Содержание
Священномученик Вениамин, митрополит Петроградский и Гдовский
23 января / 5 февраля; 12 / 25 июня; 30 июля \ 12 августа; 31 июля / 13 августа
Митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин (в миру Василий Павлович Казанский) родился 17 апреля 1873 г. в семье священника олонецкой епархии Павла Иоанновича Казанского.
Как лучший выпускник Олонецкой Духовной семинарии в 1893 г. был послан на казённый счёт в Санкт-Петербургскую Духовную академию. С 1-го курса принимал активное участие в деятельности Общества распространения религиозно-нравственного просвещения в духе Православной Церкви (ОРРНП), выступал с беседами на фабриках, заводах и в ночлежных домах в Санкт-Петербурге, а также в Троицкой (центральной) церкви общества. 14 октября 1895 г. был пострижен в монашество, 21 ноября рукоположен во иеродиакона, 19 мая 1896 г. — во иеромонаха. 13 сентября 1897 г. был избран пожизненным членом Леонтьевского попечительства о бедных воспитанниках семинарии, в пользу которого пожертвовал значительную сумму денег.
Санкт-Петербургскую Духовную академию окончил в 1897 г. со степенью кандидата богословия. С 1897 г. преподавал Священное Писание в Рижской духовной семинарии. В 1898 г. назначен инспектором Холмской духовной семинарии. На следующий год — инспектором Санкт-Петербургской духовной семинарии. В 1901 г. был назначен цензором нового журнала «Отдых христианина». 18 февраля 1902 г. возведен в сан архимандрита, 2 апреля того же года назначен ректором Самарской духовной семинарии.
12 октября 1905 г. архимандрит Вениамин был переведен ректором в Санкт-Петербургскую духовную семинарию. В 1907 г. было построено новое здание образцовой школы при семинарии. Летом 1907 и 1909 гг. ректор организовал поездки семинаристов по России. После учреждения епархиального миссионерского совета (13 октября 1908) архимандрит Вениамин вошел в его состав. Он продолжал также активно работать в ОРРНП.
24 января 1910 г. хиротонисан во епископа Гдовского, викария Санкт-Петербургской епархии. Хиротонию, состоявшуюся 24 января 1910 г. в Троицком соборе Александро-Невской лавры, возглавил Санкт-Петербургский и Ладожский митрополит Антоний (Вадковский). С 22 ноября 1911 г. епископ Вениамин являлся третьим, с 30 мая 1913 г.- вторым, с 20 марта 1914 г.- первым викарием.
Как епископа его отличали особое усердие к богослужению и тесное общение с паствой. Он первым из архиереев стал совершать в столице ранние обедни с общенародным пением. Со дня назначения Санкт-Петербургским викарием епископ Вениамин возглавлял епархиальное братство во имя Пресвятой Богородицы. Он обозревал церковно-школьное дело в епархии, посещал учительские курсы и школы. В петербургских храмах положил начало служению литургий для школьников того или иного прихода, сам причащал детей и говорил понятные им поучения. Заложил и освятил немало храмов и школ в епархии. 15 декабря 1914 г. епископ Вениамин стал товарищем председателя всероссийского Александро-Невского братства трезвости. Возглавлял ежегодные многотысячные ходы сторонников трезвости в Александро-Невскую лавру, Троице-Сергиеву пустынь, Колпино. Был известен как «неутомимый епископ».
Несколько раз архиерей посещал другие епархии. В 1913 г. епископ Вениамин посетил Новгород в дни пребывания там Патриарха Антиохийского Григория IV. 28 апреля в Софийском соборе вместе с Патриархом совершил хиротонию Алексия (Симанского) во епископа Тихвинского. В июне 1916 г. был в Тобольске на открытии мощей свт. Иоанна (Максимовича), митрополита Тобольского и Сибирского. 8 января 1917 г. в новгородском Софийском соборе участвовал в хиротонии будущего священномученика Варсонофия (Лебедева) во епископа Кирилловского.
2 марта 1917 г. управление столичной епархией было возложено на него, как на первого викария епархии, «временно, вплоть до особых распоряжений». Официально утверждён временно управляющим 6 марта. 24 мая 1917 г. свободным голосованием клира и мирян епархии избран на Петроградскую кафедру (получил 976 голосов выборщиков из 1561), что стало первым случаем демократического избрания епископа на церковную кафедру клириками и мирянами в России. 25 мая того же года определением Святейшего Синода утверждён архиепископом Петроградским и Ладожским. С 17 июня 1917 г. — архиепископ Петроградский и Гдовский. 13 августа 1917 г. возведён в сан митрополита постановлением Синода от 13 августа 1917 г. (утверждено Временным правительством 14 августа).
15 августа участвовал в открытии Поместного Собора Российской Православной Церкви 1917-1918 гг. в Москве. Как член Собора занимал митрополичьи покои в кремлевском Чудовом монастыре, находился в Кремле во время обстрела его отрядами, действовавшими на стороне большевиков (28 октября — 3 ноября 1917 г.). Узнав об убиении в Царском Селе протоиерея Иоанна Кочурова, митрополит Вениамин принял участие в материальном обеспечении его семьи. 21 ноября митрополит Вениамин участвовал в интронизации Патриарха Тихона (Белавина).
В первой половине января в Петрограде началась ликвидация дворцовых и некоторых домовых церквей. 3 января была закрыта Синодальная типография. 11 января собрание духовенства Петроградской епархии под председательством митрополита Вениамина заявило о своем протесте против действий властей. 13 января Комиссариат государственного призрения издал распоряжение о реквизиции жилых помещений Александро-Невской лавры. 14 января собрание духовенства и прихожан вынесло резолюцию о недопущении «отобрания имущества у монастырей и храмов», а на собрании 16 января в присутствии митрополита Вениамина было решено под данной резолюцией собрать подписи по городским храмам и послать ее властям. 19 января произошло столкновение между прибывшими в лавру красноармейцами и собравшимся народом, во время которого был смертельно ранен священномученик протоиерей Петр Скипетров. 20 января митрополит Вениамин отдал распоряжение о совершении на следующий день общегородского крестного хода к лавре в защиту Церкви. Во время этого грандиозного крестного хода митрополит дважды обращался со словом о гонениях на Церковь.
26 января 1918 г. (по определению Собора от 25 января) митрополит Вениамин был назначен священноархимандритом Александро-Невской лавры. В первую очередь он обратил внимание на совершение в ней богослужений.
7 августа 1918 г. Совет комиссаров Союза коммун Северной области принял постановление о немедленном закрытии домовых церквей. Домовые храмы, имевшие отдельные здания, митрополиту Вениамину удалось преобразовать в приходские. 21 декабря 1918 г. и 21 марта 1919 г. он обращался в Синод с ходатайством о скорейшем разрешении вопроса о положении церквей бывшего Военного ведомства. 12 апреля 1919 г. последовал указ Синода о передаче церквей Военного и Морского ведомств в епархиальное управление. По ходатайству митрополита Вениамина в начале сентября 1919 г. в ведение Петроградского епархиального начальства были переданы также синодальные подворья, церкви бывших синодальных учреждений и подворья других епархий. В марте 1918 г. при митрополите и епископском совете начало работу особое бюро, которое должно было собирать сведения о безработном духовенстве и предоставлять места в больших приходах Петрограда.
В августе 1918 г. был арестован настоятель Казанского собора сщмч. протоиерей Философ Орнатский, еще несколько клириков погибли во время «красного террора». 9 августа митрополит Вениамин направил в епархиальный совет предложение установить нарочитое церковное моление «о сущих в темнице». В указе Петроградского епархиального совета от 16 августа 1919 г. были изложены меры по обеспечению семей репрессированных. Митрополит и епархиальный совет предприняли немало усилий, чтобы как можно скорее вернуть на места службы духовенство, мобилизованное и привлеченное к принудительным работам в связи с усилением гражданской войны. В результате последовали распоряжения властей об освобождении духовенства от мобилизации под различными предлогами, 1 августа 1919 г. городской отдел юстиции уведомил митрополита Вениамина об освобождении духовенства от привлечения к общественным работам.
С начала 1918 г. в Петрограде стали часто совершаться ночные богослужения, в которых принимал участие митрополит Вениамин. Великим постом во всех храмах Петрограда по его благословению служились пассии. Устраивался также детский крестный ход в Александро-Невскую лавру, где митрополит служил молебен и благословлял детей. В Светлую пятницу по распоряжению митрополита в Петрограде с 1918 г. стало совершаться общегородское празднование в честь иконы Божией Матери «Живоносный Источник». 22 июня 1919 г. в Князь-Владимирском соборе митрополит возглавил впервые совершавшуюся службу Всем русским святым. Несмотря на тяжелое время, в епархии удалось освятить несколько новых храмов и приделов.
Большое внимание митрополит Вениамин уделял духовному образованию. 26 января 1918 г. он был избран почетным членом Петроградской духовной академии, в декабре того же года прекратившей свою деятельность. Санкт-Петербургская духовная семинария была закрыта 30 сентября 1918 г., но на следующий день открылось Богословско-пастырское училище, которое просуществовало до 1928 г. 4 июля 1919 г. Синод поручил ему организацию просветительской деятельности лавры. 14 декабря наместником лавры стал иеромонах Николай (Ярушевич), на следующий день возведенный в сан архимандрита.
При активном участии митрополита Вениамина в 1919 г. началась работа по организации Петроградского Богословского института, открывшегося 16 апреля 1920 года. Он был избран 1-м почетным членом института.
Чрезвычайно активным и пользовавшимся поддержкой архиерея было братское движение. Братство сложилось только весной 1920 г., было тесно связано с Богословским институтом и просуществовало около года. 15 июля 1918 г. митрополит Вениамин открыл трудовое Александро-Невское братство для выделки свечей (бывш. свечной завод). Большую роль в духовной жизни Петрограда в начале 20-х гг. играли митрополичья Крестовая церковь и Александро-Невское братство, созданное в 1919 г. на базе существовавшего в лавре кружка молодежи. Основой духовной жизни братства, включавшего лаврских монахов и мирян обоего пола, были богослужения.
В 1919 г. митрополит несколько месяцев временно управлял Олонецкой епархией. В том же году он временно управлял частью Псковской епархии, которая не была занята немецкими войсками. Из-за нарушения связи с зарубежными храмами, находившимися в ведении Петроградских митрополитов, он 21 июня 1921 г. в письме митр. Евлогию (Георгиевскому) выразил согласие на передачу ему управления этими приходами.
Постепенно отношение государства к Церкви становилось жестче. 5 октября 1920 г. была прекращена деятельность Петроградского епархиального совета. Во время подавления Кронштадтского восстания (28 февраля — 17 марта 1921) были расстреляны несколько священников. 16 июля 1921 г. митрополита Вениамина вызвали в ЧК, где взяли с него подписку о невыезде. Летом 1921 г. 34 губернии страны были охвачены сильнейшей засухой, в результате которой начался голод. После издания Патриархом Тихоном послания о помощи голодающим митрополит Вениамин 23 июля 1921 г. предложил правлению Общества православных приходов образовать комиссию для приема и передачи пожертвований во Всероссийский комитет помощи голодающим (Помгол). Председательство в комиссии он принял на себя. После роспуска Помгола митрополит 8 сентября выпустил распоряжение, в котором говорилось о прекращении деятельности комиссии, пожертвования предложил представлять в комиссии помощи голодающим при местных районных советах.
23 февраля 1922 г. был издан декрет ВЦИК об изъятии церковных ценностей для нужд голодающих. Митрополит Вениамин с самого начала выражал желание достичь компромисса с властью по этому вопросу. Он смог договориться о том, что при изъятии ценностей должны были присутствовать представители духовенства, а предметы, имеющие особое значение для верующих, могли заменяться аналогичным металлом по весу. Однако власть сознательно использовала вопрос о церковных ценностях для того, чтобы начать мощную антицерковную кампанию. Поэтому соглашение, достигнутое митрополитом, не соблюдалось, и в ряде церквей произошли конфликты верующих с представителями власти. В этих условиях митрополит обратился к клиру и пастве и разрешил «общинам и верующим жертвовать на нужды голодающих … даже и ризы со святых икон, но не касаясь святынь храма, к числу которых относятся св престолы и что на них (священ сосуды, дарохранительницы, кресты, Евангелия, вместилища св мощей и особо чтимые иконы)». Более того, призвал верующих даже в случае изъятия святынь не допускать проявления «насилия в той или иной форме». Заявил, что «ни в храме, ни около него неуместны резкие выражения, раздражение, злобные выкрики против отдельных лиц или национальностей». Выступил с призывом к пастырям и пастве к спокойствию. При образовании в мае 1922 г. обновленческого Высшего Церковного Управления (ВЦУ), поддержанного властью, отказался признать его законность. В послании к пастве заявил, что никакого сообщения от Патриарха Тихона о его отречении и образовании ВЦУ не получал, а потому во всех храмах по-прежнему должно возноситься имя Патриарха (Патриарх Тихон был отстранен властью от управления Церковью и предан гражданскому суду).
1 июня 1922 г. митрополит Вениамин был арестован по обвинению в воспрепятствовании изъятию церковных ценностей. На самом деле, непосредственной причиной ареста стала принципиальная позиция, занятая митрополитом в отношении «обновленцев». Кроме него, к делу были привлечены ещё 86 человек. Судебный процесс проходил с 10 июня по 5 июля 1922 г. в здании бывшего Дворянского собрания. На процессе он держался мужественно, вину не признал, а последнее слово преимущественно посвятил доказательствам невиновности других подсудимых. К доводам защиты о том, что именно действия митрополита предотвратили кровопролитие, судьи не прислушались.
Петроградский революционный трибунал приговорил к расстрелу 10 подсудимых (в их числе был и митрополит Вениамин). Шестерым смертная казнь была заменена лишением свободы. Митрополит Вениамин был расстрелян в ночь на 13 августа 1922 г. вместе с архимандритом Сергием (Шеиным), адвокатом И. М. Ковшаровым и профессором Ю. П. Новицким. Точное место казни неизвестно. По одной из версий, это произошло на станции Пороховые по Ириновской железной дороге, причём перед казнью все были обриты и одеты в лохмотья, чтобы нельзя было узнать духовных лиц.
В 1992 г. Архиерейский собор Русской православной церкви причислил митрополита Вениамина к лику святых. На Никольском кладбище Александро-Невской лавры в его память установлен кенотаф.
Тропарь
глас 3 Божественным светом от юности озаряем,/мученичества возжелал еси/и по достоинству был еси Христовы Церкве архипастырь,/Петроградскую паству пасый./
На судищи безбожных лесть обличил,/столп незыблемый, светильник неугасимый явился еси,/священномучениче Вениамине,/Христа Бога моли даровати нам велию милость.
Кондак:
Митрополит Вениамин Петроградский: “Я радостен и покоен, как всегда…”
После окончания гражданской войны опустошенные советские республики охватила настоящая золотая лихорадка. Она была вызвана не открытием новых месторождений, а изданием декрета Президиума ВЦИК от 2 января 1922 года. Документ предписывал изъять у Церкви и других религиозных организаций все имевшиеся у них в наличии предметы из драгоценных материалов. Формальным поводом для проведения этой масштабной акции стал голод в Поволжье, Украине, Крыму и на Нижнем Урале. В пропагандистских листовках говорилось, что конфискованные ценности продадут, и на полученные средства будет закуплено продовольствие для страдающих регионов. Но на самом деле у власти был совсем иной мотив разворачивать против Церкви целую армию чиновников и сотрудников спецслужб. Обитатели Кремля преследовали, как минимум, две цели.
Во-первых, деньги были нужны отнюдь не для продовольственной помощи голодающему населению. Первоочередной задачей провозглашалась создание стабилизационного фонда, который в ближайшем будущем смог бы стать основой грандиозных экономических преобразований. К тому же близилось время Генуэзской международной конференции, на которой советское руководство надеялось получить признание Запада и щедрые заморские кредиты. Участие в ней тоже требовало немалых средств – и на содержание делегации, и на организацию банкетов, и на подношения «нужным» людям. Да и в самом советском руководстве хватало тех, кто не прочь был поживиться за государственный счет.
Во-вторых, Церковь была заклятым врагом режима. Причина лютой ненависти к Православию крылась не столько в религии, сколько в идеологии. Духовенство и активная часть мирян являлись носителями старой культуры, совершенно чуждой строителям нового порядка. И если Церковь с огромными оговорками могла все-таки признать легитимность власти большевиков, то сами революционеры были настроены решительно против любого инакомыслия. Религии не было места в новой идеологии, а значит – верующие должны были либо отказаться от своей веры, либо умереть. Наибольшее беспокойство у большевиков вызывало священство, и именно оно подлежало физическому и поголовному истреблению. Отсрочка была дана лишь тем, кто так или иначе подыгрывал новым властям, однако и этих людей планировалось со временем либо окончательно перевоспитать, либо уничтожить.
Первая волна расстрелов прокатилась по стране сразу после революции – в 1918 году. Но гражданская война ставила перед большевиками иные задачи, и о духовенстве как-то забыли. Правда, ненадолго – в конце 1921 года число арестов и расстрелов снова пошло в рост. И тут бы запустить карательную машину на полную мощность… ан, нет, не могли коммунисты этого сделать. Причина была проста – если бы в стране начались массовые преследования духовенства, западные страны под влиянием белой эмиграции попросту не стали бы общаться с советской делегацией в Генуе, и ни о каком международном признании тогда не могло бы быть и речи. Поэтому, большевики вынуждены были притворяться демократами, дав Церкви видимую свободу. И все-таки Ленин не мог оставить «религиозный вопрос» без внимания. Он решил действовать по-другому и использовать голод в качестве повода для развязывания масштабных гонений. План был прост – изъятие ценностей предполагало конфискацию и богослужебной утвари. По церковным правилам, эти предметы считаются священными и переплавке не подлежат. Власти знали, что верующие будут протестовать против вторжения в алтари светских лиц, и заранее планировали выставить мирян и священников как вредителей, которые выступают против спасения голодающих крестьян. А с вредителями разговор один – арест и расстрел. Чтобы придать подобным карательным мерам хотя бы некоторую видимость законности, проводились показательные судебные заседания, на которых, как правило, людей обвиняли по многим пунктам. Самый громкий такой процесс состоялся над митрополитом Петроградским Вениамином (Василием Павловичем Казанским).
Формальным поводом для ареста владыки послужил его отказ выдавать отрядам ЧК богослужебную утварь из храмов Петрограда. Однако были у спецслужб и скрытые мотивы – за плечами митрополита были долгие 26 лет служения. За все это время он сумел снискать любовь народа и верность духовенства. По сути, владыка был негласным лидером всей антибольшевистской оппозиции Петрограда, и власти видели в нем сильного соперника.
Сын простого карельского священника, Василий Казанский начал свой путь в различных духовных семинариях, где на первых порах был одним из лучших учеников, активистом духовного просвещения, а затем – после принятия сана и монашества – преподавателем, инспектором, ректором. И на каком бы посту не находился будущий святитель, он везде проявлял заботу о простых учениках, оставаясь для них внимательным отцом и заботливым наставником. В 1910 году архимандрит Вениамин был рукоположен в епископы и стал одним из помощников столичного митрополита. Скромный и простой в общении, он отличался от многих владык своей тесной связью с паствой, лично возглавлял богослужения, часто совершал крестные ходы по Питеру, не чурался простых рабочих. Больше всего он любил посещать не центральные городские районы, а прилегающие к заводам окраины, где жили самые бедные петербуржцы. Свое епископское служение владыка совмещал с активной общественной деятельностью – возглавлял общество трезвости, читал лекции, на которые могли прийти все желающие. По сути, в ведении епископа находилась вся духовная образовательная система столичной епархии, которую святитель поднял на очень высокий уровень.
2 марта 1917 года владыка возглавил Петроградскую кафедру на правах исполняющего обязанности правящего архиерея, а 28 мая его возвели в сан архиепископа, и город полностью перешел под омофор владыки. Но даже будучи поставлен на такой высокий пост, он продолжал быть открытым простым человеком. В интервью одной из газет сразу после своего избрания, архиепископ Вениамин заявил: «Бумажное делопроизводство, всякую формалистику я буду по возможности от себя отстранять. Мое дело – быть в живом и непосредственном общении с паствой. Тут предстоят огромные задачи и огромная работа… Нужно все строить по-новому, да притом так, чтобы это встречало полнейшее признание со стороны широких масс верующего люда. Мне уже представляется необходимость особой поездки по селам и деревням епархии. Тут, быть может, на местах, придется обсуждать устройство приходских советов, благотворительных и просветительных учреждений». И владыка эту программу стал воплощать в жизнь – он ездил в самые отдаленные местечки и села, собирал приходские советы и собрания верующих, общался, доносил до людей последние вести церковной жизни. Святитель искренне любил свою паству, видел в каждом верующем живого человека с реальными радостями и проблемами. И они отвечали его такой же любовью.
Когда начались гонения большевиков и появились первые жертвы среди священства, владыка стал помогать тем матушкам-вдовицам, на чьих руках остались несовершеннолетние дети. Сам терпя нужду, он делился последним. Тем временем тиски красного террора сжимались все сильнее. Первый удар большевики нанесли по домовым и дворцовым церквям, которые вместе с остальными зданиями переходили в собственность государства. Однако отдельно стоящие храмы владыке удалось отстоять. Священство было напугано и морально подавлено, один лишь архипастырь держался достойно среди разгулявшейся анархии и подавал пример другим. В этих тяжелейших условиях ему удалось наладить в Петрограде мало-мальски активную церковную жизнь, продолжить функционирование некоторых духовных учебных заведений. Его усилиями Александро-Невская лавра так и не была отдана большевикам. При митрополите и епископском совете начало работу особое бюро, которое регистрировало безработных клириков и предоставляло им места в больших приходах Петрограда. Как ни странно, в «столице революции» большинство населения, несмотря на активную пропаганду безбожия, оставалось верующим – процент религиозности был высок даже среди рабочих.
Репрессии ужесточились, священников объявили тунеядцами, и тех, кто не попал под расстрел, привлекали к общественным работам. На деле это была каторга, поскольку условия такого труда были крайне тяжелыми. В 1919 году митрополит Вениамин добивается, чтобы духовенство было освобождено от принудительных работ, а иерейским семьям был дан минимальный пакет социальных гарантий. При этом занимал жесткую общественную позицию, с чиновниками был вежлив, но непреклонен, когда дело касалось интересов Церкви. Призывал народ не участвовать в первомайских демонстрациях, если они приходились на дни поста. Особое внимание уделял православным братствам, которых при владыке в Питере было несколько, и все они вели активную деятельность. Все дела решал лично, сохраняя при этом живую связь с рядовыми клириками. Вот как отзывался о святителе епископ Алексий (Симанский), впоследствии – патриарх Московский: «Митрополит Вениамин держит в своих руках все нити управления, и от него, с одной стороны, исходит инициатива различных начинаний, с другой – сильная поддержка тех, кто трудится на том или ином поприще. Он все знает, что у него делается, а также кто и как делает свое дело, и он умеет показать и свое одобрение, и свое неудовольствие. Он прекрасно учел и понял, в чем заключается при настоящих условиях и в таком городе, как Петроград, сила архипастыря – в возможно частом и тесном общении с народом. И он и себя лично, и своих викариев направляет к тому, чтобы все более и более расширять круг своего молитвенного общения с верующим народом. И это ему удается в большой мере».
Более-менее сносная жизнь для верующих петербуржцев кончилась с падением восстания матросов в Кронштадте 17 марта 1921 года. Власть стала сильнее закручивать гайки – Ленин понимал, что если бунт, поднятый моряками Балтийского флота, будет поддержан другими людьми, земля под большевиками может серьезно зашататься. Наиболее сочувствовали восставшим люди старшего поколения, в основном – верующие. В итоге 16 июля 1921 года владыку вызвали в ЧК, где взяли с него подписку о невыезде.
Летом того же года начался голод. Церковь откликнулась сразу, и на нужды обездоленных регионов были собраны значительные средства. Но вскоре государство закрыло фонд помощи Поволжью, заявив, что для решения проблемы необходимо привлечение более значительных средств. Митрополит, следуя указаниям патриарха Тихона, разрешил выдавать чекистам церковные ценности, не имеющие евхаристического предназначения. При этом было официально оговорено, что священники должны контролировать процесс передачи, дабы избежать спекуляций. Особо чтимые святыни владыка предлагал откупать у государства. Но напряжение нарастало. Городские спецслужбы получили указание насильно отбирать ценности. В свою очередь владыка заявил, что отдавать богослужебные сосуды равносильно кощунству и запрещается канонами. Весной 1922 года кампания по изъятию началась по всей губернии. То тут, то там вспыхивали стычки верующих с милицией, несмотря на то, что владыка призвал прихожан действовать законными методами: «Со стороны верующих совершенно недопустимо проявление насилия в той или другой форме… При изъятии церковных ценностей, как и во всяком церковном деле, не может иметь место проявление каких-либо политических тенденций. Церковь по существу своему вне политики и должна быть чужда ей».
Между тем шла и другая политическая борьба. Группа священников во главе с Александром Введенским, которые были сотрудниками большевицкого режима, добивалась от патриарха Тихона, чтобы он признал легитимным обновленческое движение. Но патриарх своего согласия не дал – обновленчество по многим пунктам серьезно нарушало церковные каноны и, по сути, было светской организацией с церковным антуражем. Поддержать подобное не мог ни один архиерей. В содействии обновленцам отказал и владыка Вениамин, которого в своем завещании патриарх указал вторым возможным кандидатом на Московскую кафедру в случае своей кончины. Власти понимали, что популярность Петроградского митрополита растет, и его нужно поскорее ликвидировать.
Против святителя сфабриковали дело, обвинив в антисоветской пропаганде и подстрекательстве к бунтам. 1 июня владыка был арестован, и на следующий день заключен в тюрьму. 10 июня начался судебный процесс, к которому кроме митрополита Вениамина было привлечено еще 85 человек, как духовенства, так и мирян. На суде свидетелям и лично митрополиту задавались разные вопросы, порою совсем не касающиеся предмета обсуждения. На все нападки владыка отвечал спокойно, с достоинством и осознанием своей невиновности. Народное мнение тоже было на стороне обвиняемого, защита сумела доказать, что действия митрополита не привели к бунтам, а, наоборот, смогли утихомирить разгоряченную толпу и предотвратить кровопролитие. Несмотря на это, суд вынес заранее заготовленный приговор – расстрел!
На последнем заседании Владыке дали последнее слово. Это право он использовал для защиты своих друзей. Он понимал, что власть решила уничтожить его. Держался святитель невозмутимо, полагаясь на волю Божью. В своем последнем письме он писал:
«В детстве и отрочестве я зачитывался житиями святых и восхищался их героизмом, их святым воодушевлением, жалел всей душой, что времена не те и не придется переживать, что они переживали. Времена переменились, открывается возможность терпеть ради Христа от своих и от чужих. Трудно, тяжело страдать, но по мере наших страданий, избыточествует и утешение от Бога. Трудно переступить этот Рубикон, границу, и всецело предаться воле Божией. Когда это совершится, тогда человек избыточествует утешением. <…> Страдания достигли своего апогея, но увеличилось и утешение. Я радостен и покоен, как всегда. Христос наша жизнь, свет и покой. С Ним всегда и везде хорошо».
Из одиннадцати человек, приговоренных к расстрелу, помилования были удостоены семь. Четырех обвиненных, в том числе – и владыку, расстреляли в неизвестном месте. Реабилитировали святителя в 1990 году. Архиерейский Собор 1992 года причислил митрополита Петроградского и Гдовского к лику мучеников. Этот несгибаемый, мужественный и верный Христу пастырь стал одним из первых, кого прославили в числе новомучеников и исповедников земли Русской.
Фото 2 – Митрополит Вениамин на освящении Свято-Георгиевского храма. Ложголово, 1912 г.
Фото 3 – Патриарх Тихон и митрополит Вениамин.
Фото 4 – Заседание Петроградского ревтрибунала по делу митрополита Вениамина, 1922 г.
Священномученик Вениамин, митрополит Петроградский
1873 (1874?) – 1922
Память – 3 июля/13 августа; 4 апреля/27 апреля
в Соборе новомучеников и исповедников Российских –
воскресенье 25 января или ближайшее после 25 января
Священномученик Вениамин Петроградский родился в 1873 (по другим сведениям – в 1874) году в семье священника Нименского Погоста отца Павла Казанского. Отец Павел был очень уважаемым в округе человеком, «много сделал для просвещения местных жителей. В деревнях прихода открыл пять церковных школ» (86, 11). В августе 2002 года на здании школы в селе Андреевском, где он преподавал, была открыта мемориальная доска. Отец Павел был похоронен рядом с храмом, в котором прослужил почти сорок лет. В годы гонений на веру могила его была срыта, но сейчас установлено место, где она находилась.
Вместе с женой Марией отец Павел воспитал трех сыновей и дочь. «Все сыновья окончили Каргопольское духовное училище и служили Церкви» (86, 11). Старший, Василий, будущий митрополит Петроградский, отличался застенчивостью и незаурядными способностями, любовью к чтению духовных книг. «Полюбив чтение житий святых, он восхищался их духовными подвигами, сожалея о том, что в современном ему мире он лишен возможности пострадать за веру Православную» (67, 284).
Окончив Петрозаводскую духовную семинарию, Василий Казанский продолжил свое образование в Санкт-Петербургской духовной академии. «Студентом он активно участвовал в деятельности «Общества распространения религиозно-нравственного просвещения», организуя беседы среди рабочих. На третьем курсе (в 1895 г.) принял монашеский постриг с именем Вениамина. В 1897 году, по окончании академии, преподавал в Рижской духовной семинарии, а два года спустя стал инспектором Холмской духовной семинарии. По отзывам ректора этой семинарии, впоследствии митрополита Евлогия (Георгиевского), «это был молоденький, скромный, кроткий, улыбающийся монах, а дело повел крепкой рукой и достиг добрых результатов» (86, 11).
В 1901 году архимандрит Вениамин был рукоположен во епископа Гдовского, викария Санкт-Петербургской епархии, а в октябре 1905 года назначен ректором Санкт-Петербургской семинарии. Епископ Вениамин неоднократно удостаивался правительственных наград. 24 марта 1917 года, «после февральской революции и увольнения на покой митрополита Петроградского и Ладожского Питирима, голосованием клира и мирян он был избран архиепископом Петроградским и Ладожским и 25 мая утвержден Святейшим Синодом» (86, 11). Синодальным определением от 14 – 17 июня 1917 года его епархиальный титул был изменен на «Петроградский и Гдовский». 13 августа 1917 года владыка Вениамин был возведен в сан митрополита. Спустя пять лет, во время суда над митрополитом Вениамином, его адвокат Гурович вспомнит: «Это же ставленник народа, первый ставленник, который никогда не порывал с народом» (87, 72). Так оно и было в действительности: «Епископа Вениамина отличало тесное общение с паствой. Он часто служил не только в богатых столичных церквах, но и в храмах на рабочих окраинах и в отдаленных селах. Десятки верст прошел он, нередко под дождем и по грязи, в крестных ходах с общим пением, подавая пример священникам и мирянам. Немалое внимание уделял движению за народную трезвость. Все богослужения сопровождал сердечным словом, близким и понятным простым людям» (86, 11). Люди называли его просто: «наш батюшка Вениамин» (67, 284).
По утверждению современного церковного историка протоиерея В. Цыпина, митрополит Вениамин «был, вероятно, самым аполитичным во всем российском епископате» (74, 85). «Сразу же после избрания на Петроградскую кафедру святитель заявил: «Я стою за свободную Церковь. Она должна быть чужда политики, ибо в прошлом она много от нее пострадала. Самая главная задача сейчас – это устроить и наладить нашу приходскую жизнь» (67, 284 – 285).
Летом 1921 года начался голод в Поволжье. Митрополит Вениамин не мог не откликнуться на чужую беду. Он стал активно привлекать приходы и монастыри Петроградской епархии к оказанию помощи голодающим (86, 11). «Он благословил передачу церковных ценностей, не имеющих богослужебного употребления, на нужды бедствующих» (67, 285). Известны его слова о том, что он готов своими руками снять драгоценную ризу с почитаемой Казанской иконы Божией Матери и отдать ее, чтобы спасти людей от голода (78, 437). При этом он поставил условие, чтобы в комиссию по добровольному изъятию ценностей были включены представители от приходов (86, 11).
В это время существовала секретная инструкция Совнаркома от 19 марта 1922 года, согласно которой изъятие церковных ценностей должно было производиться в насильственном порядке и «вылиться в «яростную антирелигиозную кампанию», в результате которой планировалось истребить как можно «большее число реакционного духовенства и реакционной буржуазии» (86, 11). Добровольный почин верующих во внимание не принимался. Изъятие ценностей стало производиться в принудительном порядке. Не обходилось без столкновений и жертв. Протоиерей Владислав Цыпин приводит такую статистику: «При изъятии церковного достояния в 1414 случаях власть прибегала к оружию, в итоге изъятое составило 33 пуда золота, 24000 пудов серебра и несколько тысяч драгоценных камней». В апреле 1922 года в Москве состоялся первый крупный «церковный процесс» над духовенством. Пятеро из подсудимых были расстреляны (74, 76 – 77).
Борьба большевиков с Православной Церковью имела разные формы. Предпринимались и попытки расколоть ее изнутри путем влияния на честолюбивых священников, желавших захватить церковную власть. «В мае 1922 г. в Москве был арестован Патриарх Тихон, и власти способствовали созданию послушного им «церковного управления» (86, 11). В этой роли должны были выступать так называемые обновленцы, представители активно сотрудничавшего с советской властью движения «Живая Церковь». В народе их насмешливо называли «живцами». Самой яркой личностью среди них был протоиерей Александр Введенский, ставший впоследствии обновленческим «митрополитом». Умный, несколько эксцентричный, Введенский был крайне честолюбивым и гордым человеком. Воспользовавшись кампанией по изъятию ценностей и арестом Патриарха, он попытался осуществить свои планы, добиваясь благословения святителя Тихона на созыв Собора и заявления об уходе на покой. Безусловно, это была попытка захвата «живцами» власти в Церкви (88, 247). Святейший отказался дать благословение и передал власть своим местоблюстителям, первым из которых был митрополит Ярославский Агафангел (Преображенский), вторым – митрополит Вениамин (88, 251). Обновленцы попытались склонить на свою сторону этих иерархов с намерением в случае неудачи устранить их. Введенский «попытался утвердить власть ВЦУ (обновленческого Высшего Церковного Управления) в Петрограде. Он явился к митрополиту Вениамину и потребовал от него подчинения ВЦУ» (89, 197). Владыка Вениамин не только отказался признать обновленцев и подчиниться им, но «обратился к духовенству и верующим с призывом не признавать ВЦУ, считать участников его похитителями церковной власти» (89, 197). Введенского и его сторонников он предал анафеме (74, 84). После этого Введенский вновь явился к митрополиту Вениамину вместе с председателем Петроградского ГПУ Бакаевым. «Они требовали от митрополита отмены постановления о ВЦУ. В случае несогласия они угрожали митрополиту гибелью. Он ответил: «Делайте, что хотите, а я ни от одного слова не откажусь» (89, 197).
29 мая 1922 года митрополит Вениамин был арестован. Сохранилось воспоминание о том, как перед арестом у ворот Александро-Невской Лавры он повстречался с Введенским, который подошел к нему под благословение. «Отец Александр, мы же с вами не в Гефсиманском саду», – сказал митрополит, намекая на предательский поцелуй Иуды. Благословить Введенского он отказался.
Когда в покоях митрополита производился обыск, предупрежденный заранее Введенский как представитель ВЦУ приехал, чтобы принять его канцелярию (89, 82)…
Существует интереснейшее воспоминание, относящееся к истории отношений А. Введенского и митрополита Вениамина. Уже во время суда над владыкой один из обвинителей, Драницын, посетил квартиру Введенского. «Когда я поднялся, чтобы уходить, – вспоминал Драницын, – с удивлением увидел на стене, в головах, большой портрет митрополита Вениамина. На нем прочел: «Моему большому другу». Ничего не сказав, посмотрел на Введенского. Он был смущен» (74, 87). Комментарии излишни.
10 июня того же года в Петрограде начался судебный процесс, к которому, помимо митрополита Вениамина, были привлечены еще восемьдесят пять человек, как представителей духовенства, так и мирян. Во время этого процесса сполна проявилось то уважение, с которым относились к Вениамину жители Петрограда: когда он входил в зал суда, все присутствовавшие в зале вставали (89, 198).
Исход дела был предрешен заранее. К расстрелу были приговорены десять человек. Впоследствии шестерых помиловали, а в отношении четверых – митрополита Вениамина, архимандрита Сергия (Шеина), Ю.П. Новицкого и И.М. Ковшарова – смертный приговор был оставлен в силе. «Новицкий в своем последнем слове сказал, что никаких контрреволюционных выступлений не было. Ковшаров заявил, что процесс – маскировка действительных намерений власти. Архимандрит Сергий хладнокровно бросил в лицо судьям: «… буду жалеть вас и о вас молиться». Митрополит Вениамин заявил, что «к самому обвинению он относится спокойно, но не может отнестись спокойно к тому, что его назвали «врагом народа». «Народ я люблю и отдал за него все. И народ любит меня. Не знаю, что вы скажете мне в приговоре: жизнь или смерть? Но, что бы вы ни сказали, я осеню себя крестом и скажу – слава Богу за все» (89, 204).
Смерти приговоренные ожидали около месяца – с 5 июля 1922 года, когда суд завершился, до той ночи с 12 на 13 августа, когда их, «обритых и одетых в лохмотья, чтобы их не опознали и не отбили у конвоя питерцы, отвезли на станцию Пороховое и там расстреляли» (86, 11).
Опубликованы воспоминания одного из участников судебного процесса над священномучеником Вениамином, протоиерея Михаила Чельцова, который также был приговорен к смертной казни, но помилован. Расстрелян он был девять лет спустя, в 1931 году. Отец Михаил описал свои переживания в ожидании расстрела. Он пишет о том, что даже без смертного приговора «тюремное одиночество легко и естественно может довести до сумасшествия» (90, 130). Благодаря этим воспоминаниям мы знаем, как готовился к смерти митрополит Вениамин. Сохранился рассказ об этом неких «официальных лиц»: «Митрополит молится по 14 часов в сутки и производит на надзирателей самое тяжелое впечатление, почему они отказываются от несения ими их обязанностей в отношении к нему» (87, 107). Судя по всему, для надзирателей была очевидна невиновность митрополита и они не боялись говорить об этом, хотя спасти его, разумеется, не могли.
Существует несколько свидетельств о том, как был расстрелян святой Вениамин. Один из очевидцев рассказывал, что «митрополит Вениамин тихо молился, крестясь». Так, с молитвой на устах, и встретил смерть (83, 11). По рассказу иеросхимонаха Сампсона (Сиверса), «семь раз стреляли в него и не могли ничего сделать». Тогда стрелок взмолился: «Батя, помолись, измучились в тебя стрелять!» Митрополит произнес краткую молитву и «благословил их. Зарядили восьмой раз, и он был убит» (91, 291). Скорее всего, этот рассказ является легендой. Однако стоит согласиться с тем, что не о всяких людях слагаются такие легенды…
В 1992 году священномученик Вениамин Петроградский был причислен к лику святых Православной Церкви.
Священномученик Вениамин особенно почитается не только в Санкт-Петербурге, где пострадал за Христа, но и на каргопольской земле, где он родился. В Няндоме есть освященный в его честь храм. Села, где родился святой Вениамин, сейчас нет, как нет и храма, в котором некогда служил его отец. Рядом с новой Спасо-Преображенской церковью 13 августа 2002 года, в день памяти священномученика Вениамина, был поставлен и освящен крест.
К списку
День памяти святого — 13 августа 2019 года
Священномученик Вениамин, митрополит Петроградский и Гдовский (в миру Василий), родился в 1873 году на Нименском погосте Андреевской волости Каргопольского уезда, ныне Архангельской области, в семье священника Павла и Марии Казанских. Родители воспитывали сына в благочестии и христианских добродетелях. Полюбив чтение житий святых, отрок восхищался их духовными подвигами, сожалея о том, что в современном ему мире он лишен возможности пострадать за веру православную.
Интерес Василия Казанского к душеполезным книгам и усердие в изучении церковной грамоты предопределили выбор жизненного пути: после окончания Петрозаводской Духовной Семинарии юноша поступил в Санкт-Петербургскую Духовную Академию. Студентом активно участвовал в деятельности «Общества распространения религиозно-нравственного просвещения в духе Православной Церкви», организуя беседы среди рабочих. В 1895 году он принял монашеский постриг с именем Вениамин и был рукоположен во иеродиакона, а в следующем году – во иеромонаха. По окончании Академии в 1897 году со степенью кандидата богословия иеромонах Вениамин был назначен преподавателем Священного Писания в Рижскую Духовную Семинарию. С 1898 года – он инспектор Холмской, спустя год – Санкт-Петербургской Семинарии. В 1902 году, после возведения в сан архимандрита, назначен ректором Самарской, а через три года – Санкт-Петербургской Семинарии.
Священник по призванию, архимандрит Вениамин вскоре был возведен на более высокую ступень пастырского служения: 24 января 1910 года в Свято-Троицком соборе Александро-Невской Лавры он был рукоположен во епископа Гдовского, Петербургского викария. Среди совершавших чин наречения были митрополиты Санкт-Петербургский Антоний (Вадковский; † 1912) и Московский Владимир (Богоявленский, † 1918; прославлен в лике святых в 1992 году), архиепископ Ярославский (впоследствии Святейший Патриарх) Тихон (Белавин, † 1925; прославлен в лике святых в 1989 году) и другие иерархи.
Святительский сан Владыка Вениамин воспринял как обязанность пастырского подвига и апостольской проповеди. Его часто видели в самых отдаленных и бедных кварталах столицы, куда он спешил по первому зову, словно приходской священник, в простой рясе, без внешних отличий епископского сана, и где крестил ребенка или напутствовал умирающего. Немало труда приложил он к спасению падших женщин, выступая с проповедями в «Обществе Пресвятой Богородицы». Воздействие его наставлений было велико и многие заблудшие раскаялись в греховной жизни.
Он всегда находил путь к сердцам простых людей, за что был искренне любим паствой, называвшей его «наш батюшка Вениамин». Евангельская простота святителя, отзывчивость, сердечность, доступность в сочетании с открытым лицом, тихим, проникновенным голосом и всё освещавшей улыбкой, располагали к нему даже иноверцев.
События 1917 года вызвали перемены и в жизни Церкви: после Февральской революции правящие архиереи стали избираться на епархиальных съездах клира и мирян. Если в некоторых епархиях это вызвало распри и нестроения, то выборы в Петрограде прошли на редкость спокойно – подавляющее большинство голосов было отдано викарному епископу Вениамину. С 6 марта он – архиепископ Петроградский и Ладожский, а 13 августа, накануне открытия Священного Собора Российской Церкви, назначен митрополитом Петроградским и Гдовским.
Сразу же после избрания на Петроградскую кафедру святитель заявил: «Я стою за свободную Церковь. Она должна быть чужда политики, ибо в прошлом она много от нее пострадала. И теперь накладывать новые путы на Церковь было бы большой ошибкой. Самая главная задача сейчас – это устроить и наладить нашу приходскую жизнь».
В то смутное время трудно было найти человека столь далекого от политики, как митрополит Вениамин. Приступив к осуществлению своей программы, он все силы направил на защиту православного народа России от жесточайших гонений, воздвигнутых на него врагами истины Христовой. По сути, они начались в январе 1918 года после издания декрета «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви», который на деле воспринимался властью на местах как сигнал к повсеместному уничтожению главным образом Русской Православной Церкви и ее служителей, к грабежу церковного имущества. По всей стране прокатилась волна закрытия и разрушения храмов и монастырей, осквернения и уничтожения святых икон и мощей, массовых арестов, пыток, ссылок и казней епископов, священников, монахов и монахинь, мирян, лишения Церкви и ее служителей материальных средств к существованию.
Насилие над Церковью не прекратилось и после окончания гражданской войны. Небывалая разруха и голод, охватившие страну в 1921 году, послужили поводом для новых гонений на Церковь, которые проводились под лозунгом «похода пролетариата на церковные ценности». Их изъятие в Петрограде началось в марте 1922 года. Митрополит Вениамин ни минуты не колебался в решении этого вопроса. Являя пример высокой христианской любви, он благословил передачу церковных ценностей, не имеющих богослужебного употребления, на нужды бедствующих, рассматривая это решение как исполнение своего пастырского долга. «Мы все отдадим сами», – говорил святитель.
Однако к голосу Владыки Вениамина власти не посчитали нужным прислушаться. Они объявили, что ценности будут изъяты в формальном порядке как «принадлежащее государству» имущество. В городе, в некоторых церквах, уже началась их конфискация. Изъятие ценностей сопровождалось волнениями народа, но серьезных беспорядков, острых столкновений и арестов пока еще не было. Чувствовалось приближение расправы. Ее ускорило опубликованное 24 марта 1922 года в «Петроградской правде» письмо двенадцати лиц – организаторов обновленческого раскола: они обвиняли все верное Святейшему Патриарху Тихону духовенство в сопротивлении изъятию церковных ценностей и в участии в контрреволюционном заговоре против советской власти. 29 мая 1922 года последовал арест митрополита Вениамина, а 10 июня того же года началось слушание дела, к которому было привлечено еще 86 человек.
Святитель Вениамин на процессе был, как и всегда, простым, спокойным, благостным, убеждающим в невиновности других людей. Перед лицом ожидавшей его смерти он, обращаясь к трибуналу, произнес: «Я не знаю, что вы мне объявите в вашем приговоре, жизнь или смерть, но что бы вы в нем ни провозгласили, я с одинаковым благоговением обращу свои очи горе, возложу на себя крестное знамение (святитель при этом широко перекрестился) и скажу: «Слава Тебе, Господи Боже, за всё».
5 июля 1922 года трибунал объявил приговор, а в ночь с 12 на 13 августа того же года митрополит Вениамин и вместе с ним архимандрит Сергий (Шеин), миряне Юрий Новицкий и Иван Ковшаров были расстреляны на окраине Петрограда.
На братском кладбище Александро-Невской Лавры воздвигнут крест над символической могилой новомучеников Российских.
Священномученик архимандрит Сергий (в миру Василий Павлович Шеин) родился в 1866 году в деревне Колпна Новосельского уезда Тульской губернии. В 1893 году окончил училище правоведения. Был членом IV Государственной Думы, входил в состав секретариата Священного Собора Православной Российской Церкви 1917 – 1918 годов. Был заместителем председателя правления Общества объединенных петроградских православных приходов.
Мученик Юрий (Юрий Петрович Новицкий) родился в 1882 году в г. Умани Киевской губернии. Окончил 1-ю гимназию и Киевский университет. С 1914 года доцент, затем – профессор кафедры уголовного права Петроградского университета. Был председателем правления Общества объединенных петроградских православных приходов.
Мученик Иоанн (Иван Михайлович Ковшаров), родом из Одессы, юрист по образованию, бывший присяжный поверенный. Был юрисконсультом Лавры в Петрограде.
Память священномучеников митрополита Вениамина, архимандрита Сергия, мучеников Юрия и Иоанна празднуется 31 июля (13 августа) и в день Собора новомучеников и исповедников Российских.
Слушается дело… митрополита Вениамина Петроградского
13 августа — память священномученика Вениамина Петроградского
«…Я не знаю, что вы мне объявите в вашем приговоре, жизнь или смерть, но что бы вы в нем ни провозгласили, я с одинаковым благоговением обращу свои очи горе, возложу на себя крестное знамение и скажу: «Слава Тебе, Господи Боже, за все» — эти немногие слова произнес в зале судебного заседания митрополит Вениамин (Казанский).
Начало 20-х годов. В России происходило то, чего несколько лет назад невозможно было себе представить: убийства священников, разорение храмов. Однако на этот раз власти пошли дальше, организовав первый показательный судебный процесс, с привлечением одного из иерархов Русской Православной Церкви не в качестве «свидетеля», как это было в случае с Патриархом Тихоном, а в качестве обвиняемого…
«Строго секретно…»
Владыку Вениамина арестовали 29 мая 1922 г., а 10 июня началось слушание дела, к которому было привлечено еще 86 человек. Что же послужило официальной причиной ареста?
Напомним о контексте тех событий. После окончания гражданской войны, когда в России наступил голод, принявший в некоторых губерниях угрожающие масштабы, большевистский ЦК принял решение воспользоваться этим обстоятельством для нанесения удара в отношении Православной Церкви.
Основанием послужило письмо-директива Ленина от 19 марта 1922 г., обращенное к Молотову и адресованное членам Политбюро с ремаркой: «СТРОГО СЕКРЕТНО», где говорилось об уникальности сложившейся ситуации, позволяющей «оправдать» перед общественным мнением не только изъятие церковных ценностей, но и физическое устранение возможно большего числа священнослужителей:
«Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу разстрелять, тем лучше Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать…».
Вслед за этим и была развернута спланированная кампания преследований в отношении Церкви под предлогом «похода пролетариата на церковные ценности».
«Изъятие ценностей» в Петрограде началось в марте 1922 г. Митрополит Вениамин занял позицию единственно возможную. Являя пример христианской любви и, в то же время, свидетельствуя о мирном духе Церкви, он благословил передачу на нужды бедствующих ценностей, не имеющих богослужебного употребления. Таким образом, Владыка действовал согласно с определением Патриарха Тихона, предлагавшего во избежание кощунства, сохранить у себя святыни, заменив их равнозначным денежным выкупом. — Решение владыки Вениамина и его слова: «Мы все отдадим сами» — не имели ничего общего со слабостью; они отвечали пастырскому долгу.
Однако петроградские чекисты не пожелали прислушаться к голосу митрополита Вениамина, заявив, что ценности будут изъяты в формальном порядке. Мероприятие это имело для них, прежде всего, политический смысл: согласно указаниям ЦК, важно было «нейтрализовать» авторитет Владыки среди верующих.
Народный пастырь
У большевиков были основания опасаться влияния личности митрополита Вениамина. Его хорошо знали десятки, сотни тысяч людей в Петрограде и за его пределами, и знали как человека исключительно скромного и нестяжательного.
Родившийся в семье сельского священника Андреевской волости Каргопольского уезда, Василий Казанский — таково было мирское имя Владыки Вениамина — с детский лет не понаслышке знал о том, что такое нужда и бедность. Спустя годы, будучи уже студентом Санкт-Петербургской Духовной Академии, он стремился к «отверженным», участвуя в делах благотворительности и в деятельности «Общества распространения религиозно-нравственного просвещения в духе Православной Церкви», направленной в основном на помощь рабочим и беднякам.
Ничего не изменило в его устроении и принятие архиерейского звания. 24 января 1910 г. в Свято-Троицком соборе Александро-Невской Лавры он был рукоположен в епископа Гдовского, Петербургского викария. Владыку по-прежнему часто видели в самых отдаленных и бедных кварталах столицы, куда он спешил по первому зову, словно обычный приходской священник, в рясе, без знаков епископского сана. Там, в семьях бедных, ему приходилось то крестить ребенка, то напутствовать умирающего. Немало усилий приложил он и к тому, чтобы опустившиеся, всеми презираемые женщины поднялись со «дна» общества, получили возможность исправить жизнь. Его работа в деятельности «Общества Пресвятой Богородицы» способствовала тому, что многие, казалось, безнадежно потерянные души раскаялись в греховной жизни.
Доступность, простота обращения и сердечность епископа Вениамина располагали к нему сердца людей. Он был искренне любим паствой. Люди называли его «наш батюшка». Об отношении к нему можно судить и по обстановке выборов. Когда в 1917 г. правящие архиереи стали избираться на епархиальных съездах клира и мирян, в некоторых епархиях это стало причиной нестроений и разногласий, а в Петрограде все прошло на редкость спокойно: подавляющее большинство голосов было отдано викарному епископу Вениамину. 6 марта он был избран архиепископом Петроградским и Ладожским, а 13 августа при одобрении паствы — назначен митрополитом Петроградским и Гдовским.
Таким образом, для советской власти «угрозу» представляли не действия церкви, а сам архиерей, чьи личные качества не укладывались в образ «классового врага».
Услужливая правда
Поводом же к расправе над Владыкой Вениамином послужило опубликованное 24 марта 1922 г. в «Ленинградской правде» письмо двенадцати лиц — организаторов обновленческого раскола: они обвиняли близких к Святейшему Патриарху Тихону архиереев в сопротивлении изъятию церковных ценностей и контрреволюционном заговоре против советской власти. То есть, дело было представлено так, словно позиция владыки Вениамина противоречит устремлениям «прогрессивной части» верующих, а, между тем, сама политика партии «не имеет антицерковной направленности».
Реальная же ситуация была иной. Митрополит Вениамин, безусловно, не разделял революционного настроя обновленцев. Его политическая позиция в предреволюционные годы определялась необходимостью молиться за законную власть. В период борьбы думских партий он сочувствовал и оказывал поддержку монархическому движению. Летом 1911 совместно с архиепископом Антонием (Храповицким) и епископом Гродненским Михаилом (Ермаковым) — совершил чин закладки Феодоровского собора в память 300-летия царствования Дома Романовых в Петербурге, который строился на добровольные пожертвования и задумывался как храм-памятник патриотам, за Веру, Царя и Отечество живот свой положившим. Однако после октябрьского переворота возможность выражения политических предпочтений была исключена для Митрополита Вениамина необходимостью отстоять независимость Православной Церкви хотя бы в рамках советского декрета об отделении церкви от государства. И дело было как раз в том, что сам закон о разделении духовной и гражданской сфер носил чисто декларативный характер.
Поддерживаемое властями движение обновленчества имело целью вытеснение Православия спекулятивной организацией, сохраняющей лишь видимость церковности, и, по существу, лишенной благодати церковных таинств, не говоря уже о лояльности по отношению к новой власти. А удар в отношении митрополита Вениамина был частью рассчитанной политики уничтожения Русской Православной Церкви. Патриарх Тихон должен был лишиться одного из самых главных своих помощников.
Необоснованность и провокационный характер действий властей в Петрограде осознавалась даже в рабочей среде. Изъятие богослужебных предметов сопровождалось волнениями. В церкви Путиловского завода, например, рабочие не позволили произвести изъятие. В других приходах при появлении советской комиссии ударяли в набат, созывая верующих оказать сопротивление. Симпатии людей были явно на стороне законной церковной власти. Однако в те годы принцип народного волеизъявления использовался большевистским ЦК весьма избирательно…
Выдержанное поведение митрополита Вениамина во время судебного слушания, его удивительное терпение до самой последней минуты, когда в кратком слове он выразил отношение к происходящему, сами по себе служили опровержением клеветы. Обвинительный приговор он принял смиренно, как Крест, соединяющий его со Спасителем.
Допрос митрополита Вениамина
(Из книги «Дело» митрополита Вениамина». М.: Студия «ТРИТЭ»-«Российский Архив», 1991. 95 с.)
Первый и часть второго дня процесса были уделены обычным формальностям.
Много времени заняло чтение обвинительного акта, напечатанного на 70 с лишним страницах.
Между прочим, было заслушано письменное заявление протоиерея Введенского о том, что он по болезни лишен в течение нескольких дней возможности присутствовать на процессе.
На поочередном допросе о виновности все подсудимые заявляют:
– Нет, не виновен.
Лишь благочинный девятого округа протоиерей М. Ф. Союзов признал себя виновным в частичном распространении воззвания митрополита, а бывший красноармеец Семенов — в сопротивлении при аресте.
Подсудимая Савельева покорно заявляет:
– На ваше усмотрение.
Судебное следствие начинается с допроса бывшего митрополита Вениамина.
– Подсудимый гражданин Казанский, — вызывает его председатель.
В зале сильное движение.
Бывший митрополит Вениамин поднимается со своего места и размеренным шагом, не спеша, опираясь одной рукой на посох, а другую приложив к груди; выходит на средину зала. На лице его нет признаков ни волнения, ни смущения. Чувствуется привычка двигаться и говорить под устремленными на него глазами масс. Он скуп в движениях, скуп в словах, не говорит ничего лишнего, отвечает по существу. И только иногда, в силу большой разницы во взглядах на содержание определенных понятий, в силу разницы психологии, в силу той пропасти, которая отделяет представителя монашествующего духовенства от мирянина, к тому же антирелигиозного, в его ответах чувствуется как будто уклончивость, а они не удовлетворяют допрашивающих, создается взаимное непонимание.
Митрополит Вениамин на допросе
Председательствующий одним из первых задает вопрос:
– Как вы относитесь к Советской власти?
– Мое отношение к ней — отношение к власти. Все ее распоряжения и все декреты по мере своего разумения исполняю и принимаю к руководству.
– Ну да, это так. Но признаете ли вы её?
– Признаю, как и всякую гражданскую власть.
Далее трибунал переходит к центральному пункту обвинения — к двум письмам митрополита в Помгол (помощь голодающим) в Смольный.
Митрополит подробно рассказывает историю возникновения писем в связи с изданием декрета и желанием безболезненного проведения его в жизнь. Вопрос об изъятии для церкви и ее верующих — большой вопрос, к разрешению которого нужно было подходить особенно осторожно, особенно если принять во внимание психологию масс молящихся. Эти письма являлись результатом осторожного подхода к данному вопросу.
–Вы их как писали,- посоветовавшись с кем-нибудь или самостоятельно?
– Я писал их сам. Я сам решил, что их нужно послать.
– А в Правлении православных приходов эти письма не подвергались обсуждению?
– Нет. Составлял я их самостоятельно.
– Ну, а затем, после того как они были посланы, вы сообщили их Правлению?
– Да, я довел их до сведения Правления.
– Правление их обсуждало?
– Нет, просто приняло к сведению.
– Зачем же вы сообщили о них, и вообще, зачем вы бывали в Правлении?
— Я находил возможным сообщать Правлению о своих переговорах со Смольным, хотел знать мнение членов Правления, но мои шаги в этом случае не являлись предметом обсуждения.
– А ваши мнения являлись обязательными для всех членов церкви?
Подсудимый не понимает вопроса.
– Рассматриваются ли ваши мнения, хотя бы высказанные в этих письмах, как обязательные к руководству и исполнению, и вообще, все ли ваши предписания должны были исполняться?
– В области административной, как распоряжение по митрополии, мои предписания обязательны к исполнению. Письма же не являлись предписаниями.
– А ваши канонические взгляды?
– Поскольку они опираются на каноны, обязательные для всех верующих сынов православной церкви.
– А в случаях разногласий?
– Мои мнения как главы Петроградской церкви являлись авторитетными. Но бесспорными являлись лишь административные предписания.
К этому вопросу неоднократно возвращались при допросе как представители общественного обвинения, так и защиты.
– Каким образом распространялись ваши письма?
– Я не могу сказать. Я их не рассылал по митрополии.
– Тем не менее они получили широкое распространение.
– Не знаю. Знаю, что одно письмо было оглашено на лекции священником Забировским, и слыхал, что на оглашение этого письма он получил словесное разрешение при переговорах в Смольном.
При дальнейшем допросе много времени уделяется вопросу об отношении к деятельности зарубежного духовенства.
В этой части допроса митрополит неоднократно заявляет о своей слабой осведомленности.
– Но ведь все это вас как главу церкви должно было интересовать? — удивляется обвинение.
– О Карловацком соборе ведь слышали?
– Да. Мне передавали о нем частным образом.
– Почему же такая неосведомленность? Ведь вы так недавно были администратором заграничных церквей.
– Формально был. Но затем связь с заграничными церквами была утрачена.
– Кто теперь заступает ваше место?
– Моим правопреемником является архиепископ Евлогий.
– Каким образом состоялось замещение?
– Я получил об этом извещение в порядке управления церковью. Подробностей не знаю.
– Политическая физиономия Евлогия вам известна?
– Лично меня вопросы политики не интересуют.
Упорному анализу подвергалась криминальная фраза в письме о том, что насильственное изъятие является актом кощунственно-святотатственным. Обвинители Красиков и Драницын не раз сводили допрос на каноническую почву, и тогда допрос принимал характер богословского диспута; на эту плоскость митрополит Вениамин становился с видимой неохотой и воздерживался от пространных суждений, несмотря на то, что и защита иногда становилась на этот путь.
Обвинение, видимо, осталось не удовлетворенным теми ответами, которые давал подсудимый, о примирении тех противоречий, которые иногда могут быть между велениями гражданской власти и власти церковкой, между требованиями закона и требованиями религии. На этой почве произошел инцидент. Обвинитель Смирнов по поводу занимаемой в этом вопросе позиции подсудимым выразился:
– Митрополит сидит между двух стульев.
Защита выразила протест против таких заявлений. Затем часть защиты протестовала против расширения рамок процесса введением богословских мотивов.
Со своей стороны, представитель обвинения Крастин выразил протест против метода допроса защиты, благодаря которому вместо вопросов и ответов ведется рассказ, и подсудимому, таким образом, подсказывается благоприятный для него ответ.
В вопросе об отношении к прогрессивному духовенству, письму 12 священников и к организации высшего церковного управления митрополит становится на формальную точку зрения. Письмо 12-ти являлось самочинным выступлением части духовенства, и в Правлении православных приходов оно вызвало недоброжелательное отношение потому, что этим письмом 12 священников отмежевывались от всего духовенства, выставляя тем самым остальных в неблагоприятном освещении; что же касается привлечения протоиерея Введенского к высшему церковному управлению, то оно состоялось без соблюдения целого ряда формальностей, и действия протоиерея можно было рассматривать как самочинные. «Отлучения» Введенского от Церкви так, как это понимает обвинение, не было. Было сделано лишь предупреждение с угрозой отлучения.
Интересовалось обвинение отношением митрополита к той части духовенства, которое покинуло Советскую Россию в момент отступления Юденича.
Митрополит в этом вопросе также стал на формальную сторону. Он получил известие, что часть духовенства оставила свои приходы, а потому было дано распоряжение о том, чтобы эти приходы считать вакантными и на пустующие места назначить заместителей.
Митрополит Вениамин в зале суда
Допрос митрополита длился в течение полутора дней — 11 и 12 июня. Виновным он себя не признал. Все подсудимые первой группы заявляли, что к декрету об изъятии ценностей и к самой Советской власти относятся лояльно, что в деятельности Правления не было ничего такого, что могло бы послужить к его обвинению. Переговоры со Смольным велись в порядке добровольного соглашения в целях наиболее безболезненного проведения декрета.
«Поражение» Церкви
…5 июля трибунал объявил приговор, а в ночь с 12 на 13 августа того же года митрополит Вениамин и вместе с ним архимандрит Сергий (Шеин), миряне Юрий Новицкий и Иван Ковшаров были расстреляны на окраине Петрограда.
Организованные процессы над священнослужителями, воспринимавшиеся многими современниками как «поражение» Церкви, принесли всходы спустя десятилетия, когда в России появилось новое поколение, воспитанное вне церковной традиции, в условиях запретов со стороны богоборческого государства, но повзрослевшее быстро, благодаря сотням и тысячам примеров свидетельства. Судьбы новомучеников задолго до их прославления для многих людей стали своего рода откровением, моментом, определившим выбор в пользу веры.
«…Я с теми лишь, кого безбожно гнали.
Они меня бессмертием наставляли.
Они — отцы мои.
Я им навеки сын…»
Ставшие известными в наши дни строки стихов Игоря Рослякова, будущего оптинского иеромонаха Василия, подтверждают силу известного высказывания о том, что «кровь мучеников — это семя Церкви». Упавшее в землю, оно приносит плод сторицей.
СЛЕД СВЯТОГО МИТРОПОЛИТА ВЕНИАМИНА В ЛАТВИИ
В сегодняшний день 96 лет назад, был мученически убит большевиками Восемнадцатый Митрополит Петроградский и Гдовский , Вениамин ( в миру Василий Павлович Казанский).
Митрополит принял смерть в 49 лет и прослужил в сане архиерея 12 лет ( в общем в священническом сане 27 лет).
Священномученик Вениамин был тесно связан и с Латвией.
С 1897 года — уже будучи в сане иеромонаха, он служил в Риге и преподавал Священное Писание в Рижской духовной семинарии.
Родился в семье священника олонецкой епархии Павла Иоанновича Казанского (1840—1903).
Как лучший выпускник Олонецкой Духовной семинарии в 1893 году, был послан на казённый счёт в Санкт-Петербургскую Духовную академию . Санкт-Петербургскую духовную академию окончил со степенью кандидата богословия (за работу «Преосвященный Аркадий, архиепископ Олонецкий, как деятель против раскола») в 1897 году.
На 3-м курсе, 14 октября 1895 пострижен в монашество и рукоположен во иеродиакона, а в 1896 — во иеромонаха. Тогда же в 1897 году он приехал в Ригу, но уже через год был назначен инспектором Холмской духовной семинарии, а потом и Санкт-Петербургской, где в сане архимандрита стал ректором той же семинарии.
24 января 1910 года хиротонисан во епископа Гдовского, викария Санкт-Петербургской епархии. Чин хиротонии возглавил митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний (Вадковский). До 22 ноября 1911 года он являлся 4-м викарием, до 30 мая 1913 года — 3-м, с 20 марта 1914 года — 1-м викарием столичной епархии.
6 мая 1911 года пожалован орденом Св. Владимира III степени.
14 мая1916 года, орден Св. Владимира II степени За отлично-усердную службу и труды, понесенные во время военных действий.
Положил начало служению в петербургских храмах литургий для школьников в различных приходах, сам причащал детей, говорил поучения. Был известен как «неутомимый епископ».
Часто служил в храмах самых отдалённых и бедных окраин столицы: за Невской и Нарвской заставами, на Охте.
24 мая 1917 года свободным голосованием клира и мирян епархии избран на Петроградскую кафедру (получил 976 голосов выборщиков из 1561), что стало одним из первых случаев демократического избрания епископа на церковную кафедру клириками и мирянами в России; 25 мая (ст. ст.) того же года определением Святейшего Синода за № 3300 утверждён архиепископом Петроградским и Ладожским.
С 17 июня (ст. ст.) 1917 года — архиепископ Петроградский и Гдовский (изменение титула определением Святейшего Синода). 13 августа 1917 возведён в сан митрополита.
В качестве правящего архиерея пользовался авторитетом у верующих людей, самоотверженно выступал за защиту их религиозных прав. Способствовал созданию православных братств, развитию духовного просвещения.
23 февраля 1922 года был издан декрет ВЦИК об изъятии церковных ценностей для нужд голодающих. Митрополит Вениамин с самого начала выражал желание достичь компромисса с властью по этому вопросу. Он смог договориться о том, что при изъятии ценностей должны были присутствовать представители духовенства, а предметы, имеющие особое значение для верующих, могли заменяться аналогичным металлом по весу. Однако власть сознательно использовала вопрос о церковных ценностях для того, чтобы начать мощную антицерковную кампанию. Поэтому соглашение, достигнутое митрополитом, не соблюдалось, и в ряде церквей были спровоцированы конфликты верующих с представителями власти.
В этих условиях митрополит обратился к клиру и пастве и разрешил «общинам и верующим жертвовать на нужды голодающих … даже и ризы со святых икон, но не касаясь святынь храма, к числу которых относятся св престолы и что на них (священ сосуды, дарохранительницы, кресты, Евангелия, вместилища св мощей и особо чтимые иконы)». Более того, призвал верующих даже в случае изъятия святынь не допускать проявления «насилия в той или иной форме».
Заявил, что «ни в храме, ни около него неуместны резкие выражения, раздражение, злобные выкрики против отдельных лиц или национальностей». Выступил с призывом к пастырям и пастве к спокойствию: «Сохраните доброе христианское настроение в переживаемом нами тяжёлом испытании. Не давайте никакого повода к тому, чтобы капля какая-нибудь чьей бы то ни было человеческой крови была пролита около храма, где приносится Бескровная Жертва. Перестаньте волноваться. Успокойтесь. Предадите себя в волю Божию».
1 июня 1922 был арестован по обвинению в воспрепятствовании изъятию церковных ценностей и помещён в Дом предварительного заключения. На самом деле, непосредственной причиной ареста стала принципиальная позиция, занятая митрополитом в отношении «обновленцев».
При образовании в мае 1922 года, по отстранении от управления церковью привлечённого к гражданскому суду Патриарха Тихона, обновленческого Высшего Церковного Управления (ВЦУ), поддержанного властью, отказался признать его законность. В послании к пастве от 28 мая заявил, что никакого сообщения от Патриарха о его отречении и образовании ВЦУ не получал, а потому во всех храмах по-прежнему должно возноситься имя Патриарха.
Петроградский революционный трибунал приговорил к расстрелу 10 подсудимых (в том числе и митрополита), шестерым из которых смертная казнь была заменена лишением свободы. Был расстрелян вместе с архимандритом Сергием (Шеиным), адвокатом И. М. Ковшаровым и профессором Ю. П. Новицким. Точное место казни неизвестно.
В 1992 Архиерейский собор Русской православной церкви причислил митрополита Вениамина к лику святых.
Однако уже в годы Второй Мировой войны при немецкой оккупации Латвии, в Риге помнили и особо чтили память митрополита, который оставил в Риге свой хоть и не большой след.
Так в октябре 1942 года в Риге вышел двойной номер духовно-нравственного журнала «Православный христианин», который был посвещён памяти высокопреосвященнейшего митрополита Вениамина по случаю 25 летия избрания его на кафедру.
Тогда при немецкой власти, Православная Церковь в Риге торжественно отметила 25-летие избрания святейшего пат
риарха Тихона и высокопреосвященнейшего митрополита Петроградского к Гдовского Вениамина на их высокие посты.
Увы, но сегодня, когда Московский патриархат возвёл митрополита Вениамина в сонм святых священномученик, в Латвии в пределах Московской Патриархии память этого святого забыта , как и его след в истории церкви Латвии и не иконы этого святого, ни духовной заметки в многочисленных СМИ Московского Патриархата, ни торжественных богослужений памяти митрополита Вениамина вы не увидите.
В отличие от помпезно раздутого по всей Латвии торжества с собиранием подарков по всей Латвии с 11 по 19 августа в связи с 12-летием выставления в промосковские епископы здравствующего Александра Матрёнина!
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ СТАРЦА ПРОТОИЕРЕЯ НИКОЛАЯ ГУРЬЯНОВА: — Я однажды плыл в одной лодке вместе с Российским новомученником митрополитом Петроградским Вениамином на богослужение в село Ремда Гдовского уезда. Мне тогда было 12 лет. Владыке я очень понравился, он меня называл «Коленькой» Он тогда так и сказал ; «Хороший мальчик, взял бы я его себе в Петроград, да не те сейчас времена». Вскоре митрополит был расстрелян.