Содержание
- Фильмы про священников
- «Проблемные» фильмы
- Священство и царство
- Экранизации великих романов о священниках
- Священники в жанровом кино
- 15 фильмов, не рекомендуемых верующим (16 фото)
- Иерей-сан. Исповедь самурая (2015)
- Иерей-сан. Исповедь самурая
- Не стоит село без сакуры
- Правда и ложь фильма «Молчание» (+ВИДЕО)
- Вера, надежда, кровь
Фильмы про священников
Продолжаем наши зимние киноподборки, на сей раз — фильмы о священниках. Понятно, что фильмов, где фигурирует священники, пруд пруди, поэтому подборка выйдет субъективная; но эту субъективность мы компенсировали разнообразием.
«Письма отцу Якобу» Клауса Хярё — может быть, не шедевр, но любимый многими фильм. Амнистированная уголовница устраивается работать к старому слепому священнику: читать ему письма разных людей, обращающихся к священнику за советом и молитвой. Одновременно грустный и радостный фильм о вере.
«Третье чудо» — фильм Агнешки Холланд. Замечательный фильм о чуде (и не только). В центре — священник, которому поручено «расследовать» подлинность чудес, и цыганка Хелен (умершая к началу действия), которую «подозревают» в святости.
«Месье Венсан» («Господин Венсан», «Монсеньор Венсан»; 1947 г.) Мориса Клоша — классика кинематографа, прекрасный фильм — «житие»: без пафоса, елейности и пр. Фильм рассказывает о главных вехах пути Венсана де Поля, католического святого, прославившегося делами милосердия. Лента включена в список 45 лучших, по мнению Ватикана, произведений кинематографа.
«Проблемные» фильмы
«Назарин»: Андрей Тарковский считал этот фильм лучшим у Бунюэля (и не только Тарковский). Священник пытается служить так, как этого требует Евангелие: удивительно ли, что у мира это не вызывает ничего, кроме ярости и отторжения? «Назарин» — история об отношениях святости и мира; некая вариация на тему Страстей. «Назарин» вызывает некоторое недоумение: добродетель священника показана как бы слишком беспомощной, зло мира — уж слишком невосприимчивым к святости; финал — неоднозначен и тревожен. Независимо от того, как это понимал сам режиссер, христиане знают: Евангелие — это отнюдь не пасторальная история; это история о том, как люди откликнулись на пришествие Бога Любви: они распяли Его; христиане же знают, что Он воскрес. Хотел или не хотел этого Бунюэль, фильм ложится в этот контекст.
«Причастие» (1962; название англоязычной версии — «Зимний свет») — вторая (центральная) часть «трилогии веры» Ингмара Бергмана. Священник, овдовев, теряет веру в Бога. «Какой абсурдный образ!» — говорит он, смотря на распятие. Через тяжелую хладность и пустоту в конце он всё же сможет сказать Богу: «Свят, свят, свят еси, Всемогущий Боже. Исполнены небо и земля славы Твоей»…
«В твоих руках» Аннетт Олесен — мощное современное религиозное высказывание. Анна поступает на работу священницей в женскую тюрьму. Там она встречает Кейт — великую грешницу и… святую, чудотворицу. Фильм о «всамделишней святости» и «всамделишном» грехе. Фильм входит в проект «Догма 95» Ларса фон Триера. Помимо «актуальности» женского священства, этот фильм интересен вот чем: протиборством священника (священницы), как бы благочестивой, но на деле — грешницы, и святого (святой), как бы грешницы, а деле — собственно святой.
Священство и царство
«Царь» Павла Лунгина — история о противостоянии Грозного царя и святителя Филиппа, палача и жертвы, великого грешника и святого. Сколь бы много бессмысленных споров ни велось вокруг Грозного и вообще вокруг власти, Церковь здесь высказалась вполне однозначно: Церковь, Чей Глава невинно казнен Римской империей, канонизировала святителя Филиппа, но — конечно! — не его убийцу. Об этом — прекрасный фильм Лунгина.
«Бекет» Питера Гленвилла — главный герой фильма — Томас Бекет, архиепископ Кентерберийский, святой католической Церкви, одна из центральных фигур английской истории XII в. Томаса Бекета можно назвать английским Златоустом. Как и константинопольский святитель, он восстал против власти — короля Генриха II, хотевшего использовать Церковь в своих интересах. Их борьба, как и в случае со Златоустом, окончилась мученической смертью праведника. Драма о противостоянии святости и мира, Церкви и власти, искушениях и мученичестве. Фильм прекрасен тем, что показывает житие святого «в динамике» — от бурной и грешной молодости к святости. Замечательный, уже давно ставший классическим фильм.
«Жизнь за жизнь» Кшиштофа Занусси — фильм, основанный на реальных событиях. Священник-францисканец Максимилиан Кольбе, канонизированный Католической церковью, был узником Аушвица — символе того зла, что несет власть. Там он добровольно пожертвовал жизнью ради незнакомого ему человека.
Экранизации великих романов о священниках
«Дневник сельского священника» — экранизация романа Жоржа Бернаноса. Вероятно, лучший фильм Робера Брессона, один из величайших фильмов в мировой истории. Молодой священник пытается преобразить жизнь своего прихода в истинно христианском духе, но сталкивается с мощным сопротивлением. Главная тема фильма — борьба святости и пошлости — исполнена здесь поистине гениально. Ко всему прочему «Дневник сельского священника» — прекрасная иллюстрация слов апостола Павла о том, что «мы сделались посмешищем миру»: святость для мира — нечто крайне позорное. Как позорен в глазах мира — Крест. Это главная тема Бернаноса, гениально воплощенная в «Дневнике сельского священника»: священник где-то в провинции, «в старом христианском приходе» пытается просто помочь людям жить по-евангельски: и, кажется, ничего кроме смеха, жестокости и подлости это живое присутствие святости не вызывает…
«Под солнцем Сатаны» — фильм Мориса Пиала, в роли аббата Донисса — Жерар Депардье. Фильм взял «Золотую пальмовую ветвь». Экранизация одноименного романа Бернаноса. «Под солнцем Сатаны» — ранний роман Ж. Бернаноса о девушке, которая оказалась в центре борьбы Сатаны и Бога. Бернанос, начав роман как социальную драму, превращает ее в метафизическую. В центре романа «Под солнцем Сатаны» — судьба двух героев: аббата Донисса — священника, сомневающегося в своем призвании, и девушки Мушетты — родившей мертвого ребенка, погрузившейся в безумие. Оба героя встречаются с самим Сатаной… «Под солнцем Сатаны» — роман крайне трагический, жесткий и в своем социальном плане, и в плане метафизическом: борьба добра со злом — действительно борьба, а не какая-то абстрактная схема.
«Ключи от Царства Небесного» Джона Стала — экранизация главного романа Арчибальда Кронина, образца подлинно христианской литературы. История священника Фрэнсиса Чизхолма: несчастная любовь, учеба, первый приход, проповедь в Китае и старость на родине. Кронин сумел показать, что истинная кротость и смирение не отрицают, а предполагают смелость, свободу и дерзание. Вечная борьба кротости и фарисейства, смирения и жестокости, святости и мира. «Ключи Царства» — редкий пример увлекательной, осознанно христианской литературы, вышедшей действительно «легкой» (по чтению, содержание «Ключей Царства» в общем трагическое), а главное — искренней, честной, без нравоучений (может быть, правда, несколько сентиментальной).
«Беглец» — экранизация романа Грэма Грина «Сила и слава». Режиссер: Джон Форд, один из выдающихся голливудских кинематографистов, один из классиков вестерна. Впрочем, своей «специальностью» (Дикий Запад) он тяготился и жалел, что мало снимал фильмов на другие темы. А вот «Беглеца» как раз он очень любил. К тому же в фильме играли лучшие актеры того времени. Экранизация получилась действительно достойная, во всяком случае фильм создавался более 50 лет назад и его до сих пор помнят (хотя надо признать, что образ главного героя «прилизан» по сравнению с книгой). «Сила и слава» — гениальный роман Грэма Грина, пример подлинно христианской литературы. Священник в эпоху гонений. Священник — блудник, алкоголик, трус… Зачем он остался в этой стране? Его презирают (как и он сам себя, впрочем), преследуют как зверя, наконец убивают. Искренняя, даже жесткая история о грехе, служении Христу, святости. О том, что святость в каком-то смысле неприглядна. О том, что есть единственное горе — не быть святым. И главное: то, что мир считает поражением, для Неба — величайшая победа. С. С. Аверинцев справедливо говорил о романе «Сила и слава» Грэма Грина как об одном из самых аутентичных свидетельств христианства XX века — христианства, оставившего себе только Крест.
Священники в жанровом кино
«Я исповедуюсь» — самый «христианский» фильм Альфреда Хичкока (берем в кавычки, так как сомнительно, что сам режиссер согласился бы с таким определением). Характерно, что этот фильм не пользовался признанием современников (хотя взял Гран-при в Каннах). Зритель насладится классическими для Хичкока саспенсом, тонкой психологией и напряженным сценарием. Священник исповедует убийцу и сам попадает под подозрение: но ведь он не может разгласить тайну исповеди… Опять же характерно, что, по первоначальной задумке режиссера, священника должны были казнить, но режиссеру пришлось изменить сценарий в сторону хеппи-энда.
«Ангелы с грязными лицами» Майкла Кёртиса — фильм 1938 г., общепризнанная классика. На первый взгляд, это обычный голливудский фильм, гангстерская драма, каких тогда было много (и чисто внешне опять же это шедевр данного жанра). В «Ангелах» мы, однако, видим, как, блестяще исполнив внешние черты жанра, создатели перевернули его суть, грубо говоря, «разоблачили» гангстерскую драму. Сюжет следующий: два подростка, Рокки и Джерри, совершают кражу, Рокки попадается. Вследствие этого он становится бандитом, а Джерри — священником. Это зачин. Бессмысленно рассказывать весь фильм, опишем лишь его гениальный финал. Пережив множество перипетий, Джерри оказывается приговоренным к смерти. Рокки, после той первой кражи сделавший делом своей жизни борьбу с криминалом и его популярностью в тогдашнем американском обществе, просит у Джерри невозможного: перед смертью не вести себя как герой, а унизиться, выглядеть «трусливой крысой», тем самым развенчав миф о «бравых бандитах». Так гангстерский фильм оборачивается историей про смирение, уничижение, про «быть посмеянием и позорищем миру».
«Отходная молитва» — не самый плохой пример «массового кино» с христианскими мотивами. «Драматический триллер» по форме (и вполне на уровне этого жанра), по сути — история раскаяния. Ирландский террорист случайно подрывает школьный автобус. В ужасе он решает покончить со своей прежней жизнью, но для этого он должен совершить еще одно убийство. Случайным свидетелем оного становится священник. Далее — история покаяния на фоне «драматического триллера». Режиссер: Майк Ходжес. В главных ролях: Микки Рурк, Боб Хоскинс, Алан Бейт.
«Пастырь» Левина Уэбба — типичный детективный триллер. Здесь мы его предлагаем как образчик «мейнстрима», но с христианской тематикой и не без «глубины». Ловкому и вполне «светскому» отцу Дэниэлу поручено загладить скандал: другого священника обвиняют в убийстве. Здесь начинается собственно «детектив» и «триллер». Детектив — прекрасная метафора поиска истины, триллер — стояния над бездной (Честертон и Достоевский с разных сторон показали, как все это можно использовать в христианском искусстве). «Пастырь» — неплохая попытка в этом духе: отец Дэниэл, все больше погружаясь в грязь и ужас в поисках истины, вспоминает, кто он: Божий служитель.
«Крест и нож» Дональда Мюррея — христианский проповедник обращает членов подростковых банд Нью-Йорка к Богу. Фильм «Крест и нож» создан по мотивам книг пастора Дэвида Вилкерсона «Крест и нож» и его друга бандита Никки Круза «Беги, малыш, беги». Обе книги повествуют об обращении подростковых банд к Господу. Книги и соответственно фильм основаны на реальных событиях.
«Город мальчиков» Нормана Таурога — классика кино. Пять номинаций на «Оскар» (два — приза). Своего рода христианская «Республика ШКИД» — католический священник создает приют для трудных детей. Эта идея пришла священнику после исповеди приговоренного к смертной казни. «Город мальчиков» в действительности существовал, как и его создатель отец Эдвард Дж. Флэнэгэн, и существует до сих пор. Воспитанники говорили о священнике: «он не суровый отец, а брат».
Под конец — экранизации рассказов об отце Брауне — одном из самых обаятельных образов священника в мировой культуре; сами рассказы — классика детектива и прекрасная литература:
— Британский телевизионный сериал в лучших традициях прекрасных английских ТВ-экранизаций классики.
— Английский фильм 1954 г. Священник-детектив в исполнении Алека Гиннесса многими до сих пор считается лучшим. Экранизация рассказа «Сапфировый крест».
— «Паршивая овца» и «Пагубная страсть» — две немецкие экранизации.
— Советский (литовский) двухсерийный фильм «по мотивам новелл Г. К. Честертона». Источником послужил не только «отец Браун», но и «Хорн Фишер».
Подписывайтесь на канал Предание.ру в Telegram, чтобы не пропускать интересные новости и статьи!
Присоединяйтесь к нам на канале Яндекс.Дзен!
Автор статьи: Владимир Шалларь
Редактор медиатеки «Предание.Ру». Пишите: shallar@predanie.ru.
-
15 фильмов, не рекомендуемых верующим (16 фото)
Страсти Жанны д’Арк (La passion de Jeanne d’Arc, 1928)
Общепризнанная классика кинематографа, немая историческая драма Карла Теодора Дрейера «Страсти Жанны д’Арк» испытала столько ударов судьбы, что впору задуматься о том, нет ли во всех неприятностях, обрушившихся на картину, воли Божьей. Проблемы у ленты начались с того, что католическая церковь, и без того не особенно жаловавшая дьявольский синематограф, усмотрела в фильме ересь: Орлеанская Дева была показана не святой, а обыкновенной, хоть и боевитой девушкой. В своем первозданном, задуманном автором виде «Страсти» были показаны лишь на премьере, затем цензоры существенно купировали прокатный вариант, а оригинал незамедлительно погиб в пожаре. Собранная Дрейером из неудачных дублей новая режиссерская версия была уничтожена новым пожаром менее чем через год. Британия отказала ленте в прокате, мотивируя это тем, что английские солдаты показаны в фильме садистами.Сладкая жизнь (La Dolce vita, 1960)
Существует несколько трактовок содержания сатирической трагикомедии Федерико Феллини «Сладкая жизнь», и большинство из них так или иначе соотносятся с религией: кто-то видит в мозаике сюжета семь смертных грехов, кто-то – семь дней сотворения мира, кто-то – семь сцен переосмысления библейских сюжетов. Католическая церковь особенно разбираться не стала, приняв ленту «в лоб», и картину вместе с режиссером осудила. На поводу у Церкви пошла Испания, где прокат «Сладкой жизни» был запрещен вплоть до 1975 года, и Италия, в которой запрет, впрочем, продержался менее полугода и даже сослужил прокату добрую службу – запретный плод оказался настолько сладок, что фильм стал одним из самых кассовых в карьере Феллини.Виридиана (Viridiana, 1961)
Наиболее амбициозная и, по признанию многих, лучшая работа Луиса Бунюэля испытала на себе едва ли не средневековую ярость инквизиции. Бешенство, в которое режиссер привел Ватикан премьерой своей первой полнометражной ленты, снятой в Испании, сложно описать, скажем лишь, что даже привычные к склокам Канны, где фильм был впервые показан, содрогнулись и стыдливо умолкли. Католическая церковь усмотрела в фильме темы инцеста, насилия над женщиной, святотатства, суицида – прямо скажем, было от чего взорваться. Лента была немедленно запрещена в родной для Бунюэля Испании, не спасло даже то, что «Виридиана» получила «Золотую пальмовую ветвь» престижнейшего фестиваля. Запрет пал лишь в 1975 году.Мать Иоанна от ангелов (Matka Joanna od aniolow, 1961)
Несмотря на то что в основе сценария картины польского режиссера Ежи Кавалеровича лежал реально произошедший в XVII веке случай массового помешательства среди монашек одного из монастырей, «Мать Иоанна от ангелов» показалась католикам кощунственной. Драматическая история одержимости, завершающаяся жертвоприношением, была провозглашена богомерзким произведением искусства и внесена польской католической церковью в особый список запрещенных к просмотру картин, а сам Кавалерович подвергся преследованию особенно религиозных сограждан. В пику верующим светский каннский киносмотр в 1961 году присвоил Кавалеровичу специальный приз жюри.Ребенок Розмари (Rosemary’s Baby, 1968)
Ну еще бы «Ребенок Розмари» не получил от Церкви «нагоняй» – в фильме Романа Полански в финале силы зла одерживают верх! Претензии к ленте, впрочем, возникли задолго до начала проката, даже подготовка казалась религиозным верхам богомерзкой. Религиозные силы общества делали все, чтобы очернить будущий фильм, были запущены даже слухи о том, что Полански консультируется с основателем и верховным жрецом Церкви Сатаны, а костюмы «сатанистов» были предоставлены группе подлинными дьяволопоклонниками. Создатели ленты все нападки отвергли, но «осадочек» остался. В итоге Ватикан фильм осудил, но «кара» ждала Полански совсем с другой стороны – через год после выхода фильма последователи Чарльза Мэнсона убили жену режиссера Шерон Тэйт.Дьяволы (The Devils, 1971)
Еще одна картина, основанная на событиях, произошедших в Луденском монастыре, увидела свет в 1971 году. Как и лента Ежи Кавалеровича, фильм Кена Расселла подвергся резкой критике католической церкви. Ладно бы в «Дьяволах» были показаны только пытки, резня и казни инквизиции, в 70-х этим уже мало кого можно было напугать, так ведь Расселл сделал упор на том, во что превратились одержимые монахини. Обнаженные сестры Христовы, надругательства над священнослужителями, осквернение религиозных символов – все это послужило для фильма пропуском на самые верхние места в списке лент, которым католическая церковь высказала свое жесткое «нет!».Изгоняющий дьявола (The Exorcist, 1973)
Классический фильм ужасов Уильяма Фридкина и впрямь получился «дьявольским». Натурализм показанного на экране заставил многих зрителей поверить в то, что автор был как минимум свидетелем подобных обрядов, а как максимум снимал под диктовку Сатаны. Секрет, впрочем, был прост: Фридкин консультировался у высокопоставленного священника, получил в свое распоряжение лучших актеров и мог снимать так, как хочет. Результат превзошел ожидания, в том числе и Церкви: кроме совершенно очевидных богохульных сцен с распятием и обнаженным женским телом, которые религиозные верхи требовали вырезать из прокатной версии, в тупик поставил сам финал картины – последние кадры можно толковать по-разному, о полной и безоговорочной победе Добра говорить не приходится.Иисус Христос — суперзвезда (Jesus Christ Superstar, 1972)
Рок-опере Эндрю Ллойда Уэббера и Тима Райса пришлось много пережить еще до того, как она оказалась на больших экранах, что совершенно не удивительно – поющий и пляшущий Иисус не одну бабушку может отправить в Царствие небесное раньше отведенного срока. Отбиваться от религиозных фанатиков Уэбберу и Райсу пришлось еще в 1971 году, после первой постановки на Бродвее. Аргументация в стиле «Мы не рассматриваем Иисуса как Бога, а делаем из него человека, символ добра, участия и любви» вряд ли могла устроить истово верующих, поэтому практически ни один вечер постановки не обошелся без демонстраций у дверей театра. Аналогичная участь ждала и фильм – у порогов кинотеатров проходили демонстрации, а в адрес зрителей сыпались угрозы.Жизнь Брайана по Монти Пайтон (Life of Brian, 1979)
Вряд ли в мире существует такая тема, которая была бы для комиков из труппы Монти Пайтон табуированной, так что верующим не стоит принимать весь саркастический яд, всю сатиру и юмор «монтипайтонов» на свой счет. Даже в своем экстрарелигиозном «Житие Брайана» режиссер Терри Джонс и его команда прошлись отнюдь не только по вере, досталось всем – феминисткам, политикам-популистам, националистам, террористам-фанатикам. Безусловно, сам сюжет уже грешноват – главным героем картины стал простой человек по имени Брайан, которого по ошибке принимают за Иисуса со всеми вытекающими вплоть до распятия. Несмотря на протесты Церкви, британцы от души посмеялись в кинотеатрах, а фильм превратился в культовую ленту.
Последнее искушение Христа (The Last Temptation of Christ, 1988)
Картина Мартина Скорсезе «Последнее искушение Христа» подверглась обструкции, критике и преследованиям еще на этапе замысла – столь вольную трактовку событий, описываемых в книгах Нового завета, религиозные организации допустить никак не могли. Финал же, довольно прямо говорящий о физической близости Иисуса и Марии Магдалины, и вовсе может довести истово верующего до сердечного приступа. Отсюда беспрецедентная кампания, организованная противниками фильма. В адрес актеров, режиссера, студии сыпались угрозы, наиболее активная христианская группа планировала выкупить негатив фильма и публично сжечь, прокат сопровождался акциями протеста и похищениями копий фильма. Под давлением фанатиков от проката отказались многие американские кинотеатральные сети и даже целые страны.
Папа Римский должен похудеть (The Pope Must Die, 1991)
Если до этого мы описывали случаи героического противостояния людей искусства нажиму религиозного авторитета, то вот вам пример явного прогиба. Комедия Питера Ричардсона «Папа должен похудеть» изначально имела менее игривое название – «Папа Римский должен умереть». Главный герой фильма совершенно случайно становится Римским Папой, заменив кандидата, которого поддерживали мафиози. Отказавшись от сотрудничества с бандитами, новоявленный понтифик становится их целью. С изначальным названием картина практически не имела шансов на прокат, продюсерам пришлось пойти на уступки: из названия исчезло слово «Римский», а к английскому слову «die» добавилась буковка «t», стилизованная под распятие. Плюс к этому официальная аннотация также была адаптирована к новому названию и от подлинного сюжета весьма далека.
Догма (Dogma, 1999)
Хотя Кевин Смит и оттоптался на религиозной тематике так, что иным постановщикам и не снилось, официальный Ватикан ленту проигнорировал. Зато от разрозненных фанатиков «Догма» получила сполна. Демонстрирующий отсутствие половых органов ангел, падшие ангелы, тринадцатый апостол, Бог в облике певицы Аланис Мориссетт – верующим было за что поносить Смита. И они воспользовались такой возможностью – у дверей студии религиозная общественность устроила митинг с объявлением бойкота прокату фильма. Ответ Кевина Смита оказался неожиданным для всех: режиссер инкогнито присоединился к протестующим, постоял в толпе, подержал плакат с оскорбительной надписью в свой адрес и даже дал гневное интервью, назвавшись чужим именем.
Сестры Магдалины (The Magdalene Sisters, 2002)
Коснувшийся темы насилия в религиозных исправительных учреждениях шотландский режиссер Питер Муллан подвергся критике сразу с двух сторон. Основанная на реальных событиях картина «Сестры Магдалины», рассказывающая о жутких буднях девушек, отправленных на перевоспитание в приют, управляемый монахинями Ордена святой Марии Магдалины, не устроила ни бывших подопечных учреждения, ни их воспитателей. Женщины, девушками прошедшие через насилие и разврат приюта, рассказывали, что автор не показал и десятой части того, что происходило за стенами благообразного заведения. Ватикан, в свою очередь, фильм предал анафеме за очернение христианских священнослужителей.
Страсти Христовы (The Passion of the Christ, 2004)
И без того противоречивое к себе отношение Мэл Гибсон усугубил своей мощнейшей режиссерской работой на тему последних часов жизни Иисуса Христа. Еще на этапе разработки многими высказывались опасения, что выбранная Гибсоном трактовка распятия может привести к эскалации национальной нетерпимости в адрес евреев, особенно со стороны мусульман на Ближнем Востоке. В Малайзии фильм был разрешен к просмотру только для тех, кто придерживался христианского вероисповедания, для этого билеты продавали исключительно в христианских церквях. В противовес неприятию со стороны мусульман католическая церковь приняла фильм с распростертыми объятиями, о своем одобрении неофициально заявил даже Римский Папа.
Код Да Винчи (The Da Vinci Code, 2006)
Колоссальному противодействию подверглась экранизация знаменитого бестселлера Дэна Брауна «Код да Винчи», фильму, в котором прямо указывается на существование потомков Иисуса Христа, вряд ли могли дать «зеленый свет» религиозные организации. Перед съемочной группой закрылись двери большинства исторических религиозных сооружений, где по сюжету должно было происходить действие. Еще большей критике фильм подвергся после выхода на экраны – прокат запретили Индия, Китай, Египет и ряд других стран. Московские верующие также выступили с обращением к Прокуратуре, требуя запретить прокат фильма, причем с редким единодушием высказались и христиане, и мусульмане. Забавно, что протесты не повлияли особо на зрительский интерес – в таких глубоко религиозных странах, как Испания и Италия, картина установила рекорды посещаемости.
Иерей-сан. Исповедь самурая (2015)
Такуро Накамура – бывший выдающийся спортсмен и член могущественной группировки якудза, где в настоящий момент его старший брат занимает руководящую должность. Горько сожалея о грехах молодости и совершенных ошибках, он сходит с криминальной дорожки и находит успокоение в религии, становясь священником японской православной церкви. Нареченный отцом Николаем, он не забывает о кодексе чести, впитавшемся в его сознание с молоком матери. Увидев, как на беззащитную девушку нападают бандиты, священнослужитель молниеносно бросается на выручку и защищает жертву от разъяренных головорезов. Вскоре выясняется, что среди нападавших был сын главы конкурирующего клана – оскорбленный мафиози бросает вызов соперникам, и из-за опрометчивого поступка Накамуры разгорается безжалостная война…
Чувствуя свою вину, он окончательно отчаивается и уезжает из Японии, направляясь в провинциальную глубинку российских земель – глухую деревеньку под названием Глубокое, расположенную в Ярославской области. Но и здесь герой не находит желанного покоя – благополучно сплотив местных жителей ради восстановления разрушенной церкви, он сталкивается с серьезным противником в лице бизнесмена Андрея Нелюбина, твердо решившего прогнать деревенских обитателей и завладеть их землей. Неужели отец Николай, так сильно уставший от бессмысленного кровопролития, сможет покориться Божьей воле, как велят заветы?Иерей-сан. Исповедь самурая
Такуро Накамура – непобедимый боец в прошлом и член одной из могущественных группировок якудза, во главе которой стоит его брат, сожалея о тяжких грехах молодости, решает принять православие и стать священником японской православной Церкви, нарекая себя отцом Николаем. Однажды, не растерявший бойцовские навыки, Такуро в свойственной воинам якудза манере заступается за девушку, защищая её от бандита, оказавшегося сыном влиятельного босса конкурирующего клана. Чтобы отомстить за честь своего сына, отец объявляет войну младшему брату священника. Отчаявшись, что из-за него опять льётся кровь, отец Николай покидает Японию и отправляется в далёкую провинциальную глубинку России – деревушку Глубокое Ярославской области, чтобы наконец-то обрести душевный покой. Там японский священник приступает к восстановлению полуразрушенной церкви и наставлению местного населения на путь истинный. Но и на новом месте отцу Николаю не удаётся пожить спокойно, виной тому оказывается предприниматель Андрей Нелюбин, заинтересованный в земельных махинациях, связанных с деревней. Чтобы осуществить желаемое, Нелюбину нужно сделать так, чтобы немногочисленные жители, мешающие осуществлению проекта, покинули родные земли, и он не собирается ни перед чем останавливаться, ради достижения корыстных целей.
Сможет ли священнослужитель, уставший от бесконечных кровавых разборок, вновь взяться за оружие, чтобы защитить несчастных жителей деревни, или будет смиренно наблюдать за происходящим, как велит Божье учение?Не стоит село без сакуры
Иерей-Сан: Исповедь самурая (2015)
боевик, драма
Режиссер: Егор Баранов
В ролях: Кэри-Хироюки Тагава, Пётр Фёдоров, Иван Охлобыстин, Игорь Жижикин, Петр Мамонов
Премьера: 26 ноября 2015 годаВ прошлом Такуро Накамура (Кэри-Хироюки Тагава) был членом якудза и непобедимым воином, но теперь у него совсем другая жизнь. Раскаявшись в грехах молодости, мужчина принял православие и стал священником Японской православной Церкви под именем Николай. Однажды на рынке отец Николай защитил девушку от бандита, который оказался сыном влиятельного босса якудза. Чтобы отомстить за унижение сына, «авторитет» объявил войну младшему брату отца Николая, тоже известному гангстеру. Когда священник оказался в центре бандитского противостояния, епископ отослал отца Николая от греха подальше, в маленькое, умирающее село в Ярославской области. Там японский иерей занялся восстановлением полуразрушенного храма и наставлением местных мужиков на путь истинный – подальше от водки, поближе к духовности.
Кадр из фильма «Иерей-Сан: Исповедь самурая»
Во время работы над фильмом Кэри-Хироюки Тагава так пропитался «русским духом», что принял православие
Помните сетевой скандал 2009 года, когда в интернет-референдуме по выбору Патриарха Московского и Всея Руси чуть не победил митрополит Токийский и всея Японии Даниил? Конечно, это был в первую очередь юмористический «троллинг» нашего церковного истеблишмента. Но за сетевыми шутками по поводу патриарха-самурая чувствовалось искреннее желание людей очистить Церковь от коррупции и политических завихрений и «призвать на царствие» иностранца, чья жизнь всегда была посвящена православию, а не торговле сигаретами.
Картина представляет собой сокращенную версию телевизионного мини-сериала
«Иерей-сан», новый фильм создателей «Соловья-разбойника» Ивана Охлобыстина и Егора Баранова, эксплуатирует полуиронический российский интерес к представителям Японской православной Церкви, но не предлагает ничего действительно интересного. Так, мы не узнаем ни слова о том, что привлекло Такуро в православие и почему бывший якудза стал не просто прихожанином, а священником. С первых же кадров отец Николай предстает сложившимся, крепким в вере иереем, и весь его долгий духовный путь остается за кадром. Когда же японец оказывается в России, то вместо ожидаемого долгого притирания прихожан и необычного «попа» персонажи мгновенно находят общий язык (отец Николай неплохо говорит по-русски и хорошо ориентируется в наших реалиях), и селяне быстро признают нового священника «своим» и позволяют ему лезть к ним в душу и налаживать их жизнь. Духовность духовностью, но кино все-таки стоит не на душевности и гармонии, а на драматичном разладе!
Вместо религиозно-этнических конфликтов «Иерей-сан» живописует войны с бандитами – сперва в Японии, а затем в России, где на землю, на которой расположено село, претендует криминальный застройщик. Злодей в исполнении Охлобыстина рассчитывает выгнать из села жителей, сжечь их дома, нажиться на строительстве завода по добыче ценной глины и прикарманить деньги инвесторов, выделенные на цивилизованное расселение. Что ж, Кэри-Хироюки Тагаву («Смертельная битва») обычно нанимают авторы боевиков, и мы бы не возражали, если бы «Иерей-сан» свелся к тому, что сперва отец Николай показывает кузькину мать в Японии, а затем вместе с прихожанами «мочит» русских мерзавцев, для которых в буквальном смысле слова нет ничего святого.
К сожалению, Охлобыстин и Баранов пошли другим путем. Герой Тагавы, видите ли, мучается от того, что поддается своим насильственным порывам. Он ушел из якудза, потому что не хотел больше никого избивать и убивать, и он видит свою защиту девушки как греховную ошибку, как преступление против своих принципов. Поэтому жизнь в России становится для него принципиальным испытанием. Подставит ли он злодеям вторую щеку? Возьмет ли он в руки оружие, когда на село нападут бандиты, или довольствуется увещеваниями? Простите за спойлеры, но да, подставит. И нет, не возьмет. Кульминационный бой будет, но отец Николай в нем никакого участия не примет, и финальную точку в этом бою поставит не кулак бывшего якудза, а Божественное Провидение. Помните концовку второй серии «Утомленных солнцем 2»? Фильм Охлобыстина и Баранова кончается не точно так же, но схоже. «Человек предполагает, а Бог располагает».
Конечно, авторы фильма имеют право на свое религиозное видение, но мы его принять никак не можем. Православие просит подставлять вторую щеку, но не требует проходить мимо избиений и убийств. Когда бандиты стреляют в женщин и детей и жгут дома, православный мужчина (равно как и любой другой) должен взять в руки оружие и броситься защищать слабых. Тем более если он отлично знает, как это делается. Если персонаж ведет себя иначе, да еще и делает это «для блага своей души», то он не герой, а эгоистичный подонок.
Да, православие не признает католическую концепцию «священной войны» и не считает, что насилие может очистить душу насильника и приблизить его к Богу. Но насилие может быть терпимым «меньшим злом», если оно совершается с благородными намерениями и в рамках разумного. Абсурдно ставить на одну доску насилие самовлюбленного уголовника и насилие добропорядочного православного, самозабвенно защищающего слабых. И мы не можем подобрать приличные слова для описания батюшки с навыками спецназовца, который не ведет свою паству в бой, а прячется за спинами сельских мужиков, из которых лишь у одного есть серьезная военная подготовка.
Возможно, создатели фильма не хотели, чтобы в российском фильме главным экшен-героем оказался японец. Но зачем тогда было связываться со Страной восходящего солнца? Японская тема в фильме раскрыта столь поверхностно, на уровне «ой, японцы снимают обувь при входе в храм!», что картина мало что бы потеряла, если бы отец Николай был бывшим бандитом не из Токио, а из Тамбова. А если пригласили на главную роль Тагаву-сенсея, то снимайте с ним экшен, а не довольствуйтесь одной короткой сценой в начале фильма. Или уж сочиняйте не плоское криминальное кино, а полноценную христианскую психологическую драму о японском пути в русском православии. Могла бы получиться любопытная картина – мы ведь в России любим смотреть на себя со стороны и читать, что думают о нас люди из других стран.
С 26 ноября в кино.
Правда и ложь фильма «Молчание» (+ВИДЕО)
Хотелось бы поделиться мыслями о фильме Мартина Скорсезе «Молчание». Я его посмотрел по двум причинам. Во-первых, увидел на некоторых православных сайтах положительные рецензии: мол, Скорсезе снял христианский фильм; ну а во-вторых, потому что он касается христианской миссии в Азии, к чему я имею некоторое отношение.
Сразу скажу, что фильм на самом деле не христианский. Он, без сомнения, выдающийся, но по своему месседжу не христианский вовсе. Тем не менее вопросы, которые в нем поднимаются, вполне серьезные и заслуживают разговора.
Итак, поговорим о сюжете. Действие фильма происходит в XVII веке, когда в Японии начались жесточайшие гонения на католиков. Христианство было под запретом, миссионеров изгнали, местных христиан заставляли отречься от веры и перейти в буддизм, несогласных убивали, и порой весьма жестоко.
Двое молодых католических священников – отец Родригес (блондин) и отец Гарупе (брюнет) – узнают, что их учитель, вдохновивший их на служение и отправившийся миссионером в Японию, теперь отрекся от Христа. Они отказываются в это верить и просят дозволения съездить и разобраться во всем самостоятельно. И епископ их отпускает. Честно говоря, выглядит данный момент весьма неестественно. Каждый священник где-то служит, у него есть его сфера ответственности. Отпустить его с этого места значит, что епископу нужно будет найти ему замену. А тут сразу два священника просятся поехать в Японию, откуда они совершенно очевидно не вернутся, и епископ соглашается. При этом еще можно было бы понять, если бы их нагрузили какими-то дополнительными поручениями, например позаботиться о тех христианах Японии, которые сохраняют веру, или же составить более полный отчет о происходящем в стране – ну хоть что-нибудь. Но нет, двое священников говорят начальству: «Мы не верим, что наш семинарский учитель отрекся. Можно, мы съездим в Японию, которая полностью закрыта для католиков, и сами все проверим?» И в ответ слышат: «Можно». Просто фантастика!
И вот двое католических священников отправляются в Японию. Без знания языка и местных реалий, доверившись первому попавшемуся японскому пьянчуге. Непонятно, каков был их план. Как они собирались найти своего учителя? Просто ходить по стране и каждого встречного японца спрашивать на латыни, не знает ли он, где сейчас отец Феррейро?
Как бы то ни было, они оказываются в Японии, и их провожатый знакомит их с местными католиками, тайно сохраняющими веру. Надо сказать, что та часть фильма, где священники служат для тайных христиан, меня тронула. Хотя в тех странах, куда мы ездим, нет подобных гонений, но нередко мы видим такую же искренность и простоту веры новообращенных, их усердие и радость от возможности помолиться, причаститься…
Но вот появляются гонители… В фильме есть несколько действительно сильных сцен, как, например, когда христиане решают, кто из них пойдет в заложники к гонителям. Возникает вопрос: можно ли ради спасения жизней наступить на икону Христа? И тут появляется сцена, которая показывает разницу между отцом Родригесом и отцом Гарупе. Первый говорит, что можно наступить, а второй – что нельзя.
Здесь хорошо показано отличие гуманизма от христианства. Для гуманизма человек, причем именно в его земной жизни, – это высшая ценность; для христианства выше Христа ничего нет. Но этот конфликт взглядов только обозначается и далее никак не развивается. Пути священников расходятся, и в итоге отец Гарупе, для которого выше Христа ничего нет, принимает смерть как христианин вместе со своей паствой, а отец Родригес отрекается от христианства, принимает буддизм и много лет работает на репрессивную машину буддистской Японии, подавляющую христианство. Но внимание режиссера и его симпатии – с отцом Родригесом. Именно он главный герой фильма, отца Гарупе Скорсезе изображает как человека явно несимпатичного и быстро убирает со сцены.
А вот Родригес его интересует. Оказавшись в репрессивной машине антихристианских буддистских гонений, католический священник ведет себя как последовательный гуманист и в итоге после колебаний и волнений соглашается отречься от Христа и наступить на Его икону под предлогом спасения жизни тех бывших христиан, которые уже отреклись, но которых будут пытать до смерти, если он не отречется. При этом в конце режиссер показывает, что Родригес даже после отречения в глубине души продолжал верить во Христа. И это то, что нам показывает режиссер как в принципе приемлемый выход: и жизни людей спас, и веру свою сохранил.
Для христианина главное – остаться верным Христу, а не продление земной жизни любой ценой
Надо ли объяснять, насколько далек взгляд Скорсезе от христианского понимания мученичества? Пожалуй, надо. Если не верить в загробную жизнь и в то, что Христос тебя в ней встретит и утешит, то тогда, конечно, продление земной жизни любой ценой становится логичным поведением. Но тогда человек и не является христианином, а просто неверующим. Если же ты веришь, что все не кончается этой земной жизнью и что главная жизнь не эта, а та, что будет после смерти, то тогда для тебя становится главным не как долго протянется твоя земная жизнь, а как ты ее проживешь. Проживешь ли ты ее так, чтобы встретиться со Христом, или нет. Если в это верить, то понимаешь настоящих христианских мучеников и вообще настоящих верующих, как, например, мать одного из Севастийских мучеников, которая отказалась забирать его, еще живого, чтобы не лишить мученического венца, или мать Маккавейских мучеников, которая ободряла своих детей, убиваемых на ее глазах: она говорила им, что лучше умереть, чем нарушить верность Богу. Настоящих христиан не получалось «разводить» так, как «разводят» Родригеса: мол, отрекись не ради себя, а ради других, которых мы убьем, если ты не отречешься. Ведь это, получается, именно ты тогда будешь виноват в их мучениях и смерти. Настоящие христиане отвечали: нет. Виноват тот, кто мучает и убивает, а не тот, кого шантажируют этим.
Здесь стоит сказать, почему я в названии отзыва сказал про ложь фильма. В чем именно ложь? Давайте посмотрим. Мог ли оказаться в Японии во время гонений католический священник-гуманист? Мог, конечно. Мог ли он быть таким священником, который сразу после ареста, вместо того чтобы ободрить арестованных мирян, впадает в истерику? Да, мог. Мог ли он отречься, оправдывая себя тем, что делает это для спасения жизней незнакомых ему японцев? Мог. В общем, все это я не могу назвать ложью.
Кадр из фильма Мартина Скорсезе «Молчание». Эту икону Христа должен попрать ногами главный герой
Ложь в самом центральном эпизоде фильма. Родригес по ходу своего заключения и пыток жалуется на то, что почему-то не слышит голос Бога, голос Христа. Только молчание. И вот в тот момент, когда его ставят перед положенной на землю иконой, он, а вместе с ним и мы, зрители, вдруг слышим как бы голос Христа: «Наступи на Меня. Я понимаю твою боль. Твоя жизнь сейчас со Мной. Наступи».
Вот это и есть самая большая ложь фильма. Потому что настоящий Христос говорил прямо противоположное:
- «Всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным; а кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцем Моим Небесным» (Мф. 10: 32–33);
- «Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни» (Откр. 2: 10);
- «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня» (Мф. 10: 37).
А те речи, которые Скорсезе пускает как якобы слова Христа, настоящие мученики на самом деле часто слышали – но это был голос диавола. Иногда он говорил даже через палачей: «Да отрекись ты чисто внешне, никто ведь не требует от тебя на самом деле перестать верить, верь себе в душе в своего Христа сколько хочешь, вот просто сейчас отрекись, и все. И жизнь сохранишь, и веру. Покаешься потом». Настоящие мученики отвечали: нет. И победили мир.
Скорсезе представляет слова диавола как слова Христа и оправдывает путь отступников
А Скорсезе представляет слова диавола как слова Христа и оправдывает путь отступников. Фильм во многих отношениях очень талантливый, но вот эта чудовищная ложь – а большую ложь и представить сложно – отравляет, как яд, все хорошее, что есть в этой кинокартине.
Хорошего много. Я даже сейчас не о прекрасной операторской работе или очень ярких, живых образах японских христиан… То, что фильм показывает, насколько уродливо выглядят гонители христианства, – это хорошо. То, что фильм показывает историческую несостоятельность мифа о таком якобы мирном и пушистом буддизме, будто бы никогда никого не преследовавшем, – это тоже хорошо. Это правда. Буддистские монахи писали трактаты об оправдании гонений на христиан, чиновники-буддисты пытали и убивали массово христиан-католиков, это все исторические факты, и кроме Скорсезе никто не решился об этом снять фильм. Много что можно еще хорошего сказать, но ложь, которую продвигает режиссер, нивелирует всё. И фактически это разубеждение христиан идти на мученичество. Очень наглядно и со многих сторон показано, почему стоит отречься. Вот почему я не могу рекомендовать этот фильм к просмотру и очень удивлен тем похвальным рецензиям, что появились в его адрес на некоторых христианских сайтах.
Последнее, о чем еще стоит сказать. Во время встречи Родригеса с бывшим отцом Феррейро, который, как оказалось, действительно отрекся и убеждает его сделать то же, есть один аргумент. Феррейро говорит: «А с чего ты решил, что эти японцы-христиане страдают за Христа? Что они вообще правильно поняли наши христианские концепции? Да они на самом деле что-то свое там напридумывали и назвали это именами из нашего лексикона». Я не знаю про японцев-католиков XVII века, что они себе думали. Но если говорить вообще про народы Азии, то искренне воспринимать, понимать и исповедовать Христа вплоть до смерти они могут. Чтобы убедиться, достаточно прочитать описание мученичества 222 православных китайцев, убитых во время восстания ихэтуаней в 1900 году. Это не так далеко от нас. Все описано со слов непосредственных очевидцев. Прочитайте. Это мученичество, которое ничем не отличается от уровня мучеников раннего христианства. И это так потому, что настоящие мученики слышат не молчание Христа, а получают от Него мужество, силу и подлинное знание.
Вера, надежда, кровь
Молчание (2016)
Silence
драма, исторический
Режиссер: Мартин Скорсезе
В ролях: Эндрю Гарфилд, Адам Драйвер, Лиам Нисон, Таданобу Асано, Киаран Хайндс
Премьера: 26 января 2017 года
Смотри в сервисеЯпония XVII века безжалостно преследует христиан и западных миссионеров, принесших в страну чужую веру. Верующих страшно пытают и казнят садистскими способами. Узнав, что творится в государстве, которое прежде было благосклонно к христианству, орден иезуитов перестает посылать в Японию своих представителей. Однако молодые португальские священники Родригес (Эндрю Гарфилд) и Гарупе (Адам Драйвер) все же отправляются в Страну восходящего солнца. Они хотят разыскать своего наставника Феррейру (Лиам Нисон), который, по слухам, предал христианство и принял буддизм. Иезуиты не верят, что знаменитый монах мог так опуститься, и они надеются узнать истину или принять мученическую смерть во время своего опасного путешествия.
Кадр из фильма «Молчание»
Новая религиозно-историческая драма Мартина Скорсезе основана на чрезвычайно интересном литературном произведении. Хотя в центре романа «Молчание» находятся люди Запада, книгу написал не европейский, а японский писатель – католический автор Сюсаку Эндо, один из ярчайших представителей послевоенной восточной словесности. Будучи христианином в преимущественно буддийско-синтоистской стране, Эндо посвятил немало строк и размышлений культурной двойственности «религиозных отщепенцев», и «Молчание» считается лучшим выражением его философии и его постоянных сомнений по поводу христианской веры и ее уместности в японском обществе и японском духовном контексте.
Отец Феррейра и «инквизитор» Иноуэ – реальные исторические лица. Между прочим, считается, что Иноуэ сделал карьеру, поскольку был любовником сёгуна (военного правителя Японии) Иэмицу Токугавы
Книга Эндо уже экранизировалась в Японии в 1971 году, но писателю не понравилась картина Масахиро Синоды, и он был в восторге, узнав, что «Молчанием» интересуется Мартин Скорсезе – верующий режиссер с католическим прошлым, способный не просто передать событийную канву романа, а глубоко постичь религиозные проблемы, которые мучают Феррейру и Родригеса (в отличие от собратьев, Гарупе простодушен и прямолинеен в своем фанатизме). К сожалению, Скорсезе долго не мог приступить к съемкам, и Эндо не дожил до премьеры. Но, вероятно, ему бы понравилась картина. Потому что, при всем историзме и драматизме «Молчания», Скорсезе снял в первую очередь сильнейшее религиозное кино, осмысляющее вечные вопросы христианства.
Верующего крестьянина Мокити сыграл Синья Цукамото, режиссер культового в Японии и на Западе андерграундного фильма «Тэцуо – железный человек»
Впрочем, когда Родригес и Гарупе только прибывают в Японию, вечные вопросы их не мучают. Молодые священники тверды в вере, и они хорошо понимают, что должны быть пастырями для тайных христиан. Иезуиты знают толк в религиозном пыле, но их поражает сила веры японцев. Простые, нищие, неграмотные люди ежедневно рискуют жизнью, когда скрывают от властей священников и отправляют обряды, и они с готовностью принимают мученическую смерть, хотя всего одного символического акта отказа от веры (чиновники требовали, чтобы обвиняемые в христианстве наступали ногами на резные иконы-«фумиэ») было бы достаточно, чтобы вернуть себе свободу. Хотя народное японское понимание христианства далеко от западных теологических тонкостей, иезуиты не могут даже мечтать о лучшей пастве. И они надеются, что столь же храбро примут мученическую смерть, когда придет их черед.
Но их черед не приходит. Японский «инквизитор» – представитель властей, которому поручено истребление христианства, – уже понял, что мученичество усиливает, а не ослабляет западную веру. Поэтому он действует коварнее и тоньше. Он пытается убедить Родригеса, главного героя картины, в том, что Японии не нужно христианство, так как в стране уже есть мощная религиозная культура. Он упрекает иностранца в тщеславии и высокомерии. Мол, тот мало знает о стране и плохо понимает ее язык, а берется судить о том, какую истину нужно проповедовать в Японии. Когда же уговоры не помогают, «инквизитор» приказывает пытать и убивать христиан и бывших христиан на глазах у Родригеса, пока тот не отречется от веры.
Японский садизм ставит иезуита перед невозможным выбором. С одной стороны, он понимает, что служит примером для многих тайных христиан. Что они подумают, если узнают, что один из последних западных священников в стране публично отверг свою веру? Последуют ли они его примеру или останутся христианами? С другой стороны, для него нет более страшной пытки, чем смотреть, как из-за его твердости гибнут люди, не всем из которых гарантировано мученическое место в раю. Кто он такой, чтобы, в сущности, посылать людей на смерть? Достаточно ли тверда для этого его вера? И почему молчит Бог, голос которого Родригес порой слышал, когда жил в Европе? Почему Господь позволяет, чтобы верующие терпели такие мучения, как в Японии? А если Родригес публично откажется от христианства, примет ли Бог его внутреннее раскаяние, которое бывший священник не сможет выразить ни словом, ни жестом?
«Молчание» не просто осмысляет, а прочувственно переживает эти страшные вопросы вместе со своим главным героем. Откровенно говоря, Эндрю Гарфилд не очень убедителен как человек из XVII века. Но если то, как Ди Каприо смотрелся в «Бандах Нью-Йорка», мешало картине, то то, как Гарфилд смотрится в «Молчании», фильму помогает. Родригес ведь и есть современный по сути человек, родившийся в прошлом, и его мягкость и гуманизм становятся теми ниточками, за которые дергает «инквизитор». Кроме того, современность Родригеса делает его отличным проводником в загадочный мир, чуждый и для героя, и для зрителей.
Японские же актеры исключительно убедительны и великолепно подобраны. Особенно впечатляют Иссей Огата в роли одновременно комичного и хитроумного «инквизитора» (ранее актер сыграл императора в «Солнце» Сокурова) и Йосуке Кубодзука в роли слабодушного христианина Китидзиро. Последний неоднократно предает собратьев, но по-настоящему не отступается от веры и всякий раз возвращается, чтобы просить отпущения грехов. Китидзиро становится своего рода Иудой при Родригесе-Иисусе, что дает зрителям и главный повод для размышлений о прощении и искуплении.
Что касается Лиама Нисона, то он проводит в кадре очень мало времени, но использует это время на 300%. Мощнейшая харизма бывшего джедая делает его поразительным в ключевой сцене, когда Родригес наконец-то встречается с учителем и обсуждает с ними вопросы веры и предательства. Хотя Феррейра говорит не то, что хотят услышать от него Родригес и верующие зрители в зале, в его слова вслушиваешься и вдумываешься, а не отметаешь их с порога, как это наверняка было бы, если бы эти слова произнес иной актер. Этой одной сцены становится достаточно, чтобы понять, почему Родригес и Гарупе были так преданы наставнику, чтобы последовали за ним на смерть. И эпитет «иезуитский» по отношению к Феррейре звучит одновременно как упрек и как похвала.
С 26 января в кино.