Содержание
Экономика и христианство
Зависит ли благосостояние страны от веры ее граждан? Насколько совместимы предпринимательская деятельность и соблюдение евангельских заповедей? И можно ли сегодня в России быть богатым и не красть? На эти и другие вопросы отвечает заместитель начальника Аналитического управления Федеральной антимонопольной службы, кандидат экономических наук Алексей УЛЬЯНОВ.
Алексей Сергеевич УЛЬЯНОВ родился в 1977 году в Перми. В 1999 году окончил МГИМО, в 2002 году защитил диссертацию, преподает в МГИМО.
1998–2001 гг. – эксперт Бюджетно-финансовой комиссии Московской городской думы. Подготовил поправки на сумму свыше 7 млрд. рублей, направленных на финансирование школ и больниц.
1999–2003 гг. – руководитель группы экономического анализа партии “ЯБЛОКО”, один из разработчиков Программы партии и альтернативных бюджетов. Подготовил ряд ключевых поправок к законам о бюджете, электроэнергетике, банкротстве и др.
С 2004 года – заместитель начальника Аналитического управления Федеральной антимонопольной службы. Участвовал в работе над новым законопроектом о защите конкуренции, пакетом законов по созданию рынка доступного жилья, провел ряд антимонопольных расследований (рынки цемента, стального проката и химических продуктов).
С 2006 года – доцент Высшей школы экономики.
Женат, в 2004 году родилась дочь Ксения.
Откуда корни?
– Считается, что в России и на Западе отношение к богатству различно. Если там экономическая активность, предпринимательская деятельность и, как следствие, богатство, благословляется, то у нас, как принято считать, наоборот. Так ли это?
– Есть страны, культура которых выросла на христианстве, а есть государства, чья культура зиждется на совсем иных традициях. И в нашем разговоре надо их разделять. Однако сразу скажу: несмотря на то, что Запад, да и не только он, в последнее время отказывается от своих христианских корней, только им он обязан своему процветанию.
Принятие христианства отдельными людьми, народами, странами отражалось не только на духовной, но и на материальной стороне их жизни. Альфред Маршал, великий экономист XIX века, изучая исторический материал, пришел к выводу, что современная фирма, где хозяин и работник не являются родственниками, возникла только после широкого распространения христианства, на рубеже IV–V веков. По мнению Маршала, после прихода в мир Спасителя и коренного преображения отношений между людьми доверие, ранее распространявшееся только на членов семьи, стало возможным и по отношению к чужакам. И с этого момента начинает развиваться то, что мы называем экономикой.
Поразительно, какое изменение расстановки сил произошло за последнее тысячелетие. С X до XVI века Китай обеспечивал 30-50% мирового производства, Индия – до 20%. Но вот в христианском мире появилось новое производство – мануфактурное. С этого момента доля христианских стран в промышленном производстве начала быстро возрастать, в XIX веке превысила половину, в с XX никогда не опускалась ниже 2/3. Кстати, до начала XIX века развитие России шло параллельно остальному христианскому миру – доля нашей страны возросла до почти 15% мирового производства! Однако далее вплоть до 1917 года эта доля только снижалась. Административные методы управления экономикой, возобладавшие с петровских времен, постоянное запаздывание с проведением необходимых реформ сковали творческие силы нации. Многие сейчас склонны идеализировать дореволюционное прошлое, ссылаясь на краткоcрочные подъемы в 1895–1900 и 1910–1913 годах. Но общей картины эти вспышки, к сожалению, не изменили.
Христианский мир оказался удивительно способным к развитию, творчеству, нахождению выходов из системных кризисов, умению осознать ошибки и перестроиться. За мануфактурной революцией последовала промышленная, научно-техническая, информационная. Уже несколько сотен лет нехристианский мир заимствует, только “догоняет в развитии”, а мир христианский – показывает путь, изобретает, идет вперед.
– А как же Япония, азиатские «тигры», страны Персидского залива?
– Несколько раз христианскому миру был брошен вызов – сначала богоборческой советской Россией, затем – исламскими нефтяными монархиями, и конфуцианско-буддистской Азией. И всякий раз на равных “состязание” продолжалось до тех пор, пока оно не выходило за рамки текущей стадии развития. Но как только, например, индустриальная стадия исчерпала свои возможности, оказалось, что христианский мир способен к быстрой адаптации, а нехристианский – нет. К концу XX века Запад вышел победителем благодаря НТР и информационным технологиям, так же, как в XVI–XVII веках он обогнал Китай, Индию и арабский мир благодаря мануфактурам, банкам и свободной внешней торговле.
После согласованного повышения цен на нефть ВВП на душу населения в исламских монархиях Персидского залива превысил показатель США. Однако христианский мир нашел выход в ресурсосберегающих технологиях. Персидские же монархии не предложили ничего, и их благосостояние колеблется вместе с ценами на нефть.
Буддистско-синтоистская Япония, получив, кстати, “христианскую прививку” в XVII–XVIII веках и в XIX – начале XX века, сумела наладить систему чрезвычайно быстрого заимствования достижений и новых идей христианского мира – и на этом сделать резкий скачок в своем развитии. Не стоит забывать, что Япония – очень специфическая азиатская страна. Уже со второй половины XIX века о Японии говорят как об индустриальной державе. А городская и ремесленная культура была присуща ей еще в средние века. Другими словами, японское экономическое чудо впечатляет, но все же ей было с чего стартовать.
Однако в 1990-е годы оказалось, что потенциал японской модели исчерпан – уже 15 лет страна не может выбраться из депрессии. Потому что в постиндустриальном мире основа экономического роста – это информация и нововведения, производство не столько промышленных изделий, сколько новых знаний. Но чтобы их производить, нужны другие люди и другое общество: более открытое, толерантное, уважающее свободу личности. Оказалось, что языческая по сути страна не готова в корне измениться, чтобы выйти из системного кризиса.
В XX веке было несколько “экономических чудес”. Бывало так, что слаборазвитая страна перемещалась в группу стран со средним уровнем развития (Таиланд, Малайзия), среднеразвитая становилась высокоразвитой (Испания, Ирландия), а побежденные в войне государства быстро восстанавливали свое могущество (Германия, Япония). Но только одному государству удалось из беднейшего превратиться в высокоразвитое. Это Южная Корея. Признание этого факта мы находим не только, посещая автосалоны и магазины бытовой техники. В 1997 году Корея была принята в элитный клуб развитых стран – Организацию экономического сотрудничества и развития – ОЭСР.
Но вот что удивительно – быстрые экономические изменения в республике шли параллельно с изменениями в сфере духовной. За 50 лет страна из преимущественно буддистской превратилась в христианскую (по последним данным, 60% корейцев – протестанты, а буддисты сетуют, что их «национальные» храмы пустуют). И хотя по абсолютным показателям от Японии Корея пока отстает, поражает, насколько быстро последняя смогла выйти из системного кризиса 1990-х годов и продолжить бурный рост. В отличие от Японии, Корея смогла признать слабые места своей модели развития, построенной на чеболях (мультиотраслевых непрозрачных, связанных с государством концернах) и покончить с “капитализмом приятельских отношений” (crony capitalism) и перейти от авторитарного правления к демократии. Возможно, именно христианизация позволила Корее заимствовать не только технические и управленческие навыки, но и способность к адаптации и признанию собственных ошибок.
Теодору Рузвельту в начале XX века понадобилось пять лет, чтобы победить тресты, хотя марксисты (да и не только они) говорили, что за монополиями будущее, а многие его соотечественники считали, что тресты – национальное достояние США («что хорошо для Дженерал моторс, то хорошо для Америки») . Через 25 лет Франклин Рузвельт так же быстро выстроил систему государственных институтов, свободную от коррупции, хотя одни считали, что слабое государство – часть американской национальной идеи, а другие – что мафия бессмертна. Из всех азиатских стран только Корея решила аналогичные проблемы в столь короткий срок.
Кстати, существует мнение, что если нынешние темпы изменения религиозной структуры населения сохранятся, то к началу ХХII века Китай станет преимущественно протестантской, а США – православной страной.
Упадок же морали и дехристианизация Европы «почему то» весьма точно совпадают с её экономическим закатом.
Возможно, читатель сильно удивится, но сейчас второй богатейшей страной старого света (после Люксембурга) является… Ирландия. Да, Ирландия, еще каких-нибудь 30 лет назад беднейшая страна Западной Европы, добилась феноменальных успехов в экономике. И именно Ирландию называют «последним католическим бастионом Западной Европы». Там до сих пор люди верят в Бога, а аборты жестко регулируются.
Если вы переместимся на восток континента, то эталоном перехода от социализма к капитализму является Польша её ВВП составляет уже 180% от дореформенного уровня 1989 года (для сравнения – в Чехии – 120%, России – 90%, Украине – 60%). Но есть еще одно обстоятельство, выделяющее Польшу от Чехии и России. 55% поляков посещают мессу еженедельно.
– Так насколько прав Вебер? Насколько капитализм основан на протестантской этике?
– Монополией на процветание протестантизм не обладает. Во-первых, книга Вебера была написана сто лет назад, и с этих пор “соотношение сил” изменилось явно не в пользу протестантизма. Традиционно отсталый католический юг Германии обогнал протестантский север страны. Католические страны Европы (Ирландия, Франция, Бельгия) либо догнали своих протестантских соседей (Великобритания, Голландия), либо даже перегнали их.
Экономическая история XX века подарила пример экономического чуда и в православной стране. Кипр не только обошел в своем развитии материковую Грецию, что стало предметом гордости киприотов, но и превысил среднеевропейские показатели. Второй пример успешного развития преимущественно православной страны – Югославия. Хотя подсчет реального благосостояния плановых экономик – дело неблагодарное (как говорится – есть правда, есть ложь, а есть официальная статистика), расчеты западных экономистов показывают весьма высокий уровень развития для Югославии 1970-80 годов, сопоставимый с уровнем ГДР. Карл Маркс, как и любой немец позапрошлого столетия, ни за что не поверил бы, узнав, что Балканы догнали Германию в экономическом развитии.
Во-вторых, в работе Вебера не менее важно второе слово -“этика”. До сих пор бытует мнение, что те или иные страны построили свое благополучие на ограблении колоний или что все “обязаны” пройти период первоначального накопления капитала, когда понятия “предприниматель” и “бандит” – синонимы. Однако это мнение опровергается и теорией, и практикой. Известно, что в ХVI веке никто так не обогатился от ограбления колоний, как Испания, владевшая двумя третями мирового золота. Но очень скоро она оказалась на задворках Европы, а Англия, и Голландия обогнали ее по уровню развития, причем задолго до того, как ограбили Индию и уничтожили американских индейцев. По поводу же первоначального накопления – за исключением отдельных эпизодов жизни американского Дикого Запада, почерпнутого скорее из вестернов, – сторонникам этой гипотезы нечего сказать. Для тех, кто реально создавал нынешнее благополучие Запада, Библия была важнее пистолета, хотя нередко они носили в кармане и то, и другое.
Никогда награбленное не может стать залогом процветания. Это кстати, относится и к нашей стране: возможно, если приватизация проходила бы не за бесценок, отношение к полученной собственности было бы иное.
Экономика – как “прикладная этика”
– Но это очень далеко от обыденных представлений об экономике. Считается, что она проповедует безудержное обогащение. А у Вас выходит, что экономика – чуть ли не самая христианская наука?
– Могу твердо сказать, что в экономике нет ничего противоречащего христианской совести. О полезности христианской закваски для экономической практики мы уже говорили. Что же в теории? Чем шире временной горизонт, тем более нравственным становится поведение человека. Ведь если мы думаем о сиюминутной выгоде, то нам все позволено. Если мы думаем, как прожить успешно всю жизнь, мы стараемся, по крайней мере, учитывать интересы других людей. И тем более нравственнее поведение человека, думающего о спасении своей души. То же самое и в экономике. Чем дальше горизонт планирования, тем менее эгоистично поведение. С помощью теории игр было доказано, что при бесконечно большом горизонте планирования наиболее экономически оправдано поведение по библейским заповедям.
Экономика более, чем любая другая наука, подвергалась нападкам в «стяжательстве» и «аморальности», философы называли ее «мрачной наукой», или даже за науку не считали. Но фарисеи тоже обвиняли грешных мытарей. И такие нападки побудили экономистов искать нравственный и этический базис своей науке. По выражению протоиерея (и видного экономиста) Сергия Булгакова, экономическая наука родилась как “плод поисков правды и совести современного сознания”. Экономика, по его мнению, есть прикладная этика. Никогда, в отличие от дарвиновской биологии или фрейдовской психологии, экономика не строилась на антирелигиозных посылках. Можно назвать только двух крупных экономистов, которые были воинствующими атеистами – Карл Маркс и Кнут Викселль. Может быть, поэтому их учения так и остались боковой ветвью науки.
– А были ли верующие среди экономистов? Что известно об их жизни?
– Глубоко верующими христианами были Адам Смит, Жан-Батист Сэй, Фредерик Бастиа, Альфред Маршалл, Уильям Джевонс, Йозеф Шумпетер и многие другие. Крупнейшего экономиста XIX века – Давида Риккардо – отец проклял и лишил наследства за переход из иудаизма в христианство. Англиканским священником был экономист Томас Мальтус. Православным священником стал экономист Сергей Булгаков. Причем в отличие от физика Лапласа со своей знаменитой фразой “В гипотезе Бога я не нуждаюсь”, они не оставляли свою веру за порогом рабочего кабинета.
Забавно, но экономистам удача часто сопутствовала не только в научных изысканиях или игре на бирже, но и в личной жизни. Творец современной экономики Джон Кейнс в молодости вел распутный образ жизни, но, полюбив русскую балерину Лидию Лопухину, стал примерным мужем и любящим отцом восьмерых детей. Нобелевские лауреаты Милтон Фридман и Джон Хикс все свои работы писали в соавторстве с женами. Про историю любви к своей жене еще одного Нобелевского лауреата – Джона Нэша –снят замечательный фильм “Игры разума”.
– Ощущает ли современная экономическая мысль влияние христианства?
Довольно быстро эко экономисты поняли, что рынок – это игра по определенным правилам. Это инструмент, очень хороший инструмент, но не более того, и обожествлять его не стоит. Но что заставляет людей соблюдать эти правила? Выгода? Но это в идеальном случае, а на практике нередко выгоднее оказывается их нарушать. Так вот, единственное, что может заставить индивида соблюдать правила, даже если другие их не соблюдают – это вера в Бога и бессмертие души. – Рыночная система в принципе несостоятельна без этики и религии.
При этом необходимо избежать соблазна рассматривать веру в Бога как средство достижения социальной гармонии и экономической эффективности. Ведь это противоречит самому смыслу религиозного обоснования этики. Если вера в Бога и бессмертие души является лишь средством, то она и не будет воспринята людьми в качестве обоснования нравственного поведения.
Наверное, каждый согласится, что лучше, когда существует справедливость (соблюдаются правила), чем творится несправедливость (правила не соблюдаются). Однако для существования рынка надо, чтобы человек предпочел состояние, когда только он соблюдает правила, состоянию, когда правила нарушают все. Религиозная уверенность в том, что терпеть несправедливость лучше, чем творить несправедливость, ведет к тому, что доверие к поведению других растет, и вероятность состояния всеобщего соблюдения правил повышается. Только вера корректирует несостоятельность этики и экономики, только христианство делает рынок возможным.
Бедность в цифрах
– Насколько беден среднестатистический россиянин по сравнению с остальным миром?
– Если верить официальной статистике, среднемесячная зарплата в нашей стране в середине 2005 года превысила 300 долларов. Много это или мало? Это много по сравнению с 1999 годом, когда было 56 долларов, много по сравнению с Украиной и Болгарией (там 160). Это много даже по сравнению с тем, что принято по классификации ООН считать бедными – меньше 5 долларов в день, и половина населения планеты живет ниже этого уровня.
Проблемой России является социальное неравенство. По официальной статистике, доходы 10% самых богатых превышают доходы 10% самых бедных в пятнадцать раз. С учетом того, что уровень доходов состоятельных граждан, безусловно, выше, разница может составлять 20-25 раз. По этому показателю Россия – мировой лидер. По международной классификации это предреволюционная, если не революционная ситуация. Степень неравенства у нас аномальна для страны, которая хочет сохраниться как единое государство. Так, в Швеции разрыв в доходах составляет 4 раза, в среднем по Европе – не более 6-7, в США – 9. Считается, что разрыв в 5-10 раз оптимален с точки зрения баланса социальной стабильности и высоких трудовых стимулов.
Наш аномальный разрыв искажает предпочтения, другими словами, отражается на морально-этическом состоянии общества. Мы уже не можем представить, чтобы директор получал “всего” в 5-10 раз больше секретаря или уборщицы. Печально, что государство подает дурной пример: зарплата министра выше зарплаты специалиста третьей категории в 30 раз.
– Наверное, поэтому говорят о том, что наша страна никогда не была, а значит, и не будет богата?
– По уровню развития Россия всегда находилась в первой трети государств планеты. Конечно, хотелось бы попасть в первую двадцатку, но это возможно только при желании.
Хотя есть “теории” о том, что Россия никогда не будет богата. Так, книга Паршева “Почему Россия не Америка”, к сожалению ставшая бестселлером, объясняет, почему мы никогда не достигнем уровня развитых западных стран. Все просто – у нас очень холодно, высоки издержки на обогрев и теплую одежду. Но почему тогда самая развитая Европа – это северная? Да и в Монреале и Калгари зима похолоднее нашей. А вот Африка, хоть там зимой можно дом не топить и круглый год ходить в набедренной повязке, мировым лидером так и не стала. Об этом наши горе-экономисты стараются не задумываться.
Подобные идеи далеки не только от здравого смысла, но и от христианства – утверждается мысль, что в наших бедах виноваты не мы сами, а кто-то другой – враги Русской земли, империалистическое окружение, масоны. Или еще хуже, Бог, Который дал нам такую плохую природу.
Честные миллионы и другие экономические чудеса
– Может ли отечественный предприниматель, оставаясь честным, быть успешным в бизнесе?
– Времена, когда из 100% заработанного государству надо было отдать 103%, давно прошли. Нельзя не признать, что были сделаны серьезные шаги по снижению налогового бремени. Однако среди предпринимателей существует мнение, что с учетом бремени административного, коррупционного и криминального совместить уплату налогов и успех в деле невозможно.
Но невозможное человеческими силами возможно с Божьей помощью. Предпринимательство не сводится к управлению предприятием, к операциям “купи-продай”. Предприниматель – это в первую очередь новатор. Изобретать можно не только продукт, но и новые каналы сбыта, формы организации дела. А инновации связаны с рождением идей, которые приходят от Бога, если к Нему обращаться. И тогда новая идея может принести 100%, а то и 1000% прибыли. Даже после уплаты всех налогов.
– А в России сегодня, в нынешних экономических условиях, можно быть богатым и не красть – на основе действующих законов?
– Общественное мнение настроено против богачей. Они обвиняются, зачастую справедливо, в том, что сколотили состояние на сомнительных приватизационных сделках, залоговых аукционах, получив в собственность то, что было нажито трудом поколений советских людей. Смущает и юный возраст наших миллиардеров – как можно заработать столько денег за такой короткий срок?
Только 35% американских миллиардеров, фигурирующих в рейтинге “Форбс”, получили состояние по наследству, 65% – заработали с нуля, изобретя новый продукт или услугу (самый яркий пример, конечно, Билл Гейтс). У нас только в прошлом году в списке российских миллиардеров впервые оказались люди, чье состояние не основано на бывшей советской собственности.
Всё большее число разбогатевших на приватизации теряют позиции, если не понимают, что могут удесятерить состояние в результате роста курса акций своих компаний на бирже. Но курс акций растет не просто так. Он растет, когда компания становится прозрачной, затем выстраивает эффективную систему управления, обновляет устаревшее оборудование и повышает прибыль. Примеров таких богачей в России уже не десятки, а сотни. Невидимая рука фондового рынка заставляет даже “героев” лихих 90-х годов работать на пользу общества. Нежелающие или не умеющие перестроиться, чувствующие себя как рыба в воде только в мире криминальных разборок, постепенно сходят со сцены.
– Но богатые в России – не только олигархи. Могут ли “простые” представители среднего класса честно разбогатеть?
– Недавно у меня был разговор с пожилым дядей, который утверждал, что человек не может получать больше 10 тысяч долларов в месяц. За что могут платить столько? И я привел пример из жизни друга. Одна небольшая фирма ставит информационную систему крупной нефтяной компании, в результате чего издержки последней сокращаются на 100 млн. долларов. Эта компания платит гонорар в 10 млн. долларов. В результате доход каждого совладельца фирмы составляет более миллиона долларов. И это честно и справедливо заработанные деньги. В современной российской экономике немало таких примеров в консалтинге, аудите, информационных технологиях, финансах.
К сожалению, для большинства наших граждан эти сферы не только непонятны, но и недоступны в силу того, что их учили, воспитывали по-другому, они жили в иной системе координат. Поэтому на нас, молодых, лежит большая социальная и моральная ответственность за это поколение. А взять все и поделить – это не только не лучший способ установления справедливости в обществе, но и не имеющий ничего общего с Православием.
– А как же первые христианские общины? Как раз там все делили на всех…
– Да, но это справедливо общин, пребывающих в духе абсолютной любви. И небольших. С расширением общины степень выравнивания доходов уменьшается уже в апостольские времена. Вспомним, что богатая христианская община Рима была призвана апостолами помочь бедной Иерусалимской. Но помочь, а не отдать всё и разделить поровну!
Можно выстроить и такую логическую цепочку. В крепкой и дружной семье доходы делятся поровну, хотя весь доход приносит муж, а жена занимается домашним хозяйством. В маленьких американских или шведских общинах с гомогенным населением уровень местных налогов и степень равенства очень высоки, неработающие находятся на частичном содержании общины, и стимулы к труду не пропадают. А с расширением общины до масштабов государства благие желания делиться с ближним (который уже не родственник, не сосед, и даже не соплеменник зачастую) у нас, грешных, пропадает. Как пропадает желание трудиться у находящихся на содержании не у общины, где все на виду, а у абстрактного государства. Имущественное неравенство, наверное, одно из последствий греха, но желание силой его устранить, как и построить рай на земле – это те намерения, которыми устлана дорога в ад.
Экономика и глобализм — православный взгляд
29 марта в Издательском совете Русской Православной Церкви под председательством митрополита Калужского и Боровского Климента состоялось очередное заседание Комиссии Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви по вопросам общественной жизни, культуры, науки и информации.
Одно из направлений, которое будет разрабатываться экспертной группой Комиссии, получило рабочее название «Экономика в условиях глобализации — православный этический взгляд».
Но почему именно Церковь сегодня активно подключается к обсуждению проблем экономики? Каковы ключевые смыслы и ценности, которые православные эксперты предлагают государству и обществу в столь, казалось бы, прикладной сфере? Об этом Царьграду рассказал председатель Комиссии, глава Издательского совета Русской Православной Церкви митрополит Калужский и Боровский Климент.
Заседание Комиссии Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви по вопросам общественной жизни, культуры, науки и информации. Фото предоставлено Издательским советом Русской Православной Церкви
Царьград: Владыка, Межсоборное присутствие в этом году отметит 10-летие. По меркам церковной истории это очень небольшой срок, а потому, скажем прямо, даже многие воцерковлённые люди слабо представляют, чем же является эта структура. А потому для начала расскажите, пожалуйста, о том Межсоборном присутствии и принципах его работы.
Митрополит Климент: Для Русской Православной Церкви очень значимо соборное начало, главные её решения принимаются Поместным собором, Архиерейским собором или Священным Синодом. Межсоборное присутствие — это рабочая площадка, где на основе анализа актуальных проблем вырабатываются документы, отражающие позицию Церкви как по значимым вопросам внутренней жизни, так и по различным аспектам взаимодействия Церкви и общества.
Межсоборное присутствие появилось в Русской Церкви по инициативе Святейшего Патриарха Кирилла, чтобы привлечь клириков и мирян к обсуждению и выработке церковной позиции по самым актуальным вопросам современности. Мы прислушиваемся в первую очередь к мнению признанных экспертов и специалистов в своей сфере. Но и любой неравнодушный человек, обладающий профессиональным опытом и необходимыми знаниями, может присоединиться к открытой дискуссии, прислав свою реакцию на тот или иной документ, разработанный в рамках Межсоборного присутствия. Если его предложения найдут отклик, будут компетентны и конструктивны, то он может быть приглашён как эксперт для участия в работе профильной комиссии. Кстати, пользуясь случаем, приглашаю читателей портала «Царьград» подключиться к этой дискуссии.
Ц.: То есть можно сказать, что Межсоборное присутствие — это церковная экспертная площадка для обмена мнениями по самым актуальным и острым вопросам и для подготовки дальнейших соборных решений?
Владыка Климент: Именно так. При этом нам важен результат: полемика ведётся не ради полемики, но с целью поиска общецерковного консенсуса, опирающегося на глубокую оценку того или иного вопроса. Жизнь не стоит на месте, а стремительно идёт вперёд. Появляются новые вызовы, на которые нужно своевременно давать адекватные ответы.
Глава Издательского совета Русской Православной Церкви митрополит Калужский и Боровский Климент.
Межсоборное присутствие ведёт работу в разных форматах: круглые столы, семинары, совещания с приглашёнными экспертами. В ходе предметных дискуссий по каждой теме готовятся конкретные предложения, которые выносятся на одобрение Церкви. Сначала они рассматриваются пленумом Межсоборного присутствия, потом — Священным Синодом, который определяет готовность документа и дальнейшие шаги по работе над ним.
Когда документ уже не требует доработки, он направляется на Собор. После же принятия документа Архиерейским или Поместным собором духовенство и паства получают мировоззренческие ориентиры по данной теме. Вместе с тем Комиссия может прийти к выводу, что время для формирования позиции не наступило, и постановить продолжить изучение темы.
Конечно, во все времена Церковь несёт Благую весть и занимается спасением души человека. Она учит, что неизменная задача христианина — бороться с грехом в самом себе, чтобы стать жилищем Святого Духа и обрести Царство Божие, пребывающее внутри (см. Лк. 17, 21). Но христиане также должны осмысливать реальность, в которой они живут. Сегодня она привносит в нашу жизнь множество новых явлений — таких как цифровизация, трансгуманизм, роботизация.
Кроме того, мы имеем дело с проблемами, которые стали «хроническими» для человеческой цивилизации. Загрязнение окружающей среды, исчерпаемость природных ресурсов, наращивание вооружений и средств массового уничтожения, экономическая турбулентность, межэтнические и религиозные конфликты, терроризм — всё это определяет реальность XXI века, в которой живёт современный человек. Всем этим вызовам следует давать оценку с христианских позиций.
Ц.: На прошедшем заседании возглавляемой Вами Комиссии Межсоборного присутствия речь шла об экспертном направлении «Экономика в условиях глобализации — православный этический взгляд». Почему Церковь обратилась к этой проблеме?
Владыка Климент: Глобализация, понимаемая как экономическая, политическая и культурная интеграция, в которую в той или иной степени вовлечены все страны и народы, — это многоплановый и сложный процесс. С одной стороны, он предлагает планетарный взгляд на человечество, которое воспринимается как семья народов с единой судьбой, создаются механизмы беспрепятственной торговли. С другой стороны, глобализация может угрожать унификацией общественных и межличностных отношений, постепенным стиранием национальных и цивилизационных особенностей.
Унификация мировой экономики должна осуществляться в интересах всего человечества, а не узкого круга транснациональных корпораций, а сферы культуры и религии вообще не подлежат унификации.
Глобализация определяет и состояние мировой экономики в целом, и в каждой отдельной стране как её сегмента. Сегодня именно экономическая сфера становится «полем борьбы» за доминирование на планете, за доступ к природным ресурсам, за право навязывать миру одну-единственную модель развития, в основе которой — погоня за прибылью и жёсткая конкуренция. Православные верующие считают, что экономика должна быть не только эффективной, но и нравственной, соответствующей мировоззрению участников экономических отношений. И мы будем отстаивать эту точку зрения.
Ц.: Но в каком направлении экономические проблемы будут обсуждаться в рамках работы Межсоборного присутствия? Ведь не секрет, что современные отечественные экономисты по-разному видят пути развития нашей страны, в том числе в её отношениях с тем же западным миром.
Владыка Климент: Если говорить о вопросах глобальной экономики и ее нравственном измерении, то мы хотим обратиться к ведущим экономистам России. Экспертное сообщество представляют люди диаметрально противоположных взглядов: от либеральных до левых. Да, у каждого из них своя концепция экономического развития России, но Церковь хочет изучить всё многообразие взглядов, чтобы сформировать своё пастырское отношение к кругу вопросов, связанных с экономической глобализацией.
Ц.: И всё-таки, какие пагубные явления Церковь отмечает в современной жизни, в её экономических аспектах?
Владыка Климент: Нас особенно беспокоит культ потребления и гедонизма, который насаждается массовой культурой. Человеку внушается мысль, что единственная цель жизни — приобретение и обладание деньгами, предметами роскоши, престижными вещами. Люди вовлекаются в гонку за материальными благами. Человеком движет сребролюбие, алчность, гордыня, желание успеха. Многие привыкают жить в кредит, попадают в долговую ловушку. Жизнь проходит в суете, дефиците любви и покоя. Человеку некогда задуматься о Вечности, которая его ожидает, и тем более — приготовиться к ней. Он живёт, даже не видя красоты этого временного мира.
Как-то мне довелось побеседовать с практикующим психологом. Она рассказала об основных проблемах, с которыми к ней приходят клиенты, и выделила два уровня страхов: глобальный и личный. На глобальном уровне люди боятся войны, терроризма, техногенных катастроф, климатических катаклизмов, социальных потрясений, экономического кризиса. Из-за этого они не строят оптимистичных планов на будущее, живут тревожными ожиданиями. Такое восприятие мира во многом сформировано СМИ, которые повышают свой рейтинг на негативных новостях и пугающих обывателя сюжетах — сеют «глобальные страхи». А испуганным человеком легче управлять и манипулировать.
На личном уровне люди измотаны борьбой за существование. Они жалуются на трудовые перегрузки, необходимость конкурировать, «бороться за место под солнцем». Бизнесмены боятся разорения, наёмные работники страшатся увольнений и сокращений. Многие вынуждены экономить. Кто-то тревожится, что не выплатит кредит. Кого-то гнетёт страх оказаться невостребованным на рынке труда или тяжело заболеть — где тогда взять средства на лечение? А что будет с пенсией, с курсом валют? Вопросы, вопросы…
Также вызывают страхи цифровые технологии в банковской сфере, что бумажные деньги вытесняются электронными. Люди боятся, что будут жить в «цифровом концлагере», когда их банковские карты в любую минуту могут быть заблокированы, а незащищённая личная информация окажется в руках кибермошенников. Круг экономических проблем сегодня действительно огромен.
Фото: www.globallookpress.com
Ц.: И что же в ответ на эти вызовы может предложить Церковь?
Владыка Климент: Во все времена Церковь обращается к людям, живущим в треволнениях мира сего, словами Христа:
Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко
(Мф.11.28-30).
Пастырские слова, приносящие мир в сердца людей, не исключают деятельной заботы о преодолении социально-экономических проблем, разделения между богатыми и бедными, помощи нуждающимся.
Церковь смягчает нравы и сердца, призывает к любви и единению во Христе. Для православного сознания любая наша земная деятельность, труд, творчество имеют смысл, только если они являются соработничеством Господу.
Религия имеет и свой взгляд на экономические материи. Православная, или шире христианская, или еще шире то и христианско-иудейская, традиция не принимает многие сегодняшние установки. Например, католики в большинстве своем продолжают обвинять капитализм в пороках эгоизма, индивидуализма, утилитаризма и прагматизма, противопоставляя всему этому личное начало, соборность, солидарность. Об этом хорошо писал, в частности, глава Римской церкви Папа Пий XI. Практически о том же говорят и православные богословы. Такая близость взглядов неудивительна. Так в Ветхом Завете народу Божьему категорически запрещалось давать друг другу деньги в рост (см., например, Исх. 22, 25; Лев. 25, 37; Втор. 23, 19; Пс. 14, 1-5; Иез. 18, 13 и др.), а также брать взятки и отнимать все имущество у бедных, в том числе у законных должников. В новозаветную эпоху эта традиция сохранилась: каноны и православной и католической церквей содержат прямой и категоричный запрет на взимание роста для всех служителей Церкви. Вот, к примеру, 17-е правило I Вселенского собора: Поскольку многие причисленные в клир, любостяжанию и лихоимству последуя, забыли Божественное писание, глаголющее: сребра своего не давай в лихву; и, давая в долг, требуют сотых; судил святый и великий Собор, чтобы, аще кто, после сего определения, обрящется взимающий рост с данного в заем… или нечто иное вымышляющий, радя постыдной корысти, таковый был извергаем из клира, и чужд духовнаго сословия.
Для согрешившего подобным образом возврат в прежнее достоинство возможен лишь деятельным покаянием — например, так: вземлющий лихву, аще восхощет неправедную корысть истощити на нищих, и впредь от недуга любостяжания свободен быти, может принят быти в священство (14-е правило св. Василия Великого). Вообще, это традиционное евангельское понимание искупления греха неправедной корысти: достаточно вспомнить историю мытаря Закхея, сказавшего: Господи! половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел, воздам вчетверо — и сподобившегося ответных слов Христа: ныне пришло спасение дому сему (Лк. 19, 8-9).
Таким образом, случай дачи денег взаймы одним человеком другому, персонально и для возмещения недостатка у заемщика, очень прост: когда человек просит денег от нужды великой, нельзя пользоваться случаем и налагать на него бремена тяжкие и неудобоносимые, требуя от должника вернуть больше, чем он брал. Более того, если должник не сможет вовсе вернуть взятые деньги, христианину и тогда нельзя требовать сделать это во что бы то ни стало: И если взаймы даете тем, от которых надеетесь получить обратно, какая вам за то благодарность? ибо и грешники дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно столько же. Но вы… благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего (Лк. 6, 34-35).
Само по себе накопление богатств для христианина есть мерзость. Можно вспомнить евангельскую притчу: у одного богатого человека был хороший урожай в поле; и он рассуждал сам с собою: что мне делать? некуда мне собрать плодов моих? И сказал: вот что сделаю: сломаю житницы мои и построю большие, и соберу туда весь хлеб мой и все добро мое, и скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись. Но Бог сказал ему: безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил? (Лк. 12, 16-20).
Заметьте, этот человек ничего не украл, не удержал никакой платы у работников — он лишь честно вырастил богатый урожай, однако богатство осуждается Богом само по себе — поэтому богатым адресуются евангельские слова горе вам, богатые! (Лк. 6, 24). Важно понять, однако, что под богатством понимается тут не имущество вообще, а то, что позволяет жить ничего не делая.
Характерна в этом смысле история из «Отечника» св. Игнатия Брянчанинова: Некоторый монах в Нитрии, более бережливый, нежели скупой, забыв, что за тридцать сребреников продан был Господь наш — Иисус Христос, накопил сто златниц, занимаясь тканием полотна. Монах умер — златницы остались. Монахи собрались для совещания, что делать с деньгами? Там жило около пяти тысяч монахов, каждый в отдельной келий. Одни присуждали отдать деньги нищим, другие — отдать в церковь, некоторые передать родственникам. Но… святые старцы по действию обитавшего в них Святого Духа определили: похоронить деньги вместе с господином их и при этом сказать почившему: серебро твое да будет в погибель с тобою (Деян. 8, 20).
Приведем еще слова св. Симеона Нового Богослова, развернуто выражающие позицию православного Предания на сей счет: Существующие в мире деньги и имения являются общими для всех, как свет и этот воздух, которым мы дышим, как пастбища неразумных животных на полях, на горах и по всей земле. Таким же образом все является общим для всех и предназначено только для пользования его плодами, но по господству никому не принадлежит. Однако страсть к стяжанию, проникшая в жизнь как некий узурпатор, разделила различным образом между своими рабами и слугами то, что было дано Владыкою всем в общее пользование… Дьявол внушает нам сделать частной собственностью и превратить в наше сбережение то, что было предназначено для общего пользования, чтобы посредством этой страсти к стяжанию навязать нам два преступления и сделать виновными вечного наказания и осуждения. Одно из этих преступлений — немилосердие, другое — надежда, на отложенные деньги, а не на Бога. Ибо имеющий отложенные деньги… виновен в потере жизни тех, кто умирал за это время от голода и жажды. Ибо он был в состоянии их напитать, но не напитал, а зарыл в землю то, что принадлежит бедным, оставив их умирать от голода и холода. На самом деле он убийца всех тех, кого он мог напитать.
Один из величайших отцов Церкви св. Иоанн Златоуст, известен не только как ясный и простой истолкователь св. Писания, но и, пожалуй, один из первых христианских социологов. Его рассуждения об устройстве взаимных отношений людей по христианским началам, о христианской семье, о воспитании детей, о молитве домашней и общественной, о значении приходского храма особенно для сельского населения, о труде, как основе общественного благосостояния, об обязанности заботиться о благе общем, о христианской взаимопомощи и благотворительности, об уничтожении рабства, об отмене цирковых кровавых забав, о способах уничтожения пролетариата в больших городах — классические страницы в христианской литературе. Больше место в его пропо-ведях занимает слово против тогдашних олигархов, наживавших громадные богатства посредством дарового труда рабов и предававшихся безумной роскоши, тогда как в одном Константинополе насчитывалось до 50 тысяч человек, нуждавшихся в благотворительности. Исходной точкой рассуждений св. Иоанна Златоуста по этому предмету служит мысль о равенстве всех людей перед Богом и между собою по природе. Богачи имеют право владеть богатствами, но должны делать из них правильное употребление, внушаемое естественным человеческим чувством: они должны уделять часть своих богатств на помощь существам одной с ними природы, но обездоленным по причине ненормального устройства общества. По примеру ветхозаветного пророка, который, отказывавшихся приносить Богу десятины от своих плодов земных, называл похитителями и ворами у бедных, св. Иоанн Златоуст считает, что «не только присвоить себе чужое, но и не уделять части своего бедным есть грабительство». «Многие осуждают меня за то, что я нападаю на богачей, — говорит св. Иоанн Златоуст, но зачем они несправедливы к бедным? Обвиняю не богача, а хищника. Ты богат? Не мешаю тебе. Но ты грабитель? Осуждаю тебя. И богачи, и бедняки равно мои дети». В XI беседе на «Деяния апостольские» раскрывается грандиозный план уничтожения пролетариата в христианском государстве по способу, практиковавшемуся некоторое время в первобытной церкви, когда, по сказанию книги Деяний, необходимое для существования было у всех общее. Однако уже в то время для св. Иоанна Златоуста было ясно, что этот проект должен оставаться проектом, по причине различия между христианами первобытными и позднейшими. Проповедь св. Иоанна Златоуста не осталась незамеченной константинопольской элитой. Обличения роскоши и суетности константинопольских дам императрица Евдоксия приняла за личное оскорбление и, лишив кафедры, сослала архиепископа.
Из сказанного выше вполне очевидно, что любое общество, построенное на либеральной системе ценностей (накопление богатств и кредит), категорически неприемлемо для христианства. Впрочем, осуждение богатства (в вышеописанном смысле) христианской традицией вовсе не означает возвеличивание бедности: бедность не порок, но и не добродетель. Поэтому типичное для православия выражение житейских чаяний — это не «богатство» и не «бедность», но «достаток»: лучше тот, кто трудится и имеет во всем достаток, нежели кто праздно ходит и хвалится, но нуждается в хлебе (Сир. 10, 30). В любом случае, размер имущества не является сколько-нибудь важным атрибутом человека — или, говоря словами Спасителя, жизнь человека не зависит от изобилия его имения (Лк. 12, 15).
О том, как в нашей культуре решается дилемма личного богатства и благочестия, хорошо сказал М. Громыко: «Отношение к богатству и предприимчивости русских крестьян XIX веке в свете традиционных религиозно-нравственных представлений и социальной практики». Трудно богатому войти в Царство Небесное — эти слова из Евангелия (Мф. 19, 23) знал каждый русский человек. Трудно — но возможно. От человека, оказавшегося по своей ли воле или в силу обстоятельств богатым, требовались особые усилия на пути благочестия… Богатство, сочетаемое с щедрыми пожертвованиями в храмы и монастыри, с личным молитвенным подвигом, вызывало неизменную положительную оценку в глазах основной массы русских людей. Большое значение придавали при этом источникам богатства — какими способами оно было изначально накоплено. Человек, обнищавший из-за своей лени, не вызывал сочувствия; предпочтение отдавали тому, кто разбогател в результате своего трудолюбия. «Ленивая рука делает бедным, а рука прилежных — обогащает», «Собирающий во время лета — сын разумный, спящий же во время жатвы — сын беспутный» — притчи Соломона были едва ли не самой популярной книгой Ветхого Завета в народе.
Но при этом (и это очень важно помнить и понимать) русские крестьяне никогда «не забывали, что доброе и худое, жизнь и смерть, бедность и богатство — от Господа». Правильная установка была такая: «Человек не должен сам стремиться к богатству, не должен заботиться о приобретении его: он трудолюбиво и разумно выполняет свое дело, а Господь, если должно, пошлет ему богатство, и тогда-то нужно, не надмеваясь (не гордясь) ни в коем случае явившимся богатством, употреблять его на добрые дела…» Эти люди стремились в своей жизни познать и исполнить волю Божию о себе. Они услышали и исполнили в своей жизни принцип «Ищите прежде всего Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам». «И прилагалось. Приходило ли богатство, уходило ли — не это было для них главным. «Умею жить и в скудости, умею жить и в изобилии; научился всему и во всем, насыщаться и терпеть голод, быть и в обилии и в недостатке. Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе»».
М. Громыко пишет, что в русской крестьянской среде было стремление сохранить нравственный подход в деловых отношениях, не заменять его голым расчетом или юридическими формальностями. Денежные сделки заключались без скрепления формальными актами, верили друг другу на слово, деньги в долг давали на срок и без срока — всегда без процентов… Крестьяне считали, что, не уплатив долга на земле, не будешь развязан с земною жизнью на том свете. Поэтому, если должник долго не платил, то давший ему ссуду грозил стереть запись о долге (соседский долг записывался обычно мелом), то есть лишить его возможности расплатиться. Должник кланялся и просил не стирать свидетельства о долге.
С точностью до наоборот в сегодняшнее время. Мы помним толпы народа у офисов МММ, толпы вкладчиков у банков, приказавших долго жить, а сегодня толпы обманутых соинвесторов (словечко-то какое?). Эти толпы простых заимодавцев дежурят у порогов контор и офисов, обманувших их доверчивость, кляня себя в душе последними словами за эти рудиментарные остатки крестьянской веры в совесть и порядочность богатых людей.
Отсюда и то многообразие форм собственности государственной, общественной (муниципальной), частной, коллективной — которые присутствовали практически всю историю России. Все эти формы в том или ином виде существовали и до революции 1917 года. Ни для кого не секрет, что в России были и государственные заводы и фабрики. Все железные дороги, хотя в основном и строились предпринимателями и акционерными обществами, но потом подлежали откупу в государственную казну. До реформ Александра II были и так называемые государственные крестьяне, которые принадлежали не лично Государю, а государству Российскому. Широко была распространена коллективная собственность, в частности на землю крестьянских общин. К коллективной форме собственности необходимо отнести все, что принадлежало Земствам.
В России весьма популярна была такая форма деятельности как артельная, где вся собственность была коллективной. Причем артель могла состоять как из нескольких человек, та и из нескольких тысяч. Артельным способом была построена, например, за рекордные, и по нынешним временам, сроки, железная дорога до Тихого океана. Интересно, что практически во всех артелях казначеем, вторая по важности должность, избирался не русский, а татарин. Хотя артельщики и исходили из простой житейской мудрости — «татарин водку не пьет и артельных денег не пропьет», но это и прекрасный пример того, настолько, но крайней мере, у русских с татарами во времена империи были доверительные отношения.
Пример Российской империи показывает, как можно было решить проблему сочетания работоспособной экономической системы и нравственных запретов, примеры которых приводились выше. Стоит отметить, что любое традиционное общество почти всегда описывает, как оно понимает добро (которое вознаграждается) и зло (которое осуждается). Общество, где господствует христианство, считает предосудительным накопление богатств и дачу денег в рост. Однако это не означает, что, живя в таком обществе, вы не можете этим заниматься: если вам не дорого спасение и обретение Царства Божия — живите как хотите. Категорически запрещается вам лишь пытаться навязать обществу ваши ценности.
Соответственно, государство обычно не брало на себя обязательств защищать частные богатства (именно богатства, а не собственность вообще) — сам накопил, сам и оберегай. Наоборот: когда у кого-то они накапливались в чрезмерном количестве и этот кто-то пытался с их помощью приобрести слишком большое влияние, к нему принимались репрессивные меры — и то же самое происходило в голодные годы, если богач затворял от нуждающихся свои полные закрома или вздувал цены. Кроме того, общественный закон стоял выше частного договора еще норма римского права гласила, что соглашения, заключенные против норм гражданского права, не утверждаются. Поэтому традиционное общество отказывалось признавать кабальные частные договоры.
Таким образом, традиционное общество, основываясь на фундаментальных (например, христианских — но не только) ценностях, не пыталось загнать человека железной рукой в счастливое будущее, насильно навязав ему эти самые ценности — но оно давало понять, что всякое деяние поперек этих ценностей (например, стяжание богатств) совершается человеком на свой страх и риск
на тему Христианское осмысление хозяйства в католическом и православном учениях Средневековья Выпол
Работа добавлена на сайт samzan.ru: 2015-12-26
Правительство Российской Федерации
Государственное образовательное бюджетное учреждение
высшего профессионального образования
Национальный исследовательский университет
“Высшая школа экономики”
Факультет мировой экономики и мировой политики
Реферат
по дисциплине
» История экономических учений «
на тему
«Христианское осмысление хозяйства в католическом и православном учениях Средневековья»
Выполнил:
студент 162 группы 1 курса
Васильев Дмитрий Дмитриевич
Проверил:
Профессор кафедры экономической методологии и истории
Гребнев Леонид Сергеевич
Москва
2013
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ХРИСТИАНСКОЕ ОСМЫСЛЕНИЕ ХОЗЯЙСТВА
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
ВВЕДЕНИЕ
На протяжении своего развития человечество пыталось объяснить различные хозяйственные отношения, постоянно возникающие между людьми. Мир хозяйства не мог не предстать в качестве объекта изучения философов, правителей и даже священнослужителей. Их идеи и достижения закреплялись в различных книгах, законах и в нормах повседневной жизни. Все они были не систематизированы, но уже являлись ранними представлениями об экономике. А что такое “экономика”? Если не углубляться в определение, а лишь довольствоваться буквальным переводом древнегреческого слова “ойкономия”, то получится “наука о доме” или “искусство управления домом”. Данного определения достаточно для понимания экономики древности и средних веков. Естественно, в наше время это определение имеет другое содержание, сферу применения, иную роль, что не позволяет использовать его в отношении эпохи, предшествующей современной.
Экономика античности и Средневековья предстает как единство семейно-бытовых и производственных явлений, то есть почти как эквивалент понятия “хозяйство”. Основной ячейкой соответственно такой экономики является семья. Вся хозяйственная жизнь основана на принципе самообеспечения, то есть каждая семья обеспечивала свои повседневные нужды самостоятельно. Обмен и торговля также присутствовали, но они не являлись обязательными для роста благополучия. Отношения же между семьями организовывались как взаимопомощь. Безусловно, такая система являлась стабильной относительно самого дорого, человеческой жизни, но уровень этой жизни поднимался катастрофически медленно.
Как говорилось ранее, религия не могла пройти мимо такого явления, как экономия (в самом общем смысле этого слова). Она внесла свой вклад в развитие “науки о доме”. То есть религия повлияла на становления экономических идей и доктрин. Кто знает, что бы мы имели сейчас, если бы богословы не включали в свои проповеди идеи хозяйства. Соответственно, каждая религия предложила свои идеи по этому поводу, и христианство не исключение.
ХРИСТИАНСКОЕ ОСМЫСЛЕНИЕ ХОЗЯЙСТВА
Христианские мыслители средних веков основывали свои представления о хозяйстве на идеях выдающегося мыслителя Древней Греции Аристотеля, жившего в IV веке до нашей эры. Эти идеи использовались в богословских трактатах, в многочисленных проповедях, что помогало укоренить их в сознании людей. Каковы же причины того, что все, чего достиг Аристотель, получило такое распространение именно в религии средневековой Европы, то есть христианства? Как ни странно, но это все легко объясняется интересами священнослужителей того времени. Негативное отношение к богатству и чрезмерному накоплению богатства это основа религиозных учений Средневековья.
Аргументы различных богословов лишь только укореняли идеи греческого мыслителя среди остального населения (по сути, эти аргументы представляли собой перефразированные идеи Аристотеля с религиозным контекстом). Например, известный Иоанн Златоуст подчеркивал субъективность богатства в своих произведениях, направленных против излишнего обогащения: “Источник всего зла это избыток и желание иметь больше, чем мы нуждаемся”.1 Так же ему принадлежат слова: “Не тот богат, кто окружен всяческими владениями, но тот, кто не нуждается во многом; не тот беден, у кого нет ничего, но тот, кому много требуется”.2
Хотя, церковь не ставила перед собой целью уравнять богатых и бедных людей. Скорей даже наоборот, их пугала возможность изменения, даже вынужденного, сложившегося порядка вещей. А ведь классовое неравенство и разница в благосостояниях были неотъемлемой частью той эпохи. Священнослужители ставили перед собой цель поддерживать некое согласие или же мир между богатыми и бедными. Даже Иоанн Златоуст говорил: “Меня часто упрекают, что я постоянно нападаю на богатых. Это, конечно, так, но лишь постольку, поскольку они постоянно нападают на бедных. Я никогда не нападаю на богатых как таковых только на тех, кто злоупотребляет своим богатством. Я не устаю подчеркивать, что я осуждаю не богатых, но жадных: богатство это одно, алчность совсем другое”.3
Так же существовало множество других оговорок, которые определяли “правильность” богатства. Основными являлись условие приобретения (та же заповедь “не кради”) и способ использования. Василий Великий, живший в IV веке, призывал людей: “Не ждите нехватки хлеба, чтобы открыть свои амбары… Не наживайте золота на голоде и не пользуйтесь всеобщей нищетой для умножения богатства”4.
Но особо интересно отношение церкви к использованию богатства. Как и Аристотель, они осуждали людей, которые безразмерно накапливали богатство, в то время как одобряли тех, кто расходовал его на жизненно необходимые блага и пожертвования нуждающимся (и на пожертвования церкви само собой; по-моему, не разумно было бы отказываться от денег, которые приносят тебе лично (???) в руки). Негативное отношение к накопительству же не исключало порицания накоплений, используемых для дальнейшего расширения производства. Я придерживаюсь точки зрения современных экономистов в том, что инвестиции главный двигатель прогресса, то есть позиция средневековых религиозных деятелей являлась ошибочной. Только вот она ошибочна относительно нашего времени. В то время прогресс не являлся приоритетной установкой общества, ведь накопления это часть потребления, не участвующая в кругообороте, а в бедном обществе такое вычитание может негативно сказаться на выживании всего общества. Христианские мыслители вплоть до XVI века защищали ценности традиционного общества и осуждали накопительство. Бережливость (то есть инвестиции) стала признаваема позже, когда угрозы выживанию сообщества перестали быть неотвратимыми. Но до этого момента христианство разделилось на православное и католическое, что повлекло за собой некоторое различие в подходах к хозяйству.
ПРАВОСЛАВОНОЕ ХОЗЯЙСТВО
В 1054 году произошел раскол христианства на православную и каталитическую церкви. Обостренные отношения между двумя “новоиспеченными” церквями способствовали тому, что и православие, и католицизм по-разному стали относится к хозяйственной деятельности простых людей.
Отличительной особенностью православия (которое в основном представлено Киевской Русью, а позже Россией) является тесная интеграция страны и церкви. Более того, различный уровень развития Европы и России сыграл важную роль в становлении особого отношения православных деятелей к хозяйству. Хозяйство считалось частью духовной жизни. Деньги признавались средством обмена, но особого значения не имели из-за сложившейся междоусобицы, подкрепленной влиянием Золотой Орды. Основой хозяйства долгое время была земля вместе с трудоспособными людьми, прикрепленными к ней.
Самыми постоянными владельцами земель с крестьянами на тот момент были монастыри. Пока никто из правителей не осмеливался посягнуть на земли, закрепленные за религиозными структурами. Вместо этого им только давалось все больше и больше земельных участков. В итоге, монастыри начали накапливать богатства за счет труда крестьян и за счет крупных пожертвований от знати, и эти сбережения далеко не всегда шли на украшения и наполнение различной религиозной утварью храмов.
Против богатства монастырей и церкви в целом начал выступать Нил Сорский. Он предлагал изменить всю сложившуюся система монастырей: отшельнический образ жизни за счет всего, что будет производиться своими руками. Именно в богатстве (особенно за счет труда крестьян, прикрепленных к монастырским землям) Нил Сорский видел главную ошибку монастырей. Особенно Сорский осуждал украшение церквей золотом и серебром. Он утверждал, что Бог не требует от человека таких действий по отношению к храмам и церквям.
Отличную точку зрения высказывал Иосиф Волоцкий. Он оправдывал богатое украшение храмов, а в монастырском землевладении видел лишь возможность помогать бедным людям. То есть все (излишки), что произведено в деревнях крестьянами, пойдет на благотворительность. Не смотря же на то, что в основном работают крестьяне, Иосиф был приверженцем сурового порядка и дисциплины в монастыре. Иосиф Волоцкий смог превзойти Нила Сорского с его идеями. Сорский и его последователи были признаны еретиками и подверглись гонения.
Отношение к проценту у православной церкви схоже на представления Аристотеля, только вдобавок в нем религиозно обличается жадность и корысть заимодавцев. Но относительно быстро восточные богословы пришли к выводу, что ростовщичество приносит больше добра, чем зла. Так же быстро церковь отказалась от идеи, что все равны и что все имеют равные права на земли. Ситуация была же совсем другая: достояние многих сосредоточенно в руках немногих (включая ту же церковь, которая не будет осуждать саму себя). А проблемы равенства материального решили просто, введя понятия богатства духовного, которое, безусловно, выше первого.
Другой особенностью развития экономических идей о ведении хозяйства в России стал “Домострой”. Это сборник наставлений для обычных(???) людей, обозначающий нормы ведения бытового повседневного хозяйства. Это сборник стал продуктом коллективного труда и опыта. Благодаря “Домострою” в России установилась устойчивая система ведения хозяйства, передавая от родителей детям.
Сборник содержит множество интересных рекомендаций, таких как призыв к излишкам, которые можно было бы употребить самим в будущем или просто выгодно продать. Можно представить, что русский народ неосознанно, но все же начал делать шаги к обществу, где многое решает экономика, но этот путь был искусственно затянут крепостным правом, слабым развитием городов, отсутствием повсеместной частной собственности да и общим отношения власти к народу, который смиренно терпел все возможные лишения.
ХОЗЯЙСТВО И КАТОЛИКИ
Западное христианство, представленное католической церковью, после раскола церкви пошло по своему пути развития, который имел ряд отличий от православного. В первую очередь это было обусловлено географической особенностью региона распространения католицизма, природными условиями и, конечно, совершенно другим менталитетом людей, который, по-моему, стал самой важной причиной различия путей развития не только религий, но и их представлений о хозяйстве.
Именно западным христианам была присуща схоластика, которая вместе с со Священным писанием предстала, как новое логическое мышление, используемое для анализа новых явлений, связанных не только с религиозной жизнью людей, но и с хозяйством. На тот момент сформировались два вида земледелия: духовное и феодальное. Но в отличие от православной части мира у католиков произошло выделение городского торгово-ремесленного населения гораздо раньше. Более того, именно католическая церковь организовывала крестовые походы, которым сопутствовало расширение культурного и торгового взаимодействия с Ближним Востоком. Под влиянием религии образовывались различные университеты для обучения духовенства.
Образованность так же росла и в городах среди горожан. Городскому население надо было уделить особое внимание церкви. Производство, обмен, торговля, деньги стали новыми реалиями для людей. Естественно, что уровень жизни возрастал неравномерно и что всегда были недовольные (в большинстве случаев ими являлись бедные). Церковь же пыталась остановить разрастание пропасти между богатыми и бедными путем осуждения греха ростовщичества. Но католики также умудрились своеобразно влиться в образовавшиеся торговые отношения, продавая индульгенции5 и места в церковной иерархии.
С этого момента начинают появляться различные религиозные теории, которые пытаются объяснить (оправдать или осудить) различные хозяйственные явления того времени. Вначале появилось такое течение, как реализм, виднейшим представителем которого был Фома Аквинский. В противовес ему стал номинализм, представленный Иоанном Росцеллином. Камнем преткновения стал схоластический спор об универсалиях. Росцеддин был против принятия существования универсалий, но номиналисты проиграли в этом споре. Томизм (учение Аквинского) стало основной доктриной католической церкви.
Фома Аквинский организовал свое учение на основе работ Аристотеля. Он установил справедливость при обмене, как основу хозяйственного осмысления, соответствующую законам божьим. Как и Аристотель, Фома выделил два вида обмена: естественный, при котором покупаются только жизненно необходимые товары, и неестественный, который характеризовался обменом денег на деньги ради безграничного желания прибыли и который заслуживал порицания.
Продолжая развивать идеи Аристотеля, монах Аквинский приравнивал к греху любой вид ростовщичества. Более того он порицал в равной степени действия людей, которые предоставляли деньги взаймы, и тех, кто пользуется их услугами. Еще одним пунктом в учении Фомы Аквинского стала справедливая цена. Он считал, что эта цена должна покрывать затраты на производство и транспортировку товара.
Данное учение лишь усиливало религиозную “ненависть” к взиманию процента. Но эту же идею поддерживали и некоторые номиналисты. Но в XIV веке начали появляться люди, как Дунс Скот, которые допускали процент в виде разновидности прибыли. Этому способствовала щедрость самых богатых людей Средневековья (коими являлись купцы), которые не скупились на нескромные пожертвования церкви. В итоге католики перестали считать ростовщичество чем-то греховным.
Образовалось новое направление, получившее название “гуманизм”. Оно зародилось во Флоренции, где преуспевали Медичи, мастера банковского дела. Их положение, подкрепленное серьезными денежными суммами, было сравнимо с положением королей. Именно их щедрые пожертвования заставили католических богословов пересмотреть свое отношение к чрезмерному богатству. Теперь стремление к деньгам стало благим и полезным для общества в целом. Людей призывали инвестировать деньги в производство, тем самым увеличивая количество произведённой продукции, которой следовало наполнять склады.
Гуманизм предложил совершенно другое отношение к ростовщичеству, и все больше и больше религиозных деятелей стали придерживаться этой позиции. Жан Шарлье один из первых высказал её на Констанцском соборе в 1415 году. Он обосновывал это тем, что можно помочь бедным, давая им деньги в долг под разумные проценты, и это должно было, по его мнению, остановить деградацию бедных слоев населения.
Эту идею подхватывает протестантизм, основанный Мартином Лютером, не смотря на то, что поначалу он был противником процента в любом его проявлении. Жан Кальвин также оправдывал проценты из-за новых сложившихся условий жизни. Он, как и Шарлье, считает, что процент сможет помочь бедным и стране в целом. Более того, Кальвин объясняет, почему процент вообще может быть востребован с заемщика: если человек, занявший деньги, использует их, чтобы организовать производство, начинает получать прибыль, то это значит, что он получает доход, благодаря занятым деньгам, значит, нет ничего противоестественного в том, чтобы требовать с него определенного процента, ибо если бы не заимодавец, то не было никакого нового предприятия, способного прокормить заёмщика и всю его семью.
Но, не смотря на уступки процентам и ростовщичеству в целом, остаются определенные ограничения для хозяйства. Да, можно накапливать богатства, но нельзя использовать их для покупки вещей роскоши и ведения праздного образа жизни. Единственное, что остается, это пожертвования и вкладывание денег в дальнейшее производство.
Все же, католицизм не смог вечно держать все под своим контролем. Лютер и Кальвин положили начало концу этому контролю. “Подлило масло в огонь” противоречие между каталитическими(???????) странами, вызванной борьбой за колонии (XV-XVI века), что привело к появлению товарно-денежной экономики и экономики, как науки в целом.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В заключение следует отметить, что какие бы не были различия в подходах к осмыслению хозяйства у христианства и католицизма (?????????????), они имеет довольно таки весомую общую часть (даже не смотря на возможные противоречия в рамках одного течения). Именно эта часть позволила в некоторой степени многим более поздним экономистам организовать свои теории, к которым мы обращаемся по сей день. Например, наглядна ситуация с “общей теорией” Джона Мейнарда Кейнса и кейнисианской революцией в целом. Джон Кейнс предложил отказ от сбережений (?????????), как от одной из причин нестабильности экономики. Более того этот известный экономист обозначил слабость побуждения к инвестированию, как ключевой экономической проблемой, которая характеризуется стремлением богатых людей к сбережениям вместо траты этих средств на инвестиции. Даже “невооружённым взглядом” можно заметить, как эти проблемы, представленные Кейнсом, коррелируют с идеями христианских мыслителей (и более поздних авторов, естественно).
Как такое возможно? На самом же деле все довольно просто: ведь история на то и история, она позволяет использовать опыт прошлого на благо будущего. То есть Джон Мейнард Кейнс использовал наработки ранних мыслителей в нужное время и в нужной ситуации. А если учитывать, что Джон Кейнс был тесно связан с Кембриджским университетом, местом, где можно было узнать много нового и интересного, то все становится понятно.
Более того история насыщенна множеством различных опытов и экспериментов предшественников даже в сфере экономики. Современному экономисту, (как уже говорилось ранее) остается только использовать этот “дар” с умом, ибо глупо наступать на одни и те же грабли дважды, трижды и так далее.
Христианство в Средние века также сыграла огромную роль в становлении экономического (немного громко сказано, но все же) сознания у простых людей, ибо, как всем известно, религия на том этапе развития человечества имела огромное влияние и не только духовное.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Историй экономических учений / авт. Г.Д. Гловели. — : Юрайт, 2013.
История экономических учений / ред. В.С. Автономов. — : ИНФРА-М, 2000. — http://www.twirpx.com/file/63027/.
Политика Аристотеля / ред. А.И. Доватур. — : Мысль, 1983.
Экономика Русской цивилизации / авт. О.А. Платонов. — : ИРЦ, 2008. — http://www.twirpx.com/file/311022/.