Содержание
- Что такое любовь
- Что такое христианская любовь в браке?
- В чем смысл главный смысл любви в браке?
- Как мужу и жене на практике осуществить такую христианскую взаимопомощь в деле спасения?
- Как совместить в христианском браке терпение к недостаткам и помощь в их искоренении?
- Любовь в браке
- Если недостает любви
- Если нет любви, то через силу нужно делать дела любви
Что такое любовь
В конце прошлого года Издательство Сретенского монастыря выпустило книгу «Пусть говорит Бог» — сборник бесед и писем греческих духовников. Предлагаем нашим читателям фрагмент этой книги — статьи архимандрита Андрея (Конаноса; род. 1970).
Отец Андрей — известный проповедник, в течение многих лет ведущий передачу «Невидимые переходы» («Αθέατα περάσματα») на радио Пирейской митрополии. Для чтения лекций о духовных проблемах нашего времени, о христианской жизни его приглашают во многие города Греции, Кипра и США; тексты его радиобесед публикуются ведущими православными сайтами разных стран, выходят отдельными сборниками.
Любовь, оскудевающая в нашем мире и неправильно понимаемая, — одна из главных тем лекций и бесед архимандрита Андрея.
Любить — желать блага другому
Каждому свое. То, что не нравится мне, совсем не обязательно не понравится никому. И напротив: вовсе не факт, что то, что нравится мне, обязательно понравится и тебе. Поэтому у нас есть право свободного выбора: что слушать, какую передачу, что любить, какую слушать музыку. Мы не в состоянии изменить других. Разве не так?
Но существует то, что должно объединять всех нас, несмотря на эти расхождения, различные взгляды и непохожесть друг на друга. Это любовь. И пусть она не иссякнет в наших душах. Пусть любовь всегда пребывает между нами и, словно соединяющая скрепа, удерживает нас вместе. Тогда мы не будем ощущать антагонизма ни в чем. Мы не станем враждовать ни с кем и ни по какому поводу в этой жизни. Ведь нас объединяют общая боль и общий враг: смерть. И общее стремление к жизни, воскресению, счастью и радости. Мы все, люди, в самом глубоком смысле связаны между собой через эти основополагающие понятия.
Давайте будем любить друг друга, несмотря на то, что мы разные. У каждого свой характер. Но что сказал Христос? «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13: 35). Он не сказал, к примеру: так узнают все, что вы Мои ученики, если вы все слушаете одинаковую музыку, если вы все имеете одни и те же взгляды или живете одинаково. У каждого из нас собственный характер: у тебя один, у меня другой. Ведь и во время Божественной Литургии каждый молится по-своему: твоя душа ликует, моя умиляется, каждый переживает молитву по-своему. Разве не так? Но все мы во время Литургии чувствуем любовь. «По тому узнают все, — говорит Христос, — что вы Мои ученики, если имеете любовь между собой». Это самое трудное. Самое трудное — сохранить любовь.
Это самое трудное – любить. Это подвиг
А как? Как можно любить, если прежде этому не научиться? Любить трудно. Ты любишь? Любишь. Ты держишь в уме тех, кого любишь, и говоришь: «Я люблю его, люблю ее, питаю слабость к этому или к тому человеку, умру за того-то…» И это считается любовью. Все это мы называем одним словом — любовь. Сказать же по-настоящему «я тебя люблю» очень трудно. Это подвиг.
Любовь есть вершина. Она — преодоление, а не что-то повседневное и обычное. Где-то я прочел о старце, игумене монастыря. В обители готовились к хиротонии одного из монахов. Его уже рукоположили в диакона. В день хиротонии игумен вышел за монастырские ворота и ожидал почетного гостя — митрополита, который собирался прибыть на торжество, и других приглашенных официальных лиц. Мимо игумена в обитель входило множество людей. Простые верующие, монахи и другие. На следующий день, когда все закончилось, игумен собрал братию и сказал:
— Мне, дорогие мои отцы, необходимо покинуть вас на некоторое время. Я должен уйти, чтобы лучше увидеть себя.
— Зачем вам уходить от нас? Мы так вас любим!
— Да, но вчера я кое-что осознал.
— Что вы осознали, — спросили они, — геронда?
— Когда я стоял у ворот и ждал гостей, прибывавших на хиротонию, то заметил, что, если заходил великоименитый человек, некое официальное лицо, я чувствовал, как мои руки становятся влажными от волнения. Когда же заходили простые паломники, мои руки оставались сухими, как обычно. Я по-разному реагировал на разных людей.
— Да, — сказали они, — а что здесь такого? Разве это не естественно?
— Быть может, это естественно для вас, но я, ваш пастырь, должен был бы уже научиться в своей жизни всех любить одинаково. И чувствовать себя равно комфортно с каждым. Любить всех и не бояться никого, не тушеваться перед одними и не быть смелым с другими. Я должен быть словно сердце Бога, пребывать в Боге. Поэтому я уйду ненадолго, чтобы лучше вглядеться в себя. Здесь, среди бытовых дел и управления, я разучился смотреть внутрь себя.
И он на время ушел из обители, чтобы вглядеться в себя, отыскать в себе ответы на вопросы: а любит ли он? и что он любит? прозрачен ли он для всех? искренен ли он со всеми? открыт ли он всем?
“Люблю” порой означает “я испытываю в тебе потребность”. И тогда это уже не любовь
К примеру, ты говоришь: я люблю. Но «люблю» порой означает «я испытываю в тебе потребность». И тогда это уже не любовь ради любви. Да, действительно, некоторые люди нам необходимы. Но это вовсе не означает того, что мы их любим. Любить — это желать блага тому, кого ты любишь. Заботиться о нем. Если я вижу, что в чем-то он может преуспеть, я желаю ему преуспеяния, даже если мне это «невыгодно».
Подумай так: «Я хочу, чтобы мой ребенок развивался, потому что я люблю его, и мне не важно, куда он отправится для этого. Пускай он едет учиться в любую страну мира, если хочет. Ведь я люблю его и желаю ему блага. А раз его благо — это расправить крылья и улететь от меня, я отнесусь к этому шагу с уважением. Потому что я его люблю. Но мне будет так его не хватать! Мои глаза не будут видеть его, мои руки не прикоснутся к нему, не приласкают, не обнимут. Моя кровинушка, дитя мое, не будет рядом со мной».
Когда ты любишь по-настоящему, ты, прежде всего, думаешь о том, кого любишь, о его благе. Это трудно. Вот что мне рассказал один молодой человек. Его отец очень хотел, чтобы сын поступил в университет. Он хотел этого «ради блага сына» (так он считал). Он ему говорил: «Я хочу, чтобы ты поступил. Я люблю тебя, мой мальчик. Мы говорим тебе это ради твоего же блага, мы беспокоимся о тебе». А юноша отвечал: «Ну разве я не делаю того, что могу? Делаю. Я постараюсь. Я приложу все усилия». Он старался, бедняга, готовился, но в конце концов провалился. Не прошел. И его отец в припадке гнева (ведь когда мы гневаемся, то порой открываем свое истинное лицо и выкладываем, что чувствуем на самом деле, показываем, кто мы на самом деле есть) ему говорит: «Ну все, пиши пропало! Ты будешь неудачником в жизни. Завтра я пойду на работу и что я скажу тем, чьи дети поступили? Дочь сослуживца по конторе поступила. Как я завтра покажусь им на глаза и скажу, что ты провалился?» Сын принял его посыл: «Мой отец всегда говорил, что любит меня, а теперь моя ценность в его глазах нивелировалась. Как только я не поступил, он сообщил мне, что меня не любит. Я срезался, и он уже сравнивает меня с дочерью сослуживца и попрекает тем, что ему завтра будет стыдно за меня на работе».
Но разве любовь ставит условия?! «Я тебя люблю, если ты поступишь», «я тебя люблю, если ты не заставишь меня краснеть». «Ну ладно тебе, — скажете вы, — мы же все равно любим нашего ребенка, не преувеличивай». Да, но ты ведь видел, что он сказал? «Как я завтра покажусь на глаза соседям? Что я скажу людям? Как я покажу истинное лицо своей семьи? И скажу о том, что мой сын в этом году не поступил?» А, собственно, что такого произошло? Неужели ценность человека проистекает из того, поступил ли он, имеет ли он диплом? Неужели для того, чтобы любить человека, нужно, чтобы он имел способности к наукам? Нет, мой дорогой. Я люблю человека, чем бы он ни занимался, как и нас любит Господь.
Я спросил одного ребенка: «Когда ты совершаешь грех, то как ты чувствуешь Бога?» И ребенок ответил: «Я чувствую, что Он смотрит на меня с удивлением, сожалением и сердится на меня». Кто-то другой сказал: «Я чувствую, что Бог меня накажет». А святые говорили: «Когда мы согрешаем и когда согрешали в нашей жизни, мы чувствовали, что Бог обнимает нас еще теплее, еще горячее, с большей любовью, потому что тогда мы нуждались в Нем сильнее».
Бог любит каждое Свое творение. Всегда, а не только когда мы живем добродетельно
Бог любит каждое Свое творение. Он любит и тебя, Он любит и меня. Не только когда мы живем добродетельно, но и тогда, когда мы живем неважно, совершаем ошибки и падаем.
Даже тогда, когда ты становишься блудным сыном, и тогда Бог любит тебя. Ты и тогда имеешь ценность в Его глазах не потому, что ты хороший или плохой, но потому, что ты — творение Его любви, творение Его рук. Ты имеешь ценность и идешь по пути, на котором борешься и сражаешься. И Бог не судит тебя за это, потому что Он знает, что то, что ты есть сегодня, — это лишь мгновение, некий этап в твоей жизни, а может быть, испытание, которое ты преодолеваешь и пытаешься исправиться. Тебе не удается. Но Бог все равно любит тебя. Ты подобен холсту, на который смотрит Христос и видит, как ты силишься соработничать Его благодати, взять Его кисть и живописать Его лик в своем сердце, лик Божий, лик Христовой любви. Но не можешь. Ты совершаешь ошибки: здесь мараешь холст, здесь стираешь мазню, тут все переворачиваешь вверх дном. И что говорит на это Господь? «Я жду законченную картину в конце. Я никуда не тороплюсь. Я знаю, что сегодня ты ошибся. Но Я знаю, что твое полотно еще в процессе создания, и не делаю никаких выводов относительно тебя. Я уважаю тебя. Я не сравниваю тебя ни с кем, — говорит Бог. — Я не напоминаю тебе, что у Меня есть святые, ангелы и архангелы, что рядом со Мной Богородица, имеющая изумительнейшую душу и прекраснейшее сердце. Не упрекаю тебя, не говорю: а ты, ну почему же ты такой да эдакий?» Нет. Бог этого не говорит. Он не сравнивает нас. Он любит каждого.
Пусть говорит Бог: Из бесед греческих духовников / Пер. с новогреч. Александры Никифоровой. М.: Сретенский монастырь, 2015 Я не знаю, видел ли ты, как художник создает картину, или, скорее, икону, проходя разные этапы? Сперва он кладет левкас, затем постепенно накладывает цвета, тени, румяна. Все это происходит на начальных стадиях работы, и видимого результата еще нет. Нельзя сразу же получить готовую икону и отнести ее в храм. Икона пока не окончена. Такой образ ты не можешь повесить даже у себя в комнате. Он не завершен. Но при этом его нельзя назвать бесполезным. Нельзя умалить его ценности, нельзя его выбросить. По нему нельзя сделать никаких выводов (он еще в пути). Но он имеет ценность, даже в незавершенном виде.
Так нас любит Господь. Потому что видит, что мы люди и стараемся потихоньку быть на Него похожими и стяжать любовь от Его любви, жизнь от Его жизни, свет от Его света. И Он знает это и знает нас. Поэтому Он нас любит. Когда ты не любишь человека, можно сказать, что ты его не знаешь. Кто знает, что на самом деле происходит с другим человеком, тот его любит. Тот, кто знает, что «другой мне не враг, а даже если он и враг, то вина — во мне», будет любить его, этого человека. Ты будешь любить ту, которая причинила тебе нестерпимую боль, которая ранила тебя, если поймешь, что проблема не в нем и не в ней, но в твоем внутреннем состоянии, которое еще не излечено. Это открытая рана, которая у тебя еще не заросла. Это твоя боль, которая пока не утихла.
У нас нет врагов. Нет такого врага, на которого стоит тратить силы и ненавидеть его. Нет такого врага в этом мире. Если ты всмотришься в жизнь того, кто причинил тебе большое зло, и попробуешь ответить, как и почему он сделал это, какими были его побудительные мотивы, как он ощущал себя, какими были его детские годы, почему он дошел до такой черты, то увидишь, что он не враг тебе и не противник.
Поэтому Христос говорит: «Не бойтесь того, кто может искусить вас внешне, ибо душу вашу никто не искусит». Никто не может навредить тебе. Когда ты чувствуешь, что кто-то навредил тебе, и ты его за это ненавидишь, в самом деле не он навредил тебе. Но что-то другое в тебе самом неладно, что-то другое тебя искушает.
В минуты гнева спроси Бога: “Боже, а вот этого человека, которого я ненавижу, Ты тоже ненавидишь?”
В эти минуты спроси Бога:
— Боже мой, а вот этого человека, которого я ненавижу, Ты тоже ненавидишь?
И Христос скажет тебе:
— Нет. Я его простил. На Голгофе. Но не только тогда, и сейчас Я всех прощаю и всех люблю.
— Но как же так, Господи? Как Ты можешь его любить?
А Бог тебе ответит:
— Я вижу другие вещи, те, которые ты, чадо мое, еще не разглядел. Я вижу, что и он очень страдает. Я вижу, что он поступил с тобой так не потому, что он плохой, но потому, что сам боится и защищается.
— Но как это — боится, Боже мой? Он сделал мне столько зла… Ты знаешь, сколько он причинил мне страданий. Я потерял из-за него место. Он мстил мне, пошел по судам…
— Да, — говорит Господь, — но поверь, если бы ты мог разглядеть страх его души, смятение его сердца, неуспокоенность его совести, ты бы не стал его ненавидеть. Ты бы его полюбил. Ты бы ощутил в себе то, что называется милосердием. Он, дитя мое, нуждается в твоей любви. Он нуждается в поддержке, а не в отмщении. Научись «мстить» так, как тебе «мстит» Бог. Он не «мстит», а всегда отвечает любовью, и это обезоруживает.
Даже тот, кого ты не перевариваешь, достоин твоей доброты и прощения. Нет плохих, пойми
Пойми, даже тот, кого ты не перевариваешь, достоин твоей доброты и прощения. Единственное: мы неискренны. И вместо того, чтобы показать свою рану, зачастую делаем гадости. Но нет плохих, пойми. Довольно нажать на соответствующую клавишу в душе негодяя, и из нее послышится мелодия любви. Кажется, ты нажимаешь не на ту клавишу. И поэтому выходит какофония, слышатся истеричные голоса, брань, колкости. Но внутри этого человека есть дивный мир, который мы еще не сумели раскрыть, сделать так, чтобы он стал виден людям вокруг. Я знаю, это трудно. Трудно, потому что мы сами не испытали в своей жизни большой любви. Я предлагаю тебе любить другого, а ты говоришь: «Как мне любить его! Ведь я сам не испытал большой любви в своей жизни». И так большинство из нас: мы подменили любовь своими личными потребностями.
Один парень сказал мне слова, которые на меня произвели сильное впечатление:
— Я очень люблю одну девушку, уважаю ее, восхищаюсь ею и очень хочу быть с ней.
— И что ты для этого делаешь? — спросил я его.
— Ничего. Она никогда не узнает о моих чувствах.
— Почему?
— Потому что она любит другого. А поскольку я действительно ее люблю, я ничего не говорю ей о своих чувствах и никогда не вторгнусь в ее жизнь. Сейчас мы заканчиваем университет, и я хотел приблизиться к ней, поговорить с ней, предложить создать семью. Но когда я понял, что она думает о другом, я оставил ее в покое. Я люблю ее и поэтому не говорю с ней. Я ее люблю и потому избегаю.
Вот это называется любовью! Думать о благе того, кого ты любишь. А поскольку в данном случае благо — это не бередить сердце, с уважением относиться к тому особому пути, по которому желает идти человек, то любовь ведет тебя к тому, что ты совершаешь немыслимые поступки, претворяешь свою любовь в слезу, в жемчужину, в боль, которая источит воду живую и омоет Божественной благодатью твое сердце. И пускай кажется, что ты не проявляешь свою любовь и не показываешь ее, но на самом деле твоя любовь становится глубже. Ты делаешься человеком чрезвычайно восприимчивым и подлинным, поэтичным и честным. И однажды это будет вознаграждено. Вне всяких сомнений!
(Окончание следует.)
Что такое христианская любовь в браке?
Что такое христианская любовь в браке? Какая роль ей отводится? И как эту любовь верующий человек призван «строить»? Александр Ткаченко, постоянный автор “Фомы” и психолог, дает ответы на эти вопросы.
В чем смысл главный смысл любви в браке?
В любви супругов есть множество самых различных сторон, она настолько многогранна и богата оттенками и нюансами, что тысячи писателей, драматургов, философов и психологов говорят и пишут об этом уже не одно столетие.
Но если мы собираемся рассматривать именно христианскую любовь между супругами, тогда обязательно следует определить, чем же она отличается от всех прочих видов любви. Критерий такого определения очень простой: любовь — желание блага другому. А высшее благо в христианстве — спасение, наследование жизни вечной.
И христианская любовь между мужем и женой заключается именно в стремлении всячески содействовать, помогать друг другу на пути к этой цели. Если же речь идет о каких-то иных целях и задачах, тогда нужно сразу определиться, что это уже не христианский аспект любви, а некие другие ее проявления.
В Новом Завете есть прямые указания на такие отношения между супругами, которые будут определять судьбу каждого из них в вечности. Вера одного из супругов может оказаться спасительной для другого: Если какой брат имеет жену неверующую, и она согласна жить с ним, то он не должен оставлять ее; и жена, которая имеет мужа неверующего, и он согласен жить с нею, не должна оставлять его. Ибо неверующий муж освящается женою верующею, и жена неверующая освящается мужем верующим. …Почему ты знаешь, жена, не спасешь ли мужа? Или ты, муж, почему знаешь, не спасешь ли жены? (1 Кор 7:12–17).
Но описаны и трагические варианты исхода супружеской жизни христиан: Сказываю вам: в ту ночь будут двое на одной постели: один возьмется, а другой оставится (Лк 17:34).
Поэтому взаимная помощь мужа и жены в деле совместного спасения без всяких преувеличений может быть названа самым главным делом христианской любви супругов в браке.
Как мужу и жене на практике осуществить такую христианскую взаимопомощь в деле спасения?
Прямым указанием на способ осуществления христианской любви в браке можно считать слова апостола Павла …Носи́те бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов (1 Гал 6:2). Эта фраза звучит в тексте Нового Завета не просто как некое благое пожелание, но как заповедь, не исполнив которую, человек не может считать себя христианином. И, конечно же, речь здесь идет не о помощи друг другу в переноске тяжестей. Святитель Феодорит Кирский так поясняет эти слова: «Один недостаток имеешь ты, а другого не имеешь. Он же, напротив, не имеет недостатка, какой имеешь ты, но имеет другой. Ты перенеси его недостаток, а он пусть переносит твой. Таким образом исполняется закон любви. Ибо любовь назвал Апостол законом Христовым».
Однако такое великодушное и участливое терпение недостатков друг друга вовсе не означает благодушного попустительства греху. Ведь если на твоих глазах любимый человек губит свою душу, развивая в себе какую-либо страсть, если он грешит день за днем, а ты не останавливаешь его, оправдывая себя апостольским словом о терпении тягот, тогда ты содействуешь не спасению его, а погибели.
Как совместить в христианском браке терпение к недостаткам и помощь в их искоренении?
Недостаток — это совсем не обязательно грех. Чаще всего под недостатками мы понимаем некие черты или привычки, которые могут не нравиться, раздражать, но грехом при этом не являются. В терпении таких проявлений как раз и происходит взаимная «притирка» характеров мужа и жены, без которой брак просто невозможен. Но по отношению к греху никакой терпимости у христианина быть не может, и брак тут не является каким-то исключением.
Муж и жена — одна плоть. А грех — смертельная болезнь. И заботясь о духовном исцелении любимого человека, супруг вовсе не вторгается на чужую территорию. Это его законное право, более того — это христианский долг, пренебрежение которым неминуемо повлечет за собой горе и страдание обоих.
В мире нет людей более близких, чем муж и жена. И поэтому супруги раньше, чем кто-либо на свете, способны увидеть друг в друге зачатки греховных навыков — едва проросшие семена зла, которые, войдя в полную силу, способны погубить человека для вечной жизни. В христианском браке каждый из супругов призван заботиться не только о чистоте своей души, но и о духовной жизни своей половины. Ведь очень часто какие-то проявления греха человек сам в себе не может увидеть до тех пор, пока они не дадут своих разрушительных плодов. А близкому человеку они видны сразу, еще на стадии возникновения.
В своей знаменитой сказке Экзюпери объясняет, почему Маленькому принцу приходилось пропалывать ростки баобабов на своем маленьком астероиде: «…Если баобаб не распознать вовремя, потом от него уже не избавишься. Он завладеет всей планетой, он пронижет ее насквозь своими корнями. И если планета маленькая, а баобабов много, они разорвут ее на клочки. <…> Непременно надо каждый день выпалывать баобабы, как только их уже можно отличить от розовых кустов: молодые ростки у них почти одинаковые. Это очень скучная работа, но совсем не трудная».
Очевидно, что «молодыми ростками баобабов» в духовной жизни человека являются самые первые проявления греха и склонности к нему. И христианская любовь супругов заключается не только в терпении недостатков друг друга, но и в этой очень скучной, но совсем не трудной работе — прополке «баобабов» на своей планете, которая у них — одна на двоих.
Любовь в браке
Сегодня мы поговорим с вами о браке и попробуем проанализировать текст таинства Венчания, который выражает взгляд Церкви на супружество.
На предыдущих встречах мы уже говорили с вами о подготовке к браку и о том, как выбирать человека для создания семьи. Добрачный период должен стать временем внимательного исследования, можно сказать, испытания, другого человека и наших отношений с ним, чтобы в будущем не сетовать с сожалением: «Я не знал, не понимал, я думал, что он (она) изменится». Наше намерение вступить в брак должно быть очень серьезным, ведь брак – это обещание, это наше обязательство перед Богом, что я вместе с этим человеком буду следовать по пути спасения. Ведь самая первая и наиглавнейшая цель брака – это наше спасение, наше обожение, наше освящение, и уже после этого стоят наше счастье, дети и все остальное. Подчеркну, что именно по этой причине наша Церковь настолько категорична в отношении целомудрия и воздержания до брака. Так как в это время человеку особенно необходимо иметь трезвый ум и трезвое рассуждение о другом человеке, освобожденное от страстности и чувственности, наш выбор должен быть объективным и освященным.
Самая первая и наиглавнейшая цель брака – это наше спасение, наше обожение
Всем нам известно, что таинство Венчания начинается с обручения. В настоящее время, по решению Синода Кипрской Православной Церкви, обручение совершается вместе с таинством Венчания, и не благословляется совершать обручение отдельно, как это происходило раньше. Причиной тому является то, что обручение утратило свой прежний смысл. В прежние времена обручением назывался период, когда жених и невеста могли официально общаться и узнавать друг друга перед Богом, обществом, своими близкими и родными. Данный обряд был следствием социальных условий. Ведь раньше людям было не так просто встречаться, вместе проводить время, общаться и узнавать друг друга. А обручение было своеобразным благословением и разрешением для юноши и девушки встречаться, чтобы присмотреться и решить, насколько они друг другу подходят для совместной жизни. Так как каждое свое действие человек должен освящать церковными молитвами и испрашивать на него Божьего благословения, то в Церкви и появился такой обряд. Само слово «αρραβώνας» еврейского происхождения и буквально означает «гарантия, поручительство, залог». Так вот, эта гарантия в наше время выражается через кольца.
В далекие времена таинство Венчания совершалось во время Божественной литургии, потому что целью брака, как и целью всех других таинств, является достижение Царствия Небесного. Поэтому и таинство Крещения, и таинство Венчания, и другие таинства совершались вместе с Божественной литургией. То, что впоследствии эти таинства отделились от Божественной литургии, – это результат обмирщения Церкви и упадка ценности брака, который зачастую превращается в трагедию или, если хотите, комедию.
Итак, новобрачные приходят в храм, где, славословя Господа, испрашивают благословения на свою совместную жизнь. Диакон возглашает: «Благослови, владыко», тем самым прося священника прославить Господа, чтобы начать богослужение. Священник, в свою очередь, отвечает: «Благословен Бог наш всегда, ныне и присно, и во веки веков». Человек может славословить имя Господне за все, что происходит в его жизни. Все богослужения нашей Церкви, даже похороны, хоть и являются очень скорбным событием, начинаются с прославления Божьего имени. Этот церковный обычай свидетельствует о состоянии духа Церкви. В Церкви нет места ворчанию, в Церкви ты не можешь быть несчастным, потому что недовольный, ворчливый, несчастный человек не умеет славословить Господа. Бывает, спрашиваешь у человека: «Как дела?», а он отвечает: «Так себе, хоть бы хуже не было». А другого спросишь, он тебе в ответ: «Слава Богу, у нас все хорошо!» В Церкви есть место только для непрестанного прославления Господа и непрестанной радости.
Почему мы всегда должны говорить: «Слава Богу»? Потому что, когда мы в любых наших жизненных ситуациях, даже в самых безвыходных, на первый взгляд, даже сталкиваясь со смертью, славим Господа, тогда все воспринимается иначе, все освящается, как поется в пасхальном каноне: «Ныне вся исполнишася света», все наполняется светом Божиим.
Помню, как старец Паисий рассказывал о своем опыте. В бытность молодым монахом на Святой Горе выпало ему пройти через множество искушений и испытаний. Когда его встречали другие отцы, то спрашивали: «Как поживаешь, отец Паисий?» Он им рассказывал, как сильно устает, как непросто ему подвизаться и сколько мучений он претерпевает. И старец Паисий заметил, что когда так отвечал, то ему становилось еще хуже. С той поры стал он отвечать только: «Слава Богу! у меня все хорошо! у меня все просто прекрасно!» – даже когда ему было совсем тяжело. Он говорил нам, что, просто произнося эти слова, он уже получал отрезвение. Когда человек пребывает в состоянии славословия Бога, когда он за все благодарит Господа, тогда все меняется, причем меняется само по себе и даже без участия Божественной благодати, здесь человек сам себе помогает.
Когда человек за все благодарит Господа, тогда все меняется
Далее, в чине последования обручения мы слышим слова диакона: «Миром Господу помолимся», т.е. в мире помолимся Господу. Когда мы здесь употребляем слово «миром», то не имеем в виду «тихо, спокойно»: под «миром» здесь подразумевается Христос. Когда присутствует Христос, тогда в нас есть мир. Когда же в жизни человека нет Христа, даже если все протекает спокойно и тихо, во всем этом нет никакого смысла, в душе этого человека нет мира. «Ибо Он есть мир наш» (Еф. 2, 14), – сказал апостол Павел. И наоборот, когда Христос внутри нас, даже когда вокруг сплошной мрак, война и разрушения, даже когда мы терпим крушение и умираем, в нас все равно живет мир. Поэтому, когда мы в церкви произносим: «Миром Господу помолимся», это не означает, что мы просим спокойного состояния, но изъявляем желание молиться в присутствии Божием.
Далее мы молимся о том, чтобы Господь даровал нам мир, который нисходит свыше, и спасение наших душ. После диакон взывает, чтобы мы помолились о мире всего мира, о благоденствии святых Божиих Церквей и о соединении всех людей. Об этом святом храме и обо всех, кто с благоговением и страхом Божиим приходит в него. Затем молимся о предводителе нашей Церкви, о местном епископе, обо всем священстве, о каждом члене клира и всем народе.
После идут молитвы об обручающихся: «О рабе Божием (имя) и рабе Божией (имя), ныне обручающихся друг другу, и о спасении их Господу помолимся». Когда мы говорим «раб Божий», то мы не имеем в виду, что Церковь хочет всех нас сделать рабами. «Раб Божий» – это не порабощенный человек, как мы часто понимаем это выражение, но «раб Божий» – это человек, который подчинил себя любви Божией и стал свободным во Христе Иисусе. Он стал свободным от греха, потому что именно грех делает нас рабами, а Христос освобождает от него. Мы чада Божии и рабы Божии, когда мы свободно передаем себя, свою душу и свое тело, Богу, и Господь в меру нашей самоотдачи освобождает нас от страстей и грехов.
Мы чада Божии и рабы Божии, когда мы свободно передаем себя, свою душу и свое тело, Богу
И вот называются имена пришедших обручиться людей. Человек – это не безымянное существо, но обладает именем, поэтому Церковь придает большое значение имени человека. Церковь нас нарекает именем во время Крещения и всегда называет нас по имени. Учение Церкви говорит о том, что каждый человек – это исключительное и неповторимое явление, т.е. до меня я не существовал, а также и в будущем я не появлюсь никогда и нигде, ни в какой другой жизни. Другого такого человека, как я, не было и никогда не будет! Это потрясающе! Человек уникален, потому что Бог – это уникальная личность. Этот факт дает значимость нашему существованию. Поэтому все мы не безличны, не просто какая-то масса, толпа и т.п., но у каждого из нас есть свое имя. Господь каждому явлению дал название, даже животным: вспомните, как Господь поручил Адаму придумать имена всем животным. Итак, мужчина и женщина, каждый нареченный своим именем, предстают в этот день в храме как свободные личности и, обручаясь друг другу, дают обещание, что попытаются изучить друг друга серьезно, трезво, свято и с целомудрием, чтобы понять, могут ли они соединиться в браке. Кроме того, они дают серьезное обещание Богу, что этот шаг не есть некое легкомысленное или поверхностное решение.
Церковь свидетельствует, что эти два человека обручаются друг другу. Теперь у обоих есть обязательство друг перед другом. Один уважает другого, он не играет с чувствами другого, теперь его нельзя просто взять и выбросить из своей жизни. Например, разговаривают двое: «Я хочу, чтобы ты любил меня абсолютно, меня и больше никого. Если же ты не можешь меня так полюбить, скажи мне об этом, потому что тогда я пойду и найду другого человека, который сможет меня так любить». Получается: неважно, люблю ли я тебя, важно только, любишь ли ты меня. Такие отношения – это катастрофа, это болезненное самолюбие. Вопрос ведь не в том, любит ли тебя другой, но любишь ли ты его!
Расскажу вам одну историю из монашеского бытия, потому что подобное встречается и в монашестве. Как-то пришел к святому старцу Ефрему Катунакскому один молодой человек, весьма образованный и успешный, по мирским меркам, и говорит: «Геронда, я пришел сюда, чтобы найти утешение, и я имею намерение стать монахом». Отец Ефрем был очень строгим старцем, в ответ он ему сказал: «Ты с самого начала совершил ошибку. Ты пришел сюда, чтобы я тебя утешил? Ошибка! Ты должен был прийти, чтобы меня утешить. Не я тебя, но ты меня. В монашестве ты утешаешь геронду, а не наоборот».
В любви не ты просишь другого полюбить тебя, но сам стремишься любить другого. Если же ты говоришь своему жениху или мужу: «Я хочу, чтобы ты любил меня очень сильно и больше никого так не любил. Если же ты не можешь меня полюбить такою любовью, тогда лучше расстанемся», – такое поведение свидетельствует о болезни, об ошибочном представлении о любви. Ведь любовь совершается иначе. Только когда ты любишь другого, тогда ты можешь чувствовать себя наполненным и удовлетворенным. А если этот другой тоже тебя любит, то вообще прекрасно! Но если же ты чувствуешь удовлетворение, только когда тебя любят, то это крайний эгоизм. К чему это приведет? Ты съешь этого другого, ты его уничтожишь. «Любовь не ищет своего», – говорит апостол Павел. В любви есть благородство. Когда ты любишь другого человека, другой чувствует себя свободно, он чувствует, что существует, что существует как человек, как личность. Но если же ты его душишь своею любовью, то он умрет, он не выдержит. Это как с цветком, например. Он нуждается, чтобы его поливали раз в неделю одним стаканом воды. Вы же поливаете его каждый день, думая, что благодаря этому он станет более зеленым и живым. Но на самом деле этот цветок от такого количества воды завянет в первые же дни. В любви все то же самое. Любовь уважает личность другого человека. Любовь не значит, что другой человек должен выдохнуться, разбиться вдребезги, чтобы тебя любить, потому что ты любишь его.
Итак, после всего вышесказанного мы молимся «и о спасении их». Недостаточно просто познакомиться, полюбить друг друга и жить счастливо – не в этом цель, не в этом наше счастье. Целью брака является спасение: чтобы мы, будучи личностями, могли спастись, чтобы мы не потеряли связь с Богом среди всех тех вещей, которые нас окружают и тяготят нас. Спасение – это та главная цель, которая должна предвосхищать любое наше движение.
Затем диакон произносит: «Да будут даны им дети к продолжению рода, и все, ко спасению просимое, Господу помолимся». Это обращение ко всем присутствующим на свадьбе. Ведь зачем мы посещаем свадьбы? Именно для того, чтобы помолиться за этих людей. Поэтому Церковь и взывает ко всем собравшимся: давайте помолимся о них, чтобы Господь соединил их в любви, даровал им спасение, а также радость рождения детей, в продолжение рода человеческого. И вновь мы молимся о спасении: «все, ко спасению просимое», т.е. чтобы исполнились все их просьбы, ведущие ко спасению их душ. Ведь мы женимся не для того, чтобы рожать детей. Конечно, деторождение – это одна из важных, святых и достойных целей брака, но не самая главная. Главной целью как раз является то, чтобы исполнилось «все, ко спасению просимое». Например, нельзя называть бездетный брак ущербным или несчастным, когда через него человек нашел истинный путь к любви Божией. Вообще не важно, в браке ли находится человек, или холост он, или разведен, или овдовел. Успех его жизни не зависит от этих внешних обстоятельств. Ведь настанет момент, когда и браку придет конец, кто-то из двух уйдет из земной жизни, или же брак разрушится по каким-либо причинам, или человек вообще не найдет себе пару. Все это не значит, что жизнь этого человека не удалась. Успех или неуспех нашей жизни вообще не зависит от брака или наличия детей, но зависит от того, насколько нам удалось соединиться с Богом. Если у нас это получилось, значит, жизнь наша удалась, в каком бы статусе мы ни находились.
Далее мы молимся «О ниспослании им любви совершенной, мирной, и помощи», т.е. мы просим, чтобы Господь ниспослал им с Неба совершенную и мирную любовь, а также Его Божественную помощь. Почему любовь здесь называется совершенной? Разве любовь может быть несовершенной? Любовь есть в каждом человеке, но часто эта любовь несовершенна, потому что совершенная любовь – это бескорыстная любовь, это любовь Божия, которая является даром Святого Духа. Любовь, прежде всего, не ищет своего, любовь не посрамит другого человека, любовь не станет угнетать, любовь не может быть несчастной или эгоистичной. Совершенная любовь дает другому человеку полную свободу для существования. Именно так нас любит Господь. Никто не любит нас больше Господа. Посмотрите, как Господь к нам относится, с каким великодушием, как будто Его и вовсе нет. Бог, имеющий силу сделать с нами все, что захочет, несмотря на это, оставляет нас абсолютно свободными, нежно и деликатно призывает нас к Себе, приводя нас в умиление Своею любовью.
Совершенная любовь дает другому человеку полную свободу для существования. Именно так нас любит Господь
Пусть на это обратят внимание родители, любящие своих детей, но одновременно терзающие их своей несовершенной любовью. Случается, что дети не выдерживают такой любви и говорят: «Оставь меня в покое». «Но я люблю тебя», – скажет родитель. – «Лучше не люби. Если ты решил задушить меня, то лучше я буду жить без твоей любви». Вопрос не в том, любишь ли ты своего ребенка, никто с этим не поспорит, но вопрос в том, как ты выражаешь свою любовь. Заставляешь его делать то, что хочешь ты? Пытаешься уничтожить его как личность? А ведь нужно радоваться тому, что делает радостным твоего ребенка. Ты должен быть счастлив тем, что делает счастливым другого человека. Не нужно пытаться влиять на другого, наоборот, нужно радоваться проявлению его личности, радоваться его существованию. Придет время, когда ты будешь вынужден отдать свое чадо другому человеку, его жене или ее мужу. Не сетуй: «Вот, он забрал у меня дочь или сыночка». Наоборот, порадуйся за своего ребенка, что он продолжает свой жизненный путь, что он становится зрелым человеком, порадуйся его выбору, порадуйся просто тому, чему радуется он.
То же касается всех форм любви, будь это любовь родителей к детям, или детей к родителям, любовь между братьями и сестрами, между друзьями, – любовь во всех ее проявлениях должна быть совершенна, бескорыстна и великодушна. В браке же совершенная любовь вовсе не означает, что другой человек теперь и шага не может ступить без твоего одобрения. Это то, что мы называем ревностью, когда начинаются эти допросы: где ты был? с кем говорил? что делал? почему ты так посмотрел туда? кто тебе звонил? и т.д. Все это болезнь, а не любовь. Мы же должны постараться приобрести любовь совершенную, для этого необходимо произвести внутреннюю работу, стать смиренными, потому что только в смиренном человеке может зародиться совершенная любовь. Гордый человек любит неправильно, эгоистично, ищет только своего. Поэтому, чтобы научиться любить правильно, необходимо духовное лечение. Выздороветь самим, приобрести смирение, чтобы и окружающие нас люди так же пребывали в здравии.
В продолжение последования обручения диакон произносит: «О еже сохранитися им в единомыслии и твердой вере, Господу помолимся», т.е. попросим Господа, чтобы они жили в единомыслии и полном доверии друг другу. Слово единомыслие (ομόνοια – по греч.) означает, что двое имеют общий ум, т.е. думают одинаково, говорят на одном языке, имеют общие интересы, общий вектор, соглашаются друг с другом. Однако «единомыслие» вовсе не означает полное сходство всех убеждений, мы можем иметь разные мнения, и часто это даже необходимо. Ты можешь любить другого человека, но иметь совершенно другой образ мыслей. Горе нам, если бы любовь была возможна только между людьми, которые полностью сходятся во мнениях, – тогда мы с большим трудом находили бы себе пару. Поскольку каждый человек уникален, то невозможно отождествить себя с другим человеком. Требовать от другого человека, чтобы он имел схожие со мной взгляды, дабы достичь единомыслия, – это неправильно. Красота любви заключается как раз в том, что когда я люблю другого человека, он имеет полную свободу иметь совершенно отличное от моего мнение.
Для того, чтобы двое людей с разными мнениями могли жить мирно, необходимо научиться уступать. Один из них примет решение, что он будет помалкивать, и пусть будет воля другого, потому что если я буду настаивать на своем, случится скандал. Если ты можешь так поступать ради любви к своему ближнему, делай так, не бойся, ты ничего не потеряешь, наоборот, ты выиграешь! Это никак не есть проявление слабости, ведь только сильный человек умеет уступать с великодушием. Слабый же человек постоянно пытается навязать свою волю и с ужасом думает о том, чтобы уступить. Сильный говорит: «Поступай, как знаешь! Пусть будет так, как хочешь ты!» В этих словах кроется великая душевная сила. «Брат мой, делай так, как считаешь правильным, я буду только рад». Если человеку удается достичь такого расположения духа, то он становится абсолютно свободным от страха и от духа недоверчивости. Помимо того, что он сам становится свободным, он делает свободными и своих ближних.
Но иной человек скажет, что он не хочет, чтобы его использовали. Нужно избегать этого страха – что нас используют, что нам причинят зло, что нас обманут. Избегай этих мыслей, освободись от них. Поскольку другой человек является образом Божиим и от природы уже наделен какими-то добродетелями, пусть даже он их выражает как-то по-своему, он рано или поздно откликнется на твое великодушие по отношению к нему. И даже если не откликнется, ты ничего не теряешь, ты становишься лучше.
Также в чине обручения мы просим сохранить их в «твердой вере», т.е. в доверии друг к другу. Ведь любящий ничего не боится, он доверяет другому человеку. А вот когда мы начинаем бояться, мы становимся мнительными. Например, жена отправляется в булочную, а муж ее спрашивает: «Сколько идти до магазина?» – «Пять минут», – отвечает она ему. «Итак, – думает он, – пять – чтобы дойти туда, пять – чтобы вернуться, и две минуты – чтобы купить хлеб, итого – двенадцать минут». – «Уже прошло шестнадцать минут, – говорит он ей, – где ты ходила четыре минуты? С кем ты там разговаривала?» И так далее, по известному всем нам сценарию. Наш болезненный эгоизм, наша уязвимость, наше корыстолюбие, наша неправильная любовь ведут к недоверчивости и страхам. И совсем по-другому ведет себя совершенная любовь. Ведь любящий совершенною любовью не станет подозревать, бояться или паниковать. Страх и испуг – это симптомы душевного нездоровья.
Наш болезненный эгоизм, наша уязвимость, наше корыстолюбие, наша неправильная любовь ведут к недоверчивости и страхам
В завершение нашей встречи я скажу следующее. Брак – это прекрасный этап в жизни человека, благодаря которому человек может духовно возрастать и совершенствоваться во Христе. Однако брак – это не единственный способ для совершенствования. Где бы ни находился человек, он может сделать это время своей жизни – временем для духовного совершенствования. То, чем ты являешься, ты можешь претворить в жизнь вечную. Христос не ограничивается лишь чем-то одним, например, браком или монашеством. Совсем нет. Кем бы ты ни был, в каких бы обстоятельствах ты ни находился, у тебя есть возможность ко спасению. Тебе нужно лишь освятить то место, где ты находишься. Если ты в браке – освяти свой брак, если ты холост – освяти свое безбрачие, если ты монах – освяти свое монашеское жительство. В этом и заключается красота присутствия Божия, которое освобождает нас и дает нам возможность свободно жить во Христе. Меня часто спрашивают: «Отче, разве в жизни человека не только два пути – монашество или брак?» Горе нам, если бы так было. Например, если человек остался без пары, то что теперь – нужно силой затолкать его в монастырь, потому что он не женился? А если он не хочет жить в монастыре? Пусть он живет так, как хочет. Главное – освятить то место, где ты находишься. Ведь где основой является смирение, там присутствует благодать Божия. А если у тебя нет смирения и нет благодати Божией, то кем бы ты ни стал, монахом ли, Патриархом, семьянином или кем-либо еще, – ничего у тебя не получится, потому что в твоей жизни отсутствует истинная цель и смысл жизни – присутствие Божие в сердце человека.
Купить книгу митрополита Афанасия Лимасольского (Николау) «Да не смущается сердце ваше…» можно здесь:
- в розничном интернет-магазине Издательства «Вольный Странник»
- магазин на ВДНХ по адресу: г. Москва, Проспект Мира 119, стр. 57 (павильон 57)
- заказ книг оптом: store@vsbook.ru
Что такое христианская любовь?
Мы так привыкли к словосочетанию «христианская любовь», мы столько раз слышали проповеди о ней и призывы к ней, что нам трудно бывает постичь вечную новизну, необычность того, что заключено в этих словах. На новизну эту указывает Сам Господь в Своей прощальной беседе с учениками: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга» (Ин. 13, 34). Но ведь о любви, о ценности и высоте любви мир знал и до Христа, и разве не в Ветхом Завете находим мы те две заповеди – о любви к Богу (Втор. 6, 5) и о любви к ближнему (Лев. 19, 18), про которые Господь сказал, что на них утверждаются закон и пророки (Мф. 22, 40)? И в чем же тогда новизна этой заповеди, новизна, притом не только в момент произнесения этих слов Спасителем, но и для всех времен, для всех людей, новизна, которая никогда не перестает быть новизной?
Чтобы ответить на этот вопрос, достаточно вспомнить один из основных признаков христианской любви, как он указан в Евангелии: «любите врагов ваших». Помним ли мы, что слова эти заключают в себе ни иное что, как неслыханное требование любви к тем, кого мы как раз не любим? И потому они не перестают потрясать, пугать и, главное, судить нас. Правда, именно потому что заповедь эта неслыханно нова, мы часто подменяем ее нашим лукавым, человеческим истолкованием ее – мы говорим о терпении, об уважении к чужому мнению, о незлопамятстве и прощении. Но как бы ни были сами по себе велики все эти добродетели, даже совокупность их не есть еще любовь. И новую заповедь, возвещенную в Евангелии, мы поэтому все время подменяем старой – любовью к тем, кого мы уже и так по-человечески любим, любовью к родным, к друзьям, к единомышленникам. Но мы забываем при этом, что про эту – только природную, человеческую любовь в Евангелии сказано: «кто любит отца или мать <…> сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня» (Мф. 10, 37) и «кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер <…> тот не может быть Моим учеником» (Лк. 14, 26). А если придти ко Христу и означает исполнение Его заповедей, то, очевидно, христианская любовь не только есть простое усиление, распространение и «увенчание» любви природной, но коренным образом от нее отличается и даже противопоставляется ей. Она есть действительно новая любовь, подобной которой нет в этом мире.
Но как же возможно исполнение этой заповеди? Как полюбить тех, кого не любишь – не только врагов в прямом смысле слова, но и просто чужих, далеких, «не имеющих к нам отношения» людей, всех тех, с кем ежечасно нас сталкивает жизнь?
Ответить можно только одно. Да, эта заповедь была бы чудовищной и невозможной, если бы христианство состояло только в заповеди о любви. Но христианство есть не заповедь только, но и Откровение и дар любви. И только потому любовь и заповедана, что она – до заповеди – дарована нам. Только «Бог есть любовь».
Только Бог любит той любовью, о которой говорится в Евангелии. Человек не может так любить, потому что эта любовь есть Сам Бог, Его Божественная природа. И только в Боговоплощении, в соединении Бога и человека, то есть в Иисусе Христе, Сыне Божием и Сыне Человеческом эта Любовь Самого Бога, лучше же сказать – Сам Бог Любовь явлены и дарованы людям. В том новизна христианской любви, что в Новом Завете человек призван любить Божественной Любовью, ставшей любовью Богочеловеческой, любовью Христовой. Не в заповеди новизна христианской любви, а в том, что стало возможно исполнение заповеди. В соединении со Христом в Церкви, через таинства крещения и причащения Телу и Крови Его, мы получаем в дар Его Любовь, причащаемся Его любви, и она живет и любит в нас. «Любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам» (Рим. 5, 5), и Христом заповедано нам пребывать в Нем и в Его любви: «пребудьте во Мне, и Я в вас <…> ибо без Меня не можете делать ничего <…> пребудьте в любви Моей» (Ин. 15, 4-5, 9).
Пребыть во Христе – это значит быть в Церкви, которая есть жизнь Христова, сообщенная и дарованная людям, и которая поэтому живет любовью Христовой, пребывает в Его любви. Любовь Христова есть начало, содержание и цель жизни Церкви. Она есть, по существу, единственный, – ибо все остальные объемлющий – признак Церкви: «по тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13, 35). В любви – святость Церкви, потому что она «излилась в сердца наши Духом Святым». В любви – апостольство Церкви, потому что она всегда и всюду есть все тот же единый апостольский союз – «союзом любви связуемый». И «если я говорю языками человеческими и ангельскими <…> Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы» (1 Кор 13, 1-3). А потому только любовь всем этим признакам Церкви – святости, единству и апостольству сообщает действительность и значимость.
Но Церковь есть союз любви не только в том смысле, что в ней все любят друг друга, но прежде всего в том, что через эту любовь всех друг к другу она являет миру Христа и Его любовь, свидетельствует о Нем, любит мир и спасает его любовью Христовой. Она любит во Христе – это значит, что в Церкви Сам Христос любит мир и в нем «каждого из братьев сих меньших». В Церкви каждый таинственно получает силу всех любить «любовью Иисуса Христа» (Флп. 1, 8) и быть носителем этой любви в мире.
Этот дар любви преподается в литургии, которая есть таинство любви. Мы должны понять, что в Церковь, на литургию мы идем за любовью, за той новой Богочеловеческой любовью Самого Христа, которая даруется нам, когда мы собраны во имя Его. В церковь мы идем, чтобы Божественная любовь снова и снова «излилась в сердца наши», чтобы снова и снова «облечься в любовь» (Кол 3, 14), чтобы всегда, составляя Тело Христово, вечно пребывать в любви Христа и ее являть миру. Через литургическое собрание исполняется Церковь, совершается наше приобщение ко Христу, к Его жизни, к Его любви, и составляем «мы многие – одно тело».
Но мы, слабые и грешные, можем только захотеть этой любви, приготовить себя к ее приятию. В древности поссорившиеся должны были помириться и простить друг друга прежде, чем принять участие в литургии. Все человеческое должно быть исполнено, чтобы Бог мог воцариться в душе. Но только спросим себя: идем ли мы к литургии за этой любовью Христовой, идем ли мы так, алчущие и жаждущие не утешения и помощи, а огня, сжигающего все наши слабости, всю нашу ограниченность и нищету и озаряющего нас новой любовью? Или боимся, что эта любовь действительно ослабит нашу ненависть к врагам, все наши «принципиальные» осуждения, расхождения и разделения? Не хотим ли мы слишком часто мира с теми, с кем мы уже в мире, любви к тем, кого мы уже любим, самоутверждения и самооправдания? Но если так, то мы и не получаем этого дара, позволяющего действительно обновить и вечно обновлять нашу жизнь, мы не выходим за пределы себя и не имеем действительного участия в Церкви.
Не забудем, что возглас «возлюбим друг друга» есть начальное действие литургии верных, евхаристического священнодействия. Ибо литургия есть таинство Нового Завета, Царства любви и мира. И только получив эту любовь, мы можем творить воспоминание Христа, быть причастниками плоти и крови, чаять Царства Божьего и жизни будущего века.
«Достигайте любви» – говорит Апостол (1 Кор 14, 1). И где достичь ее, как не в том таинстве, в котором Сам Господь соединяет нас в Своей любви.
Источник: Альфа и омега. N2 (5), 1995.
Если недостает любви
Все заповеди Господь свел к двум. Любовь к Богу и любовь к людям. Нам заповедана любовь. Но как любить, если не любится?
Диакон Павел Сержантов
Или любить-то любишь, правда, с прохладцей. Что это за любовь – вполнакала? Разве о ней Господь заповедал? А с другой стороны, сердцу ведь тоже не прикажешь любить…
Такие мысли приходят на ум. Что ж нам поделать? – Нужен совет духовного человека, ревностного исполнителя заповедей о любви.
И подходящий человек у нас имеется. Это преподобный Зосима Верховский, его память мы чествуем 6 ноября. Преподобный Зосима ради своих духовных чад готов был жизнь отдать, не только временную жизнь – но вечную. В своей пламенной любви к людям он уподобился апостолу Павлу (см. Рим. 9:3).
От преподобного Зосимы сохранилось поучение о любви. Оно записано на славянском языке, впрочем, есть и русский перевод, заглянем в него. Старец Зосима дает как раз нужный нам совет:
«Кто не имеет любви, тот да просит ее у Господа усердно, смиряя себя и укоряя, и да ищет ее делами любви… И это прошение и моление благоприятно Господу, поскольку согласно Его воле и Его желанию. «Хощу, да будете едино» (см. Ин 17:21), – сказал Господь. – «Сию заповедь даю вам, да любите друг друга, якоже и Аз возлюбих вы» (Ин. 13:34). А давший заповедь силен и помощь даровать к исполнению ее, если только увидит в нас желание и стремление к такому… дружелюбному житию».
Предельно убедительно рассуждает отец Зосима: Господь дал нам заповедь, и хотя у нас нет сил исполнить ее, но Сам Христос посодействует нам в этом. Что невозможно человеку, то возможно Богу. Только нужно просить у Него помощи, молить об умножении в сердце любви. Молиться усердно, с покаянием в том, что нет любви. И эта молитва будет Богу приятна. Он ждет ее.
Искать любовь нужно не только молитвой. Ищут ее и делами любви. Как это бывает? Обыкновенно. Дела любви состоят в заботе о другом человеке.
Конечно, эти дела любви совершают не по причине каких-то взятых на себя обязательств, договоренностей. И не по причине любви, ведь любви-то пока нет. Совершаются дела любви, потому что человек доискивается любви, хотел бы, чтобы сердца коснулась любовь. Пусть даже немножко коснулась, но только чтобы эта любовь была неподдельной, настоящей.
Не только преподобный Зосима, многие другие люди тоже заметили, что дела любви поселяют в сердце саму любовь. Положим, побуждает себя человек к заботе о ближнем – раз, другой, третий. И постепенно замечает, что относится к этому ближнему уже не так бесчувственно, как прежде. Удивительно? Удивительно, но этим путем люди приходят к любви. Проверено многократно.
Если нет любви, то через силу нужно делать дела любви
Вас ожидает рабочий день, а соседа по рабочему столу вы на дух не переносите. Что делать? Уходите на работу, как на войну, зная, что вам предстоит схватка. Наспех выпив чаю и садясь в метро или троллейбус, молитесь о том, чтобы Бог дал вам силы и разум вести себя правильно и ровно. «Научи меня прямо и разумно действовать с каждым из ближних моих, никого не осуждая и не огорчая», — так молились оптинские старцы, так молись и ты. Святой Амвросий Оптинский говорил, что если нет любви, то через силу нужно делать дела любви, и Бог, видя твои труды, подарит тебе любовь.
Например, у твоего ненавистного соседа развязались шнурки или выправилась из штанов рубашка. Дело любви — не дать ему быть посмешищем для коллектива, а тихо подсказать, что исправить в одежде. Или у него (нее) упала на пол папка с документами. Помоги поднять, согнись, корона не свалится. Так делами любви, сделанными через силу, ты можешь размягчить сердце бывшего недруга и привлечь к себе Божию любовь. Дай денег, подвези, поздравь с днем рождения, заступись, если можешь и если есть нужда. И все это — через силу, по долгу, с неким насилием над своим строптивым и нелюбящим сердцем. Только на этом пути тебе может открыться опыт внутреннего примирения с теми, с кем ты внутренне же враждовал.
Другое дело, если кто-то ищет твоей особой приязни, хочет открыть тебе сердце и ждет того же от тебя. Если ты не чувствуешь в этом человеке сотаинника и бережного хранителя твоих секретов, то не спеши вступать в дружескую близость. Живущих с тобой в мире пусть будут тысячи, — говорил Серафим Саровский, — но тайну свою открывай из тысячи одному. Человек всегда был ненадежен, а сегодняшний человек тем паче может не сохранить твою тайну, грубо повести себя с тем, что для тебя нежно и дорого. Чтобы не увеличивать раны, лучше искать некую дистанцию в общении с окружающими людьми — конечно, без презрения и высокомерия.