Невель. Справочник. Всё о Невеле
Отрывки из книги Д.Н. Александрова, Д.М. Володина «Борьба за Полоцк между Литвой и Московским Государством в XV–XVI вв.»
С 1558 г. московский государь был занят войной в Ливонии. Но именно столкновение интересов Московского и Польско-Литовского государств на ливонском театре военных действий подготовило почву для новой кровопролитной войны между ними. В результате, Северная Белоруссия в 1560-х гг. становится районом интенсивного ведения боевых действий, жестоких битв с участием армий, насчитывавших десятки и сотни тысяч человек. 1560-м годом завершился первый период Ливонской войны, период блистательных успехов московских войск. С этого времени начала осложняться международная обстановка на Балтике. Острова в Рижском заливе были куплены у епископа Эзельского датчанами. В 1561 г. Ревель присягнул на верность шведскому королю Эрику XIV. В том же году ливонские земли, еще не занятые войсками Ивана IV, окончательно отошли в пользу Польско-Литовского государства. Таким образом, Ливония была буквально разорвана четырьмя враждующими державами.
Военные кампании 1561 и 1562 гг. не принесли решающего успеха ни Польше, ни Московскому государству. Победы русских войск под Перновом и Тарвастом сменились поражением у Невеля.
С военной и дипломатической точки зрения, претензии Московского государства на Ливонию были поставлены под сомнение. И разрубить узел противоречий можно было только решающим военным успехом. Русско-польские переговоры в начале 1562 г. к заключению перемирия не привели. Более того, Сигизмунд Август искал союзника в Крымском хане Девлет-Гирее, ожидая, что осенью-зимой 1562 г. тот либо сам вторгнется в московские земли, либо отправит «царевича с войском» и тем самым оттянет русские силы на себя (чего не произошло).
Таким образом, время для полоцкого похода было избрано весьма удачно. В XV– XVII вв. московско-литовский рубеж находился в состоянии непрекращающейся полувойны, и удивительным было, скорее, не начало настоящей войны, а затянувшееся мирное время.
Судя по тому, что первый разряд для похода был составлен в сентябре 1562 г., подготовка войск началась именно тогда. По своему масштабу это военное мероприятие было грандиозным, едва ли уступавшим походу на Казань 1552 г., и требовало тщательной организации сбора сил.
13 сентября 1562 г. Иван IV вернулся в Москву из Можайска, и уже до 22 сентября был составлен 1-й разряд планируемого похода, поскольку в этот день были разосланы приказы по городам и московским воинским людям «чтоб… запас пасли всю зиму и до весны и лошадей кормили, а были б по тем местом, где которым велено быти, на Николин день осенний». 23 сентября на Вятку, Балахну, Кострому, Чухлому, а также в Галич, Унжу, Парфеньев, Каликино, Шишкелево, Жехово, «в Судан», «Верх Костроми» и к Соли Галицкой были посланы дети боярские «сбирати пеших людей». В ближайшие дни воеводам по городам на «годовой службе», назначенным для похода на Полоцк, было указано быть готовыми к «зимней службе», а духовенство получило повеление «нарядить» 230 «своих людей».
Рать собиралась по полкам в 17 городах, не считая сил, которые вышли с самим царем из Москвы. Не позднее 20-х чисел ноября был составлен уточненный разряд похода, т. к. именно в эти дни (до 27 ноября) в Москве находился литовский «гончик (посланец. – Д. В.) Сенка Олексеев», тщетно пытавшийся добиться перемирия. Для будущих литовских послов царь велел выдать «опасную грамоту», но сами переговоры с С. Олексеевым велись, очевидно, лишь для отвода глаз, и отпущен он был с Лобаном Львовым по дороге через Тверь-Псков-Юрьев Ливонский, т. е. значительно севернее маршрута движения московских войск. Литовского посланника велено было придержать во Пскове до того момента, «когда государь с Лук пойдет, чтобы на государеву рать вести не дал». Иными словами, маршрут был к 27 ноября окончательно определен. 30 ноября царь Иван IV выступил с войском из Москвы. 4 декабря он был уже в Можайске. Здесь войска остановились на две недели. В Можайске была составлена предварительная заготовка к окончательному разряду похода, и оттуда же к отрядам, собиравшимся по городам, были разосланы списки. Общий сбор был назначен на 5 января в Великих Луках. Там же, вероятно, должен был состояться и первый смотр собравшейся армии.
К назначенному сроку к Великим Лукам успели подойти все отряды. В один день! Это образец гибкости и слаженности военной машины Московского государства, удивительный даже и для последующих столетий. К подобным спешным, но четко организованным действиям русские «воинские люди» были приучены столетиями противостояния молниеносным набегам ордынцев. В Великих Луках войска стояли до 9 января. Здесь был составлен разряд «путного шествия», согласно которому, дабы не было «воинским людям истомы и затору», полки выходили из города с интервалом в один день. Именно в Великих Луках был определен состав полков; до этой пятидневной стоянки армии, как таковой, еще не существовало. Дело сбора столь крупных воинских сил не являлось для московского командования чем-то совершенно новым: позади было взятие Казани. Семь полков (государев, большой, правой и левой руки, передовой, сторожевой и ертоул) бились за Казань в 1552 г. Наличие семи полков и присутствие самого царя в армии говорит о неординарности похода. Так вот, в Великих Луках московская армия была разделена на семь полков, выходивших из города в следующем порядке: ертоул – передовой полк – полк правой руки – большой полк – государев полк – наряд – полк левой руки – сторожевой полк. Воинский смотр был назначен на момент прибытия к Невелю, но есть все основания предполагать, что уже в Великих Луках состоялся предварительный смотр, так как едва ли составление полков можно было произвести по спискам, без смотра.
Артиллерия была поделена на три отряда: «середний и лехкой» наряды шли на Полоцк за государевым полком и с первого же дня осады вступили в дело; а «большой» наряд был отправлен позади всех полков и прибыл к Полоцку по прошествии недели боев.
Наибольшую сложность представляла организация движения посошан. И московским воеводам не удалось найти для этой задачи приемлемого решения. В походе посошанам предназначалась роль вспомогательного войска: на их долю выпало заниматься инженерными работами, таскать на себе пушки, порох и прочие припасы, выполнять обязанности по лагерю и по обозу.
Они же должны были принести к месту осады несколько тысяч мешков с землей и песком для заполнения туров. (Очевидно, эта мера была предпринята с тем, чтобы не возиться с мерзлой землей). Иван IV берег лошадей и не велел использовать их на этих работах. Помимо всего этого, согласно разряду Сапунова, на пути от Великих Лук к Полоцку необходимо было приготовить «мосты дубовые… с которыми мосты итти… к приступу», и щиты, «с которыми итти перед туры». Без сомнения, рабочая сила, нужная для этих работ, доставлялась посохой. И посошная же рать «чистила дорогу», т. к. участок похода от Невеля до Полоцка был местами «пустыми, тесными и непроходимыми», а также строила мосты для пушек по царскому наказу. В такой ситуации хоть сколько-нибудь организовать громадное, слабоуправляемое и тяжко нагруженное скопище посошан было чрезвычайно трудно. 14 января 1563 г. царь со своим полком и кошем выступил из Великих Лук. В этот день и начались «накладки»: многие посошане-кошевщики трех шедших впереди полков не успели выйти раньше и образовали «в острожных воротах затор велик». Далее вся эта орда так и шествовала между большим и государевым полками, а также вместе с государевым полком, страшно затрудняя движение. Московское командование каждый день высылало «голов для заторов». Дело было
осложнено царской «заповедью»: в целях сохранения внезапности за литовским рубежом никого не отпускать «ни на какую добычу», ни на фуражировку и запасы везти с собой! Таким образом, отряды фуражиров нисколько не разрежали мощного потока воинских людей и кошевщиков. Царь метался, пытаясь навести порядок, но тщетно. Не было никакой возможности провести смотр у Невеля, и 19 января он был перенесен на время прибытия под Полоцк.
Судя по достаточно полным, хотя и не везде заслуживающим доверия данным летучего листка, составленного по письмам из Вильно, поход Ивана IV где-то на участке Великие Луки – Полоцк перестал быть секретом для полочан. Либо вести о нем принесли жители местности, по которой двигались царские полки, либо, что более вероятно, – с некоторого момента за армией велось наблюдение лазутчиками и дозорщиками.
Помимо того, по дороге к Полоцку из русского войска бежал и перекинулся на сторону неприятеля окольничий Богдан Микитич Хлызнев-Колычев, сообщивший о движении московской силы, таким образом, предвосхитив ненадолго измену Андрея Курбского. (Сам А. Курбский, кстати говоря, писал в своей «Истории о великом князе Московском» о том, что во время полоцкого похода в Невеле Иваном IV был собственноручно убит кн. Иван Шаховский. Возможно, оба инцидента взаимосвязаны, то ли первый бежал, устрашенный казнью второго, то ли второй был убит по подозрению в связи с изменным делом первого).
Но до короля вести дошли слишком поздно: его тогда не было в Литве, он присутствовал на сейме в Петркове и узнал о полоцких событиях уже после падения города; литовский гетман Николай Радзивилл не успел собрать достаточного войска; а что мог сделать один городской воевода Станислав Довойна? У него был небогатый выбор: или сдаться на милость Ивана IV, весьма, надо сказать, изменчивую в отношении завоеванных городов – Юрьева, например, – или драться, ожидая подхода Радзивилла. Довойна избрал второй вариант, успев лишь «затвориться… со всеми людьми всего Полоцкого повета». Иными словами, в конце января в Полоцке скопилась громадная масса людей разного звания и достатка. И тогда Иван IV делает неожиданный ход: он посылает к Довойне с грамотами, в которых обращается с предложением сдаться не к одному только воеводе, который, собственно, лишь и мог это сделать, а еще и к православному епископу Арсению Шисце, и к шляхте, и к полякам, обещая их «пожаловать на всей воле их, какова жалованья похотят». По всей видимости, царь рассчитывал посеять сомнения среди защитников города, предполагая, вероятно, что в городе имеются его доброжелатели. Первоначальный результат, во всяком случае, был лишь тот, что «язык», отважившийся отвезти послания царя к своим, был казнен.
30 января с последнего стана в пяти верстах от Полоцка «царь ездил смотрити города…» – далее все решала вооруженная сила.
Полоцкий поход Ивана Грозного (окончание)
История России
С 1558 года московский государь Иван Грозный был занят войной в Ливонии. Местом для удара по Литовского государству был выбран Полоцк, богатый и многолюдный город с большим торгово-ремесленным посадом и многочисленным русским населением.
Подготовку к Полоцкому походу Иван Грозный начал в сентябре 1562 года. Тогда был составлен предварительный разряд похода. По своему масштабу это мероприятие едва ли уступало походу на Казань в 1552 году. Рать собирали по полкам в 17 городах. Кроме этого были еще войска, которые должны были выйти из Москвы самим царем.
Не позднее 20-х чисел ноября был составлен уточненный разряд похода. В эти дни (до 27 ноября) в Москве находился литовский «гончик (посланник) Сенка Олексеев», тщетно пытавшийся добиться перемирия. Переговоры шли вяло, пока литовский посланник не был отпущен с подорожной грамотой по дороге через Тверь — Псков — Юрьев Ливонский, т.е. значительно севернее маршрута движения московских войск. Литовского посланника велено было придержать в Пскове до того момента, «когда государь с Лук пойдет, чтобы на государеву рать вести не дал». Иными словами, маршрут был к 27 ноября окончательно определен.
30 ноября 1562 года царь Иван Грозный выступил с войском из Москвы. 4 декабря он был в Можайске, где войска остановились на две недели. В Можайске была составлена предварительная заготовка к окончательному разряду похода и оттуда же к отрядам, собиравшимся по городам, были разосланы списки. Общий сбор был назначен на 5 января в Великих Луках.
5 января 1563 года к назначенному сроку к Великим Лукам подошли все отряды. В один день! Показательный эпизод, говорящий о гибкости и слаженности военной машины Московского государства, удивительный даже и для последующих столетий. Как тут не вспомнить похвалу А. Гваньини русскому дворянству, собиравшемуся в поход с удивительной быстротой, по первому приказу царя. К подобным спешным, но четко организованным действиям, русские воинские люди были приучены столетиями противостояния молниеносным набегам ордынцев.
К Полоцку московские войска подошли в конце января. Весь день, 31 января, шла расстановка войск вокруг города. Перемещения полков выдавало колебания командования московской армии в выборе направления главного удара. По видимому вначале предполагалось начать штурм из Задвинья, атаковав город по льду Двины.
3 февраля в расположении войск была сделана важная перемена: «учалася река портитися», и поэтому сильнейший государев полк был переведен за реку и поставлен «у Егорья Великого», а на место государева полка был отправлен более слабый полк левой руки. Сторожевой полк, еще менее многочисленный, встал между большим полком и ертаулом — следовательно, сменил на этом месте ушедший в Задвинье полк левой руки.
Все эти передвижения говорили, что московиты отказались от планов атаковать Полоцк из Задвинья по хрупкому льду. В результате перегруппировки основная часть русских войск была сконцентрирована против городских стен Великого посада (большой полк с севера и государев полк с востока). Наряд с 31 января стоял «меж Георгия Святого и Волова озера».
На протяжении всей осады Полоцка, от 30 января вплоть до падения города, русским командованием были четко организованы разведка и охранение. 30 января застава была выслана за Двину — к Бельчицкому монастырю. Виленский воевода и великий гетман литовский Радзивилл мало что мог противопоставить московской рати. Переписка между Радзивиллом и польским королем Сигизмундом Августом свидетельствует о полном бессилии последнего помочь чем-либо Литве.
Действия литовских военачальников по деблокаде Полоцка извне успехом не увенчались. Полоцкий гарнизон в течение всей осады никакой помощи не получал.
Решающую роль в осаде и взятии Полоцка сыграла русская артиллерия – осадные пушки «большого» наряда. Один немец из Полоцка, очевидец осады, через 12 лет рассказывал императорскому послу в Москве X. Кобенцелю, что город был взят в три дня «…при таком пушечном громе, что, казалось, небо и вся земля обрушились на него». Пушки сокрушили городские, а затем и замковые стены, конечно, не в три дня. С перерывами московские пушкари делала свое дело почти неделю — 8-14 февраля.
Мощь огневого удара поразила и самих осаждающих: «якоже от многого пушечного и пищалного стреляния земле дрогати и в царевых и великого князя полкех, бе бо ядра у болших пушек по двадцети пуд, а у иных пушек немногим того легче…» Сила огня была умножена близостью расстояния от туров до стен: давала себя знать ошибка Станислава Довойны, подпустившего московские войска к самым стенам Великого посада, — орудия с короткой дистанции буквально взламывали их.
В результате артиллерийского обстрела в полоцком посаде начался страшный пожар, погубивший более трех тысяч дворов. И прямо посреди горших строений шел жестокий бой между стрельцами и детьми боярскими с одной стороны, и поляками — с другой. Эту схватку можно расценивать как вторую попытку частного штурма. Бой окончился несчастливо для обеих сторон: князья Д.Ф. Овчинин и Дм. Ив. Хворостинин, придя на помощь бившимся за посад отрядам, отогнали поляков, «потоптали и в город вбили», но замка не взяли. На пожарище московские воинские люди завладели брошенным имуществом.
Поляки покинули посад но смогли отстояли замок. Тогда же к русским полкам вышло, по разным источникам, от 11 до 24 тыс. посадских людей и крестьян полоцкого повета. Они показали осаждающим большие запасы продовольствия, спрятанного в «лесных ямах».
9 февраля войска Ивана грозного окончательно овладели всем городом за исключением полоцкого замка. Осажденные укрылись в крепости и могли уповать теперь лишь на прочность ее стен и надеяться на помощь извне.
В русском стане узнали, что на помощь Полоцку идет Радзивилл с сорокатысячным войском. На самом деле у того было не более 3500 сабель и 20 пушек. Против Радзивилла был выдвинут отряд Репнина и начата активная бомбардировка Полоцка.
9-10 февраля «большой» наряд был поставлен «на пожженом месте», а также в Заполотье и Задвинье против замковых стен. 11 февраля туры и пушки были придвинуты ближе к укреплениям замка. С вечера 9 и весь день 10 февраля, а потом 13-14 февраля орудия били без перерыва целые сутки. Ядра разбивали замковую стену, достигая противоположной стены.Обороняющие несли большой урон. Полочане «токмо крыяшеся в домох своих, в погребах и в ямах от пушечного и пищалного стреляния».
Русской артиллерией использовались каленые ядра, а также зажигательные снаряды. В результате в самом замке вспыхнул пожар, пылало несколько десятков домов. Гарнизон вынужден был одновременно оборонять стены и тушить огонь. В ночь с 14 на 15 февраля усилиями московских пушкарей и стрельцов, посланных к стенам, укрепления были также подожжены. К этому времени ядрами было выбито 40 городень из 204, составлявших периметр укреплений полоцкого замка.
При осаде Полоцка пушкари Ивана Грозного показали большое воинское искусство и отменную выучку.
Защитники Полоцка держали оборону стойко, тревожа частыми вылазками осаждающие замок войска. В частности в ночь с 10 на 11 была предпринята крупная вылазка. В ней приняли участие «Довойнов двор весь» (800 человек конницы) «да пешие люди многие». В бою с отрядом боярина князя. Ив.В. Шереметева они потерпели поражение и с потерями отошли в замок. Сам Шереметев в результате этого боя получил контузию пушечным ядром.
К утру 15 февраля положение защитников полоцкого замка стало катастрофическим: Радзивилл оказать помощи им не мог, укрепления были разбиты, сгорело 650 метров городской деревянной стены, силы гарнизона таяли изо дня в день, в то время как настоящего урона московским войскам нанести не удавалось. За всю осаду армия Ивана Грозного потеряла, по русским данным, всего 86 чел. В самом городе было много сторонников сдачи. За несколько часов до рассвета московские полки начали подготовку к штурму, который должен был стать для Полоцка последним.
Не дожидаясь приступа из замка вышел епископ Арсений Шисца «со кресты и с собором». Они вынесли и передали русским воеводам городское знамя, а воевода полоцкий запросил через епископа возможность начать переговоры о сдаче. Иван Грозный потребовал прибытия в свой стан самого Довойны и тому пришлось согласиться.
Согласно официальной московской Лебедевской летописи, переговоры шли до вечера и закончились сдачей города на том условии, что царь обещает «показать милость» и «казней не учинить». Летопись и в самом деле не отмечает никаких казней. Гарнизон и горожане 15 февраля 1563 года были выведены из города и разведены по двум станам. Виленский летучий листок дополняет летописное известие: солдатам оставили их оружие, а горожанам — нет; те и другие находились «под сильной стражей» и 5 дней не получали никакой провизии; все они были переписаны, и желающим, в особенности из числа наемных немецких артиллеристов, было предложено поступить на московскую службу — некоторые изъявили согласие».
18 февраля 1563 года Иван Грозный въехал в Полоцк, отстоял молебен в Софийском соборе и принял на себя титул князя Полоцкого.
Источник: Александров Д.Н., Володихин Д.М. Борьба за Полоцк между Литвой и Русью в XII-XVI веках. М., «Аванта+», 1994