- «Се, Жених грядет в полунощи…»
- «Чертог Твой вижду, Спасе мой…»
- «Егда славнии ученицы…»
- «Вечери Твоея тайныя…»
- «Днесь висит на древе…»
- «Разбойника благоразумнаго…»
- «Благообразный Иосиф…»
- «Да молчит всякая плоть человеча…»
- «Не рыдай Мене, Мати…»
Содержание
- «Се, Жених грядет в полунощи…»
- «Чертог Твой вижду, Спасе мой…»
- «Егда славнии ученицы…»
- «Вечери Твоея тайныя…»
- «Днесь висит на древе…»
- «Разбойника благоразумнаго…»
- «Благообразный Иосиф…»
- «Да молчит всякая плоть человеча…»
- «Не рыдай Мене, Мати…»
- Формирование чина Великого входа и его богословское осмысление в византийской традиции. Часть 2
- «Да молчит всякая плоть человеча»
«Се, Жених грядет в полунощи…»
Тропарь, глас 8
Аудио:
Перевод: Вот, Жених приходит в полночь, и блажен тот раб, кого найдет Он бодрствующим, но, напротив, недостоин тот, кого Он найдет беспечным. Смотри же, душа моя, не будь побеждена сном, да не будешь смерти предана, и заключена вне Царствия, но воспрянь, взывая: Свят, Свят, Свят Ты, Боже, по молитвам Богородицы помилуй нас!
Тропарь поется на утрене в первые три дня Страстной седмицы. В этом тропаре Церковь внушает нам спасительный страх внезапного пришествия Судии мира и побуждает нас к духовному бодрствованию. В его основе лежит притча о десяти девах (Мф.25:1-13).
«Чертог Твой вижду, Спасе мой…»
Эксапостиларий
Аудио:
Черто́г Твой ви́жду, Спа́се мой, украше́нный, и оде́жды не и́мам, да вни́ду в онь: просвети́ одея́ние души́ моея́, Светода́вче, и спаси́ мя.
Перевод: Чертог Твой вижу я, Спаситель мой, украшенным, но одежды не имею, чтобы войти в него. Сделай светлым одеяние души моей, Податель света, и спаси меня.
Эксапостиларий поется в первые четыре дня Страстной седмицы. В этом песнопении мы исповедуем перед Господом свое недостоинство, сокрушаемся и плачем, подобно невесте, оставленной вне брачного чертога.
«Егда славнии ученицы…»
Тропарь, глас 8
Аудио:
Егда́ сла́внии ученицы́/ на умове́нии ве́чери просвеща́хуся,/ тогда́ Иу́да злочести́вый/ сребролю́бием неду́говав омрача́шеся,/ и беззако́нным судия́м Тебе́, Пра́веднаго Судию́, предае́т./ Виждь, име́ний рачи́телю,/ сих ра́ди удавле́ние употреби́вша!/ Бежи́, несы́тыя души́,/ Учи́телю такова́я дерзну́вшия;// И́же о всех Благи́й, Го́споди, сла́ва Тебе́.
Перевод: Когда славные ученики при умовении на вечере просвещались, тогда Иуда нечестивый, заболевший сребролюбием, омрачался и беззаконным судьям Тебя, Праведного Судию, предает. Смотри, любитель стяжаний, на удавление из-за них стяжавшего! Беги от ненасытной души, на такое против Учителя дерзнувшей! Господи, ко всем благой, слава Тебе!
Песнопение «Егда славнии ученицы…» поется в Великий Четверг и на утрене Великой Пятницы. В течение Великого поста оно также читается в последовании ко Святому Причащению.
«Вечери Твоея тайныя…»
Тропарь, глас 6
Аудио:
Ве́чери Твоея́ та́йныя днесь, Сы́не Бо́жий, прича́стника мя приими́; не бо враго́м Твои́м та́йну пове́м, ни лобза́ния Ти дам, я́ко Иу́да, но я́ко разбо́йник испове́даю Тя: помяни́ мя, Го́споди, во Ца́рствии Твое́м.
Перевод: Вечери Твоей таинственной участником в сей день, Сын Божий, меня прими. Ибо не поведаю я тайны врагам Твоим, не дам Тебе поцелуя, такого, как Иуда. Но как разбойник исповедаю Тебя: «Помяни меня, Господи, в Царстве Твоём!»
Песнопение «Вечери Твоея тайныя…» поется во Святой и Великий Четверг вместо Херувимской песни.
«Днесь висит на древе…»
Антифон 15, глас 6
Аудио:
Днесь ви́сит на дре́ве, И́же на вода́х зе́млю пове́сивый: венце́м от те́рния облага́ется, И́же А́нгелов Царь: в ло́жную багряни́цу облача́ется, одева́яй не́бо о́блаки: зауше́ние прия́т, и́же во Иорда́не свободи́вый Адама: гвоздьми́ пригвозди́ся Жени́х Церко́вный: копие́м прободе́ся Сын Де́вы. Покланя́емся страсте́м Твои́м, Христе́. Покланя́емся страсте́м Твои́м, Христе́. Покланя́емся страсте́м Твои́м, Христе́: покажи́ нам и сла́вное Твое́ Воскресе́ние.
Перевод: Ныне висит на древе Тот, Кто повесил землю на водах; терновым венцом покрывается Ангелов Царь; в порфиру шутовскую одевается Одевающий небо облаками; пощечины принимает Освободивший (от греха) Адама в Иордане; гвоздями прибивается Жених Церкви; копьем пронзается Сын Девы. Поклоняемся страданиям Твоим, Христе, поклоняемся страданиям Твоим, Христе, поклоняемся страданиям Твоим, Христе, покажи нам и всеславное Твое Воскресение.
«Днесь висит на древе…» — песнопение утрени Великой Пятницы, имеющей особое название: Последование Святых и спасительных Страстей Господа нашего Иисуса Христа.
«Разбойника благоразумнаго…»
Эксапостиларий
Аудио:
Разбо́йника благоразу́мнаго, во еди́ном часе́ ра́еви сподо́бил еси́, Го́споди, и мене́ дре́вом кре́стным просвети́, и спаси́ мя.
Перевод: Разбойника благоразумного в тот же день Ты рая удостоил, Господи. И меня древом Крестным просвети и спаси меня.
Благоразумный разбойник — один из двух разбойников, распятых на Голгофе рядом с Иисусом Христом, раскаявшийся, уверовавший во Христа, смиренно выразивший перед Ним свою веру и получивший от Него обетование, что «ныне же» будет пребывать с Ним в раю. Покаяние благоразумного разбойника воспоминается в песнопении на утрене Великой Пятницы при чтении Двенадцати Евангелий.
«Благообразный Иосиф…»
Тропарь, глас 2
Аудио:
Благообра́зный Ио́сиф,/ с дре́ва снем пречи́стое Те́ло Твое́,/ плащани́цею чи́стою обви́в,// и воня́ми во гро́бе но́ве покры́в положи́.
Перевод: Благородный Иосиф, с древа (с Креста) сняв пречистое тело Твое, чистым полотном обвив и помазав благовониями, в гробнице новой положил.
Иосиф Аримафейский, о котором говорится в тропаре, был богатым иудеем, членом синедриона и тайным учеником Христа. После смерти Спасителя Иосиф испросил Его тело у Пилата для погребения. Когда позволение было получено, вместе с Никодимом он снял тело Спасителя с креста, обвил его плащаницей, с благовониями, как обыкновенно погребали иудеи, и положил в новом гробе, недавно высеченном в скале в его саду, привалив большой камень к двери гроба.
Тропарь «Благообразный Иосиф» поется во время выноса Плащаницы на вечерне Великой Пятницы и на утрене Великой Субботы (совершается вечером в Великую Пятницу).
«Да молчит всякая плоть человеча…»
Тропарь, глас 8
Аудио:
Да молчи́т вся́кая плоть челове́ча, и да стои́т со стра́хом и тре́петом, и ничто́же земно́е в себе́ да помышля́ет: Царь бо Ца́рствующих и Госпо́дь госпо́дствующих прихо́дит закла́тися и да́тися в снедь ве́рным. Предхо́дят же сему ли́цы А́нгельстии со вся́ким Нача́лом и Вла́стию, многоочи́тии Херуви́ми и шестокрила́тии Серафи́ми, ли́ца закрыва́юще и вопию́ще песнь: Аллилу́иа, Аллилу́иа, Аллилу́иа.
Перевод: Да умолкнет всякая плоть человеческая, и да стоит со страхом и трепетом, и ни о чем земном в себе да не помышляет, ибо Царь царствующих и Господь господствующих приходит заклаться и дать Себя в пищу верным. Пред Ним шествуют сонмы Ангелов со всяким их начальством и властью, многоокие Херувимы и шестикрылые Серафимы, закрывая лица и возглашая песнь: Аллилуия, Аллилуия, Аллилуия.
Во Святую и Великую Субботу на Литургии, вместо Херувимской песни, поют «Да молчит всякая плоть человеча».
«Не рыдай Мене, Мати…»
Ирмос, глас 6
Аудио:
Не рыда́й Мене́, Ма́ти, зря́щи во гро́бе, Его́же во чре́ве без се́мене зачала́ еси́ Сы́на: воста́ну бо и просла́влюся, и вознесу́ со сла́вою непреста́нно я́ко Бог, ве́рою и любо́вию Тя велича́ющыя.
Перевод: Не рыдай надо Мною, Матерь, видя, что Тот Самый Сын, Котораго Ты без семени зачала во чреве, во гробе: вот Я восстану и прославлюсь и, как Бог, превознесу навсегда и во славе тех, которые с верою и любовно прославляют Тебя
Ирмос 9-й песни канона утрени «Не рыдай Мене, Мати» поется как задостойник на Литургии в Великую Субботу.
Формирование чина Великого входа и его богословское осмысление в византийской традиции. Часть 2
Икона «Да молчит всяка плоть человеча…». 1580-1590-е гг.
«Вечери Твоея Тайныя»
«Вечери Твоея тайныя днесь, Сыне Божий, причастника мя приими, не бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Ти дам, яко Иуда, но яко разбойник исповедаю Тя. Помяни мя, Господи, во Царствии Твоем».
Приблизительно в тот же период, что и «Иже Херувимы», появляется и тропарь «Вечери Твоея тайныя». Он написан под непосредственным впечатлением евангельского повествования о совершении Христом Тайной вечери, о последующем предательстве Иуды, распятии Господа, раскаянии разбойника и наполнен покаянным чувством. Само содержание этого тропаря говорит об уместности употребления его для подготовки к таинству Причащения. Отсюда, скорее всего, и возникла его связь с Великим четвергом, с воспоминанием Тайной вечери.
Итак, Юстин II своим декретом не утверждал новую практику, он только подтвердил или скорректировал то, что было уже распространено, причем не только в Константинополе, но и далеко за его пределами. Этот тропарь был заимствован Западом, и в X–XI веках одна из его версий стала антифоном после чтения Евангелия в мессе Великого четверга в амвросианском обряде.
После упоминания в V веке тропарь «Вечери Твоея тайныя» довольно последовательно встречается в списках более поздних уставов: в иерусалимском списке устава Великой Константинопольской Церкви (датируется 950–970 годом) для Великого четверга указано: «Херувимский и причастный стих, глас 8-й, “Вечери Твоея тайныя днесь”. То же и на отпустительный вместо “Да исполнятся”». В Святогробском типиконе 1122 года этот тропарь указан для пения в Великий четверг вместо херувимской и запричастного стиха.
Авторство этого произведения доподлинно не установлено.
«Ныне силы небесныя»
«Ныне силы небесныя с нами невидимо служат, се бо входит Царь славы, се жертва тайная совершена дориносится. Верою и любовию приступим, да причастницы жизни вечныя будем. Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа».
Первое упоминание об этом гимне содержится в «Пасхальной хронике» под 615 годом: «В тот год, при патриархе Сергии Константинопольском… начали петь после κατευθυνθήτω, когда преджеосвященные дары принесут из скевофилакии, после того, как священник скажет “По дару Христа Твоего”, народ сразу начинает “Ныне силы небесныя… Аллилуиа”. Это поется не только за постными преждеосвященными литургиями, но также и в другие дни, когда случится преждеосвященная».
За отсутствием других источников считается, что этот гимн исконно константинопольского происхождения.
Скорее всего, песнопение «Ныне силы небесныя» с самого начала являлось принадлежностью исключительно литургии преждеосвященных даров. Во всяком случае, свидетельства, опровергающие это, отсутствуют. Гимн имеет большое сходство и со стихами псалма 23, и с гимном «Иже херувимы»; возможно, он появился с ним в одно время. Здесь также встречается термин δορυφορέω, употребленный в «Иже херувимы», его значение было разъяснено выше.
«Да молчит всякая плоть человеча»
«Да молчит всякая плоть человеча, и да стоит со страхом и трепетом, и ничтоже земное в себе да помышляет, Царь бо царствующих, и Господь господствующих, приходит заклатися и датися в снедь верным, предходят же Сему лицы ангельстии со всяким началом и властию, многоочитии херувими, и шестокрилатии серафими, лица закрывающе, и вопиюще песнь, Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа».
Этот херувимский гимн появляется наиболее поздно в чине Божественной литургии. Существует мнение, что эта песнь является отличительной уставной особенностью литургии святого апостола Иакова. Однако дело обстоит не совсем так. Впервые «Да молчит всякая плоть человеча» встречается в литургии апостола Иакова в Россанском списке, датируемом XI–XII веками. В этом манускрипте гимн приведен полностью, и за ним следует дополнение: «Другое – “Иже херувимы тайно образующее”».
Отсюда видно, что и для литургии апостола Иакова обычным «херувимским гимном» первоначально был гимн «Иже херувимы», поэтому его текст приведен лишь в сокращении, как общеизвестный. Напротив, «Да молчит всякая плоть человеча» является нововведением, поэтому его текст приведен полностью. Это подтверждается еще и тем, что в более раннем Мессинском списке, датируемом концом X века, в литургии апостола Иакова имеется лишь указание на пение «Иже херувимы».
Известен также целый ряд рукописей X–XIII веков, в которых для литургии Великой субботы предписывается пение «Иже херувимы». И только в XIV веке в некоторых манускриптах появляется указание петь на литургии Василия Великого, совершаемой в этот день, «Да молчит всякая плоть человеча».
На протяжении XIV–XVI веков практика употребления этого песнопения была самой различной, при том что в Великую субботу зачастую по-прежнему исполнялся гимн «Иже херувимы». В греческом апостоле А.Н. Муравьева в службе на обновление Великой Божией Церкви под 23 декабря предписывается: «На литургии вместо “Иже херувимы” поется “Да молчит всякая плоть человеча”».
Окончательная стабилизация песнопения «Да молчит всякая плоть человеча» как неотъемлемой принадлежности литургии Великой субботы связана с изданием в 1545 году братством святого Саввы в Венеции типикона преподобного Саввы Освященного. После этого практика пения гимна стала общепринятой.
Вопрос авторства и обстоятельств написания стихиры «Да молчит всякая плоть человеча» остается открытым. Возможно, гимн принадлежит гомилетической традиции, впервые отраженной в «Слове о Пасхе» епископа Мелитона Сардийского. Продолжением этой традиции являются пасхальное слово святого Епифания Кипрского, начинающееся фразой «Что сие днесь безмолвие много, яко Царь спит» и кондак Романа Сладкопевца «Торжество Креста».
Отдельные темы и мотивы гимна «Да молчит» встречаются преимущественно в произведениях палестинских авторов – святых Иоанна Дамаскина и Феофана Исповедника – в их стихирах на Великую пятницу и Великую субботу.
Большое сходство песнь «Да молчит всякая плоть человеча» имеет и с «тропарями на перенос святых даров» из Иерусалимского канонаря VII века. Например, в неделю мясопустную: «Лики архангел и ангел непрестанным гласом хвалят, славят Троицу единосущную: “Свят, Свят, Свят еси, Господи, исполнь небо и земля славы Твоея”»; или во все великие праздники: «Тебе, страшному и незримому, невидимых Создателю, на незримом престоле седящему, Царю всех, прославляющие празднество, дары приносим. Тебе, невидимому по Божеству и незримому светлостью, служат многоочитии херувимы и шестокрылии серафимы, непрестанным гласом взывают и глаголют: “Свят, Свят, Свят Господь, Царь Славы”».
На основании приведенных свидетельств исследователи делают предположение об иерусалимском происхождении гимна «Да молчит всякая плоть человеча». Вполне вероятно, что творцом песнопения мог быть и сам святой Феофан Исповедник, но доказать это, к сожалению, невозможно из-за сравнительно малого числа дошедших до нас рукописей. Кроме того, переписчики манускриптов часто путали имена творцов песнопений, особенно если их произведения начинались одинаковыми словами.
1.3. Молитва «Никтоже достоин»
По завершении последней ектении перед началом Великого входа диакон входит в алтарь южными дверями иконостаса. Когда пресвитер произнесет возглас второй молитвы верных, диакон открывает царские врата, а хор начинает пение херувимской песни. Между тем, священник, стоя перед престолом, тихо говорит следующую молитву:
«Никтоже достоин от связавшихся плотскими похотьми и сластьми приходити, или приближитися, или служити Тебе, Царю Славы: еже бо служити Тебе велико и страшно и самем небесным силам. Но обаче, неизреченнаго ради и безмернаго Твоего человеколюбия, непреложно и неизменно был еси Человек, и Архиерей нам был еси, и служебныя сея и безкровныя жертвы священнодействие предал еси нам, яко Владыка всех: Ты бо един, Господи Боже наш, владычествуеши небесными и земными, иже на престоле херувимстем Носимый, иже серафимов Господь и Царь Израилев, иже един Свят и во святых почиваяй. Тя убо молю единаго благаго и благопослушливаго: призри на мя, грешнаго и непотребнаго раба Твоего, и очисти мою душу и сердце от совести лукавыя, и удовли мя силою Святаго Твоего Духа, облеченна благодатию священства, предстати святей Твоей сей Трапезе и священнодействовати святое и пречистое Твое Тело и честную Кровь: к Тебе бо прихожду, приклонь мою выю, и молю Ти ся, да не отвратиши лица Твоего от мене, ниже отринеши мене от отрок Твоих, но сподоби принесенным Тебе быти, мною грешным и недостойным рабом Твоим, даром сим: Ты бо еси Приносяй и Приносимый, и Приемляй и Раздаваемый, Христе Боже наш, и Тебе славу возсылаем со Безначальным Твоим Отцем, и Пресвятым, и Благим, и Животворящим Твоим Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь».
Сегодня эта молитва обычна для литургий Иоанна Златоуста и Василия Великого, а также встречается, вероятно, как результат византинизации, в греческих литургиях святого апостола Иакова и святителя Григория Богослова.
Несмотря на то, что молитва обычно имеет надписание «Εύχή τού Χερουβικού ύμνου», а в ее тексте можно найти несколько параллелей с гимном «Иже херувимы» (например, «…связавшихся плотскими похотьми и сластьми… Царю Славы… Иже на престоле херувимстем носимый…»), она произносится даже в тех случаях, когда «Иже херувимы» заменяется иным песнопением, когда уже нет ясно выраженной связи между молитвой и гимном.
Такое название молитвы «Никтоже достоин» происходит от совпадения ее по времени с херувимской песнью, особенно это заметно в наиболее раннем евхологии, Barberini Gr. 336, где молитвословие надписано: «Εύχή ήν ποιεί ό ίερεύς ύπέρ έαυτού τών χερουβικών λεγομένων». В подавляющем большинстве источников заглавие слегка измененное: «Εύχή ήν ποιεί ό ίερεύς καθ έαυτόν τού χερουβικού άδομένου».
Более интересны литургические заглавия, предписывающие священнику говорить молитву, пока дары переносятся: «Εύχή ήν ποιεί ό ίερεύς καθ έαυτόν είσερχομένων τών άγίων δώρων». Их можно истолковать как указание на то, что сам священник пока еще не принимал участие в процессии.
Сегодня молитва «Никтоже достоин» является привычной и неотъемлемой частью Божественной литургии. Однако по многим признакам можно заключить, что она когда-то была добавлена в уже сложившееся в своих основных чертах литургическое чинопоследование. Ниже приводятся основные аргументы в пользу этой теории.
В первую очередь, о позднем происхождении свидетельствует сам текст молитвы. Она является одной из немногих литургийных молитв, обращенных не к Богу-Отцу, а к Господу Иисусу Христу. Вдобавок (и это уникальный для литургии случай) священнослужитель произносит ее от собственного имени, используя первое лицо единственного, а не множественного числа. Священник здесь выступает не как предстоятель, не как глава евхаристического собрания, он молится о себе самом. К тому же, тема священства и священнодействия выражена в молитве достаточно ярко (например, пресвитер говорит, что евхаристическая жертва приносится именно им, не упоминая об остальных участниках литургии), что само по себе нехарактерно для ранних евхаристических молитв. При этом текст молитвы «Никтоже достоин» содержит множество цитат из Священного Писания и является одним из самых нестабильных в литургиях Василия Великого и Иоанна Златоуста.
Молитва херувимской песни первоначально появилась в формуляре литургии святого Василия Великого, вероятно, сперва как частное благочестивое прибавление. Поэтому момент ее произнесения оставался какое-то время неопределенным. Она произносилась, как правило, после второй молитвы верных, обычно перед всеми остальными действиями, относящимися к переносу святых даров. Однако и в этом случае ее местоположение варьировалось. Некоторые евхологии, в частности, дают и такой чин:
«Диакон: Паки и паки миром Господу помолимся…
Священник: Вторая молитва верных и молитва “Никтоже достоин”.
Диакон: Заступи, спаси, помилуй… Премудрость…
Священник: Возглас второй молитвы верных».
Видно, что молитве потребовалось некоторое время, чтобы занять свое нынешнее место, что также является одним из показателей ее позднейшего включения в уже сложившийся литургический чин.
Первоначальное отсутствие молитвы «Никтоже достоин» в чине литургии святителя Иоанна Златоуста совершенно не означает, что она не произносилась во время ее совершения. Дело в том, что в VIII–X веках обычной и наиболее употребительной была литургия Василия Великого. Поэтому во многих евхологиях в последовании литургии Иоанна Златоуста приводились только молитвы, отличные от основного чина Василия. Для остальных молитв, в том числе и «Никтоже достоин», делалась отсылка к литургии Василия. Со временем литургию Иоанна Златоуста стали совершать чаще, полный текст ее стали помещать перед чином литургии Василия Великого, соответственно, вместе с молитвой херувимской песни.
Несомненно, византийские пресвитеры очень полюбили молитву «Никтоже достоин» и читали ее, какая бы литургия ни совершалась. Так, в конце концов молитва стала появляться даже в литургии преждеосвященных даров. Об этом свидетельствуют запреты в евхологиях в чине Великого входа на этой литургии: «Ού λέγεται δέ εύχή χερουβικού».
Итак, эта молитва херувимской песни вошла в состав литургий Василия Великого и Иоанна Златоуста уже после того, как чины их приобрели сложившийся, законченный вид. В таком случае, какого же ее истинное происхождение? Среди исследователей пока нет определенного мнения по этому вопросу. Профессор Роберт Тафт, тщательно проанализировав существующие в литургической науке гипотезы и найдя в каждой свои недостатки, приходит лишь к следующему выводу:
«Следовательно, поскольку нет достаточно убедительных аргументов в пользу итальянского или восточного происхождения этой молитвы, приписывание ее святому Василию, по-видимому, указывает на ее первоначальное появление в Константинополе, в литургии, носящей его имя. Более этого мы не можем сказать, хотя, исходя из длины и общего содержания молитвы, мы можем предположить, что она является благочестивым добавлением монашеского происхождения, которое со временем было принято в Великой Церкви».
Конец молитвы «Никтоже достоин», завершающейся словами «Ты бо еси Приносяй и Приносимый, Приемляй и Раздаваемый, Христе Боже наш (Σύ γάρ εί ό προσφέρων καί προσφερόμενος καί προσδεχόμενος καί διαδιδόμενος, Χριστέ ό Θεός ήμών) и Тебе славу воссылаем, со Безначальным Твоим Отцем и Пресвятым и Благим и Животворящим Твоим Духом», в XII веке послужил поводом для споров среди византийских богословов.
Для устранения разногласий среди византийского духовенства и общества в том, кому именно приносится Крестная Жертва Христа – Богу Отцу или же всей Святой Троице, при императоре Мануиле Комнине (1118–1180) были созваны два церковных Собора – в 1156 и в 1157 годах. Поводом к возникновению догматических споров, охвативших широкие круги византийских граждан, явилось столкновение между известными преподавателями тогдашней высшей духовной школы, занимавшими кафедры толкования Священного Писания в храмах столицы Византии – Михаила Солунского и Никифора Василаки, с одной стороны, и диакона Василия – с другой.
Услышав слова Василия о том, что Один и Тот же Сын Божий и бывает Жертвой, и вместе с Отцом принимает Жертву, они решили, что Василий вводит две ипостаси в Сыне Божием, так как «принести жертву – значит одно, а принять ее – другое». Этот богословский спор вскоре принял массовый характер. К мнению Никифора Василаки присоединились некоторые иерархи, а также кандидат на Антиохийский патриарший престол диакон Сотирих Пантевген, впоследствии упорно защищавший это мнение. Защитником православного учения, заключенного в общеизвестных словах молитвы «Никтоже достоин», выступил епископ Николай Мефонский, написавший в опровержение мнений Сотириха и его последователей несколько превосходных догматико-полемических сочинений.
По причине разгоревшихся споров в Константинополе были созваны два Собора – в 1156 и 1157 годах. Итогом их деятельности явилось следующее соборное определение:
«После того как божественные отцы изрекли столь единогласно об этом, ясно, что Владыка Христос добровольно принес Себя в Жертву, принес же Самого Себя по человечеству и Сам принял Жертву как Бог вместе со Отцом и Духом. Итак, на этом основании, на котором мы и прежде были соединены, подобает и впредь мудрствовать питомцам Церкви как поклонникам Троицы. Богочеловек Слово вначале во время владычних Страстей принес спасительную Жертву Отцу, Самому Себе как Богу и Духу, от Которых человек призван от небытия к бытию, Которых он и оскорбил, преступив заповедь, с Которыми произошло и примирение страданиями Христа. Равным образом и теперь бескровные жертвы приносятся всесовершенной и усовершающей Троице, и Она их принимает».
(Продолжение следует.)
Песнопение «Да молчит всякая плоть человеча» в исполнении Хора Сретенского монастыря, музыка протоиерея Петра Турчанинова.
В Великую Субботу единственный раз в году на Божественной Литургии поётся песнопение «Да молчит всякая плоть человеча» вместо Херувимской песни.
«Да молчит всякая плоть человеча»
Да молчит всякая плоть человеча,
и да стоит со страхом и трепетом,
и ничтоже земное в себе да помышляет:
Царь бо царствующих,
и Господь господствующих,
приходит заклатися
и датися в снедь верным.
Предходят же Сему лицы Ангельстии
со всяким Началом и Властию,
многоочитии Херувими,
и шестокрилатии Серафими,
лица закрывающе, и вопиюще песнь:
аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа.
Перевод на русский иеромонаха Амвросия (Тимрота):
Да умолкнет всякая плоть человеческая,
и да стоит со страхом и трепетом,
и ни о чем земном в себе да не помышляет,
ибо Царь царствующих и Господь господствующих
приходит заклаться и дать Себя в пищу верным.
Пред Ним шествуют сонмы Ангелов
со всяким их начальством и властью,
многоокие Херувимы и шестикрылые Серафимы,
закрывая лица и возглашая песнь:
аллилуия, аллилуия, аллилуия.
Перевод Ольги Седаковой:
Да молчит всякая плоть человеческая
и да стоит со страхом и трепетом
и ни о чем земном в себе не помышляет:
ибо Царь царствующих
и Господь господствующих
идет на заклание
отдать Себя в пищу верным.
Предваряют Его сонмы Ангелов
со всеми Началами и Властями1:
Херувимы многоочитые
и шестикрылые Серафимы,
закрывая лица свои и воспевая песнь:
Аллилуиа, аллилуия, аллилуия
Это песнопение исполняется на Литургии в Великую субботу. В последний день перед Пасхой произошло погребение Спасителя и весь мир замер в ожидании Воскресения Христа! Традиция петь этот гимн вместо «Иже херувимы» появилась с 1545 года, после издания типикона преподобного Саввы Освященного. Вопрос авторства этих строк остается открытым. Возможно, гимн принадлежит к гомилетической традиции, впервые отраженной в «Слове о Пасхе» Мелитона Сардийского епископа. Продолжением этой традиции являются пасхальное слово святого Епифания Кипрского, начинающееся фразой «Что сие днесь безмолвие много, яко Царь спит» и кондак Романа Сладкопевца «Торжество Креста». Отдельные темы и мотивы гимна «Да молчит всякая плоть» встречаются в произведениях палестинских святых — Иоанна Дамаскина и Феофана Исповедника (в их стихирах на Великую пятницу и Великую субботу).
Этот херувимский гимн появляется наиболее поздно в чине Божественной литургии. Существует мнение, что эта песнь является отличительной уставной особенностью литургии святого апостола Иакова. Однако дело обстоит не совсем так. Впервые «Да молчит всякая плоть человеча» встречается в литургии апостола Иакова в Россанском списке, датируемом XI–XII веками. В этом манускрипте гимн приведен полностью, и за ним следует дополнение: «Другое – “Иже херувимы тайно образующее”».
Отсюда видно, что и для литургии апостола Иакова обычным «херувимским гимном» первоначально был гимн «Иже херувимы», поэтому его текст приведен лишь в сокращении, как общеизвестный. Напротив, «Да молчит всякая плоть человеча» является нововведением, поэтому его текст приведен полностью. Это подтверждается еще и тем, что в более раннем Мессинском списке, датируемом концом X века, в литургии апостола Иакова имеется лишь указание на пение «Иже херувимы».
Известен также целый ряд рукописей X–XIII веков, в которых для литургии Великой субботы предписывается пение «Иже херувимы». И только в XIV веке в некоторых манускриптах появляется указание петь на литургии Василия Великого, совершаемой в этот день, «Да молчит всякая плоть человеча».
На протяжении XIV–XVI веков практика употребления этого песнопения была самой различной, при том что в Великую субботу зачастую по-прежнему исполнялся гимн «Иже херувимы». В греческом апостоле А.Н. Муравьева в службе на обновление Великой Божией Церкви под 23 декабря предписывается: «На литургии вместо “Иже херувимы” поется “Да молчит всякая плоть человеча”».
Окончательная стабилизация песнопения «Да молчит всякая плоть человеча» как неотъемлемой принадлежности литургии Великой субботы связана с изданием в 1545 году братством святого Саввы в Венеции типикона преподобного Саввы Освященного. После этого практика пения гимна стала общепринятой.
Вопрос авторства и обстоятельств написания стихиры «Да молчит всякая плоть человеча» остается открытым. Возможно, гимн принадлежит гомилетической традиции, впервые отраженной в «Слове о Пасхе» епископа Мелитона Сардийского. Продолжением этой традиции являются пасхальное слово святого Епифания Кипрского, начинающееся фразой «Что сие днесь безмолвие много, яко Царь спит» и кондак Романа Сладкопевца «Торжество Креста».
Отдельные темы и мотивы гимна «Да молчит» встречаются преимущественно в произведениях палестинских авторов – святых Иоанна Дамаскина и Феофана Исповедника – в их стихирах на Великую пятницу и Великую субботу.
Большое сходство песнь «Да молчит всякая плоть человеча» имеет и с «тропарями на перенос святых даров» из Иерусалимского канонаря VII века. Например, в неделю мясопустную: «Лики архангел и ангел непрестанным гласом хвалят, славят Троицу единосущную: “Свят, Свят, Свят еси, Господи, исполнь небо и земля славы Твоея”»; или во все великие праздники: «Тебе, страшному и незримому, невидимых Создателю, на незримом престоле седящему, Царю всех, прославляющие празднество, дары приносим. Тебе, невидимому по Божеству и незримому светлостью, служат многоочитии херувимы и шестокрылии серафимы, непрестанным гласом взывают и глаголют: “Свят, Свят, Свят Господь, Царь Славы”».
На основании приведенных свидетельств исследователи делают предположение об иерусалимском происхождении гимна «Да молчит всякая плоть человеча». Вполне вероятно, что творцом песнопения мог быть и сам святой Феофан Исповедник, но доказать это, к сожалению, невозможно из-за сравнительно малого числа дошедших до нас рукописей. Кроме того, переписчики манускриптов часто путали имена творцов песнопений, особенно если их произведения начинались одинаковыми словами.
«Да молчит всякая плоть человеча»
ПоделитьсяФото: https://flic.kr/p/25k58Bi
Великая Суббота — особенный день в церковном календаре. Заканчивается Страстная неделя и православные христиане ожидают наступления праздника Воскресения Христова. В субботу перед Пасхой мы молитвенно вспоминаем пребывание тела Христа во гробе и Его схождение душой во ад. Во времена Ветхого Завета умершие праведники не могли попасть в Царство Небесное — оно было для людей закрыто. Души всех людей после кончины отправлялись в преисподнюю. Однако праведники испытывали там меньшие мучения. После смерти на кресте Христос отправился душой во ад для того, чтобы разрушить власть дьявола над человечеством. Богослужение Великой Субботы наполнено разными по настроению песнопениями. Одни из них готовят нас к Пасхе, а потому являются радостными, предваряющими воскресение Спасителя. Другие молитвословия сочувствуют Христу, перенесшему страшные мучения и встретившему смерть лицом к лицу. Одно из главных песнопений Великой Субботы начинается со слов «Да молчит всякая плоть человеча».
О его содержании рассказывает священник Антоний Борисов:
Песнопение «Да молчит всякая плоть человеча» звучит на Литургии в момент, когда священник переносит хлеб и чашу с вином на престол — освященный стол в центре алтаря. Это действие символизирует собой одновременно крестный путь Христа и Его погребение. Обычно считается, что распятие было самым страшным для Спасителя испытанием. Но это не совсем так. Большим мучением для Сына Божьего стала смерть и путь в ад — место, где нет Бога. Христос встретил там абсолютное одиночество. Бог перенес муку богооставленности. Церковь, понимая, что человек не способен полностью осознать это событие, призывает нас благоговейно созерцать подвиг Христа. Хор поет: «Да умолкнет всякая плоть человеческая, и да стоит со страхом и трепетом, и ни о чём земном в себе да не помышляет, ибо Царь царствующих и Господь господствующих приходит заклаться и дать Себя в пищу верным». Так выглядит первая часть песнопения «Да молчит всякая плоть человеча», которое говорит о добровольности подвига Христа. Вторая часть молитвословия приоткрывает нам завесу тайны пребывания Спасителя в аду: «Пред Ним шествуют сонмы Ангелов со всяким их начальством и властью, многоокие Херувимы и шестикрылые Серафимы, закрывая лица и возглашая песнь: аллилуия, аллилуия, аллилуия». Церковное предание сообщает нам, что вместе со Христом в ад пришли ангелы. Но не для того, чтобы помочь Спасителю (Он как Бог всё совершил Сам), а чтобы лично увидеть чудо победы Сына Божьего над преисподней.
Песнопение «Да молчит всякая плоть человеча» поётся в православных храмах только на Литургии Великой Субботы. Богослужение Великой Субботы — уникально и не может быть повторено в иное время. У нас есть возможность послушать песнопение «Да молчит всякая плоть человеча» в исполнении хора-ансамбля Хронос. Давайте ею воспользуемся.