Содержание
- Взаимосвязь понятий «личность» и «образ Божий» в православном богословии
- Учение о человеке в христианстве и неоязычестве
- Что значит быть православным человеком?
- Что дало православное христианство России
- Что дало православное христианство России.
- Что дает мне Православие?
- Что такое православие и кто такие православные?
Взаимосвязь понятий «личность» и «образ Божий» в православном богословии
Господь Вседержитель. Мозаика в Марторане
Диалог между богословием и наукой – это весьма перспективное направление, важное для обеих сторон. Наука на пути осмысления религиозного опыта может открыть для себя реальности иного плана бытия и обогатиться не только в содержательном плане, но и в методологическом. Ибо очевидно, что тех средств, которыми она обладает, катастрофически не хватает для раскрытия загадок человеческой жизни.
Для Церкви же очень важно найти новые формы общения в нецерковной среде и помочь современным людям приобщиться к Божественному Откровению, которое даровано всему миру, чтобы оплодотворить и преобразить человека и все богоугодные сферы его жизни. Церковь никогда не останавливалась на этом пути, не скрывала что-то у себя в тайне только для посвященных, но готова поделиться своим сокровищем с каждым, кто желает его принять и им воспользоваться.
Однако современные ученые порой с большей готовностью склонны заимствовать духовно негативный опыт из оккультных сфер и не торопятся познакомиться с духовным наследием Церкви. Например, современная психология уже давно активно не только исследует, но и применяет различные практики воздействия на человека, имеющие оккультные, магические корни. Суггестивное воздействие на человека стало обыденным делом для современного психотерапевта. На этой основе разработана масса методик психического влияния. Церковь относится к этому отрицательно, поскольку степень деформирования личности в этом случае оказывается значительно больше, чем наблюдаемая реакция, а возможное повреждение человека выходит за рамки его земного существования и не может контролироваться психотерапевтом. Однако если все же интегрирование отрицательного религиозного опыта в психологию происходит, то почему не видно заметных успехов в восприятии христианского духовного наследия? Существуют ли для этого какие-то преграды? Как нам видится, основные причины таковы.
1. Христианство в наши дни – это «забытая» мировая религия. Современные люди чаще всего усматривают в христианстве нравственное учение и даже не предполагают, что в нем содержится глубочайшее учение о человеке. В Православии это богооткровенное сокровище бережно сохраняется и передается, но никому не навязывается, не выставляется, поэтому внешнему человеку может показаться, что его как будто бы и нет. В католицизме чрезмерная рационализация, а в протестантизме нарочитая морализация и самоограничение себя только текстом Библии привели к выхолащиванию сути христианства. Поэтому неудивительно, что в поисках ответа на загадку о человеке вопрошающие проходят мимо Церкви.
2. Христианское учение о человеке содержится в огромном количестве святоотеческих творений, но это знание пока еще не изложено системно ни у нас в России, ни за рубежом. Такая работа только начинается, появляются первые публикации, и помоги Господи тем, кто начал трудиться на этой ниве.
3. Чтобы воспользоваться богооткровенным учением, нужно не только изучить какие-то святоотеческие книги, но, прежде всего, вступить в диалог с Тем, Кто создал человека и определил смысл и законы его существования. Это принципиально необходимо. Без этого христианские тексты не раскроют своей глубины, мудрости, истины. Для ученого это подвиг. Далеко не все к нему готовы, потому что данный поступок выводит исследователя за рамки традиционной научной методологии, и ученый рискует стать маргиналом в своей среде. Оккультно-магические методы, которые вошли в арсенал современной психологии, таких требований к исследователям не предъявляют. Они срабатывают без упоминания о Боге. Точнее сказать, они срабатывают именно при игнорировании упоминания о Боге. Когда призывается имя Божие, они дают странные сбои. Для верующего человека причина данного сбоя понятна.
4. Проблема перевода. Богооткровенное учение о человеке – это не кость мамонта, которую находят и кладут на музейную полку и вспоминают о ней только при исторических исследованиях. Оно несет в себе животворящую, преображающую силу, но чтобы ее раскрыть, необходимо не только понять христианское учение в содержательном плане, но и суметь спроецировать его в сферы гуманитарных наук как средство, как инструмент. Для этого исследователь должен в достаточной степени владеть и языком богословия, и быть профессионалом в своей гуманитарной области. Таких людей пока еще очень мало.
Все перечисленные выше трудности преодолимы. Если в практическом плане эти и ряд других проблем разрешатся, то, может быть, нас еще ждет эпоха христианского ренессанса. В каком-то смысле мир на это обречен, ибо если этого не произойдет, то вариантов для дальнейшего существования у нас нет.
Перейдем же от общих вопросов к одному, на первый взгляд частному, но по сути важному вопросу: каково взаимоотношение в православном богословии двух понятий – «образ Божий» и «личность». Цель данной статьи – тезисно обозначить общую богословскую линию в раскрытии данной темы.
Если мы попытаемся в рамках святоотеческого наследия понять, кто есть человек, то сразу же натолкнемся на рассуждения, что человек есть образ Божий. Более того, всегда подчеркивается, что богообразность – это высшее достоинство человека. Если же с подобным вопросом мы открываем книги по психологии, то постоянно встречаемся с описанием человека как личности. Здесь личность рассматривается как высшая ценность в человеке. Таким образом, и в богословии, и в психологии провозглашены высшие ценности, но как они соотносятся между собой в содержательном плане? Ответ на этот вопрос важен, поскольку ценности определяют деятельность и направление движения исследователя. Ошибка в ответе на этот вопрос – это не только напрасный труд, но и искалеченные души. Ответ на этот вопрос мы будем искать в богословии, поскольку оно использует оба понятия, психология же только одно – «личность».
Начнем с того, что попытаемся разобраться с необходимостью различения понятий «образ Божий» и «личность» в богословии. Вильям Оккам в свое время сформулировал замечательный принцип: «не умножай сущностей без необходимости», то есть для ответа на какой-либо вопрос не нужно привлекать избыточное количество понятий, их должно быть ровно столько, чтобы ответ был правильным и ясным. В связи с этим насколько обосновано в богословии это различение, и какова взаимосвязь этих понятий?
Когда мы намерены что-либо сравнить и дать аналитическое заключение, мы, прежде всего, должны четко представлять то, что сравниваем. Что же мы имеем в святоотеческом наследии в отношении понятий «образ Божий» и «личность»?
Понятие «образ Божий» – одно из самых распространенных в христианской письменности. Нет автора, который бы его не употреблял, и когда читаешь эти рассуждения без жесткой требовательности к строгости формулировок, то вроде бы все пишут об одном и том же. Но когда возникает потребность понять суть и сформулировать ее в словах, то сразу становится ясно, что такого обобщающего определения у святых отцов нет. Сокрушаясь об этом, отец Василий Зеньковский писал: «За вычетом нескольких общепризнанных толкований, святоотеческое учение об образе Божием до такой степени разноречиво, что приходится удивляться, что по такому существенному пункту в церковном сознании не достигнуто единомыслие». Что же делать? Почему святые отцы не предприняли попытки создать подобное определение? Святитель Григорий Нисский дает четкий ответ на этот вопрос: «Образ Божий в человеке, поскольку он – образ совершенный, постольку он и образ непознаваемый, ибо, отражая полноту своего Первообраза, он должен также обладать и Его непознаваемостью». То есть дать определение «образу Божиему» принципиально невозможно в силу непостижимости Бога. Однако как двигаться дальше? Как работать с понятием, которое не фиксируется в человеческом слове? Возможно ли такое? В богословии вполне возможно. Все понятия, связанные с бытием Божиим (Бог, святость, вечность, бессмертие и др.), не подлежат строгим определениям, но это не препятствует нам их использовать и понимать друг друга. В богословии для раскрытия этих тем используется типологический, или образный, метод. Воспользуемся им и мы.
Давайте представим зеркало, в котором отражается человек, и отметим несколько важных феноменов:
– человек отражается в зеркале, и это отображение есть образ человека;
– зеркальное отражение имеет двойную принадлежность: конкретному человеку и конкретному зеркалу;
– отражаясь в зеркале, человек не утрачивает чего-либо в своей природе и не приобретает; даже если зеркал будет много, отражаясь в них, человек остается неизменным;
– при отражении человека природа зеркала не изменяется; отражение – реальное явление, но оно не есть часть природы зеркала;
– в разных зеркалах один и тот же человек отражается по-разному в силу уникальных свойств каждого зеркала (кривизна, неровности, шероховатость, качество отражающего слоя и т.д.).
Из Божественного Откровения мы знаем, что человек может не только отражаться, но и отражать, то есть быть в определенном смысле зеркалом – зеркалом для Бога. При таком подходе возможны некоторые аналогии, раскрывающие нам важные аспекты понятия «образ Божий». В частности, имеют место все вышеуказанные феномены.
Каждый человек – это духовное зеркало, в котором отражается Бог. Отражение Бога в человеке – это и есть образ Божий.
Образ Божий принадлежит Богу, так как это Его «отражение» (так же и мы, подходя к зеркалу, считаем отражение в зеркале своим собственным и говорим: «Это я»); но, с другой стороны, отображение Бога в человеке принадлежит и человеку: именно человек есть носитель образа Божия. То есть образ Божий имеет двойную принадлежность.
Отражаясь в человеке, Бог не утрачивает чего-либо в Своей природе и не приобретает. Несмотря на то, что людей большое множество, отражаясь в них, Бог остается неизменным.
При отражении Бога в человеке человеческая природа не изменяет своего онтологического статуса, то есть всегда остается человеческой даже при восхождении на высшие ступени святости. «Ни мудрые своею мудростью, – учил преподобный Макарий Великий, – ни разумные своим разумом не могли постигнуть душевной тонкости или сказать о душе, что она такое. Только при содействии Духа Святого открывается и приобретается понятие и точное ведение о душе. Но при этом рассматривай, рассуждай и уразумевай, как это бывает, и слушай: Он Бог, а она – не Бог; Он Господь, а она – раба; Он Творец, а она – тварь; Он Создатель, а она – создание; ничего нет общего в Его и ее естестве, но только по бесконечной, неизреченной и недомыслимой любви Своей и по благоутробию Своему благоволил Он вселиться в сем создании, в этой разумной твари, в этом досточестном, избранном деле Своем, “чтобы нам быть, – как говорит Писание, – некоторым начатком Его созданий” (Иак. 1: 18), быть нам Его мудростью и общением, быть собственною Его обителью, собственною чистою Его невестою». Образ Божий – реальное явление, но он не есть часть природы человека – это ни дух, ни душа, ни тело, это высочайший Божественный дар, проявляющийся в наличии у человека божественных свойств (бессмертие, свобода, разум, личность и т.д.).
В каждом человеке Бог отражается неповторимым образом, и это обусловлено уникальностью человеческих личностей.
Вот здесь мы и подошли к понятию «личность».
В богословии «личность» – это богодарованное уникальное начало в человеке, которое формирует неповторимый образ существования природы конкретного человека. Бог есть Личность (точнее – три единосущные Личности), поэтому и человек является личностью именно в связи со своей богообразностью. Эти два понятия («образ Божий» и «личность») взаимосвязаны, но нетождественны. Личностное бытие человека – это, может быть, главная характеристика богообразности человека, однако это не значит, что образ Божий в человеке и личность – одно и то же. Поясним это различие понятий на простом примере. Человеческая личность в духовно-нравственном отношении может быть и положительной, и отрицательной. О диктаторах, тиранах, преступниках допустимо говорить как о яркой личности, описывая их качества и поступки, в том числе и негативные. Однако если мы попытаемся говорить о тех же людях как носителях образа Божия (согласно православному учению, образ Божий может помрачиться, но он неуничтожим человеческим грехом или смертью), то мы никогда не употребим нравственно-отрицательные категории. Значит, образ Божий и личность – это не одно и то же. Образ Божий есть некий нравственно-положительный полюс бытия человека, а человеческая личность может свободно самоопределяться по отношению к нему как в положительном, так и в отрицательном смысле, то есть человек может жить в соответствии со своей богообразностью или вопреки, но личностью он быть не перестает и образ Божий не утрачивает.
Образ Божий в человеке позволяет преодолеть пропасть трансцендентности между Творцом и творением, ибо люди, именно по причине своей изначальной богообразности, способны познавать Бога и вступать в общение с Ним. Преподобный Макарий Великий писал: «Как небо и землю сотворил Бог для обитания человеку, так тело и душу человека создал Он в жилище Себе, чтобы вселиться и упокоеваться в теле его, как в доме Своем, имея прекрасною невестою возлюбленную душу, сотворенную по образу Его».
Подводя итог вышесказанному, сформулируем несколько тезисов по нашей теме.
Тезис 1. Понятия «образ Божий» и «личность» взаимосвязаны друг с другом. Бог есть Личность, и человек есть личность, потому что он наделен образом Божиим. Личностное бытие – это проявление образа Божия, то есть взаимосвязь понятий выстроена по типу причины и следствия.
Абсурдно рассуждать о психике и игнорировать понятие о человеке. Тем более странно, с точки зрения христианской антропологии, изучение человеческой личности без опоры на учение о богообразности человека.
Тезис 2. «Образ Божий» и «личность» – понятия взаимосвязанные, но не тождественные. Ибо образ Божий есть некая неотъемлемая данность, постоянно содействующая сближению человека с Богом. Он всегда имеет духовно-положительную направленность и является онтологическим основанием для личности. Личность же – это проявление образа Божия в человеке и, как все иные проявления образа Божия (разум, творчество, свобода, бессмертие и др.), может иметь различную нравственную направленность и изменяться по ходу существования человека – как совершенствоваться, так и деградировать.
Убедиться в нетождественности данных понятий можно легко, если попытаться заменить в святоотеческих творениях словосочетание «образ Божий» на слово «личность». Контекст высказываний существенно повредится.
Тезис 3. Понятия «образ Божий» и «личность» не подлежат формальному определению. Поскольку образ Божий и личность человека «укоренены» в Боге, Который не подлежит определению, то и данные понятия не охватываются человеческим словом. Однако отсутствие строгих определений отнюдь не лишает нас возможности конструктивно использовать эти термины при антропологических рассуждениях. Исследованию вполне доступны отдельные проявления богообразного личностного бытия человека, но важно, чтобы эти феномены даже в обобщенном виде не считались сущностью и предельной глубиной образа Божия и личности в человеке. По сути, в христианской антропологии слова «образ Божий» и «личность» – это во многом слова-знаки, указывающие на таинственную глубинную реальность в человеке.
Тезис 4. Образ Божий и личность – это онтологические свойства человека, но не какие-то особые части его природы. Это, может быть, самый сложный, но предельно важный момент в понимании данной темы. Часто мы настолько скованы материальным восприятием явлений, что, открыв нечто новое, тут же начинаем рассуждать об этом в природном аспекте. Однако если быть внимательным, то можно легко обнаружить, что многие важные для человека понятия, такие как красота, гармония, истина, правда, не имеют своей самостоятельной природы. Эти понятия и подобные им реализуются в тварном мире, но не являются частью природы тех предметов, которые мы так характеризуем. При этом красота, истина, добро и т.п. не имеют своей отдельной природы или естества в прямом смысле слова, и все же они реальны. Если тысяча человек независимо друг от друга, подходя к одной и той же картине, восклицают: «Красота!», то мы не вправе отрицать «присутствие» красоты в ней, но мы не сможем выделить ее из картины как отдельный природный объект. Красота, реализованная в естестве тварного предмета, тем не менее, «надприродна», метафизична. Значит, у этих понятий должно быть онтологическое основание, не имеющее тварной природной обусловленности. Таким основанием является Бог. Если обратиться к антропологии, то и здесь мы очень часто оперируем понятиями реальными, но неприродными: сознание, свобода, творчество, бессмертие, любовь и др. Понятия «образ Божий» и «личность» близки к этому ряду. Они не имеют своей самостоятельной субстанции в человеке. Это не часть души, не дух, не ум. Они не могут существовать вне человеческой природы, но, реализовавшись в ней, задают богоподобный (образ Божий) и уникальный (личность) способ существования человека.
В человеческом языке природный и личностный аспекты бытия человека четко разграничены. Если мы отвечаем на вопрос «что есть человек?», то описываем общечеловеческую природу. Если же задаемся вопросом «кто есть человек?», то пытаемся познать человека как личность, выделить его неповторимость, выяснить основание этой уникальности. Замечательный русский богослов В.Н. Лосский так сформулировал данный подход к пониманию личности: «Личность есть несводимость человека к его природе». В виде формулы это утверждение выглядит так: личность человека = конкретный человек – общечеловеческая природа. То есть, чтобы приблизиться к пониманию уникальной личности человека, необходимо абстрагироваться от всех его общечеловеческих природных свойств, пройти путем антропологической апофатики.
Впрочем, для понимания личности есть другой, более простой и гораздо более эффективный способ, но он пока что лежит за пределами научной методологии: нужно просто полюбить конкретного человека. Именно любовь в евангельском смысле без каких-то особых интеллектуальных усилий позволяет узреть личность в другом человеке, а сила нашей любви определяет глубину познания любимой нами личности.
Подобный подход к изучению человеческой личности в науке должным образом еще не представлен. Надеемся, что зарождающаяся христианская психология откроет новые перспективы в познании человека.
В современном православии богословское понимание личности выглядит так: «Личность — есть несводимая к природе, свободная, открытая, творческая, уникальная, целостная в смысле как неделимости, так и нерушимой идентичности, непознаваемая аналитическими объективирующими методамионтологическая основа человека, определяющая образ бытия его индивидуализированной природы.»(Чурсанов С.А., 2005) Так в богословии, а в психологии…?
Психологическое понятие личности в христианской психологии может начинаться с признания и констатациионтологического характера категории личности, в которой психическое является способом отношенияк себе, к другому, к «ты», к миру.
Психологически, личность есть человек, относящийся к себе, к миру, к другому; человек имеющий себя и изменяющий и себя. Личность, как суверен своего бытия, своего тела, своей жизни, своего развития и смерти, в том числе своего космоса и вечности (Бога) – и есть образ Божий.
Относящийся к себе – означает наличие специфических отношений человека с себе, как физическому телу, как субъекту пространства и времени, как носителя переживаний, как страдающему и счастливому; в том числе, сюда входят и отношения к своей жизни, как таковой, к своей смерти, к качеству своей жизни, своей судьбе, своим возможностям, своим способностям. Эти специфические отношения могут иметь интеллектуальную сторону (смыслы, ценности, оправдания, цели), а могут быть неосознаваемыми. Но они почти всегда, за исключением пограничных и клинических случаев, имеют сильную эмоциональную окраску. Отношение к себе в широком смысле – соответствует самосознанию в философии, хотя в психологическом смысле – это не специфически сознательная позиция, поскольку отношение к себе складывается в раннем детском возрасте (самоотношение), и только позже подвергается иногда переосмыслению. В отношение к себе входит и фундаментальное понятие самопринятия, имеющее для психологии личности и для психотерапии одно из центральных значений.
Отношение к другому – основывается на отношении к себе. Исключением является отношение к матери, но первоначально, на пренатальном и постнатальном этапе развития мать и не является «другим», но является «мной». Другой – это категория первых межличностных, социализирующихся отношений. Но эти отношения возможны лишь потому, что есть «я», ибо вне «я» отношений нет вообще. Антиномия «я» — «другой» непременно имеет два полюса. Исходным, для психологии личности, может быть только полюс «я», а не «другой». Так как в противном случае, например в клинике аутизма или детской шизофрении, или олигофрении, отношения к «другому» при его объективном наличии не формируются.
Отношение к миру – включают в себя «базовое доверие» и «мое место в мире», семейную систему и отношения в ней. Здесь формируется социальная и семейная совесть, нравственность, открытость, служение, забота.
Имеющий себя – это человек, который принимает себя, принимает ответственно и благодарно (или напротив, не принимает, и тогда отказывается жить). Принятие себя есть экзистенциальный акт, однако он может быть актом актуального состояния, а не только сознательного выбора. Иметь себя значит принимать решения о себе и отвечать за себя, не перекладывая ответственности за свою жизнь на других. Принятие решений о себе: решение о профессии, о здоровье, о браке, о жизни. Непринятие себя ведет к тяжелым личностным проблемам, о которых хорошо известно терапевтам.
Человек изменяющий себя – развивающийся, свободный, сильный, смелый человек, способный рисковать, ошибаться, признавать ошибки, получать награды и отказываться от привычного, знакомого и известного. Готовность к личностным изменениям – признак внутренней силы, цельности, энергии, деятельности и немалого желания. Сознательное отношение к своим изменениям, к росту, падениям, поискам – признак личностного взросления и зрелости.
Совокупность отношений к себе, к миру, к другому, желаний, свободных выборов, в себе, , а также ответственность за все это – есть личностный мир человека, его космос. Он принадлежит только ему, и носит всегда субъективный и индивидуальный характер. Человеческий космос имеет, конечно, природное начало, в силу индивидуализированности его природы. Но само наличие космоса – есть признак личности, а не природы. Природа дана, а космос строится человеком. Космос – результат личностного отношения к природе. Человек может иметь только индивидуализируванный космос, и потому человек всегда только человек, а не бог. Попытка быть Богом, претензия на сверхиндивидуальный космос, всечеловеческий космос, приводит к искажению человечности, системы ценностей, к преступлению, к войне и смерти. Космос человека всегда не полон, искажен и страшен, если он не увенчан Богом. Без Бога человеческий космос всегда ущербен. И здесь есть глубочайшее соответствие космоса и Бога. Космос человека, индивидуальный по природе, личностный по образу бытия, «тоскует» без Личности. Космос не полон без Бога. Бог не часть космоса, но немпременное условия. Человек формирует свой космос так, как если бы он был создателем и вседержителем космоса, то есть он занимает в своем космосе то место, которое по отношению к вселенной может принадлежать Богу. Завершая осознание своего космоса, и ощущая онтологическую тоску по уникальности и универсальности бытия, человек испытывает потребность увенчать свой космос такой сверхличностью, которая будет ему «в пору», то есть будет, как говорят психологи конгруэнтна. Искушение, которое при этом испытывает человек – поставить себя в центре своего космоса. Требуется истинное смирение, умиление и сыновнее почтение, чтобы увенчать свой космос подлинным Богом, а не идолом или собой.
Таким образом, личность – это человек создающий непременно свой космос во вселенной. Для этого он имеет свободу, знания, творчество и опыт. Все это особым образом преломляется в психологии.
Психологическое понимание личности начинается с обнаружения, эмпирического и теоретического, личностного бытия человека. Не с формирования личности, не «сложения» её из элементов, не провозглашения, а с обнаружения себя как уникального суверена своей жизни, с открытия «Я есть!». Психологически, личность обнаруживает себя как самобытие, в отличие от понятия «отражения», или поведения. Последние существуют только потому, что существует порождающее их бытие, то есть жизнь, как акт бытия, желание быть и жить, и решение «быть». Между личностью и психикой, как категориями, может разверзнуться такая же бездна, как между – «человек» и его «поведение». Причем генетически, «личность» и «психика» не связаны между собой. Бытие личности психологически не выводимо, а психика не часть личности.
Но именно психология, в отличие от других наук о человеке, наиболее адекватно и наиболее объемно, «видит», обнаруживает личность. Психология — есть наиболее целостное и ясное видение личности. Однако именно психология страдает наиболее острым предметным кризисом. Проблема кризиса обнаружила себя тотчас (в историческом масштабе — несколько десятилетий), как психология попыталась избавиться от духовных реалий. Психологи середины ХIX века предложили такое понимание предмета психологии, в котором духовного ничего не оставалось. Остались психофизические процессы, психические функции, сознание, как процесс, и личность, как динамическая психо-социальная реальность. Психология, как казалось тогда, встала на твердый методологический фундамент: предметом науки стал комплекс исследуемых процессов и функций, которые обеспечивают и обслуживают поведение человека, или само поведение человека, описываемое с внешней стороны (наблюдатель). Человек сам оказался наблюдателем, как себя самого, так и другого, испытуемого.
Оказавшись себе самому и другому лишь наблюдателем, человек перестал быть сувереном происходящего в нем самом. Быть наблюдателем и совершителем психического акта (действия и деятельности, состояния и переживания) принципиально разные онтологические позиции. От занятой позиции зависит как онтологический статус субъекта, так и предметный статус объекта. В классической психологии наблюдатель лишается онтологического преимущества свидетельствовать о происходящем. Лишается вследствие строгого критерия достоверности и проверяемости. Весь субъективно-индивидуальный мир человека исключается из свидетельства, так как именно он может быть той искажающей действительность линзой, которая делает недоступной эту искомую действительность – объективную реальность. Это не значит, что субъективно-индивидуальный мир человека не исследуется, не интересует науку вовсе. Только статус предметности может быть лишь таким, чтобы индивидуальное было де- индивидуализированным (так чувствует себя пациент на кушетке у врача; вроде бы это именно он лежит здесь и теперь, но ощущает себя уже не принадлежащим себе), а субъективное – объективированным.
С другой стороны, предмет науки психологии в классической позиции носит статус детерминированного, вписанного в систему взаимозависимых условий, причин и следствий. Это система «условия – функция (процесс) – поведение». Она стремится к предельно обусловленному функционированию. В этой системе исключаются такие предметные статусы как переживание, возможное, свободное, независимое, личное, метапсихическое, духовное. Самое печальное, что человеку здесь не остается места. Причем происходит это не по злой прихоти ученых, а по неизбежной логике избранной позиции.
Психическая жизнь в этой классической предметности оказалась наблюдаемой (в меньшей степени, самонаблюдаемой). Причем в этой, сциентисткой, парадигме приоритет достоверности наблюдаемого отдается наблюдению за другим. Самонаблюдение подвергается наиболее тщательному сомнению. Это не могло и быть иначе, ведь из психологии был последовательно исключён ТОТ, кто есть носитель функций и субъект процессов, свободный совершитель психического акта, то есть живая индивидуальность, деятель. Психологии остался не деятельный человек, а человек функционирующий, реагирующий. В какой степени такой человек остался человеком? Психология «съехала» в сторону от человека.
Как только это произошло, тотчас возник вопрос, что же психологического в новой (теперь уже старой, классической) психологии? Или что же изучает психология? Психику? Но что есть психика? Функции, поведение, сознание, личность? Если психика, понимаемая, как функции и процессы, как поведение, есть основной предмет психологии, тот основной психологический кризис будет развиваться в вопросах соотношения всего изученного с реальным человеком. Если же, предметом объявляется сознание и личность, то кризис проходит по линии соприкосновения с психологией функций и процессов. Последняя никак не может объяснить то, что происходит в личности. Студенты очень остроумно отмечают на уровне 4-5 курсов университетов: «понятно, что Фрейд многое упростил, понятно, что личность не предсказуема, но как можно применить на практике поэтапное формирование высших психических функций, если подросток или ребенок не хочет учиться». Действительно, чем дальше развивается психология функций, тем меньше понятно, как это все применимо к реальному человеку. Создается такое впечатление, что психология неумолимо «убегает» от человека и человеческого. Но верно, только по отношению к классической, университетской психологии. Психология практическая, без особой рефлексии, соединяет психотерапию, философию и психологию так, как если бы теория уже давно все расставила на свои места. Однако это не так. Психологи самых разных направлений и поколений могут признавать, что психология еще имеет единой теории, но при этом усомниться в парадигмальном сциентистком условии, что психология может заниматься только тем, что исследуемо, проверяемо и объективно невозможно. Складывается впечатление, что самое опасное, что видят психологи самых разных научных направлений – это приближение к фундаментальным вопросам психического. Это вопросы следующие, КТО есть тот, кого называют психикой, или есть за исследуемым ЧТО, еще кто-то, кого и можно было бы назвать человек психический? Можно ли относить психологию функций собственно к психологии? Психология это наука о человеке или наука о человеческом поведение и функциях?
Необходимым условием формирования фундаментальной психологии нам представляется такой, при котором вопрос о предмете психологии, о его бытии, о его существовании, выносится за пределы психологии. Трудно представить такое положение, при котором наука могла бы успешно развиваться, не будучи уверенной, а ещё хуже, постоянно сомневающейся, в том, что предмета её изучения нет. Психология уже 150 лет сторониться того, чтобы работать с духовным предметом, избрав из оставшегося лишь то, что можно было «ухватить» исследованием.
Психология обречена быть наукой о том, КТО есть и КАК он бытийствует, хотя ЕГО бытие вне сферы её компетенции. Это и было и есть самой главной трудностью для ученых. Этого и избегает признать весь научный мир.
Вопрос бытия личности, как такового – не вопрос психологии. Психологическое понимание личности видимо в другом. И трудность ответа на этот вопрос, наверное, главная трудность психологии. В чем специфическая предметность психологии личности? Чем отличается психологический подход от философского?
Возвращаясь к сказанному, что психологически, личность обнаруживает себя как само-бытие, мы, по сути, отграничиваемся от философского понимания. А именно: личность имеет свое бытие не в том онтологическом смысле, как всякое тварное существо, а как такое тварное существо, которое получило от Творца особый дар качества своего бытия – само бытие. Бытие человека само бытие лишь в таком смысле, ограниченном волей Творца, а не в абсолютном само бытии.
Итак, само бытие человека реализуется в личности. Но психология имеет это положение как предвходящее, а не как доказуемое и объясняемое, и даже не как являемое. Возникновение личность не обнаруживается психологией. Обнаруживается её бытие. Психология начинается от того, что личность «уже стоит у её дверей». В психологии можно начинать анализ лишь с того момента, в каком личность уже обнаруживает себя особым, «психологически уловимым» образом. Например, с нашей точки зрения, можно говорить о личности младенца в утробе матери, так как можно эмпирически исследовать личность младенца. Однако, сама эта эмпирия не может быть ни доказательством и ни предметом доказуемости в психологии. Вообще, ни один вопрос о бытии личности не является психологическим. В психологии уместно говорить о личности, но не уместно ставить вопросы откуда личность и есть ли она. Это вопросы философии. Философия ХХ веков готовила широкий плацдарм психологии, утверждая возможность говорить о личности. С другой стороны, христианское богословие дало философской традиции истинный подход к категории личности. Но какой подход есть у христианской психологии к личности? Какой подход есть вообще, у любой психологии к категории личности? В чём, спросим мы опять, специфика собственно психологического подхода?
Если принять определение Чурсанова (см. выше), что личность есть «онтологическая основа человека, определяющая образ бытия его индивидуализированной природы», то психологически это может означать следующее: личность не определяемое природой (организм, индивидуальность), и не определяющее природу (Творец, вселенная экология), но тот, в ком, через кого, кем, и главное, как, какими средствами, для чего и для кого совершается самоопределение образа бытия.
Итак, богословские границы мета основы психологии выглядят заданными (предположим, что это так): психология личности реализуется в потоке самоопределения бытия человека. Такой поток можно назвать жизнью, собственно человеческой жизнью (ср. витальные потребности, как психологическая категория). Жизнь человека есть движение самоопределяющегося бытия, где определяющим и является личность. Здесь важно только, указать на одну методологическую сложность. Психологически не человек выступает субъектом самоопределения, но личность. Тогда понятно, что категориально личность будет достаточно определена как психологическая, а не антропологическая категория.
Ни одна другая наука, ни философия (с антропологией), ни богословие (с антропологией христианской), ни социология, не могут так ясно «видеть» личность в человеке. Именно психология может иметь предметом личность, но только как психологическую (категорию) личности. Психология, может, не осознавая этого в полной мере, стала той наукой, в которой наиболее выпукло и явно личность человека можно познать. Психология, в то же время, есть одна из практик, в которой человек может найти помощь быть личностью. Наряду с психологией, такую помощь человек находит в аскетике христианства, а также в философии.
Итак, психология есть наука и практика личности человека. Но это её призвание не «эксклюзивно». Эту же гуманитарную службу несет религия, и конкретно Церковь. Вот почему христианская психология не только возможна, как традиционная аскетика и практика, но и как научная, основанная на богословии. Христианская психология может быть столь же адекватной и комплементарной для личности, как медицина для «здоровья». Личности человека, как образа и подобия Божия, в христианской психологии наиболее «уютно». Это её среда. Среда её дискурса и смысла.
Принимая сказанное выше, что психология личности имеет дело с тем, в ком, через кого, кем, и главное, как, какими средствами, для чего и для кого совершается самоопределение бытия, как рабочую гипотезу определения личности, попробуем расшифровать то, что дано в нем как перечисление. Заметим, что это пока и выглядит как эмпирические вопросы, которые «сами собой» возникают в психологии личности и психотерапии. Оставим это пока так, как описание, снабдим краткой характеристикой каждое положение определения.
Первая группа вопросов – «в ком», «через кого» и «кем», это вопросы, которые могут получить ответы в наименовании – личность. И здесь требуется расставить границы; в личности а не в человеке и не в психике, и не в психических функциях. Кроме того, совершаемость самоопределения бытия, имеет личностную основу. Это значит, что происходящее носит самовластный, свободный и волевой характер. Другими словами, личность есть тот, КТО совершает определение своего бытия. Иная позиция была бы в том, что это определение совершается кем-то, безлично или «ни кем». Вся психология высших психических функций по сути безличная. В ней память, или сознание, или мышление совершается, как бы само по себе, или задается социальными, природными (биологическими) или культурно-историческими факторами. В такой психологи и не стоит даже вопрос о совершителе происходящего.
Вторая группа вопросов, «как, какими средствами», наиболее психологическая. Вся классическая и неклассическая психология занималась этим. Это вопросы о структуре, механизмах, навыках, привычках, а также чертах характерах и свойствах личности.
Третья группа вопросов, «для чего и для кого», совершается самоопределение. Ответ ясен – для личности. Но тут нам представляется некоторая сложность. Вопрос «для чего» есть вопрос так сказать тактики. Это структурные «что». Это те механизмы, ради освоения и развития которых, личность предпринимает те или иные опыты и решения. А вопрос «для кого» направляет наш взгляд на предельные цели развития личности – совершенство человеческое, образ и подобие Божие.
Последний вопрос, который дан в рабочей гипотезе скрытно, «кто же это тот, КТО?» Возможно, ли дать ему имя? Возможно, ли строить психологию ТОГО, КТО? Есть ли психология, в таком виде, психология ЛИЧНОСТИ? Возможно, это вопрос возвращает нас к границе психологии философии. Может быть, пройдя «насквозь» вест спектр психологических путей личности, мы вышли в границам бытия с другой, философской стороны. Но вышли «отягощенные» ответами о том, КТО и КАК, личность реализуется себя, как психологическая категория.
И всё-таки, главный вопрос рабочей гипотезы: какой созидательный труд совершается личностью? Определение Чурсанова и наша рабочая гипотеза определяет его как – «определение образа бытия». Значит первая задача нашей работы, раскрыть это понятие.
Философия научила нас, что всякое прикосновение к категории личности, должно быть универсальным и максимально ёмким, ведь оно должно вмещать в себя, хотя бы основные, жизненно важные измерения человека. Любовь и смерть, свобода и творчество, сознание и эмоции, развитие и трагедии, страдания и счастье, смысл и цели, вечность и временность, происхождение и последний день человека. Вмещается ли в понятие «определение образа бытия» все эти фундаментальные вопросы. Однако, присвоить все эти вопросы психологии было бы ошибкой. Уместнее оставить из них лишь то, что соответствует собственно психологическому предмету. Но в том то и беда, что в той или иной степени, психологии не чужды все эти вопросы, только взятые в своей, специфически психологической форме. Стало быть, наша задача усложняется. Раскрыть понятие «определение образа бытия» значит увидеть в фундаментальных вопросах жизни человека, специфически психологическую составляющую. Это значит, пройти по границе между философией и психологией, в той или иной степени ответив на каждый вопрос.
За «водоразделом».
Водоразделом мы хотим назвать границу между психологией и философией, с одной стороны, и психологией и богословием с другой. Эта граница наиболее важная, так именно категория личности дана была богословием и философией.
«Определение образа бытия» нуждается в «переводе» на психологический «язык». Иными словами нам нужен адекватный термин передающий именно эту реальность, которая в богословском языке названа «определением». Реальность эта выглядит как самоопределение личности, как выборы, как целеполагание, стратегии развития и поведения, ценностные ориентации. Иными словами это то, как я живу сам, а не то в какие условия я поставлен, какой природой и какими качествами награжден, каковы условия моей жизни и какова моя наследственность. Грань между самоопределением и детерминизмом, быть может, и есть грань между личностью и природой. Так оно, по крайней мере, в христианском богословии. Значит ли это, что в психологии, эта грань между факторами, влияющими на выбор человека, и самоопределением? Самоопределение можно понимать как свободный выбор, в отличие от выбора прогнозируемого, адаптивного и детерминированного поведения. Личностное поведение такое, в котором все детерминирующие факторы присутствуют не как таковые, но как условия выбора, а выбор осуществляется на мета природном уровне. Этот уровень становится доступен человеку лишь тогда, когда воля и ценности становятся средством, а не внешними факторами.
Вообще, известная проблема внешнего и внутреннего в психологии, может рассматриваться в этом ключе, как проблема самоопределяемого и детерминирующего. Все условия, переходящие из детерминирующих поведение факторов в средства личностного выбора, становятся внутренними. Стало быть, переход этот и есть подлинная интериоризация. Однако обратный процесс (скорее действие и деятельность) – экстериоризации, не есть переход средств личности в факторы детерминизма, но творческое созидание условий своей деятельности. Превращение навыков и средств поведения в детерминирующие факторы тоже существует. Это проекции и защиты. Так например: возникновение привычки пить (алкогольная зависимость) может рассматриваться как переход от средства эмоционального расслабления (например) к привычке, которая становится доминирующей и от которой возникает зависимость. Привычка очень часто становится неосознаваемым, и потому вне личностным, (почти природным). Но это вне личностное, генетически создано личностными структурными, защитными или проекционными механизмами. Став структурными компонентами личности, они по настоящему выполняют адаптивную функция. Такая адаптация носит, поначалу, прогрессивный характер – адаптация помогает защитить или развивать относительно свободное поведение. Другой пример: супруга, использующая отчуждение от супруга, которого постоянно нет дома, как замену личностной границы. Первоначально отчуждение помогает женщине не унывать и не злиться, но став привычкой, разрушает брак.
Подлинная экстериоризации личностных механизмов проходит целый ряд этапов от открытия новой формы поведения до переустройства условий жизни. Только найдя способ изменить как отдельные стороны своего образа жизни, так и целые ситуации, способы деятельности или отношения с людьми, личность развивает себя, выводит себя на новую ступень развития. Осознав, что подлинное освобождение от зависимых факторов принесет не приспособление, как адаптивное поведение, а творческое отношение к условиям, личность поднимается над своим актуальным уровнем развития. Преодоление наличной ситуации, через более масштабное осознавание ситуации, открывает возможность видеть новые пути решения. Личность обогащается как новыми знаниями, поднявшись на новую точку пыта, так и новыми навыками. Сам механизм восхождения над наличными условиями или ситуациями – есть ценный навык личности. Он заключается в преодолении ограниченной ситуации, и выводит личность из тупика. Такое преодоление раз за разом освобождает личность от пагубных состояний безвыходности, в которых так часто оказывается человек.
Кроме того, находя новые решения, на основе нового опыта и новых знаний, личность приобретает и новый деятельностный путь, как креативный деятельностный навык-действие. Такой навык-действие может быть выражен как социально-личностным образом, так и интимно-личностным. Например, способ преодоления страха смерти в Ирвин Ялом находит в разработке этой темы, как человек и специалист, в своей новой книге. Другим примером может послужить случай из нашей практики: молодая женщина, проходя терапию, признавалась, что выбрав профессию фотографа, вынуждена была постоянно преодолевать страх публичных контактов на выставках и презентациях. Она нашла способ, который оказался её собственным открытием. Она представляла себе, что многие, с кем ей приходилось знакомится и общаться, также страдали подобными чувствами. Вступая с ними в отношения, наша клиентка искала пути помощи, как себе, так и партнерам, и этим избавлялась от страха. В дальнейшем, она использовала подобный навык в отношениях со спонсорами, и он оказался ей весьма полезным. Так личность, приобретая новый опыт, не приспосабливаясь к обстоятельствам, но изменяя их, осуществляет себя как «определяющую образ бытия».
Литература
См. напр. Чурсанов С.А. Богословское понятие личности (prÒswpon) в структуре методологической парадигмы православной психологии и педагогики. Доклад на 16-ом заседании Методологического семинара по христианской психологии. http://www.fapsyrou.ru/z16_chursanov.php
Вспомним гамлетовское: «Быть или не быть? Вот в чем вопрос!»
Все подходы к категории личности, до середины ХХ века задавались философией. На рубеже середины века от философского подходя, явным образом, отделились богословский и психологический. Но последний наименее явным.
И, кажется, только психология!
Христианство, в наиболее концентрированном виде, как Церковь Божья, есть служение «спасения» личности человека.
И. Ялом. Вглядываясь в солнце. Жизнь без страха смерти. М.: Эксмо, 2008.
По словам православного богослова Оливье Клемана, «христианство проявляется во всей своей сущности как откровение личности и свободы». Несомненен тот факт, что христианство обогатило мировую цивилизацию новым представлением о человеке как о неповторимом и уникальном явлении, по которому человек не познается только через свою природу, а в силу данной ему свыше свободы и разума способен овладевать и распоряжаться ею. Один из ярких представителей православного богословия XX века протоиерей Георгий Флоровский отмечает, что, по сравнению с античным мировоззрением, это было кардинальной переменой, поэтому «идея личности была, по-видимому, величайшим вкладом христианства в философию». Здесь можно сослаться на авторитет нашего замечательного специалиста в области древнегреческой философии А.Ф. Лосева, который говорил, что античная философия даже на вершинах своего умозрения не приходит к идее личности: «Тут нет личности, нет глаз, нет духовной индивидуальности. Тут что-то, а не кто-то, индивидуализированное Оно, а не живая личность с своим собственным именем».
Само значение термина «личность» и его смысл постепенно раскрывались в истории православного богословия. На этом продолжительном и непростом пути формирования учения о человеке как о личности происходило достаточно интересное взаимодействие богословской и философском мысли. Следует сказать, что, несмотря на серьезную подготовку терминологического аппарата к грядущей персоналистической революции в области антропологии, которая была проделана православными греческими отцами в Византии, впервые интерес к этой теме возник достаточно поздно, и притом в философской среде. Лишь в XIX — начале XX века появляются исследования феномена человеческой личности у философов, наиболее значимыми из которых стали работы наших отечественных мыслителей. Как считает О. Клеман, именно представителям русской религиозной мысли принадлежит «честь начала раскрытия темы личности в плане человеческого существования». Среди таких философов можно упомянуть имена Н.А. Бердяева, Б.П. Вышеславцева, В.И. Несмелова и Л.П. Карсавина.
Такая ситуация может быть объяснена сугубо практическим отношением святых отцов к вопросам богословия, т.к. для них главным было не теоретическое и отвлеченно-философское осмысление вероучительных истин, а приложение их к делу личного спасения или обожения христианина. Именно в таком контексте следует воспринимать слова нашего православного богослова В.Н. Лосского, который писал о том, что он «не встречал в святоотеческом богословии того, что можно было назвать разработанным учением о личности человеческой, тогда как учение о Лицах или Ипостасях Божественных изложено чрезвычайно четко».
Также в свою очередь следует отметить, что хотя философия первая обратилась к теме человеческой личности, но какого-то существенного прогресса в этом вопросе ей достичь не удалось. По словам В.П. Лега, в XX веке в философских школах экзистенциализма и персонализма, а затем и в психологии, социологии и даже политологии появился целый вал работ по исследованию личности, однако дальше представления о личности как об индивидуальности и совокупности ее проявлений светская мысль продвинуться не смогла. «Психологическая концепция личности в конце концов сводит личность к индивидуальности и ее проявлениям … не показывает причину изменений в глубинах человеческой личности и, таким образом, требует дополнения в виде метафизического, собственно философского подхода». Философия же в поиске ответа на вопрос о человеческой сущности страдает в своих определениях односторонностью, что не способствует постижению глубины и тайны личности. Европейский философский персонализм не смог найти в философском лексиконе подходящих терминов для описания этой тайны и создал лишь новый термин «самость». Это объясняется тем, что «тайна человеческой личности невыразима словами, рассудочное познание может относиться лишь к индивидууму», отмечает вышеупомянутый современный исследователь.
По словам известного греческого богослова митрополита Иоанна (Зизиуласа), несмотря на попытки современного гуманизма изолировать представление о личности от богословия, исторически и экзистенциально это не оправдано. «Личность и как понятие, и как живая реальность представляют собой в чистом виде продукт патристической мысли. Вне ее подлинный смысл личностности нельзя ни схватить, ни обосновать».
В чем же заключаются основные представления о личности в православном богословии и каковы этапы развития этого учения? Как отмечает большинство исследователей данного вопроса, формирование концепции личности происходило в свете осмысления тринитарного и христологического догматов Церкви. Для митрополита Иоанна (Зизиуласа) очевидно, что разрешение проблемы личности в рамках античной онтологии произойти не могло. Онтологический монизм греческой философии не оставлял для Бога возможности выйти за рамки онтологического единства с творением. Бог «связан с миром отношением онтологической необходимости», в таком мире нет места для проявления свободы, все предопределяется безличной вечно существующей природой и необходимостью соблюдения всеобщей космической гармонии и единства. Человек при таком представлении лишь часть природы, которая скрыта под маской (греч. prosopon = лицо) внешних, характерных для каждого черт.
Лишь осмысление Библейского Откровения с его учением о творении мира во времени из ничего «ex nihilo», т.е. выведение онтологического основания бытия мира за его пределы и возведение его к Личному и Абсолютно свободному Богу, заложило основы новой онтологии, в рамках которой и стало возможным формирование концепции личности.
Дальнейшее формирование православного учения о личности происходит в свете учения о Святой Троице при помощи тринитарной терминологии, а именно терминов усия (ousia) и ипостась (hypostasis). Следует сказать, что термин «ипостась» впервые применил по отношению к Богу Ориген. Однако еще в период Первого Вселенского Собора не было четкого разграничения терминов, которыми православные богословы пытались выразить истину Библейского Откровения о Святой Троице. Решающий вклад в установление новой терминологии, благодаря которой стало возможным точное изложение христианского догмата о Едином по природе, но Троичном по Своим Лицам Боге, внесли отцы Каппадокийцы: святители Василий Великий, Григорий Богослов и Григорий Нисский. Общепринятым считается, что Великие Каппадокийцы отождествили понятие «ипостась» с «первой сущностью» (индивидуальное и конкретное бытие), а усию — со «второй сущностью» (общее и отвлеченное бытие) у Аристотеля.
Как считает Х. Яннарас, тем самым эти святые отцы совершили радикальный поворот в истории философской мысли, положив начало отождествлению ипостаси и личности: «Для Каппадокийских отцов личность есть ипостась бытия». Впервые термин «ипостась» становится синонимом «Лица» у святителя Григория Нисского, лицо или ипостась определяется им как «стечение свойств каждого сущего, его своеобразный признак».
Другим важным выводом из богословия Каппадокийцев для православного учения о личности стало понимание Божественных Ипостасей не как частей «общего целого», т.е. сущности, а как «частного» бытия, которое содержит и являет всю Божественную Природу. Святитель Григорий Богослов в своем 39 Слове утверждает: «Божество (т.е. Божественная природа) есть Единое в трех, и едино суть Три, в Которых Божество, или, точнее сказать, которые суть Божество». Таким образом, объектом познания и общения человека с Богом является не безликая сущность, а Ипостась, «Бог открывается как «кто», а не «что»».
Окончательно отождествление терминов «ипостась» и «лицо» произошло в период христологических споров, о чем пишет протоиерей Г. Флоровский. Следует упомянуть имена святителя Евлогия Александрийского (†607) и Феодора пресвитера Раифского (перв. четв. VI в.), в трудах которых произошло дальнейшее разъяснение термина «ипостась», на основании чего стало возможным утверждать, что ипостась не сводима не только к своей природе (усии), но и к своим отличительным особенностям существования — идиомам (idiomata). Правоту подобного понимания термина «ипостась» в дальнейшем подтвердили иконоборческие споры. Преподобный Феодор Студит (†826) на основании такого понимания ипостаси аргументированно доказывал иконоборцам, что сочетание человеческой природы и ипостасных идиом человека не приводят во Христе к признанию у Него отдельной человеческой ипостаси Иисуса. Важно также заметить, что у этого святого отца отчасти прослеживается и то, что можно было бы назвать своего рода философией имени. Преподобный Феодор говорит, что имя «Иисус» — это собственное имя Богочеловека, благодаря которому Он отличается от всех прочих людей, а как Сын Он отличается от Отца и Святого Духа внутри Святой Троицы.
Из всего этого следует очень важный для православного персонализма вывод о том, что «не природа определяет личность, а напротив, личность определяет свою природу, или сущность». Более того, богословская мысль на Востоке считала, что реальностью индивидуального бытия обладает именно ипостась, а не частная природа, об этом, в частности, писал прп. Максим Исповедник (†662). Безличное бытие, никому не принадлежащее, ни для кого не существующее, не может реально быть, тем более оно недостойно Бога. Личность есть точка опоры, через которую природа может себя проявить.
Исходя из идеи о «неопатристическом синтезе», предложенной прот. Г. Флоровским, в рамках которой предполагается творческое, с учетом современного философского опыта прочтение святоотеческой традиции, современные православные богословы сформулировали основные характеристики личностного бытия.
По их представлениям, личность есть прежде всего «несводимость к природе». Личностное бытие предполагает такую важную и существенную характеристику, как свобода. По словам митрополита Иоанна (Зизиуласа), онтологическое «начало» Божественного бытия связанно с Его личной свободой, притом свободой в абсолютном смысле. Такая абсолютная свобода усматривается в принципе «монархии» или единоначалии Отца в Святой Троице, о чем писали еще Великие Каппадокийцы: «Где одно начало, там понятие одиночества не нарушается». Бог Отец по Своей Ипостаси, а не сущности абсолютно свободно утверждает Свое бытие и суверенность, преодолевая онтологическую необходимость, по которой одной природе (сущности) всегда должна соответствовать одна ипостась. Он Свое свободное воление к бытию и независимость даже от Своей природы проявляет в том, что по любви, т.е. свободно, в вечности рождает Сына и изводит Святого Духа. Именно поэтому Бог как Личность, как Ипостась Отца делает божественную сущность тем, чем она является, — единым Богом. Божественное бытие и его свойства определяются не характеристиками божественной природы, а Личности, т.е. абсолютно свободно.
При таком подходе возможно определить и другие важные характеристики личностного бытия, такие, как уникальность и одновременно единство, что проявляется в неповторимости каждого Лица, познаваемого и различаемого только через личностные, ипостасные отношения, которые немыслимы без единства с другими Ипостасями, открытость по отношению к Другому, общение, без чего нельзя помыслить личностного бытия, т.к. общение возможно только между личностями, а не природами. «Бытие Бога может быть познано только через личные взаимоотношения и любовь к конкретному лицу, т.е. бытие означает жизнь, а жизнь означает общение», — пишет митрополит Иоанн (Зизиулас).
Очевидно, что вершиной такого общения для личности является любовь. Именно это мы видим в бытии Пресвятой Троицы: «Общение Лиц Троицы идентично с самим Божественным бытием. Выражение евангелиста Иоанна «Бог есть любовь» (1 Ин. 4, 16) означает именно это. Абсолютность любви между тремя Лицами может быть описана греческим термином перихорезис, обозначающим глубочайшую взаимопроникающую близость». Таким образом, личностное бытие — это не только уникальность и неповторимость, но и единство, которое не предполагает обособление и деление на множественность.
Таким образом, в православном богословии сформировалось то, что наш отечественный философ С.С. Хоружий называет «теологической (тринитарной) персоналистической парадигмой». Однако «помимо концепции Божественной Личности, она (т.е. эта парадигма) включает другую необходимую часть: положения о «человеческой личности», а точнее, о связи эмпирического (тварного падшего) человека с Божественной Личностью».
Для этого следует обратиться к библейской антропологии. Для понимания православного учения о личности большое значение имеет Библейское Откровение о сотворении человека по «образу Божьему» (Быт. 1, 27) и учение апостола Павла о необходимости для верующих облечься в «образ небесного» человека (1 Кор. 15, 49), нового Адама, т.е. Господа Иисуса Христа. Ибо «первый человек — из земли, перстный; второй человек — Господь с неба» (1 Кор. 15, 47; ср.: Еф. 4, 24 и др.). При этом, по слову Новозаветного Откровения, это облечение во Христа обновляет в нас и сам образ Божий, омраченный грехом (см.: Кол. 3, 9-10). Сам же Христос «есть образ Бога невидимого» (Кол. 1, 15), более того, по отношению к Иисусу Христу употребляется достаточно важное для всего учения о личности человека словосочетание «образ ипостаси» Бога (Евр. 1, 3).
Как пишет греческий патролог Панайотис Неллас, на основании такого свидетельства Писания «уже у Иринея, Климента, Оригена, Афанасия, Григория Нисского ясно прослеживается, что Христос представляет Собой образ Божий, а человек — образ Христов; иными словами, что человек есть образ Образа». Таким образом, в православном богословии уже в достаточно ранний период прослеживается связь между учением о человеке и учением о Лице Господа Иисуса Христа, т.е. антропология, христология и соответственно триадология между собой тесно связаны.
Если мы обратимся к святоотеческим творениям, то в общем и целом у святых отцов есть согласие в понимании образа Божьего в человеке, который понимался ими как «способность человека отображать Божественные совершенства». Черты образа Божьего церковные писатели усматривали в разумности, духовности, свободе, словесном устроении, во власти над другими живыми существами и т.д. Однако уже в древности было осознание того, что однозначное определение образа Божьего в человеке невозможно. Причину такой ситуации объясняет свт. Григорий Нисский: природа человека сокрыта от постижения, т.к. Сам Бог не постижим, поэтому и Его образ в человеке также не может быть рассудочно формализован. В современном православном богословии такой подход к проблеме человека получил наименование открытой антропологической модели.
Тем не менее, современные богословы говорят о возможности интерпретации образа Божьего не как отдельных черт или частей нашей природы, а как цельного способа существования человека, который заключается в его способности быть личностью. По словам нашего земляка, выпускника Саратовской семинарии 1883 года профессора Виктора Ивановича Несмелова, человеческая личность есть «реальный образ Бога».
Однако, кроме понятия образа Божьего в отношении человека, текст Откровения Божьего говорит нам и о его «подобии»: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему … И сотворил Бог человека по образу Своему…» (Быт. 1, 26-27). Большинство древних отцов и современных православных богословов проводит различие между понятиями образа и подобия Божьего в человеке, но эти понятия между собой тесно связаны и не могут рассматриваться в отрыве друг от друга. Принято считать, что образ Божий есть некая данность человеку, которая понимается как способность к личностному бытию, а подобие Божие есть некая заданность — это то, к чему человек должен стремиться, а именно к реализации своей жизни как личности. Тем самым, человек может реализовать свою жизнь «как любовь и свободу от естественной необходимости — и в этом последовать Божественным Лицам Троицы», что является важным признаком личностного бытия.
Кроме того, как мы установили, личностное бытие предполагает уникальность, общение и открытость, что также можно отнести и к личности человека. Человеческая ипостась основана не на психосоматических свойствах нашей природы, а на отношении человека с Личным Богом. Эти отношения основаны на общении, предстоянии пред Лицом Божьим, на способности человека откликнуться на обращенный к каждому из нас неповторимый и уникальный призыв Божественной Любви, который выделяет нас из общей массы именно как личность. Человек, открывающий себя такому общению, способный согласиться на этот призыв Бога, ипостазирует свое бытие, свою инаковость. Он может стать личностью неповторимой и уникальной, явить в себе подобие Божие в той мере, в какой он принимает такой призыв Бога, призывающий его к общению и любви.
Общение человека с Богом предполагает приобщение к Нему, т.е. обожение (theosis). В обожении уже достигается предельная открытость человеческой личности иному бытию — нетленному и вечному. По словам прот. Г. Флоровского, в обожении «имеет место тайна личного общения. Теозис означает личную встречу. Это то глубокое общение человека с Богом, в котором всё человеческое существо как бы проникнуто Божественным Присутствием». Через приобщение к тому, что бытийно выше человеческой жизни — к Божественному бытию (см.: 2 Пет. 1, 4), сам человек преображается и как личность способен не оставаться пленником своей собственной природы, т.е. способен творчески превосходить и преображать ее. В таком контексте мы можем говорить о такой черте или признаке личности, как творчество.
Через общение с Богом человек вводится в ту бытийную реальность, которая поднимается над атомарной раздробленностью индивидуалистического, самозамкнутого бытия. Через общение и единение с Богом человек может осуществить и такое качество личностного бытия, как единство. По мысли Х. Яннараса, такое единство достигается в Таинстве Церкви — Таинстве Евхаристии, в единении тварного с нетварным, когда через единение с Богом человек вводится в новую реальность, в которой преодолевается запредельность смерти. Через жизнь в Евхаристии, которая «есть любовь», личность осуществляет свое единство с Богом и с другими личностями по способу Троичного бытия. «Человеческие существа, созданные по образу Троицы, — пишет епископ Каллист (Уэр), — могут реализовать божественное подобие лишь тогда, когда они живут общей жизнью, как живет Пресвятая Троица: как три Лица Троицы «пребывают» одно в другом, так и мы должны «пребывать» в наших братьях, живя не для себя, но в других и для других». Тем самым мы можем говорить о возможности для человека раскрыть в своей жизни такие высшие характеристики личностного бытия, как любовь и единство.
Таким образом, как в учении о Божественных Ипостасях единого по Своей природе Бога, так и в отношении человека, который создан как образ Божий, мы усматриваем очевидную соотнесенность и сходность в проявлениях того, что можно назвать личностным бытием. Очевидно, что в отношении Божественных Ипостасей это бытие проявляется совершенным и абсолютным образом, а в отношении человека лишь как некий образ и возможность уподобления.
При этом, пытаясь раскрыть достаточно сложную концепцию личности в современном богословии, необходимо не забывать о том, что православный персонализм отличает то, что мы определяем как личностное бытие от того, что таковым не является, а именно бытие индивидуальное. Индивидуальность противополагается личности, индивидуальность — это попытка утверждение человеческой уникальности через природу. Это противоположный личностному бытию путь. Православный персонализм, не отвергая значения человеческой природы в структуре личностного бытия, говорит о том, что в случае с индивидуальностью меняется вектор направленности усилий человека. Вместо другого, вместо открытости и самоотдачи в любви, человек пытается самоутвердиться за счет своего «эго», за счет разрыва с другими во имя обеспечения наиболее комфортных условий своего биологического существования. «Тело, рожденное как биологическая ипостась, оказывается крепостью для человеческого «эго», новой маской, препятствующей ипостаси в том, чтобы стать личностью, т.е. утвердить свое бытие на любви и свободе». Такой путь ведет к смерти, т.к. только личность (а не тело) подлинно бессмертна.
Истинное личностное бытие возможно для человека только через общение с Богом. «Личность обособившаяся, замкнувшаяся на себя, часто теряет самое себя», — пишет прот. Г. Флоровский. В таком состоянии в жизни человека проявляется нечто безличное, инстинкты или страсти. Страсти всегда безличны, они лишают человека свободы, превращают в своего раба, в результате чего «он теряет свою личность, личностную идентичность».
Таким образом, само понимание спасения в православном персонализме отождествляется с возведением «образа Божьего» или личностного начала в человеке в подобие Божие, т.е. проявление в человеческой жизни качеств личностного бытия: «спасение совпадает с исполнением личности в человеке», — утверждает митрополит Иоанн (Зизиулас).
Понятие личности многогранно, ее концепт может быть представлен как совокупность тех свойств или характеристик личностного бытия, о которых здесь говорилось: несводимость к природе, свобода, уникальность, общение, открытость, творчество, единство, любовь, но которыми до конца не исчерпывается ее определение. По словам Х. Яннараса, «»своеобразие» личности (ее инаковость) не может быть определено, но может быть только пережито как со-бытие, т.е. как единственное, уникальное и неповторимое отношение». Как пример можно привести одно из современных богословских определений личности: «Личность есть несводимая к природе, свободная, открытая, творческая, уникальная, целостная в смысле как неделимости, так и нерушимой идентичности, непознаваемая аналитическими объективирующими методами онтологическая основа человека, определяющая образ бытия его индивидуализированной природы».
Несмотря на то, что само богословское понимание личности у разных авторов иногда пестрит самыми разнообразными оттенками, оно является одним из важнейших православных богословских терминов. Такое персоналистское понимание личности, как пишет один из наших отечественных авторов, «срабатывает» в православном богословии, т.е. «помогает на понятном для современного человека языке выразить важнейшие богооткровенные православные интуиции».
Клеман О. Вопросы о человеке // Беседа. 1988. №7. С.19.
Флоровский Г.В. Век патристики и эсхатология // Избранные богословские статьи. М., 2000. С.239.
Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1993. С.644.
Цит. по: Нартов А. Православное понимание личности // #_ftnref5″ name=_ftn5> См.: «Измените в своем догматическом сознании что-либо, и неизбежно измениться в соответствующей мере и ваш духовный облик и вообще образ вашего духовного бытия. И наоборот, уклонение от истины во внутренней духовной жизни повлечет изменение в догматическом сознании». (Софроний (Сахаров), архим. Преподобный Силуан Афонский. Житие, учение и писания. Минск, 1998. С.136.)
Лосский В.Н. Богословское понятие человеческой личности // Богословие и Боговидение. М., 2000. С.290.
См.: Там же. С.283, 285.
См.: Кураев А., диак. Христианская философия и пантеизм. М., 1997. С.31.
См.: Лега В.П. Указ. соч. С.285.
Иоанн (Зизиулас), митр. Бытие как общение. Очерки о личности и Церкви. М., 2006. С.21.
См.: Там же. С.26.
См.: Там же. С.35.
См.: Там же. С.23.
См.: Чурсанов С.А. Лицом к лицу. Понятие личности в православном богословии XX века. М., 2008. С.37.
Яннарас Х. Вера Церкви. Введение в православное богословие. М., 1992. С.70.
Цит. по: Яннарас Х. Избранное: Личность и Эрос. М., 2005. С.101.
Григорий Богослов, свт. Собрание творений: В 2 т. М.: СТСЛ, 1994. Т.1. С.538.
Лурье В.М. История византийской философии. Формативный период. СПб., 2006. С.90.
См.: Флоровский Г., прот. Восточные отцы 5-8 веков. М., 1992. С.92.
См.: Лурье В.М. Указ. соч. С.233. См. также: Яннарас Х. Избранное: Личность и Эрос. С.126. Прим.3.
См.: Там же. С.485.
Яннарас Х. Избранное: Личность и Эрос. С.113.
См.: Лурье В.М. Указ. соч. С.354.
Лосский В.Н. Богословское понятие человеческой личности. С.297.
Свт. Василий Великий. Цит. по: Бобринский Б., протопр. Тайна Пресвятой Троицы. Очерк догматического богословия. М., 2005. С.284.
См.: Иоанн (Зизиулас), митр. Указ. соч. С.36-37.
Там же. С.10.
Завершинский Г., свящ. Богословие диалога: персональный подход // Церковь и время. 2003. №4 (25). С.99.
См.: Грилихес Л., прот. Шестоднев в контексте Священного Писания // Альфа и Омега. 2005. №2 (43). С.24.
См.: Григорий Нисский, свт. Об устроении человека. М., 1995. С.30-31.
См.: Давыденков О., свящ. Указ. соч. С.225-226.
См.: Яннарас Х. Вера Церкви. С.99, 101.
Несмелов В.И. Наука о человеке. В 2 т. Т.1. СПб., 2000. Т.1 С.247.
См.: Яннарас Х. Вера Церкви. С.102.
Там же.
См.: Там же. С.109.
Флоровский Г.В. Святой Григорий Палама и предание отцов // Избранные богословские статьи. М., 2000. С.289.
См.: Яннарас Х. Избранное: Личность и Эрос. С.221-222.
Каллист (Уэр), еп. Православная Церковь. М., 2001. С.245.
Иоанн (Зизиулас), митр. Указ. соч. С.47.
См.: Бердяев Н.А. Царство Духа и царство кесаря. М., 1995. С.32.
Флоровский Г.В. Ночная тьма // Избранные богословские статьи. М., 2000. С.206.
Иоанн (Зизиулас), митр. Указ. соч. С.45.
Яннарас Х. Избранное: Личность и Эрос. С.102.
Чурсанов С. Богословское понимание личности как методологическая основа современной православной антропологии.
См.: Малков П.Ю. По образу Слова: Статьи. М., 2007. С.7, 25.
Учение о человеке в христианстве и неоязычестве
Современное секулярное общество сформировало мнение, подхваченное неоязычниками, что идеал христианина – это самоуничижение, пассивность и безынициативность.
В своих книгах и статьях, направленных против Православия, неоязычники очень часто эксплуатируют подобные образы, противопоставляя «смиренному христианину» «свободного язычника». В связи с этим рассмотрим, что же на самом деле говорит Православное вероучение о человеке и его предназначении, а также разберем некоторые понятия, превратно трактуемые безбожниками.
Можно ли стать богом?
Первые строки Библии повествуют нам о творении Богом нашего материального мира. Венцом Его творческого замысла явился человек: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их». (Быт. 1: 26– 27).
Современный греческий богослов архимандрит Георгий (Капсанис), комментируя данный текст, писал: «Сотворение по Своему образу было таким дарованием, которым Бог наделил только человека и больше никого из всего видимого творения, так что он стал образом Самого Бога». Этот дар включал в себя разум, совесть, свободную волю, творчество, любовь и вожделение совершенства и Бога, личное самосознание и всё, что поставляет человека над остальным видимым творением, делая его личностью. Другими словами, всё то, что делает человека личностью, даровано ему по образу Божию».
В Новом Завете апостол Петр говорит следующие слова, обращаясь к христианам: «Но вы – род избранный, царственное священство, народ святой…» (1 Пет. 2: 9).
Православная Церковь, в отличие от многих других религиозных течений, рассматривает человека как венец Божиего творения, цель создания которого очень высока. Преподобный Макарий Египетский, живший в IV веке, писал: «Познай же свое благородство, а именно, что призван ты в царское достоинство, что ты – род избран, священен и язык свят».
В наши дни богословы имеют точно такое же суждение по этому вопросу. Миссионер и богослов митрополит Антоний Сурожский писал: «Если вы хотите узнать, что такое человек… воззрите к престолу Божию, и вы увидите там сидящего одесную Бога, одесную Славы человека Иисуса Христа… только так мы можем познать, как велик человек, если только станет свободным…»
Постоянное наблюдение за своими личными грехами, памятование о том, что человек – «раб земным страстям», предохраняет человека от тщеславия и гордости, то есть духовной слепоты. Творец поставил человека господином во Вселенной и подчинил ему всё творение. Ради человека и его спасения Бог, Творец мира видимого и невидимого, воплотился в земное, материальное тело, принял смерть и воскрес, сделав и человека способным к обожению.
Все свои способности человек должен реализовать в творчестве и любви, чтобы через это уподобиться Богу, ибо «предел добродетельной жизни есть уподобление Богу», как говорит святитель Григорий Нисский.
«Человек есть великолепный отпечаток великолепного образа, изваянного по образу идеального Первообраза», – писал Филон Александрийский. Эти слова как нельзя лучше согласуются с мыслью святителя Григория Нисского: «Конец доблестной жизни – уподобление Божеству, а поэтому доблестные со всею тщательностию стараются преуспевать чистотою души, устранением себя от всякого страстного расположения, чтобы при улучшенной жизни и в них образовались некоторые черты высшего естества…»
Человек был создан Богом свободным существом, призванным подняться до божественного статуса, дарованного Богом Своей благодатью, поскольку человек призван к осуществлению в себе подобия Божия, буквально создан для того, чтобы стать богом. Святой Григорий Богослов писал, что человек «поставлен отдельно от всего творения, будучи единственной тварью, которая способна сделаться богом».
«Человеку предустановлено стать Богом… Божественный Логос не стал Богоангелом, а Богочеловеком»
Церковный историк и богослов архимандрит Киприан Керн в исследовании о святителе Григории Паламе также указывает: «Ангелам дано быть только отражателями Света, а человеку предустановлено стать Богом… Божественный Логос не стал Богоангелом, а Богочеловеком».
По слову святителя Иринея Лионского, «Бог стал человеком, чтобы человек стал богом» — в этих словах заключена вся догматическая суть христианского учения о человеке. Святые отцы особо подчеркивали необходимость осознания этого. Так, святитель Григорий Богослов говорил: «Если будешь низко думать о себе, то напомню тебе: ты – созданный бог, через Христовы страдания идущий в нетленную славу». Исходя из вышесказанного, согласимся с выводами современного богослова отца Андрея Лоргуса, который, размышляя о христианской антропологии, написал: «Путь христианского осмысления себя лежит не через признание своего ничтожества, а через признание своего достоинства, на фоне которого заметен даже маленький грешок».
Аскеза является лишь инструментом для личностного восхождения, но никак не целью жизни.
Православный христианин, как спортсмен на тренировке, ставит себя в заведомо худшие условия, необходимые для достижения личного совершенства.
Кто кого рабом называл
Как мы видим, учение о человеческом достоинстве и предназначении в христианстве запредельно высоко. Однако нередко камнем преткновения становятся такие понятия, как «рабы Божии», «кротость», «смирение», «страх Божий» и т.д.
Спекуляции на эту тему широко распространены в Интернете в виде многочисленных демотиваторов и обсуждений. Давайте рассмотрим, что же на самом деле христиане вкладывают в эти понятия и есть ли в них что-то обидное и унизительное.
Свобода духовная – власть личности над собой, над своим эгоизмом, своими страстями и греховными влечениями
В христианстве почитают Бога, Который является Творцом всей Вселенной, обладающим всеми положительными свойствами. Он абсолютное Добро и Любовь. Бог наделил людей свободной волей. Понятие свободы является фундаментальным в христианстве. Апостол Павел призывает: «Стойте в свободе, которую даровал нам Христос… К свободе призваны вы, братья» (Гал. 5: 1–13). Как пишет религиовед протоиерей Андрей Хвыля-Олинтер, «Православие чтит внутреннюю свободу воли человека, ибо это такой дар Божий, который есть причина самой себя. Свобода духовная – власть личности над собой, над своей природой, над своим эгоизмом, своими страстями и греховными влечениями».
Рабство буквально означает подчиненность и потерю свободы. Например, алкоголик или наркоман становится настолько плененным пагубной страстью, что не может уже самостоятельно от нее отказаться, хотя понимает, что это приведет его к гибели. «Ибо, кто кем побежден, тот тому и раб» (2 Пет. 2: 19). Вот от такого рабства и ограждает христианство.
Пример с алкогольной зависимостью очень показателен, однако страсти бывают разнообразные, но их действие одинаковое – порабощение свободы человека. Быть чьим-то рабом означает полную неподвластность от всех иных. Именно поэтому христиане и называют себя «рабами Божиими», признавая над собой власть Самого Творца Вселенной, но становясь тем самым независимыми от любых иных проявлений, ограничивающих свободу человека. В этом контексте говорит апостол Павел: «…как предавали вы члены ваши в рабы нечистоте и беззаконию на дела беззаконные, так ныне представьте члены ваши в рабы праведности на дела святые. Ибо, когда вы были рабами греха, тогда были свободны от праведности. Но ныне, когда вы освободились от греха и стали рабами Богу, плод ваш есть святость, а конец – жизнь вечная». (Рим. 6: 19–22).
В личностном смысле никакого рабства христианство не подразумевает. Христос передает всем верующим молитву, в которой каждый обращается к Богу как к Отцу – «Отче наш» (см.: Мф. 6: 9–13).
Христиане являются детьми Божиими, что много раз подтверждается на страницах Библии
Христиане являются детьми Божиими, что много раз подтверждается на страницах Библии: «Верующим во имя Его дал власть быть чадами Божиими» (Ин. 1: 12); «Смотрите, какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божиими. Мир потому не знает нас, что не познал Его. Возлюбленные! мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть» (1 Ин. 3: 1–2).
Христос особенно явно указывает на это в словах: «И, указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои; ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь» (Мф. 12: 49–50). Ничего подобного не существует в иных религиях, тем более у неоязычников, которые, бравируя громкими фразами типа «Мой бог меня рабом не называл», логично получают ответ: «Конечно, пенек ведь не умеет разговаривать».
Аутентичное славянское язычество имело совсем иные представления о богах, которым поклонялись с рабским унижением и почтением. Современный апологет священник Георгий Максимов приводит несколько исторических свидетельств, подтверждающих это: «Арабский путешественник Ибн Фадлан в начале Х века так описывает почитание богов славянами: “Итак, он подходит к большому изображению и поклоняется ему… Он не перестает обращаться с просьбой то к одному изображению, то к другому, просит у них заступничества и униженно кланяется перед ними”.
А вот как германское “Сказание об Оттоне Бамбергском” описывает реакцию западных славян-язычников XII века, когда они неожиданно увидели человека со щитом, посвященным богу войны Яровиту, который никому нельзя было трогать: “При виде священного вооружения жители в деревенской простоте своей вообразили, что это явился сам Яровит: одни в ужасе ударились в бегство, другие пали ниц на землю”».
Страх, унижение и полную зависимость испытывали славяне при виде своих идолов. Неудивительно, что христианство столь легко и свободно было воспринято нашими предками.
Также следует сказать несколько слов о рабстве как о социальном явлении. С самых древних времен было вполне обыденным то, что человек может находиться в положении бесправной собственности у другого человека. В античности рабство было распространено повсеместно. Рабовладение была в дохристианские времена и у славян, вопреки мнениям атеистических советских историков, которые ошибочно связывали появление рабовладельческого строя у славянских народов с началом христианизации.
Христианство никогда открыто не выступало против этого фундаментального явления древнего мира. Однако именно христианство уничтожило его идеологическую основу словами апостола Павла: «Все вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса; все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись. Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал. 3: 26–28). Буквально это означает, что раб и господин одинаковы и являются братьями во Христе. Поэтому неудивительно, что рабство с постепенной христианизацией народного сознания сходило на нет во всех странах. И вспыхивало вновь с отходом от христианской морали, как, например, произошло на Руси во времена правления Петра I и Екатерины II, когда крепостное право приняло чудовищные формы.
Воинство без страха и упрека
Теперь рассмотрим, что христианство говорит о страхе и мужестве. Такое понятие, как «страх Господень», также, как правило, вызывает недоумения. Преподобный Ефрем Сирин писал: «Кто боится Господа, тот выше всякого страха, тот устранил и оставил далеко за собой все страхи века сего. Далек он от всякой боязни, и никакой трепет не приблизится к нему». Верующий человек, любящий Бога, не боится Его Самого, но не хочет отдалиться от него, потерять богообщение. Священное Писание говорит следующее: «Боящийся несовершен в любви» (1 Ин. 4: 18).
«Боязливость души бесы считают за признак соучастия ее в их зле»
А вот по поводу трусости и боязливости святые отцы высказывались весьма нелицеприятно: «Боязливость есть младенчественный нрав в старой тщеславной душе. Боязливость есть уклонение от веры, в ожидании нечаянных бед… В ком нет страха Господня, тот часто и тени своей боится», – писал святой Иоанн Лествичник. Блаженный Диадох Фотикийский говорил: «Нам, любящим Господа, надлежит желать и молиться, чтобы… оказаться непричастными никакому страху… потому что… боязливость души бесы считают за признак соучастия ее в их зле».
Святитель Феофан Затворник предостерегает: «Страхи ваши – вражия уловка. Плюйте на них. И мужественно стойте».
К мужеству призывает Евагрий Понтийский: «Дело мужества – стоять в истине и, хотя бы встретилось противоборство, не уклоняться к не сущему». А авва Пимен писал: «Бог милосерд к тем, которые носят меч в руках своих. Если мы будем мужественны, Он явит милость Свою».
Из жития святителя Василия Великого мы знаем его разговор с префектом Модестом. После многих убеждений отказаться от Православия Модест, видя непреклонность святителя, стал угрожать ему лишением имущества, изгнанием, мучением, смертью. «Все это, – отвечал святитель Василий, – для меня ничего не значит: тот не теряет имения, кто ничего не имеет, кроме этих ветхих и изношенных одежд и немногих книг, в которых заключается все мое богатство. Ссылки нет для меня, потому что я не связан местом, и то место, на котором живу сейчас, не мое, и всякое, куда меня ни сошлют, будет мое. А мучения что могут сделать мне? Я так слаб, что разве только первый удар будет чувствителен. Смерть для меня – благодеяние: она скорее приведет меня к Богу, для Которого живу и тружусь и к Которому давно я стремлюсь».
Старец схиигумен Савва (Остапенко) на вопрос: «Какие страсти являются самыми губительными для современного человека?» – ответил: «Трусость и боязливость. Такой человек живет всегда двойственной, ложной жизнью. Он не может довести доброго дела до конца, всегда как бы лавирует между людьми. У боязливого кривая душа; если он не поборет в себе эту страсть, то неожиданно под действием страха может стать отступником и предателем».
Христиане призваны к тому, чтобы без страха жертвовать собой ради ближних: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15: 13). Следуя ей, христианские воины отличались особой храбростью, стойкостью, нередко ценою своей жизни спасали соратников.
Среди святых Православной Церкви насчитывается огромное количество воинов, которые своими делами и подвигами показали как христиане выполняют заповедь о защите ближних. Все знают святых Димитрия Донского, Александра Невского, Илию Муромца. Но великих воинов, стяжавших святость, было великое множество.
К примеру, живший во времена монгольского нашествия святой Меркурий Смоленский по повелению Богородицы, явившейся ему, в одиночку пошел во вражеский лагерь, где истребил множество врагов, включая татарского военачальника-исполина, наводившего на всех страх своей силою. В одиночку святой Меркурий обратил в бегство весь татарский стан, но и сам был убит в неравной битве.
Святой Феодор Ушаков, лично командуя русским флотом, одержал немало побед над турками, которые на тот момент обладали на несколько порядков более сильным и многочисленным флотом. Его победоносного флота страшилась вся Европа, однако сам он оставался чужд гордыне и тщеславию, понимая, как мало может человек без помощи Бога.
Святой Михаил-воин родился в Болгарии, он нес службу в византийской армии. Во время войны с турками святой Михаил в боях воодушевлял своим мужеством всю дружину. Когда греческое войско бежало с поля сражения, он пал на землю и молился о спасении христиан. Потом он повел своих воинов на врага. Ворвавшись в середину вражеских рядов, он разметал их, жестоко поражая врагов без вреда для себя и для своего отряда. В то же время в помощь христианским воинам внезапно поднялась гроза: молнии и громы поражали и устрашали врагов, так что они все обратились в бегство.
Образы кротости
Неоязычники любят размещать на своих интернет-ресурсах фотографии православных людей, стоящих на коленях в храмах, – по их мнению, это апофеоз самоуничижения, обычно в комментариях начинаются разговоры о рабской психологии и т.п. Непонятно, почему неоязычники утверждают, что подобное почитание Бога переносится и на другие взаимоотношения.
Однако, к примеру, слово «ислам» буквально переводится как «покорность», а мусульмане во время своих молитв даже не на коленях стоят – они лежат ниц, но среди неоязычников не находится смельчаков сказать в лицо мусульманам об их «рабской психологии». И хотя мусульмане являются весьма воинственными, православная Россия побеждала мусульманские государства множество раз. Православные христиане призваны выполнять заповедь: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи» (Мф. 4: 10). Православные почитают Всевышнего Творца, признавая Его безграничное Величие, но ни на кого иного, кроме Бога, эта заповедь не распространяется.
Современная приходская притча повествует: «В храм заходит хамоватого вида молодой человек, подходит к священнику, бьет его по щеке и, ехидно улыбаясь, говорит: “А что, отче?! Сказано ведь: ударили в правую щеку – подставь и левую”. Батюшка, бывший мастер спорта по боксу, хуком слева отправляет наглеца в угол храма и кротко произносит: “Сказано также: какой мерою меряете, такой и вам будет отмерено!” Испуганные прихожане: “Что там происходит?” Диакон важно: “Евангелие толкуют”».
Данный рассказ служит хорошей иллюстрацией того, что, не зная сути христианского учения, не стоит делать смелые обобщения. Эти слова Христа просто отменили древний закон кровной мести и напомнили, что не всегда за зло необходимо отвечать злом. Хотелось бы также особо отметить, что, хотя атеисты и неоязычники очень любят кидать православным обрывки цитат из Библии, требуя их буквального понимания, христианское учение о Священном Писании говорит совсем об ином. Понимать Священное Писание следует только в контексте толкований святых отцов. Святитель Григорий Нисский писал на этот счет: «Представляющееся с первого взгляда толкование написанного, если не будет понято в надлежащем смысле, часто производит противоположное жизни, являемой Духом». Поэтому надо «благоговеть перед достоверностью тех, кто свидетельствованы Святым Духом, пребывать в границах их учения и знания», а Пято-Шестой Трулльский Собор 691–692 годов своим 19-м правилом постановил: «Аще будет исследуемо слово Писания, то не иначе да изъясняют оное, разве как изложили светила и учители Церкви в своих писаниях». Поэтому неверующие толкователи Библии для православных христиан совсем не указ.
Теперь рассмотрим такие христианские добродетели, как кротость и смирение. В современном обществе эти слова вызывают пренебрежительную усмешку, хотя на самом деле ничего постыдного в этих понятиях нет, как раз наоборот. Кротость – это добродетель, противоположная безудержному гневу и ярости. Кроткий человек никогда не теряет внутреннего мира, не дает эмоциям захлестнуть свой разум, отличается самообладанием и хладнокровием. Неудивительно, что этой добродетели были причастны многие святые воины. Например, царь Давид, прославленный ветхозаветный полководец, был весьма кроткого нрава. Кротостью обладал и святой император Константин, основатель Константинополя, победивший в немалом количестве битв. А «образом кротости» Православная Церковь называет святителя Николая, который побил еретика, хулившего Бога.
Смирение – добродетель, противоположная эгоизму и гордыне: оно побеждает зацикленность на собственном “я”
Немало непониманий вызывает и понятие «смирение». На наш взгляд, весьма точное определение дал православный апологет Сергей Худиев: «Смирение – это не забитость человека, которому не остается ничего лучшего; это добровольное предпочтение воли Божией, готовность служить, жертвовать и отдавать вместо того, чтобы требовать себе служения, превозноситься и забирать. Это добродетель, противоположная эгоизму и гордыне. Смирение побеждает зацикленность на собственном “я”».
Современный патролог и апологет священник Валерий Духанин отмечает: «Подлинные смирение, кротость, беззлобие не есть слабохарактерность; напротив, это умение владеть собой, своими страстями и чувствами, что предполагает внутреннюю крепость и силу воли. С одной стороны, это умение совладать с собственным гневом, чтобы не выплескивать его без причин. А с другой – умение дать неприятелю достойный отпор, когда требуется защитить своих ближних».
Итак, мы рассмотрели христианское учение о предназначении человека, разобрали понятия христианской аскетической мысли и некоторые места Священного Писания, сознательно или неосознанно искажаемые неоязычниками. Христианство требует от человека очень многого, оно требует постоянного личностного совершенствования, но и результат этого пути несоизмеримо высок.
Что значит быть православным человеком?
Каждый по-своему понимает этот вопрос. Многие считают, если человек принял крещение, он уже православный. Однако зачастую человек, крещенный в православной церкви, ничего не знает о рождении и жизни Христа на земле, об обязанностях христианина. Он изредка посещает церковь, молится и ставит свечи, но душа его пуста.
Большинство людей вспоминают о Всевышнем в трудный момент, когда никто, кроме Бога, им не может помочь. Это совсем неправильно. Сегодня вера воспринимается совсем не так, как она заложена в Библии. Посещение церкви проходит, как обязательный воскресный ритуал, а ежедневные молитвы и соблюдения поста не всегда присутствуют в жизни человека. Даже таинства венчания и крещения ребенка носят более потребительский характер – чтобы наладилась семейная жизнь и ребенок не болел. Молодые родители зачастую просто не понимают, что, окрестив своего малыша, они берут на себя обязательства воспитать его, как истинного христианина.
Сегодня можно увидеть много молодежи, посещающей церковь. Это радует. Радует и тот факт, что многие родители отдают своих деток в воскресные школы, где они как раз и постигают основы православия, знакомятся с главными заповедями жизни православного христианина.
Отец Серафим писал, что православного человека отличает не только его религиозные взгляды, а его поступки, все, что он говорит и делает. Православие – это большой, каждодневный труд. Выходя из церкви и получив благословение Божие, человек быстро окунается в обыденную мирскую жизнь и забывает о заповедях Божиих. Человек же, имеющий истинно православное мировоззрение, остается православным и вне церкви, в любой житейской ситуации.
Людям необходимо возрождать великодушие, любовь к ближнему, сострадание. Именно эти христианские качества русского народа позволили преодолевать трудности в создании нашей могучей державы, пережить ужасы войн и набегов. Люди в самых трудных ситуациях жертвовали собой, оказывая помощь и проявляя заботу о чужих людях.
Чтобы понять, что такое быть православным христианином, не лишним будет вспомнить житие реальных людей, которые пронесли веру в Бога в течении всей своей жизни, многие из них приняли мученическую смерть, но не отреклись от своей веры.
Нам нужно научиться воспринимать чужую боль как свою, не проходить мимо беды другого человека, если человек оступился – оказать ему поддержку и подать руку помощи. Это совсем ничего не стоит, а может спасти чью-то жизнь.
Мы должны научиться сами и научить своих детей любить Бога, быть ему верными и следовать всем его заповедям. Главное, никогда не забывать, что Господь даровал нам жизнь, чтобы мы дарили добро и научили этому других.
В настоящее время всё чаще высказывается такое мнение: не будь в мире религии, не было бы войн, преступности и терроризма. Сторонники данной позиции видят в религии исключительно некий механизм, «созданный для угнетения» людей. Церковь рассматривается ими как организация, в которой все только и делают, что учат праведности и святости, сами же при этом совершая за стенами храмов неблаговидные поступки и впадая в тяжкие грехи.
Удивительно, что такую точку зрения нередко высказывают люди, считающие себя при этом образованными и культурными. Они забывают или не знают простое правило, выработанное ещё в далёкие Средние века в богословских школах: «Кто хорошо разделяет, тот хорошо мыслит». Поэтому следует и в храме разделять человеческий грех и благодать Христову, чтобы «вместе с водой не вылить и ребёнка». Ведь всё то, что мы считаем сегодня высшим проявлением человеческого духа, — милосердие, жертвенность — родом из христианства, которое две с лишним тысячи лет назад начало отсчёт времён с новой эры.
Люди, относящие себя к атеистам, любят нападать на членов земной Церкви. Но православное учение говорит нам о двух составляющих Церкви — Церкви видимой (земной) и невидимой (Небесной). По призванию все христиане святы потенциально, то есть стремятся к совершенству и святости. Однако из‑за своей падшей природы человек не может не грешить. И всё же это не «приговор», поскольку главное для членов Церкви — и согрешив, всегда стремиться к исправлению, к достижению цели каждого христианина — спасению. И этот путь к спасению всех людей открыл для нас Иисус Христос.
Пришествие Христа в мир можно назвать точкой отсчёта новой истории, неким «осевым временем» нравственности. В Своей проповеди Спаситель дал миру совершенно новое понимание нравственности и ответственности человека за свои поступки. Теперь стали важны мотивы поступков, и факт зарождения греха в мыслях стал считаться истоком беззакония. Христианство учит о вездесущии Бога, о том, что от Его взора невозможно укрыться нигде. Это позволило людям следить за чистотой не только своих поступков, но и мыслей. Христос, Бог и Человек, стал фундаментом морали.
С нравственным аспектом связано и понимание в христианстве физического тела человека: оно перестаёт быть «темницей души», виновником греховности. Человек понимается как духовно-телесное существо. И это целокупное понимание предельно важно для верного понимания антропологии. Бог стал человеком, приняв всю полноту людского устроения и прожив на личном опыте всю нашу жизнь. Апостол Павел, подчёркивая важность телесного устроения человека (что было вовсе не очевидно в эпоху Античности), так говорит о предназначении тела: «Тело же не для блуда, но для Господа, и Господь для тела» (1Кор.6:13). Аскеза плоти в монашеской традиции является средством для совершенствования жизни духовной, а не освобождения души из телесного плена.
По призванию все христиане святы потенциально, то есть стремятся к совершенству и святости.
В христианском учении высоко ценится жизнь человека. На первое место выходят такие качества, как человечность, сострадание, милосердие. В древнем мире до христианства данные категории не были развиты. Христианское богословие учит также о том, что душа человека появляется в момент зачатия, отчего следует уважение к жизни младенца даже в утробе матери.
До появления христианства непонятным был идеал жертвенности, и его дал нам Господь: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин.15:13). Если обратимся к библейской эсхатологии, то увидим, что до пришествия в мир Спасителя души усопших праведников и грешников находились в шеоле. Страдание и Воскресение Господа дало надежду на жизнь вечную и спасение всем народам прошлых и будущих веков. Христианство проповедовало воскресение мёртвых, всех без исключения. Человек получил «гражданство» в Царствии Небесном через Искупление и заключение Нового Завета, через Христа.
В языческий мир христианство вносит новое понимание и оценки личности. В отличие от язычников, для которых идеалом был гордый, надменный человек, даётся новый идеал — человека сострадательного, смиренного. Воспитание в себе сострадания и милосердия расширяет само понятие личности, которое, между прочим, формируется тоже во многом благодаря развитию христианского богословия. Даже если рассматривать развитие людского рода как долгий путь от буквально животной дикости к высоким, подлинно человеческим проявлениям духа, то и в этом случае ничего более возвышенного, чистого и святого, чем слова и поступки Христовы, у человека нет.
Так что следует помнить, что именно Пришествие в мир Христа открыло новый путь и новое мировоззрение, основанное на любви и смирении. Соблюдение заповедей и нравственных норм христианства приводит людей к совершенно новым личностным и общественным отношениям — к той высоте, которую открыл нам в нас самих Воплотившийся и Воскресший Спаситель Господь Иисус Христос.
- «Блинный дом»
- «Золотая черепаха»
- «Статистическая записка о Москве»
- «Фрикадельки»
- youtube
- Абрамцево
- Авангардная фотография
- Австрия
- Авто
- Актриса
- Акула
- Александров
- Александровская Слобода
- Александровский сад
- Алкмар
- Алкоголизм
- Алма-Ата
- Алмере
- Алтай
- Альта
- Амстердам
- Английский
- Английский клуб
- Андалусия
- Андрей Рублев
- Анси
- Апарт-отель «Комфорт»
- Аптекарский сад
- Арбат
- Арбатская площадь
- Ароматные наполнители
- Арсений Морозов
- Архангельский переулок
- Архангельское
- Архитектурный словарь
- Аукцион
- Бавария
- Базель
- Бал
- Бальзак
- Барсук
- Барсук из шерсти
- Батарейки
- Бахрушин
- Бегемот
- Бегемот из шерсти
- Беларусь
- Белка
- Белый медведь игрушка
- Белый медведь из шерсти
- Берлин
- Берн
- Биоградская гора
- Биркенау
- Битца
- Бо
- Бобр
- Большая Дмитровка
- Большие Вяземы
- Борисоглебский монастырь
- Бородино
- Ботанический сад
- Ботанический сад МГУ
- Бремен
- Брест
- Бусы из шерсти
- ВДНХ
- ВДНХ. Игрушки
- ВОВ
- Вайнхайм
- Валентинка
- Вальхалла
- Варварка
- Варенье
- Великий Новгород
- Величка
- Вело
- Вена
- Венгрия
- Венеция
- Вещий Олег
- Викинги
- Виндсерфинг
- Винный путь
- Вискача
- Вискача из шерсти
- Вискаша
- Вкусные экскурсии
- Владимирская область
- Вогезы
- Военно-Морской музей
- Воерден
- Воинский мемориал
- Войлочная Выдра
- Войлочная Овца
- Войлочная вискача
- Войлочная вискаша. Вискача игрушка
- Войлочная игрушка
- Войлочная игрушка Песец
- Войлочная лиса
- Войлочная манта
- Войлочная панда
- Войлочная собака
- Войлочная сова
- Войлочные бусы
- Войлочные игрушки
- Войлочные кольца
- Войлочные серьги
- Войлочные украшения
- Войлочный Барсук
- Войлочный Волк
- Войлочный Енот
- Войлочный Кролик
- Войлочный Лемур
- Войлочный Мопс
- Войлочный барсук
- Войлочный бегемот
- Войлочный заяц
- Войлочный киви
- Войлочный кот
- Войлочный котенок
- Войлочный крот
- Войлочный мак
- Войлочный медведь
- Войлочный песец
- Войлочный хомяк
- Войлочный шарф
- Волк
- Вомбат
- Вомбат игрушка
- Вомбат из шерсти
- Вормс
- Воробьевы горы
- Востряков
- Вроцлав
- Врубель
- Выдра
- Выдра из шерсти
- Выкса
- Выпускной
- Выставка
- Выставка «Зодчество-2009»
- Выставка кроликов
- Выставка самураев
- Вышивка
- ГУМ
- Галерея игрушек
- Гамбург
- Гейдельберг
- Георгий Победоносец
- Германия
- Гессен
- Ги де Мопассан
- Гоголевский бульвар
- Голицын
- Голландия
- Горностай
- Горные лыжи
- Городецкое гульбище
- Готика
- Граффити
- Грейхаунд
- Гронинген
- Гуцульская кухня
- Дания
- Дачное
- Дворец Дожей
- Дворец Строганова
- День рождения
- Детский мир
- Дмитров
- Дни недели
- Доломиты
- Дом в лесу
- Дом кино
- Домбург
- Дороги
- Дрезден
- Дурмитор
- Дюссельдорф
- Еда
- Еда-второе
- Еда-выпечка
- Еда-десерт
- Еда-напитки
- Еда-салат
- Еда-суп
- Еж
- Еж из шерсти
- Енот
- Енот из шерсти
- ЖЖ
- Жекино творчество
- Желтый цвет
- Женщина
- Животные в Подмосковье
- Животные из приюта
- Жизненные истории
- Зависимости
- Зальбург
- Замок
- Замок Dilsberg
- Замок Hinterburg
- Замок Mespelbrunn
- Замок Miltenburg
- Замок Глубока
- Замок Звиков
- Замок Шенонсо
- Записки экскурсовода
- Зарядье
- Захарово
- Зачем нужны мастер-классы
- Заяц
- Заяц из шерсти
- Заячий остров
- Звенигород
- Здоровье
- Зоологический музей
- Зоомагазин
- Зоопарк
- Иван Грозный
- Ивановская горка
- Игрушка Барсук
- Игрушка Бегемот
- Игрушка Белый медведь
- Игрушка Бобр
- Игрушка Волк
- Игрушка Грейхаунд
- Игрушка Еж
- Игрушка Енот
- Игрушка Кабан
- Игрушка Капибара
- Игрушка Кашалот
- Игрушка Киви
- Игрушка Кит
- Игрушка Кот
- Игрушка Котенок
- Игрушка Крот
- Игрушка Лев
- Игрушка Лиса
- Игрушка Лось
- Игрушка Манта
- Игрушка Медведь
- Игрушка Морская свинка
- Игрушка Овца
- Игрушка Олень
- Игрушка Панда
- Игрушка Песец
- Игрушка Пингвин
- Игрушка Собака
- Игрушка Сова
- Игрушка Такса
- Игрушка Тапир
- Игрушка Хомяк
- Игрушка Шиншилла
- Игрушка заяц
- Игрушка из шерсти
- Игрушка капибара
- Игрушка кролик
- Игрушка лис
- Игрушка сова
- Игрушки
- Игрушки из шерсти
- Идеальный бюджет
- Изборск
- Измайловский парк
- Инсбрук
- Ирисковые поля МГУ
- Исландия
- Испания
- Испанская кухня
- Италия
- Их нравы
- Кабан
- Кабан из шерсти
- Казанский вокзал
- Казанский собор
- Как брать интервью
- Как быть креативным
- Как выбирать подарки
- Как делать открытки
- Как критиковать творческие работы
- Как не надо делать
- Как писать статьи
- Как покупать работы других мастеров
- Как продавать свои работы
- Как создавать свои работы
- Как стать экскурсоводом
- Как фотографировать свои работы
- Как я стала мастером войлочных игрушек
- Калязин
- Камчатка
- Канада
- Каникулы в Москве
- Капибара
- Карашок
- Карелия
- Карпаты
- Карточные клубы
- Карты
- Касимов
- Катальный павильон
- Каток
- Кашалот
- Кельн
- Кельнский собор
- Киви
- Киви из шерсти
- Киев
- Киевские кафе
- Кит
- Кит из шерсти
- Книги
- Книги по войлоку
- Коала
- Коллекции музеев
- Коломенское
- Коломна
- Кольмар
- Комарово
- Комсомольская площадь
- Конкурс
- Концлагерь «Дора»
- Кострома
- Кот
- Котенок из шерсти
- Кофе
- Кошки
- Краков
- Красная площадь
- Красногорск
- Креветка
- Кремлевский некрополь
- Кремль
- Кролик
- Кролик из шерсти
- Кронштадт
- Крот
- Крылатские холмы
- Кубинка
- Кудова Здруй
- Кузьминки
- Кунсткамера
- Купеческий клуб
- Купечество
- Кусково
- Кёкенхоф
- Лавкрафт
- Ладенбург
- Ладога
- Лев
- Лекции
- Лелистад
- Ленинградка
- Ленинградская область
- Ленинградский вокзал
- Леонтьвский пер.
- Лефортово
- Липно
- Лиса
- Лиса игрушка
- Лодзь
- Ломбардия
- Лось
- Лось из шерсти
- Лофотенские острова
- Лошади
- Лошади. Кошки
- Любек
- Люцерн
- М. Гнездниковский
- Маврокордато
- Магазин ткани
- Мак из войлока
- Малышева Горка
- Манежная площадь
- Манта
- Мануал по ж/д билетам
- Маркетинг для индивидуального бизнеса
- Марфо-Мариинская обитель
- Массаж
- Мастер-класс
- Мастер-класс по фотографии
- Мастер-классы других авторов
- Мастерам
- Матрешка
- Медведь
- Медведь из шерсти
- Медвежонок
- Медитация
- Медицина
- Медуза
- Меньшикова башня
- Методика проведения экскурсий
- Метро
- Метро Смоленская
- Метрополь
- Милан
- Минск
- Миттельшнауцер
- Мифология
- Михайловское
- Миядзаки
- Модерн
- Мое творчество
- Мои выставки
- Мои работы в коллекциях на ЯМ
- Мокрое валяние
- Монастырь
- Мопс
- Морозов
- Морская свинка
- Морской мир
- Москва
- Москва-река
- Московская область
- Московские ресторанчики
- Мосфильм
- Мотивация
- Мох
- Музеи
- Музей Арктики
- Музей Левши
- Музей артиллерии
- Музей воды
- Музей истории Петербурга
- Музей космонавтики
- Музей кофе
- Музей кочевой культуры
- Музей лапши
- Музей обороны
- Музей религии
- Музей связи
- Музей танка Т-34
- Музей танковой техники
- Музей хлеба
- Музеон
- Музыка
- Мультфильм
- Муми-тролли
- Муми-тролль
- Мусор
- Мышь
- Мюнхен
- НГ
- НКВД
- Нащокинский переулок
- Невроз
- Некаргемюнд
- Немецкая кухня
- Нескучный сад
- Никитский бульвар
- Ниппония
- Новгородская область
- Новогодний Петербург
- Новодевичий монастырь
- Новодел
- Новый Иерусалим
- Новый год
- Нойшванштайн
- Норвегия
- Норвежский лесной кот
- Носорог
- Ночной транспорт
- Ночь в музее
- Нюрнберг
- Оберсдорф
- Обо мне
- Обрядовая кукла
- Обряды
- Общественный транспорт
- Объяснительная записка
- Овца из шерсти
- Овцы
- Одежда
- Одежда для игрушек из флиса
- Океанариум
- Олень
- Олень из шерсти
- Олимпиада
- Оптина Пустынь
- Оранжереи
- Ораниенбаум
- Организация своего дела
- Освенцим
- Осознанное внимание
- Останкино
- Остановки
- Остров музеев
- Осьминог
- Отдохнуть на природе
- Отель «Веста»
- Отель «Матейко»
- Отель «Эрмитаж»
- Открытка
- Павловск
- Павловский Посад
- Палантин
- Панда
- Панда из шерсти
- Париж
- Парк Горького
- Парк Победы
- Парк камней
- Парки Москвы
- Пенсия
- Переезд
- Переезд в Германию
- Персональный брендинг
- Перуж
- Песец
- Песец из шерсти
- Петровский переулок
- Петропавловка
- Пингвин
- Пионовые поля МГУ
- Писек
- Питер
- Питерские каникулы
- Питерские ресторанчики
- Площадь Никитские ворота
- Поезд
- Пожар
- Поклонная гора
- Покровская церковь
- Полезный магазин
- Полезный сайт
- Польша
- Полярная сова
- Последний звонок
- Почта России
- Прага
- Праздник
- Про возраст
- Про выставку. Про работу
- Про город
- Про детей
- Про друзей
- Про женщин
- Про людей
- Про медицину
- Про образование
- Про секс
- Про семью
- Про собирание вещей
- Про страну
- Про страх
- Про толстых
- Про туризм
- Прованс
- Провиантские склады
- Прогулка
- Психо
- Псковская область
- Путеводители
- Путешествия
- Пылва
- Работа с заказами
- Работы других мастеров
- Рабочее
- Регенсбург
- Рейнланд-Пфальц
- Рейхстаг
- Речные прогулки
- Ржев
- Рованиеми
- Рождественский монастырь
- Рождественский рынок
- Ронда
- Российская государственная библиотека
- Ротенбург-на-Таубере
- Рурский регион
- Русские девушки
- Ручные звери
- Рыбинск
- Саарланд
- Савва Мамонтов
- Сад «Эрмитаж»
- Сан Марко
- Сардиния
- Свадьба
- Село Медное
- Сергиев Посад
- Сестрорецк
- Сиреневый бульвар
- Скандинавские орнаменты
- Скат
- Склиф
- Скотч-терьер
- Словакия
- Словения
- Смешарики
- Смог
- Смоленская область
- Смольный собор
- Собака
- Собака из шерсти
- Собор Василия Блаженного
- Сова
- Сова игрушка
- Сова из шерсти
- Советские гостиницы
- Созависимость
- Соцмедиа
- Спасо-Влахернский монастырь
- Сретенский монастырь
- Сретенье
- Старая Ладога
- Староконюшенный переулок
- Стахеев
- Стимпанк
- Страдания
- Страсбург
- Стресс
- Судеты
- Суздаль
- Счастье
- Такса
- Такса из шерсти
- Таллин
- Таможня
- Танцы
- Тапир
- Тапир из шерсти
- Тарту
- Тверская
- Тверская область
- Тверской бульвар
- Тверь
- Театральная площадь
- Тилбург
- Тоторо
- Транспорт
- Тревожность
- Тренировочное
- Троицкий собор
- Тромсё
- Тронхейм
- Туве Янссон
- Углич
- Украина
- Украшения из шерсти
- Ундер дер Лиден
- Упаковка
- Утрехт
- Феодоровская икона
- Фестиваль
- Фильмы
- Финдус
- Финляндия
- Флисовая одежда для игрушек
- Фото
- Фотостудия
- Франкфурт
- Франция
- Французский
- Французский бульдог
- Фудзи
- Фуэнжирола
- Хамовники
- Хельсинки
- Хильверсум
- Хитровка
- Холодное дыхание кризиса
- Хомяк
- Хомяк из шерсти
- Храм Василия Блаженного
- Храм Николая Стрелецкого
- Храм Николы в Пыжах
- Храм Пресвятой Богородицы в Печатниках
- Храм Спаса на крови
- Храм Тихвинской иконы
- Храм Христа Спасителя
- Ценообразование
- Центр
- Церковь Климента на Варварке
- Церковь в Хамовниках
- Чай
- Часовня Николая Можайского
- Черепаха
- Черногория
- Чехия
- Чувство вины
- Швабский Альб
- Шварцвальд
- Швейцария
- Швеция
- Шереметьево
- Шибори
- Шизофрения
- Шиншилла
- Шиншилла из шерсти
- Шпайер
- Шрисхайм
- Экотуризм
- Экскурсии
- Экскурсия на коньячный завод
- Экскурсия на молочную ферму
- Эльзас
- Эмден
- Эрмитаж. Исаакий
- Эстония
- Яблоко
- Япония
- Яремче
- Ярмарка
- Ярмарка Мастеров
- Яромерж
- Ярославская область
- Ярославский вокзал
- вокзал
- отель «Stony Island»
- отель «У золотого колодца»
- отель Motel One
- пансион «У Лили»
- театр Корша
Что дало православное христианство России
Что дало православное христианство России.
Православие воспитывало в русском народе тот дух жертвенности, служения, терпения и верности, без которого Россия никогда не отстоялась бы от всех своих врагов и нe построила бы своего земного жилища. Русские люди в течение всей своей истории учились строить Россию «целованием Креста» и почерпать нравственную силу в молитве. Дар молитвы есть лучший дар Православия…
Иван А. Ильин (1883-1954 гг.)
Профессор Иван Александрович Ильин знаменитый русский мыслитель, философ, писатель, лектор, глубоко православный и русский, высланный в Берлин в 1922 г. и ставший эмигрантом, посвятил большую часть своей жизни проповеди духовного обновления, возрождения России и защите русского имени. Иван Александрович олицетворял лучшую часть белой эмиграции, ту часть которая в исключительно тяжелых условиях, продолжала работать на дело духовного возрождения России и на русский народ.
Национальная духовная культура творится из поколения в поколение не сознательной мыслью и не произволом, а целостным, длительным и вдохновенным напряжением всего человеческого существа; и прежде всего, инстинктом и бессознательными, ночными силами души. Эти таинственные силы души способны к духовному творчеству только тогда, если они озарены, облагорожены, оформлены и воспитаны религиозной верою. История не знает культурно-творческого и духовно-великого народа, пребывавшего в безбожии. Самые последние дикари имеют свою веру. Впадая в безверие, народы разлагались и гибли. Понятно, что от совершенства религии зависит и высота национальной культуры.
Россия была искони страною Православного Христианства. Ее творчески ведущее национально-языковое ядро всегда исповедовало Православную Веру.(См., напр., статистические данные Д. Менделеева. К по знанию России. Ст. 36-41, 48-49. К началу XX века Россия насчитывала около 66% православного населения, около 17% не православных христиан и около 17% нехристианских религий (около 5 миллионов евреев и около 14 мил. тюрко-татарских народов).) Вот почему дух Православия всегда определял и ныне определяет столь многое и глубокое в строении русско-национального творческого акта. Этими дарами Православия в течение столетий жили, просвещались и спасались все русские люди. все граждане Российской Империи, — и те, которые о них забывали, и те, которые их не замечали, от них отрекались или даже их поносили; и граждане, принадлежавшие к инославным исповеданиям или инородным племенам; и другие европейские народы за пределами России.
Для исчерпывающего описания этих даров понадобилось бы целое историческое исследование. Я могу указать на них лишь кратким исчислением.
1) Все основное содержание христианского откровения Россия получила от православного востока и в форме Православия, на греческом и славянском языке. «Великий духовный и политический переворот нашей планеты есть христианство. В этой священной стихии исчез и обновился мир» (Пушкин). Эту священную стихию крещения и облечения во Христа Сына Божия русский народ переживал в Православии. Оно было для нас тем, чем оно было для западных народов до разделения церквей; оно давало им то, что они впоследствии утратили, а мы сохранили; за этим утраченным духом они начинают ныне обращаться к нам, потрясенные мученичеством Православной Церкви в России.
2) Православие положило в основу человеческого существа жизнь сердца (чувства, любви) и исходящего из сердцa созерцания (видения, воображения). В этом его глубочайшее отличие от католицизма, ведущего веру от воли к рассудку, — от протестантизма, ведущего веру от разума к воле. Это отличие, тысячу лет определявшее русскую душу, остается навеки; никакая «уния», никакое «католичество восточного обряда», никакое протестантское миссионерство — не переделает православную душу. Весь русский дух и уклад оправославлены. Вот почему — когда русский народ творит, то он ищет увидеть и изобразить любимое. Это основная форма русского национального бытия и творчества. Она взращена Православием и закреплена славянством и природой России.
3) В нравственной области это дало русскому народу живое и глубокое чувство совести, мечту о праведности и святости, верное осязание греха, дар обновляющего покаяния, идею аскетического очищения, острое чувство «правды» и «кривды», добра и зла.
4) Отсюда же столь характерный для русского народа дух милосердия и всенародного, бессословного и сверхнационального братства, сочувствие к бедному, слабому, больному, угнетенному и даже преступнику (См.. напр., у Достоевского, Дневник Писателя за 1873 г., статья III «Среда» и ст. V «Влас»). Отсюда наши нищелюбивые монастыри и Государи (Срв.. напр., у И. Е. Забелина. История города Москвы.): отсюда наши богадельни, больницы и клиники, создававшиеся на частные пожертвования.
5) Православие воспитывало в русском народе тот дух жертвенности, служения, терпения и верности, без которого Россия никогда не отстоялась бы от всех своих врагов и нe построила бы своего земного жилища. Русские люди в течение всей своей истории учились строить Россию «целованием Креста» и почерпать нравственную силу в молитве. Дар молитвы есть лучший дар Православия.
6) Православие утвердило религиозную веру на свободе и на искренности, связав их воедино; этот дух оно сообщило и русской душе и русской культуре. Православное миссионерство стремилось приводить людей «на крещение» — «любовью», а никак не страхом (Из наставления Митрополита Макария первому казанскому архиепископу Гурию в 1555 г. Исключения только подтверждают основное правило). Именно отсюда в истории России тот дух религиозной и национальной терпимости, который инославные и иноверные граждане России оценили по достоинству лишь после революционных гонении на веру.
7) Православие несло русскому народу все дары христианского правосознания — волю к миру, братству, справедливости, лояльности и солидарности; чувство достоинства и ранга; способность к самообладанию и взаимному уважению, словом, — все то, что может приблизить государство к заветам Христа.
8) Православие вскормило в России чувство ответственности гражданина, чиновника и Царя пред Богом, и прежде всего упрочило идею призванного, помазанного и Богу служащего монарха. Благодаря этому тиранические государи были в истории России сущим исключением. Все гуманные реформы в русской истории были навеяны или подсказаны Православием.
9) Русское Православие верно и мудро разрешило труднейшее задание, с которым почти никогда не справлялась западная Европа, — найти правильное соотношение между церковью и светскою властью (См. ниже главу двенадцатую. Имеется в виду допетровская Россия), взаимное поддержание, при взаимной лояльности и взаимном непосягании.
10) Православная монастырская культура дала России не только сонм праведников. Она дала ей ее летописи, т. е. положила начало русской историографии и русскому национальному самосознанию. Пушкин выражает это так: «Мы обязаны монахам нашей историей, следственно и просвещением» (Пушкин. «Исторические Замечания» 1822 г.). Нельзя забывать, что Православная вера долго считалась в России истинным критерием «русскости».
11) Православное учение о бессмертии личной души (Утраченное в современном протестантизме, толкующем «вечную жизнь» не в смысле бессмертия личной души, которая признается смертной), о повиновении высшим властям за совесть, о христианском терпении и об отдаче жизни «за други своя» дало русской армии все источники ее рыцарственного, лично-бесстрашного, беззаветно послушного и всепреодолевающего духа, развернутого в ее исторических войнах и особенно в учении и в практике А. В. Суворова, и не раз признававшегося неприятельскими полководцами (Фридрихом Великим, Наполеоном и др.).
12) Все русское искусство изошло из православной веры, искони впитывая в себя ее дух дух сердечного созepцания, молитвенного парения, свободной искренности и духовной ответственности (См. у Гоголя «В чем же наконец существо Русской Поэзии». А также «О лиризме наших поэтов». Срв. мою книгу «Основы Художества. О совершенном в искусстве»). Русская живопись пошла от иконы; русская музыка была овеяна церковным песнопением; русская архитектура пошла от храмового и монастырского зодчества; русский театр зародился от драматических «действ» на религиозные темы; русская литература пошла от церкви и монашества.
Все ли здесь исчислено? Все ли упомянуто? Нет. Здесь еще не сказано о православном старчестве, о православном паломничестве, о значении церковно-славянского языка, о православной школе, о православной философии. Но всего здесь и нельзя исчерпать.
Все это и дало Пушкину основание установить как незыблемую истину: «Греческое вероисповедание, отдельное от всех прочих, дает нам особенный национальный характер» (Пушкин «Исторические Замечания» 1822 г.).
Таково значение Православного Христианства в русской истории. Вот чем объясняются те лютые, исторически неслыханные гонения на Православие, которые оно претерпевает ныне от коммунистов. Большевики поняли, что корни русского христианства, русского национальною духа, русской чести и совести, русского государственного единства, русской семьи и русского правосознания — заложены именно в православной вере, поэтому они пытаются искоренить ее. В борьбе с этими попытками русский народ и православная церковь выдвинули целые сонмы исповедников, мучеников и священномучеников; и в то же время возродили религиозную жизнь эпохи катакомб, — всюду, в лесах, в оврагах, в селах и городах. За двадцать лет русский народ научился сосредоточиваться в молчании, очищать и закалять свою душу перед лицом смерти, молиться шепотом, организовывать церковную жизнь в гонениях и закреплять ее в тайне и тишине. Закладывается фундамент новой России: она будет строиться на священной крови и на молитвенных слезах.
И ныне, после двадцати лет гонений, коммунисты должны были признать (зимой 1937 г.), что одна треть городских жителей и две трети сельского населения продолжают открыто веровать в Бога. А сколькие из остальных веруют и молятся втайне?…
Гонения пробуждают в русском народе новую веру, полную новой силы и нового духа. Страдающие сердца восстанавливают свое исконно-древнее религиозное созepцaние. И Россия не только не уйдет от Православия, как надеются ее враги на западе, но укрепится в священных основах своего исторического бытия.
Последствия революции преодолеют ее причины.
Что дает мне Православие?
Часто приходится писать статьи в стиле «православие против». И действительно, православие против много чего в нашем современном мире: начиная от однополых браков и прочих извращений, заканчивая пережитками язычества в сознании большинства наших современников.
Да, об этих пережитках я сам пишу много. Это и завешивание зеркал, когда в доме покойник, и вера в сны, приметы, гороскопы. В общем, всё то переплетение христианства и язычества, с которым постоянно сталкиваюсь как священник. Но ведь православие не только «против», как думают многие антиклерикалы, кричащие, что «Церковь нам запрещает жить в том грехе, в котором мы хотим». Православие еще и «за»! Православие – это огромный духовный и культурный пласт, который открывает человеку, желающему в него погрузиться, огромный мир. Поэтому сегодня мы поговорим о другой стороне вопроса – что дает мне православие?
Православный – кто это?
Давайте определимся, кто такой православный. По данным социологических опросов, абсолютное большинство россиян исповедуют православное христианство. Правда, когда опросы идут несколько «вглубь» и учитывают частоту участия в церковных таинствах, чтение Священного Писания и многие другие проявления религиозности, то цифры резко падают.
Так что же значит быть православным? Быть православным – значит реализовывать свою веру. «Вера без дел мертва» (Иак. 2, 26) – эти слова апостола Иакова по праву могут быть обращены к абсолютному большинству людей, называющих себя православными в социологических опросах.
Что такое быть православным? Быть православным – это значит жить духовной жизнью, это значит жить во Христе, значит реализовывать свою веру делами.
Православие – это путь
История из жизни. Великий пост. На собеседование перед Крещением приходит взрослый человек и говорит, что хочет сам креститься. Задаю ему простой вопрос: «Если я Вас крещу, будете ли Вы соблюдать Великий пост?» Зачастую возникает неловкая пауза. Человек с удивлением узнает, что на Крещении духовная жизнь начинается, а не заканчивается.
Бывает и другая ситуация. Приходит взрослый человек в состоянии кризиса. Скорее даже жизненного, а не духовного. Бросил муж или ушла жена, долго нет работы или что-то подобное. В общем, дела житейские. Поговорили с ним, попытался поддержать. Зачастую бывает так, что человек прошел непростой путь: по дороге в храм побывал у экстрасенсов, всякого рода парапсихологов и наконец-то пришел к священнику.
– Что мне делать? – спрашивает. И ведь понимаешь, что человек хочет от тебя универсальный рецепт, как получить счастье!
Обычно советуешь этому человеку в первую очередь начать регулярно исповедоваться, причащаться, читать утренние и вечерние молитвы, поститься. А дальше – Господь Сам его направит. И тут есть очень важный момент: это не универсальное решение проблемы, а правильный путь.
Принципиальная разница между священником и каким-нибудь «ясновидящим» заключается в том, что священник указывает на непростой, но правильный путь. «Ясновидящий» предлагает набор действий, которые нужно совершить, чтобы «все стало хорошо».
– Живи духовной жизнью, причащайся, будь с Богом, – скажет Вам священник.
– Прочитай ночью молитву на перепутье трех дорог, съешь клевер и запей это водой из колодца, и будет тебе счастье, – скажет современный экстрасенс.
Итоги этих путей будут совершенно разными. Если пойти по сложному первому пути, то в его конце будет Сам Господь, и трудный путь покажется легким. «Легкий» же путь покажется на самом деле самым тяжелым, так как принесет лишь временное облегчение.
Обычно стараюсь объяснить этим людям, что православие предлагает не решение проблемы – возвращение мужа или жены или новую работу. Быть может, не получится восстановить семью или найти хорошую работу. Но может случиться самое главное – путем этих испытаний Вы обретете Христа.
В этом и заключается принципиальное отличие временного и вечного решения проблемы.
«Суть христианства мне всегда, с детства, представлялась в том, что оно не разрешает проблемы, а снимает их, переводит человека в тот план, где их нет», – написал в своих «Дневниках» протопресвитер Александр Шмеман. И действительно, православие не пытается решить какую-то сиюминутную проблему, пусть она даже будет очень и очень важной. Православие предлагает Вам глобальное изменение Вашей жизни.
Бог хранит нас в бурях, а не от бурь
Православие – это тяжелый путь. Это дорога, идя по которой, Вы столкнетесь с самыми разными искушениями и проблемами. И еще одно сравнение. Не бесспорное, конечно. Представьте, что Вы стали заниматься спортом. Никогда этого не делали и вдруг решили серьезно заняться своим здоровьем. Какая будет первая реакция организма? Боль. Мышцы, привыкшие к покою, станут жутко болеть. Так и с духовной жизнью. Если Вы никогда не молились, не постились и вдруг начали, то Вы встретитесь с сопротивлением. С сопротивлением привычки и склонности к греху, с сопротивлением бесовских сил, которые с ужасом увидели, как добыча начала уходить из их цепких лап. Столкнетесь с самыми разными трудностями на жизненном пути. Но в этом и суть православия. Есть такой принцип: «Бог хранит нас в бурях, а не от бурь».
Это тоже важное отличие православного понимания «решения проблемы» и «легкого пути». Современный человек хочет, чтобы при соблюдении каких-то простых условий «все было хорошо». Поставил свечку – и ждет счастья. Наверное, поэтому в нашем мире так популярна эзотерика самых разных мастей и калибров. Ведь она предлагает «простые» пути решения проблемы. Клади монетку под денежную жабу – будут деньги. Носи «глаз Фатимы» – не будет сглаза.
А православие нигде не говорит, что все будет легко и просто. Вспомним Евангелие. Господь называл своих учеников «светом миру» (Мф. 5, 14), но вместе с тем предупреждал их: «Если Меня гнали, будут гнать и вас» (Ин. 15, 20).
Поэтому надо понимать: легко не будет. Но будет правильно. И напомню еще одни слова Спасителя: «В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир» (Ин. 16, 33).
Вечная радость
Так все же: что дает мне православие? Православие – это радость жизни во Христе. Это та особая радость, которую сложно рационально описать. Да, православные такие: они молятся, большую часть года постятся, им многое нельзя, но у них есть самое главное – радость духовной жизни во Христе. Та радость, которую невозможно логически объяснить.
Когда я стал готовить эту статью, то задал на своей странице на Facebook вопрос: «Что дает Вам православие?». Ответы были самые разные, но в большинстве своем люди писали про радость. Понравился ответ: «Вера дает мне возможность жить, а не существовать!» или «Спасение души, и вообще с Господом быть так хорошо» и многие другие. Ведь общий смысл один: христианство – это радость пребывания с Богом.
«Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите» (1 Фес. 5, 16–18), – призывает нас Новый Завет. Не радоваться – значит и не верить. «Начало «ложной религии» – неумение радоваться, вернее – отказ от радости. Между тем радость потому так абсолютно важна, что она есть несомненный плод ощущения Божьего присутствия. Нельзя знать, что Бог есть, и не радоваться», – писал все тот же отец Александр Шмеман.
Но до этой радости нужно дойти. Нужно сделать не одну тысячу поклонов Великого поста, чтобы почувствовать подлинную радость Пасхи. А когда переживешь не один Великий пост, переживешь его в храме, тогда почувствуешь радость от самого поста, от этого непростого времени работы над собой. И так, совершенно потихоньку, приобретается радость от духовной жизни. И тогда уже многие скорби на пути к ней перестают быть такими значимыми.
Что такое православие и кто такие православные?
Православие – это сложившееся в Византии христианское вероучение, одна из главных мировых религий. Православие воплощает каноны восточно-христианской церкви, в отличие от католицизма, сформировавшегося как западное направление христианства.
Название «православие» происходит от греческого «ортодоксия» (оrtho – прямой, правильный, doxa – суждение, слава) и означает «правильное служение». Оформилось православие в первом тысячелетии в Константинополе, который на то время был столицей восточной Римской империи.
Сегодня количество православных в мире составляет около трехсот миллионов человек. Самое широкое распространение православие получило в России, в балканских странах, в странах восточной Европы. Однако православные общины есть и в азиатских странах – Южной Корее, Японии.
Православные – верующие, которые придерживаются канонов православия. Они верят в Отца, Сына и Святого Духа (в Бога-Троицу) и считают, что все три ипостаси Бога находятся в неразрывном единстве. Они также верят, что изначально Всевышний создал безгрешный мир, а первородный грех совершили Адам и Ева. Этот грех впоследствии через земную жизнь и страдания искупил Иисус Христос – сын Божий.
Церковная иерархия
С организационной точки зрения православная церковь – это сообщество множества поместных церквей. На своей территории каждая такая церковь пользуется независимостью и самостоятельностью. На сегодняшний день насчитывается четырнадцать церквей, называемых автокефальными – например, Греческая, Болгарская, Константинопольская.
Церковь православные воспринимают как некий организм, который объединяет верующих Законом Божьим, Святым духом, Таинствами. В церкви установлена иерархия: территории поделены на епархии, каждую епархию возглавляет епископ, который может осуществлять рукоположение священнослужителей (то есть посвящать их в сан).
Выше по иерархии православия находятся архиепископы и митрополиты. Самая же высокая иерархическая ступень – патриарх. Если идти, словно по ступеням, в обратном направлении, то ниже епископов будут пресвитеры. Это священники, которым позволено совершать все церковные таинства, кроме рукоположения. Еще ступенью ниже – дьяконы, не совершающие таинств и лишь помогающие в этом епископам и пресвитерам.
Все духовенство в православии делится на черное и белое. Черное духовенство представляют давшие обет безбрачия монахи. Дьяконы в черном духовенстве называются «иеродиаконы», а священники – «иеромонахи». Именно представители черного духовенства становятся епископами. Белое же духовенство – это священники и дьяконы, которым можно иметь семьи.
Принципы православия
Один из основных принципов православия – обретение подлинной свободы от страстей и грехов. Считается, что страсти порабощают человека, а обрести спасение он может под действием Божией благодати. Для этого необходимо приложить усилия на духовном пути, для чего нужно иметь свободное соизволение верующего.
Человек может обрести спасение двумя путями: став монахом или посвятив себя служению семье и ведя благочестивый образ жизни. Монахи уединяются, отрекаются от мира и становятся на особый путь служения Богу. Семья же в православной системе ценностей играет очень важную роль, неслучайно ее называют «малая церковь».
Православные стараются жить согласно Священному Преданию, которое включает в себя Священное Писание, толкования Писания от святых отцов, сочинения святых отцов, богослужебные тексты, труды писателей-подвижников, посвященные духовной жизни и деяниям святых. Кроме того, православные чтут заповеди, самые популярные из которых – «Не убий», «Не укради», «Не прелюбодействуй».
Отношения между духовной и светской властью в православии и католицизме строятся по-разному: католики строго выступают за церковный иммунитет. Папа Римский, глава католической церкви, обладает собственной суверенной светской властью. В православии такого строгого разграничения нет. Православные, в отличие от католиков, не признают догмат о непогрешимости Папы и его главенство над всеми христианами.
В отношении власти православие всегда занимало однозначную позицию: вся власть – от Бога. И даже в те времена, когда церковь подвергалась гонениям от государства, православные молились за здравие царя и почитали его власть, как данную Богом.
Православные таинства
В православии есть ряд таинств. В их числе крещение – обряд приобщения человека к церкви, возможность начать чистую, безгрешную жизнь. Крестят людей обычно в младенчестве, но могут принять крещение и взрослые, осознанно выбрав себе крестных отца и мать.
За крещением следует миропомазание, во время которого верующему передают благословение и Святые дары. Это должно укрепить крещеного в духовной жизни. Евхаристия, или Благословение, означает приобщение человека к Богу.
Еще одно церковное таинство – елеосвящение, в процессе которого тело мажут освященным маслом (елеем), чтобы избавить человека от недугов. Исповедь – таинство, позволяющее очистить душу от греха; таинство покаяния совершается, если человек искренне раскаивается в совершенных грехах.
Таинство соборования обычно совершается перед смертью и означает прощение всех совершенных человеком когда-либо в жизни грехов.