Содержание
- 10 мифов об Ахматовой
- Миф первый: Ахматова — потомок татарского хана
- Миф второй: Ахматова была признанной красавицей
- Миф третий: Ахматова довела поклонника до самоубийства, что потом описала в стихах
- Миф четвертый: Ахматову преследовала несчастная любовь
- Миф пятый: Гумилев — единственная любовь Ахматовой
- Миф шестой: Гумилев бил Ахматову
- Миф седьмой: Ахматова была принципиальной противницей эмиграции
- Миф восьмой: Сталин завидовал Ахматовой
- Миф девятый: Ахматова не любила своего сына
- Миф десятый: Ахматова — поэт, ее нельзя называть поэтессой
- Поэтессы объявляют войну «поэтессам»
- Анна Ахматова
- Биография
- Стихи
- Личная жизнь
- Смерть
- Анна Ахматова — биография
- Анна Ахматова стихи:
- Краткая биография Ахматовой
- Поэт, поэтка, поэтесса? Феминитивы. Отвечают современницы. Ч. 1
- Оксана Васякина
- Ирина Котова
- Ирина Ермакова
- Катя Капович
- Евгения Риц
- Екатерина Симонова
- Дарья Серенко
- Егана Джаббарова
- Лирика Анны Андреевны Ахматовой
- Поэма без героини
- О себе и детстве
- Анна Ахматова. Стихи, которые не забываются
- Анна Ахматова: стихи о любви
- А ты думал — я тоже такая…
- Двадцать первое. Ночь. Понедельник.
- Сжала руки под тёмной вуалью…
- Было душно…
- Я улыбаться перестала
- Я не любви Твоей прошу.
- Вечером
- Есть в близости людей заветная черта
- Я знаю, Ты моя награда
- Песня последней встречи
- Последний тост
- Гость
- Любовь покоряет обманно
- Ты всегда таинственный и новый,
- Все отнято: и сила, и любовь
- О тебе вспоминаю я редко
- Анна Ахматова: стихи о природе
- Анна Ахматова: стихи о Родине
- Анна Ахматова: стихи о войне
- Анна Ахматова: стихи о женщине
- 9 декабря 1913
- Как белый камень в глубине колодца
- Столько просьб у любимой всегда!
- Белая ночь
- Белой ночью
- Веет ветер лебединый
- Еще весна таинственная млела,
- Еще об этом лете
- Слаб голос мой, но воля не слабеет
- Сказал, что у меня соперниц нет
- Я сошла с ума, о мальчик странный
- Настоящую нежность не спутаешь
- ЛЮБОВЬ
- Ты письмо мое, Милый, не комкай.
10 мифов об Ахматовой
Правда об отношениях поэтессы с Николаем Гумилевым, Львом Гумилевым, Иосифом Сталиным — и многое другое
Подготовила Александра Чабан
Миф первый: Ахматова — потомок татарского хана
Стояние на реке Угре в 1480 году. Миниатюра из Лицевого летописного свода. XVI век © Wikimedia Commons
И не простого хана, а именно Ахмата — последнего хана Золотой Орды, потомка Чингисхана. Этот популярный миф начал создаваться самой поэтессой еще в конце 1900-х годов, когда возникла необходимость в литературном псевдониме (настоящая фамилия Ахматовой — Горенко). «И только семнадцатилетняя шальная девчонка могла выбрать татарскую фамилию для русской поэтессы…» — вспоминала Лидия Чуковская ее слова. Однако подобный ход для эпохи Серебряного века был не так уж и безрассуден: время требовало от новых литераторов артистического поведения, ярких биографий и звучных имен. В этом смысле имя Анна Ахматова прекрасно соответствовало всем критериям (поэтическим — оно создавало ритмический рисунок, двухстопный дактиль, и имело ассонанс на «а», и жизнетворческим — носило флер таинственности).
Что касается легенды о татарском хане, то она сформировалась позже. Реальная родословная не укладывалась в поэтическую легенду, поэтому Ахматова преобразовала ее. Здесь следует выделить биографический план и мифологический. Биографический состоит в том, что Ахматовы действительно присутствовали в роду поэтессы: Прасковья Федосеевна Ахматова была прабабкой со стороны матери. В стихотворениях линия родства немного приближена (см. начало «Сказки о черном кольце»: «Мне от бабушки-татарки / Были редкостью подарки; / И зачем я крещена, / Горько гневалась она»). Легендарный план связан с ордынскими князьями. Как показал исследователь Вадим Черных, Прасковья Ахматова была не татарской княжной, а русской дворянкой («Ахматовы — старинный дворянский род, происходивший, по всей видимости, от служилых татар, но давным-давно обрусевший»). Никаких данных о происхождении рода Ахматовых от хана Ахмата или вообще от ханского рода Чингизидов не имеется.
Миф второй: Ахматова была признанной красавицей
Анна Ахматова. 1920-е годы © РГАЛИ
Многие мемуарные записи действительно содержат восхищенные отзывы о внешности молодой Ахматовой («Из поэтесс… ярче всего запомнилась Анна Ахматова. Тоненькая, высокая, стройная, с гордым поворотом маленькой головки, закутанная в цветистую шаль, Ахматова походила на гитану… Мимо нее нельзя было пройти, не залюбовавшись ею», — вспоминала Ариадна Тыркова; «Она была очень красива, все на улице заглядывались на нее», — пишет Надежда Чулкова).
Тем не менее более близкие люди поэтессы оценивали ее как женщину не сказочно красивую, но выразительную, с запоминающимися чертами и особо притягательным шармом. «…Назвать нельзя ее красивой, / Но в ней все счастие мое», — писал об Ахматовой Гумилев. Критик Георгий Адамович вспоминал:
«Теперь, в воспоминаниях о ней, ее иногда называют красавицей: нет, красавицей она не была. Но она была больше, чем красавица, лучше, чем красавица. Никогда не приходилось мне видеть женщину, лицо и весь облик которой всюду, среди любых красавиц, выделялся бы своей выразительностью, неподдельной одухотворенностью, чем-то сразу приковывавшим внимание».
Сама Ахматова себя оценивала так: «Я всю жизнь могла выглядеть по желанию, от красавицы до урода».
Миф третий: Ахматова довела поклонника до самоубийства, что потом описала в стихах
Обычно это подтверждают цитатой из ахматовского стихотворения «Высокие своды костела…»: «Высокие своды костела / Синей, чем небесная твердь… / Прости меня, мальчик веселый, / Что я принесла тебе смерть…»
Всеволод Князев. 1900-е годы © poetrysilver.ru
Все это и правда, и неправда одновременно. Как показала исследователь Наталия Крайнева, у Ахматовой действительно был «свой» самоубийца — Михаил Линдеберг, покончивший с жизнью из-за несчастной любви к поэтессе 22 декабря 1911 года. Но стихотворение «Высокие своды костела…» написано в 1913 году под впечатлением от самоубийства другого юноши, Всеволода Князева, несчастно влюбленного в подругу Ахматовой, танцовщицу Ольгу Глебову-Судейкину. Этот эпизод повторится и в других стихах, например в «Голосе памяти». В «Поэме без героя» Ахматова сделает самоубийство Князева одним из ключевых эпизодов произведения. Общность произошедших с подругами событий в историософской концепции Ахматовой могла впоследствии соединиться в одно воспоминание: недаром на полях автографа «балетного либретто» к «Поэме» появляется пометка с именем Линдеберга и датой его кончины.
Миф четвертый: Ахматову преследовала несчастная любовь
Подобный вывод напрашивается после прочтения почти любой книги стихов поэтессы. Наряду с лирической героиней, оставляющей своих возлюбленных по собственной воле, в стихотворениях есть и лирическая маска женщины, страдающей от неразделенной любви («Меня покинул в новолунье…», «Дверь полуоткрыта…», «Сегодня мне письма не принесли…», «Вечером», цикл «Смятение» и т. д.). Однако лирическая канва книг стихов далеко не всегда отражает биографию автора: возлюбленные поэтессы Борис Анреп, Артур Лурье, Николай Пунин, Владимир Гаршин и другие отвечали ей взаимностью.
Миф пятый: Гумилев — единственная любовь Ахматовой
Анна Ахматова и Николай Пунин во дворе Фонтанного дома. Фотография Павла Лукницкого. Ленинград, 1927 год © Тверская областная библиотека им. А. М. Горького
Брак Ахматовой с поэтом Николаем Гумилевым длился с 1910 по 1918 год. С 1918-го по 1921-й она была замужем за ученым-ассириологом Владимиром Шилейко (официально они развелись в 1926 году), а с 1922 по 1938 год состояла в гражданском браке с искусствоведом Николаем Пуниным. Третий, так и не оформленный официально брак вследствие специфики времени имел свою странность: после расставания супруги продолжали жить в одной коммунальной квартире (в разных комнатах) — и более того: даже после смерти Пунина, находясь в Ленинграде, Ахматова продолжала жить с его семьей.
Гумилев также повторно женился в 1918 году — на Анне Энгельгардт. Но в 1950–60-е годы, когда «Реквием» постепенно доходил до читателей (в 1963 году поэма была опубликована в Мюнхене) и интерес к запрещенному в СССР Гумилеву стал пробуждаться, Ахматова взяла на себя «миссию» вдовы поэта (Энгельгардт к тому времени также уже не было в живых). Подобную роль выполняли Надежда Мандельштам, Елена Булгакова и другие жены ушедших литераторов, храня их архив и заботясь о посмертной памяти.
Миф шестой: Гумилев бил Ахматову
Николай Гумилев в Царском Селе. 1911 год © gumilev.ru
Такой вывод не раз делали не только позднейшие читатели, но и некоторые современники поэтов. Неудивительно: почти в каждом третьем стихотворении поэтесса признавалась в жестокости мужа или возлюбленного: «…Мне муж — палач, а дом его — тюрьма», «Все равно, что ты наглый и злой…», «Углем наметил на левом боку / Место, куда стрелять, / Чтоб выпустить птицу — мою тоску / В пустынную ночь опять. / Милый! не дрогнет твоя рука. / И мне недолго терпеть…», «Муж хлестал меня узорчатым, / Вдвое сложенным ремнем» и так далее.
Поэтесса Ирина Одоевцева в мемуарах «На берегах Невы» вспоминает негодование Гумилева по этому поводу:
«Он рассказал мне, что его постоянно допытывают студисты, правда ли, что я из зависти мешал Ахматовой печататься… Лозинский, конечно, старался их разубедить.
<…>
<…> Наверно и вы, как они все, твердили: Ахматова — мученица, а Гумилев — изверг.
<…>
Господи, какой вздор! <…> …Когда я понял, насколько она талантлива, я даже в ущерб себе самому постоянно выдвигал ее на первое место.
<…>
Сколько лет прошло, а я и сейчас чувствую обиду и боль. До чего это несправедливо и подло! Да, конечно, были стихи, которые я не хотел, чтобы она печатала, и довольно много. Хотя бы вот:
Муж хлестал меня узорчатым,
Вдвое сложенным ремнем.
Ведь я, подумайте, из-за этих строк прослыл садистом. Про меня пустили слух, что я, надев фрак (а у меня и фрака тогда еще не было) и цилиндр (цилиндр у меня, правда, был), хлещу узорчатым, вдвое сложенным ремнем не только свою жену — Ахматову, но и своих молодых поклонниц, предварительно раздев их догола».
Примечательно, что после развода с Гумилевым и после заключения брака с Шилейко «побои» не прекратились: «От любви твоей загадочной, / Как от боли, в крик кричу, / Стала желтой и припадочной, / Еле ноги волочу», «А в пещере у дракона / Нет пощады, нет закона. / И висит на стенке плеть, / Чтобы песен мне не петь» — и так далее.
Миф седьмой: Ахматова была принципиальной противницей эмиграции
Этот миф был создан самой поэтессой и активно поддерживается школьным каноном. Осенью 1917 года Гумилев рассматривал возможность переезда за рубеж для Ахматовой, о чем сообщал ей из Лондона. Уехать из Петрограда советовал и Борис Анреп. На эти предложения Ахматова ответила стихотворением, известным в школьной программе как «Мне голос был…».
Почитатели творчества Ахматовой знают, что этот текст является на самом деле второй частью стихотворения, менее однозначного по своему содержанию, — «Когда в тоске самоубийства…», где поэтесса рассказывает не только о своем принципиальном выборе, но и о тех ужасах, на фоне которых принимается решение.
Недавно найденные и опубликованные крупнейшим ахматоведом Романом Тименчиком два письма поэтессы заставляют подвергнуть этот миф серьезной корректировке.
«Думаю, могу не описывать, как мне мучительно хочется приехать к тебе. Прошу тебя — устрой это, докажи, что ты мне друг…
Я здорова, очень скучаю в деревне и с ужасом думаю о зиме в Бежецке. <…> Как странно мне вспоминать, что зимой 1907 года ты в каждом письме звал меня в Париж, а теперь я совсем не знаю, хочешь ли ты меня видеть. Но всегда помни, что я тебя крепко помню, очень люблю и что без тебя мне всегда как-то невесело. Я с тоской смотрю на то, что сейчас творится в России, тяжко карает Господь нашу страну».
Анна Ахматова — Николаю Гумилеву. 15 августа 1917 года
Соответственно, осеннее письмо Гумилева является не предложением к отъезду за рубеж, а отчетом по ее просьбе.
После порыва к отъезду Ахматова достаточно скоро решилась остаться и уже не изменила своего мнения, что прослеживается и в других ее стихотворениях (например, «Ты — отступник: за остров зеленый…», «Высокомерьем дух твой помрачен…»), и в рассказах современников. По воспоминаниям, в 1922 году у Ахматовой вновь появляется возможность уехать из страны: Артур Лурье, обосновавшись в Париже, настойчиво зовет ее туда, но она отказывает (на руках у нее, по свидетельству конфидента Ахматовой Павла Лукницкого, было 17 писем с этой просьбой).
Миф восьмой: Сталин завидовал Ахматовой
Ахматова на литературном вечере. 1946 год © РГАЛИ
Сама поэтесса и многие ее современники посчитали появление постановления ЦК 1946 года «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“», где шельмовались Ахматова и Зощенко, следствием события, произошедшего на одном литературном вечере. «„Это я зарабатываю постановление“, — говорила Ахматова о фотографии, сделанной на одном из вечеров, проходивших в Москве весной 1946 года. <…> По слухам, Сталин был разгневан пылким приемом, который оказывали Ахматовой слушатели. Согласно одной из версий, Сталин спросил после какого-то вечера: „Кто организовал вставание?“», — вспоминает Ника Глен. Лидия Чуковская дополняет: «Ахматова полагала, что… Сталин приревновал ее к овациям… Аплодисменты стоя причитались, по убеждению Сталина, ему одному — и вдруг толпа устроила овацию какой-то поэтессе».
Как подмечает Александр Жолковский, для всех воспоминаний, связанных с этим сюжетом, характерны типичные оговорки («по слухам», «полагала» и так далее), что является вероятным признаком домысла. Реакция Сталина, как и «цитатная» фраза о «вставании», не имеют документальных подтверждений или опровержений, поэтому этот эпизод стоит рассматривать не как абсолютную истину, а как одну из популярных, вероятных, но до конца не подтвержденных версий.
Миф девятый: Ахматова не любила своего сына
Анна Ахматова и Лев Гумилев. 1926 год © Евразийский национальный университет им. Л. Н. Гумилева
И это не так. В непростой истории взаимоотношений Ахматовой со Львом Гумилевым много нюансов. В ранней лирике поэтесса создавала образ нерадивой матери («…Я дурная мать», «…Отыми и ребенка, и друга…», «Для чего же, бросив друга / И кудрявого ребенка…»), в чем была доля биографизма: детство и юность Лев Гумилев провел не с родителями, а с бабушкой, Анной Гумилевой, мать и отец лишь иногда приезжали к ним. Но в конце 1920-х годов Лев перебрался в Фонтанный дом, в семью Ахматовой и Пунина.
Серьезная размолвка произошла после возвращения в 1956 году Льва Гумилева из лагеря. Он не мог простить матери, как ему казалось, ее легкомысленного поведения в 1946 году (см. миф восьмой) и некоторого поэтического эгоизма. Однако именно ради него Ахматова не только «стояла триста часов» в тюремных очередях с передачей и просила каждого более или менее влиятельного знакомого помочь с освобождением сына из лагеря, но и пошла на шаг, противоречащий любому эгоизму: переступив через свои убеждения, ради свободы сына Ахматова написала и опубликовала цикл «Слава миру!», где прославляла советский строй Когда в 1958 году вышла первая после значительного перерыва книга Ахматовой, в авторских экземплярах она заклеивала страницы со стихотворениями из этого цикла..
В последние годы Ахматова не раз говорила близким о желании восстановить прежние отношения с сыном. Эмма Герштейн пишет:
«…она мне сказала: „Я бы хотела помириться с Левой“. Я ответила, что и он, вероятно, этого хочет, но боится чрезмерного волнения и для нее, и для себя при объяснении. „Да не надо объясняться, — живо возразила Анна Андреевна. — Пришел бы и сказал: ‚Мама, пришей мне пуговицу‘“».
Вероятно, переживания от размолвки с сыном во многом ускорили смерть поэтессы. В последние дни ее жизни возле больничной палаты Ахматовой развернулось театральное действо: близкие решали, пускать или не пускать Льва Николаевича к матери, не приблизит ли их встреча кончину поэтессы. Ахматова умерла, так и не помирившись с сыном.
Миф десятый: Ахматова — поэт, ее нельзя называть поэтессой
Часто обсуждения творчества Ахматовой или иных аспектов ее биографии заканчиваются жаркими терминологическими спорами — «поэт» или «поэтесса». Спорящие небезосновательно ссылаются на мнение самой Ахматовой, подчеркнуто называвшей себя поэтом (что зафиксировали многие мемуаристы), и призывают продолжать именно эту традицию.
Однако стоит помнить о контексте употребления этих слов век назад. Поэзия, написанная женщинами, только начинала появляться в России, и к ней редко относились всерьез (см. характерные названия рецензий на книги женщин-поэтов начала 1910-х годов: «Женское рукоделие», «Любовь и сомнение»). Поэтому многие женщины-литераторы или выбирали себе мужские псевдонимы (Сергей Гедройц Псевдоним Веры Гедройц., Антон Крайний Псевдоним, под которым Зинаида Гиппиус печатала критические статьи., Андрей Полянин Имя, взятое Софией Парнок для публикации критики.), или писали от лица мужчины (Зинаида Гиппиус, Поликсена Соловьева). Творчество Ахматовой (и во многом Цветаевой) полностью изменило отношение к поэзии, создаваемой женщинами, как к «неполноценному» направлению. Еще в 1914 году в рецензии на «Четки» Гумилев делает символический жест. Назвав несколько раз Ахматову поэтессой, в конце отзыва он дает ей имя поэта: «Та связь с миром, о которой я говорил выше и которая является уделом каждого подлинного поэта, Ахматовой почти достигнута».
В современной ситуации, когда достоинства поэзии, созданной женщинами, уже не нужно никому доказывать, в литературоведении принято называть Ахматову поэтессой, в соответствии с общепринятыми нормами русского языка.
Поэтессы объявляют войну «поэтессам»
В свое время Анна Ахматова и Марина Цветаева настояли на том, что они — поэты, а ни в коем случае не поэтессы… Так и повелось: с первым словом принято связывать величину таланта, масштабность задачи и глубину самоотречения. Со вторым — женское рукоделие, плетение рифмованных кружев, вышивку гладью по канве четырехстопного ямба, салонную жеманность и необязательность.
Как сейчас женщины-поэты относятся к суффиксу -есс, что и для кого они пишут, накануне 21 марта, Международного дня поэзии, выясняла обозреватель «Недели» Наталья Кочеткова.
«Неделя» обратилась к поэтам Вере Павловой, Елене Фанайловой, Марии Степановой и Юлии Идлис с просьбой ответить на вопросы: как они относятся к слову «поэтесса» и кем они себя в первую очередь чувствуют — поэтом, «агрессивным профессионалом» или «женой, матерью» и просто красивой женщиной.
Мария Степанова: «Как сказать по-русски — врачица, докторица?»
Это вопрос не смысла, а устройства языка. Само слово «поэтесса» так сконструировано, что звучит немножко смешно, жеманно — и есть в нем какой-то завиток, который к себе примерять не хочется. Есть профессии, которые никак не удается феминизировать — что-то мешает, то ли строй языка, то ли свойства ремесла. Как сказать по-русски: фельдшерица, врачица, докторица, докторша, женщина-врач?..
Версия существования в три колонки, где в одной колонке «жена и мать», в другой — поэт, в третьей — агрессивный молодой профессионал — модель недавняя, постсоветская.
Я бы с огромным удовольствием сидела на диване, поглядывала то на собственного ребенка, то в окошко и писала бы себе, что напишется. Но это какая-то райская ситуация бесплатной интернет-доставки, когда все приходит само собой. Думаю, время от времени по ней тоскуют все. А предполагать, что именно поэт — такое эфирное существо, что соприкосновение с грубой материей как-то выведет его из тонкого воздуха, видимо, нельзя.
Мария Степанова — поэт, родилась в 1972 г. Окончила Литинститут им. Горького. В конце 80-х участвовала в литературной студии «Кипарисовый ларец». Автор нескольких книг стихов, лауреат премии журнала «Знамя» (1993), премии им. Бориса Пастернака (2005), премии Андрея Белого (2005), премии Губерта Бурды для молодых поэтов Восточной и Южной Европы (2006).
Я, МАМА, БАБУШКА, 9 МАЯ
Из троих, сидящих за столом,
Лишь меня есть шанс коснуться
Прямиком, расплющить кулаком,
Осязать уста и руце.
Но зато, как первое объятье,
Мы сидим втроем в едином платье.
Со хвоста невидимого пса
— Богом скрытого семейства —
Воздеваю к небу волоса,
Слезы, гений и злодейства
И стою пешком у поворота:
Рода наступающая рота.
Оттого и каждый День Победы
Выше на один этаж,
На котором мы ведем беседы
Тройственные, как трельяж.
Вера Павлова: «Поэтесса» — не хуже, чем «стюардесса»
Это с самого начала было совершенно нелепым заявлением. Слово «поэтесса» образовано в соответствии со всеми правилами русской грамматики, очень даже красиво звучит — не хуже чем «стюардесса», например, а есть даже такое слово — «папесса». Вспомните папессу Иоанну. Все это прекрасные слова, и нечего обижаться. Для меня все это не важно — я себя всегда называю «поэтесса».
Мне очень повезло, поскольку не приходилось зарабатывать на жизнь чем-то, кроме литературы. Так я хорошо устроилась, что за всю свою жизнь служила, то есть ходила на работу по часам, всего пять месяцев. Это было в музее Шаляпина. Все эти пять месяцев я была все больше и больше беременна. Потом я ушла в декретный отпуск, который длится до сих пор. Так что я «жена и мать», которая сидит дома и пишет стихи.
Вера Павлова — поэт. Родилась в 1963 году. По образованию музыковед — окончила Институт им. Гнесиных. Несколько лет пела в церковном хоре. Автор 11 книг стихов. Лауреат премии Аполлона Григорьева за 2000 год. Живет в Москве.
*
Ты филолог, я логофил,
мне страшна твоя потебня.
Сможешь по составу чернил
воскресить из мертвых меня?
Для чего в тетради простой
прописи выводит рука,
если из любой запятой
не выводится ДНК?
*
Люблю. И потому вольна
жить наизусть, ласкать с листа.
Душа легка, когда полна,
и тяжела, когда пуста.
Моя легка. Не страшно ей
одной агонию плясать,
зане я родилась в твоей
рубашке. В ней и воскресать.
*
Потерянное? Растерянное,
рассеянное по свету
мое поколенье, расстрелянное
из стартового пистолета.
Сердечную мышцу вымуштрую.
Я знаю: он очень занят,
тот, кто ленточку финишную
на горле петлей затянет.
Юлия Идлис: «Быть красивой неприятно»
Ни одна женщина-поэт, за исключением каких-то очень радикальных случаев, не скажет, что ей нравится называться поэтессой, и я сама очень злюсь, когда слышу это слово. Как будто есть поэт, а есть странное явление под названием «поэтесса», другая должность, как врач и врачиха. Впрочем, когда про меня говорят «журналистка», меня это тоже напрягает.
Нельзя быть поэтом все время — ты поэт, когда пишешь. А когда не пишешь — занимаешься чем-то другим, например, бываешь женщиной. От того, что у меня в тексте глагол в прошедшем времени женского рода, мои стихи не становятся женскими. Это мог быть и мужской род. В стихах главное не пол, а его или ее ощущения. Ни один текст не может считаться исповедью писавшего.
Я не считаю, что пишу женскую поэзию. Когда я говорю «женская поэзия», я подразумеваю некую узкую нишу стихов, написанных женщинами для женщин. Ее неизбежно перерастаешь, поскольку нельзя постоянно говорить на языке одного тела и одной души.
Журналист во мне мешает поэту: и то и другое — работа с письменным словом, а голова одна. Красивая женщина серьезно мешает обоим. Классический случай Киркорова и розовой кофточки — когда вопрос был задан вменяемый, но розовой кофточкой. А поэту красивая женщина мешает, потому что когда со сцены читаешь стихи — на тебя смотрят и думают: ну, конечно, это все ваш личный опыт. Очень трудно объяснить людям, что если я пишу про *блю, то не надо думать, будто все женщины, которые так выглядят, — так живут. И в принципе быть красивой неприятно, трудоемко… Иногда опасно.
*
Бог говорит через твое ребро:
мол, посмотри, оно совсем твое
и ходит, и молчит, и пьет ночами чай
смотри и примечай
как долгий вздох его
дрожит в твоей груди
и грудь гудит, как колокол глядит
все время вниз, но силится наверх
но не поднимет век
твое ребро в куске твоей страны
как в янтаре, со стороны метро
идет-колышется, как ветерком по ржи
смотри его всю жизнь
и говори: мое, и может быть
оно послушает и не покинет грудь
и зарастет дыра, в которую сквозняк
свой выдувает знак
и бог, который в дырочку свистит,
увидит кость — и дрогнет о кости
и остановится на полпути судьба
не срежет сквозь тебя.
Елена Фанайлова: «Смехотворно мало в парламенте женщин»
«Я была тогда с моим народом там, где мой народ, к несчастью, был» — эта фраза Ахматовой мне представляется более важной для того, как себя должен понимать современный поэт. Она универсальна по отношению к любой поэтической биографии. И если говорить о каких-то крупных фигурах ХХ века, то эту фразу можно приложить к судьбе и Гумилева, и Пастернака, и Марины Ивановны Цветаевой — к самым разным судьбам.
Что касается названия «поэт» или «поэтесса» — мне самой все равно. Как говорят: «Хоть горшком назови — только в печку не ставь». Не принципиально, поэт ты или поэтесса, — гораздо более тяжелые и серьезные вопросы встают вообще за темой «мужчина и женщина» в России. Меня пугает, что мы по-прежнему дико патриархальная страна и у нас смехотворное количество женщин в парламенте — в несколько раз меньше, чем даже было в Советском Союзе. Почему это так? Потому что им не до политики? Или люди подсознательно решают, что мужики должны руководить, а женщины работать?
Читатели, выбирающие для себя лирического поэта, выберут мужчину лирического поэта — скажем, Эдуарда Асадова. Или женщину лирическую поэтессу — Анну Ахматову (или Беллу Ахмадулину). Литература маркирована поло-ролевым образом. Существовала великая поэтесса Сапфо, и никто не против того, что она была женщиной и оставила выдающееся наследие. Или Джейн Остен — мне было бы лучше, если бы она была мужчиной? Ничего подобного. Я бы не узнала ничего о гордости и предубеждении.
Женский вклад в культуру — выдающийся. Можно вспомнить Лидию Чуковскую, Лидию Гинзбург или Надежду Мандельштам — мне было бы лучше, если бы они были мужчинами? Нет, конечно. Я дорожу их женским присутствием в литературе.
Елена Фанайлова — поэт, эссеист, журналист. Родилась в Воронежской области в 1962 году. Образование: медицинское, филологическое. Работала врачом, преподавала в Воронежском университете, также работала тележурналистом, журналистом на «Радио Свобода». Автор пяти книг стихов. Лауреат премии Андрея Белого (1999), первый лауреат премии «Московский счет» (2003). Член жюри премии Андрея Белого в 2003-2004 гг. Переведена на английский, немецкий, итальянский, французский, нидерландский, грузинский языки. Живет в Москве.
* *
…На самом деле болит как матерь Лилит
А не как праматерь Ева
Как выстланный выстиранный послед
Отделив
Выходит Марьям на корточках из хлева
Как позорная королева
Глотнуть воздуха низкорослого
И след кровавый стелется
По сырой траве
Постилка спинка рыбка
Потом так же уносят в простыни
Во смерти во сне на вскрытие
Работа траура, земляных элементов,
фосфора, лития
И крест (х..) в уме как мельница
Или две
И эти трое зачем-то с подарками
С вещицами из Освенцима
С крестьянскими лицами
С тайной надеждой
и подавленными эмоциями
А она еще плохо соображает.
Иосиф стоит с глупой улыбкой.
Не может подать пеленку ребенку.
Позвоночник еще формируется
Но кровь уже совместная
Ни с кем не делится
Еврейский ребенок родится
От еврейской матери
Отцовский в нем только скелет,
Дух, гены, воспитание.
Кровь — вся — материнская
Длинная, историческая,
героическая, исполинская
Анна Ахматова
Биография
Одна из самых ярких, самобытных и талантливых поэтесс Серебряного века Анна Горенко, более известная своим почитателям как Ахматова, прожила длинную и насыщенную трагическими событиями жизнь. Эта гордая и одновременно хрупкая женщина была свидетельницей двух революций и двух мировых войн. Её душу опалили репрессии и смерти самых близких людей. Биография Анны Ахматовой достойна романа или экранизации, что неоднократно и предпринимали как её современники, так и более позднее поколение драматургов, режиссёров и литераторов.
Поэтесса Анна Ахматова
Анна Горенко появилась на свет летом 1889 года в семье потомственного дворянина и отставного инженера-механика флота Андрея Андреевича Горенко и Инны Эразмовны Стоговой, принадлежавшей к творческой элите Одессы. Девочка родилась в южной части города, в доме, который располагался в районе Большой Фонтан. Она оказалась третьей по старшинству из шестерых детей.
Анна Ахматова в детстве
Едва малышке исполнился год, родители переехали в Санкт-Петербург, где глава семьи получил чин коллежского асессора и стал чиновником Госконтроля для особых поручений. Семья поселилась в Царском Селе, с которым и связаны все детские воспоминания Ахматовой. Няня водила девочку гулять в Царскосельский парк и другие места, которые ещё помнили Александра Пушкина. Детей обучали светскому этикету. Читать Аня научилась по азбуке Льва Толстого, а французский язык выучила ещё в раннем детстве, слушая, как учительница преподаёт его старшим детям.
Анна Ахматова в детстве
Образование будущая поэтесса получала в Мариинской женской гимназии. Анна Ахматова стихи начала писать, по её утверждению, в 11 лет. Примечательно, что поэзия для неё открылась не произведениями Александра Пушкина и Михаила Лермонтова, которых она полюбила несколько позже, а величественными одами Гавриила Державина и стихотворением Николая Некрасова «Мороз, Красный нос», которые декламировала мама.
Юная Горенко влюбилась в Петербург навсегда и считала его главным городом своей жизни. Она очень тосковала по его улицам, паркам и Неве, когда пришлось уехать с мамой в Евпаторию, а потом и в Киев. Родители развелись, когда девушке исполнилось 16 лет.
Анна Ахматова в молодости
Предпоследний класс она доучивалась на дому, в Евпатории, а последний оканчивала в киевской Фундуклеевской гимназии. После завершения учёбы Горенко становится студенткой Высших женских курсов, выбрав для себя юридический факультет. Но если латынь и история права вызывали в ней живой интерес, то юриспруденция показалась скучной до зевоты, поэтому девушка продолжила образование в любимом Санкт-Петербурге, на историко-литературных женских курсах Н. П. Раева.
Стихи
В семье Горенко поэзией не занимался никто, «сколько видит глаз кругом». Лишь по линии матери Инны Стоговой нашлась дальняя родственница Анна Бунина – переводчица и поэтесса. Отец не одобрил увлечение дочери поэзией и попросил не срамить его фамилию. Поэтому Анна Ахматова стихи свои никогда не подписывала настоящей фамилией. В своём генеалогическом древе она отыскала прабабушку-татарку, которая якобы вела свой род от ордынского хана Ахмата, и таким образом превратилась в Ахматову.
В ранней юности, когда девушка училась в Мариинской гимназии, она познакомилась с талантливым молодым человеком, впоследствии известным поэтом Николаем Гумилёвым. И в Евпатории, и в Киеве девушка переписывалась с ним. Весной 1910 года они обвенчались в Николаевской церкви, которая и сегодня стоит в селе Никольская Слободка под Киевом. На тот момент Гумилёв уже был состоявшимся поэтом, известным в литературных кругах.
Молодожены отправились праздновать свой медовый месяц в Париж. Это была первая встреча Ахматовой с Европой. По возвращении муж ввёл свою талантливую жену в литературно-художественные круги Санкт-Петербурга, и её тут же заметили. Сначала всех поразила её необычная, величественная красота и царственная осанка. Смуглая, с отчётливой горбинкой на носу, «ордынская» внешность Анны Ахматовой покорила литературную богему.
Анна Ахматова и Амадео Модильяни. Художник Наталия Третьякова
Вскоре питерские литераторы оказываются в плену творчества этой самобытной красавицы. Анна Ахматова стихи о любви, а именно это великое чувство она воспевала всю свою жизнь, пишет во времена кризиса символизма. Молодые поэты пробуют себя в других вступивших в моду течениях – футуризме и акмеизме. Гумилёва-Ахматова приобретает известность как акмеистка.
1912-ый становится годом прорыва в её биографии. В этом памятном году не только рождается единственный сын поэтессы – Лев Гумилёв, но и выходит маленьким тиражом её первый сборник под названием «Вечер». На склоне лет женщина, прошедшая все тяготы времени, в котором ей выпало родиться и творить, назовёт эти первые творения «бедными стихами пустейшей девочки». Но тогда стихи Ахматовой нашли первых своих почитателей и принесли ей известность.
Великая поэтесса Серебряного века Анна Ахматова
Спустя 2 года выходит второй сборник, названный «Чётки». И это уже был настоящий триумф. Поклонники и критики восторженно отзываются о её творчестве, возводя в ранг самой модной поэтессы своего времени. Ахматовой больше не нужна протекция мужа. Её имя звучит даже громче, чем имя Гумилёва. В революционном 1917-ом Анна выпускает свою третью книгу – «Белая стая». Она выходит внушительным тиражом в 2 тысячи экземпляров. Пара расстаётся в неспокойном 1918 году.
А летом 1921-го Николая Гумилёва расстреляли. Ахматова тяжело переживала смерть отца своего сына и человека, который ввёл её в мир поэзии.
Анна Ахматова читает свои стихи студентам
С середины 1920-х для поэтессы наступают тяжёлые времена. Она под пристальным вниманием НКВД. Её не печатают. Стихи Ахматовой пишутся «в стол». Многие из них утеряны при переездах. Последний сборник вышел в 1924 году. «Провокационные», «упаднические», «антикоммунистические» стихотворения – такое клеймо на творчестве стоило Анне Андреевне дорого.
Новый этап её творчества тесно связан с изматывающими душу переживаниями за родных людей. Прежде всего, за сына Лёвушку. Поздней осенью 1935-го для женщины прозвучал первый тревожный звонок: одновременно арестованы второй муж Николай Пунин и сын. Их освобождают через несколько дней, но покоя в жизни поэтессы больше не будет. С этого момента она будет чувствовать, как кольцо преследования вокруг неё сжимается.
Анна Ахматова с сыном Львом Гумилевым
Через 3 года сын арестован. Его приговорили к 5 годам исправительно-трудовых лагерей. В этом же страшном году прекратился брак Анны Андреевны и Николая Пунина. Измождённая мать носит передачи сыну в Кресты. В эти же годы выходит знаменитый «Реквием» Анны Ахматовой.
Чтобы облегчить жизнь сыну и вытянуть его из лагерей, поэтесса перед самой войной, в 1940-ом издаёт сборник «Из шести книг». Здесь собраны старые отцензуренные стихотворения и новые, «правильные» с точки зрения правящей идеологии.
Грянувшую Великую Отечественную войну Анна Андреевна провела в эвакуации, в Ташкенте. Сразу же после победы вернулась в освобождённый и разрушенный Ленинград. Оттуда вскоре перебирается в Москву.
Но едва расступившиеся над головой тучи – сына выпустили из лагерей – снова сгущаются. В 1946-ом её творчество разгромлено на очередном заседании Союза писателей, а в 1949-ом Лев Гумилёв арестован снова. На этот раз его осудили на 10 лет. Несчастная женщина сломлена. Она пишет просьбы и покаянные письма в Политбюро, но её никто не слышит.
Пожилая Анна Ахматова
После выхода из очередного заточения отношения между матерью и сыном долгие годы оставались напряженными: Лев считал, что мама на первое место поставила творчество, которое любила больше, чем его. Он отдаляется от неё.
Чёрные тучи над головой этой знаменитой, но глубоко несчастной женщины расходятся лишь под конец её жизни. В 1951-ом её восстановили в Союзе писателей. Стихи Ахматовой печатаются. В середине 1960-х Анна Андреевна получает престижную итальянскую премию и выпускает новый сборник «Бег времени». А ещё известной поэтессе Оксфордский университет присваивает докторскую степень.
Ахматовская «будка» в Комарово
На исходе лет у поэта и литератора с мировым именем наконец появился свой дом. Ленинградский «Литфонд» выделил ей скромную деревянную дачу в Комарово. Это был крошечный домик, который состоял из веранды, коридора и одной комнаты.
Анна Ахматова. Рисунок Амадео Модильяни
Вся «меблировка» – это жесткая кровать, где в качестве ножки были сложены кирпичи, стол, сооруженный из двери, рисунок Модильяни на стене и старинная иконка, когда-то принадлежавшая первому мужу.
Личная жизнь
Эта царственная женщина имела удивительную власть над мужчинами. В юности Анна была фантастически гибкой. Говорят, она могла с лёгкостью перегнуться назад, достав головой пола. Даже балерины Мариинки поражались этой невероятной природной пластике. А ещё у неё были удивительные глаза, менявшие цвет. Одни говорили, что глаза у Ахматовой серые, другие утверждали, что зелёные, а третьи уверяли, что они небесно-голубые.
Николай Гумилёв влюбился в Анну Горенко с первого взгляда. Но девушка была без ума от Владимира Голенищева-Кутузова, студента, который не обращал на неё никакого внимания. Юная гимназистка страдала и даже пыталась повеситься на гвозде. К счастью, он выскользнул из глиняной стены.
Анна Ахматова с мужем и сыном
Кажется, дочь получила в наследство мамины неудачи. Замужество ни с одним из троих официальных мужей не принесло поэтессе счастья. Личная жизнь Анны Ахматовой была сумбурной и какой-то растрёпанной. Изменяли ей, изменяла она. Первый муж пронёс любовь к Анне через всю свою короткую жизнь, но при этом у него появился внебрачный ребёнок, о котором все знали. К тому же Николай Гумилёв не понимал, почему любимая жена, по его мнению, вовсе не гениальная поэтесса, вызывает такой восторг и даже экзальтацию у молодёжи. Стихи Анны Ахматовой о любви казались ему слишком длинными и напыщенными.
Анна Ахматова с сыном
В конце-концов они расстались.
После расставания у Анны Андреевны от поклонников не было отбоя. Граф Валентин Зубов дарил ей охапки дорогих роз и трепетал от одного её присутствия, но предпочтение красавица отдала Николаю Недоброво. Впрочем, вскоре его сменил Борис Анрепа.
Второе замужество с Владимиром Шилейко так измучило Анну, что она обронила: «Развод… Какое же это приятное чувство!».
Анна Ахматова и Николай Пунин
Через год после смерти первого мужа она расстаётся и со вторым. А спустя полгода выходит замуж в третий раз. Николай Пунин – искусствовед. Но личная жизнь Анны Ахматовой не сложилась и с ним.
Заместитель наркома просвещения Луначарского Пунин, приютивший бездомную Ахматову после развода, тоже не сделал её счастливой. Новая жена жила в квартире вместе с бывшей супругой Пунина и его дочерью, сдавая деньги в общий котёл на еду. Приезжавший от бабушки сын Лев помещался на ночь в холодный коридор и чувствовал себя сиротой, вечно обделённым вниманием.
Личная жизнь Анны Ахматовой должна была измениться после встречи с врачом-патологоанатомом Гаршиным, но перед самой свадьбой тому якобы приснилась покойная мать, умолявшая не брать в дом колдунью. Бракосочетание отменили.
Смерть
Смерть Анны Ахматовой 5 марта 1966 года, кажется, потрясла всех. Хотя ей на тот момент уже исполнилось 76 лет. Да и болела она давно и тяжело. Скончалась поэтесса в подмосковном санатории в Домодедово. Накануне смерти она попросила привезти ей Новый Завет, тексты которого хотела сличить с текстами кумранских рукописей.
Могила Анны Ахматовой
Тело Ахматовой из Москвы поспешили переправить в Ленинград: власти не желали диссидентских волнений. Похоронили её на Комаровском кладбище. Перед смертью сын и мать так и не смогли помириться: они не общались несколько лет.
На могиле матери Лев Гумилёв выложил каменную стенку с окошком, которая должна была символизировать стену в Крестах, куда она носила ему передачи. Сначала на могиле стоял деревянный крест, как того и просила Анна Андреевна, но в 1969-ом появился каменный.
Памятник Анне Ахматовой и Марине Цветаевой в Одессе
Музей Анны Ахматовой находится в Санкт-Петербурге на улице Автовской. Ещё один открыт в Фонтанном доме, где она прожила 30 лет. Позже музеи, памятные доски и барельефы появились в Москве, Ташкенте, Киеве, Одессе и многих других городах, где жила муза.
- 1912 – «Вечер»
- 1914 – «Чётки»
- 1922 – «Белая стая»
- 1921 – «Подорожник»
- 1923 – «Anno Domini MCMXXI»
- 1940 – «Из шести книг»
- 1943 – «Анна Ахматова. Избранное»
- 1958 – «Анна Ахматова. Стихотворения»
- 1963 – «Requiem»
- 1965 – «Бег времени»
Анна Ахматова — биография
Яркая, талантливая, самобытная, неповторимая. Именно такими словами хочется охарактеризовать Анну Ахматову, поэтессу, которая за свою долгую жизнь пережила две революции и две мировых войны, узнала на себе, что такое сталинские репрессии и смерть самых дорогих людей. Она выходила замуж три раза, но ни один из браков не принес ей настоящего женского счастья. Ее сын тоже подвергся политическим репрессиям, и до последнего считал, что для матери важнее ее творчество, а не он. Долгие годы ее стихи были под запретом, некоторые увидели свет спустя два десятилетия после ее смерти. О жизни и творчестве Анны Ахматовой снято множество картин, ее биография вдохновляет на творчество многие поколения талантливых людей.
Анна Ахматова известна не только своим поэтическим наследием, она была переводчицей и литературоведом. В 1965 и 1966 годах номинирована на Нобелевскую премией по литературе. Ее считают самой выдающейся поэтессой Серебряного века.
Детство и юность
Родилась Анна Горенко (Ахматова это творческий псевдоним) 23 июня 1889 года в Одессе, в районе, который назывался Большой Фонтан. Ее отец – Андрей Горенко был потомственным дворянином, отставным инженером-механиком флота. В возрасте 37 лет он женился второй раз. Его избранницей стала Инна Эразмовна Стогова, тридцати лет от роду. За одиннадцать лет брака они родили шестерых детей, трое из которых умерли от туберкулеза в разные годы. Анна была третьей по счету, и тоже в свое время переболела чахоткой, но сумела выжить.
Анна Ахматова в детстве
Анечке исполнился годик, когда семья перебралась в Петербург, где Андрею Горенко присвоили чин коллежского асессора и назначили на должность чиновника по особым поручениям в Госконтроле. Детские годы будущей поэтессы прошли в Царском Селе – это место осталось в ее воспоминаниях навсегда. В сопровождении няни Анна гуляла в Царскосельском парке, в котором в свое время прогуливался поэт Пушкин. Все дети знали светский этикет. Анна рано научилась читать, благодаря азбуке, автором которой был Лев Толстой. Французский девочка начала учить в пять лет, она просто слушала и запоминала все, чему учила старших детей приходящая учительница.
Чтобы продолжить образование, Анну отдали в Мариинскую женскую гимназию. Свои первые стихотворения девочка написала в одиннадцать лет. Ее вдохновили не Пушкин и Лермонтов, к пониманию их поэзии она пришла гораздо позже. Анна могла часами слушать, как мама декламирует произведения Державина или стих «Мороз, Красный нос», автором которого был Николай Некрасов.
Анна Ахматова в юности
Анна Горенко всеми силами души полюбила Петербург, и всегда считала его родным. И хоть каждое лето семья уезжала на отдых в Севастополь, она рвалась домой. Ей нравилось в Петербурге все – улицы, парки, величественная Нева. Анна совсем затосковала, когда ее родители развелись, и мама увезла ее в Евпаторию, а после они поселились в Киеве. Ахматовой тогда было шестнадцать.
В Евпатории она продолжила обучение, но училась дома, а потом ее отправили в Фундуклеевскую гимназию Киева, где она и окончила последний класс. После выпуска из гимназии Горенко продолжила образование на Высших женских курсах. Она выбрала юриспруденцию, но потом поняла, что из всех предметов ей больше всего нравится история права и латынь, а юридическое дело навевало на нее тоску. Поэтому она оставила эти занятия, уехала в Петербург и поступила на историко-литературные женские курсы, которые вел Н.П.Раев.
Творческих людей в семействе Горенко не было. Как сказала впоследствии сама поэтесса, «сколько видит глаз кругом», нет ни одного поэта. Только родственница по материнской линии Анна Бунина была поэтессой и переводчицей, но она была дальней родней. Отцу очень не нравилось занятие дочери, и он попросил никогда не подписывать свои творения настоящим именем, чтобы не позорить его фамилию. Ни один стих не вышел под настоящим именем поэтессы. В ее генеалогическом древе нашлась бабушка-татарка, родословная которой тянулась к хану Ахмату, имя которого и стало производным для псевдонима – Ахматова.
Отец Анны Ахматовой Андрей Горенко
В годы учебы в Мариинской гимназии Анна впервые увидела Николая Гумилёва, который впоследствии прославился своими стихами. Они переписывались несколько лет, а в 1910-м она стала его женой. Местом венчания была выбрана Николаевская церковь, которая сохранилась до нынешних времен в деревне Никольская Слободка недалеко от Киева. В то время имя Гумилёва уже гремело в литературной среде.
После венчания молодожены отправились в Париж, где провели медовый месяц. Ахматова впервые побывала в Европе и была потрясена ее красотой. После возвращения Николай представил свою жену литературному обществу Петербурга, и она сразу привлекла к себе пристальное внимание. Первым делом все обратили внимание на ее величественную красоту – высокая, смуглая, с царственной осанкой и горбинкой на носу, она очень понравилась представителям литературной богемы.
Но не только «ордынской» внешностью поразила всех Ахматова. Ее поэзия дышала любовью, она посвятила этому великому чувству практически все свои произведения. Тогда в моде были два направления в искусстве – футуризм и акмеизм, Анне было ближе второе.
Анна Ахматова и Николай Гумилев
1912 год принес Анне Ахматовой не только счастье материнства, но и настоящий прорыв в ее творчестве. В этом году она стала мамой своего единственного сына, которого назвали Львом, и опубликовала первый небольшой сборник поэзии «Вечер». Спустя многие годы, Ахматова скажет, что это были «бедные стихи пустейшей девочки», но это случится гораздо позже, а в 1912-м именно эти стихи принесли ей первую славу и первых читателей.
В 1914 году поэтесса выпустила еще один сборник поэзии под название «Чётки». После его выхода Анна получила массу хвалебных откликов от критиков и поклонников, которые отзывались о ней, как о самой модной поэтессе тех лет. Анна больше не нуждалась в протекции Гумилёва, она добилась большей славы, чем ее муж. Спустя три года, в 1917-м, вышла третья книга Ахматовой, которую она назвала «Белая стая». Тираж ее был по тем временам очень внушительный – две тысячи штук. В 1918-м Ахматова и Гумилёв расстались.
Сборник Анны Ахматовой «Белая стая»
Николай Гумилёв был арестован и летом 1921 года расстрелян. Анна долго не могла смириться с этой утратой, несмотря на расставание, он оставался отцом ее сына и человеком, который помог ей войти в поэтический мир.
Жизнь Анны Ахматовой начала резко меняться в середине 20-х годов. Ее взяли под наблюдение в НКВД, ее стихи больше не издают, и все, что она пишет, становится достоянием стола. Много поэзий Анны потерялось при переездах. Ее стихи называли упадническими, провокационными, антикоммунистическими. Естественно, что поэзия с таким клеймом в СССР не печаталась, а сама поэтесса находилась в постоянной опале.
В жизни Ахматовой наступили тревожные времена. И волновалась она не за себя, а за близких и родных, в первую очередь за сына. Осенью 1935 года пришли за ее сыном и третьим мужем Николаем Пуниным.
Их держали под арестом несколько дней, но поэтесса прекрасно понимала, что ее покой утрачен навсегда. С той самой осени она почувствовала, как постепенно кольцо гонений и преследований вокруг нее становится все плотнее.
В 1937 году НКВД начало собирать на поэтессу материалы, подтверждающие ее контрреволюционную деятельность.
Сын Анны Ахматовой Лев Гумилев
В 1938 году Льва Гумилева арестовали и отправили на пять лет в исправительно-трудовой лагерь. Анна доведена до отчаяния, практически все ее время проходит в тюремной очереди, она ходит в Кресты, чтобы отнести сыну передачу. Доведенная до отчаяния, Ахматова изливает свои переживания в цикле стихов, получивших название «Реквием», которые на протяжении двух десятков лет она боялась издавать.
Чтобы как-то помочь сыну выйти из заключения, Ахматова отдает в печать свой новый сборник, названный «Из шести книг». Он вышел в 1940 году и состоял из старых, прошедших цензуру стихотворений, и написанных недавно, «правильных» поэзий, которые пришлись по душе партийной власти.
В годы войны Ахматова была эвакуирована в Ташкент. В 1945-м она возвращается в город своей юности – Ленинград, а вскоре переезжает в Москву.
Жизнь поэтессы понемногу начала налаживаться, сын вышел на свободу, ее печатают. Однако это продолжалось совсем недолго. В 1946 году Союз писателей заклеймил ее творчество, а спустя три года снова арестовали ее сына. Он получил десять лет лагерей. Это событие окончательно сломило поэтессу, она написала множество писем с просьбой об освобождении Льва Гумилёва, но Политбюро ни разу не удостоило ее ответом.
Анна Ахматова с сыном
После освобождения Лев заявил матери, что она больше любит свои стихи, чем родного сына, и на долгие годы отдалился от нее.
Понемногу жизнь поэтессы начала налаживаться, а вошла в нормальное русло только в 50-х годах. В 1951 году ее снова приняли в Союз писателей и начали печатать ее произведения. В 60-е годы Ахматова была удостоена итальянской премии и стала автором еще одного сборника под названием «Бег времени». Поэтесса получила докторскую степень, присвоенную ей Оксфордским университетом.
Анна Ахматова была уже в преклонном возрасте, когда стала хозяйкой собственного жилья. Благодаря ленинградскому «Литфонду» у нее появилась небольшая дача в поселке Комарово. Домик был совсем крошечным, состоящим из комнатки, коридора и веранды.
Дом Анны Ахматовой в поселке Комарово
Мебели не было, поэтесса спала на жесткой кровати с ножками из кирпичей, настоящего стола не было, вместо него использовала старую дверь. Стену украшал рисунок итальянского художника Модильяни с ее изображением и старинная икона, собственность первого мужа.
Личная жизнь
Анна не была писаной красавицей, но было в ней что-то такое, что заставляло сердца мужчин биться сильнее. Она поражала всех супергибкостью. В юные годы она перегибалась назад и могла зубами поднять с пола платок. Ей завидовали известные Мариинские балерины, даже они не могли похвастаться такой пластикой. Но самой большой особенностью Ахматовой были ее глаза, которые постоянно меняли цвет. Одним они казались серыми, другим зелеными, а третьи были уверены, что они имеют небесно-голубой оттенок.
Анна Ахматова с Николаем Гумилевым и сыном
Анна сумела сразить Николая Гумилева с первой же встречи. Но тогда она была серьезно увлечена Владимиром Голенищевым-Кутузовым, который не видел ее в упор. Страданиям юной гимназистки не было предела, она даже хотела повеситься, используя для этого торчащий со стены гвоздь. Все обошлось, стена оказалась глиняной, и он выпал из нее.
В чем-то Анна наследовала в личной жизни свою мать. Она была замужем три раза, но ни в одном из браков не стала счастливой. Ей изменяли, она изменяла. Николай Гумилёв, ставший ее мужем в 1910 году, любил ее до самой своей смерти, однако умудрился стать отцом внебрачного ребенка, о котором было известно всем. Он не считал Анну гениальной поэтессой, и не понимал, почему ее стихи пользуются такой популярностью, ему самому они не очень нравились. В 1918-м они расстались, хотя семья фактически распалась еще в 1914 году.
После того, как Анна осталась одна, она еле отбивалась от поклонников. Она вызывала страсть у графа Валентина Зубова, который заваливал ее букетами роз и не мог унять дрожь в ее присутствии. Однако Анна предпочла ему Николая Недоброво, потом оказалась в объятиях Бориса Антрепы.
Владимир Шилейко второй муж Анны Ахматовой
Практически сразу после развода с Гумилёвым Анна вышла замуж за ученого востоковеда Владимира Шилейко. Но семейная жизнь не сложилась, он оказался очень ревнивым, особых достатков не приносил, иногда приходилось жить впроголодь. От него Анна ушла в 1922-м, и была очень рада своей свободе.
Прошло всего шесть месяцев, и Анна снова собралась под венец. На этот раз за искусствоведа Николая Пунина. Однако и в этом браке она не стала счастливой.
Пунин занимал должность заместителя наркома просвещения Луначарского, и после развода жил в квартире вместе с первой женой и дочерью. Анна была вынуждена терпеть такое соседство, и даже «сбрасываться» с ними деньгами на еду. Сын Ахматовой до 17 лет воспитывался у бабушки, а когда приезжал навестить мать, то ему приходилось спать в холодном коридоре, как сироте, до которого никому нет дела. Николай Пунин тоже был арестован вместе с сыном Ахматовой, и умер в 1953 году в лагере под Воркутой.
Анна Ахматова с третим мужем Николаем Пуниным
Потом в жизни поэтессы появился врач-паталогоанатом Гаршин, но перед самым бракосочетанием он увидел во сне покойную мать, которая умоляла его не жениться на колдунье. Перепуганный доктор отменил свадьбу.
Смерть
Анна Ахматова умерла 5 марта 1966 года. Это стало настоящим потрясением для ее поклонников, хоть ей на то время уже было 76. Она долго болела, периодически лечилась от туберкулеза. Смерть наступила во время ее пребывания в Домодедово. Перед самой кончиной она хотела ознакомиться с Новым Заветом, найти сходство написанного в нем, и в тестах рукописей кумранов.
Тело поэтессы отправили в Ленинград, власть имущие побоялись, что начнутся диссидентские волнения. Местом упокоения Ахматовой стало Комаровское кладбище. Лев Гумилёв так и не простил свою мать, они не виделись на протяжении нескольких лет.
Могила Анны Ахматовой
Вместо памятника сын распорядился выстроить на могиле Ахматовой стену из камня, с небольшим окошком, точную копию стены в Крестах, куда она приходила с передачами. Вначале по желанию самой поэтессы ей поставили деревянный крест, а спустя три года заменили его на железный.
Память об Анне Ахматовой хранят многочисленные музеи, которые расположены не только в ее любимом Санкт-Петербурге, но и во многих городах на постсоветском пространстве.
Творчество
- 1912 — «Вечер»
- 1914—1923 — «Чётки»
- 1917 — «Белая стая»
- 1921 — У самого моря. Поэма
- 1921 — «Подорожник»
Слушать стихи
Ссылки
- Страница в Википедии
Для нас важна актуальность и достоверность информации. Если вы обнаружили ошибку или неточность, пожалуйста, сообщите нам. Выделите ошибку и нажмите сочетание клавиш Ctrl+Enter.
Анна Ахматова стихи:
- 27 января 1944 года
- 8 ноября 1913 года
- 9 декабря 1913 года
- Cinque*
- In memoriam
- Nох. Статуя «Ночь» в Летнем саду
- А в книгах я последнюю страницу…
- А Смоленская нынче именинница…
- А ты теперь тяжелый и унылый
- А человек, который для меня…
- А, ты думал — я тоже такая
- А! Это снова ты. Не отроком влюбленным…
- Алиса
- Ангел, три года хранивший меня…
- Античная страничка
- Бежецк
- Безвольно пощады просят…
- Белой ночью
- Белый дом
- Бессмертник сух и розов. Облака…
- Бессонница
- Бесшумно ходили по дому…
- Божий ангел, зимним утро…
- Будешь жить, не зная лиха…
- Буду тихо на погосте…
- Буду черные грядки холить…
- Был блаженной моей колыбелью…
- Был он ревнивым, тревожным и нежным…
- В Выборге
- В Зазеркалье
- В каждых сутках есть такой…
- В последний раз мы встретились тогда…
- В разбитом зеркале
- В ремешках пенал и книги были…
- В сороковом году
- В тот давний год, когда зажглась любовь…
- В Царском Селе
- Важно с девочками простились…
- Ведь где-то есть простая жизнь и свет…
- Веет ветер лебединый…
- Венеция
- Венок мертвым
- Вереница четверостиший
- Ветер войны
- Вечерние часы перед столом…
- Вечерняя комната
- Вечером
- Видел я тот венец златокованый…
- Вижу выцветший флаг над таможней…
- Вижу, вижу лунный лук…
- Вместо мудрости — опытность, пресное…
- Вместо посвящения
- Вместо послесловия
- Вместо праздничного поздравленья
- Вновь подарен мне дремотой…
- Во сне
- Воронеж
- Вот она, плодоносная осень!..
- Всё мне видится Павловск холмистый…
- Всё обещало мне его…
- Все отнято: и сила и любовь…
- Все расхищено, предано, продано…
- Все, кого и не звали, в Италии…
- Вторая годовщина
- Выбрала сама я долю…
- Высокие своды костела…
- Высоко в небе облачко серело…
- Высокомерьем дух твой помрачен…
- Где, высокая, твой цыганенок…
- Годовщину последнюю празднуй…
- Голос памяти
- Городу Пушкина
- Горят твои ладони…
- Господь немилостив к жнецам и садоводам…
- Гость
- Дал Ты мне молодость трудную…
- Далеко в лесу огромном…
- Данте
- Два отрывка из сказки «О черном кольце»
- Два стихотворения
- Двадцать первое. Ночь. Понедельник
- Дверь полуоткрыта, веют липы сладко…
- Двустишие
- Долгим взглядом твоим истомленная…
- Долго шел через поля и села…
- Другая песенка
- Думали: нищие мы, нету у нас ничего…
- Если б все, кто помощи душевной…
- Если плещется лунная жуть…
- Есть в близости людей заветная черта…
- Еще весна таинственная млела
- Еще одно лирическое отступление
- Ждала его напрасно много лет…
- Жить — так на воле…
- За озером луна остановилась…
- За такую скоморошину…
- Заболеть бы как следует, в жгучем бреду…
- Заклинание
- Заплаканная осень, как вдова…
- Зачем притворяешься ты…
- Защитникам Сталина
- Здравствуй! Легкий шелест слышишь…
- Земля хотя и не родная…
- Земная слава как дым…
- Земной отрадой сердца не томи…
- Знаю, знаю — снова лыжи…
- Зов
- И в Киевском храме Премудрости Бога…
- И в тайную дружбу с высоким…
- И вот одна осталась я
- И когда друг друга проклинали…
- И мальчик, что играет на волынке…
- И мнится — голос человека…
- И на ступеньки встретить…
- И последнее
- И целый день, своих пугаясь стонов…
- И это станет для людей…
- Ива
- Из «Черных песен»
- Из Книги Бытия
- Из памяти твоей я выну этот день…
- Из трагедии «Пролог, или сон во сне»
- Из цикла «Ташкентские страницы»
- Из цикла «Юность» («Мои молодые руки…»)
- Исповедь
- Июль 1914
- Кавказское
- Каждый день по-новому тревожен…
- Как белый камень в глубине колодца…
- Как вплелась в мои темные косы…
- Как люблю, как любила глядеть я…
- Как мог ты, сильный и свободный…
- Как невеста, получаю…
- Как площади эти обширны…
- Как соломинкой, пьешь мою душу…
- Как страшно изменилось тело…
- Как ты можешь смотреть на Неву…
- Киев
- Клевета
- Клеопатра
- Клятва
- Когда в мрачнейшей из столиц…
- Когда в тоске самоубийства
- Когда лежит луна ломтем чарджуйской дыни…
- Когда о горькой гибели моей…
- Когда человек умирает…
- Кое-как удалось разлучиться…
- Ленинград в марте 1941 года
- Летний сад
- Луна в зените
- Лучше б мне частушки задорно выкликать…
- Любовь
- Любовь покоряет обманно…
- Майский снег
- Мальчик сказал мне: «Как это больно!»…
- Мартовская элегия
- Маскарад в парке
- Маяковский в 1913 году
- Меня покинул в новолунье…
- Милому
- Мне больше ног моих не надо…
- Мне ни к чему одические рати
- Мне с тобою пьяным весело…
- Многое еще, наверно, хочет…
- Моей сестре
- Молитва
- Молюсь оконному лучу…
- Муж хлестал меня узорчатым…
- Мужество
- Муза
- Муза
- Муза ушла по дороге…
- Музе
- Музыка
- Мурка, не ходи, там сыч…
- Мы не умеем прощаться…
- На пороге белом рая…
- На смоленском кладбище
- На шее мелких четок ряд…
- Надпись на книге
- Надпись на книге «Подорожник»
- Надпись на неоконченном портрете
- Надпись на портрете
- Нам встречи нет. Мы в разных станах…
- Нам свежесть слов и чувства простоту…
- Настоящую нежность не спутаешь…
- Наше священное ремесло…
- Наяву
- Не будем пить из одного стакана…
- Не бывать тебе в живых…
- Не в лесу мы, довольно аукать…
- Не прислал ли лебедя за мною…
- Не пугайся — я еще похожей…
- Не с теми я, кто бросил землю…
- Не стращай меня грозной судьбой…
- Не тайны и не печали…
- Не хулил меня, не славил…
- Небо мелкий дождик сеет…
- Нет, царевич, я не та…
- Ни в лодке, ни в телеге…
- Новоселье
- Ночное посещение
- Ночью
- О нет, я не тебя любила…
- О тебе вспоминаю я редко…
- О, есть неповторимые слова…
- О, жизнь без завтрашнего дня!..
- О, это был прохладный день…
- Обман
- Один идет прямым путем…
- Одни глядятся в ласковые взоры…
- Он длится без конца — янтарный, тяжкий день!..
- Он любил…
- Они летят, они еще в дороге…
- Опять подошли «незабвенные даты»…
- Освобожденная
- Оставь, и я была как все…
- От тебя я сердце скрыла…
- Ответ
- Отрывок
- Отрывок
- Памяти 19 июля 1914
- Памяти В.С.Срезневской
- Памяти друга
- Память о солнце в сердце слабеет…
- Первая песенка
- Первое возвращение
- Первое предупреждение
- Первый дальнобойный в Ленинграде
- Первый луч — благословенье Бога…
- Перед весной бывают дни такие
- Песенка
- Песенки
- Песня о песне
- Песня последней встречи
- Петербург в 1913 году
- Петроград, 1919
- Пленник чужой! Мне чужого не надо…
- Плотно сомкнуты губы сухие…
- По неделе ни слова ни с кем не скажу…
- По твердому гребню сугроба…
- По той дороге, где Донской…
- Побег
- Победа
- Победителям
- Под Коломной
- Под крышей промерзшего пустого жилья…
- Под навесом темной риги жарко…
- Подвал памяти
- Подошла. Я волненья не выдал…
- Подражание И. Ф. Анненскому
- Подумаешь, тоже работа…
- Пока не свалюсь под забором…
- Покинув рощи родины священной…
- Покорно мне воображенье…
- Полночные стихи. Семь стихотворений.
- Помолись о нищей, о потерянной…
- После ветра и мороза было…
- Последнее возвращение
- Последнее стихотворение
- Последняя роза
- Постучись кулачком — я открою…
- Потускнел на небе синий лак…
- Похороны
- Почернел, искривился бревенчатый мост
- Поэма без героя. Триптих (1940-1962)
- Поэт (Борис Пастернак)
- Предвесенняя элегия
- При непосылке поэмы
- Привольем пахнет дикий мед…
- Приду туда, и отлетит томленье…
- Призрак
- Примечания к поэме «Реквием»
- Приморский парк Победы
- Приморский сонет
- Приходи на меня посмотреть
- Причитание
- Про стихи
- Проводила друга до передней…
- Прогулка
- Пророчишь, горькая, и руки уронила…
- Простишь ли мне эти ноябрьские дни?
- Просыпаться на рассвете…
- Протертый коврик под иконой…
- Прошло пять лет — и залечила раны…
- Птицы смерти в зените стоят…
- Пустых небес прозрачное стекло…
- Пусть голоса органа снова грянут…
- Пусть кто-то еще отдыхает на юге…
- Путем всея земли
- Путник милый, ты далече…
- Пушкин
- Разлука
- Разлука
- Разрыв
- Рисунок на книге стихов
- Родная земля
- Рыбак
- С самолета
- Сад
- Северные элегии
- Сегодня мне письма не принесли…
- Сердце к сердцу не приковано…
- Сероглазый король
- Сжала руки под темной вуалью
- Скажите, Вы когда-нибудь любили?
- Сказал, что у меня соперниц нет…
- Сколько просьб у любимой всегда!..
- Слаб голос мой, но воля не слабеет…
- Сладок запах синих виноградин…
- Словно ангел, возмутивший воду…
- Слух чудовищный бродит по городу…
- Смеркается, и в небе темно-синем…
- Смерть
- Смятение
- Со дня Купальницы-Аграфены…
- Соблазна не было. Соблазн в тиши живет…
- Сожженная тетрадь
- Сон
- Сон
- Сослужу тебе верную службу…
- Справа раскинулись пустыри…
- Сразу стало тихо в доме…
- Стансы
- Стихи о Петербурге
- Столько раз я проклинала…
- Страх, во тьме перебирая вещи…
- Стройный мальчик-пастушок…
- Судьба ли так моя переменилась…
- Тайны Ремесла
- Так не зря мы вместе бедовали…
- Так отлетают темные души…
- Так раненого журавля…
- Там тень моя осталась и тоскует…
- Ташкент зацветает
- Твой белый дом и тихий сад оставлю…
- Творчество
- Тебе покорной? Ты сошел с ума!..
- Теперь никто не станет слушать песен…
- Теперь прощай, столица…
- Течет река неспешно по долине…
- То пятое время года…
- То, что я делаю, способен делать каждый…
- Тот август, как желтое пламя…
- Тот голос, с тишиной великой споря…
- Тот город, мной любимый с детства…
- Три осени
- Три раза пытать приходила…
- Три стихотворения
- Трилистник московский
- Тринадцать строчек
- Туманом легким парк наполнился…
- Ты — отступник: за остров зеленый…
- Ты выдумал меня. Такой на свете нет…
- Ты знаешь, я томлюсь в неволе…
- Ты мне не обещан ни жизнью, ни Богом…
- Ты мог бы мне снится и реже…
- Ты письмо мое, милый, не комкай…
- Ты поверь, не змеиное острое жало…
- Ты пришел меня утешить, милый…
- Ты стихи мои требуешь прямо…
- Тяжела ты, любовная память!..
- У меня есть улыбка одна…
- У самого моря
- Углем наметил на левом боку…
- Уединение
- Умирая, томлюсь о бессмертье…
- Утешение
- Хорони, хорони меня, ветер!..
- Хочешь знать, как всё это было?..
- Художнику
- Царскосельская ода. Девятисотые года.
- Царскосельская статуя
- Цветов и неживых вещей…
- Целый год ты со мной неразлучен…
- Чем хуже этот век предшествующих? Разве…
- Черная вилась дорога…
- Чернеет дорога приморского сада…
- Читатель
- Читая «Гамлета»
- Что ты бродишь неприкаянный…
- Чугунная ограда…
- Шепчет: «Я не пожалею…
- Шиповник цветет. Из сожженной тетради
- Широк и желт вечерний свет…
- Широко распахнуты ворота…
- Щели в саду вырыты
- Эпиграмма
- Эта встреча никем не воспета…
- Это и не старо и не ново…
- Это просто, это ясно…
- Это рысьи глаза твои, Азия…
- Эхо
- Я гибель накликала милым…
- Я живу, как кукушка в часах…
- Я знаю, с места не сдвинуться…
- Я знаю, ты моя награда…
- Я и плакалась и каялась…
- Я научилась просто, мудро жить
- Я не знаю, ты жив или умер…
- Я не любви твоей прошу
- Я окошка не завесила…
- Я пришла к поэту в гости…
- Я пришла сюда бездельница…
- Я пришла тебя сменить, сестра…
- Я с тобой не стану пить вино…
- Я с тобой, мой ангел, не лукавил…
- Я слышу иволги всегда печальный голос…
- Я сошла с ума, о мальчик странный…
- Я спросила у кукушки…
- Я так молилась: «Утоли …
- Я улыбаться перестала…
Краткая биография Ахматовой
Большой Фонтан — это местечко близ Одессы, где суждено было появиться на свет Анне Андреевне Горенко в июне 1889 года. Родилась поэтесса в знатном роду. Её отец — капитан, морской инженер, настоящий мужчина. Фамилия Горенко имеет древние корни и дворянское происхождение. Его отставка послужила поводом для переезда в столицу. Эта семья татарских кровей, а Ахматова — это её псевдоним.
Она училась под Киевом, в Фундуклеевской гимназии. До этого была Царскосельская гимназия. Личная жизнь этой женщины полна романов и любви до слёз. В 1910 году вышла замуж за талантливого Николая Гумилёва, который ощущал, что Анна — поэт рангом выше! Это во многом стало причиной их непродолжительного союза. В уже 1911 году творчество Ахматовой хорошо известно, появились её первые публикации.
Уроженка Одессы рано стала популярной и признаваемой, в числе её современников были поэты Есенин и Блок. В 1912 году появляется подборка стихов «Вечер». Этот сборник подвергается позитивной критике. В 1914 году состоялся выход поэтического сборника «Чётки». Через четыре года она вышла замуж за историка В. К. Шилейко, детей у них не было.
В 1921 году бывший супруг Н. Гумилев был казнён большевиками. В 1922 г. она стала гражданской женой искусствоведа Пунина. Браку не дано быть долгим, через три года они расстались. Война вынуждает её переехать в Ташкент, писать уникальные циклы патриотического направления. В 1946 году она и М. Зощенко попали под критику и были исключены из Союза писателей.
Тема репрессий была отражена в поэме «Реквием». Она всегда гордилась сыном, Львом Гумилевым, который провёл в заключении более 10 лет. Преданная мать регулярно пыталась добиться освобождения Л. Гумилева. А. А. Ахматова подвергалась нападкам со стороны властей, которые препятствовали популяризации её творчества. Почти 10 лет после смерти многие её творения не издавались.
Только в страданиях способно рождаться истинное искусство, с которым обязательно стоит познакомиться. Анализ творчества поэтессы и литературных шедевров помогает понять некоторые исторические процессы и события, заставляет думать. 1958 — выход сборника Ахматовой «Стихотворения», а в 1964 году ей досталась итальянская премия «Этна-Таормина».
Анна Андреевна Ахматова смогла прожить почти 80 лет, скончалась в 1966 году, 5 марта.
Она была не просто поэтом и литературоведом, а ещё и переводчиком. Памятники Ахматовой есть даже за границей. Её книги легко продаются по всему миру. Интерес к её творчеству — признак хорошего вкуса. Она стала ярчайшей поэтессой Серебряного века. Знать и читать наизусть несколько её строк престижно. На её литературных принципах учатся сотни молодых литераторов.
Цитаты, поэзия, стихи Ахматовой знакомы даже тем, кто далёк от русской литературы. Лирика писательницы полна любви и трагизма, отчаяния и безысходности положения. Есть длинные стихи, есть короткие, которые помещаются в 12 строк. Многие имеют два названия. Стих «Почти в альбом» часто называют «Услышишь гром». Любой сборник стихотворений украсит личную библиотеку.
Поэт, поэтка, поэтесса? Феминитивы. Отвечают современницы. Ч. 1
«Скажите, как ее зовут?» Женщины, пишущие стихи, — о феминитивах и гендерной идентификации в литературном поле. Часть 1
Текст: Галина Рымбу
Коллаж: ГодЛитературы.РФ
Споры о феминитивах в последнее время разгораются не только в социальных сетях, но и внутри профессиональных и культурных сообществ. Возможно, это знак новой трансформации русского языка? Полемика возвращает нас и к истории литературы начала XX века: почему Ахматова и Цветаева хотели называться «поэтами», а не «поэтессами»? Возможно, что сегодня мы можем посмотреть на эти слова по-другому. Так, слово «поэтесса» теряет уничижительные коннотации, а слово «поэт» для кого-то выступает знаком гендерной нейтральности письма (которую, к слову, часто ставит под сомнение феминистская литературная критика). 8 Марта прошло, но проблема осталась. Редакция «Года Литературы» решила спросить у пишущих сегодня поэтические тексты женщин, как они относятся к употреблению феминитивов «поэтесса», «поэтка» и др. в поле литературы.
В ОПРОСЕ УЧАСТВУЮТ: Ксения Букша, Оксана Васякина, Анна Голубкова, Алла Горбунова, Егана Джаббарова, Ирина Ермакова, Катя Капович, Ирина Котова, Лиза Неклесса, Евгения Риц, Дарья Серенко, Екатерина Симонова, Дарья Суховей, Наталия Черных, Татьяна Щербина.
Оксана Васякина
Мне важно использовать феминитивы, потому что феминитивы делают женщин видимыми на уровне языка. Я называю себя поэтессой, мне нравится и слово «поэтка», но у «поэтки» в некотором смысле чистая политическая история и коннотации, а слово «поэтесса» часто используется с пренебрежительным оттенком. Так, часто приводят в пример высказывание Ахматовой о том, что она не поэтесса, а поэт. Именно для того, чтобы стереть эту дихотомию благородного поэта и истеричной поэтессы, я на полном серьезе использую это слово. К тому же мне очень нравится, как звучит слово «поэтесса» — в самом звуке я слышу большой объем.
Ирина Котова
Я предпочитаю называть себя «поэт» потому, что на профессиональном поле не приемлю гендерных различий. В русском языке, к сожалению, большинство понятий «без половых различий», мужского рода и имеют характер устойчивых выражений. Я всю жизнь работаю хирургом. В этой профессии беспрерывно приходится преодолевать гендерный прессинг, даже если не идет открытой войны. Не вижу смысла называть себя «хирургиня » или «хирургесса». На мой взгляд, самоидентификация себя посредством подобных понятий от лукавого, так как играет роль лишь то, что ты из себя представляешь в своей области. Если кто-либо называет себя «поэтесса» или «поэтка», ничего не имею против. Человек должен жить в зоне собственного комфорта. Для меня важны лишь тексты.
Ирина Ермакова
По-моему, это вообще не проблема. Главное — чтобы стихи были хорошими.
Я себя ощущаю человеком, пишущим стихи. Этому внутреннему ощущению соответствует слово «поэт». Если меня называют «поэтессой» — не возражаю, уважая позицию собеседника.
Катя Капович
Я за всё в языке! Если будут феминитивы, то пусть будут, и я пойду по течению. Слово «доярка» лучше эвфемизма из трех слов, а ведь пытались вводить «оператор машинного доения». Как картошку при Екатерине — насильно. Только вот «поэт» хотела бы оставить.
Евгения Риц
Я одинаково хорошо отношусь к словам «поэтесса» или «поэт» и плохо — к «поэтка». Мне не нравится создание искусственных феминитивов, потому что здесь работает некое магическое мышление, не делающее различий между означающим и означаемым, между грамматической категорией рода и биологической категорией пола, а на самом деле они — не одно и то же: и стол — не самец, и подушка — не самка.
Что же касается поисков идентичности, в том числе и профессиональной: совсем недавно вышел новый роман Салмана Рушди «Золотой дом» — он о том, что фиксация на любой идентичности зачастую до добра не доводит, потому что личность настолько широка и разнообразна в самой себе, что не может быть идентифицирована ни как «поэт», ни как «женщина», ни как «россиянин», и загоняя себя — каждого себя — в рамки, как бы не загнать еще и в петлю. Не то чтобы я думаю совсем то же самое, но близко к этому.
Екатерина Симонова
Если выбирать из слов «поэтесса», «поэт» и «поэтка», предпочла бы вариант «поэт» — самое короткое слово, произносится легко, всего лишь два слога, цвет у него самый приятный из трех (ведь каждое слово имеет свой цвет), а удобство, оперативность и хороший цвет мне, женщине приземленной, всегда казались очень важными вещами. При этом лояльно отношусь к оставшимся двум вариантам, всегда спокойно подстроюсь под собеседницу и буду обращаться к ней так, как ей будет комфортнее. При обращении ко мне вполне можно использовать любое из этих слов, исходя из своих убеждений, вкусов, настроения и т. д. Считаю, это не то, из-за чего лично мне стоит ломать копья или ссориться. В конце концов, женщина имеет право быть той, кем ей хочется: хоть поэтом, хоть поэтессой, хоть поэткой, и критерий ее правоты и оправданности использования профессионального термина есть только один — ее личное желание.
Дарья Серенко
Я предпочитаю называть себя поэтессой: хочу присвоить это слово себе и лишить пафосно-пренебрежительных коннотаций. А еще я не считаю, что слово «поэт» нейтрально и не окрашено гендером: проводились социальные эксперименты, которые показывали, что люди на слова мужского рода реагируют именно через представление мужчин за этими словами, а не мужчин и женщин. Такие «подстановки» происходят везде (и получаем в итоге тенденцию к тому, что женщин-ученых с иностранными именами многие считают мужчинами по умолчанию). Феминитивы расширяют социальное воображение, подставляя на место конкретной профессии не только мужчин и всё, что с ними связано. Кроме того, хочу оставить пометку для любителей поговорить о том, что феминитивы портят язык: вообще-то, с точки зрения русского языка конструкция «поэт Серенко сказала», «поэт сказала» — больший абсурд, и здесь не меньшее искажение: существительное должно согласовываться с глаголом в роде. Когда я называю себя поэтессой, то вспоминаю всех женщин-писательниц, которые долгие века вынуждены были притворяться мужчинами. Я не хочу никем притворяться.
Егана Джаббарова
Предпочитаю, наверное, «поэт». Я не против феминитивов. Просто, прежде всего, это вопрос привычки. Иногда создается ощущение, что феминитивы могут использоваться несколько истерично, как своего рода компенсация. Но в целом они, конечно, необходимы, с учетом того, насколько маскулинен русский язык сам по себе.
Лирика Анны Андреевны Ахматовой
Анна Андреевна Ахматова занимает исключительное место в русской поэзии XX века. Поэзия Ахматовой — это своеобразный гимн женщине. Ее лирический герой — человек, обладающий глубочайшей интуицией, умением тонко чувствовать и сопереживать всему, что происходит вокруг. Жизненный путь Ахматовой, определивший ее творчество, был очень сложен. Революция для многих творцов стала своеобразным испытанием, и Ахматова — не исключение. События 1917 года раскрыли новые грани ее души и таланта.
Анна Андреевна творила в очень сложное время, время катастроф и социальных потрясений, революций и войн. Поэтам в России в ту бурную эпоху, когда люди забывали, что такое свобода, часто приходилось выбирать между свободным творчеством и жизнью. Но, несмотря на все эти обстоятельства, поэты по-прежнему продолжали творить чудеса: создавались чудесные строки и строфы.
Лирика Ахматовой периода ее первых книг («Вечер», «Четки», «Белая стая») — почти исключительно лирика любви. Новизна любовной лирики Ахматовой бросилась в глаза современникам чуть ли не с первых ее стихов, опубликованных еще в «Аполлоне». Ахматова всегда, особенно в своих ранних произведениях, была очень тонким и чутким лириком. Ранние стихи поэта дышат любовью, рассказывают о радости встреч и горечи разлук, о тайных мечтах и несбывшихся надеждах, но они всегда просты и конкретны.
«Звенела музыка в саду
Таким невыразимым горем.
Свежо и остро пахли морем
На блюде устрицы во льду» ахматова лирика поэзия
Со страниц ахматовских сборников перед нами раскрывается живая и глубоко чувствительная душа реальной, земной женщины, которая по-настоящему плачет и смеется, огорчается и приходит в восторг, надеется и разочаровывается. Весь этот калейдоскоп привычных чувств при каждом новом взгляде высвечивает все новые узоры восприимчивой и отзывчивой души поэта.
«Настоящую нежность не спутаешь
Ни с чем, и она тиха.
Ты напрасно бережно кутаешь
Мне плечи и грудь в меха.»
Первые же ее изданные сборники явились своеобразной антологией любви: любовь преданная, верная и любовные измены, встречи и разлуки, радость и чувство грусти, одиночества, отчаяния — то, что близко и понятно каждому.
Первый сборник Ахматовой «Вечер» вышел в 1912 году и сразу привлек к себе внимание литературных кругов, принес ей известность. Этот сборник — своеобразный лирический дневник поэта.
«Я вижу все. Я все запоминаю,
Любовно-кротко в сердце берегу.»
Второй сборник поэтессы «Четки», вышедший в 1914 году, был самым популярным и, безусловно, остается самой знаменитой книгой Ахматовой.
«У меня есть улыбка одна:
Так, движенье чуть видное губ.
Для тебя я ее берегу —
Ведь она мне любовью дана.»
В 1917 году выходит третий сборник А. Ахматовой — «Белая стая», в котором отразились глубокие раздумья о зыбкой и тревожной предреволюционной действительности. Стихи «Белой стаи» лишены суетности, преисполнены достоинства и целеустремленной сосредоточенности на незримой душевной работе.
«Под крышей промерзшей пустого жилья
Я мертвенных дней не считаю,
Читаю посланья Апостолов я,
Слова Псалмопевца читаю»
Взрослела сама Ахматова, взрослела и ее лирическая героиня. И все чаще в стихах поэтессы стал слышаться голос взрослой, умудренной жизненным опытом женщины, внутренне готовой к самым жестоким жертвам, которые потребует от нее история. Октябрьский переворот 1917 года Анна Ахматова встретила так, словно давно была к нему внутренне готова, и отношение к нему сначала у нее было резко отрицательным. Она понимала, что обязана сделать свой выбор, и сделала его спокойно и сознательно, обозначив свою позицию в стихотворении «Мне голос был». На призыв покинуть родину героиня Ахматовой дает прямой и ясный ответ:
«Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух,
Чтоб этой речью недостойной
Не осквернился скорбный дух»
Переживания лирической героини Ахматовой 20-30-х годов — это также переживание истории как испытания судьбой. Главным драматическим сюжетом лирики этих лет становится столкновение с трагическими событиями истории, в которых женщина вела себя с поразительным самообладанием. В 1935 году были арестованы муж и сын Ахматовой — Николай Пунин и Лев Гумилев. И все же она не переставала писать. Так отчасти сбывалось пророчество, сделанное в 1915 году («Молитва»): сын и муж у нее были отняты. В годы ежовщины Ахматова создает цикл «Реквием» (1935-1940), лирическая героиня которого — мать и жена, вместе с другими современницами оплакивающая своих близких. В эти годы лирика поэтессы поднимается до выражения общенациональной трагедии.
«И если зажмут мой измученный рот,
Которым кричит стомильонный народ,
Пусть так же они поминают меня
В канун моего поминального дня»
Стихами, написанными за последние годы, Анна Ахматова заняла свое, особое, не купленное ценой каких-либо моральных или творческих компромиссов место в современной поэзии. Путь к этим стихам был труден и сложен. Мужество Ахматовой как поэта неотделимо от личной трагедии автора. Поэзия А. Ахматовой не только исповедь влюбленной женщины, это исповедь человека, живущего всеми бедами, болями и страстями своего времени и своей земли.
Мир глубоких и драматических переживаний, очарование, богатство и неповторимость личности запечатлелись в любовной лирике Анны Ахматовой.
Поэма без героини
В России нынешней весной вспоминали Анну Ахматову. Бурный XX век богат именами выдающихся поэтов, однако голос этой поэтессы, связанный в нашем представлении с тончайшей лирикой, гибкой силой русского языка и любовью к родной земле, невозможно спутать. 5 марта 2016 года исполнилось 50 лет со дня смерти Анны Андреевны. О детстве, поэзии и современниках – в цитатах самой Ахматовой из её автобиографической прозы
О себе и детстве
Я родилась в один год с Чарли Чаплиным и «Крейцеровой сонатой» Толстого, Эйфелевой башней и, кажется, Элиотом. В это лето Париж праздновал столетие падения Бастилии – 1889 год.
Я родилась 11 (23) июня 1889 года под Одессой (Большой Фонтан). Мой отец был в то время отставной инженер-механик флота. Годовалым ребенком я была перевезена на север – в Царское Село. Там я прожила до шестнадцати лет.
Мои первые воспоминания – царскосельские: зеленое, сырое великолепие парков, выгон, куда меня водила няня, ипподром, где скакали маленькие пестрые лошадки, старый вокзал и нечто другое, что вошло впоследствии в «Царскосельскую оду».
Каждое лето я проводила под Севастополем, на берегу Стрелецкой бухты, и там подружилась с морем. Самое сильное впечатление этих лет – древний Херсонес, около которого мы жили. Читать я училась по азбуке Льва Толстого. В пять лет, слушая, как учительница занималась со старшими детьми, я тоже научилась говорить по‑французски.
Назвали меня Анной в честь бабушки Анны Егоровны Мотовиловой. Её мать была чингизидкой, татарской княжной Ахматовой, чью фамилию, не сообразив, что собираюсь быть русским поэтом, я сделала своим литературным именем.
Первое стихотворение я написала, когда мне было 11 лет (оно было чудовищным), но уже раньше отец называл меня почему‑то «декадентской поэтессой».
Стихи начались для меня не с Пушкина и Лермонтова, а с Державина и Некрасова. Эти вещи знала наизусть моя мама.
Языческое детство. Я получила прозвище «дикая девочка», потому что ходила босиком, бродила без шляпы, бросалась с лодки в открытое море, купалась во время шторма, и загорала до того, что сходила кожа, и всем этим шокировала провинциальных севастопольских барышень.
Мое детство так же уникально и великолепно, как детство всех детей в мире… Говорить о детстве и легко, и трудно. Благодаря его статичности его легко описывать, но в это описание слишком часто проникает слащавость, которая совершенно чужда такому важному и глубокому периоду жизни, как детство.
Кроме того, одним хочется казаться слишком несчастными в детстве, другим – слишком счастливыми. И то, и другое обычно вздор. Детям не с чем сравнивать, и они просто не знают, счастливы они или несчастны.
В 1905 году мои родители расстались, и мама с детьми уехала на юг. Мы целый год прожили в Евпатории, где я дома проходила курс предпоследнего класса гимназии, тосковала по Царскому Селу и писала великое множество беспомощных стихов.
Отзвуки революции Пятого года глухо доходили до отрезанной от мира Евпатории. Последний класс проходила в Киеве, в Фундуклеевской гимназии, которую и окончила в 1907 году. Я поступила на юридический факультет Высших женских курсов в Киеве.
САМА О СВОИХ СТИХАХ
«Я приготовила для вас дивный подарок: копию письма Тарковского о моей поэзии. Вот, возьмите».
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963–1966. Стр. 314
Но ты будешь моей вдовою,
Ты — Голубка, солнце, сестра.
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 493
Стилизация — топорная — известного мандельштамовского приема. Но каков подбор характеристик для себя, великой! Солнце — ведь это солнце русской поэзии, верно?
Заводя себя до истерики, все придумывает: что, что бы такое еще вложить в уста Мандельштаму, кликушествующему о ней!..
АХМАТОВА И БОРЬБА С НЕЙ
ЛЕКЦИИ
Это она готовит некие «лекции» о себе, которые, несомненно, скоро будут затребованы у нее.
Мои Стихи в «Аполлоне» 1911 года. Немедленная реакция Буренина, который предполагал, что уничтожил меня своими пародиями, даже не упоминая мое имя.
В 1919 году меня уничтожили Бунин (эпиграмма «Поэтесса») и Брюсов. Затем меня в 1925… и т. д.
Затем, как известно, я, уже бессчетное количество раз начисто уничтоженная, снова подверглась уничтожению в 1946 дружными усилиями людей, из которых последний умер вчера, а стихи мои более или менее живы…
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 195–196
А вот — не о себе.
«Пушкин был бы немыслим в сороковых годах, его бы все забыли, это было бы ужасно».
Наталия РОСКИНА. «Как будто прощаюсь снова…» Стр. 533
То есть Александр Сергеевич Пушкин, погибший, как известно, в 1837 году, менее чем через 10 лет, «в сороковых», был бы, несомненно, забыт, его бы все забыли и это было бы ужасно — а Анна Андреевна Ахматова переживет века. Я — не согласна.
«Лекции» подозрительно коротки. Писались, очевидно, для чтения на Ассамблее ООН.
В ее автобиографической прозе практически ничего, о чем человек пишет на склоне лет, никаких жизненных наблюдений — а только: что печаталось, тиражи, уничтожения, восторги и пр.
Георгий Иванов не мог не знать, что мои книги в НЭП расходились очень быстро (15 тысяч у Алянского), что тогда появилась работа (книга) Эйхенбаума о моей поэзии, огромная статья Виноградова, главы в книгах Чулкова, Айхенвальда и т. д. Чуковский читал доклад «Две России». О выступлениях я уже говорила. Ими занимались формалисты, о чем могут засвидетельствовать Виноградов и Жирмунский.
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 87
Это перебирается в разных вариациях до десяти раз, все с более горькими восклицаниями и пафосом.
Эти бедные стихи пустейшей девочки почему-то перепечатываются тринадцатый раз (если я видела все контрафакционные издания). Сама девочка не предрекала им такой судьбы и прятала под диванные подушки номера журналов, где они были напечатаны.
Анна АХМАТОВА. Автобиографическая проза. Стр. 226
Было легкое изумление но поводу того, что Ахматова еще в прошлом году наполнила какими-то девушками московскую залу Консерватории.
Анна АХМАТОВА. Автобиографическая проза. Стр. 237
«Четки» вышли в марте 1914-го. В июне 1963-го она пишет:
«Тираж 1100 экземпляров. Разошлось меньше, чем в год». Набрасывая план этого же письма, пунктом 3 она считает необходимым: «Показать контрафакцию 1919 года». Контрафакция — это то, что не давали сделать Толстому — напечатать — и пусть читают все, кто хочет. Господь ему дал дар, надиктовал — не ему, графу, с этого деньги собирать.
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 212
Это странный жанр — это и есть большая часть ее «прозы» — она описывает судьбы своих книг. Пишет в эпической форме, часто в третьем лице, тщательно вспоминает все хвалебные отзывы, очень много приводит легенд — как вставали, как изумлялись, как не арестовывали… Теперь она продается от 100 до 150 рублей. Для чего это могло писаться? Ведь не напечатают же такое. Это типичное толстовское «трогаясь до слез воображаемым разговором». Тщательно воспроизводит комплименты:
На банкете для избранных в честь только что выпущенных из Шлиссельбурга народовольцев.
Одних хозяйка отпускала, других просила остаться. Я сидела с Л. Каннегисером против Германа Лопатина. Потом часто с ужасом (уверена, что БЕЗ ужаса. Ужас и тщеславие — это не то, что можно спутать, просто одно из этих слов приличнее произнести вслух) вспоминала, как Л. Каннегисер сказал мне: «Если бы мне дали «Четки», я бы согласился провести столько времени в тюрьме, сколько наш визави».
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 205
Чтобы вспоминать с ужасом, надо поверить. Она поверила? Я не поверю ни за что — что он сказал это для чего-то иного, кроме комплимента (если сказал). Она же — «потом часто вспоминает с ужасом».
Казалось, маленькая книга любовной лирики начинающего автора должна была потонуть в мировых событиях. С «Четками» этого не случилось.
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 205
Неужели она до такой степени не верила, что найдется еще хоть кто-то, чтобы написать такие строки вместо нее — что с «Четками» «этого» не случилось — они не потонули в мировых событиях?
Все-таки это не авторское дело.
A propos: с беднягой Пушкиным, как мы помним, случилось бы меньше через десяток лет.
В нескольких десятках хвалебных рецензий… «Четки» сыграли совсем особую роль в истории русской поэзии.
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 203
В Союзе писателей открылась выставка книг, портретов, автографов. Руководит выставкой Федин, а фактически — Э. Голлербах и Заволокин. Поэтому хамства не избежать. Так, Голлербах выставил какие-то ее материалы без се ведома, под ее портретом повесил свой.
П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Т. 2. Стр. 189
Пусть некто Голлербах не бог весть какой деятель, да зато и повесить свой портрет под ахматовским — тоже не самое страшное, что бывает на этом свете.
Она попросила листочек бумаги и выписала библиографическую ссылку на какую-то статью, где Гумилев пишет: «Ахматова захватила всю сферу женских чувств, и все поэтессы должны пройти ею». «Да тут сокровища!» — повторила Анна Андреевна.
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 304
Вячеслав Иванов. О том, как он t?te-a-t?te плакал над стихами, потом выходил в «салон» и там ругал довольно едко, я так часто и давно рассказываю, что скучно записывать.
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 133
Это вообще к размышлениям о том, что это за «пластинки» в жизни литератора. Не проще ли один раз записать, сделать достоянием читающей публики, вне зависимости от того, ходит ли она к Ардовым пить водочку или нет, и разговаривать уже о чем-то другом? Разве не жалко терять время на пересказывание пластинок?
Чтобы плакать над стихами Ахматовой, нужно особое устройство слезных желез, некоторое недержание (хотя, ее послушать, плакали бесперебойно). Я, например, не плакала.
Замечание, что Гумилеву разонравились мои стихи, вызывает некоторое недоумение.
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 136
А у меня вызывает желание процитировать Чехова с пародией на тон журнальных полемик в «Черном монахе» (в этом рассказе — агрономических) «по адресу ученого невежества наших патентованных гг. садоводов, наблюдающих природу с высоты своих кафедр…»…. «вызывает некоторое недоумение»…
У Масо или не было моих книг, или он не удосужился их перечитать.
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 127
Может быть, он, по своему недоумству, считал, что раз он удосужился их просто прочитать — этого достаточно.
«Ты научила меня верить в Бога и любить Россию».
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 128
Так якобы ей говорил Гумилев, и она ему верила. За эти слова или за свою возможность беспрепятственно приписать их ему она создает мифический образ Гумилева как главного поэта России. «Я научила Пушкина верить в Бога и любить Россию». Звучит, правда? Поэтому разве стоит удивляться ее ненависти к людям, считающим Гумилева весьма посредственным поэтом. Бродский это знал. Говорит — что щадил ее чувства. Мое твердое убеждение — не хотел связываться.
Очевидно, в то время (09—10-е годы) открылась какая-то тайная вакансия на женское место в русской поэзии. Судьба захотела, чтобы оно стало моим. Замечательно, что это как-то полупонимала Марина Цветаева.
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 109
Да, замечательно, что эта полудурочка Марина Цветаева не пыталась прыгать выше головы.
Какое-то малоэлегантное выражение: «женское место». Как-то непонятно, в чем могло быть ее преимущество перед Мариной Цветаевой. Именно на этот случай о высокомерных женщинах в итальянском языке существует грубая поговорка: «Come se la avesse solo lei».
Модильяни очень жалел, что не может понимать мои стихи и подозревал, что в них таятся какие-то чудеса.
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 13
О статье об Ахматовой в «Русской мысли». Автор — бывший любовник, Недоброво.
«Потрясающая статья, — перебила меня, — пророческая. Я читала ее ночью и жалела, что мне не с кем поделиться своим восхищением. Как он мог угадать жесткость и твердость впереди? Ведь в это время было принято считать, что все эти стишки — так себе, сентименты, слезливость, каприз. Статья Иванова-Разумника, кажется, так и называлась: «Капризники» (на самом деле — «Жеманницы»). Но Недоброво понял мой путь, мое будущее и предсказал его».
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 125
«А я бы хотела, чтобы моя книга дошла до широких кругов, до настоящих читателей, до молодежи…»
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 124
Вот и читатели, и молодежь.
«Сегодня у меня было такое происшествие. Распахнулась дверь, и ко мне кинулась, целуя меня, незнакомая молодая девушка, с криком: «Анночка Ахматова!» Сначала я подумала, что это, быть может, какая-нибудь моя племянница, которую я не видела двадцать лет — знаете, теперь все бывает <…>. Но нет, это оказалась просто поклонница. Фу, гадость какая. Вот, значит, кто я <…>. Мне теперь хочется вымыться. Попрошу в Союзе, чтобы не давали никому мой адрес».
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 349
Как заметил Пруст, уровень салона определяют не те, кто там бывает, а те, кто там не может быть никогда. Может быть, у Ахматовой тоже есть интеллигентные почитатели, но вот у Пастернака не может быть таких любителей, как у Ахматовой: которые взвизгнут при встрече: «Борисик Пастернак!» Он просто ничего для них не написал. Поэтому ему от своих читателей отмываться не хочется.
Опять и опять, «путь мой жертвенный и славный»; «славы хочешь? — у меня попроси тогда совета»… И пусть это — «бесславная слава», «западня, где ни радости, ни света», пусть является эта слава только «погремушкой над ухом трещать», — но не слишком ли тешится поэт этой погремушкой? Не слишком ли часто говорит, к месту и не к месту, о своей «Музе»? Недописанную поэтессой страницу — «божественно спокойна и легка, допишет Музы смуглая рука» <…>.
ИВАНОВ-РАЗУМНИК. Анна Ахматова. Стр. 340
Заканчиваю могучими аккордами.
Вот что пишет Анна Ахматова САМА О СЕБЕ, в третьем лице.
I. Итак, поздняя Ахматова: выход из жанра «любовного дневника», в котором она не знает соперников.
II. Время доказало еще одно качество ее стихов — ПРОЧНОСТЬ. «Вечер» — его знают по крайней мере четыре поколения читателей, часто по-разному заглядывая в него.
III. «Клеопатра», «Данте» <…> — сильные портреты. Их мало, они появляются редко. Но они очень выразительны. Исполнены каждый по-своему. Горчайшие.
IV. «Есть три эпохи у воспоминаний» — открывает какие-то сокровеннейшие тайники души, может быть, даже переходя черту дозволенного.
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 192
Я приготовила для вас, читатель, дивный подарок — эту главу.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Читать книгу целиком
Поделитесь на страничке
Следующая глава >
Анна Ахматова. Стихи, которые не забываются
Анна Ахматова (1911—1966) — поэт, на долю которого выпало много трагических испытаний. Ее стихи пронизаны грустью, любовью к Родине и болью за судьбу России. Он пережила вместе с нашей страной сложные годы и печальные страницы истории. Кажется, что одна личность не в состоянии уместить столько горя и испытаний, но Анна Ахматова не только выдержала все, но и писала прекрасные трогательные стихи. Стихи Ахматовой не только о войне, ее лирические слова о любви и женской судьбе не могут оставить читателей равнодушными. Анна Ахматова была свободолюбивой, сильной и яркой личностью. Биографы отмечают, что она казалась строптивым ребенком, училась дурно, но в ней таилась огромная внутренняя сила и с десятилетнего возраста Анна писала талантливые, не по-детски глубокие и проникновенные стихи. Родители мечтали, чтобы Анна «вышла в люди», поэзия тогда не считалась престижным ремеслом. Они не знали, что имя Анны Ахматовой останется в веках. Ее ждала тяжелая судьба. Трое близких ей людей подверглись гонениям и репрессиям — первый муж Николай Гумилев, третий муж Николай Пунин и сын Лев. Анну Ахматову также не печатали, подвергали цензуре, но еще при жизни она стала классиком русской поэзии.
Анна Ахматова: стихи о любви
А ты думал — я тоже такая…
А ты думал — я тоже такая,
Что можно забыть меня,
И что брошусь, моля и рыдая,
Под копыта гнедого коня.
Или стану просить у знахарок
В наговорной воде корешок
И пришлю тебе странный подарок —
Мой заветный душистый платок.
Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядом
Окаянной души не коснусь,
Но клянусь тебе ангельским садом,
Чудотворной иконой клянусь,
И ночей наших пламенным чадом —
Я к тебе никогда не вернусь.
Июль 1921, Царское Село
Двадцать первое. Ночь. Понедельник.
Двадцать первое. Ночь. Понедельник.
Очертанья столицы во мгле.
Сочинил же какой-то бездельник,
Что бывает любовь на земле.
И от лености или от скуки
Все поверили, так и живут:
Ждут свиданий, бояться разлуки
И любовные песни поют.
Но иным открывается тайна,
И почиет на них тишина…
Я на это наткнулась случайно
И с тех пор все как будто больна.
Сжала руки под тёмной вуалью…
Сжала руки под тёмной вуалью…
«Отчего ты сегодня бледна?» —
От того, что я терпкой печалью
Напоила его допьяна.
Как забуду? Он вышел, шатаясь,
Искривился мучительно рот…
Я сбежала, перил не касаясь,
Я бежала за ним до ворот.
Задыхаясь, я крикнула: «Шутка
Всё, что было. Уйдёшь, я умру».
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: «Не стой на ветру».
Было душно…
Было душно от жгучего света,
А взгляды его — как лучи.
Я только вздрогнула: этот
Может меня приручить.
Наклонился — он что-то скажет…
От лица отхлынула кровь.
Пусть камнем надгробным ляжет
На жизни моей любовь.
Не любишь, не хочешь смотреть?
О, как ты красив, проклятый!
И я не могу взлететь,
А с детства была крылатой.
Мне очи застил туман,
Сливаются вещи и лица,
И только красный тюльпан,
Тюльпан у тебя в петлице.
Как велит простая учтивость,
Подошел ко мне, улыбнулся,
Полуласково, полулениво
Поцелуем руки коснулся —
И загадочных, древних ликов
На меня поглядели очи…
Десять лет замираний и криков,
Все мои бессонные ночи
Я вложила в тихое слово
И сказала его — напрасно.
Отошел ты, и стало снова
На душе и пусто и ясно.
Я улыбаться перестала
Я улыбаться перестала,
Морозный ветер губы студит,
Одной надеждой меньше стало,
Одною песней больше будет.
И эту песню я невольно
Отдам за смех и поруганье,
Затем, что нестерпимо больно
Душе любовное молчанье.
Апрель 1915
Царское Село
Я не любви Твоей прошу.
Я не любви Твоей прошу.
Она теперь в надежном месте…
Поверь,что я Твоей невесте
Ревнивых писем не пишу.
Но мудрые прими советы:
Дай ей читать мои стихи,
Дай ей хранить мои портреты-
Ведь так любезны женихи!
А этим дурочкам нужней
Сознанье полное победы,
Чем дружбы светлые беседы
И память первых нежных дней…
Когда же счастия гроши
Ты проживешь с подругой милой,
И для пресыщенной души
Все сразу станет так постыло —
В мою торжественную ночь
Не приходи. Тебя не знаю.
И чем могла б Тебе помочь?
От счастья я не исцеляю.
Вечером
Звенела музыка в саду
Таким невыразимым горем.
Свежо и остро пахли морем
На блюде устрицы во льду.
Он мне сказал: «Я верный друг!»
И моего коснулся платья…
Как не похожи на объятья
Прикосновенья этих рук.
Так гладят кошек или птиц,
Так на наездниц смотрят стройных…
Лишь смех в глазах его спокойных
Под легким золотом ресниц.
А скорбных скрипок голоса
Поют за стелющимся дымом:
«Благослови же небеса —
Ты первый раз одна с любимым».
Март 1913
Есть в близости людей заветная черта
Есть в близости людей заветная черта,
Ее не перейти влюбленности и страсти,—
Пусть в жуткой тишине сливаются уста,
И сердце рвется от любви на части.
И дружба здесь бессильна, и года
Высокого и огненного счастья,
Когда душа свободна и чужда
Медлительной истоме сладострастья.
Стремящиеся к ней безумны, а ее
Достигшие — поражены тоскою…
Теперь ты понял, отчего мое
Не бьется сердце под твоей рукою.
Я знаю, Ты моя награда
Я знаю, Ты моя награда
За годы боли и труда,
За то, что я земным отрадам
Не предавалась никогда,
За то, что я не говорила
Возлюбленному: «Ты любим».
За то, что всем я не простила,
Ты будешь ангелом моим…
Песня последней встречи
Так беспомощно грудь холодела,
Но шаги мои были легки.
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.
Показалось, что много ступеней,
А я знала — их только три!
Между кленов шепот осенний
Попросил: «Со мною умри!
Я обманут моей унылой
Переменчивой, злой судьбой».
Я ответила: «Милый, милый —
И я тоже. Умру с тобой!»
Это песня последней встречи.
Я взглянула на темный дом.
Только в спальне горели свечи
Равнодушно-желтым огнем.
Отчего же нам стало светло?
Последний тост
Я пью за разоренный дом,
За злую жизнь мою,
За одиночество вдвоем,
И за тебя я пью,—
За ложь меня предавших губ,
За мертвый холод глаз,
За то, что мир жесток и груб,
За то, что Бог не спас.
27 июня 1934, Шереметьевский Дом
Гость
Все, как раньше. В окна столовой
Бьется мелкий метельный снег.
И сама я не стала новой,
А ко мне приходил человек.
Я спросила: «Чего ты хочешь?»
Он сказал: «Быть с тобой в аду».
Я смеялась: «Ах, напророчишь
Нам обоим, пожалуй, беду».
Но, поднявши руку сухую,
Он слегка потрогал цветы:
«Расскажи, как тебя целуют,
Расскажи, как целуешь ты».
И глаза, глядящие тускло,
Не сводил с моего кольца.
Ни один не двинулся мускул
Просветленно-злого лица.
О, я знаю: его отрада —
Напряженно и страстно знать,
Что ему ничего не надо,
Что мне не в чем ему отказать.
1 января 1914
Любовь покоряет обманно
Любовь покоряет обманно,
Напевом простым, неискусным.
Еще так недавно-странно
Ты не был седым и грустным.
И когда она улыбалась
В садах твоих, в доме, в поле,
Повсюду тебе казалось,
Что вольный ты и на воле.
Был светел ты, взятый ею
И пивший ее отравы.
Ведь звезды были крупнее,
Ведь пахли иначе травы,
Осенние травы.
Ты всегда таинственный и новый,
Ты всегда таинственный и новый,
Я тебе послушней с каждым днем.
Но любовь твоя, о друг суровый,
Испытание железом и огнем.
Запрещаешь петь и улыбаться,
А молиться запретил давно.
Только б мне с тобою не расстаться,
Остальное все равно!
Так, земле и небесам чужая,
Я живу и больше не пою,
Словно ты у ада и у рая
Отнял душу вольную мою.
Декабрь 1917
Все отнято: и сила, и любовь
Все отнято: и сила, и любовь.
В немилый город брошенное тело
Не радо солнцу. Чувствую, что кровь
Во мне уже совсем похолодела.
Веселой Музы нрав не узнаю:
Она глядит и слова не проронит,
А голову в веночке темном клонит,
Изнеможенная, на грудь мою.
И только совесть с каждым днем страшней
Беснуется: великой хочет дани.
Закрыв лицо, я отвечала ей…
Но больше нет ни слез, ни оправданий.
1916. Севастополь
О тебе вспоминаю я редко
О тебе вспоминаю я редко
И твоей не пленяюсь судьбой,
Но с души не стирается метка
Незначительной встречи с тобой.
Красный дом твой нарочно миную,
Красный дом твой над мутной рекой,
Но я знаю, что горько волную
Твой пронизанный солнцем покой.
Пусть не ты над моими устами
Наклонялся, моля о любви,
Пусть не ты золотыми стихами
Обессмертил томленья мои,—
Я над будущим тайно колдую,
Если вечер совсем голубой,
И предчувствую встречу вторую,
Неизбежную встречу с тобой.
Анна Ахматова: стихи о природе
«В саду»
Калитку в милый сад,
Где клен, и дуб, и ясень,
Гуляя наугад,
Уж распахнула осень.
Там шпат прекрасный мой —
Серебряное диво —
И тополь золотой
В наряде горделивом.
Как будто под листвой
Огонь незримый зреет,
Там рыжей чешуей
Шиповник пламенеет.
Но осень так скромна,
И от избытка силы
Под холодом она
Огонь свой затаила.
«Вот она, плодоносная осень!..»
Вот она, плодоносная осень!
Поздновато ее привели.
А пятнадцать блаженнейших весен
Я подняться не смела с земли.
Я так близко ее разглядела,
К ней припала, ее обняла,
А она в обреченное тело
Силу тайную тайно лила.
«Небывалая осень построила купол высокий…»
Небывалая осень построила купол высокий,
Был приказ облакам этот купол собой не темнить.
И дивилися люди: проходят сентябрьские сроки,
А куда провалились студеные, влажные дни?
Изумрудною стала вода замутненных каналов,
И крапива запахла, как розы, но только сильней.
Было душно от зорь, нестерпимых, бесовских и алых,
Их запомнили все мы до конца наших дней.
Было солнце таким, как вошедший в столицу мятежник.
И весенняя осень так жадно ласкалась к нему,
Что казалось — сейчас забелеет прозрачный подснежник…
Вот когда подошел ты, спокойный, к крыльцу моему.
«Три осени»
Мне летние просто невнятны улыбки,
И тайны в зиме не найду,
Но я наблюдала почти без ошибки
Три осени в каждом году.
И первая — праздничный беспорядок
Вчерашнему лету назло,
И листья летят, словно клочья тетрадок,
И запах дымка так ладанно-сладок,
Все влажно, пестро и светло.
И первыми в танец вступают березы,
Накинув сквозной убор,
Стряхнув второпях мимолетные слезы
На соседку через забор.
Но эта бывает — чуть начата повесть.
Секунда, минута — и вот
Приходит вторая, бесстрастна, как совесть,
Мрачна, как воздушный налет.
Все кажутся сразу бледнее и старше,
Разграблен летний уют,
И труб золотых отдаленные марши
В пахучем тумане плывут…
И в волнах холодных его фимиама
Сокрыта высокая твердь,
Но ветер рванул, распахнулось — и прямо
Всем стало понятно: кончается драма,
И это не третья осень, а смерть.
«И снова осень валит Тамерланом…»
И снова осень валит Тамерланом,
В арбатских переулках тишина.
За поулстанком или за туманом
Дорога непроезжая черна.
Так вот она, последняя! И ярость
Стихает. Все равно что мир оглох…
Могучая евангельская старость
И тот горчайший гефсиманский вздох.
Анна Ахматова: стихи о Родине
Прошло пять лет,— и залечила раны,
Жестокой нанесенные войной,
Страна моя,
и русские поляны
Опять полны студеной тишиной.
И маяки сквозь мрак приморской ночи,
Путь указуя моряку, горят.
На их огонь, как в дружеские очи,
Далеко с моря моряки глядят.
Где танк гремел — там ныне мирный трактор,
Где выл пожар — благоухает сад,
И по изрытому когда-то тракту
Автомобили легкие летят.
Где елей искалеченные руки
Взывали к мщенью — зеленеет ель,
И там, где сердце ныло от разлуки,—
Там мать поет, качая колыбель.
Ты стала вновь могучей и свободной,
Страна моя!
Но живы навсегда
В сокровищнице памяти народной
Войной испепеленные года.
Для мирной жизни юных поколений,
От Каспия и до полярных льдов,
Как памятники выжженных селений,
Встают громады новых городов.
Май 1950
Приморский Парк Победы
Еще недавно плоская коса,
Черневшая уныло в невской дельте,
Как при Петре, была покрыта мхом
И ледяною пеною омыта.
Скучали там две-три плакучих ивы,
И дряхлая рыбацкая ладья
В песке прибрежном грустно догнивала.
И буйный ветер гостем был единым
Безлюдного и мертвого болота.
Но ранним утром вышли ленинградцы
Бесчисленными толпами на взморье.
И каждый посадил по деревцу
На той косе, и топкой и пустынной,
На память о великом Дне Победы.
И вот сегодня — это светлый сад,
Привольный, ясный, под огромным небом:
Курчавятся и зацветают ветки,
Жужжат шмели, и бабочки порхают,
И соком наливаются дубки,
А лиственницы нежные и липы
В спокойных водах тихого канала,
Как в зеркале, любуются собой…
И там, где прежде парус одинокий
Белел1 в серебряном тумане моря,—
Десятки быстрокрылых, легких яхт
На воле тешатся…
Издалека
Восторженные клики с стадиона
Доносятся…
Да, это парк Победы.
1950
И в День Победы, нежный и туманный,
Когда заря, как зарево, красна,
Вдовою у могилы безымянной
Хлопочет запоздалая весна.
Она с колен подняться не спешит,
Дохнет на почку, и траву погладит,
И бабочку с плеча на землю ссадит,
И первый одуванчик распушит.
Стихи о любви и про любовь
«И почем у нас совесть и страх…» Ольга Седакова об Анне Ахматовой
***
Сзади Нарвские были ворота,
Впереди была только смерть…
Так советская шла пехота
Прямо в желтые жерла «Берт».
Вот о вас и напишут книжки:
«Жизнь свою за други своя»,
Незатейливые парнишки —
Ваньки, Васьки, Алешки, Гришки,—
Внуки, братики, сыновья!
Стихи о любви и про любовь
***
Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мертвыми лечь,
Не горько остаться без крова,-
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесем,
И внукам дадим, и от плена спасем
Навеки!
Стихи о любви и про любовь
***
Птицы смерти в зените стоят.
Кто идет выручать Ленинград?
Не шумите вокруг — он дышит,
Он живой еще, он все слышит:
Как на влажном балтийском дне
Сыновья его стонут во сне,
Как из недр его вопли: «Хлеба!»
До седьмого доходят неба…
Но безжалостна эта твердь.
И глядит из всех окон — смерть.
И стоит везде на часах
И уйти не пускает страх.
С самолета
На сотни верст, на сотни миль,
На сотни километров
Лежала соль, шумел ковыль,
Чернели рощи кедров.
Как в первый раз я на нее,
На Родину, глядела.
Я знала: это все мое —
Душа моя и тело.
Белым камнем тот день отмечу,
Когда я о победе пела,
Когда я победе навстречу,
Обгоняя солнце, летела.
И весеннего аэродрома
Шелестит под ногой трава.
Дома, дома — ужели дома!
Как все ново и как знакомо,
И такая в сердце истома,
Сладко кружится голова…
В свежем грохоте майского грома —
Победительница Москва!
Освобожденная
Чистый ветер ели колышет,
Чистый снег заметает поля.
Больше вражьего шага не слышит,
Отдыхает моя земля.
1945
Анна Ахматова: стихи о войне
Мужество
Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мертвыми лечь,
Не горько остаться без крова,
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесем,
И внукам дадим, и от плена спасем
Навеки!
23 февраля 1942, Ташкент
* * *
Когда погребают эпоху,
Надгробный псалом не звучит.
Крапиве, чертополоху
Украсить ее предстоит.
И только могильщики лихо
Работают, дело не ждет.
И тихо, так, Господи, тихо,
Что слышно, как время идет.
А после она выплывает,
Как труп на весенней реке,
Но матери сын не узнает,
И внук отвернется в тоске.
И клонятся головы ниже.
Как маятник, ходит луна.
Так вот — над погибшим Парижем
Такая теперь тишина.
1940. Осень. Фонтанный Дом
Путем всея земли
Прямо под ноги пулям,
Расталкивая года,
По январям и июлям
Я проберусь туда…
Никто не увидит ранку,
Крик не услышит мой. —
Меня — китежанку,
Позвали домой.
И гнались за мною
Сто тысяч берез,
Стеклянной стеною
Струился мороз.
У давних пожарищ
Обугленный склад.
«Вот пропуск, товарищ,
Пустите назад…»
И воин спокойно
Отводит штык —
Как пышно и знойно
Тот остров возник:
И красная глина,
И яблочный сад…
О, salve, Regina!
Пылает закат.
Тропиночка круто
Взбиралась, дрожа.
Мне надо кому-то
Здесь руку пожать…
Но хриплой шарманки
Не слушаю стон.
Не тот китежанке
Послышался звон.
Окопы, окопы, —
Заблудишься тут.
От старой Европы
Остался лоскут,
Где в облаке дыма
Горят города…
И вот уже Крыма
Темнеет гряда.
Я плакальщиц стаю
Веду за собой.
О, тихого края
Плащ голубой…
Над мертвой медузой
Смущенно стою;
Здесь встретилась с Музой
Ей клятву даю,
Но громко смеется,
Не верит: «Тебе ль?..»
По капелькам льется
Душистый апрель.
И вот уже славы
Высокий порог,
Но голос лукавый
Предостерег:
«Сюда ты вернешься,
Вернешься не раз,
Но снова споткнешься
О крепкий алмаз.
Ты лучше бы мимо,
Ты лучше б назад,
Хулима, хвалима,
В отеческий сад».
Черемуха мимо
Прокралась, как сон.
И кто-то: Цусима!
Сказал в телефон.
Скорее, скорее…
Кончается срок:
«Варяг» и «Кореец»
Пошли на восток…
Там ласточкой реет
Старая боль,
А дальше темнеет
Форт Шаброль, —
Как прошлого века
Разрушенный склеп,
Где старый калека
Оглох и ослеп.
Суровы и хмуры,
Его сторожат
С винтовками буры.
Назад, назад!
Великую зиму
Я долго ждала,
Как белую схиму
Ее приняла.
И в легкие сани
Спокойно сажусь…
Я к вам, китежане,
До ночи вернусь…
За древней стоянкой
Один переход.
Теперь с китежанкой
Никто не пойдет:
Ни брат, ни соседка,
Ни первый жених, —
Лишь хвойная ветка
Да солнечный стих,
Оброненный нищим
И поднятый мной…
В последнем жилище
Меня упокой.
Март 1940.Ленинград
Поэма «Русский трианон»
В тени елизаветинских боскетов
Гуляют пушкинских красавиц внучки
Все в скромных канотье, в тугих корсетах,
И держат зонтик сморщенные ручки.
Мопс на цепочке, в сумочке драже
И компаньонка с Жип или Бурже.
Иланг-илангом весь пропах вокзал
Не тот последний, что сгорит когда-то,
А самый первый, главный — Белый Зал
В нем танцевальный — убран был богато,
Но в зале том никто не танцевал.
С вокзала к парку легкие кареты,
Как с похорон торжественных, спешат.
В них дамы – в сарафанчики одеты,
А с aнглийским акцентом говорят.
Одна из них (как разглашать секреты,
Мне этого, наверно, не простят)
Попала в вавилонские блудницы,
А тезка мне и лучший друг царицы.
……………………………………..
Воспоминания о войне
1914-1917 гг.
Как я люблю пологий склон зимы,
ее огни, и мраки, и истому,
Сухого снега круглые холмы
И чувство, что вовек не будешь дома.
Черна вдали рождественская ель,
Кричит ворона, кончилась метель.
И рушилась твердыня Эрзерума,
Кровь заливала горло Дарданелл,
Но в этом парке не слыхали шума,
Лишь ржавый флюгер вдалеке скрипел.
Но в этом парке тихо и угрюмо
Сверкает месяц, снег алмазно бел.
Прикинувшись солдаткой, выло горе,
Как конь, вставал дредноут на дыбы,
И ледяные пенные столбы
Взбешенное выбрасывало море –
До звезд нетленных – из груди своей,
И не считали умерших людей.
На Белой Башне дремлет пулемет,
Вокруг дворца гусарские разъезды,
Внимательные северные звезды
(Совсем не те, что будут через год),
Прищурившись, глядят в окно Лицея,
Где тень его над томом Апулея.
О знал ли он, любимец двух столетий,
Как грозно третьим будет принят он.
Мне суждено запомнить этот сон,
Как помнят мать, осиротевши, дети…
………………………………..
(1941)
Все занялись военной суетою,
И от пожаров сделалось светло.
И только юг был залит темнотою.
На мой вопрос, с священной простотою
Сказал сосед: «Там Царское Село.
Оно вчера, как свечка, догорело».
И спрашивать я больше не посмела.
1923-1941
_______________________________
Духи назывались Ilang-Ilang (начало века). — Прим. Анны Ахматовой
* * *
Птицы смерти в зените стоят.
Кто идет выручать Ленинград?
Не шумите вокруг — он дышит,
Он живой еще, он все слышит:
Как на влажном балтийском дне
Сыновья его стонут во сне,
Как из недр его вопли: «Хлеба!»
До седьмого доходят неба…
Но безжалостна эта твердь.
И глядит из всех окон — смерть.
И стоит везде на часах
И уйти не пускает страх.
28 сентября 1941, самолет
Клятва
И та, что сегодня прощается с милым,-
Пусть боль свою в силу она переплавит.
Мы детям клянемся, клянемся могилам,
Что нас покориться никто не заставит!
Июль 1941, Ленинград
27 января 1944 года
И в ночи январской, беззвездной,
Сам дивясь небывалой судьбе,
Возвращенный из смертной бездны,
Ленинград салютует себе.
1944
Победителям
Сзади Нарвские были ворота,
Впереди была только смерть…
Так советская шла пехота
Прямо в желтые жерла «Берт».
Вот о вас и напишут книжки:
«Жизнь свою за други своя»,
Незатейливые парнишки —
Ваньки, Васьки, Алешки, Гришки,—
Внуки, братики, сыновья!
29 февраля 1944, Ташкент
In memoriam
А вы, мои друзья последнего призыва!
Чтоб вас оплакивать, мне жизнь сохранена.
Над вашей памятью не стыть плакучей ивой,
А крикнуть на весь мир все ваши имена!
Да что там имена!
Ведь все равно — вы с нами!..
Все на колени, все!
Багряный хлынул свет!
И ленинградцы вновь идут сквозь дым
рядами —
Живые с мертвыми: для славы мертвых нет.
Август 1942, Дюрмень
Памяти Вали
1
Щели в саду вырыты,
Не горят огни.
Питерские сироты,
Детоньки мои!
Под землей не дышится,
Боль сверлит висок,
Сквозь бомбежку слышится
Детский голосок.
2
Постучи кулачком — я открою.
Я тебе открывала всегда.
Я теперь за высокой горою,
За пустыней, за ветром и зноем,
Но тебя не предам никогда…
Твоего я не слышала стона.
Хлеба ты у меня не просил.
Принеси же мне ветку клена
Или просто травинок зеленых,
Как ты прошлой весной приносил.
Принеси же мне горсточку чистой,
Нашей невской студеной воды,
И с головки твоей золотистой
Я кровавые смою следы.
23 апреля 1942, Ташкент
* * *
Важно с девочками простились,
На ходу целовали мать,
Во все новое нарядились,
Как в солдатики шли играть.
Ни плохих, ни хороших, ни средних…
Все они по своим местам,
Где ни первых нет, ни последних…
Все они опочили там.
1943, Ташкент
* * *
Первый дальнобойный в Ленинграде
И в пестрой суете людской
Все изменилось вдруг.
Но это был не городской,
Да и не сельский звук.
На грома дальнего раскат
Он, правда, был похож, как брат,
Но в громе влажность есть
Высоких свежих облаков
И вожделение лугов —
Веселых ливней весть.
А этот был, как пекло, сух,
И не хотел смятенный слух
Поверить — по тому,
Как расширялся он и рос,
Как равнодушно гибель нес
Ребенку моему.
1941
Победа
Славно начато славное дело
В грозном грохоте, в снежной пыли,
Где томится пречистое тело
Оскверненной врагами земли.
К нам оттуда родные березы
Тянут ветки и ждут и зовут,
И могучие деды-морозы
С нами сомкнутым строем идут.
Вспыхнул над молом первый маяк,
Других маяков предтеча,—
Заплакал и шапку снял моряк,
Что плавал в набитых смертью морях
Вдоль смерти и смерти навстречу.
Победа у наших стоит дверей…
Как гостью желанную встретим?
Пусть женщины выше поднимут детей,
Спасенных от тысячи тысяч смертей,—
Так мы долгожданной ответим.
1942-1945
Анна Ахматова: стихи о женщине
9 декабря 1913
Самые темные дни в году
Светлыми стать должны.
Я для сравнения слов не найду —
Так твои губы нежны.
Только глаза подымать не смей,
Жизнь мою храня.
Первых фиалок они светлей,
А смертельные для меня.
Вот, поняла, что не надо слов,
Оснеженные ветки легки…
Сети уже разостлал птицелов
На берегу реки.
Декабрь 1913
Царское Село
Как белый камень в глубине колодца
Как белый камень в глубине колодца,
Лежит во мне одно воспоминанье,
Я не могу и не хочу бороться:
Оно — мученье и оно страданье.
Мне кажется, что тот, кто близко взглянет
В мои глаза его увидит сразу.
Печальней и задумчивее станет
Внимающего скорбному рассказу.
Я ведаю, что боги превращали
Людей в предметы, не убив сознанья,
Чтоб вечно жили дивные печали.
Ты превращен в мое воспоминанье.
Столько просьб у любимой всегда!
Столько просьб у любимой всегда!
У разлюбленной просьб не бывает…
Как я рада, что нынче вода
Под бесцветным ледком замирает.
И я стану — Христос, помоги! —
На покров этот, светлый и ломкий,
А ты письма мои береги,
Чтобы нас рассудили потомки.
Чтоб отчетливей и ясней
Ты был виден им, мудрый и смелый.
В биографии словной твоей
Разве можно оставить пробелы?
Слишком сладко земное питье,
Слишком плотны любовные сети…
Пусть когда-нибудь имя мое
Прочитают в учебнике дети,
И, печальную повесть узнав,
Пусть они улыбнуться лукаво.
Мне любви и покоя не дав,
Подари меня горькою славой.
Белая ночь
Небо бело страшной белизною,
А земля как уголь и гранит.
Под иссохшей этою луною
Ничего уже не заблестит.
Женский голос, хриплый и задорный,
Не поет — кричит, кричит.
Надо мною близко тополь черный
Ни одним листком не шелестит.
Для того ль тебя я целовала,
Для того ли мучалась, любя,
Чтоб теперь спокойно и устало
С отвращеньем вспоминать тебя?
7 июня 1914
Слепнево
Белой ночью
Ах, дверь не запирала я,
Не зажигала свеч,
Не знаешь, как, усталая,
Я не решалась лечь.
Смотреть, как гаснут полосы
В закатном мраке хвой,
Пьянея звуком голоса,
Похожего на твой.
И знать, что все потеряно,
Что жизнь — проклятый ад!
О, я была уверена,
Что ты придешь назад.
1911
Веет ветер лебединый
Веет ветер лебединый,
Небо синее в крови.
Наступают годовщины
Первых дней твоей любви.
Ты мои разрушил чары,
Годы плыли, как вода.
Отчего же ты не старый,
А такой, как был тогда?
Даже звонче голос нежный,
Только времени крыло
Осенило славой снежной
Безмятежное чело.
Еще весна таинственная млела,
Еще весна таинственная млела,
Блуждал прозрачный ветер по горам
И озеро глубокое синело —
Крестителя нерукотворный храм.
Ты был испуган нашей первой встречей,
А я уже молилась о второй, —
И вот сегодня снова жаркий вечер…
Как низко солнце стало над горой…
Ты не со мной, но это не разлука,
Мне каждый миг — торжественная весть.
Я знаю, что в тебе такая мука,
Что ты не можешь слова произнесть.
1917
Еще об этом лете
Отрывок
И требовала, чтоб кусты
Участвовали в бреде,
Всех я любила, кто не ты
И кто ко мне не едет…
Я говорила облакам:
«Ну, ладно, ладно, по рукам».
А облака — ни слова,
И ливень льется снова.
И в августе зацвел жасмин,
И в сентябре — шиповник,
И ты приснился мне — один
Всех бед моих виновник.
Осень 1962. Комарово
Слаб голос мой, но воля не слабеет
Слаб голос мой, но воля не слабеет,
Мне даже легче стало без любви.
Высоко небо, горный ветер веет,
И непорочны помыслы мои.
Ушла к другим бессонница-сиделка,
Я не томлюсь над серою золой,
И башенных часов кривая стрелка
Смертельной мне не кажется стрелой.
Как прошлое над сердцем власть теряет!
Освобожденье близко. Все прощу,
Следя, как луч взбегает и сбегает
По влажному весеннему плющу.
Сказал, что у меня соперниц нет
Сказал, что у меня соперниц нет.
Я для него не женщина земная,
А солнца зимнего утешный свет
И песня дикая родного края.
Когда умру, не станет он грустить,
Не крикнет, обезумевши: «Воскресни!»
Но вдруг поймет, что невозможно жить
Без солнца телу и душе без песни.
…А что теперь?
Я сошла с ума, о мальчик странный
Я сошла с ума, о мальчик странный,
В среду, в три часа!
Уколола палец безымянный
Мне звенящая оса.
Я ее нечаянно прижала,
И, казалось, умерла она,
Но конец отравленного жала
Был острей веретена.
О тебе ли я заплачу, странном,
Улыбнется ль мне твое лицо?
Посмотри! На пальце безымянном
Так красиво гладкое кольцо.
18-19 марта 1911
Настоящую нежность не спутаешь
Настоящую нежность не спутаешь
Ни с чем, и она тиха.
Ты напрасно бережно кутаешь
Мне плечи и грудь в меха.
И напрасно слова покорные
Говоришь о первой любви,
Как я знаю эти упорные
Несытые взгляды твои!
ЛЮБОВЬ
То змейкой, свернувшись клубком,
У самого сердца колдует,
То целые дни голубком
На белом окошке воркует,
То в инее ярком блеснет,
Почудится в дреме левкоя…
Но верно и тайно ведет
От радости и от покоя.
Умеет так сладко рыдать
В молитве тоскующей скрипки,
И страшно ее угадать
В еще незнакомой улыбке.
Ты письмо мое, Милый, не комкай.
Ты письмо мое, Милый, не комкай.
До конца его, друг, прочти.
Надоело мне быть незнакомкой,
Быть чужой на Твоем пути.
Не гляди так, не хмурься гневно.
Я любимая, я Твоя.
Не пастушка, не королевна
И уже не монашенка я —
В этом сером, будничном платье,
На стоптанных каблуках…
Но, как прежде жгуче объятье,
Тот же страх в огромных глазах.
Ты письмо мое, милый, не комкай,
Не плачь о заветной лжи,
Ты его в Твоей бедной котомке
На самое дно положи.
Вы прочитали материал Анна Ахматова. Стихи, которые не забываются. Читайте также:
- Анна Ахматова: галерея портретов (фото)
- Поэту в России надобно жить долго. Тернистый путь Анны Ахматовой