Религия
10:50 03.11.2016 Pashutka (Pashutka) писал(а) в ответ на :
> Knut (Knut19271) писал(а) в ответ на сообщение:
>> Далее следует глава — ИИСУС и ПИЛАТ… Интересуетесь — передам!
>
> Конечно интересуюсь.
> Более того, я очень заинтересован твоим изложением, так как, судя по всему. взгляды наши на судебный процесс, во многом определившему всю историю европейской цивилизации, АБСОЛЮТНО НЕ СОВПАДАЮТ.
8.. ИИСУС НАЗОРЕЙ И ПИЛАТ
Иисуса в среду привели к римскому наместнику Понтию Пилату. Понтий Пилат вначале поинтересовался у приведших Иисуса: «В чем вина этого человека?» Узнав от них суть Его проступков, римский прокуратор решил поговорить с самим обвиняемым, осужденным на казнь смертью. Сразу спросил у Иисуса: «Откуда Он?» Но Иисус продолжал молчать и перед Пилатом. Тогда Пилат, не услышав ответа на его вопрос, задал еще один, спросив: «А правильно ли, что ты называешь Себя царем иудеев? Ведь у них же есть свой, живой, царь Ирод! Кто же тогда будешь Ты?»
Если на первый вопрос Иисусу Назорею было трудно ответить, так как сказать, что Он сын плотника, значило бы отрицать Свое Божественное происхождение, о чем Он часто говорил Своим ученикам. Сказать же римскому наместнику в Иудее, что Он Сын Отца Небесного, Сын Самого Бога означало бы, что он примет его просто за сумасшедшего, которых много бродило тогда по Палестине, выдававших себя за пророков. На второй вопрос Он уже мог и сказать кое-что, основываясь на своих взглядах на жизнь, религию и на историю народов, изученную в других странах. Поэтому Он и ответил Пилату, что Он царь не в обычном понимании этого слова. Его царство лежит в другом измерении: оно расположено в мыслях и душах живущих на земле и отражено в заповедях Бога. Заповеди Бога не исполняются, а служители Его на земле лицемерят, говорят одно, а поступают по-другому. Я же пришел в этот мир, чтобы напомнить людям о Боге, свидетельствовать об истине.
Понтия Пилата заинтересовал ход рассуждений Иисуса и он уже внимательно посмотрел на Него. Потом, после небольшой паузы, спросил у Иисуса, а что Он понимает под истиной? Иисус тут же ответил ему, что полная истина находится у Бога, а в жизни истина бывает конкретной, и в основе своей — это исходный, изначальный смысл Творца. Истина же, которая требует ответа у тебя сейчас состоит в том, что ты, желая мне помочь по доброте сердца своего, не можешь этого сделать. Истина для тебя состоит в том, что и ты подневолен и не можешь поступать так, как пожелаешь!
У Понтия Пилата появилось желание еще поговорить с Иисусом на тему об истине и других проблемах, включая и вопросы, связанные с жизнью в Иудее. Однако, для этого ему было необходимо освободить от наказания Иисуса. Тогда Пилат, оставив Иисуса под присмотром воина в помещении, вышел к ожидавшим его решения иудейским начальникам и сказал, что не находит в этом человеке достаточной вины для предания смерти и что он может, наказав Его, отпустить.
В ответ на такие слова Пилата первосвященники, старейшины и учителя закона возразили и сказали, что Иисус Назорей уже давно, несколько лет, ходит среди израильского народа и возбуждает людей к неповиновению законам, к изменению обычаев отцов наших; начал Он из Назарета, из Галилеи, а теперь, вот, пришел и в Иудею и в наш главный храм в Иерусалиме. Он разрушает нашу веру и по нашим законам за такое преступление Он должен быть наказан смертью для того, чтобы искоренить зло из народа. Как только Понтий Пилат услышал слова о том, что Иисус родом из Галилеи, он решил, что Его судьбу мог решить и царь Ирод, который в настоящее время как раз и находился в Иерусалиме. Тут же прокуратор Иудеи приказал отвести Иисуса к царю Ироду.
И теперь Иисус был поставлен перед царем Иродом. Они уже давно слышали друг о друге, но лично не встречались. Ирод обрадовался такой возможности побеседовать с человеком, о котором много говорили и в его окружении. Однако ожидания Ирода не оправдались. Несмотря на то, что сам Ирод хотел увидеть какое-нибудь чудо, а сановники из его свиты хотели бы послушать Его ответы на возникшие у них вопросы, все они были разочарованы: Иисус Назорей молчал! Он видел вокруг богато одетых, самодовольных людей, не страдающих за свой народ, за своих обездоленных соплеменников и не пытающихся даже в самом малом установить истину. Обвинения и вопросы их направлялись на то, чтобы унизить как самого Иисуса, так и Его учение. Правда жизни была далека от них. На слова царя Ирода, что он, как царь иудеев, также старается действовать в интересах народа и поступает ежедневно в своих делах справедливо, Иисус Назорей ответил, что законы написаны и для царей, а с жизнью Иоанна Крестителя он распорядился несправедливо, отдав ее танцовщице, добавив, что все в руках Всевышнего и каждому воздастся Отцом Небесным по делам его. После этого Иисус больше никому не сказал ни слова. Ирод не увидел в нем для себя опасности, но поступить против воли священников не захотел, а велел надеть на Иисуса красивую одежду и отослать его назад к Понтию Пилату.
И снова, но уже в четверг. Иисус Назорей оказался перед Понтием Пилатом. Пилат увидел, что Иисус возвратился к нему в белом красивом одеянии, как признак того, что царь Ирод не нашел в нем никакой вины. С этого момента Пилат и Ирод стали близкими людьми по духу.
Понтий Пилат вновь стал спрашивать Иисуса: «Откуда у Него такие мысли? Чего Он добивается? Зачем Ему нужно все это?» Но Иисус продолжал молчать. И тогда Пилат сказал Иисусу: «Не молчи! Ведь я могу распять тебя на кресте, но я же имею право и отпустить Тебя».
Иисус Назорей сказал Пилату: «Если бы ты мог, то сделал бы. Но ты, Я уже говорил тебе, подневолен и первосвященники знают об этом. Моя жизнь для них смертельно опасна, и они не допустят этого освобождения от наказания, которое они установили. На них будет больше вины за содеянное. Но все в руках Отца Небесного».
Римский прокуратор вышел еще раз к ожидавшим иудеям и сказал им, что не видит в Иисусе особой вины и может приказать строго Его наказать с последующим удалением за пределы Иудеи.
Предводители иудеев стали говорить Пилату о том, что Иисус много раз говорил народу, что император не нужен, что в его царстве императора не будет. Мы же знаем, что если кто говорит против императора, тот ему враг, а кто поддерживает врага, тот не друг императору! После таких слов Пилат испугался за свое будущее положение в Римском государстве, и он спросил Иисуса: «Что Ты говорил об императоре?» Иисус Назорей ответил, что они не так все поняли и многое в моих словах перепутали. Когда Я говорил о Моем царстве, то имел в виду Царство Отца Моего Небесного, Царство, которое будет на земле устроено по воле Бога. В том царстве Отца небесного царя не будет, ибо есть только один царь — Отец Небесный! На земле же люди будут избирать себе правителя на короткое время, который и будет наставлять народы на правду, начнет обличать у людей грехи в их поступках и станет творить суд по справедливости.
Пилат очень удивился таким словам и спросил у Иисуса: «Ты говорил такие слова народу и ученикам своим?» «Нет, — ответил Иисус, — Я ни народу, ни ученикам Своим не говорил об этом, потому что знаю — они сейчас не поймут значения сказанных слов. Я им говорил только о том, что после Меня к ним придет Утешитель от Отца Небесного и расскажет им, напомнит им то, чему Я их учил, о Царстве Небесном, в котором не будет греха, люди будут жить по правде, а Отец Небесный будет судить каждого по делам его.
Пилату сообщили, что и жена его просила не наказывать такого доброго человека, потому что ей приснился нехороший сон. Пилату самому запала в душу судьба этого человека, и он подумал использовать последнюю возможность избавления Иисуса от смерти. Если только его план удастся, то тогда он вывезет Иисуса в свое поместье, расположенное недалеко от Рима, и тем самым избавит первосвященников Иудеи от их обличителя.
В то время у иудеев существовал обычай, по которому римский наместник мог на праздник Пасхи освободить от казни одного из преступников по желанию народа. В тот день подлежали казни четыре человека, из которых трое были из мятежников, убивших во время беспорядков несколько человек, а четвертым был Иисус из Назарета. Пилат и намеревался предложить народу отпустить на волю, то есть освободить от казни , Иисуса.
Прокуратор Иудеи Понтий Пилат, стоя на возвышении перед собравшимся народом, возвысил свой голос так, чтобы его хорошо слышали и в дальних рядах, сказал: «Вот перед вами стоит Иисус Назорей, провозглашающий Себя сыном Бога, царем Иудеи, но не совершивший никакого зла, которого ваши первосвященники приговорил к смерти. В тюрьме ожидают казни мятежники, по вине которых пролилась кровь. Кого мне из них нужно отпустить и не казнить?»
Первосвященники и старейшины народа, стоявшие в первых рядах, ответили Пилату, что нет у них другого правителя, кроме императора, а народ стал громко кричать: «Иисуса распни, Варавву отпусти!», -повторяя эти слова неоднократно.Иудейские первосвященники, старейшины народа и законники знали настроение народа и рассчитывали на то, что люди станут на сторону освобождения Вараввы — предводителя восставших и будут голосовать за его освобождение от казни. Это положение можно было бы сравнивать с тем, если бы у народа России, Англии и Франции спросили, кого освободить от казни, соответственно по странам -Емельяна Пугачева, Робин Гуда, Жанну Д’Арк — или кого-то из проповедников веры, то ясно было бы за кого проголосовал народ!
Иудейские предводители не ошиблись в своих расчетах: толпа дружно кричала и требовала освободить им Варавву. За Иисуса из Назарета не крикнул ни один человек из иудейского народ: Его ученики и соратники, исцеленные и сочувствующие Его учению молчали. Трудно им было пойти наперекор вере народа в своего единого Бога и принятому накануне решению верховного органа Израиля — синедриону. Да незадолго перед этими событиями от Иисуса отошли многие из Его учеников и последователей, что также повлияло на толпу.
Иисус из Назарета молча смотрел на колыхавшуюся толпу народа, стоявшую на площади и подумал: «Куда девались все Мои ученики? Где все сторонники и сочувствующие Моему учению? Где все исцеленные и излеченные Мною? Почему никто не подал голоса в Мою защиту? Ведь никакого преступления за Мною нет: никого не убивал, никого не грабил, законов не нарушал, а только словом от Бога говорил, что надо жить по заповедям Его и тогда придет Царство Небесное к нам. Значит Бог оставляет Меня и отдает в руки народа. бдет воля Его, а не моя!»
Прокуратору Понтию Пилату теперь не оставалось ничего другого, как передать на распятие Иисуса Назорея. Утром в пятницу Иисуса взяли и повели к месту казни, предварительно насмеявшись и надругавшись над Ним. К этому времени освободили из тюрьмы Варавву, а двух его сообщников также повели к месту казни, называемой Голгофой.
Утвердив решение синедриона, Пилат отдал распоряжение вести на казнь Иисуса, а сам сел в кресле и задумался. Его очень возмутила роль первосвященника иудеи, который не пожелал прислушаться к голосу прокуратора по освобождению Иисуса из Назарета от казни. Пилату, с одной стороны, не хотелось оставлять без последствий своеволие иудейских старшин и священников, а, с другой, — возникло у него желание чем-то помочь Иисусу в преодолении Его предстоящих страданий. Для римлян большую опасность представляли предводители мятежа, а не пророк Иисус из Назарета. Он увидел в Нем человека умного, способного привлекать на свою сторону людей и убеждать их в правоте своего дела; и если бы Он стал первосвященником, то Его деятельность в таком качестве была бы полезной для Рима. Но Пилат понимал также и то, что Иисус Назорей представлял смертельную опасность для ремесла служителей храма и видел, что создавшееся положение прекрасно осознавал и сам первосвященник.
Заканчивался четверг и Понтий Пилат вызвал к себе помощника по особым, тайным, делам и предложил ему выполнить такое задание, о котором никто из иудеев не должен узнать ни при каких обстоятельствах. Поручение касалось предстоящей казни Иисуса и состояло в том, чтобы не подвергать Его дополнительным, излишним страданиям, как до распятия, так и во время самой казни, вплоть до наступления смертного часа; облегчение же участи казненных касалось только одного Иисуса Назорея. Помощник по особым поручениям слова прокуратора прекрасно понял и все, что необходимо было сделать для этого, обсудил с сотником римского легиона, который и должен был осуществлять весь процесс казни. Поэтому особых истязаний Иисусу не было сделано: несколько раз ударили кнутом, да и то не в полную силу, но самих насмешек со стороны присутствующих было более чем достаточно. Утром, в последний день перед субботой, по дороге на Голгофу, для облегчения физического страдания от непосильной для Иисуса ноши — несения тяжелого бревна, Его постарались воины освободить. Они остановили по указанию сотника первого из попавшихся по пути на Голгофу физически сильного иудея и поручили ему нести крест на место казни.
9. КАЗНЬ ИИСУСА НАЗОРЕЯ …
Мастер и Маргарита
Цель первых уроков – показать, как самостоятельное в определенном смысле произведение, посвященное ершалаимской истории, самым тесным образом переплетено с главами, рассказывающими о современности.
Слово учителя
Роман, принадлежащий перу Мастера, – это тот стержень, на котором держится все произведение. В его основу положены определенные главы Нового Завета. Но различие художественного произведения с богословским очевидно. Мастер создает оригинальное художественное произведение: в Евангелии от Иоанна, которое больше всего любил Булгаков, не идет речь о страданиях Понтия Пилата после казни Иисуса.
Воланд спрашивает Мастера: «О чем роман?» Что слышит в ответ? «Роман о Понтии Пилате». Следовательно, именно прокуратор Иудеи был главным героем для самого автора, а не Иешуа Га-Ноцри. Почему? На этот вопрос предстоит получить ответ на уроке.
Вопрос
Мастер ведет речь не о Божьем сыне, его герой – простой человек. Почему? Какие проблемы будут разрешаться в романе Булгакова – богословские или реальные, мирские?
Ответ
Опальный некогда роман посвящен земной жизни, и не случайно история Иешуа и Пилата будет разворачиваться параллельно с историей Мастера и Маргариты.
Для анализа берутся главы 2, 16, 25, 26, 32-я, эпилог.
Задание
Портрет является одним из способов раскрытия характера героя, в нем автор отражает внутреннее состояние, духовный мир изображаемого лица. Посмотрим, какими предстают перед читателем два героя – Понтий Пилат, обладающий неограниченной властью прокуратор Иудеи, и Иешуа Га-Ноцри, бродячий двадцатисемилетний философ, волею судьбы оказавшийся сейчас перед глазами владыки.
Ответ
«Этот человек был одет в старенький и разорванный голубой хитон. Голова его была прикрыта белой повязкой с ремешком вокруг лба, а руки связаны за спиной. Под левым глазом у человека был большой синяк, в углу рта – ссадина с запекшейся кровью. Приведенный с тревожным любопытством глядел на прокуратора».
Второй участник этой сцены: «В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат».
Учитель
Одно слово в этом описании сразу обращает на себя внимание: подбой «кровавый», не красный, яркий, багровый и т.д. Человек не боится крови: он, обладающий «кавалерийской походкой», – бесстрашный воин, недаром его прозвали «Всадник Золотое Копье». Но, вероятно, он не только по отношению к врагам в бою такой. Сам готов повторять о себе то, что говорят о нем другие, «свирепое чудовище».
Но сейчас он страдает от головной боли. И о его страданиях автор скажет, постоянно обращаясь к одной детали его портрета – глазам.
Задание
Проследим по тексту, как меняются глаза прокуратора: «Вспухшее веко приподнялось, подернутый дымкой страдания глаз уставился на арестованного. Другой глаз остался закрытым…» «Теперь уже оба больные глаза тяжело глядели на арестанта»… «Он смотрел мутными глазами на арестованного»…
Именно то, что Иешуа догадался о его страданиях и освободил прокуратора от них, заставит Понтия Пилата отнестись к арестованному не так, как, вероятно, он относился к подобным людям раньше. Но стоящий перед ним человек заинтересовал его еще и речами.
Вопрос
Боится ли арестант Понтия Пилата?
Ответ
Он боится опять пережить физическую боль (по приказу прокуратора Крысобой бил его). Но непоколебим останется тогда, когда будет отстаивать свой взгляд на мир, на веру, на истину. Он несет в себе внутреннюю силу, заставляющую людей слушать его.
Вопрос
Какой факт, упомянутый самим Иешуа, подтверждает то, что он умеет убеждать людей?
Ответ
Это история Левия Матвея. «Первоначально он отнесся ко мне неприязненно и даже оскорблял меня… однако, послушав меня, он стал смягчаться… наконец бросил деньги на дорогу и сказал, что пойдет со мною путешествовать… Он сказал, что деньги ему отныне стали ненавистны».
На вопрос Пилата, правда ли, что он, Иешуа Га-Ноцри, призывал разрушить храм, тот отвечает: «…говорил о том, что рухнет храм старой веры и создастся новый храм истины». Слово произнесено. «Зачем же ты, бродяга, на базаре смущал народ, рассказывая про истину, о которой ты не имеешь представления? Что такое истина?».
Иешуа заявляет, что истина прежде всего в том, что у Пилата болит голова. Оказывается, он может избавить владыку от этой боли. И тот продолжает с «бродягой» разговор об истине.
Вопрос
Как развивает это понятие Иешуа?
Ответ
Для Иешуа истина в том, что никто не может распорядиться его жизнью: «…согласись, что перерезать волосок», на котором висит жизнь, «уж наверное может лишь тот, кто подвесил». Для Иешуа истина и в том, что «злых людей нет на свете». И если бы он поговорил с Крысобоем, тот резко изменился бы. Знаменательно, что Иешуа говорит об этом «мечтательно». Он к истине этой готов идти при помощи убеждения, слова. Это дело его жизни.
«Мне пришли в голову кое-какие новые мысли, которые могли бы, полагаю, показаться тебе интересными, и я охотно поделился бы ими с тобой, тем более что ты производишь впечатление очень умного человека… Беда в том, что ты слишком замкнут и окончательно потерял веру в людей. Ведь нельзя же, согласись, поместить всю свою привязанность в собаку. Твоя жизнь скудна, игемон».
Вопрос
Понтий Пилат после этой части разговора принимает решение в пользу Иешуа. Какое?
Ответ
Объявить бродячего философа душевнобольным, не найдя в его деле состава преступления, и, удалив из Ершалаима, подвергнуть заключению там, где располагалась резиденция прокуратора. Почему? Такого человека хочется держать при себе. Пилат, видящий вокруг себя только тех, кто его боится, может позволить себе удовольствие иметь рядом человека независимых взглядов.
Вопрос
Но столь мирно все не может разрешиться, потому что жизнь жестока и люди, имеющие власть, боятся ее потерять. В какой момент изменится настроение Понтия Пилата? Почему он будет вынужден отказаться от своего первоначального решения? Проследим это по тексту.
Ответ
Секретарь, ведущий записи по ходу допроса, тоже сочувствует Иешуа. Сейчас он «неожиданно» с сожалением ответит отрицательно на вопрос Пилата: «Все о нем?» – и подаст ему другой кусок пергамента. «Что еще там?» – спросил Пилат и нахмурился. «Прочитав поданное, он еще более изменился в лице. Темная ли кровь прилила к шее и лицу, или случилось что-либо другое, но только кожа его утратила желтизну, побурела, а глаза как будто провалились.
Опять-таки виновата была, вероятно, кровь, прилившая к вискам и застучавшая в них, только у прокуратора что-то случилось со зрением. Так, померещилось ему, что голова арестанта уплыла куда-то, а вместо нее появилась другая. На этой плешивой голове сидел редкозубый золотой венец; на лбу была круглая язва, разъедающая кожу и смазанная мазью; запавший беззубый рот с отвисшей нижней капризной губой…».
Таким Пилат видит кесаря, а следовательно, служит ему не из-за уважения. А тогда из-за чего?
«И со слухом совершилось что-то странное – как будто вдали проиграли негромко и грозно трубы и очень явственно послышался носовой голос, надменно тянувший слова: “Закон об оскорблении величества”»…
Вопрос
Что же прочитал Понтий Пилат в этом пергаменте?
Ответ
Иешуа несколько позже произнесет это вслух, и окажется, что разговор об истине еще не закончен.
«В числе прочего я говорил… что всякая власть является насилием над людьми и что настанет время, когда не будет власти ни кесарей, ни какой-либо иной власти. Человек перейдет в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть».
Вопрос
Принимает ли Понтий такую истину?
Ответ
Нет.
«Ты полагаешь, несчастный, что римский прокуратор отпустит человека, говорившего то, что говорил ты? О боги, боги! Или ты думаешь, что я готов занять твое место? Я твоих мыслей не разделяю!..»
Вопрос
Что же случилось с прокуратором? Почему он, несколько минут назад подсказывающий Иешуа спасительный ответ: «Ты когда-либо говорил что-нибудь о великом кесаре? Отвечай! Говорил?.. Или… не… говорил? – Пилат протянул слово “не” несколько больше, чем это полагалось на суде, и послал Иешуа в своем взгляде какую-то мысль, которую как бы хотел внушить арестанту», – почему сейчас Пилат утвердит смертный приговор?
Ответ
Будучи смелым воином на поле боя, прокуратор трус тогда, когда дело касается кесаря, власти. Для Пилата занимаемое место – «золотая клетка». Он боится за себя так, что пойдет против своей совести.
Комментарий учителя
Человека никто не может сделать свободнее, чем он свободен внутренне. А Понтий Пилат внутренне несвободен. Поэтому он предаст Иешуа.
Есть люди, которые совершают подобные предательства спокойно: Иуда не страдает нравственно, продав Иешуа. Но Понтий Пилат относится к числу людей, у которых есть совесть. Именно поэтому, понимая, что вынужден будет вынести приговор Иешуа, он заранее знает, что вместе с гибелью бродячего философа настанет и его собственная – только нравственная.
«Мысли понеслись короткие, бессвязные и необыкновенные: “Погиб!”, потом: “Погибли!..” И какая-то совсем нелепая среди них о каком-то долженствующем непременно быть – и с кем?! – бессмертии, причем бессмертие почему-то вызвало нестерпимую тоску».
И после того как Синедрион подтвердил свое решение относительно казни Иешуа и освобождения Вар-раввана, «все та же непонятная тоска… пронизала все его существо. Он тотчас постарался ее объяснить, и объяснение было странное: показалось смутно прокуратору, что он чего-то не договорил с осужденным, а может быть, чего-то не дослушал.
Пилат прогнал эту мысль, и она улетела в одно мгновение, как и прилетела. Она улетела, а тоска осталась необъясненной, ибо не могла же ее объяснить мелькнувшая как молния и тут же погасшая какая- то короткая другая мысль: “Бессмертие… Пришло бессмертие… Чье бессмертие пришло? Этого не понял прокуратор, но мысль об этом загадочном бессмертии заставила его похолодеть на солнцепеке”».
Вопрос
Почему же возможность бессмертия не радует человека, а рождает в его душе ужас?
Ответ
Человек совестливый не может жить с камнем на душе. И уже сейчас Пилат уверен, что не будет ему покоя ни днем ни ночью. Он попытается как-то смягчить «приговор» себе; он даже пригрозит Каифу: «Побереги себя, первосвященник… Не будет тебе… отныне покоя! Ни тебе, ни народу твоему… пожалеешь, что послал на смерть философа с его мирной проповедью».
Вопрос
Какой еще поступок совершит Пилат, пытаясь смягчить муки совести?
Ответ
Он велит прекратить страдания Иешуа, распятого на столбе. Но все тщетно. Это ничто по сравнению с теми словами, которые Иешуа перед смертью просит передать Пилату.
Задание
Найдем эти слова в главе 25. Их повторит прокуратору Иудеи Афраний, начальник тайной службы.
Ответ
«– Не пытался ли он проповедовать что-либо в присутствии солдат? – Нет, игемон, он не был многословен на этот раз. Единственное, что он сказал, это что в числе человеческих пороков одним из самых главных он считает трусость».
Комментарий учителя
Понаблюдаем, как меняется голос Понтия Пилата: гость услышал «внезапно треснувший голос», «спросил хриплый голос».
Вот оно – возмездие. Уйти от него невозможно. Ты, Всадник Золотое Копье, трус и вынужден сейчас согласиться с такой своей характеристикой. Что можно сейчас сделать? Что-то, за что не накажет кесарь, но что хоть как-то поможет ему, Пилату, оправдать себя. Какое приказание и как отдаст он начальнику тайной полиции? Прочитаем этот диалог двух умных людей, уважающих, понимающих друг друга, но все-таки опасающихся говорить открыто. Этот разговор полон недомолвок и полунамеков. Но Афраний прекрасно поймет своего господина.
«– И тем не менее его зарежут сегодня, – упрямо повторил Пилат, – у меня предчувствие, говорю я вам! Не было случая, чтобы оно меня обмануло, – тут судорога прошла по лицу прокуратора, и он коротко потер руки. – Слушаю, – покорно отозвался гость, поднялся, выпрямился и вдруг спросил сурово: – Так зарежут, игемон? – Да, – ответил Пилат, – и вся надежда только на вашу изумляющую всех исполнительность».
Исполнительность начальника тайной полиции не подвела на этот раз. (Глава 29-я.) Ночью Афраний докладывал Пилату, что, к сожалению, «не сумел уберечь Иуду из Кариафа, его зарезали». И его начальник, не умеющий и не желающий никогда прощать огрехи подчиненных, скажет: «Вы сделали все, что могли, и никто в мире, – тут прокуратор улыбнулся, – не сумел бы сделать больше вашего! Взыщите с сыщиков, потерявших Иуду. Но и тут, предупреждаю вас, я не хотел бы, чтобы взыскание было хоть сколько-нибудь строгим. В конце концов, мы сделали все для того, чтобы позаботиться об этом негодяе».
В рассматриваемых нами главах действует еще один герой. Это Левий Матвей.
Вопрос
Как поведет себя Левий Матвей, узнав о неотвратимости гибели Иешуа.
Ответ
Бывший сборщик налогов следовал за процессией с осужденными до самой Лысой горы. Он «сделал наивную попытку, притворившись, что не понимает раздраженных окриков, прорваться между солдатами к самому месту казни, где уже снимали осужденных с повозки. За это он получил тяжкий удар тупым концом копья в грудь и отскочил от солдат, вскрикнув, но не от боли, а от отчаяния. Ударившего легионера он окинул мутным и совершенно равнодушным ко всему взором как человек, не чувствительный к физической боли».
Он сумел устроиться в расщелине на камне. Мучения человека были настолько велики, что по временам он заговаривал сам с собой.
«– О, я глупец! – бормотал он, раскачиваясь на камне в душевной боли и ногтями царапая смуглую грудь, – глупец, неразумная женщина, трус! Падаль я, а не человек».
Вопрос
Чего более всего хочет Левий Матвей, осознав, что не сможет спасти своего учителя?
Ответ
«Бог! За что гневаешься на него? Пошли ему смерть». И дальше – мечтает вскочить на повозку. «Тогда Иешуа спасен от мучений. Одного мгновения достаточно, чтобы ударить Иешуа ножом в спину, крикнув ему: “Иешуа! Я спасаю тебя и ухожу вместе с тобою! Я, Матвей, твой верный и единственный ученик!” А если бы Бог благословил еще одним свободным мгновением, можно было бы успеть заколоться и самому, избежав смерти на столбе. Впрочем, последнее мало интересовало Левия, бывшего сборщика податей. Ему было безразлично, как погибать. Он хотел одного, чтобы Иешуа, не сделавший никому в жизни ни малейшего зла, избежал бы истязаний».
Вопрос
Как Левий Матвей выполнит свой последний долг перед учителем?
Ответ
Он снимет его тело со столба и унесет с вершины горы.
Вопрос
Вспомним разговор, который состоялся между Понтием Пилатом и Левием Матвеем. (Глава 26-я). Почему можно сказать, что Левий Матвей действительно достойный ученик Иешуа?
Ответ
Он поведет себя гордо, не будет бояться Пилата. Он устал так, как может устать человек, помышляющий о смерти как об отдыхе. На предложение Пилата служить ему («У меня в Кесарии есть большая библиотека, я очень богат и хочу взять тебя на службу. Ты будешь разбирать и хранить папирусы, будешь сыт и одет») Левий Матвей ответит отказом.
«– Почему? – темнея лицом, спросил прокуратор, – я тебе неприятен, ты меня боишься?
Та же плохая улыбка исказила лицо Левия, и он сказал:
– Нет, потому что ты будешь меня бояться. Тебе не очень-то легко будет смотреть в лицо мне после того, как ты его убил».
И Понтий Пилат лишь тогда на мгновение осознает свое торжество над Левием, когда на его заявление о желании убить Иуду ответит, что это уже сделал он.
Вопрос
Как судьба наказала Пилата за его трусость? (Глава 32).
Ответ
Воланд, его свита, Мастер и Маргарита, несущиеся на волшебных конях в ночи, видят при свете луны сидящего человека, а рядом с ним собаку. Воланд скажет Мастеру: «…Мне хотелось показать вам вашего героя. Около двух тысяч лет сидит он на этой площадке и спит, но, когда приходит полная луна, как видите, его терзает бессонница. Она мучает не только его, но его верного сторожа, собаку. Если верно, что трусость самый тяжкий порок, то, пожалуй, собака в нем не виновата. Единственно, чего боится храбрый пес, это грозы. Ну что ж, тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит».
На вопрос Маргариты, о чем говорит этот человек, Воланд отвечает, что «к своей обычной речи о луне он нередко прибавляет, что более всего в мире ненавидит свое бессмертие и неслыханную славу».
Пилат давно, сразу после гибели Иешуа, осознал, что тот был прав, когда утверждал, что трусость – один из самых страшных пороков. И даже более: «Философ, я тебе возражаю: это самый страшный порок». И за самый страшный порок человек расплачивается бессмертием.
Комментарий учителя
Тема бессмертия волновала людей всегда. Но бессмертием часто наказывался человек, совершивший зло в жизни. Уже в Библии есть подобный сюжет, он посвящен Каину и Авелю. Каина Бог делает бессмертным, чтобы наказать за убийство Авеля. Каина постоянно мучит раскаяние, но не приходит к нему смерть как спасение от душевных мук. У Максима Горького в легенде о Ларре (рассказ «Старуха Изергиль») гордый человек (слово «гордость» здесь можно заменить словом «гордыня») попрал законы своего племени, считая, что таких, как он, нет больше. Его, самонадеянного гордеца, люди прогнали от себя и обрекли на бессмертие.
Итак, Понтий Пилат страдает уже около двух тысяч лет. И Маргарита, которая путешествует с Воландом, просит его отпустить Пилата.
«– Вам не надо просить за него, Маргарита, потому что за него попросил уже тот, с кем он так стремится разговаривать, – тут Воланд опять повернулся к Мастеру и сказал: – Ну что ж, теперь ваш роман вы можете кончить одной фразой!
Мастер как будто бы этого ждал уже… Он сложил руки рупором и крикнул так, что эхо запрыгало по безлюдным и безлесым горам:
– Свободен! Свободен! Он ждет тебя!»
Вопрос
Успокоится ли теперь бывший прокуратор Иудеи? Почему эти слова не заканчивают истории Понтия Пилата и Иешуа. Какой эпизод завершит роман, написанный Мастером?
Ответ
В «Эпилоге» говорится о сне, который видит Иван Николаевич Понырев (уже не Иван Бездомный).
«От постели к окну протягивается широкая лунная дорога, и на эту дорогу поднимается человек в белом плаще с кровавым подбоем и начинает идти к луне. Рядом с ним идет какой-то молодой человек в разорванном хитоне и с обезображенным лицом. Идущие о чем-то разговаривают с жаром, спорят, хотят о чем-то договориться.
– Боги, боги, – говорит, обращая надменное лицо к своему спутнику, тот человек в плаще, – какая пошлая казнь! Но ты мне, пожалуйста, скажи, – тут лицо из надменного превращается в умоляющее, – ведь ее не было! Молю тебя, скажи, не было?
– Ну, конечно, не было, – отвечает хриплым голосом спутник, – это тебе померещилось.
– И ты можешь поклясться в этом? – заискивающе просит человек в плаще. – Клянусь, – отвечает спутник, и глаза его почему-то улыбаются. – Больше мне ничего не нужно! – сорванным голосом вскрикивает человек в плаще и поднимается все выше к луне, увлекая своего спутника».
Итак, Понтию Пилату недостаточно того, что его простили. Душа его успокоится лишь тогда, когда Иешуа скажет ему, что казни не было.
Вопрос
Зачем понадобился Булгакову такой художественный прием – параллельно повествованию о современности вести еще и линию романа, написанного Мастером и рассказывающего о событиях, которые происходили две тысячи лет назад?
Ответ
Роман Булгакова посвящен вечным проблемам, и они существуют в настоящем так же, как и много веков назад.
Вопрос
Какие это проблемы? Назовем их.
Ответ
Что такое истина? Человек и власть. Внутренняя свобода и несвобода человека. Добро и зло, вечное их противопоставление и борьба. Верность и предательство. Милосердие и всепрощение.
Для того чтобы учащиеся лучше представляли себе описываемую автором эпоху, на уроке можно использовать репродукции картин Н. Ге «Голгофа» и «Что есть истина? Христос и Пилат»; Н. Крамского «Христос в пустыне»; А. Иванова «Вход в Иерусалим»; И. Репина «Тайная вечеря».
Домашнее задание по вариантам
1. Ответить на обобщающий вопрос: «В чем смысл евангельской истории, воспроизведенной автором в романе?»;
2. Выбрать материал, касающийся:
а) истории Мастера,
б) изображения мира искусства в романе,
в) общей атмосферы жизни 30-х годов.
Литература
В.Г. Боборыкин. М.А. Булгаков. М.: Просвещение, 1991
Н.И. Ласкина. Роман М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»
В. Лакшин. Мир Булгакова. Литературное обозрение. 1989. № 10, 11
М.О. Чудакова. Жизнеописание Михаила Булгакова. М., 1988.
Б.В. Соколов. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»: Очерк творческой истории. М., 1991.
Борис Соколов. Булгаковская энциклопедия. М., 1997.
Капля в Океане. Глава 27
Что нужно капле, чтобы она почувствовала себя целым океаном? Такой простой вопрос, и так трудно принять ответ. Чтобы капля почувствовала себя целым океаном, она должна раствориться в этом океане. И капля — вода, и океан — вода. И каждая капля, рано или поздно достигает океана. И, даже, выделенная из него, она представляла собой, лишь, часть его. Листья дерева — часть дерева, хотя и называются листьями. Опадая, осенью, они питают корни того самого дерева, частью которого недавно были, чтобы весной оно зазеленело бы вновь. Трудно принять знание о том, что ты должен раствориться в чём-то. Но трудность эта, лишь, потому возникает, что ты боишься потерять своё Я. Но, кто сказал тебе, что ты потеряешь своё Я? Являясь частью общества, разве, ты не ищешь самовыражения в нём? Да, общество тебе предлагает своё виденье жизни, но ты вправе принять его или нет, а может быть видоизменить предложенное. Всё, что нас окружает в этом мире, есть, лишь, часть чего-то большего. Одно принадлежит другому и входит в него, составляя его внутренность. Рыбы, звери, птицы принадлежат земле, озёрам, лесам. Небо и Луна принадлежат Земле. Человеку принадлежит Земля, а значит и небо, и Луна тоже. Сам Человек принадлежит Космосу. И так, до бесконечности. И всё сущее, это проявление незримого. Мы — отражения в зеркале, в которое глядят наши глаза. Гусеница становится бабочкой, но не наоборот, потому, что обладает стремлением к полёту. Смотрящий в небо будет мечтать о небе, совершенствуя крылья, которых у него ещё нет. Вкусивший, же, сладость полёта, уже никогда не станет гусеницей. Проживший множество жизней на Земле и обретший крылья через стремление своё, захочет ли ползать вновь? И я был прежде на этой Земле, и родившийся вновь, чувствую внутри себя присутствие своих бесконечных Я. Чувствую, как вырастают мои крылья… Кто скажет в чём причина появления бабочки? В том ли, что у гусеницы было множество ножек-присосок, которые прочно держали её на земле, вызывая неуёмное желание оторваться от поверхности? Как знать?! Бывал я в пустыне, в джунглях, в горах, спускался на дно морское — всё искал крылья свои. А, они всегда были со мной, и не знал я этого. Но и это было путём моим к самому себе. Помню случай с дедом своим, который спросил меня однажды, не видел ли я его очки. «Не видел!» — ответил я, и мы стали оба их искать, на столе и под столом, на пианино и за ним. Утомившись, я, подняв глаза на деда, а дед что-то почувствовав, оба расхохотались — очки, всё это время, были у деда на лбу. Ищем вдали то, что находится рядом с нами, и потому не находим там. Но, и это тоже путь. Через разочарование в этом пути, обретаем искомое. Зайдя в тупик, разве останешься сидеть в тупике, а не повернёшь обратно в поисках выхода? Чтобы увидеть звёзды, надо дождаться наступления ночи. Но, тот, кому все равно, не увидит их и ночью, потому что он забыл об их существовании и ему незачем глядеть в небо. Обретают только то, что ищут не случайно, а осознанно. Но начало поиска пути может быть случайным. И, тот, кто увидит в случайности знак, почувствует, что на дороге он уже. Птица выпорхнувшая из-под ног твоего коня среди густой травы, отвлекает тебя от своего гнезда — в пути ты, не затопчи гнездо её. Лунная дорожка, изломанная волнами моря, лежит перед твоим парусником, никак недостижимая — но, идя за ней, преодолеваешь путь свой. Слышишь шелест ветра меж скалами, окружающими твою горную тропу — помнишь, что в пути ты. Замечая радугу после дождя, вдыхая свежий воздух, любуясь лесом и озером, прислушиваясь к пению птиц, наблюдая за облаками и замечая звёзды — ты обретаешь свой путь. Осознай это, и ты не затеряешься в пустоте. Капля никогда не потеряет свой океан, потому что она часть его. И, если ты вспомнишь, что ты тоже капля, то и тебя ждёт слияние с ним. Жизнь — река, питающая море. И, море, образует облака, которые пролившись дождём в горах, вернут истоку реки принятое от неё же. Ты, вставший на путь, можешь потеряться на нём навсегда, если найдёшь себя, как капля вернувшаяся к Истоку. Потеряться, значит, найти. Кто осознал это, тот уже потерян. Бабочка уже никогда не станет гусеницей, ибо потеряла свою куколку…
vesninalj
Решила посмотреть прогноз погоды и прочитала о том, что около миллиона птиц погибло меньше чем за год…Ученые из Университета Вашингтона сообщили , что это одно из самых масштабных массовых вымираний в истории, которое произошло из-за тепловых волн в океане. Исследование об этом опубликовано в журнале Plos One в январе.
«Массовая гибель птиц была зарегистрирована вдоль западного побережья Северной Америки от Калифорнии до Аляски. Ученые обнаружили огромный участок аномально теплой океанской воды в северо-восточной части Тихого океана, получивший название «горячая капля».
© CNN
«В течение многих лет океанское тепло усиливалось из-за мощного явления погоды Эль-Ниньо, которое происходило в 2015-2016 году. Образовался перегретый участок океана протяженностью 1,6 тыс. км, который был теплее обычного на 3–6 °С. Потепление нанесло ущерб морским экосистемам региона. Произошло резкое сокращение количества водорослей и рыбы, которые кормят целый ряд птиц и животных.
Специалисты не могут сказать, сколько времени понадобится для восстановления популяции птиц, если это вообще возможно в связи с вероятностью новых волн тепла.
В сентябре 2019 года исследователи из Вашингтонского университета обнаружили еще одну «горячую каплю» почти такую же большую, как у побережья штата Вашингтон, и они предсказывают губительные последствия.
Еще одна тепловая волна образовалась у восточного побережья Новой Зеландии. Она настолько велика, что видна даже из космоса, ее площадь составляет около 1 млн кв. км.
За последние 35 лет число дней с высокой температурой на поверхности мирового океана увеличилось на 82%. Это связано с тем, что тепловые волны растут по частоте и по продолжительности. Самый высокий уровень активности морских тепловых волн наблюдается в Северной Атлантике».
© CNN
Римляне называли этот остров Тапробане, арабы — Серендиб, англичане — Цейлон. Местные же жители еще со времен Рамаяны дали ему имя Шри-Ланка. Это земля буддийских святынь, затерянных в джунглях древних городов, экзотических животных и голубых сапфиров.
Перелет из Москвы в столицу Шри-Ланки, город Коломбо, занимает примерно одиннадцать часов. Продолжительное полетное безделье лучше всего скрашивается джин-тоником — не самым плохим изобретением англичан для профилактики тропической лихорадки. После стаканчика обычно тянет почитать что-нибудь об истории бывшей английской колонии, а ныне независимой Демократической Социалистической Республики Шри-Ланка.
Сингалы — нынешнее ланкийское нацбольшинство — пришли на остров аж за пять веков до Рождества Христова и организовали свое государство — Раджаратта. Потом на Шри-Ланку пришли тамилы. Они с первых дней пребывания на острове начали бороться за свои права, а потом и за образование своего государства. Борьба эта продолжается и сейчас и, видимо, скоро не закончится…
За изучением истории время летит незаметно. Вот и Коломбо.
На улицах ланкийской столицы царил хаос, так, во всяком случае, казалось. При полном отсутствии светофоров, регулировщиков и правил дорожного движения в разные стороны неслись переполненные автобусы, скрипящие велосипеды, запряженные волами телеги, механические каталки с цепным приводом и антикварные автомобили типа легендарной двухдверной «Жестяной Лиззи» Генри Форда. Складывалось впечатление, что в Коломбо проходят гонки на выживание. Внезапно поток остановился: улицу переходило священное для ланкийцев животное — корова.
Считается, что город Коломбо назван так в честь Христофора Колумба, который до конца жизни был уверен в том, что цейлонский берег является южной оконечностью Индии. Хотя слово «Каламбу» применительно к этому месту употреблялось еще за 200 лет до христофоровых открытий — в записках арабского мореплавателя Ибн-Батута.
Со времен колонизации часть города, прилегающая к океану, именуется «Форт». Здесь сосредоточены дорогие отели, ювелирные магазины, иностранные банки и страховые компании. Огороженные решетками особняки утопают в зелени, среди которой скачут линялые «белки» — мангусты. В 1891 году, возвращаясь с Сахалина, где-то здесь останавливался Чехов. В письме к Лейкину писатель-гуманист сообщал: «Из Цейлона привез с собою в Москву зверей… Это помесь крысы с крокодилом, тигром и обезьяной». Судя по всему, Антон Павлович купил именно мангустов.
В фойе шикарного отеля «Галадари», выстроенного на берегу залива рядом с президентским дворцом, важный служитель в форме поднес мне охлажденный сок и вафельную трубочку на серебряном блюде. Умаявшись в дороге, я отхлебнул из бокала и сделал попытку заглотить рожок. От изумления дворецкий чуть не выронил свой поднос: то, что я принял за «трубочку», оказалось свернутым полотенчиком для обтирания вспотевшего лица. После этого у меня во рту весь день жил неистребимый вкус туалетной гигиены.
Желание увидеть цейлонскую экзотику было сильнее голода. Отказав себе в полноценном брекфасте и прихватив только скромный бутерброд с сыром, я выскочил на улицу. Однако позавтракать так и не пришлось, поскольку скромная местная ворона с лету выхватила бутерброд прямо из рук. Но было уже не до нее. В нескольких шагах от меня, на набережной, стояла полуразложившаяся мортира времен «Пинты», «Ниньи» и «Санта-Марии». Ее охранял солдат в белых перчатках с автоматом Калашникова на плече. Я нацепил на камеру «телевик» и сделал пару кадров. В ответ караульный поманил меня пальцем. «Сейчас арестует», — подумал я и на негнущихся ногах подошел к автоматчику. Но он вежливо приложил два пальца к фуражке и пропел: «Гуд морнинг, сэр!»
Для передвижения по Коломбо и его окрестностям существует особое такси — трехколесный мотороллер с крытым верхом, называемый «тук-тук». Впереди сидит водитель, а сзади могут уместиться сразу три пассажира. Счетчика, естественно, нет. Оплата — по договоренности. Безостановочная поездка часовой продолжительности (а «тук-тук» объезжает пробки прямо по тротуару) обходится примерно в четыре доллара.
Вид белого человека, перемещающегося в пространстве пешком, удивляет аборигенов несоответствием положения и поведения. На него оборачиваются, по крайней мере, как на чудака. Через пять минут параллельно моему пешему ходу с той же скоростью двинулась «трехколеска», хозяин которой бодро приговаривал: «тук-тук, тук-тук, тук-тук». Устоять против таких уговоров было трудно, и я попросил отвезти себя в индуистский храм. «В какой именно?» — уточнил таксист. — «В самый большой».
Высеченные из камня звери и цветы переплелись друг с другом, образуя высокую пирамиду над входом. Поклонники Шивы, Вишну и Натхи в качестве подношения своим раскрашенным богам несли в храм на тарелках дольки арбузов, бананов и манго. В самом центре сооружения возвышалась фигура Ганеши — слоноголового человека, оседлавшего крысу. У его ног лежала почерневшая от времени глыба, об которую со всего размаху прихожане кололи кокосовые орехи.
У индуистов существует поверье: если плод разобьется с первой попытки — в ближайшее время все будет очень хорошо, если отскочит — то не очень. На моих глазах девочка лет восьми играючи хлопнула свой кокос на две половинки. Следом за ней крупной комплекции мужчина с диким криком двинул волосатым шаром по камню. Кокос отпрыгнул от плиты, словно теннисный мячик. Мужчина заплакал. Раздолбив свой орех, я вышел из храма: у фонтана напротив мыли слона. Зверюга хлопала ушами и трубила от удовольствия.
Обогнув стороной слона, я очутился прямо на базаре. Первыми были ананасовые ряды. Горы плодов, нагревшись на солнце, издавали дурманяще-сладкий аромат, который, в свою очередь, смешивался с запахом жареного тунца. За ананасовыми горами следовали горы рубашек, жилетов, сандалий… Торговцы подбрасывали в воздух связки лифчиков (видимо, в рекламных целях) и что-то кричали. Неподалеку таинственно поблескивали медные кастрюли, оловянные кружки и оцинкованные тазы. Далее следовали плетеные циновки, бойцовые петухи, восточные сладости, бумажные зонтики, надгробные памятники, детские кроватки, сотовые телефоны и королевские креветки. Завершала картину небольшая кучка сильно поношенных пробковых шлемов.
Коломбский рынок кончился. Впереди зеленел Центральный парк «Виктория». Туда-то я и направился. Английские лужайки парка были утыканы скульптурами боддхисатв. Признаков культуры в виде аттракционов, игральных автоматов и пивных не наблюдалось. Интерес к парку как-то сразу пропал. Покинув его, я очутился на остановке и неожиданно для себя вскочил на подножку отходящего куда-то автобуса. С заднего сиденья поднялась женщина с ребенком: «Сит даун, плиз». Белых уважали…
Автобус проехал мимо каких-то ангаров, свернув налево, потом направо, преодолел железнодорожный мост и остановился у покосившейся будки с полуободранным портретом ланкийской президентши. «Слей-Айленд», — объявил водитель. «Остров рабов, — подумал я. — Интересно», — и выпрыгнул наружу. Кроме меня, из автобуса никто не вышел.
Местечко соответствовало своему названию. Вдоль улицы шириной в раскинутые руки теснились лачуги из картонных коробок и старых мешков. Тощая корова грызла кукурузный початок. Возле колонки, распустив черные волосы, совсем юная девушка поливала себя мутноватой водой. Рядом стоял ее папа или муж и чистил зубы указательным пальцем руки. Тут же детишки пинали ногами тыкву. Банановую кожуру обнюхивала собака, процессу сопереживала сидящая у нее на спине ворона.
При моем появлении люди, звери и птицы застыли как вкопанные. Только голый по пояс хозяин местной продуктовой лавки зазывно махал и подмигивал. Слово «лавка» имеет здесь буквальный смысл — весь его нехитрый товар был разложен на кривоватой скамейке. По-английски продавец знал только «да» и «нет». Среди продуктов стояла средних размеров бутылка с нарисованным на этикетке кокосом. Я показал рукой на бутылку и на всякий случай проговорил: «Вот ис ит, ферштейен, блин?» Торговец ударил себя по лбу, ткнул в бутылку, взъерошил прическу, почесал живот и развел руками: «Ноу блин, сэр, ноу!» Пришлось повторить вопрос. Ланкиец снова ничего не понял. Помог папа-муж. Он вынул изо рта палец и на русском языке почти без акцента произнес: «Это пищевое кокосовое масло»… Я почувствовал себя идиотом и удалился.
Дорога опять привела к храму — на этот раз буддийскому. Там как раз совершался ритуал поливания дерева Боддхи. Оно растет в каждом буддийском храме, обносится оградкой и украшается разноцветными флажками. Монахи в шафрановых одеждах с горшочками в руках ходили вокруг дерева, кропя его водой через равные промежутки времени.
Мне тоже разрешили поучаствовать в церемонии орошения. После того как дерево полили, я просунул в ящик для пожертвований последний доллар и был записан в специальную книгу, куда вносятся имена астральных тел, за здоровье которых будут совершаться молитвы в течение будущей недели.
…Солнце клонилось к закату. А я уже целый час бродил по каким-то заброшенным рельсам, распугивая мартышек, живущих в заросших кустами вагонах. Начинался дождик. Аппетит подсказывал, что скоро наступит и вечер. На ветке матерился попугай. Я бросил взгляд в надтреснутое зеркало, скучно валявшееся на дороге, и увидел себя со стороны: голодного бродягу в линялой футболке с сумкой на плече. «Хэлло! — раздался за спиной хрипловатый голос. — Хау ар ю?»
Обернувшись, я увидел двух угрюмых оборванцев. У одного в руке был нож, у другого — ветка кокосов. Чтобы как-то нарушить наступившее вдруг молчание, приятели предложили мне девочку, потом мальчика и наконец марихуану. «Не курю», — поблагодарил я. «Тогда покупай кокос…» Надо было что-то делать. Набрав в легкие воздух, я изо всей силы крикнул магическое: «Тук-тук!» В тот же момент, словно из-под земли, прямо передо мной со скрежетом затормозил мотороллер…
Дождь кончился. Я подходил к отелю. В контражуре заходящего солнца, на фоне пенного, как нагретое шампанское, залива, устроившись на пушечном жерле, топорщила перья ворона — видимо, та же, что украла у меня утром бутерброд. Через пять минут в ресторане пятизвездочного «Галадари» я заказал омаров в белом вине, индюшачий паштет, тарталетку с сыром «бри», бентоты под соусом, клубничный пудинг и двойную порцию виски. После второй двойной порции мне вдруг стало казаться, что весь остров Шри-Ланка, похожий очертаниями на огромную каплю, стал слегка покачиваться на океанских волнах. После третьей двойной порции я был в этом просто уверен.