечественной истории он горячо мечтал организовать фермерское хозяйство. В осуществлении этих планов нашел поддержку со стороны сына Романа — инженера-механизатора по образованию. Намерения семьи, казалось, шли в русле проводимой в стране реформы в сельском хозяйстве.
Как прошли последние месяцы, дни Виктора Бондаренко? Да, он принял оформленный в соответствующем учреждении госакт на владение земельным участком. Но он добавил хлопот и волнений Виктору Васильевичу. Неожиданно для него в госакте была указана иная площадь пая — почти на половину меньше, чем раньше. Причины: при составлении первого списка было пропущено чуть более сотни граждан, имеющих право на земельные паи. Но для исправления досадной ошибки, сказали ему, требовалась седьмая часть пая. Седьмая! Не больше. Не половина же надела. Ему отвечали со ссылками на свежее заключение ГП «Крымский филиал института землеустройства УААН». Его специалисты якобы пришли к выводу, что поле номер 266 имеет более высокую кадастровую оценку, значит, и стоимость возрастает с 13000 гривен до 33400, что выше положенной.
Но агроном Виктор Бондаренко знал, что поле номер 266 никогда не давало более 15 центнеров зерна с гектара при плане 21 центнер. Виктор Васильевич в своих письмах «наверх» на русском и украинском языках утверждал, что он не встречал на своем поле спецов уважаемого института. Их не видел никто в Гончарном, что зафиксировали его жители в отдельном акте. В конце концов, писал В.В. Бондаренко, дайте мне на руки копию заключения этих специалистов.
Среди оставшихся после Виктора Васильевича бумаг, а они распирают скоросшиватель, нет такой копии.
Зато его нареканий на волокиту, неполучение ответов на поставленные вопросы — сколько угодно. А еще отписки, отписки, как считал Виктор Бондаренко. Правда, однажды, лишь однажды, сотрудником прокуратуры города Севастополя письменно подтверждены «выявленные нарушения закона Украины «Об обращении граждан». Их допустил заведующий отделом Севастопольского городского главного управления земельных ресурсов. Виктору Васильевичу советовали еще со всех сторон обратиться за правдой в суд.
В.В. Бондаренко окончательно потерял веру в справедливость. «Подлог, использование служебного положения, нарушение прав человека, жульническое вымогательство, присвоение земельных паев, выдуренных у пенсионеров с целью последующей перепродажи, у нас считаются святым делом коммерции», — писал он едва ли не в последнем своем обращении во властные структуры. «Нет желания жить на белом свете», — последняя фраза этого обращения.
Роман Бондаренко настроен продолжить хлопоты отца. В конце концов он имеет право получить на руки то, в чем было отказано отцу, — копию заключения института землеустройства по доставшемуся ему в наследство земельному участку. А там, глядишь, все встанет на свои места. Добиться полной ясности в важном для семьи вопросе побуждает память об отце.
Хорошим напоминанием о нем служит семейное поле. 3 октября прошлого года с участием самого Виктора Бондаренко оно было засеяно озимью, а 11 октября его не стало.
— По просьбе отца я ездил в крымское специализированное агропредприятие за отборными семенами, — вспоминает Роман. — Разжился пшеницей первой репродукции сорта «Селянка»…
Ее всходы радуют здоровой зеленью. Виктор Бондаренко до конца остался честным перед землей. Можно обмануть кого угодно, считал он, но землю, в конечном итоге, — никогда. На всех просторах Варнутской долины поле Бондаренко — оазис, радующий глаз. Соседние и дальние поля годами не знают ни плуга, ни сеялки. На них поползли когтистые кусты шиповника. Дико, но в эту весеннюю пору над ними висит устоявшаяся, гнетущая тишина.
— Перед рассветом проснулся, — сказал мне опытнейший, почитаемый в Гончарном механизатор В.Я. Колесник, — думал подниматься, но опять сморило. Торопиться ведь все равно некуда. И снится мне мощнейший С-100 — трактор. А к нему плуг прицеплен. И я словно собрался пахать поля. Да так глубоко, чтобы похоронить ныне буйствующие сорняки.
Владимир Яковлевич вспоминает щедрый на урожай огород. Радовали отдачей плантации табака. Зерновых намолачивали на каждом гектаре по 25-27 центнеров, а на лучших полях — и по сорок.
Председатель селькома Оксана Мовзеш сказала, что в пору совхоза отделенческие угодья занимали 425 гектаров. В настоящее время эта площадь разбита на паи. Особых проблем с оформлением госактов, убеждена Оксана Александровна, не было. Большая часть паев передана в аренду. Паи — это земли сельскохозяйственного назначения. А значит, должны обрабатываться и засеваться. Таким должно быть первейшее требование договора аренды. Но этого не происходит. Почему?
Об этом я размышлял во время пеших прогулок в Резервное, о чем расскажу в следующем письме из Варнутской долины.
А. КАЛЬКО.
(Продолжение следует).
Короткие рассказы+1
СВИНЕЦ
Я мало играл на деньги в азартные игры. Но как отливают свинцовые битки, я знал. На них шел свинец выброшенных аккумуляторов. Отработавшие, легко мнущиеся электроды расплавляли в консервной банке. Счерпывали накипь и выливали в ямочки, выдавленные в земле. Теплые битки увесисто, по-взрослому, тяжелили руку.
Как-то за кустами вереса, из которого мы вырезали луки на арбалеты, мы набежали на маленький костёрик. Парень у костра вскочил и оглянулся. Но увидел, что он сильнее нас и успокоился. Но все-таки прогнал.
– Кастет делает, – сказал один из нас.
Страшное слово – кастет. Для чего он его делал? Где этот парень сейчас?
КАСТАЛЬСКИЕ КЛЮЧИ
Сценарии о Ван-Гоге, о Гогене, их картины столь подействовали, что в походе с детьми я равнодушно смотрел на пейзаж места стоянки. Пейзаж, впрочем, отличный: тихая река с разводами заводей; камыш, ивы, увешанные спутанными волосами русалок; дуб, поднявший на вилах ветвей стог листвы; черноголовые порывистые чайки, – все это, выполненное зеленым и желтым, оживленное красным пятном платья на кустах, точками цветов, одушевленное лучшим из ароматов – запахом сена, озвученное всплесками рыб и, если прислушаться, шелестом листьев, – всё это, встреченное воплем восторга, было бледнее ван-гоговских картин, но это было мое, в таких местах я рос, и инерция очарования французами испугала меня.
Но прожил четыре дня и понял, что все в порядке, что мои кастальские ключи текут по-прежнему из-под сосны.
Зелёное здесь от черного до белого. Овёс густо-синий, с жёлтыми разводами, нa нём легко увидеть ветер, вернее, его внезапные повороты. Они обозначаются быстро блеснувшим серебром.
ПАДАЕТ ЗВЕЗДА
Если успеть загадать желание, пока она не погасла, то желание исполнится. Есть такая примета.
Я запрокидывал голову и до слёз, не смигивая, глядел с Земли на небо. Одно желание было у меня, для исполнения которого были нужны звезды – то, чтоб меня любили. Над всем остальным я считал себя властным.
Когда вспыхивал сразу гаснущий, изогнутый след звезды, он возникал так сразу, что заученное наизусть желание «Хочу, чтоб любила меня…» отскакивало, и я успевал сказать только, не голосом – сердцем: «Люблю, люблю, люблю!»
Когда упадёт моя звезда, то дай Бог какому-нибудь мальчишке, стоящему далеко-далеко внизу, на Земле, проговорить заветное желание. А моя звезда постарается погаснуть не так быстро, как те, на которые загадывал я.
ТАЙНА
Когда появлялась светомузыка, или цветомузыка, она меня просто ошеломляла. Музыка – звук для слуха, светомузыка – зрелище для глаз. Сейчас-то кого этим удивишь, а тогда, тогда впечатляло.
Я видел рождение планеты. Она возникала так прекрасно, в таких ослепительно чистых красках, что ненужной казалась дальнейшая ее жизнь.
Или видел гибель планеты. Такое чудовищно могучее, в таких небывалых сочетаниях света, цвета и тени, что еще б минуту, и я закрыл бы глаза.
Невероятное, ненужное для повтора зрелище.
Раньше я думал, что определенной ноте соответствует определенный цвет. На просмотре решил, что тема музыки рождает сочетание подвижных узоров красок, то есть некий эквивалент музыки в цвете. Теперь думаю, что это ни то и ни это. Но что?
Я чувствовал себя перед окном обёрнутым во что-то, обо что можно обжечься. Я был первобытной тварью и межзвездным скитальцем. Был под и над, за и против, и все это одновременно.
Есть сущее, говорящее светом и цветом. Узор кружения, мчания галактик – заговор, кем-то читаемый. Но кем?
Ну, конечно, были это фантазии, воображение. Но было и нечто, зовущее в запредельность. Куда ходить не надо и где тем более ничего изменить не сможешь.
НЕТ В МИРЕ СИРОТ
Мы вошли в сияющий полумрак. Ненужным продолжением оставленного мира некоторое время длилась фраза: «…записывают, транслируют… христианские общины…»
Громким, но не напряженным голосом над ровной площадью стоящих и похожих на пол в серо-белых пятнах, если смотреть сверху, текло:
…И как путник в холодной, бесприютной ночи видит огонек, как ребенок, плачущий и обиженный бежит к матери, так и мы приходим к Пречистой деве Марии…
Вверху перспектива, сужающая пространство, казалась обратной, как на древнерусских иконах. В золоте окладов бесчисленные изгибы металла отражали свет свеч.
…У всех у нас одна мать – Пречистая Дева Мария…
Хор пропел аллилуйя, молящиеся встали на колени, и мы оказались выше всех ненужными столбиками среди поля. Оказались выше всех без собственного усилия и желания подняться над всеми.
…И пока Она есть, нет в мире сирот. И Она пребудет вечно.
И уставший обретет отдых, и плачущий утешится, и заблудший найдёт дорогу.
Было это более полувека назад, но осталось навсегда.
ЖЕСТЬ
Первый музыкальный инструмент, виденный мной – пастушеская труба.
По широкой улице шагало стадо, подчиненное сигналам жестяной трубы. Весной пастух часто пускал в дело десятиметровый бич. Но летом он мог его и не брать: бич сделал свое дело, научил коров понимать музыку хозяина.
Пастух, так было заведено, ужинал поочередно в домах, где имелись коровы. Пришла наша очередь.
Он вошел, ударил о порог обувью, стряхнул пыль пастбищ и поставил на лавку свою трубу. Тогда я её и рассмотрел вблизи, даже взял в руки, даже тихонько подул в жестяную вороночку.
Труба была склепана из консервной жести, а по шву спаяна чем-то желтым. Была легка и, взятая за тонкую подкову ручки, удобно поднималась к губам, напоминая горн военных сигнальщиков.
Когда я робко подул в нее, трубного звука не получилось. Лишь усиленное резонансом дыхание вышло из раструба хрипом.
Потом я и сам гнул из жести свистки. Иногда клал внутрь горошину. Но это была не музыка, а свист, и даже не художественный.
ВОЗДУШНЫЕ ШАРЫ
Воздушные шары хотели раздать детям, но подсчитали, что всем не хватит. В чью-то голову пришла мысль связать их на один шнурок, прикрепить к шнурку флаг и портрет и запустить в небо.
Шары связали и полученную виноградную гроздь, растущую вверх, принесли на площадь. Прицепили портрет и флаг и при пальбе из ракетниц, под крики детворы, отпустили. Шары рванулись, но не смогли поднять тяжесть.
А ракеты иссякали, крики утихали и, чтобы избежать конфуза, портрет отделили от тяжелой рамы. Но и тогда шары не взлетели. Отвязали флаг.
И в тишине, без салюта, без аплодисментов, портрет пошел к облакам. И вскоре пропал в них.
ДАВНЯЯ ЗАПИСЬ
Весной некоторые места в парке обрабатывают химикатами. Деревья и трава неестественно розовеют. Зрелище отличное, но ядовитое. Сдохла забежавшая собака.
И когда-то я записал, как материал для рассказа, о таком будто бы жившем художнике и имевшем свое видение. Видение подавалось иронически. Он якобы встал утром и увидел розовую траву и деревья. Я записал его восторг, как он выбежал и стал обнимать розовые деревья, отравился и умер. Смерть была б моралью. Мол, мир есть мир.
А сейчас перебирал старые записи и выбросил запись о художнике, потому что сам хочу проснуться, подойти к окну и увидеть розовые деревья.
КАТИНА БУКВА
Катя просила меня нарисовать букву, а сама не могла объяснить, какую.
Я нарисовал букву К. «Нет», – сказала Катя. Букву А? Опять нет. Т? Нет. Я? Нет.
Она пыталась сама нарисовать, но не умела и переживала. Тогда я крупно написал все буквы алфавита. Писал и спрашивал о каждой: эта? Нет, катиной буквы не было во всем алфавите.
– На что она похожа? На собачку?
– И на собачку.
Я нарисовал собачку. «Такая буква?»
– Нет. Она ещё похожа и на маму и на папу, и на дом, и на самолёт, и на мороженое, и на дерево, и на кошку…
– Но разве есть такая буква?
– Есть!
Долго я рисовал катину букву, но всё не угадывал. Катя мучилась сильнее меня. Она знала какая это буква, но не могла объяснить, а, может, я просто был непонятливым. Так и не знаю, как выглядит эта всеобщая буква. Может быть, когда Катя научится писать, она её напишет.
ГРОБ С МУЗЫКОЙ
Давно хотел записать поразивший меня рассказ о похоронах постперестроечного бандюги. Хоронили авторитета Васю с музыкой, салютом над могилой, но это всё могло быть и не для Васи, а для любого, даже и не мафиозного, начальника. Но Васю, в отличие от других покойников, не оставили без музыки и после смерти.
Как? А так: в его гроб, естественно, из краснейшего дерева, с прозрачной крышкой, были помещены: а) разноцветные мигающие фонарики, долженствующие напоминать Васе счастье детства; б) аудиокассеты с любимыми Васиными песнями и мелодиями. Батарейки в проигрывателе были рассчитаны на сорок дней, как и мигание гирлянд. Теперь даже закоренелые безбожники знают, что после сорокового дня с душами умерших происходит нечто, после чего звуки и краски земного мира им не нужны.
А что нужно? Тут Васины кореша и братки не разбирались и не задумывались.
Но тогда я не записал этот рассказ, наивно полагая – это предел кощунства по отношению к смерти, и что дальше этого зайти уже невозможно.
Оказалось, возможно. Вот новый рассказ. Как известно, во всех бедах бывших союзных республик виноваты клятые москали. Советских москалей, в чём очень помогали москали демократические, уже вываляли в грязи, но что-то дела в бывших республиках не пошли лучше, опять нет в жизни счастья. A-а, сообразили в Молдове, так ведь москали ещё были в семнадцатом аж веке. Тогда один молдавский письменик оженился на москальской княжне. Как такое вытерпеть? И вот – присягаю, что я не выдумал, – вот в Кишиневе расторгают брак умершего два века назад молдаванина с русской княжной, находят ему невесту из нынешних, (кажется певичка) и… заключают брак. Посаженным отцом невесты и жениха выступают очень видные политики. Не верите? Поезжайте в Кишинёв, спросите. Там все об этом знают. И свадьба была. И музыка. Плясал ли покойник, не знаю. Вот такие дела. Такая вот музыка.
Фото johnnyvintage
От детства до сего времени у меня было и есть очень много знакомых собак. Лучше бы и не было: так тяжело вспоминать каждую. Какую убили, какую отравили, а которая сама умерла, и так медленно умирала, так страшно и долго слабела, так преданно и виновато глядела на тебя, а ты ничем не мог помочь, уже и к ветеринарам возили, уже всё перепробовали, что хотелось одного – скорее бы отмучалась. И каждую помню.
А сейчас у меня Найда. Честно сказать, не моя, соседская, но когда приезжаю в Никольское, она от меня не отходит. Сижу за столом, поднимаю глаза – на крыльце Найда. Ей для радости даже одного моего взгляда хватает. Рыжая такая, большущая.
Зимой бегает по двору свободно, летом удел её – конура и цепь. Хозяйка очень оберегает породистую Найду от настойчивых женихов, потому что куда потом деваться со щенками, а топить жалко. Заборы у нас плотные, калитки надёжные. Но в прошлую осень к Найде как-то проник бездомный пёс. Страшно грязный, лохматый, смешной. На морде рыжие усы, белые длинные брови, уши торчат в разные стороны. Шерсть редкая, жёсткая. Я узнал, что он Рекс, когда услышал, как мальчишки на улице его подсвистывают.
Рекс на всех лает. И на меня. Даже обидно. Когда что Найде привожу, то и его не забываю. Но как он преодолел ограду? Хозяйка искала долго и, наконец, обнаружила в дальнем углу огорода, в зарослях малины подкоп. Конечно, Рекс прорыл. Она подкоп камнями завалила.
Найда притащила четырнадцать щенков. Пять из них оказались не жильцы, но и остальных надо кормить. Найда исхудала так, что стала скелетом, обтянутым рыжей кожей. Чтобы иногда хоть немного отдохнуть от деточек, запрыгивала на крышу конуры, а они возмущались внизу. Потом и они взяли эту первую в жизни высоту.
Ела Найда много. А уж сколько щенки стали есть, когда зубки прорезались, не сказать.
– Каждый день ведро им варю, – говорит соседка.
Я тоже, как мог, участвовал в их выращивании. Они молотили всё: зачерствелый хлеб, сухие макароны, просроченные консервы. Стали свободно ходить ко мне и паслись на одворице. Раз выхожу – что-то блестит. Гляжу – это старая наша кастрюля. В ней давно варили варенье, забыли на плите, оно всё сгорело. Кастрюлю не смогли отчистить, выбросили. И вот, щенки за неё взялись, выскребли её снаружи и внутри, вычистили, аж сверкает.
Стали вдруг на моём участке появляться разные отбросы: пакеты рваные, бутылки пластиковые, разный, истерзанный воронами, мусор. Я на ворон и думал.
А соседка смеётся. Объяснила:
– Да это же Рекс. Он через ваш двор бегает. Найду кормит, заботится о ней, о детях своих. От него они, сразу же видно. Бегает по помойкам, вынюхивает пакеты с едой, выбирает какой получше и тащит. Вы посмотрите, думаю, где-то и у вас подкоп сделал.
Я прошёл вдоль забора – точно, есть подкоп. Большой. И как он так сумел? И снова так хитро замаскировал, прорыл за поленницей. Да широкий такой. Чтоб и большие пакеты с едой для семейства протаскивать.
Вот каким заботливым папашей оказался бездомный Рекс.
Поздняя Пасха
Когда я был маленьким, то были большие гонения на Православие. Но все равно день Пасхи был очень радостным. Красили яйца, в доме пахло стряпней, надевали чистые белые рубахи, тоща еще без манжет, с широкими рукавами. Яйца из опасения не давали выносить на улицу, но разве удержишь в избе такую радость — конечно, мы брали их с собою.
В тот год была поздняя Пасха, было тепло, зелень вовсю. И мы решили в этот день выкупаться. Первое купание всегда волновало. Но я не о нем.
Мы уже выкупались, грелись на песке, когда кто-то дал мне посмотреть сквозь цветное стекло. Помню, я отошел от всех и поглядел — и содрогнулся: все стало другим. Весь мир стал другим. Все преобразилось, изменилось, все стало мягче и резче. И как-то тише стало. Облака замерли, солнце сбавило напор, даже ощутилась прохлада. Были поддень, река, плывущие бревна, желтый песок за рекой, зелень и серебро лопухов мать-и-мачехи, длинные тонкие ветви ивы — все стало будто только что возникшим, умиротворенным, лишенным опасности. В реке стало невозможно утонуть, из кустов не могла выползти змея, с обрыва нельзя было упасть. Было ощущение, что время остановилось. Помню свой восторг, даже то, что я восхищенно и судорожно вдохнул воздух и так и стоял, не смея передохнуть и чувствуя себя легко-легко.
…И вот прошла целая жизнь, и это состояние повторилось.
У меня умер отец. А я в это время был в Италии, на Капри, на каком-то международном симпозиуме. Главное было не в симпозиуме, не в докладах друг для друга, а в том, что мы на Капри, что такая хорошая погода, что виден Везувий. Я вовсю купался, хотя был конец ноября. А ведь знал, знал, что отец неизлечимо болен. Только что, до Италии, я ездил в Вятку и, прощаясь с ним, обещал привезти заграничного питья. Он уже почти не говорил и только рукой махнул.
Меня разыскали и сказали, что что-то с отцом. Ясно всем было, что именно. Все было как-то нелепо и неестественно: быть среди цветущей, висящей везде зелени, сидеть на террасе, вынесенной далеко над крутым обрывом в море, и вдруг эти слова о том, что что-то с отцом, ищут через посольство. Я пошел собираться. Стали звонить в Рим, в «Аэрофлот». К счастью, в делегации был батюшка, говорящий на всех языках. Он, видя, как мы бьемся и не можем пробиться, стал сам звонить. Вычислил по карте, где этот «Аэрофлот», позвонил в храм рядом с ним, попросил кого-то, чтоб сходили в агентство и ответили нам. Батюшка заказал билет. Я помчался на паром, все вниз и вниз. По дороге сломал несколько ярко-розовых веток — положить в гроб. Так и подумал: положить в гроб. На пароме, почти пустом, заносящем при выходе из бухты корму и ложащемся на курс, глядя на молчащий Везувий, я вдруг сказал громко:
— Чего ж ты, отец, меня сиротой-то оставляешь. — И разревелся.
В Неаполе я сказал таксисту, как учил батюшка: «Стационе пэр Рома», — что означало «Римский вокзал». В поезде сидел среди пьющих и поющих негров, потом пришел контролер и велел мне перейти в другой вагон: оказывается, у меня был первый класс. Там сидела бодрая старуха, заговорившая со мною. Я пожалел, что нет на нее батюшки.
В самолете до Москвы летел наш балет. Напрыгавшись на гастролях, балерины отдыхали, задрав в небо длинные ноги в черных колготках.
Из Шереметьева я сразу поехал на Ярославский, купил билет до Вятки на какой-то почтово-багажный поезд и тащился в нем почти сутки, имея попутчиком мужчину, который возвращался с похорон тещи и страдал то ли от похорон, то ли от поминок.
Господь был милостив к отцу: все прошло хорошо — и отпевание, когда в Троицком храме за рекой Вяткой враз было не менее десяти разноцветных гробов, и хорошее место на кладбище, и был даже такой знак в тот пасмурный день: когда установили крест, то раздвинулись тучи, и к нам, на дно колодца, упал солнечный свет, да еще, откуда ни возьмись, прилетел и сел на крест белый голубок.
Вот… А вскоре я увидел тот самый цвет и свет, о котором говорил вначале. Это было под утро, в полусне-полуяви. Будто бы я молодой и влюбленный и будто бы я загулялся. Именно так я думал: что-то я загулялся, отец тревожится, надо скорее домой, отец ждет. И вот я иду домой, вот и наш дом: резные наличники, спокойно-золотые бревна, такая же, изнутри светящаяся крыша. Не ночь и не день. Ни луны, ни солнца. Ни лето, ни зима. Спокойно и тихо. И светло вокруг. И чисто, аккуратно. Дорога пыльная, пыль темного янтарного шелка. Травы склоненные, тут же тихое озеро. А дышать так привольно, на душе так спокойно, что думаю: дай посижу на крылечке, отец спит, приду чуть позже. То есть, очнувшись, я понял, что отец меня ждет, но что к нему я пока не пошел.
Есть, есть тот дивный свет и золотой цвет, тот воздух, та тишина, то спокойствие души, которое я видел и ощущал. И так хочется туда войти и остаться там. Но, видимо, еще не пора. Видимо, еще надо заслужить.
ОБЪЯВЛЕНИЯ НА СТОЛБАХ
Кажется в Тюмени, услышал я об одном подростке. И он никак не уходил из памяти. Хотя случай самый, к несчастью нашему, обычный — его родители жили немирно друг с другом, ссорились, дело шло к разводу.
Мальчик любил родителей, и очень, до слез, страдал от их ссор. Но и это их не вразумляло. Наедине с каждым, мальчик просил их помириться, но и отец и мать говорили друг о друге плохо, а мальчика старались завлечь на свою сторону. «Ты еще не знаешь, какой он подлец», — говорила мать, а отец называл ее дурой. А вскоре, уже и при нем, они всячески обзывали друг друга, не стесняясь в выражениях.
О размене их квартиры они говорили как о деле решенном. Оба уверяли, что мальчик ни в чем не пострадает: как была у него тут отдельная комната, так и будет. С кем бы он ни жил. И что он всегда сможет ходить к любому из них. Они найдут варианты размена в своем районе, не станут обращаться в газету, а расклеят объявления сами, на близлежащих улицах.
Однажды вечером мать пришла с работы, и принесла стопку желтых листочков с напечатанными на них объявлениями о размене квартиры. Велела отцу немедленно идти и их расклеивать. И клей вручила, и кисточку.
Отец тут же надернул плащ, схватил берет и вышел.
— А ты — спать! — закричала мать на сына.
Они жили на первом этаже. Мальчик ушел в свою комнату, открыл окно, и тихонько вылез. И как был, в одной рубашке, побежал за отцом, но не стал уговаривать его не расклеивать объявления, он понимал, что отец не послушает, а крался, прячась, сзади и следил. Замечал, на каком столбе или заборе, или на остановке отец прилеплял желтые бумажки, выжидал время, подбегал к ним и срывал. С ненавистью комкал объявления, рвал, швырял в урны, топтал ногами, как какого-то гада, или бросал в лужи книзу текстом. Чтоб никто даже и не смог прочесть объявления.
Так же незаметно вернулся в дом. Наутро затемпературил, кашлял. С ним родители сидели по очереди. Он заметил, что они перестали ругаться. Когда звонил телефон, снимали трубку, ожидая, что будут спрашивать о размене квартиры. Но нет, никто не спрашивал.
Мальчик специально не принимал лекарства, прятал их, а потом выбрасывал. Но все равно через неделю температура выровнялась, врачиха сказала, что завтра можно в школу.
Он подождал вечером, когда родители уснут, разделся до майки и трусов и открыл окно. И стоял на сквозняке. Так долго, что сквозняк и они почувствовали. Первой что-то заподозрила мама и пришла в комнату сына. Закричала отца. Мальчику стало плохо. Он рвался и кричал, что все равно будет болеть, что пусть умрет, но не надо разменивать квартиру, не надо расходиться. Его прямо било в приступе рыданий.
И вот тогда только его родители что-то поняли.
Но дальше я не знаю. Не знаю, и врать не хочу. Но то, что маленький отрок был умнее своих родителей, это точно. Ведь сходились они по любви, ведь такой умный и красивый сын не мог быть рожден не по любви. Если что-то потом и произошло у них в отношениях, это же было не смертельно. Если уж даже Сам Господь прощает грехи, то почему мы не можем прощать друг другу обиды? Особенно ради детей.
ПАПАША РЕКС
От детства до сего времени у меня было и есть очень много знакомых собак. Лучше бы и не было: так тяжело вспоминать каждую. Какую убили, какую отравили, а которая сама умерла, и так медленно умирала, так страшно и долго слабела, так преданно и виновато глядела на тебя, а ты ничем не мог помочь, уже и к ветеринарам возили, уже всё перепробовали, что хотелось одного — скорее бы отмучалась. И каждую помню.
А сейчас у меня Найда. Честно сказать, не моя, соседская, но когда приезжаю в Никольское, она от меня не отходит. Сижу за столом, поднимаю глаза — на крыльце Найда. Ей для радости даже одного моего взгляда хватает. Рыжая такая, большущая.
Зимой бегает по двору свободно, летом удел её — конура и цепь. Хозяйка очень оберегает породистую Найду от настойчивых женихов, потому что куда потом деваться со щенками, а топить жалко. Заборы у нас плотные, калитки надёжные. Но в прошлую осень к Найде как-то проник бездомный пёс. Страшно грязный, лохматый, смешной. На морде рыжие усы, белые длинные брови, уши торчат в разные стороны. Шерсть редкая, жёсткая. Я узнал, что он Рекс, когда услышал, как мальчишки на улице его подсвистывают.
Рекс на всех лает. И на меня. Даже обидно. Когда что Найде привожу, то и его не забываю. Но как он преодолел ограду? Хозяйка искала долго и, наконец, обнаружила в дальнем углу огорода, в зарослях малины подкоп. Конечно, Рекс прорыл. Она подкоп камнями завалила.
Найда притащила четырнадцать щенков. Пять из них оказались не жильцы, но и остальных надо кормить. Найда исхудала так, что стала скелетом, обтянутым рыжей кожей. Чтобы иногда хоть немного отдохнуть от деточек, запрыгивала на крышу конуры, а они возмущались внизу. Потом и они взяли эту первую в жизни высоту.
Ела Найда много. А уж сколько щенки стали есть, когда зубки прорезались, не сказать.
— Каждый день ведро им варю, — говорит соседка.
Я тоже, как мог, участвовал в их выращивании. Они молотили всё: зачерствелый хлеб, сухие макароны, просроченные консервы. Стали свободно ходить ко мне и паслись на одворице. Раз выхожу — что-то блестит. Гляжу — это старая наша кастрюля. В ней давно варили варенье, забыли на плите, оно всё сгорело. Кастрюлю не смогли отчистить, выбросили. И вот, щенки за неё взялись, выскребли её снаружи и внутри, вычистили, аж сверкает.
Стали вдруг на моём участке появляться разные отбросы: пакеты рваные, бутылки пластиковые, разный, истерзанный воронами, мусор. Я на ворон и думал.
А соседка смеётся. Объяснила:
— Да это же Рекс. Он через ваш двор бегает. Найду кормит, заботится о ней, о детях своих. От него они, сразу же видно. Бегает по помойкам, вынюхивает пакеты с едой, выбирает какой получше и тащит. Вы посмотрите, думаю, где-то и у вас подкоп сделал.
Я прошёл вдоль забора — точно, есть подкоп. Большой. И как он так сумел? И снова так хитро замаскировал, прорыл за поленницей. Да широкий такой. Чтоб и большие пакеты с едой для семейства протаскивать.
Вот каким заботливым папашей оказался бездомный Рекс.
по тексту В. Крупина «Объявление на столбах» (проблема прощения) (ЕГЭ по русскому)
Мы все стараемся жить по совести, быть хорошими людьми и совершать только «правильные» поступки. Но бывают и такие обстоятельства, при которых мы вынуждены повести себя как-то не так. Да и вообще человеку свойственно ошибаться, ведь именно так он приобретает опыт и делает выводы на будущее. Но проблема прощения оступившегося человека очень сложная, неоднозначная и всегда вызывавшая споры. Само прощение – это волевое решение, которое могут принять далеко не все.
Крупин решил поразмышлять об этой «вечной» проблеме в своём тексте.
Автор считает, что друг друга надо прощать, ведь «… Сам Господь прощает грехи». Рассказывая об одной семье, в которой случился разлад, он осуждает ссорившихся родителей и жалеет мальчика, старающегося их примирить.
Лично я считаю, что у прощения всё-таки должен быть предел. Конечно, людям стоит давать второй шанс в большинстве случаев, но есть и такие моменты, когда этого делать ни в коем случае не стоит. Например, Пьер Безухов из романа-эпопеи Толстого «Война и мир» расстался со своей женой-изменщицей Элен. Он поступил абсолютно правильно, ведь совершенно незачем жить с человеком, который тебя не любит, не уважает и способен изменять тебе.
Но если простить распутность жены ещё, наверное, для кого-то возможно, то предательство Родины неприемлемо ни для кого. Доказательством тому может послужить Тарас Бульба из одноимённой повести Гоголя, которому пришлось убить собственного сына – предателя Андрия.
Итак, на примерах из художественной литературы становится понятно, что далеко не всё можно простить человеку, что есть ситуации, когда человек нечаянно оступился, а есть гнусные и аморальные предательства, которым прощения нет.
Старуха знала наизусть все службы.
– Ты, матушка, у меня не просто верующая, ты профессионально верующая, – говорил ей наш настоятель отец Михаил.
– А почему ты, – сурово вопрошала старуха, – почему на проскомидии не успеваешь читать поминания?
– Матушка, – вздыхал отец Михаил, – с благодарностью и смирением принимаю упрек, но посмотри, сколько записок.
– Раньше вставай, – сурово отвечала старуха. – А то чешешь, чешешь, людей же поминаешь. Чего это такое: такой-то и иже с ним. Чего это за имя – «иже с ним»? У тебя-то небось имя полное – отец Михаил, и они, грешные, не «иже с ним». Ничего себе имечко. Вот тебя бы так обозвали. Мученики не скопом за Христа мучились, каждый отдельно за Господа страдал. – Она крестилась.
– Прости, матушка, – терпеливо говорил отец Михаил.
– Бог простит, – сурово отвечала вредная старуха. Во время службы, когда выносилось для чтения Святое Евангелие и раздавалось: «Вонмем!» – старуха окаменевала. Но могла и ткнуть в бок того, кто шевелился или тем более разговаривал. Стоящая за свечным ящиком Варвара Николаевна тоже опасалась старухи и не продавала свечи, не принимала записок во время пения «Херувимской», «Символа веры», «Отче наш», «Милость миру». Она бы и без старухи не работала в это время, но тут получалось, что она как бы под контролем.
Прихожан старуха муштровала как унтер-офицер. Для нее не было разницы, давно или недавно ходит человек в церковь. Если видела, что свечи передают левой рукой, прямо в руку вцеплялась, на ходу свечу перехватывала и шипела: «Правой, правой рукой передавай, правой!» И хотя отец Михаил объяснял ей, что нигде в Уставах Церкви не сказано о таком правиле, что и левую руку Господь сотворил, старуха была непреклонна. «Ах, матушка, матушка, – сетовал отец Михаил, – у тебя ревность не по разуму».
Когда старуха дежурила у праздничной иконы, или у мощей преподобномучеников, или у плащаницы, то очереди молящихся стояли чинно и благолепно. Когда, по мнению старухи, кто-то что-то делал не так, она всем своим видом показывала этому человеку все его недостоинство. Особенно нетерпима была старуха ко вновь приходящим в храм, к молодежи. Женщин с непокрытыми головами она просто вытесняла, выжимала на паперть, а уж тех, кто заскакивал в брюках или короткой юбке, она ненавидела и срамила. «Вы куда пришли? – неистово шептала она. – На какую дискотеку? Вы в какие это гости явились, что даже зачехлиться не можете, а?!»
А уж намазанных, наштукатуренных женщин старуха готова была просто убить. Она очень одобрила отца Михаила, когда он, преподавая крест по окончании службы, даже отдернул его от женщины с яркой толстой косметикой на лице и губах. «Этих актерок, – говорила старуха, – убить, а ко кресту не допускать».
А еще мы всегда вспоминаем, как старуха укротила и обратила в веру православную одного бизнесмена. Он подъехал на двух больших серых машинах (цвета мокрого асфальта, говорили знающие), вошел в храм в своем длинном кожаном пальто с белым шарфом, шляпу, правда, снял. Вошел таким начальником, так свысока посмотрел на всех нас. А служба уже кончилась, прихожане расходились.
– Где святой отец? – резко и громко сказал незнакомец. – Позовите.
– Какой святой отец? – первой нашлась старуха. – Ты нас с католиками не путай. У нас батюшка, отец Михаил.
Отец Михаил, снявши в алтаре облачение, шел оттуда в своей серой старенькой рясочке. Незнакомец картинным жестом извлек пачку заклеенных купюр и, как подачку, протянул ее отцу Михаилу:
– Держи, святой отец!
– Простите, не приму. – Отец Михаил поклонился и пошел к свечному ящику.
Оторопевший незнакомец так и стоял с пачкой посреди храма. Первой нашлась старуха.
– Дай сюда, – сказала она и взяла пачку денег себе.
– Тебе-то зачем? – опомнился незнакомец. – Тут много.
– Гробы нынче, милый, дорогие, гробы. На гроб себе беру. И тебя буду поминать, свечки за тебя ставить. Ты-то ведь небось немощный, недокормленный, до церкви не дойдешь, вот за тебя и поставлю. Тебя как поминать? Имя какое?
– Анвар, – проговорил незнакомец.
– Это некрещеное имя, – сурово сказала старуха. – Я тебя буду Андреем поминать. Андреем будешь, запомни. В Андрея крестись.
Крестился или нет, переменил имя или нет этот бизнесмен, мы не знаем. Знаем только, что деньги эти старуха рассовала по кружкам для пожертвований. Потом отец Михаил, улыбаясь, вспоминал: «Отмыла старуха деньги демократа».
Непрерывно впадая в грехи осуждения, старуха сама по себе была на удивление самоукорительна, питалась хлебушком да картошкой, в праздники старалась сесть с краю, старалась угадать не за стол, а на кухню, чтоб стряпать и подавать. Когда к отцу Михаилу приходили нужные люди и их приходилось угощать, старуха это понимала, не осуждала, но терпела так выразительно, что у отца Михаила кусок в рот не лез, когда старуха приносила с кухни и брякала на стол очередное кушанье.
Был и еще грех у старухи – грех гордости своей внучкой. Внучка жила в другом городе, но к старухе приезжала и в церковь ходила. Она была студентка. Помогала старухе выбивать коврики, зимой отскребать паперть, а летом… а летом не выходила из ограды: они обе очень любили цветы.
Церковный двор у нас всегда благоухал. Может, еще и от этого любили у нас крестить, что вокруг церкви стояли удобные широкие скамьи, на которых перепеленывали младенцев, а над скамейками цвели розовые и белые кусты неизвестных названий, летали крупные добрые шмели.
На Пасху к нам приезжал архиерей. Конечно, он знал нашу строгую старуху и после службы, когда на прощание благословлял, то сказал старухе, улыбаясь: «Хочу тебя задобрить», – и одарил старуху нарядным платком, на котором золотой краской был изображен православный храм и надпись: «Бог нам прибежище и сила». Именно такими платками уже одаривал старух отец Михаил, но мы увидели, как обрадовалась старуха архиерейскому подарку, и поняли – свой платок она отдаст внучке.
И вот ведь что случилось. Случилось то, что приехала внучка, примерила платок перед зеркалом, поблагодарила, а потом сказала:
– А я, бабушка, в наш храм больше не пойду.
– Почему? – изумилась старуха. Она поняла, что внучка говорит о том храме, в городе, где училась.
– А потому. Я так долго уговаривала подругу пойти в церковь, наконец уговорила. Не могла же я ее сразу снарядить. Пошла, и то спасибо: она из такой тяжелой семьи – отец и братья какие-то торгаши, она вся в золоте, смотреть противно. А я еще тем более была рада, что к нам в город американский десант высадился, пасторы всякие, протестанты, баптисты…
– Я бы их грязной шваброй!
– Слушай дальше. Они заманивали на свои встречи. Говорят: напишете по-английски сочинение и к нам поедете в гости. И не врали. Подруга написала – она ж английский с репетиторами, – написала и съездила. Ей потом посылка за посылкой всякой литературы. Тут я говорю: «Людка, ты живи как хочешь, но в церковь ты можешь со мной пойти для сравнения?» Пошли. И вот, представляешь, там на нас такая змея выскочила, зашипела на Людку: «Ты куда прешься, ты почему не в чулках?» А Людка была в коротких гольфах. Ты подумай, баб, прямо вытолкала, и все. Людка потом ни в какую. Говорит, в Америке хоть в купальнике приди, и ничего. И как я ее ни уговаривала, больше не пошла.
– В купальнике… – пробормотала старуха. И заходила по комнате, не зная, что сказать. Ведь она слушала внучку, и будто огнем ее обжигало, будто она про себя слушала, будто себя со стороны увидала. А она-то, она-то, скольких она-то отбила от Божьего храма! «Господи, Господи, – шептала старуха, – как же Ты, Господи, не вразумил меня, как терпел такую дуру проклятую?»
Внучка пошла по делам, а старуха бросилась на колени перед иконами и возопила:
– Прости меня, Господи, неразумную, прости многогрешную!
И вспомнилось старухе, как плакали от нее другие уборщицы, от ее немых, но явных упреков, ведь которые были ее и постарше, и слабее, а Богу старались, как могли, потрудиться, а она их вводила в страдания. Старуха представила, как ее любимую внучку изгоняют из храма, и прямо-таки вся залилась слезами.
Василий заглушил трактор, сошел на землю и присел на пригорок. Он смотрел на отцовское поле и радовался тому, что видел. Вот оно, свежевспаханное, отдыхающее после обильного урожая, в лучах заходящего солнца, парящее вдали сизой дымкой. «Ну вот, папка, – мысленно говорил с отцом Василий, – твое поле теперь стало моим и Алешкиным. Мы его не бросим. А еще и пруд почистим и зарыбим. Ты в нас верь!» Над полем прошел легкий ветерок, надул парусом рубаху на Василии. Будто ласковая рука легла на плечи парня, мол, слышу, верю в тебя, сынок. Василий счастливо улыбнулся, поднялся и завел движок трактора……
Фермер
Супруги Макины работали в колхозе: Иван – на тракторе, Татьяна – в конторе экономистом. Жили дружно, воспитывали двоих сыновей-погодков: Алешу и Васю. Когда колхоз стал разваливаться, брат Ивана – Николай – уговорил его подать документы на оформление фермерского хозяйства и отторжение колхозного пая земли. Тогда это приветствовалось, и вскоре Иван держал в руках свидетельство фермера и документы на поле около деревенского пруда. «Хорошая земля, – поздравил с приобретением брат Николай, – не пожалеешь, что взял». В придачу к полю от колхоза на пай Татьяны Макиным выделили трактор и несколько старых навесных агрегатов. Все остальное для ведения хозяйства Иван купил на средства сельскохозяйственного кредита, который должен был выплатить за пять лет.
К весне подремонтированная им техника вышла на поле. За рулем одного трактора сидел сам Иван, на втором работал взявший на заводе отпуск на время посевной брат Николай. Решили на верх-нем участке поля посеять ячмень, а ближе к пруду – травосмесь.
Как-то в выходной день, когда Иван и Николай уже заканчивали сеять травы около пруда, на берег приехала компания на двух иномарках. Молодые накачанные мужчины, выйдя из машин, стали располагаться на отдых. Поставили палатки, запалили костер, достали бредни. Иван, заглушив трактор, пошел к «туристам». Он поздоровался и попросил мужчин уехать и поискать другое место для отдыха. «Пруд зарыбили деревенские жители, – спокойно говорил Иван, – ловить рыбу здесь могут только жители деревни и то удочками». В ответ он услышал нецензурную брань. Поняв, что добрых слов приезжие не понимают, Иван на тракторе поехал в деревню. Вскоре два десятка деревенских мужиков на тракторах и мотоциклах приехали на берег пруда. Под их тяжелыми взглядами «туристы» убрались восвояси. Однако на утро местные рыбаки застали ужасную картину: поверхность пруда была устлана мертвой рыбой, а весь берег и часть засеянного поля были «перепаханы» колеями внедорожников. «Вот это да, хорошо повеселились! – решили рыбаки. – Рыбу заморили какой-то отравой и землю попортили из мести». Иван, увидев содеянное бандитами, помрачнел. Молча он пересеял испорченную часть поля, а деревенские мужики, бреднями выловив отравленную рыбу, закопали ее в ямы.
Вражда
Однако на этом месть «туристов» Ивану не закончилась. Оказалось, что парни были родственниками областных начальников, чувствовали за собой власть и поэтому никого не боялись. Когда Макины запрессовали сено на своем поле, их рулоны сожгли. Это было тяжелым ударом для Ивана. Он рассчитывал продать сено в соседнее фермерское хозяйство, специализирующееся на молочном животноводстве, и этими деньгами выплатить проценты по кредиту. Сейчас же платить ему было нечем. Оставалась небольшая надежда на урожай ячменя, но Иван боялся, что бандиты на сделанном не остановятся и уничтожат зерно. В период, когда ячмень стал наливать колос, Иван переселился на край поля в укрытый от глаз шалаш. «Поживу, как Робинзон Крузо», – тоскуя, говорил он сыновьям. И в ответ на просьбу взять их с собой смеялся: «вот подрастете, возьму вас в свои Пятницы. Будет у меня сразу двое: Алешкина Пятница и Васькина Пятница!»
Но не довелось больше сыновьям пожить с отцом под одной крышей. Однажды утром были они разбужены женским криком. Вскочив с кроватей, мальчишки увидели рыдающую мать и стоящих у дверей комнаты с растерянными лицами соседей. «А-а! – страшно голосила женщина. – не верю, не мог он, убили его!» Тогда мальчишки поняли, что случилось что-то непоправимое, страшное. Только спустя несколько дней увидели отца в местной церкви в гробу. По шепоту старушек поняли, что отца обнаружили повешенным на березе у пруда. Милиция не нашла свидетелей преступления, дело закрыли, как самоубийство. Но местный поп, знавший семью Макиных, испросил разрешения в епархии на отпевание «безвинно убиенного», и похоронили Ивана по всем христианским правилам.
Без отца
С тех пор в доме Макиных стало тихо. Татьяна вышла на работу продавцом в частный магазин, а мальчишки продолжили учебу в школе. Они знали, что за плату по кредиту матери пришлось продать один из новых тракторов, и это их злило. Братья мечтали поскорее вырасти, чтобы самим ухаживать за отцовским полем, но весной Татьяна подписала договор аренды их поля на пять лет с соседом-фермером. В счет оплаты он согласился выплатить остатки кредита за технику.
Каждое лето, все пять лет тоскуя по отцу, мальчишки приходили на отцовское поле. Они вспоминали, какой папка был хороший, веселый и добрый. Они обещали друг другу, что будут вместе выращивать на его поле зерно и косить травы. И только вдоволь намечтавшись, мальчишки шли домой.
Мать не догадывалась о сговоре сыновей и вечерами тихонько беседовала с ними про разные профессии. Особенно ей хотелось, чтобы сыновья уехали в город и выучились на врачей или банкиров. «Выйдете в люди, встанете крепко на ноги и меня к себе возьмете, – часто говорила она. – А я с вашими детишками водиться буду!» Подросшие сыновья наконец решили признаться матери, что они решили стать фермерами, как их отец. Сначала Татьяна даже слушать не захотела про планы мальчишек, но постепенно смирилась. Она помогла сыновьям выбрать хороший техникум и получить необходимую специальность.
Встреча с отцовским полем
За те годы, что Алеша с Василием учились и проходили службу в армии, отцовское поле заросло сорной травой. Алексей первым вернулся в родное село. Была поздняя осень. В воздухе пахло особой предзимней свежестью. Холодным, но ясным утром на мотоцикле Алексей приехал к краю поля. Он жадно смотрел на отцовскую землю, покрытую повявшей травой, замечал кое-где проросшие кустики ивняка и березок, прикидывал объем весенне-полевых работ. Затем Алексей зачем-то выдернул куст овсюга и, набрав горсть земли, понюхал ее. «Какой с детства знакомый и родной запах, – подумалось ему, – как долго я его не чувствовал!» Осторожно ссыпав землю в траву, Алексей пошел к мотоциклу……
Весной из армии вернулся Василий. Был конец апреля. На улице подсыхали последние лужицы талого снега, на ветках деревьев поправляли обветшавшие гнезда птицы, а Василий, сойдя с попутки, вошел в магазин. Татьяна стояла за прилавком и отпускала товар. Но через момент она скорее сердцем, чем зрением, увидела сына и обмерла. Василий, высокий и статный, в красивой военной форме, чинно подошел к матери и обнял ее. Потом поклонился односельчанам и по своей улице пошел домой. После встречи братья уже более обстоятельно, чем в письмах, еще раз обсудили предстоящую работу на отцовском поле. Они решили начать посевную уже на следующей неделе, работая на одном тракторе по очереди.
И все же после вечернего застолья Василий не удержался и позвал брата сходить до пруда «прогуляться». Тот согласился. И вот братья, оба высокие и статные, «косая сажень в плечах», пошли по дороге к знакомому пруду. Мать, выйдя им вслед, со слезами гордости на глазах, остановилась на крыльце. А еще через полчаса Алексей и Василий подошли к отцовскому полю.
Оно лежало перед ними, набухшее весенними соками, лишь слегка покрытое подсыхающей корочкой земли. Кое-где на поле уже светились солнышки одуванчиков и пробивались редкие кустики клевера. Над ними сновали юркие пичужки, на лету хватающие каких-то мошек. Братья, присев, взяли по щепоти земли, долго разминали в пальцах. «Да, пора начинать пахать, – утвердительно сказал старший. А младший уточнил: «Сверху начнем, там земля уже прогрелась».
Проводив гостей, Татьяна вышла на крыльцо ждать сыновей. Немного погодя они вернулись, задержались около нее. «Вы на поле были?» – уже зная ответ, спросила она. И услышала: «Да, сходили на поле и на могилу отца». Наутро Василий вывел из гаража отцовский трактор, прицепную технику – началась поготовка к посевной.
А на следующей неделе на отцовском поле уже работали сыновья, наполняя его своей молодой и сильной жизнью……
Лариса РОСТОВА,
наш корр.
Пересказ рассказа М. Глинской «Хлеб». Интегрированное занятие по развитию речи в старшей группе
Алина Кудряшова
Пересказ рассказа М. Глинской «Хлеб». Интегрированное занятие по развитию речи в старшей группе
Цель: продолжать развивать связную речь детей.
Задачи.
Образовательные:
1. Обучение детей связному, последовательному пересказыванию рассказа М. Глинской «Хлеб».
2. Обучение детей пересказыванию текста по цепочке.
Развивающие:
1. Развитие умения детей грамматически правильно строить своё высказывание.
2. Развитие умения детей отвечать на вопросы воспитателя полным предложением.
3. Продолжение обучению детей подбирать прилагательные к существительному.
4. Активизация и расширение словаря по теме «Хлеб».
Воспитательные:
1. Воспитание у детей уважения к хлебу и к труду людей его выращивающих.
Коррекционные:
1. Способствовать развитию связной речи, внимания, памяти, мелкой моторики.
Интегрированные области: «Познание», «Чтение художественной литературы», «Художественное творчество», «Физическая культура», «Здоровье».
Оборудование: картинки с хлебобулочными изделиями, макет дерева, игрушка — домовёнок Кузя, «волшебный сундучок», ящик «обоняния», кусочки ржаного и пшеничного хлеба, «волшебная» палочка, колпачок на голову, массажный мячик, массажная дорожка со следами, колос, листы картона с насыпанной мукой (на каждого ребёнка).
Предварительная работа: Беседа «Откуда хлеб пришёл?»; рассматривание колосков; лепка из солёного теста «Бублики, пирожки, булочки»; чтение с последующим обсуждением В. Крупин «Отцовское поле», Ю. Ванаг «Хлеб, заработанный своими руками», М. пришвин «Лисичкин хлеб»; разучивание пословиц о хлебе; отгадывание загадок.
Словарь: хлебобулочные изделия, ржаной, пшеничный, колос, зерно.
Предполагаемые результаты: дети должны уметь пересказывать рассказ близко к тексту; отвечать на вопросы воспитателя полным предложением; подбирать прилагательные к существительному; определять хлеб по запаху.
Методы и приёмы:
Словесные – чтение, объяснение, вопросы, беседа.
Наглядные – картинки с хлебобулочными изделиями; карточки – схемы по тексту рассказа.
Практические – определение по запаху (ржаной, пшеничный); рисование пальчиком по муке.
Ход НОД.
1 часть – организационная.
Дети заходят в группу и встают в круг.
Воспитатель. – Ребята, вы знаете, что когда у человека хорошее настроение, ему хочется улыбаться. У меня сегодня очень хорошее настроение от того, что мне предоставилась возможность пообщаться с вами. Я хочу своим хорошим настроением поделиться с вами. Давайте улыбнёмся друг другу и пожмём руки. Теперь передайте своё хорошее настроение нашим гостям, улыбнитесь им. Молодцы!
— Ребята, я приглашаю вас в волшебный сад, где растёт дерево, которое вы никогда не увидите по – настоящему. Но для этого нам нужно пройти по «волшебной» дорожке, точно наступая на следы (дети идут по массажной дорожке со следами).
Вереницей мы пойдём,
В сад волшебный попадём,
Чудо – дерево найдём,
Что с него мы соберём?
Дети подходят к дереву, на котором висят картинки с хлебобулочными изделиями.
Чудо дерево стоит,
Очень странное на вид.
Воспитатель: — Что же растёт на нашем дереве? (дети перечисляют).
— Правильно, баранки, сушки, пряники, печенье, пирожки, хлеб – всё это хлебобулочные изделия. Сейчас мы носиком сделаем глубокий вдох, а потом будем тихонько выдыхать, выпускать воздух и произносить «хлебобулочные». (Во время вдоха воспитатель следит за тем, чтобы дети не поднимали плечи).
А теперь испечём нашим язычком «блинчик». (Рот открыт, широкий язык спокойно лежит на нижней губе, воспитатель считает до пяти, «проглотили» блинчик – язык убрать, закрыть рот).
— Из чего пекут хлебобулочные изделия? (из муки).
— Из чего делают муку? (из зёрен).
— Откуда берутся зёрна? (из колоса).
-Что такое колос? Правильно, колосок – это соцветие, в котором находится плод – зерновка, а стебелёк – это соломина.
Золотист он и усат,
В ста кармашках сто ребят.
Одновременно воспитатель показывает колос.
— Ребята, давайте покажем, как растёт колосок.
Координация речи с движением.
Упражнение «Колоски».
По весне поле вспахали, дети делают скользящие движения ладоней друг о
друга.
Зерном поле засевали. Прикасаются пальцами одной руки к ладони дру-
гой и отводят руку в сторону («сеют»).
Солнце припекает, перекрещивают ладони, раздвинув пальцы, и
поднимают руки («солнце»)
Землю согревает. Опускают руки, делая пружинящие движения ла-
донями, раскрытыми, к полу.
Высоко поднялись колоски, Сгибают руки в локтях, разворачивают ла-
дони друг к другу
К солнышку тянутся они. и медленно поднимают руки.
Ветер налетает, Покачивают руками над головой.
Колоски качает.
Вправо пригнулись, Наклоняют корпус и руки вправо, влево.
Влево качнулись.
А как дождичек идёт, Медленно опускают руки, быстро шевеля пальцами.
Рожь водицу пьёт и пьёт. Складывают ладони чашечкой и подносят ко рту
(пьют)
Вот какая нива! Поднимают руки, пальцы раздвинуты.
До чего ж, красива! Трясут кистями рук над головой.
— Ребята, какие бывают виды хлеба? (белый, чёрный).
— Из какой муки пекут белый хлеб? (из пшеничной). Значит, как мы можем назвать такой хлеб? (пшеничный хлеб).
— Из какой муки пекут чёрный хлеб? (из ржаной). Значит, какой это хлеб? (ржаной хлеб).
-Если понюхать ржаной и пшеничный хлеб, они пахнут по — разному. Какой на запах белый хлеб (сладкий, а чёрный (с кислинкой). Сейчас мы с вами определим по запаху вид хлеба, а поможет нам в этом «волшебный ящик». Садитесь на стульчики.
Дети садятся на стульчики, стоящие полукругом перед мольбертом и 2-3 ребёнка определяют вид хлеба с помощью ящика «обоняния».
2 часть – основная.
Неожиданно слышится какой-то шорох.
— Ребята, слышите, кто-то шумит? Кто же это? Да это же домовёнок Кузя со своим волшебным сундуком. Здравствуй, Кузя. Можно мы с ребятами посмотрим, что лежит у тебя в сундучке? (достаёт кусочек хлеба). Ничего не понимаю, это же хлеб. Кузя, зачем ты принёс нам хлеб? Он нашёл его на улице, представляете, кто-то выбросил этот хлеб. Разве так можно поступать? У Кузи в сундуке есть про это рассказ, и он хочет, чтобы я вам его прочитала. Ребята, скажите, чем рассказ отличается от сказки? Правильно, в рассказе говорится о том, что бывает на самом деле, а в сказке животные, какие-то вещи могут разговаривать, носить человеческую одежду. Сядьте, пожалуйста правильно: спинки прямые, ножки рядышком.
— Я прочитаю вам рассказ Марии Глинской «Хлеб». В тексте вам встретится незнакомое слово – телега. Может из вас кто-нибудь знает, что оно обозначает? Телега – это средство передвижения, которое везла лошадь. На телегу накладывали груз и лошадь его перевозила.
Воспитатель читает текст рассказа.
Беседа о прочитанном. Одновременно воспитатель выкладывает на мольберт картинки – схемы.
— О чём этот рассказ? (Этот рассказ о хлебе, о том, как не надо с ним поступать).
— Что дала мама Грише на улицу? (Мама дала Грише большой кусок хлеба и отправила его на улицу). Картинка №1.
— Какими словами описывается хлеб в рассказе? (Хлеб был вкусный и душистый, с блестящей корочкой).
-Что сделал Гриша с оставшимся хлебом? (Гриша подумал и бросил хлеб на землю). Картинка №2.
-Что спросил дядя Матвей у ребят? (Кто хлеб бросил).
— Что ответил Гриша? (Я уже сыт, а хлеб оставался, У нас хлеба много не жалко).
-Почему Гриша заплакал? Картинка №3.
— Почему дядя Гриша сказал, что хлеб любить и беречь надо? (Потому что — это работа всей деревни. Для того, чтобы хлеб попал к нам на стол, трудится много народа).
-Как дальше поступил Гриша? (Гриша утёр слёзы и сказал, что съест сейчас этот хлеб).
— Что предложила Нюра Грише? (Нюра предложила отдать хлеб жеребёнку Лыске). Картинка №4.
— Что бы вы сделали, если б у вас остался хлеб? (покормили птичек, можно посушить сухарики и подавать к супу).
Дидактическая игра «Какой бывает хлеб?»
Воспитатель: — Ребята, давайте расскажем Кузе, какой бывает хлеб? (дети передают массажный мячик по кругу и говорят, каким бывает хлеб).
-Давайте разомнём наши пальчики.
Игра «Мышка зёрнышко нашла»
Мышка зёрнышко нашла «мышка» — правая рука «бежит» по левой руке,
перебирая пальцами.
И на мельницу снесла. вращение правой руки перед грудью
Намолола там муки, «т-т-т» — удары кулачками друг о друга, «д- д-д»
-удары кулачком о колени, «п-п-п» — пальцы
Рук сжимаются – разжимаются.
Испекла всем пирожки: «пекут» пирожки
Мышонку — с картошкой, Пальцы сжаты в кулак. Разжимание по одному
Пальцу одновременно на обеих руках.
Мышонку с капустой,
Мышонку — с морковкой,
Мышонку с морошкой,
Для большого толстяка —
аж четыре пирожка.
Если есть время воспитатель проводит дидактическую игру «Вставь вместо паузы слово хлеб».
-Я знаю пословицу о (хлебе).
-Мама купила пшеничный (хлеб).
-Дети едят суп с (хлебом).
-Ваня пошёл в магазин за (хлебом).
-Я не люблю есть суп без (хлеба).
Молодцы, садитесь на стульчики.
— Сейчас я прочитаю вам рассказ ещё один раз. Вы слушайте внимательно, потом вы будете его пересказывать.
Воспитатель повторно читает рассказ.
— Сейчас вы будете этот рассказ пересказывать по цепочке, поэтому вам надо внимательно слушать своих товарищей. А поможет вам «волшебная» палочка. Кому она в руки попадёт, тот и будет пересказывать.
-Кто хочет пересказать этот рассказ целиком? Поможет тебе в этом «волшебный» колпачок.
3 часть – заключительная.
— У вас на столах лежат листы, на которых насыпана мука. Вам нужно пальчикам нарисовать название нашего рассказа. Кто помнит, как называется рассказ? Значит, что вы нарисуете?
Дети рисуют.
-Ребята, нам с Кузей понравилось, как вы работали на занятии. Давайте вспомним, чем же мы занимались?
-Как надо обращаться с хлебом? (бережно, не бросать его).
-Помните, что труд людей, которые производят хлеб (от поля и до магазина) надо уважать и хлеб беречь.
Литература:
1. Алябьева Е. А. Развитие воображения и речи детей 4 – 7 лет. – М.: ТЦ Сфера, 2005.
2. Алябьева Е. А. Коррекционно — развивающие занятия для детей старшего дошкольного возраста. – М.:ТЦ Сфера, 2005.
Читать онлайн «Куприн — мой отец» автора Куприна Ксения Александровна — RuLit — Страница 1
Куприн — мой отец
От автора
Когда поезд, увозивший моих родителей на родину, двинулся, мне поневоле пришлось разжать руки, державшие руки моего отца. Я еще долго стояла одна на перроне парижского Северного вокзала. Что-то во мне оборвалось, я почувствовала, что вижу родителей в последний раз, и, несмотря на теплый день, меня охватил озноб.
Я не поехала с родителями по многим личным причинам.
В душе у меня двоилось. Я была счастлива, что отец мой в конце своей многострадальной жизни обретет то, о чем он уже не смел мечтать: покой, прощение, любовь своего народа. Он так страстно тосковал по родине в течение семнадцати лет.
Чувство родины для нас, второго поколения эмигрантов, то есть для тех, кто был вывезен детьми, — конечно, совсем другое, чем у родителей, потерявших свой дом, свой язык, привычки, воспоминания молодости и всей сознательной жизни, — словом, потерявших всё.
Мы же, второе поколение, уже учились на чужбине. Обычаи, язык той страны, где мы находились, были большинством из нас полностью освоены. Но, несмотря на это, мы всегда чувствовали себя иностранцами, живущими из милости, и если порою и забывали об этом, то нам напоминали дети — в школе и администрация — ограничениях работы. Так, прожив тридцать восемь лет в Париже, я считалась иностранкой. У меня не было паспорта, а только удостоверение личности, оно же и вид на жительство, в котором, как клеймо, стояло слово «Apatride» (без родины).
Первое яркое чувство родины у меня проснулось, когда во время немецкой оккупации в Париже я увидела на улицах и в метро множество людей с газетами в руках, где жирным шрифтом в передовой было напечатано слово «Москва». У меня потемнело в глазах, и я заплакала от ужаса, вообразив, что немцы извещали о взятии Москвы. Впоследствии я уже всем сердцем следила за успехами Красной Армии.
Простые французы, слушавшие под секретом и с большим риском иностранное радио, часто говорили мне с ликованием: «Ваши-то держат Сталинград!», «Ваши-то гонят немцев! Молодцы!»
И я гордилась «своими».
Второй раз я снова почувствовала себя не только русской, но и советской, за несколько дней до освобождения Парижа от оккупантов.
Париж тогда представлял довольно странную картину. Ветер вздымал столбы пыли, мел бумаги, газеты, трепал полуоборванные гитлеровские плакаты и лозунги. Из особняков спешно грузили ворованные картины, ковры, мебель.
По улицам иногда маршировал немецкий патруль человек в двадцать, состоявший из стариков и подростков, одетых явно не по росту.
С визгом из переулков выскакивали машины, за которыми гнались другие, перестреливаясь на дикой скорости. Уже совсем близко бабахали тяжелые орудия.
Носились тревожные слухи о том, что немцы, уходя, взорвут Париж. Население застыло в тяжелом ожидании.
Но Париж пощадила война, его почти не бомбили.
Впоследствии мы узнали, что коменданту Парижа Дитриху фон Хольтицу был дан приказ взорвать столицу при отступлении. (Не успев покинуть город, он вместе со своим штабом сдался 26 августа.)
В ночь на 25 августа вдруг воцарилась удивительная тишина, которую приблизительно в полночь нарушил далекий одинокий звук колокола. И сразу зазвонил телефон. Электричество и газ давно были выключены, но телефон почему-то действовал. Всю ночь Париж перезванивался; все поздравляли друг друга с освобождением. Спать никто не мог.
Утро выдалось прекрасное, солнечное. Все население высыпало на улицы. Все бежали в направлении Триумфальной арки, бежали с радостными лицами, букетами, целовались, жали друг другу руки. Побежала и я. Первыми вошли в Париж части генерала Леклера, за ними американцы, канадцы, англичане. Мы услышали гул, а потом наконец увидели танки и бронемашины, забросанные цветами.
Лица, руки, рубашки бойцов были сплошь в красных отпечатках губ восторженных парижанок. Толпа становилась все гуще и гуще. Вдруг среди общего ликования с крыш застрочили пулеметные очереди. Тачки и бронемашины застопорили и подняли стволы орудий к небу. На крышах прятались гитлеровские прислужники, которых немцы не взяли с собой. Они нашли там последнее убежище и, зная свою участь, мстили союзным войскам и толпе. Дней десять за ними охотились в лабиринте парижских крыш. Много мирных граждан погибло от шальных пуль в этот радостный день.
Возвращаясь домой по красивой авеню Булонского леса, я увидела, что дома расцвечены флагами: французскими, английскими, американскими, бельгийскими… Но советских флагов в этом районе богачей нигде не было. Эти люди забыли о самоотверженной борьбе Советской Армии, забыли или хотели забыть, чем они обязаны Советскому Союзу.