Содержание
- Как разговаривать с неадекватными родителями учеников и предотвратить их агрессию
- Как реагировать на бурный выплеск эмоций родителя?
- Как общаться с разгневанными родителями: 10 советов педагогам
- 6 главных правил общения родителей и учителей (чтобы никто никого не бесил)
- 6 типов токсичных родителей и как правильно себя с ними вести
- 1. Непогрешимые родители
- 2. Неадекватные родители
- 3. Контролирующие родители
- 4. Пьющие родители
- 5. Унижающие родители
- 6. Насильники
- Как вести себя с токсичными родителями
- Неадекватные родители
Как разговаривать с неадекватными родителями учеников и предотвратить их агрессию
В работе любого учителя, педагога, директора образовательного учреждения случались случаи неприятного общения с родителями учеников. Конечно, такие ситуации возможны и по вине учителя, но есть ситуации, когда конфликты происходят в силу особенностей характера или плохого настроения самих родителей, они сами провоцируют конфликты, не отказываются построить конструктивный диалог, угрожают, пишут необоснованные заявления в вышестоящие инстанции и т.д.
Такие ситуации явно негативно сказываются на работе и отдельных учителей, и коллектива в целом: это способствует понижению самооценки учителя, снижению работоспособности, усилению конфликтов внутри коллектива, а также конфликту «учитель — директор», когда учитель не видит поддержки в лице директора. И директору несладко: с одной стороны родитель с угрозами, с другой — педагог, член коллектива, которого он должен защитить, но который, в принципе, прошел курс психологии и конфликтологии и знает несколько приемов работы на предотвращение конфликта.
О том, как решить конфликты с родителями, открытыми к диалогу, уже шла речь на нашем сайте, а как же быть с «неадекватами», с явно необоснованными требованиями, хамоватыми, грубыми людьми?
Как правило, «неадекваты» — «профессиональные» скандалисты: они могут из любой ситуации раздуть скандал, выведя из равновесия любого человека. Таким людям нравятся «бурные эмоции», они намеренно провоцируют собеседника. В такой ситуации главное: не поддаваться, определить для себя, что человек добивается только скандала и «переключить» внимание с него на что-либо иное. При общении с таким человеком действует только одно правило: отвечайте спокойно, вежливо, с достоинством и не повышая голос, лучше говорите общие фразы и ни в коем случае не оправдывайтесь ни в чем. Как только «неадекват» поймет, что вы не станете его жертвой, он успокоится и начнет вести себя по-другому. Возможно, вы сможете обсудить насущные дела, а лучше перенести нормальный диалог на другое время. В школе с такими родителями говорить не тет-а-тет, а когда рядом коллега или администратор.
Как реагировать на бурный выплеск эмоций родителя?
- Не перебивайте. Молча, с улыбкой выслушайте все, что вам говорят. Не принимайте эти слова близко к сердцу: просто слушайте и иногда поддакиваете, переспрашивайте, ваша поза должна быть «открытой»: не скрещивайте руки, смотрите в лицо. Это поможет вам понять претензии родителя, а он сам, после того, как выговорится, успокоится.
- Выскажите свое понимание и сожаление в его ситуации, дайте понять, что вы в целом на стороне родителя, ребенка, что вы желаете им блага. Если вы действительно в чем-то виноваты и признаете это, скажите вслух, извинитесь. Если вы считаете требования и претензии необоснованными, то дождитесь, когда родитель успокоится и, или доведите диалог до конца, или предложите встретиться в другое, более удобное для вас и родителя время, например, в кабинете директора или в учительской.
Помните: в школе главный — учитель, и вам управлять ситуацией. Возьмите ситуацию в свои руки, научитесь не принимать близко к сердцу невразумительные придирки, и такие ситуации никогда не испортят вам настроение.
Но есть и другое мнение: «Попускать такое отношение — значит, просто лелеять их (неадекватов) паранойю и дурные мысли. То есть нарушается баланс между получением и отдачей. Ведь если подумать — мы, принимая подобное поведение и мирясь с ним, просто перекладываем чужой воз на свои плечи. Просто посчитать, сколько терпения и нервов стоит просто привести такого человека в чувство, выслушивать нелепые придирки…До какой грани возможно терпеть подобные издевательства?» А как считаете вы?
Как общаться с разгневанными родителями: 10 советов педагогам
Обычно напряженную ситуацию с конфликтными родителями решить достаточно просто, если придерживаться определенных правил, о которых рассказала психолог Наталья Усова. 1 Называйте родителей по имени Каждому человеку приятно, когда к нему обращаются по имени. Ведь когда вас называют — значит, вас видят. Если вы помните, как зовут родителей, то это огромный плюс в вашу пользу. Если нет — не беда. Просто переспросите: «Как бы вам было удобно, чтобы я к вам обращалась?». Как вы уже поняли, ключевое слово здесь «удобно» (или «приятно»).
2 Улыбайтесь Даже если это сложно и вы сами готовы «взорваться» — улыбнитесь. Люди часто отвечают улыбкой на улыбку, и «набрасываться» на человека, который настроен к вам положительно, как-то неудобно. Необязательно улыбаться на протяжении всей беседы, но при встрече — стоит. 3 Предложите родителям присесть Это еще один психологический прием. Когда мы на кого-то злимся, то видим себя «над» ним, то есть сверху. А если родители сядут за парту, а вы останетесь на месте педагога, то положение автоматически меняется на подсознательном уровне. Для продуктивной беседы сядьте напротив, но лучше, чтобы между вами была парта — благодаря этому препятствию вы будете чувствовать себя более уверенно. 4 Используйте технику активного слушания Переспрашивайте время от времени, правильно ли вы все поняли, и дайте родителям понять, что уважаете их мнение («Вы так считаете?»). Техника поможет снизить напряжение, ведь родители убедятся, что их хотят слышать. Кроме того, это поможет им успокоиться и увидеть ситуацию с другой стороны. 5 Покажите другую сторону медали. Поставьте в центр повествования другую сторону — если это конфликт между одноклассниками, старайтесь объяснить родителям позицию другого ребенка, если же недоразумения между учеником и вами — выскажите свой взгляд на ситуацию.
6 Не спешите предлагать решение проблемы Предлагая решение, вы берете на себя ответственность. Расспросите родителей о том, как бы проблему решили они, какие действия бы применили и какого результата ожидают от вас. И только после этого предложите свой вариант. Таким образом ответственность будет разделена между двумя сторонами. 7 Не критикуйте ребенка Не забывайте о том, что для всех родителей их дети — лучшие. А если ребенок что-то делает не так — значит, я плохая мать (отец). Или еще «лучше» — во всем виноват учитель. Поэтому здесь надо осторожно: критикуйте не ребенка, а конкретный поступок, при этом не забывайте отметить положительные качества ученика. Тогда у родителей не возникнет желания защитить своего ребенка, а наоборот — они захотят помочь ему стать лучше. 8 Если возможно, не закрывайте дверь кабинета или пригласите коллег Даже самые ярые скандалисты не любят лишних свидетелей. Конечно, речь идет не об учениках — они не должны становиться свидетелями таких разговоров. 9 Поблагодарите за разговор За откровенный разговор действительно стоит поблагодарить — не так много родителей даже не думают решать проблемы и просто оставляют все как есть. 10 Не берите слова родителей близко к сердцу Они имеют право на свое мнение, но это не значит, что эта мысль — истина в последней инстанции. Ведь вам тоже не все люди одинаково нравятся, поэтому и вы не можете нравиться всем без исключения. Ваша задача — не дружить с родителями, а учить их детей.
6 главных правил общения родителей и учителей (чтобы никто никого не бесил)
Любому родителю (кому-то реже, кому-то чаще) приходится общаться с учителями. Это отношения, которых попросту невозможно избежать, если ваш ребёнок учится в школе. Специалист по современному этикету Татьяна Николаева формулирует простые, но очень важные правила, которые помогут учителю учить, ребенку учиться, а вам избежать головной боли.
Привет, учитель! Рассылка Для тех, кто работает в школе и очень любит свою профессию
Ребёнок, учитель и родители. Треугольник не менее классический, чем любовный, и не менее загадочный, чем бермудский. Кто с кем должен быть заодно? Или кто против кого? Именно так зачастую и рассматривают свои отношения с педагогом родители, забывая, что учитель и родители должны быть, как минимум, союзниками (а лучше, партнерами), и цель у них общая: обучить и воспитать ребенка. Поэтому ребёнок занимает вершину этого треугольника, родители и учителя — места у его основания. Оно должно быть максимально прочным и устойчивым, его не должно «перекашивать» ни в какую сторону. Поэтому правильно выстроенные отношения родителей с педагогом — это если и не половина успеха, то очень серьезный взнос в процесс образования ребенка.
Как это сделать? Все мы живые люди, подвержены перепадам настроения, наше мнение всегда субъективно и наш ребенок для нас всегда «самый-самый». И это нормально. Разве может быть по-другому? Родителей бросает из крайности в крайность, в зависимости от нашего эмоционального состояния, успехов или неудач ребенка. Да мало ли еще от чего.
Встречаются родители, буквально не дающие прохода учителям. Их лебезяще-заискивающий стиль общения не только слышен в голосе, но и виден за версту в мимике, жестах и позе. Они не могут и дня прожить без общения с учителем, они караулят его у школы и оповещают о каждом чохе своего дитяти. Основная задача таких родителей — донести до учителя мысль, что его ребенок особенный (особенно болезненный, особенно ранимый, особенно талантливый — нужное подчеркнуть), следовательно, и отношение к нему должно быть особенное.
Родители из другой крайности в общении с педагогом, как будто намекают на происхождение слова «педагог».
Педагог (др. греч. παιδαγωγός) — раб, приставленный к ребенку, чтобы водить его в школу, охранять и оберегать его
Сомнительно, конечно, что они это знают, но по их поведению можно сделать вывод, что они застряли в античности и по-прежнему считают педагогов своими рабами. Поэтому их общение с педагогом зачастую начинается с нецензурной увертюры и, минуя содержательную часть, представленную слабым, неуверенным соло учителя, с разбегу переходит в зубодробительный (иногда в прямом смысле) финал.
Все минусы этих крайних вариантов очевидны. Как избалованный особым отношением, так и обнаглевший от безнаказанности, ребёнок выйдет в жизнь неадекватным и неуравновешенным.
Есть несколько базовых правил, которые помогут заложить фундамент нормальных, ровных и, что важнее всего, деловых отношений с учителем.
1. Придерживаться элементарных правил вежливости
Здесь сложно что-либо добавить, но иногда полезно еще раз проговорить важные вещи.
2. Обращаться к учителю на «вы» и по имени-отчеству
Это правило незыблемо, даже если педагог кажется вам очень молодым или «своим в доску». Это поможет вам задать нужную, уважительную дистанцию и удержит от оскорблений даже в случае эмоционального срыва.
3. Держать в узде свои эмоции при разговоре с учителем
Они мешают услышать позицию преподавателя. Постарайтесь вникнуть в суть его претензий. Если не получается, если эмоции все же зашкаливают, извинитесь, и попросите учителя о встрече позже, когда «переварите» информацию, обдумаете в спокойной обстановке и будете готовы к конструктивному диалогу.
4. Не приходить к учителю по серьезному поводу без предупреждения и взаимной договоренности
У учителей, как правило, достаточно плотный график, и чтобы уделить время вам, учителю придется чем-то жертвовать. Согласитесь, не лучшая атмосфера для конструктивного диалога. Визиты в стиле «как снег на голову» радуют учителей, только если ваш ребенок — отчаянный головорез, и место ему в колонии для малолетних преступников, либо если за десять лет обучения ребенка вы явились в школу первый раз.
5. Не критиковать учителя в присутствии ребенка
Даже если педагог не прав, критиковать взрослых — прерогатива взрослых, но никак не детей. Это во-первых. А во-вторых, выслушайте сначала учителя, а потом уж делайте выводы. Любой ребенок — тоже человек, и ничто человеческое ему не чуждо. А человеку очень свойственно оправдывать свои поступки и очень убедительно объяснять свои промахи. Это нормально, это одно из проявлений инстинкта самосохранения. Поэтому узнайте точку зрения учителя на происшествие, а потом уже делайте выводы. Если ребенок все же был прав, объясните ему, что учитель ошибся, ведь право на ошибку есть у каждого.
6. Помните, зачем пришли. Всегда
Общаясь с учителем, возьмите за правило держать в уме цель вашего взаимодействия. Цель эта — обеспечить комфортные условия для получения знаний вашим ребенком, а вовсе не доказать учителю его глупость и никчемность на фоне вашего блестящего ума и универсальной компетентности.
6 типов токсичных родителей и как правильно себя с ними вести
Эту статью можно не только прочитать, но и послушать. Если вам так удобнее — включайте подкаст.
Сюзан Форвард
Доктор философии, психотерапевт, автор книг «Токсичные родители», «Мужчины, которые ненавидят женщин, и женщины, которые их любят», «Эмоциональный шантаж».
Токсичные родители травмируют своих детей, обращаются с ними жестоко, унижают, причиняют вред. Причём не только физический, но и эмоциональный. Они продолжают это делать, даже когда ребёнок становится взрослым.
1. Непогрешимые родители
Такие родители воспринимают детское неподчинение, малейшие проявления индивидуальности как нападение на них самих, поэтому и защищаются. Они оскорбляют и унижают ребёнка, разрушают его самооценку, прикрываясь благой целью «закалить характер».
Как проявляется воздействие
Обычно дети непогрешимых родителей считают их совершенством. У них включается психологическая защита.
- Отрицание. Ребёнок придумывает другую реальность, в которой родители его любят. Отрицание даёт временное облегчение, которое дорого обходится: рано или поздно оно выливается в эмоциональный кризис.
Пример: «На самом деле мама не оскорбляет меня, а делает лучше: открывает глаза на неприятную правду». - Отчаянная надежда. Дети всеми силами цепляются за миф о совершенных родителях и винят себя во всех несчастьях.
Пример: «Я недостоин хорошего отношения, мама и папа хотят мне добра, а я это не ценю». - Рационализация. Это поиск веских причин, которые объясняют происходящее, чтобы сделать его менее болезненным для ребёнка.
Пример: «Мой отец бил меня не чтобы причинить вред, а чтобы преподать мне урок».
Что делать
Осознать, что вашей вины в том, что родители постоянно переходят на оскорбления и унижения, нет. Поэтому стараться что-то доказать токсичным родителям смысла нет.
Хороший способ разобраться в ситуации — посмотреть на случившееся глазами стороннего наблюдателя. Это позволит осознать, что родители не такие уж и непогрешимые, и переосмыслить их поступки.
2. Неадекватные родители
Определить токсичность и неадекватность родителей, которые не бьют и не третируют ребёнка, сложнее. Ведь в этом случае вред наносится не действием, а бездействием. Зачастую такие родители сами ведут себя как бессильные и безответственные дети. Они заставляют ребёнка быстрее взрослеть и удовлетворять их потребности.
- Ребёнок становится родителем себе, младшим братьям и сёстрам, собственным матери или отцу. Он теряет детство.
Пример: «Как ты можешь проситься гулять, когда твоя мать не успевает всё постирать и приготовить ужин?». - Жертвы токсичных родителей испытывают чувство вины и отчаяния, когда не могут сделать что-то для блага семьи.
Пример: «Я не могу уложить спать младшую сестрёнку, она всё время плачет. Я плохой сын». - У ребёнка могут пропасть эмоции из-за отсутствия эмоциональной поддержки от родителей. Став взрослым, он испытывает проблемы с самоидентификацией: кто он, чего хочет от жизни и любовных отношений.
Пример: «Я поступил в вуз, но мне кажется, что это не та специальность, которая мне нравится. Я вообще не знаю, кем хочу быть».
Домашние дела не должны занимать у ребёнка больше времени, чем учёба, игры, прогулки, общение с друзьями. Доказать токсичным родителям это сложно, но можно. Оперируйте фактами: «Я буду плохо учиться, если уборка и приготовление еды будут только на мне», «Врач посоветовал мне больше проводить время на свежем воздухе и заниматься спортом».
3. Контролирующие родители
Чрезмерный контроль может выглядеть как осторожность, осмотрительность, забота. Но токсичные родители в этом случае заботятся только о себе. Они боятся стать ненужными, а потому делают так, чтобы ребёнок максимально от них зависел, чувствовал себя беспомощным.
Любимые фразы токсичных контролирующих родителей:
- «Я делаю это исключительно для тебя и твоей пользы».
- «Я поступил так, потому что я тебя очень люблю».
- «Сделай это, или я с тобой больше не буду разговаривать».
- «Если ты не выполнишь это, у меня случится инфаркт».
- «Не сделаешь — перестанешь быть членом нашей семьи».
Всё это означает одно: «Я делаю это, потому что страх потерять тебя настолько велик, что я готов сделать тебя несчастным».
Родители-манипуляторы, предпочитающие скрытый контроль, добиваются своего не прямыми просьбами и приказами, а исподтишка, формируя чувство вины. Они оказывают «бескорыстную» помощь, которая формирует чувство долга у ребёнка.
- Контролируемые токсичными родителями дети становятся излишне тревожными. У них исчезает желание быть активными, исследовать мир, преодолевать трудности.
Пример: «Я очень боюсь путешествовать на автомобиле, потому что мама всегда утверждала, что это очень опасно». - Если ребёнок попытается спорить с родителями, ослушаться их, это грозит ему чувством вины, собственного предательства.
Пример: «Я без разрешения остался с ночёвкой у друга, наутро мама слегла с больным сердцем. Никогда не прощу себе, если что-то с ней случится». - Некоторые родители обожают сравнивать детей между собой, создавать атмосферу озлобленности и ревности в семье.
Пример: «Твоя сестра намного умнее тебя, в кого же ты уродилась?». - Ребёнок постоянно чувствует, что недостаточно хорош, он стремится доказать свою значимость.
Пример: «Я всегда стремился стать таким, как мой старший брат, и даже пошёл, как и он, учиться на медика, хотя хотел стать программистом».
Выйти из-под контроля, не опасаясь последствий. Как правило, это обычный шантаж. Когда вы поймёте, что не являетесь частью ваших родителей, то перестанете от них зависеть.
4. Пьющие родители
Родители-алкоголики обычно отрицают, что проблема существует в принципе. Мама, страдающая от пьянства супруга, выгораживает его, оправдывает частое употребление спиртного необходимостью снять стресс или проблемами с начальником.
Ребёнку обычно внушают, что сор из избы выносить не стоит. Из-за этого он постоянно напряжён, живёт в страхе нечаянно предать семью, раскрыть секрет.
- Дети алкоголиков часто становятся одиночками. Они не умеют выстраивать дружеские или любовные отношения, страдают от ревности и подозрительности.
Пример: «Я всегда боюсь, что любимый человек принесёт мне боль, поэтому не завожу серьёзных отношений». - В такой семье ребёнок может вырасти гиперответственным и неуверенным в себе.
Пример: «Я постоянно помогала маме укладывать напившегося отца. Мне было страшно, что он умрёт, я переживала, что ничего не могу с этим поделать». - Ещё одно токсичное воздействие таких родителей — превращение ребёнка в «невидимку».
Пример: «Мама пыталась отучить отца от пьянства, кодировала его, постоянно искала новые лекарства. Мы были предоставлены сами себе, никто не спрашивал, поели ли мы, как учимся, чем увлекаемся». - Дети страдают от чувства вины.
Пример: «В детстве мне постоянно говорили: „Если бы ты вёл себя хорошо, папа бы не пил“».
По статистике, каждый четвертый ребёнок из семьи алкоголиков сам становится алкоголиком.
Не брать на себя ответственность за то, что родители пьют. Если получится убедить их, что проблема существует, есть шанс, что они задумаются о кодировании. Общайтесь с благополучными семьями, не давайте убедить себя, что все взрослые одинаковые.
5. Унижающие родители
Такие родители постоянно оскорбляют и критикуют ребёнка, зачастую беспочвенно, или подшучивают над ним. Это может быть сарказм, насмешки, обидные прозвища, унижение, которое выдают за заботу: «Я хочу помочь тебе исправиться», «Нужно подготовить тебя к жестокой жизни». Родители могут сделать ребёнка «соучастником» процесса: «Он же понимает, что это всего лишь шутка».
Иногда унижение связано с чувством конкуренции. Родители чувствуют, что ребёнок доставляет им неприятные эмоции, и подключают давление: «Ты не можешь добиться большего успеха, чем я».
- Такое отношение убивает самооценку и оставляет глубокие эмоциональные шрамы.
Пример: «Я долгое время не мог поверить, что способен на что-то большее, чем вынести мусор, как говорил мой отец. И ненавидел себя за это». - Дети родителей-конкурентов платят за своё душевное спокойствие саботажем своих успехов. Они предпочитают занижать свои реальные способности.
Пример: «Я хотела участвовать в конкурсе уличных танцев, хорошо подготовилась к нему, но так и не решилась попробовать. Мама всегда говорила, что у меня не получится танцевать, как она». - Движущей силой жёстких словесных атак могут стать нереалистичные надежды, которые взрослые возложили на ребёнка. И именно он страдает, когда иллюзии рушатся.
Пример: «Папа был уверен, что я стану великим хоккеистом. Когда же меня в очередной раз исключили из секции (я не любил и не умел кататься на коньках), он долго обзывал меня никчёмным и ни на что не способным». - Из-за неудач детей у токсичных родителей обычно наступает апокалипсис.
Пример: «Я постоянно слышал: „Лучше бы ты не родился“. И это из-за того, что я не занял первое место на олимпиаде по математике».
У выросших в таких семьях детей часто бывают суицидальные наклонности.
Найдите способ блокировать оскорбления и унижения, чтобы они не ранили вас. Не давайте перехватить инициативу в разговоре. Если отвечать односложно, не поддаваться на манипуляции, оскорбления и унижения, токсичные родители не достигнут своей цели. Помните: вы не обязаны им ничего доказывать.
Заканчивайте общение тогда, когда этого хотите вы. И желательно до того, как вы начали ощущать неприятные эмоции.
6. Насильники
Родителей, считающих насилие нормой, с большой долей вероятности воспитывали точно так же. Для них это единственная возможность выплеснуть гнев, справиться с проблемами и негативными эмоциями.
Физическое насилие
Сторонники телесных наказаний обычно вымещают на детях свои страхи и комплексы или искренне считают, что порка пойдёт на пользу воспитанию, сделает ребёнка мужественным и сильным. В реальности всё наоборот: физические наказания наносят сильнейший ментальный, эмоциональный и телесный вред.
Сексуальное насилие
Сюзан Форвард характеризует инцест как «эмоциональное разрушительное предательство базового доверия между ребёнком и родителем, акт полной извращённости». Маленькие жертвы находятся в полной власти агрессора, им некуда идти и некого просить о помощи.
90% детей, переживших сексуальное насилие, никому об этом не говорят.
- Ребёнок испытывает чувство беспомощности и отчаяния, ведь просьба о помощи может быть чревата новыми вспышками гнева и наказанием.
Пример: «Я практически до совершеннолетия никому не рассказывала о том, что меня бьёт мать. Потому что знала: никто не поверит. Синяки на моих ногах и руках она объясняла тем, что я люблю бегать и прыгать». - Дети начинают себя ненавидеть, их эмоции — постоянный гнев и фантазии на тему мести.
Пример: «Долго не мог себе признаться, но в детстве я хотел задушить отца, пока он спит. Он бил мою маму, младшую сестру. Рад, что его посадили». - Сексуальное насилие не всегда подразумевает контакты с телом ребёнка, но оно не менее разрушительно. Дети чувствуют себя виноватыми в произошедшем. Им стыдно, они боятся рассказывать кому-то о том, что произошло.
Пример: «Я была самой тихой ученицей в классе, боялась, что в школу вызовут моего отца, тайна раскроется. Он запугал меня: постоянно говорил, что если это случится, все подумают, что я сошла с ума, меня отправят в психушку». - Дети держат боль в себе, чтобы не развалить семью.
Пример: «Я видела, что мама очень любит отчима. Однажды я попыталась намекнуть ей, что он относится ко мне „по-взрослому“. Но она так расплакалась, что я больше не решилась заговаривать об этом». - Человек, переживший в детстве насилие, часто ведёт двойную жизнь. Он чувствует себя отвратительным, но притворяется успешным, самодостаточным человеком. Он не может выстроить нормальные отношения, считает себя недостойным любви. Это рана, которая затягивается очень долго.
Пример: «Я всегда считала себя „грязной“ из-за того, что сделал со мной в детстве отец. Пойти на первое свидание я решилась после 30 лет, когда прошла несколько курсов психотерапии».
Единственный способ спастись от насильника — дистанцироваться, бежать. Не замыкаться в себе, а искать помощи у родных и близких, которым можно доверять, обратиться за помощью к психологам и в полицию.
Как вести себя с токсичными родителями
1. Примите этот факт. И поймите, что изменить родителей вы вряд ли сможете. А вот себя и своё отношение к жизни — да.
2. Помните, что их токсичность не ваша вина. Вы не в ответе за то, как они себя ведут.
3. Общение с ними вряд ли станет иным, поэтому сократите его до минимума. Начинайте разговор, заранее понимая, что он может закончиться для вас неприятно.
4. Если вы вынуждены жить вместе с ними, найдите возможность выпускать пар. Ходите на тренировки в спортзал. Ведите дневник, описывайте в нём не только плохие события, но и положительные моменты, чтобы поддержать себя. Читайте больше литературы о токсичных людях.
5. Не ищите оправдания поступкам родителей. Ваше благополучие должно быть в приоритете.
Неадекватные родители
Когда во время интервью меня спрашивают – а журналисты, как правило, задают одни и те же вопросы — как мне удалось стать одним из самых успешных режиссёров современности в столь молодом возрасте (а именно не дожив ещё до возраста Христа), я с лукавым видом отвечаю словами Бертоллуччи о замочной скважине в спальню родителей и о том, что я и есть самый преступный преступник из всех известных ныне преступников этого рода.
Забавно, но когда говоришь о чём-то с улыбкой/усмешкой/лукавыми морщинками в уголках глаз (нужное подчеркнуть), люди думают, что ты шутишь.
Но я не шучу.
Я действительно слишком долго наблюдал за своими собственными родителями, пытаясь хоть что-то понять – в них, в окружающем меня мире и, конечно, прежде всего, всегда – в себе самом.
Ещё будучи совсем желторотым юнцом, я наткнулся на их свадебное видео. И меня поразило то, как сильно эти красивые молодые люди не похожи на тех, кто теперь рядом со мной. Особенно впечатлил меня первый танец жениха и невесты – мать в простеньком белом платьице с рукавом три четверти и нежной помадой на губах, прижавшись всем телом, всем своим существом к огромному, сбитому из мускулов бородатому отцу, переступает, ведомая, и легонько, одними губами подпевает Элле Фицджеральд про её чёрный кофе. Отец же будто застыл лицом и состоянием в попытке удержать атмосферу счастья и умиротворения, окутывающую их лениво танцующие тела.
И вот в кухне через стенку от меня мать что-то подпевает. Я знаю, что руки её так же хрупки, как и обтянутые белым кружевом руки молодой невесты на видео. Знаю, что губы всё так же нежно-пухлы, что на них так же иногда появляется перламутрово-розовый оттенок. Хоть отца рядом и нет, но я виделся с ним вчера и помню, что он также огромен и бородат.
Обе оболочки их хорошо сохранились. Но люди это другие. И мне поначалу было очень тяжело самому себе объяснить, почему мне так кажется.
В небольшом мирке моего детства и юношества, в мирке, состоящем из ближайших родственников, друзей родителей и их детей, считалось, что моя мать могла бы стать художницей, если бы по молодости не вышла замуж за моего отца и не родила меня. Странное убеждение, если учесть, что лично я никогда не видел, чтобы она рисовала, в доме на секретной полке не пылилось её эскизов. А если уж говорить о раннем браке, то тут совсем ничего не сходилось – маме было 27 в день свадьбы, а через месяц после свадьбы должно было исполниться 28, это я знал отлично. Но эти факты не мешали никому, включая меня, свято верить в божественный дар моей родительницы.
Как я понял потом, уверенность эта строилась на безупречном художественном вкусе матери – в нашем доме всегда играла лучшая музыка различных направлений и жанров, новую книгу она могла безошибочно осудить по аннотации к ней, а кино выбрать или приговорить по трейлеру или даже афише. «Не трать время и деньги на дерьмовое искусство», — был её девиз. Друзья приходили к ней за советом – кидали ссылки на новую кухонную утварь, описание фильмов на кинопоиске, винил на е-бэе – и она одобряла выбор или пожимала плечами и фирменно поводила бровью (крайний знак неодобрения в спокойной вселенной моей матери). Находились смельчаки, решившиеся подорвать систему нашего небольшого мирка, не послушаться её мнения. Но мать была самой вещей прорицательницей: не нравилось ей, значит, не могло понравиться никому из близких.
Отец, ставший известным писателем ещё до моего рождения, также таскал матери на проверку черновики. Меня завораживало то, как он сидит рядом на стуле, смирно и понуро, словно дрессированный покорный медведь, пока она возлежит на старом диване в домашнем кимоно, с художественно растрёпанными волосами и сигаретой в изящном отлёте руки, сдвинув тёмные брови и перебирая листы. Комментировать вслух было не её коньком, она ставила карандашные отметки на полях, пока отец, нетерпеливо ёрзая на стуле, ждал приговора.
В конце этой моральной экзекуции она небрежно передавала рукопись отцу и без слов шла варить кофе на кухню. Мне было обидно, что после всего этого он не посвятил ей ни одной книги и не упомянул её ни в одном своём интервью.
Однако не нужно думать, будто со мной случился этот пошлый Эдипов комплекс. Я обожал отца – иначе, чем мать, с которой делил хлеб и кров – обожал, как старшего друга, более свободную версию себя. Как я сказал, отец стал известным ещё до женитьбы. И хоть известность не всегда означает обеспеченность, в деньгах он не нуждался. В деньгах не нуждались и мы – без скандалов и истерик мать могла убедить его, что нам необходимо самое лучшее. Она, конечно, работала – но исключительно для удовольствия. И подрабатывала – но по велению сердца.
Кажется, я забыл упомянуть, что родители мои давно жили отдельно.
Я знал о бесконечных любовных похождениях отца – он никогда не скрывал от меня их и даже единожды попытался меня в них втянуть (или мне показалось?..)
Я был чрезвычайно удивлён спокойствием матери, когда начал понимать, что вообще происходит. Но она была, как скала. Казалось, для неё не существует мира вне искусства и красоты, даже быт она умудрялась обращать в прекрасное. Например, чай мы пили всегда на закате и только из великолепного «свадебного» фарфора её бабушки – тонкого, как кружево.
«Посмотри на свет», — приглашала она своим глубоким голосом и, направляя мою руку, отводила чашку на садящееся солнце. И я видел, как сквозь белое молоко тонкого фарфора просачивается струйкой мелькающий на горизонте последний луч солнца. Её восхищение простотой и внезапностью этой прелести завораживало и меня, я забывал дышать, попеременно глядя, то в чашку, то на узкие кисти матери, поддерживающей чашку в правильном для обзора направлении.
Я любил её невероятно, иногда даже плакал по ночам, если видел её перед сном, уходящей на вечер – отстранённой, в длинном свободном сумраке пепельного платья, с убранными волосами, оголяющими девичью шею и нежнейшие опаловые серьги в тонком серебре. Она обязательно оборачивалась у порога и проникновенно смотрела мне на прощание, и мне вдруг представлялось, что она не вернётся. Я думал всегда, что не усну, пока вновь не увижу её и не смогу обнять, зарывшись в пропахшую духами и дымом сигарет органзу. Но каждый раз, проплакав или под добрыми заскорузлыми руками доброй няни, я разомлевал.
Няня тоже была прекрасна – но иначе. Добрая и немного ворчливая, как настоящая няня будущего поэта. Я всех ценил и всем отводил своё место. Отцом я восхищался! Красивый и обаятельный, с зычным басом – куда бы мы ни пришли, он подминал под себя всё внимание аудитории. И не потому, что был писателем: писатель – не актёр, его мало кто знает в лицо. Он жил напролом, наотмашь, нараспашку, без страха – и затихал только на стуле рядом с читающей его рукопись матерью.
И одного я не мог понять – как эти два полюса моего мира не могли сойтись воедино. Они столько времени проводили вместе, даже пару раз на моей памяти уезжали в отпуск, оставляя меня с няней. Эти дни, как ни странно, я любил больше всего – в них было столько определённости и обещания полноценного, не разорванного счастья. С замиранием сердца я лежал и слушал, как няня, грубой рукой цепляя катышки на моей пижаме, приговаривала, почти про себя: «Ну, и хорошо, касатик. Глядишь, снова поженятся. Будет у вас семья по чести. А то голубёнок, поди, маешься, горький. И чего им не жилось-то? Такая любовь, весь город завидовал…»
«Чего им не жилось», не понимали и куда более образованные люди, чем моя няня – друзья родителей, до сих пор – сначала спустя лет десять, потом двенадцать, потом пятнадцать – уверенные что «эти снова сойдутся». Но они не сходились. А только растили меня, обеспечивая и материальным, и духовным, как могли. Когда я спрашивал у матери, будучи ребёнком, когда они снова поженятся, она только опускала руки и, тоскливо глядя в глаза, вопрошала: «А что, тебе разве так плохо, золото моё?» И прежде, чем я мог ответить, подобрав нужные слова, она увлекала меня в новую игру или созерцание, подобное ловле света через фарфоровую чашку.
Насколько я знал, у матери никого не было – по крайней мере, она это очень хорошо скрывала. Конечно, были мужчины рядом – она слишком хорошо выглядела и несла себя, умела ввернуть умное словцо в высокопарные разговоры богемных друзей дома. Были и долголетние служители культа моей матери – например, Николай Серебряный, невысокий и чересчур усатый кинокритик. Он смотрел на неё с плохо скрываемым благоговением и всё уговаривал ввязаться в то, что называется колумнистикой. «Лилия Викторовна, — говорил он срывающимся голосом, — Вы так прекрасно изъясняетесь, Вам непременно надо писать что-то. У моих друзей вакансия в отделе культуры – всего-то нужно читать книги (что Вы и так постоянно делаете) и составлять рецензии (что Вы с Вашим знаменитым вкусом могли бы делать без особого труда!)». Мать смеялась и отказывалась сначала, но в конечном итоге соглашалась. Николай Серебряный надеялся, что это хоть как-то сблизит его с матерью, но даже спустя лет двенадцать они были на Вы, и он только и мог, что ловить каждый её взгляд и предлагать всё новые халтуры.
Она же называла его Князь Серебряный, хотя на мой вкус, он был совсем не похож на героя Толстого – слишком скользкий и непрямой, весь какой-то из интриг и узлов. И вот любил же, видимо, такую натуру, как моя мать, которая никогда не врала, но выражала свои мысли весьма деликатно или, по крайней мере, с непомерным достоинством.
Отец всё сетовал – конечно, когда я их не видел, да и слышал исподтишка – что мать так и не завела себе хотя бы любовника. Они вместе перебирали имена мужчин из их общего окружения, как перебирают гречку перед варкой, и отец всё норовил бросить в кастрюльку негодные чернушки, тогда как мать молча их вытягивала из общей кучки и бросала в урну.
Когда они вот так сидели на кухне – через стенку от детской, думая, что я вижу десятый сон – мать много курила в открытое окно (после чего долго по утрам кашляла), а отец ,даже подсаживая свой басоватый голос, не мог говорить тихо – я забывал обо всём на свете и слушал. Они говорили и о кино, и о книгах отца, сравнивая их с книгами Набокова (сладострастно любимого матерью), Достоевского, Толстого (не того, который Лев) – всегда не в пользу отца, конечно, — о музыке (и ставили друг другу новинки прогрессив рока через дрянной динамик телефона).
А однажды отец просто сказал: «Лилечка, я так люблю тебя, радость моя единственная, что никому не отдам».
Я только проснулся от незнакомого стука мебели об пол и всё никак не мог понять, в чём дело.
Ответом ему было молчание. Я жадно внимал пустоте и даже привстал на кроватке, переставшей быть детской вопреки невнимательности моей матери.
Дальше я, вроде, услышал приглушённое мамино «Пусти» и рванул к двери, ведущей в кухню, ведомый волчьим инстинктом, но отец заговорил снова: «Лилечка, родная, ты же одна меня во всём свете понимаешь и держишь. Ты только у меня и есть». А дальше – её смех. Чтобы хоть что-то понять, я попытался приоткрыть дверь, но она предательски скрипнула, и родители притихли. Я испугался и залез в свою постель вмиг. Проверять они не стали, но больше не шумели. А я не мог заснуть всю оставшуюся ночь.
Где-то спустя месяц после этого разговора отец вдруг внезапно пропал. Я не мог ни дозвониться ему, ни дописаться. Его как не стало, и я бы начал переживать, если бы не знал от общих знакомых, что с ним всё в порядке, и он переживает очередной творческий кризис, сдобренный внеурочной любовью с девицей едва старше меня, выбранной на главную роль для экранизации его новой книги.
Мать же не подавала виду, что её что-то тревожит. Жила своей обычной жизнью – работала и подрабатывала, вела умные разговоры с компанией, украшала наш общий быт. А отца, который обещал её не отдавать никому, всё не было.
Мне было время уже определяться в жизни. Ну, или хотя бы поступить в один из выдающихся вузов страны. У наследника современной российской словесности, как оказалось, возможности были невероятные – везде встречали с распростёртыми объятьями. Но связавшись с тусовкой Князя Серебряного, которого, по совести сказать, я не очень любил, я проникся киношниками и их интересами и полностью погрузился в мир режиссуры.
Отец продолжал в это время существовать издалека, распространяя свою опеку через финансовую поддержку и другие едва заметные признаки.
Я вконец увлёкся монтажом своей первой угловатой короткометражки. Конечно, мне хотелось, чтобы мать мною гордилась, чтобы глаза её победоносно светились, когда она появлялась бы под руку со мной на вечере одной из её подруг. Но по-хорошему, она отошла на второй план, стала почти тенью. Спроси меня, где и с кем она была в эти месяцы, я в жизни бы не усомнился, что всё идёт, как шло всю мою жизнь. Но всё было иначе.
Однажды мать объявила, что на ужин к нам придёт один человек, которого я уже видел. Придёт он один – на этот пассаж я как-то не обратил внимания.
Однако когда пришёл тот человек, я не смог вспомнить ни его лица, ни имени – я видел его впервые. Мне было неловко спрашивать мать о том, кто это, поэтому я старался держаться как можно более непринуждённо – к счастью, я с детства был на виду у взрослых и научился с ними общаться, не извлекая из себя большого количества слов.
Человек назывался Анатолием и, по мне, не представлял ничего интересного, ради чего можно было устраивать отдельный вечер. Костюм был на нём самый обычный, глаза – водянистые, как у большинства славян, голос невыразительный. Увлечь разговором он не особенно умел, да к тому же запах от него был какой-то пошлый. В какой-то момент я поймал себя на брезгливо-снобистской мысли, мол, как моя мать вообще могла завести знакомство с этим типом.
Пока я не увидел, как он по-хозяйски приобнял её.
Рука у меня предательски задрожала и я чуть не выронил вилку, но только опрокинул на себя кусочек жирноватого мяса и уже мысленно попрощался с новыми брюками . Как ни крути, хозяйка из матери была никудышная: если вещь портилась, мы её не чинили, а покупали новую, как герои и его нового дивного мира.
Мать бросилась всё же сыпать соль на пятно и как-то по-чужому слишком хлопотать, и инцидент с объятием замялся.
Когда Анатолий ушёл, я ничего не спрашивал, но стоило мне взглянуть ей в глаза, как она произнесла по-видимому заготовленную фразу:
— Мы с Анатолием, можно сказать, встречаемся.
Это я заметил, — хотелось хмыкнуть мне. Ещё мне хотелось спросить, как давно и как же папа. Но я молчал. Говорила она – что не хотела меня беспокоить, что поняла, что я совсем вырос, и она может наконец наладить свою личную жизнь, когда увидела, как я подсел на кино и, кстати, как там мой первый опыт, не хочу ли я ей его показать.
Мне на тот момент было уже 18 лет, я не хотел вести себя, как глупый подросток и закатывать сцен, поэтому я смолчал и не стал разбираться, почему мать выбрала именно этого никчёмного персонажа.
Анатолий очень скоро стал дядей Толей и оказался, кстати, неплохим дядькой. Но и звёзд с неба, он, конечно, не хватал. Злые языки распустили сплетню, что якобы мама спуталась «с этим колхозником» из-за денег. Деньги у него, конечно, были, но я видел, как загорались глаза матери рядом с ним – одновременно и недоумевал, и радовался, и ненавидел сплетников. Я никогда не пойму, что она нашла в нём – с её-то вкусом – но видеть её счастливой и летящей было непередаваемо радостно.
Позднее я узнал, что мерзостные слухи стал распускать её самый преданный поклонник – тот самый Серебряный . И я стал мечтать, как вызову его на дуэль или, на худой конец, на дуэль, но всё никак не решался, и это добавляло в мою копилку экзистенциальных мук.
Совместно с Анатолием мать открыла сеть ювелирных магазинов – она находила даровитых дизайнеров в этой области среди дочерей своих подруг и запускала умопомрачительные проекты. Наконец она стала существовать отдельно от книг и славы отца, расцвела, её походка стала ещё увереннее, а взгляд – ещё моложе. И вместе с тем она начала с каким-то усердным рвением следить за порядком в доме, чего ранее за ней не водилось. Теперь в доме каждый вечер был горячий уютный ужин, и она даже несколько располнела, что очень ей шло и даже молодило.
И всё же они жили с дядей Толей гостевым браком – никто ни к кому никогда не переехал. Но это ничему и никому не мешало. Я продолжил своё погружение в мир кино и перестал замечать, что происходит в реальности, пребывая в убеждении, что в нём-то как раз всё хорошо и стабильно.
Но однажды я всё-таки заметил, что дядя Толя реже стал к нам приезжать, а потом и вовсе исчез из нашей жизни. Мать всё так же исправно занималась сетью ювелирных магазинов, но мне казалось странным, что не стало наших привычных полу-семейных ужинов.
Я не решался спросить её, так как видел неладное и из трусливого эгоизма боялся принять тот факт, что рядом со мной снова одинокая и дважды разочарованная в любви женщина, за которую я несу ответственность. Я работал вторым помощником оператора у одного из даровитых российских режиссёров на его новом фильме, и мне было не с руки заниматься разбитыми сердцами.
А мать держалась отлично – не истерила, не запила, не изливала мне душу в порыве поиска близкой души, которая поможет и поддержит. Она была такой, какой я знал её всю жизнь – умиротворённой, уравновешенной, красивой, но снова похудела и теперь ещё больше курила.
В порыве хозяйственности мать поменяла в моей комнате кровать, и теперь я спал без всяких неудобств. И всё же той ночью я проснулся. Первое, что услышал – голос отца. Я даже подскочил сначала на своей новой постели, но памятуя, как спугнул их последний разговор, притих.
— Где ты был всё это время? – спросила мать упавшим голосом. – Ты был мне так нужен.
Отец, вероятно, её не слушал, так как всё твердил про какие-то бумаги, которые она никак не хотела понимать. Вряд ли разговор шёл о его новой рукописи.
— Развестись? – вдруг впопад, словно очнувшись, переспросила мать. – Зачем?
На несколько секунд отец замялся, потом сбивчиво поведал, что собирается оформить какие-то отношения с другой женщиной. И повисла тишина.
Мы долго ничего не слышали о нём. Он вдруг стал каким-то затворником. Как я говорил, последние известия, касавшиеся его личной жизни, включали отношения с девицей, годившейся ему в дочери (а мне – в сёстры).
— На малолетке? – удивлённо и саркастично прозвучал мамин голос.
И отец стал рассказывать, что встретил женщину их возраста, ту единственную, которая его полностью понимает и ценит его творчество, помогает ему разобраться в самом себе, героях и запутанных фабулах его романов.
Мать молчала.
Он продолжал разглагольствовать о том, как она прекрасна, как мягка её кожа, ясны глаза и ум, длинны ноги и ночи, проведённые с ней.
Молчание.
Я понял, что разрушать нечего и, как был, в одних трусах, вышел из комнаты на кухню, чтобы налить себе воды.
— А, здравствуй, Саша, — притворно радостно, как мне показалось, воскликнул отец. И далее стал расспрашивать о моей учёбе на кинорежиссёра и о работе над кино. Я нарочито холодно отвечал ему, но мне хотелось кричать ему в лицо, что он предатель, раз бросает нас снова. Это заявление было бы несправедливо, но я не мог отделаться от ощущения, будто я никому не нужен и остаюсь один.
— Мы с мамой разводимся, — вдруг сказал отец серьёзно.
Я остолбенел от такой откровенности. А мать, которая всё это время сидела на подоконнике с сигаретой и отстранённо смотрела на общение отца и сына, вдруг взметнула бровь и спросила:
— Ты хочешь обсуждать это при ребёнке?
Отец стал тискать меня и всё хохотал, что как же я подрос за это лето (на самом деле – почти год), что мы не виделись.
Разговор так ничем и не окончился, временами приобретал вид семейной идиллии, но всё же всем нам троим было неловко, а двоим ещё и болезненно.
Ночь была тёплая. Мы стояли с матерью на балконе и молча курили. Я смотрел на её неизменную органзу и то, как она постарела, но лучистые морщинки вокруг глаз не портили её красоты, а как-то даже облагораживали. Отец презентовал свою новую книгу и впервые на моей памяти позвал нас обоих на это торжество. Весь вечер он неловко старался приобнять меня за плечи, матери же он старался избегать, как навязчивой незнакомки – да она и сама сильно не лезла, по-прежнему сохраняя своё великосветское, никому не нужное, достоинство.
Временами она участливо взглядывала мне в лицо, но от неё же я унаследовал скрытность и никак не проявлял гнева.
Отец с гордостью знакомил всех со своей новоиспечённой женой, по сути, весьма красивой и симпатичной женщиной. И всё же чем-то она казалась мне отталкивающей, неприятной – одета она была по моде, но без изящества и вкуса, которыми славилась моя мать. Это был их праздник, а мы здесь казались лишними, ископаемыми, изгоями.
— Я слишком много выпила, Саша, — наконец прервала мама своё тоскливое балконное молчание. – Пожалуй, я поеду домой.
И только она оттолкнулась от бортика, чтобы безапелляционно начать движение в сторону выхода, как на балкон вышла Алина – папина жена. Она приветливо улыбнулась и, помявшись, спросила у меня сигарету. Я сделал вид, что не услышал, и тогда она обратилась к матери. Та в ответ без всяких промедлений достала из портсигара самокрутку и предупредила, что у неё только крепкий гидис, ибо другого табака она не имела в жизни. Алина пожала плечами, суетливо рассмеялась и приняла зеленоватую палочку от матери.
— Я вообще редко курю, — поведала она, вовлекая нас в разговор. Отвечать не хотелось ни мне, ни матери, но воспитание не позволяло оставить реплику неотвеченной и просто уйти, как мы изначально и собирались.
— Вы знаете, он меня бьёт, — с места в карьер продолжила Алина. Без стеснения и предисловий. Бровь у матери на лице еле заметно дрогнула.
— Ты хочешь со мной поговорить об этом? – спокойно спросила мама и, предупреждая всякий ответ, продолжила. – Не стоит. Тебя я едва знаю, но понимаю твоё желание навязаться ко мне в подруги. Это не самое лучшее решение. Кроме того, мне не интересно. Пошли, — это уже относилось ко мне.
В такси мать в бессилии уронила голову мне на плечо. Я думал, что она спала, но по приезде будить её не пришлось.
Я помню их последний разговор – на той же кухне, где всенепременно проходили их бессонные ночи разговоров об искусстве.
— Мой экзистенциальный кризис завязан не на тебе, — говорила мать, — а на том, что я, кажется, исчерпала свой лимит жизни, которую я всегда делю на два – между основной и творческой, и я не могу пожертвовать какой-то из этих половин во благо другой.
— Но ты же живёшь полноценной жизнью! – возражал отец. – Этот твой оставил всю ювелирку тебе, тебя знает и любит вся богема, ты желанная гостья везде, сын при тебе – кстати, воспитала ты его отлично.
— Я не о том, — досадливо звучал голос матери.
На какое-то время они замолчали.
— Мне кажется, — вдруг продолжила мать, — что чистое искусство остаётся чистым, когда пишешь в стол. Все вопросы публикации – это вопросы купли-продажи, которые можно решить, обладая определёнными навыками.
— Я не понимаю…
— Все эти годы я писала. Тонны. Никому не показывая. Пожалуй, стоит отказаться от идеи чистоты искусства, и…
— Покажи мне, — севшим голосом попросил отец. – Почему я никогда этого не знал?
— Ты не спрашивал. Кроме того, я боялась, что…
Но она так и не договорила.
— Покажи, — настаивал отец, и послышались удаляющиеся лёгкие шаги в сторону матери.
Дальше была тишина – не знаю, сколько – час ли, два ли. Но скоро заскрипел стул, и отец, будто из глубины Байкала, сказал:
— Ты не зря боялась. Ты пишешь намного лучше меня.
И без дальнейших лишних слов покинул нашу жизнь навсегда.
К тому времени я уже стал крепко на свои ноги и собирался переехать. Мать осуществила ту самую сделку купли-продажи и стала куда знаменитее отца. Литературные журналы и паблики раздували из её дебюта сенсацию – жена известного писателя оказалась талантливее мужа, издательства рвали её на части, под сомнение была поставлена многолетняя работа отца. Вскоре, конечно, всё утихло, но мать уже печаталась сумасшедшими тиражами, процесс был необратим.
Я виделся с отцом несколько раз. Он всё так же храбрился, жил наотмашь и навзрыд, но взгляд был потухшим. Иногда он спрашивал, как дела у матери, и едва я успевал сказать пару слов, он тут же прерывал меня и переводил тему.
Я по-прежнему любил их обоих и навещал. И по-прежнему злился, что так всё сложилось. И по-прежнему пытался понять. Но не понимал, сколько бы ни смотрел в замочную скважину. Мои родители так навсегда и останутся самой большой загадкой, решение которой я буду искать всю жизнь.